Повелитель ночи

Дал Виктория

В Шотландском нагорье испокон веков ходили легенды о демонах и вампирах, оборотнях и чародеях.

Три повести, представленные в этой книге, вы будете читать с замиранием сердца.

Мужественный воин влюбляется в загадочную девушку, одиноко живущую в лесной чаще…

Прекрасная ведьма и могучий «ночной охотник» заключают союз, чтобы спасти невинных людей от гибели…

Бессмертный, мечтающий обрести наконец покой, встречает ту, что вновь заставит его полюбить жизнь…

 

Глава 1

Лармур, Шотландия 1595 год

Он снова вернулся, тот человек.

Едва он переступил порог постоялого двора, как все поспешили отвести глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. Кенна же, наблюдавшая за ним украдкой, сразу заметила: перед тем как направиться к столу в дальнем углу, он внимательно осмотрел всех посетителей. А за этот стол в дальнем углу никто больше не садился с тех пор, как этот человек впервые здесь появился пять недель назад.

Маклейн — именно так представил его Ангус, родственник Кенны; при этом он понизил голос до шепота. Когда же Кенна попыталась расспросить о нем родственника, тот лишь покачал головой и отвел глаза.

Но кое-что Кенне все же удалось узнать. Не от родственника, а от других. Люди шепотом рассказывали друг другу о том, что он последний из клана. И что на клане его — проклятие. Якобы его прадед убил всю свою семью и за это был наказан Всевышним. Поэтому каждый вождь Маклейнов мог иметь только одного сына, не более того. И никаких дочерей. Даже жену не мог иметь. Лишь сына, рожденного в страшных муках от призрака женщины, банши. А потом, когда сын переступает порог совершеннолетия, отец погибает. Потому мужчины из рода Маклейн были обречены на одиночество.

С тех пор как таинственный посетитель стал захаживать в таверну Ангуса, Кенна начала собирать сведения о Маклейнах, пытаясь составить целостную картину из отрывочных и не всегда правдивых версий — и все из желания понять, почему все, кроме нее, так боятся этого Маклейна. Да, конечно, он производил впечатление человека сильного и властного. Об этом и свидетельствовали его широкие плечи, мускулистые руки, а также цепкий взгляд, которым он удостаивал каждого — словно приходил сюда для битвы, а не для того, чтобы пропустить кружку-другую эля.

«Его нельзя назвать ни красивым, ни уродливым, — думала Кенна, поглядывая в сторону Маклейна, — но его глаза…» Он подвинул стул так, чтобы сидеть лицом к двери, и она сейчас видела его. Они были бледно-зеленые, холодные и словно…

Чья-то ладонь накрыла ее грудь.

— Наглец! — Кенна дала затрещину тому, кто находился к ней поближе.

Сидевшие за столом мужчины расхохотались, а тот, которому досталась затрещина, стал громко возмущаться, утверждая, что он тут ни при чем.

— Видит Бог, она хорошенькая, — со вздохом сказал кто-то из завсегдатаев.

— Не распускайте руки, мужланы! — крикнула Кенна.

Мужчины снова рассмеялись, нисколько на нее не обидевшись. Да и с чего бы им обижаться? Ведь она теперь такая же, как они. И даже ниже, чем они. Она прислуга, женщина, подававшая этим простолюдинам эль.

А людей на постоялом дворе становилось все больше — каждую минуту кто-нибудь заходил, и отбиваться от назойливых и грубых посетителей Кенна была уже не в силах. Да, действительно, когда у тебя обе руки заняты тяжелыми кружками с элем, отбиваться от шаловливых мужских рук нет никакой возможности. Мужчины то и дело прикасались к ее груди, шлепали ее по заду, а порой даже запускали руки ей под юбку.

Кенна валилась с ног от усталости. С каким удовольствием она вылила бы весь этот эль на головы пьянчуг! Она с трудом подавляла желание завизжать во весь голос и выгнать их всех.

Но выбирать не приходилось. Либо она будет терпеть, когда ее хлопают по заду, либо придется голодать. А голодать она не хотела.

— Эй, служанка! — заорал толстый краснолицый постоялец, и его второй подбородок затрясся.

Кенна сделала вид, что не слышит, и понесла последнюю кружку с элем к дальнему столу. Может, Маклейн и проклят, но в его углу всегда было спокойно, и он никогда не пытался ущипнуть ее.

По правде говоря, ей даже нравилось находиться с ним рядом. В нем чувствовалось достоинство. В нем было обаяние тех мужчин, которых она знала в юности. Джентльменов. Вступил ли он в сговор с темными силами или нет — Маклейн оставался джентльменом, и Кенна чувствовала, что ее тянет к нему, словно от него пахло домом ее детства.

— Вот, сэр, — пробормотала она, опустив на стол кружку с элем и пододвинув ее к Маклейну.

Он поблагодарил кивком головы, однако промолчал.

— Вы будете ужинать? — спросила Кена. — У нас сегодня бобовая похлебка и оленина.

— Да, буду.

Он был очень молчалив, и Кенна поймала себя на том, что чуть подалась к нему, когда он заговорил.

— И еще хлеба, да? — задала она глупейший вопрос.

Как будто можно было принести человеку ужин без хлеба…

Он снова кивнул:

— Да, будьте добры.

Но Кенна по-прежнему стояла у стола. Стояла в ожидании, что он скажет еще что-нибудь, хотя прекрасно понимала, что он ничего больше не скажет. Когда же он взглянул на нее с усмешкой, Кенна в смущении потупилась и поспешила уйти.

«Какая же я глупая, — говорила она себе. — Что я хотела от него услышать? Вы не окажете ли мне честь? Не желаете ли прогуляться со мной по постоялому двору?» Она слишком хорошо знала, чем для служанки закончится прогулка по постоялому двору.

— Какая же я дура, — пробормотала Кенна себе под нос.

— Подождите! — раздался у нее за спиной голос Маклейна.

Но Кенна не остановилась. У нее не было времени предаваться глупым мечтам и пялиться на мужчину, который ничего не мог ей предложить — разве что покувыркаться в постели в одной из комнат наверху. Она ужасно устала, у нее было много работы. Но работы она не боялась. И все у нее было бы в порядке, если бы только эти мужчины не распускали руки…

— Эй, Кенна! — позвал ее Ангус из-за бочки с элем. — Кенна, прекрати бить гостей!

— Они не имеют права лапать меня!

— Почему же? Не строй из себя недотрогу!

— Я вдова твоего двоюродного брата! — гневно воскликнула Кенна. — Как ты можешь… предлагать мне такое?

— Я прекрасно знаю, чья ты вдова. Как ты думаешь, почему я еще ни разу не отправил тебя с кем-нибудь наверх? Вовсе не потому, что никто не делал мне таких предложений.

Слезы обиды жгли Кенне глаза.

— Ну, спасибо тебе за доброту, кузен. И тебе не стоит переживать из-за посетителей. Мое сопротивление… Для них это всего лишь бесплатное развлечение.

— Я все понимаю, Кенна. Видит Бог, я пытаюсь тебе помочь. Если ты прекратишь сопротивляться, Кенна, они не будут обращаться с тобой так грубо. Просто немного порезвятся и всего-то.

Ну да, всего-то. Пошлепать по заду и немного потискать — просто из озорства, из любопытства. А если какая-то рука заползет ей под юбку, то ничего страшного, верно?

Кенна взяла поднос и снова принялась разносить кружки с элем.

Конечно же, она сама виновата в своих несчастьях. Родители ее предупреждали, но она была молода и упряма. И воображала, что влюблена. Увы, в объятия Джеймса Грэма ее толкнула лишь похоть. Они поженились и прожили вместе с мужем год на шее у его многочисленных родственников, перебираясь от одного его сородича к другому, когда им указывали на дверь. А потом Кенна вдруг поняла, что больше Джеймса не любит. Через два года и от похоти ничего не осталось. А через три он умер, и она осталась ни с чем. Даже гордости у нее не осталось.

Но теперь у нее по крайней мере была еда.

Когда она ставила перед краснолицым толстяком похлебку, тот сунул руку ей под мышку и ущипнул за сосок. Она стукнула его подносом по пальцам и отвернулась. Но ударила она его скорее по привычке, а не от искреннего возмущения.

— Наказание того стоило! — хохотнул толстяк, обращаясь к своим дружкам.

И тут же ущипнул Кенну за ягодицу. Проигнорировав эту дерзость, она отправилась обслуживать соседний стол. «Что ж, придется терпеть», — сказала она себе. Теперь ей осталось принести последний заказ.

Подходя к столу Маклейна, Кенна вопреки обыкновению не смотрела на него. Просто поставила перед ним похлебку и отвернулась. Но в какой-то момент вдруг заметила движение его руки и отпрянула. Сегодня даже Маклейн решил, что может ее лапать… Кенна смахнула слезы и бросилась к узкой двери, ведущей во двор.

Не в первый раз на нее накатывала тоска. Надо просто отдохнуть минутку, и все пройдет. Да-да, всего минутку на свежем воздухе… Наверное, можно даже не выходить во двор. Ведь под дверь и так задувает со двора холодный ветер. Немного помедлив, Кенна присела у двери на корточки и, уткнувшись подбородком в колени, сделала глубокий вдох.

Она уже давно перестала считать, что ее нынешняя жизнь не более чем дурной сон, который когда-нибудь кончится. Нет, она больше не надеялась, что, проснувшись однажды, обнаружит себя на мягкой перине в своей чистой уютной спальне. Отец заявил, что отказывается от нее. Уж если дочь сбежала с никчемным бездельником, то пусть с ним и живет. Так что теперь она была всего лишь Кенной Грэм, служанкой на постоялом дворе. Иногда, как вот теперь, на нее накатывала ужасная тоска, но все пройдет. Даже тоска стала для нее непозволительной роскошью. Она могла предаваться грустным раздумьям лишь в короткие мгновения перед тем, как забыться сном.

Тут в коридоре послышались шаги, а потом раздался голос:

— Вы ведь здесь, Кенна?

Она вздрогнула и насторожилась.

— Мистрис Кенна…

Она вдруг сообразила, что здесь, в этом доме, только Ангус звал ее по имени, но голос принадлежал не ему. Кенна обернулась и прищурилась, пытаясь разглядеть в темноте того, кто назвал ее по имени. Слабый свет, проникавший сюда из дверного проема, ведущего в зал, заслоняла мужская фигура. Когда же мужчина приблизился, она, вскрикнув, вскочила на ноги.

Маклейн!

— Вы неважно выглядите, Кенна.

Его низкий голос накатывал на нее как отдаленные раскаты грома. Он подошел к ней совсем близко и спросил:

— У вас что-то не так?

— Нет, все в порядке, — прошептала Кенна.

— Похоже, вы чем-то расстроены.

Теперь она остро чувствовала его запах. Запах снега, прохлады и чистоты.

— Вы знаете мое имя?

Он нахмурился и взглянул на нее с недоумением, словно она сказала какую-то глупость.

— Разумеется, знаю. Я слышал, как хозяин гостиницы вас так называл.

«Да, он прав, — подумала Кенна. — Но странно, что он запомнил мое имя».

— Вы плачете, мистрис Кенна?

Она отрицательно покачала головой, не желая признаваться, что плачет. Тут же поднесла к лицу фартук и утерла слезы. Как неловко, когда тебя застают в слезах, как капризного ребенка, которому не дали сладостей…

— Мне пора возвращаться. У меня много работы, — пробормотала Кенна.

Она попыталась побыстрее проскользнуть мимо Маклейна, но он был слишком широк, в плечах, и Кенне пришлось прижаться к стене, даже когда он посторонился. Подняв глаза, она вдруг поняла, что стоит лицом к лицу с мужчиной, от которого исходило… какое-то странное и необыкновенно приятное тепло. Тут он вдруг поднял руку и провел ладонью по ее щеке.

— Почему вы меня не боитесь?

Прикосновение его также было приятным; казалось, из пальцев его струилось тепло, распространявшееся по всему ее телу.

— А вас следует бояться? — прошептала она.

— Полагаю, что следует.

Теперь он взял ее за подбородок, и она вновь ощутила все то же тепло. Когда же взгляд Маклейна остановился на ее губах, Кенна поймала себя на том, что приоткрывает рот. Ужасно нервничая, она облизнула губы и сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.

А Маклейн медленно, очень медленно наклонил голову к ней, словно хотел, чтобы его остановили. И его следовало бы остановить. Кенна понимала, что должна остановить его, но почему-то не сделала этого. Возможно, потому, что ей хотелось забыться, хотелось вырваться из невыносимой действительности…

В тот момент, когда он прикоснулся губами к ее губам, Кенна снова вдохнула его странный запах — запах снега и прохлады. Но это длилось лишь короткое мгновение, а затем Маклейн выпрямился и шумно выдохнул. Кенна же почувствовала приятное пощипывание на губах.

— Что ты здесь делаешь, девочка? — спросил он неожиданно.

— Мне просто хотелось немного побыть одной.

— Нет, не в коридоре. Что ты делаешь на этом постоялом дворе?

Кенна пожала плечами.

— О чем вы? Что вы имеете в виду?

— Здесь тебе не место. Ты не из этой среды. Именно поэтому мужчины не дают тебе покоя.

Кенна прижалась спиной к стене, словно хотела, чтобы расстояние между ней и Маклейном стало побольше.

— Они не оставляют меня в покое только потому, что у меня есть грудь и задница.

Его смешок отозвался дрожью внизу ее живота.

— Да, возможно, — кивнул он в ответ.

И тут она вдруг выпалила первое, что пришло ей на ум.

— А это правда, что вы проклятый?

Казалось, эти слова произнес за нее кто-то другой. Он тотчас помрачнел.

— Да, правда.

— Ах, простите, мне не следовало…

Она умолкла, потому что Маклейн снова ее поцеловал.

Но на сей раз поцелуй был долгим и очень нежным. И Кенна с готовностью на него ответила. Когда же язык его скользнул между ее губ, у нее перехватило дыхание, и в какой-то момент ей почудилось, что она уже ничего не чувствует, не чувствует даже собственное тело, словно у нее остались только губы, сливавшиеся с его губами.

Они стояли в узком коридоре почти вплотную друг к другу, но он не стал прижимать ее к себе — только взял ее лицо в ладони.

Внезапно Ангус громко выкрикнул ее имя, поцелуй их прервался, и Кенна тут же почувствовала, что ей сделалось ужасно грустно.

— Кенна… — прошептал Маклейн, согревая своим дыханием ее щеку.

Он скользнул губами по ее губам, а затем уткнулся лицом ей в шею. Она тихонько вздохнула и вцепилась в ремень, который он носил поверх пледа. Крепко зажмурившись, Кенна представила себе, что они сейчас целуются в темном коридоре в доме ее отца. А потом они будут танцевать и флиртовать друг с другом, после чего лэрд Маклейн поведет ее к отцу и попросит у него разрешения ухаживать за его дочерью.

Именно эти глупые фантазии и довели ее до того, что она оказалась служанкой на постоялом дворе.

Отстранившись от Маклейна, Кенна бросилась к двери, ведущей в зал.

— Мне пора, — пробормотала она на бегу.

Перед тем как войти в зал, Кенна обернулась и увидела, что Маклейн выходит во двор.

Она снова утерла слезы и вернулась к работе.

Клыки Финли Маклейна словно горели огнем. Казалось, челюсть ему проткнули два металлических прута. Он нервно расхаживал по двору в ожидании, когда боль утихнет. И вздохнул с облегчением, когда клыки втянулись в челюсть. Конечно, они еще болели, но эту боль он уже мог терпеть. За последние пятьдесят лет он научился владеть собой, хотя такого искушения, с каким столкнулся, встретив Кенну Грэм, в его жизни еще не бывало.

Эта женщина искушала своим запахом. Когда она подходила к его столу, она, казалось, приносила с собой особую атмосферу, особый дух. От нее пахло розами и зеленой травой. Он знал, что запах идет не от мыла и не отдухов. Из того, что он успел подслушать из разговоров других вампиров, Финли уяснил: запах и влечение тесно связаны между собой. А ему, с его обостренным чутьем, этот запах словно давал недвусмысленный сигнал: возьми эту женщину, она твоя.

Кенна Грэм была его женщиной. Женщиной, идеально подходящей для него.

Любовницей.

Даже мысль об этом испугала его. Ведь он так долго был один… Вначале он воздерживался по собственному выбору, но теперь начал осознавать, что на одиночество обречен высшими силами. Богом, возможно, если он все еще существовал. Или дьяволом, как, похоже, считали все, кто окружал его. В любом случае в его жизни не было места для женщины. Его томление, его тоска по ней и так уже отнимали слишком много сил, из-за этого он частенько совершал глупости. Ему уже и сейчас приходилось постоянно отвлекаться. К примеру, наблюдать за Кенной и следить за ней.

Хорошо еще, что он мог сопротивляться желанию свернуть шею каждому из тех, кто дотрагивался до нее. Каждую ночь он видел, как они пристают к ней, и с каждым разом сопротивляться становилось все труднее. Но все-таки он держал себя в руках. Он даже ни разу не встал из-за стола и не прикрикнул на них, требуя, чтобы они перестали ее лапать. Дружба с Маклейном едва ли укрепила бы положение Кенны Грэм, а он прекрасно понимал, что она и так низко пала.

Ее речь выдавала в ней женщину, получившую образование в городе куда большем, чем Лармур. Он даже видел, как она нацарапала несколько цифр на столешнице во время спора с хозяином гостиницы и постоялого двора.

Кенне здесь не место. Но ей не место и в замке Маклейн. Ох, не следовало ему ее целовать… И он больше этого не сделает. Иначе жизнь у нее станет еще хуже, чем нынешнее ее существование.

Никому бы не пожелал он той жизни, что вел сам.

— Еще один — и все. Остался только один… — бормотал он, меряя шагами задний двор.

Дождь промочил насквозь его плед и рубашку, но Финли не чувствовал холода; тело его уже давно научилось приспосабливаться к любой погоде.

Да, осталось совсем немного. Еще одно убийство — и дело будет сделано. Его Охота, растянувшаяся на долгих пятьдесят лет, будет закончена. Чудовища, убившие его семью, все будут мертвы. Но этот последний… Убийство этого последнего отчасти искупит и его, Финли, вину.

Финли внимательно посмотрел на луну. Еще час — и ему пора уходить. А враг его так и не появился.

Первая неделя сентября. Так они договорились. Но Джин был чертовски хитер. И коварен, как змей. И он мог учуять ловушку за сто миль.

— Пошевеливайся, девчонка! — крикнул Ангус, стукнув ее по спине.

Кенна могла бы обернуться и ответить ему должным образом, но она слишком устала. К тому же она все еще не могла прийти в себя. Маклейн ее поцеловал. И поцелуй его был очень даже приятным. Может, он и проклятый, но на губы его это проклятие не распространилось. И руки у него… необычайно деликатные и нежные. Сколько же времени прошло с тех пор, как чьи-либо руки касались ее с нежностью?

Кенна нахмурилась и направилась к очередному столику с полными кружками эля в руках. Чья-то ладонь легла ей на ягодицу, и она со вздохом отстранила руку наглеца. Поцелуй Маклейна словно встряхнул ее, придал сил, оживил… Но теперь, через некоторое время, усталость навалилась на нее еще более тяжким грузом. Такой усталости, такого изнеможения она давно уже не испытывала.

— Только дай мне украдкой взглянуть на свою маленькую сладенькую киску, — пробормотал тощий старик, схватив ее за коленку.

В любой другой день Кенна заехала бы этому старику локтем по голове, но сегодня, с трудом подавив зевоту, она молча собрала пустые кружки, что стояли перед ним на столе. Сегодня ей было все равно, и это ее пугало. Пройдет еще месяц, еще год — и что тогда она будет им позволять? Запускать руку в вырез платья? Лезть ей под юбку? А потом что?

Ей не хотелось об этом думать. Ночь прожита — и уже хорошо. А потом следующая и следующая…

Тут открылась дверь, и в зал ворвался поток свежего воздуха. Кенна тотчас же обернулась. Не Маклейн ли вернулся? Но вошел не Маклейн. Увидев худощавого черноволосого мужчину, Кенна поспешила обратно в кухню, чтобы зачерпнуть похлебки для тех столов, которые она еще не успела обслужить. Мэри, еще одна служанка, спускалась по темной лестнице. Следом за ней спускался кузнец, поправляя на себе плед.

Кенна поморщилась и отвернулась. Мэри, похоже, не видела в том, что делала, ничего постыдного. Возможно, и ее, Кенну, в будущем ждет то же самое.

Кенна принялась разносить похлебку на столы и вдруг поняла, что на постоялом дворе стало необычно тихо. Сердце ее радостно затрепетало. Маклейн!

Она осмотрелась, но не увидела его в зале. Зато за дальним столом, за столом Маклейна, сидел тот, черноволосый. Наверное, ей не стоило злиться, но она почему-то рассердилась. Зачем он сел за тот стол?! Там должен сидеть Маклейн. А этому незнакомцу там не место.

Незнакомец же вытянул перед собой длинные ноги и ухмыльнулся, взглянув на Кенну. Когда взгляды их встретились, она вздрогнула, а незнакомец расплылся в улыбке. Сердце Кенны гулко забилось, и она, отвернувшись, сделала вид, что вытирает со стола разлитый эль.

— Служанка!

От этого голоса по спине ее пробежали мурашки, и она замерла, уставившись в пол.

— Служанка, подойди!

До сих пор Кенна не мучилась угрызениями совести, игнорируя требования клиентов, но сейчас, несмотря на страх, она повернулась и пошла к нему:

— Мне необходимо подкрепиться, — грассируя, сообщил черноволосый.

Судя по акценту, незнакомец был французом. Не осмелившись приблизиться к нему ближе чем на два фута, Кенна присела в реверансе.

— Слушаюсь, милорд. Я принесу похлебку.

Ну вот… Все не так уж плохо. Но тогда почему у нее подгибаются коленки от страха, когда он скользит по ней взглядом. Ведь он всего лишь желает поужинать.

Но предчувствие ее не обмануло. Незнакомец молниеносным движением выбросил вперед руку и обхватил ее за талию. Отличной выделки кожа его перчаток была холодна, как зимняя ночь.

— Что это за запах? — спросил он.

Кенна безуспешно пыталась вырваться.

— Я не понимаю, о чем вы, сэр…

— Этот запах. Он мне знаком.

Незнакомец еще крепче прижал ее к себе.

Кенна отчаянно сопротивлялась, но черноволосый незнакомец был гораздо сильнее. Ухмыляясь, он поставил ее между своих раздвинутых коленей и медленно приблизил лицо к ее шее.

— Немедленно прекратите, — прошептала Кенна.

Теперь она уже дрожала всем телом. А он коснулся носом ее ключицы, закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Да-да, верно! — выдохнул черноволосый. — Я не ошибся, я сразу почувствовал…

— Вы о чем? Перестаньте!

Он взял ее за подбородок и приблизил губы к ее губам.

— О, какие чудные воспоминания…

Кенна в ужасе содрогнулась. Ужас, что пробирал до костей. По щеке ее покатилась слезинка, затем еще одна…

Незнакомец же провел своим холодным языком по ее губам, потом легонько прикусил нижнюю губу. Снова ухмыльнувшись, пробормотал:

— Он никогда не возражал против того, чтобы делиться.

Незнакомец шумно выдохнул, и даже дыхание его было холодным. Леденящий страх расползался по всему телу Кенны, словно рябь по воде. Она опять попыталась вырваться, но незнакомец с легкостью удержал ее. И его ухмылка… О, в ней было что-то по-настоящему пугающее.

Внезапно рот его стал меняться. Из него вылезли острые зубы. Зубы — как клыки у волка, только острее и поуже.

— О Боже… — прошептала Кенна.

— Нет-нет. — Он покачал головой. — Вовсе не Бог.

Она набрала полные легкие воздуха и завизжала что было сил. Чудовище смеялось, глядя, как она визжит и извивается, пытаясь вырваться.

— Помогите! — закричала Кенна, обернувшись к залу.

Но все упорно смотрели в пол.

— Пожалуйста, помогите!

Из-за стола поднялся какой-то мужчина. Потом еще один.

— Пожалуйста!.. — кричала Кенна.

Но мужчины быстро направились к двери и исчезли. За ними последовали еще трое. А все остальные, казалось, примерзли к стульям.

Рука чудовища обвилась вокруг ее шеи, и Кенна уже приготовилась услышать хруст своих позвонков. Но черноволосый лишь наклонил ее голову к своим жутким мерцающим клыкам.

— Нет, нет, нет… — всхлипывая, бормотала Кенна.

Глаза же незнакомца ярко сверкали, и казалось, он наслаждался ее страхом. Ужас Кенны перешел в отчаяние, и она, извиваясь и царапаясь, снова начала бороться. Но незнакомец, несмотря на свою худобу, был сверхъестественно силен, и вскоре она почувствовала на шее влажное прикосновение его губ.

И тогда она поняла, что вот-вот умрет. Она уже чувствовала свою смерть, близкую и неизбежную.

Кенна пронзительно завизжала. Она визжала, надрывая горло. Предпринимая последнюю попытку спастись, она обмякла, притворившись мертвой.

И тотчас же хватка незнакомца стала слабее. Но уже в следующее мгновение он схватил ее за волосы и в ярости заорал:

— Упрямая сука!

Он заглянул ей в лицо, и в глазах его уже не было смеха; теперь он по-настоящему разозлился.

И только сейчас Кенна поняла, что такое настоящий страх.

— О Господи… — выдохнула она.

— На колени, — приказал черноволосый, и Кенна почувствовала, что ноги ее подгибаются. — Подставь горло.

— Нет! — воскликнула Кенна и тут же поняла, что выполняет приказание, — голова ее словно сама собой поднималась.

— Когда я напьюсь, ты пойдешь наверх и будешь ждать меня там.

— Нет, пожалуйста…

Смех его был холоден как лед.

— Умолять меня ты будешь потом, моя милая.

За ее спиной хлопнула дверь — сбежал еще один постоялец. Пусть этот человек не пришел ей на помощь, но он по крайней мере не захотел наслаждаться ее унижением. Хотя это — сомнительное утешение.

— Отпусти ее! — раздался вдруг громкий голос.

Маклейн!

Черноволосый демон вскинул голову, но в глазах его Кенна увидела вовсе не злобу или страх — в глазах чудовища была радость. Он улыбнулся, сверкнув клыками, и проговорил:

— А, лэрд Маклейн… Не бойся, все в порядке. Они ничего не будут помнить.

— Убери от нее руки! — взревел Маклейн.

Хотя Кенна испытывала облегчение, волосы у нее на затылке от этого голоса встали дыбом.

Зверь же нисколько не встревожился. Тем не менее он отшвырнул ее в сторону, и она рухнула на пол.

— Ты готов сразиться со мной из-за женщины, Маклейн? Она всего лишь шлюха, глупец.

Кенна отползла как можно дальше и прижалась спиной к стене.

— Он демон… — пробормотала она, стараясь предупредить Маклейна. — И он…

Кенна в ужасе замерла. Она вдруг увидела, как Маклейн оскалился и…

У Маклейна тоже были клыки.

— О Боже, как же так?.. — прошептала Кенна и поспешно перекрестилась.

А в следующее мгновение она увидела, что Маклейн выхватил меч; причем он сделал это с такой сверхъестественной быстротой, что она едва успела заметить его движение.

— Что это значит?! — взревел черноволосый.

Но было уже поздно — тяжелый клинок описал в воздухе сверкающую дугу, и послышался жуткий хруст — хруст разрубаемой кости.

И все же незнакомец, вовремя метнувшись в сторону, ускользнул от неминуемой смерти и тоже выхватил меч, что казалось невероятным, потому что его левая рука покатилась по полу — прямо к ногам Кенны.

Всхлипнув, Кенна поджала ноги. Окровавленная конечность лежала совсем рядом… Она заставила себя отвести глаза от отвратительного обрубка и взглянула на Маклейна, бившегося с незнакомцем. Маклейн явно теснил противника, но тому все же удавалось ускользать; причем двигался он с невероятной быстротой, так что Кенна даже не успевала следить за ним. В какой-то момент он вдруг громко вскрикнул и исчез, вылетел в открытую дверь. Маклейн же резко развернулся с высоко занесенным мечом и замер. Казалось, он хотел броситься в погоню за ужасным незнакомцем, но не мог этого сделать — словно какая-то неведомая сила удерживала его. С минуту он стоял без движения, затем сделал глубокий вдох и повернулся к Кенне.

А она уткнулась лицом в колени и крепко зажмурилась, словно ребенок, напуганный тенями у кровати. «Может, это кошмарный сон?» — промелькнуло у нее. Но тут она услышала тяжелые шаги, а потом голос Маклейна.

— Девочка, тебе больно?

Рука его коснулась ее волос, и она вздрогнула.

— О, прошу вас!.. — взмолилась она.

— Твое горло… Позволь мне посмотреть на него.

Кенна помотала головой и еще крепче прижалась к коленям.

— Кенна, успокойся, пожалуйста…

Он сказал «пожалуйста», но его голос прозвучал как приказ. Кенна не могла заставить себя посмотреть ему в лицо, хотя он только что спас ее от смерти. Возможно, он спас ее лишь для того, чтобы она досталась ему, а не его сопернику.

— Пожалуйста, не убивайте меня.

— Я не причиню тебе зла. Клянусь.

— Но вы… Вы не человек, правда?

Маклейн не ответил. Он осторожно провел пальцами по ее горлу и прошептал:

— У тебя кровь.

По крайней мере он не отрицал очевидного. Он не был человеком. Он был дьяволом или демоном. Возможно гоблином. Но он не был и тем чудовищем, которое пыталось съесть ее.

Кенна открыла глаза и подняла голову. Но она старалась не смотреть на него. Маклейн осторожно приподнял ее подбородок и принялся его осматривать. Наконец сказал:

— Ничего страшного. Всего лишь царапина. Он не укусил тебя?

Теперь в голосе его звучала растерянность.

Кенна покачала головой:

— Нет, я вырвалась.

— У тебя сильная воля, девочка.

Она промолчала и уставилась в пол. Маклейн тоже молчал какое-то время. Потом пробормотал:

— Пойдем, девочка. Мы должны побыстрее уйти.

И тут она наконец осмелилась посмотреть ему в глаза. Он казался усталым и грустным. И совсем не страшным.

— Куда мы пойдем?

— Не имеет значения. Главное — уйти побыстрее. Джин вернется. Здесь небезопасно.

Кенна со вздохом покачала головой:

— Но мне некуда идти…

— Ты поедешь со мной. В замок Маклейн. Другого выхода нет.

— Нет-нет! — закричала она.

Но Маклейн тотчас наклонился, приподнял ее и с легкостью закинул себе на плечо. Не обращая внимания на крики Кенны, он вынес ее с постоялого двора. И конечно же, никто из сидевших в постоялом дворе не попытался его задержать.

Она была цела. Испугана, конечно, но цела. Джин не успел сделать то, что собирался, и он, Финли Маклейн, должен возблагодарить за это… какого-нибудь безымянного бога.

Он уже находился в нескольких милях от постоялого двора, когда услышал женский визг. Он попытался убедить себя в том, что это кричит не она, но тут же развернулся и помчался обратно к постоялому двору.

А теперь его терзали сомнения иного рода. Наверное, ему следовало оставить ее там, на постоялом дворе, а самому попытаться догнать Джина. Да, он так бы и поступил, если бы знал, что с ней все в порядке, что мерзавец не ранил ее и не укусил. Но тогда, когда она сидела у стены, он этого не знал. К тому же от нее исходил сильный запах крови.

Он довольно быстро убедился в том, что Кенна не пострадала, но Джин успел уйти от него. Раненый вампир оставил после себя кровавые следы, но было ясно, что вскоре его рана затянулась. Так что теперь искать Джина не было смысла. Гнаться за ним — все равно что гнаться за тенью.

Финли вздохнул, сожалея об упущенной возможности, и тут же поморщился — Кенна вновь принялась молотить его кулаками по спине. А ведь еще минуту назад она была совсем без сил. Откуда же сейчас в ней столько энергии?

— Ладно, девочка, не бойся, — пробурчал Финли и поставил ее на ноги.

Она бросилась бежать, но тут же споткнулась и упала. Маклейн помог ей подняться и сказал:

— Тебе не стоит бежать, потому что ты можешь прибежать прямо в лапы Джину.

Она замерла на мгновение. Потом осмотрелась и пролепетала:

— Да, наверное, вы правы…

Финли прекрасно знал, что Джина поблизости нет, но он не испытывал угрызений совести, пугая Кенну. Она вдруг взглянула на него и спросила:

— А может, он умер. Вы же отрубили ему руку…

Финли с усмешкой покачал головой:

— Его рана заживет. Очень быстро заживет. Ему больно, но ранен он не смертельно.

Кенна посмотрела на него так, словно эти его слова ее рассердили.

— Все это полная бессмыслица, — заявила она. — Чего вы оба от меня хотите? Вы хотите меня… съесть?

Финли невольно рассмеялся.

— Съесть тебя? Нет, милая. Джин тоже не собирался тебя есть, он только хотел…

— Чего? Говорите же.

— Он хотел выпить твою кровь.

— О Боже милосердный! Значит, ты оборотень?!

Она непроизвольно схватилась за горло, словно хотела закрыть от него свою шею.

— Нет, я не оборотень.

«И не гном, маленький и сморщенный. А также не гоблин, уродливый и лопоухий», — добавил Финли мысленно.

— Но ты все равно служишь дьяволу, — заявила Кенна. — Не могу поверить, что позволила тебе поцеловать меня!

— Дорогая, у нас нет времени на разговоры. Поверь, я не служу силам зла. А теперь нам надо поторопиться. Мы должны найти коня.

— Ты сошел с ума?! Я никуда не поеду с чудовищем! Лучше убей меня здесь, если ты все равно задумал сделать это.

— Перестань болтать вздор, женщина. Или ты хочешь, чтобы я всю дорогу тащил тебя на плече? Я-то смогу, но держу пари, что тебе это не очень понравится.

— Что ты хочешь сделать со мной?

Финли болезненно поморщился, увидев в ее глазах слезы. Он подумал, что Кенна уже преодолела страх, раз она так храбро держалась, но теперь понял, что ошибся. Она была слишком напугана. Кенна действительно была очень храброй, если дерзила ему, но она по-прежнему боялась его.

Финли знал, что такое страх. И он очень хорошо ее понимал.

— Я оставляю тебя здесь, Кенна. Но я за тобой вернусь.

— Зачем?

— Чтобы забрать тебя к себе. Джин либо убьет тебя из мести, либо использует как приманку.

Финли вздохнул, увидев в ее глазах отчаяние.

— Мне жаль, что так получилось, — добавил он шепотом.

— Тогда я пойду жить… к кому-нибудь еще. У Ангуса есть дочь, она живет на другом конце улицы, и…

— Джину не составит труда отыскать тебя в Лармуре. И даже за его пределами.

— Но я…

Она беспомощно покачала головой. Как бы ни хотелось ему обнять ее и утешить, Финли сдержался. Он понимал, что его объятия не успокоят ее сейчас. Скорее всего она закричит и станет вырываться.

— Позволь мне помочь тебе, Кенна. Пожалуйста…

— Ты такой же, как он, — прошептала она.

— Нет, я не такой, — возразил Финли. — Я действительно проклят, но я не обижу тебя. Клянусь душой своего отца, что я не причиню тебе зла.

Она в отчаянии всплеснула руками.

— Я не знаю, что делать! Что же мне делать?

Вероятно, этот вопрос она задала самой себе, но Финли ответил:

— Если ты хочешь жить, Кенна Грэм, ты поедешь со мной.

Она тихонько вскрикнула, затем уставилась в землю. Наконец со вздохом пробормотала:

— Ладно, хорошо. До сих пор ты не сделал мне ничего плохого. А он сделал. Думаю, только этим ты от него и отличаешься.

Финли поморщился. Эти слова Кены ужасно его обидели. Конечно же, она считала его чудовищем. И она была права.

 

Глава 2

Конь снова захрипел и метнулся в сторону. Кенна услышала, что Маклейн что-то проворчал себе под нос. Затем он дернул за поводья, и конь вроде бы успокоился. Руки его были прижаты к ее рукам, а тело прижималось к ее телу.

Первые несколько минут она пыталась держать лодыжки скрещенными, чтобы бедра не так сильно прижимались к его бедрам, но вскоре мышцы стали нещадно болеть от неудобного положения. Наверное, вскоре ей придется забыть о приличиях и сесть по-мужски, раскинув ноги. Всякий раз, как конь слишком сильно ударял копытами о землю, спину ее сводило от боли.

— Тебе не холодно? — спросил Маклейн.

Конь опять метнулся в сторону, но всадник снова его успокоил.

— Нет, спасибо. Совсем не холодно.

На самом же деле ей было ужасно жарко — особенно в тех местах, где ее тело соприкасалось с его телом. Немного помолчав, она вдруг добавила:

— Этот конь вас не любит, лэрд Маклейн.

— Я заплатил за него достаточно, чтобы заслужить любовь. Но очевидно, конь не считает себя участником сделки, которую заключил со мной его хозяин.

— Как так случилось, что у вас нет своего коня?

— Лошади меня не любят, как ты уже заметила.

— Из-за того, что вы…

Повернув голову, она взглянула на него, но тут же снова уставилась на сумрачную дорогу.

— Да, вы правы, — ответил Маклейн. — Именно из-за этого.

Выходит, даже животные способны распознать его истинную природу. Какая досада, что Господь не наделил ее тем же разумом, что дал лошадям.

— Тогда как же вы путешествуете?

— Бегом.

— Но…

Она снова повернула голову. Что-то коснулась ее щеки, и она невольно вскрикнула. Что это было? Его губы? Или подбородок? По спине Кенны пробежали мурашки.

— Вы, кажется, сказали, что ваш замок в десяти милях отсюда.

— Да.

Как может человек пробежать двадцать миль за одну ночь? И вообще, как он путешествует? Неужели… и впрямь бегом?

Все вокруг наполнилось ночными звуками, и от этих звуков Кенне делалось не по себе, и более всего ее пугали совы. После каждого совиного уханья она в ужасе вздрагивала. И ни дымка, ни огонька вокруг. И казалось, что становится все темнее и темнее.

— Успокойся же, — пробормотал Маклейн.

Она подумала, что он снова успокаивает коня, но он осторожно провел ладонью по ее руке.

— Не бойся, все будет в порядке.

— Мне так не кажется, — прошептала Кенна в ответ.

Тихонько всхлипнув, добавила:

— Более того, мне кажется, что все… просто ужасно.

— Не плачь, девочка, — пробормотал Маклейн.

Она почувствовала, как его губы коснулись ее волос.

— Прости, милая.

Слезы подступили к глазам и, как ни старалась Кенна удержать их, покатились по щекам. Маклейн прижал ее голову к груди и прошептал ей в ухо:

— Поспи, девочка. У тебя был трудный день. Успокойся и поспи.

— Я не могу.

Кенна снова всхлипнула. А потом вдруг почувствовала, что действительно успокаивается. Возможно, ее успокаивал запах, исходивший от этого человека. Кто бы он ни был, от него замечательно пахло. Пахло прохладой и свежим морозным воздухом.

— Что ты такое, Маклейн? — сорвалось вдруг у нее с языка.

Он вздохнул и пробормотал:

— Не уверен, что смогу объяснить.

— Разве тебе не приходилось делать это раньше?

— Нет. Никогда. А объяснить действительно трудно. Ты никогда не слышала историй о существах, которых называют «обращенные»?

— Нет, кажется, нет.

Он немного помолчал, потом вновь заговорил:

— Это истории о проклятых существах… О мертвых, которые встают из могил, чтобы отомстить тем, кто сотворил над ними зло. Они рыщут по свету и живут, питаясь кровью своих жертв.

— И ты… Ты один из этих «обращенных»?

В голосе ее прозвучало сомнение. Он совсем не походил на труп. К тому же его сердце стучало у самой ее щеки.

— На самом деле я не умирал по-настоящему, — ответил Маклейн. — Уже пятьдесят лет я охочусь за своими врагами. И я действительно пью кровь.

Она почувствовала, как он затаил дыхание, сделав это признание. Да и сама она затаила дыхание. Неужели он… пил кровь?

— Чью кровь? — прошептала Кенна.

— Я… Я пытаюсь ограничиваться кровью животных. Специально для этого я держу несколько коров.

— Зачем?

— Ну, так проще, знаешь ли…

Она снова на него взглянула.

— Я не об этом. Зачем ты вообще пьешь кровь?

— Я должен. Чтобы жить. Потому что я вампир.

Вампир? Это слово ничего ей не говорило. Она никогда его прежде не слышала.

— И тебе нравится?..

— Что?

Кенна посмотрела ему прямо в глаза:

— Тебе нравится кровь?

Маклейн поморщился и пробурчал:

— Что касается коровьей крови, то ее можно назвать лишь сносной.

Подобный ответ ее не вполне устраивал, но Кенна уловила смущение в голосе Маклейна и немного приободрилась. Кем бы он ни был, этот человек, и что бы он ни пил, его, наверное, не следовало бояться. Но что же ей все-таки делать?.. Ехать с ним? Или уговаривать его, чтобы он ее отпустил? Но ведь она сама согласилась с ним ехать… Да куда она пойдет, если он ее отпустит? У нее нет собственного дома. И что ей делать, если ее найдет… тот французский монстр?

Вздохнув, она прислонилась к груди Маклейна.

— Так ты меня не укусишь?

— Нет, не укушу, — проворчал он в ответ.

Она почувствовала, что он положил руку ей на плечо. Рука оказалась тяжелой, но это была приятная тяжесть. Пожалуй, даже очень приятная. И Кенна вдруг поняла, что ей все это время недоставало такой вот тяжести. Тяжести мужской руки у нее на плече.

Но этот мужчина… Он вовсе не человек. И все же ей было очень приятно, когда он поцеловал ее в коридоре. Так что, наверное, не следует его бояться, потому что он… Кенна зевнула и закрыла глаза. В следующее мгновение она погрузилась в сон, и ей снились кровавые демоны с крыльями ангелов.

На востоке небо уже светлело, и самые ранние из птиц завели свои трели, предвещая рассвет.

Как правило, к утру Финли чувствовал ужасную усталость. Не физическую, а внутреннюю, очень походившую на отчаяние. Но сейчас у него были совсем другие ощущения. Он испытывал радостное предвкушение чего-то совершенно светлого… И он с удовольствием бы ехал еще и еще, но замок Маклейн находился уже совсем рядом.

Последние два часа ему было холодновато. Но в тех местах, где его тела касались руки Кенны, тепло сохранялось. Должно быть, это она его согревала.

Финли втянул носом прохладный воздух, полагая, что пытается понять, не таится ли где-то опасность. Но на самом деле он лишь хотел насладиться запахом Кенны, вобрать его в себя. Этот чудесный запах постоянно отвлекал его и будоражил.

Когда они сели в седло, он даже не подумал о том, что ему предстоит ощущать ее близость все время пути. Тогда он думал о Джине, ругал себя за то, что позволил ему уйти. Да еще и этот пугливый конь, поначалу шарахающийся, доставлял ему неприятности. Но вскоре мысли о Джине уступили место мыслям совсем иного рода. Он живо представлял ее округлые бедра и чудесные груди, представлял ее обнаженной… и себя с ней рядом.

Как ни странно, теперь он ни о чем не сожалел. А ведь прежде он жил лишь ради того, чтобы мстить. Вся его жизнь в течение последних пятидесяти лет была подчинена одной цели — мщению. Но сейчас… Сейчас он понял: возможно, у него еще есть надежда, если рассказы о том, что может означать для вампира обретение своей «второй половинки», правдивы.

Финли закрыл глаза и представил, что Кенна Грэм не спит. Если бы она не спала, то можно было бы предположить, что она прислонилась к нему потому, что хочет этого. Можно было бы предположить, что ей очень приятно к нему прижиматься…

Тяжело вздохнув, Финли открыл глаза и отчитал себя за глупые фантазии. Разумеется, Кенна спала. И едва ли ей было бы приятно к нему прижиматься. А вот он… Финли снова втянул ее запах и тотчас же почувствовал, что возбуждается.

Став вампиром, Финли Маклейн не давал обета безбрачия. Не отказывался он и от плотских утех. Более того, в самом начале своего нового существования он пускался во все тяжкие. Но потом устыдился того, что творил, и делал все возможное, чтобы сдерживать похоть, во всяком случае, как можно дольше. Как правило, ему это удавалось, и он не очень-то нуждался в женщинах.

Но сейчас все изменилось.

Кенна вздохнула во сне и потерлась щекой о его грудь. И сердце его тотчас же гулко заколотилось.

Финли сделал глубокий вдох и взглянул на мощные стены замка Маклейн. Множество раз он выезжал из этого замка, а затем возвращался, но никогда он не приезжал сюда, держа в объятиях Кенну Грэм.

Финли въехал в ворота замка, и к нему тут же подбежал молодой слуга с изящной стройной фигурой. Конь зафыркал, учуяв незнакомца, но тотчас успокоился — он слишком устал, чтобы выражать свое возмущение.

— Грей, я купил коня, — сказал Финли молодому человеку. — Надеюсь, ты еще помнишь, как заботятся о лошадях.

— Они не так уж отличаются от коров, милорд, — пробурчал Грей.

— Да, возможно… — Маклейн пожал плечами. — И еще я привез в дом гостью.

Грей промолчал. И так было ясно, что забота о гостье ляжет на плечи миссис Макдермотт. Потому что Грей людей не любил.

Слуга взял за поводья, и Финли осторожно соскользнул с коня, стараясь не разбудить Кеину. Но она тут же поморщилась и открыла глаза. Заметив, что она проснулась, Финли тихо сказал:

.— Не бойся. Мы у меня дома.

Он старался говорить ласково, но она вздрогнула в испуге и заморгала. Потом начала щуриться. Финли понял, что для обычных глаз во дворе еще слишком темно. Конечно же, она не могла ничего разглядеть.

— Мистрис Кенна, мы прибыли в замок Маклейн. — Финли заставил себя улыбнуться. — И теперь вам надо как следует выспаться.

Она опять вздрогнула, и он добавил:

— Не бойтесь, пожалуйста. Выспаться — и больше ничего.

Маклейн хотел поскорее отвести ее в дом, но Грей остановил его, сообщив:

— Милорд, у нас гость. Еще один гость.

Маклейн замер на мгновение. Затем втянул носом воздух, пытаясь уловить, не пахнет ли тут еще одним вампиром — Джином. Но ничего подозрительного он не обнаружил. Взглянув на слугу, рявкнул:

— Кто это?

— Слуга короля.

Курьер? Проклятие! Он снова им понадобился. Слишком долго он тянул с визитом к королю. Он знал, что ничего хорошего его при дворе не ждет, потому и медлил с визитом. А сейчас у него не было на это времени.

Кенна заерзала в седле, давая понять, что хочет спешиться. Финли подхватил ее на руки и опустил на землю.

— Что-то не так? — спросила она.

— Ничего особенного. Кое-какие проблемы.

— Проблемы?..

— Просто курьер прибыл, вот и все. Курьер от короля.

Кенна нахмурилась.

— Они… про тебя знают?

— Нет, конечно.

Король не знал о нем главного, но придворные кое о чем догадывались. Впрочем, сейчас все это не имело значения.

— Разумеется, король ничего не знает, — добавил Маклейн. — А тебе пора в постель.

Кенна взглянула на него с испугом, и Финли, улыбнувшись, пояснил:

— Тебе пора спать. Я это хотел сказать.

Он взял ее под руку и повел через двор. Повел не в свою постель, к величайшему сожалению.

— Лэрд Маклейн… — Худощавый молодой человек коротко поклонился, приветствуя хозяина замка. — Меня зовут Гатри, и я прибыл по приказу нашего короля.

Финли поклонился столь же сдержанно:

— А я думал, Гатри, что вы разделите со мной трапезу, как добрый гость моего замка.

Курьер короля выказал не больше радости при встрече с хозяином, чем хозяин при встрече с посланником. Финли терпеть не мог королевский двор и все, что с ним связано. А перед ним стоял человек, сделавший дворовые интриги своим ремеслом. Это был один из любителей половить рыбку в мутной воде.

— Король настоял на том, чтобы я явился к вам именно сейчас, — продолжал курьер. — Я должен напомнить вам о вашем же обещании посетить Стерлинг до конца месяца. На случай, если вы не заметили, хочу напомнить, что месяц на исходе.

— У меня для этого сейчас нет времени, — бросил в ответ Финли.

Посланник короля усмехнулся:

— Вы рискуете вызвать неудовольствие нашего короля. И это уже не в первый раз.

Проклятие! Финли упорно игнорировал призывы короля явиться ко двору, но его отказы лишь разжигали королевское любопытство. Финли прекрасно знал, что говорили о нем в высшем обществе. Конечно, никто не подозревал в нем вампира. Никто при дворе даже не знал, что представляют собой вампиры.

Нет, они считали его магом. Чародеем, способным посредством волшебства подчинять людей своей воле. Король желал выяснить, так ли это. И если слухи подтвердятся… Ну, тогда Финли окажется в числе приближенных.

Ирония заключалась в том, что если бы они узнали о его истинных возможностях, то и близко не подпустили бы к королю.

Финли тяжко вздохнул и решил прибегнуть к последней отговорке:

— Поверьте, я не обладаю никакими особыми умениями, которые могли бы заинтересовать короля. Кроме того, я нужен здесь, в замке.

Посланник короля презрительно усмехнулся и обвел взглядом зал, ясно давая понять, как относится к словам хозяина замка.

— Какими бы ни были ваши обязанности здесь, лэрд Маклейн, терпение короля на исходе. Либо вы прибываете в замок Стерлинг до конца месяца, либо вас ждет суд за чародейство.

— Чародейство? Какое возмутительное оскорбление!

— Перестаньте, лэрд Маклейн. Вся Шотландия знает, что вы продали душу дьяволу. Но только король знает, что вы получили взамен.

— Господи, но это же смешно!

— Возможно. Уверен, что король с удовольствием с вами эту тему обсудит. Либо отдаст приказ сжечь вас на костре.

«Сейчас я его убью», — сказал себе Финли. Но все же он сумел сдержаться и даже не потянулся за мечом. Этот самодовольный ублюдок даже не знает, как ему повезло. Лет десять назад Финли не так хорошо владел собой. И лишь со временем сумел извлечь уроки из того, к чему порой приводила его несдержанность. Хотел бы он, чтобы эта наука далась ему не столь дорогой ценой.

— Мне пришлось проделать долгий путь, Гатри. Прошу меня извинить, но я должен отдохнуть. Если хотите, мы могли бы пообщаться сегодня за ужином.

— К сожалению, лэрд Маклейн, я вынужден отказаться от вашего любезного предложения. Я оставил моих людей в Дуне и должен заехать к ним, чтобы вместе с ними вернуться в Стерлинг. Знаете ли, я прибыл сюда накануне вечером. Не могу представить, как могло случиться, что мы не встретились на дороге. Вам не кажется все это странным?

— Нет. Не кажется. Что ж, пожелаю вам счастливого пути, Гатри.

— И я вам, лэрд Маклейн. Надеюсь, вы не станете тянуть с визитом к королю.

Прикоснувшись кончиками пальцев к своей ярко-голубой шляпе, курьер положил руку на эфес шпаги и, едва заметно поклонившись, вышел из зала.

«О Господи, — подумал Маклейн, — хорошо бы кто-нибудь надоумил этого франта снять перья со своей шляпы. Иначе какой-нибудь охотник примет его за диковинную птицу и подстрелит». К тому же этот наряд вполне мог привлечь внимание разбойников. Финли невольно рассмеялся при этой мысли.

Сквозь ставни на окнах в зал проникал свет. Давно пора отправляться в постель. Интересно, уснула ли Кенна? Она ужасно нервничала, когда миссис Макдермотт провожала ее в спальню. Впрочем, ничего удивительного. Едва ли внешность этой дамы могла кого-нибудь успокоить. Миссис Макдермотт была очень стара, и ее вполне можно было принять за покойницу, восставшую из гроба.

Финли дождался, когда Грей уведомит его о том, что королевский посланник уехал, и лишь затем поднялся наверх. Винтовая лестница выходила на площадку с десятью дверями. Но из десяти комнат, помимо его личной комнаты, только три были готовы к приему гостей. Две двери были открыты, третья закрыта. То была дверь в комнату Кенны.

Финли остановился перед этой дверью и задумался. Он представил спящую Кенну.

Беспокоясь о том, чтобы она не замерзла, он потянул носом воздух и уловил запахи древесного дыма и раскаленного железа. Да, внук миссис Макдермотт подкинул достаточно дров в камин. И еще сюда проникал запах свежеиспеченного хлеба.

Итак, ей было тепло, она была в безопасности, и улавливаемые его чутким слухом звуки ее дыхания свидетельствовали о том, что она спит. Финли мог бы войти, однако медлил. Он смотрел на ручку двери и уговаривал себя не прикасаться к ней.

То, что она позволила ему поцеловать ее, ничего не значило. Ни о чем не говорило и то, что она распалилась от его поцелуя. Все это не имело значения. Ведь когда он ее целовал, она считала его человеком, а сейчас, если Кенна проснется и увидит его у своей кровати… О, она может умереть от ужаса.

Что ж, хорошо. Он подождет. Возможно, крепкий сон пойдет ей на пользу, и она избавится от своих страхов. Хотя бы отчасти. А что касается его собственных страхов, то он почти не надеялся на то, что сон его хотя бы на этот раз не будет омрачен кошмарами. Но к кошмарам он привык. Зато отвык бояться за других. И сейчас, когда в замке появилась Кенна, страха в его жизни стало вдвое больше.

Кенна Грэм была его второй половиной, но он понятия не имел, что с ней делать.

 

Глава 3

Вначале темнота походила на теплый кокон, и ей было спокойно и уютно. Но потом, по мере того как Кенна высвобождалась из цепких объятий сна, к ней пришло осознание того, что все совсем не так хорошо, как кажется. Да, ее крохотная комнатка на чердаке постоялого двора была очень темной, но в ней никогда не бывало так тепло. Да и соломенный матрас, служивший ей постелью, не мог быть таким мягким и уютным.

Широко раскрыв глаза, Кенна чуть приподнялась и осмотрелась, пытаясь разглядеть в непроглядной тьме хоть что-нибудь. Наконец увидела какой-то оранжевый огонек. Потом еще один. Мерцавшие в камине угольки она приняла за горящие глаза хищника и в ужасе замерла. А потом вдруг все вспомнила.

Маклейн!

Кенна тихонько вскрикнула и затаила дыхание. Где же он? Где-то здесь, рядом? Она прислушалась, но ничего не услышала. Казалось, рядом с ней никого не было. Ах, как же здесь темно! Совсем ничего не видно!

И тут Кенна вдруг поймала себя на мысли о том, что устала бояться. Действительно, какой в этом смысл? Какой смысл гадать?.. Ведь она сейчас все равно ничего не сможет изменить.

Глядя на мерцавшие в камине угольки, Кенна спустила ноги с кровати. Накануне, перед тем как лечь, она уже успела осмотреться, поэтому имела некоторое представление о комнате, в которой находилась. Комната была небольшая, квадратная, и из мебели она запомнила лишь кровать и сундук. Дверь же находилась… по левую руку от нее, и она не помнила, чтобы кто-то запирал эту дверь снаружи.

Заставив себя встать, Кенна сделала шаг, потом еще один. Протянув вперед руку, она тотчас же нащупала дверную ручку. Немного помедлив, она потянула ручку на себя, и дверь бесшумно отворилась.

Сразу стало гораздо светлее, и теперь она окончательно убедилась в том, что в комнате, кроме нее, никого не было. На столике возле кровати стояла свеча. Кенна вытащила ее из подсвечника и сунула фитилем в угольки. Свеча разгорелась, и стало совсем светло. Да, все верно, кроме нее, тут никого не было. Если, конечно, не считать призраков. Наверное, их тут великое множество. Но привидений она уже не боялась. После того что с ней произошло на постоялом дворе, было бы глупо их бояться. Ведь привидения совершенно безобидны по сравнению с тем монстром, который хотел ее сожрать.

А как насчет другого монстра, того, который ее поцеловал?

Кенна снова уселась на кровать с пуховой периной и задумалась.

Выходит, она сейчас в замке Маклейн. С Маклейном. И он один из демонов, вампир. Именно так он себя назвал, что бы ни означало это слово.

Накануне ей не верилось, что она сможет уснуть. Но после хлеба с медом все тело наполнилось приятной сытой истомой, и она сразу же заснула, едва лишь улеглась в постель.

Но теперь, проснувшись, она не знала, что же ей делать дальше. И какое сейчас время? День или ночь? Кенна взглянула на окна, закрытые ставнями, и на три железных засова. Повернувшись к открытой двери, она сказала себе: «А зачем ломать голову? Ведь можно просто выйти, и все».

Поднявшись с кровати, Кенна приблизилась к двери. Ноги ее подгибались от страха, а сердце гулко билось в груди. Собравшись с духом, она переступила порог и осмотрелась. Не обнаружив никого в коридоре, стала медленно продвигаться вдоль стены. Ей без особых трудов удалось отыскать лестницу, и она спустилась вниз. Когда же добралась до Большого зала, то не обнаружила там ничего, кроме двух догоравших свечей на столе.

Неужели ее оставили совсем одну? И почему тут… так пусто? Теперь страх сменился раздражением. Для могущественного лэрда, состоящего в сговоре с самим сатаной, Маклейн вел на удивление скромную жизнь. Ни суетящихся слуг, ни даже котелка с похлебкой над огнем. Да и огня-то нигде не было.

Поежившись от холода, Кенна направилась к узкой двери возле самого очага. Она очень надеялась, что за этой дверью окажется кухня, а в ней и огонь, и еда. Как ни странно, она ужасно проголодалась, пока спала.

Переступив порог, она действительно оказалась на кухне. Однако надежды ее не оправдались. Здесь не было ни котелка с горячей похлебкой, здесь вообще ничего не было, даже слуг. Возможно, хозяин замка вызвал их всех к себе, чтобы они ему прислуживали, например, мыли, натирали благовониями и одевали.

Кенна невольно рассмеялась при одной мысли о том, что Маклейн может заставить своих слуг умащивать его благовониями. Снова осмотревшись, она немного приободрилась. Да, горячей похлебки здесь действительно не было, но кое-что все-таки имелось. Кенна заметила котелок с остатками овсянки, стоявший на столике у дальней стены. Достав с полки миску и деревянную ложку, она зачерпнула себе порцию овсянки и уселась за стол. Но после первой же ложки каши она почувствовала, что ужасно нервничает. На кухне была еще одна дверь, очевидно, ведущая в сад или на огород. Так что в любую минуту сюда мог зайти кто-то незнакомый.

Взяв с собой миску, Кенна отправилась в Большой зал. Здесь по-прежнему никого не было, и она уселась за небольшой стол напротив холодного камина. Прямо над камином висел огромный старый меч, а рядом с ним — яркие гобелены. Эти гобелены ни о чем ей не говорили — разве что о том, что кто-то из предков Маклейна любил забавляться охотой. И возможно, еще о том, что жене любителя охоты не очень нравилось увлечение мужа.

Кроме того, в зале имелась арка, ведущая на лестницу, а напротив нее еще одна арка, которая вела, как догадалась Кенна, в домашнюю часовню.

Наевшись, Кенна направилась в часовню и нисколько не удивилась, обнаружив, что там никого нет. Немного подумав, она направилась туда, куда влекло ее любопытство, — к большой, обитой железом двери, очевидно, главной двери дома.

Дверь не была закрыта на засов, и Кенна толкнула ее. Она думала, что сейчас середина дня, но перед ней предстал оранжевый диск заходящего солнца. Этот диск, казалось, покачивался на верхушках высоких берез, что в изобилии росли во дворе замка. Похоже, нехватка слуг пагубно сказывалась не только на состоянии замка изнутри, но и снаружи. Двор когда-то был вымощен булыжником, но сейчас на месте остались лишь некоторые из них — все остальное пространство поросло травой.

«Куда же все исчезли?» — думала Кенна, оглядывая двор. Если бы она уже не видела тут людей, то могла бы подумать, что в замке вообще никто не живет.

А может, ей все это приснилось? Да, действительно, все произошедшее с ней очень походило на сон. На кошмарный сон.

Но ведь кто-то приготовил эту кашу. И кто-то привез ее сюда. Кто-то с клыками… и с обезоруживающей улыбкой. Клыки и эта улыбка совсем не сочетались.

Прислонившись к дверному косяку, Кенна смотрела на закат. Теперь небо из оранжевого превратилось в красное, а потом — в бледно-фиолетовое.

Вернувшись в зал, Кенна доела остатки каши и поднялась из-за стола. Снова приблизившись к двери, ведущей во двор, она выглянула наружу и вдруг заметила человека в плаще с накинутым на голову капюшоном. Он вышел из-за угла башни и как-то странно жался к стене — словно зверь, старавшийся держаться поближе к укрытию.

Впрочем, Кенна и сама чувствовала себя как лесной зверь, заметивший охотника. Она очень надеялась, что человек в капюшоне ее не заметит, но надежды ее не оправдались — незнакомец вдруг направился прямо к ней.

Приблизившись, незнакомец вскинул голову, и Кенна вздрогнула от неожиданности. Человек в плаще оказался девушкой.

Да, это действительно была девушка — Кенна нисколько в том не сомневалась. Она не могла сказать, почему так решила, но сразу же поняла: смотревшие на нее темные глаза принадлежат именно девушке. Да и в изящных чертах лица явно было что-то женственное. Хотя во всем остальном незнакомку вполне можно было принять за юношу. Ее темные волосы были подстрижены очень коротко, а болезненную бледность лица она даже не пыталась скрыть румянами.

— Добрый вечер, — сказала Кенна, чтобы хоть что-то сказать.

Девушка молча разглядывала Кенну, и губы ее кривились в презрительной усмешке. Именно по этой усмешке Кенна вдруг узнала в ней слугу, утром забравшего у Маклейна коня. Кенна тогда решила, что слуга — юноша, и не было ничего удивительно в том, что она ошиблась.

Так и не сказав ни слова, девушка пошла дальше вдоль стены, словно и не собиралась заходить в зал. Казалось, она была чем-то раздосадована, возможно, присутствием гостьи. «Вероятно, она решила, что теперь, из-за моего приезда, у нее будет больше работы, — подумала Кенна. — Или у нее какая-то другая причина для недовольства?»

— Если ты думаешь о побеге, то тебе лучше дождаться утра, — раздался у нее за спиной знакомый низкий голос.

Кенна вскрикнула и уронила миску, которую все еще держала в руке. Стремительно обернувшись, она выставила перед собой сжатые кулаки и невольно ударила Маклейна в грудь. Он нисколько на нее не обиделся.

— Надеюсь, вы хорошо выспались, мистрис Кенна? — спросил он, учтиво поклонившись.

Она кивнула и пробормотала:

— Да, спасибо. А вы?

— Должен признаться, что спал… немного беспокойно. Переживал за вас, дорогая.

Он улыбнулся и поднял миску с ложкой.

— Вижу, вы уже позавтракали.

— Да, уже… Прошу прощения, но я никого не увидела и…

— Вы не посидите со мной за компанию, пока я буду завтракать?

Что она могла ответить? Нет, я предпочитаю стоять здесь и смотреть, как заходит солнце? Но ужинать с монстром ей тоже не хотелось.

Маклейн разрешил ее сомнения, одарив одной из своих обезоруживающих улыбок и предложив ей руку. Кенна тотчас взяла его под руку, и он чуть вздрогнул при ее прикосновении.

— Вы ранены? — Она взглянула на него с беспокойством.

— Нет, не в этом дело.

А в чем же тогда? Она внимательно посмотрела на него, и ей показалось, он чем-то озабочен. Однако он молчал, и Кенна спросила:

— В чем же дело, лэрд Маклейн?

Он нахмурился и пристально на нее посмотрел. Затем пожал плечами и пробормотал:

— Я наблюдал за вами, когда вы стояли в дверях. И я думал о нашем поцелуе. А также о том, что восхищаюсь вами.

— Но я…

— А когда вы повернули голову, я перехватил ваш взгляд. Вернее, увидел ваши глаза.

— И что же?

Он криво усмехнулся.

— По вашим глазам я понял, каким вы меня видите, мистрис Кенна. Увы, правду иногда очень трудно принять, — добавил он со вздохом.

Кенна не знала, что на это ответить. Он думал об их поцелуе? Что ж, она тоже думала о нем. Это был чудесный поцелуй — нежный и жаркий. Так ей казалось раньше, до того, как это случилось.

Да, Маклейн был чудовищем, но в то же время он относился к ней… Ах, как жаль, что он не такой, как все люди.

Когда они вместе пришли на кухню, лэрд Маклейн жестом пригласил ее сесть за стол и сам положил себе еды. Ее муж никогда так не поступал. Он всегда садился за стол и ждал, когда она его обслужит. Но лэрд Маклейн положил себе овсянки и принес ее за стол так, словно по-другому и быть не могло.

И сел с ней рядом, совсем рядом, так что его бедро прикасалось к ее бедру. Пока он ел, Кенна украдкой поглядывала на его ногу. Ноги его были покрыты жесткими, чуть рыжеватыми волоскам, в некоторых местах они росли очень густо. Из-под края пледа выглядывало колено, и Кенне вдруг ужасно захотелось потрогать его. Захотелось положить на него ладонь и проверить, вздрогнет ли он при ее прикосновении.

Покойный муж часто поддразнивал Кенну, говоря о ее неуемных плотских аппетитах. «Сильнее, чем у любого мужчины», — говаривал он. И он был прав. Ей очень нравилась эта сторона семейной жизни. Когда же муж умер, ей очень этого недоставало. Но так было до тех пор, пока она не стала ужасно уставать от работы.

И вот сейчас… Ей казалось, что у нее даже пальцы покалывало от желания погладить эти жесткие волоски. Тихонько вздохнув, Кенна сжала пальцы в кулаки. Потом вдруг сказала:

— Там, на постоялом дворе, вы, кажется, говорили что-то про пятьдесят лет… Неужели вам пятьдесят?

Он взглянул на нее и криво усмехнулся.

— Мне не пятьдесят. Мне больше семидесяти.

— О Господи! Но вы выглядите… Он лукаво улыбнулся.

— Красавцем?

— Нет, я не стала бы называть вас красавцем, но вы…

Он так расстроился, что Кенна невольно рассмеялась.

— Я хотела сказать, что вы выглядите как настоящий мужчина, лэрд Маклейн. Вы слишком большой для того, чтобы называться красавцем.

— Неужели?

Теперь он снова улыбался, и Кенне пришлось напомнить себе, что временами во рту у него появляются клыки.

— Настоящий мужчина, говоришь?

Казалось, он был очень собой доволен. Но, наверное, любой мужчина очень доволен, когда женщины про него так говорят.

— Да, настоящий мужчина… и ужасно старый.

Маклейн ударил себя кулаком по колену, изобразив обиду.

— О, женщины! Столько жестокости в совсем еще юном создании!

Плед на нем немного задрался от резкого движения, и Кенна снова украдкой взглянула на его колено. Красавец? А почему бы и нет? Он и впрямь был очень красивым мужчиной. Вот только зачем она позволяет себе думать о таких вещах? И действительность вдруг снова навалилась ей на плечи тяжким грузом. О Боже, о чем она только думает?! Как может она сейчас думать… о мужских ногах?

— Лэрд Маклейн, когда я смогу уехать домой?

Он уставился в пустую миску и осторожно отложил в сторону ложку.

— После того, как я уничтожу Джина Монтроуза.

— Вы, кажется, говорили, что охотитесь за ним пятьдесят лет.

— Да.

Он посмотрел на нее с явным сожалением, и Кенна поняла, что дела обстоят еще хуже, чем она предполагала.

Кенна со вздохом поднялась на ноги.

— А что будет со мной? Что будет… с моей жизнью?

— Сожалею, моя милая.

— Я не могу остаться здесь навсегда!

— Да, понимаю. Я сделаю все возможное, чтобы найти его побыстрее. У этой крысы не хватит терпения таиться слишком долго. Он постарается как можно быстрее нам отомстить.

— Две недели! — заявила Кенна. — Я даю вам две недели на то, чтобы найти его. К тому времени он точно обо мне забудет.

— Человек, который живет не одну сотню лет, так просто не забывает своих врагов, Кенна. Пока он жив, ты не можешь чувствовать себя в безопасности.

— А здесь я могу чувствовать себя в безопасности?

Она окинула взглядом кухню и поморщилась, вложив в эту свою гримасу все, что думала о замке Маклейна. И в тот же миг в кухне появилась миссис Макдермотт. Старушка взглянула на Кенну с явным неодобрением, однако промолчала.

— Добрый вечер, миссис Макдермотт, — в смущении пробормотала Кенна.

Пожилая женщина презрительно фыркнула и, шаркая, направилась к очагу.

— Собери еды на два дня, — сказал Маклейн. — Мы выезжаем еще до того, как взойдет луна.

Кенна вскинула голову:

— Мы? Я тоже?

— Да.

Кенна в недоумении покачала головой.

— Выходит, я должна помочь вам отыскать Джина?

Она старалась держать себя в руках, но по спине ее пробегали мурашки. Маклейн вздохнул и на мгновение прикрыл глаза ладонью. Вид у него был ужасно усталый, словно он уже не одни сутки провел в седле.

— Нет, не должна. Мы не едем охотиться на Джина. Мы едем на встречу с королем.

Кенна уставилась на него в изумлении.

— Но это же какая-то бессмыслица! Зачем королю встречаться со мной?

— Он не собирается с тобой встречаться. Он хочет увидеться со мной, а я не могу оставить тебя здесь, пока Джин бродит где-то рядом. Поэтому мы поедем вместе.

— Но…

Кенна уже приготовилась возмутиться, но что она могла ему сказать? «Оставь меня в своем замке вместе с призраками?»

— Если тебе надо что-то собрать перед дорогой, не теряй времени, — проворчал Маклейн. — К сожалению, я могу ехать только ночью. Поэтому у меня нет времени с тобой спорить и выслушивать твои глупости.

— Мои глупости?! — воскликнула Кенна.

Она набрала в легкие побольше воздуху, чтобы завопить как можно громче, но в этот момент Маклейн вышел из кухни, и она осталась наедине с миссис Макдермотт.

— Неужели нельзя помолчать? — проворчала старушка, глядя куда-то в сторону.

И было непонятно, кому именно следовало помолчать — ей, Кенне, Маклейну или им обоим. Но Кенна решила, что спрашивать об этом не стоит. Она помнила свою бабушку и прекрасно знала: если старая женщина чем-то недовольна, то лучше не вступать с ней в беседу.

Вскинув подбородок, Кенна с независимым видом вышла из кухни, но ее почти тотчас же догнала миссис Макдермотт. Старушка поднялась вместе с ней наверх и снабдила ее кое-какой одеждой на дорогу. Когда Кенна появилась во дворе, к ней сразу же приблизился Маклейн.

— Прошу прощения, — пробормотал он. — Сейчас поедем, но сначала мне надо попрощаться с коровами.

Кенна взглянула на него с удивлением:

— Вы действительно говорите коровам «до свидания», покидая замок?

— Ну… не в прямом смысле.

— О!..

Тут она вдруг сообразила, что он имел в виду, и, потупившись, прошептала:

— Да-да, конечно, я понимаю…

Финли решил сам привести коня, но ему долго пришлось успокаивать животное — конь в страхе шарахался от него и вставал на дыбы.

— Какое глупое животное, — проворчал Финли.

Впрочем, он понимал: отдохнув, конь вспомнил свой страх перед хищниками, а его, Финли, в каком-то смысле тоже можно было бы причислить к хищным животным.

— Помочь вам сесть в седло? — спросил он, подводя коня к Кенне.

Она кивнула и приняла его руку, однако старалась не смотреть на него, так что Финли мог лишь гадать о том, что она сейчас чувствует. Но когда он, запрыгнув в седло, оказался с ней рядом, он вдруг понял, что ему уже нет никакого дела до того, как Кенна к нему относится. Едва лишь он оказался рядом с ней, как все изменилось — по спине его побежали приятные мурашки, а сердце радостно забилось в груди. Ведь он находился рядом со своей женщиной, да-да, со своей!

Финли специально напился крови перед дорогой, чтобы сдерживать похоть, но с тем же успехом он мог бы перед дорогой напиться козьего молока. Клыки его заныли в тот миг, как ее округлые ягодицы прижались к его паху. Финли крепко зажмурился и сделал глубокий вдох. Нисколько не помогло. Пожалуй, стало еще хуже.

Тут она вдруг взглянула на него и сказала:

— Если вы не против, милорд, я бы предпочла ехать по-мужски. У меня все еще болит спина после нашей верховой прогулки.

— Да, конечно, — закивал Финли. — Прекрасная мысль!

Уж пусть лучше прижимается к нему спиной. Тогда, возможно, ему удастся думать о чем-то еще, а не только о том, как бы забраться ей под юбку. Кенна тут же изменила позу, перекинув ногу через круп коня, и вздохнула с облегчением. Когда же она откинулась назад, у Финли едва глаза не вылезли из орбит. Теперь ему казалось, что он сидел верхом не на коне, а на ней. К тому же получилось так, что она прижималась к нему не только спиной, но и ягодицами, причем прижималась гораздо сильнее, чем прежде. И она обязательно почувствует, что он ужасно возбужден. Наверное, уже почувствовала…

О Господи, уж лучше бы сидела по-женски.

Он шумно откашлялся, и Кенна вздрогнула от испуга.

— Что ж, теперь пора, — просипел Финли. — Тебе не холодно? Пока не уехали, я могу попросить миссис Макдермотт, чтобы принесла еще один плед.

— Нет, спасибо. Мне не холодно.

«Да, верно, она и в самом деле очень теплая», — мысленно отметил Финли. Он натянул поводья, и конь тронулся. При этом ягодицы Кены шевельнулись, и Финли едва удержался от стона — по телу прокатилось приятное тепло. И так повторялось раз за разом, при каждом движении коня, трусившего неспешной рысцой. Кенна покачивалась в седле, ягодицы ее шевелились, а Финли из последних сил сдерживал стоны…

Примерно полмили он был настолько поглощен своими мучительно сладостными ощущениями, что почти забыл о спутнице. Глупо, конечно, если учесть, что источником его сладостных мучений была именно она, Кенна. Когда же они проехали обгоревшие остовы домов — тут еще совсем недавно находилась деревня, — Финли наконец-то вспомнил, где находится, и отчитал себя за то, что увлекся собственными ощущениями, забыв о грозящей опасности. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь привести себя в чувство, и тут же содрогнулся всем телом и глухо застонал.

Вместо того чтобы успокоиться и обрести ясность мысли, он своими вдохами еще больше себя возбудил.

— О Боже… — пробормотал он не удержавшись.

— В чем дело? — спросила Кенна.

Голос ее был чуть хрипловатым, и Финли вдруг понял, что она возбуждена до предела — сейчас он наконец-то почувствовал запах ее желания.

А что, если он сейчас опустит руку и коснется ее бедра? Вздрогнет ли она? Вздохнет? Положит ли голову ему на плечо? Господи, ему ведь ничего не стоило запустить руку ей под юбку. Заставить ее стонать. Взять прямо здесь, в седле.

Он осторожно положил руку на ее бедро… И клыки его вылезли изо рта.

О Боже, они ведь никогда не высовывались сами по себе. Они обнаруживали себя лишь в тот момент, когда он сам этого хотел.

Он посмотрел на шею Кенны в том месте, где немного спустился плед, который дала ей миссис Макдермотт. И чем дольше он смотрел на ее шею, тем сильнее становилась жажда крови, хотя совсем недавно он выпил довольного много коровьей крови. Ему вдруг представилось, как он сейчас осторожно проведет языком по ее шее, затем, приоткрыв рот, царапнет пульсирующую жилку и…

По спине его пробежала дрожь. От нее так хорошо пахло. Должно быть, на вкус она как пища богов. А ее горячая кровь…

— Маклейн! — послышался ее голос.

— Да, моя девочка.

Шея ее была совсем близко. А ягодицы по-прежнему терлись о его возбужденную плоть.

— Ммм… А почему… Почему король захотел вас увидеть? У вас неприятности?

Король? Ей захотелось поговорить о дворцовых интригах? Он по-прежнему смотрел на ее нежную белую шейку. Возможно, она получит удовольствие, если он ее легонько укусит. Только сначала надо сделать так, чтобы она возбудилась. Хотя нет, она и так возбуждена.

Он положил ладонь ей на бедро и закрыл глаза. Она шумно выдохнула и пробормотала:

— Лэрд Маклейн, вы…

— Да, моя девочка…

Он погладил пальцами ее бедро. Кенна пронзительно взвизгнула и подалась вперед, так что спина ее уже не прижималась к его груди.

— Вы не ответили на мой вопрос, лэрд Маклейн, — сказала она через некоторое время.

И тут же натянула плед повыше, так что теперь он не мог видеть ее шею, но зато она по-прежнему прижималась к нему ягодицами. Хотя это, конечно же, ничего не означало. Она просто сидела в седле, вот и все.

И она отшатнулась от него! Да, отшатнулась, хотя и желала его — в этом сомневаться не приходилось. Он чувствовал, что она его желает, однако…

«Кенна не хочет меня желать! — мысленно воскликнул Финли. — Да, желает, но пытается бороться со своими желаниями».

Он откашлялся и пробормотал:

— А что… Что это был за вопрос, мистрис Кенна?

— Ну… почему король хочет видеть вас, если он ничего про вас не знает? То есть не знает правду? — добавила она почти шепотом.

Причем хрипловатым шепотом. Да, она по-прежнему желала его, однако пыталась держать себя в руках. Очень предусмотрительная и благоразумная девочка… И ему тоже следует проявлять благоразумие. Ему надо как-то отвлечься, о чем-нибудь поговорить. Что ж, король и его двор — тема вполне подходящая.

— Видишь ли, Кенна, при дворе ходят слухи о том, что я любого человека могу подчинить своей воле.

— А вы можете?

— Ну… не совсем.

Она вдруг взглянула на него через плечо:

— Почему у вас такой странный голос? А, вижу… Ваши зубы вылезли.

— Да, верно, — согласился Финли.

К счастью, в темноте она не могла увидеть, как он покраснел.

— Прошу прощения.

Финли закрыл глаза и с болезненной гримасой втянул зубы.

— А это больно?

— Только… — Он поморщился. — Только иногда.

— А вы не… Вы не голодны?

Финли невольно рассмеялся.

— Не бойся, милая. Я не укушу тебя, если ты сама этого не захочешь.

— Сама захочу? Но разве может быть такое?

— Видишь ли, женщины иногда…

— Что иногда?

В голосе ее прозвучала насмешка. Финли снова откашлялся.

— Считается, что это необыкновенно приятно.

— Приятно, когда тебя кусают? Да вы, должно быть, сумасшедший. Держу пари, что вас никто никогда не кусал.

— Ошибаешься, милая.

Она стремительно обернулась к нему.

— Но ведь вас кусал… не мужчина?

— Нет, не мужчина.

Губы ее чуть приоткрылись, она смотрела на него во все глаза.

— Есть и женщины… такие же, как вы?

— Да.

— И они ваши любовницы?

Финли вдруг почувствовал, что ему надоел этот разговор, — ужасно не хотелось вспоминать прошлое.

Он нахмурился и кивнул:

— Да, когда-то так и было.

— Понимаю… — Кенна отвернулась от него и вновь стала смотреть на дорогу. — А эта девушка — ваша любовница?

— Какая девушка?

— Та, что у вас на конюшне.

— Ты про Грей? Нет, она… мой вале, если можно так выразиться.

— Но она ведь женщина!

Финли склонил голову к плечу и задумался. Возможно, Грей и впрямь когда-то была женщиной, но сейчас она ею не являлась. По крайней мере она никак свое женское начало не проявляла.

— Да, Грей действительно девушка. Я нашел ее в Германии. Она жила в подвале. Ей очень не нравится, когда к ней прикасаются.

— Вот как? — отозвалась Кенна.

— Она такая же, как я, — продолжал Финли. — Но ее обратили в очень юном возрасте. Ею пользовалось целое семейство вампиров.

— А сколько ей лет?

— Точно не знаю. Лет сто, наверное. Я нашел ее двадцать лет назад.

По телу Кенны пробежала дрожь, и Финли тотчас же почувствовал, что ее дрожь уже не возбуждает его. Разговор о Грей помог обуздать похоть. До сих пор его преследовали воспоминания о том подвале и о том, как он увидел Грей в цепях. Она сидела без движения и молчала. Ему и сейчас еще делается не по себе при мысли о том, что он мог и не заметить ее в углу. Но возможно, она действительно хотела, чтобы ее никто не нашел. Хотела умереть от голода там, в темноте.

Конь внезапно оступился, словно его что-то испугало. Финли тут же спрыгнул на землю и передал поводья Кенне. Затем отошел на несколько шагов и осмотрелся, принюхался… Нет, конь учуял вовсе не кровь, как он опасался, а влажный мех и запах мочи. Возможно, то был волк, метивший свою территорию. Прислушавшись, Финли уловил тихий шорох в подлеске вдалеке. Потом все стихло. Опасности не было, если только зверь не наведет на них стаю.

Чтобы успокоиться, Финли начал насвистывать веселую мелодию и осторожно приблизился к коню. К счастью, тот стоял смирно, и Финли без помех забрался в седло.

— Что это? — прошептала Кенна.

— Это не Джин, — ответил Финли, не вдаваясь в подробности.

И Кенну, судя по всему, вполне устроил такой ответ.

Уже очень давно она не испытывала такого влечения к мужчине. Даже забыла, как это бывает. И вот сейчас… Сейчас ей никак не удавалось избавиться от того мучительного возбуждения, что нахлынуло на нее, едва лишь она села в седло с лэрдом Маклейном. Даже сквозь юбку и плед она ощущала его восставшую полоть. И ощущения казались точно такими же… как если бы он был обыкновенным мужчиной. То есть в этом смысле он был вполне обычным, только очень-очень большим.

Но все-таки он не был обычным мужчиной, и ей приходилось постоянно напоминать себе об этом. Да, у него чудесная улыбка. Но кроме этого еще и клыки. Клыки, которыми он, очевидно, намеревался ее укусить.

Впрочем, она не очень-то его боялась. И, если честно, совсем не боялась.

Взглянув на него через плечо, Кенна спросила:

— Сколько еще до Стерлинга?

— Надеюсь, мы успеем туда до рассвета. Нам обязательно надо успеть туда до рассвета.

— Почему?

— Потому что днем я путешествовать не могу. Вампиры — ночные существа. Свет нас ослепляет. Ты должна помнить об этом, если нам придется расстаться. Джин не может видеть при свете дня, от солнца кожа его покрывается ожогами.

— Вот как?..

Что ж, у нее появилась возможность задать вопрос, который она уже давно хотела задать.

— А если меня… укусят, то я стану такой же, как ты?

В ожидании ответа Кенна затаила дыхание.

— Нет, не станешь. Чтобы сделать то же, что сделали со мной, вампир должен захотеть обратить тебя в одну из нас. Обычный укус тебя не изменит.

— Понимаю…

Кенна надолго умолкла. Она вдруг сообразила, что задала этот вопрос вовсе не из-за Джина, а из-за того вампира, что сидел в седле позади нее. Тихонько вздохнув, она пробормотала:

— Спасибо, что ответили на мои вопросы, лэрд Маклейн.

Он промычал в ответ нечто невразумительное, но Кенна тотчас же почувствовала, что ладонь его снова легла ей на бедро. Случайно ли он это сделал? Или намеренно? И почему другая его рука время от времени касается ее груди?

Кенна снова вздохнула. Она вдруг поняла, что от подобных мыслей опять возбуждается.

— Ты не могла бы звать меня Финли? — раздался вдруг его голос.

Кенна помедлила с ответом.

— Финли? Почему?

— Потому что меня так зовут.

— Да, понятно, — пробормотала она.

— Меня так зовут, но никто не называл меня по имени уже пятьдесят лет.

Маклейн говорил, тщательно подбирая слова, и она чувствовала, что он говорит ей нечто очень для него важное. Немного помолчав, Кенна прошептала:

— Но почему никто не называет тебя по имени?

— Потому что… — Он вдруг замолчал. — Потому что все они мертвы.

Ночь внезапно стала очень темной. Возможно, потому, что тучи закрыли луну. Или, может быть, от его ужасных слов.

— Значит, твой отец…

— Он тоже мертв, Кенна.

— О, ужасно… — Неужели он пятьдесят лет прожил один в своем пустом и мрачном замке? — Скажите, лэрд Маклейн… Ах, прости, Финли… Скажи, а что случилось с твоей семьей, с твоим кланом? Ведь раньше в замке жили и другие люди.

— Да, и другие. Впрочем, наш клан был небольшой. Но мы были отчаянными и гордыми. А что касается того, что произошло… — Она почувствовала, что он повел плечами. — На моей совести кровь шестидесяти двух человек, в том числе кровь моего отца.

— Но не мог же ты всех их убить! — В ее восклицании была искренняя убежденность.

— В каком-то смысле именно я их всех убил. Но сейчас это не имеет значения. После того как я покончу с Джином Монтроузом, все будет кончено.

— Кончено?.. — прошептала она. — Что именно будет кончено?

Он убрал руку с ее бедра, и из груди его вырвался тяжкий вздох.

Кенна затаила дыхание. Ей было важно, что он ответит, хотя она не могла сказать почему. Но ответ так и не прозвучал. Он лишь пожал плечами, и ее словно обдало холодом.

Невольно поежившись, Кенна вдруг подумала о том, что замок Маклейн никак нельзя назвать домом. Может быть, поэтому Финли и проводил вечера на постоялом дворе, сидел там и ждал кого-то или чего-то. Он ни с кем не разговаривал, не притопывал под звуки волынки. Он всегда лишь ждал, устремив взгляд на дверь. Ждал, когда все будет кончено.

— Ты будешь жить вечно?

— Нет. Несколько сотен лет, насколько я понимаю.

— А тебя можно убить?

— Ты собираешься избавиться от меня, девочка? Ну, сделать это будет нелегко, но нет ничего невозможного. Кровь должна вытечь из меня быстро, понимаешь? Можно всадить мне нож в сердце или перерезать горло. Но я бы предпочел, чтобы ты воспользовалась этим знанием против Джина, а не против меня.

— Да, конечно, — прошептала она.

— Довольно об этом. Не то тебе будут сниться кошмары. Расскажи мне о своем браке. Должно быть, ты едва выбралась из колыбели, когда обзавелась супругом.

Кенна была так удивлена перемене, произошедшей в его тоне, что, поддавшись его обаянию, рассмеялась.

— Ты хочешь мне польстить?

— Может быть. А теперь расскажи мне о своем супруге.

— Ну… мой муж. — Кенна вновь прислонилась к его груди. — Я познакомилась с ним, когда мне едва исполнилось семнадцать, и не прошло и месяца, как я стала его женой. Моя семья не одобрила моего выбора, и потому мы стали жить с его семьей. Он был очень красивым и веселым, и еще он был страшно ленив. Какое-то время мы были счастливы. А после этого он умер.

— Сочувствую.

Она почувствовала, как он положил голову ей на плечо, и тихонько вздохнула.

— Я была очень молодой и очень глупой. Так часто бывает. А ты был женат?

— Нет. Я тоже был молод и глуп, но к браку не слишком стремился. Я предпочитал влюбляться во многих женщин сразу — чем больше, тем лучше.

— Да, такое довольно часто случается с молодыми мужчинами. Обычный недуг.

— Я был серьезно поражен тем недугом.

Она улыбнулась, чуть повернув к нему голову, и потерлась щекой о его подбородок.

— Даже не могу представить такое.

Он усмехнулся.

— Сейчас и я не могу. Сейчас я не в силах очаровать даже престарелую вдову, что сидит у меня между ног уже несколько миль.

— О Господи!

Она засмеялась и тут же зажала рот ладонью, поскольку смех ее эхом прокатился по лесу.

— Ничего страшного, — сказал Финли. — Поблизости никого нет.

И тогда Кенна снова рассмеялась очень громко и заразительно. Она уже забыла, когда в последний раз так смеялась.

 

Глава 4

— Старайся там ни с кем не разговаривать, — прошептал Финли, когда впереди показались ворота замка.

Горизонт окрасился багрянцем. Близился восход солнца.

— Когда нас проводят в наши апартаменты, ты должна оставаться там, пока я не приду. Никому нельзя доверять.

— Перестань. Неужели там все так плохо? Моя мать мечтала, чтобы ее пригласили ко двору.

— Видишь ли, Кенна, они грозились обвинить меня в чародействе. Они там все, как пауки… Раскинут паутину и ждут, когда ты в нее попадешься, чтобы потом сожрать тебя живьем. А не захочешь лезть им в пасть, так сожгут на костре за колдовство.

— Колдовство? А ты умеешь колдовать?

— Мне неплохо удается убеждать людей в том, что им следует принять мою точку зрения.

Кенна кивнула:

— Да, помню. Ты уже на это намекал. Как тебе это удается?

Бдительный стражник внимательно наблюдал за ними, когда они поднимались на замковый холм. Казалось, он даже и прислушивался.

— Об этом позже, Кенна, — сказал Финли, прикрывая ноги плащом; он прекрасно помнил, какое количество сторожевых постов им придется преодолеть до того, как они будут допущены к королю.

Перед тем как въехать в замок, Кенна пересела; теперь она сидела так, как полагалось женщине, хотя сидеть по-мужски ей было намного удобнее.

— Послушай, а ты не…

Финли умолк и задумался. Следовало просить ее об этом? Она как будто неплохо к нему относилась, но, с другой стороны, как еще она могла к нему относиться, если рассчитывать ей было не на кого? Что еще ей оставалось?..

— Кенна, а ты не скажешь им правду?

— Зачем мне это?

— Ты ведь ясно дала понять, что считаешь меня чудовищем, Кенна. Монстром с печатью дьявола. Я прав?

Финли ждал ответа затаив дыхание.

Она долго не отвечала. Наконец очень тихо сказала:

— Я действительно считаю, что ты проклят. Но мне также ясно и другое: ты не так уж сильно отличаешься от всех прочих мужчин.

Финли в недоумении пожал плечами. Что бы это могло означать? Он уже раскрыл рот, чтобы задать вопрос, но с этим пришлось повременить — они въезжали во внешние ворота замка под пристальным взглядом восьмерых вооруженных стражников.

— Лэрд Финли Маклейн, — представился он двум охранникам, заступившим им путь. — Я здесь по требованию короля.

Стражник скосил взгляд куда-то в сторону и, должно быть, получил оттуда сигнал, потому что тут же отступил, освобождая им путь, и указал рукой на внутренние ворота. Там их снова остановили, но после короткой проверки пропустили во двор замка.

Финли почувствовал, как Кенна заерзала в седле, когда к ним подбежал юный конюх, чтобы взять коня под уздцы.

— Я не уверена, что смогу слезть, — прошептала она.

— Все в порядке, я тебе помогу.

Финли спрыгнул с седла и, подхватив ее, осторожно опустил на землю, с удовольствием ощутив в руках приятную тяжесть ее тела.

— Разве у тебя нисколько ноги не затекли? — пробормотала она.

— Нет.

Финли посмотрел на восток.

— Но глаза у меня начинают гореть, — добавил он, помрачнев.

— О! — воскликнула она в волнении. — Надо нам поскорее попасть в замок!

Финли невольно улыбнулся:

— Ничего, я выживу. Хочешь, чтобы я понес тебя на руках?

— Конечно, нет!

Она решительно покачала головой.

Слуга повел их на второй этаж, и они зашли в маленькую комнатку с одной-единственной узкой кроватью.

— Боюсь, я не могу представить тебя своей женой.

Кенна пожала плечами.

— Да, понимаю… Не возражаю, если ты представишь меня своей любовницей. Быть любовницей лэрда все равно почетнее, чем служанкой на постоялом дворе.

— Принимаю это как комплимент, девочка.

— Как вам будет угодно, милорд.

Он оставил ее одну, чтобы она могла справить нужду, а сам отправился на поиски пищи. Не так-то легко найти пищу в такое раннее утро, но свежий хлеб и мед ему все же удалось отыскать. К счастью, ставни в комнате были закрыты. К тому же окно выходило на север, и солнечный свет едва проникал сюда даже с открытыми ставнями, так что глазам Финли здесь ничто не угрожало.

Кенна, валившаяся с ног от усталости, поела без особого аппетита.

— Меня не вызовут к королю до вечера, — сказал Финли. — Поэтому сейчас мы должны поспать.

Она молча кивнула. Кенна ужасно устала, и у нее просто не было сил переживать из-за того, что у них одна кровать на двоих. Финли же сказал себе, что сейчас должен только спать, не более того. Но сейчас и сон казался вожделенной радостью.

Он положил меч на пол по правую руку от себя — так, чтобы в случае нужды до него было легко дотянуться. Кенна прилегла на другой половине. Впрочем, на столь узкой кровати говорить о «половинах» было бы глупо. Когда Финли улегся с ней рядом, тело его крепко прижалось к спине и ягодицам Кенны.

— Извини, — шепнул он.

Кенна же в ответ пробормотала:

— В седле мы были еще ближе.

Да, но то было в седле, а не на кровати. Неужели она не чувствует разницы?

Он уже привык к запаху ее волос во время конного путешествия, но сейчас этот запах казался еще более искушающим. Ему очень хотелось зарыться лицом в ее волосы, уткнуться носом в затылок и вдыхать ее аромат. Этот запах был таким же, как аромат ее кожи, только теплее и гуще.

Закрыв глаза, Финли попытался не думать о том, как чудесно от нее пахнет. Не думать о ее пухлом и кругленьком задике, прижимавшемся к нему. Не думать о том, как уютно его коленям под ее коленками.

— Кенна… — шепнул он, убрав локон с ее лица.

Пальцы его коснулись ее щеки.

— Ммм…

— Если меня не будет здесь, когда ты проснешься, не выходи. Жди меня.

— Да, хорошо.

Он смотрел на свои пальцы, тянувшиеся к ее ушку. Она уже почти уснула. Что, если он поцелует ее сейчас? Он знал, что этот поцелуй обернется для него мучительным желанием, но не смог отказать себе в удовольствии. Ее запах дразнил, завораживал, наполнял его сердце забытыми ощущениями… Несмотря на все то, что довелось ей пережить в последние часы, она держалась с необычайным достоинством. Такой спутницей жизни он мог бы гордиться, если бы только ее устраивала та жизнь, что он ведет. Но такая жизнь ее никогда не устроит.

Он согрел дыханием ее ухо. Кенна не шевелилась. Она не протестовала. Но он знал, что она не спит. Он подождал немного, потом чуть изменил положение, и губы его коснулись ушка Кенны.

Прижавшись к ее уху губами, он втянул ее аромат, стараясь задержать его в легких как можно дольше. Сердце ее забилось быстрее — он сразу же это почувствовал.

Клыки его просились наружу, но на сей раз он справился с ними без особого труда.

Она очень устала, но, похоже, прекрасно чувствовала разницу между постелью и седлом. Потребовался всего один поцелуй, чтобы ее возбудить.

Финли вздохнул и попытался отодвинуться от Кенны как можно дальше. Но ее запах еще долго преследовал его во сне.

Кенна проснулась от того, что хлопнула дверь.

— О!.. — воскликнула она, чуть приподнявшись.

— Прости, — послышался голос Маклейна. — Я не хотел тебя испугать.

В растерянности посмотрев на него, она пробормотала:

— Ты ведь… выходил, да? Я слишком долго спала?

— Нет, вовсе недолго. — Он помрачнел и добавил: — Король отказывает мне в аудиенции и делает это мне назло, я уверен.

Кенна осмотрелась и тихо вздохнула. Потом вдруг спросила:

— И что же нам тут делать?

— Подождем до утра. Если он снова откажется со мной встречаться, у меня не останется выбора.

Она долго молчала, потом наконец прошептала:

— Ты о чем? Что ты имеешь в виду?

— Я должен найти Джина, — заявил Финли. — Обязательно должен найти.

Кенна взглянула на него с удивлением.

— Ты откажешься подчиниться королю?

— Напротив. Я непременно с ним увижусь. И я покажу ему то, что он так жаждет увидеть.

— Я не понимаю, тебя, Финли.

Он едва заметно вздрогнул, когда она назвала его по имени. Потом тяжело вздохнул и опустился на кровать.

— Да, я понимаю, Кенна… Могу представить, каким странным все это тебе кажется. Но ты очень смелая.

«Что же делать, что делать?..» — спрашивала себя Кенна. Она не знала, то ли ей бежать от этого мужчины, то ли прижать его к себе и не отпускать. Всякий раз, когда он прикасался к ней, в ней вспыхивало желание. Но это неправильно. Так не должно быть.

Снова вздохнув, она спросила:

— Зачем тебе убивать Джина?

— Потому что он чудовище.

— Но почему ты?

Он потупился. И Кенне вдруг почудилось, что она не слышит его дыхания. Окинув его взглядом, она отметила, что на нем сейчас была белая льняная рубаха отличной выделки. А концы своего пледа он скрепил серебряной пряжкой искусной работы. Волосы же были тщательно причесаны, а лицо выбрито. И на нем были чулки из тонкой шерсти, ладно облегавшие икры. Тут он снова заговорил:

— Я когда-то встретил его здесь, при дворе. Его и его свору. Все они были французами. Тогда я интересовался дворцовыми интригами не больше, чем интересуюсь сейчас. Но мне очень нравились их женщины. Ты должна меня понять. Мне было двадцать два, и меня интересовали только женщины и развлечения.

— Да, конечно… Молодые мужчины почти все такие.

— И женщины, те, что были с Джином… Они были очень красивые и очень… испорченные.

Кенна почувствовала, что краснеет. Краснеет от смущения… и ревности.

— Когда же он предложил нам всем вместе отправиться в замок Маклейн, я решил, что это замечательная мысль. Мой отец оставался здесь, при дворе короля, и поэтому он понятия не имел о том, что происходит.

— А что происходило? — шепотом спросила Кенна.

Маклейн пожал плечами, и она заметила, как он побледнел.

— Джину там понравилось. Место уединенное. Люди… неискушенные. А я был… Не знаю… В конце концов случилось так, что они сделали меня вампиром. Я даже точно не знаю, когда это произошло.

— Но как же… Как они это сделали?

— Они по очереди пускали мне кровь и поили своей кровью.

— Именно так это делается?

— Да, именно так. На это уходит несколько дней, но я даже не знаю точно, когда я перестал быть человеком и стал вампиром. Они превратили замок в… вертеп. Бесконечная кровавая оргия — кровь, любовные утехи и выпивка. Женщины повсюду валялись обнаженные, с жадностью принимая в себя любого, кто их пожелает. Несколько недель провел я, предаваясь наслаждениям и ничего не замечая вокруг.

Кенна смотрела на него со страхом и ужасом. «Что же он за человек? — думала она. — Как он мог?..»

— И потом в замок вернулся мой отец.

Финли произнес это так, словно подвел черту под историей своей жизни. Словно жизнь его на этом закончилась.

— Но… что случилось потом? Что случилось, когда вернулся твой отец?

Тяжело вздохнув, Финли поднял голову и посмотрел прямо перед собой.

— Я слышал, как он кричал, но та женщина, с которой я тогда был, обняла меня крепко, прижала к себе, и я забыл о нем. Когда я проснулся вечером, я понял, что все кончено.

— Что кончено? Что произошло?

— Я остался один. Я бродил по замку и никого из родственников не находил.

Кенна подтянула одеяло к подбородку.

— Куда же они делись?

— Умерли. Все люди из моего клана были мертвы. Все те две недели, что вампиры жили в моем замке, они пили кровь моих людей или просто их убивали — для забавы. Они складывали тела в кучу под стеной замка, чтобы запах их не беспокоил. И труп моего отца лежал сверху.

К горлу Кенны подкатила тошнота, и она прижала кулак к губам.

— Я пировал, распутничал и упивался кровью, пока моих людей безжалостно уничтожали. День за днем. Всех. Всю мою семью. А я ничего не замечал.

— Но, Финли…

— Поэтому Джин должен умереть, а убить его должен я. Он последний из них. Всех остальных я убил. Включая женщин.

Она видела, как задергалась его щека. Какой же ценой далось ему возмездие? Что он чувствовал? Что испытывал, убивая женщин, с которыми спал? Что должен чувствовать человек, знающий, что по его вине погибла вся его семья?

Когда он резко поднялся на ноги, Кенна едва не подпрыгнула.

— Пора одеваться к ужину.

Финли потянулся к свертку, что лежал на столе у кровати. Этого свертка Кенна не видела, когда ложилась спать.

— Здесь платье для тебя. Одевайся. Я не буду тебе мешать.

Она протянула руки за свертком, но Финли, избегая даже случайного прикосновения к ее рукам, разложил платье на краю кровати. После чего он поспешно вышел из комнаты.

Кенна замерла, уставившись на дверь. Выходит, Финли встретил этих демонов именно здесь, в королевском замке. И если верить его рассказам, бал тут правили вероломство и коварство. Да и сам он убийца. Но что же ей делать? Кроме него, некому ее защитить, а он…

Голова от этих мыслей шла кругом, и Кенна окончательно запуталась.

 

Глава 5

— Никуда от меня не отходи, — сказал Финли, когда Кенна взяла его под руку.

Она все еще была под впечатлением от истории, которую услышала от него час назад. Ей очень хотелось оттащить его в сторонку и расспросить поподробнее обо всех тех ужасах, что он пережил, но еще больше ей хотелось забыть все, что он ей рассказал.

Бросая взгляды на Маклейна, она ужасно жалела о том, что вообще заговорила о замке, носившем его имя.

А ему сейчас было очень не по себе. Он был напряжен, казалось, что он уже никогда не улыбнется. Было ясно: этот рассказ вернул его на пятьдесят лет назад, и теперь он как бы переживал все заново.

— Финли, мне очень жаль… — пробормотала Кенна.

Он молча посмотрел на нее и пожал плечами, словно ему было безразлично, как она отнеслась к его рассказу.

Потом они спустились в зал, и Кенне стало не до того, чтобы наблюдать за Маклейном. Она никогда еще не видела столько людей, собравшихся в одном месте. Причем все они были разодеты в яркие одежды и украшены драгоценностями.

Разглядев синее бархатное платье, что принес ей Финли, Кенна почувствовала к нему признательность. А теперь она была ему вдвойне благодарна — только слуги здесь были в коричневых и серых нарядах. И Кенна сразу заметила, что девушки, прислуживавшие гостям, выглядели еще более забитыми и затравленными, чем служанки на постоялом дворе в Лармуре.

Кенна с ужасом смотрела, как какой-то толстый лэрд в камзоле с золочеными пышными рукавами протянул руку к проходящей мимо него юной служанке. Девушка в испуге вскрикнула, когда он усадил ее к себе на колени и уткнулся лицом в ее шею.

— Никуда не отходи от меня, — повторил Маклейн, и Кенна молча кивнула.

Толстый мужчина вскоре отпустил девушку. Но ночь ведь еще только началась… Кенна не хотела даже думать о том, что будут делать со служанками бражники после нескольких часов возлияний.

По мере того как они с Маклейном продвигались к возвышению в центре зала, вокруг становилось спокойнее — тут гости вели себя с большим достоинством, и почти все они постоянно поглядывали по сторонам. Судя по всему, это были люди из ближайшего окружения короля.

Кенна заметила, что многие из придворных бросали взгляды в сторону Маклейна. И глаза у них тотчас же округлялись. Причем никто не подходил к нему, чтобы дружески поприветствовать.

Тут Маклейн остановился и окинул взглядом столы.

— Туда, — сказал он вполголоса.

И повел ее за стол в дальнем конце зала. Они подошли к столу, за которым сидели молодые мужчины — и ни одной женщины. Либо у них не было жен, либо они явились ко двору короля без своих половин.

— Вот и я, Гатри, — сказал Маклейн одному из них.

Молодой мужчина, к которому обратился Маклейн, коротко кивнул ему и погладил пальцами брошь в виде арки из рубинов, украшавшую его пышный воротник.

— Наконец-то вы прибыли, лэрд Маклейн, — сказал он с усмешкой.

— Я прибыл сюда по приказу моего короля, а он, однако же, отказывается меня принимать.

Придворный склонил голову к нему.

— Король примет вас, когда сочтет нужным.

— Да, разумеется. Но боюсь, у меня срочное дело…

— Лэрд Маклейн, а кто ваша прелестная спутница?

Кенна почувствовала, что Финли вздрогнул, и еще крепче сжала его руку.

— Позвольте представить мою даму, Кенну Грэм.

Кенна сделала глубокий реверанс. Гатри же беззастенчиво ее разглядывал.

— Грэм? Она очаровательна.

— Да, — кивнул Финли, нахмурившись.

Гатри же расплылся в улыбке.

— Возможно, Кенна Грэм скорее получит доступ к королю, нежели вы, лэрд Маклейн. Она выглядит так, словно при известных обстоятельствах могла бы стать еще более обворожительной.

Сотрапезники Гатри взревели от хохота, когда Кенна покраснела.

— Не нахожу в вашем замечании ничего остроумного, Гатри.

Финли еще больше помрачнел.

Придворный хохотнул и заявил:

— Это потому, что я и не пытался быть остроумным. Отправьте ее ко мне сегодня ночью. И вы увидите короля еще до того, как он сядет завтракать. Такой вариант вас устроит?

Кенна в тревоге затаила дыхание. Маклейну ведь не терпелось продолжить охоту за Джином. А она всего лишь служанка из провинциального постоялого двора, которую он повстречал два дня назад. Кенна крепко вцепилась ему в руку. «Я не буду этого делать, — мысленно взмолилась она. — Пожалуйста, только не это».

Но кто здесь за нее заступится? Кто здесь услышит ее мольбы? Никто. Господи, неужели он отдаст ее этому щеголю прямо сейчас?

Финли долго молчал, потом вдруг произнес:

— Вот что, Гатри…

— Слушаю, лэрд Маклейн…

Смех замер на губах Гатри, когда он удосужился заглянуть Маклейну в глаза. По телу его пробежала дрожь, и он поднял руку к воротнику, который внезапно стал ему тесен.

Маклейн же чуть подался ему навстречу:

— Я увижусь с королем завтра до полудня, понятно?

Гатри нахмурился и кивнул.

«Итак, сделка совершена», — промелькнуло у Кенны. Она чувствовала себя так, словно ее предали и унизили. Сейчас ее отправят в комнату к этому франту, и ей придется с ним спать. Она так стремилась избежать участи продажной женщины — и все напрасно.

Тут Маклейн выпрямился, а Гатри со вздохом опустил глаза. В следующее мгновение Маклейн стремительно шагнул к нему и взял его за подбородок.

— И ты больше головы не повернешь в сторону Кенны Грэм. Никогда. Понятно?

— Да, — выдохнул придворный, смертельно побледнев.

Ноги у Кенны подгибались, когда Маклейн повел ее в другой конец зала.

— Так вы не отдадите меня ему? — прошептала она.

Он молча покачал головой, потом тихо сказал:

— Нет, разумеется.

— Почему?

— Ты не моя, чтобы я мог тобой распоряжаться, Кенна.

— Нуда, конечно… — Она вздохнула с облегчением, хотя такой ответ не очень-то ее устраивал. — Спасибо…

— И я бы скорее убил его прямо здесь, чем позволил бы прикоснуться к тебе.

Кенна не понимала, отчего к глазам ее подступили слезы. Но, сколько она ни моргала, слезы подступали вновь и вновь.

— Сегодня по крайней мере мы нормально поедим, — проворчал Финли, усаживая ее за стол в самом дальнем углу.

— Да…

Она даже не пыталась утирать слезы, обильно струившиеся по щекам.

— Кенна, почему ты плачешь?

— Я не плачу. Садись.

Она чуть подвинулась на скамье. Он внимательно посмотрел на нее:

— Девочка моя, что тебя расстроило?

— Ничего. Я только… Ты так хотел уехать отсюда, а я…

До чего она докатилась, если может плакать от благодарности только из-за того, что с ней не обошлись как с никчемной шлюхой.

— Я думала…

Он прикоснулся к ее волосам, и от этого прикосновения ей сдавило грудь, и слезы побежали по щекам еще быстрее.

— Поверь, Кенна, — прошептал он, погладив ее пальцами по виску, — я ни за что не отдал бы тебя ему.

Она кивнула, крепко сжимая губы, чтобы не разрыдаться.

— А ты думала, что я тебя отдам?

— Я не знаю… Наверное, я совсем… потерялась в этой жизни. Я больше не верю в доброту. Не узнаю ее, если с ней сталкиваюсь.

— О Господи, девочка моя… — Он присел с ней рядом и заглянул ей в глаза. — Но я-то… не добрый человек.

— Ты был добр ко мне с того момента, как мы встретились впервые, Финли Маклейн. А я теперь… Я не знаю, что делать с твоей добротой.

— Нет, я не добрый, — прошептал он со вздохом.

— То, о чем ты рассказал мне сегодня… Ты допустил ошибку тогда, много лет назад. Ужасную ошибку. И ты пытаешься ее исправить. Поэтому ты не чудовище.

Он провел ладонью по ее щеке.

— Ты понятия не имеешь, какой я. Ты даже не знаешь…

— Нет, знаю, — перебила она. — Я подаю эль каждый вечер не одному десятку мужчин. Богатым и бедным. Молодым и старым. Поэтому я знаю, какой ты, Финли. Ты очень хороший человек.

— О Господи, Кенна…

Он произнес эти слова так тихо, что она едва их расслышала. Но теперь она почувствовала уверенность в себе. Теперь она знала, что не является одной из тех женщин, которыми могут расплатиться, словно разменной монетой.

— Что же мы сидим?.. — Кенна заставила себя улыбнуться. — Похоже, я уже проголодалась.

Они ели фазанов и гуся. И еще лососину. А также пили отменный эль. Лицо же Финли как бы разгладилось, утратило жесткость черт. Но ни вкусная еда, ни хмельной эль — ничто его не веселило, и в глазах его по-прежнему была печаль. Он чувствовал себя лишним на этом роскошном пиру.

Внезапно по залу прокатился гул — прибыл король Яков. И тотчас же заиграла музыка. Кенне с трудом верилось в то, что она пирует вместе с королем в королевском замке. Ее охватило радостное возбуждение, и она вдруг поняла, что ждет чего-то особенного — ведь не каждый день служанке из Лармура выпадает счастье побывать на королевском пиру. Но время шло, и ощущение праздника постепенно покидало ее. Ничего особенного на королевском пиру не происходило, и через несколько часов этот зал уже мало чем отличался для нее от зала постоялого двора в Лармуре, разве что прислуги тут было больше, и бражники вели себя более дерзко.

Когда король уже собрался уходить, Маклейн помог Кенне подняться и проводил ее в отведенную для них комнату.

— Прости, что не дал тебе повеселиться вволю. Я должен выяснить, чего от меня хочет король. И я бы не хотел, чтобы ты оставалась там одна, среди этих… ничтожеств.

— Я привыкла… — со вздохом ответила Кенна.

Но Финли вдруг пристально взглянул на нее и заявил:

— Я не позволил бы тебе остаться там одной, даже если бы ты стала меня об этом просить.

При этих его словах Кенна почувствовала величайшее облегчение. А он распустил шнуровку на ее платье, подбросил дров в очаг и ушел. Она проспала добрую половину дня, но сейчас, сладко зевнув, с удовольствием забралась под одеяло. И почти тотчас же осознала, что ей не хватает Финли, не хватает тепла его тела. Но Кенна нисколько не удивилась тому, что почувствовала себя одиноко без него. Она лишь надеялась, что он вскоре вернется.

Ее разбудил плеск воды. Этот плеск словно вплетался в остатки ее сна. А потом, проснувшись окончательно, она услышала, как треснуло в очаге полено. И еще она почувствовала сильный запах эля.

Кенна открыла глаза и увидела, что пламя отбрасывает на стены причудливые тени.

Ее внимание привлек тихий плеск воды, и тут она увидела его. Финли Маклейн стоял перед очагом к ней спиной, голый по пояс. Он обмотал плед вокруг бедер и снял рубашку. Она смотрела, как он скребет кожу на плече льняной тряпицей. Мышцы его напряглись и вздрагивали.

От волнения в животе у нее словно запорхали бабочки. Видит Бог, ей довелось повстречать немало красивых мужчин, но при виде его обнаженной спины у нее перехватило дыхание.

Он вымыл шею и подмышки. А когда он стал растирать себе грудь, Кенна мысленно приказала ему повернуться к ней лицом, но он не желал повиноваться ее мысленным приказам, продолжая стоять лицом к очагу, а к ней спиной.

— Какой-то болван облил меня элем, — проворчал Финли, не поворачивая головы.

Кенна затаила дыхание и закрыла глаза.

— Кенна, я знаю, что ты не спишь.

— Как ты узнал?

Он сделал глубокий вдох и повернулся к ней лицом.

— Потому что я все слышу и…

— И что? — Она улыбнулась.

— Ничего.

Он положил тряпицу в таз и потянулся за рубашкой. Кенна смотрела на него во все глаза. Видит Бог, он был необычайно сильным мужчиной. Грудь его прямо-таки раздувалась от мускулов. «Каково это — почувствовать на себе его вес, ощутить, что тебя окружает и защищает такая вот сила?» — спрашивала она себя.

— Кенна, нельзя так!

— Что нельзя?

Живот у него был плоский и гладкий, его немного портил лишь белый шрам поперек ребер, И ей ужасно хотелось прикоснуться к этому шраму.

— Кенна, я ведь могу… Я стараюсь проявлять к тебе уважение, ты понимаешь?

— Да, конечно.

Теперь она смотрела на узкую полоску волос, уходящую под край пледа. Она почти чувствовала, как его возбужденная плоть прижимается к ней, чувствовала его твердость, его толщину. И еще она почувствовала, как внизу у нее все сжалось.

— Проклятие! — выкрикнул Финли. — Пойми, у меня и зрение, и слух гораздо лучше, чем у любого человека. И я улавливаю все запахи, как животное.

— И что же?

Теперь он снял чулки, которые надевал на прием к королю. И даже вид его обнаженных ног ее возбуждал.

— А то, что я могу… — Он пнул ногой таз, разлив воду по полу. — Я чувствую твой запах! Когда твое тело становится влажным… в том месте, я чувствую твой привкус во рту. Я пытаюсь не обращать на это внимания, но не могу!

Он может чувствовать… ее вкус? Всё время? Кровь стремительно прилила к ее лицу, и кожу начало покалывать.

— И не по доброте душевной я пригрозил Гатри. То была ревность. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне. Я не могу тебя взять, но и другим не позволю. Особенно ублюдкам вроде Гатри.

Она прижала ладонь к гулко бьющемуся сердцу. Он желал ее. Очень сильно хотел.

— Но почему… — Во рту у нее вдруг сделалось так сухо, что она едва ворочала языком. — Почему ты не можешь меня взять?

Возможно, это слишком опасно. Ведь при его клыках… Ах, напрасно она это сказала.

Финли молча прошелся по комнате. Остановившись у очага, пристально посмотрел на нее и тихо заговорил:

— Я не могу сделать тебя своей по одной простой причине. Увы, я не могу предложить тебе ничего из того, что должен дать женщине порядочный мужчина. Не могу предложить тебе выйти за меня замуж. И даже любви не могу обещать. Не могу обещать тебе детей, потому что скорее всего они будут такими же, как я. Поэтому я не могу тебя взять. Одно дело — лежать рядом с тобой на кровати и сгорать от желания, борясь с собственной похотью, и совсем другое — постоянно чувствовать, как тело твое становится влажным от того, что ты желаешь меня, и говорить себе, что я не должен к тебе прикасаться.

Ах вот как? Выходит, она, Кенна, ничем не рискует. Значит, он все время чувствовал ее возбуждение, но ни разу не попытался взять ее? Ей до сих пор ни разу не встречался мужчина, который отказал бы себе в удовольствии переспать с женщиной, если та согласна. И ни одного из тех мужчин, что встречала она в своей жизни, не смущал тот факт, что он мало что может предложить женщине взамен.

— Но ты поцеловал меня на постоялом дворе.

— То был просто поцелуй. И из-за него ты едва не погибла. С твоей стороны было бы ошибкой ложиться со мной в постель.

Он повернулся к очагу, упершись ладонями в полку на стене. Его плед при этом немного сполз, и Кенна увидела ямочку у него на спине, прямо над ягодицами. «Ах, лизнуть бы сейчас языком эту ямочку», — подумала вдруг Кенна.

Тихонько кашлянув, она спросила:

— Значит, ты не сделаешь мне больно?

Он тотчас же повернулся к ней.

— Конечно, нет! Но ведь это нечестно по отношению к тебе, верно?

— Честно, нечестно… — пробормотала Кенна.

Что такое поступать честно? Кенна почитала своего мужа, и к чему это привело? В конечном итоге — к одиночеству и позору. Она всю свою жизнь почитала своих родителей, а они вышвырнули ее за дверь, после того как ее муж умер. Финли… Он по-настоящему ее уважал и ничего не просил взамен.

— Но я ведь вдова… — прошептала она.

Финли покачал головой, но она вновь заговорила:

— Я прекрасно знаю, что чувствует женщина, оставшись без мужчины. И знаю, как бывает плохо, когда тебе… этого не хватает. Так вот, мне этого не хватает, Финли. Я хочу снова почувствовать в себе мужчину. Хочу почувствовать тебя.

Он вздрогнул всем телом, словно она его ударила. Затем, оттолкнувшись от стены, принялся расхаживать по комнате.

— Кенна, не надо. Прошу тебя. Меня особенно тянет к тебе. Я не смогу отказаться от того, что ты предлагаешь. И я… Я возьму у тебя кровь, разве ты не понимаешь?

Она прикоснулась к шее кончиками пальцев, и тотчас увидела, как изо рта его вылезли клыки. Ее охватил страх, и в то же время она испытывала усиливавшееся с каждым мгновением острейшее желание.

Тут Финли застонал, и все тело откликнулось на этот стон, свидетельствовавший о невыносимой муке. Собравшись с духом, она спросила:

— Ведь я от этого… никак не пострадаю?

Лицо его исказила мучительная гримаса.

— Нет, но только…

— Я ведь женщина, Финли, — сказала она, приподнявшись в постели и отбрасывая прикрывавшее ее одеяло. — И ты нужен мне так же, как я нужна тебе.

— Перестань! — приказал он, когда она взялась за подол рубашки.

Он шагнул к ней и протянул руку, словно желая ее остановить. Но Кенна чувствовала, что ничего не может с собой поделать — сегодня ей нужен был мужчина, именно этот мужчина, тот, который желал ее так же сильно, как она его. Она снова хотела почувствовать себя женщиной, хотела вспомнить, как бывает, когда душа словно уносится ввысь, а все тело содрогается от наслаждения.

Еще до того как Финли успел подойти к кровати, она стащила с себя рубашку.

— О Господи, — пробормотал он, остановившись в полушаге от нее.

Финли закрыл глаза, но было уже поздно. Кенна увидела по его лицу, что ему не так-то просто не замечать ее наготы. Соскользнув с кровати, она взяла его за руку.

— Ты ляжешь со мной сегодня, Финли? Финли, я прошу тебя об этом.

Для большей убедительности она прижала его ладонь к своей груди. Он не сопротивлялся, и Кенна чувствовала дрожь в его пальцах. Затаив дыхание, она ждала ответа.

Он желал ее. Ох, как же он ее желал…

В какой-то момент ему почудилось, что он сможет развернуться и уйти. Почему-то он наивно полагал: даже прижав его ладонь к своей обнаженной груди, она не заставит его лечь с ней. Но так было всего лишь мгновение. А затем он понял, что не сможет отказаться от этой женщины.

Кенна еще крепче прижала его ладонь к своей груди и сделала глубокий вдох. Он на мгновение зажмурился и стиснул зубы. Тут она вдруг провела другой рукой по его груди, и Финли, содрогнувшись всем телом, открыл глаза.

— О, Кенна… — прошептал он, обнимая ее за талию.

Финли крепко прижал ее к себе и вдохнул чудесный аромат ее волос. Теплые груди Кенны прижимались к его груди, и ему казалось, что исходившее от нее тепло причиняет ему почти физическую боль — это тепло словно что-то растопило в его сердце.

Тут руки ее скользнули по его спине, и, сделав глубокий вдох, она выскользнула из его объятий и потащила к кровати.

Он опустился перед ней на колени и пробормотал:

— О, Кенна, ты изумительная…

— И ты тоже.

Она взъерошила его волосы и привлекала к себе. В следующее мгновение их губы слились в поцелуе, и поцелуй этот словно перенес его в совершенно иной мир. В том мире не было ничего, кроме их тел. Не было ни прошлого, ни будущего, ни ужаса от сознания того, что он когда-то совершил. Были лишь губы Кенны и ее тело. И был чудесный запах, исходивший от нее.

В какой-то момент он вдруг прервал поцелуй, но тут же, снова склонившись над ней, принялся покрывать поцелуями ее шею, плечи, груди.

Она тихонько стонала, и Финли чувствовал, как трепещет ее тело и как колотится ее сердце. Но он не хотел торопиться. Он хотел ласкать ее бесконечно долго, хотел ласкать ее целую вечность.

В очередной раз застонав, она вдруг нахмурилась и пробормотала:

— Ты намерен… меня дразнить?

— А почему бы и нет? — Он коснулся языком ее розового соска, и она тихонько вскрикнула. — Да, я намерен тебя дразнить.

Он снова лизнул отвердевший сосок.

— О, Финли, пожалуйста!..

Она запустила пальцы в его волосы и еще крепче к себе прижала.

И Финли снова принялся целовать и теребить губами ее соски. Стоны Кенны становились все громче и вскоре перешли в крики восторга.

Он и до этого считал, что ее возбуждение искушает. Но сейчас, когда он был так близок к ней, когда она трепетала в его объятиях, он уже не мог себя сдерживать. Раздвинув коленом ноги Кенны, он скользнул губами к ее животу, и тотчас же раздался ее громкий крик:

— О Господи! — Она снова застонала, выгибаясь ему навстречу. — О, Финли!

Когда же его, язык коснулся лона, из горла Кенны вырвался громкий вопль, и по телу снова пробежала дрожь. Она заметалась по матрасу и, всхлипнув, пробормотала:

— О, Финли, Финли…

Ее крики и стоны все сильнее его возбуждали. «Какое наслаждение ласкать ее! — воскликнул он мысленно. — И как радостно слышать ее крики… Ведь она в восторге выкрикивает мое имя».

— Финли…

Она шумно выдохнула и в очередной раз содрогнулась.

— Я… я больше не могу. Финли, пожалуйста…

Вздрогнув в последний раз, она резко приподняла бедра навстречу его губам и затихла в изнеможении.

А он снова принялся целовать ее грудь и бедра. Время от времени он приподнимал голову и любовался ее прекрасным телом. Уж если судьба отвела им лишь этот предрассветный час, то он хотел запомнить ее такую, запомнить, как она лежала перед ним обнаженная, утомленная его ласками.

Внезапно она приподнялась и заявила:

— Еще!

Финли невольно улыбнулся и поднялся на ноги.

— Говоришь, еще?

— Да, еще.

— Что ж, я готов, девочка.

Он потянулся к ремню, что придерживал плед у него на бедрах.

Приподнявшись на локтях, Кенна внимательно смотрела на него, и на губах ее играла улыбка.

— Одну минуточку, — пробормотал Финли. — Замри вот так. Будет жаль, если я не запомню тебя в этот момент.

Кенна взглянула вниз, на свое обнаженное тело, на свои широко раскинутые ноги. Снова улыбнувшись, сказала:

— Тебе не удастся меня смутить, Финли Маклейн. Мне сейчас слишком хорошо, чтобы думать о стыде.

— Ты очень красивая, моя девочка.

Он наконец справился с ремнем, и ремень упал на пол вместе с пледом.

— О Господи! — выдохнула Кенна.

Она во все глаза смотрела на стоявшего перед ней обнаженного мужчину. Но заметив, куда именно обращен ее пылающий взгляд, он тотчас забыл о смехе.

Кенна же вдруг приподнялась и, ухватив за руку, привлекла к себе.

— Давай же, — сказала она. — Я хочу на тебе прокатиться.

— Прокатиться? — переспросил он, ошеломленный ее заявлением.

— Финли, быстрее же…

Она явно не желала ждать.

Он усмехнулся и улегся на спину. Он думал, что Кенна все-таки смутится и откажется от своего намерения, но она тут же забралась на него сверху и наклонилась, чтобы его поцеловать. Ее груди скользнули по его груди, и Финли обнял ее и крепко прижал к себе. Он едва ощущал вес ее жаркого тела. Она была такой влажной, такой горячей… и такой прекрасной. И она дала ему куда больше того, на что он смел надеяться. Он думал, что сможет ее соблазнить, если очень постарается, но никак не ожидал, что Кенна заберется на, него сверху и сама возьмет то, что хочет.

Когда поцелуй их прервался, Финли развел ее ноги пошире, затем чуть приподнял и снова усадил на себя. Почувствовав, как он вошел в нее, Кенна тихонько застонала и шевельнула бедрами.

— Ты не обманывала меня, девочка, — прохрипел Финли. — У тебя определенно есть опыт, которым должна обладать вдова.

Она засмеялась, и по телу ее прокатилась дрожь.

— Ты еще увидишь, что будет, когда я потеряю стыд, лэрд Маклейн.

Голова ее запрокинулась, а волосы упали за спину, ладони же упирались ему в грудь. В тот же миг, взглянув на ее шею, Финли почувствовал, как заныли, вытягиваясь, клыки. И тут ему стало не до смеха. Он окинул взглядом ее тело — от темного треугольника между ног до стройной изящной шеи.

Но в этот момент Кенна снова качнула бедрами, и Финли приподнялся ей навстречу. «Наконец… Наконец-то», — подумал он.

А Кенна вдруг царапнула ногтями его грудь и, шумно выдохнув, прошептала:

— Подожди… Подожди немного. — Она чуть приподнялась, потом медленно опустилась, снова принимая его в себя. — Ты такой большой… Я должна привыкнуть. Пока не торопись.

Как же он мог сейчас не торопиться? Клыки его опять удлинились, и Финли невольно поморщился. Подождав немного, он принялся осторожно приподнимать ее и опускать — снова и снова.

Вскоре Кенна застонала, и стоны ее становились все громче.

— О Господи, девочка, — простонал он, стиснув зубы.

— О, как чудесно… Я так давно такого не испытывала, — прошептала она. — Ты даже не представляешь, как давно.

Она все быстрее вращала бедрами, и вскоре Финли понял, что и его стоны делаются все громче. Наслаждение все накатывало и накатывало, в груди гулко стучало сердце, и в этом стуке словно слышался призыв; казалось, кто-то взывал к его инстинкту хищника, к его жажде.

— О Господи! — прохрипел он в отчаянии.

Кенна двигалась все быстрее, и он раз за разом приподнимался ей навстречу. Но смотрел он теперь только на ее шею. В какой-то момент руки его скользнули от ее бедер к груди, и он осторожно ущипнул ее соски.

Кенна вскрикнула и, задыхаясь, снова запрокинула голову. Ее шея была такой изящной, такой длинной…

Клыки его тотчас же вновь выступили наружу, и Финли, не удержавшись, опрокинул Кенну на спину, а затем снова в нее вошел.

— О!.. — воскликнула она с радостным удивлением.

И в тот же миг обхватила его бедра ногами.

— Ты говорила, тебе нужен мужчина? — пробормотал Финли задыхаясь. — Что ж, я готов. Вот тебе мужчина.

Он с силой вонзился в нее и тотчас начал двигаться все быстрее и быстрее.

— О, Финли!.. Да, да, еще! — громко застонала Кенна.

И чем быстрее, энергичнее он двигался, тем громче она кричала, настойчиво требуя еще и еще. Голова же ее металась из стороны в сторону, и в какой-то момент, взглянув на бьющуюся набухшую жилку у нее на шее, Финли не удержался и прижался к ней губами.

— О, Кенна… — простонал он.

Она замерла на мгновение, словно вдруг вспомнила, что он не просто мужчина. Но тут клыки Финли легонько царапнули ее кожу, и он понял, что уже не сможет остановиться, не сможет сдержать себя.

Он вонзил клыки в шею Кенны, и ее кровь наполнила его рот.

— А!.. — закричала она в отчаянии.

Она кричала все громче, но крик ее, начинавшийся как крик боли и страха, закончился криком экстаза.

Кровь Кенны наполнила Финли новой силой, и теперь он двигался с необычайной быстротой и энергией. Кенна вновь застонала, и стоны ее звучали все громче.

— Финли, — простонала она, сжимая его в себе. — Финли…

И в тот момент, когда по телу ее прокатилась дрожь, он снова вонзил клыки в ее шею. Стон ее перешел в крик, это был крик восторга. И в тот же миг раздался и крик Финли, свидетельствовавший о том, что он последовал за ней в мир ослепительного забытья. Крик его прозвучал глухо, поскольку кричал он, уткнувшись губами в горло Кенны. Для него существовала только она, эта женщина. И теперь он знал, что она действительно принадлежит ему.

Отдышавшись, он осторожно приподнялся и, чуть подвинувшись, уткнулся лбом в подушку. Ему казалось, что он никогда еще так не уставал. Но это была необычайно приятная усталость, заполнявшая пустоту в его сердце.

 

Глава 6

Она оставалась той же женщиной, какой была за день до этого. Она не могла стать другой.

И все же она чувствовала себя совсем по-другому. Кенна прикоснулась к немного саднящей точке на шее, к тому месту, куда Финли вонзил клыки. Он пил ее кровь. Она должна бы чувствовать слабость от потери крови. Но слабости, как ни странно, не было, была лишь приятная истома.

Правда, в некоторых местах немного побаливало, когда она потягивалась, но и это не доставляло ей особых неудобств. А душа ее ликовала. Кенна вновь почувствовала себя молодой женщиной, точно такой же, какой была когда-то.

Она снова потянулась и почувствовала, как Финли накрыл ее руку своей.

— Тебе плохо, девочка?

Кенна с улыбкой покачала головой, нырнув глубже под одеяло.

— Нет, мне очень даже хорошо.

Она положила его руку себе на бедро и почувствовала, как он повернулся и прижался к ней покрепче.

— Ой! — взвизгнула Кенна, отпрянув от него.

Она в испуге повернулась на другой бок и прижала руку к его груди.

— Финли, ты холодный как ледышка!

Он вздохнул и пробормотал:

— Прости, я не хотел тебя напугать.

— Но что с тобой?

— Ничего. Мы просто… Должно быть, я скинул одеяло и замерз.

Он соскользнул с кровати и быстро направился к потухшему очагу.

— Финли, ты действительно замерз.

— Да, похоже на то.

Он присел на корточки возле очага, и вскоре весело затрещал огонь.

— Я скоро согреюсь, — пробормотал он. — Впрочем, мне все равно придется тебя оставить. Король ждет.

— Прямо сейчас?

Кенна даже не пыталась скрыть разочарование. Казалось, своим вопросом она развеселила Финли. Он взглянул на нее с улыбкой и кивнул:

— Да, прямо сейчас. Но много времени это не отнимет.

— Правда?

Он надел рубаху, прикрыв свою красивую наготу.

— Да, правда. Я об этом позабочусь.

— Хорошо, я буду ждать тебя.

Ну и что, если у нее немного побаливало в промежности? Разве она станет упускать хоть малейшую возможность получить от него то, что он мог ей дать?

Финли накинул на плечо плед.

— Я пришлю горничную с хлебом и элем, чтобы ты могла позавтракать.

Кенна смотрела, как он одевается, и сердце ее ликовало. Приятно смотреть на мужчину, который готовится к новому дню. И как приятно в это время нежиться в постели и любоваться им. В конце концов, сам брак был не слишком ей по душе. Скорее она видела в нем обузу. Что она ценила в браке, так это его физическую сторону. Возможность спать с мужчиной, мужскую ласку, вкус и запах мужчины.

Финли сказал, что не может предложить ей брак, но, возможно, он не откажет ей в удовольствии делить с ним постель? Уж она позаботится о том, чтобы он проводил там как можно больше времени.

— Я скоро вернусь, — сказал он, поцеловав ее в лоб.

«А не затащить ли его обратно в постель еще ненадолго?» — подумала Кенна. Но взгляд его стал решительным, и она поняла, что Финли мысленно уже был не с ней — он обдумывал предстоящую аудиенцию у короля.

— Осторожнее, — сказала она, глядя ему в спину. — Будь с ними сдержаннее.

Но если честно, то в этот момент она думала не о том, что Финли предстоит нелегкое испытание. Глядя, как он отодвигает задвижку, она любовалась его рукой — такой сильной, красивой и уверенной. И представляла, как эта рука ласкает ее, ласкает везде…

Кенна вздохнула и поняла, что сдержанность не повредит ей самой.

— Рад видеть вас, ваше величество… — Финли низко поклонился, опустив взгляд.

Он чувствовал запах страха, исходящий от прочих присутствовавших на королевской аудиенции. Им всем было что-то нужно от короля, и они все боялись того, что король может вынести решение не в их пользу. Только ему, Финли, нечего было терять.

— Приветствую, лэрд Маклейн, — пробурчал король, бросив взгляд в сторону ниши в форме арки.

Там, скрестив на груди руки и злобно глядя на Маклейна, стоял Гатри.

— Я недоволен вами, Маклейн. Вы мне были нужны все эти месяцы, но упорно уклонялись от встречи со мной.

— Прошу прощения, ваше величество. Как вы знаете, мой клан претерпел великие лишения, и я не осмеливался уезжать далеко от дома.

— Даже ради своего короля?

— Но я уже здесь, ваше величество.

— Да, вижу. — Король скосил взгляд на Гатри. — Хотя и не понимаю, отчего вы так внезапно пожелали попасть ко мне на прием. Я бы хотел, чтобы вы подольше погостили у меня в замке.

Финли сдержался и не высказал вслух того, что подумал.

— Мне нужны ваши особые… умения, Маклейн.

— У меня нет никаких особых умений, ваше величество.

Король склонил голову к плечу и прищурился.

— Напротив, лэрд Маклейн, я убежден, что они у вас есть. Мне сообщили, что вы живете один. Как один человек, без войска, без отряда вооруженных воинов, может успешно защищать свою землю от злонамеренных соседей?

— Я не один.

— Не один? У вас есть владеющие оружием родичи? Вы можете назвать мне имя хотя бы одного из них?

Финли медлил с ответом. У него вот уже пятьдесят лет не было родичей. Ни мужчин, ни женщин, ни детей. Почти всех убили вампиры. А те, кого не убили, разбежались, подпалив свои дома в надежде на то, что в огне сгорит павшее на них проклятие.

— Вы в сговоре с дьяволом? — спросил король.

— Нет. — Финли решительно покачал головой.

— И вы, — продолжал король, — умеете подчинять людей своей воле. Взять, к примеру, Гатри.

Краем глаза Финли заметил, как Гатри сжал кулаки.

— Гатри настаивал на том, чтобы я заставил вас ждать аудиенции как можно дольше. «Он надменен, — говорил о вас Гатри. — Он не подчинился вашему приказу». И вдруг сегодня утром Гатри приходит ко мне и заявляет, что я должен принять вас немедленно. Он очень на этом настаивал.

— Я говорил с ним накануне вечером.

— Да, говорили. И наверное, очень убедительно. Но я слишком хорошо знаю Гатри. Чтобы убедить его в чем-либо, надо исполнить какую-нибудь его прихоть или же оказать какую-то услугу. Однако вы не производите впечатление человека, который стал бы оказывать Гатри какие-либо услуги.

Сердцебиение у Гатри усилилось, и чуткий нос Финли уловил запах его гнева. А король вдруг в раздражении прикрикнул на придворных и приказал всем выйти вон, и все в страхе попятились, и через несколько мгновений в комнате остался лишь стражник; взгляд его был строгим и одновременно бесстрастным.

Снова посмотрев на Финли, король продолжал:

— Даже если подобными талантами вас наделил сам сатана, вы обязаны исполнить свой долг перед Шотландией, лэрд Маклейн.

Слова короля задели Финли за живое. Ему даже стало немного стыдно за то, что он не проявлял должного уважения к своей стране. Любой шотландец обязан отдать свой долг стране вне зависимости от того, являлся ли он обычным человеком или вампиром.

— Я не могу бороться с Англией в одиночестве, — добавил король. — Алчные англичане постоянно нападают на наши земли. Мне нужна поддержка всех шотландцев.

— Да, конечно, — закивал Финли.

Он уже чувствовал свою вину. Сам король просил его о поддержке, а он… Он должен искупить свою вину! Но заслужит ли он у неба прощения? Да, возможно… Возможно, после того как убьет Джина, он найдет себе иную, достойную цель в жизни.

— Клан Маккензи упрямится, — пробормотал король. — Мне нужно больше земли на побережье, а они отказываются отдать мне землю. Отказываются пожертвовать клочком земли у моря даже ради своего короля.

— Клан Маккензи?

Сердце Финли, которое уже почти воспарило в небеса от гордости за своего короля, рухнуло вниз — словно камень упал в воду.

— Да, Маккензи. А Фергус Стюарт не многим лучше. Его младшая дочь приглянулась моему дяде. Стюарт говорит, что его дочь уже обещана кузену и что он не станет разрывать помолвку. Можете себе представить? Отказывать королю из-за якобы нежных чувств пятнадцатилетней девчонки. Говорю вам, здесь пахнет предательством.

Финли закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

— Вы хотите, чтобы я убедил Стюарта отдать свою дочку вашему дяде?

— Да. Но вначале надо призвать к порядку Маккензи. Они оба сейчас здесь, при дворе, так что много сил у вас на них не уйдет. Я хочу заполучить эту землю, Маклейн. Ради Шотландии, разумеется.

Все верно. Земли… Союзники… Интриги и власть… Замок Стерлинг никогда не меняется. Примерно такой же разговор мог происходить у него с королем и пятьдесят лет назад.

— А что думает Алистэр Брюс? — проворчал король. — Наверное, считает меня слепцом. Полагаю, что он за моей спиной плетет интриги с ирландцами.

Финли тяжко вздохнул. Было ясно: здесь, в стенах этого замка, он не мог найти себе более достойное жизненное предназначение, чем на жалких развалинах, которые остались у него от дома. На самом деле король Яков не хотел воспользоваться данной ему властью против англичан — он был слишком занят укреплением своего влияния в самой Шотландии.

— Ваше величество, боюсь, вы ошибаетесь, — заявил Финли. — Я ничего не смогу сделать.

Король взглянул на него, прищурившись.

— Подумайте еще раз, Маклейн. Может, ваша земля и не представляет особой ценности, но она под моей властью. И хорошо известно, что вы… — он откашлялся, — что вы в сговоре с…

Взгляд короля затуманился, и он в растерянности посмотрел на Финли.

— Э… о чем мы говорили?

Он не хотел этого делать. Не хотел ехать в Стерлинг. Не хотел ехать, чтобы не чувствовать себя потом предателем. И все же он сейчас сделал это.

— Я боюсь, что вы заблуждаетесь, ваше величество. У меня нет власти над людьми. Что же касается земель, то наш клан без труда справится с их защитой. Поверьте, я лучше смогу служить вам, если вы позволите мне вернуться домой, в замок Маклейн.

— Да-да, понимаю, — пробормотал король. Черты его лица смягчились. — Конечно, вы правы. Вам лучше вернуться. Маклейны никогда не доставляли мне неприятностей, чего я не могу сказать о доброй половине моих вассалов.

— Благодарю вас, ваше величество, — с поклоном ответил Финли.

Он прекрасно понимал, что не подобает так обращаться со своим сюзереном. Но король не оставил ему выбора.

— Гатри! — крикнул король, и дверь распахнулась немедленно. — Вы мудро поступили, уговорив меня принять лэрда Маклейна. Он исправно служит нам в замке Маклейн, поэтому должен вернуться туда как можно быстрее.

Глаза Гатри расширились.

— Ваше величество, он что-то с вами сделал?

— Что за вздор, Гатри?! Проводите его. Наш разговор окончен.

Финли снова поклонился королю и вышел за двери в сопровождении Гатри.

— Что вы с ним сделали?! — прошипел Гатри, яростно сжимая кулаки.

Финли с усмешкой пожал плечами:

— О чем вы?

— Да… вы прокрались ему в голову!

Финли знал, что подобные разговоры могли лишь осложнить ему жизнь. А ему не нужны были лишние враги при дворе. Он вообще не хотел, чтобы здесь знали о его существовании.

Финли пристально посмотрел в лицо придворному и медленно проговорил:

— Если бы я действительно мог управлять чужими мыслями, — разве я ушел бы сейчас от короля? Какой человек отказался бы от власти, Гатри? Если бы я мог управлять королем, я мог бы управлять Шотландией.

Гатри кивнул и задумался над его словами.

— Вы ведь видели мой замок, — продолжал Финли. — Неужели вы действительно считаете меня могущественным чародеем?

Гатри был честолюбив и жаден. Он посвятил себя служению короне в надежде получить как можно больше власти, и затворничество Маклейна казались ему необъяснимой странностью. Исподлобья взглянув на него, он проворчал:

— Я не знаю, кто вы такой, Маклейн, но я вам не доверяю. И вы мне не очень нравитесь. Честно говоря, я надеюсь, что француз с вами расквитается, — добавил он неожиданно.

Финли словно обдало холодом.

— Какой француз? — спросил он, хотя и так знал, о ком речь.

Ухмылка Гатри напоминала волчий оскал.

— Неужели не знаете? Тот, однорукий. И я готов держать пари, что к его увечью вы, Маклейн, имеете самое прямое отношение. Его совсем недавно видели где-то между Стерлингом и Лармуром. Насколько мне известно, он направлялся в замок Маклейн как раз в ту ночь, когда вы покинули его. Что вы об этом думаете?

Грей! И еще миссис Макдермотт и юный Робби! Исполнили ли они его приказания?

Не обращая внимания на злорадный смех Гатри, Финли едва ли не бегом бросился в Большой зал. Он прекрасно понимал: если сказанное Гатри — правда, то Джин сейчас находился либо в замке Маклейн, либо на пути к Стерлингу. Финли был бы рад скорой встрече с давним врагом, если бы не тревога за Кенну. Он не мог оставить ее одну, но и не мог подвергать ее опасностям, что таили в себе ночные дороги.

— Проклятие… — пробормотал он, поднимаясь по крутым ступеням.

Если они останутся здесь, Джин может застать их врасплох. Но если выехать отсюда на закате, то Джин может подкараулить их у ворот замка Маклейн и наброситься из засады.

Распахнув дверь, Маклейн ворвался в комнату, где оставил Кенну. Увидев его, она воскликнула:

— Ах, наконец-то! — И бросилась к нему, раскрыв объятия. — Говори же! Что сказал король?

— Мы можем сейчас ехать, Кенна.

— Но как же?.. Ведь еще светло, а твои глаза…

— Медлить нельзя, — перебил Финли. — Джин наверняка уже побывал в замке Маклейн. Мы должны ехать немедленно.

Глаза ее расширились, и она кивнула:

— Да, конечно. Но лучше ночью…

— Нет, мы поедем сейчас.

— Сейчас?..

— У нас нет выбора. Я не могу сидеть здесь, словно крыса в крысоловке. Не могу ждать, когда сядет солнце. Не могу оставить тебя здесь, потому что твоя жизнь в опасности.

— Но ты же сказал…

— Собирайся быстрее, Кенна. Ты будешь моими глазами. И до заката мы найдем убежище. Если будет на то Божья воля, Джин нас не заметит. Я оставлю тебя в надежном месте, а потом вернусь в Стерлинг.

Кенна всплеснула руками и раскрыла рот, собираясь возразить, но так ничего и не сказала.

— Не беспокойся, все будет хорошо, — прошептал он, прикоснувшись ладонью к ее щеке. — Я позабочусь о твоей безопасности, Кенна Грэм.

— Я не за себя волнуюсь!

— Не за себя? — Он не мог удержаться от улыбки. — Выходит, ты меня защитишь?

Она тоже улыбнулась.

— Да, конечно. Если только сама тебя не убью.

Увидев слезы в ее глазах, Финли привлек ее к себе и прижался губами к ее лбу. Она крепко обняла его и прижалась к нему. А ее запах… Он согревал его и светил ему словно солнце. Только на сей раз от нее пахло и его, Финли, телом. И в том не было ничего удивительного. Ведь Кенна уже стала его женщиной, и она желала его так же сильно, как он ее.

Вожделение его больше не было горьким и постным. Желание к Кенне пульсировало в нем, и пульс этот был так силен и жарок, что грудь болела.

Заставив себя отстраниться, Финли пробормотал:

— Поскорее бы прикончить этого мерзавца. Нам пора, Кенна.

 

Глава 7

Он сидел в седле позади нее — как и всегда. Но теперь, после того, что было между ними ночью, соприкосновение их тел ощущалось уже совсем по-другому. Мерное покачивание коня было еще одним напоминанием о том, чем они занимались всего несколько часов назад. И при каждом шаге коня Кенна чувствовала в промежности пульсацию.

И еще ее терзало чувство вины; она знала: Финли ужасно страдает из-за солнечного света. Он сидел сгорбившись и надвинув на глаза плед, руки же прятал под шерстяной тканью, чтобы уберечь их от ожогов; Да, он страдал, а она думала лишь о том, как бы снова соединиться с ним.

Слава Богу, что в этот день небо затянули тучи. Но даже при столь слабом свете глаза Финли слезились. Прошло два часа, и он совсем перестал говорить с ней. Пытаясь как-то разговорить его, она сказала:

— Не понимаю, почему король отпустил тебя. Ведь ему было так важно, чтобы ты явился в Стерлинг.

— Он передумал. Я уже не нужен ему.

— Но почему?

Финли долго молчал, словно обдумывал ответ. Но Кенна знала: если он не скажет ей правду, она сразу распознает фальшь. Муж часто лгал ей. Так почему же Финли не может солгать? Но она была почти уверена: этот человек не станет ей лгать. Теперь уже не станет.

Тут он откашлялся и наконец проговорил:

— То, в чем король меня обвинял… это отчасти верно. Я действительно могу влиять на мысли людей. Если очень постараюсь, конечно.

Он уже намекал на это, но Кенна все равно изумилась.

— Финли, но как же… Каким образом?

Он пожал плечами.

— Просто стараюсь представить, чего именно хочу от собеседника. А потом… впиваюсь в него своими мыслями. Ну, представь, что ты сердито смотришь на кого-то, но при этом впиваешься в него не взглядом, а мыслями.

— И это все?

— Да, все. Но сила моя не беспредельна. Я могу проделать такое с одним и тем же человеком всего лишь несколько раз. Иногда всего один раз.

— А со мной ты такое проделывал? — Она резко повернулась к нему. — Проделывал, Финли?

Он решительно покачал головой:

— Нет, Кенна, с тобой нет. Потому что с тобой не получится. У тебя слишком сильная воля. Когда я пришел на постоялый двор впервые, я постарался сделать так, чтобы никто меня не замечал, чтобы меня не хотели замечать. Но с тобой у меня ничего не вышло. Ты все время смотрела на меня.

— Ну… мне было приятно на тебя смотреть.

Он засмеялся, и его смех показался ей нежнейшей лаской.

— Но моя неудача нисколько меня не расстроила, — продолжал Финли. — Скорее наоборот. Но даже если бы я и хотел заставить тебя повиноваться, я не смог бы причинить тебе боль.

Она посмотрела через плечо.

— Сильная у меня воля или нет… Я думаю, Джин сделал со мной именно это. Я чувствовала… Я чувствовала, что не могу ему противиться.

Финли прикоснулся ладонью к ее щеке.

— Все дело в том, что он не опасался причинить тебе боль. А вот я не сделал бы тебе больно ни за что на свете.

О Боже! Сердце ее болезненно сжалось, и грудь пронзила ужасная боль. Финли как-то сказал, что ему нечего ей предложить, но этих его слов было для нее более чем достаточно. Да, ей вполне было достаточно его тепла и его доброты.

Кенна сунула руку под плед и накрыла его руку своей ладонью. Переплетая его пальцы со своими, она прижалась спиной к его груди. Какое-то время оба молчали, потом она вдруг спросила:

— Ты уверен, что Джин не найдет нас днем?

— Почти уверен. Он считает, что заставил нас дрожать от страха. Джин искусный воин, но он слишком высокого о себе мнения. Надо было мне встретиться с ним в схватке один на один вместо того, чтобы пытаться заманить его в ловушку.

Голос Финли становился все слабее, голова его опускалась все ниже, и Кенна начала не на шутку за него тревожиться. Сначала ей казалось, что он засыпает, но потом она вдруг почувствовала, как клыки его царапнули ей шею.

— О!.. — взвизгнула Кенна. — Неужели ты даже сейчас…

Она умолкла в смущении.

— Я все время вспоминаю о том, как ты была сверху, — прошептал он. — Не могу не вспоминать об этом.

Он крепко сжал ее руку, а в следующее мгновение она почувствовала, как он прикоснулся губами к ее шее. Но ведь он… Он ведь не станет кусать ее прямо здесь?

— О, милая, от тебя так чудесно пахнет.

— Но, Финли… Тебе разве сейчас не больно?

— Да, больно. Но с тобой я забываю о том, что мне больно.

Что она могла на это сказать? Тихонько вздохнув, Кенна закрыла глаза, Финли тут же уткнулся лицом в ее шею.

— Ты должна следить за дорогой, — напомнил он ей, посмеиваясь.

Она заставила себя открыть глаза. Губы его скользнули к ее плечу.

— Ты снова оседлаешь меня сегодня ночью, малышка?

Лицо ее словно вспыхнуло.

— Если… Тебе понравилось? Муж часто отчитывал меня за мои неуемные аппетиты. Не вначале, конечно, а потом…

— Не хочу оскорблять его бессмертную душу, но твой муж был болваном. У меня хватит мужской силы, чтобы брать сполна все, что ты, девочка, можешь мне дать.

Она улыбалась как дурочка, когда они поравнялись с пастухом, пасшим овец на склоне холма. Пастух опасливо посмотрел на них, овцы при их приближении с громким блеянием бросились врассыпную, и Финли ненадолго придержал коня.

Кенна молчала, пока он беседовал с пастухом. И точно так же она молчала, когда он задавал вопросы другим людям, всем тем, кого они встречали по дороге. Но до сих пор никто не сообщил им о том, что видел Джина или слышал что-то о незнакомце, путешествовавшем под покровом ночи.

— Значит, ты был здесь прошлой ночью? — еще раз спросил пастуха Финли.

Пастух взглянул на него с раздражением:

— Да, был. Я спал у самой дороги, в двух милях отсюда. У меня очень чуткий сон, и я бы услышал приближение вашего ночного странника.

Финли бросил пастуху монетку, и они продолжили путь. Вскоре они обогнули холм, и заходящее солнце стало светить им прямо в лицо. Финли вскрикнул и отвернулся.

— Ничего не вижу, — пробурчал он. — Ты можешь сказать, где мы находимся?

Кенна окинула взглядом дорогу. Было ясно: еще довольно долго солнце будет светить в глаза.

— Впереди небольшой ручей и каменный мост. А за мостом дорога ведет в расщелину между утесами.

— Очень хорошо. Дальше нет смысла ехать. Другой дороги в Стерлинг все равно нет. Ты сможешь направить коня к югу от реки?

— Да, конечно. — Кенна взялась за поводья.

Конь шарахнулся в сторону, почуяв ее руку, но она тотчас его успокоила.

— Ты отличная наездница, — пробормотал Финли, но в голосе его чувствовалась напряженность.

Солнце жгло ему глаза. Должно быть, он испытывал сильнейшую боль.

— Сейчас ты должна проехать еще немного… Вот, я уже слышу водопад. Когда ты его увидишь, остановись. Там есть пещера.

Немного помедлив, он добавил:

— И Джина там нет. Я бы почувствовал его присутствие.

Вскоре Кенна действительно увидела водопад и темный вход в пещеру. Когда она остановила коня, Финли соскочил на землю, Кенна тотчас последовала его примеру и осмотрелась. Затем бросила взгляд на своего спутника и увидела, что лицо его сильно покраснело, глаза же словно налились кровью.

— Финли, твои глаза!.. — воскликнула она в тревоге.

— Кенна, быстрее, — пробурчал он.

Она схватила его за руку и потащила под каменные своды. Внезапно стало совсем темно, и Финли вздохнул с облегчением.

— Мы пришли? — спросила Кенна.

— Да, пришли. Сейчас отдохнешь. Тут есть скамья.

Теперь уже он повел ее в темноте. Остановившись, Финли усадил ее, и она поняла, что сидит на скамье. Прикоснувшись к его руке, она спросила:

— А у тебя глаза… заживут?

Он сказал «да», но в голосе его не было уверенности.

— Ты что-то недоговариваешь, — пробормотала Кенна. — Скажи мне правду.

— Мне понадобится твоя помощь. Твоя кровь.

На этот раз страха почти не было. Страх притуплялся предвкушением наслаждения.

— Да, конечно. Я готова.

— Но только давай сначала немного отдохнем.

Она подумала о влечении к нему, с которым боролась весь день.

— Нет, сейчас. Давай сделаем это сейчас.

— Но, Кенна…

Он хотел сказать «нет», но, не удержавшись, развернул ее к себе лицом и поцеловал.

Кенна тотчас растаяла в его объятиях — словно со времени их страстного соития прошли долгие дни, а не часы. Финли приподнял ее, и она, забравшись к нему на колени, оседлала его, целуя так страстно, словно хотела съесть.

Через несколько мгновений Кенна почувствовала несильную боль, когда в ее нижнюю губу что-то вонзилось. Но она и вскрикнуть не успела, как услышала голос Финли:

— Прости, прости меня, любовь моя.

Он провел языком по ее губе, зализывая ранку. Из горла Кенны вырвался стон, и она прошептала:

— Бери все, что хочешь.

Финли тут же задрал ее юбки, и она почувствовала, как пальцы его коснулись ее лона.

— О, ты уже такая влажная… — послышался его шепот.

Финли приподнял ее бедра, и в следующее мгновение Кенна почувствовала, как он вошел в нее. Она тотчас закричала от почти болезненного наслаждения, и ее крик тотчас же заглушил его стон, напоминавший звериный рык.

Запустив пальцы в ее волосы, он чуть откинул ее голову, обнажая шею. Кенна затаила дыхание и в тот же миг почувствовала, как ей в шею впились его клыки.

Она знала, что будет больно, но боль почти тотчас же утихла, сменившись странным теплом — такое испытываешь, если слишком близко поднести ладонь к горящей свече. И тепло это, растекаясь по всему телу, сильнее всего ощущалось в груди и между ног.

Упершись коленями в каменное ложе и, по-прежнему сидя на Финли, она начала двигаться. Усиливало каждое ее движение тепло, порожденное его укусом. О, ей так этого не хватало весь день…

Финли, крепко держал ее за бедра и раз за разом приподнимался ей навстречу; губы же его прижимались к ее шее. А Кенна стонала все громче и громче; когда же она содрогнулась, воспарив к вершинам блаженства, из горла ее вырвался громкий крик — она выкрикивала его имя.

Финли сделал еще глоток, перед тем как вытащить клыки. Затем еще несколько раз приподнял ее бедра и тоже со стоном содрогнулся.

И в тот же миг Кенна рухнула на него в изнеможении.

— Господи, девочка… — Он погладил ее по волосам. — Ты настоящее чудо. Я боготворю тебя, Кенна.

— Это кощунство… так говорить, — пробормотала она.

Он тихо рассмеялся.

— Тогда я буду поклоняться тебе без свидетелей. И никому не стану говорить о своих молитвах.

— Финли, тебе уже лучше?

— Да. Через час или около того будет совсем хорошо. А как ты? — Он чуть отстранился. — Как ты, Кенна? Как чувствуешь себя?

— Замечательно! — воскликнула она со смехом.

Он тоже засмеялся, и смех их становился все громче. Спешить им было некуда, и потом они еще долго сидели в обнимку. Кенна же думала о том, что при этом могла бы просидеть так целые месяцы и даже годы.

Но сколько на самом деле у них осталось времени? Как долго они будут вместе?

— Финли, а что будет, когда ты убьешь Джина?

Она почувствовала, как он вздрогнул.

— Что?

«Как холодно звучит это слово», — промелькнуло у Кенны. Судорожно сглотнув, она прошептала:

— С чем еще ты покончишь?

— Милая, что за глупости?.. Я думаю, ты захочешь вернуться к своей прежней жизни и освободиться… от этого безумия.

— Нет, ты не понял. Как-то раз ты сказал: убью Джина и покончу со всем этим. Но ты никогда не говорил, с чем именно собираешься покончить. Я опасалась, что ты имел в виду… Я боялась, что ты хотел покончить со своей жизнью.

— О, так оно и было.

Кенна похолодела.

— Что ты имеешь в виду?

— Если мне и стоило жить, то лишь ради того, чтобы отомстить. Я виновен в гибели моего клана. Я опозорил имя своего отца. Не осталось никого, кому я был бы нужен.

— А как насчет… — Она прикусила язык. — Как насчет Грей и миссис Макдермотт?

— О них обеих я позаботился.

Кенна не знала, что сказать. Он хотел покончить со своей жизнью? Лишить себя жизни? Как он намерен это сделать? Она крепко обняла его.

Финли откашлялся и пробормотал:

— Я думал, ты просишь, чтобы я тебя отпустил.

Кенна покачала головой и еще крепче обняла его.

— Нет, Финли, Не сейчас.

Впереди у нее была целая жизнь. И надо было что-то решать, что-то делать, строить какие-то планы. Но все это потом. А сейчас она была рада уже тому, что сидела с ним в обнимку.

— Не выходи из пещеры.

Он держал ее за руки и пытался встретиться с ней взглядом, хотя и понимал, что в темноте она ничего не видит.

— Я уже сказала, что не выйду.

— Что бы ни случилось, — настойчиво продолжал Финли. — Даже если ты подумаешь, что я мертв, все равно не выходи. Водопад заглушит твое дыхание и запах тоже, если он не подойдет слишком близко. Не выходи, понятно?

— Да-да, поняла.

— Обещай мне, Кенна.

Она невольно застонала.

— Обещаю, обещаю, обещаю!

Он посмотрел на ее шею. Ему ужасно хотелось еще раз ощутить ее вкус, но, должно быть, ранка у нее на шее все еще болит. Да и времени не осталось.

— Кенна запомни: если он убьет меня, ты ему уже не будешь нужна. Так что не бойся ничего. И жди здесь, пока…

— Финли, я все поняла!

Он помолчал немного, потом вновь заговорил:

— Дождись дня, потом отправляйся в замок Маклейн. В моей комнате в сундуке есть золото.

— Прекрати! Я не желаю это слышать!

Он выглянул из пещеры. Теперь небо было почти таким же темным, как и пещера.

— Что ж, мне пора, Кенна.

— О, Финли… — Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в губы. — Будь осторожен. Ты замечательный… И очень добрый.

На это ему нечего было ответить. Молча поцеловав ее, он ушел в ночь. Ветер дул ему в спину, поэтому он перешел на другую сторону реки и спрятался под мостом.

Если Джин побывал в замке Маклейн, то в Стерлинг он должен был ехать этой дорогой. И должен был переехать мост. Тут и следовало его ждать.

Одна за другой на небе зажигались звезды. Поднялась луна. Ветер утих, и воцарилась тишина. Даже сухие листья не шуршали.

Финли остался наедине со своими мыслями, но планов на будущее не строил. Он не знал, что будет делать после того, как убьет Джина. Знал только одно: главную свою задачу он выполнит. Закончит то, что начал пятьдесят лет назад.

Вначале он даже не верил, что ему удастся найти Джина Монтроуза. Француз не прятался, он просто уехал за море, в восточные страны, и возвращался лишь ненадолго. Словно Каин бродил он по свету, оставляя после себя хаос и опустошение. То, что он сделал с Финли, он делал и с другими, словно получал удовольствие от того, что губил и совращал людей. Он использовал их, убивая в них все доброе. А потом бросал их и принимался за других.

Но Финли положит этому конец, уничтожит зло, если, конечно, сам не будет убит. А если он выйдет победителем из этой схватки, тогда что?

Кенна Грэм стояла у него перед глазами. Вот она с запрокинутой головой стонет от наслаждения. Вот она сердится на него за то, что он якобы распоряжается ее жизнью. Вот она, понурившись, грустит и плачет. Она его женщина, и он хотел бы оставить ее рядом с собой.

Но что он мог ей предложить? Ах, если бы только он мог дать ей то, что она заслуживала. Если бы только в нем оставалась хоть капля добродетели. Но как мог он предложить ей себя, если был предателем, убийцей и вампиром?

Финли прислушался и вскинул голову.

— Как странно… — сказал кто-то по-французски. — Он исчез словно змея в траве.

— Должно быть, он в Стерлинге, — послышался другой голос, и Финли узнал голос Джина.

— Но ты говорил, что он будет у себя в замке.

Внезапно раздался треск, затем ржание коня и женский смех.

— Прекратите! — крикнула женщина. — Вы ведете себя как маленькие дети. Мне обещали увеселительную прогулку, а я уже умираю от скуки.

— Придержи язык, женщина, — проворчал Джин.

Он приближался, и голос его эхом отражался от скалы. Высунув голову из укрытия, Финли увидел двух коней; на одном ехал Джин, на другом — мужчина и женщина. Ветер на мгновение сменил направление, и Финли уловил запах дыма. Запах пожара. Сердце его болезненно сжалось — он сразу же понял, что это за пожар.

— Мне нужна новая женщина, — пробурчал приятель Джина.

Его дама злобно зашипела, и клыки ее блеснули в лунном свете.

— Чем я тебе не угодила? — спросила она.

— Слишком уж ты покладистая, — ответил мужчина. — Мне нравится запах страха, когда я беру женщину.

Она обрушила на него целую лавину слов на каком-то незнакомом языке, Финли не понял ни единого слова. Но слова мужчины заставили его похолодеть.

— После того как мы убьем шотландца, — со смешком спросил он Джина, — можно мне забрать его девку?

Неужели Кенна окажется в руках этих мерзавцев?!

Финли сжал рукоять меча и стал считать до десяти. Троица приближалась к мосту. Ближе. Еще ближе. Первый конь ступил на мост. Джин.

Но Финли выжидал.

Как только задние копыта коня коснулись моста, Финли выпрямился во весь рост и с леденящим кровь боевым кличем ударил мечом седока на втором коне. Женщина пронзительно закричала, увидев, что голова всадника покатилась по мосту.

Конь захрапел и попятился. Финли ударил его по крупу, и тот понесся прочь, унося визжавшую женщину.

Джин с гневным криком развернул своего скакуна.

— Слезай, — сказал Финли. — Слезай, чтобы сразиться со мной.

— Сумасшедший! Ублюдок! — заорал Джин. — Тебе ведь всего семьдесят лет! Неужто ты уже свихнулся?!

— Слезай с коня и повернись ко мне лицом! — в ярости закричал Финли.

Но Джин в тот же миг натянул поводья, заставив коня попятиться.

— Ты отнял у меня руку, шотландский ублюдок. Не могу представить, отчего ты так на меня зол.

Финли услышал, как лезвие меча прорезало воздух, и вовремя отскочил в сторону.

— Ты убил всех моих сородичей, Джин. Поэтому я убью тебя.

Он занес меч над головой, чувствуя, как руки его наполняются силой. Но вампир соскользнул с коня с противоположной стороны, и Финли отступил, чтобы не убить животное.

— Проклятие… — проворчал он в досаде.

— Твоих сородичей? — с презрительной усмешкой переспросил Джин; он отступал с моста на дорогу. — Они были людьми. Жалкими людишками. Мы пощадили тебя лишь потому, что ты стал одним из нас.

— Ты сделал меня одним из вас! — крикнул Финли, наступая.

— Ты умолял меня об этом, — со смехом ответил Джин.

Финли в ярости стиснул зубы. Да, возможно, он умолял его об этом. Он был тогда слишком молод и хотел власти, женщин и силы.

Финли с воплем занес меч и бросился на врага, которого мечтал убить уже много лет. Мечи противников зазвенели, озаряя ночь искрами.

По-прежнему отступая, Джин с ухмылкой спросил:

— А где девчонка?

Финли вновь занес меч, и снова зазвенели клинки.

— Я чувствую на тебе ее запах, — продолжал француз. — Очень сильный запах. Она где-то здесь. Прячется, верно?

В очередной раз увернувшись от удара, Джин со смехом заявил:

— После того как убью тебя, я найду ее и пересплю с ней.

Нет. Финли вложил в удар всю свою силу, заставив Джина отшатнуться. Но тот снова засмеялся и воскликнул:

— А потом заберу ее с собой! Возможно, я даже обращу ее и буду держать при себе вечно.

Француз рассчитывал на то, что слова его доведут Финли до неистовства, и он не ошибся в своих ожиданиях. С ревом он бросился на Джина как раз в тот момент, когда меч противника внезапно повернулся вверх острием. Финли успел увернуться в последний миг. Правда, острие меча поранило его немного, но рана оказалась несмертельной, лишь слегка остудила его пыл.

Финли развернулся и описал мечом широкую дугу.

— Чтобы гореть тебе в аду! — воскликнул он в тот момент, когда меч его глубоко вошел Джину в горло.

Затем он разрубил его плечо и грудь. Глаза у Джина расширились, и он повалился на землю.

Кенна была спасена. Да, спасена. Поэтому Финли даже забыл о мече, что торчал из его груди. И все же он удивился, когда наконец-то увидел его.

Он велел ей не покидать пещеру. Он заставил ее дать слово. Но она слышала крики, и голосов было множество — так ей, во всяком случае, показалось. Она очень боялась за него, поэтому и выбралась из пещеры. Ей хотелось находиться ближе к нему. Хотелось убедиться, что он жив. И помочь ему, если потребуется.

А сейчас она молча смотрела на него. Смотрела и не могла вымолвить ни слова.

Финли стоял прямо перед ней. Стоял живой над мертвым врагом.

Но тут луна выглянула из-за туч, и она увидела, что Финли в растерянности смотрит… Нет, он смотрел не на нее, а на сверкавший в лунном свете клинок, торчавший из его груди.

Она с пронзительным криком бросилась к Финли. И тотчас же растерянность его сменилась яростью.

— Почему ты… — прохрипел он.

И тут ноги его подкосились, и он рухнул на колени.

— О Господи, Финли! — Она наклонилась к нему. — О Господи, нет!

— Ты не должна была покидать пещеру, — хрипел он.

Кровь, булькавшая на его губах, казалась черной в лунном свете.

— Не умирай! — воскликнула она. — Финли, не умирай!

— Женщина на коне… Не доверяй ей. Она вампир.

Он шумно выдохнул и закрыл глаза. Кенна тут же схватила его за плечо, и он открыл глаза.

— Финли, меч попал в сердце? Ты сказал, что если меч пронзит сердце, то ты погибнешь. Пожалуйста, скажи мне, что ты не умрешь.

— Я не могу знать это наверняка. — Кровь стекала по его подбородку. — Но вероятно, меч попал в сердце. Зато ты спасена, Кенна. Он мертв, а ты в безопасности.

— Финли, прошу тебя…

Он покачнулся.

— Не забудь о золоте, Кенна.

— Замолчи! — прошипела она. — Замолчи, Финли. Ты не умрешь. Я не позволю тебе умереть. Потому что ты мой мужчина. Я хочу быть с тобой, Финли, понимаешь? Я хочу быть с тобой, и я все сделаю, чтобы ты не умер. Поэтому ты не умрешь.

Он улыбнулся, и изо рта его снова потекла кровь.

— Ты просто чудо, Кенна Грэм.

— Перестань так говорить. Скажи мне, что делать! Скажи…

Он закашлялся, глотая собственную кровь.

— Нет! Пожалуйста, Финли, не покидай меня. Не умирай.

Теперь кровь забулькала в его горле.

— Я люблю тебя, Финли. Ты замечательный человек. Ты мой мужчина. — Она вздохнула и принялась шептать молитвы. — Финли, скажи мне, что делать. Пожалуйста!..

Взгляды их встретились, и они долго молчали, глядя друг другу в глаза. А потом он вдруг прошептал:

— Оставь… клинок в ране. Если я стану падать, помоги мне лечь на бок. А потом, когда кровь остановится… если я все еще буду жив, вытащи его.

— Да, Финли. — Она всхлипнула. — Да, я поняла.

Дыхание его с хрипом вырывалось из груди. А Кенна ждала, крепко держа его за плечи. Внезапно он покачнулся и прохрипел:

— Я… люблю тебя, Кенна. Уложи меня на землю, девочка.

— О Господи, спаси его! — взмолилась она, помогая Финли лечь на бок. — Господи, спаси его! Он очень хороший человек. Пожалуйста, помоги ему!

Теперь кровь вытекала из него еще быстрее, и под щекой его образовалась темная лужица. А глаза его закрылись.

Кенна молилась, стоя на коленях. Если он демон, то Господь не сохранит ему жизнь. Но если он выживет, то она будет знать, что Бог его не оставил. Она и Финли заставит поверить в это.

Хрипы прекратились.

— Финли! — воскликнула она, прижав ухо к его груди, чтобы услышать дыхание.

Он все еще дышал. Кровь перестала вытекать из раны. Она еще немного подождала, не зная, может ли уже сделать то, что он велел. Но он все-таки дышал.

Какое-то время она продолжала шепотом читать молитвы. Потом наконец ухватилась за рукоять узкого меча. Если бы его пронзил тяжелый шотландский меч с широким лезвием, у нее не хватило бы сил вытащить его. Но меч был французский. Собравшись с духом, Кенна потянула на себя клинок, и он с леденящим душу хлюпающим звуком вышел из груди Финли.

Он тут же открыл глаза и обеими руками схватился за рану на груди. Потом глухо застонал.

— Финли, не прикасайся к ней!

— Нет, ты не понимаешь. — Он закашлялся. — Зажми ее посильнее.

Финли перекатился на спину, и Кенна повалилась на него, прижимая руки к ране. Он снова застонал.

— Ты будешь жить, — прошептала Кенна.

Он поморщился от боли, и Кенна решила, что это хороший знак, и она еще крепче прижала руки к ране.

— О Господи, женщина!

Кенна улыбнулась. Он выживет. Он будет жить.

 

Глава 8

Финли без всякого выражения смотрел на руины своего замка. Дым все еще струился из пустых оконных глазниц, а угли тускло мерцали в бледном предрассветном тумане. Кое-где серые стены замка покрывала черная копоть.

Кенна сжала его руку.

— Ты думаешь, что Грей и миссис Макдермотт ушли?

Он приказал им покинуть замок, но Грей была упряма. Финли пожал плечами:

— Я не знаю, где они.

— Давай посмотрим, — предложила Кенна.

Он согласился, и они пошли к конюшням — только конюшни не пострадали от огня. Едва они приблизились к двери, как к ним вышла Грей. Взглянув на Финли, девушка тихо сказала:

— Приветствую вас, лэрд Маклейн.

— Ты сделала все, как мы договаривались? — В голосе его звучало сомнение.

Грей кивнула.

— Я отправила миссис Макдермотт и ее мальчика в пастуший домик, а сама спряталась на чердаке конюшни, пока они хозяйничали тут. Они меня не заметили.

— Ну, я рад тебя видеть.

Грей пожала плечами и, взяв коня под уздцы, повела его в конюшню.

Финли молча смотрел ей вслед.

— Я думаю, тебе следует построить новый замок, — заметила Кенна.

Он посмотрел на женщину, стоявшую рядом с ним. Под глазами у нее залегли темные круги, а белую шею уродовали синяки.

— Зачем?

— В этом замке полно призраков. Тебе нужен новый дом.

Финли невольно улыбнулся.

— Не думаю, что нам стоит здесь оставаться, Кенна. Давай отправимся… куда-нибудь в другое место.

Она ненадолго задумалась.

— Что ж, поступим так, как ты говоришь. Но ты глава клана, и многие Маклейны все еще живут в Шотландии. Ты можешь призвать их к себе, и они вернутся домой, чтобы начать все сначала.

Он пожал плечами.

— Даже не знаю…

Но мысль эта уже запала ему в голову, и он знал, что ничего лучшего не придумает.

— Делай то, что считаешь нужным, Финли, — сказала Кенна. — Но только не сегодня. Сегодня мы будем спать.

— Да. Но я хотел бы кое-что прояснить. Тебе придется спать со мной на конюшне.

— И что же?

— На пледе, пропитанном моей кровью.

— И что же?

— Ты все еще считаешь, что я для тебя достаточно хорош?

— Ха!

Кенна усмехнулась и провела пальцами по его губам. Потом взяла его лицо в ладони и прошептала:

— Ты мой мужчина, Финли Маклейн. И ты так просто от меня не избавишься. Потому что я твоя.

Сердце его наполнилось радостью. И казалось, оно стало таким огромным, что готово было выскочить из груди.

— Да, Кенна, ты моя. С моей старой жизнью покончено. А ты моя навсегда.

— Веди меня на конюшни, лэрд Маклейн! — воскликнула она со смехом.

Так он и поступил.

Ссылки

[1] Привидение женского рода, завывания которого под окнами дома предвещают его обитателю смерть (ирландские и шотландские мифы).