С весной у работников леса наступает пора беспокойства: уходят в тайгу экспедиции, туристы, охотники, и все зажигают костры. А курение, а брошенная спичка, непотушенный окурок?.. И вот лесовики идут, слушают, нюхают: не потянет ли дымком… С тревогой ждут сигнала: на таком-то участке, в таком-то квадрате — пожар.

Вышка наблюдения должна быть легка в постройке и удобна для подъема.

В лесхозе две вышки. Принцип действия у них один, но конструкции несколько разные.

Мачты высотою в тридцать семь метров… Общее у них то, что срощены они из трех могучих стволов и намертво на фундаментах держат их могучие растяжки. По мачте перекладины. Внизу на одной из мачт два блока, на первом — велосипедное седло, на втором — груз, уравнивающий вес человека. Наблюдатель садится на седло и поднимает себя, перебирая руками по перекладинам.

Не всем приятно взбираться на такую высоту, а вот леснику Иванову нравится, он поднимается за сорок секунд, спускается за двадцать пять…

— Скоростной подъем, — улыбается он.

— Скоростной-то скоростной, — говорит Анатолий Анатольевич, — а ногами при спуске все-таки придерживайся… ведь сорвешься.

Упрямый человек Иванов, любит высоту и быстроту. В ветреную погоду, когда вышка, как мачта корабля, раскачивается над лесными просторами, над зеленым необозримым морем, которое, точно настоящее море, ходит и шумит зелеными волнами, накатывая волну за волной, Иванов любит стоять на площадке. А у других кружится голова.

Но чтобы любители сильных ощущений не довели себя до беды, остановились на конструкции с кабинкой. Наблюдатель входит в железную кабинку с перилами ему по пояс и замыкает дверь. Если он при подъеме пожелает нарушить установленную скорость и взлететь, сработает стопор, кабина остановится, и, чтобы продолжить движение, ему придется несколько спуститься. Тот же стопор сработает и при лихаческом спуске.

Наверху беседка. На бортах нанесены деления азимута, лежит десятикратный бинокль, висит телефон.

За границей таких вышек нет, и зарубежные экскурсанты всегда дотошно ее разглядывают.

Лесничий Богоявленский, приезжавший с Урала в лесхоз на семинар, критически отнесся к наблюдательным вышкам.

— Можно проще, — сказал он Анатолию Анатольевичу. — Технику надо применить. У меня есть идея…

— Давайте, давайте вашу идею, — загорелся Анатолий Анатольевич.

Идея у Богоявленского возникла не очень давно. Как-то поднялся он на пожарную каланчу: широко и далеко видно… крыши и улицы поселка, шоссе, по которому бегут машины… В руках у лесничего было зеркальце, он навел зеркальце на шоссе, и шоссе отразилось в стекле… вон грузовики у моста… а до моста восемь километров. Отлично виден грузовик.

— Зачем же лазать на вышки? Во-первых, один любит, другой не любит… Во-вторых, потеря времени: то взбираться, то спускаться… Зеркала нужны, система зеркал, подойдешь к вышке — и все увидишь.

— Идея интересная, — сказал Анатолий Анатольевич, — попробуем.

Пацюркевич заметил:

— Эта идея от барства, честное слово. Ну к чему в тайге и в лесах зеркала? А кто их там наверху будет протирать?

— Сомнения пока оставьте, — посоветовал Анатолий Анатольевич. — Всякая мысль, всякая идея, упрощающая и облегчающая труд, заслуживает внимания…

— Так уж и всякая? — прищурился лесничий.

Зеркала заказали. Привезли. Роскошные, огромные. Поставили около вышек. Засияли, как озера в лесной глуши. Все любовались ими, а Богоявленский ходил торжественно, — он был убежден в победе своего замысла.

Сначала зеркала проверяли на земле. Вблизи отображения отличные, а отойдешь метров на тридцать — уже не то.

Анатолий Анатольевич и Богоявленский отходили — и отображения точно размывались.

Богоявленский пожимал плечами, возвращался к зеркалам, присматривался, даже прикладывал палец… безукоризненная полировка! В чем же дело?

Не добившись добрых результатов на земле, все же подняли зеркала на вышку. Точно небесной синевы стало больше, все засияло внизу.

Небо ясно, видимость исключительная… леса… но над лесами волнистая линия гор.

Пацюркевич усмехнулся:

— Анатолий Анатольевич, вот силища, пожалуй зеркала добирают до Кавказа… Не Эльбрус ли это маячит?

— Перестаньте, — нахмурился старший лесничий, кивая на Богоявленского, растерянно смотревшего в зеркало.

— Ничего не понимаю, — бормотал Богоявленский. — Ведь тут нет высоток?

— Почему?.. Есть. Но ведь в зеркале горы!

Богоявленский и старший лесничий поднялись на площадку. Великолепное чувство там, наверху. Чувство полета, плавного, неторопливого, точно парение в воздухе. Легкие зеленые волны катятся к горизонту. Но гор-то все-таки нет, даже намека нет.

Опыты кончились печально. Маленькое зеркало отражало прилично, большое скверно.

Снеслись с заводом, с оптиками.

Ответ получили неутешительный.

Надо ставить хрустальные зеркала, искусственная масса стекла в таких размерах не может быть однородной и, следовательно, не может дать точного отображения.

— Значит, идея останется идеей? — спросил Анатолий Анатольевич.

— Пока — да.

— Ну, вот видите, — заметил Пацюркевич, — игра не стоила свеч.

— А по-моему, стоила. Теперь мы по крайней мере знаем, что при нынешнем состоянии производства зеркала нам непригодны.

Огорченный Богоявленский заявил:

— Но идея останется все же моей… я на нее сделаю заявку.

— А вы придумайте что-нибудь другое, — посоветовал лесничий.

— Пожалуйста, сколько угодно, у меня голова варит.

И он придумал: перископ!

Поднять перископ над вершинами леса — и малейший дымок увидишь.

Однако и перископ постигла неудача. С такой большой высотой он не мог совладать.

— Ваши идеи выше уровня нашей техники, — поучительно сказал Пацюркевич, — вы что-нибудь попроще…

— Это вы зря, — сделал ему замечание Анатолий Анатольевич, — конечно, зуд изобретательства еще не гарантирует изобретения. Но ведь редкое изобретение рождалось сразу, а может быть, и ни одно не рождалось. Благословим же беспокойную человеческую мысль.