Тоня приняла душ, намазала кожу кремом и надела розовый тренировочный костюм. За окнами сверкнула молния, на мгновение ее ослепив.

Вытирая волосы полотенцем, она считала секунды, пробегающие между всполохом молнии и раскатом грома.

Снова полыхнуло. От раската грома содрогнулась вся хижина.

Тоня прислушалась, как дождь бьет по крыше. Хорошо, что она успела принять душ. Металлическая пристройка ванной не самое лучшее место в такую погоду.

Потом она подошла к лампе, стоявшей на книжной полке, заставленной вестернами когда-то любимого писателя Зэйна Грея. Здесь же были книги, принадлежавшие Чарли Эриксону. По их состоянию можно было сделать вывод, что их частенько перечитывают.

Вместо того чтобы беспокоиться о Вебстере Тайлере, который мог и не успеть выехать на главную дорогу до грозы, Тоня думала о Чарли. Как там у него сейчас дела? Может, он в это время думает, как его хижина переживет очередную бурю…

На крышу с грохотом падали ветки деревьев.

Сейчас ему восемьдесят лет. Из них шестьдесят он прожил в этой хижине. Чарли поселился в ней задолго до того, как сюда были проложены телефонная и электрическая линии. Ему нравилось одиночество, природа и медведи. Он заманивал медведей орехами, ягодами и кормом для собак, чтобы защитить их от охотников и браконьеров.

Вчера она позвонила ему в больницу и уверила, что все великолепно. Она еще раз взяла с него слово, что он отдохнет и выполнит все рекомендации врача. Три недели назад он пережил сердечный приступ и должен был поберечься.

Дождь лил как из ведра. Миннесота вообще экстремальное место. Здесь бывают и сильнейшие ливни, и жуткие холода, а иногда, как сегодня, то и другое вместе.

Пусть Чарли будет тепло и уютно на больничной кровати в Интернэшнл-Фолс. Пожилая женщина по имени Хельга ухаживает за ним каждый день и подбадривает его дух.

— Она всего лишь моя знакомая, — сказал Чарли, когда Тоня навестила его неделю назад.

— Ну, если ты в этом уверен, Чарли… — заметила она, смеясь.

Раздался еще один раскат грома, сотрясший хижину.

— Ого! — воскликнула Тоня. Ей пришло в голову поискать спички на случай, если вдруг случится обрыв линии электропередач.

Свет выключился через минуту, когда и спички, и свечка уже были в ее руках.

— Вот повезло! — обрадовалась Тоня. Она сняла с лампы стеклянный цилиндр, чтобы зажечь фитиль. Потом надела цилиндр на лампу, и комнату залил нежный свет. Легкий вишневый запах лампового масла смешался с ароматами леса и шампуня.

— Я снова разговариваю сама с собой… — сказала Тоня.

Нередко она ловила себя на этом. Работать и отдыхать в различных уголках земного шара она предпочитала в одиночестве и могла слышать только собственный голос.

Чарли это понимает. Старик очень похож на нее и… на своих медведей. Ворчливый, но безобидный тип, знающий лес лучше, чем свои пять пальцев. Типичный отшельник, как и она. Впрочем, нет — он любитель поговорить. А с каким удовольствием он принял ее, когда она без приглашения явилась в эту хижину, и без колебаний разрешил остаться, чтобы она могла вволю нафотографировать его медведей!

Вдруг все вокруг как вспыхнуло, ее ослепило. Почти сразу раздался могучий раскат грома. Невольно она схватилась за сердце.

— Ничего себе! Как близко ударила! И наверняка в дерево.

Ради интереса Тоня сняла телефонную трубку. Как и следовало ожидать, гудка не было. Должно быть, сломанная ветка или упавшее дерево обесточили линию.

Несладко приходится Вебстеру Тайлеру в такую бурю. Впрочем…

— Он взрослый мужчина и может позаботиться о себе.

Хотя… Разве не бывает, что взрослые мужчины, оказавшись в непривычной ситуации, ведут себя хуже маленьких детей? Это в городе он герой. Тоня покачала головой, вспомнив, как безупречно на нем сидел дорогой костюм. Типичный горожанин, ничего не смыслящий в подходящей для леса одежде. Впрочем, если бы его кто-то надоумил и он появился здесь в старой футболке, ветровке и джинсах, его все равно выдали бы прическа и ухоженные руки.

Кому-кому, а ей хватило бы и одного взгляда. Стоило подумать о нем, и пульс снова участился. Это дурной знак. Гроза может повлиять на телефонную связь, но не на пульс Тони Гриффин!

Когда-то она убедила себя — и двенадцать лет твердо верила, — что ее больше не тянет к Вебстеру. Теперь стало ясно, что все это время она обманывала себя. Все это было бы смешным, если бы не было так печально. Улыбка скользнула по ее губам, и в это мгновение дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену.

Тоня встала как вкопанная, широко открыв глаза. В ее хижину вламывался промокший разъяренный мужчина.

Но вот он закрыл за собой дверь и пробурчал:

— Спасибо за сердечный прием! — Это был Тайлер.

Хорошо хоть не убийца с топором. Но это только на первый взгляд. С убийцами все понятно — они приходят, чтобы забрать твою жизнь. А такие, как Тайлер? Что у них на уме?..

Целый час в лесу Вебстер вглядывался в черноту. Теперь все было окрашено в розовый — носки, щеки, губы дикарки Тони Гриффин, и сама она в розовом тренировочном костюме. Мокрые волосы лежали на ее плечах и спине, она выглядела нежной и женственной, и… Ах, черт, сейчас был неподходящий момент для романтических порывов.

Он промок до нитки и промерз до костей. Сейчас он мог только радоваться, что еще жив и оказался в относительной безопасности. Свою первую реакцию на Тоню он проанализирует позже: когда выльет грязь из туфель и зубы перестанут стучать в бешеном ритме — того и гляди, пломбы веером разлетятся по комнате. Когда мозг заработает как обычно, он снова сможет воспринимать Тоню как проблему, которую надо решить.

Да, решить — и как можно быстрее, — чтобы вернуться в цивилизацию, где медведи гуляют в просторных вольерах с крепкими запорами, а покорение неизведанного сводится к походу в бар, где ты еще никогда не опрокидывал рюмку.

И сейчас, кстати, неплохо бы выпить, ну, хоть травного чая…

— Все в порядке? — неуверенно спросила Тоня.

— Да, если не считать непорядком расплющенный автомобиль, на который упало дерево. Как я сам уцелел — не понимаю…

— Боже мой! — Вебстер что-то пробормотал в ответ, чего она не поняла. Неужели бредит? — Похоже, тебя знобит. Тебе бы переодеться в сухое.

Он поставил на пол сумку. Из нее потекло ручьем.

— А разве у тебя есть мужское? Тем более моего размера! — раздраженно бросил Вебстер.

Нет, он не бредит. Он остается собой.

— Я что-нибудь найду, — успокоила она. — Для начала сними пиджак и рубашку.

Услышь он такое предложение в другой ситуации или от другой женщины, Вебстер воспринял бы это как приглашение к сексу. Сейчас же он только с благодарностью кивнул. Однако ему удалось снять только пиджак.

— Что-то не так? — спросила она.

Его пальцы цепляли маленькие пуговицы на рубашке, но выполнить несложное движение не могли — не слушались.

— Оно падало мне на голову, — пробормотал Вебстер. По его спине пробежала дрожь. — Я застрял в яме, отказал мотор. И тут вижу — падает…

— Глубокая яма?

— Воды было примерно на метр.

— Кто же ездит по таким дорогам в грозу! — с сочувствием сказала Тоня.

Она убрала его руки и сама расстегнула пуговицы.

— Да, в мире полно глупцов, и я один из них, — подтвердил Вебстер, но не стал развивать эту тему. — Только я взял сумку и вышел, то есть скорее вынырнул из машины — и вдруг ужасный треск, как при землетрясении…

— Потом упало дерево.

— Прямо на машину! — добавил он.

— Большое дерево?

— Огромное! — Увидев лукавую смешинку в ее глазах, Вебстер пояснил: — Ты только представь, что стоишь по пояс в воде и вдруг — треск. Ты задираешь голову и в отсвете молнии видишь, как оно падает на тебя. Думаю, тебе оно тоже покажется огромным. И машина, кстати, в лепешку…

— В лепешку? Так что — на ней нельзя теперь ездить?

— Ездить?! Ее даже не видно под водой!

Тоня нашла чистое полотенце и набросила ему на плечи. При этом ее пальцы случайно коснулись его кожи.

— Черт, больно! — вскрикнул Вебстер. Видимо, она задела ушибленное место.

— Дерево явно метило в тебя, — заметила Тоня.

— Я тоже так подумал и не стал терять времени, чтобы проверить, так ли это. Если бы не вода, я бы отбежал дальше, а так, видишь, задело…

— Сядь! — приказала Тоня, указав на стул.

— Я испачкаю…

— Это старая, много повидавшая хижина. Лишняя лужа воды или ком грязи ее не испортит и не расстроит. Я должна осмотреть твое плечо при свете.

Она явно не желала с ним миндальничать. Вебстер с трудом снял туфли и носки. Взяв их охапкой вместе с рубашкой, он положил свои вещи у двери и устроился на стуле.

Тоня вручила ему полотенце, велев подсушить голову, взяла со стола лампу и стала осматривать его плечо.

— Здесь больно? — спросила она, надавив на лопатку.

Вебстер покачал головой. Теперь, когда ее теплые ладони лежали на его коже, его снова начало колотить, но уже не от холода.

— А здесь?

— Черт! Да! Да! — выкрикнул он, когда Тоня надавила посильнее. — Нельзя ли поосторожнее! Ты специально так сделала?

— Цел будешь! — грубовато сказала она, но стала действовать осторожнее.

Она наклонилась над ним, чтобы поставить лампу на стол. Ее груди случайно коснулись его спины. Они были теплыми и упругими, что возбудило его, насколько, конечно, могла возбудиться тающая сосулька, к тому же ушибленная деревом.

Она осторожно подняла его руки и принялась водить ими во все стороны.

— Это всего лишь ушиб, — заключила она, закончив осмотр. — Правда, довольно сильный, но все цело.

Болезненно скривившись, Вебстер отозвался:

— Жаль, если это тебя разочаровало.

Тоня проигнорировала выпад. Она достала из шкафа бутылку канадского виски:

— Вот это неплохо согревает.

Вебстер с наслаждением отпил глоток. Затем еще. Тем временем Тоня копалась в комоде. Там нашлось много одежды.

— Это вещи Чарли, — сказала она, подавая ему толстую фланелевую рубашку, мягкие поношенные джинсы и теплые носки. — Тебе они великоваты, но делать нечего. Снимай-ка штаны! Ванная там.

Вставая, Вебстер чувствовал себя восьмидесятилетним стариком. Ему показалось даже, что он услышал хруст окоченевших суставов. Босиком, осторожно поджимая замерзшие пальцы, он прошел в ванную.

Он должен был поблагодарить ее за помощь или извиниться за доставленные неудобства. Несмотря на виски, ушиб и свое разбитое состояние, Вебстер понимал кое-что еще: ему предоставлялась прекрасная возможность добиться своей цели. Никогда бы не сказал, что наводнение или автокатастрофа могут дать хорошие шансы на ответственных деловых переговорах, подумал он.

Стать сожителем Тони Гриффин хотя бы на одну ночь — это ли не удача в его положении! Попытайся он добиться этого специально, ни за что бы не вышло.

Жаль, очень жаль, что такие события трудно предугадать… Не подстраивать же их самому, рискуя жизнью перед переговорами!

Раз уж все так вышло, он своего добьется. Хорошего бизнесмена отличает умение с выгодой использовать любую ситуацию, а он хороший бизнесмен, в этом не было никакого сомнения.

Пусть он и не был экспертом по выживанию в лесу, но хорошо понимал, что дорога к цивилизации теперь заблокирована. Никто не выберется из леса и не заберется в него ни завтра, ни послезавтра, ни, возможно, в ближайшее время вообще.

Это означает, что Тоне Гриффин придется мириться с его присутствием.

— Возьми, пригодится, — сказала Тоня.

Она подала ему горящую свечку. Однако его руки так и ходили ходуном, и Тоня сама зашла в ванную и поставила свечку на умывальник.

— Горячей воды уже нет. К сожалению… — сказала она. — Электричества нет, и насос не работает. Я нагрею воду на плите, и ты сможешь хотя бы умыться. Не такой уж ты и грязный — ливень тебя неплохо промыл.

Тоня вышла. Закрыв дверь, Вебстер первым делом осмотрелся и, к своему удивлению, заметил в мерцающем свете свечи первоклассную розовую нижнюю юбку.

Он и представить не мог, чтобы с ног до головы «милитаризованная» Тоня носила что-то первоклассное. Тренировочный костюм не в счет. Солдаты тоже переодеваются для утреннего кросса. Не мог он и представить, что его так возбудит вид ее нижнего белья.

Вебстер не сдержался и пощупал тонкий шелк.

Материя была влажной. Наверное, Тоня сегодня ее постирала. Кряхтя, Вебстер снял мокрые брюки и положил на ванну. На нем остались только шорты. Он погрел руки над свечкой, поглядывая на соблазнительную юбку.

— Теплая вода! — сказала Тоня, постучав в дверь.

Он сразу открыл, но Тони уже не было. Кастрюля с водой стояла на полу.

Вебстер обрадовался, предвкушая тепло, и все же проворчал:

— Как же низко я пал!

И это было правдой, если вспомнить об оставшихся в Нью-Йорке роскошных апартаментах с захватывающим дыхание видом на небо над городом и бассейном, таким внушительным, что в нем, наверное, мог поместиться линкор средних размеров.

— Ты что-то сказал? — спросила Тоня из-за двери.

— Я сказал спасибо, — ответил Вебстер.

Он окунул ноги в теплую воду и застонал от щемящей боли в пальцах.

Однако боль очень скоро ушла. Постепенно отогреваясь, Вебстер вернулся к изучению юбки. Размышляя о ее хозяйке, он вдруг почувствовал легкие угрызения совести. Ради него она поступилась неприязнью к нему же, а что он? Вряд ли от него можно ожидать каких-то уступок в части осуществления плана, который представал перед ним все яснее и яснее.

Подпись должна быть получена.

И с какой стати ему винить себя! Разве не он делает ей одолжение, предлагая такие условия? Кроме того, что-то подсказывало: мужчины давненько не говорили ей, как она привлекательна и талантлива.

Да, ей уже давно не говорили об этом, иначе сидела бы она среди медведей! Теперь-то уж он позаботится о том, чтобы избавить ее от жалкой участи готовить закуску для зверей.

Он расколет скорлупу этого существа с шелковистыми светлыми волосами и голубыми глазами, думал Вебстер, осторожно водя намыленной мочалкой по ногам. Он будет внимательным и обходительным, он будет восхищаться ее работами и даст понять, что она интересна ему и как женщина. Маленький безобидный флирт.

Если ты женщина, ты должна помнить об этом! А если ты вдруг забыла об этом, придется тебе напомнить. У женщины должны быть женские потребности и слабости.

Стоит ей осознать это, и она сразу почувствует себя лучше, а он… Он получит ее подпись. Это никому не повредит — они оба извлекут из этого выгоду.

Вебстер надел фланелевую рубашку. Действительно великовата. Зато теплая. Носки тоже оказались велики и тоже давали расслабляющее тепло.

Он осматривал выданные ему джинсы, как вдруг что-то упало ему на голову. Что-то небольшое и влажное — это было нижнее белье Тони.

Он оглянулся на дверь, словно боялся, что Тоня ворвется без приглашения, и пропустил гладкую ткань между пальцев. Он все-таки был мужчиной, а значит, имел полное право на мужские потребности и слабости. Затем он поднес юбку к лицу, вдохнул цветочный аромат шелка и решил, что женщина с таким запахом может не только возбуждать, но возбуждаться сама… Эту информацию стоило осмыслить.

Тоня помешивала ложкой куриный суп, греющийся на плите. Она прислушивалась к звукам в ванной, и смешанные чувства отражались на ее лице. Она вспомнила о своей розовой нижней юбке слишком поздно. Ну что ей стоило заглянуть в ванную! Вебстер, конечно, ее увидел.

— Ну и что! — вдруг сказала она, глядя на плавающее в супе желтоватое тельце курицы. — Я ношу розовое нижнее белье! Иногда и красное, голубое, персиковое или, если есть настроение, черное. Вебстер видел и более соблазнительное нижнее белье и наверняка снимал его с женщин. Нет никаких причин сходить с ума по этому поводу.

И все же ее нижняя юбка над головой голого Вебстера — это, пожалуй, слишком интимное зрелище. И тем легче ей было представить это зрелище, что она практически раздела Вебстера перед ванной. Она видела его широкие голые плечи, густо обросшую грудь, дотронулась до его кожи.

Двенадцать лет назад ее влекло к Вебстеру. Но и сейчас он заставил ее сердце буйствовать. А ведь он ее даже не вспомнил! Она так ничему и не научилась!

Услышав шаги, Тоня смутилась. У нее даже покраснели уши. Что бы ему сказать… Что-нибудь незначащее, чтобы показать, насколько ей безразличны все эти нижние юбки и голые торсы… Но Вебстер ее опередил:

— Кто такой Чарли? Он, случайно, не родственник Кинг-Конга?

Тоня с грохотом закрыла крышку на кастрюле. Да как он смеет! Однако, увидев Вебстера, она рассмеялась.

— Чувствуешь себя лилипутом, да? Такой большой издатель…

Вебстер оглядел себя и тоже разулыбался. Еще в ванной он несколько раз завернул рукава рубашки и брючины, а пояс штанов приходилось поддерживать, иначе они бы просто упали. Один из самых влиятельных людей в издательском бизнесе, он был похож на мальчишку, вырядившегося в отцовское платье.

— Попробуем облагородить пугало, — с усмешкой сказала Тоня.

Она порылась в комоде. Нашелся ремень, но рядом лежали и голубые подтяжки. В отместку за розовую нижнюю юбку она решила дать ему подтяжки.

— Тебе не кажется, что в них я стану похож на лесоруба без топора? — поинтересовался Вебстер, со скептическим видом изучая подтяжки.

— Не думаю. Разве одежда делает людей? — сказала Тоня, подумав, что все-таки делает. Достаточно вспомнить, как он выглядел в своем костюме, когда только появился здесь.

— Не знаю, но вдруг она делает лесорубов? — пошутил Вебстер, пристегивая подтяжки. — Знаешь, а ведь я голоден, как медведь! Я бы мог расцеловать ноги первой попавшейся жене лесоруба за миску куриного супа.

— А молоко ты пьешь?

— Конечно! — воскликнул Вебстер, принюхиваясь. — Но, клянусь топором, здесь пахнет чем-то посущественней.

Она тоже принюхалась. После душа от женщины обычно пахнет цветами или цитрусовыми. От мужчины после душа всегда пахнет… мужчиной. По крайней мере, от этого мужчины сейчас пахло именно так. И этот аромат оказался таким приятным, что ей стало трудно дышать.

Уже давно Тоня так сильно не реагировала на мужчин.

— Обычный куриный суп, так что нечего тут размахивать острыми предметами, — несколько взбудораженно сказала Тоня и отошла к шкафу — подальше от соблазнительного аромата. Впрочем, она порылась в шкафу, чтобы найти вторую тарелку. — Извини, но я не могу предложить тебе изысканной кухни, к которой ты привык в городе.

Вебстер от души расхохотался.

— Хорошо же — расставим точки над «i»! — Он положил руки на ее плечи и развернул ее к себе. — Еще я не привык кормить шоколадом голодных медведей, топить машины в ямах, уворачиваться от падающих деревьев и, главное, навязываться в гости к людям, для которых мое присутствие нежеланно… И если эти люди мне приносят кастрюльку теплой воды, вручают подтяжки и предлагают тарелку куриного супа, который пахнет… как в детстве… — Вебстер сделал паузу: — Неужели ты думаешь, что я буду привередлив, как какой-нибудь лесоруб, которому вдруг предложат отужинать устрицами?..

Он говорил искренно, и Тоня с озадаченным видом смотрела в его глаза, светящиеся дружелюбием.

Двенадцать лет назад она уже видела нечто подобное. Это было на новогодней вечеринке в издательстве «Тайлер-Ланиер». Он предложил отвезти ее домой. Все тогда было для нее как в сказке: красавец принц ухаживает за крестьянской дочерью, неуютно чувствующей себя в элегантном бальном платье. К тому же она выпила шампанского, пожалуй, больше, чем следовало.

Они расположились на заднем сиденье, над чем-то смеялись по пути к ее дому. Вебстер постоянно называл ее Тамми, и это совершенно ее не расстраивало. Чудом было то, что он вообще ее замечал.

Когда они приехали, Тоня буквально бросилась ему на шею, обвила руками и поцеловала — к его нескрываемому удивлению. Просто так поцеловала, он и не намекал на что-то в этом роде. Ей бы поцеловать в щеку, по-приятельски, но как-то само собой вышло, что Тоня поцеловала в губы. Да, набросилась и поцеловала. И ладно бы еще поцеловала в губы — она не смогла остановиться, и поцелуй затянулся…

И в этом поцелуе сбылось то, о чем она давно мечтала: нежное таяние ее губ.

Губы таяли и таяли, как тает нежный голос скрипки, но все оборвалось на фальшивой ноте, когда Вебстер вдруг оборвал поцелуй. И его взгляд, когда он убрал ее руки со своей шеи, был таким же, как сейчас.

Дружелюбным.

Благожелательным.

Благосклонным.