Тоня открыла дверь хижины. Утреннее небо было голубым и ясным — не то что вчерашнее, грозное и мрачное. Она тихо вышла из хижины, чтобы не разбудить своего гостя.
Ее приветствовало пение птиц. Два колибри пролетели рядом с ней, и Тоня ощутила частые толчки воздуха, создаваемые взмахами их крыльев.
— Ха, что это было? — спросил глубокий, чувственный голос, раздавшийся позади Тони.
Она обернулась. Вебстер стоял на пороге. Он был заспанным, волосы вздыблены, на щеках красовались следы от подушки. Он еще не застегнул фланелевую рубашку, и была видна его обнаженная грудь. Соски как две жемчужины. С каким удовольствием она бы подышала на них и погладила… Спадающие серые штаны, которые он подвернул на талии.
С такой фигурой он мог бы рекламировать фитнес-центр или мужское белье.
Черт! Она сексуально непривлекательна, а этот мужчина, как назло, даже чересчур привлекателен… Понятно, что ей не удалось сомкнуть глаз в прошедшую ночь.
— Это колибри, — объяснила Тоня, стараясь говорить как можно суше. Вебстер не должен заметить, как он влияет на нее. — В эту пору они летят на юг. Собственно говоря, я не должна их прикармливать. Но мне нравится смотреть, как они подлетают к корму и снова исчезают среди елей.
Ей вообще тут многое нравилось, и она уже знала, что этого леса ей будет не хватать, когда придется уехать. Но сейчас ей больше всего не хватало совсем другого: коснуться его груди, провести ладонью по отросшей щетине… Ну чего она сейчас как дурочка уставилась на него?! Ночь не спала… Ну, ладно! Она еще отомстит за эту бессонную ночь!
Вебстер зевнул и протер свои сонные глаза. Хорошо хоть немного отоспался. Она еще поплатится за бессонные часы.
На краю поляны показались медведи.
— Ага, они тонко чувствуют наступление времени завтрака, — с намеком заметил Вебстер.
— Они здесь уже давно. Медведи очень терпеливы.
Большой медведь встал на задние лапы, посмотрел в их направлении и громко зарычал. Вебстер непроизвольно вздрогнул.
— Кажется, его терпение истощилось. Неужели ты пойдешь к ним…
— У меня с медведями эксклюзивный контракт, — заверила Тоня, направляясь к сараю, где хранился корм. — Я их кормлю, и они за это меня не едят. Этот принцип превосходно работает. Но тебе лучше остаться здесь.
— Ну, если ты так веришь в контракты…
Она ухмыльнулась.
— Проголодались, ребята? — крикнула она двум медвежатам. Она прищелкнула языком, как это делают медведи-самки. — Это Дженна и Барбара Буш, потомство Лауры. Они там останутся, пока их не позовут. А те большие медведи — это Эйзенхауэр и Никсон. Со шрамом на морде — Агни. Это все пожилые медведи.
— А, понял! — воскликнул пораженный Вебстер. — Этот твой Чарли явно убежденный республиканец!
— Угадал. А вот идут Буш-младший, Буш-старший и Чейни.
Вебстер рассмеялся:
— Похоже на партийное собрание. А почему республиканцы держатся в стороне?
— Никто не станет есть, пока старейшины не подадут сигнал. Я не знаю, что это за сигнал, но медведи его хорошо знают.
Тоня наполнила и расставила миски и вернулась к хижине.
— Впечатляющий аппетит у этих животных… — заметил Вебстер, когда медведи принялись за угощение. — Наверное, их желудки настроены на определенное время завтрака…
Ему приходилось выпрашивать завтрак, как мальчишка выпрашивает мороженое в Диснейленде. А сейчас он уже смотрит на медведей с восторгом. Что ж, такой самобытный и мужественный человек должен когда-нибудь почувствовать и восторг, и уважение по отношению к этим красавцам. Даже если они толпятся у кормушек.
— Это точно, — сказала Тоня.
Вебстер посмотрел на нее с недоумением:
— Точно что? Ты о завтраке?
— О том, что ты сейчас испытываешь… Ну, кроме легкого зуда в желудке. Именно поэтому я и езжу по всему миру, а не сижу в студии, бесконечно снимая одних и тех же моделей. Это скорее страсть, чем профессия.
Он кивнул задумчиво:
— Хорошо, это я могу понять. Но… я не могу понять, как тебе удается впихивать в походный рюкзак электричество, климатическую установку, телевизор, тостер, наконец…
Вот язва! Ладно что хоть на мгновение он испытывал удивление и понял ее страсть к природе. Впрочем, это не облегчало положение Тони. Напротив, чем больше в нем окажется человека в ее понимании этого слова, тем больший соблазн ей придется преодолевать.
— Хорошо. Я приготовлю завтрак, — сказала она, поднимаясь по ступенькам мимо Вебстера. — Потом в путь.
Вебстер страдальчески вздохнул, призывая свою волю собраться в кулак. Милая сексуальная женщина, которой Тоня была вчерашним вечером, исчезла. Она уже в хаки — широкие штаны и зеленая футболка с капюшоном. Плюс ужасные сапоги со стальными носами!
Но теперь он знал и ее тайну, подумал он с воодушевлением. Эта тайна присуща всем женщинам — мягкая женственность. Наверняка есть и жадная сексуальность, но… Об этом он старался не думать, это было бы слишком рискованно для осуществления его плана.
Достаточно и того, что он уже успел забежать в ванную, чтобы еще раз полюбоваться на ее розовую нижнюю юбочку. Ее не оказалось на месте, и Вебстер, исподтишка подглядывавший до своего «пробуждения» за перемещениями Тони по хижине, решил, что Тоня надела ее. Юбочка, без сомнения, и сейчас на ней. Не спрятала же она такую изящную вещицу в ящики с медвежьим кормом, когда была в сарае!
Обдумывание этого вопроса снова занесло его на опасную почву.
И все эти противоречия в Тоне очень отвлекали его от поставленной цели. Что за причуда — думать сейчас о каких-то нижних юбках! Похоже, его мозг не функционирует как обычно. Неужели падающее дерево задело ему и голову?!
«Кофе!» — сказал ему внутренний голос. Да, ему нужна большая доза кофеина, чтобы вернуть рассудку обычную взвешенность суждений. Однако надо и чем-то возбуждаться, кроме кофеина, чтобы вернее обольстить Тоню. Главное, контракт!
Исполненный решимости, он последовал за ней в хижину.
К счастью, его одежда и туфли просохли. Просохла и одежда, спасенная из погибающей машины. В сумке оказались и сапоги.
Когда он, переодевшись, вышел из ванны, на плите стоял старый кофейный чайник.
Кофе! Вебстер с благодарностью воскликнул:
— Тоня, за это я готов полюбить тебя.
— Это запасы Чарли. Боюсь, он снова сляжет с приступом, если ты признаешься ему в любви.
— Ладно. Мне он просто нравится. Но, честно, ты мне нравишься еще больше.
Тоня одарила его волшебной улыбкой. Так ему показалось, хотя на самом деле она с трудом сдерживала смех. Наконец она все-таки расхохоталась.
— Что такое? — спросил он смущенно, проверяя, застегнуты ли его штаны.
— Сногсшибательно выглядишь. Жаль, что у Чарли нет ковбойской шляпы и остроносых сапог из змеиной кожи. Просто он не знал, что ковбои заезжают так далеко на север.
Вебстер обиделся. Но он и в самом деле выглядел смешно в своих модных, спортивного кроя льняных штанах, элегантных сапогах и рубашке с бесчисленными карманами и молниями. Он хотел взять с собой старый свитер, но Перл настояла на своем выборе: «Мальчик мой, такую одежду носят современные мужчины, когда проводят время на природе. Посмотри фотографии в своих журналах!»
— С. С. Боцеману не понравится, что ты смеешься над его сезонной коллекцией! — сказал Вебстер.
— Мне все равно, лишь бы ты чувствовал себя комфортно в лесу. Кстати, советую смазать сапоги жиром, если хочешь, чтобы они прослужили дольше.
Вебстер недовольно пробормотал, что он непременно последует этому превосходному совету, если решит остаться здесь. В лесу полно медведей, а вот стоящие лесорубы, судя по зарослям, редко сюда заглядывают. Как только ушиб пройдет, он, пожалуй, начнет с поисков топора.
Тоня сочувственно погладила его по плечу.
— Извини, я совсем забыла. Еще болит?
— Все в порядке. А эту одежду, кстати, выбрала мой секретарь. — Тоня нахмурилась. — По совместительству она еще и моя крестная тетя, но к работе она относится очень серьезно.
— Может быть, зато к тебе в этом маскарадном костюме нельзя относиться серьезно.
— Что, так похож на незадачливого искателя приключении в дешевом фильме? — И Вебстер, не ожидая ответа, проговорился: — И это действительно не моя роль. Я не ищу приключений. Я ищу только тебя, чтобы предложить тебе свой контракт. Но сейчас я не хочу говорить об этом! — заверил он, увидев ее недовольное лицо.
Кофе был очень вкусным. Тоня готовила завтрак. Попивая кофе, Вебстер наблюдал за ней. Трудно поверить, что он встретил ее только вчера. Вебстер озадаченно почесал свою щетину. Он вдруг представил ее среди моделей на подиуме. Наверное, ей подошел бы голубой цвет — в тон к глазам. Или ее любимый розовый. И одежда, которая бы подчеркивала ее нежную кожу и сексуальное тело, которое она так успешно упаковала в хаки.
— Могу я чем-нибудь помочь? — вдруг сказал он.
Тоня посмотрела на него с удивлением:
— Можешь разлить сок, если хочешь. И расставить посуду. И скажи: как приготовить яйца, чтобы тебе понравилось?
— Как получится.
Тоня стояла у плиты. Он расставлял тарелки, стаканы и столовые приборы, и, как ни странно, эта работа его не раздражала.
В конце концов, он приехал сюда не только для заключения контракта, но и отдохнуть от привычного ритма. Так говорила ему Перл, но только теперь он согласился: да, неплохо забыть о делах хоть на время…
— Обычно у меня не такой роскошный завтрак, — объяснила Тоня, поставив на стол две тарелки с яичницей. — Просто нужно побыстрее расходовать запасы из холодильника. Электричества-то нет.
— Да, очень интересно: когда тут все восстановится? — спросил Вебстер, принимаясь за яичницу.
— Трудно сказать, все зависит от степени повреждения линии. Кстати, надо проверить, как поживает твоя утопленница…
Вебстер не сразу догадался, что она имеет в виду его машину.
— А, — отмахнулся он, — скажи лучше, где научилась так вкусно жарить яйца?
— На Занзибаре.
— Нет, серьезно. Потрясающая яичница!
— Это у тебя аппетит на свежем воздухе разыгрался. Ну, и кое-какие приправы…
Тоня покраснела от удовольствия. Кто бы мог подумать! Она и к такого рода комплиментам не привыкла! Что ж, и это было ему на руку… И вдруг он вспомнил… Сначала какой-то смутный образ, а потом все яснее и яснее. Не может быть…
— Я схожу с ума! — сказал Вебстер, напряженно вглядываясь в ее лицо.
— Что такое? — спросила она, на всякий случай поправляя волосы.
— Я знаю тебя! Ну да! Господи, мне что-то чудилось, и я не мог понять что. Ты работала у нас, правильно?
Тоня окаменела. Ее щеки запылали. И все же она не потеряла присутствия духа.
— Еще кофе? — спросила она, вставая.
— Пару лет… нет, раньше, много раньше! — продолжал Вебстер. Теперь он был уверен в этом. — Скажи, я прав?
Она подлила кофе в его чашку, хотя он и не просил.
— Много же тебе потребовалось времени, чтобы вспомнить.
Тоня сообщила об этом как о чем-то обыденном. Вебстер, напротив, разволновался:
— У тебя были короткие волосы и… Погоди, почему-то мне кажется, что тебя звали Тамми… Или что-то вроде этого.
— Ты меня так называл. Просто схожее имя.
— Новогодняя вечеринка! — воскликнул Вебстер. — Розовая кофточка! Черная юбка!
— И праздничное настроение, — добавила Тоня, видя, что поток воспоминаний неостановим и что вот-вот Вебстер доберется до сути.
Отвернувшись, она принялась мыть посуду. А Вебстер полностью погрузился в прошлое.
Так-так. На эту вечеринку он пришел с опозданием и был раздражен из-за одной женщины. Она работала в юридическом отделе, и Вебстеру почему-то не хотелось с ней встречаться. Празднично украшенный зал, смех и звон бокалов, шампанское лилось рекой. В толпе он сразу заметил Тамми, то есть, конечно, Тоню… До этого вечера они здоровались несколько раз в фойе, и только. Он знал, что Тамми, тьфу, Тоня — новенькая, фотоассистент. Приятная девочка, скромная. И он нравился ей. В таких делах Вебстер был достаточно опытен уже и тогда.
Так, ладно. На вечеринке к нему приставала Ребекка. Она еще носила такую короткую юбку, что рядом с ней становилось неловко. И он стал искать, куда бы от нее спрятаться, и нашел Тоню. Кажется, она тоже нуждалась в спасении — от шампанского.
Да, наверное, так и было. Иначе зачем бы он предложил Тоне отвезти ее домой? Почему нет? Блестящий предлог исчезнуть. Такси остановилось около ее дома. Он пожелал ей спокойной ночи, и вдруг эта нежная, скромная девушка бросилась ему на шею… Они целовались. Стоп! Они не целовались. Был всего один поцелуй, правда он стоил многих. Да, в такого рода делах он тоже знал толк. Ему понравилось целоваться с ней, но… Он заставил себя прервать этот поцелуй и счел возможным дружелюбно улыбнуться на прощание.
Отъехав от ее дома, он еще думал, не повернуть ли такси. Ему пришло в голову, что девушку, наверное, можно пригласить к себе домой и там, уже без оглядки на таксиста, продолжить этот поцелуй.
Но что бы произошло потом? Вебстер — тот Вебстер — задумался об этом, а такси увозило его все дальше и дальше от Тони. Он размышлял: ну, допустим, они провели бы первоклассную ночь любви, зато утром оба наверняка бы испытывали угрызения совести.
Тоня была слишком молода. По крайней мере, ему так показалось. Значит, он воспользовался бы ее наивностью. Но было и кое-что другое…
Ему только что исполнилось двадцать три, но он уже мог различить поцелуи, означавшие «Я хочу провести с тобой страстную ночь» и «Я хочу провести с тобой всю свою жизнь». Поцелуй с Тоней принадлежал ко второй категории, он почувствовал это.
Всего лишь миг безрассудства с ее стороны, быть может. Но и этот миг его сильно напугал.
Эта женщина и сейчас внушает опасения… Вебстер бросил выжидающий взгляд на Тоню, словно хотел, чтобы она немедленно подтвердила столь невыгодную для себя репутацию.
Вебстер покончил с воспоминаниями. Он еще не знал, как использовать эту несомненно ценную информацию.
— Почему ты не сказала мне об этом? — спросил он с нескрываемым любопытством.
— А зачем бы я стала говорить о самом неприятном моменте моей жизни!
— Неприятном? Ты была… Извини, я не хочу тебя обидеть…
— Хочешь сказать — пьяна?
— Да… немного. Я не хотел использовать ситуацию. Ты была так молода.
— Я была глупа.
— Но ты уже неплохо разбиралась в мужчинах!
Тоня нехотя согласилась:
— Да уж, от скромности ты не умрешь.
Увидев улыбку на ее лице, Вебстер обрадовался:
— А ты знаешь, что было потом? Нет, конечно! А я после праздников решил поговорить с тобой, узнать, как и что, ну, не знаю… А мне говорят: такая у нас больше не работает! Знаешь, я вспоминал тот поцелуй. Не мог разобраться в своих чувствах — это верно, но какое-то время еще надеялся тебя встретить.
— Я была уволена.
— Серьезно?! Я не знал… Не спрашивал, хотя, конечно, знал о сокращениях… У нас был трудный год, понимаешь?
Тоня молча смотрела ему в глаза. Коммерческие трудности издательства «Тайлер-Ланиер» ее мало волновали двенадцать лет назад. Скорее всего, не волнуют и сейчас.
И похоже, ей нет дела до того, что он «вспоминал тот поцелуй». А ведь его долго преследовало чувство, что он потерял что-то особенное, невосполнимое… Потерял то, что могло перевернуть всю его жизнь.
Тогда он внушил себе, что все вышло как нельзя лучше. В свои двадцать три, наверное, он все-таки не был готов к тому, чтобы связывать себя ответственностью. Он вовсю наслаждался жизнью… и женщинами. Правда, он так и не встретил женщину, ради которой он пожертвовал бы своей свободой.
С годами он стал циничным, эмоции потухли, поцелуи становились все короче. Иногда дело обходилось и без поцелуев. Какие там отношения с женщинами! Достаточно, впрочем, посмотреть на родителей, чтобы понять: любовь не вечна.
Теперь оказалось, что двенадцать лет назад все могло пойти иначе.
Чувства, охватившие Вебстера, можно было сравнить со вчерашней бурей, но они уже отступали. Как отступает все…
Что было, что будет… Главное — контракт. Да, контракт, партнерские отношения, а что было, то было. У всех что-нибудь да было! Но еще ни у кого не было так тщательно продуманного проекта, каким мог стать журнал «Приключения в мире природы». И сегодня он под угрозой полного провала из-за паршивых денег Боцемана. Из-за Тони Гриффин, если уж начистоту.
— И ты начала работать самостоятельно? — спросил он с напускной бодростью.
— Что мне еще оставалось? Я не смогла найти работу в Нью-Йорке, так как у меня было мало опыта. После бесчисленных отказов и когда у меня кончились деньги, я вернулась домой залечивать раны.
— Ну а потом?
— Потом во мне появилась злость. Я хотела фотографировать, и фотографировала все, что попадалось под руку. Свадьбы, дни рождения, юбилейные торжества пожарной части — все это стало моим хлебом, и я удержалась на плаву. При первой возможности я выезжала из города на природу. Звери, цветы, ландшафты — все это не приставало ко мне с навязчивой идеей запечатлеть для потомков какие-то свои юбилеи.
Сказав это, Тоня начала паковать вещи в рюкзак, стоявший в углу.
— Очень мило с твоей стороны, что ты интересуешься, что же со мной было после увольнения… Я стала посылать свои работы в различные издательства, и очень радовалась, когда у меня купили первую фотографию. Затем еще и еще. И однажды мне позвонили из маленького журнала в Висконсине. Мне заказали первый фоторепортаж.
Она помолчала. Потирая пальцами лоб, Вебстер спросил:
— А дальше?
— Дальше все пошло как по маслу. Уж ты мне поверь!
Надо было что-то сказать, но Вебстер не нашелся. Узнай он раньше, до приезда сюда, что Тоня была той женщиной, которая так пылко поцеловала его в такси, он бы вел себя совершенно иначе. А сейчас он чувствовал себя неуверенно.
— Хорошо, что хорошо кончается. Верно, Вебстер? — сказала Тоня. — И хватит копаться в прошлом. Если мы не отправимся в путь, то и этот день станет прошлым.
Она с треском затянула ремни рюкзака.
Ему вдруг пришло в голову, что, может быть, не надо подбирать слова. Может, лучше всего было бы сделать то, что он не смог сделать тогда: самому обнять Тоню и поцеловать…
Правда, это создало бы новую проблему. Одного поцелуя, хотя бы и такого же долгого, ему было мало. Он не только хотел поцеловать Тоню, но и переспать с ней.
Проблемы росли как снежный ком.
Стоило ему выйти за порог, как в шею укусил комар. Да, его ожидали сложные дни. Во всех отношениях.