ГЛАВА ПЕРВАЯ

Стейси смотрела из окна вниз, на машины, снующие между бетонными зданиями. Мрачные серо-коричневые тона башнеподобных сооружений соответствовали тому душевному состоянию, которое тяжелым грузом давило на молодую девушку. Из ее груди вырвался легкий вздох, она опустила занавеску и повернулась к пожилому человеку, сидевшему за письменным столом.

— Мистер Миллс, вы были папиным другом. Вы должны понять лучше, чем кто бы то ни было, почему мне необходимо уехать одной и разобраться в себе. Какая разница — квартира в Нью-Йорке или домик в Техасе?

— Именно потому, что я был адвокатом и ближайшим другом твоего отца, я бы хотел, чтобы ты еще разок все взвесила, — ответил юрист, снимая очки в черной оправе и механически протирая их носовым платком.

— Я же не пытаюсь сбежать. — Стейси нервно провела затянутой в перчатку ладошкой по своей руке. — Мне просто нужно время для того, чтобы понять, как жить дальше.

— Любая другая девушка в твоем положении отправилась бы либо в Европу, либо на острова. Ведь ты теперь богата. Я понимаю, что обстоятельства, при которых тебе достались деньги, не больно-то веселые, но, когда умирает близкий человек, всегда трудно. Ты же всю жизнь отличалась независимостью и своенравием. И у меня не укладывается в голове, почему ты так упорно стремишься похоронить себя в деревне.

Стейси Эдамс с сомнением смотрела на Картера Миллса-старшего, подыскивая аргументы для того, чтобы объяснить ему причины своего отъезда. Ее отец, Джошуа Эдамс, уважал этого человека и доверял ему — такое в жизни выпадает редко. Отец. Слова застряли в горле. Стейси оглядела свой синий костюм и стиснутые на коленях руки в перчатках. Мать умерла вскоре после рождения Стейси, оставив ребенка на вечно колесящего по белу свету мужа, который страшился своей отцовской миссии. Многочисленные друзья предлагали забрать Стейси к себе. Однако Джошуа Эдамс взял дополнительный чемодан, набил его пеленками и тальком и укатил с годовалой малышкой в очередную зарубежную командировку. Жизнь отца — свободного, пользовавшегося известностью в профессиональных кругах фотографа — и дочери была нескончаемым кругосветным путешествием с короткими остановками в НьюЙорке, чтобы перевести дух перед тем, как снова отправляться в путь.

Ожили милые сердцу воспоминания: самое яркое — ее семнадцатилетние, когда отец тайком пронес щенка в шикарный отель «Нью-Орлеан». Отец назвал щенка Каюном в честь своей родины. Резвая, игривая собачонка быстро выросла в здоровенную немецкую овчарку, беззаветно преданную своей хозяйке. Отец предсказал, что Каюн будет оберегать Стейси надежнее всякого ангела-хранителя. Если бы он только знал, как был прав: ведь это Каюн вытащил потерявшую сознание, но невредимую Стейси из рухнувшего самолета, прежде чем тот вспыхнул. Пилот и отец остались внутри.

Стейси постаралась удержать набежавшие слезы, подняв голову, она встретила добрый взгляд адвоката. Ее карие глаза подернулись пеленой — ведь она чуть было не расплакалась, — а губы растянулись в страдальческой улыбке.

— Беру свои слова обратно, Стейси. Возможно, поездка в далекие края пойдет тебе на пользу. Джошуа любил Запад и никогда не отказывался от командировок в том направлении. — Картер Миллс-старший вышел из-за стола и приблизился к Стейси. — Но помни, ты еще почти ребенок, тебе едва исполнилось двадцать, и жизнь только начинается. Он бы не хотел, чтобы ты прожила ее неполноценно — как хорошего, так, конечно, и плохого тебе не миновать.

Стейси пожала протянутые ей руки и поднялась; элегантный, сшитый на заказ костюм подчеркивал женственность ее фигуры.

— Я не сомневалась — вы поймете, что иначе я не могу.

— Я знаю одного юношу, которого весьма огорчает твой отъезд, — произнес Картер Миллс. — Но нельзя осуждать моего сына за то, что ему хочется сопровождать тебя в самые фешенебельные клубы. К тому же, имея состояние, которое оставил тебе отец, ты можешь считаться их полноправным членом.

— Боюсь, я еще не привыкла к мысли, что весьма богата. Раньше я была просто счастлива оттого, что отец рядом и мы можем путешествовать вместе, как ветер, — видимо, я в него, вот почему мне и не сидится на месте. Безбрежные просторы, Каюн и Диабло — вот и все, что мне надо, а с остальным я справлюсь, — в заключение сказала Стейси и потянулась за сумочкой.

— Ты берешь с собой эту глупую лошадь? Я надеялся, что ты ее давно продала, — воскликнул адвокат с нескрываемым беспокойством. — Прямо тебе скажу, по-моему, ты делаешь это зря.

— О, Диабло вовсе не такой дурной и непослушный, как вам кажется. Просто он легковозбудимый, вот и все. — Стейси улыбнулась. — Вы ведь знаете, что я отличная наездница. Папа давно отнял бы у меня Диабло, если бы не был уверен, что я с ним слажу.

— Пусть так, но твоему отцу и в голову не могло прийти, что ты потащишь за собой этого жеребца в дикие края, — хмуро проговорил мистер Миллс.

— Да уж. Наверняка папа надеялся, что я остепенюсь и займу, так сказать, подобающее место в обществе. Но я для этого пока не созрела. А может быть, никогда и не захочу созревать, кто знает? — Помолчав, она добавила: — Мне действительно пора.

— Как ты решила поступить с квартирой на время твоего отсутствия?

— Решила, что запру ее, зачем от нее отказываться? — ответила Стейси.

— Ты всегда желанная гостья в нашем доме. И что бы тебе ни понадобилось, смело обращайся, — сказал Картер Миллс.

— Непременно. Картер-младший пригласил меня завтра поужинать — это будет прощание с цивилизацией. По-моему, он думает, что я уезжаю в непроходимые джунгли Африки. — Стейси улыбнулась, тронутая искренним участием адвоката. — Спасибо за все, мистер Миллс.

Когда сын мистера Миллса — Картер — сообщил ему о решении Стейси снять на весну охотничий домик в техасских горах Апачи, он немедленно вмешался на правах близкого друга. Но никаких серьезных изъянов в ее планах, кроме того, что она едет одна, он не обнаружил, в чем и признался.

Стейси вошла в лифт, над которым вспыхнула и замигала стрелочка «вниз». Поглощенная своими мыслями, она не замечала пристальных взоров некоторых попутчиков. Первое впечатление при взгляде на ее веснушки, осыпавшие чересчур прямой нос, было впечатлением заурядности. Но, присмотревшись, вы замечали золотисто-каштановые волосы, обрамлявшие овальное лицо, и темно-карие глаза с густыми ресницами.

Стейси спустилась на первый этаж и вышла на улицу, где нескончаемый поток пешеходов замер в ожидании зеленого огня светофора. На перекрестке ее «смыло приливом», и людская волна несла ее до самой стоянки, где она оставила свою машину. Дорогой спортивный автомобиль был последним подарком отца.

Подъехав к дому, где она жила, Стейси вошла в подъезд и поднялась в лифте на пятый этаж. Она дошла по коридору до своей квартиры и остановилась в нерешительности перед дверью. Когда она вставила ключ в замочную скважину и отперла дверь, на нее опять нахлынула тоска. Пес, повизгивая от восторга при виде хозяйки, бросился навстречу.

— Каюн, скучал обо мне, чертенок? — Стейси печально улыбнулась, лаская огромную голову и читая нескрываемое обожание в глазах собаки. — Что бы я без тебя делала?

Негромкий телефонный звонок вывел Стейси из состояния задумчивости. Она сняла трубку.

— Да?

— Стейси? Это Картер, — раздался мужской голос на другом конце провода. — Папа сказал, мы просто чудом разминулись.

— Я ушла оттуда около четырех, — сказала Стейси, взглянув на часы и усаживаясь на кушетку.

— Как дела? — Сквозь непринужденность интонаций сквозили нотки беспокойства.

— Замечательно, — сказала Стейси и добавила с легким смешком: — Я уложила даже несколько платьев вместе с экипировкой для верховой езды. И намереваюсь выходить в них в свет в маленьком захолустном городишке!

— Ну если ты не повстречаешь какогонибудь высокого, темноволосого красавца ковбоя и не умчишься с ним на его верном коне, — пошутил Картер, — я ничего не имею против.

— Тебе не о чем беспокоиться. Теперь ковбои не те, что прежде, — хмыкнула Стейси. — Во время нашей последней поездки на Запад я только и видела что загорелых, пожилых мужчин, несущих бремя семейных обязанностей.

— Ты не передумала — едешь на машине?

— Вдвоем с Каюном. Диабло путешествует поездом до Пекоса. Там я его заберу, и мы двинемся дальше, в Макклауд. Домик находится примерно в тридцати милях от города, так что я не буду оторвана от цивилизации.

— Как хорошо, что ты не пригласила меня составить тебе компанию. Я бы сдох от скуки. Не представляю, как ты сможешь выдержать дольше недели. Ну чем одна гора отличается от другой? — поддразнивал Картер.

— Возможно, ты и прав, но я сама хочу в этом убедиться.

— Разве тебя отговоришь, — посетовал голос в трубке. — Слушай, сегодня вечером у меня дела, поэтому не смогу прийти. Но на завтрашний вечер все остается в силе. Ровно в семь, да?

— Да, — подтвердила Стейси.

— Ну тогда все. Будь умницей, до завтра. Пока.

— Пока, Картер.

Щелчок телефонной трубки скорбным эхом отозвался в воцарившемся вновь глухом молчании.

На следующий вечер раздался звонок в дверь. Она бросила последний оценивающий взгляд на свое отражение в зеркале. Платье персикового цвета, без рукавов, с треугольным вырезом и плиссированной юбкой оттеняло медный отлив ее смуглой кожи и золотистые прядки волос, откинутые со лба и уложенные локонами в греческом стиле.

Стейси промокнула подкрашенные оранжевой помадой губы косметической салфеткой и нанесла на них тонкий слой блеска и тогда наконец удовлетворенно улыбнулась.

Отворив дверь Картеру, она спросила:

— Я не слишком долго заставила тебя ждать?

Высокий светловолосый мужчина взял ее за руки и окинул оценивающим взглядом.

— Можно я скажу то, что ты и так знаешь? Я бы прождал и дольше в предвкушении такого зрелища. Пошли? — спросил он, набрасывая ей на плечи расшитую тамбуром шаль и нежно целуя ее в голову. — Я заказал столик на восемь часов в клубе «Медоу-Вуд-Кантри».

— Прекрасно, — улыбнулась Стейси.

Они оживленно ворковали на пути к его машине, однако, сев в машину, умолкли. Картер сосредоточенно следил за дорогой, а Стейси украдкой разглядывала его профиль. Он был красивым юношей со светло-русыми волосами и ясными голубыми глазами. Картер был на шесть лет старше Стейси и недавно начал заниматься юридической практикой в конторе отца; многие ее знакомые считали, что ей крупно повезло с кавалером.

Они никогда не клялись друг другу в любви и верности. Когда Стейси уезжала с отцом, она отовсюду слала Картеру забавные открытки, а по возвращении звонила. Во время ее отсутствия Картер встречался с другими девушками, но постоянно — только со Стейси. Обе семьи радовались многообещающей дружбе детей и втайне лелеяли надежду на будущую свадьбу. Стейси предполагала, что когда-нибудь они поженятся. И заживут счастливо. Иначе просто и быть не могло — они идеально подходили друг другу. Но пока еще не время.

Кроме того, размышляла Стейси, я еще слишком неопытна для любви, от которой, даже если это все выдумки, можно потерять голову.

— Мечтательница, ты собираешься выходить из машины или так и останешься сидеть? — спросил, посмеиваясь. Картер, он стоял, открыв дверцу с ее стороны, и глядел на нее сверху вниз.

— Извини, я унеслась мыслями Бог знает куда.

— Ну что ж, возвращайся обратно. Сегодня мой вечер. — Он улыбался, подводя ее ко входу в клуб.

Распахивая украшенные витиеватой резьбой двери частного клуба, он нежно обнял ее за талию. Пока Стейси разглядывала оригинальную обстановку, Картер заказал аперитив. Интерьер зала являл собой экзотическую стилизацию джунглей — на стенах красовались шкуры зебр и леопардов.

Когда официантка вернулась с напитками, Стейси заметила, что Картер наблюдает за ней с мрачным видом.

— С чего такая угрюмость? Я думала, мы сегодня будем веселиться, — упрекнула его Стейси.

— Извини, я подумал о твоем отдыхе. Стейси, отец не в восторге от твоей затеи, я тоже. Если с тобой что-нибудь случится в этой забытой Богом хибаре, может пройти несколько недель, прежде чем об этом кто-нибудь узнает, — сказал он серьезно.

— Прошу тебя, давай не будем сегодня говорить на эту тему. Я решила уехать, и точка, — ответила она нарочито грубым тоном — ей самой было страшновато. — Мне начинает казаться, что все, кроме меня, знают, как мне будет лучше.

— А тебе не приходило в голову, что на сей раз «все» могут быть правы? — Он говорил с легким раздражением. — Ты, похоже, думаешь, что если ты объездила весь свет, то тебе все нипочем. Но жизненного опыта у тебя не больше, чем у зеленой провинциалки! Твой отец показал тебе мир через объектив фотоаппарата, и только. Ты же понятия не имеешь, что такое жить самостоятельно.

— Если я видела войну, голод и нужду его глазами, разве от этого они стали менее реальны? Я знаю, что такое жизнь. И знаю, как поступлю со своей, так что продолжать этот разговор бессмысленно, — резко ответила Стейси.

— Хоть раз ты можешь перестать упрямиться и прислушаться к доводам рассудка?

— Я же сказала, разговор окончен.

— В таком случае давай потанцуем, — неловко предложил Картер под звуки медленной мелодии, которую заиграл оркестр.

Стейси встала и отодвинула стул от стола. Картер повел ее на танцевальную площадку, крепко держа за локоть. Когда он обнял ее за талию, у обоих вид был слегка угрюмый.

Стейси рассмеялась.

— Картер, прости меня. Сама не знаю, почему я сорвалась. Пожалуйста, давай сегодня больше не будем ссориться.

Он улыбнулся, прочитав мольбу в глазах девушки.

— Ну хорошо, давай считать, что тема исчерпана. Будем просто наслаждаться сегодняшним вечером.

Через некоторое время их пригласили в зал, там, в уединенном уголке, для них уже был накрыт столик на двоих. Когда с последним блюдом было покончено, они откинулись на спинки стульев, с удовольствием потягивая кофе.

— Прекрасный ужин, — сказала Стейси, прикуривая от зажигалки Картера.

— Хм. А моя дама еще прекраснее.

— Спасибо, сэр, вы очень любезны.

— Хочешь вернуться в бар потанцевать или поедем куда-нибудь в другое место?

— Давай останемся здесь. Мне очень нравится здешняя атмосфера, да и настроение не то, чтобы отплясывать на дискотеке, — ответила Стейси.

— Вот и отлично, наши желания совпадают. Я хочу кое-что с тобой обсудить, не перекрикивая грохот рок-группы.

— Но только, ради Бога, никаких наставлений по поводу моей поездки, — взмолилась она. — Ты обещал, что больше не будешь касаться моего отъезда в Техас.

— Я и не собираюсь нарушать обещание. Речь пойдет совершенно о другом. Пошли?

— Пошли.

Пока Картер расплачивался, Стейси поджидала его у входа в комнату отдыха. Они облюбовали столик в углу и заказали напитки. Оркестр заиграл медленный танец, и они пошли танцевать. Держа Стейси на некотором расстоянии, Картер пристально смотрел в ее карие глаза и нежно улыбался.

— Помнишь, после похорон мой отец сказал, что ты член нашей семьи?

— Да, — ответила Стейси, гладя так же серьезно в глаза Картера.

— Я хочу это узаконить. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. — Они почти остановились, прекратив танцевать. — Я не пытаюсь отговорить тебя от поездки, но, когда будешь строить планы на будущее, пожалуйста, включи в них и меня. Стейси, я беспокоюсь за тебя, люблю тебя и хочу заботиться о тебе всю жизнь. Мы никогда прежде не говорили о будущем, но теперь настало время. До сих пор мы оба были слишком молоды. Мне надо было закончить юридический колледж, а тебе — подрасти. И то, и другое осуществилось, и пришла пора подумать о нашей дальнейшей жизни.

— Картер, я не знаю, что ответить. Не знаю, готова ли я к семейной жизни. Не знаю…

— Ничего не говори. Я понимаю, тебе нужно время, чтобы оправиться после кончины отца. Я не прошу тебя дать мне ответ немедленно. Когда я увижу, что ты готова, то повторю свое предложение подобающим образом. А пока, сидя в своем техасском убежище, помни, что я люблю тебя и хочу на тебе жениться, — тихо сказал Картер, нежно целуя ее в лоб.

Он снова притянул ее к себе, и они продолжали молча танцевать, тем временем Стейси обдумывала его предложение. Ничего неожиданного в нем не было, однако же она была удивлена, хотя накануне сама размышляла о том же. Танец закончился, они вернулись к столику и сели, не проронив ни слова.

— Ты сказала, что отправила Диабло в Техас поездом. Я хотел спросить, не лучше ли тебе взять моего серого? — сказал Картер. — Он, безусловно, гораздо покладистее, чем твой рыжий дьявол.

— Не думаю, что с Диабло у меня будут серьезные проблемы, но все равно спасибо за заботу, — ответила Стейси, улыбаясь своему поклоннику. — Кроме того, он уже на пути в Пекос, так что пусть все идет своим чередом.

— Во сколько ты завтра отбываешь? — поинтересовался Картер.

— Рассчитываю выехать к полудню.

— Уже довольно поздно. Не хочу, чтобы меня обвиняли в том, что ты не отдохнула и хуже выгладишь. По-моему, тебе есть о чем подумать на сон грядущий. По крайней мере я на это надеюсь, — сказал Картер, намекнув на свое предложение.

На обратном пути они почти не разговаривали. Стейси, уютно устроившись на сиденье, разглядывала в окно неоновый мир. На стоянке перед домом Стейси Картер выключил мотор, но вместо того, чтобы выйти из машины, продолжал молча сидеть, не сводя глаз с темноволосой девушки.

— Завтра я не смогу заехать попрощаться, поэтому хочу пожелать тебе удачи сейчас, — сказал он, привлекая ее к себе.

Стейси откинула назад голову в ожидании поцелуя. Его губы были властными и нежными. Он крепко прижал ее к себе, лаская ладонями загорелые плечи под накидкой. От поцелуя сердце Стейси забилось с бешеной силой.

— Это тебе от меня в дорогу, Стейси, и пусть мой поцелуй будет мне заступником, — сказал он в заключение.

Он подошел к ее дверце и открыл ее, Стейси с неохотой вышла из машины. В молчании они вошли в здание и подошли к лифту.

— Здесь мы распрощаемся. Стейси, возвращайся поскорее, — прошептал Картер, ласково гладя на веснушчатый нос и карие глаза. Он нежно чмокнул ее в лоб и вышел.

Глядя вслед удаляющейся изящной, но сильной мужской фигуре, Стейси почувствовала, как к сердцу подступила леденящая пустота. Как во сне она повернулась к открывшимся дверям лифта. Она бесшумно вошла в квартиру, задавая себе вопрос: правильно ли она поступает, покидая свой единственный дом и единственных друзей.

Через час она уснула, преисполненная решимости осуществить свои планы и уехать в Техас.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Указатель гласил: «Макклауд — 10 миль». Стейси выгнула спину, расправляя закостеневшие мышцы. Два с половиной дня за рулем давали о себе знать. Но она была почти у цели, и ею овладело радостное возбуждение оттого, что она наконец приближалась к заветному месту. Она бросила беглый взгляд на свое отражение в зеркале заднего вида. Только глаза выдавали усталость от утомительной езды. Блузка бледного лимонного цвета, прекрасно подходившая к брючному оливковому костюму, не потеряла своей свежести. Пиджак лежал на спинке сиденья, где спал Каюн, свернувшись клубком, — его огромное тело с трудом умещалось на небольшом пространстве.

Фургон, рассчитанный на двух лошадей и предназначенный специально как прицеп к «ягуару», легко катился сзади. Диабло причинил ей немало хлопот, когда она заводила его в фургон в Пекосе, но потом вел себя спокойно.

Послеобеденное солнце ярко светило в ветровое стекло, и Стейси достала защитные очки, лежавшие в перчаточном отделении. До ее техасского прибежища было уже рукой подать. Сначала она сделает остановку в городе — надо разыскать Ноланов, чтобы проводили ее до домика, и купить кое-каких продуктов. Если все сложится удачно, около семи она уже будет готовить себе ужин.

Впереди вырастал городок. Подъезжая к нему, Стейси сбавила скорость, стараясь не упустить ни одной мелочи в представшей перед ней картине.

Она остановилась у бензоколонки при въезде в город. Выйдя из машины, она щелкнула пальцами пробуждающемуся псу — мол, иди за мной. Сонно и неуклюже он ступил на бетонную мостовую и последовал за хозяйкой. Стейси окинула бензоколонку оценивающим взглядом, отметив про себя, что нигде не было мусора и не валялись, как обычно, детали от автомобилей. И хотя здание было не очень современным, оно содержалось в отличном состоянии.

Из здания вышел мальчик-подросток и направился к «ягуару». Стейси, созерцавшая залитый послеполуденным солнцем городок, не обратила внимания на восхищение, с которым тот посмотрел на ее упругое тело.

— Доверху, мисс? — пропел мальчишеский голос.

— Да, пожалуйста. И заодно проверьте мотор, — ответила она, улыбаясь протяжному южному выговору.

Каюн отправился обследовать поросшую травой лужайку рядом с бензоколонкой, а Стейси решила укрыться от солнца в здании. Через минуту глаза привыкли к отсутствию слепящего солнечного света. Здесь, в помещении, находились двое мужчин. На старшем из них была форма служащего бензоколонки. На другом, стоявшем к Стейси спиной, — джинсы «Ливайс» и выцветшая клетчатая рубашка. Темные, почти черные волосы скрывала широкополая коричневая шляпа. Его высокая, крупная фигура загораживала Стейси от служащего, который увидел ее только тогда, когда она подошла к прилавку, где были выставлены сладости.

— Извини, Корд, чем я могу вам помочь, мисс? — спросил мужчина.

Стейси разглядела его улыбающиеся светлокарие глаза и морщинистое лицо, огрубевшее под техасским солнцем. Она не могла не улыбнуться этому коренастому старику.

— Я бы хотела купить плитку шоколада, — сказала Стейси.

— Конечно, — кивнул мужчина, взяв у Стейси мелочь за шоколад и повернувшись к кассе. — Не сочтите меня излишне любопытным, мэм, но, судя по выговору, вы не из наших мест.

Стейси рассмеялась.

— Я и не подозревала, что у меня есть выговор, но верю вам на слово. Действительно, я из Нью-Йорка и собираюсь провести здесь лето. Вы не подскажете, где я могу найти семью Ноланов? Я сняла у них охотничий домик, — объяснила она.

При этих словах второй мужчина обернулся к Стейси — ее поразил его враждебный взгляд. Она с удивлением услышала, как он буркнул «до свидания» служащему и направился к джипу, стоявшему около бензоколонки. Снова повернувшись к прилавку, она попыталась отогнать от себя встревожившее ее впечатление. Что она такого сделала?

— Простите, я не расслышала, — переспросила она, осознавая, что служащий обращается к ней.

— Я говорю, Ноланам принадлежит бакалейный магазинчик в городе. Через квартал повернете направо, потом — два квартала прямо, потом — налево. Их магазин — второй от угла. — Он улыбнулся.

— Спасибо.

— Мисс, у вас было мало масла, так что я долил. Бог мой, ну и машина, — произнес, входя, парнишка. Теперь объектом его восторга стал черный спортивный автомобиль. — Готов поспорить, такая обойдет на шоссе любую.

— Ну хватит, Билли, — оборвал его старик, когда Стейси рассчитывалась за бензин и масло. — Не сомневаюсь, госпожа осталась довольна тем, что ты по достоинству оценил ее выбор.

В ответ Стейси рассмеялась.

— Мне пора отправляться на поиски Ноланов, иначе не успею добраться до нового жилья засветло.

— Поезжайте точно, как я сказал, и мимо не проедете. После обеда Молли Нолан всегда в магазине и наверняка знает, где отыскать своего супруга, — сказал служащий, провожая Стейси до машины.

Она свистнула Каюну и, выезжая на шоссе, помахала на прощанье обоим служащим. Свернув направо через квартал, Стейси про себя улыбнулась. Какие здесь доброжелательные люди. По крайней мере двое из них, заключила она. А что касается таинственной враждебности темноволосого незнакомца — она не собирается портить из-за него свое первое впечатление о городке.

Безусловно, у него потрясающие внешние данные: темные волосы, карие глаза, высокий рост и сильное тело, но он вел себя так, словно она прокаженная. Однако с какой стати она все думает и думает об этих колючих темных глазах; скорее всего, она их больше никогда не увидит.

Доехав до угла второго квартала, она увидела бакалейный магазинчик. Перед ним была площадка, на которой едва уместилась машина с прицепом. Каюн хотел было выпрыгнуть на тротуар следом за Стейси, но она велела ему остаться. Прежде чем войти в магазин, она заглянула в фургон — справиться, как там Диабло.

Это была центральная улочка городка — уютная и маленькая — протяженностью всего в два-три квартала. На углу находилась аптека, радом с ней — бакалейный магазин, за ним — небольшое кирпичное здание почты, к которому примыкали магазин одежды и кафе. «Городок совсем небольшой, — подумала Стейси, — но, наверно, он в состоянии обслуживать фермеров, живущих в округе».

Толкнув дверь, она вошла в бакалейный магазин. За узким прилавком стояла дородная женщина небольшого роста, на вид ей можно было дать лет пятьдесят. Волосы, присыпанные сединой, придавали ей вид эдакой матушки-наседки. Простое домашнее платье и полная фигура ассоциировались с кухней, где благоухали свежевыпеченные булочки. Когда клиент, которого обслуживала женщина, ушел, Стейси приблизилась к прилавку.

— Извините, вы миссис Нолан?

— Да. Могу я вам чем-нибудь помочь? — спросила женщина.

— Меня зовут Стейси Эдамс. Мы условились, что я сниму у вас домик на лето, — объяснила Стейси, гладя на живое, подвижное лицо.

— О Господи, ну какая же я дуреха! Я должна была сразу узнать вас. Приезжие довольно редко заглядывают к нам в магазин. Вы предупреждали, что появитесь в наших краях в первой половине мая, но это совершенно вылетело у меня из головы, — извинялась матрона. — Наверно, вам не терпится добраться до места засветло.

— Да, я надеялась, что уже сегодня смогу там переночевать, миссис Нолан.

— Ради Бога, называйте меня Молли, а то мне все кажется, что вы разговариваете с кем-то другим, — засмеялась она. — Мой муж вот-вот появится и проводит вас до домика на машине. На прошлой неделе мы там навели порядок, но все-таки жилище до конца еще не устроено. Вы же знаете этих мужчин — лишь бы было на чем сидеть и на чем готовить, а занавески на окнах или скатерть на столе — для них уже излишества.

— Не сомневаюсь, что мне очень понравится. Надеюсь, я доставила вам не слишком много хлопот, — ответила Стейси, которая видела, что женщина, заметив ее городской костюм, беспокоится, не ожидает ли Стейси чего-то шикарного.

— Прошу прощения, — раздалось у Стейси за спиной.

Повернувшись, чтобы отойти от прилавка, она столкнулась лицом к лицу с широкоплечим незнакомцем с бензоколонки. Непроизвольно ее глаза скользнули вверх и встретились с его. Взгляд незнакомца был абсолютно индифферентен, не выражал ни тени интереса.

— О, Корд, я очень рада, что ты заглянул, — сказала Молли Нолан, выходя из-за прилавка и беря его за руку. При виде этой милой матушкинаседки в уголках его губ заиграла слабая улыбка. — Познакомься, это мисс Стейси Эдамс. Она сняла на лето охотничий домик — в предгорьях, с восточной стороны. Стейси, а это Корд Гаррис, ваш официальный домовладелец. Штаб-квартира «Серкл-Эйч» находится примерно в десяти милях от домика.

Застигнутая врасплох этой встречей, Стейси пробормотала набор фраз, сообразных случаю, и с усилием еще раз подняла глаза — все тот же ледяной взор. На сей раз сомнений быть не могло — он смотрел на нее враждебно и с презрением. Он бесцеремонно разглядывал сначала ее лицо, затем — желтую блузку, брюки со стрелками, модные туфли с пряжками, после чего опять насмешливо уставился ей в глаза. Стейси решила надеть в дорогу брючный костюм из соображений практичности, однако сейчас он казался ей чересчур претенциозным и неуместным среди этих простых людей.

Она смутилась и почувствовала, как у нее запылали щеки. Разозлившись на Корда Гарриса за то, что он заставил ее устыдиться своего нелепого, неподобающего вида, она с вызовом вскинула голову.

— Надеюсь, наши края не покажутся вам слишком скучными и безлюдными, — произнес Корд с оттенком сарказма.

— Я нисколько не сомневаюсь, что погощу у вас с удовольствием. Здесь почти с каждым человеком чувствуешь себя как дома, — ответила Стейси, сдерживая гнев, который так и подрагивал в голосе.

— Еще бы, — вставила миссис Нолан. — Часто ли тут встретишь таких красоток. Как только разнесется молва о том, что вы проводите здесь лето, наши молодые люди протопчут тропу к вашей двери!

— Вряд ли, — улыбнулась Стейси, — но мне приятно это слышать.

— Не боитесь жить одна в лачуге на отшибе, а? — спросил Корд Гаррис. — Не исключено, что после нескольких одиноких ночей вы будете рады обществу здешних молодых парней.

— Не исключено, но маловероятно. Видите ли, мистер Гаррис, — теперь этот скрытый цинизм привел Стейси в бешенство, — я приехала сюда для того, чтобы побыть одной. Я собираюсь завести здесь новые знакомства, но решительно не собираюсь вливаться в здешнюю «светскую» жизнь.

— «Собираюсь» — очень уж определенное словечко, — нараспев произнес темноволосый, невозмутимо глядя в сверкающие глаза Стейси. — Оно означает, что вы будете делать все, что вам вздумается. Должен вам заметить, вы не производите впечатление человека, способного хоть сколько-нибудь прожить в затворничестве.

— Ну полно, Корд, — вмешалась Молли Нолан, пытаясь притушить неожиданную перебранку. — По-моему, не нам судить о мисс Эдамс и о ее планах. Извинись за свою грубость.

— Если сказанное мною лишено оснований, я охотно приношу свои извинения. — Он насмешливо дотронулся до полей шляпы. — Надеюсь, вы с удовольствием проведете здесь время, мисс Эдамс, даже если оно окажется не слишком продолжительным.

Кивнув на прощанье миссис Нолан, дерзкий фермер взял сумку с покупками и вышел, не дав Стейси возможности ответить. Она так кипела от негодования, что не могла подобрать слов. Никогда еще не встречала она такого ехидного, наглого, самонадеянного хама! Повернувшись к изумленной женщине, стоявшей рядом, Стейси дала волю своему раздражению.

— Что этот человек о себе мнит?

— Не гневайтесь на Корда, — попыталась умиротворить ее Молли. — Его вечно как будто за язык тянут. Но под этой шелухой скрывается поистине добрая душа.

— Лучше бы вы мне ничего не говорили об этом соседстве! — воскликнула Стейси. — Ну почему он живет всего в десяти милях, а не в десяти тысячах миль! Что я такого сделала, за что он на меня набросился?

— Конечно, ничего, дорогая. Может быть, вы просто разбудили в нем какие-то старые воспоминания, — ответила женщина, торопливо переходя на другую сторону прилавка. — Мне кажется, вам стоит заняться покупками. Мой муж должен появиться с минуты на минуту.

Все еще пылая от гнева, Стейси взяла тележку и двинулась вдоль одного из проходов. «И он может оказаться моим ближайшим соседом, — думала Стейси. — Отныне я буду демонстративно его избегать, хотя хотелось бы мне посмотреть, как этот невозмутимый тип разок выйдет из себя!»

Стейси уложила в тележку все необходимые товары и вернулась к кассе, где застала Молли Нолан за разговором с худым лысеющим человеком. Догадавшись, что это, скорее всего, и есть мистер Нолан, Стейси приблизилась к ним.

— Ну, милочка, вы нашли здесь все необходимое? — поинтересовалась Молли и повернулась к стоящему рядом с ней мужчине. — Это мисс Эдамс, Гарри. А это мой муж. Он доедет с вами до домика на своей машине.

— Очень рада с вами познакомиться, мистер Нолан, — сказала Стейси, протягивая руку тщедушному человечку.

— Молли сказала, что вы хорошенькая, но, что такая хорошенькая, не сказала. Вы тут наведете шороху, в этом ковбойском городишке, это уж точно, — ответил он, от души пожимая ей руку, при этом глаза его блестели. — Надеюсь, домик вас устроит, хотя, конечно, это не Бог весть что.

— Да, конечно, устроит. Отец приучил меня обходиться без излишних удобств, — сказала Стейси, с улыбкой глядя на своего собеседника, который был на дюйм ниже ее пяти футов четырех дюймов.

— Так ваш отец к вам приедет? — спросила Молли.

— Нет. — На мгновение лицо ее помрачнело. — Он погиб в авиакатастрофе месяц назад.

— О, простите. Я не хотела… — начала было Молли.

— Ничего, вы же не знали, — перебила ее Стейси.

— А ваша мать? Она осталась на Востоке? Она одобряет ваши одинокие странствия? — спросил Гарри Нолан.

— Моя мать умерла вскоре после того, как произвела меня на свет, так что я разгуливаю сама по себе. Но вы за меня не беспокойтесь — я привезла с собой свою немецкую овчарку. Будьте уверены, мой пес одолеет любого четвероногого зверя, который вздумает ко мне забрести, а уж о двуногих и говорить нечего. — Стейси со злорадным удовлетворением подумала о Корде Гаррисе и засмеялась.

— Овчарки — хорошие собаки, — согласился старик. — Она будет вас охранять как следует.

— Разумеется, я надеюсь, что до этого дело не дойдет, — сказала Стейси, доставая кошелек, чтобы расплатиться за покупки. — Ну что ж, мистер Нолан, как только вы будете готовы, мы можем ехать.

— Где вы поставили машину? — спросил он.

— Напротив аптеки — по другую сторону улицы.

— Минут через пять я подъеду на джипе и буду указывать вам путь, — он кивнул, направляясь к выходу.

— Если вам что-нибудь понадобится или грустно станет, сразу приезжайте в город. Мы с мужем будем рады вам в любое время, — уверила ее Молли, когда они остались вдвоем.

— Буду знать. Но думаю, какое-то время я понаслаждаюсь тишиной и покоем, — ответила Стейси, тронутая ее материнским участием.

— Люди здесь очень отзывчивые — всякий с радостью придет вам на помощь, если произойдет какая-то неприятность, так что не стесняйтесь обращаться к кому угодно, — заботливо наставляла женщина. — Тишина и покой — это хорошо, но не пристало вам становиться затворницей. Помните, что здесь вы всегда желанная гостья, и в случае чего — смело к нам.

— Стесняться не буду. Еще раз спасибо. Скоро увидимся.

Одной рукой Стейси прижимала к себе пакет с продуктами, другой — открыла дверь. Было очень приятно почувствовать себя как дома у людей, с которыми она познакомилась всего несколько минут назад. Все, за исключением одного человека, старались ей помочь в меру сил.

Подойдя к машине, она положила покупки на заднее сиденье, успокоила возбужденную собаку и посмотрела по сторонам в поисках мистера Нолана. Диабло начал буянить в фургоне. Стейси вошла в фургон со стороны пустого стойла. Гнедой повернул к ней разгоряченную морду и задышал ей в лицо. Она стала ласково, успокаивающе говорить с ним. Он водил ушами, как бы вслушиваясь в ее слова, но глаза его попрежнему смотрели с беспокойством.

Подняв голову, Стейси увидела, что к «ягуару» подъехал джип мистера Нолана. Когда она вышла из фургона, сухонький старичок вылез из машины и подошел к прицепу.

— Все готово, можно ехать? — спросил он.

— Да, просто я хотела убедиться, все ли в порядке. Боюсь, мой жеребец — плохой путешественник, — объяснила Стейси, глядя, как гнедой вскидывает голову.

— Дюжая лошадка, — заметил ее проводник. — Каких кровей?

— В основном арабских, — ответила Стейси, подходя к водительской дверце спортивного автомобиля.

— Не очень-то они мне по душе. Слишком своенравны. То ли дело спокойные, выносливые жеребцы, — пробурчал Нолан. — Однако пора в путь. Дорога у нас вполне сносная, так что вам будет легко ехать за мной.

Он завел мотор и тронулся с места.

Держаться его было совсем нетрудно. Они миновали несколько кварталов домов, прежде чем выехать на гравиевую дорогу, пролегавшую на север от города. Вскоре дорога достигла предгорий, а потом и самих гор. После двадцати миль пути или около того джип свернул на проселочную дорогу, которая представляла собой, скорее, грубую колею. Стейси изо всех сил старалась не обращать внимания на ухабы и только молила Бога, чтобы ее «ягуар» — спортивная машина с низкой посадкой — не забуксовал в какой-нибудь выбоине, при этом она не сводила глаз с подпрыгивающего впереди бампера джипа. Она озабоченно поглядывала в зеркало на прицеп с лошадью. К тому времени, когда они доберутся до домика, Диабло будет сплошным комком нервов.

Еловый лес был настолько густым, что она ничего не различала по сторонам дороги, даже лучи заходящего солнца проникали сквозь деревья только пятнышками света. Ехавшая впереди машина спустилась с небольшого холма, и Стейси увидела, что деревья начали редеть, образуя просвет. С вершины холма перед Стейси открывался вид на раскинувшуюся внизу яркозеленую долину, которую рассекала бурная река. Слева, на противоположной стороне ущелья, приютился маленький деревянный домик с загоном для скота и пристройкой с односкатной крышей. Стейси еще раз быстро посмотрела направо — на горную долину с низвергавшейся вниз рекой. Да, такой красоты она не видела даже на открытках.

Когда Стейси подъехала к домику, Гарри Нолан уже поджидал ее, стоя у деревянного крыльца.

— Какая красота! — воскликнула она, выйдя из автомобиля и обводя взглядом окрестные горы.

— Да, — откликнулся Нолан, снимая соломенную шляпу и отирая лысеющую голову носовым платком. — Я покажу вам домик. Думаю, вам в нем будет удобно.

Улыбаясь, Стейси вошла в дом следом за сухощавым стариком. В гостиной находился камин, над которым висело чучело головы оленя. Очаг был набит дровами для растопки, рядом высилась внушительная горка поленьев. В комнате стоял диван и старое кресло-качалка. Импровизированная кухня занимала западную стену, она состояла из нескольких металлических шкафов и керамической раковины с краном, напоминавшим насос. К счастью, здесь была газовая плита, на которой можно было готовить, — Стейси никогда бы не осилила топку дровами. Посередине стояли стол и два стула. Клетчатая красная скатерть и такие же занавески на окнах говорили о том, что без Молли Нолан здесь не обошлось.

Матушка Молли, вероятно, позаботилась и о подушках на диване, и об одеяле из конского волоса, утеплявшем дальнюю стену. Гарри Нолан объяснил Стейси, как зажигать керосиновые лампы и регулировать фитиль — чтобы света было достаточно, а стекло не коптилось, — после чего проводил ее в спальню. Большая кровать с четырьмя колоннами по углам занимала почти всю комнатку. Кровать была накрыта огромным лоскутным одеялом — сомневаться не приходилось: оно принадлежало Ноланам. В углу приютился старый комод. За дверью находилась вешалка для одежды.

— Все идеально устроено, — улыбнулась Стейси, радостно осматривая обе комнаты. — Здесь есть абсолютно все, что нужно.

— Ну я рад, что вам подходит. Моя хозяйка будет счастлива, когда я ей скажу, как вам понравилось, — сказал Гарри; судя по блеску в глазах, восторг Стейси передался и ему. — А сейчас, если хотите, я помогу вам отвести лошадь в загон.

Приняв предложение мистера Нолана, Стейси подала машину так, что откидной борт прицепа оказался прямо напротив ворот, которые отворил мужичок с ноготок. Стейси нажала на тормоз, подошла к фургону и откинула задний борт, после чего вошла в пустое стойло фургона. Гнедой нервничал, натягивал привязь, и Стейси никак не удавалось ее ослабить. Она попыталась успокоить встревоженное животное, но его ноги еще чаще забарабанили по дну фургона, а уши плотнее прижались к голове. Наконец она сумела развязать узел на конце повода. Поняв, что он свободен, гнедой попятился из фургона, увлекая за собой девушку. Белки его глаз зловеще поблескивали, когда он, приплясывая, сходил по откидному борту на твердую почву загона. Стейси постаралась как можно быстрее пустить его галопом по замкнутому кругу загона.

Норовистый арабский скакун воинственно кружил по загону, черные грива и хвост развевались по ветру. Вдруг его внимание привлек незнакомец, облокотившийся о загородку рядом с хозяйкой. С быстротой молнии он метнулся к нему, осклабившись и прижав уши. С неожиданной проворностью тщедушный человечек отпрянул от изгороди, спасаясь от свирепой атаки.

— Часто он такое вытворяет? — пробормотал Гарри.

— К счастью, нет, — извиняющимся тоном ответила Стейси, отгоняя лошадь обратно к центру огороженной площадки, — хотя время от времени может взбрыкнуть без всякой видимой причины.

Разглядывая горячую лошадь, гарцующую на противоположном конце загона — голова задрана кверху, ноздри ловят разнообразные запахи, доносимые ветерком с гор, — Гарри обратился к Стейси:

— А что это за шрам у него на шее? След от аркана?

— Не знаю, — ответила она, различая едва заметную белую полоску под пышной гривой. — Я его купила уже с этим шрамом.

Не сводя оценивающего взгляда с грациозного животного, Гарри требовательно спросил:

— Как только, черт побери, вы умудряетесь с ним справляться? Он же может оставить от вас одно мокрое место.

— Как ни странно, чаще всего мы понимаем друг друга. Хотя иногда мне кажется, что он меня попросту терпит. — Стейси засмеялась и пожала плечами, тем самым как бы отгоняя тревогу, прозвучавшую в голосе Нолана. Желая побыстрее сменить тему разговора, она спросила: — Здесь много тропинок, по которым можно путешествовать верхом?

— Полным-полно. Большинство из них ведут дальше в горы или в долину, а некоторые выходят на территорию «Серкл-Эйч», — ответил Гарри, указывая рукой на запад.

— А где конкретно находится эта «СерклЭйч»?

Она заслонила глаза рукой от лучей заходящего солнца. Это было единственное место, которое она намеревалась обходить стороной.

— Место, где стоит домик, как раз и есть земля Корда. Мы взяли его в аренду. Я и некоторые мои друзья пользуемся этой заброшенной лачугой, когда охотимся или рыбачим. Если вас интересует большой дом, то до него отсюда миль девять-десять. Да, земли у него хватает. И поверьте, управляет он своими угодьями железной рукой. Но люди не против — они всегда знают, чего от него ждать. Он платит хорошие деньги и взамен требует хорошей работы изо дня в день.

Стейси охотно в это верила. Наверняка он объезжал свои владенья верхом, размахивая кнутом.

— Молли сказала, вы встретили его в магазине, — добавил старик. — Вам, конечно, сообщили, что он холостяк.

Стейси промолчала в ответ, она наблюдала за гнедым, который ворошил копытом сено в сарае. «Разве его сможет кто-нибудь вынести?» — подумала она про себя.

— Годков шесть назад мы все решили, что он попался, но девица собрала пожитки и сбежала с каким-то денежным мешком. Мне она никогда особенно не нравилась. Она всегда считала здешний народ второсортным. Без неето ему только лучше, — кивал головой и продолжал болтать Гарри, не замечая скучающего выражения на лице девушки.

Про себя Стейси аплодировала девице, сумевшей поставить на место этого заносчивого ковбоя, но виду не подала.

— Ради нее он привел в порядок здешнюю усадьбу своей бабки, вколотил туда кучу денег. А теперь живет там один, если не считать экономку. — Гарри отошел от забора и направился к джипу. — Чтобы попасть домой засветло, мне пора двигаться. Как только что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, говорите нам.

— Обязательно, мистер Нолан. И спасибо за все. Я вам по-настоящему благодарна, — сказала Стейси, тепло пожимая ему руку.

Она стояла перед домиком и глядела на джип, удалявшийся в сторону леса по едва различимой проселочной дороге. Как только джип поглотили сгущавшиеся сумерки, ее захлестнуло одиночество. Сзади подошел Каюн и уткнулся мокрым носом ей в руку. Встав на колени, она с чувством потрепала его по шее.

— Я ведь не одна, правда? По крайней мере когда ты со мной? — Стейси улыбнулась и посмотрела на дверь домика. — Пойдем-ка приготовим что-нибудь поесть.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Стейси вышла на крыльцо домика полюбоваться золотистой дымкой, окутавшей долину, все вокруг было залито солнцем. Воздух наполняло пение птиц, приветствовавших своими трелями наступление нового дня. Под солнечными лучами покрытый рябью ручей казался полоской мерцающей ртути. Стейси с наслаждением вдохнула бодрящий, чистый воздух. Затем, щелкнув пальцами собаке, стоявшей рядом, она направилась к загону.

Она жила в горах уже два дня. В первый день Стейси раскладывала по местам вещи и обустраивала свой быт. Надлежало привести в порядок сбрую, вычистить фургон и помыть машину, запылившуюся от езды по гравиевым дорогам. Вечером она совершила прогулку верхом по долине, чтобы возбужденный гнедой «выпустил пар» и попривык к новой обстановке. Во второй день она обследовала горы к востоку от домика, проведя почти все время вдали от своего жилища. Кругом была такая красота, что у нее то и дело перехватывало дыхание. Ни разу еще ей не доводилось бывать в столь девственных, не тронутых цивилизацией местах — признаком таковой служили разве что редкие стада, пасущиеся в долине. Как это ни странно для молодой девушки, но Стейси не замечала, как пролетали вечера. Она готовила себе ужин, потом кормила лошадь и собаку и наконец устраивалась на крылечке и сидела там до наступления темноты.

Это было таким отдохновением, что впервые за несколько недель Стейси почувствовала умиротворение. Рядом с безмятежным спокойствием природы печали и горести, которые мучили ее все это время, бесследно исчезли. Имело значение только одно — ощущение радости бытия. Она убедилась, что поступила правильно, спрятавшись от мира. Какой-то частью своего существа она хотела остаться здесь навсегда, но осознавала, что рано или поздно ей предстоит покинуть этот край.

Накануне вечером она написала Картеру письмо, где сообщала, что добралась благополучно и сейчас обустраивается. Сегодня утром она намеревалась поехать верхом по большаку и постараться отыскать на ферме почтовый ящик, чтобы не везти письмо в город. Правда, по дороге сюда она не заметила почтового ящика, но тогда все ее внимание было сосредоточено на дорожной колее и на едущей впереди машине.

Войдя в загон через боковую калитку со стороны пристройки, Стейси прихватила в сарае уздечку и двинулась к рыжему жеребцу, который попятился в дальний конец огороженного пространства. Не обращая внимания на мелькание белых бабок и на то, что маленькие острые уши ходят ходуном, она подошла к лошади. Фыркнув, гнедой беззлобно выбросил вперед передние копыта и метнулся в другой конец загона. Он с вызовом вскидывал голову, дерзко поглядывая на Стейси.

— Полно, Диабло, не годится валять дурака в такое прекрасное утро, — приговаривала Стейси, медленно приближаясь к жеребцу. — Вон как оно из-за тебя начинается — я гоняюсь за тобой по всему загону.

Она подошла к жеребцу, продолжая ласковые уговоры, тот стоял, переминаясь с ноги на ногу. Гнедой недоверчиво поглядывал на Стейси, когда она остановилась и вытянула вперед руку. Диабло нерешительно приблизил к руке свою точеную морду и тут же нежно фыркнул ей в ладошку. Он покорно позволил себя обуздать и смирно стоял — со свободно свисавшими поводьями — в ожидании Стейси, которая пошла за попоной и седлом. Стейси никогда не могла предугадать, как Диабло отреагирует на седло — иногда он воспринимал его спокойно, а иной раз вел себя как годовичок, который впервые его видит. Затянув подпругу, Стейси вывела присмиревшую лошадь под уздцы во двор. Свистнув Каюну, она поскакала вниз по проселочной дороге, которая выходила на большак. Гнедой слегка вскинулся на дыбы, когда подбежала овчарка, но Стейси без труда его утихомирила. Пробивавшиеся сквозь ветви солнечные лучи плясали на медно-рыжей шкуре лошади, оттенявшей белизну блузки наездницы. Каюн несся впереди, принюхиваясь и прислушиваясь ко всему, что творилось на дороге. Уловив желание гнедого ускорить бег, Стейси пустила его легким галопом. Они продолжали быстро скакать до тех пор, пока не достигли большака. Здесь, повернув к городу, Стейси заставила лошадь перейти на рысь. Диабло же хотел по-прежнему мчаться галопом и начал то забирать вбок, то с силой мотать головой, чтобы ослабить поводья. Она уже не могла любоваться пейзажем, так как все ее усилия были направлены на то, чтобы удержать лошадь в повиновении. Каюн по-прежнему бежал впереди, но время от времени поворачивал назад, дабы убедиться, что хозяйка едет следом. Внимание Стейси было всецело поглощено лошадью, которая то вскидывалась на дыбы, то рвалась вперед. И тут она заметила, что под ней скользит седло. За время пути ослабла подпруга.

Натянув поводья и остановив лошадь, она спрыгнула на землю. Однако от прежней покладистости Диабло не осталось и следа — он наотрез отказывался подпустить ее к себе. Он норовил лягнуть ее и не давал приблизиться. Ухватившись за поводья, Стейси пыталась подойти к нему спереди, однако Диабло, будучи сильнее, всякий раз перетягивал поводья. Стараясь утихомирить разбушевавшуюся лошадь, Стейси не услышала шума мотора, она обратила на него внимание лишь тогда, когда автомобиль подкатил на расстояние ста футов. Она повернулась посмотреть на машину, и в этот момент Диабло метнулся вперед, но девушка, мгновенно среагировав, с силой натянула поводья. Диабло изогнулся дугой, но вырваться ему не удалось.

Шум мотора усугубил ситуацию — взбунтовавшееся животное стало совершенно неуправляемым. Не обращая внимания на машину, которая затормозила в нескольких футах от нее, Стейси изо всех сил старалась удержать лошадь. Она знала, стоит ей выпустить гнедого, и в этих бескрайних просторах его уже не поймаешь. В таком возбужденном состоянии он проскачет сотни миль, прежде чем остановится.

Краем глаза Стейси узнала темноволосого великана, который вылез из машины и направлялся к ней. Надо же было, чтобы это оказался именно Корд Гаррис. Его-то как раз она хотела видеть меньше всего…

— Похоже, у вас маленькая неприятность, мисс Эдамс, — пропел низкий голос.

— Весьма тонкое наблюдение, — саркастически заметила Стейси, тяжело дыша от напряжения. Мужчина подошел сзади, взял у нее из рук поводья и знаком велел отойти в сторону. При виде незнакомца, перехватившего поводья, Диабло стал брыкаться с удвоенной силой, но не так-то просто было вырваться из рук волевого силача. Уворачиваясь от пляшущих копыт, Корд ухватился за нащечник и осадил лошадь на все четыре ноги. Постепенно гнедой стал успокаиваться, потряхивая головой и пофыркивая.

Стейси смотрела на широкие, мускулистые плечи под красно-коричневым пиджаком и на руку, которая оглаживала шею лошади. Невозможно было представить себе, чтобы кто-то сумел одолеть этого гиганта. Тут он повернул голову и перехватил ее оценивающий взгляд. Вопреки собственной воле она не могла оторваться от этих темных глаз, пламенеющих таинственным, глубоким огнем. Он первым нарушил молчание.

— Я бы рекомендовал вам приобрести другую лошадь. Эта не для такого хрупкого создания, как вы.

— Спасибо за совет, но его у вас никто не спрашивал, как, впрочем, и за помощью никто не обращался, — огрызнулась Стейси, негодуя на себя за то, что была обязана этому человеку.

— Мне показалось, что без посторонней помощи вам не обойтись, — ответил он холодно, насмешливо скривив рот. — Но, безусловно, я мог ошибиться.

— Я бы привела его в чувство, если бы не ваш громыхающий драндулет, — выпалила она, указывая на сияющий, коричневый с золотом «континентл», стоявший поодаль, — который напугал его еще больше.

— Я и не подозревал, что на право пользования общественной дорогой требуется ваше разрешение, — пропел Корд Гаррис с едким сарказмом, глаза его метали молнии. — Если ваша лошадь пугается машин, вероятно, ей не следует появляться там, где они имеют обыкновение ездить.

— Извините, я погорячилась, — с искренним раскаянием произнесла Стейси. Он оказал ей услугу, а она вела себя Бог знает как. — Иногда он демонстрирует свой норов, чему вы и оказались свидетелем.

— Надеюсь, это происходит не слишком часто, а то как бы в следующий раз, когда он вас сбросит, мне не найти вас бездыханной.

— Да он вовсе меня не сбросил, — поправила Стейси. — Я спрыгнула на землю, чтобы подтянуть подпругу.

— Ах, вот оно что. — Он нахмурил лоб и наклонился к седлу. — В таком случае я недооценил ваше мастерство верховой езды — я-то думал, сему предшествовали более драматичные обстоятельства.

— Нет, — засмеялась Стейси, — хотя признаюсь, пару раз такое бывало.

Она подошла к лошади и стала гладить ее по голове, а Корд тем временем занялся подпругой. Закончив, он посмотрел на девушку, положив руку на выступ седла. Почувствовав на себе его взгляд, Стейси смущенно повернулась к нему, но он быстро отвел глаза, так что она не успела заметить их выражение. Когда он посмотрел на нее вновь, лицо его было совершенно равнодушным, и на сей раз, покраснев, отвернулась Стейси.

— Вы куда-нибудь ехали или просто гуляли? — поинтересовался он.

— Я искала почтовый ящик, — скороговоркой пробормотала Стейси, пытаясь скрыть неизвестно откуда взявшийся стыдливый румянец.

— Почтовый ящик! — Корд презрительно расхохотался. — Где же, позвольте вас спросить, вы рассчитывали его обнаружить?

— Я имела в виду почтовый ящик для живущих на ферме, куда приезжает почтальон — забирает и привозит почту, — оправдываясь, сказала Стейси, в ней вновь проснулась антипатия к этому чванливому типу.

— Вынужден вас разочаровать, мисс Эдамс, но отсюда до самого города нет ни одного почтового ящика. — Его рот пренебрежительно скривился. — Вы забываете, что в этих краях отсутствуют излишества, которые в городе считаются предметами первой необходимости.

— Я этого не знала, — произнесла она, задыхаясь от гнева, — и считаю недостойным унижать человека, пользуясь его неосведомленностью.

— Нисколько не пытаюсь вас унизить, — невозмутимо ответил Корд, спокойно глядя на кипящую негодованием Стейси. — Я лишь хочу сказать, что вам было бы лучше вернуться туда, где ваше место.

— Мистер Гаррис, по-моему, вас совсем не касается, где мое место, и я была бы вам чрезвычайно признательна, если бы вы посторонились и доставили мне удовольствие с вами распрощаться!

Погладывая на нее сверху вниз. Корд Гаррис собрался было возразить, но вместо этого угрюмо сжал губы. Стейси уже сожалела о том, что едкие слова сорвались у нее с языка, но тем не менее гордо вскинула голову как бы в подтверждение сказанному. Они простояли, глядя друг на друга, несколько минут, затем, ничего не говоря, фермер порывисто притянул ее к себе.

— Окажите мне честь помочь вам продолжить путь, — процедил он, не выпуская ее из железных объятий.

Стейси была настолько ошеломлена, что даже не пыталась сопротивляться, она стояла как вкопанная, сердце ее бешено колотилось. Она поняла: перечить этому человеку — все равно что играть с огнем. Он усадил ее в седло, подбросив как пушинку, и перекинул ей поводья через голову гнедого. Ухватив их, она встретила его испепеляющий взгляд.

— Вы этого добивались? — мрачно осведомилось усмехающееся лицо.

Тут только Стейси опомнилась.

— Как я уже сказала, мистер Гаррис, я не просила вас о помощи.

— Скоро вы убедитесь, что здесь не надо никого просить. Если человек хочет что-то сделать, он делает.

Диабло, которому передалось витавшее в воздухе напряжение, начал пританцовывать на месте.

Это двусмысленное высказывание поставило Стейси в еще более трудное положение — она отчетливо понимала, что любое сказанное ею слово только осложнит ситуацию. Она опасалась вновь навлечь на себя его гнев. От этого типа можно ожидать любой выходки. Она призвала на помощь всю свою выдержку и направила лошадь в обход непрошеного благодетеля. Она спиной чувствовала на себе его взгляд; гнедой затрусил назад по дороге, по которой только что спустился. Сгоравшей от унижения Стейси безумно хотелось умчаться галопом от этих сверлящих глаз, но гордость велела ей отступить с честью.

Стейси изо всех сил сдерживалась, чтобы не оглянуться. Наконец она услышала, как захлопнулась дверца автомобиля и заработал мотор. Тут же она ударила лошадь в бока и поскакала галопом. Она гнала гнедого что есть мочи до самого поворота к домику.

Когда Стейси добралась до дома, чувство унижения сменилось гневом. По какому праву он смел так себя вести! Его наглый, повелительный тон был возмутителен. Он держал себя так, будто имел основания ею командовать. Кипя от ярости, она расседлала беспокойную лошадь и зашвырнула сбрую в сарай, даже не позаботившись о том, чтобы привести ее в порядок. Она стремительно вышла из загона, в сердцах хлопнув калиткой, и направилась к крыльцу. Собака почуяла настроение хозяйки и поспешила спрятаться за угол в тени строения.

Злясь и негодуя на себя, Стейси уселась на стул, стоявший на крыльце, и мрачно воззрилась на тихую долину. При воспоминании об объятиях Корда она содрогнулась. Ее блузка все еще отдавала запахом мужского одеколона. Почему она даже не сопротивлялась, не вырывалась, а послушно обмякла в его руках, покорившись его воле?! Она могла бы по крайней мере расцарапать его нахальную рожу или дернуть за волосы. Никогда больше она не допустит такой слабости. Она дала себе клятву, что, если ей доведется еще раз с ним встретиться, она непременно скажет ему все, что о нем думает.

Тишина и покой долины не утишали мук уязвленного самолюбия. От ее утренней умиротворенности не осталось и следа, а бездеятельность только усугубляла испорченное настроение. В конце концов она встала и вошла в дом. Время близилось к полудню, но ей совершенно не хотелось есть. Схватив купальник, она переоделась и, перекинув через плечо махровый халат, направилась к ручью. Может быть, окунувшись в ледяную воду горной реки, она остынет.

Недалеко от домика ручей расширялся и становился достаточно глубоким. Скинув сандалии, Стейси нырнула в воду. Каюн, который прибежал сюда следом за ней, устроился в тени дерева и наблюдал за своей хозяйкой. Она плескалась почти час и вышла на берег совершенно обессиленная. Привалившись спиной к дереву рядом с Каюном, она закурила сигарету и расслабилась. Послеполуденное солнце уже поползло вниз, а девушка с собакой все еще сидели под деревом. У нее мелькнула мысль вернуться домой, но она тут же отогнала ее, вспомнив ироничную ухмылку и слова Корда Гарриса: «Возвращайтесь туда, где ваше место». Стейси ни за что не доставит ему такого удовольствия.

— Мы остаемся, Каюн, и, более того, продолжаем радоваться жизни. Отныне мы не будем сторониться угодий мистера Гарриса. Если ему это не по душе, что ж, очень жаль, — провозгласила Стейси, вставая. — Однако же завтра надо съездить в город и отправить письмо, а то как бы Картер не снарядил поисковую экспедицию.

Они отправились домой — ублаготворенный Каюн трусил по пятам за своей хозяйкой. От быстрой ходьбы Стейси взбодрилась. Теперь она уже не сомневалась, что в будущем выйдет из любой стычки с Кордом Гаррисом победительницей.

На следующее утро Стейси спала дольше обычного — ее разбудила собака, тыкавшаяся в нее носом. Стейси поспешно оделась и сварила кофе. Она ведь собиралась пораньше выехать в город. Накормив собаку, Стейси всыпала овса и подложила свежего сена гнедому, затем надела рубашку в тон к желтым брюкам. Велев Каюну сторожить дом, она прыгнула в свой «ягуар» и поехала по проселочной дороге, выходившей на большак.

Повернув к городу, она прибавила скорость. На этот раз она могла внимательнее рассмотреть пейзаж. Высокие меловые горы, казалось, вырастали из прерий, их темно-серые вершины, вздымаясь к небу, контрастировали с коричнево-зелеными красками равнины. Панорама была потрясающей. Изредка сухое дерево восклицательным знаком рассекало пунктир горизонта.

Проезжая мимо поворота, где вчера она столкнулась с Кордом Гаррисом, Стейси прибавила газу.

Через полчаса с небольшим Стейси въехала в Макклауд. Улицы были почти пусты, за исключением редких прохожих, которые шли за покупками. Она остановилась около почты. Выйдя из машины, она вынула из сумочки письмо и переступила порог кирпичного здания. Кивнув в знак приветствия служащему почтамта, Стейси опустила письмо в почтовый ящик для междугородной корреспонденции. Уже собравшись уходить, она остановилась. Повернув назад, она подошла к стойке.

— Извините, для Стейси Эдамс ничего нет? — осведомилась она.

— Вы та самая девушка, что снимает у Ноланов охотничий домик? — растягивая слова, произнес тихий голос. — Да, вам было письмо, но я передал его Корду, чтобы он вручил его вам. Вы ведь с ним знакомы? Он сказал, что знает вас, а поскольку вы соседи, то мне это показалось естественным.

— Вы передали ему мое письмо? — Стейси едва не потеряла дара речи. — Я же сказала ему, что собираюсь в город.

— Может быть, у него это вылетело из головы? — предположил пожилой клерк. — Вероятно, он забросит вам это письмо сегодня. Мы все здесь очень предупредительные соседи.

— На будущее, пожалуйста, держите предназначенную мне корреспонденцию у себя до тех пор, пока я лично за ней не явлюсь, — сказала Стейси, сдерживая возмущение. Служащий наверняка считал, что оказал ей услугу, — ей не в чем было его упрекнуть.

— Хорошо, мэм, — ответил он, глядя на нее с легким недоумением.

Сдержанно поблагодарив клерка, Стейси отошла от стойки и вышла на улицу. Она с минуту постояла на тротуаре. И решила, что должна нанести визит вежливости миссис Нолан и поблагодарить ее за все труды по благоустройству домика.

Открыв дверь бакалейного магазина, она увидела, что Молли беседует с молодой рыжеволосой женщиной, которую два сорванца теребят за подол юбки. При появлении Стейси лицо миссис Нолан расплылось в широченной улыбке. Молодая женщина тоже повернулась ей навстречу и улыбнулась не менее радушно.

— Стейси, а я все думаю, как вы там, — сказала пожилая женщина, она подошла к Стейси и взяла ее за обе руки. — Корд сказал, что встретил вас вчера на дороге и ему показалось, что вы довольны.

— Да, все в порядке. — Стейси прикусила язык, чтобы с него не сорвалось едкое замечание в адрес Корда Гарриса. — Мне ужасно нравится домик. Мистер Нолан сказал мне, что весь уют — ваших рук дело, и я хочу вас поблагодарить.

— Не только меня, но и мою дочь благодарите, — сказала Молли, указывая на рыжеволосую женщину рядом. — Хорошо, что вы заглянули, — я мечтала, чтобы вы познакомились. Мэри, ты, наверно, догадалась, это Стейси Эдамс. А это моя дочь Мэри Баченан.

— Очень приятно, вот мы и встретились. Мама только и говорит что о «прелестной девушке», которая живет одна в домике, но вы превосходите все ее похвалы. — Улыбнувшись, молодая женщина протянула Стейси руку.

— Спасибо, — ответила Стейси. — Стараниями вашей матушки я чувствую себя как дома.

— Видимо, мама всегда будет оставаться наседкой, которая квохчет вокруг цыплят — неважно, чьи эти цыплята, ее или чужие, — поддразнила Мэри, ласково улыбаясь стоящей рядом женщине. — Вы уже, наверно, догадались, что эти «вожди краснокожих» — мои дети. Это Джефф, а это Дугал.

Стейси присела на корточки, чтобы пожать руки мальчуганам.

— Вы очень красивая, — сказал Джефф, огладывая золотисто-каштановые волосы, обрамляющие овальное, улыбающееся лицо. — Гораздо красивее, чем мама.

— Ну что ж, спасибо, — засмеялась Стейси.

— Вы его покорили, — улыбнулась Мэри, с гордостью глядя на старшего сына. — Впрочем, он всегда отличался хорошим вкусом, весь в отца.

— Естественно, — вставила Молли, — и никогда об этом не забывай!

— Ох уж эта мама, не упустит случая напомнить, что я поймала золотую рыбку, а то, не дай Бог, забуду, — широко улыбнулась Мэри. — Вы торопитесь? Может быть, заглянем ко мне на чашечку кофе?

— С удовольствием, — сказала Стейси, очарованная доброжелательностью этой милой женщины. — Моя машина стоит прямо перед входом и…

— Вот и славно, мы пришли сюда пешком, а теперь напросимся к вам прокатиться, — ответила Мэри, обворожительно улыбаясь. — Мы живем всего в нескольких кварталах отсюда.

— Ну и отправляйтесь, — сказала Молли Нолан, — а я примусь за работу. Хорошенько смотрите за этими сорванцами. Чтобы не съели все конфеты, которыми я их угостила.

Мэри указывала Стейси путь к дому, он оказался красивым сельским особняком с большим, обнесенным забором двором. Мальчишки нехотя, с ворчанием вылезли из машины, они бы с удовольствием покатались подольше.

— Для них поездка в вашем автомобиле была настоящим праздником. Им теперь надолго хватит воспоминаний, — сказала Мэри, открывая входную дверь и пропуская Стейси вперед.

— Я тоже получила удовольствие, — отозвалась Стейси, проходя в большую, просторную кухню. — Как это ни банально звучит, я люблю детей.

— А я не стану отвечать избитой фразой, мол, подождите, пока свои появятся, — я обожаю моих малышей и не променяю их ни на что на свете, — сказала Мэри, варившая кофе на двоих. — Мамаши, которые ноют и жалуются на то, что дети причиняют им много хлопот, приводят меня в бешенство.

— Я вас понимаю, хотя собственного опыта у меня пока нет, — ответила Стейси, присаживаясь к столу.

— Признайтесь, кто-нибудь вас дома дожидается?

— Как будто бы. — Стейси вспомнила Картера Миллса и его недавнее предложение.

— Как будто бы? Другими словами, он не поставил вопрос ребром и вы улизнули сюда, чтобы он понял, как ему вас не хватает? — Мэри поставила на стол кофе и села рядом со Стейси. — Сливки или сахар?

— Спасибо, не надо, я пью черный, — ответила Стейси. — Он сделал мне предложение накануне моего отъезда, но я не уверена, что созрела для замужества.

— Вы его любите?

— Наверное. Кроме него, я ни с кем больше не встречалась. Мы настолько хорошо друг друга знаем, что…

— Понятно, — кивнула Мэри. — По-видимому, потеряв отца и многое пережив, вы не хотите принимать опрометчивых решений.

— Отчасти.

— Быть может, разлука поможет вам в себе разобраться, — предположила Мэри, видя, что девушка в замешательстве. — К счастью, я никогда не сомневалась в своих чувствах к Биллу. Он здешний врач. С первой минуты, как только он появился в городе и заменил старого доктора Гиббона, я знала, что не хочу замуж ни за кого другого. Тогда мне было без малого двадцать два, и я успела побегать на свидания.

— Скорее всего, в этом-то и кроется причина моей нерешительности. Я много путешествовала с отцом — он часто ездил в командировки готовить фотоматериалы, — но нигде не была достаточно долго, чтобы сблизиться с моими сверстниками. — С каким облегчением она изливала душу этой почти незнакомой женщине. — И всякий раз, когда я возвращалась в родной город, меня ждал Картер. Правда, один раз я влюбилась в репортера, с которым работал папа, — усмехнулась Стейси.

— Ну, это с каждым бывает, — засмеялась Мэри. — Представляете, я когда-то была влюблена в Корда Гарриса! Бегала за ним по пятам.

— В Корда Гарриса?

— Да. Ни одна здешняя девушка не могла устоять против его обаяния. Он был настоящим красавцем, — заключила Мэри, улыбаясь уголками губ.

— Этот женоненавистник? Невозможно представить, чтобы он мог быть с кем-нибудь любезен! — прокомментировала Стейси.

— Уверяю вас, он вовсе не женоненавистник. Он несколько ожесточился после того фокуса, который выкинула с ним Лидия Маршалл. Но придет время, и какая-нибудь девушка разобьет его тонкую защитную броню — тогда вы поймете, что я имела в виду. Когда он опять станет самим собой, он покорит кого угодно, — закончила Мэри, тряхнув золотыми кудрями.

— Ну уж меня-то ему никогда не покорить, — запальчиво возразила Стейси. — Я еще ни разу не встречала более самодовольного и невоспитанного человека!

— Вижу, он произвел на вас вполне определенное впечатление, — Мэри с трудом подавила улыбку. — Но, по-моему, вы судите о нем слишком скоропалительно. Даже если отбросить его красивую внешность и могучее телосложение, вы сможете убедиться, что он обладает всеми качествами для того, чтобы стать прекрасным мужем и отцом. А если и этого мало, то у него самое большое хозяйство в округе, и он управляет им с умом.

— Пусть так, но я от души сочувствую женщине, которая когда-нибудь выйдет за него замуж.

— Ну надо же! Наверно, искры летят, когда вы сталкиваетесь, — воскликнула Мэри, ее это и развеселило, и озадачило. — Забавно, а я-то думала, вы поладите.

— Не получилось, — сказала Стейси, не желая продолжать этот разговор. О вчерашнем инциденте она умолчала. Слишком свежа еще была обида.

День уже начал клониться к вечеру, когда Стейси распрощалась с дружелюбным семейством и пообещала заглянуть, когда в следующий раз будет в городе.

Меньше чем через час девушка добралась до своего пристанища, где ее приветствовал пес, неистово вилявший хвостом. Оба, довольные, вошли в дом. Стейси принялась готовить ужин и тут заметила на столе записку. Под ней оказался конверт. Она пробежала глазами записку. «Очень жаль, что не застал Вас дома. Я взял на себя смелость доставить Вашу почту. К. Г.».

— Ну и наглец! — вслух воскликнула Стейси, она разорвала записку на мелкие клочки и бросила их в камин. — Очень жаль, что не застал вас дома. Ух! — бубнила она, возвращаясь к плите. — А мне ни капельки не жаль!

Поев, она вынесла кофе на крыльцо и в свете сумерек прочла письмо Картера.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Позднее послеполуденное солнце отбрасывало длинную тень от коня и наездницы, скакавших по скалистому предгорью. Конь вскинулся на дыбы, когда наперерез ему метнулась ящерица, но тут же внял ласковым уговорам хозяйки. Слева, от реки, к ним подбежал пес.

Стейси поприветствовала собаку и пустила лошадь легким галопом, направляя ее к открывавшейся впереди равнине. Она оглянулась, чтобы бросить взгляд на оставшуюся позади дорогу, и от умиления улыбнулась. Ничто не могло быть прекраснее этих девственных мест. Она была рада, что наконец-то решилась вторгнуться на земли фермы «Серкл-Эйч». Необузданная красота природы приводила ее в восторг. Она остановила жеребца у зарослей кустарника и спрыгнула на землю — ей захотелось посидеть в тени и полюбоваться представшим перед ней зрелищем.

Она сняла широкополую шляпу и отряхнула белую блузку. Стейси путешествовала с самого утра, и, хотя мышцы потягивало от усталости, она пребывала в радостном возбуждении от чудесных пейзажей, которые увидела. Она взглянула на часы: после этой передышки надо будет сразу отправляться домой, чтобы успеть добраться засветло. А то с наступлением темноты можно заплутать.

Ее мысли вернулись к письму Картера, которое она получила вчера. Конечно, он бы не так сильно скучал, если бы был рядом с ней и мог бы наслаждаться здешними красотами. А возвращаться ей все-таки предстоит. Не может же она на всю жизнь запереться от мира. Сегодня она приняла решение, что уедет отсюда через две-три недели. Тогда и закончится ее отдых. Она не сомневалась, что отец одобрил бы то, как она его провела. Она найдет себе какую-нибудь работу, может быть, устроится в бюро по туризму. Если не получится, подыщет чтонибудь другое.

А замужество? «Нет, — подумала она и тряхнула головой, — еще рано». Картер был ей слишком дорог, чтобы она хваталась за него как за спасительную соломинку. Когда они поженятся, вернее, когда Стейси выйдет замуж, она будет без остатка отдавать себя семье — именно к этому она стремилась. Ей оставалось уповать на то, что Картер все поймет — она должна вновь обрести себя, прежде чем они начнут совместную жизнь.

Встав с земли, она повернула лицо навстречу легкому ветерку, игравшему в ее длинных волосах, и улыбнулась, вдохнув полной грудью свежий воздух. Жизнь прекрасна, и незачем беспокоиться о том, чего не случилось. Она подошла к гнедому и взялась за поводья. Уже в седле она свистнула собаке и повернула лошадь обратно в горы.

Восстановив силы короткой передышкой в долине, лошадь пустилась бодрой рысью. Стейси уловила настроение гнедого и ослабила поводья. Тут же рысь сменилась галопом. Они скакали до скалистого предгорья, а там конь пошел быстрым шагом. Каюн бежал следом на некотором расстоянии. Стейси оглянулась, чтобы напоследок полюбоваться оставшимися позади лугами.

В тот момент, когда Стейси повернулась в седле и нарушила равновесие, из-под куста донеслось шипение гремучей змеи. И прежде чем Стейси успела восстановить равновесие, Диабло, пронзительно заржав, вскинулся высоко на дыбы. От страха он не подчинялся натянувшей поводья Стейси и с силой мотал головой. Кружась и вскидываясь на дыбы, жеребец пятился и в конце концов сбросил наездницу наземь.

Стейси плашмя упала на спину. Голова стукнулась о камень. Все тело пронзила жгучая боль. Она изо всех сил старалась не потерять сознания. С трудом приподнявшись на локте, она увидела, как Диабло с развевающимся хвостом стрелой мчится по долине. Сквозь застившую глаза пелену она различила силуэт бегущей к ней собаки и погрузилась в забытье, которое сулило облегчение.

Нахмурив брови, Стейси слегка повернула голову туда, откуда доносился голос. Она с усилием сфокусировала зрение на склонившемся к ней лице.

— Где я? Мой отец, что с ним… — начала было она, в панике осматривая незнакомую обстановку. Затем сомкнула веки и произнесла: — Теперь вспомнила. Я упала с лошади.

— Не разговаривайте, — предостерегающе остановил ее доктор. — Вы сильно ударились, но все обойдется. Я доктор Баченан, муж Мэри.

Слабо улыбнувшись при упоминании знакомого имени, Стейси все же спросила:

— А Мэри здесь?

— Нет, вы находитесь в «Серкл-Эйч». Корд Гаррис наткнулся на вас и привез на ранчо. Вы у него в неоплатном долгу.

— Нет! — воскликнула Стейси, безуспешно пытаясь приподняться на кровати. — Мне нельзя здесь оставаться, нельзя!

— Послушайте, милая девушка, — возразил доктор, ласково уложив ее обратно. — Вам необходим покой. И самое лучшее для вас — это отлежаться здесь в постели.

Ее глаза непроизвольно скользнули к двери, где, заслоняя дверной проем, стоял Корд. Интересно, сколько времени он внимательно слушает их беседу.

— Ну почему, — она беспомощно всхлипнула, — почему именно вы должны были меня найти?

— Уверяю вас, специально я за вами не охотился, — прозвучал язвительный ответ. — Я увидел вашу лошадь, которая скакала без седока, и направился по ее следам в обратном направлении.

— Вам больше нельзя разговаривать, — перебил доктор Баченан. — Пора отдыхать.

Стейси отвернулась. Оба мужчины смотрели на девушку: фермер — дерзко и жестко, врач — вопросительно и испытующе.

— Думаю, следует дать ей возможность отдохнуть в тишине, — предложил доктор, убирая инструменты.

Когда Стейси проснулась в следующий раз, был поздний вечер. Она неподвижно лежала в постели, изучая окружавшую ее обстановку уже с более живым интересом. По духу комната была очень мужской — это впечатление создавалось благодаря тяжелой испанской мебели и простой, четкой гамме цветов. Вопрос напрашивался сам собой: чья это спальня, фермера? Здесь ощущалась та же суровость, что была присуща личности Корда Гарриса. Темные рейки красного дерева лучами расходились по потолку, оттеняя белизну белой тканевой обивки. Эффект грубоватой рельефности дополнялся дизайном гардин, то же сочетание красно-оранжевых тонов повторялось и на мягкой шерстяной ткани покрывала, лежавшего на постели.

Стейси с трудом села, поборов подкатившую волной тошноту. На ней была ночная сорочка. Она взглянула на желтый лиф, и тут же в голове пронеслась ужасающая мысль. Как и когда она переоделась? Кто ей помог? Лицо ее запылало, когда она подумала о могучем техасце. Более того, то была ее собственная ночная сорочка. Каким образом она попала ему в руки? Конечно, он мог послать кого-нибудь за ее вещами. Но дотронуться до нее — нет, он никогда не осмелился бы!

— Что ж, я вижу, вы опять с нами. Я думал, вы проспите всю ночь, — донесся из дверного проема низкий голос.

Стейси подняла глаза на нежданного гостя, щеки ее до сих пор пылали.

— Который час? — с запинкой проговорила она, разволновавшись при появлении человека, который занимал ее мысли.

— Между восьмью и девятью, — ответил Корд, придвигая к кровати стул и пристально глядя на Стейси. В его голосе не было и тени сарказма, к которому она успела привыкнуть. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, — произнесла она, пряча лицо от его проницательного взгляда. — Я благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Я…

— Не стоит. Хорошо еще, что мне на глаза попалась ваша лошадь. Неизвестно, сколько времени вы могли бы там пролежать, прежде чем вас нашли бы. — В его низком голосе продолжали звучать мягкие нотки, которые так удивляли ее. — Дайте-ка я поправлю подушки.

Стейси смущенно наклонилась вперед, а он подложил ей под голову еще одну подушку. Она физически ощущала его близость; глаза скользнули по его лицу — четкая линия подбородка, мягко очерченный и одновременно жесткий рот, высокие скулы, — однако заглянуть в его темные, бездонные глаза Стейси не отважилась. Она почувствовала запах одеколона, который явственно помнила еще с той встречи на дороге. Вид мускулистой груди, сильных рук и свежей белой рубашки взволновал Стейси. Ей казалось, он слышит, как колотится ее сердце, она проклинала себя за то, что не может оставаться невозмутимой.

— Так удобнее? — осведомился Корд, усаживаясь на стул. На его губах играла улыбка, как будто он понимал, что его близость смутила девушку. Она молчала, потупив взор, но от него не ускользнул румянец на ее щеках. — Стейси, а не начать ли нам все сначала? — спросил он как ни в чем не бывало, в то время как она разглядывала бант на своей сорочке. — Что-то у нас не заладилось. Доктор считает, что вам лучше оставаться здесь до тех пор, пока вы не окрепнете. Ситуация эта временная, и нам обоим будет проще, если мы отбросим свои обиды.

Столь откровенное признание установившейся между ними неприязни обескуражило Стейси.

— Ну так что, мир?

Стейси нерешительно вложила свою тонкую ладонь в протянутую руку. Ее ладошка утонула в крупной, загорелой руке. Ей показалось, что рукопожатие было излишне долгим, однако, когда он выпустил ее ладонь, она огорчилась. Его брови сдвинулись в старой, хорошо знакомой манере, а губы изогнулись в лукавой улыбке, он встал и посмотрел на нее сверху вниз. Ее опять что-то кольнуло при виде его гигантской фигуры и от чувства его превосходства.

— Наверное, вам больше хочется есть, чем слушать мои разглагольствования. Я попрошу Марию принести вам супу и чаю, — проговорил темный силуэт, направляясь к краю кровати. — Да, кстати, ваша собака во дворе; а лошадь в стойле у нас на конюшне. Я также взял на себя смелость доставить сюда кое-что из ваших вещей. Надеюсь, вы не рассержены.

— Нет, — ответила Стейси, поражаясь собственной кротости.

— Ну вот и славно, — в глазах его мелькнул насмешливый огонек. — Если вас это интересует, то в постель вас укладывала Мария.

Когда великан вышел из комнаты, она дала волю воображению. Нет, он решительно невыносим! Как она могла попасться на удочку этой мнимой заботливости? В душе он, должно быть, смеялся над ней все то время, что здесь сидел, — эта мысль распалила ее еще сильнее. Но пульсирующая головная боль мешала думать.

К тому времени, когда пышущая здоровьем экономка Мария принесла еду, к Стейси вернулось хладнокровие, хотя она чувствовала, что щеки все еще горят нездоровым румянцем.

— Малышке уже гораздо лучше, а? — улыбнулась общительная мексиканка, поставив поднос с чашкой дымящегося бульона Стейси на колени. — Головка уже не так болит?

— Совсем чуть-чуть. Суп пахнет восхитительно, — вдыхая чудесный аромат горячего бульона, сказала Стейси.

Она проголодалась сильнее, чем предполагала. Слава Богу, Мария вышла из комнаты, и Стейси могла не спеша, в свое удовольствие есть. Она как раз допила чай, когда мексиканка вернулась за подносом.

— Все было очень вкусно, Мария, — улыбнулась Стейси, протягивая ей поднос.

— О, да. Я умею готовить. Мистер Корд говорит, я лучшая кухарка во всем Техасе. — Толстуха хмыкнула, сделав столь дерзкое заявление.

— Даже если он слегка преувеличивает, все равно очень вкусно, — засмеялась Стейси.

— А сейчас еще немного поспи, — распорядилась Мария, помогая Стейси лечь и укрыться. — Ты у нас вмиг подымишься. Доктор велел, чтобы ты была в тепле, он сказал, тебе нужен покой, а в этой большущей кровати можно утонуть. Я сказала мистеру Корду, а он хоть бы что. Ух! Для тепла надо мужика, а не огромную кровать.

Услышав такой совет, Стейси почувствовала, как к щекам прилила краска. Она снова вспомнила о своем предположении, что это спальня Корда. Она должна это выяснить.

— 81, 51, — засмеялась толстуха. — Не бойся, он не явится сюда на ночь. Он решил спать в конторе.

Мария так развеселилась, что ее живот ходил ходуном, а толстые руки тряслись от смеха, когда она выходила с подносом из комнаты. Стейси еще раз огляделась вокруг — ее томило недоброе предчувствие — и выключила свет. Она опасалась, что не сможет уснуть, однако тут же забылась, стоило ей коснуться щекой подушки.

Лучи утреннего солнца плясали на плетеном коврике у кровати Стейси. Мария уже принесла завтрак и помогла ей умыться. Стейси не стала расчесывать волосы у ранки, а забрала их назад, подвязав лентой под цвет халата, который был доставлен сюда в числе прочей одежды. Если не считать тупой головной боли и насморка, она чувствовала себя намного лучше. Она начала было рассматривать причудливый орнамент в виде завитков на двери спальни, как дверь распахнулась и в ней возникло улыбающееся лицо Корда Гарриса.

— Доброе утро. Мария сказала, вы уже встали. — В его низком голосе слышалось веселье, но отнюдь не сарказм. — Вы в состоянии принять гостя?

— Гостя? — изумилась Стейси, она не представляла, кто бы это мог быть. — Да.

— Так и быть, дружище, входи, — сказал Корд, шире распахивая дверь и впуская настороженную собаку.

— Каюн! — радостно воскликнула Стейси, а огромный пес, узнав хозяйку, устремился к кровати, счастливо виляя хвостом. Положив передние лапы на постель, он начал тщательно облизывать ее своим большущим языком. — Да перестань же ты, дуралей!

— Смотрите-ка, как он рад. Сегодня утром он не притронулся к еде и ни на шаг не двинулся от входной двери, вот я и решил, пусть своими глазами убедится, что с вами все в порядке, — объяснил Корд, стоя в дверях.

— Надеюсь, он доставил вам не слишком много хлопот, — сказала Стейси после того, как ей наконец удалось спихнуть пса с кровати и тот уселся на пол, не сводя с хозяйки полных обожания глаз. — Надо признаться, мы очень привязаны друг к другу.

— Мне предстоит работа на ферме, так что я оставлю собаку здесь, чтобы вы не скучали. Я попросил Марию принести вам из библиотеки кое-какие книги. Я понимаю, что у нас тут нет того изыска, к которому вы привыкли, но, если вам понадобится что-нибудь еще, скажите, а мы посмотрим, чем сумеем помочь.

— Спасибо, — ответила она, ей хотелось более красноречиво выразить свою признательность. — Все замечательно, правда, я постараюсь не докучать вам лишними просьбами.

— Не волнуйтесь, невыполнимые просьбы приниматься не будут, — ответил он. Прежде чем уйти и закрыть за собой дверь, он, как и прежде, насмешливо улыбнулся.

— А у тебя бывают «невыполнимые» просьбы? — спросила Стейси, обращаясь к собаке; она никак не могла взять в толк, почему у Корда сложилось о ней такое скверное мнение. — Повидимому, он считает, что ничего «невыполнимого» не бывает.

Вскоре Мария принесла несколько романов и журналов. Стейси увидела, что среди них есть пара ее любимых книг, и принялась читать. День прошел довольно быстро. При каждом стуке в дверь она подспудно надеялась, что сейчас войдет фермер. После ужина Мария вернулась за подносом, а Корд все не появлялся — Стейси решила, что он уже не зайдет. Как ни странно, ее это огорчило. Она отнесла это на счет своего одиночества и желания с кем-нибудь поболтать — с кем угодно, пусть даже с самым заносчивым человеком на свете.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Со вздохом удовлетворения Стейси откинулась на подушки и ласково погладила лежавшую радом собаку. Мягкие каштановые локоны девушки доходили до воротника ее простого, оранжевого с желтым платья с треугольным вырезом. Ее загорелые ноги в римских сандалиях блестели на солнце.

Тонкий слой пудры скрывал легкую красноту вокруг носа — последний след ангины, мучившей ее ознобами и температурой всю минувшую неделю. Однако Стейси быстро поправилась благодаря эффективным методам лечения доктора Баченана, которого вызвали при первых же симптомах простуды.

До сих пор Стейси не позволяли выходить на воздух, и сейчас она наслаждалась окружающим ландшафтом, а потому далеко не сразу расслышала размеренную поступь по каменным плитам веранды. Она мгновенно узнала ритмичную, уверенную походку — сколько раз за прошедшую неделю она прислушивалась в ожидании звука этих шагов за дверью ее комнаты! То был Корд Гаррис. Подняв голову, она встретила прямой взгляд темных глаз гиганта. Она оглядела его тонкий свитер с высоким воротом, подчеркивающим ширину плеч и силу рук, изящную талию и узкие бедра, черные брюки, сужавшиеся книзу над элегантными ботинками.

Стейси, привыкшая видеть Корда в рабочей одежде, была удивлена тем, с какой непринужденностью он умеет носить модные вещи. Почти все сельские жители, которых она встречала, чувствовали себя скованно в парадном костюме. От ее внимания не ускользнуло также и то, что загар на его лице и на руках был ровным — границ от полей шляпы и рукавов видно не было. Очевидно, он находил время и на бассейн.

Стейси спохватилась, что так откровенно его разглядывает, и покраснела. Крупная смуглая рука протянула ей высокий стакан — напиток с кусочками льда. Она смущенно приняла стакан и, приподняв глаза, увидела задумчивую улыбку на лице Корда. Он придвинул к ней плетеное кресло, никак не отреагировав на ее изучающий взгляд.

— Вы прекрасно выглядите, — мягко произнес он, не сводя глаз с ее лица. — Надеюсь, напиток хорош. Не уверен, что он соответствует предписаниям доктора, но вам он не повредит.

— Спасибо. Напиток замечательный, — ответила Стейси, сделав глоток. Близость Корда слегка нервировала ее — вечерний ветерок доносил до нее запах шампуня и крема после бритья.

— Воображаю, как приятно оказаться на воздухе после такого длительного заточения.

— Вы правы. У вас здесь очень красиво. Вы, должно быть, безмерно горды своим домом, — сказала Стейси с наигранной веселостью.

— А вам не кажется, что дом слишком старый?

— Что вы! — воскликнула она удивленно. — В этом столько прелести. Вы, видимо, основательно его реконструировали.

— Да, не без того. Первоначально дом занимал всю эту территорию. В былые времена он служил еще и крепостью. Когда я решил его переделать, я снес южный и западный флигеля. И все равно пространства здесь больше, чем требуется холостяку, — с улыбкой сказал Корд.

— Но когда вы женитесь и у вас появятся дети, будет в самый раз, — отозвалась Стейси, глядя на беленые кирпичные стены.

— Несомненно. — Он произнес это холодно и отчужденно, устремив взгляд на далекую гору.

— Я имела в виду лишь размеры… — пробормотала она.

— Я прекрасно понимаю, что вы имели в виду, мисс Эдамс. — Взгляд его темных, непроницаемых глаз вновь скользнул по ее лицу. — Однако вряд ли эта перспектива вдохновит меня в ближайшем будущем.

Очевидно, он подразумевал свой неудачный роман с той девушкой, о которой рассказывала Мэри.

— Не зарекайтесь, — выпалила Стейси с наигранной уверенностью. — Наверняка полно девушек, которые только и ждут, чтобы вы передумали.

— И вы тоже? — Он вскинул брови, которые исчезли под черными кудрями, ниспадавшими на лоб.

— Я себя к ним не причисляю. — Она была задета.

— Весьма романтично, не правда ли, выйти замуж за хозяина такого огромного дома, но в действительности дело обстоит несколько иначе, — продолжал он. — Эта земля требует упорного труда даже при нынешнем уровне цивилизации. Работать приходится много, а результаты в лучшем случае непредсказуемы. Жена вынуждена мириться с одиночеством, оторванностью от внешнего мира. Что касается развлечений, то, за исключением редких приглашений в гости, таковые отсутствуют. То же самое можно сказать и о больших магазинах, к которым вы привыкли. Основные закупки мы делаем в Сан-Антонио или ЭльПасо. Вряд ли городской девушке по душе такой аскетизм.

— Я не претендую на этот статус, мистер Гаррис, — покраснев, бросила Стейси и встала с шезлонга.

— Корд, — поправил он, тоже встав и возвышаясь над ней. Он взял ее под руку и повел к бассейну, в его глазах прыгали веселые искорки. — Пойдемте. Я хочу вам кое-что показать.

— Что же? — Ее голос прозвучал резко — она не сумела скрыть раздражение.

— Полно вам, мисс Эдамс, — насмешливо пожурил ее Корд. — Уже пора напиться не обижаться на беззлобное поддразнивание.

— Мне доводилось встречать самовлюбленных мужчин, которые до такой степени уверены в себе, что считают, будто каждая женщина готова кинуться им на шею!

— А мне — женщин, которые думают, что они — предел мечтаний всякого мужчины и ни один из них не может устоять перед их чарами.

Они подошли к дальнему краю бассейна — он все еще поддерживал ее за локоть — и остановились, с вызовом гладя друг на друга. Он повернулся лицом к горизонту и тихо произнес:

— Продолжать этот разговор бессмысленно. Каждый останется при своем мнении.

— Вот именно, — нетерпеливо ответила Стейси. — А теперь соблаговолите показать мне то, что собирались, и я вернусь к себе в комнату.

— Вам это будет неинтересно.

— А что это? — Несмотря на досаду, Стейси разобрало любопытство.

— Всего лишь старое семейное кладбище. Вряд ли древние могильные плиты привлекут внимание такой искушенной особы, как вы, — саркастически заметил Корд, поворачиваясь к ней спиной.

— Я хочу посмотреть.

— Не утруждайтесь, — сказал он, считая, что Стейси соглашается только из вежливости.

— Мистер Гаррис, я совершенно не намерена вас перевоспитывать. Некоторое время тому назад вы предложили закопать томагавк и стать друзьями. Очевидно, ваше уязвленное самолюбие не позволяет вам воспринимать дружбу иначе как постоянное подобострастие. Я все же хотела бы взглянуть на «ваше» кладбище. Если вы отказываетесь меня сопровождать, скажите, где оно находится, я пойду одна.

Корд повернулся, его холодные глаза изучали ее лицо, как бы желая убедиться, что ей и вправду интересно.

— Это недалеко, но идти надо в гору. Вы только что встали с постели, и я боюсь, вас это утомит. Может быть, в другой раз? — Увидев, что сердитое «нет» сейчас сорвется у нее с языка, Корд поспешил его упредить: — Но если вы решили идти во что бы то ни стало, я составлю вам компанию.

— Во что бы то ни стало.

— Извольте.

Он попытался взять ее под руку, но Стейси дернула плечами и двинулась в том направлении, которое он указал. Они поднялись на невысокий холм за домом — Стейси впереди, Корд на шаг сзади. Холм был пологий, но, когда они взобрались на вершину, Стейси — еще слабая после болезни — тяжело и часто дышала. Не обращая внимания на ироничное выражение его лица, она пошла дальше — к ажурной металлической ограде.

Огромный памятник, возвышавшийся в центре, доминировал над остальными крестами и могильными плитами. Время их не пощадило, но Стейси отметила, что за кладбищем тщательно ухаживают. Черная металлическая решетка, которой следовало бы проржаветь от старости, была почти как новая, всюду на могилах зеленела нежная весенняя травка. Корд открыл калитку, и Стейси вошла внутрь.

Они молча брели по протоптанной дорожке вдоль надгробий и, дойдя до середины кладбища, остановились. Большинство дат относилось к концу прошлого и началу нынешнего века. Четыре маленьких креста указывали на детские могилки. Одна из надгробных плит была установлена недавно — восемь лет назад; надпись на ней гласила: «Стефен Гаррис, отец».

— Это могила вашего отца? — тихо спросила Стейси дрогнувшим голосом — при слове «отец» в ней всколыхнулась еще не утихшая боль.

— Да.

— А почему не видно могилы вашей матери? Она похоронена здесь?

На лицо Корда наползла тень.

— Она похоронена на Востоке, у себя на родине, со своей семьей. — Он произнес это сухо, взгляд его стал жестким. — Она не вынесла жизни на ранчо и того груза, который ей приходилось делить с моим отцом. Через несколько лет после того, как я родился, она вернулась к своим родителям.

— Бросив вас? — спросила Стейси, чью душу переполняло сочувствие к покойному и к его покинутому матерью сыну.

— Отец не оставил ей выбора. — Ледяной взгляд черных глаз Корда говорил о том, что он не приемлет ее жалости. — Сомневаюсь, чтобы вам было понятно. Эта земля никого не щадит. Ты берешь у нее свое, а потом борешься за то, чтобы это свое сохранить. Моя мать была изнеженным ребенком, она привыкла, чтобы ее баловали, а жизнь здесь этого не сулила. Ей не хватало привычного комфорта, а ее потребности не имели границ — ей вечно недоставало денег и внимания со стороны отца. Всего ей было мало.

— А для него на первом месте стояло ранчо, — проницательно заметила Стейси.

— Видите эту надпись? — спросил Корд, повернувшись к величественному памятнику в центре. — Елена Тереза Гаррис, моя бабушка. Она была испанской аристократкой, которая влюбилась в моего деда — в то время он только начал осваивать землю и был полон замыслов и надежд. Вот была настоящая женщина. Ему нечего было ей предложить, кроме кирпичного дома о три комнаты, нескольких голов скота и больших пространств земли, на которой большую часть года стояла засуха. Но не это было для нее главным.

Он говорил с нескрываемым уважением, даже благоговением. Он быстро сделал шаг вперед и открыл перед Стейси калитку, выходя следом за ней. Поглощенная беседой, она позволила ему взять себя под руку — так они и спустились с холма, глядя вниз. Свободной рукой Корд указал на западные горы, залитые пурпурными лучами заходящего солнца.

— Эти горы служили опорным пунктом для племени апачей — отсюда они совершали набеги на колонистов и мелких фермеров. «Тропа войны команчей» тоже неподалеку. На рубеже веков набеги индейцев прекратились, и западные земли начали заселяться скотоводами, устремившимися к этим богатым пастбищам. Большинство поселенцев разводили скота больше, чем могла прокормить земля, и тем самым стравливали пастбища. Вот почему сегодня здесь так много голых участков земли.

— А нельзя их опять засеять? И оставить в покое, пока не зарастут травой? — На лице Стейси было написано искреннее участие.

— Слишком поздно. Либо семена уносит ветром, либо смывает дождем еще до того, как они успевают прорасти, либо начинается засуха. Невежество и жадность более опасны для будущего, чем для настоящего, — хмуро ответил Корд. — Мои отец и дед понимали это. Все, что я имею, главным образом их заслуга.

— Вы должны ими очень гордиться, — улыбаясь, сказала Стейси. — Многое изменилось со времен вашего деда.

— Он был скотоводом, честным и преданным делу. Если бы он узнал, что овцы гуляют по его пастбищам, он бы в гробу перевернулся, — усмехнулся Корд.

— Овцы? — с изумлением переспросила Стейси. — Вы разводите овец?

— Да, у меня их несколько сот голов, на верхних пастбищах.

— Они пасутся отдельно от крупного рогатого скота?

— Иногда вместе — как правило, летом, когда мы выгоняем крупный рогатый скот в предгорья. Есть у нас и ангорские козы, но с ними пока еще только проводятся эксперименты. Опыт многих фермеров показывает, что можно добиться отличных результатов. Есть у нас и лошади американской породы. Племенные кобыла и жеребец и выведенные от них молодые лошади. Теперь племенных кобыл в стаде в два раза больше. Каждую весну мы проводим аукцион — продаем годовичков или двухлеток, которые нам ни к чему, а также взрослых племенных лошадей, если хотим заменить их на новую кровь.

— Я и не предполагала, что у вас такой предпринимательский размах, — задумчиво проговорила Стейси, придя в изумление от масштабов фермы. — Наверное, у вас и нефтяные скважины есть.

— Нет, на цивилизованном техасском ранчо это лишнее. — Корд тихонько усмехнулся, видя удивление на лице собеседницы. — У нас есть четыре скважины на восточной границе. Из них действуют только две. Почти весь район, где ведется переработка нефти, находится вдалеке от ранчо.

— Я начинаю понимать, что означает выражение «барон-скотовод», — заметила Стейси, глядя на бронзовое лицо.

— Только смотрите, чтобы наш размах не сбил вас с толку — жизнь здесь по-прежнему трудная, — предостерег он. — То обстоятельство, что наше хозяйство превратилось в многоотраслевое, лишь прибавило работы и затруднило управление.

При этих словах Стейси поморщилась. Трудно было представить себе, чтобы этот сильный человек испытывал трудности в управлении хозяйством. Он так четко знал, чего хочет, что ничто не могло ему помешать в достижении цели.

— Кажется, подъехала машина доктора Баченана, — сказал Корд, увидев, что внизу за домом остановился пикап. — Давайте спускаться. Да и у Марии с минуты на минуту будет готов ужин.

Кивнув в знак согласия, Стейси начала спускаться с холма следом за ним. У веранды их встретил улыбающийся молодой доктор. Стейси ожидал приятный сюрприз — с ним была его жена Мэри. Жизнерадостная рыжеволосая женщина направилась к Стейси, протянув ей руки.

— Вы прекрасно выглядите! — воскликнула Мэри, сердечно пожимая руки Стейси. — Стейси, признавайтесь, поладили вы с ним или нет? — поддразнила она тихим голосом. — Я не вижу на вас боевых шрамов.

— Мы с Кордом вроде бы заключили перемирие, — ответила Стейси со смешком. Взглянув на высокую фигуру рядом с доктором, она продолжала: — Мы нашли точки соприкосновения.

Только Корд понял, что то была косвенная ссылка на их предыдущий разговор, во время которого они обменялись «любезностями». Она спокойно встретила взгляд его темных глаз, с трудом сдерживая улыбку.

— Вот так новость, — откликнулся Билл Баченан. — Когда я был здесь в последний раз, Стейси не могла дождаться дня отъезда. — Его мальчишеское лицо озарилось широкой улыбкой, и он добавил, обращаясь к Корду: — Может быть, у моей пациентки рецидив?

— Я думаю, она оценила некоторые преимущества здешней жизни. — Губы Корда скривились в язвительной улыбке. — Мне пришлось взять роль гида на себя, дабы оберечь молодых людей — красота Стейси могла бы вскружить им голову.

Стейси отметила про себя, что он произнес ее имя с особым ударением — значит, он обратил внимание на то, что она впервые назвала его по имени.

Стейси не могла объяснить себе, зачем она намекнула на их прежнюю ссору. Ведь ей доставил такое удовольствие непринужденный и познавательный разговор на холме. Зачем подпустила эту шпильку? Ей что, больше нравились его насмешки и издевательская улыбка? Она демонстративно перевела разговор на другую тему, спросив о детях Мэри. Несколько раз она ловила на себе пристальный взгляд Корда, но избегала смотреть ему в глаза.

— Мне кажется, Корд, мы плохие хозяева, — произнесла она, пытаясь скрыть смущение, вызванное его близостью. Почему-то ее ладонь непроизвольно скользнула на его локоть. — Мы ничего не предложили гостям выпить.

В быстро брошенном на нее взгляде Корда мелькнуло удивление, однако он мгновенно с ним совладал и улыбнулся гостям. Она отдернула руку, чувствуя себя виноватой.

— Попрошу Марию чего-нибудь принести. Билл, Мэри, будут какие-то особые пожелания?

— Нет, — засмеялся Билл. — Сгодится любой высокий и прохладный стакан.

Корд оставил их на минуту, чтобы распорядиться насчет напитков. Тем временем Мэри и ее муж расположились в плетеных креслах, а Стейси — на диване с подушками. Через несколько минут Корд вернулся в сопровождении толстой мексиканки, которая несла поднос с аперитивом. К ужасу Стейси, Корд сел на диван рядом с ней. Гости, выбиравшие напитки, не заметили ее досаду, но кривая улыбка Корда свидетельствовала о том, что от него не ускользнуло ее недовольство.

К счастью, беседа оставалась непринужденной. Несколько раз Стейси поежилась, чувствуя на себе изучающий взгляд темных глаз и магнетическую близость руки, лежавшей на спинке дивана. Мэри с присущей ей живостью без умолку рассказывала забавные истории про своих детей, но слово за слово разговор перекинулся на Стейси и ее злосчастное приключение.

— В тот день, когда Билл сказал мне, что вы упали с лошади, я буквально заставляла его забрать вас к нам, — тараторила Мэри. — Но он уверил меня, что вам лучше оставаться у Корда, где и уход, и покой.

— На самом деле я сказал «тишина и покой», — улыбнувшись, вставил доктор. — На что в нашем доме вряд ли можно рассчитывать.

— Вечно он жалуется на мальчишек, — проворчала Мэри, — а сам любит их не меньше меня. Как бы то ни было, я вижу, что он был абсолютно прав. Вы само олицетворение здоровья. Конечно, когда кругом такая красота, кому охота лежать в постели?

Мэри искоса взглянула на Корда — в ее глазах мелькнул огонек. Стейси торопливо и громко заговорила, чтобы упредить дальнейшие рассуждения на этот счет.

— Здесь, на ферме, очень красиво, — залепетала она. — Этот край просто великолепен. Попав сюда, понимаешь, как мало времени прошло с тех пор, когда эта земля была дикой.

— История Техаса невероятно интересна, — подхватил голубоглазый доктор.

— Вы на кладбище были, когда мы подъехали? — осведомилась Мэри у Корда. Не дожидаясь утвердительного кивка, она продолжала: — Если бы вы видели его бабушку, Стейси! Необыкновенная была женщина. Ее никто не считал старухой. Столько в ней было жизни и энергии! Мне было всего девять или десять лет, когда она умерла, но я ее прекрасно помню.

— Корд кое-что мне о ней рассказал, — вставила Стейси.

— Она была удивительным человеком. От своих испанских предков она унаследовала дух первопроходцев, который сохранила до конца дней, — продолжала Мэри. — Было в ней что-то такое — посадка головы, проницательный взгляд, — что выдавало ее благородное происхождение. Моя мать всегда говорила: донья Елена — единственный человек, который может справиться с Кордом. — И, с заговорщическим видом обращаясь к Стейси, пояснила: — Он был невозможным ребенком — бешеный темперамент.

Корд хмыкнул.

— Ты забыла сказать про темперамент бабушки. Я уверен, что она так меня любила именно потому, что я унаследовал ее характер. — Ласково-насмешливым тоном он добавил специально для Стейси: — Слава Богу, теперь я умею собой управлять.

— Боюсь, Корд, несколько раз ты дал нам повод в этом усомниться, — улыбнулся Билл Баченан, недоверчиво покачав головой. — Однако — не истолкуйте мои слова превратно, Стейси, — найдется такая женщина, которая скрутит его в бараний рог, но я бы не хотел, чтобы его темперамент, когда он выходит из берегов, изливался на меня.

Озорное подшучивание супругов, а также воспоминание о глухой ярости Корда тогда, на дороге, смутили Стейси, и она пробормотала в ответ что-то невнятное. К счастью, ее перебила Мария, объявившая, что ужин готов.

— Надеюсь, вы поужинаете с нами? — спросил Корд. Мэри начала было извиняться, но Корд не дал ей договорить. — Отрицательный ответ меня не устраивает. К нам слишком редко заглядывают гости, и мы не отпустим вас так скоро, правда, Стейси?

Он протянул ей руку, отказаться от которой значило бы проявить бестактность. Прикосновение его ладони поглотило все внимание Стейси, так что она едва расслышала добродушные шутки и согласие супругов остаться. Она как в тумане проследовала за ними в столовую, высокое плечо Корда легонько касалось ее. Она натянулась, как струна, пересиливая желание оттолкнуть его от себя.

Сначала она «царапнула» его напоминанием о предыдущей ссоре, а потом, будучи лишь гостьей, позволила себе фамильярность хозяйки. В определенный момент этот легкий фарс развлек Стейси, особенно когда она прочла удивление в глазах Корда. Но сейчас она со всей очевидностью видела, что он над ней смеется.

Как будто угадав ее мысли, Корд шепнул ей на ухо, придвигая стул:

— Надо было изучить правила игры.

Стейси опасливо на него посмотрела, но не нашлась что ответить. Он сел напротив нее во главе стола. За ужином Стейси дважды отводила глаза, не выдержав его пристального, орлиного взгляда. Застолье тянулось так долго, что ей казалось, оно никогда не кончится.

— Эй, проснитесь! — шутливо окликнула ее Мэри, поводив рукой у нее перед носом. — Вы слышали, что я сказала?

— Простите, Мэри, я, кажется, замечталась.

— Я поинтересовалась, не изменило ли это неприятное приключение ваших планов — вы не передумали остаться?

— Нет, в общем, нет, — ответила Стейси, избегая испытующего взгляда Корда. — Я пробуду здесь еще недельку-другую.

— Боюсь, наши края не по ней — ей здесь очень трудно, — вставил Корд, улыбаясь. — Мэри, мы-то тут выросли, для нас это родные места, а ведь Стейси с Востока. Наверное, здешняя жизнь для нее весьма однообразна и скучна.

— Неправда, вовсе нет, — запальчиво возразила Стейси.

— Просто вы не видите для себя здесь будущего, да? — На устах Корда играла ироничная улыбка.

— Да, то есть нет, — проговорила Стейси, видя, что подверглась изощренной атаке.

— Послушай, Корд… — начала было Мэри.

— Разумеется, новизна этого приключения, скорее всего, уже притупилась, — перебил он. — В конце концов, сколько гор надо увидеть, чтобы представлять себе горы вообще? Многие приезжают на Запад с грандиозными замыслами, но, как только сталкиваются с недостатком комфорта и светской жизни, не выдерживают и бегут обратно.

— Мне не нужны ни комфорт, ни светская жизнь, — возразила Стейси. — Я влюблена в эти места.

— Знаешь, Мэри, ведь для того, чтобы выковать здесь свое будущее, требуется большая сила воли. — Корд подчеркнуто игнорировал Стейси, адресуя все свои высказывания сидящей по правую руку рыжеволосой Мэри. Он говорил хладнокровно и мстительно. — Когда оказывается, что ты лишен привычных предметов роскоши, они вдруг приобретают огромное значение.

«Он сравнивает меня со своей мамашей!» — с возмущением подумала Стейси.

— Вы сами не знаете, что говорите, — сказала она, комкая салфетку на столе.

— Ну да, конечно. Как глупо с моей стороны забыть, что внешность обманчива, — в голосе слышалась насмешка, верхняя губа изогнулась в язвительной улыбке. — Я должен был различить за модной одеждой, дорогой спортивной машиной и породистым скакуном душу деревенской девушки, не избалованной жизнью, правда, жизнь только и делала, что потакала ее капризам.

Воздух заискрился от напряжения, когда Стейси и Корд вперились друг в друга. Стейси хотелось наброситься на него, но она понимала, что только сыграет ему на руку. Она чувствовала, что муж и жена, сидевшие за столом, испытывают неловкость. Наконец ей уда„тесь выдавить из себя натужный смешок.

— Я думаю, вы не ошиблись. — Щеки ее пылали, она слабо улыбалась. — Я действительно простая деревенская девушка.

Смуглое лицо озарилось восхищением, которое, однако, тут же сменилось иронией.

— «Простая» — как раз самое подходящее прилагательное: оно означает отсутствие большого ума, — ответил Корд. — Что вы и продемонстрировали: явились одна в совершенно незнакомое место, поселились в отдаленном домике, подвергая себя опасности — мало ли кому вздумается к вам забраться, — и в довершение всего отправились верхом на лошади, которая вам не повинуется. Только по счастливому стечению обстоятельств вы не лежите сейчас там мертвая.

— Сомневаюсь, чтобы гостей интересовало ваше мнение обо мне и о моем поведении, — сказала Стейси, отодвигая стул.

В гостиной ее догнала Мэри.

— Что между вами происходит? — спросила она.

— Мы просто несовместимы, — ответила Стейси, сжав руки. Она нервно оглянулась, бросив взгляд в другую комнату.

— Когда мы приехали, все было так славно, что я, честно говоря, решила — вы поладили, — продолжала Мэри.

— Это невозможно! — воскликнула Стейси с отвращением и негодованием. — Иногда у нас получается спокойный, вежливый разговор, но неизменно все заканчивается перебранкой. Бесполезно даже притворяться, что мы в состоянии выносить друг друга. Он циник и эгоист — все, видите ли, должны падать перед ним ниц, но от меня он этого не дождется.

Как только эти слова слетели у нее с языка, Стейси почувствовала, что в комнату вошел Корд. Она резко повернула голову и встретила его испепеляющий взгляд. Широкоплечий гигант как будто заполнял собой все пространство — люди и предметы казались рядом с ним крошечными.

— Гости уезжают, — наконец проговорила темная фигура. — Вы намерены проводить их до дверей?

Стейси молча отвернулась и пошла следом за Мэри, которая, взяв сумочку, направилась к выходу. Фермер дышал ей прямо в затылок, и у Стейси по спине побежали мурашки. До того как им выйти во двор, Стейси полушепотом извинилась перед Мэри.

— Мне очень жаль, что вы оказались невольными участниками нашей ссоры, Мэри. Вы доставили мне огромную радость своим приездом.

— Не огорчайтесь, — успокоила ее Мэри. — Такое бывает и с лучшими из людей. Давайте-ка побыстрее выздоравливайте.

— Я присоединяюсь к этому пожеланию, — добавил Билл, положив руку на плечо Стейси. — Говоря на медицинском жаргоне — еще несколько дней покоя и ограниченной активности. А потом можете делать все, что вам заблагорассудится.

Посмотрев на приятное лицо доктора, Стейси робко улыбнулась. Ее радость при проявлении доброты со стороны новых друзей омрачалась нависавшим над ней темным силуэтом — все ее существо, казалось, кричало, протестуя против близости этого человека. Весело попрощавшись, супруги пошли к машине. Стейси с тоской смотрела вслед удалявшемуся автомобилю, пока тот наконец не скрылся за поворотом узкой дороги. Она решительно повернулась, готовая встретить презрительный взгляд Корда, однако его уже не было. Она быстро огляделась по сторонам и увидела, что он направляется к конюшне. Со смешанным чувством недоумения и облегчения она вошла в дом.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В течение последних двух дней Стейси изо всех сил старалась избегать Корда Гарриса. Фермер этому способствовал — было совершенно очевидно, что он тоже не жаждет с ней встречаться. Стоя во дворе и ковыряя носком туфли песчаную почву, Стейси нерешительно поглядывала по сторонам. Настало время поговорить, хотя ей этого вовсе не хотелось. Она полностью окрепла и намеревалась вернуться в свое жилище. После обеда Стейси закончила укладывать вещи, и теперь ей оставалось выполнить одну неприятную задачу — разыскать Корда. Стейси прошла мимо открытой двери конторы — огромная немецкая овчарка не отставала ни на шаг. Заглянув внутрь, она убедилась, что интуиция ее не обманула — там было пусто. Нетерпеливо вздохнув, Стейси отправилась к конюшне.

«Наверное, он где-нибудь на ферме», — хмуро подумала она, гладя поверх построек.

Около загонов для скота она заметила лошадь и верхового, галопом огибающих один из амбаров. Стейси не узнала наездника и решила подождать, пока он подъедет. Он мчался во весь опор, чем вызвал ее любопытство. До нее донеслись крики, раздававшиеся со стороны конюшен, и она обернулась, чтобы посмотреть, изза чего шум, но за строениями ничего не было видно.

Верховой остановился у ворот загона и спрыгнул с лошади.

— В чем дело? — спросила она ковбоя.

— Извините, мэм, но мне надо вызвать доктора, — пробормотал тот и быстро пошел прочь.

— Что случилось? Кто пострадал? — крикнула Стейси. Воображение уже рисовало леденящую душу картину — Корд, без сознания распростертый на земле.

— Этот рыжий дьявол выбежал из стойла, когда вошел Крис, — ответит он, торопливо шагая к открытой двери конторы, Стейси — следом за ним. — Молодой дурень вскочил на свою лошадь и попытался накинуть на него лассо. Жеребец в бешенстве набросился на него. К счастью, мы с хозяином возвращались с пастбища и застали то, что произошло. Не знаю даже, насколько сильно парень пострадал, — к нему не подойти!

— Диабло! — У Стейси перехватило дыхание, она, замерев, смотрела, как человек приближается к телефону в конторе.

— Хозяин в ярости, он готов прикончить эту лошадь, — пробормотал ковбой в трубку, не глядя на Стейси.

Услышав, что он дозвонился до доктора, Стейси кинулась вон из конторы и подбежала к оставленной им лошади. Она вскочила в седло из оленьей кожи и помчалась на отдаленный звук голосов. Стейси пришпорила и без того возбужденную лошадь, пустив се галопом, собака побежала следом.

«Убить Диабло!» Эти слова звенели в ушах. В смятении она хлестнула лошадь поводьями, обогнула надворные постройки и поскакала к видневшимся за ними всадникам. Приблизившись к двум верховым, она увидела придавленного рухнувшей лошадью парня, между ним и верховыми метался ее гнедой. С шеи Диабло свисала веревка, однако ему до сих пор удавалось уворачиваться от лассо. Лошадь была в пене и злобно вскидывала задом.

— Какого черта вам здесь надо? — заорал Корд Гаррис, увидев, что Стейси спешивается. Он развернул к ней свою крупную лошадь рыжей масти — его лицо было искажено от гнева. — Марш домой!

— Это моя лошадь! — крикнула Стейси, отвернувшись и глядя на гнедого, который, осклабившись, пытался атаковать второго верхового.

— Сумасшедшая! — взревел фермер, натянув поводья и остановив лошадь рядом со Стейси. — Вы что, не видите, что этот проклятый жеребец взбесился?

Тут Стейси заметила кнут в руке рассвирепевшего Корда. Она вскинула голову и посмотрела ему прямо в лицо — ее глаза метали молнии.

— Что вы предлагаете? Запороть его до полусмерти?

— Да, если не будет другого выхода. Он покалечил парнишку.

— Прочь с дороги! — повелительно скомандовала Стейси. Оттолкнув от себя его лошадь, она двинулась навстречу гнедому.

Диабло издал пронзительный визг, ударил копытами и тряхнул черной гривой, увидев перед собой одинокую фигурку. Прижав уши, он вскинулся на дыбы и перебирал в воздухе черными копытами.

— Диабло! — властно произнесла Стейси. — Диабло, успокойся!

Его уши были все еще прижаты, он взбрыкнул задними копытами, отгоняя овчарку. Стейси заметила, что упавшая лошадь попыталась приподняться, но снова рухнула на бок. Тут гнедой начал надвигаться на девушку, она еще раз выкрикнула его имя звенящим, повелительным голосом. Стейси показалось, что, когда он метнулся к ней, его уши прянули; она сделала шаг в сторону, конь пролетел мимо. Но молниеносно развернулся. Краем глаза Стейси видела, что к ним приближаются двое верховых. Один из них повернул к пострадавшему ковбою, а Корд продолжал подбираться к гнедому — свернутый кнут перед ним в седле, лассо наготове и развевается в воздухе.

— Диабло, — теперь она говорила ласковым полушепотом, — тихо, мальчик, успокойся. Все в порядке, маленький. Иди ко мне. Давай!

Вселившийся в гнедого бес был сильнее его. Точеная голова то поднималась, то падала, с морды капала пена. Уголком глаза Диабло увидел, что сзади к нему приближается всадник, и грациозно развернулся к нему мордой. Стейси сделала шаг вперед и окликнула его. На этот раз он стрелой понесся на нее — зубы оскалены, голова низко опущена. Стейси хотела отскочить в сторону, но гнедой метнулся в том же направлении и повалил ее на землю, задев корпусом.

Тяжело дыша, Стейси поднялась на ноги и увидела, что Корд преследует гнедого во весь опор. Он крикнул другому верховому, и обе петли одновременно обвили шею гнедого. Испустив пронзительный, яростный вопль, гнедой попытался атаковать дальнего седока, но веревка, привязанная к седлу Корда, тут же натянулась.

— Мы одолели его, хозяин! Одолели! — победоносно вскричал второй верховой, меж тем как лошадь тщетно пыталась вырваться из веревок. Гнедой сопротивлялся еще несколько минут, прежде чем понял, что шансов выиграть эту схватку у него нет. Верховые быстро подвели его к воротам в стойло, из которого он недавно сбежал.

Отряхиваясь от пыли, Стейси увидела третьего наездника — того, которого посылали за доктором, — он опустился на колени перед придавленным лошадью юношей. Она быстро зашагала туда и приблизилась к ним одновременно с Кордом. С мрачным выражением лица Корд опустился на колени возле истерзанного болью молодого ковбоя.

— Потерпи немного, Крис, — заботливо произнес Корд. — Сейчас мы тебя вызволим. Доктор уже едет.

— У меня сломана нога, — простонал ковбой, скрежеща от боли зубами. — Вытащите меня из-под этой чертовой лошади!

— Скоро вытащим, что с ногой у лошади? — спросил Корд, обращаясь к запыленному наезднику, который пытался успокоить упавшее животное.

В ответ тот лишь покачал головой.

Не говоря ни слова, Корд встал, подошел к своей рыжей кобыле и вынул из футляра ружье. Стейси в оцепенении наблюдала за его действиями, не в состоянии двинуться с места. Ее оглушил громкий ружейный выстрел, остановивший жизнь покалеченной лошади. Потрясенная, она не видела, как приехал доктор и как на носилках унесли юношу. Наконец перед ней вырос запыленный, потный Корд. Она с трудом подняла на него полные слез глаза и словно сквозь пелену взглянула ему в лицо.

— Зачем? — прошептала она, с усилием выталкивая слова, которым мешал комок в горле.

— Когда Крис попытался накинуть петлю на вашего жеребца, гнедой наскочил на него и повалил наземь вместе с лошадью — Крис сломал ногу, лошадь тоже. Доктор говорит, с ним все будет в порядке — примерно шесть недель в постели, а потом больше месяца на костылях.

— Нет, — едва слышно выговорила Стейси, с трудом соображая. — Лошадь! Зачем вы ее убили? Чем она виновата?! — Стейси разрыдалась. Впервые в жизни она столкнулась с такой жестокостью.

— Лошадь?! — взревел Корд. — Да вы понимаете, что я мог потерять человека? Человека! А она, видите ли, оплакивает лошадку!

Он не понял ее. Она переживала за парня, но не могла примириться с хладнокровным убийством животного.

— Но ведь с ним-то будет все в порядке. Он вернется к нормальной жизни, а лошадь мертва, и убили ее вы! — Она была на грани истерики.

— А как быть с тем, что я остался и без лошади, и без верхового? Вы думаете, легко найти замену работнику в такое время года? — прорычал он, схватив ее за руку и сжав ее словно тисками. — И за это я должен вас благодарить, вас и вашу лошадь!

— О, разумеется, я во всем виновата, — с издевкой ответила она. — Я оплачу больничные счета и все причиненные вам неудобства.

— Непременно оплатите! — ответил Корд. Его голос стал угрожающе тих. — Но деньгами вы не откупитесь. Вам придется занять место Криса. Раз в жизни вы узнаете, что значит отработать долг.

— Что вы такое говорите? — спросила Стейси, дрожа от гнева.

— Здесь все сочувствуют бедной сиротке. Держу пари, вы чуть не умерли от горя, когда ваш отец оставил вам все свое состояние, — произнес он исполненным презрения и насмешки голосом.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, она отвесила ему пощечину. Ее ладонь ныла от удара, а он смотрел на нее испепеляющим взглядом.

— Так вот как платит маленькая кошечка, — процедил он сквозь зубы. — Сегодня вам сойдет это с рук, но не советую вам испытывать судьбу дважды. Работать начнете с завтрашнего дня, — заявил он. — И наденьте что-нибудь попроще и поудобнее, например джинсы. Мы тут, на ферме, не устраиваем показы мод.

Ее ноги как будто приросли к земле, а по щекам потекли сердитые слезы — она продолжала стоять, глядя вслед удаляющемуся Корду. С силой сжав кулаки, она пыталась подобрать слова, чтобы крикнуть ему вдогонку. Но слова застряли в горле. Она сотрясалась от бессильной ярости, которая постепенно уступила место отчаянным рыданиям. Корд Гаррис вскочил в седло и поскакал к дому, прежде чем она успела двинуться с места. Она медленно пошла в том же направлении.

Когда Стейси добрела до фермы, пыль от машины вилась уже на середине дороги. Она молча вошла в дом, не замечая ничего вокруг. В спальне Стейси села на кровать и оглядела свои вещи, которые уже приготовила к отъезду. Она кипела от обиды на Корда Гарриса.

Интересно, каким образом он может вынудить ее остаться? И, уж конечно, он не имеет права насильно заставить ее работать. К тому же что она знает о сельском хозяйстве? Стейси остановилась перед зеркалом — в голове ее созрел план. Он не сможет ее задержать. Хотя бы потому, что его сейчас нет дома. Она быстро посмотрела на часы и так же быстро выглянула в окно. Прошло больше времени, чем она предполагала. Солнце садилось, а Корд отсутствовал уже около двух часов. Если она задумала исчезнуть до того, как он вернется, надо торопиться. Она быстро начала выносить вещи из комнаты.

Естественно, он будет осуждать ее за то, что она сбежала, струсила принять вызов, ну да пусть думает все что угодно. К сожалению, ей пришлось принять навязанное им гостеприимство, когда она была больна, но оставаться здесь долее нет никакой нужды. Достаточно того, что она предложила Корду оплатить больничные счета и компенсировать стоимость лошади. Если деньги его не устроят, то в свое время можно будет придумать что-нибудь другое.

Стейси уже надела куртку с бахромой, взяла сумочку и направилась вон из спальни, когда услышала, как затворилась массивная дубовая дверь. Она, замерев, остановилась около своего багажа, не сводя глаз с высокого силуэта у основания лестницы. На лице Корда лежала тень, но Стейси отчетливо представляла себе темные, сведенные вместе брови, правильный, жесткий подбородок и, уж конечно, угрюмую линию рта. Ее глаза расширились и потемнели от недоброго предчувствия, по телу волной пробежала дрожь. Напряжение возрастало, оба молчали.

— Вы, я вижу, куда-то собрались? — донесся до нее низкий баритон.

— Допустим, — бросила Стейси, вызывающе вскинув голову.

— В таком случае с этой мыслью вам придется распрощаться, — раздался сухой ответ, и Корд выступил из тени. В его лице появилось что-то новое, чего раньше Стейси не замечала, однако голос звучал сурово — тут уж сомнений не было. Он еще раз взглянул на багаж и на неподвижно стоявшую рядом с ним фигурку. — Можете начинать распаковывать вещи.

— Вы что, на самом деле считаете, что сумеете держать меня здесь в заключении против моей воли? — воскликнула Стейси, кипя от негодования.

Прежде чем ответить, он окинул ее беглым взглядом.

— Вы у меня в долгу, и мое дело решать, каковы будут условия оплаты.

— Я больше не останусь в этой комнате ни на одну ночь!

В его глазах мелькнула озорная искорка, прежде чем он успел отвести их в сторону.

— Как вам будет угодно. Дальше по коридору находится комната для гостей. Располагайтесь там. — Непродолжительная пауза. — Если вас интересует, то парень пролежит в больнице несколько недель, а после несколько месяцев не сможет работать.

Стейси почувствовала, как от стыда у нее запылали щеки — она даже не удосужилась осведомиться о состоянии здоровья покалеченного юноши. Почему ему каждый раз удается выставить ее черствой и бессердечной? В расстроенных чувствах она подняла с полу чемодан и пошла по коридору, остановившись у первой двери налево.

— Очень хорошо, мистер Гаррис, — прошептала она. — О пощаде просить не стану. Я все снесу.

На следующее утро, едва солнечные лучи прорезали небо, раздался громкий стук в дверь. Она сонно приподнялась на локте, посмотрела в окно, потом — на часы, стоявшие на туалетном столике. Минута — и в памяти всплыли события минувшего дня.

— Да?

— Пора вставать, — донесся из коридора голос Корда. — Если хотите успеть выпить кофе и позавтракать перед началом работы.

Не дожидаясь ответа, он ушел. Стейси решительно встала с постели. За несколько минут она оделась — джинсы «Ливайс» и рубашка — и перехватила лентой волосы на затылке. Она посмотрелась в зеркало, на ее нежных губах заиграла легкая улыбка. Если мистер Гаррис думает, что джинсы и простая рубашка лишат ее женственности, он ошибается. Она с нескрываемым удовольствием разглядывала свои мягкие формы. Убедившись, что перчатки для верховой езды лежат в карманах замшевой куртки, она взяла шляпу и спустилась в столовую.

К ее разочарованию. Корда там не было. Стейси спросила о нем у Марии, и та ответила, что мистер Гаррис уже позавтракал и отправился распределять задания рабочим. Марию такой поворот событий привел в явное замешательство, и она то и дело с недоумением погладывала на девушку. Когда Стейси доела тост и допила кофе, Мария сообщила ей, что хозяин где-то во дворе.

Стейси с облегчением увидела, что большинство мужчин уже уехали на работу. Выслушивать резкие приказания фермера в присутствии других было бы для нее унизительно. Однако гигант все еще разговаривал с двумя рабочими. Он стоял к ней спиной, а потому не видел, как она подходила, но Стейси не сомневалась — он чувствует ее приближение.

Двое стоявших с ним мужчин пытались делать вид, что не замечают девушку. Тот, что повыше, был всего на несколько лет старше Стейси и явно испытывал неловкость в сложившихся обстоятельствах. Он опустил голову, пряча под шляпой от Стейси свое лицо. Другой был значительно старше — морщинистый и сухощавый. От постоянного пребывания на солнце его кожа до того задубела, что Стейси не смогла определить его возраст. Когда она подошла к ним, тот, что в годах, открыто посмотрел ей в лицо — в его глазах, которые он щурил на утреннем солнце, читались сочувствие и симпатия. Она была рада, что встретила союзника.

— Вы подошли почти вовремя, Эдамс, — сухо проговорил Корд, повернувшись к ней лицом. — Сегодня вы отправитесь с Хэнком и Джимом на зимние пастбища — собрать скотину в стадо, — приказал он, быстро оглядев хрупкую фигурку. — У тебя есть еще вопросы, Хэнк?

Старик отрицательно помотал головой.

— Тогда по коням.

Стейси двинулась следом за двумя мужчинами к оседланным лошадям, стоявшим в другом конце загона, но тут ее окликнул Корд. Повернувшись, она вынула из карманов перчатки и начала натягивать их на руки, чтобы скрыть нервозность.

— Да? — произнесла она столь же сухим тоном, смело гладя ему в глаза. Его непроницаемое лицо не сказало ей ничего.

Помолчав с минуту, он произнес:

— Хэнк объяснит вам все, что необходимо будет делать.

— Хорошо, — ответила она; ей был неприятен его изучающий взгляд, который, казалось, проникал под кожу. — Что-нибудь еще?

— Нет. Желаю удачи. — Безразличная интонация не сочеталась со смыслом слов.

Стейси резко повернулась и направилась к ожидавшим ее седокам. Хэнк подал ей поводья, за которые крепко держал рыжего пони. Она молча уселась в седло и тронула лошадь вслед за двумя другими.

Вскоре после того, как они выехали со двора, молодой погонщик ускакал вперед, оставив старого сухощавого ковбоя наедине со Стейси. При обычных обстоятельствах прогулка верхом ранним утром доставила бы ей удовольствие, однако сегодняшнее положение вещей заставляло Стейси страдать от унижения. Гордость не позволяла ей взглянуть на молчаливого, ссутулившегося седока, ехавшего рядом. Некоторое время обе лошади бежали неторопливой, пошаркивающей рысью, затем ковбой заставил свою лошадь замедлить ход, а лошадка Стейси сейчас же сама подстроилась под большую лошадь.

— Мисс Эдамс, — раздался вопрошающий хрипловатый голос, — это, конечно, не мое дело, и вы можете заткнуть мне рот, но нам вместе объезжать пастбище, и мы сдохнем от тоски, если словечком перекинуться можно будет только с собственной клячей. Не мне оспаривать приказания хозяина, но ни я, ни другие ребята не виним вас во вчерашнем происшествии с малышом. Трястись нам в седле долго — день будет трудным, особенно для такой нежной пташки, как вы, но время пролетит быстрее, если можно будет немного поболтать.

Стейси не сомневалась — это было самое длинное высказывание, когда-либо сделанное ее напарником, и его деликатность вызвала ее улыбку. Он попытался сгладить неловкость таким вот неуклюжим способом.

— Спасибо, Хэнк. Вы даже не представляете, как я вам благодарна.

— Я работаю здесь еще с тех пор, когда хозяин бегал в коротких штанишках, и видел много любопытного. Но сознаюсь, впервые среди нас в роли пастуха оказалась женщина. А хозяин говорит: пусть, мол, сама тянет свою лямку. — Он растерянно покачал головой.

— И буду, — ответила Стейси с выражением хмурой решимости. — Ни о скотоводстве, ни о коровах я ничего не знаю, но научусь. По крайней мере я в хорошей физической форме и умею скакать верхом.

— Ну что ж, мисс, скакать-то вы умеете, вижу, но чуть расслабьтесь. Вы же не на скачках, и нет нужды беспокоиться о том, как вы выглядите, — посоветовал Хэнк, слегка улыбнувшись. — Я буду выискивать коров, как вы выразились. Правильнее называть их скотиной.

— Замечание принимается, — засмеялась Стейси. — Объясните мне, Хэнк, что именно мы сегодня делаем?

— Мы будем выдворять из кустов отбившийся от стада скот и собирать его в кучу, чтобы гнать на летнее пастбище. Большинство погонщиков отправили своих лошадей на грузовиках к дальнему концу пастбища — они будут гнать основное стадо нам навстречу.

— Отправили на грузовиках? — изумленно переспросила Стейси, карие глаза пристально смотрели в обветренное лицо ковбоя.

— Да. Таков нынешний Запад. Вместо того чтобы трястись до стада верхом и тратить на это уйму времени, они просто грузят лошадей в фургоны или в трейлеры и доставляют почти до места.

— Как это они еще джипы вместо лошадей не используют! — с удивлением воскликнула Стейси, обращаясь скорее к самой себе.

— Несколько лет назад, когда мы хотели собрать всех до одного телят и заблудившуюся скотину, хозяин велел искать их с вертолета. Времена меняются, — проворчал Хэнк. — Не пора ли нам догонять Джима?

Поднимавшееся солнце постепенно нагревало свежий утренний воздух. Ранняя роса быстро высыхала под первыми солнечными лучами. Отдаленные холмы были окутаны золотистой дымкой, которая отбрасывала мерцающий отсвет на луга, раскинувшиеся внизу. В утреннем воздухе не было ни ветерка, тишину нарушали лишь неспешная рысь трех пони да редкий крик перепела. Трое верховых проехали несколько миль, прежде чем достигли первого заграждения из колючей проволоки. Они двинулись вдоль заграждения к калитке. Стейси и Хэнк подождали, пока Джим подвел своего пони к калитке, скинул крючок и отворил ее. Когда они въехали на обнесенную забором территорию, молодой ковбой, замыкавший шествие, запер за ними калитку.

— Вот отсюда мы и начнем, мисс, — сказал сухощавый ковбой, указывая на лежавшие перед ними угодья.

— Но я не вижу скота, — сказала Стейси, огладывая пустое пастбище.

— В том-то и вся штука. Если бы животных сразу было видно, работенка была бы проще простого. Но они знают каждый овраг и кустик на этом пастбище, где можно спрятаться.

— Но я думала, вы разводите домашний скот, что-то вроде херфордских пород? — Стейси была по-настоящему озадачена.

— Правильно, но эти паслись здесь без присмотра. Они шарахаются от людей почти так же, как их длиннорогие предки, которые вытравили эти пастбища. Единственная разница между ними заключается в том, что наши не такие упрямые. — Хэнк, прищурившись, оглядел пастбище. — Обычно мы здесь разъезжаемся в разные стороны, но некоторое время держитесь меня, мисс.

Трое всадников двинулись дальше; молодой ковбой отъехал на пятьдесят ярдов влево, и они начали прочесывать кусты. Из-за жары и пыли трудно было и человеку, и лошади — скоро Стейси сняла куртку и привязала ее к седлу сзади. С рыжей лошадки Стейси тоже полил пот — от постоянного физического напряжения под палящим солнцем. Продвигаясь вперед, они вспугнули пару телок. Стейси начала испытывать уважение к своей выносливой лошадке. К середине утра они гнали перед собой уже около пятнадцати голов скота. Хэнк поручил девушке продолжать гнать их вперед, в то время как они с Джимом будут отыскивать других отбившихся от стада животных.

Сначала она думала, что ей дали работу полегче, но лишь до тех пор, пока не начала задыхаться от пыли, вздымавшейся из-под копыт стада. Она не могла ни на минуту расслабиться. Именно в тот момент, когда она позволяла себе отвлечься, какая-нибудь телка или бычок устремлялись в кусты.

Маленькая рыжая лошадка инстинктивно пускалась в погоню и возвращала беглеца в стадо. Множество раз Стейси чуть не упала с лошади, когда та резко меняла направление. Стейси вспотела, пропылилась и измазалась, а ее ноги до того устали, что она сомневалась, выдержит ли до обеда, не говоря уже о вечере. Всякий раз, когда кто-то из ковбоев пригонял очередную корову, Стейси с трудом удерживала вздох. Она уже знала, что с каждым прибавлением в стаде ее лошади приходится бегать все больше.

Во рту у нее пересохло, на зубах скрипела пыль, но она боялась глотнуть из фляжки — вдруг какой-нибудь бычок вздумает улизнуть. Девушка обрадовалась, когда к ней присоединился Хэнк, она попыталась улыбнуться в знак приветствия, но это далось ей с трудом. Хоть он и не взглянул прямо на нее, Стейси все же заметила на его лице тень улыбки.

— Скверная работенка — вот так тащиться за стадом отбившейся скотины, — проворчал он. — Мы на подходе к водоему, где нас будет ждать походная кухня с обедом. Думаю, вы не прочь немного передохнуть, а?

— Не буду скрывать, Хэнк, весьма не прочь, — проговорила Стейси. Ласково потрепав рыжего конягу по шее, она добавила: — Да и он, по-моему, заслуживает передышки.

— Там будут свежие лошади. Этот на сегодня свое отработал, — ответил ковбой.

— Смотрите-ка! — вскричала Стейси, повернувшись налево. — Это Джим едет? Кажется, у него поперек седла лежит маленький теленочек.

Их догнал молодой ковбой, он действительно вез новорожденного теленка с белой мордочкой, мать бежала рядом, ласково наклоняя голову к своему малышу.

— Какой хорошенький! — воскликнула Стейси. — Когда он родился?

— Всего пару дней назад, — ответил Джим, от смущения он все еще не решался взглянуть Стейси в глаза, но был горд тем, что она проявила интерес к его находке. — Я нашел их в редком кустарнике. Теленок едва держался на ножках, ну я и решил прокатить его до телячьего фургона.

— Телячий фургон? Что это такое? — Любопытство заставило Стейси отвлечься от белоснежной мордочки.

— Таких поздно народившихся бывает довольно много, они еще слишком малы, чтобы поспеть за стадом, вот мы и везем их в трейлере до ночной стоянки, а там возвращаем мамашам, — объяснил Хэнк, приятно удивленный заботой Стейси о теленке. — Ну давай, Джим, «принимай на борт» этого сосунка, осталось уже совсем чуть-чуть.

— У вас есть еще одно название для маленького теленка — телыш? — спросила Стейси, глядя в спину быстро поскакавшему вперед Джиму.

— Вообще-то телыш — это телок без матери, но многие всех телят называют телышами, — пояснил Хэнк.

— Скотина угомонилась. Наверное, из-за вашего присутствия. А то каждые пять минут так и норовили ушмыгнуть, — призналась Стейси, с удовольствием беседуя сознающим свое дело ковбоем.

— Я тут ни при чем. Они чуют воду. Просто сейчас — куда мы, туда и они.

Стадо и двое погонщиков преодолели небольшую возвышенность и оказались на высоком плато, поросшем пампасной травой и кустарником. Впереди были видны большой водоем и ветряная мельница. За ними стоял фургон, несколько пикапов и трейлеров. На запыленном лице Стейси отразилось удивление.

— Это и есть походная кухня?

Ковбой издал сухой, гортанный смешок.

— Я же вам говорил, старого Запада больше нет. К полуденному привалу с фермы подвозят пищу и свежих лошадей. — Старик улыбнулся. — Поезжайте вперед. Скотина уже не разбредется — они идут точно к водоему. Отдохните подольше. Нам еще трястись в седле до самого вечера.

С чувством благодарности Стейси объехала на своей лошадке стадо и пустила ее вскачь к стоявшему в ожидании транспорту. Она подскакала к трейлерам, около которых стоял один из ковбоев. У фургона собралась группка погонщиков; кто уже ел, а кто еще только получал пищу. Стейси заметила, что за трейлерами несколько мексиканцев обтирают и чистят пони. Она медленно спешилась. Кости ломило, а мышцы так болели, что она с минуту постояла, привыкая к твердой почве под ногами. Оказавшись на земле, она засомневалась, в состоянии ли переставлять ноги. Сделав несколько осторожных шагов по направлению к фургону, она поняла, что в силах передвигаться самостоятельно; у фургона она присоединилась к мужчинам, которые получали еду.

При появлении Стейси добродушное ворчание и подшучивания смолкли — она ощутила себя не в своей тарелке. С раскрасневшимся лицом и трясущимися руками Стейси взяла у повара миску тушеного мяса и бобов, с краю лежал толстый ломоть хлеба, другой повар придвинул ей кружку дымящегося кофе. Нервничая, она стала искать глазами тень, где бы можно было присесть. Все взоры были устремлены на нее; когда она повернулась, некоторые торопливо отвели глаза, а иные продолжали дерзко ее разглядывать.

— Мэм, — окликнул справа неуверенный голос. Стейси обернулась и, к великой радости, узнала молодого погонщика Джима. — Если хотите, устраивайтесь рядом. Местечек в тени почти не осталось.

— Спасибо, Джим, — поблагодарила она, впервые взглянув в светло-карие глаза молодого ковбоя, — наверно, у меня был несколько растерянный вид.

— Да, но не стоит обращать внимания на наших мужчин. Они не привыкли видеть женщин на привале, — ответил он, снимая шляпу и проводя рукой по выгоревшим каштановым волосам. В его лице было что-то мальчишеское — он выглядел моложе своих двадцати пяти — двадцати шести лет.

Проглотив кусок, Стейси спросила:

— Вы здесь давно работаете?

— Всю свою жизнь, правда с перерывами. Пару лет назад вернулся из армии, поступил в колледж, а летом подрабатываю на ферме — нужны деньги на образование. — Его лицо стало серьезным.

— А что вы изучаете?

— Лесоводство, сохранение природных ресурсов, — неторопливо прозвучало в ответ.

— Вы собираетесь заниматься заповедниками? — осведомилась Стейси.

— Да, надеюсь. Мистер Гаррис предлагает вернуться на ферму, но я, пожалуй, изберу другой путь. Сначала я хотел стать ветеринаром, но со временем понял, что меня больше привлекают сельское хозяйство и экология. — Он охотно отвечал на ее расспросы, ему был приятен проявленный ею интерес.

— Я бы не допустила, чтобы желания мистера Гарриса вторгались в мои жизненные планы, — едко сказала Стейси, вонзая вилку в кусок говядины.

— Разумеется, не допустили бы, — раздался низкий насмешливый голос.

Стейси подняла голову и чуть не подавилась куском мяса при виде смуглого лица фермера. Джим в смущении вскочил на ноги.

— Мы тут обсуждали мои студенческие планы, сэр, — объяснил он и стиснул зубы — то был своего рода способ защитить Стейси от ехидной ухмылки хозяина.

Стейси быстро поднялась с земли во избежание дальнейших реплик в свой адрес. Взирать на Корда снизу вверх было уже само по себе унизительно, а сидеть у его ног — это уж слишком. Корд Гаррис перевел взгляд с молодого погонщика на девушку с непокрытой головой.

— По-моему, Коннорс, тебе не мешало бы проверить лошадей — твою и мисс Эдамс, — порекомендовал Корд тоном, не допускающим возражений.

Ковбой бросил нерешительный взгляд на стоявшую рядом с ним девушку. Стейси улыбнулась в ответ суверенностью, которой на самом деле не испытывала. Ее сердце бешено колотилось. Джим Коннорс неохотно ушел, оставив их наедине около трейлера.

— У вас, кажется, появился поклонник.

— Не говорите ерунды! Он был всего лишь вежлив. Безусловно, ему привили определенные манеры, чего не скажешь о некоторых других, — едко заметила Стейси.

— Вы, я вижу, неплохо выгладите после утренней работы. — Корд пропустил мимо ушей ее оскорбительную реплику и прислонился к трейлеру, закуривая сигарету. Забыв о спичке, он держал ее, пока та не погасла. Он не сводил глаз с запыленного лица девушки.

— Да. Я вполне справилась. Вас это удивляет?

— Нет. Уверен, что вы справитесь с чем угодно, стоит вам захотеть. Меня только интересует, надолго ли вас хватит.

— Эй, хозяин, это та самая кобыла, что вы привезли с торгов на прошлой неделе? — К ним направлялся Хэнк, чье внимание было приковано к лошади каштановой масти, стоявшей у дальнего конца трейлера. Кобылу раздражала привязь — она била копытами и натягивала поводья. — Красавица, ничего не скажешь.

Корд по-прежнему не спускал глаз со Стейси.

— Да, хороша.

Стейси чувствовала, что заливается краской, но не в силах была оторваться от этих властных глаз.

— Думаете, она приноровится к жизни на ферме? — спросил Хэнк, а затем обратился к Стейси, как бы не видя, что она его почти не замечает: — Она несколько раз участвовала в скачках и привыкла, что с ней все носятся. Избалована — вот и весь сказ.

Корд прочел замешательство на лице Стейси, и на его губах заиграла насмешливая улыбка.

— Да разве поймешь, Хэнк.

— Жуть какая капризная. Надо иметь бездну терпения, чтобы ее перевоспитать, — сделав это заключение, старый ковбой тряхнул головой.

— Верно подмечено, — сказал Корд с гортанным смешком. — Верно подмечено. Ну не буду больше отвлекать вас обоих от работы. До скорого.

Едва кивнув Стейси и дружески хлопнув по спине погонщика, Корд направился к молодой кобыле, стоявшей на привязи, — на его лице присутствовало выражение какой-то затаенной веселости. Отвязав поводья, он с легкостью, удивительной для такого высокого человека, вскочил в седло — норовистая лошадь начала выписывать под ним кренделя. Ни разу не оглянувшись, он направил лошадь к группе погонщиков, которые болтай, допивая кофе. Стейси не слышала слов, но догадалась, что это был приказ «по коням», поскольку вскоре после этого погонщики разошлись к своим пони, стоявшим на привязи.

Краем глаза она видела, что Джим ведет под уздцы двух лошадей. Он передал ей поводья серой лошади с «римским профилем». Стейси чувствовала, что Джиму неловко за то, что он оставил ее в лапах Корда, чье смуглое лицо до сих пор отчетливо стояло у нее перед глазами, а сочный, грудной смех звучал в ушах. Они молча сели на лошадей и отправились вдогонку за седым ковбоем Хэнком — их всех ждала послеполуденная работа.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Утро показалось Стейси долгим и трудным, однако к шести часам вечера она поняла буквальный смысл выражения «валиться от усталости». Ей захотелось крикнуть от радости, когда она увидела мельницу, обозначавшую место ночной стоянки для скота.

Она отказывалась переложить свою часть работы на плечи Хэнка и Джима, чем заслужила их уважение. Несколько раз они пытались взять на себя ее обязанности, но она им не позволила. Можно было легко сыграть на том, что она женщина, и они пошли бы ей навстречу, невзирая на распоряжение хозяина.

Хэнк предложил ей поехать вперед и взять им по чашке кофе, но она отклонила его предложение, сказав со смехом, который дался ей не без труда, что без их помощи она не сойдет с лошади. Шутка была бы забавной, если бы не соответствовала действительности. Через некоторое время они подогнали свое небольшое стадо к основному.

С чувством умиротворения погонщики въехали в этот необычный западный лагерь — здесь стояли автомашины, а запах бензина и масла смешивался с запахом пота людей и животных. Стейси с радостью оперлась на руку молодого, уже спешившегося ковбоя. Ковыляя к фургону, откуда доносился замечательный аромат кофе, она не испытывала никакой неловкости. Хэнк подошел к фургону первым и вступил в беседу с погонщиками, стоявшими группкой у откинутого борта.

— Хэнк, — простонала Стейси, гладя в серые глаза, и, дурачась, состроила страдальческую гримасу. — Перед вами первая в мире женщина-наездница, у которой покривились ноги. Мне уже никогда в жизни не ходить на прямых ногах, не говоря о том, что я никогда не смогу сесть!

Все стоявшие сочувственно и, что важнее, одобрительно рассмеялись. Градом посыпались шутки, и Стейси была вручена чашка дымящегося, крепкого кофе. Вдохнув поднимавшийся от чашки аромат, Стейси застонала от восторга.

— Знаете, вы потрясающий повар, может, вы еще скажете, где здесь можно принять ванну? — воскликнула она под новый взрыв смеха. — Слушайте, ребята, вы каждый день так вкалываете?

— А по воскресеньям в два раза больше, — ответил один из погонщиков и прыснул, когда Стейси изобразила притворное изумление.

— Избавьте меня от этих подробностей, лучше помогите-ка мне сесть.

Несколько погонщиков, в том числе Джим Коннорс, выступили вперед и с преувеличенной осторожностью опустили ее на землю. Несмотря на то что у нее ныло и болело все тело, Стейси развеселилась, мужчины вокруг — тоже. Женщина среди них была редкостью, а такой, которая бы подшучивала над собой и своим положением, они еще не видывали. Она в очередной раз озорно пошутила, но заметила, что все мужчины, притихнув, смотрят поверх ее головы. Пребывая в веселом расположении духа, она с сияющей улыбкой обернулась: ее заинтересовало, что же привлекло их внимание. Фигура Корда Гарриса отбрасывала тень на сидящих. Он с любопытством наблюдал за девушкой и окружавшими ее погонщиками. Сама не зная, почему и как она на это осмелилась, Стейси сказала:

— О, патрон, позвольте ничтожной батрачке остаться сидеть в вашем высочайшем присутствии, ибо клянусь вам, что, даже если вы прикажете мне встать, я все равно не смогу.

Воцарилась гробовая тишина — все ждали, как отреагирует хозяин. Стейси была в ужасе от собственных слов, но сказанного не воротишь. Как и остальные, она затаила дыхание. Раздавшийся наконец грудной смешок снял напряжение со всех, и в первую очередь со Стейси.

— Чарли, дай-ка мне чашечку твоего варева, и я присяду рядом с сеньоритой, — улыбнувшись во весь рот, Корд направился к повару.

В лагере начали разводить костер, и Стейси уставилась на него, стараясь не замечать ни смущения, вызванного близостью этого человека, ни приятного холодка, пробежавшего по телу, когда тот усмехнулся. Солнце уже клонилось к закату, отбрасывая окрест цветные тени; они молча сидели, потягивая кофе. Повар принес им по тарелке с бифштексом и бобами и подлил еще кофе.

— Ну, что вы скажете о работе погонщика? — спросил Корд, когда они приступили к еде. — Или вы ожидали чего-то другого?

— Пожалуй, — с улыбкой ответила Стейси, — я не жалуюсь, но работа оказалась гораздо труднее, чем я предполагала.

— Пока что над вами реет победное знамя.

— Хотите сказать, что надолго меня не хватит.

— Хочу сказать, что вы отлично справились, вот и все. — В его глазах вспыхнул насмешливый огонек, и он продолжал: — Вам следует научиться укрощать свой нрав. Вы обижаетесь по всякому поводу.

— Возможно, у меня есть на то основания, — ответила Стейси, по-прежнему не сводя глаз с прыгающих языков пламени костра.

— Один — ноль в вашу пользу, — улыбнулся Корд, наблюдая за ее спокойным лицом. — Наверное, вы очень устали после трудового дня. Рабочие, меняющие лошадей, вскоре отправятся обратно на ферму. Вы можете уехать с ними, а если немного подождете, я отвезу вас сам.

— Что, все возвращаются? — Стейси крайне удивилась. — Неужели скот пробудет здесь без присмотра всю ночь?

— Нет, — усмехнулся Корд, — большинство людей останутся в лагере и по очереди будут объезжать стадо. Они захватили с собой спальные мешки, — добавил он, указывая туда, где некоторые уже начали устраиваться на ночь.

— В таком случае почему я должна возвращаться на ферму?

— Потому что вы не подготовлены к ночевке и потому что женщине нельзя оставаться на ночь на дороге, по которой гонят стадо, — довольно резко ответил Корд. — Кроме того, прошло всего несколько дней с тех пор, как вы встали с постели. Вы можете переусердствовать, а это неразумно.

— Но не забывайте, я обычный погонщик, — развлекалась Стейси, ее карие глаза блестели еще ярче благодаря отражавшимся в них уголькам.

— В течение дня, — заключил он со свойственной ему категоричностью.

— Я остаюсь здесь на ночь, — произнесла она тихо и решительно.

— Вы вернетесь со мной.

— В таком случае вам придется волочь меня отсюда силой — вот будет потеха. Но вы ведь любитель устраивать потехи, правда?

— Вы забываете, что вам не на чем спать, — сказал Корд. — Ведь вы же знаете, к чему приводит долгое сидение на воздухе холодными ночами.

— Я наверняка найду выход из положения — позаимствую у кого-нибудь одеяло, например.

— Или скоротаете ночку в чужом спальном мешке, — последовало саркастическое замечание. — Не сомневаюсь, вы получите множество предложений.

— Грязное животное! — воскликнула Стейси, забыв про усталость и ломоту и вскакивая на ноги. — Не знаю, с какими женщинами вы сталкивались, но, смею вас уверить, я к этой категории не принадлежу! — Она старалась обуздать свой гнев, но ее голос только зазвенел громче. — Я не намерена выслушивать подобные гнусности от кого бы то ни было!

Корд схватил ее за руку выше локтя, чтобы она не убежала. Стейси била дрожь, она даже не пыталась вырваться из его стальной хватки — она неподвижно стояла, отвернувшись от его холодных черных глаз.

— Надеетесь, что кто-нибудь из ваших рыцарей бросится вам на выручку? — спросил он едва слышно язвительным шепотом.

Она не пошевелилась и промолчала, не в состоянии ответить. Наконец он со вздохом выпустил ее руку.

— Кажется, мне следует извиниться. Так что прошу прощения за свои неприличные намеки; ПОЙДУ похлопочу, чтобы устроить вас здесь на ночь, — тихо проговорил Корд.

Стейси по-прежнему стояла, отвернувшись от него. От унижения и обиды ее глаза наполнились слезами; тут она почувствовала, как его руки легли ей на плечи и медленно развернули ее к нему лицом. Он с неожиданной нежностью обхватил своей крупной ладонью ее подбородок и приподнял голову, чтобы можно было видеть лицо. Его лицо скрывала тень от широкополой шляпы.

— По-моему, мы оба немного устали и взвинчены, — раздался знакомый глубокий голос. — Постарайтесь как следует выспаться.

Корд беззвучно повернулся и ушел. Ночная прохлада наползла на плечи и лицо, где только что были его руки, и она вдруг ощутила пустоту. Гнев утих, и Стейси стояла, уставившись в поглотившую его темноту. Не понимая, что с ней происходит, она вновь повернулась к мерцающему костру и безмолвным фигурам погонщиков вокруг.

Из-за трейлеров показался Джим Коннорс и направился к ней с одеялом и спальным мешком в руках. Его блестящие карие глаза смотрели на нее вопросительно и пристально, но Стейси, взяв у него постельные принадлежности, лишь тихонько сказала «спасибо» и пошла на другую сторону костра. Она вяло наблюдала за тем, как работники загоняли лошадей в фургон, а потом двинулись в путь. Она непроизвольно искала глазами темный силуэт Корда и старалась уловить звук его голоса, прислушиваясь к тихой беседе, но, увы, безуспешно.

Забравшись под одеяло, она смотрела на темно-синее небо над головой; в ее душе теснились самые разноречивые чувства: боль, гнев, унижение, обида, но сильнее всего было загадочное влечение к таинственной, непредсказуемой личности Корда Гарриса. Наконец уставшие мышцы дали о себе знать, и, не замечая жесткой земли и ночного холода, она погрузилась в сон.

Ей показалось, что она всего минуту назад уснула, когда чья-то рука нежно потрясла ее за плечо. Разомкнув веки, она увидела над собой звездное небо. В темноте Стейси с трудом различила склонившуюся над ней фигуру. Сначала она решила, что это Корд, но тут же узнала более хрупкое телосложение Джима Коннорса.

— Пора вставать.

— Еще темно, — пробормотала она сквозь сон.

— Четыре часа, — бодро ответил молодой ковбой. — Мы здесь встаем рано. Завтрак уже готов. Умойтесь холодной водой.

В следующее мгновение он исчез. Стейси с усилием выбралась из постели. Еле переставляя ноги, она подошла к тазу с водой, подогретой на вновь разожженном костре. Она с удовольствием плеснула водой в лицо, радуясь ощущению свежести. Теперь, окончательно проснувшись, она с интересом обвела взглядом лагерь.

Все было в движении. Некоторые погонщики прогуливались с лошадьми за пределами лагеря, другие сонно бормотали над своим кофе с лепешкой. На востоке небо светлело — нарождалась заря.

Когда она принялась за огромную порцию еды, которую Джим принес ей на завтрак, то увидела подъезжающие грузовики со свежими лошадьми на сегодня. Поскольку Джим уже закончил завтракать, он предложил выбрать для нее лошадь на первую половину дня. Через несколько минут он вернулся, ведя под уздцы длинноногого рыжего жеребца и пегую лошадь поменьше. Стейси быстро доела остатки оладий и отнесла тарелку и кружку к фургону. Когда она вернулась к ожидавшему ее ковбою, некоторые погонщики уже уехали. К Джиму присоединился сидевший верхом на лошади Хэнк.

— Готовы к новому дню, мисс? — спросил он, улыбаясь всем своим загорелым лицом. Увидев, что она надвигает шляпу, он добавил: — Настоящий ковбой надевает шляпу, как только встает с постели.

— Я еще учусь, — засмеялась она, принимая поводья пегой кобылы из рук Джима. — Каково задание на сегодняшнее утро?

— Надо будет «держать» стадо с востока, чтобы скотина не отбивалась, — ответил он, направляя своего пони на восток.

Стейси со стоном взгромоздилась на лошадь. Помимо того что она была в ужасе от этого распоряжения, каждый ее мускул протестовал против возвращения в седло.

— Мистер Гаррис гонит сегодня стадо вместе со всеми? — осведомилась она.

— О, он остался на ночь в лагере и ходил в дозор, — ответил старый ковбой. — Представляете, сейчас он сам поведет стадо.

— Надо же, — пробормотала Стейси. Мысль о том, что Корд провел ночь в лагере, каким-то странным образом ее встревожила. — Какое великолепное утро! — воскликнула она — ее пони затанцевал рядом с жеребцом Джима, как бы подтверждая ее слова. Солнце уже выползало на небо, прогоняя остатки ночных теней.

— Весна, — отозвался молодой ковбой, которому передались чувства, переполнявшие его привлекательную попутчицу.

— Чудесно оказаться весной именно в этих краях! — засмеялась она. — Ты счастлива уже оттого, что живешь!

— Вам здесь действительно нравится — в Техасе, я имею в ввиду?

— Я влюблена в него, — ответила Стейси, не замечая того, что вопрос содержал нечто большее, чем простое любопытство. — Эти просторы… Человек чувствует себя здесь свободным. Никто тебя не теснит. Это не поддается описанию.

— Понимаю, — отозвался Джим, внимательно глядя ей в лицо. — Давайте поскачем этой дорогой. Я хочу вам кое-что показать.

— Что же?

— Увидите, — сказал он, и они стали забирать влево. — Что привело вас в Техас?

С минуту Стейси молчала, но было в этом юноше с коротко остриженными каштановыми волосами нечто такое, что вызывало доверие.

— Около полутора месяцев тому назад мой отец погиб в авиакатастрофе, — тихо начала Стейси. — Мы были очень близки. Понимаете, мама умерла через несколько месяцев после моего рождения, и, кроме отца, у меня никого не было.

Джим молча, не перебивая, смотрел на девушку своими светло-карими глазами.

— Он был свободным фотографом, весьма известным среди профессионалов. Почти сразу, как я научилась ходить, он стал брать меня с собой в командировки. Я никогда не засиживалась на одном месте, и потому мне вечно не хватало времени с кем-то по-настоящему подружиться. Конечно, есть люди, с которыми каждый раз как бы заново знакомишься, возвращаясь в тот или иной город, — добавила Стейси, подумав о Картере Миллсе, — вот и весь круг общения. Папа заказал чартерный рейс из Теннесси в Вашингтон. Когда мы пролетали горы, что-то случилось с мотором, и самолет рухнул.

Воцарилось молчание — Стейси боролась с комком, подкравшимся к горлу. Глядя перед собой, она заговорила вновь:

— С нами летел Каюн, моя немецкая овчарка. Я потеряла сознание, но ему как-то удалось вытащить меня из самолета, и вскоре после этого самолет загорелся. Отец остался внутри.

— Вашего отца звали Джошуа Эдамс? — спросил Джим.

— Да, — ответила она хрипловатым шепотом. — Потеряв отца, я не знала, что делать. Многие друзья и коллеги папы предлагали помощь, но я действительно не понимала, чем они могут помочь. — Она коротко, ненатурально засмеялась. — Он всегда любил Запад. Наверное, я приехала сюда по двум причинам: чтобы быть поближе к нему и разобраться, чего я хочу от жизни.

— Вы раньше бывали здесь?

— Именно здесь — нет, но несколько раз у папы были командировки в Эль-Пасо и в другие города в Аризоне и Нью-Мексико, — ответила Стейси и со смехом добавила: — Вот уж не думала, что буду проводить время, гоняя скот!

Видя, что она хочет стряхнуть с себя печаль, навеянную разговором об отце, Джим Коннорс тоже рассмеялся.

— Да, никому бы такое в голову не пришло. Хэнк и я были с хозяином в то утро, когда он нашел вас в лесу.

— Правда?

— Хозяин, как увидел вашу лошадь, сделался сам не свой, — сказал Джим, улыбаясь девушке. — Он первым узрел собаку и отыскал вас. Ни один из нас ни разу не видел его в таком состоянии. Он быстро отдавал распоряжения и никого к вам не подпускал.

— Наверно, испугался, что я подам на него в суд — предъявлю иск за змею, оказавшуюся на его территории, — засмеялась Стейси, не обращая внимания на вопросительный взгляд.

— Вы не очень-то между собой ладите, — заметил Джим.

— Не по моей вине. Мне кажется, он ненавидит всех женщин на свете, — ответила Стейси.

— Нет, я в это не верю, — возразил ковбой, с сомнением тряхнув головой. — Видимо, после помолвки с Лидией он не принимает за чистую монету ничего, что связано с женщинами. Он забыл слово «доверие».

— Ну, это его дело, я-то тут при чем?

— Место, которое я хотел вам показать, находится вон там, — сказал Джим, резко повернув пони вправо, к небольшому холму. — Я посещал семинар, на который вашего отца приглашали с лекциями. Думаю, вам приятно это услышать.

Двое седоков поднялись на вершину низкого холма, откуда открывался вид на поляну, являвшую собой море голубых цветов. Они ненадолго остановились, так как при виде бесконечного множества цветов, кивающих головками на утреннем ветерке, у Стейси перехватило дух — она не могла оторвать глаз от этой картины. Матьприрода настелила на холм изумительной красоты покрывало глубокого синего цвета. Издалека до них доносилось пение птиц, оживлявшее раскинувшуюся перед ними землю.

— Джим, какая красота! Что это за цветы? — наконец выговорила Стейси.

— Васильки.

— Какой дивный синий оттенок — почти фиолетовый. — Она все смотрела и смотрела на цветы. — По сравнению сними даже небо кажется блеклым.

— Спустимся вниз? — спросил он.

Ничего не ответив, Стейси коснулась боков пегой лошади каблуками. Друг за дружкой они спустились с холма на поляну, остановившись среди этой неизбывной синевы. Джим первым спешился и подал руку Стейси. Мило болтая, они шли по цветочному полю — он поддерживал ее за локоть. Стейси не могла удержаться, чтобы не собрать маленький букет, и вдыхала его сладостный аромат.

— Как хорошо, что вы меня сюда привели, — сказала Стейси, повернувшись к юноше. Ее глаза скользнули на несколько дюймов вверх, их взгляды встретились.

Он положил обе руки ей на плечи. Только букет васильков отделял их друг от друга. Тут они услышали приближающийся стук копыт. Они одновременно повернули головы на этот звук. Мгновение — и Стейси узнала всадника, прямо державшегося в седле; сердце ее бешено забилось. Корд Гаррис пустил лошадь с холма по направлению к ним и остановился рядом.

— Я не кстати? — произнес он многозначительно. Не дожидаясь ответа, он положил руку на седло и сказал: — Давайте-ка вернемся к работе, а цветочки оставим для досуга.

Стейси и Джим сели на щипавших траву лошадей, испытывая досаду и чувствуя на себе укоризненный взгляд темных глаз. Когда они опять тронулись в путь, фермер вклинился между ними, как бы желая разъединить двух непослушных детей. Стейси сжала губы, возмущенная менторством Корда. Ее недовольство не вызвало в нем угрызений совести. Когда васильковая поляна осталась позади, Корд слегка повернул голову в сторону ковбоя, молча скакавшего слева от него.

— Отправляйся назад к основному стаду и помоги Дженкинсу, Коннорс. Я сам провожу мисс Эдамс туда, где ее ждет Хэнк с отбившейся скотиной. — Корд распорядился тоном, не допускавшим возражений.

Молодой погонщик резко натянул поводья, ударил лошадь в бока и галопом помчался прочь от Стейси и своего работодателя. Стейси гневно повернулась к навязавшемуся попутчику.

— Вы не имели права его упрекать. Я виновата не меньше, чем он.

— Хорошо, что вы это признаете. Я с этим совершенно согласен, — ответил Корд, улыбаясь довольной улыбкой, однако в его глазах горел недобрый огонь. — Если вас это интересует, я искал его, чтобы сказать то, что сказал, безотносительно вас.

Такого Стейси не ожидала. Само собой разумеется, она думала, что Корд преподал урок ее спутнику в наказание за его интерес к ней. Румянец смущения покрыл ее щеки.

— Однако не думайте, будто я в восторге от вашего кокетства, которое приводит к тому, что мои работники забывают о своих обязанностях.

— Не возьму в толк, о чем вы говорите, — пролепетала Стейси.

— Уж не хотите ли вы уверить меня в том, что, разгуливая по полю, вы искали отбившийся скот? — спросил он.

— Нет, не хочу! — раздраженно бросила Стейси.

— В таком случае о чем тут еще можно толковать?

— А вот можно! — крикнула Стейси. — Какое вы имеете право диктовать мне, с кем дружить, а с кем нет?!

— На сей счет могу дать самый исчерпывающий ответ, — тон был такой же раздраженный, что и у Стейси. — Я нанял вас на работу и, следовательно, несу ответственность за ваши действия. Если сочту необходимым, то буду именно диктовать, с кем вам общаться, а с кем нет.

— Другими словами, вы хотите, чтобы я оставила Джима в покое?

— Другими словами, я хочу, чтобы вы прекратили заигрывать с моими работниками и не смели втягивать их в любовные истории. Я ясно выразился? — отрезал Корд.

— Более чем! — огрызнулась она и пустила лошадь легким галопом.

Они скакали в молчании и скоро увидели сухощавого ковбоя, который гнал к стаду десяток отбившихся бычков. Махнув Хэнку рукой, Корд развернул лошадь и умчался прочь. Стейси же присоединилась к погонщику.

Незадолго до полудня они догнали большое стадо. Стейси всматривалась в пастухов, сопровождавших основное стадо, в надежде отыскать Джима, но, увидев Корда, оставила свои попытки. Она не была расположена опять с ним ссориться. Она безмолвно следовала за сухощавым Хэнком до самой стоянки, где они перекусили и сменили лошадей. Разгоряченная и усталая, Стейси — молча поджидала старика, сидя верхом на лошади под полуденным солнцем. Он подошел к своему низкорослому пони и уселся в седло.

— Будем гнать стадо весь остаток дня, — сообщил он. — Мы вдвоем должны держать правый фланг.

В тот день Стейси несколько раз мельком замечала Джима, однако он махнул ей рукой только однажды. Стейси чувствовала себя виноватой — у юноши из-за нее могут быть неприятности. Она лишь надеялась, что он на нее все же не в обиде. В конце концов, не мог же он броситься ей навстречу — он, между прочим, на работе. Дважды она ловила себя на том, что ищет глазами Корда Гарриса, но если он и участвовал в дневном переходе, то Стейси его так и не увидела. Однако вместо облегчения — ведь он не следил за ней своим недреманным оком — она испытывала пустоту.

К четырем часам стадо достигло тополиной рощицы, находившейся на берегу стремительного ручья. Это и было местом ночной стоянки. Скот перегнали через мелководье и оставили на ночь на дальнем берегу. Возвращаясь следом за Хэнком на противоположную сторону ручья, она мечтательно посмотрела на быструю воду. Вот бы смыть с себя въевшиеся пыль и грязь!

Все погонщики собрались вокруг походной кухни, где давали свежий, горячий кофе. Стейси и Хэнк спешились возле трейлеров со свежими лошадьми и присоединились к остальным. Завтра утром стадо доберется до летнего пастбища, и переход завершится, следующий будет уже осенью. Стейси стояла, молча потягивая кофе и слушая, как похвалялись или ворчали многоопытные погонщики. Скоро начнут раздавать ужин, в оставшийся промежуток времени она решила спуститься к ручью. Она допила кофе и вернула кружку повару. Никто и внимания не обратил на то, что она направилась к тополям.

Стейси неторопливо брела вдоль берега вверх по течению. В пятистах ярдах от лагеря, там, где ручей делал изгиб и расширялся, она остановилась. Это был идеальный уголок для купания — достаточно далеко от лагеря, чтобы кто-нибудь мог нарушить ее уединение, и достаточно далеко от того места, где ручей переходило стадо, так что вода здесь была чистой. И даже тополь услужливо опустил ветку, на которую Стейси могла повесить одежду. Она с удовольствием сняла коричневую шляпу и развязала эластичный шнурок, стягивавший волосы. Длинные каштановые пряди свободно рассыпались по плечам; затем она присела к краю воды и стала стаскивать пыльные сапоги. Она с наслаждением бороздила босыми ногами песок, заворожено глядя на зазывно блестевшую в солнечных лучах воду. Стейси быстро поднялась на ноги, еще раз окинула взглядом свою купальню — не пожаловал ли непрошеный гость — и скинула кофточку и джинсы.

Оставшись в нижнем белье, она вошла в воду. Ручей оказался неожиданно холодным — по ее телу пробежала дрожь. Весело напевая, она принялась оттирать дорожную пыль и грязь. Забывшись от удовольствия, она не расслышала приглушенного песком звука копыт. Всадник остановил коня рядом со свесившимся над водой тополем, на котором болталась одежда Стейси.

По-прежнему мурлыча веселую песенку, Стейси двинулась дальше, но там ручей мелел, и она повернула назад к берегу. Когда вода дошла ей до пояса, она взглянула на дерево и застыла, пораженная внезапным появлением верхового. Она вспомнила, что почти голая, и удивление мгновенно сменилось стыдливостью. Она резко присела на корточки.

— Поступок на редкость беспардонный, мистер Гаррис, — могли бы предупредить меня о своем присутствии! — воскликнула она, краснея от смущения и глядя в насмешливое лицо Корда.

— Я увидел, что вас нет в лагере, и отправился на поиски, — прозвучал в ответ глубокий голос — ее резкое замечание было оставлено без внимания.

— Что ж, вы меня нашли, а теперь будьте любезны удалиться, чтобы я могла одеться, — смущение сменилось негодованием.

— Я подожду вас вон там, — с улыбкой сказал Корд, указывая на деревья, которые должны были служить ширмой. По его лицу было видно, как забавляет его эта ситуация; он развернул лошадь и скрылся.

Стейси, обуреваемая досадой и возмущением, поспешно выбралась на берег. Стараясь одеться как можно быстрее, она натягивала одежду прямо на мокрое тело. Рукава блузки прилипали к влажным рукам, но наконец Стейси справилась с выскальзывающими из-под пальцев пуговицами и заправила блузку в джинсы. Сапоги налезли легко, несмотря на то что носки были мокрыми. Она сдернула шляпу с дерева и побежала к тому месту, где ждал Корд.

Корд молча наблюдал за ее приближением, стоя около лошади. От быстрых, интенсивных движений щеки ее разгорелись, в карих глазах сквозили смущение и нервозность. Стейси в нерешительности остановилась в нескольких футах от Корда. Она вглядывалась в его лицо, стараясь прочесть, что кроется за его непроницаемым выражением.

— Пойдемте, — произнес он. — Я провожу вас до лагеря.

Он повел свою лошадь по направлению к лагерю, Стейси, часто и неровно дыша, шагала с ним в ногу. Они шествовали в молчании — он ни разу не повернул угрюмого лица в ее сторону. Стейси была напряжена до предела. Она нервно взъерошила волосы свободной рукой.

— Я взмокла от пота и была вся в пыли после перехода. — В ее голосе звучали вызывающие нотки.

— И конечно, вид воды вас соблазнил, — откликнулся Корд, не поддаваясь на скрытую провокацию. — Честно говоря, меня самого подмывало нырнуть вместе с вами. — Он внимательно посмотрел ей в лицо — его взгляд скользнул вниз от завитков ее мокрых волос к влажным полуоткрытым губам.

Стейси знала, что они почти у лагеря. Боковым зрением она уже могла различить двигавшиеся силуэты погонщиков. Стейси понимала, что появляться у всех на глазах в обществе Корда не вполне прилично, но единственное, что имело для нее значение, были широкие плечи и волевое смуглое лицо идущего радом мужчины.

— Я еще не видел женщины, которая бы упустила случай освежиться, — поддразнил Корд. Почему-то — Стейси не осознавала или не хотела осознавать почему — она чувствовала себя увереннее, когда они подсмеивались и подшучивали друг над другом, как раньше.

— Разве мне удастся соблазнить мужчин, если от меня будет разить потом, как от коровы? — парировала она, походка ее стала пружинистее, голова подпрыгивала в такт шагам.

— Веская причина, — согласился Корд; они уже вступили на территорию лагеря. — Пойди перекуси, малышка. До скорого.

Стейси почувствовала, как его рука легонько коснулась ее плеча, он повернулся и пошел к фургону с лошадьми. Тепло его прикосновения сохранялось до тех пор, пока она представляла себе след от его ладони у себя на плече. Она рассеянно приблизилась к группе мужчин, неотступно следя за удаляющейся фигурой. Во время ужина она Непроизвольно погладывала по сторонам в ожидании его появления. Он так и не пришел, и у нее испортилось настроение. Обычно ее угнетало присутствие Корда, но сейчас ей отчаянно хотелось, чтобы он был здесь. Непостижимо — она рвалась к этому человеку и в то же время ненавидела его.

Тополя, окружавшие лагерь, предвосхищали закат интенсивно-пурпурного солнца. Отбрасываемые ими черные тени уже легли на землю. Мерцающие огни костров светили ярче. По другую сторону костра она различила силуэт своего утреннего попутчика. Джим, казалось, кого-то высматривал среди стоящих группками погонщиков. Наконец он увидел Стейси, которая сидела в сторонке, и двинулся к ней в обход костра.

— Привет. — Его обычно серьезные светлые глаза улыбались. — А я вас ищу.

— Трудный был день? — спросила Стейси.

— Не слишком. Прошу прощения за то, что пришлось бросить вас сегодня в таком неприятном положении, — сказал Джим, присев рядом с ней на корточки.

— До драки дело не дошло, если это то, что вас беспокоило, — засмеялась Стейси, — я не нарочно втянула вас в эту передрягу, Джим.

— Стейси, говоря серьезно, вы мне нравитесь. И вам это известно, правда? — тихо спросил Джим. Она не ответила, тогда он добавил: — Вы помолвлены или что-нибудь в этом роде?

— Нет. — Стейси избегала смотреть в обращенное к ней лицо. Его внимание должно было польстить ее самолюбию, однако поворот, который приняла беседа, был ей неприятен. — Вы мне тоже симпатичны, Джим. Вы прекрасный друг.

— Я и о вас могу это сказать, — отозвался он. — Надеюсь, мы сможем чаще видеться.

— И я надеюсь, — сказала Стейси. — Я никогда не была избалована дружбой.

— Стейси, — огрубелая рука нежно потянулась к ее щеке, и пальцы погладили бархатную кожу, — вы замечательная девушка. В вас можно по-настоящему влюбиться и не пожалеть об этом.

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Коннорс! — рявкнул поблизости чей-то голос.

Окрик был таким повелительным, что Стейсии Джим с виноватым видом отпрянули друг от друга, — из темноты возник Корд. Отсветы пламени выхватывали лишь часть его лица, но напряженный подбородок и глубокая морщина явственно выдавали его ярость. Он вперился черными глазами в юношу, при этом они угрожающе сузились.

— Вы обладаете уникальной способностью появляться в самый неожиданный момент, — упрекнула Стейси, которую бесила эта диктаторская манера поведения.

— Бесспорно, — прозвучало в ответ. Пронизывающий насквозь взгляд Корда скользнул в сторону Стейси и вновь обратился на Джима.

— Ну так что? — требовательно спросил он.

— Мне нечего сказать, сэр, — ответил Джим, который встретил осуждающий взгляд с гордо поднятой головой.

Стейси чувствовала, как закипает от возмущения. Корд непростительным образом унижал Джима у нее на глазах. Он оскорблял его самолюбие в ее присутствии. Неужели Корд не понимает, что терпение Джима может лопнуть? И почему он считает себя вправе вмешиваться в ее разговор с ковбоем?

Джим молча смотрел на Стейси. Наконец он пожелал ей спокойной ночи и удалился. Негодуя на стоявшего перед ней деспота, Стейси взглянула ему прямо в лицо — глаза ее сверкали от нараставшего гнева, ее била дрожь.

— Что вы себе позволяете, мистер Гаррис? — вскричала она. — Или вам доставляет особое удовольствие унижать мужчину перед женщиной? Хотите, чтобы каждый знал, кто здесь главный?

— Не понимаю, какое вам дело до моих побуждений, — сказал Корд — несмотря на то, что он пытался сдерживаться, голос его прозвучал грубо.

— Типичный для вас ответ, — с горечью произнесла Стейси. — Вы живете по собственным законам, вам на всех наплевать. А на самом деле вы ничтожество! Слышите, ничтожество! Да вы по сравнению с Джимом просто пародия на мужчину. Более того, если вы думаете, что вам удалось унизить его в моих глазах, вы глубоко ошибаетесь. До этого момента я воспринимала его как друга, но сравнение с вами помогло мне понять, что он единственный мужчина, предназначенный мне судьбой.

— Стало быть, вы признаете, что вам нужен мужчина, — язвительно заметил Корд, мускул на его щеке подергивался от нараставшего гнева. — Даже если вам и встретится настоящий мужчина, вряд ли вы его узнаете.

— Зато я наверняка знаю одно — того, кого я вижу перед собой, можно считать кем угодно, но только не мужчиной! — Она прекрасно осознавала, что переходит границы допустимого, но ей было уже все равно. Она с наслаждением попирала достоинство этого выскочки.

Тонкая нить, сдерживавшая его гнев, разорвалась — его лицо почернело от злости. Он грубо обхватил Стейси руками и притянул к себе так близко, что она видела, как на его щеке пульсирует жилка. Железные пальцы с силой впились ей в плечи, она упиралась руками в его могучую грудь, тщетно стараясь вырваться. Но где ей было с ним справиться! Одной огромной рукой он обхватил ее за талию, другой — за волосы оттянул назад голову, так что волей-неволей ей пришлось смотреть ему в лицо. Распластанная у него на груди, она в панике взирала в его ставшие черными как угли глаза.

— Во имя всего святого, — хрипло произнес Корд, — я не позволю тебе совращать моих парней. Если не можешь обойтись без любовного приключения, что ж, твоя потребность будет удовлетворена здесь и сейчас.

Он медленно приблизил к ней лицо, похоже, наслаждаясь тем страхом, который отразился в глазах Стейси, когда она поняла, что он собирается ее поцеловать. Она попыталась мужественно сопротивляться, но он легко с ней справился. Его рука сжала ее с такой силой, словно он собирался раздавить всякое проявление протеста. Когда его рот впился в ее губы, Стейси почувствовала, как все ее тело затрепетало от страстного желания. Щетина слегка царапала щеки; неистовый поцелуй, который должен был наказать, обидеть и унизить ее, полностью парализовал ее волю. От ощущения его близости у нее безумно кружилась голова, а стук сердца эхом отдавался в ушах, ей казалось, что и Корд его слышит. Этот поцелуй будет длиться целую вечность, подумала Стейси, но тут Корд отступил назад. Он так внезапно выпустил ее из своих объятий, что она потеряла равновесие и упала. Лишившись дара речи, она так и осталась лежать, глядя на возвышавшуюся над ней фигуру.

— Никогда впредь не загоняйте мужчину в угол, — сказал Корд, глаза его опять смотрели холодно. — Я уже говорил вам однажды: прежде чем затевать игру, надо изучить правила.

— Я вас презираю! — прохрипела Стейси, встав с земли и набросившись на него.

Он без труда поймал ее запястья, равнодушно глядя на слезы, струящиеся по щекам. Она пыталась пинаться и царапаться, но он отражал ее атаки до тех пор, пока она окончательно не выбилась из сил.

— Вы одержали верх, — наконец вымолвила она, сражаясь с подступившим к горлу комком, — вам всякий раз удается заставить меня повиноваться, но никогда вы не сумеете побороть мое отвращение!

Корд смотрел на нее — в его взгляде не было и намека на раскаяние. Он выпустил руки Стейси, продолжая молча изучать ее лицо — она недоумевала, что он в нем выискивает.

— Знаю, — наконец вздохнул Корд. — Знаю, лучше пойдем присоединимся к остальным.

— Это все, что вы можете сказать? — спросила Стейси сдавленным от удивления голосом. — И никаких извинений? Если вы так же обращались с вашей дамой сердца, неудивительно, что она наставила вам рога.

При этих словах лицо Корда окаменело, а взгляд как будто пронзил ее насквозь. Стейси устыдилась того, что она вторглась в его интимную жизнь; она безмолвно стояла, гордо вскинув голову, с не просохшими на щеках слезами.

— Я не намерен просить прощения за свои действия. Какие бы слухи о нас с Лидией до вас ни дошли, вас это совершенно не касается, — проговорил холодный, жесткий голос. — То, что произошло сегодня вечером, пусть послужит вам уроком — вам следовало преподать его давнымдавно. Вы не лишены привлекательности. Вам повезло, что я не подпал под ваши чары, иначе сегодняшний вечер мог бы закончиться по-другому. К счастью, я вижу вас насквозь и могу распознать ваши дешевые уловки, которые вы пускаете в ход ради удовлетворения своей ненасытной жажды мужского внимания и обожания. — Каждое слово было пронизано сарказмом. — Разговор окончен.

Стейси не могла вымолвить ни слова. Она взглянула ему в лицо и ужаснулась написанной на нем неприязни. Она пребывала в таком смятении, что даже не сопротивлялась, когда Корд взял ее под руку и повел к костру. Она несколько раз спотыкалась о бугорки и кочки, он же шагал твердо и уверенно. Он ни разу не взглянул в ее сторону; лишь ладонь, поддерживавшая ее локоть, служила подтверждением тому, что он помнит о ее существовании.

Когда они подошли к костру, он выпустил ее руку и один, без нее, сел в круг. Радуясь, что наконец-то она от него избавилась, Стейси скользнула в свой спальный мешок; она молила Бога, чтобы никто с ней не заговорил и не заметил следов слез в мерцающем свете костра. Тихонько всхлипывая, она завернулась в одеяло. Ругая его за такую обидную несправедливость, она поудобнее устроилась под одеялом, но ее тело и мозг все еще сохраняли силу и тепло его рук, жестокую страстность поцелуя. Напрасно она терла губы тыльной стороной ладони — ощущение не исчезало. Сон незаметно подкрался к ее уставшему телу.

Под яркими лучами утреннего солнца Стейси скакала верхом на маленькой рыжей лошадке, той же, что и в первый день. Она продвигалась вперед по правую сторону стада. Красота окружавшей ее природы оставляла ее совершенно равнодушной. Она вяло подпрыгивала в седле, уставившись в гущу стада.

Минувшей ночью во сне она вновь видела себя в объятиях Корда, только на этот раз их обоих обуревало страстное желание. Она с жаром отвечала на его поцелуй. Сон встревожил ее еще больше, чем вчерашняя явь. Потом она прижалась к нему, приходя в отчаяние при мысли — вдруг он ее оттолкнет. Она чувствовала, что в этом сне предала сама себя. Она ненавидела Корда Гарриса и все, что было с ним связано. Стыд и чувство вины, вызванные воображаемым поцелуем, значительно превосходили то унижение, которое она пережила в реальности накануне вечером.

Стук приближающихся копыт вывел ее из состояния задумчивости. Стейси подняла голову и узнала Джима Коннорса, мчавшегося галопом. Он махнул ей рукой и подскакал к Хэнку. Они перекинулись несколькими словами; вообразив, что они могут говорить о ней, Стейси стыдливо зарделась. В любой другой день она бы замедлила ход и присоединилась к ним, но сегодня она боялась, что по ее лицу они прочтут о событиях вчерашнего вечера. Через несколько минут к ней подъехал Хэнк.

— Еще час, и будем на пастбище, — сказал он. — Сегодня утром хозяин велел Джиму передать вам, чтобы вы возвращались на ферму, как только мы доберемся до летнего выгона.

— А почему? Он не сказал? — спросила Стейси, холодея при мысли, что ей вновь предстоит встреча с Кордом Гаррисом.

— Нет. Один из работников приедет туда на пикапе и отвезет вас обратно. Хозяин хочет, чтобы сразу по приезде вы явились к нему в кабинет. — Хэнк сопроводил свой ответ пристальным взглядом. — Вы, сдается мне, опять крепко поругались с хозяином вчера вечером, а?

Стейси начала было отрицать, но поняла, что зоркого погонщика не проведешь, и утвердительно кивнула.

— Вы друг друга гладите против шерстки, — усмехнулся он, тряхнув головой. — Джим сказал, что вчера вечером хозяин застукал вас вдвоем.

— Наверно, сегодня утром Джиму влетело? — горестно спросила Стейси.

— Джим этого опасался, но хозяин слова не сказал, наоборот, назначил его старшим одной из бригад, которые будут клеймить скот. — Старик улыбнулся, вглядываясь в лицо Стейси, чтобы увидеть, как она отреагирует.

— Правда? — на ее лице отразилось изумление. — Вероятно, он хотел загладить свою вину, — решила она.

— Не подумайте, что я старый сплетник или что-то в этом роде, но вам что, Джим приглянулся?

— Нет, — сказала Стейси, едва улыбнувшись. — Мы друзья. Он знал моего отца, во всяком случае, слушал его лекцию.

— Вот и славно. — Старый ковбой широко улыбнулся, довольный ответом.

— Славно. Почему? — Столь неожиданное замечание возбудило ее любопытство.

— Он вам не подходит. Вам нужен ктонибудь посильнее, чтоб держал вас в ежовых рукавицах. Из двух костров всегда получается большое пламя.

— Вот уж не думала, что сводничеству можно придать философское обоснование, Хэнк, — засмеялась она. — И кто же у вас на примете?

— Есть кое-кто, но не скажу. Скоро сами узнаете, — загадочно произнес Хэнк. Ударив лошадь в бока, он добавил, перекрывая шум: — Давайте-ка лучше займемся делом.

Стейси бодро поскакала за ним, ее утренняя подавленность исчезла после разговора с прозорливым погонщиком. Когда последнего быка загнали на пастбище, Хэнк указал на ожидавший пикап, сказав, что на нем Стейси и поедет обратно на ферму.

Около трейлера с лошадьми она спешилась. Укорачиваясь от снующих повсюду лошадей и верховых, она направилась к пикапу. Водитель открыл дверцу и жестом пригласил ее сесть. Стейси обменялась с ним несколькими общими фразами, но вскоре, в преддверии встречи с Кордом после вчерашнего эпизода, умолкла. Ее разыгравшееся воображение подсказывало ей самые разные причины, по которым Корд желал ее видеть. Если ей посчастливится, то он положит конец их уговору.

Во дворе перед домом Стейси заметила незнакомый автомобиль — «кадиллак» золотого цвета. И хотя она не знала всех марок соседских машин, этой машины она точно раньше не видела. Ею овладело какое-то странное, дурное предчувствие, когда пикап подкатил к воротам дома и надо было выходить.

Уставшая и томимая страхом Стейси вошла в дом, держа спальный мешок и шляпу в одной руке и замшевую куртку — в другой. Когда она открыла дверь, ее первым желанием было пойти привести себя в порядок и переодеться, прежде чем она предстанет перед злосчастным Кордом Гаррисом, но он ждал ее сразу по приезде. В голове пронеслась мысль — он хочет, чтобы у него было над ней преимущество, и сразу волной поднялась обида. Разве может человек сохранять выдержку и самообладание, если он выглядит как грязный уличный мальчишка? Когда она шла по прохладному коридору, из кабинета до нее донеслись голоса. Она в нерешительности остановилась перед закрытой дверью и прислушалась, пытаясь узнать говоривших, но сквозь толстую дубовую дверь долетал лишь приглушенный шумок. «Может быть, он занят и не захочет принять меня сейчас», — подумала она. Нет, она все же решится и войдет. Отогнав сомнения, она положила свою ношу на скамью перед дверью, несколькими быстрыми движениями отряхнула пыль с джинсов и кофточки, пригладила длинные волосы, схваченные на затылке, распрямила плечи и постучала в дверь.

— Войдите, — раздался глухой голос.

Стейси с уверенным видом — хотя он не вполне соответствовал ее состоянию — открыла тяжелую дверь и вошла в комнату. Корд стоял прямо перед ней около письменного стола. Он держался легко и непринужденно, что только усилило ее нервозность.

— Пожалуйста, проходите, мисс Эдамс, — сказал Корд, сделав приглашающий жест рукой, в котором было что-то повелительное. Он насмешливо оглядел ее с ног до головы — пыльную, мятую одежду, непричесанные волосы — и добавил: — Вы, я вижу, только что прибыли.

— Если я правильно поняла, вы хотели меня видеть сразу по приезде, — обороняясь, ответила Стейси, глядя великану в глаза. — Если вы заняты, я могу зайти позже.

— Нет-нет, в этом нет нужды. — Он, как бы между прочим, перевел взгляд на стул с высокой спинкой, стоявший напротив письменного стола. — Подождешь несколько минут?

Только теперь Стейси вспомнила, что из коридора она слышала два голоса, и обвела глазами комнату. Она так разнервничалась при виде Корда, что тут же забыла и о «кадиллаке», и о вызванном им любопытстве. Движение на стуле привлекло ее внимание. Спинка огромного, обтянутого кожей стула скрывала от Стейси сидевшего на нем человека. Сейчас она заметила стройные, в чулках ноги, высокие каблуки и женскую руку с маникюром. Изящная дама поднялась со стула, и Стейси содрогнулась от недоброго предчувствия. Женщина была ослепительно хороша. Волосы цвета воронова крыла были забраны в пучок, что подчеркивало высокие скулы и оттеняло белизну кожи. Глаза, обращенные к Стейси, были такими же черными, как волосы, и излучали затаенный огонь. Она была на несколько дюймов выше Стейси, отчего создавалось впечатление, будто она смотрит на Стейси сверху вниз — ниже кончика своего правильного носа. В черных глазах отразилось злорадство при виде испачканной одежды и растрепавшихся волос девушки.

— Корд, милый, представь нас, пожалуйста, друг другу, — пропела незнакомка чистым, мелодичным голосом.

— Непременно, — он не сводил глаз с пылающего лица Стейси. — Познакомься, Лидия, это мисс Стейси Эдамс. Как видишь, она помогала мне на ферме. Мисс Эдамс, это Лидия Маршал, мой давний друг.

Стейси кивнула, еле слышно пролепетав «здравствуйте». Лидия — да ведь это та самая женщина, с которой Корд был помолвлен! Стейси поняла, что Лидия явилась сюда неспроста, и бросила недоумевающий взгляд на Корда. Его лицо имело все то же насмешливое выражение, к которому она так привыкла за последние несколько недель. Блеск его глаз, в котором она только что видела иронию по поводу своего растрепанного вида, отражал и нечто другое. Может быть, они решили воссоединиться, но ведь у Лидии есть муж. Стейси пыталась вникнуть в то, о чем они говорят, но ей мешали тысячи вопросов, роившихся в голове, — единственное, что осталось в памяти, после того как Лидия вышла из комнаты, был бархатный голос этой темноволосой женщины.

Стейси уставилась на закрытую дубовую дверь, отчаянно пытаясь прогнать леденящий душу страх.

— Я предложил вам сесть, Эдамс, — чуть громче повторил глубокий голос.

— Ах да, простите, — пробормотала Стейси, еще сильнее смущаясь из-за своей рассеянности.

Она подошла к одному из стульев с прямыми спинками, стоявших вокруг стола, и села. Корд уже восседал за письменным столом и перебирал бумаги.

— Очень красивая женщина. Ее муж тоже приехал? — выпалила Стейси и только потом спохватилась.

— Нет, — ответил Корд, глаза его слегка улыбались, а на губах поигрывало самодовольное удовлетворение. — Миссис Маршалл, похоже, разводится.

— А-а, — почти шепотом откликнулась Стейси. Почему ее так огорчало то, что они наверняка опять будут вместе?

— А теперь — к вопросу о том, зачем я вас позвал, — начал он деловым тоном. — Совершенно очевидно, что наша прежняя договоренность должна быть аннулирована — она себя не оправдала.

— Я не отказываюсь от своих обещаний выписать чек, чтобы компенсировать убытки, которые вы понесли по моей вине, — предложила она, нервно ерзая на краешке стула. — Я прекрасно понимаю, что вы хотите как можно скорее от меня избавиться, и уверяю вас, наши желания совпадают.

— Боюсь, вы меня неправильно поняли, — сказал он, вскинув одну бровь. — Я настаиваю на том, чтобы вы отработали свой долг. Однако же вы, конечно, не можете выполнять мужскую работу — даже наполовину. Поэтому я предлагаю вам взять на себя более женские обязанности.

— Пока до меня не доходит, к чему вы клоните.

— Как-то раз я сказал вам, что каждую весну провожу аукцион, с тем чтобы продать определенное число зарегистрированных лошадей американской породы — техасской разновидности. Сюда же входит организация приема и пикника. — Глаза Корда заблестели, когда на лице Стейси отразилось понимание. — Вы посещали сельский клуб, и я не сомневаюсь, что с вашим опытом вы сумеете организовать аукцион нынешнего года, а у меня будут развязаны руки для того, чтобы заниматься фермой.

— Сколько будет приглашенных? — спросила Стейси, не замечая скрытого сарказма последней фразы. — И когда это событие состоится?

— По моим подсчетам, в течение дня здесь побывают семьсот человек. Дата назначена — девятое июня, почти через четыре недели, — ответил он, внимательно изучая ее лицо. — Однако если вы считаете, что не в состоянии справиться…

— Вовсе нет, — возразила Стейси. — Но, честно говоря, я не понимаю, почему бы вам не попросить миссис Лидию Маршалл выступить в роли хозяйки и организатора?

— Хотя причины, по которым я решил прибегнуть к вашей помощи, вас не касаются, повторяю, я хочу, чтобы вы отработали долг, и это дело представляется мне единственным способом. — Он заговорил холодно после ее бесцеремонного заявления. — Что до миссис Маршалл, она переживает трудный период и находится в сильном эмоциональном напряжении, поэтому от нее нельзя требовать, чтобы она взвалила на себя организацию и подготовку к такому крупному событию. Кроме того, Лидии не пристало выступать сейчас в этой роли. Хотя я сомневаюсь, чтобы вы это поняли.

— Я и не подозревала, что чужое мнение может иметь для вас какое-то значение, — огрызнулась она, уязвленная тем, как виртуозно он отстаивает интересы своей бывшей невесты.

— Смотря о ком идет речь, — ответил Корд ледяным тоном. — Есть люди, чью репутацию я оберегаю, а есть такие, кто оказался здесь случайно, и о них не стоит беспокоиться.

— Если этот тонкий намек был сделан в мой адрес, то я бы предпочла, чтобы вы высказались прямо, — запальчиво сказала Стейси. — Вы вбили себе в голову нелепое представление, будто я кокетничаю и заигрываю с каждым встречным. Но я по крайней мере не унижаю гостей, живущих у меня в доме!

— Я думал, у вас хватит ума не затевать этот разговор, — произнес Корд угрожающе тихим голосом. Мускул на его щеке начал подергиваться — знакомый предупредительный сигнал. — О вчерашнем вечере лучше не вспоминать. Как правило, гордость удерживает женщин от подобных выяснений.

— А я вот не вписываюсь в ваши правила! — парировала Стейси, вскочив со стула и с силой ухватившись руками за спинку. — Вы, видно, думаете, что я способна забыть такое в два счета.

— Мне, честно говоря, все равно, — сказал Корд, гладя на тоненькую фигурку. — Если, разумеется, вы не желаете повторить это еще разок.

— Ну уж только не с вами! — Она залилась краской стыда при воспоминании о том, с каким жаром отвечала во сне на его поцелуй.

— Вот и хорошо, — заключил он и занялся кипой бумаг, лежавшей перед ним. — Кое-какие приготовления к распродаже уже сделаны, вам следует с ними ознакомиться. Этот кабинет в вашем распоряжении — отсюда можете руководить всей работой. Я вас беспокоить не буду, поскольку занимаюсь документацией в конторе. Вероятно, вам понадобится моя консультация для прояснения некоторых деталей. Обращайтесь по мере необходимости. Пожалуй, все.

Он положил конец разговору столь холодным тоном, что сердитые слова застыли у Стейси на языке. Минуту-другую она постояла возле своего стула, но он так и не поднял глаз от бумаг. Она резко повернулась и зашагала вон из комнаты, с силой захлопнув за собой дубовую дверь. Собрав свои пожитки, оставленные в холле, она поднялась по лестнице к себе в комнату, где швырнула вещи на пол и уставилась на свое метавшее молнии отражение в зеркале на туалетном столике.

Через час, когда Стейси приняла душ и переоделась, она столкнулась с Кордом в холле.

— Я забыл отдать вам ключи от вашей машины, — сухо проговорил Корд. — Вам понадобится транспорт, поэтому я попросил одного из моих людей пригнать сюда машину. Она в гараже.

— Какая трогательная забота, — не без ехидства произнесла Стейси.

При этом замечании его глаза сузились, и он добавил:

— Я также попросил перенести в кабинет пишущую машинку. Полагаю, я все предусмотрел.

— Более чем, — бросила она и двинулась дальше. Но он выставил вперед свою мускулистую руку, преградив ей путь. Стейси вперилась горящим взглядом в потемневшее лицо.

— Потрудитесь придать другое выражение своей физиономии, — угрожающе промолвил Корд. — Хорошая порка способна сотворить чудеса с такой избалованной девчонкой.

— По-вашему, силой можно решить все проблемы? — сказала она, не дрогнув под его сверлящим взглядом. — Будьте любезны, освободите проход и пропустите меня.

И хотя у нее тряслись поджилки, она оттолкнула его руку и быстро стала спускаться по лестнице. Внизу стояла темноволосая красавица Лидия Маршалл; когда Стейси проходила мимо, ее черные глаза были холодны как лед. Однако при виде Корда, спускавшегося следом, лед растаял.

— Вот ты где! — сладким голоском промурлыкала Лидия. — А я уже начала думать, что ты про меня забыл. Я приготовила нам выпить. Надеюсь, твои вкусы не изменились.

Голос Лидии окутал Стейси, подобно красному шелковому потащу, но она не стала дожидаться ответа Корда. Ничего не видя перед собой, Стейси влетела в кабинет и прислонилась к закрытой двери — надо было унять дрожь в коленках и дать колотившемуся сердцу успокоиться. Почему она допускает, чтобы Корд доводил ее до такого состояния? Он всякий раз вел с ней себя по-иному. То добродушно подшучивал, например у реки, то был оскорбительно груб, как тогда, когда так неистово ее целовал. Сегодня он изображал из себя эдакого профессора, снисходительного и в то же время властного, — мол, знай свое место, детка. По мнению Стейси, Корд был достоин античной красоты Лидии Маршалл, ее тошнотворно-чарующей прелести. Господи, как не хватало Стейси уравновешенного Картера Миллса. Быть барометром настроений Корда становилось уже невмоготу.

Подавленная и обессиленная после трех дней, проведенных в седле, она с удрученным видом села за письменный стол и занялась бумагами. В голове мелькнуло воспоминание о смуглых руках, перебирающих эти самые бумаги. Она продолжала рассеянно их просматривать, постепенно вникая влетали, пока наконец размах предстоящего мероприятия полностью не завладел ее мыслями.

Сидя на большом вращающемся стуле, она еще раз проглядела бумаги, не веря своим глазам. Если бы он не был так враждебно настроен, она бы объяснила ему, что ни разу в жизни даже на ужин не приглашала больше двенадцати человек. Что же ей теперь делать? Она живо представила себе его ироничную, насмешливую улыбку в ответ на ее оправдания.

«Он был бы в восторге, — подумала Стейси. — Он был бы по-настоящему счастлив провезти меня физиономией по столу. Ну так этого не будет. Придется попотеть больше, чем я предполагала».

Она вновь энергично принялась за бумаги, и в голове ее стал складываться план.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Гнедой жеребец потряхивал черной гривой и фыркал, выражая недовольство тем, что жесткие поводья не пускали его вскачь.

— Полегче, Диабло, — уговаривала его Стейси, но он продолжал натягивать удила.

Может, хороший галоп поможет мне снять напряжение, подумала Стейси. Днем она поссорилась с Кордом — ее терпение было уже на пределе. Прошло две недели с тех пор, как он поручил ей заниматься подготовкой к празднику, приуроченному к аукциону. Организационная работа отнимала все время — с утра до вечера — и была чрезвычайно утомительной в силу отсутствия у нее всякого опыта, не спасало даже то, что ей помогали жены постоянных рабочих. До сих пор Стейси была довольна тем, как она справлялась со своей задачей. Похоже, у Корда тоже не возникало нареканий. Хотя его мнение, говорила она себе, для нее не самое главное. Но сегодня днем, когда они вместе просматривали корреспонденцию, связанную с подготовкой к аукциону как таковому, Корд попросил ее показать ему гранки каталога. Стейси понятия не имела о том, что это такое, и честно ему в этом призналась.

Его искаженное гневом лицо до сих пор стояло у нее перед глазами. Она вспыхнула при воспоминании о его едких замечаниях. Но как она могла ему объяснить, что у нее нет никакого опыта в подобных делах, — это означало бы еще одно унижение, а она и так натерпелась их предостаточно.

Со времени их первой встречи, когда Корд возложил на ее плечи всю подготовительную работу, он отсутствовал почти каждый день. Иногда он изыскивал время переговорить с ней в течение дня, но их беседы касались исключительно аукциона. Стейси не знала, то ли он был слишком занят делами на ферме, то ли нарочно ее избегал. Время от времени к ней заглядывала Лидия — с небрежной снисходительностью она интересовалась у Стейси, где может быть Корд, давая понять, что он помогает ей с бракоразводными формальностями. Обычно она его все же где-то находила — Стейси частенько видела их из окна: Корд низко склоняет голову, вслушиваясь в доверительный полушепот черноволосой чаровницы, ее ладонь уверенно лежит на его локте. Почти всякий раз Стейси смущенно отворачивалась от окна, краснея, будто ее застали за подсматриванием в замочную скважину. Но иногда она смотрела им вслед до тех пор, пока они не исчезали из виду, и возвращалась к работе с каким-то странным чувством подавленности.

Она была уверена, что постоянное отсутствие Корда вечерами связано с Лидией. Стейси то скучала по нему, то боялась его появления, но анализировать свои противоречивые чувства не пыталась.

Несколько раз вечерами к ней на веранду наведывался Джим Коннорс, и они подолгу болтали, обнаруживая множество общих интересов. Стейси нравилось непринужденное общение с молодым ковбоем — он был всегда весел, и с ним было легко. Это совсем не походило на бурные выяснения отношений с Кордом Гаррисом. С Джимом было уютно и спокойно, не надо было задумываться над каждым словом и беспокоиться о том, как он его истолкует. Доброжелательность и легкость, исходившие от Джима, напоминали ей Картера Миллса.

Картер. Казалось, их разделяет целая вечность. Неужели она виделась с ним еще совсем недавно? Его последнее письмо было таким милым, полным пикантных подробностей об их общих знакомых, но в подтексте сквозило беспокойство, которого Стейси не могла не заметить. Она знала, что он ждет от нее ответа, ей же пока нечего было сказать. Ей даже не удавалось воскресить в памяти лицо Картера — возникал лишь какой-то расплывчатый образ: короткие светлые волосы и сияющие голубые глаза, портрет был настолько нечетким, что вполне мог быть срисован и с Джима. Возможно, сходство между ними и являлось тем магнитом, который так притягивал ее к Джиму. Стейси не могла в этом разобраться. И не имела ни малейшего желания размышлять на эту тему. Наверное, было бы лучше, если бы она сюда вообще не приезжала, но тогда она бы никогда не полюбила этот дикий, суровый край. Даже при сложившихся обстоятельствах Стейси наслаждалась окружавшим ее суровым пейзажем. Не было ни толпы, ни копоти, ни назойливого шума машин, а лишь бескрайние просторы, свежий воздух и голоса тварей Божиих.

Взглянув на заходящее солнце, Стейси вскочила в седло и направила восстановившую силы лошадь к ферме. Мысль о том, что пора ехать — ведь она должна вернуться засветло, — вывела ее из состояния задумчивости.

В одно мгновение она доскакала до конюшен. Спрыгнув на землю, она провела притихшего гнедого через калитку в заборе и направилась к стойлу. Безмятежно напевая, она не услышала, как сзади подошел сухощавый Хэнк.

— Вы, как я погляжу, в хорошем настроении, — крякнул он.

От неожиданности она вздрогнула.

— Хэнк! Нельзя же так! — укорила его Стейси с нервным смешком. — Вы меня напугали до смерти!

— У вас был такой счастливый и радостный вид и вы были такая хорошенькая, что уж больно не хотелось нарушать эту картину, — разулыбался он.

— Я думала, только ирландцы целуют Камень в замке Бларни. А у вас тут, похоже, свой собственный камень есть, — поддразнила она, и в ее карих глазах запрыгали огоньки.

— А что здесь плохого, если я говорю хорошенькой девушке, что она хорошенькая, пусть посмотрится в зеркало и убедится, — проворчал Хэнк.

У Стейси потеплело на душе от этого ворчания, да и лучи ослепительно яркого солнца ласково согревали ее; ей вдруг безумно захотелось раскинуть руки и объять эту великолепную, дикую, суровую землю, которая навсегда покорила ее сердце. Она подставила лицо легкому, напоенному нежными ароматами ветерку и сделала глубокий вдох.

— Как я люблю этот край! — воскликнула она и грустно вздохнула. — Я буду уезжать отсюда с тяжелым сердцем.

— А я-то думал, вам здесь не нравится, — проговорил Хэнк, пряча глаза, чтобы она не заметила в них озорного огонька.

— Я в жизни не видала ничего прекраснее! Даже тогда, когда эта земля кажется суровой и пустынной, она все равно великолепна. Нет, Хэнк, «нравится» — слово неподходящее, я ее «люблю»!

— Хм. Если уж вам тут так приглянулось, зачем же уезжать? Почему бы вам не поселиться где-нибудь поблизости?

— Это будет уже не то, — ответила Стейси, слегка тряхнув своими каштановыми волосами.

— А что уж такого особенного в наших местах?

— Да все. И то, как солнце садится. И то, какого цвета горы, — с запинками объяснила Стейси.

— Солнце всюду садится одинаково, — буркнул Хэнк. Тут он взглянул в ее восторженное лицо и, уже не пытаясь скрыть озорного блеска в глазах, спросил: — А вот как насчет хозяина?

— Что вы имеете в виду? — Стейси натянулась как струна при упоминании о загадочном Корде Гаррисе.

— Не он ли всему причина?

— Конечно, нет! Он…

— Только из-за него-то вам и охота здесь остаться. — Хэнк широко улыбнулся, но, увидев, что Стейси собралась протестовать, торопливо заговорил дальше: — Хватит дурачить себя, дескать, вы здесь только потому, чтобы возместить ущерб, нанесенный вашей лошадью.

— Он меня не отпускает, — крикнула Стейси.

— Сами вы себя не отпускаете, — откликнулся Хэнк. — Взгляните правде в глаза, детка, единственное, что вас удерживает подле него, так это ваше сердце. Вы влюблены в него, я это давно понял.

— Нет, — едва слышно проговорила Стейси, переваривая это прямолинейное высказывание.

— По-моему, пора назвать вещи своими именами. Если у вас есть характер, признайтесь себе в этом.

Стейси стояла словно громом пораженная, глядя вслед удаляющейся фигуре. Влюблена в Корда Гарриса? Невозможно! Ведь более чванливого, грубого, отвратительного человека она в жизни не видела. Да она ненавидит его. Воспоминания вихрем проносились одно за другим — как часто начинало биться сердце, когда он входил в комнату, какую муку и боль причиняла ей его насмешливая улыбка, как она вся вспыхивала при его прикосновении. Стейси застонала, представив себе черные волосы и непослушный завиток, падавший на загорелый лоб, темные блестящие глаза, в которых горел такой огонь, что, казалось, он мог сжечь ее заживо, скулы словно из-под резца, чуть тронутые щетиной, рот, который так грубо, так безжалостно причинил ей боль поцелуем, а ведь она жадно хотела и ждала его губ.

Жеребец нетерпеливо повернулся и заржал, глядя на тоненькую девушку с веснушками. Она молча повела его в загон, несколько раз споткнувшись по дороге, — она не могла думать ни о чем другом, кроме лица Корда, так отчетливо всплывшего в памяти. Она любит его! Та мука, которую она испытывала, находясь рядом с ним, была не чем иным, как стремлением любить, а его неприятие обращало это стремление в ненависть. Когда она разнуздывала гнедого в стойле, она поддалась нахлынувшим на нее чувствам. До какой же степени она была слепа, что не поняла этого раньше! Переполняемая восторгом, она помчалась к дому. На щеках играл румянец, глаза горели, лицо было озарено улыбкой — еще бы, ведь она сделала такое удивительное открытие. «Стейси Эдамс любит Корда Гарриса», — пело ее сердце. Она хотела кричать об этом всему миру. Тяжело дыша, она резко распахнула тяжелую дубовую дверь и влетела в тихий холл.

Туг она замерла на месте, потому что в холле было пусто. Его не было. Он уехал с Лидией еще днем, после ссоры со Стейси. Ее охватило чувство одиночества. Как она могла забыть о Лидии, о женщине с волосами цвета воронова крыла и фарфоровой кожей? Эта красавица брюнетка разводилась с мужем и вернулась к Корду, вернулась, чтобы ответить взаимностью на его любовь, которую когда-то он принес к ее ногам. Корду была дорога она, а не Стейси. Только что сделанное открытие — ее любовь к нему — привело ее в такое волнение, что Стейси забыла нечто чрезвычайно важное — Корд презирал ее, презирал все, что она собою олицетворяла!

«Возьми себя в руки, Стейси Эдамс, — приказала она себе, наморщив нос, покрытый золотистыми веснушками, она не желала поддаваться чувству жалости к себе, которое уже готово было ею завладеть. — Твой отец воспитал тебя сильной. Корд считает тебя легкомысленной девчонкой, которая озабочена исключительно собственным» я «. Значит, пока не поздно, надо доказать ему, что он ошибается. По крайней мере ты можешь за него побороться. И пусть эта черноволосая ведьма получит полное удовольствие за свои деньги!»

Преисполнившись мрачной решимости, Стейси прогнала прочь уныние. Всему свой черед — для начала надо привести себя в порядок после прогулки, а потом нарядиться к ужину. Сегодня вечером она наденет трикотажное платье с вырезом во всю спину и с оригинальной аппликацией бирюзового и изумрудного цветов. Она прихватила его с собой на всякий случай, из прихоти, но сейчас она им воспользуется.

Карие глаза Стейси горели боевым огнем, когда она, скинув одежду, встала под острые струйки душа. «Корд», — произнесла она ласково. В этом имени чувствовалась мужественность, слышался звук кнута, с силой рассекающего воздух над головой. Суровая техасская земля взрастила мужчину под стать себе, мужчину-завоевателя. При воспоминании о его крупных ладонях, стальных объятиях и могучих плечах Стейси затрепетала от страстного желания. О, если бы она могла заглянуть в его темные глаза и прочесть в них ответное желание и любовь, каким совершенным стал бы для нее мир.

Когда Стейси вышла из душа, она опять была под властью обаяния своего нового чувства.

Счастливо напевая, она вошла в спальню и начала одеваться с такой тщательностью, с которой никогда раньше этого не делала.

Закончив, она подошла к большому зеркалу на туалетном столике и критическим оком принялась разглядывать свое отражение. Яркоголубые и зеленые тона платья оттеняли нежнозолотистый загар рук и обесцвеченные солнцем прядки волос. И наконец, взглянув на шелковые туфельки, выглядывавшие из-под подола, она одобрительно подмигнула своему отражению и вышла из комнаты.

Царственной походкой, скрывавшей сердечный трепет, Стейси спустилась вниз по лестнице. Толстуха мексиканка накрывала в столовой на стол. Стейси слегка сникла, когда увидела только один прибор. Она чуть было не спросила Марию, когда должен вернуться Корд, но та могла сказать, что он вернется поздно, и самолюбие Стейси было бы больно уязвлено. Ведь она получала именно такой ответ на свои расспросы по вечерам, однако сегодня она была не в силах это вынести.

— Сеньорита прелестно выглядит, — прожурчала Мария, как всегда улыбаясь во весь рот. — Не иначе как у вас свидание с Джимом, а?

— Нет. — Стейси улыбнулась, стараясь унять дрожь.

Притихшая, она села к столу, за которым, кроме нее, никого не было, и попыталась проявить интерес к выставленным перед ней аппетитным блюдам. Несмотря на то что из-за снедавшей ее тревоги еда застревала в горле, она мужественно пробовала фруктовые салаты и холодные мясные закуски, которые Мария так старательно для нее приготовила. Наконец, прожевав несколько кусочков засахаренного ананаса и совершенно не почувствовав его вкуса, Стейси вышла из-за стола. Продолжать ужин не имело смысла. Из-за напряженного ожидания аппетит пропал. От волнения она не могла есть. Она порывисто встала со стула и начала ходить взад и вперед вдоль стола.

— Вы себя неважно чувствуете, сеньорита? — спросила мексиканка. Появившаяся в дверях столовой.

— Мария, ужин был просто замечательный. Но мне что-то совсем не хочется есть, — извиняющимся тоном сказала Стейси — она боялась, что мексиканка может обидеться.

Объяснение Стейси как будто удовлетворило Марию, и она принялась убирать со стола. Стейси с минуту наблюдала за ней, собираясь с духом, чтобы спросить, не знает ли Мария, где Корд.

— Может быть, хотите выпить кофе на веранде?

— Да, с удовольствием, — рассеянно пробормотала Стейси. Она молча направилась вон из комнаты, но на полпути остановилась и как бы невзначай бросила: — Мистер Гаррис обещал сегодня рано вернуться?

— Нет. Он ужинает в клубе скотоводов. Обычно он засиживается там допоздна, — ответила Мария и засеменила на кухню.

Стейси, поникнув, двинулась к большим застекленным дверям, ведущим на веранду. Надежда, сквозившая в ее глазах, угасла — Стейси открыла дверь и ступила на каменный пол. Ее душу охватило сокрушающее чувство одиночества. Стейси не находила себе места — она сделала несколько шагов и прислонилась спиной к колонне, подпиравшей балкон над верандой. Она отчаянно боролась с унынием и апатией. Темная вода бассейна зловеще поблескивала в сумеречном свете. Она устремила взгляд на пологую возвышенность, скрытую кирпичной стеной, — туда, где находилось семейное кладбище. Про себя она вознесла молитву донье Елене, бабушке Корда. Может быть, донья Елена поймет, как сильно полюбила Стейси и эту землю, и ее внука, и дух покойной испанки заступится за нее. Но увы, такое случается только в мечтах. Одного ее желания быть с Кордом мало для чуда.

Слух Стейси уловил неясный звук шагов. Решив, что это Мария принесла кофе, Стейси не двинулась с места — ей не хотелось, чтобы мексиканка видела навернувшиеся на глаза слезы.

— Поставьте кофе на стол, Мария. Я налью сама, — голос Стейси был необычайно тих.

— Кофе уже на столе. Вы не возражаете, если я налью себе чашечку, пока он не остыл? — донеслось в ответ.

— Корд, — еле слышно прошептала она. У нее подкосились ноги, и она испугалась, что сейчас упадет в обморок. Он бросился к ней.

— Стейси, с вами все в порядке? — Он порывисто схватил ее за плечи.

— Да, да, все хорошо. Вы меня напугали, — произнесла она дрожащим голосом, пряча глаза от его внимательного взгляда, иначе он бы наверняка заметил, что они полны любви.

— Минуту назад мне показалось, что вы вотвот потеряете сознание. Вы были бледны как привидение. С вами действительно все в порядке? — Тревога все еще звучала в его голосе, а руки по-прежнему сжимали ее плечи. Его близость лишила ее дара речи. Она буквально физически ощущала дорогую черную материю его костюма, ослепительную белизну рубашки, его лицо на расстоянии всего лишь нескольких дюймов, но не в силах была поднять глаза. Он не должен видеть, что с ней творится. Она уставилась на его левую руку — сильные пальцы и темные волоски, выбивавшиеся из-под манжета рубашки.

— Вы делаете мне больно! — еле слышно прозвучал ее голос, она готова была припасть к его могучей груди, которая как магнитом притягивала ее.

— Извините, — сказал Корд более сухим тоном, отходя от нее. Стейси подняла глаза, но вечерние тени скрывали его взгляд, и ей так и не удалось определить, какие мысли пришли ему в голову. Может быть, он решил, что, как всякая глупая городская девица, она боится темноты? — Я не заметил, что держу вас так крепко, — заключил он.

Стейси взяла себя в руки. Нельзя вести себя как взбалмошная школьница. В конце концов, ведь она хотела именно этого — остаться с ним наедине. Но беда в том, что ее язык онемел от любви. Каким облегчением было бы признаться ему в том, что она любит его. Она подошла к нему как ни в чем не бывало.

— Хотите сигарету?

— Да, спасибо, — согласилась Стейси, наблюдая, как мускулистая рука вынула из портсигара вторую сигарету с фильтром и чиркнула зажигалкой. Вспыхнувший огонек осветил резкие черты его лица, усталые складки, залегшие у рта. — Мария ждала вас гораздо позже. Она сказала, вы ужинаете в клубе скотоводов. Вы сыты? — поинтересовалась она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало чрезмерной заботливости.

— Да, — уклончиво ответил он.

— Подобные мероприятия всегда заканчиваются так рано? — Стейси изо всех сил старалась поддержать беседу в надежде, что Корд не заметит ее нервозности.

— Нет, ужин был в самом разгаре, когда я уехал. — Ответ прозвучал резко, и Стейси показалось, что Корд не в настроении разговаривать.

— Вы, наверно, устали. Я, пожалуй, пойду, а вы отдыхайте, — предложила она с болью в сердце.

— Что-то вы сегодня чересчур заботливы. — Корд удивленно вскинул бровь. — Да, я изрядно притомился, но вам незачем уходить. Если уж хотите сделать что-нибудь полезное, плесните мне кофейку.

Не произнося ни слова, Стейси подошла к столу. На нее падал свет из гостиной, и тут она услышала комплимент:

— Вам очень идет это платье.

— Спасибо, — буркнула Стейси, занятая тем, чтобы скрыть, как у нее дрожат руки.

— Вы кого-то поджидаете? — Его безразличный тон сменился привычно-насмешливым.

— Нет, — поспешила заверить его Стейси, растерявшись от такого замечания. Если бы он знал, что единственным человеком, которого она «поджидала», был он! — Просто захотелось надеть что-нибудь новенькое.

Корд приблизился к Стейси, стоявшей в пучке света. Подавая ему кофе, она вскинула глаза и встретила его взгляд.

— Я пришел пораньше в надежде, что вы еще не легли, — отрывисто проговорил Корд, выйдя из светового пятна, так что она не видела выражения его лица.

— Да? — Стейси проклинала себя за то, что ей стало нечем дышать.

— Я хотел извиниться за сегодняшнее. Вы отлично справляетесь с работой, и я был к вам несправедлив. — Он, казалось, колебался в ожидании ответа, но ни единого слова не слетело у нее с языка. — Ничего ужасного не произошло, и вина главным образом моя — мне следовало объяснить вам все насчет каталога.

— Нет, — запальчиво возразила Стейси, — я должна была сама сообразить…

— Вот это да! — засмеялся Корд. Ее глубоко взволновал его теплый, грудной смех. — Давайте-ка прекратим этот разговор, а то как бы не пришлось создавать общество взаимного восхищения.

Именно этого-то мне и хочется, подумала Стейси и тоже засмеялась. Когда он отвернулся, попыхивая в темноте сигаретой, она скорее почувствовала, чем увидела, что с него спало напряжение. Она поглядывала на огонек сигареты, над которым клубились колечки дыма, плывшего по воздуху и исчезавшего между деревьями. Длинными пальцами она затушила свою сигарету в стоявшей перед ней пепельнице. Корд подошел к колонне, к той самой, где стояла Стейси, когда он появился. Она приблизилась к нему на расстояние нескольких футов, держа чашку с кофе обеими ладонями и ощущая се приятное тепло.

— Ой, сколько звезд! — воскликнула она, подняв голову и увидев сияющий Млечный Путь на бархатном небе.

— Вы что, только сейчас их разглядели? — осведомился насмешливый голос.

— Понимаете, раньше, когда я смотрела на небо, там были одна-две тусклые звездочки, а сейчас их сотни, — сияя от восторга, пояснила Стейси. — Ни луны, ни звезд — зрелище, наводящее тоску, а какая красота сейчас!

— Ответьте мне на один вопрос, Стейси, — сказал он, прислонившись к колонне; его темные глаза пристально смотрели перед собой на хрупкую фигурку. — Вы и вправду такая, какой кажетесь? То вы готовы плакать от восторга при виде цветка или луны, то превращаетесь в горячую ирландку, которая сражается со мной не на жизнь, а на смерть, то становитесь холодной, искушенной актрисой, исполняющей роль, как, например, сегодня, в этом потрясающем платье. Какая из этих Стейси настоящая?

— Настоящая мисс Стейси Эдамс, будьте любезны встать, — засмеялась она, избегая его серьезного взгляда. Он не подыграл ее шутке, и тогда Стейси произнесла со всей искренностью: — Наверное, все это я.

Она попыталась вглядеться в его лицо, но оно оставалось в тени. Какое-то время он стоял молча, и Стейси, не в силах вынести это молчание, подошла к столу и поставила чашку рядом с кофейником.

— Стейси? — Корд произнес ее имя с какойто странной нерешительностью.

— Да?

— Подойдите, пожалуйста, на минутку. — Как бы ей узнать, почему так изменился его голос, почему стал таким неуверенным. — Можно я спрошу у вас еще кое-что?

Сердце Стейси бешено колотилось, когда она подошла к этому высокому человеку, небрежно прислонившемуся к белой колонне. Не поворачивая головы, он продолжал всматриваться в темноту.

— Может ли мужчина просить женщину, достаточно богатую для того, чтобы иметь все, чего она пожелает, и достаточно красивую для того, чтобы покорить кого угодно, связать с ним свою судьбу? — В голосе Корда слышалась сдерживаемая страстность, которая отозвалась в Стейси сердечным трепетом.

Она с трудом подавила рвущийся из груди вздох. О Господи, подумала она, это он спрашивает меня о Лидии.

— Что я могу ей дать? Жизнь в деревне, которая ей наверняка не по нраву? Однообразное существование? — продолжал он ироничным тоном. — Непонятно, кто в этой ситуации дающий, а кто берущий.

— Я… я думаю, что, если вы предложите ей свою любовь, этого будет достаточно, — запинаясь, проговорила Стейси, все ее существо изнемогало от боли, ее переполняли мучительные сомнения, голова кружилась.

Он резко повернул голову и пристально на нее посмотрел, она же, наоборот, отвернулась и стала вглядываться в темноту, чтобы он не догадался по глазам о том, как ей тяжело.

— Для вас этого было бы достаточно? — тихо спросил он и, не дожидаясь ответа: — Каким образом вы бы дали ему это понять?

— Я бы согласилась, если бы он мне это предложил, — ответила Стейси, на нее снизошло спокойствие, она знала — ничего, кроме его любви, ей не нужно. Она посмотрела на него безмятежным взором и добавила: — А любящий человек и сам все поймет.

Он взял ее за руку и притянул к себе. Она тяжело и часто дышала, его глаза буквально жгли ее.

— А если бы он не был уверен, то как бы вы развеяли его сомнения, Стейси? — прозвучал голос Корда у самого ее уха. Она почувствовала, как его левая рука легла на голую спину, Стейси вся затрепетала от этого прикосновения. Правая рука, только что державшая ее запястье, скользнула к белой шее, и пальцы стали нежно ласкать ее у мочки. Стейси оставалось лишь слегка приподнять голову, но она не могла. Большим пальцем он легко и мягко поднял ее подбородок. Взгляд Стейси остановился на его губах, которые медленно приближались к ее.

При первом прикосновении его губ она напряглась, сопротивляясь их нежной настойчивости. Но страстность Корда заставила ее с восторгом покориться — она молила, нет, уже требовала, пылко отвечая на его страстные объятия. Могла ли она мечтать, что Корд вот так ее поцелует? Лидию — да, но Стейси?.. Лидия! К Стейси внезапно вернулось чувство реальности. Корд целовал не ее, не к ней была обращена его страсть. Стейси заменяла ему Лидию! Она резко высвободилась из его объятий и стояла перед ним, охваченная ужасом, сгорая от стыда, ведь он, конечно, обо всем догадался. Он с нежностью смотрел на нее, пока у нее на лице не отразился панический страх. И сразу глаза его недобро вспыхнули — он резко отвернулся, а его могучая грудь ходила ходуном.

— Мы, кажется, чрезмерно увлеклись беседой, — бросил он, вынимая из портсигара сигарету и закуривая. — Очевидно, каждый из нас думал о своем.

Стейси вздохнула с явным облегчением: он принял ее ответный, страстный поцелуй за игру — как будто бы на его месте она тоже представляла себе кого-то другого.

— К счастью, мы знаем, какие чувства испытываем друг к другу, а потому всякое смущение излишне, — добавил он, избегая смотреть на замершую девушку.

— Да, слава Богу, — ответила Стейси, слабо усмехнувшись, — иначе ситуация была бы крайне нелепой.

Она отступила на шаг в сторону, не в силах унять дрожь после поцелуя; правда, его губы уже не казались ей чудом, ведь она всего лишь играла роль Лидии Маршалл.

— Уже довольно поздно, — тихо сказал Корд. — По-моему, пора возвращаться в дом.

— Я очень устала, — ответила Стейси, ухватившись за протянутую им соломинку. — Увидимся утром.

Призвав на помощь все свое самообладание, Стейси вернулась в гостиную. Корд шел следом, на расстоянии нескольких шагов; как только он переступил порог гостиной, зазвонил телефон. Уже у лестницы Стейси услышала, как он снял трубку.

— Ферма Гарриса, Корд у телефона. Да, Лидия, я ушел с ужина несколько раньше, чем собирался. Я хотел тебе позвонить, но…

Этого было достаточно.

Разрыдавшись, Стейси бросилась вверх по лестнице. Слушать, как он говорит с Лидией, было выше ее сил. Завтра она увидит его, но после сегодняшнего вечера ей будет еще больнее.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

С того рокового вечера прошло три дня. Под глазами у Стейси появились заметные тени, а вокруг рта залегли легкие складки, что свидетельствовало о бессонных ночах и напряженных днях. Корд нарочито избегал ее и даже перестал интересоваться каждодневными итогами. Более того, дважды, когда Стейси выходила прогуляться и замечала его вдалеке, поворачивал в другую сторону, чтобы с ней не столкнуться. Она поняла, что потерпела сокрушительное поражение — он не в состоянии вынести даже ее вида.

Стейси резким движением встала из-за письменного стола — она не допустит, чтобы меланхолия мешала работе. До аукциона оставалась всего неделя, а дел еще видимо-невидимо. Прекрасно, что она будет занята подготовкой к аукциону с утра до вечера — не будет времени предаваться тоске.

Раздался легкий стук в дверь. «Войдите», — крикнула Стейси. Дубовая дверь широко распахнулась, и в кабинет вошла оживленная Лидия Маршалл.

— Я вам не помешала? Если вы очень заняты, я не стану вас отвлекать. — В ее тихом голосе чувствовалась такая натянутость, что Стейси внутренне сжалась.

— Нет, нисколько, — спокойно ответила Стейси, удивленная появлением неожиданной гостьи. — Чем я могу быть вам полезна?

— Не беспокойтесь. Я просто подумала, что у вас найдется время выпить чашечку кофе и немного поболтать.

— Конечно, — согласилась Стейси, недоумевая, что это, интересно, она собирается с ней обсудить. — Подождите минутку, я попрошу Марию принести кофе. Хотите булочек или чего-нибудь еще?

— Надеюсь, вы не рассердитесь, но я вас опередила в расчете на то, что у вас будет время, — быстро проговорила Лидия, сопроводив свое высказывание коротким гортанным смешком, от которого у Стейси по спине побежали мурашки.

— Очень мило с вашей стороны, — сказала Стейси, улыбнувшись одними губами. И, сев за письменный стол, добавила: — Я редко могу себе позволить выпить кофе. Так что это послужит приятным разнообразием.

— Я так и подумала. — Тут в комнату вошла толстушка мексиканка, неся поднос с кофейными принадлежностями. — Давайте это мне, Мария. Я не заказала сладких булочек. Вы хотите, Стейси? Я должна следить за фигурой, а потому отказываю себе в таких удовольствиях. — Стейси отрицательно помотала головой, и Лидия отпустила толстуху, бросив короткое «спасибо».

Хозяйская манера Лидии раздражала Стейси, но, стиснув зубы, она все же приняла из ее рук чашку дымящегося кофе.

— Да, пока не забыла, — воскликнула Лидия, поднимая с пола свою сумочку, — я проезжала мимо типографии и вспомнила, что Корд упоминал о гранках каталога, так что я их забрала. Надеюсь, вы не против. Он не раз говорил, как много вы работаете, и я подумала, что таким образом избавлю вас от лишней поездки в город.

— Спасибо, — холодно ответила Стейси, взяв проспект. — Однако мне все равно придется поехать в город по другим делам. Но я не сомневаюсь, мистер Гаррис будет вам благодарен.

— Я видела, как он из-за этого огорчился, — продолжала улыбчивая Лидия. — Надеюсь, вам с ним не слишком трудно. Я знаю, какой он временами бывает невозможный.

Лидия изо всех сил старалась продемонстрировать Стейси, какие они с Кордом близкие друзья. Стейси постепенно начала закипать от гнева.

— Конечно, огорчился, — ответила Стейси металлом в голосе, — как и я, но сейчас уже все в порядке. Причина была в элементарном недопонимании.

— Рада слышать. — В черных глазах Лидии появился ледяной блеск. — Я предложила взять на себя часть работы, но Корд уверил меня, что при сложившихся обстоятельствах это будет выглядеть не совсем прилично. Кроме того, он считает, что вы вполне справляетесь со своими обязанностями.

Лидия сделала особое ударение на словах «со своими обязанностями», и щеки Стейси вспыхнули недобрым румянцем. Значит, они периодически обсуждают ее в своих беседах — эта тошнотворная мысль легла на душу тяжелым камнем. Покровительственный тон Лидии только усиливал сладковатую муку, сковавшую сердце Стейси тонким ледком.

— Мистер Гаррис намекнул мне, что… что ваши нынешние обстоятельства мешают вам принимать активное участие в подготовке аукциона, — едва слышно промолвила Стейси, недоумевая, откуда у нее вообще взялся голос.

Черные глаза Лидии сузились, она улыбнулась и сказала:

— Значит, Корд пролил свет на проблемы, которые нам предстоит решить. — Расстроено вздохнув, она продолжала: — Ни для кого не секрет, какие чувства мы всегда испытывали друг к другу, хотя я и попала в передрягу по собственной дурости. Какая поразительная наивность — соблазниться солнцем Ривьеры, которое ничем не отличается от здешнего. Поверьте, Стейси, очень тяжело жить с сознанием того, что для вашего мужа вы всего лишь вещь, которую он наряжает и выставляет напоказ, как шедевр Ренуара. Если бы Корд не обещал мне, что я всегда смогу найти его здесь, не знаю, как бы я все это выдержала. Наверно, мне помогала уверенность в том, что, покуда есть Корд, мое будущее в безопасности. Сейчас официальное оформление наших отношений — дело времени.

Стейси боялась, что не вынесет дальнейшего разговора. Ее совершенно не интересовали их радужные планы. Ценой огромных усилий она удерживала себя на стуле, хотя ей хотелось вскочить и начать быстро ходить по комнате — так было бы легче. Зачем Лидии понадобилось все это с ней обсуждать? Вслух же Стейси пробурчала что-то насчет того, как она рада, что у них так все славно складывается.

— Да, действительно, — ответила Лидия, впиваясь в Стейси холодным взором. — Очень хорошо, что вы именно так к этому отнеслись. Корд необыкновенно привлекателен, и любая другая девушка на вашем месте влюбилась бы в него по уши.

— Мы редко беседуем с мистером Гаррисом на отвлеченные темы, в основном говорим о делах, — Стейси постаралась произнести это как можно хладнокровнее. — Надо изрядно напрячь воображение, чтобы углядеть в его внимании ко мне некий несуществующий смысл.

— Понимаете, мне бы не хотелось, чтобы вы напрасно страдали, когда этого можно так легко избежать. Я знаю, что Корд несет за вас определенную ответственность, и не стоит это превратно истолковывать. — На губах Лидии играла самодовольная улыбка, она поднялась со стула и поставила чашку рядом с серебряным кофейником. — Ну что ж, не смею вас больше задерживать. Знаю, как у вас много дел, если понадобится какая-то помощь, пожалуйста, обращайтесь.

— Конечно, — ответила Стейси, пытаясь улыбкой подавить боль в груди; уж к помощи Лидии она прибегнет в последнюю очередь, и совершенно очевидно, что Лидия это прекрасно понимает.

Она мрачно воззрилась на лежавшие перед ней гранки каталога. Она механически перелистывала страницы, в то время как в ушах все еще звучали слова Лидии: «Корд несет за вас определенную ответственность, и не стоит это превратно истолковывать». Ах, если бы это было возможно!

Он всегда вел себя так, как будто она ему в тягость. Удивительно, что он вообще ее замечал.

Стейси машинально начала открывать один за другим ящики огромного дубового письменного стола в поисках оригинала, с которого печатаются каталог. Наконец она обнаружила его в одном из нижних ящиков и приступила к вычитыванию гранок — то был длинный список лошадей американской породы с указанием их родителей и регистрационных номеров. Занятие это было весьма утомительным и требовало полной концентрации внимания, так что ее не отвлекал даже суровый образ Корда, время от времени возникавший перед глазами. Перевернув очередную страницу, Стейси вздрогнула. Перед ней был случайно попавший сюда фирменный бланк, увенчанный надписью: «Линдой, Пирс и Миллс, адвокаты». Слова плясали у нее перед глазами. Объятая ужасом, она взглянула на подпись под письмом — «Картер Миллс-старший»!

Что здесь, в письменном столе Корда, делает письмо мистера Миллса? Неожиданная находка возбудила в Стейси любопытство, и она стала читать.

Письмо было адресовано мистеру Корду Гаррису, ферма «Серкл-Эйч», Макклауд, Техас, и начиналось так:

«Уважаемый мистер Гаррис.

Мисс Стейси Эдамс, дочь одного из моих клиентов, сняла домик, расположенный на Вашей территории. Этим письмом я выхожу за рамки своих полномочий. Я хотел бы обратиться к Вам с просьбой присмотреть за ней.

Мисс Эдамс недавно потеряла отца, который был моим близким другом, и у нее не осталось никого из родственников. Она получила в наследство от отца внушительное состояние, так что она материально обеспечена до конца жизни. К сожалению, она чрезвычайно своенравна. Невзирая на все мои уговоры, она настояла на этой добровольной ссылке, чтобы оправиться от горя. Она обладает упорством и силой воли, однако ее космополитичное воспитание не подготовило ее к суровой жизни западного Техаса, а также к борьбе с теми опасностями, которые подстерегают одинокую девушку на каждом шагу.

Она не сказала, сколько времени пробудет в Ваших краях — ее пребывание там может затянуться на неопределенный срок. Я буду Вам очень признателен, мистер Гаррис, если Вы сумеете убедить ее вернуться домой. Если нет, прошу Вас, возьмите на себя ответственность за ее безопасность. Прилагаю чек, который, как я надеюсь, покроет все причиненные моей просьбой неудобства.

Остаюсь искренне Ваш,

Картер Миллс-старший».

«Нет!» — прошептала Стейси, глядя на росчерк под письмом. Ее припухшие от слез глаза — она частенько плакала в последнее время — сейчас были сухими, как и ее губы: она постепенно осознавала ужасную правду. Письмо объясняло многое. И то, почему Корд воспринял ее в штыки при первой встрече и тут же посоветовал ей вернуться к привычной и безопасной городской жизни. И то, почему он принял в ней такое участие, когда она упала с Диабло, и оставил у себя в доме выздоравливать. А когда она оправилась, случай с Диабло послужил удобным предлогом для того, чтобы ее задержать. Теперь была ясна причина того, почему он так ревностно оберегал ее от ухаживаний одного из погонщиков. Все встало на свои места. С ее приездом он взял на себя роль опекуна, и никаких других мотивов в его поведении не было.

В голове опять эхом отдались слова Лидии: «Корд несет за вас определенную ответственность». О Господи, подумала Стейси, лучше бы он мне сразу об этом сказал. Она все более отчетливо понимала унизительность своего положения. Как он, должно быть, мечтал от нее избавиться! Мучимая стыдом и болью, Стейси встала со стула и начала ходить вокруг письменного стола в поисках хоть какой-нибудь «соломинки», за которую можно было бы ухватиться. Она вышла из дома. Ни одной слезинки не скатилось по ее лицу. Боль была настолько велика, что ее нельзя было облегчить слезами.

Пухлая смуглая рука коснулась руки Стейси.

— С вами все в порядке? — раздался обеспокоенный голос экономки.

Стейси медленно повернула голову и выдавила слабую улыбку.

— Да, Мария, не волнуйтесь. Мне захотелось подышать свежим воздухом, вот и все.

— Вы что-то неважно выглядите, — покачала головой мексиканка и пошла в дом следом за Стейси. — Вам бы надо вздремнуть.

— Не беспокойтесь. Я действительно хорошо себя чувствую. Просто в кабинете было немного душно. — На Стейси снизошло какое-то неестественное спокойствие, вытеснившее боль из ее сознания. Если ей удастся и дальше сохранять такое хладнокровие, она сумеет выдержать всю долгую неделю впереди. При первой же возможности она сообщит Корду, что вернется на Восток, как только пройдет аукцион. Она освободит его от ложного чувства ответственности и избавит от своего присутствия раз и навсегда. С угрюмым видом она спрятала письмо адвоката в нижний ящик стола и принялась механически проверять каталог.

Вечером, когда Стейси спускалась по лестнице, она увидела, что Корд разговаривает в прихожей с Марией. Свеженакрахмаленная голубая рубашка и безупречные стрелки на синих брюках свидетельствовали о том, что он куда-то собирается. Она приблизилась к нему и с видом, преисполненным собственного достоинства, стала ждать окончания разговора.

— Вы что-то хотели мне сказать? — резко прозвучал голос Корда.

— Да, если вы сумеете уделить мне минуту» — решительно ответила Стейси, несмотря на то что сердце — помимо ее воли — готово было выскочить из груди. Он смотрел на ее бледное, изможденное лицо испытующим взглядом.

— Что у вас?

— Я лишь хотела вам сообщить, что возвращаюсь домой сразу по окончании аукциона, — тихо, но твердо произнесла Стейси.

В темных глазах отразилось изумление, взгляд их стал жестким, бровь резко вскинулась.

— Весьма неожиданное заявление, — сказал он и тут же добавил: — Насколько я понимаю, вам не требуется мое разрешение.

— Нет.

— Ясно, — бросил Корд. Исстрадавшаяся Стейси невольно вздрогнула, услышав эту отрывистую, холодную реплику. — Вы и так превзошли мои ожидания — я думал, вы сломаетесь раньше.

На следующий день, когда Стейси проснулась, утреннее солнце стояло уже высоко над горами. Накануне она полночи проплакала, пока наконец не уснула — сон придал ей сил встретить грядущий день. Она механически стянула с себя измятое платье — вчера у нее не было сил раздеться, — приняла душ и спустилась к завтраку. В столовой она посмотрела в окно — видневшиеся вдалеке горы манили ее. Был выходной, и почти все дела откладывались. Стейси решила провести день в горах верхом на лошади. Это был самый лучший способ избежать встречи с Кордом — ей вовсе не хотелось в очередной раз с ним поссориться. Попросив Марию приготовить ей еду в дорогу, она взбежала по лестнице к себе в комнату, чтобы надеть юбку и сапоги для верховой езды.

Через несколько минут она уже выходила из дому, держа в одной руке шляпу, в другой — пакет с едой. В ее походке не было легкости, зато присутствовала твердость. Дойдя до конюшен, она направилась к загону, где находился ее жеребец. При виде Стейси Диабло выбил дробь копытами и стал игриво покусывать ее руку, пока она надевала на него уздечку.

Она махнула рукой Хэнку, проскакавшему мимо. К счастью, ему было некогда остановиться и поболтать. У старика был слишком острый глаз, а она не чувствовала в себе сил для того, чтобы еще раз предстать перед его судом.

Диабло сгорал от нетерпения — он вскидывался на дыбы и приплясывал, не желая идти шагом. Из-за угла конюшни показались четыре человека. Все внимание Стейси было поглощено тем, чтобы удержать норовистого жеребца и добраться наконец до калитки. Она едва бросила в их сторону беглый взгляд. Впереди шли двое работников, за ними — Корд Гаррис и Лидия. С уст Корда сорвалось еле слышное проклятье, и он, оттолкнув работников, бросился к наезднице. Внезапное движение по направлению к Диабло испугало его — он приподнялся на дыбы и попытался повернуться мордой к приближающейся фигуре.

Не успела Стейси открыть рот, как Корд обхватил ее за талию и стащил с лошади, крепко держа поводья другой рукой. Резко поставив ее на землю, он приказал рабочему взять у него удила.

— Какого черта вы взгромоздились на эту лошадь? — прорычал он.

— Если я должна перед вами отчитываться, то я собиралась покататься верхом! — вспылила Стейси, пришедшая в ярость от такого хамства.

— Да, черт возьми, извольте отчитываться! — взревел Корд, он схватил ее за руку и с силой притянул к себе. — Одного падения вам мало, хотите разбиться насмерть?

— То была чистая случайность. При чем тут лошадь! — Ее глаза тоже засверкали от гнева. — Эта лошадь принадлежит мне. Я ее хозяйка, и вы не имеете права вмешиваться.

— Нет, голубушка, имею, покуда несу ответственность за все, что с вами происходит на моей ферме, — холодно перебил Корд, выпустив и презрительно оттолкнув ее руку. — И пока вы находитесь у меня на ферме, вы близко не подойдете к этому дьяволу.

— Слава Богу, все это скоро кончится! — воскликнула Стейси. — Интересно, как это вы умудритесь не подпускать меня к лошади — она моя, и я буду ездить на ней, когда захочу!

Стейси видела презрительный взгляд Лидии Маршалл, посмеивающейся над ее детской несдержанностью. От дома по направлению к ним шагал высокий мужчина в спортивном костюме. В его походке было что-то знакомое, но внимание Стейси вновь привлек голос Корда.

— В таком случае я запру вас в доме, но на этого жеребца вы больше не сядете. Хотите кататься — в вашем распоряжении много других лошадей, — ответил Корд тихо, сдерживая гнев.

— Благодарю, — саркастически произнесла Стейси, резко повернувшись на каблуках к приплясывающему на месте скакуну.

Повышенные голоса и сердитые интонации еще больше распалили горячего жеребца, и белые бабки замелькали в сумасшедшем ритме. Закатившийся глаз уловил движение Стейси. Натянув поводья, которые держал работник, Диабло приподнялся на дыбы, так же быстро опустился и попытался лягнуть ногами приближавшегося сзади человека. Но Корд мгновенно среагировал, притянув Стейси к себе.

Он крепко держал ее за плечи, прижимая спиной к груди.

— Более упрямой женщины я в жизни не видел! — прошептал он ей в самое ухо.

От близости Корда у Стсйси перехватило дыхание. Она чувствовала, как у нее дрожат колени, а сердце вот-вот выскочит из груди. У нее не было сил отстраниться от него — от этих милых ей сильных рук и приятного запаха одеколона, исходившего от свежевыбритого лица. Корд развернул ее к себе, все так же крепко держа за плечи. Он мрачно и пристально смотрел в ее смертельно бледное лицо.

— Хорошая порка пошла бы вам на пользу, — буркнул он, убрал с ее плеч руки и повернулся к стоящим в ожидании спутникам.

— Слышал, слышал! — раздался смеющийся голос незнакомца, стоявшего теперь рядом с Лидией.

Слезы, навернувшиеся на глаза, не помешали ей узнать этот веселый баритон. Ну конечно! Как она сразу не догадалась! Всхлипнув, она бросилась к новоявленному гостю.

— Картер, Картер! Как я рада, что ты приехал! — вскричала она, бросившись в его объятия. Она прижалась лицом к его груди, и поэтому голос прозвучал сдавленно; это порывистое приветствие застало Корда врасплох.

— Ну что ты, что ты, маленькая, — проговорил Картер, не ожидавший столь теплого приема. Его рука непроизвольно потянулась к ее голове, и он погладил ее по волосам. — Если бы я знал, что меня так встретят, я бы примчался сюда давным-давно!

Утерев слезы, струившиеся по щекам, Стейси отступила назад и взглянула в ласковые голубые глаза. Неожиданное появление Картера окончательно выбило ее из равновесия. Она видела, что Картер по-своему истолковал ее приветствие, ну и пусть: как хорошо, что появился кто-то, с кем можно чувствовать себя в безопасности. У него под крылом она могла укрыться от бурь, которые ее так вымотали.

— Насколько я могу видеть, вы знакомы, — сухо заметила Лидия, нарушая воцарившееся молчание.

Стейси, устыдившись своей несдержанности, слегка покраснела и представила Картера. Она начала с Лидии, не обращая внимания на ее вскинутые дугой брови и самодовольную улыбку. Лидия протянула Картеру холеную руку с отполированными ногтями и окинула его внимательным взглядом. Глаза Корда были холодны как лед; Стейси открыла было рот, чтобы представить их друг другу, но Картер сам вступил в разговор, не дав ей вымолвить ни слова.

— Рад с вами познакомиться, мистер Гаррис, — сказал Картер, крепко пожимая руку Корда. — Вот уж не думал, что мне суждено будет увидеть человека, который сможет запретить Стейси скакать на этой лошади, да еще с такой категоричностью. Разрешите поблагодарить вас от своего имени и от имени моего отца за то, что так хорошо ее опекали.

— Не скрою — задача была не из легких. Мисс Эдамс — девица весьма своенравная, — сухо ответил Корд. — Вы к нам надолго?

— Ровно настолько, чтобы уговорить Стейси уехать со мной, — Картер, улыбаясь, смотрел на каштановую головку, — надеюсь, в качестве моей невесты.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Стейси украдкой наблюдала за Кордом, чувствуя себя увереннее рядом с Картером, — при последних словах Картера Корд метнул на нее горящий взгляд.

— Как это замечательно. Корд! — суетливо залопотала Лидия; злобно взглянув на Стейси, она разулыбалась Корду и взяла его под руку. — Какое романтичное воссоединение! Просто чудесно, правда?

— Да, чудесно, — согласился Корд, голос его звучал чуть хрипловато, словно он изо всех сил старался держать себя в руках.

Казалось, никому не было дела до того, как Стейси смотрит на это прилюдно сделанное предложение, впрочем, она все равно бы ничего не сказала, даже если бы ее и спросили. Однако ее раздосадовало то, что в ее согласии никто не сомневался.

— Картер, я отвечаю за проведение аукциона зарегистрированных лошадей американской породы, который мистер Гаррис устраивает раз в году. Он состоится в ближайшую субботу. Ты сможешь пробыть здесь до субботы? — спросила Стейси — ей не терпелось сменить тему разговора.

— О, Стейси, стоит ли задерживаться из-за таких пустяков, — затараторила Лидия, опережая Картера. — Я уверена, что вполне сумею вас заменить. В конце концов, это своего рода чрезвычайные обстоятельства.

Очевидно, последняя фраза была адресована прежде всего Корду. Стейси было совершенно ясно, что Лидия спит и видит, как бы поскорее от нее избавиться. Стейси подавила вздох облегчения, услышав ответ Корда.

— Слишком поздно вносить какие-либо изменения. Аукцион уже на носу, и незачем устраивать лишнюю суету. Не думаю, что для мисс Эдамс срочный отъезд — вопрос жизни и смерти, — сказал Корд, холодно взглянув на Картера: мол, попробуй мне возразить.

— Разумеется, — поспешно согласился Картер. — Отец дал мне неделю на то, чтобы я убедил тебя вернуться. Будем считать это коротким отпуском. — Молодой адвокат заговорщически улыбнулся Стейси, после чего вновь обратился к Корду: — В городе есть гостиница, где я бы мог остановиться? Я бы хотел как-то устроиться.

— Вам незачем ехать в город, — вмешалась Лидия.

— Конечно же, вы можете остановиться у меня, — перебил ее Корд, жестом оборвав Картера, который попытался вежливо отказаться. — В доме места всем хватит. Надеюсь, вы нас извините, но меня ждет еще кое-какая работа.

Твердо держа Лидию за локоть, Корд увел ее прочь. Картер спокойно смотрел на Стейси, оба молчали.

— Ты так и не ответила на мой вопрос. Хотя это не совсем вопрос, правда? — мягко спросил Картер. — И сейчас не отвечай. Я задам тебе его еще раз в более романтичной обстановке. А пока проводи меня в мою комнату и расскажи мне все техасские небылицы, которые ты здесь услышала.

С нервическим смешком Стейси взяла Картера за руку, и они двинулись к дому. С радостью и облегчением поведала она ему обо всем, что с ней произошло, — в ее пересказе многие события приобрели юмористическую окраску. Они вошли в кирпичный дом, и она проводила его в комнату для гостей, находившуюся в другом конце коридора. Они договорились встретиться около бассейна через полчаса.

Стейси медленно плыла на спине, когда рядом с ней вынырнул Картер. Они плескались в бассейне около часа и вылезли из воды усталые и довольные.

Сквозь опущенные ресницы Стейси разглядывала гибкое смуглое тело Картера. Его светлые, почти белые волосы были влажными после купания, а гладкое, без единой морщинки лицо казалось невероятно молодым по сравнению с суровыми, резкими чертами Корда. Про себя Стейси отметила, что решимости у Картера поубавилось, однако с легкостью вернулась к прежнему стилю их взаимоотношений — она была не в состоянии объяснить ему, почему она стала другая, почему иначе думает и чувствует.

— Я знаю про письмо, которое еще до моего приезда твой отец отправил мистеру Гаррису, — тихо сказала Стейси и заметила, что Картер покраснел.

— Ты же понимаешь, как отец беспокоился, — ответил Картер, щуря синие глаза на солнце. — И, как выяснилось, мы должны его за это благодарить. Я ничего не знал об этом письме до тех пор, пока ты не упала с лошади. — Он повернулся к Стейси и внимательно посмотрел на нее. — Почему ты задержалась, из-за этого аукциона?

В общих чертах Стейси рассказала ему про случай с Диабло, опуская подробности, свидетельствующие о враждебности Корда по отношению к ней. Когда она закончила свое повествование, в глазах Картера сквозило веселое озорство с оттенком тайного злорадства по поводу пережитого ею унижения.

— Невероятно — ты гоняешь коров! Кто бы мог подумать! — усмехнулся он.

— Мне тогда было не до смеха, — с раздражением ответила Стейси, злясь на его поддразнивание. — Когда мистер Гаррис выставляет ультиматум, у тебя фактически не остается выбора.

— Да, сегодня днем я это почувствовал, — сказал Картер, несколько посерьезнев, однако проказливые искорки по-прежнему мелькали в его синих глазах. — Вряд ли терпение — одна из его добродетелей.

— Справедливо подмечено, — хмуро отозвалась Стейси. — А уж когда дело касается меня, тут ни о каком терпении не может быть и речи. Я до сих пор не могу простить твоему отцу этого письма — надо же, послать ею тайком от меня! Вспомнить страшно, что я говорила Корду и как безобразно себя вела, считая его заносчивым властолюбцем, которому только бы командовать…

— А на самом деле он не такой?

— Нет. Он… — она запнулась, подбирая слова, чтобы объяснить происшедшую в ней перемену, но при этом не выдать истинных чувств.

— Да Бог с ним, — засмеялся Картер, вставая. — Мне все равно, кто он и что он. Главное, он сумел не подпустить тебя к этой лошади и сохранил в целости и сохранности до моего приезда. Так что пусть он будет хоть сам Билли Малыш. Пойду-ка я, пожалуй, переоденусь, а то как бы твое техасское солнце не превратило меня в вареного рака.

Следующим вечером, когда Стейси одевалась к ужину, она с ужасом думала о том, что ей сейчас предстоит. Она надеялась, что присутствие Картера поможет ей отвлечься от бесконечных мыслей о Корде, но не тут-то было. Корд ни на минуту не оставлял их наедине — вчерашний короткий разговор у бассейна был единственным исключением. Если он и не принимал непосредственного участия в их беседах, то находился в соседней комнате. Короче говоря, любые попытки Стейси и Картера уединиться разбивались о вездесущность Корда.

Когда она передала Картеру приглашение на ужин, тот с радостью его принял. Теперь отказываться было поздно — во-первых, она уже согласилась, а во-вторых, не могла лишить Картера такого удовольствия. Присутствие Корда, несомненно, причинит ей страдания, которые, похоже, доставляли ей какое-то особое, необъяснимое наслаждение. Ее отъезд приближался с каждым днем, и она старалась сохранить в памяти любое, пусть самое незначительное воспоминание, чтобы было чем жить потом — ведь ей предстоит целая вечность вдали от него.

Напоминая неземное существо, тоненькая и хрупкая, как тростинка, Стейси сошла по лестнице; внизу ее поджидали Картер Миллс и Корд Гаррис — оба в белых смокингах. Картер ничего не сказал, но восхищенный взгляд его голубых глаз был красноречивее всяких слов. Стейси робко взглянула на Корда, ища подтверждения восторгу Картера, но темные глаза смотрели непроницаемо — в них ничего нельзя было прочесть; мускул на щеке напряженно подергивался, нарушая каменную неподвижность смуглого лица. «Нашла у кого искать похвалы!» И Стейси обратилась к своему кавалеру.

— Мы готовы? — спросила она.

— И рвемся вперед, — улыбнулся Картер, по-хозяйски взяв ее за локоть обеими руками.

Сияющий глянцем коричневый «континентл» стоял у крыльца. Стейси скользнула на заднее сиденье со стороны водителя и нетерпеливо ждала, пока Картер обойдет машину и сядет рядом с ней. Она с тревогой взглянула в зеркало заднего вида и встретилась с черными, таинственными глазами Корда — он торопливо отвел взгляд. Преданный адвокат уселся радом со Стейси, Корд завел мотор, и роскошный автомобиль покатил по подъездной аллее. Они поехали за Лидией, беседа не клеилась, так как Стейси не могла сосредоточиться ни на чем, кроме темной головы перед собой, — ей ничего не оставалось, как притворяться, будто она с интересом рассматривает мелькавший за окном пейзаж.

— Что-то ты сегодня притихшая, — заметил Картер, когда Корд вышел за Лидией. — Что-нибудь не так?

— Да нет, все в порядке, — ответила Стейси, прочитав беспокойство в глазах Картера и благодарно улыбнувшись. Разве могла она ему объяснить, что водитель находился слишком близко. — Я любуюсь природой, которая особенно хороша перед закатом. Во всем разлиты покой и таинственность.

— Узнаю мою голубку, — тихо произнес Картер и насмешливо тряхнул головой. — Сидит рядом с мужчиной, который проехал полстраны, чтобы ее увидеть, и восхищается пейзажем.

— Картер, ну ты же знаешь, как я рада твоему приезду, — рассмеялась Стейси — как же ей было с ним хорошо!

— Ты уверена, что рада именно мне, а не некоему абстрактному старому другу? — Синие проницательные глаза смотрели серьезно.

Стейси собралась было возразить, но увидела Корда и Лидию, идущих к машине. Стейси почувствовала укол ревности, и это отразилось в ее карих глазах. Он с довольной улыбкой поглядывал на свою шикарную спутницу. Иссинячерные волосы Лидии свободно ниспадали на плечи, оттеняя матовую белизну шеи и подчеркивая соблазнительное декольте сиреневого шелкового платья, державшегося на двух тоненьких бретельках, обшитых блестками.

Состоялся обмен любезностями, и Лидия бросила взгляд на руку Стейси, где, по ее предположениям, должно было быть кольцо, затем дерзко посмотрела на Картера.

— Я думала, сегодня нам будет что отпраздновать. Или вы забыли захватить кольцо, чтобы сделать помолвку официальной?

Картер уклончиво отшутился, но Стейси этого не слышала — она видела перед собой только напряженные глаза Корда в зеркале. Их вопросительно-ироничное выражение заставило ее покраснеть. Не желая принимать участие в беседе между Лидией и Картером, Стейси с усилием отвернулась к окну. Она во что бы то ни стало хотела скрыть от насмешливых глаз Корда мучившие ее ревность и боль.

Наконец они подъехали к ресторану, и Стейси ахнула при виде причудливого двухэтажного здания, окруженного густыми елями и пышным кустарником. Когда все четверо вошли в помещение, хозяин приветствовал Корда по имени и лично проводил их к уединенному столику.

Картер отодвинул стул для Стейси слева от Корда и на мгновение задержал руку у нее на плече, окутанном тонким шелком. Это прикосновение ее приободрило и успокоило. Вместе с остальными она недрогнувшей рукой подняла бокал с шампанским в ответ на произнесенный Картером тост.

— За Техас.

— И за счастливое воссоединение после разлуки, — добавила Лидия, смерив Корда собственническим взглядом и только потом повернувшись к сидящей радом паре.

Стейси вздохнула с облегчением, когда ужин подошел к концу. По крайней мере в зале для отдыха за развлечениями почти не придется разговаривать. Встав из-за стола, Стейсн и Картер прошли в зал для отдыха следом за Кордом и Лидией. Взгляд Стейси был прикован к черным волосам, завитками ложившимся на воротник белого смокинга. Словно почувствовав это, он оглянулся, загадочно посмотрел в ее испуганные карие глаза и проговорил:

— Надеюсь, оркестр вас не слишком разочарует. Музыканты в основном мексиканцы, поэтому вы не услышите привычных ритмов — мелодии будут латино — и западноамериканские.

Уловив тонкий, но многозначительный подтекст в словах Корда, Стейси внутренне сжалась. У него уже сложилось о ней вполне определенное и весьма нелестное мнение, так что возражать в данном случае было бесполезно. Все четверо в молчании подошли к столику. Как только официантка приняла у них заказ на коктейли, Картер пригласил Стейси танцевать. Стейси охотно согласилась, с радостью покидая тяготившее ее общество Корда и Лидии. Три гитары в сопровождении мягкого ритма барабанов исполняли старинную балладу. Она чутко откликалась на хорошо знакомую танцевальную манеру Картера, и это вернуло ей уверенность в себе.

— Что с тобой сегодня? — неожиданно спросил Картер, его синие глаза внимательно следили за ее лицом. — У меня такое чувство, словно ты или что-то скрываешь, или чего-то боишься.

Оторопев от столь внезапной прямоты, Стейси оступилась. В голове ее теснились сотни возражений, но язык словно онемел, и она не смогла вымолвить ни слова, между тем Картер продолжал:

— Я не намерен принуждать тебя отвечать. Ты можешь солгать или о чем-то умолчать. — Он говорил невероятно серьезно. — И то, и другое причинит мне боль. Стейси, если когданибудь ты захочешь излить душу, я к твоим услугам, что бы ни случилось.

— Картер, я… — начала было Стейси, горькие слезы навернулись у нее на глаза.

— Тш! Давай прекратим. Может быть, потом, когда останемся наедине, поговорим, но только не сейчас, — прошептал он, уткнувшись лицом в ее волосы и крепче обнимая ее своими надежными руками.

Когда замерли последние звуки баллады, оркестрик заиграл бравурную мелодию, и наша пара осталась на танцевальной площадке. Уверенность в Картере придала Стейси сил, и она вернулась к столу, улыбаясь уже более естественно. Вечер тянулся мучительно долго. Насмешливый тон и кривая улыбка Корда действовали Стейси на нервы, а победоносный блеск в глазах Лидии усугублял пульсирующую боль, которая едва не прорывалась наружу. Всякий раз, когда Корд танцевал со жгучей брюнеткой, к горлу Стейси комком подкатывала ревность. Под конец вечера Картер пригласил на танец Лидию, оставив Стейси наедине с Кордом.

— У них хорошо получается, — с деланной непринужденностью заметила Стейси, наблюдая за слаженным дуэтом Картера и Лидии. Корд метнул на нее свой горящий взор и как-то коротко, невесело улыбнулся — такую улыбку Стейси видела впервые.

— Ревнуете? — спросил низкий баритон. — Ведь Лидия очень красивая женщина.

— Еще чего не хватало, — огрызнулась Стейси, но получилось фальшиво. Она ревновала Лидию, но ревность ее была иного свойства, чем это подозревал Корд.

— Потанцуем? — мягко спросил Корд и подошел к спинке ее стула.

Разумеется, ей следует отказаться. Незачем себя истязать — ведь, обнимая ее, он будет желать другую. Чего она добьется, кроме еще более острой душевной боли? Однако она не произнесла ни слова и, сама не ведая как, очутилась в его объятиях на танцплощадке. Пути к отступлению не было, и непроизвольно ее лицо осветилось такой радостью, что все сомнения показались просто смехотворными. Сильная рука, лежавшая на талии, странно волновала, а нежный взгляд его темных глаз наполнял ее сердце необъяснимым счастьем. Пускай он танцует с ней из жалости или из этикета — это не имело никакого значения. Она не заметила, как крепче сжала ладонь Корда, а он, ласково улыбнувшись, притянул ее к своей широкой груди, так что ее каштановая головка оказалась у него на плече. Не слыша ни мелодии, которую исполнял оркестр, ни разговоров танцующих, не чувствуя ничего, кроме пьянящей близости Корда, Стейси танцевала в молчании, ощущая лишь ритмичное покачивание его бедер, нежное, сильное тело, крепкую ладонь и дыхание на ее волосах.

Когда танец закончился, Корд, как будто заранее приготовившись, предложил отправиться домой. Стейси тут же согласилась, так как буря эмоций, вызванных его близостью, и вся безнадежность ее любви готовы были выплеснуться наружу.

На обратном пути в машине царило молчание. Стейси с облегчением вздохнула, когда «континентл» наконец свернул на подъездную аллею и она могла укрыться в своей комнате.

На следующее утро к Картеру вернулась его обычная жизнерадостность, он смеялся и шутил, как всегда. Он предложил Стейси помочь с организацией аукциона и энергично взялся за дело: ездил по делам в город, проверял вместе с Хэнком годовичков — словом, взвалил на себя наиболее трудоемкие обязанности. Корд вновь стал исчезать из дому, никому ничего не объясняя. Последние два дня он откровенно избегал Стейси и Картера, исключение составил лишь ужин в понедельник, после которого он сразу ушел. Куда — не сказал, но Стейси видела, что в конторе допоздна горел свет. К удивлению Стейси, Лидия тоже не появлялась, хотя с момента ее возвращения она стала практически неотъемлемой частью жизни дома.

Вынув страничку из пишущей машинки, Стейси заставила себя сосредоточиться на неотложных делах. Все утро она занималась составлением последних заявок и циркулярных писем по аукциону. Это было последнее. Она вложила листок с информацией в конверт, запечатала его и поместила сверху на пачку писем, которые дожидались Картера — он еще не вернулся из конюшни. Если повезет, то она успеет выпить чашку кофе и выкурить сигарету перед встречей с женами рабочих фермы — надо обсудить все детали предстоящего приема.

Выйдя из кабинета, Стейси направилась на кухню, чтобы налить себе кофе. Но в проходе между столовой и гостиной появилась Мария с подносом в руках — на нем была чашка дымящегося кофе и сладкая булочка.

— Вы ангел, — улыбнулась Стейси. — Я как раз шла на кухню за кофе.

Мария пропела, что ей приятно это слышать, и добавила:

— Наверно, сеньора Лидия составит вам компанию.

— Лидия?

— 81. Она только что подъехала на своей машине. Я подумала, может, она тоже захочет?

— Не знаю… — начала было Стейси, но в этот момент услышала, как открылась и закрылась входная дверь.

— Доброе утро, Стейси. Я очень рада, что вы свободны, — с улыбкой сказала Лидия, входя в комнату и видя удаляющуюся спину Марии. — Хотела с вами немножко поболтать, но опасалась, что вы не сумеете выкроить ни минуты в преддверии субботы.

— Я вот-вот должна бежать, — ответила Стейси, отнюдь не сгорая от желания еще раз «немножко поболтать» с Лидией. С нее вполне хватило и одного разговора.

Лидия грациозно опустилась на стул напротив Стейси и оправила подол элегантного открытого платья.

— Я по-прежнему не вижу кольца. Надеюсь, вы уже осчастливили бедного мальчика согласием.

— Если речь вдет о Картере, — сквозь зубы процедила Стейси, возмущенная беспардонностью Лидии, — то в последнее время я очень занята. К тому же куда нам спешить?

— На вашем месте я бы покрепче за него держалась.

— В том-то все и дело. У каждого свое место.

При этих словах глаза Лидии злобно сверкнули.

— Пусть так, но я прозорливее вас, — снисходительно произнесла Лидия.

— Что вы все ходите вокруг да около? — спросила Стейси, ее бесило фальшивое участие Лидии. — Так можно просудачить целый день. Однако у меня есть дела поважнее.

Удивившись столь неожиданному отпору, Лидия отошла за спинку стула и повернула к Стейси голову, увенчанную уложенной вокруг нее косой.

— Вы абсолютно правы. — Ее тон был насмешливо-презрительным. — Мы не умираем от любви друг к другу, и нечего притворяться. Суть разговора предельно проста: не тяните с ответом Картеру в надежде на то, что вам сделает предложение Корд — этого не будет. Неужели вы думаете, Корд настолько слеп, что не замечает вашей влюбленности?

— Побаиваетесь конкуренции или не хотите рисковать, понимая, что не слишком-то много для него значите? — парировала Стейси, стоя встретив вызов более зрелой женщины.

— Вы просто нелепы! — воскликнула Лидия. — Умудренная опытом женщина в состоянии отличить увлеченность от жалости. В воскресенье вы куксились целый вечер, а как только Корд пригласил вас танцевать, вспыхнули, как новогодняя елка. Неужели вы не видите, что он вас всего лишь жалеет и делает красивые жесты из-за своего преувеличенного чувства ответственности! Или у вас нет гордости, или вы еще не переросли подростковую восторженность. Как это ни смешно, из страха причинить вам боль Корд скрывает свои истинные чувства.

— Я уже сказала об этом Корду, а теперь повторяю вам: я уезжаю после аукциона, — резко ответила Стейси. — Мы уедем вместе с Картером, так что вам больше не придется беспокоиться. Через несколько дней я навсегда исчезну из поля вашего зрения, и вы можете делать с Кордом все, что вам вздумается. А сейчас я прошу вас покинуть этот дом и постараться не попадаться мне на глаза. — Голос Стейси дрожал от сдерживаемого гнева.

Каблуки Лидии простучали победоносным эхом, когда та выходила из гостиной. Неподвижно застывшая Стейси слышала, как Лидия самодовольным тоном поздоровалась с Картером, только что вошедшим в дом. С порога гостиной Картер с минуту смотрел на Стейси, стоявшую со сжатыми кулаками.

— Что случилось? У нее был такой вид, словно она с успехом примерила хрустальный башмачок.

— Правда? — переспросила Стейси с оттенком горечи. Увидев недоумение в глазах Картера, она торопливо проговорила: — У меня сейчас встреча. На моем столе лежат кое-какие письма. Проследи, пожалуйста, чтобы они были отправлены сегодня.

Захватив свой блокнот, она поспешила вон.

На следующий день, после ужина, Стейси и Картер отправились прокатиться верхом. На обратном пути Стейси беззаботно болтала с Картером, отдохнув и набравшись сил после прогулки под закатным солнцем.

— Если ты не против, то я пойду смою с себя пыль твоего любимого Техаса, — сказал Картер уже у дверей дома. — А через полчасика давай выпьем чего-нибудь на веранде.

— Договорились, — улыбнулась Стейси, первой взбегая по лестнице.

Через некоторое время они встретились на веранде. Он сидел на диване, рассеянно поглаживая немецкую овчарку и всматриваясь в глубокую ночную тьму. Увидев Стейси, Каюн радостно бросился к своей хозяйке, а Картер встал ей навстречу. Он взял ее за руку и усадил на диване рядом с собой, девушка с каштановыми волосами не противилась.

— Как ты быстро, — улыбнулся Картер. — Я думал, что успею пропустить еще стаканчик до твоего прихода. — Он указал на поднос с высокими стаканами, стоявший на столике.

— А так он мне достанется, — поддразнила Стейси, взяв холодный стакан обеими ладонями. — Какой потрясающий вечер. А куда, интересно, делись все звезды?

— По законам жанра мне следовало бы сказать: они в твоих глазах.

— О Картер! — Стейси озорно рассмеялась, откинувшись на подушки.

Он ласково взял ее за подбородок и нахмурился, пристально глядя в ее посерьезневшие глаза.

— Как бы мне хотелось это сказать и поверить в то, что это правда. — Отпустив ее подбородок, он резко встал.

Сунув руки в карманы, Картер подошел к колонне и устремил глаза вдаль. Стейси нервозно теребила карман своего оранжевого с желтым платья. Последняя фраза Картера всколыхнула в ней то отчаяние, с которым она боролась изо всех сил.

— Знаешь, как я ждал этого вечера с первого дня своего приезда? — Стейси никогда прежде не слышала таких горестных интонаций в его голосе. — И вот мы одни, никто нам не мешает. Обстановка самая что ни на есть благоприятная — ночная завеса отделяет нас от мира, звезды одобряюще подмигивают, и красивая девушка с замиранием сердца ждет тех слов, которые я должен сказать. — Светловолосая голова повернулась к Стейси. — Только твое сердце не замирает, верно? — Он посмотрел на нее.

Соленые слезы потекли по щекам на плотно сжатые губы, и под его укоризненным взглядом она опустила голову.

— Сегодня вечером я намеревался сделать тебе предложение по всем правилам — опуститься на колено и сказать: «Стейси, я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой», — проговорил Картер почти на одной ноте. — Банально, не правда ли? Я люблю тебя, но, видишь ли, у меня есть гордость. Я не хочу обладать чемто, что мне не принадлежит. Видимо, есть такие мужчины, которые, хоть и опасаются отказа в глубине души, все равно рискнут предложить тебе руку и сердце. Я же не прошу тебя выйти за меня замуж, потому что опасаюсь другого. Ты можешь согласиться, а мне будет очень тяжело жить с сознанием того, что ты любишь некоего фермера из Техаса.

Стейси было стыдно за ту боль и страдания, которые она причинила Картеру. Преодолев чувство жалости к себе, Картер взглянул на тихонько плакавшую Стейси, затем приблизился к ней и нерешительно протянул руку, чтобы погладить по волосам.

— О Стейси, почему, ну почему все получилось именно так? — Голос его дрогнул, и он порывистым движением притянул ее к себе.

— Картер, я хотела тебе признаться, но не могла, — сдавленно произнесла она, орошая слезами его рубашку. — Я не могла причинить тебе такую боль после того, как сама ее испытала.

— Все образуется, — сказал он с улыбкой, ему было приятно ее утешать. — Ты ведь знаешь поговорку: «Поболит и перестанет».

— Я бы не ответила тебе «да». Я бы тебя так не унизила.

— А я знал это, — отстранив ее от себя, он утирал ей слезы. — Я интуитивно чувствовал, какая ты сильная.

— Ты ведь останешься? — спросила Стейси. — И заберешь меня домой в воскресенье?

— Конечно. Разве ты не знаешь, глупышка, что я все для тебя сделаю. — Картер широко улыбнулся, тем самым смягчив горечь своих слов.

— Что бы я делала, если бы ты не приехал! Мне не хватало гордости уехать и не было сил оставаться, — призналась она, прижимаясь к нему, он обнял ее за плечи, и они направились к освещенным стеклянным дверям.

Из ее груди вырвался тревожный вздох, когда Картер подался вперед, чтобы открыть дверь. Войдя в комнату, она остановилась и обернулась. Картер вошел следом, напряженно глядя поверх ее головы. Ей стало не по себе от мертвенного холода синих глаз, и она проследила за его взглядом. Чуть правее стоял Корд, держа в одной руке книгу, в другой — сигарету. Его непроницаемые глаза сузились — он смотрел на Картера, не замечая Стейси. Резко отвернувшись, Корд подошел к пепельнице и с сердцем затушил сигарету.

— Что-то вы сегодня рано возвращаетесь, молодые люди, — ехидно бросил он.

— Тяжелый был день, — еле слышно пролепетала Стейси и двинулась к лестнице.

— Надеюсь, все приготовления к субботе идут своим чередом?

— Конечно. Если вы хотите обсудить… — начала было Стейси, задетая пренебрежением, сквозившим в его словах.

— Нет, в этом нет нужды, — перебил Корд, заметив на ее лице следы утомления. — Утром времени хватит. — Это прозвучало резко и окончательно.

— Спокойной ночи, мистер Гаррис, — произнес Картер с едва различимым сарказмом.

— Спокойной ночи. Корд. — Стейси заспешила прочь от его сверлящего взгляда.

— Спокойной ночи, — донесся до них из комнаты голос Корда.

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

— Привет! — раздалось с холма.

Стейси задрала голову и увидела длинные ноги Картера, бегущие вниз.

— Привет, — ответила она с улыбкой.

— Могла бы предупредить, где тебя искать, — попенял Картер. — Ты знаешь, сколько сейчас времени? Ты пропадаешь с восьми утра.

— Сейчас только половина восьмого, мне еще надо кое-что сделать к завтрашнему дню, — сказала Стейси, не обращая внимания на легкий упрек в его голосе. — Линда и Диана решили накрыть столы не завтра утром, а сегодня вечером. Я не могла им не помочь. Ты забрал у Молли то, что просила миссис Грейсон?

— И уже ей передал. Она меня прогнала, даже не позволив лизнуть ее знаменитый соус, — поведал Картер, состроив смешную гримасу. — Какие еще дела остались?

— Вроде бы никаких, — ответила Стейси, обводя озабоченным взглядом длинный ряд раскладных столов. Она махнула рукой двум женщинам, уходившим домой, и с беспокойством сказала: — Завтрашний день покажет, что к чему. Все мои просчеты вылезут наружу.

— Куда делась та девушка, которая никогда не боялась превратностей судьбы? — поддразнил Картер с огоньком в глазах. Он обнял ее за плечи, и они направились к дому. — День окончен. Давай-ка выпьем чего-нибудь холодненького.

Стейси рассмеялась, несмотря на напряжение. Немного расслабиться не повредит, особенно накануне завтрашнего испытания. В ее глазах мелькнула боль — каким кошмаром стала бы эта неделя, если бы не подоспел Картер. Украдкой посмотрев на его загорелое лицо, она заметила, что в уголках рта залегли складки. Внешне отношение Картера к ней не изменилось, а о злополучном вечере в среду они больше не вспоминали.

— Жалеешь о том, что близится конец? — тихо спросил Картер, ласково сжимая ее локоть.

— Нет, — вздохнула Стейси. И, подумав о Корде, как бы про себя добавила: — Я буду чувствовать себя лучше вдалеке отсюда.

Они вошли через парадную дверь и сразу направились к веранде, пристроенной к кирпичному зданию. Стейси села на стул, а Картер пошел в дом за напитками. Огненный шар заходящего солнца не вызвал в потемневших глазах Стейси обычной радости — она хмуро взирала на окружавший ее ландшафт, к которому так привыкла за последние несколько недель. Какая-то неведомая сила приковала ее взгляд к холму за домом. Она смутно слышала, как в гостиной зазвонил телефон и Картер снял трубку. Словно во сне она встала и двинулась к холму, на вершине которого находилось пока еще скрытое от глаз кладбище. Она не слышала, как Картер окликнул ее по имени, не видела его застывший силуэт со стаканами в руках на каменном полу веранды.

Она, не останавливаясь, шла к черной чугунной кладбищенской ограде. Минуя кресты и могильные плиты, она направилась к памятнику, на котором было выгравировано имя Елены Терезы Гаррис. Она медленно опустилась на колени перед ее могилой. Осторожно и трепетно водила она по буквам смуглыми пальцами. Стейси надеялась обрести утешение среди тех, кого любил Корд; по ее щекам скатились две блестящие слезинки. Она молча припала к серому камню — сердце ее сжималось от горя и боли.

В ушах снова зазвучал голос Корда, на сей раз столь явственно, что она повернула голову. Должно быть, зрение сыграло с ней злую шутку — перед ней стоял Корд. Она, вероятно, бредила; она взглянула ему в лицо — его глаза излучали невероятную нежность. Вдруг Стейси заметила тени, сгущавшиеся вокруг могил. Она быстро посмотрела на небо — солнце уже село, отбрасывая в небо лишь полоску пурпурного отсвета. Это была явь! Осознание того, что перед ней стоит настоящий Корд, мгновенно отразилось в ее глазах. Заметив столь разительную перемену в выражении ее лица, Корд отдернул большую мускулистую руку, которую протянул было Стейси, а она тут же вскочила на ноги.

— Что вы здесь делаете? — мягко спросил Корд, читая на ее лице боль, смешанную с чувством вины.

— Я пришла сюда, чтобы… — Правдивое признание чуть не сорвалось у нее с языка, но она вовремя спохватилась. В растерянности она бросила взгляд на серый камень с именем доньи Елены, затем глаза ее скользнули на соседнее надгробие. — Здесь могила вашего отца, — наконец проговорила она с запинкой, ощущая на себе взгляд сузившихся глаз. — Я вспоминала об отце и подумала, что, может быть, здесь мне станет легче.

Трудно было определить, поверил ли он ее невразумительному объяснению. Схватив ее за руку, он молча повел ее с кладбища. Стейси с усилием подняла на него глаза. Его лицо хранило непроницаемое выражение. Она была не в силах вынести это молчание, продолжавшееся вот уже несколько минут.

— Как вы узнали, где я?

— Ваш друг видел, что вы скрылись в этом направлении. — Он говорил с нескрываемым сарказмом, увлекая ее вниз большими шагами.

— А-а, — едва слышно произнесла Стейси, когда железная рука вытолкнула ее вперед.

Она бросила быстрый взгляд в сторону веранды и вновь сосредоточилась на неровной почве под ногами. Когда они дошли до каменных плит веранды, Корд выпустил ее руку с чувством, похожим на отвращение. Картер протянул Стейси ее стакан — губы его были плотно сжаты, синие глаза впились в ее смертельно бледное лицо.

— С тобой все в порядке? Где ты была? — тихо спросил он.

Стейси с усилием кивнула вместо утвердительного ответа на первый вопрос, закончил же за нее Корд. Сделав большой глоток из своего стакана, он проговорил насмешливым тоном:

— Она, видите ли, лила слезы на могиле моего отца, представляя себе, что там покоится ее отец.

С секунду Картер напряженно всматривался в глаза Стейси — он отмел объяснение Корда. Но тот еще не договорил до конца.

— Жалеть себя — непозволительная роскошь в здешних краях, по крайней мере для коренных жителей. — Ледяной, враждебный взгляд Корда еще сильнее растревожил сердечную рану Стейси, так что девушку бросило в жар.

Корд повернулся на каблуках и направился за конюшни, где шли приготовления к приему. Стейси и Картер шли следом за ним на расстоянии нескольких шагов. Все трое молчали. Корд, казалось, не замечал их присутствия, а Картер лишь однажды бросил взгляд в сторону Стейси.

Они миновали длинные ряды столов и направились к полыхавшему за деревьями костру. Корд замедлил шаг, и все трое подошли к костру одновременно. Здесь, в рощице, была вырыта канава, в которой и был разложен костер. Какой-то человек в отсветах пламени подбросил в огонь поленьев. Стейси узнала в нем Хэнка и улыбнулась.

Привыкнув к мерцающему свету, она стала с интересом наблюдать за сложными приготовлениями к пикнику. Любопытство пересилило внутреннее напряжение, заставлявшее ее молчать все это время.

— Мясо что, кладут на старые кровати?

— Это солдатские койки, — с улыбкой ответил Корд. — Мы заворачиваем ноги в фольгу, чтобы не остывали. В течение ночи рабочие по очереди следят за костром и поливают мясо специальным соусом.

— Боже мой! — воскликнула Стейси, глядя на туши мяса, лежавшие на металлических койках. — Не слишком ли много еды?

— У нас, техасцев, хороший аппетит, — хмыкнул Хэнк. — Что нам ваши восточные бутербродики. Если бы вы последили за огнем, я бы ненадолго отлучился — надо кое-что сделать, — сказал он в заключение. Уже повернувшись, чтобы уйти, он обратился к Картеру: — Вы мне не подсобите, а то уж годы мои не те.

Не дожидаясь ответа, он зашагал в темноту. Стейси, обмерев, поняла, что Хэнк сделал это нарочно, чтобы оставить их с Кордом наедине. Она чувствовала, что Картер выжидательно смотрит на нее — мол, только намекни, чтобы я остался. Но ей ничего не приходило в голову. С глухим бормотанием Картер скрылся за деревьями следом за Хэнком.

Корд первым нарушил молчание, заговорив нараспев низким голосом:

— Что ж, через день вы уезжаете. Наверно, ждете не дождетесь.

— Вовсе нет, — тихо и спокойно сказала Стейси, не кривя душой. — Мне было здесь понастоящему хорошо.

Последовала короткая пауза — Корд как будто обдумывал ее ответ.

— По-моему, человек с радостью возвращается к своему привычному окружению.

При этих словах Корда Стейси невольно сжалась. Его высокомерное превосходство — вечно он знал, что для нее лучше, что хуже, — вызвало вспышку старого гнева. Она сдержалась и ничего не ответила, продолжая смотреть в огонь.

— Вы с Картером уже назначили день свадьбы? — спросил Корд, бросая веточку в костер.

— Нет. Наверно, мы это сделаем по возвращении, — ответила Стейси, стараясь подавить обиду. Ее гордость подсказывала: пусть думает, что свадьба состоится.

— Пришлете мне приглашение?

— Конечно, — хмуро ответила она, вытянув ноги и опираясь на руки. — А вы пришлете мне приглашение на вашу?

— На мою? — При ее словах Корд медленно выпрямился.

— Ах да, я забыла, мне же об этом знать не положено, — беззаботно бросила Стейси. — Хотя непонятно, к чему все эти предосторожности. Лидия постоянно при вас, и ваши чувства — еще не погасший костер, все ведь очевидно.

— Ясно, — Корд смотрел на поджаристые говяжьи ноги, на его лице появилось выражение веселости, — значит, Лидия вам это сообщила.

— В общих чертах, — ответила Стейси. А про себя подумала: «Она начертала это на стене крупными буквами». — Теперь, когда вы избавлены от необходимости нести за меня ответственность, перед вами открыта дорога к счастью, а я уж пойду своим путем.

Он удивленно к ней повернулся.

— О письме отца Картера мне тоже известно.

— О письме? Откуда?

— Вы оставили его в одном из ящиков стола. Должна отметить, вы из кожи вон лезли, чтобы держать меня под бдительным надзором. Очень жаль, что вы не объяснили мне все как есть. Мы могли бы поладить гораздо быстрее, если бы я знала, в чем дело.

— Мне это и в голову не пришло. Вы ведь особа своенравная. Надеюсь, Картеру удается справляться с вашими непредсказуемыми выдумками. — Похоже, Корд забавлялся, что ужасно раздражало Стейси.

— Картер понимает меня, — сказала она, запальчиво и вызывающе вскинув голову.

— О, в этом я не сомневаюсь, — усмехнулся Корд. — Жаль только, что он не может заставить вас его слушаться.

— Если бы я ему подчинилась, то не приехала бы сюда и ничего такого не произошло бы, — тихо, с оттенком грусти сказала Стейси.

— Да, не произошло бы, — так же тихо откликнулся Корд и умолк.

Потрескивание сучьев и шелест ветвей возвестили о том, что возвращаются Картер и Хэнк.

— Ну что, отправляемся обратно? — обратился к ней Картер.

— Да, пора, — сказал Корд, вставая и протягивая Стейси руку, опередив Картера. — Завтра нас ждет трудный день.

Каких только машин не было во дворе: от элегантных фантастических моделей до полуразвалившихся пикапов. Аукцион закончился два часа назад, и автомобили начали разъезжаться.

Стейси смотрела на длинную вереницу столов, еще совсем недавно ломившихся от еды. Почти ничего не осталось от неисчислимых ломтей мяса, жареных бобов, картофельного салата, рубленой капусты и хлеба, Стейси вздохнула с облегчением — никто не остался голодным. Жены рабочих под ее руководством уже начали убирать со столов.

— Все на сегодня? — спросила Молли, протягивая пухлую руку, чтобы налить себе холодного чаю.

— Мне только что велели отправляться восвояси, — засмеялась Стейси, — и развлекаться.

— Вот и хорошо. Кроме соседей, почти никого не осталось, — сказала Мэри, беря Стейси под руку и увлекая ее от стола. — Так что увидите настоящую вечеринку в духе старых времен.

— Эй, куда это ты забираешь мою хозяйку? — донесся из-за спины смеющийся голос.

Стейси резко остановилась, побледнев при звуках властного голоса. Когда мужская рука тронула ее за плечо, у нее упало сердце.

— Корд! — вскричала Мэри. — Не пора ли тебе уделить внимание гостям. Ты возился со своими лошадьми целый день.

— Я вижу, вы умудрились украсть у меня Стейси. — Он улыбался, глядя на безмолвную фигурку, стоявшую рядом с ним. — Вы на славу потрудились, Стейси. Извините, что хвалю вас с опозданием и что не помог вам в течение дня, хотя в помощи вы не нуждались.

— Спасибо, — пробормотала Стейси, заливаясь краской от этой неожиданной похвалы. — Но каждый старался меня поддержать. Я уверена, что только поэтому мои ошибки и остались незамеченными.

— Не скромничайте, — попеняла Молли. — Вы такая милая и славная, что люди сразу проникаются к вам симпатией и стараются помочь в меру сил.

При этих словах у Стейси на глаза навернулись слезы. Зная, что сегодня она видит этих людей в последний раз, Стейси с нежностью сказала:

— Благодаря всем вам я чувствовала себя здесь как дома, и я никогда вас не забуду.

Рука Корда сжала ее плечо, и внезапная боль заставила Стейси взглянуть в его загорелое лицо. Их глаза встретились — она прочла в его взгляде вопрос и недоумение, — а затем он быстро отвернулся к двум другим женщинам.

— Сегодня у нас двойное торжество — для Стейси это прощальный ужин. Утром она нас покидает, — хмуро объявил Корд.

Среди многочисленных протестов и возражений Стейси горячо пожалела о своих прежних высказываниях по поводу срока отъезда — она ведь постоянно говорила «после аукциона». Если бы они только знали, как ей не хочется уезжать!

— Почему вы уезжаете так скоро? — спросила Мэри. — Я думала, вы пробудете здесь еще по меньшей мере недельку.

— Картер должен быть на работе в понедельник, так что мы решили ехать вместе, — объяснила Стейси, стараясь не замечать пробежавшего по ней холодка, когда Корд убрал с плеча руку. — Мы сможем вести машину по очереди, и дорога не будет слишком утомительной.

— Вы поедете одни? — спросила Молли, взглянув на Корда и слегка нахмурившись.

— Тш, Молли, ты показываешь, что отстала от жизни, — пошутил Корд. — Не забывай — это прогрессивное поколение. Наши моральные устои кажутся им немного устаревшими. Извините, но мне следует уделить хоть немного внимания другим гостям.

Несмотря на всю шутливость этого обращенного к Молли монолога, Стейси уловила в нем легкий оттенок горечи. Подтекст его слов заставил ее смутиться и почувствовать неловкость перед этими двумя женщинами, между тем широкие плечи уже прорезали толпу.

— Вы решили выйти замуж за Картера? — как бы невзначай осведомилась Мэри, когда раздались звуки гитар и скрипок.

— Нет, — не задумываясь, ответила Стейси.

— Легок на помине, — пробормотала Молли, и Стейси, оглянувшись, увидела, что к ним направляется Картер. — Значит, это вы забираете от нас завтра нашу любимицу, — проворчала Молли.

— Иначе я никогда ее не заполучу, — сказал Картер, обнимая Стейси за плечи. — К тому же, — добавил он, заметив в глазах Стейси притаившуюся боль, — смена обстановки пойдет ей на пользу.

Глядя в синие вопрошающие глаза Картера, Стейси не заметила взгляда, которым обменялись мать и дочь.

— Если милые дамы не возражают, я бы хотел потанцевать с нашей хозяйкой, — улыбнулся Картер, властно увлекая Стейси туда, где бренчали гитары.

На краю танцплощадки он развернул ее лицом к себе. После нескольких танцевальных движений в такт музыке он заговорил:

— Что там случилось? Я видел, как Корд отошел прямо передо мной. — Его синие глаза изучающе смотрели на ее встревоженное лицо. — Ты сама не своя — что он такого сказал?

— Причина не в том, что он сказал, — рассеянно промолвила Стейси, замечая, что из толпы за ними наблюдает Корд. — Скорее, причина во мне самой. — Она со вздохом перевела взгляд на Картера. — Просто я не хочу уезжать. Хотя понимаю, что это необходимо.

— Стейси, ты уверена, что влюблена в него? Если бы ты дала мне шанс… — Забыв всякую осмотрительность, Картер схватил Стейси за плечи. — Милая моя, выходи за меня замуж. Я сумею сделать тебя счастливой, и ты это знаешь.

— Нет, Картер. — Стейси тряхнула каштановой головой, в ее голосе слышались смятение и неуверенность.

— Ведь он намного старше тебя. Быть может, ты стремишься обрести в нем отца, которого тебе не хватает? — Картер говорил со страстью и решительностью. — Если бы я тебя сюда не отпустил, мы бы уже были мужем и женой. Ты это понимаешь, Стейси? Тебе нужен якорь. Позволь мне им стать. Стейси, скажи, что выйдешь за меня замуж, скажи это, пока не поздно, иначе потом будешь раскаиваться всю жизнь.

— Нет! — почти крикнула Стейси, не желая поддаваться на уговоры Картера, которые ввергли ее в водоворот сомнений. — Нет, — повторила она еще более категорично, отстраняясь от него и поворачиваясь к веселой танцующей толпе.

— Подумай, Стейси. Не руби сплеча, — настаивал Картер.

— Стейси, вот вы где, — раздался мужской голос. — Хозяйке не подобает исчезать в разгар вечера, разве вы этого не знали?

Сквозь пелену, застившую глаза, Стейси узнала коренастую фигуру Билла Баченана.

— Доктор! — вскричала она с отчаянием и ухватила протянутую руку.

— Картер, вы не возражаете, если я похищу ее у вас на один танец? — спросил Билл с озорным огоньком в глазах. — Мне уже слишком много лет, так что вам я не соперник — мне остается ею только любоваться, как и остальным мужчинам.

Доктор вытащил Стейси на поляну, над которой неслась оживленная мелодия. Как только Стейси вошла в быстрый ритм танца, она бросила беглый взгляд в сторону Картера. Ее внимание привлекла высокая фигура, стоявшая по другую сторону того же дерева, где они с Картером только что искали уединения. Позабыв о партнере, Стейси застыла на месте от ужаса: выразительный взгляд Корда мог означать только одно — он подслушал ее разговор с Картером. Вдруг Корд двинулся к ней между танцующими. Стейси торопливо обернулась к доктору, отчаянно желая затеряться среди других пар, чем вызвала его недоумение.

Но было уже слишком поздно. Твердой смуглой рукой Корд обхватил ее за плечи, бросил извинение доктору Баченану и, не дав Стейси опомниться, поволок ее прочь. В стороне от толпы Стейси тщетно пыталась вырваться из рук Корда.

— Пустите меня! — воскликнула она в отчаянии.

— Помолчи, — отрезал Корд. — Ты уже успела наговориться.

— То, что произошло между мной и Картером, вас не касается. — Глаза Стейси сверкнули от гнева.

— Я сам решу, что меня касается, а что нет. — Мышца на щеке Корда начала подергиваться, когда он повернул к дому.

— Чего вы от меня хотите? — голос ее дрожал.

— Для начала несколько правдивых ответов, — твердо сказал Корд; перед ними прошла какая-то пара, и он произнес это устрашающе тихо.

Подойдя к веранде, Корд выругался, так как у бассейна сгрудились гости. Решительной походкой он направился к холму за домом. Стейси поняла, что он ведет ее к кладбищу, и бросила на него подозрительный взгляд.

— Зачем мы туда идем? — требовательно спросила она, слегка запыхавшись от быстрой ходьбы.

— Похоже, на всей ферме, будь она неладна, это единственное место, где никого нет, — коротко бросил он.

Они поднялись на вершину, а он продолжал тащить ее за собой, пока они не скрылись из виду стоявших внизу. Они остановились в нескольких шагах от чугунной ограды. Выпустив руку Стейси, он схватил ее за плечи.

— Зачем ты солгала мне, сказав, что собираешься замуж за Картера? — прогремел вопрос.

— Какое это имеет значение? — простонала Стейси, пытаясь высвободиться из его стальных рук.

— Ты хочешь вернуться? Ты хочешь уехать отсюда? — Она молчала, и он с силой тряхнул ее за плечи. — Отвечай!

— Нет! — Она разрыдалась, не в состоянии сказать правду, которой он требовал. — Пожалуйста, Корд, не надо!

— Почему ты не хочешь уезжать?

— П-потому что… — она запнулась. — Корд, умоляю, отпусти меня.

— Я не могу этого сделать, Стейси, на сей раз не могу. — Его голос стал неожиданно нежным и умоляющим. — Пока ты не скажешь мне правду. Сейчас ты должна сказать все.

Не веря своим ушам, она смотрела на его загорелое лицо, и слезы ручьем текли у нее по щекам. Она отчаянно искала подтверждения тому, что его ласковые интонации — не насмешка. Он притянул ее к себе, выражение его лица соответствовало словам. Он прошептал:

— Не смотри на меня так, пока не ответишь. Почему ты не хочешь от меня уезжать?

— Потому что… — Если сначала у нее пылали только щеки, то теперь пылало все тело. — Потому что я люблю тебя. Корд, я…

Но его губы не дали ей договорить. Она полностью отдалась во власть своих чувств, которые безудержно изливались в горячем объятии. Когда наконец первый жар поцелуя остыл, губы Корда стали касаться ее глаз, щек, шеи, он нашептывал ей нежности, задыхаясь от любви.

— О Корд, Корд, я не могу в это поверить, — с трудом промолвила Стейси, подрагивая при каждом его прикосновении. — Ты меня правда любишь?

— Я люблю тебя уже целую вечность.

— А я думала, ты меня ненавидишь, — с упреком произнесла она между поцелуями, которыми осыпал ее Корд.

— Я влюбился в тебя в тот самый день, когда увидел лежащей без сознания в лесу. Тогда я понял — если с тобой что-то случится, мне незачем жить, — голос Корда надломился. — Когда ты выздоровела и заявила мне, что через несколько недель уезжаешь, я решил: я должен найти способ тебя удержать и заставить полюбить эту землю так же, как люблю ее я.

— Я полюбила ее, Корд, полюбила, — прошептала Стейси.

— Знаю. Я никогда не говорил тебе, как гордился тобой, когда ты гнала скот наравне с мужчинами, правда, иногда я злился, — улыбнулся он.

— Ты ревновал меня к Джиму? — подтрунила Стейси.

— Я ревновал тебя к каждому, кто к тебе прикасался. Меня бесили даже письма Картера, — признался он.

— А как ты старательно выставлял напоказ Лидию. Она сообщила мне, что вы собираетесь пожениться. — Обращенное к нему лицо Стейси стало серьезным. — В тот вечер на веранде я думала, что ты представляешь себе на моем месте Лидию.

— Как я желал тебя в тот вечер, любимая моя. — Его огрубевшие пальцы нежно погладили ее по щеке. — Когда ты отшатнулась от меня…

— Не от тебя. Корд. Только не от тебя.

— Какую запутанную мы плетем паутину, — усмехнулся он.

— А если бы ты не услышал мой разговор с Картером и не принудил меня признаться тебе в любви, ты бы меня завтра отпустил?

— Пощады бы вы от меня не дождались, мисс Эдамс, — насмешливо-грубовато произнес Корд.

— Я все снесу, — с улыбкой ответила Стейси, подставляя ему губы для поцелуя.

— Придется, Стейси, — прошептал Корд, наклоняясь к ней. — Теперь, когда ты наконец моя, я тебя никуда не отпущу. И никакой пышной свадьбы. Поженимся как можно быстрее. Поняла?

— Да, Корд, да, — горячо ответила Стейси, вновь отдаваясь его объятиям.