Сандра, в джинсах и футболке, стояла лицом к окну и говорила по мобильнику. Она так была поглощена разговором, что не услышала вторжения. Ирвина поразил ее голос. Еще ни разу не звучали при нем такие необычайные интонации: смесь злобы, покорности, усталости, отчаяния, страха. С кем она говорит? Не шевелясь, крепко держа Лайзу за руку, он вслушивался в странные слова, пытаясь постичь их смысл.

— Я же говорю — нет еще… Не знаю… На столе, как и договорились.

Ирвин невольно бросил взгляд на стол, где аккуратно помещенный в центре, в гордом одиночестве красовался его шедевр. Любому вошедшему картинка сразу должна была попасться на глаза. Кто должен был быть этот вошедший? Босс?

Мысль прервали всхлипывания Сандры. Вцепившись в ручку окна, она умоляющим голосом громко убеждала кого-то:

— Я еще раз говорю!.. Я сделала все, что могла!..

Лайза медленно повернула голову к Ирвину. Он почувствовал, как ледяной пот прошиб его до самых пяток. Все так и есть, как она говорила! Он рванулся вперед, но на этот раз Лайза, вцепившись ногтями в его руку, удержала на месте.

— Пусть скажет все… — прошипела она ему почти неслышно.

Но Сандра все равно бы их не услышала. Она дергала ручку окна, заходясь рыданиями.

— Я не знаю, где он! Понятия не имею! Его нигде нет, я смотрела! Когда я вышла, его уже не было! Нет, никто не заходил. Лайза?

Лайза задрожала. Сквозь слезы Сандра усмехнулась.

— Нет, на этот счет можешь не волноваться. После того, что она увидела, едва ли осмелится… Ее игра кончилась, она больше не помешает!

Лайза едва слышно застонала — от бешенства или ненависти, Ирвин не мог догадаться, но почти непроизвольно погладил ее по руке и почувствовал, как она сразу успокоилась. Сандра продолжала нервно строить предположения — похоже, она была на грани истерики, и Ирвин почувствовал к ней мгновенную жалость. Разрываясь между несовместимыми чувствами, все еще не замечаемый Сандрой, он продолжал слушать ее голос, срывающийся в крик:

— Да найду я его!

Выслушав ответ, сразу сникла, убрала руку с окна, принялась вытирать слезы.

— Ладно. Хорошо. Но тогда я тоже уйду…

Ее прервали. После небольшого молчания послышалось еле различимое:

— Хорошо. Слушаюсь.

Сандра выключила трубку, отошла от окна и увидела застывшую на пороге пару.

В следующую секунду раздался пронзительный визг. Ирвин кинулся к ней, схватил за плечи, попытался зажать рот рукой. Сандра рванулась с такой силой, какую Ирвин меньше всего мог ожидать, одновременно со всей силой впившись зубами в его пальцы. От боли и неожиданности он выпустил ее. Сандра кинулась к выходу, но Лайза вцепилась в ее футболку мертвой хваткой. Майка затрещала, Сандра попыталась ударить Лайзу локтем в лицо. Черные очки едва не слетели, но Лайза успела уклониться от удара, не выпуская добычу.

— Закрой дверь, Ирвин! — не теряя присутствия духа, громко распорядилась она, держа бьющуюся Сандру с цепкостью опытного копа. — Не выпустим, пока не расколется!

Ирвин подлетел к двери, повернул ключ, вытащил его и сунул в карман. Сандра наблюдала за его действиями, перестав кричать, лишь тихо рыча от ярости и страха.

На какую-то долю секунды все застыли. Потом Сандра резко повернула голову к Лайзе.

— Пусти меня! Теперь тебе нечего бояться!

— Я тебя и не боюсь, — спокойно ответила Лайза, разжимая хватку. — Ты всего лишь маленький гаденыш…

Сандра размахнулась и со всей силы дала ей пощечину. Тут уже Ирвин схватил ее за руку, крикнув Лайзе:

— Замолчи! Не отвечай! Прекрати этот кошмар, или я вызову полицию!

Лайза величественно подняла голову.

— Я и не собиралась ей отвечать. Она всего лишь подтвердила, что я права. Меня больше интересует тот большой гад, который управляет этими шкодливыми ручками!

Сандра вздрогнула. Ирвин почувствовал, как ее рука, так точно квалифицированная, обмякла и обвисла, и выпустил ее с непроизвольным отвращением.

— Пустите меня… — прошептала Сандра, ни к кому не обращаясь. — Пустите меня. Я не виновата.

— Отпустим, — спокойно произнес Ирвин, — когда ты нам обо всем расскажешь. Я верю, что ты не виновата.

Уловив гневное движение Лайзы, он обернулся к ней.

— Лайза, не зная причин, не делай выводов!

— Хорошо, — мрачно ответила она, опускаясь на стул, — тогда сам с ней разбирайся.

Ирвин пододвинул стул и сел рядом с ней.

— Мы тебя слушаем, Сандра.

Он взял со стола фотографию. Показал ее стоявшей напротив девушке. По ее лицу текли тушь, грим, слезы, волосы спутаны — вид пойманного зверя.

— Что все это значит? Для чего все это было затеяно?

Сандра молчала, лишь судорожно всхлипывая. Ирвин решил приняться за допрос более конкретно.

— Кто тебе велел вести игру?

В ответ послышалось тихо и односложно:

— Кортби.

— Я так и думала, — усмехнулась Лайза. — Наш ведущий фотограф, собственной персоной. Все ясно. Можешь не продолжать, Сандра. Мне все ясно. Примитивный прием — убрать соперника. Не ожидала я от местного классика такой мелочности…

— Может быть, тебе и ясно, а мне нет, — прервал ее Ирвин. Обернулся к Сандре: — Поподробнее, пожалуйста.

Опустив голову, Сандра тихо проговорила:

— Если бы вы знали… какая сволочь этот ведущий фотограф…

— Объясни.

— Он ведет двойной образ жизни. Совмещает роли респектабельного мастера знаменитого агентства и наглого папарацци, свободного от всех моральных обязательств.

При слове «папарацци» Лайза насторожилась. Опередив Ирвина, тоном федерального судьи задала вопрос:

— Теперь объясни следующее: почему для этой цели он выбрал именно тебя.

Сандра помолчала. Замявшись, проговорила:

— Ну… у него были для этого достаточные основания.

— Какие? — не отставала Лайза.

Сандра в ответ взглянула на нее — и во взгляде было столько страха, ненависти, растерянности, что Лайза удивленно продолжила:

— Ты хочешь сказать, что это… из-за меня? Но при чем тут я?

Сандра, казалось, готова была выскочить в окно. С трудом подбирая слова, заставила себя выговорить:

— Помнишь тот день, когда мы с тобой вышли в финал общеамериканского конкурса красоты?

Лайза вздрогнула. Громко вскрикнула:

— Не может быть!

Сандра цинично усмехнулась — словно нервная реакция Лайзы необъяснимым образом вернула ей равновесие.

— На этом свете может быть все, милая. Ты уже догадалась, да? Так бывает. Бывает, иногда одна девушка просит одного папарацци организовать автокатастрофу для другой.

— Зачем? — тихо проговорила Лайза, закрывая лицо руками.

— Потому что, когда Кортби делал мою фотосессию для презентации, он объяснил, кто будет моей главной конкуренткой.

— Значит, в голубом «субару» был…

Лайза так и не сумела произнести имя главного виновника своих бед. Она обессиленно опустила голову. Ирвин положил руку ей на плечо, продолжая следить за Сандрой и обдумывать все сказанное. Каждая новость что-то добивала в нем и одновременно рождала странное чувство освобождения.

Сандра перевела взгляд на него.

— Да, Ирвин, и за тобой он тоже следит, с самого начала. Он все держит под контролем.

— Значит, он тебя шантажировал? — спросил Ирвин. — Ведь не добровольно же ты пошла на то, чтобы подставить меня с плагиатом?

Сандра ответила, старательно сохраняя спокойный тон:

— Догадливый ты, Ирвин. Конечно же шантажировал. Гад предъявил мне видеозапись того разговора, когда я предлагала ему убрать конкурентку. Ирвин, я сволочь. Но, Ирвин, я была такая глупая! И это было моим последним шансом пробиться наверх! Пойми, Ирвин, победителей не судят! Все средства хороши! — Ее голос становился все громче и увереннее. — Это он мне так сказал, он, Кортби! Он получил надо мной такую власть, что я его боялась, и я ему верила, и я на него надеялась! Я сразу стала его послушной куклой, а после этой записи мне ничего не оставалось делать, как выполнять все его приказания.

— А если бы он велел тебе задушить меня во сне? — спросил Ирвин. — Задушила бы?

Сандра судорожно сглотнула, словно избавляясь от комка в горле. Наступило долгое молчание.

Наконец Сандра глухо проговорила:

— Я ни у кого не прошу прощения. Можете сдавать меня в полицию. Вы теперь все знаете. И про меня, и про Кортби.

— Да, сладкая парочка, — сказала Лайза. — Вернее, горькая. Вернее, тухлая, как вчерашнее…

— Можешь теперь говорить что угодно. Я призналась во всем, и больше вы ничего от меня не получите.

Сандра выпрямилась. Ее лицо, заплаканное, испачканное тушью, с красными пятнами на щеках, не вызывало у Ирвина больше ни любви, ни жажды обладания, ни восторга, ни ненависти — только жалость, смешанную с брезгливостью. И он не мог решить, что делать с этим неожиданным признанием. Обратиться в полицию? Но ему еще ничто не угрожает. И не будет угрожать. А то, что произошло с Лайзой, вправе судить лишь она сама. Будет ли ей легче, когда Сандру с Кортби укатают на длительное заключение? Берта ей это не вернет, как не вернет ни красоту, ни…

При этой мысли Ирвин взглянул на Лайзу. Та, не замечая ни его, ни Сандры, уронив на колени скрещенные руки, полусогнувшись, сидела в глубокой задумчивости, она вся ушла в свои воспоминания, чувства, мысли. От них ее оторвал спокойный голос Сандры:

— Итак, господа судьи, что вы намерены теперь со мной делать?

Ирвин ответил за обоих:

— Уходи.

— Хорошо. Я знаю твое великодушие, Ирвин. Обещаю и я со своей стороны: больше вы обо мне никогда не услышите.

— Утопишься в Ниагарском водопаде? — зло спросила Лайза.

Сандра уже вполне овладела собой. На издевку ухмыльнулась.

— Не дождешься. Мир большой. Уеду куда-нибудь подальше. Может, в Мексику, а может, и в Европу. Буду жить другие жизни, пока не увяну. И еще раз обещаю вам обоим: вы никогда не увидите ни меня, ни Кортби. Мы не вернемся в Америку.

— Захвати своего личного папарацци, — посоветовала Лайза.

Сандра неожиданно рассмеялась.

— Вот он удивится, когда меня не найдет! Впрочем, найдет. Но это мое личное дело… — Она перевела на фотографа просветлевший взгляд. — Ты выпустишь меня, Ирвин? Пока не передумал…

Ирвин нащупал в кармане ключ, пошел к выходу. Постоял, ожидая, пока Сандра вернется из-за перегородки с пакетами в руках. Широко открыл дверь, пропустил ее, стараясь не коснуться. Она в последний раз подняла голову, взглянула ему прямо в глаза и, прочитав в них свой приговор, вздохнула.

— Я не прошу у тебя прощения. Но, Ирвин, все мы слабы, все мы грешны, все мы смертны. Так говорил мой первый муж, самый умный. Он меня простил и потому до сих пор жив, здоров и счастлив. Может быть, и ты, когда станешь старше, научишься понимать и прощать человеческие грехи. Я по крайней мере никого не сужу, всех прощаю. Меня терзали и мучили не меньше. Отвечаю тем же, вот и все. Я виновата не больше других. Прощайте.

— Прощай, — тихо ответил Ирвин.

— Счастливого пути, — саркастически добавила Лайза, не вставая со стула.

Ирвин закрыл дверь. Вернулся, сел на место. Взглянул на Лайзу, все еще приходившую в себя после всех этих жутких новостей.

— Ты считаешь, я должен был сдать ее в полицию?

Лайза мгновенно превратилась в суровую, замкнутую ассистентку.

— Нет, не считаю. Мои с ней счеты сведены. У меня претензий нет. Но я не прощу ей никогда, что она согласилась на такую подлость по отношению к тебе! Ты-то перед ней ни в чем не виноват!

Ирвин изумленно вгляделся в лицо Лайзы, пытаясь проникнуть в ее тайные мысли, но черные очки на глазах хранили их крепко.

— Меньше всего я ожидал от тебя такого… — Он замялся, чтобы проглотить словцо «идиотство». — Такой странности. Быстро же ты ее простила!

Лайза опустила голову еще ниже, словно боясь, чтобы Ирвин все-таки не разглядел ее тайны.

— Да что тут ожидать… — медленно ответила она. — Все случилось потому, что должно было случиться. Я не смогла спасти от них Берта, поэтому я просто была обязана спасти тебя. Если бы это повторилось с тобой, я бы точно не… Прости, я совсем запуталась, сама не знаю что говорю. — Она тряхнула головой, быстро смущенно улыбнулась. — То есть я хотела сказать, что беда могла случиться с тобой так или иначе, раньше или позже, и, может быть, лучше, что ты сразу прошел через этот кошмар…

— Да, — кивнул Ирвин. — Я и сам удивляюсь, что угодил в переделку. Меньше всего ожидал такого в этом Нью-Йорке.

— Ну, слово «конкуренция» тебе, думаю, хорошо известно…

— Нет, знаешь, не очень. Там, в газете, у меня не было конкурентов.

— Здесь будут. Не по таланту, — торопливо добавила Лайза, не давая перебить себя. — По пробивным качествам. По умению быстрее другого схватить вкусный кусок. По умению качественно обгадить работу другого в глазах шефа. И еще по всяким другим параметрам.

— Ну, если ты все понимаешь, тогда уж объясни все до конца. Ведь мы не успели договорить…

Ирвин кивнул на ноутбук, который Лайза мимоходом швырнула на край стола, перед тем как схватить Сандру.

Лайза отчетливо и медленно проговорила:

— Как я теперь понимаю, целью нашего ведущего фотографа было после публикации шедевра уличить молодого соперника в элементарном плагиате со всеми вытекающими последствиями.

— Какими?

— Общественный позор, — терпеливо принялась перечислять Лайза. — Суд. Неподъемный штраф. После этого тебе было бы уже не подняться, Ирвин. Я не интересовалась делами Кортби, но думаю, что ты не первый, кого он так убирает со своего пути. Прием отработан и должен был сработать и в этот раз.

— Но не сработает, — прервал ее Ирвин.

Он встал, обернулся к столу. Взял в руки фотографию. Еще раз всмотрелся.

Вот он, его шедевр, его гордость, залог будущей славы. Шедевр, который никому никогда не увидеть.

И быстрым движением фотограф швырнул снимок в пасть бумагоуничтожителя.