По дороге Ирвин спохватился, что забыл позвонить секретарше, предупредить о своем позднем явлении. Слова Лайзы, конечно, могли служить подтверждением, но все же, поднимаясь в лифте с прижатой к груди папкой, возможно, хранившей чудесное будущее, он чувствовал, как что-то ноет и холодит где-то в груди — не то от быстрого подъема, не то от предвкушения встречи с боссом.

Ирвин робко потянул офисную дверь, та легко отворилась. Секретарша под светом настольной лампы что-то читала на экране монитора, и ее лицо в непривычном полуосвещении было суровым и неприступным — или так казалось Ирвину, все видевшему в новом ракурсе. Она неохотно отвлеклась от компьютера, небрежно кивнула Ирвину, холодно улыбнулась, нажала кнопку переговорника.

— Мистер Стоктон собственной персоной.

— Пусть подождет!..

Громкий голос босса, от которого завибрировал динамик, не сулил ничего хорошего.

— Пару минут!

Ирвин оцепенел. Самые худшие предчувствия начинали сбываться. Счастливый создатель шедевра превратился в каменного истукана, бледное лицо которого тем не менее выражало полную невозмутимость, мужественную готовность стоять хоть до второго пришествия.

Секретарша вышла из-за стола и принялась приводить его в чувство.

— Ирвин! Ирвин!

— Мне… уходить?

— Да, иди же! Разве ты не слышал приглашение?

— Нет.

— Ты что, оглох? Смелее! Босс тебя не съест! На ужин он предпочитает французские круассаны!

Дружеский смех придал Ирвину силы и мужества. По-прежнему крепко прижимая к груди бесценный шедевр, фотограф вошел в кабинет — и снова оцепенел от неожиданности.

Напротив, за массивным пустым столом, в огромном черном кресле, на фоне абсолютно белой стены, величественно скрестив руки на груди, подняв брови, молча и грозно восседал всемогущий босс с сигарой в уголке рта.

Мужчины в упор смотрели друг на друга и молчали — как в тот день, когда встретились впервые, почти неделю назад.

Вдруг профессионально цепкому взгляду Ирвина показалось, что в представшей перед ним страшной картине для полноты фиаско чего-то недостает.

Пригляделся.

Босс держал в зубах незажженную сигару.

Видимо, переход от страха к недоумению на лице Ирвина оказался слишком заметен — босс схватился за массивную золотую зажигалку. Засмеялся. Бросил ее на стол, швырнул так и не раскуренную сигару в отделанную серебром корзину для бумаг. И как ни в чем не бывало начал разговор:

— М-да… Ну, короче, я в курсе. Твоя ассистентка сообщила мне о каком-то невероятном шедевре. Валяй, парень, показывай, что там удалось состряпать?

Ирвин покорно протянул папку, и босс с необыкновенной ловкостью извлек фотографию сияющей невесты.

Страшнее этой минуты у Ирвина, кажется, не было с момента приезда. И, наверное, кроме смерти деда, — за всю жизнь.

Не в силах наблюдать за выражением лица босса, Ирвин отвернулся и принялся бродить взглядом по комнате. Что-то было не то на стене… чистая белая стена… да, ведь там… взгляд упал на мусорную корзину — и Ирвин едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Доверху заполненную корзину — босс не признавал новомодных уничтожителей бумаг, предпочитая старинное благолепие, — торжественно увенчивали обрывки той фотографии, которая так потрясла Ирвина профессионально сделанной жестокостью. Теперь ясно, почему его задержали в приемной. Босс торопливо рвал в клочья шедевр, исполненный ведущим фотографом агентства, шедевр, который столько времени красовался на почетном месте за его креслом. Значит, Лайза успела рассказать не только про шедевр, но и про Сандру? И про ее покровителя-шантажиста?

Ирвин не отрываясь смотрел на обрывки былой славы преступного соперника, на останки его утраченного могущества. Босс сопел и молчал за спиной. Он явно перебарщивал с психологической паузой. Ирвин не мог заставить себя оглянуться. Наконец тяжелая крепкая рука хлопнула его по спине.

— Парень… Это гениально!..

Ирвин, не веря ушам, обернулся.

— Да. Гениально!

В глазах босса мелодраматически заблестели слезы. Или это так показалось потрясенному Ирвину?

Босс потянулся за носовым платком. То ли всплакнул, то ли высморкался.

— Эх, парень… Твоя фотография…

— Да, вроде бы удалась… — решился промямлить Ирвин. — Вроде удалась…

— Еще как удалась!

Босс вернулся на место, уселся, не выпуская снимка из рук.

— Прекрасная невеста, прекрасная. Какая чистота цвета, какая точность позы, какая виртуозная техника съемки!

— Это само собой.

— Но больше всего меня поразили глаза невесты. Как ты это смог уловить, зафиксировать? Такая любовь в глазах, такая преданность, такая отзывчивость…

Ирвин стал рассматривать фотографию — словно впервые увидев.

— Мне кажется, тут больше заслуга моде… то есть асси… — Не мог решиться, но выговорил: — Лайзы.

— Не скромничай, не скромничай… Хотя, может, ты и прав. Без Лайзы у тебя ничего бы не получилось. Это точно.

Босс шумно вздохнул, любуясь фотографией.

— Такая невеста — мечта любого настоящего мужчины!

— Несомненно.

— Да. Смотри, парень, запомни это! Ты поймал гениальный ракурс! Я бы сказал — любовный ракурс!

Ирвин молча согласился с точным определением.

— Так что, парень, тебе остается лишь одно…

Ирвин ожидал очередную каверзную паузу, но непредсказуемый босс широко улыбнулся и захохотал.

— После такого снимка… ты просто обязан жениться на оригинале!

Ирвин в ответ лишь виновато улыбнулся. Если бы все решалось так просто… Если бы все зависело от него одного…

— Кстати, парень! У меня для тебя хорошие новости!

Босс положил фотографию на стол и весело взглянул на Ирвина.

— В моей конторе образовалось сразу две вакансии! — Босс снова хохотнул. — Вакансии ведущей фотомодели и ведущего фотографа!

— Значит, она выполнила обещание… — прошептал Ирвин.

Босс сделал вид, что не расслышал.

— Укатили, красавчики, в Европу. Ну и черт с ними. Каждый играет со своим дьяволом по-своему. — Босс через плечо ткнул пальцем в сторону опустевшей стены. — А здесь отныне будет висеть твой шедевр! — Босс погрозил пальцем Ирвину. — Но при одном условии…

— Согласен… — тихо произнес фотограф, ошарашенный неожиданным счастьем, — на любые условия.

— Если ты с невестой… — Босс приложил новый шедевр к стене, словно примеряясь: хорошо ли будет смотреться, достойно ли? Обернулся к Ирвину. — Я имею в виду настоящую невесту. Невесту в натуральном, так сказать, виде…

— Я понял. — Ирвин готов был поддержать любую шутку шефа, но успел подумать, что кое-кто тут, пожалуй, тупее его самого.

— Если ты с этой хитруньей Лайзой, которая столько времени водила меня за нос…

— В каком смысле? — осмелился прервать его Ирвин.

Босс замахал руками.

— Не сбивай меня! Не в том смысле, что я к ней чего-то там… гм… а… ну, ты сам видел, какую мумию она из себя изображала! Даже я поверил! Когда она явилась сюда из больницы… Да… ты, парень, не представляешь, как мне ее жалко было! А она, как видишь, всего лишь спрятала свою красоту до поры до времени!

По мнению Ирвина, Лайза поступила совершенно правильно, но и босс, судя по всему, понял вынужденную игру лучшей ассистентки.

— Да. Так вот, про условие. Если ты с ней составишь, так сказать, образцовую семью…

— Постараюсь, — выпрямившись, как на параде, пообещал Ирвин.

— А потом на гребне семейного счастья примешься клепать шедевры и детей!.. — Босс хохотнул над собственным каламбуром и величественно подвел трудный мужской разговор к финалу: — В общем, так: завтра — контракт, послезавтра — свадебное торжество. Такой распорядок церемониала тебя устраивает?

— О'кей! — приложив руку к невидимому козырьку, отрапортовал Ирвин Стоктон, ведущий фотограф одного из ведущих агентств, от которого отныне во многом зависело будущее фирмы, будущее босса — может быть, даже будущее мира…

А его личное будущее поджидало где-то в студии.

Эх, жаль, дед не дожил до триумфа, думал Ирвин. И до свадьбы… Знала ли спасительница Лайза, могла ли догадаться, что и ее судьба делает в эти минуты крутой разворот?.. В том, что Лайза согласится на брак, Ирвин не сомневался ни мгновения…