Той ночью ему не спалось. Вновь и вновь проигрывал в уме пережитую в подвале сцену. Почему вдруг появился отец? И почему так безвозвратно исчез? Могли ли эти галлюцинации быть признаком какой‑то болезни мозга? А, может, он перенес инсульт? Нужно ли набраться смелости и рассказать обо всем Софи, или она так встревожится, что немедленно потребует от него показаться врачу?
– Что случилось? – пробормотала она. – Ты уже несколько часов ворочаешься в постели?
– Не знаю, просто места себе не нахожу.
– Может, хочешь об этом поговорить? – тихо спросила она, погладив его по спине.
– Нет.
Она немного помолчала.
– Тогда, может, примешь таблетку или еще что? Ты и мне заснуть не даешь, а ведь у меня завтра дел непочатый край!
Он встал, проглотил таблетку снотворного и прилег на диван.
Хотелось рассказать ей про поездку в Мичиган, обо всех воспоминаниях, о странном видении отца, что явилось ему. Но он побоялся. Ведь со стороны это выглядело настоящим сумасшествием. А не то Софи еще заставит его посещать психотерапевта!
Он подумывал о том, чтобы вернуться, чтобы обнять ее, обычно это хорошо помогало от бессонницы. Но снова беспокоить ее не хотелось.
Обивка дивана колола кожу сквозь наброшенную на него простыню. И что еще хуже, диван стоял рядом с комнатой сына; так что ему были слышны доносившиеся оттуда сопенье и крики, похоже, от ночного кошмара. Вероятно, Райан окончательно испортил их отношения.
Всю ночь он неотступно думал о странном происшествии – появлении Роберта – о том, что это было такое и что могло означать. И еще важнее, как беспомощно он себя повел после стольких лет при этой первой возможности пообщаться с отцом – пусть тот и был всего лишь плодом его воображения.
Почему он не потребовал от него немедленного ответа, не узнал, по какой причине он бросил семью? И почему не допытывался, чем тот может компенсировать матери долгие годы боли и утрат?
И чем больше он об этом думал, тем острее были ненависть и сожаление. Отца нужно было сразу ударить. Нужно было схватить и притащить к Логану. Следовало…
И тут вопреки своему желанию он заснул.
* * *
Райан встал рано, оделся и собрался уезжать. Он вошел на кухню, где Софи с присущим ей холодным спокойствием, делая вид, что ничего не случилось, готовила кофе в кофеварке. Но в воздухе чувствовалось возникшее между ними напряжение.
– Доброе утро, – сказала она, наливая кофе в чашку. – Успел отослать доклад на конференцию?
– Я так и не получил ответа по электронной почте, так что, полагаю, выясню это, когда приеду туда. Это не так уж и важно. Все равно никто эти журналы не читает.
Софи резко повернулась к нему:
– Разве? А я думала для твоей работы жизненно важно, чтобы тебя публиковали. Разве ты не поэтому вел себя вчера как тиран, унизив сына перед его друзьями?
– Послушай, Софи, может, я слишком бурно реагировал вчера на поступок Логана. Чувствую себя ужасно…
– Ты всегда чувствуешь себя ужасно, – сказала Софи. – Потом… А мы чувствуем себя ужасно, когда все это происходит!
Она вышла в холл и позвала Логана.
– Поди сюда, дорогой! Пора отправляться!
Райан уже стоял у выхода, собирая чемоданы, когда заметил Логана, который, согнувшись в три погибели, присел на корточки наверху лестницы, видимо, стараясь дождаться ухода Райана и только потом спуститься.
У Райана в груди защемило сердце.
– Эй, приятель. Ты ведь уже взрослый парень! Присмотришь за мамой в мое отсутствие, о’кей?
Логан ничего не ответил и даже не взглянул на него.
– Я скоро вернусь.
В ответ ни слова.
Райан вышел из дома, оставляя позади одну территорию «чужаков» и отправляясь в другую.
* * *
Хотя Райан провел почти половину жизни в разъездах, он каждый раз был в раздраженном предвкушении присущих любому путешествию неудобств. Во время часовой поездки в автобусе, курсирующем между городом и аэропортом, Райан был окружен многословными бизнесменами, беспрерывно говорящими по мобильным телефонам, и ему так и не удалось хоть немного вздремнуть, в чем он так нуждался. В аэропорту в очередях томилось множество народу. В очереди на пропускном пункте он оказался позади индианки в сари бирюзового цвета, на которое среагировала контрольная сигнализация, и всем пришлось ждать, пока женщину тщательно обыщут. Внутри в самолете было сущее пекло, от соседа по салону очень сильно пахло лосьоном после бритья, словно он облился им с ног до головы; вдобавок он тараторил без умолку. От всего этого Райану просто хотелось взвыть. А после приземления пришлось долго ждать заранее взятую напрокат машину, так как номер его заказа просто потеряли.
Как только сел в машину, тут же, как в ловушке, застрял в автомобильной пробке. Лучи палящего солнца ярко отсвечивали от металлического корпуса сотен вставших на прикол автомобилей. И с этой точки зрения Сан‑Франциско, куда он так стремился попасть, мало чем отличался от пригорода Нью‑Йорка, по улицам которого он ездил каждый день. По крайней мере, там хоть машина была своя. Когда Райан включил кондиционер в этой крохотной обшарпанной машине, прохладнее не стало ни на йоту. Он вертел ручками, нажимал кнопки, но вентилятор все равно не работал.
Каждую из этих неприятностей Райан ощущал как личную обиду, а с каждым разом все усиливающееся общее недовольство собственной жизнью усугубляло и без того чеканно суровое выражение его лица. И умываясь по утрам, он все чаще замечал в зеркале именно такое выражение. Он зло щурился и сжимал зубы. И выглядел так, словно постоянно находился в состоянии боевой готовности.
Если не следить за собой, то очень скоро он станет похож на свою бабушку, с застывшим на лице выражением постоянного недовольства.
Ко времени приезда в отель, где должна была проходить конференция, Райан был измотан. Он вошел в атриум гостиницы и увидел большой приветствующий участников плакат с надписью «КОНФЕРЕНЦИЯ ПО ПРОБЛЕМАМ НОВОГО ГЛОБАЛЬНОГО ЗЕЛЕНОГО ДВИЖЕНИЯ – ЭКОЛОГИЯ, РАЗНООБРАЗИЕ И БУДУЩЕЕ ЗЕМЛИ».
Небольшая группа делегатов регистрировалась у стойки, оживленно разговаривая, набирая брошюры и информационные материалы.
Райан ощутил прилив уверенности при виде этой группы. По крайней мере, здесь его ценили и уважали, здесь он собой что‑то представлял. Он надел очки, чтобы изучить расписание. И оказалось, что его выступление перенесли из одной аудитории в другую, значительно меньшую по размеру. Причина его ошеломила: в назначенное ему время и в отведенной ранее ему аудитории будет выступать Ал Гор.
Райан поднял глаза от расписания и увидел, как Ал Гор вошел в атриум и начал беседовать с организатором конференции.
Райан приблизился к молодому человеку, составлявшему комментарии к списку:
– Не знал, что Гор будет выступать.
Молодой человек улыбнулся:
– Никто не был уверен, все прояснилось в последний момент.
Райан нахмурился:
– Значит, он выступает в то же время, что и я. Я Райан Килгор. И вы отвели ему более просторную аудиторию, где должен был выступать я, верно?
– Ну, он ведь главная достопримечательность. Это гораздо рациональнее…
– А почему меня не известили заранее?
– Вчера до самого позднего вечера еще не было никакой определенности. Полагаю, у него нет четко расписанного графика. То есть я хочу сказать, он ведь Ал Гор. Никто не предполагал, что возникнут проблемы.
– Ну а для меня это проблема!
Молодой человек отвернулся и начал что‑то говорить в головной телефон, явно тут же забыв о Райане, который разгорячился, а затем и побагровел от досады.
Воспоминания обо всех пережитых за неделю обидах волной нахлынули на него: собака, Софи, Логан, неприятности и унижения во время поездки, и все это только для того, чтобы по прибытии на конференцию оказалось, что его там не слишком‑то и ждут.
От избытка чувств Райан не мог просто так оставить эту тему. Он перебил молодого человека, продолжавшего что‑то бормотать в головной телефон.
– Знаете, мне просто не верится! Кто же пойдет на мое выступление, если здесь Ал Гор?
Молодой человек вымученно ему улыбнулся.
– Уверен, у вас будет множество слушателей. Не каждому нравится Ал Гор.
– Убежден, что вы ошибаетесь. Покажите, куда вы перенесли мое выступление. В какой‑нибудь чулан?
Это был не чулан, а кафетерий для персонала с торговыми автоматами, гудящим холодильником и добровольной помощницей оргкомитета по имени Амбер – бойкой темноволосой девушкой лет двадцати, которая уже озабоченно устанавливала небольшой столик для игры в карты с экземплярами нового доклада Райана и афишей, посвященной его книге о племени майоруна в Бразилии.
Со сложенных в этой ужасной комнате обложек его книг, которые казались еще более убогими, чем прежде, в буквальном смысле неслись душераздирающие крики о том, что книга была опубликована на средства автора. Организаторы конференции снизили цену до 5,95 доллара, что уже само по себе было оскорбительно, поскольку публикация каждого экземпляра обошлась Райану в 8,95 доллара. Его объявление было безнадежно испорчено из‑за воды, которую случайно дома разбрызгала собака, и теперь афиша выглядела по‑любительски, словно была нарисована детской рукой.
– Интересно, как меня вообще найдут, если и захотят? Ведь я даже не в главном здании, – пробормотал Райан.
– Об этом не беспокойтесь, – ответила Амбер. – Вас найдут. В программки напечатали вкладыши с указанием изменений в аудиториях. И потом, это же только на сегодня. На завтрашнем семинаре вы снова выступаете в главном здании.
– А какой в этом прок, если основного доклада никто не услышит?
Амбер засмеялась так, словно его пессимизм был просто очарователен.
– Сегодня позже вечером будет частная вечеринка с участием Ал Гора. Может, мне удастся вписать вас в число приглашенных.
– А разве я еще не приглашен? Я полагал, что меня запишут как одного из основных докладчиков.
– Они стараются ограничить число присутствующих. Попробую подергать за нужные ниточки.
– Не стоит беспокоиться! У меня все равно нет времени, чтобы туда пойти. И вообще все происходящее оскорбительно. И глупо! Если у Ал Гора есть чувство самосохранения, то он будет держаться от меня подальше!
Райан взял свое объявление и подставку и установил его снаружи у входа в кафетерий. Едва он закончил, как внезапно его со всех сторон окружила небольшая группа охранников крепкого телосложения, каждый с маленьким микрофоном в ухе.
– Пройдемте с нами, сэр! – сказал самый крупный из них.
– А в чем дело? Я собираюсь провести презентацию!
– Уверен, публика вас подождет!
– Ох, господи, ты, боже мой! – воскликнул Райан и вместе с ними поднялся на лифте этажом выше. – Так что же все‑таки происходит? – спросил он.
– Судя по поступившим данным, вы только что высказывали угрозы по отношению к мистеру Гору, – ответил самый низкорослый из секьюрити.
– Ал Гор занял мою аудиторию, вот и все!
– И что вы собирались предпринять по этому поводу?
– Ничего. Я просто выпустил пар! Я очень уважаю мистера Гора.
Райан чувствовал, как жар и краска все больше заливают его лицо.
– Вряд ли мои высказывания значат что‑то другое!
– Надеемся, что нет. Но мы будем за вами присматривать все время, пока вы тут! Помните об этом!
– О’кей! Ладно! Мне действительно жаль. Я могу идти?
– Да. Можете!
Райан бросился к лифту, глядя на часы. Он опаздывал на целых десять минут.
К нему подошел на вид знакомый человек, лысый, со спокойным выражением на лице.
– Вы тоже участник конференции?
– Да, – ответил Райан, отчаянно нажимая на кнопку вызова лифта.
– Собираетесь устроить презентацию?
– Да, – Райан все еще не опомнился от произошедшего и был сильно обескуражен тем, что его обвинили, как простого уголовника.
– А о чем она будет? – не унимался мужчина.
Пришел лифт, Райан взглянул на говорившего с ним человека.
– Извините, я опаздываю, – он вбежал в лифт и, когда снова открылись двери, помчался на презентацию. – Извините, ребята, за опоздание! Меня задержали, – сказал он.
Он посмотрел на малочисленную группу собравшихся его послушать. По всей аудитории едва набралось бы 20 человек, они сидели поодаль друг от друга, и еще оставались свободные складные стулья, которые поставила Амбер. Она также опустила занавес‑перегородку, чтобы помещение казалось меньше. Иначе аудитория была бы заполнена едва ли на четверть.
Райан не просто был разочарован. Он был настолько обескуражен, что ему казалось, за ним кто‑то все время наблюдает и насмешливо отмечает его жалкий успех. Ощущение неудачи было всеобъемлющим; казалось, оно коренится в далеком прошлом. Что именно это было? То, что он ощущал, когда мальчиком заполнял какой‑нибудь бланк и ставил прочерк в графе «Отец»? Или пустое место в зале, когда он выступал в хоре или играл на барабане после окончания школы или колледжа. Это, как он сознавал, не имело никакого отношения к его собственным поступкам, но он невольно чувствовал себя виноватым.
Послышался шорох. Он оглянулся, увидел, что колышется алая портьера. Там только что кто‑то был, но явно уже ушел. Райан был уверен, что это мужчина, хотя и не мог точно объяснить, почему именно.
«Отлично, – подумал он. – Еще одна галлюцинация».
Засветился экран проектора, демонстрируя подготовленную им в PowerPoint презентацию. На первом слайде огромные бульдозеры валили деревья в тропическом лесу, а на переднем плане стоял грустный ребенок из племени майоруна.
Райан продолжил лекцию:
– Предлагаю искать самые эффективные решения сложившейся сегодня ситуации в культурной мудрости и самобытном наследии еще сохранившихся, примитивных коренных народов мира, подобных племенам матис или майоруна из Бразилии.
Он не мог точно сказать, интересно ли кому‑нибудь то, что он говорит. Это казалось маловероятным. Одна из пожилых дам клевала носом, словно дремала. А пара азиатской наружности вообще выглядела так, словно оказалась в зале по ужасной ошибке; это особенно касалось мужчины, который постоянно возился с электронным устройством. И оно неожиданно издало громкий сигнал.
Райан сделал небольшую паузу, пристально посмотрел на мужчину, который, не обращая на него внимания, продолжал заниматься своим делом. Спустя некоторое время Райан многозначительно продолжил, будто хотел убедить присутствующих в важности темы.
– У них существует интуитивно‑гармоничная взаимосвязь с землей. Опасность, которая нам грозит в конечном итоге…
Снова раздался сигнал. И теперь мужчина азиатской наружности старательно набирал текст, даже не пытаясь это скрыть. Его подруга, судя по всему, совершенно не волновалась по этому поводу.
В еще более сильном раздражении Райан продолжил:
– Итак, опасность, которая нам грозит в конечном итоге, заключается в том, что эти культуры уничтожаются так же быстро, как и тропические влажные леса. И те, и другие поглощаются экспансивной корпоративной культурой под управлением доминирующего социального слоя – одержимого властью, с патриархальным мышлением.
При следующем сигнале Райан вспылил:
– Если вы не перестанете баловаться с этим телефоном, я спущусь в зал и вырву эту чертову штуковину у вас из рук!
Азиат уставился на него с недоверчивым удивлением.
– Да, я именно к вам обращаюсь.
Мужчина повернулся к сидящей рядом с ним женщине и что‑то сказал ей на незнакомом языке.
Женщина объяснила, обращаясь к Райану: – Извините, он не говорит по‑английски.
– Если вы не понимаете по‑английски, то что вы здесь вообще делаете?
Райан пытался сдержаться, но безуспешно.
– Почему бы вам вместо моей, по вашему мнению, скучной лекции, не отправиться на какую‑нибудь китайскую?
– Мы японцы, – ответила женщина.
Один из присутствующих кашлянул, другой встал. Презентация Райана была закончена, к такому выводу по молчаливому согласию пришли все собравшиеся – им было очевидно, что Райан был эмоционально неустойчив и, вероятно, даже не в своем уме.
* * *
Райан сидел у конца барной стойки в обмякшей позе перед пустым стаканом и пытался привлечь внимание бармена. Каждый раз, когда тот направлялся в его сторону, его перехватывала и отвлекала каким‑либо замечанием рыжеволосая официантка в облегающем черном платье, которая проплывала мимо Райана так, словно тот был пустым местом. Райан хмурился. Что в нем было такого, из‑за чего люди полагали, что с ним вот так запросто можно не считаться? Может, все дело в его манере держаться, его позиции? Из задумчивости его вывел голос бармена:
– Извините, что заставил вас ждать!
Он с заговорщическим видом наклонился к Райану:
– Она такая вертихвостка!
Райан воздержался от комментариев и сказал:
– Мне одну бутылку пива «Пилзнер». Нет, лучше две.
– Принести обе сразу?
– Да, так мне не придется снова прерывать ваши брачные игрища!
Бармен зло посмотрел на него и принес две бутылки. Пока Райан пил пиво, стемнело. Казалось, этого никто не заметил. Вернее, другие посетители словно сами погрузились в этот полумрак. Но даже при таком освещении Райан их узнавал: вон его преподаватель на первом курсе колледжа мистер Маршалл с глубоким прикусом и рыжим хохолком; Рэнди, фамилию которого он не помнил; блондин‑почтальон, немец по национальности, который весь сезон отпусков напролет доставлял почту, не снимая шляпы с оленьими рогами; Райан полагал, что узнает их всех, хотя их фигуры обретали все более смутные очертания. И лишь одно было совершенно ясно – к нему из туманного марева протянулась большая рука и взяла вторую бутылку пива. Это была рука отца. Райан повернулся и увидел Роберта, который сидел на барном табурете рядом с ним.
И снова в помещении повеяло прохладой. Снова послышалась песня в исполнении Джонни Кэша. Очертания других клиентов бара были расплывчатыми, голоса звучали словно издалека, их трудно было различить. Райан закрыл глаза и затем снова открыл. Во рту был привкус теплого пива, сигаретный дым разъедал глаза; запах жареного лука был острым и совершенно реальным; если это и был сон, то самый подлинный из всех, что он когда‑либо видел.
«Забавно, что мы вот так встречаемся», – произнес Райан, хотя не видел в этом ровным счетом ничего забавного.
Похоже, отец его просто не замечал. Как это могло быть? Что за наваждение? Райан наблюдал за тем, как отец тщательно пережевывал арахис, глотнул пива, а затем поковырял в зубах зубочисткой; и все это проделал с таким невозмутимым видом, словно был совершенно один.
И все же Райан с ним заговорил:
– Можешь игнорировать меня сколько хочешь, потому что ты мне неинтересен. Я совершенно на тебя не похож. У меня свои проблемы.
Роберт взял зажженную свечу с барной стойки и прикурил от нее сигарету.
– На случай, если ты не заметил, я пытаюсь сделать в своей жизни что‑нибудь значительное, – продолжил Райан. – Пытаюсь найти решение для тех проблем, которые возникли по вине дикарей вроде тебя – слоняющихся без толку, разрушающих всех и вся на своем пути.
Никакой реакции. Внезапно Райан запаниковал. Все, что он собирался сказать, рассеялось как дым. Он не мог догадаться, о чем думали остальные присутствующие в баре, потому что неожиданно все исчезли… Остались лишь он и его отец, словно застряли в туманном безвременье.
– Почему ты не перестаешь преследовать меня? Ты же паразит! Заражаешь все вокруг. Возвращайся в свой Гарнервилль или где ты там в итоге обосновался. Просто оставь меня в покое!
Внезапно выражение лица у Роберта изменилось, словно до него наконец‑то дошли слова Райана. Он пристально смотрел на пламя свечи, и на какое‑то мгновение, краткое, как биение сердца, Райану показалось, что он все‑таки посмотрит на него.
Но вместо этого к нему подошла улыбающаяся сотрудница оргкомитета конференции Амбер, причем так же стремительно, как исчез отец.
– Послушайте, Райан. Организаторам форума было так неловко за то, что они передвинули вашу презентацию, что они решили дать официальный ланч для всех докладчиков. И там будут присутствовать очень важные издатели, которых интересуют публикации вроде вашей…
Райан все еще находился под впечатлением только что пережитого.
– О, спасибо, – выдавил он. – Но мне вряд ли удастся прийти.
Амбер явно была разочарована.
– Но ведь это для вас такая отличная возможность! В прошлом году…
Райан встал.
– Да, конечно. Но у меня много важных дел.
Он направился наверх в хорошо освещенный холл, где толпились люди.
У стойки консьержа отеля он спросил:
– Не могли бы вы мне помочь отыскать небольшой городок к северу отсюда. Кажется, он называется Гарнервилль?!
– Разумеется, – служащий отеля повернулся к своему компьютеру. – Гарнервилль? Ничего такого нет. А как насчет Герневилля?
– Герневилль? Пожалуй, это вернее. Так где это? Далеко отсюда?
– Это в графстве Сонома, рядом с рекой Русская. Приблизительно в ста милях отсюда.