С того дня, когда она сошла с корабля в порту, до получения письма от Роджера на хрустящей министерской бумаге, подписанного его полным именем, — горничная подала ей это письмо за завтраком на серебряном подносе — прошло три месяца. На завтрак были вареные яйца, от которых поднимался легкий парок, а с Роджером она к тому времени не виделась уже неделю. Сначала его вызвали в Брюссель. Потом он должен был отправиться в имение своего престарелого дядюшки — лорда Тарра. Потом его ни на шаг не отпускал от себя министр, потом заместитель министра, потом с безотлагательной просьбой обратилась его кузина, которой срочно понадобилась консультация по вопросу спорного наследства. Но потом мисс Темпл случайно оказалась в одной кондитерской с той самой кузиной. Звали ее Памела, она носила огромный парик — в то самое время, когда Роджер вроде бы должен был утешать ее, — и единственным источником раздражения Памелы было отсутствие в кондитерской сладких булочек. Мисс Темпл почувствовала, что ее пробирает дрожь. Прошел еще день, но никаких известий от Роджера так и не поступало. Сегодня за завтраком она получила наконец его письмо — он разрывал их помолвку; кончалось письмо просьбой — ни при каких обстоятельствах не попадаться ему на глаза. О мотивах своего решения Роджер умалчивал.

Даже мысль о возможном разрыве отношений никогда не приходила ей в голову. На манеру, в которой это было сделано, она почти не обратила внимания, — что уж говорить, она бы и сама не стала стесняться в выражениях (да при случае и не стеснялась), но сам этот факт больно ранил ее. Она попыталась было перечитать письмо, но тут обнаружилось, что видит она все как в тумане, правда, мгновение спустя поняла, что виной тому слезы в ее глазах. Она отпустила горничную и тщетно попыталась намазать маслом хрустящий ломтик хлеба, потом аккуратно положила нож на стол, встала, поспешно направилась в спальню и легла на кровать, свернувшись калачиком; ее тонкие плечи стали сотрясаться в беззвучных рыданиях.

Целый день не выходила она из комнаты, отказываясь от всего, кроме горького черного чая, но даже чай разбавляла водой (без молока, без лимона), пока он не становился не просто слабым, а даже неприятным на вкус. Ночью она снова рыдала в темноте и одиночестве, голодная и потерявшая опору в жизни, наконец ее подушка намокла от слез до такой степени, что лежать на ней стало невозможно. На следующий день она с красными кругами под глазами и растрепавшимися кудряшками проснулась в скомканных простынях, увидела бледный зимний свет (мисс Темпл терпеть не могла зиму) и вновь исполнилась решимости заняться своим делом, а не впадать в отчаяние.

Ее мир изменился — она была образованной девушкой и отдавала себе отчет, что такие вещи случаются в жизни, — но вряд ли это означало, что она должна покориться судьбе. Покорность мисс Темпл проявляла в исключительно редких случаях. Напротив, некоторые даже считали ее дикаркой, если не откровенным маленьким чудовищем, потому что ростом она была невелика и от природы резка в суждениях и поступках. Она выросла на жарком острове, где вовсю использовался рабский труд, а поскольку была девочкой чувствительной, это оставило на ней отметину, как от удара бича; впрочем, была здесь и несомненная польза — она стала закаленной, готовой к любым ударам судьбы и надеялась, что такой и останется.

Ей было двадцать пять — давно пора замуж, но несколько лет, перед тем как ее отправили за море в общество, она отвергала предложения потенциальных женихов, недостатка в которых на острове не было. Она была богата, насколько может быть богатой владелица плантации, и достаточно проницательна, чтобы понимать: претендентов, вполне естественно, больше интересовало ее состояние, но не принимала это близко к сердцу. Вообще-то она почти ничего не принимала близко к сердцу. Исключением (хотя она обнаружила, что никак не может объяснить это себе, а отсутствие каких-либо приемлемых объяснений выводило ее из себя) был Роджер.

Мисс Темпл занимала номер в модном отеле «Бонифаций», впрочем вполне пристойном; в номере имелись две гостиные, столовая, гардеробная, спальня, комната для двух ее горничных, еще одна гардеробная и спальня для ее престарелой тетушки Агаты, которая жила на выделенный ей небольшой доход с плантации и обычно либо спала, либо пила чай, но при этом годилась на роль компаньонки, хотя и страдала рассеянностью. Агата, с которой мисс Темпл впервые встретилась, только сойдя с корабля на берег, была знакома с семейством Баскомбов. Вполне естественно, что Роджер оказался первым человеком (достаточно привлекательным и занимавшим высокое положение в обществе), которому была представлена мисс Темпл, и она, будучи серьезной и сдержанной молодой женщиной, сочла, что дальнейшие поиски можно прекратить. Роджер, со своей стороны, всем поведением давал понять, что находит ее красивой и обаятельной, и они обручились.

По всем меркам партия была прекрасная. Не говоря уже о мнении самого Роджера, даже те, кто находил прямоту мисс Темпл невыносимой, признавали ее природную прелесть, компенсирующую этот недостаток. Они также с готовностью признавали ее богатство. Роджер Баскомб был восходящей звездой в министерстве иностранных дел и уже достиг весьма влиятельного положения. Он был из тех мужчин, что прекрасно выглядят, если хорошо одеты, не был замечен ни в каких смертных грехах, и ко всему этому живот у него был меньше, а подбородок больше, чем у всех Баскомбов на протяжении двух поколений. Вместе они пробыли всего ничего, но для мисс Темпл это было очень насыщенное время. Они успели отведать невообразимое количество блюд, бродили по паркам и посещали галереи, преданно заглядывали друг другу в глаза, обменивались нежными поцелуями. Все это было для нее в новинку — и рестораны, и живописные салоны, в которых были выставлены картины. Размер рам и необычность сюжетов вынуждали мисс Темпл присесть на несколько минут перед холстом и крепко прижать ладони к глазам. Ее мир внезапно наполнило огромное количество людей, запахи, музыка, шумы, манеры и все эти новые слова, а также ощущения от ладони Роджера на ее талии, его добродушные насмешки (даже если они были в ее адрес, она, как это ни странно, ничуть против них не возражала) и его собственные запахи — мыла, бриолина, табака, чернил, воска и лака, идущего от столов с зелеными суконными столешницами, — и наконец опустошительная смесь ощущений, которые она испытывала от прикосновения его чувственных губ, волос, его нежного настойчивого языка.

* * *

Но мисс Темпл, выйдя к завтраку, хотя и с лицом в красных пятнах и припухлым у глаз, на яйца и хлебцы набросилась с обычным аппетитом и робкий вопрос в глазах горничной отмела единственным прищуренным повелительным взглядом, который пресек всякую попытку выразить сочувствие. Агата все еще спала. Предыдущим днем мисс Темпл поняла (по хрипловатому, настойчивому, пахнущему фиалками дыханию), что ее тетушка топчется по другую сторону двери ее, мисс Темпл, затворничества (как она сейчас о нем думала), но и этот разговор был ей ничуть не нужен.

Она пустилась прочь из отеля, одевшись в простое, но подчеркнуто элегантное платье с зелеными и золотыми цветами и в сапожки зеленой кожи до колен, взяла зеленую сумочку и решительно направилась в квартал дорогих магазинов, которыми пестрели улицы на ближайшем берегу реки. Покупки ее не очень интересовали — она была одержима идеей, что, глядя на собранные в одном месте товары, проделавшие путь из разных уголков земли до этих магазинов, она сможет по-новому взглянуть на свое новое положение. С этой мыслью она нетерпеливо, даже беспокойно переходила от прилавка к прилавку. Ее взгляд ни на секунду не останавливался — ткани, резные шкатулки, посуда, шляпки, безделушки, перчатки, шелка, духи, бумага, театральные бинокли, шпильки, перья, бусы и веера. Мисс Темпл нигде не задержалась и быстрее, чем ей это казалось возможным, оказалась в другой стороне квартала — на краю площади Святой Изобелы.

Над ней было облачно-серое небо. Она развернулась и пошла назад, вглядываясь еще пристальнее в каждый из экзотических прилавков, но так и не нашла ничего такого, что, как крючок, зацепило бы — будь она рыбой — ее внимание. Повернув к отелю, она с недоумением спросила себя: что все же у нее на уме? Почему (если она ясно ощущала это новое для нее чувство утраты и по-новому смотрела на самое себя) ничто (даже прелестнейшая резная уточка) не пробудило ее интереса? Напротив, у каждого предмета она чувствовала, будто что-то толкает ее, какой-то мучительный зуд, название которого она не знает, влечет ее все дальше и дальше, к какому-то неизвестному радостному удивлению. Ей досаждало, что она понятия не имеет, что это может быть, но она тешила себя тем, что ее поиски не бесцельны и необходимый предмет, если он существует, непременно привлечет ее внимание, когда попадется на глаза.

И тогда она, мыслями пребывая где-то в другом месте, с решительным вздохом развернулась и в третий раз пошла по тем же магазинам; пересекая площадь в направлении монументального комплекса министерских зданий, она поняла, что не в силах сосредоточиться. Дело было не столько в каких-то ее недостатках или в очевидном превосходстве соперницы (личность которой она пыталась отгадать просто из любопытства), а в том, что с ней произошло нечто совершенно из ряда вон выходящее. Так или иначе, это отнюдь не означало, что она выбита из колеи, или что у нее нет перспектив, или что будущие романы Роджера Баскомба хоть капельку волнуют ее.

Невзирая на эти мысли, мисс Темпл, дойдя до середины площади, остановилась и, вместо того чтобы идти в направлении зданий, где в этот самый момент, вне всяких сомнений, пребывал в трудах праведных Роджер, уселась на кованую скамью и обвела взглядом статую святой Изобелы в центре площади. Мисс Темпл, которая ничего не знала о сей святой мученице и не страдала излишней набожностью, была выведена из равновесия вызывающей вульгарностью этого памятника: женщина, цепляющаяся за бочку, поднятую на гребень волны, порванные одежды, растрепанные волосы, тут же — остатки кораблекрушения, вода вокруг взбаламучена множеством змей, они обвили ее мельтешащие в воде ноги, пробрались под ее одежду, оплели ее шею, но она все же открыла рот, взывая к небесам, и крик ее, как можно увидеть, был услышан двумя ангелами — крылатые, в длиннополых одеяниях, они, расположившись над головой Изобелы, бесстрастно наблюдали за катастрофой. Мисс Темпл вполне оценила размер сего монумента, но тем не менее памятник поражал ее своей грубостью и неправдоподобием. Будучи уроженкой острова, она могла поверить в кораблекрушение и даже в змей, но вот ангелы казались ей не на месте.

Глядя в невидящие каменные глаза навечно обрученной со змеями Изобелы, она, конечно же, понимала, что эта сцена ее мало волнует. Взгляд мисс Темпл наконец-то переместился в область ее истинного интереса — к комплексу белых зданий, и тут в ее голове почти мгновенно возник план, тут же получивший разумное обоснование. Она принимала тот факт, что навечно разделена с Роджером, — возобновление отношений с женихом ни в коей мере не составляло ее цели. На самом деле она жаждала одного — объяснения. Был ли этот отказ вызван чисто прагматическими мотивами? Роджер предпочел остаться в одиночестве, чем обременять себя семьей? Соображения карьеры диктовали ему такое поведение? Или, может, дело было в другой женщине? Или же тут вмешались какие-то непредвиденные обстоятельства, о которых она даже не догадывалась? Все эти варианты в ее голове были равноправны, но от них зависело то, как мисс Темпл справится с утратой и как она станет выстраивать свою будущую жизнь.

Она полагала, что без труда сможет его найти. Роджер был человеком привычек, и, хотя его присутственные часы были нерегулярны, обед оставался обедом, и когда бы он ни обедал, делал он это в одном и том же ресторане. Мисс Темпл зашла в книжную лавку на другой стороне улицы, где (поскольку она так долго простояла у полок, что уйти без покупки показалось ей неприличным) она, следуя какому-то внутреннему побуждению, выбрала «Жития святых, в морской пучине свой крест принявших», в четырех томах, с иллюстрациями. Книги были достаточно поучительны, что оправдывало ее стояние у стеллажа, где она якобы разглядывала цветные иллюстрации, а на самом деле наблюдала из витрины за Роджером, который сначала вошел в тяжелые двери на другой стороне улицы, а потом, час спустя, вышел оттуда в одиночестве. Он направился прямо во внутренний дворик министерства. Мисс Темпл попросила доставить покупку в отель и вышла на улицу, чувствуя, что не только не добилась цели, потратив время на пустую слежку, но и совершила дурацкий поступок.

Когда она пересекла площадь в обратном направлении, ей удалось убедить себя, что она вовсе не так уж безнадежно глупа, а просто не искушена в слежке. Бессмысленно было вести наблюдение вне ресторана. Только находясь внутри, могла она определить, обедает Роджер в одиночестве или нет, и если он обедает не один, то с кем именно? Ей было просто необходимо знать это. Далее, если он, конечно, не бросил ее только ради своей карьеры (в чем она, язвительно усмехаясь про себя, сомневалась), то вряд ли ей удастся что-нибудь узнать, наблюдая за ним в течение рабочего дня. Ясно как божий день, что все что-нибудь существенное можно было бы узнать, проследив за ним после того, как он покинет служебный кабинет. И вот на сей раз, перейдя площадь и снова оказавшись в торговом квартале, она вошла в лавочку, на витрине которой были выставлены всевозможные чемоданы, корзины, дорожные гетры, пробковые шлемы, фонари, телескопы и невообразимый набор тростей на любой вкус. Когда она появилась некоторое время спустя после нелегких переговоров, на ней был темный плащ с большим капюшоном и несколькими весьма хитроумно устроенными карманами. После посещения еще одной лавочки в одном из ее карманов появился театральный бинокль, а в следующей она приобрела для второго кармана блокнот в кожаном переплете и химический карандаш. После этого мисс Темпл выпила чашечку чая.

После чаю и булочки со взбитыми сливками она зафиксировала в блокноте некоторые мысли, предварявшие задуманное ею предприятие, и первые полученные к настоящему времени наблюдения. Тот факт, что у нее теперь было нечто вроде формы и набора инструментов, значительно облегчал ее действия и меньше задевал ее чувства, поскольку задача, требовавшая специального снаряжения, могла показаться объективной, даже научной. Проникшись этими мыслями, она решила шифровать записи, заменяя одни названия другими или прибегая к игре слов, которая сделала бы эти записи нечитаемыми для всех, кроме нее (если ей нужно было написать «министерство», то она писала «Минск» или, скажем, просто «Россия», а сам Роджер в результате сложной цепочки умозаключений из змеи, лицемерно сбросившей кожу, превращался в змею, пляшущую под чужую дудку, а затем, проделав путь от змеи до образа индийского факира, — просто в «Раджу»). Слежка могла затянуться, так что она купила «на ужин» пирожок с мясом. Пирожок в толстой вощеной бумаге тут же исчез в одном из карманов ее плаща.

Хотя зима была уже на исходе, на окраинах города еще оставалась сырость, вечера были холодные и смеркалось рано. Мисс Темпл, зная, что Роджер обычно заканчивает работу в пять, вышла из чайной в четыре часа и наняла экипаж. Заверив для начала кучера, что его труды будут хорошо оплачены, она негромким, не терпящим возражений голосом сообщила ему, что от него требуется: они будут следовать за джентльменом, который, скорее всего, тоже будет в экипаже, и она даст знать о его появлении, постучав по крыше. Кучер кивнул, но ничего не сказал. Она решила: его молчание означает, что такие дела для него привычны, и, почувствовав себя еще увереннее, поглубже забилась в экипаж и в ожидании Роджера приготовила бинокль и блокнот. Когда он появился минут сорок спустя, она чуть не пропустила его — загляделась в соседнее окно через свой бинокль, но какое-то внутреннее чутье заставило ее оглянуться на ворота дворика как раз вовремя: она увидела Роджера, который подзывал экипаж. Он стоял на мостовой с таким уверенным видом, что у мисс Темпл перехватило дыхание, она резко постучала по крыше, и они тронулись следом.

* * *

Острые ощущения погони, усиленные волнением от вида Роджера, — она была уверена, что острота ее переживаний объясняется важностью стоящей перед ней задачи, а никак не оставшимися чувствами к Роджеру, — быстро сошли на нет, когда после нескольких поворотов стало ясно, что Роджер направляется всего лишь к своему собственному дому. И опять мисс Темпл вынуждена была признать, что отставку в его сердце она, возможно, получила вовсе не из-за таинственной соперницы, — вполне вероятно, что он руководствовался мотивами, не имеющими ничего общего с любовными приключениями. Такая вероятность была для нее предпочтительнее. Пока ее экипаж следовал по улицам к дому Баскомба — путь хорошо ей знакомый, потому что не так давно она считала этот дом чуть ли не своим собственным «семейным гнездышком», — она размышляла над тем, какова вероятность того, что из сердца Роджера ее вытеснила другая женщина. Судя по тому, как складывался день Роджера — замкнутый круг: работа, еда, работа, дом, где после ужина он наверняка снова окунется в работу, — напрашивался другой вывод: его безудержное честолюбие оттеснило мисс Темпл на второй план. Это казалось ей глупым, поскольку она считала, что могла бы помочь ему в его устремлениях самыми разнообразными способами — в том числе и закулисными обходными маневрами, но эта его детская логика, по крайней мере, была ей понятна. Она представила себе, как Роджер в конце концов осознает, от чего он бессердечно и глупо отказался, а потом почувствовала настоятельную потребность утешить его в этом неминуемом горе, но тут она увидела, что они уже прибыли к дому Роджера. Его экипаж остановился перед парадным подъездом, а ее — на почтительном удалении в полквартала.

Роджер не вышел из экипажа, а через несколько минут после его прибытия открылась парадная дверь и его слуга Филипс вышел с каким-то объемистым свертком. Через открытую дверь экипажа он передал сверток Роджеру, а от своего хозяина в обмен получил его черную сумку и два объемистых портфеля с бумагами. Филипс унес сии плоды дневных трудов Роджера Баскомба в дом и закрыл за собой дверь. Минуту спустя экипаж Роджера тронулся с места и скоро снова влился в уличное движение. Мисс Темпл постучала по крыше экипажа, и ее тут же отбросило к спинке сиденья — лошади рванулись с места, возобновив преследование.

На улице уже было темно, и мисс Темпл все в большей мере приходилось полагаться на кучера. Даже высунув из окошка голову — в капюшоне, чтобы сохранить инкогнито, — она видела лишь экипажи впереди, но есть ли среди них экипаж Роджера, понять было невозможно. Чем дальше они ехали, тем сильнее тревожило ее это ощущение неопределенности, тем более что теперь с реки стал подниматься туман. Когда они остановились в следующий раз, она и собственных лошадей почти не могла разглядеть. Кучер свесился вниз и указал ей на дверь, которой она до этого не заметила: высокая тенистая арка над внушительной лестницей, ведущей в похожий на пещеру освещенный газовыми светильниками проход. Она посмотрела туда и поняла, что шевеление, которое она поначалу приняла за полчища крыс, на самом деле поток облаченных в темные одеяния людей. Зрелище было абсолютно инфернальное — тошнотворно-желтый портал, окруженный мраком, предлагающий проход в ужасающие глубины.

— Строппинг, мисс, — сообщил ей кучер, а потом в ответ на молчание мисс Темпл: — Вокзал.

Ощущение было такое, будто ей отвесили пощечину, или, по крайней мере, ей представлялось, что именно такое чувство жгучего стыда она испытывала бы, получив пощечину. Конечно же, это был вокзал. Почувствовав вдруг прилив возбуждения, она выпрыгнула из экипажа на мостовую. Быстро сунув деньги в руку кучера, бросилась к мерцающей арке. Вокзал Строппинг. Именно это она и предполагала — значит, у Роджера есть еще какие-то дела.

* * *

Она чуть не впала в отчаяние, решив, что потеряла Роджера, потратив несколько драгоценных секунд, когда замешкалась в экипаже, но спустя несколько мгновений она все же увидела его. Проход под аркой заканчивался широкой лестницей, которая вела вниз — в главный вестибюль, откуда можно было пройти на платформы, — над всем этим пространством нависало кружевное плетение из чугуна на покрытых сажей кирпичных опорах. «Как храм Вулкана», — улыбнулась мисс Темпл, глядя на открывшееся перед ней зрелище и гордясь тем, что смогла сохранить ясность мысли. Присутствия духа ей хватало не только на то, чтобы чеканить сравнения, — она подошла к краю лестницы, держась за фонарный столб, забралась на ограду, и с этой выгодной точки, вооружившись биноклем, принялась искать Роджера в толпе. Она обнаружила его почти сразу же. И опять она не ринулась за ним сломя голову, нет, она проследила его путь до платформы и вагона. А когда сомнений в том, что он вошел внутрь, не осталось никаких, она спустилась с ограждения, решив узнать, куда отправляется этот поезд, а потом уже купить билет.

Она еще никогда не бывала на таких громадных вокзалах — из Строппинга уходили все поезда на север и на запад, — к тому же в многолюдном конце рабочего дня у мисс Темпл возникло такое ощущение, будто она оказалась в муравейнике. Она была хрупкой девушкой невысокого росточка, а потому привыкла, что порой теряется в толпе и на нее не обращают внимания. Но хотя мисс Темпл и знала, что держит путь к большой грифельной доске, на которой были обозначены платформы и пути следования, ее чуть не затолкали в толпе, что вовсе не входило в ее намерения, а обзор из-под капюшона затруднялся мельтешением множества локтей и жилетов. Словно плывешь в море против волн — таково было самое подходящее сравнение, какое пришло ей в голову. Она подняла глаза и увидела отметины в потолке, созвездия чугунных плетений, по которым можно было ориентироваться в пространстве и контролировать собственное продвижение; таким образом она определила и местонахождение рекламного киоска, который заметила еще с лестницы. Она обогнула его и снова пустилась в путь, откорректировав направление движения и прикинув его скорость, чтобы представлять, когда она доберется до следующего фонаря, на котором можно будет подтянуться, чтобы увидеть доску.

Добравшись до фонарного столба, мисс Темпл стала испытывать беспокойство — она боялась опоздать. Вокруг нее — ведь путей тут было великое множество — раздавались пронзительные свистки, возвещая о прибытии и отправлении поездов, и она в своем полуподвальном этаже понятия не имела, стоит ли еще на месте поезд Роджера или уже убыл. Взглянув на доску, она с радостью отметила, что та удобным образом разделена на столбцы, в которых указаны номер поезда, его назначение, время и платформа. Поезд Роджера — на двенадцатой платформе — отправлялся в 18.23, до станции Орандж-канал. Он повернула голову в сторону вокзальных часов, представлявших собой еще одну устрашающую конструкцию: по сторонам громадного циферблата расположились ангелы (словно поддерживающие его своими крыльями), безразлично взиравшие вниз; один из них держал в руках весы, другой — обнаженный меч. Между двумя этими металлическими призраками справедливости мисс Темпл с ужасом увидела стрелки, показывавшие 18.17. Она нырнула с фонарного столба в направлении билетной кассы, с трудом продвигаясь в море плащей. Две минуты спустя она оказалась в конце очереди, а еще через минуту добралась и до самого окошка. Она назвала пункт своего назначения — конечную станцию и взяла билет в обе стороны, вывалив на мраморный прилавок горсть тяжелых монет и решительно подвинув их в сторону кассира, который по-птичьи посмотрел на нее из-за другой стороны обтянутого металлической сеткой окошка. Его бледные пальцы высунулись из-под сетки, забрали ее деньги, а вместо них пропихнули билетик с дырочками. Мисс Темпл схватила билет и ринулась к поезду.

Проводник с фонарем в руке стоял одной ногой на ступеньке последнего вагона, готовясь захлопнуть дверь. Часы показывали 18.22. Она улыбнулась ему со всем обаянием, хотя сделать это, запыхавшись, было весьма затруднительно, и проскользнула мимо него в вагон. Она едва добралась до верхней ступени, когда поезд дернулся, отчего она чуть было не упала. Она выкинула вперед руки, упираясь в стенку, и услышала смешок у себя за спиной. Кондуктор с ухмылкой стоял на нижней ступени в открытом дверном проеме, за ним быстро уплывала назад платформа. Мисс Темпл не привыкла, чтобы над ней насмехались, ни при каких обстоятельствах, но теперь, когда она, скрыв свое истинное лицо, выполняла секретную миссию и к тому же не успела перевести дыхание, она не нашлась что ответить и, чтобы не стоять, глазея на него, как выброшенная на берег рыба, направилась по проходу внутрь в поисках свободного купе. Она торопилась скрыться с глаз кондуктора, а потому, увидев, что первое купе свободно, открыла стеклянную дверь, вошла и уселась на среднее сиденье лицом по направлению движения. Справа от нее было большое окно. Когда она вновь взяла себя в руки, за окном исчезли из вида окраины вокзала Строппинг с его платформами, выстроившимися вдоль них поездами, кирпичными сводами — все это было поглощено чернотой туннеля.

* * *

Купе было полностью отделано темным деревом, а ряды сидений — по три с каждой стороны — обшиты довольно роскошным красным бархатом. Маленький молочно-белый шар испускал слабый свет, бледный и сумрачный, но этого было достаточно, чтобы она увидела свое отражение в темном окне и посмотрела на себя. Первым ее движением было скинуть плащ и вздохнуть свободно, но, хотя мисс Темпл была разгорячена, пребывала в растрепанных чувствах и не полностью отдавала себе отчет в том, где она, ей хватило здравого смысла сидеть спокойно, пока в голове у нее не прояснится. Орандж-канал располагался довольно далеко от города, почти на самом берегу, а сколько остановок делает поезд в пути — было одному богу известно, и Роджер мог сойти на любой из них. Она понятия не имела, какие еще пассажиры могут ехать в этом поезде, знают ли они ее, знают ли они Роджера и не являются ли сами по себе целью этой поездки. Что, если Роджеру был нужен не какой-то определенный пункт, а всего лишь сама поездка? В любом случае ей стало абсолютно ясно, что если она не найдет Роджера в поезде, то так и не узнает, где он собирается сойти или с кем встретиться. Она решила начать поиски, как только придет кондуктор и заберет ее билет.

* * *

Но кондуктор не появлялся. Уже прошло несколько минут, а ведь он был всего в паре шагов. Она не помнила, чтобы он проходил мимо ее купе (может быть, сразу, как только она села?), и начала чувствовать раздражение, переросшее, стоило ей вспомнить его ухмылку, в ненависть. Она вышла в коридор и направилась в хвост вагона. Кондуктора там не было. Она сощурилась и осторожно — меньше всего ей хотелось натолкнуться, пусть даже и в плаще, на Роджера — пошла вперед. Подкравшись к следующему купе, она вытянула голову, чтобы заглянуть внутрь; и на дальнем ряду сидений, и на ближнем — никого. В вагоне было восемь купе, и все они оказались пусты.

Поезд грохотал по рельсам все еще в темноте, — то ли они так и не выехали из туннеля, то ли вокруг сгустился туман. Впрочем, это не имело значения. Мисс Темпл остановилась у двери в следующий вагон и заглянула туда через стекло. Он ничем не отличался от вагона, в котором она находилась. Она открыла дверь и крадучись пошла по коридору. Еще восемь купе без единого пассажира. Она вошла в следующий вагон, и тут ситуация оказалась точно такой же. Три хвостовых вагона поезда были абсолютно пусты. Этим могло объясняться и отсутствие кондуктора, хотя если он прошел мимо нее, то должен был знать, что она находится в последнем вагоне, и долг вежливости требовал, чтобы он сначала взял билет у нее, а потом уже шел к другим пассажирам. Возможно, он просто полагал, что она поступит именно так, как теперь и поступила, — перейдет вперед, где и должна была бы сидеть, если бы не появилась в последний момент. Может, она чего-то не знала о последних вагонах, или о порядках на этом конкретном маршруте (не этим ли и объяснялся смешок кондуктора?), или о других пассажирах. Может, они едут группой? Может, это не столько поездка, сколько экскурсия? Теперь она ненавидела кондуктора не только за его наглость, но и за непочтительность. Она двинулась дальше, исполнившись намерения найти его. Следующий вагон тоже оказался пустым, — четыре пустых вагона! — и мисс Темпл остановилась перед дверью пятого, пытаясь для начала вспомнить, а сколько всего вагонов в составе (она понятия не имела), или сколько бывает обычно (этого она тоже не знала), или что именно она скажет кондуктору, найдя его, чтобы не продемонстрировать свое полное невежество (мыслей на этот счет у нее никаких пока не было). Она задумалась над всем этим, и тут поезд остановился.

Она бросилась в ближайшее купе, распахнула окно и высунула голову. Платформа была пуста — никто не садился и никто (насколько она могла видеть) не выходил. Сама станция — согласно надписи на щите, это был Крэмптон-Плейс — казалась темной и закрытой. Раздался гудок, и поезд, отбросив мисс Темпл на сиденья, снова тронулся. Она поднялась — по мере того как возрастала скорость, в купе все сильнее врывался леденящий ветер — и закрыла окно. Она никогда не слышала о Крэмптон-Плейс и была рада, что ей не пришлось здесь сойти, — ей показалось, что здесь ничуть не лучше, чем в дикой сибирской тундре. Жаль, что у нее не было схемы этого конкретного маршрута, списка остановок. Может быть, его можно получить у кондуктора или, по крайней мере, взять на время, чтобы переписать себе в блокнот. Вспомнив о блокноте, она достала его, облизнула кончик карандаша и неспешным округлым почерком написала: «Крэмптон-Плейс», потом убрала блокнот, вернулась мыслями к кондуктору и, вздохнув, решительно шагнула в пятый вагон.

* * *

Ощутив запах духов, она сразу же поняла, что здесь обстановка будет другой. Если предыдущие вагоны были пропитаны каким-то смутным промышленным запахом, смесью гари, масла, щелока и грязной воды, то тут, в коридоре пятого, пахло (и это испугало ее, потому что она их знала по своему дому) цветками красного жасмина. Испытывая прилив волнения, мисс Темпл подкралась к ближайшему купе и осторожно вытянула голову, чтобы заглянуть внутрь. Дальний от нее ряд сидений был полностью занят: по бокам сидели двое мужчин в черных пальто, а между ними — смеющаяся женщина в желтом платье. Мужчины курили сигары, у обоих были ухоженные бородки клинышком и добродушные красные лица, словно они принадлежали к одной собачьей породе — плотной и сильной. На женщине была полумаска из павлиньих перьев, уходившая ей на затылок и оставлявшая открытыми глаза, сверкавшие, как драгоценные камни. На губах у нее была красная помада, а рот широко открывался в смехе. Все трое смотрели на кого-то, сидевшего напротив, и не замечали мисс Темпл. Она сделала шаг назад, исчезая из поля их зрения, а потом, чувствуя, что ведет себя по-детски, но не зная другого способа, встала на четвереньки, чтобы ее тело было ниже уровня стекла в двери, и таким образом миновала купе. На другой стороне двери она осторожно выпрямилась, чтобы увидеть другой ряд сидений, и замерла. Она смотрела прямо на Роджера Баскомба.

Он не смотрел на нее. На нем было черное пальто, застегнутое по самую шею, и он курил тонкую манильскую сигару, его припомаженные каштановые волосы плотно прилегали к черепу. На правой руке у него была черная перчатка, в обнаженной левой он держал сигару. Еще она обратила внимание, что Роджер не смеется, что на его лице нарочито угодливое выражение — она помнила, что таким оно у него становилось в присутствии министра, или заместителя министра, или его матери, или его дядюшки Тарра, то есть людей, к которым он должен был относиться почтительно. Рядом с окном через пустое сиденье от Роджера сидела еще одна женщина, она была в красном платье, пламеневшем под темным пальто с меховым воротником. Мисс Темпл увидела тонкую шею и бледные колени женщины, то исчезавшие из вида, то снова появлявшиеся, по мере того как она двигалась на своем сиденье. Ее губы в темной помаде искривлялись в вызывающей иронической улыбке. Она курила сигарету, вставленную в длинный черный лакированный мундштук. На ней тоже была маска, только из красной кожи и усыпанная сверкающими бусинками, которые складывались в дуги бровей и — поежившись, отметила мисс Темпл — блестящие слезинки, готовые скатиться с уголков обоих глаз. Именно она и сказала что-то такое, что вызвало смех остальных. Женщина выдохнула, посылая клуб дыма в сторону противоположных сидений. Эта выходка словно завершала эскападу ее острот, и остальные снова засмеялись, хотя при этом и замахали руками, отгоняя дым от своих лиц.

Мисс Темпл отошла от окна, прижалась спиной к стене. Она понятия не имела, что ей делать дальше. Справа от нее было еще одно купе. Она рискнула заглянуть туда и увидела, что дальний ряд сидений занят тремя женщинами, все в дорожных плащах поверх — если судить по их туфлям — изящных вечерних платьев. На двух были полумаски, украшенные желтыми страусовыми перьями, а маска третьей лежала у нее на коленях, и женщина явно возилась с непослушной завязкой. У этой женщины были густые кудрявые волосы, которые упали вперед, когда она склонилась над маской, и потому мисс Темпл не видела ее лица, хотя вряд ли оно было ей знакомо. Она поглубже спряталась под капюшоном и выгнула шею: напротив сидели двое мужчин — один в пальто, а другой в тяжелой шубе, в которой он казался похожим на медведя. На обоих этих мужчинах тоже были маски, но простые, черные; тот, что был в черном пальто, прикладывался к серебряной фляжке, а тот, что в шубе, постукивал пальцами по инкрустированной жемчугом рукояти трости черного дерева. Мужчина в шубе бросил взгляд в направлении коридора. Она в спешке, не пригибаясь, метнулась к двери в предыдущий вагон.

Она закрыла за собой дверь и присела. Прошло несколько бесконечных секунд. К двери никто не подошел. Никто не бросился следом за ней, хотя бы даже из любопытства. Она расслабилась, перевела дыхание и немедленно вернулась к своему заданию. Она чувствовала себя как рыба, вытащенная из воды, опыта в таких делах у нее не было никакого… а еще, если откровенно, мисс Темпл сомневалась, что это все происходит на самом деле. Хотя ее и одолевали самые зловещие мысли, единственные достоверные сведения пока состояли в том, что Роджер (без какого-либо явного удовольствия и, судя по всему, по обязанности) направляется на какое-то закрытое мероприятие, куда гости должны являться в масках. Было ли это чем-то из ряда вон? Даже если оно и казалось таковым мисс Темпл, она прекрасно понимала, что это ничего не значит — выросла она в тепличных условиях, и многое ей представлялось необычным, судить она толком ни о чем не могла; вот проведи она в обществе полный сезон, то развлечения такого рода, если бы ей довелось на них побывать, вполне могли бы казаться ей чем-то вполне обыкновенным. Потом она принялась обдумывать тот факт, что Роджер сидит не рядом с женщиной в красном, а в стороне от нее, фактически в стороне от всех. Интересно, подумала она, в первый ли раз оказался он в их компании и кто эта женщина? Другая — с красным ртом и павлиньими перьями — интересовала ее гораздо меньше по той простой причине, что она столь вульгарно реагировала на остроты более элегантной попутчицы. Мужчин ничуть не беспокоило то, что на их лицах нет масок, — видимо, они знали друг друга и ехали одной компанией. А поскольку в соседнем купе все пассажиры были в масках, то можно было предположить, что они друг друга не знают. А может, напротив, знают, но не догадываются об этом из-за масок, и главное удовольствие от предстоящего вечера, поняла она, будет состоять в том, чтобы оставаться инкогнито. Ей показалось это довольно забавным, хотя она и понимала, что ее собственное платье, вполне, впрочем, подходящее для дня, никоим образом не годится для званого вечера, а ее плащ и капюшон, хотя и позволяют ей пока скрывать лицо, для маскарада тоже не подходят.

Ее мысли прервал щелчок, донесшийся из коридора. Она рискнула бросить туда взгляд сквозь стекло двери и увидела мужчину в шубе. Он производил довольно внушительное впечатление, почти полностью перекрывая собой коридор; выйдя из купе Роджера и закрыв за собой дверь, он не посмотрел в ее сторону и вернулся в свое купе. Она облегченно вздохнула — напряжение, которое она даже не успела прочувствовать в полной мере, отпустило ее, — он ее не видел, он просто заходил в соседнее купе. Он тоже, видимо, знает их — знает женщину, решила она, хотя он и мог зайти в соседнее купе, чтобы перекинутся словом с кем угодно, включая и Роджера. Роджер за день встречался со многими людьми — из правительства, из сфер бизнеса, из других стран, — и она вдруг с болью поняла, насколько мал ее собственный круг общения. Она так мало была осведомлена о мире, о жизни, и вот пожалуйста, пряталась теперь в пустом вагоне поезда. Пока мисс Темпл кусала губы, поезд еще раз остановился.

Она опять бросилась в купе и распахнула окно — платформа была пуста, а вокзал закрыт и погружен во тьму. На щите значилось «Паккингтон» — место, о котором она слыхом не слыхивала, — но тем не менее она потратила несколько мгновений, чтобы сесть и занести это название в свой блокнот. Когда поезд снова пришел в движение, она закрыла окно. Повернувшись к двери, она увидела, что та открыта, а в ней стоит улыбающийся кондуктор.

— Ваш билет, мисс?

Она вытащила билет из кармана плаща и протянула ему. Кондуктор взял билет и, наклонив голову, принялся разглядывать пропечатанный пункт назначения; улыбка так и не сходила с его лица. В другой руке он держал компостер — необычного вида металлическую штуковину. Подняв на нее взгляд, он спросил:

— Так, значит, поедете до самого конца — до Орандж-канал?

— Да. Сколько до него остановок?

— Да уж не одна.

Она улыбнулась ему в ответ натянутой улыбкой.

— А если точно?

— Семь остановок. Почти два часа.

— Спасибо.

Компостер с громким щелчком пробил отверстие — словно укус металлического насекомого, — и кондуктор, вернув ей билет, остался стоять в дверях. Мисс Темпл в ответ на это, встретив его взгляд, закуталась в плащ, как бы заявляя тем самым свои права на это купе. Кондуктор смотрел на нее, потом бросил взгляд по ходу движения поезда и облизнул губы. В это мгновение она заметила какое-то кабанье подрагивание его толстой шеи. В особенности ее поразило, как плотно сидит она в тугом, облегающем воротнике синего мундира. Он снова кинул на нее взгляд и щелкнул пальцами — бледными и толстыми, похожими на сырые сосиски. Столкнувшись с такой несуразностью, она почувствовала, как ее презрение сменяется полным безразличием — она уже не хотела расцарапать ему лицо, только чтобы он ушел. Но он не собирался уходить. Вместо этого он наклонился вперед и с ухмылочкой спросил:

— Так вы, значит, не с остальными едете?

— Как видите — нет.

— Это не всегда безопасно, молодая леди, одна…

Он оборвал предложение на полуслове и улыбнулся. Этот кондуктор все время улыбался. Он погладил пальцами компостер, взгляд его переместился на ее точеные икры. Она вздохнула.

— Что значит небезопасно?

Он не ответил.

Прежде чем он успел сделать что-нибудь, от чего она закричала бы или прониклась к нему еще большим презрением и отвращением, она обратила к нему раскрытую ладонь, давая понять, что не ждет его ответа, что не ждет от него никаких слов, и задала ему еще один вопрос:

— Вы знаете, куда они… куда мы едем?

Кондуктор шагнул назад, словно получил удар, словно она угрожала его жизни. Он сделал еще один шаг, отступая в коридор, прикоснулся к своей фуражке, резко развернулся и ринулся в следующий по ходу движения вагон. Мисс Темпл осталась на своем месте, пребывая в некотором недоумении. Что сейчас произошло? Она всего лишь задала обычный вопрос, а он воспринял его как угрозу своей жизни. Он должен знать, подумала она; вероятно, это место, где собираются богатые и влиятельные — по крайней мере, достаточно влиятельные, чтобы слово одного из гостей могло стоить ему его нынешней работы. Она улыбнулась (в конечном счете этот их маленький разговор был вполне удовлетворительным) тому, что узнала, хотя и ничуть не удивилась. Насколько она понимала, Роджер занимал здесь подчиненное положение, а это лишний раз подтверждало, что среди гостей могут ехать представители самых верхних эшелонов власти.

С неопределенным гнетущим беспокойством мисс Темпл вспомнила, что уже некоторое время испытывает чувство голода. Она вытащила из кармана пирожок с мясом.

* * *

В течение приблизительно часа поезд сделал еще пять остановок — Горсмонт, Де-Конк, Раксфол. Сент-Трист и Сент-Порт; все эти названия она занесла в свой блокнот вместе с описаниями своих странных попутчиков. Выглядывая каждый раз из окна, она видела пустые платформы и закрытые вокзалы; из поезда никто не выходил. И с каждой остановкой она чувствовала, что становится все холоднее, и наконец в Сент-Порте в купе хлынул настоящий морозный воздух со слабым привкусом моря или, может быть, солончаковых болот — ей помнилось, что в этой части страны должны быть такие болота. Туман рассеялся, но, если бы не узкий серп месяца, вокруг стояла бы полная темнота. Когда поезд в очередной раз тронулся, мисс Темпл украдкой пробралась в коридор и заглянула в пятый вагон — не происходит ли там чего? Раз она увидела, как кто-то входил в одно из первых купе (она понятия не имела — кто; в черных одеяниях все были на одно лицо), но после этого никакого движения она больше не замечала. Ее стала одолевать скука, и она даже подумывала, не пройти ли ей еще раз в тот вагон и не заглянуть ли в купе Роджера. Она понимала, что это глупая идея, родившаяся от беспокойного ожидания, и, более того, именно в такие ответственные моменты человек совершает самые вопиющие ошибки. Ей нужно было лишь сохранить спокойствие еще на несколько минут, и тогда все прояснится и она доберется до сути всех этих событий. И тем не менее ее пальцы были готовы нажать на ручку двери, ведущей в пятый вагон, когда поезд в очередной раз остановился.

Она сразу же отпустила ручку и отошла назад, увидев с испугом, что двери всех купе открываются. Мисс Темпл заставила себя нырнуть в купе, которое занимала все это время, прежде чем кто-нибудь посмотрит через дверь, за которой она стоит, и увидит ее. Она бросилась к окну и распахнула его. У платформы замерло в ожидании множество экипажей. Окна вокзала светились. Она поискала глазами и нашла название станции — Орандж-Локс, — увидела людей, покидающих поезд и проходящих совсем рядом с ней. Не закрывая окна, она отпрянула вглубь купе, а потом бросилась к двери, разъединяющей вагоны; люди, судя по всему, выходили из дальней от нее двери; она увидела, что последний из них — человек в синей форме — уже почти дошел до выхода. Сглотнув от волнения слюну и чувствуя нервный спазм в желудке, она тихонько прошла в дверь и быстро, осторожно засеменила по коридору, заглядывая на ходу в купе. Все они были пусты. Попутчики Роджера ушли вперед, как и мужчина в шубе.

Человек в синей форме исчез из вида. Мисс Темпл ускорила шаг, устремляясь к концу вагона, где увидела открытую дверь и ряд ступенек, ведущих на платформу. Она бросила взгляд вперед — коридор шестого вагона был пуст — и стала спускаться на платформу. Добравшись до последней ступеньки, она оглянулась. Последние пассажиры, направлявшиеся к экипажам, были от нее, казалось, всего в нескольких ярдах. Она снова проглотила слюну. Если она останется в поезде, то сможет спокойно доехать до конечной станции, а потом благополучно вернуться назад. Если она сойдет, то предсказать дальнейшее невозможно — что, если вокзал Орандж-Локс закроется, как и пять предыдущих? В то же время, возражала она себе, ее приключение шло своим чередом именно так, как она на то рассчитывала. Словно чтобы подстегнуть ее к принятию решения, поезд дернулся вперед. Не размышляя, она спрыгнула и, чуть не упав, со вскриком приземлилась на платформу. Когда она оглянулась, поезд уже набирал ход. В дверях последнего вагона стоял кондуктор. Взгляд его был холоден, и он держал в руке фонарь, так, словно отгораживался им от вампиров.

* * *

Поезд умчался, и его грохот перешел в низкий рокот разговоров, стук копыт, бренчание и хлопки, сопровождающие посадку пассажиров в ожидающие их экипажи. Заполненные экипажи отъезжали, и мисс Темпл, направляясь к оставшимся людям, поняла, что должна немедленно решить, что ей делать дальше. Ни Роджера, ни его попутчиков по купе она нигде не видела. На остававшихся — приблизительно поровну мужчин и женщин общим числом около двадцати — были тяжелые пальто, плащи или шубы. В один экипаж садились несколько мужчин, в два других — мужчины и женщины. Вздрогнув, она поняла, что кроме этих остается еще только один экипаж. В его направлении шли три женщины в плащах и масках. Распрямив плечи и спрятав голову поглубже в капюшон, мисс Темпл решительно направилась к ним.

Она добралась до экипажа, прежде чем стайка женщин успела рассесться в нем, и когда третья женщина, войдя внутрь, повернулась, чтобы захлопнуть за собой дверь, то увидела мисс Темпл — вернее, темную фигуру в капюшоне, какую являла теперь собой мисс Темпл, — и, извинившись, подвинулась дальше на сиденье. Мисс Темпл в ответ только кивнула и в свою очередь забралась в экипаж и плотно закрыла за собой дверь. Выждав несколько мгновений после хлопка и давая тем самым время усесться последней пассажирке, кучер тронул лошадей, и экипаж пришел в движение. С накинутым на голову капюшоном мисс Темпл едва видела лица своих соседок и уж тем более не видела ничего за окном, хотя если бы и видела, то это мало что могло ей дать.

Другие женщины поначалу помалкивали, и она решила, что это объясняется ее присутствием. На двух были маски с перьями и темные бархатные плащи, плащ женщины слева от нее был отделан мягкими черными перьями. Когда они устроились поудобнее, та, что сидела от нее справа, расстегнула плащ и принялась обмахиваться веером, словно ее бросило в жар от спешки. На ней было облегающее платье из какого-то сверкающего шелка, с узором как на змеиной коже. Веер женщины трепыхался в темноте, словно ночная птица в силках, и экипаж наполнялся запахом духов — сладкого жасмина. На женщине, сидевшей рядом с мисс Темпл, — на той, что вошла в экипаж перед ней, — было что-то вроде маленькой пиратской треуголки, залихватски приколотой булавкой к волосам. Одежда на ней была проще, но, видимо, довольно теплая — из черной шерсти. Мисс Темпл прониклась надеждой, что, может, она и не покажется здесь белой вороной, если не будет высовываться. Она не сомневалась, что ее сапожки — очаровательно зеленого цвета — если и попадутся кому на глаза, то не выдадут ее.

Некоторое время они ехали молча, но мисс Темпл скоро поняла, что другие женщины разделяют ее возбуждение и душевный трепет, а возможно, и ее гнетущую тревогу. Через несколько минут они уже были не в силах сдерживаться и понемногу стали обмениваться пустяшными замечаниями — сначала о путешествии в поезде, потом о туалетах друг друга и, наконец, полунамеками — о месте их назначения. Поначалу они не обращались к мисс Темпл и вообще отпускали свои замечания, не адресуясь ни к кому конкретно, просто делясь какими-то общими соображениями и таким же образом отвечая на них. Впечатление создавалось такое, будто им вообще было запрещено говорить о предстоящем вечере или можно было подступать к этой теме только постепенно, но каждая из них давала понять, что она вовсе не прочь нарушить правило. И уж сама-то мисс Темпл слушала их с интересом — ей ведь вообще было нечего сказать. Она выслушала, как пиратка и женщина в шелковом платье поздравили друг дружку с замечательными нарядами, а потом, как они обе одобрительно высказались о маске третьей женщины. Затем они обратились к ней. Пока что она не произнесла ни слова — только раз или два согласно кивнула головой, но теперь она понимала, что они внимательно изучают ее, и потому заговорила.

— Очень надеюсь, что надела подходящие для такого холодного вечера сапожки.

Она шевельнула ногами в узком пространстве между сиденьями и чуть приподняла свой плащ, демонстрируя зеленые кожаные сапожки с замысловатой шнуровкой. Три другие наклонились, чтобы разглядеть их, а пиратка, сидевшая рядом с ней, согласилась:

— Очень благоразумно с вашей стороны — не сомневаюсь, что будет холодно.

— И платье у вас тоже зеленое… с цветами, — отметила женщина с воротником из перьев, переведя взгляд с сапожек на край платья, показавшийся над ними.

Женщина в шелковом вечернем платье хохотнула.

— Вы появитесь в наряде сельской девушки! — Остальные тоже рассмеялись, и она, воодушевленная, продолжила: — Одной из тех, что живет в городе, зачитывается романами и предпочитает духи благоуханию летних лугов, но прикидывается сельчанкой. Сельская простушка, предводительница пиратов, шелковая змейка и ночная хищная птица — неплохо мы замаскировались!

Мисс Темпл подумала, что та немного переборщила. Ей вовсе не нравилось быть сельской девушкой, а кроме того, она была убеждена, что осуждают что-то (в данном случае чтение романов) обычно люди, которые этим самым и грешат, тратя большую часть жизни на чтение. В этот миг, переживая нанесенное ей оскорбление, она лишь могла утешиться этим соображением, хотя ей так хотелось протянуть руку (благо тянуться было недалеко) и ухватить эту «шелковую змейку» за красивое, похожее на раковину ушко. Но она выдавила из себя улыбку, понимая, что должна смирить свою гордость и принять к сведению более важный факт — пусть эта женщина и отнеслась к ней свысока, но зато подарила ей роль, которую она может играть. Она откашлялась и снова заговорила:

— Я полагала, что среди такого множества дам, стремящихся перещеголять друг дружку в элегантности, такой костюм будет тем более заметен.

Пиратка рядом с ней прыснула. Женщина в шелковом платье натянуто улыбнулась, а в голосе ее послышалась холодность. Она повнимательнее вгляделась в лицо мисс Темпл, скрытое в тени капюшона.

— А какая у вас маска? Что-то я ее не вижу…

— Ее невозможно увидеть.

— Правда? Она тоже зеленая? Вряд ли под таким капюшоном может поместиться что-нибудь из ряда вон…

— Вы правы, у меня самая простая маска.

— Но мы ее не видим.

— Не видите?

— А нам бы хотелось.

— Я и преследовала эту цель — сделать ее гораздо более таинственной за счет ее, как я уже и сказала, простоты.

В ответ на это ее собеседница наклонилась вперед, лицом прямо к капюшону мисс Темпл, отчего мисс Темпл инстинктивно отпрянула назад, насколько позволяла спинка сиденья. Момент был неловкий, но мисс Темпл не была уверена, кто из них проявляет большую бестактность. Две другие хранили молчание, наблюдая; маски скрывали выражение их лиц. В любое мгновение эта женщина может приблизиться настолько, что увидит ее, или вообще стянет с нее капюшон — мисс Темпл должна была немедленно остановить ее. В это мгновение ей на помощь пришло неожиданное соображение: вряд ли эти женщины прожили свои жизни в домах, где жестокое наказание было делом обыденным. Мисс Темпл просто выставила вперед два пальца правой руки и ткнула ими в отверстия разукрашенной перьями маски — прямо в глаза настырной женщины.

Та подскочила на своем сиденье, зашипев, как переполненный чайник, готовый закипеть. Она раз или два вздохнула с особенно громким присвистом, сдернула с лица маску и прижала ладони к глазам, поглаживая их в темноте. Мисс Темпл едва прикоснулась к ее глазам, да и то подушечками пальцев, а вовсе не ногтями, и знала, что никакого серьезного вреда ее попутчица не потерпела. Женщина подняла на нее свои красные слезящиеся глаза, рот ее злобно искривился, она была готова кинуться на обидчицу. Две другие женщины потрясенно наблюдали за происходящим. Опять все повисло на волоске, и мисс Темпл поняла, что должна закрепить свою победу. Она рассмеялась.

А еще через мгновение вытащила надушенный платок и предложила его женщине, сказав при этом самым дружелюбным голосом:

— Ах, моя дорогая, простите бога ради… — Словно утешала котенка. — Вы должны меня извинить за то, что я сохранила… в неприкосновенности свое инкогнито.

Женщина медлила брать платок, и тогда мисс Темпл наклонилась вперед и с крайней осторожностью промокнула слезы в глазах женщины — терпеливо, не спеша, после чего сунула платок в ее руку и откинулась к спинке своего сиденья. Мгновение спустя женщина поднесла платок к глазам и снова протерла их, а потом, кинув быстрый, стыдливый взгляд на других, водрузила свою маску на место. Они погрузились в молчание.

* * *

Цоканье копыт стало звонче, и мисс Темпл выглянула в окно. Они ехали по какой-то вымощенной камнем дороге, и, насколько она могла разглядеть, пейзаж был ничем не примечательным и ровным — то ли поле, то ли болото. Она не видела деревьев, хотя вряд ли смогла бы увидеть их в темноте, даже если бы они и были, но впечатление возникало такое, что никаких деревьев тут нет, что их давно срубили на дрова для давно забытого очага. Она посмотрела на своих попутчиц — все они вроде были заняты собственными мыслями. Она корила себя за то, что прервала разговор, но не находила способа возобновить его. И тем не менее, чувствуя, что должна предпринять попытку и исправить положение, она постаралась вложить в свой голос оптимистическую нотку:

— Уверена, скоро мы доберемся.

Остальные женщины кивнули, а пиратка даже улыбнулась, но никто не произнес ни слова. Мисс Темпл гнула свое:

— Мы выехали на мощеную дорогу.

Три женщины, точно как и мгновение назад, кивнули, а пиратка улыбнулась, но никто опять не произнес ни слова. Молчание длилось и длилось и наконец окончательно установилось в экипаже; по мере того как обстановка отчуждения сгущалась, каждая из них погружалась в свои мысли, прежнее настроение предвкушения теперь было вытеснено атмосферой мучительного беспокойства и тревоги. Мисс Темпл вдруг остро осознала тот факт, что понятия не имеет, куда едет, что делает, как собирается возвращаться и что найдет, вернувшись. Привычный ход ее мыслей дал сбой. Даже то, что недавно ее немного развеселило, — то, как она поставила на место кондуктора и настырную спутницу, теперь показалось ей совершенно лишенным смысла. У нее возник гнетущий вопрос: «А что я вообще хотела этим добиться?» — но тут она поняла, что женщина в плаще, отделанном перьями, говорит — медленно, спокойно, словно отвечая на вопрос, который услышала только она:

— Я уже была здесь. Летом. В экипаже было светло… светло было до самого позднего вечера. Вокруг росли цветы. Но было холодно — здесь всегда холодные ветра, потому что близко к морю и потому что тут равнина. Так мне сказали… К вечеру мне стало холодно. Я помню, когда мы добрались до мощеной дороги, — помню, потому что экипаж пошел ровнее. Я была с двумя мужчинами… и я позволила им расстегнуть на мне платье. Мне сказали, чего следует ждать… и все же, когда их обещания стали сбываться… в такой отдаленной местности… у меня мурашки побежали по коже. — Она замолчала, подняла глаза, встретилась взглядом с остальными, потом закуталась в плащ и, застенчиво улыбаясь, повернулась к окну. — И вот я снова здесь… понимаете, впечатления были такие захватывающие.

Никто не сказал ни слова. Стук копыт снова изменился — они въехали на неровную булыжную мостовую. Мисс Темпл, пребывавшая в немалом волнении, выглянула в окно и увидела, что они, миновав большие высокие чугунные ворота, въехали во двор. Экипаж замедлил ход — она увидела, что другие уже остановились и из них выходят пассажиры, поправляют на себе плащи, шляпы, нетерпеливо постукивают тростями о землю. Потом перед ней впервые мелькнул и сам дом — великолепное массивное сооружение из камня в три высоких этажа без каких-либо архитектурных излишеств, если не считать широких окон, из которых теперь лился гостеприимный золотистый свет. Все это производило впечатление простоты, которая, будучи использована в таких крупных масштабах, недвусмысленно свидетельствовала о назначении здания, как свидетельствует о своем назначении тюрьма, арсенал или языческий храм. Она сразу поняла, что этот великолепный дом принадлежит какому-нибудь знатному лорду.

Их экипаж остановился, и севшая в него последней мисс Темпл сочла своим долгом выйти первой — она сама открыла дверь и спустилась на землю, ухватившись за руку кучера, вставшего рядом. Она оглянулась и в конце двора увидела вход в дом — двойные двери были распахнуты, по сторонам стояли слуги, и поток гостей исчезал внутри. Она была поражена великолепием, и сомнения снова нахлынули на нее, потому что наверняка, когда она войдет в дом, ей придется снять плащ и капюшон. Ее мозг искал решения этой проблемы, а глаза выискивали в толкущейся толпе фигуру Роджера. Наверное, он уже исчез в доме. Три ее попутчицы тоже вышли из экипажа и начали двигаться к двери. Пиратка помедлила мгновение, оглянулась — идет ли с ними мисс Темпл, которая, приняв еще одно неожиданное решение, в ответ лишь слегка поклонилась, словно прощаясь с ними. Пиратка недоуменно наклонила голову набок, но потом кивнула, развернулась и пустилась догонять остальных. Мисс Темпл осталась одна.

Она оглядела двор — не найдется ли здесь какого-нибудь другого входа в дом? — хотя и понимала: чтобы узнать, чем тут занимается Роджер и почему ради этого он так бесповоротно отказался от помолвки, она должна заявиться к парадным дверям. Она поборола в себе порыв броситься к экипажу и спрятаться в нем. Вместо этого она решила: идти, так идти, — и заставила свои ноги шагать с уверенностью, которую ее готовое выскочить из груди сердце вовсе не разделяло. Подойдя поближе, она оказалась среди других экипажей, кучера которых по указанию слуги направлялись в другую сторону двора — они пересекали ей дорогу, перекрывали видимость, а два-три раза ей даже пришлось резко остановиться. Наконец, когда путь был свободен, она увидела, что последние из гостей — вполне вероятно, три ее попутчицы — исчезли в дверях. Мисс Темпл наклонила голову, чтобы ее лицо оставалось в тени капюшона, и поднялась по ступенькам, минуя двух слуг, стоящих по сторонам; она отметила про себя черный цвет их ливрей и высоких сапог — словно перед нею был эскадрон спешившихся кавалеристов. Поднималась она осторожно, подтягивая повыше, чтобы не споткнуться, платье и плащ. Она дошла до площадки светлого мрамора и остановилась там в одиночестве; перед нею были длинные зеркальные коридоры, освещенные газовыми светильниками и уходящие вперед и в обе стороны от нее.

— Я полагаю, вы собирались идти со мной.

* * *

Мисс Темпл оглянулась и увидела женщину в красном из купе Роджера. На ней больше не было плаща с меховым воротником, но в руке она все так же держала лакированный мундштук, а ее живые глаза неотрывно смотрели на мисс Темпл из-под черной маски. Мисс Темпл повернулась, но не произнесла ни слова. Женщина была поразительно красива — высокая, с прямой осанкой. Волосы ее кудрями ниспадали на обнаженные бледные плечи. Мисс Темпл вздохнула, чуть не лишилась чувств от сладкого запаха жасмина и увидела, что женщина улыбается. Именно так, показалось ей, она сама недавно улыбалась женщине в синем шелковом платье. Не произнеся больше ни слова, женщина повернулась и пошла по одному из зеркальных коридоров. Мисс Темпл молча последовала за ней.

* * *

Здесь было тихо. У себя за спиной она слышала отдаленный гомон — какое-то движение, голоса, разговоры, — но он заглушался звонким стуком шагов женщины по мраморному полу. Они прошли метров сорок — приблизительно половину длины коридора, когда ее проводница остановилась и повернулась, указывая вытянутой рукой на открытую дверь слева от мисс Темпл. Никого, кроме них, здесь не было. Не представляя себе, что бы иное она могла сделать в этой ситуации, мисс Темпл вошла в комнату. За ней последовала женщина в красном, плотно закрывшая за собой тяжелую дверь. Здесь стояла полная тишина.

Пол в комнате был устлан ворсистыми красными и черными коврами, заглушившими звук их шагов. Вдоль стен стояли закрытые шкафы, а между ними — вешалки с крючками для одежды и зеркало в полный рост. У одной из стен стоял длинный тяжелый деревянный стол. Комната была похожа на театральный гардероб или на раздевалку перед гимнастическим залом. Она подумала, что в доме такого размера по прихоти владельца может быть устроено что угодно. На дальней от них стене была другая дверь, которую с первого взгляда можно было принять за еще один шкаф. Может быть, она и вела в гимнастический зал.

Пока она оглядывала комнату, женщина за ее спиной молчала, и потому мисс Темпл повернулась к ней, не забыв при этом наклонить голову, чтобы не было видно лица. Женщина в красном вовсе и не смотрела на мисс Темпл — она выбила окурок из мундштука, бросила на ковер и загасила каблуком. Затем вставила новую сигарету, подошла к газовому светильнику, прикурила от огонька, затянулась и серьезно оглядела мисс Темпл, как бы изучая ее.

— Сапожки можете оставить, — сказала женщина.

— Что-что?

— Сапожки оставьте, а остальное повесьте в какой-нибудь шкафчик.

Она движением руки с мундштуком показала в сторону высоких шкафов. Мисс Темпл подошла к одному из них, открыла его — внутри на крючках висели всевозможные предметы одежды. На крючке прямо перед ней — словно ответом на ее страхи — была белая маска, густо обшитая перышками, то ли гусиными, то ли лебедиными. Стоя спиной к женщине в красном, мисс Темпл сбросила с головы капюшон и надела белую маску, плотно подвязав ее на затылке под своими локонами. После этого она скинула с себя плащ и — кинув взгляд на женщину, которая, казалось, улыбалась, глядя на ее действия с ироническим одобрением, — повесила его на крючок. С другого крючка она сняла что-то похожее на платье — оно было белое и шелковое — и принялась рассматривать, держа перед собой на вытянутых руках. Оказалось, что это вовсе и не платье. Это был пеньюар, очень короткий, очень прозрачный пеньюар без пуговиц и без пояса.

— Вас прислали с Ваксинг-стрит? — спросила женщина безразличным тоном.

Мисс Темпл повернулась к ней и, быстро приняв решение, ответила твердым голосом:

— Нет.

— Ах вот как?

Женщина затянулась. Мисс Темпл понятия не имела, правильно она ответила или нет (да и были ли в этой ситуации правильные и неправильные ответы), но сочла, что лучше ответить правду, чем попасть пальцем в небо. Женщина выдохнула к потолку тонкую струйку дыма.

— Тогда, значит, вы из отеля?

Мисс Темпл ничего не ответила, только неторопливо кивнула. Мысли ее метались — какой еще отель? Отелей были сотни. Ее отель? Они что — знали, кто она? Может быть, администрация ее отеля посылает молодых женщин на роскошные вечеринки? Занимаются ли в отелях такими вещами вообще? Судя по всему, занимаются — это вытекало из постановки самого вопроса, — и тем не менее мисс Темпл понятия не имела, что это значит для нее в ее положении. Что ей следует сказать, какого поведения от нее ждут? Она снова посмотрела на совершенно откровенный пеньюар и повернулась к женщине.

— Вы говорили — отель…

Та оборвала ее на полуслове, бросила сигарету на ковер и произнесла внезапно раздраженным голосом:

— Все готово — уже поздно. Вы опоздали. Меня никто не назначал вам в няньки. Переодевайтесь, и побыстрее, а когда будете иметь приличный вид, можете меня найти. — Она подошла к мисс Темпл, взяла ее за плечо — пальцы у нее оказались на удивление жесткими, — развернула так, что мисс Темпл оказалась лицом в пол-оборота к шкафчику. — Не мешкайте. Я вам, так и быть, помогу.

Мисс Темпл вскрикнула. Что-то острое коснулось ее спины, раздался звук рвущейся материи, и мисс Темпл, почувствовав, как ослабла на ней одежда, поняла, что женщина просто разрезала шнуровку ее платья. Она резко развернулась, прижав руки к груди, потому что платье больше не держалось у нее на спине и съезжало с плеч. Женщина засовывала что-то маленькое и блестящее в свою сумочку, направляясь одновременно к маленькой внутренней двери и вставляя новую сигарету в мундштук.

— Можете пройти здесь, — сказала женщина в красном и, не удостоив более мисс Темпл ни одного взгляда, нетерпеливо распахнула дверь, остановилась на секунду у газового светильника, чтобы прикурить сигарету, и исчезла из вида, с силой захлопнув за собой дверь.

* * *

Мисс Темпл замерла в растерянности. Платье ее было погублено или по меньшей мере прекратило выполнять свое назначение до того, как у него появится новая шнуровка и горничная зашнурует ее. Мисс Темпл стащила с себя платье через голову и принялась обследовать — обрезки зеленого шнурка прямо из-под ее пальцев падали на пол. Она посмотрела на дверь, ведущую в коридор. Уйти отсюда в таком виде она вряд ли бы смогла. В то же время ей до слез не хотелось надевать пеньюар, хотя она тут же с облегчением вспомнила, что у нее остался плащ, которым можно было прикрыться. Настроение у мисс Темпл чуточку улучшилось, и, когда через несколько секунд дыхание ее успокоилось, она уже не думала о бегстве. Она принялась размышлять об этой женщине, о вечеринке и, конечно, о Роджере, так и не выходившем из ее головы. Если она может в любую минуту вернуться и надеть свой плащ, наверно, не будет никакого вреда, если она продолжит свои расследования. Кроме всего прочего, ее заинтриговало упоминание об отеле, и теперь она была исполнена решимости выяснить, происходят ли подобные вещи в «Бонифации». Узнать это можно было, только продолжая поиски. Она снова заглянула в шкаф. Может, кроме пеньюара там найдется что-нибудь еще?

* * *

Кое-что там нашлось, хотя мисс Темпл питала большие сомнения в том, что будет чувствовать себя удобнее, надев это кое-что. Несколько предметов даже не подходили под название нижнего белья и, вероятно, предназначались для более теплого климата — Испании? Венеции? Танжера? — светлый шелковый корсаж, несколько прозрачных нижних юбок и пара очень миленьких шелковых трусиков со швом, распоротым между ног. Там нашелся и еще один пеньюар, похожий на первый, только подлиннее и без рукавов. Он был белый, с зеленым кантом по краю. Эта окантовка, видимо, и объясняла, почему ей посоветовали оставить сапожки. Она посмотрела на собственное нижнее белье — сорочка, нижняя юбка, трико из хлопка и корсет. Не говоря о корсете, особой разницы между вещами в шкафу и на ней не было, разве что вещи в шкафу были шелковые. Мисс Темпл решила переодеться. Задача состояла в том, чтобы выбраться из корсета, а потом затянуться в него без посторонней помощи.

Она в спешке принялась развязывать корсет за спиной, потому что теперь опасалась слишком задержаться, не хотела, чтобы кто-нибудь пришел за ней, пока она полуодета. Расшнуровав узлы и вздохнув несколько раз глубже обычного, она стащила корсет вместе с сорочкой через голову, потом натянула на себя шелковый корсаж с тонкими завязками и поправила его на груди. Что и говорить — ощущение было великолепное. Она спустила с себя на пол нижнюю юбку и трико и, балансируя сначала на одной, а потом на другой ноге, переступила через них, взяла маленькие трусики, испытывая какой-то странный прилив восторга и страха оттого, что стоит в большой комнате в одном только корсаже, едва доходившем ей до пояса, и зеленых сапожках по щиколотку. Но еще более странное чувство она испытала, надев трусики: в них — с открытым швом — она показалась себе еще более голой. Она провела пальцами между ног, потрогала шовчик, потом поднесла пальцы к лицу и по привычке понюхала их. Взяв шелковую нижнюю юбку, она раскрыла ее, шагнула внутрь сначала одной, потом другой ногой, подтянула на талию и завязала, а потом снова взяла свой корсет.

Прежде чем его надеть, мисс Темпл встала перед большим зеркалом. Оттуда на нее смотрела какая-то незнакомая ей женщина. Отчасти дело было в маске: смотреть на себя в маске было очень забавно — все равно что провести пальцами по кудряшкам сквозь отверстие в трусиках. Она почувствовала зуд желания, родившийся где-то в глубинах ее естества; он пополз вниз и остановился точно у нее между ног — неутихающий ненасытный голод. Она облизнула губы и увидела, что женщина в маске с белыми перьями сделала то же самое, только эта женщина (с обнаженными белыми руками, сильными ногами, открытой шеей и розоватыми сосочками, видными сквозь ткань корсажа) облизнула губы как-то по-другому, на взгляд мисс Темпл, в этом жесте незнакомки было что-то необычное, но, увидев этот образ однажды, она, так сказать, вобрала его в себя и снова облизнула губы, словно в ней и в самом деле произошли какие-то изменения. Глаза ее сверкали.

* * *

Она бросила корсет в шкафчик и надела пеньюары — сначала тот, что покороче и с рукавами, а поверх него тот, что побольше, свободный — почти как мантия, с зеленым рубчиком, на котором все же было несколько крючков, что позволяло запахнуться. Она снова посмотрела на себя в зеркало и с радостью отметила, что два пеньюара позволяли ей оставаться в рамках приличий. Ее руки и ноги тем не менее оставались почти открытыми под полупрозрачной материей, однако остальная часть ее тела хотя и угадывалась, но в подробностях оставалась невидимой. В качестве последней меры предосторожности мисс Темпл выудила из кармана своего плаща деньги и остро оточенный карандаш. Потом присела на одно колено, засунула деньги за голенище одного сапожка, а за голенище другого — карандаш. Она встала, сделала несколько шагов, проверяя, насколько ей удобно, закрыла шкаф и направилась к внутренней двери.

Она оказалась в узком коридоре, по которому сделала несколько шагов в направлении пятна света и дошла до поворота. Вступила в полосу ослепительного сияния и, поднеся к глазам ладонь, посмотрела вокруг. Она увидела нечто вроде углубленной сцены, вокруг которой с трех сторон амфитеатром круто уходили вверх ряды кресел. На подмостках — на том, что она приняла за сцену, — располагался большой стол, который в настоящий момент занимал горизонтальное положение, но, судя по громоздкому устройству (оснащенному стальной пластиной с зубцами) внизу во всю длину стола, мог принимать любой наклон для лучшего обозрения из зала. За столом на стене — с той стороны, где не было кресел, висела обычная, хотя и необыкновенно большая грифельная доска.

Театр этот был, видимо, анатомический. По обеим сторонам стола она увидела отверстия, в которые были пропущены кожаные ремни, призванные фиксировать конечности пациента. На полу — отделанное металлом дренажное отверстие. Она почувствовала запах уксуса и щелока, а кроме них еще какой-то запах, щекотавший ей горло, и подняла взгляд на доску. Та предназначалась для класса, обучения, но ни один простой ученый не мог позволить себе такой дом. Может, этот лорд был их пациентом — но какой пациент стал бы терпеть присутствие посторонних в ходе лечения? Или патроном какого-то медицинского светила… или сам был практикующим дилетантом… или любопытствующим зрителем? По спине ее пробежал холодок. Она сглотнула и тут обратила внимание, что на доске что-то написано — она не увидела написанного сразу из-за слепящего света. Окружающий текст был стерт — даже половина самого этого слова была стерта, — но догадаться, что это было за слово, не составляло труда — угловатыми печатными буквами мелом на доске было написано «ОРАНЖ».

Мисс Темпл вздрогнула, может, она даже пискнула от удивления, услышав чей-то кашель из тени на дальней от нее стороне сцены. Она увидела, что там есть пандус, поднимающийся на сцену, — поначалу она не заметила его за столом. Из тени вышел человек в черном фраке с дымящейся сигарой. У него была изящная маленькая бородка и знакомый ей румянец на щеках. Перед ней был один из двух пассажиров, что она видела в поезде, — тот, который сидел напротив Роджера. Он смерил ее откровенным взглядом и снова откашлялся.

— Да? — сказала она.

— Меня послали за вами.

— Понимаю.

— Да. — Он выпустил струйку дыма изо рта, но остался неподвижным.

— Поверьте, мне очень жаль, если я кого-то заставила ждать.

— Я не очень расстраивался по этому поводу. Хочу тут осмотреться. — Он снова взглянул на нее откровенным взглядом, вышел на сцену и поднял руку с сигарой, загораживаясь от света. Он осмотрел зрительские кресла, стол, потом его взгляд вернулся к ней. — Ничего себе местечко.

Мисс Темпл без всякого труда напустила на себя покровительственный тон:

— А вы что, в первый раз здесь?

Прежде чем ответить, он несколько секунд внимательно разглядывал ее, потом решил не отвечать и засунул сигару в рот. Свободной рукой вытащил часы из кармана жилетки и посмотрел на циферблат, потом вернул часы на место, затянулся, вытащил изо рта сигару, выпустил дым.

Мисс Темпл снова заговорила, стараясь делать это как можно небрежнее:

— Мне этот дом всегда казался весьма изысканным, но… своеобразно изысканным, конечно.

Он улыбнулся.

— Так оно и есть.

Они посмотрели друг на друга. Ей очень хотелось спросить у него о Роджере, но она понимала, что время для этого неподходящее. Если Роджер был, как она подозревала, лицом малозначительным, то назови она его по имени — в особенности будучи гостьей в ее странном положении (при том, что она полностью не понимала, в чем же оно состоит — это ее положение) — и это может вызвать подозрения. Она дождется, когда они с Роджером (оба оставаясь в масках) окажутся в одной комнате, постарается завязать с кем-нибудь разговор и укажет на него.

Но и пребывая с кем-нибудь с глазу на глаз, она тоже получала некоторую возможность и, несмотря на одолевавшее ее сильное беспокойство и неуверенность, попыталась вытащить из собеседника что-нибудь еще, для чего перевела взгляд на доску — уставилась на недописанное слово, а потом снова посмотрела на него, словно давая понять, что тут кто-то не закончил свою работу. Человек увидел слово. На его лице промелькнула гримаса, он подошел к доске и стер слово рукавом своего черного фрака, после чего принялся неловко стряхивать мел с материи. Потом он сунул сигару в рот и предложил ей руку:

— Они ждут.

Она, пройдя мимо стола, взяла его под руку и чуть наклонила голову. Рука у него была сильной, и он прижал ее к боку, так, что мисс Темпл стало немного неловко. Они пошли по пандусу вниз, в темноту, и тут он опять заговорил, кивнув назад, в сторону сцены:

— Не знаю, зачем они отправили вас по тому коридору? Может быть, это кратчайший путь? Но я не ожидал, что мы встретимся в столь необычном месте.

— Необычном? — отозвалась мисс Темпл. — А чего вы ждали?

Мужчина в ответ только усмехнулся и еще сильнее сжал ее руку. Пандус сделал поворот — такой же, как и тот, по которому она пришла, — и они оказались перед закрытой дверью. Мужчина распахнул ее и подтолкнул мисс Темпл внутрь. И только когда она, споткнувшись, сделала несколько шагов в комнату, он отпустил ее руку. Она оглянулась — теперь они были не одни.

* * *

Эта комната была не похожа на ту, где она переодевалась, и поскольку находилась в другом крыле здания, на противоположной стороне театра, то и предназначена была, видимо, для противоположных целей. Напоминала она кухню — облицованный плиткой пол и белые керамические стены. Здесь стояло несколько тяжелых столов, также оснащенных ремнями. Ремни и ошейники были закреплены и на стенах. На одном из столов были разбросаны белые подушки, смотревшиеся тут совершенно неуместно, а на них сидели три женщины — все в масках с белыми перьями и в пеньюарах, все они болтали ногами, а поскольку пеньюары прикрывали их лишь чуть ниже колен, то икры у них были обнажены. Обуви на них тоже не было. Женщины в красном мисс Темпл здесь не увидела.

Женщины молчали — может, они замолкли с ее появлением, — и никто не произнес ни слова, когда ее сопровождающий, оставив ее, подошел к одному из других столов, где стоял его попутчик — тот самый, что ехал с ним в купе, — попивая из своей фляжки. Ее проводник взял у своего спутника фляжку, сделал из нее большой глоток и, вернув ее хозяину, отер рот. Он еще раз затянулся сигарой, а потом стряхнул с нее на пол пепел, постучав ею о край стола. Оба мужчины присели на столы и с явным удовольствием принялись разглядывать своих подопечных. Обстановка с каждым мгновением становилась все более натянутой. Мисс Темпл и шага не сделала к столу, на котором сидели женщины, — да там и места для нее не было, к тому же никто из них не потрудился потесниться. Она улыбнулась и, подавляя в себе чувство неловкости, попыталась завязать разговор.

— Мы только что видели театр. Должна сказать, он производит впечатление. Не знаю, сколько зрителей он может вместить, но наверняка там поместится немало — может, целая сотня. Такое большое количество посетителей в столь уединенном местечке — это, на мой взгляд, серьезное испытание для актеров. Я до глубины души тронута, что нам выпала честь принять участие в постановке, которая, судя по выбору сцены этого столь очаровательного особняка, не может быть ни скучной, ни вульгарной, ни тривиальной, хотя я ничего не знаю о нашем режиссере. Вы со мной согласны?

Ответа не последовало, и тогда она продолжила, так, как ей подсказывал опыт светского общения. Она вполне владела собой и потому говорила уверенно, будто бывала здесь не раз и прежде.

— И конечно же, я рада любому предлогу надеть столько шелков…

Она замолчала, когда мужчина с фляжкой встал и направился к дальней двери. На ходу он сделал еще один глоток и засунул фляжку в карман фрака, потом распахнул дверь, вышел и закрыл ее за собой. Мисс Темпл посмотрела на оставшегося мужчину — его лицо за это время стало еще краснее, если только это было возможно. Может быть, у него какой-нибудь сердечный приступ, подумала она, но он довольно безучастно улыбнулся, продолжая курить сигару. Дверь снова открылась, и мужчина с фляжкой просунул внутрь голову, кивнул мужчине с сигарой и снова исчез. Мужчина с сигарой встал, еще раз улыбнулся всем им и направился к открытой двери — все женщины проводили его взглядом.

— В любое время, когда будете готовы, — сказал он, вышел и закрыл за собой дверь.

Мгновение спустя мисс Темпл услышала резкий щелчок щеколды. У них остался единственный путь — назад в театр.

— Вы не сняли свою обувь, — сказала одна из женщин — та, что справа.

— Не сняла, — сказала мисс Темпл. Она вовсе не об этом хотела поговорить. — Кто-нибудь из вас уже был в театре? — Они отрицательно покачали головами, но ничего не сказали. Мисс Темпл показала на ремни и на ошейники. — Вы это видели? — Они закивали — да, видели. Ее раздражение не знало границ. — Он запер дверь.

— Все будет в порядке, — сказала женщина, говорившая прежде. Мисс Темпл внезапно навострила ушки — кажется, она уже слышала этот голос.

— Это всего лишь обычная комната, — сказала женщина, сидевшая в центре, пнув один из ремней, висевших рядом с ее ногой. — Теперь она используется совсем для других забав.

Остальные с отсутствующим видом согласно кивнули, словно сказанное не требовало никаких комментариев.

— И для чего же она используется теперь?

Женщина хихикнула. Мисс Темпл и этот смешок уже слышала. В экипаже. Это была та самая женщина, которая позволила мужчинам расстегнуть на ней платье. Мисс Темпл посмотрела на двух других — те сидели в пеньюарах, и при другом освещении трудно было сказать — та ли это пиратка и шелковая змейка, которой она ткнула пальцами в глаза? Она понятия не имела. Она видела, что и они улыбаются, глядя на нее, словно она и в самом деле спросила: встречались ли они прежде? Уж не пьяны ли они? Мисс Темпл сделала шаг вперед, ухватила женщину за подбородок и приподняла ее голову — странным образом та никак не воспрепятствовала этому, покорно подчинилась, — потом наклонилась сама, чтобы ее нос оказался вровень со ртом женщины, и потянула носом воздух. Она прекрасно знала, как пахнет алкоголь — в особенности ром, — и знала о его пагубном воздействии. Мисс Темпл почувствовала запах духов — сандалового дерева? — но был и еще какой-то запах, который она не смогла опознать. Это был не алкоголь, она вообще прежде не сталкивалась с таким запахом, а кроме того, запах шел не от дыхания, а откуда-то выше. Он был каким-то странным — механический, промышленный, что ли, но не кордит, не резина, не машинное масло, не эфир, даже не обожженные волосы, хотя все эти неприятные запахи имели с ним что-то общее. Она никак не могла определить его источник. Откуда он исходил? Откуда-то из-за маски? Мисс Темпл отпустила подбородок женщины и отошла назад. И это словно послужило сигналом для всех троих — они одновременно спрыгнули со стола.

— И куда вы собрались? — спросила мисс Темпл.

— Туда, — сказала та, что сидела посередине.

— Но что они вам сказали? Что будет?

— Ничего не будет, — сказала та, что справа, — кроме того, что мы сами захотим.

— Они нас ждут, — сказала женщина слева.

До этого она не произнесла ни слова. Мисс Темпл сразу поняла: это та самая, что приехала в синем шелковом платье.

Они прошли мимо нее к двери, но ей столько еще всего хотелось спросить у них, а им наверняка было что ей рассказать! Они были приглашенными гостями? Известно ли им что-нибудь про девушек из отелей? Мисс Темпл затараторила, оставив на минуту свою снисходительность, закричала им:

— Постойте! Постойте! Где вы раздевались? Где дама в красном?

Все три разразились приглушенным смехом. Та, что шла впереди, открыла дверь, а та, что была сзади, просто отмахнулась от мисс Темпл. Они вышли, и последняя из них закрыла дверь. Комната погрузилась в тишину.

* * *

Мисс Темпл оглядела холодную негостеприимную комнату — ее прежняя уверенность и отвага улетучились. Совершенно очевидно, что если бы ей доставало смелости, то для продолжения расследования она должна была по темному пандусу вернуться в театр. Иначе зачем она вообще затеяла все это — переодевалась, ехала бог знает в какую даль? Но в то же время она вовсе не была дурочкой и прекрасно понимала, что эта комната и анатомический театр, само это собрание людей (которые с полным основанием можно было назвать подозрительными) сулили серьезную опасность, и не только для ее чести, но и для жизни. Дверь была заперта, а мужчины за этой запертой дверью были просто отвратительны. Здесь не было ни шкафов, ни укромных уголков, в которых можно было спрятаться. Про себя она отметила, что другие женщины — которые, вероятно, знали больше — вели себя довольно спокойно. Но они вполне могли оказаться просто шлюхами.

Она глубоко вздохнула и упрекнула себя за столь резкое суждение — в конце концов, эти женщины были весьма изысканно одеты. Возможно, они были не очень разборчивы, даже беспринципны, не исключено, что здесь они оказались стараниями администрации какого-то отеля, — кто может угадать хитросплетения чужой жизни? Главный вопрос состоял в следующем: не выйдет ли ситуация независимо от ее, мисс Темпл, воли из-под ее контроля? В жизненном опыте мисс Темпл были большие пробелы (в чем она с готовностью признавалась самой себе), которые она обычно заполняла правдоподобными гипотезами и догадками. Однако по поводу многих сторон жизни у нее, как ей казалось, были вполне адекватные представления. Относительно других она предпочитала тешить себя тем, что окружающая их тайна сама по себе не так уж страшна и даже может доставить удовольствие именно в силу окутывающего ее тумана. Но что касается этого странного анатомического театра, тут она была исполнена решимости выяснить все до конца.

Она, скажем, могла бы послушать у двери. Она осторожно повернула ручку и приоткрыла — может, всего на пару сантиметров — дверь. Сквозь щель ничего не было слышно. Она открыла ее еще шире — чтобы можно было просунуть голову. Свет казался таким же ярким, как и прежде. Остальные женщины только-только исчезли из виду — она с волнением подумала, что вряд ли прошло больше минуты. Неужели всех их так быстро успели куда-то увести? Не стали ли они свидетелями какого-нибудь кошмарного зрелища? Она прислушалась, но ничего не услышала. Но когда мисс Темпл заглянула за угол, в глаза ей ударил совершенно ослепительный свет. Она крадучись сделала несколько шагов, но по-прежнему ничего не услышала. Она присела на корточки, потом опустилась на четвереньки, неудобно выворачивая шею и глядя на пандус, но так ничего не увидела и не услышала. Она остановилась как раз вовремя — еще один шаг, и она окажется на виду амфитеатра; ее уже и так можно было целиком видеть со сцены, если только там кто-то был и мог увидеть ее. На сцене никого не было. Совершенно никого.

Мисс Темпл испытывала крайнее раздражение, которому, правда, сопутствовало немалое любопытство: что же на самом деле случилось с тремя женщинами? Может, они просто пошли в другую сторону? Она решила последовать за ними, но, проходя по сцене, случайно взглянула на доску — теперь свет не слепил ей глаза. Теми же крупными печатными буквами кто-то написал «И БУДУТ ПОГЛОЩЕНЫ». Мисс Темпл вздрогнула, словно кто-то дунул ей в ухо. Раньше этих слов тут определенно не было.

Она снова повернулась к креслам амфитеатра — не прячется ли там кто-нибудь? Никого там не было. Без задержки она направилась к первому пандусу и вниз по нему, завернула за угол к двери в комнату. Дверь была закрыта. Мисс Темпл приложила ухо к дверной панели и прислушалась. Ни звука. Но это ничего не означало — двери были довольно толстые. Она устала идти крадучись, тем более что в этом не было необходимости, и теперь с мучительной осторожностью повернула ручку и приоткрыла дверь настолько, чтобы сквозь щелочку заглянуть внутрь. Но увидела она только часть стены на дальней стороне комнаты. Она открыла дверь пошире, прислушалась, ничего не услышала, открыла ее еще шире. По-прежнему ничего. Раздражение овладевало ею все сильнее, она полностью распахнула дверь и замерла, потрясенная.

По полу были разбросаны лоскутки ее плаща с капюшоном, ее платья, корсета и нижнего белья — все искромсано почти до неузнаваемости. Даже ее блокнот был уничтожен — странички выдраны и валялись на ковре, как опавшие листья, корешок разодран, кожаная обложка исколота и изрезана. Мисс Темпл почувствовала, что ее затрясло от страха. Ее явно обнаружили. Ей угрожала опасность. Она должна бежать. Проследить за Роджером она сможет в другой раз, а лучше будет нанять профессиональных сыщиков, которые знают свое дело. Ее действия были просто смешны. Они вполне могли погубить ее.

Она подошла к шкафам, стоящим вдоль стены. Ее собственная одежда была уничтожена, но, может быть, у других осталось что-нибудь, чем она может воспользоваться. Все шкафы были заперты. Она дергала дверцы изо всех сил, но тщетно. Посмотрела вокруг — не найдется ли какого-нибудь рычага, чтобы взломать замок, но комната была пуста. Мисс Темпл испустила гортанный звук, исполненный разочарования, и неожиданно для себя самой жалобный стон, услышав который, потрясенная, поняла, в каком отчаянном положении оказалась. Что, если ее обнаружат и узнают ее имя? Как ей обособиться от этих других, подобным же образом облаченных женщин? Как ей предстать перед Роджером? Она затаила дыхание. Роджер! Именно это и должно восстановить ее решительность. Меньше всего хотелось ей попасться ему на глаза — одна только мысль об этом вызывала у нее бешенство. Он вызывал у нее бешенство. Она прониклась презрением к Роджеру Баскомбу и сказала себе, что непременно выберется из этого трудного положения, а уже потом посвятит свой досуг полному его, Роджера, уничтожению. Но даже представляя себе, как, злорадно и торжествующе улыбаясь, расправляется с ним, мисс Темпл почувствовала сожаление, сочувствие к нему: глупец, во что он ввязался, в какое непотребство, в какой опасный скандал, грозящий погубить его карьеру, на что он напрашивается в своем блаженном неведении? Может быть, он сам не понимал, что делает? Если бы ей удалось поговорить с ним, может быть, ей удалось бы спасти его? Может быть, по крайней мере, ей удалось бы понять, что у него на уме?

Мисс Темпл подошла к двери в коридор и открыла ее. Коридор казался пустым, но она как можно дальше высунула голову и прислушалась. Если она пойдет в одну сторону, то, видимо, окажется в той части здания, где больше всего гостей и слуг, всех. Но таким образом она сможет добраться до экипажей, если только в ее нынешнем костюме ей удастся выйти из дома незамеченной, если ее не обнаружат, не высмеют или не сделают с ней еще чего хуже. Если она пойдет в другую сторону, то окажется в самой глубине дома, в сердце опасности, но в то же время и в самой сути происходящего. Может быть, там ей удастся найти себе какую-нибудь одежду. Она может найти и какой-нибудь другой путь к экипажам. Она даже сможет узнать что-нибудь о Роджере, о женщине в красном, о лорде, проживающем в этом доме. С другой стороны, она может найти там собственную гибель. Решая для себя дилемму: «спасаться» или «отважно идти вперед», мисс Темпл понимала, что, направившись в глубины дома — хотя такой выбор и был более опасным в целом, — она откладывала неминуемое разоблачение на более позднее время. Если она пойдет к выходу, то как минимум столкнется там со слугами. Если она пойдет в другую сторону, то может произойти что угодно, включая и спасение. Она еще раз посмотрела в направлении парадного входа, не увидела там никого и пустилась в противоположную сторону, двигаясь быстро и поближе к стене.

Она увидела три расположенные подряд двери по одной стороне и еще одну по другую сторону зеркального коридора. Все они были заперты. Она пошла дальше. Сапожки ее, казалось, невероятно громко стучат по плиточному полу. Она посмотрела вперед по коридору — до поворота оставалось еще только две двери, одна из них на другой стороне коридора, — бросила взгляд назад и, никого не увидев, перебежала туда. Ручка не подалась. Она обернулась еще раз — по-прежнему никого — и перебежала обратно в направлении последней двери. За ней коридор заканчивался громадным зеркалом, которое было вделано в раму и производило впечатление огромного окна, выходившего куда-то наружу, вот только вид из него открывался несуразный, словно извещая: то, что она видит, гораздо важнее. На мисс Темпл это подействовало отрезвляюще, потому что она увидела свое отражение — крадущаяся бледная фигурка, чуть не прозрачная. То удовольствие, что она почувствовала ранее, увидев себя в этой маске, все еще не прошло, но теперь к нему добавилось отчетливое ощущение опасности, которая, казалось, шла с удовольствием рука об руку.

* * *

У последней двери удача ей улыбнулась. Приблизившись, она Услышала приглушенные голоса. Она взялась за ручку. Дверь была заперта. Ничего другого ей не оставалось. Мисс Темпл расправила плечи и, набрав в легкие побольше воздуха, постучала.

Голос замолк. Она прислушалась — ни звука: ни шагов к двери, ни отодвигаемой щеколды. Она постучала еще раз, теперь громче, так что даже стало больно пальцам. Она сделала шаг назад, тряся рукой, — что будет дальше? За дверью раздались быстрые шаги, послышался звук отодвигаемой щеколды, потом дверь приоткрылась — немного, на щелку. На нее подозрительно уставился зеленый глаз.

— В чем дело? — спросил мужской голос, в котором слышалось нескрываемое раздражение.

— Здравствуйте, — с улыбкой сказала мисс Темпл.

— Какого черта вам надо?

— Я бы хотела войти.

— Кто вы такая, черт возьми?

— Изобела.

Мысли мисс Темпл метались, она инстинктивно, от одних нервов, назвала имя этой святой, но что, если это выдаст ее, если тут есть какая-нибудь другая Изобела, которая находится где-то в другом месте, или если она ничуть не похожа на эту самую Изобелу, может, та — потная, толстая и курносая? Она посмотрела на глаз в щели — дверь не открылась шире, — отчаянно пытаясь понять реакцию человека. Глаз только мигнул, потом осмотрел ее с ног до головы и подозрительно прищурился.

— Ну и что?

— Меня сюда направили.

— Кто?

— А как вы думаете?

— С какой целью?

Хотя мисс Темпл не хотела завершать разговор, пока он продолжался, она всеми своими клеточками чувствовала, что стоит на виду в коридоре. Она наклонилась вперед и прошептала:

— Переодеться. — Глаз не шелохнулся. Она оглянулась, потом снова посмотрела на мужчину и прошептала: — Я же не могу сделать это на виду…

Мужчина сделал шаг в сторону и открыл дверь, позволяя ей войти. Она немедленно воспользовалась этим и проскользнула в комнату, чтобы он не остановил ее, но он не стал ей препятствовать — только закрыл дверь и отошел в сторону. Он являл собой странное зрелище — слуга, подумала она, хотя на нем не было черной ливреи. Но она отметила его туфли — когда-то превосходные, теперь они были побиты и заляпаны грязью. На нем был белый рабочий халат поверх на вид самых простых заношенных брюк и коричневой рубахи. Волосы у него были сальные, зачесанные назад за уши, кожа бледная, глаза внимательные, бегающие, а руки грязные, словно в угольной пыли. Может, он был кем-то вроде печатника? Она ему улыбнулась и сказала «спасибо». В ответ на это он принялся теребить потрепанную кромку передника и внимательно изучать ее взглядом. Дышал он как выкинутая на берег рыба. Комната была уставлена деревянными ящиками, которые изнутри были обиты мягким фетром. Ящики были открыты, и крышки беспорядочно стояли у стен, но содержимое оставалось невидимым. Могло даже показаться, что они все пусты. Мисс Темпл взяла на себя смелость заглянуть в один из них, но мужчина резко крикнул: «Ну-ка прекратите это!» — он был так взбешен, что капельки слюны брызнули из его рта. Она повернулась — он показывал на ящики, потом мысли его приняли другое направление, и он направил свой палец на нее — на ее маску, одеяние.

— Что вы здесь делаете? Все должны быть в других комнатах! Почему он послал вас сюда? У меня работа. Я не могу… я не собираюсь быть мишенью для его насмешек! Я и так от него достаточно натерпелся! Как и от его лизоблюда Лоренца! Крунер, сделайте то! Крунер, сделайте это! Я исполнял все его приказания! Я несу не меньшую ответственность за… за проекты… ну, случилась одна достойная сожаления оплошность… я согласен… подчинился и тем не менее… — Он беспомощно повел рукой и, брызгая слюной на мисс Темпл, закончил: — Эта просто мука, поверьте мне на слово!

Она дождалась, когда он кончит говорить. На другой стороне комнаты была другая дверь. Она серьезно кивнула головой, почтительно присела и прошептала:

— Я больше не буду вам докучать. Если он меня спросит, я непременно скажу, что вы старательно делаете свое дело.

Она снова кивнула и направилась к двери, надеясь, что та окажется незапертой. Открыла дверь и шагнула в узкий коридор. Закрыв дверь, с облегчением прислонилась к стене.

* * *

Она понимала, что время для отдыха сейчас неподходящее, и заставила себя идти дальше. Коридор пуст. Наверное, это было удобно для слуг — им можно было быстро и никого не беспокоя перемещаться между важными частями дома. Проникшись надеждой, мисс Темпл тихонько, насколько это позволяли ее сапожки, направлялась к двери в дальнем конце. Перед тем как ей повернуть ручку, она увидела металлический диск размером с монету, прикрепленный к двери крохотным шурупом. Она отвела металлический диск в сторону и увидела скрытый за ним глазок. Назначение его явно состояло в том, чтобы слуга, перед тем как войти, убедился, что своим неожиданным появлением не нарушит занятий хозяина. Мисс Темпл одобрила такую предусмотрительность. Она поднялась на цыпочки и заглянула в глазок.

Это было что-то вроде персональной бани — просторная комната, в которой доминировала громадная медная ванна. На столе лежали предметы для мытья — губки, щетки, бутылочки, мыла и стопка сложенных белых полотенец. Ни одной живой души в комнате она не увидела, а потому открыла дверь и осторожно вошла внутрь. Она сразу же потеряла равновесие — сапожки ее заскользили по мокрой плитке, и она тяжело приземлилась на пол в каком-то неуклюжем невольном шпагате. Резкий трескучий звук сообщил ей, что ее пеньюар порвался. Она замерла, прислушиваясь. Слышал ли ее кто-нибудь? Не вскрикнула ли она? Ответного звука из-за открытых дверей будуара не последовало.

Мисс Темпл осторожно поднялась. Пол был обильно забрызган водой, несколько использованных полотенец были брошены на пол — скомканные и влажные. Она осторожно наклонилась над ванной, ухватившись за ее край. Вода там была едва теплой. Ванну покинули не меньше тридцати минут назад. Мисс Темпл вытерла пальцы об одно из полотенец и пришла к выводу, что никто из слуг не успел здесь побывать, иначе все было бы убрано и вымыто. Следовательно, тот, кто принимал ванну, все еще здесь, либо слуг отослали.

* * *

В этот момент мисс Темпл обратила внимание на запах, доносящийся из соседней комнаты. Видимо, она не почувствовала его сразу из-за аромата мыл и масел, но, как только сделала шаг в сторону двери, ощутила тот же самый неестественный запах, которым веяло и от лица женщины в маске, только здесь он был гораздо сильнее. Она прижала ладонь к носу и рту. Похоже, это была какая-то смесь жженой пробки и паленой резины, и она вдруг подумала: интересно, а как может пахнуть горящее стекло, — хотя какое отношение все эти запахи могли иметь к приватной ванной комнате загородного особняка? Она высунула голову в соседнюю комнату, обвела ее быстрым взглядом — стулья, небольшой стол, лампа, картина, но, похоже, никакой новой одежды. Она направилась было к входной двери, но тут услышала звук.

Замерев от страха, она прислушивалась к тяжелым шагам, становившимся все ближе и ближе. Практически достигнув ее — когда она уже была готова ринуться назад в ванную, — шаги замерли, словно шедший споткнулся, и мисс Темпл услышала отчетливые звуки — какой-то скрип и тяжелый удар чего-то по чему-то, что, в свою очередь, рухнуло на пол и разлетелось на части. Она сделала шаг назад и увидела осколки молочно-белого стекла, которые пролетели сквозь открытую дверь мимо ее ног. Шаги возобновились — снова тяжелые, нетвердые, они вскоре замерли вдали. Мисс Темпл рискнула заглянуть за угол. У ее ног лежали осколки огромной вазы, лилии, недавно в ней находившиеся, разбитая мраморная подставка, на которой только что эта ваза стояла, и приставной столик, сдвинутый с места и накренившийся. В комнате стояла большая кровать с балдахином, вместо постельного белья на ней лежали три деревянных ящика, похожие на те, что открывал странный слуга в комнате, примыкавшей к парадному коридору. Эти ящики тоже были открыты и обиты фетром внутри — странного апельсинового цвета, как отметила теперь она, вспомнив слово, которое видела на грифельной доске. Все ящики были пусты, но она подобрала одну из снятых крышек и увидела, что знаки — тоже оранжевого цвета — были по трафарету нанесены на дерево: «0-13». Она посмотрела на две другие крышки, и на них тоже были трафаретные знаки: «0-14» и «0-15». Она резко обернулась — шаги возвращались. Прежде чем мисс Темпл успела что-нибудь предпринять, чтобы спрятаться, послышался тяжелый звук падения тела, а потом наступила тишина.

Она подождала и, не услышав больше ничего, подкралась к арке. Запах здесь был еще сильнее. Она закашлялась, закрыла нос и рот рукавом. Тут была еще одна гостиная, но обставленная чуть побогаче предыдущей. Каждый предмет мебели был здесь укрыт белым чехлом, словно эта часть дома была необитаема. Из-за одетого в белый саван буфета торчала пара ног — ярко-красные штаны и черные сапоги. Военная форма. Военный не шевелился. Мисс Темпл, набравшись мужества, вошла в комнату, чтобы увидеть лежащего. Мундир на нем тоже был красный, с золотыми эполетами и тесьмой, на лице густые черные усы и баки. Остальную часть его лица скрывала плотная красная маска. Глаза были закрыты. Крови она не увидела — ничто не указывало на то, что он получил удар по голове. Может, он был пьян. Или потерял сознание от этого запаха. Она потрогала человека ногой. Тот не шелохнулся, хотя по едва заметному движению она поняла, что он жив.

В руках он держал черный плащ — возможно, человек и упал, запутавшись в его полах. Мисс Темпл удовлетворенно улыбнулась. Она встала на колени и осторожно вытащила плащ из его рук, потом поднялась и развернула его перед собой. Капюшона у плаща не было, но в остальном он мог вполне неплохо укрыть ее. Она снова коварно улыбнулась и встала на колени у головы мужчины, осторожно развязала на нем маску, сняла ее… и испустила удивленный крик. Вокруг глаз человека было что-то напоминающее странное клеймо, красноватый отпечаток на коже, словно ему в лицо вокруг глазниц были вдавлены металлические очки. Кожа была не сожжена, а будто бы обесцвечена какой-то бледной краской, словно верхний слой кожи был содран. Мисс Темпл, преодолевая отвращение, взглянула на обратную сторону его маски. Никакой крови. Она провела маской по одному из белых чехлов — никаких следов на нем не осталось. Но она все же с большой осторожностью сняла свою собственную белую маску и надела вместо нее красную. После этого стащила с себя белые пеньюары и завернулась в черный плащ. Зеркала здесь не было, но тем не менее она почувствовала, что снова обрела почву под ногами. Она спрятала свои одеяния в буфет и направилась к следующей двери.

Выйдя за двери, она увидела группу со вкусом одетых гостей, целенаправленно двигавшихся мимо нее по большому освещенному коридору. Один из мужчин заметил появление мисс Темпл, кивнул, но не остановился. Никто не замедлил шага, напротив, ощущение было такое, будто все куда-то торопятся. Довольная тем, что ее появление не вызвало никакого удивления, мисс Темпл шагнула в двигающуюся массу и позволила той увлечь себя. Она не забывала поплотнее запахивать на себе плащ, но у нее оставалась возможность поглядывать на тех, кто был вокруг. На всех были маски и элегантные вечерние одеяния, но в том, что касается возраста, здесь, казалось, царило разнообразие. Она двигалась в толпе и несколько человек кивнули и улыбнулись ей, но никто не сказал ей ни слова — здесь вообще никто не произносил ни слова, хотя на некоторых лицах она и замечала выжидательную улыбку. Она была убеждена: они двигаются к чему-то весьма многообещающему, но что это такое, знали лишь немногие. Она посмотрела вперед, оглянулась; на самом деле людей в коридоре было не так уж и много — человек сорок-пятьдесят. Судя по количеству экипажей перед домом, эти люди составляли лишь часть собравшихся. Она спрашивала себя — где находятся остальные? И потом — куда они идут? И какая длина у этого коридора? Вероятно, решила мисс Темпл, проектировщик этого дома страдал нездоровой одержимостью к перспективе. Она вдруг наткнулась на того, кто шел впереди; это оказалась невысокая женщина (то есть такого же роста, как она) в бледно-зеленом платье (почти такого же цвета, как и ее, с болью отметила мисс Темпл) и какой-то особенно замысловатой маске с подвесками из бусинок.

— О, простите бога ради, — прошептала мисс Темпл.

— Ничего страшного, — ответила женщина и кивнула, показывая на джентльмена впереди: — Я наступила ему на пятку. Они остановились в коридоре.

— Мы остановились, — сказала мисс Темпл, стараясь поддержать разговор.

— Мне сказали, что лестница довольно узкая и нужно быть поосторожнее на каблуках. Архитекторы никогда не думают о дамах.

— Истинная правда, — согласилась мисс Темпл, а взгляд ее скользил над головами идущих впереди; там она и в самом деле видела цепочку людей, поднимающихся по винтовой лестнице, сделанной из сверкающего металла.

Сердце бешено забилось у нее в груди. Роджер Баскомб — а это был именно он, хотя его глаза и были закрыты простой темной маской, — поднимался по верхнему витку лестницы и в этот самый момент смотрел прямо на нее. Выражение его лица было сдержанным, пальцы нетерпеливо постукивали по перилам, он шагал с одной ступеньки на другую, зажатый между гостями впереди и сзади. Он так не любил толкотню, что, наверно, подумала она, чувствовал себя отвратительно. Потом Роджер торопливо сделал последний шаг, достиг самого верха, который, как показалось ей снизу, представлял собой что-то вроде узкой галереи, и исчез из виду.

* * *

Мисс Темпл обратила взор к окружающим — она успела сделать еще несколько шагов вместе с толпой, мысли ее метались — и услышала, как женщина в зеленом что-то прошептала ей.

— Извините, — шепнула ей в ответ мисс Темпл, — я отвлеклась от волнения.

— Вы волнуетесь, правда? — доверительно сказала ей женщина.

— И не говорите.

— Я сама чувствую себя как девчонка!

— Наверно, это каждая могла бы сказать, — заверила ее мисс Темпл, а потом беспечно заметила: — Я не ожидала, что здесь будет так много народа.

— Конечно, — ответила женщина, — им нужно было быть очень осторожными, чтобы сохранить инкогнито.

— Да уж, в самом деле, — кивнула мисс Темпл. — Какая у вас прелестная маска.

— Необыкновенная, правда? — улыбнулась женщина. Она к этому моменту сделала полшажка назад, чтобы можно было двигаться бок о бок с мисс Темпл и говорить, не привлекая внимания других. — Я сама собиралась похвалить ваш плащ.

— Что вы, как это мило с вашей стороны.

— Очень характерный, — шепнула женщина, протянув руку и коснувшись черной ленточки, обрамляющей воротник и до того времени остававшейся не замеченной мисс Темпл. — Вид почти как солдатский.

— Разве это не модно? — улыбнулась мисс Темпл.

— И в самом деле, — тут женщина еще больше понизила голос, — потому что мы тут в некотором роде призваны. Ну, как солдаты…

Мисс Темпл кивнула.

— Я чувствую то же самое.

Женщина посмотрела на нее взглядом, полным скрытого смысла, а потом весело скользнула глазами по ее плащу.

— Он у вас такой длинный — он вас полностью закрывает.

Мисс Темпл наклонилась поближе к женщине.

— И потому никто не знает, что на мне надето.

Женщина озорно улыбнулась и приблизилась к мисс Темпл еще больше:

— А вообще надето ли на вас что-нибудь?

Прежде чем мисс Темпл успела ответить, они оказались у нижней ступеньки лестницы. Она сделала знак женщине, пропуская ее вперед, — меньше всего ей хотелось, чтобы эти импульсивные последние слова подсказали ее попутчице заглянуть снизу ей под плащ. Оказавшись на лестнице, она посмотрела вниз — в коридоре еще оставались около дюжины человек. Позади всех, словно пастух, погоняющий стадо овец, неторопливо шла женщина в красном. Ее взгляд упал на мисс Темпл (которая непроизвольно вздрогнула) и скользнул дальше — на галерею. Мисс Темпл продолжала подниматься и скоро оказалась на другой стороне лестничного витка. Когда она снова перешла на открытую сторону, то держалась прямо, чуть не уперев голову в спину идущей впереди женщины в зеленом. Мурашки пробежали у нее по коже — она была уверена, что обнаружена. Единственно, что она могла делать, — это шагать как все, но ей приходилось напрягать всю свою волю, чтобы воспротивиться желанию оглянуться на женщину в красном. Тут женщина в зеленом остановилась — впереди случилась какая-то заминка. Мисс Темпл чувствовала себя словно голая, словно на ней не было ни плаща, ни маски, словно, кроме них и женщины в красном, здесь никого не было. Она опять чувствовала, что ее сверлят взглядом, и отчетливо услышала те самые шаги, что запомнила по зеркальному коридору. Женщина приближалась к ней все ближе… ближе… она остановилась непосредственно рядом с мисс Темпл. Та бросила взгляд вниз и на жуткое мгновение встретила взгляд пары сверкающих глаз.

Женщина впереди тронулась с места, мисс Темпл последовала за ней, чувствуя, что при каждом ее шаге полы плаща естественным образом расходятся, но она не могла посмотреть вниз, чтобы понять, узнала ее женщина в красном или просто рассматривала, как рассматривала всех остальных. Еще три ступеньки, и она оказалась на галерее, пошла по ней дальше — через маленькую темную дверь. Здесь женщина в зеленом остановилась, словно предлагая идти дальше вместе, но мисс Темпл была слишком испугана — она боялась быть обнаруженной и предпочитала скрываться в одиночестве. Она кивнула женщине, улыбнулась и решительно пошла в противоположном направлении. Только теперь она поняла, где находится.

* * *

Она стояла в проходе, идущем вдоль вершины крутого амфитеатра, внизу которого находился операционный театр. Сам амфитеатр был почти полон, и ей предстояло искать свободное место. На сцене находился мужчина, которого она видела в поезде, тот великан в шубе, правда теперь шубы на нем не было, но в руке он по-прежнему держал свою трость. Он обводил взглядом амфитеатр, нетерпеливо ожидая, когда все рассядутся. Она знала, какой ослепительный свет бьет ему в глаза и что он фактически ничего не может видеть, но, тем не менее ступив в дальний проход, ощутила на себе его беспокойный взгляд. Она не осмелилась спуститься с верхнего ряда — чем ниже ты находишься, тем легче тебя разглядеть со сцены — и, увидев наконец свободное место, вздохнула с облегчением: оно находилось через три сиденья от нее, между мужчиной в черном фраке и беловолосым человеком в синей форме с поясом. Они оба встали, давая ей возможность пройти и вежливо кивая, а когда она устроилась, снова сели. Поскольку каждый из них был на несколько дюймов выше ее, мисс Темпл успокоила себя мыслью, что между ними она не так заметна, хотя в глубине души чувствовала себя как в ловушке. Она знала, что следом за ней, видимо, вошла женщина в красном, и заставляла себя смотреть на сцену, но то, что она видела, ничуть не успокоило ее.

Мужчина вытянул руку в тень над пандусом и вытащил оттуда за бледное плечо женщину в маске и белом шелковом пеньюаре. Женщина шла осторожно, ослепленная ярким светом, позволяя мужчине направлять ее. Потом он — без всяких церемоний — приподнял ее обеими руками и посадил на стол, на котором она расположилась, свесив ноги. Он ухватился за ее ноги и, заведя их на стол, развернул ее. Он явно что-то ей сказал (правда, слишком тихо, и никто, кроме нее, этих слов не слышал), и она с робкой улыбкой улеглась на спину, а он передвинул ее тело к центру стола. После этого мужчина деловито развел ее колени к противоположным углам стола и обвязал их кожаными ремнями. Он затянул ремни резким рывком и оставил их свисать со стола, после чего перешел к ее рукам. Женщина ничего не сказала. Мисс Темпл не знала, какая из трех женщин находится сейчас на столе — может, пиратка? — и пока она строила догадки, мужчина привязал руки женщины. Потом он осторожным движением отвел в сторону ее красивые волнистые волосы и накинул еще один ремень на ее тонкую хрупкую шею. Этот ремень он тоже плотно затянул, хотя и не прилагая особых усилий. Теперь женщина была надежно привязана к столу. Мужчина отошел за стол, взялся за металлическую ручку и повернул ее вверх. Механизм ответил резким хлопком, похожим на пистолетный выстрел, и столешница стала разворачиваться к зрителям в амфитеатре. Три нажатия, и столешница прошла половину пути до вертикали. После этого мужчина отпустил рукоятку и сошел со сцены в тень.

На лице у женщины не было никакого выражения, если не считать глуповатой улыбки, но нельзя было не заметить, что ноги ее дрожат. Мисс Темпл рискнула покоситься через плечо соседа на дверь и тут же снова перевела взгляд на сцену. Женщина в красном стояла прямо в дверях, словно на страже, лениво разглядывая зрителей и вставляя очередную сигарету в свой мундштук. Единственный путь к отступлению для мисс Темпл лежал через сцену, а оттуда на пандус, но такой маневр вряд ли был возможен. Теперь она сама обвела беспокойным взглядом зрителей, пытаясь найти какую-нибудь идею, какой-нибудь новый выход. Но вместо этого увидела Роджера — он сидел ровно в центре амфитеатра между дамой в желтом (вероятно, это была смеющаяся женщина из купе в поезде) и (надо же!) пустым креслом. Вероятно, это было единственное пустое место в театре. Откуда-то сзади на мисс Темпл повеяло табачным дымком.

Крупный мужчина вернулся на свет, неся еще одну одетую в белое женщину. Это явно была та, в синем шелковом платье, потому что волосы ее были теперь распущены и свисали к полу. Мужчина вышел к центру сцены и откашлялся.

— Я полагаю, мы готовы, — начал он.

Мисс Темпл удивилась, услышав его голос, который никак не был ни резким, ни повелительным — напротив, слабым, почти скрипучим. Он звучал прямо из его чрева как нечто надтреснутое, утратившее цельность. Человек и не пытался повышать голос, полагаясь на то, что другие будут внимательно слушать, и впечатление он производил такое внушительное, что публика и в самом деле слушала, затаив дыхание. Он снова откашлялся и приподнял женщину, словно она была простым объектом, который он демонстрировал публике.

— Как видите, эта женщина полностью покорна. Вы понимаете, что это состояние вызвано не воздействием опиума или иных наркотиков. Хотя она и кажется абсолютно беспомощной, именно таким и был ее свободный выбор. Никакого насилия.

Он развернул тело женщины таким образом, чтобы голова была наверху, а ноги касались пола, после чего отошел, отпустив ее. Женщина покачнулась, но удержалась на ногах. Мужчина вдруг отвесил ей пощечину. По амфитеатру прошел ропот. Женщина отшатнулась, но не упала — напротив, ее собственная рука метнулась к лицу мужчины, нанося ответный удар. Он легко поймал ее руку — он явно ждал этого удара — и медленно опустил ее, прижал к ее боку и отпустил. Новой попытки она не предприняла, стояла спокойно, будто ничего и не произошло. Мужчина поднял взгляд к амфитеатру, словно подтверждая это, а потом снова обратился к женщине, ухватив ее на сей раз своей рукой за горло и сжав его. Реакция женщины была мгновенной — она вцепилась в его пальцы, принялась колотить по его руке, потом лягнула по ноге. Мужчина отодвинулся от нее на расстояние вытянутой руки, но не дрогнул. Она не могла до него дотянуться. Лицо женщины покраснело, она пыталась хватать ртом воздух, сопротивление стало более отчаянным. Мужчина убивал ее. Мисс Темпл услышала недовольное бормотание сидевшего рядом с ней человека в форме (такие же протестующие голоса раздались и из других мест), он заерзал в своем кресле, будто собираясь встать. Словно предвидя этот миг, мужчина на сцене ослабил хватку. Женщина пошатнулась, несколько раз хрипло втянула воздух, но ее сопротивление скоро сошло на нет. Минуту или около того спустя силы вернулись к женщине, и она опять приняла свою безмятежную позу.

Мужчина снова обратил взгляд к амфитеатру, как бы подтверждая сделанное ранее заявление, а потом встал за спиной женщины. Быстрым движением он приподнял сзади полы ее пеньюара, завел под них руку и стал совершать манипуляции. Женщина напряглась, попыталась выскользнуть, потом прикусила губу — в остальном выражение ее лица оставалось таким же отсутствующим. Мужчина стоял за ее спиной, его невидимые пальцы продолжали свои движения. Выражение его лица было безразличным — можно было подумать, что он ремонтирует часовой механизм, — когда дыхание женщины перед ним участилось и она слегка изменила позу — наклонилась вперед, центр тяжести переместила на носки. Мисс Темпл смотрела во все глаза (она знала, куда открывается доступ сквозь шелковые трусики, и точно знала, где находятся пальцы мужчины) — выражение сладострастия медленно расползалось по лицу женщины, она испустила вздох, ее горло окрасилось румянцем, пальцы сжались. Мужчина снова резко вытащил руку и отошел в сторону, отерев перед этим пальцы о полу ее пеньюара. Что касается женщины, то она сразу же пришла в прежнее безразличное состояние. Мужчина подал знак, и из тени вышел другой — мисс Темпл сразу его узнала, — тот самый из вагона. Он взял женщину за руку, повел ее вниз по пандусу, и они исчезли из вида.

— Как видите, — продолжил мужчина на сцене, — субъект в высшей степени восприимчив и при этом вполне удовлетворен своим состоянием. Таково непосредственное воздействие при контакте. Вот почему на этих ранних этапах такую важность имеет внимательное наблюдение за реакцией пациента.

Он щелкнул пальцами, и с противоположного пандуса появился второй мужчина, ведя последнюю из трех женщин в белом. Она шла совершенно нормальным шагом и, когда оказалась перед крупным мужчиной на сцене, слегка поклонилась ему. Когда она выпрямилась, он перехватил ее руку от сопровождающего (который сразу же покинул сцену) и развернул лицом к амфитеатру. Она снова поклонилась.

— Эта женщина, — продолжил мужчина, — была нашим пациентом в течение трех дней. Как видите, она полностью владеет собой. Более того, за эти три прошедших дня она приняла новый образ жизни.

Он сделал паузу, чтобы зрители в полной мере оценили сказанное, а потом продолжил с легкой ноткой отвращения, все усиливающейся в его голосе.

— Три дня назад эта женщина — как я полагаю, и многие другие из присутствующих здесь сегодня вечером знают это, — эта женщина считала себя влюбленной. Теперь она с нашей помощью считает себя сильной.

Он замолчал и кивнул женщине.

Как только она заговорила, мисс Темпл узнала низкий голос женщины в плаще с перьями. Тон у нее не изменился по сравнению с тем, каким она рассказывала историю своей поездки в экипаже с двумя мужчинами, но от холодной мечтательной отстраненности, с какой она говорила, у мисс Темпл мурашки побежали по коже.

— Не могу сказать, какой я была, потому что это было бы все равно что рассказать, какой я была в детстве. Столько переменилось… мне ясно теперь, что я могу говорить лишь о том, какой я стала. Да, я считала, что влюблена. Влюблена, потому что не видела дальше своего носа и в своем рабском подчинении верила, что освободить меня может только любовь. Я убедила себя, будто прекрасно понимаю, как нужно жить. Я была уверена, что бессмысленная привязанность к другому человеку может заменить мои собственные действия. Верила же я исключительно в последствия этой привязанности — в деньги, положение в обществе, в уважение, которые теперь представляются мне всего лишь составляющими моих собственных неограниченных возможностей. За эти три дня я приобрела трех новых любовников, капитал, чтобы начать новую жизнь в Женеве, и работу, которую мне не позволено, — здесь она стыдливо улыбнулась, — назвать. За это время я сумела приобрести и потратить больше денег, чем прошли через мои руки за всю предыдущую жизнь.

Она закончила свою речь, кивнула зрителям и шагнула назад. Снова появился сопровождающий, взял ее за руку и увел в темноту. Крупный мужчина проводил ее взглядом, потом обратился к аудитории:

— Я не могу сообщить вам подробности — по той же причине, по которой я не могу разгласить подробности, касающиеся кого-либо из вас. Я не пытаюсь ни в чем вас убедить, я только предлагаю. Эти две женщины приняли наше приглашение и получат соответствующее вознаграждение. Эта третья — вы увидите ее преображение своими глазами и сами сделаете свой выбор. Прошу вас помнить, что суровость процедуры отвечает силе ее преобразовательного воздействия. Я не прошу у вас ничего, кроме вашего внимания и вашего молчания.

С этими словами он наклонился и поднял один из деревянных ящиков. Направляясь с ним к столу, он легко, одними пальцами откинул крышку и отшвырнул ее в сторону — она упала с глухим стуком. Он посмотрел на женщину и поставил ящик на стол рядом с ее ногой. Залез в ящик обеими руками и принялся там что-то регулировать, соединять. Удовлетворившись сделанным, извлек из ящика нечто, показавшееся мисс Темпл необычно большими очками с невероятно толстыми стеклами, оправой в черной резине и свисавшими с них медными проводами. Он склонился над женщиной, закрывая ее от зрителей, и, сорвав с нее белую маску, швырнул ту в сторону. Но прежде чем кто-либо успел увидеть ее лицо, он опустил на него странный прибор из ящика и закрепил его короткими мощными движениями, от которых ноги женщины судорожно задергались. Он отошел к ящику. Женщина тяжело дышала, щеки у нее были влажны, пальцы сжимали рукава пеньюара. Мужчина извлек из ящика металлический зажим со зловещей формы зубцами, один его конец прикрепил к медному проводу, а другой — к чему-то в ящике, к чему — мисс Темпл не было видно. После этого, однако, то, что находилось в ящике, засияло бледно-голубым светом. У женщины перехватило дыхание, и она застонала от боли.

Как и мисс Темпл, ощутившая острый укол между лопаток. В тот же самый миг она, повернув голову, увидела, что женщины в красном нет на ее месте у двери — та оказалась сбоку от мисс Темпл и прошептала ей в ухо:

— Боюсь, что вам придется пойти со мной.

* * *

Они вышли из темного амфитеатра, направились по галерее, потом спустились по лестнице, и все это время мисс Темпл ощущала спиной давление чего-то острого, убеждавшее ее, что не стоит кричать, симулировать обморок или пытаться перекинуть своего врага вниз через перила. Как только они оказались в коридоре, женщина шагнула в сторону и сунула руку в карман, но мисс Темпл все же успела заметить на ее пальцах металлическую пластину, из которой торчал короткий сверкающий шип. Женщина бросила взгляд на галерею, дабы убедиться, что никто не идет за ними, и махнула левой рукой, давая понять, что мисс Темпл должна идти вперед. Мисс Темпл покорилась, отчаянно надеясь, что им попадется открытая дверь, куда и она сможет улизнуть, или ей поможет чье-нибудь постороннее вмешательство. Она теперь знала, что тут есть и другие гости, что происходящее в анатомическом театре скрыто от посторонних глаз, что другие гости об этом не знают. Если только ей удастся добраться до не замешанных в это людей, то помощь она найдет — в этом у нее сомнений не было. Они миновали несколько закрытых дверей, но прежде на пути к винтовой лестнице мисс Темпл была так сосредоточена на разговоре, что практически ни о чем другом теперь не помнила — она понятия не имела, куда могут вести эти двери. Женщина резко подталкивала ее вперед каждый раз, когда они проходили мимо какого-нибудь места, где у мисс Темпл возникало желание замедлить шаг. Получив первый из таких оскорбительных тычков, мисс Темпл почувствовала, как страх вытесняет из нее чувство собственного достоинства. Ее откровенно ужасали догадки о предстоящем — тот факт, что ее могут подвергнуть унижениям, лишний раз показывал, как низко она пала и в каком отчаянном положении оказалась. После второго тычка ее раздражение было пересилено острым ощущением собственной слабости, страхом перед оружием и явной злокозненностью женщины в красном, знанием того, что ее вполне могут обвинить в краже и незаконном проникновении и у нее нет ни малейшего шанса оправдаться. После третьего тычка естественное чувство взяло верх, и мисс Темпл дала волю своему гневу — развернулась и со всей силы ударила женщину по лицу открытой ладонью. Женщина отклонилась назад, и удар пришелся по воздуху, а мисс Темпл потеряла равновесие. Женщина в красном фыркнула и снова продемонстрировала свое оружие — короткий коварный шип, закрепленный на стальной ленте, обтягивающей ее пальцы. Другой рукой она показала на ближайшую дверь, которая внешне ничем не отличалась от всех остальных дверей в коридоре.

— Мы можем поговорить здесь, — сказала она.

Смерив ее нескрываемо вызывающим взглядом, мисс Темпл вошла в дверь.

В этих апартаментах тоже было несколько комнат, а мебель так же была укрыта белыми чехлами. Женщина в красном закрыла за ними дверь и приказала мисс Темпл разместиться на укрытом белым чехлом диване. Когда мисс Темпл, сверкая глазами, повернулась к ней, та голосом холодным и властным сказала:

— Сядь, я сказала.

Сама она подошла к большому креслу и уселась в него, достав свой мундштук и портсигар. Она посмотрела на мисс Темпл, которая стояла не шелохнувшись, и резко повторила:

— Сядь! Или сядешь так надолго, что про тебя и вспоминать никто не будет!

Мисс Темпл села. Женщина засунула сигарету в мундштук, встала, подошла к стенному светильнику и прикурила, выдохнула дымок и вернулась к своему креслу. Они уставились друг на друга.

* * *

— Вы удерживаете меня здесь против моей воли, — сказала мисс Темпл, надеясь, что причиной этого разговора стала ее попытка отстоять себя.

— Не говорите глупостей.

Женщина выдохнула голубой дымок, потом стряхнула пепел на ковер. Она внимательно смотрела на мисс Темпл, которая сидела не двигаясь. Женщина тоже не двигалась. Она еще раз затянулась, а когда открыла рот, чтобы заговорить, слова вышли вместе с дымом.

— Я задам вам несколько вопросов. А вы на них ответите. Не будь дурой. Ты здесь одна. — Она посмотрела на мисс Темпл проницательным взглядом, а потом, изменив тональность своего голоса на чуть более сухую, обвинительную, начала говорить по существу. — Вы прибыли в экипаже вместе с остальными?

— Да. Видите ли, я из отеля, — попыталась оправдаться мисс Темпл.

— Не ври.

Женщина замолчала на мгновение, словно выбирая лучший вариант допроса. Мисс Темпл поспешила заявить о своей уверенности в собственных силах:

— Я вас не боюсь.

— И дурочку не валяй, не поможет. Ты приехала на поезде? Кто тебе сказал, на какой поезд надобно сесть? И на какой станции сойти?

— Никто мне ничего не говорил.

— Кто-то должен был сообщить тебе подробности. Кто твои сообщники?

— У меня нет сообщников.

Женщина рассмеялась — резкий издевательский смех, похожий на лай.

— Если бы я тебе поверила, тебя утопили бы в болоте и забыли об этом. — Она откинулась к спинке кресла. — Мне нужны имена.

Мисс Темпл понятия не имела, что сказать. Если она выдумает какие-нибудь имена или назовет имена, не имеющие к этому никакого отношения, то тем самым только обнаружит свое лицо. Если вообще никого не назовет, то опасность для нее возрастет. Ее колени дрожали. Она как можно спокойнее положила руку на подрагивающее колено.

— И что же я получу, предав других? — спросила она.

— Жизнь, — ответила женщина. — Но это зависит от моего решения.

— Понятно.

— Ну. Говори. Назови мне имена. Кстати, как тебя зовут?

— Позвольте сначала мне задать вопрос вам?

— Нет.

Мисс Темпл проигнорировала этот ответ.

— Если со мной что-нибудь случится, не станет тем самым характер вашей деятельности очевиден для моих сообщников?

Женщина снова разразилась лающим смехом, наконец взяла себя в руки и сказала:

— Прошу прощения, это было очень забавно. Да, так что ты решила? Пора на тот свет?

* * *

Мисс Темпл набрала в легкие воздуха и пустилась во все тяжкие.

— Меня зовут Изобела. Изобела Гастингс.

Женщина ухмыльнулась.

— Произношение у тебя, однако… довольно странное…

— Я не местная.

— Откуда?

— С севера.

— Понятно… — Женщина снова ухмыльнулась. — Кто взял тебя на работу?

— Я не знаю имен. Инструкции мне прислали письмом.

— Какие инструкции?

— Вокзал Строппинг, двенадцатый путь, поезд в шесть двадцать три до Орандж-Локс. Я должна была выяснить истинную цель этого мероприятия и доложить обо всем, что видела.

— Кому?

— Не знаю. Со мной должны связаться по моем возвращении на Строппинг.

— Кто?

— Они сами должны были подойти. Я ничего не знаю, так что и рассказать ни о чем не могу.

Женщина раздраженно вздохнула, выкинула на ковер то, что осталось от сигареты, и щелкнула портсигаром, доставая новую.

— Ты уличная?

— Я не шлюха.

— Значит, ты исключение?

— Из чего?

— Замнем, — осклабилась женщина. — Деньги ты зарабатываешь непосильным трудом. Бывает.

Мисс Темпл промолчала.

— А скажи-ка мне — потому что я тут чего-то не понимаю, — кто ты такая, чтобы проводить подобного рода… расследования?

— Никто. Именно поэтому ко мне и обратились.

— Ну?

— Это правда.

— И как же тебя… подрядили в первый раз?

— Я встретила одного человека в отеле.

— Человека?

Женщина снова хмыкнула. Мисс Темпл поймала себя на том, что разглядывает лицо женщины; единственным изъяном этой почти абсолютно холодной бесспорной красоты были постоянные гримасы саркастического неодобрения, словно сам мир был настолько убог, что ничто не могло устоять против его натиска.

— Какого еще человека?

— Я не знаю, если вы об этом спрашиваете.

— Может, ты скажешь, как он выглядел?

Мисс Темпл задумалась и вспомнила про начальника Роджера, заместителя министра иностранных дел, сэра Гаральда Граббе.

— Дайте-ка я подумаю. Невысокого роста, довольно аккуратный, суетливый, седые волосы, властные манеры, высокомерный, маленькие злобные глазки, толстая жена — не то чтобы я видела его жену, но вы должны согласиться, что иногда просто чувствуешь…

Женщина в красном оборвала ее:

— В каком отеле вы встречались?

— В «Бонифации», кажется.

Женщина презрительно сложила губы:

— Не слишком ли респектабельное местечко?

— Мы выпили чаю, — продолжила мисс Темпл. — Он спросил, не соглашусь ли я выполнить такое необычное задание. Я согласилась.

— И за какую сумму?

— Я вам уже говорила — я делаю это не ради денег.

Мисс Темпл впервые почувствовала, что женщина в красном удивлена. Это было чрезвычайно приятно. Та поднялась и снова подошла к светильнику, чтобы прикурить сигарету. К креслу она вернулась более ленивой походкой; словно размышляя вслух, произнесла:

— Я вижу… ты сторонница радикальных мер?

— Мне не нужны деньги — мне нужно кое-что другое.

— Что же это такое?

— Это мое дело, мадам, и оно никак не связано с нашим разговором.

* * *

Женщина вздрогнула, словно от удара. Она собиралась было снова сесть, но, очень медленно распрямившись, осталась стоять, высокая, как судья, над сидящей мисс Темпл. Когда она заговорила, голос ее звучал резко и уверенно, словно она уже приняла решение, а ее следующий вопрос был просто частью некоего заведенного порядка:

— Итак, вы не знаете имени того, кто вас послал?

— Нет.

— И понятия не имеете, кто вас встретит?

— Нет.

— И что они хотели узнать, вам тоже неизвестно?

— Нет.

— И что же вы выяснили?

— Выяснила, что есть какое-то новое медицинское средство — скорее всего, новый эликсир, который используют для опытов над ничего не подозревающими женщинами, чтобы заставить их посвятить свою жизнь чьим-то изощренным вожделениям.

— Понятно.

— Да. И я полагаю, что самая извращенная из всех них — это вы.

— Не сомневаюсь, вы абсолютно правы — вам есть чем гордиться. Фаркуар!

Последнее слово было выкрикнуто на удивление повелительным тоном, словно команда; из угла комнаты, скрытого ширмой, до мисс Темпл донесся звук открывающейся двери, а мгновение спустя она увидела своего прежнего сопровождавшего. Лицо его раскраснелось еще больше, он утирал губы тыльной стороной руки.

— Мм-м? — сказал он, потом, сделав усилие, проглотил то, что было у него во рту, и откашлялся. — Мадам?

— Она нас покидает.

— Понятно, мадам.

— Без лишнего шума.

— Ясно.

Женщина посмотрела на мисс Темпл и улыбнулась.

— Осторожнее с ней. Она кое-что пронюхала.

Не сказав больше ни слова, она направилась к двери и вышла из комнаты. Мужчина повернулся к мисс Темпл.

— Мне не нравится эта комната, — сказал он. — Пойдемте куда-нибудь в другое место.

* * *

Дверь за ширмой вывела их в служебное помещение — без ковров с несколькими длинными столами и кадкой льда. На одном из столов мисс Темпл увидела блюдо с куском ветчины, на другом — множество открытых бутылок. В комнате стоял запах алкоголя. Фаркуар сделал движение, показывая, что мисс Темпл должна сесть на единственный видимый стул с высокой спинкой и без подлокотников. Она села, а он подошел к куску ветчины и, отрезав лежащим рядом ножом кусок розового мяса, насадил его на острие и сунул себе в рот. Он оперся на стол и, жуя, уставился на нее. Несколько мгновений спустя подошел к другому столу, оперся на него, взял бутылку, сделал несколько глотков из горлышка, потом выдохнул и отер рот. Подождав немного, он выпил еще — три больших глотка, потом поставил бутылку на стол и откашлялся.

Дверь в другом конце комнаты открылась, и вошел другой сопровождающий — с фляжкой. Он заговорил от двери:

— Видел что-нибудь?

— Что именно? — проворчал в ответ Фаркуар.

— Да того типа в красном.

— Где?

— В саду.

Фаркуар нахмурился и сделал еще глоток из бутылки.

— Его видели снаружи перед главным входом.

— Кто он?

— Не имею понятия.

— Может быть кто угодно.

— Похоже на то.

Фаркуар сделал еще глоток и поставил бутылку. Он кивнул на мисс Темпл.

— Мне поручено ее удалить.

— Совсем?

— Без шума.

— Сейчас?

— Похоже на то. Они все еще заняты?

— Заняты. А сколько на это уходит времени?

— Понятия не имею.

Человек в дверях наморщил нос, глядя на стол.

— Это что у тебя?

— Ветчина.

— А что это за выпивка?

— Это… это… — Фаркуар взял бутылку, поднес ее к носу, понюхал. — Вкус как… как это называется?.. Гвоздика. Вкус как у гвоздики. С перцем.

— Меня от гвоздики тошнит, — пробормотал человек от дверей. Он оглянулся, потом снова перевел взгляд в комнату. — Ну ладно, с ней ясно.

Фаркуар щелкнул пальцами, глядя на мисс Темпл, и она поняла: это означает, что она должна встать и идти в открытую дверь, что она и сделала, — Фаркуар последовал за ней. Другой человек взял ее за руку и улыбнулся. Зубы у него были желтые, цвета сыра.

— Меня зовут Спрагг, — сказал он. — Мы будем идти тихо, без шума.

Она согласно кивнула, не отрывая взгляда от его белой манишки, на которой были отчетливо видны капельки ярко-красной жидкости. Но отвела глаза и вздрогнула, когда Фаркуар взял ее за другую руку.

Они направились прямо к двойным стеклянным дверям за тюлевой занавеской. Спрагг открыл дверь, они вышли во внутренний двор, их шаги зашуршали по гравию. Стало холодно. Звезд в небе не было, лунного света тоже не ощущалось, но во дворе не было темно — из окон проливалось сияние, и они видели тропинку под ногами, вьющуюся среди кустов, статуй и громадных каменных ваз. Мисс Темпл показалось, что в стороне, где, судя по всему, находилось другое крыло дома, двигаются множество танцующих людей, раздаются едва слышимые отсюда звуки оркестра. Наверно, там были остальные приглашенные, основная их часть. Если бы только ей удалось освободиться и добежать до них… но она понимала, что если бы ей и удалось наступить на ногу одному из сопровождавших ее и броситься наутек, то с двумя такой фокус не пройдет. Словно прочтя ее мысли, оба покрепче вцепились ей в руки.

Они довели ее до небольшой темной арки — прохода между двумя мезонинами дома. Этот проход позволил им троим даже не приближаться к главному входу, потому что, когда они вышли с другой стороны, мисс Темпл обнаружила, что находятся они в большом мощеном дворе, где стоят в ожидании экипажи и куда она прибыла, как ей казалось, целую вечность тому назад.

Она повернулась к Фаркуару.

— Я вас благодарю и прошу прощения за доставленные неудобства…

Но ее попытки высвободить руки оказались тщетными. Вместо этого Спрагг передал ее правую руку Фаркуару, чтобы тот держал и ее, а сам направился к нескольким кучерам, сгрудившимся вокруг жаровни.

— Я поеду, — гнула свое мисс Темпл. — Я найму экипаж и уеду, клянусь вам!

Фаркуар ничего не сказал — он следил за Спраггом. После минутных переговоров Спрагг повернулся, указал на изящный черный экипаж и сам направился к нему. Фаркуар потащил мисс Темпл туда же.

Он посмотрел на пустое кучерское место и спросил:

— Кто везет?

— Твоя очередь, — ответил Спрагг.

— А вот и нет.

— Я правил, когда мы ездили в Паккингтон.

Фаркуар ничего не ответил; спустя какое-то время, испустив раздраженный вздох, он кивнул на дверцу экипажа.

— Ну, тогда садись.

Спрагг фыркнул. Он открыл дверцу, залез внутрь и протянул обе свои пухлые руки, чтобы принять мисс Темпл. Фаркуар еще раз испустил раздраженный вздох и поднял ее, словно она вообще ничего не весила. Когда сильные пальцы Спрагга ухватили ее за руки, а потом за плечи, мисс Темпл увидела, что плащ на ней совершенно распахнулся и обоим мужчинам открылось зрелище ее шелкового нижнего белья. Спрагг грубовато пихнул ее на место напротив него, ноги ее при этом неловко подогнулись, руки она выпростала, чтобы не потерять равновесия. Они продолжали глазеть на нее, пока она плотно запахивала на себе плащ. Мужчины обменялись взглядами.

— Мы быстро доберемся, — нараспев сказал Фаркуар, обращаясь к Спраггу.

Тот в ответ пожал плечами, на его лице появилась неубедительная безразличная маска. Фаркуар закрыл дверь экипажа. Спрагг и мисс Темпл уставились друг на друга в темноте. Мгновение спустя экипаж осел — это Фаркуар забрался на свое место, — а еще мгновение спустя пришел в движение.

* * *

— Кажется, вы упомянули Паккингтон, — сказала мисс Темпл. — Если вам так удобно, можете оставить меня там — я без проблем дождусь поезда.

— Это надо же, — улыбнулся Спрагг. — У нее и уши есть.

— Ну, вы ведь не шепотом разговаривали, — ответила мисс Темпл, которой не понравился его тон, вернее, ей не нравился сам Спрагг. Она злилась на себя, что не справилась с плащом, когда садилась в экипаж. Спрагг явно изучал ее бесстыдным взглядом.

— Прекратите рассматривать меня, — наконец резко сказала она.

— Какой от этого вред? — рассмеялся он. — Я вас уже видел раньше.

— Да, я вас тоже видела раньше.

— Я хотел сказать — еще раньше.

— Когда?

Спрагг вытащил соринку из-под ногтя.

— Вы не знали, что в Голландии изобретено стекло, которое с одной стороны как зеркало, а с другой — как совершенно прозрачное окно?

— Вот так новость. И вы думаете, что это очень умно?

— В отличие от вас.

Довольная, чтобы не сказать весьма зловещая, улыбка еще шире расползлась по лицу Спрагга. Мисс Темпл побледнела. Зеркало, перед которым она переодевалась, где она надела маску с перьями и облизывала губы. Они все это время наблюдали за ней, словно за танцовщицей из кабаре.

— Господи боже мой, до чего же тут жарко, — хмыкнул Спрагг; он запустил пальцы себе за воротник.

— А мне холодно.

— Может, хотите выпить, чтобы согреться?

— Нет, спасибо. Но позвольте задать вам вопрос?

Спрагг кивнул с отсутствующим видом и полез в карман своего пальто за фляжкой. Он сел, откинувшись к спинке сиденья, и принялся откручивать крышку, а мисс Темпл почувствовала, что характер движения экипажа изменился. Они выехали с булыжника во дворе на мощеную дорогу, которая, видимо, вела к границам имения. Спрагг прикладывался к фляжке, громко выдыхая и отирая рот после каждого глотка.

— Я подумала… не знаете ли вы… может, вы скажете мне… о трех других женщинах.

Он резко рассмеялся.

— А хотите знать, о чем подумал я?

Она не ответила. Он снова рассмеялся и наклонился к ней.

— Я подумал… — начал он, кладя ей на колено руку.

Она оттолкнула ее, и Спрагг присвистнул, тряся рукой, словно обжегся. Он снова откинулся к спинке сиденья и опять приложился к фляжке, а потом сунул ее в карман пальто и принялся хрустеть суставами пальцев. За окном было темно. Мисс Темпл почувствовала, что для нее настал опасный момент. Она должна действовать осторожно.

— Мистер Спрагг, — сказала она. — Мне кажется, мы не понимаем друг друга. Мы едем в одном экипаже, но что каждый из нас знает о своем попутчике? О том, какие преимущества может предложить этот человек — преимущества, должна добавить я, которые можно сохранить в тайне от других заинтересованных сторон. Я говорю о деньгах, мистер Спрагг, об информации и, поверьте мне, о карьерном продвижении. Вы полагаете, что я капризная девица без всяких союзников? Заверяю вас, что это не так, что на самом деле именно вы нуждаетесь в моей помощи.

Он поглядел на нее взглядом безразличным, как у рыбы. Неожиданным прыжком Спрагг преодолел разделявшее их расстояние и оказался на ней. Он поймал обе ее руки в свои, пресек всякие ее попытки лягаться, навалившись на ее ноги всем своим весом и крепко их прижав. Она вскрикнула. Он был довольно силен и очень тяжел. Быстрым рывком он так перехватил ее, что теперь одна его рука удерживала обе ее руки, а другой он принялся срывать завязки с ее плаща, срывать с нее сам плащ. Потом его рука стала ощупывать ее тело — так к ней еще никто не прикасался, с грубым, настойчивым желанием, к ее груди, шее, животу; его изуверские пальцы так быстро завоевывали ее тело, что ее сознание запаздывало. Она пыталась оттолкнуть его, вкладывая в эту попытку такие отчаянные усилия, что у нее перехватило дыхание, воздух всхлипами вырывался из ее легких. Она никогда за всю свою жизнь не подозревала, что в ней есть столько силы, но избавиться от него у нее все равно не получалось. Его рот приближался к ее, и она отвернула в сторону голову, его борода царапала ей щеку, от запаха виски ей внезапно стало нехорошо. Спрагг снова шевельнулся, всей своей массой вклиниваясь ей между ног. Свободной рукой он ухватил ее за икру и грубо рванул вверх, прижав колено к ее подбородку, потом отпустил ее ногу, изо всех сил пытаясь зафиксировать ту своим плечом, а руку свою завел ей в промежность, разрывая на ней нижнюю юбку. Мисс Темпл взвизгнула от ярости. Пальцы Спрагга рвали на ней шелковые трусики, слепо тыкались в ее нежную плоть, закапывались все глубже, царапали ее кривыми ногтями. Она вскрикнула от боли. Он хохотнул и провел своим влажным языком по ее шее.

Его руки отпустили ее, но по движению его локтей мисс Темпл догадалась, что они заняты чем-то другим — расстегивают его собственные одежды. Она выгнула спину, чтобы сбросить его с себя. Он рассмеялся и ухватил ее — теперь за горло. Ее руки оказались свободны. Он душил ее одной рукой, а другая орудовала между ее ног, раздвигала их. Он сильнее прижался к ее телу. В миг просветления мисс Темпл вспомнила, что на ноге, неловко прижатой к ее груди, надет сапожок, в котором спрятан остро заточенный химический карандаш. Карандаш был в пределах ее досягаемости. Она в отчаянии вытащила его. Спрагг отодвинулся, чтобы насладиться зрелищем ее тела; одной рукой он продолжал душить ее, другой раздвигал ее ноги. Он уже собирался взять ее, но в этот момент она вонзила карандаш ему в шею.

Спрагг от удивления разинул рот, скулы его задрожали, лицо обрело совершенно малиновый оттенок. Пальцы ее все еще сжимали карандаш, наконец она вытащила его из шеи Спрагга, готовая нанести новый удар. Но оттуда хлынул густой пульсирующий фонтан — на нее и на стенки экипажа. Спрагг открыл рот, застонал, захрипел, задергался над ней, как марионетка. Она высвободилась из-под него, поняв вдруг, что кричит; все вокруг было липким и влажным, кровь попала ей в глаза. Спрагг грузно рухнул между сидений. Он подергался еще несколько секунд и замер. Вся забрызганная кровью, мисс Темпл не выпускала из рук карандаша, она тяжело дышала, не переставая моргать.

Экипаж остановился, и она подняла голову, громко застонав от испуга. Она отчетливо услышала скрип — Фаркуар спрыгнул со своего сиденья. Ее внезапно осенило — она принялась ощупывать бездвижное тело Спрагга в поисках карманов, в которых она надеялась найти нож, пистолет — какое-нибудь оружие. Услышав у себя за спиной щелчок ручки, мисс Темпл развернулась и в тот момент, когда Фаркуар открыл дверцу, что было сил бросилась вперед. Она с криком врезалась в его грудь, размахивая карандашом. Он инстинктивно выставил вперед руки, защищаясь от нее, но она нанесла удар поверх них — в его лицо. Кончик карандаша глубоко врезался в щеку Фаркуара и сломался. На щеке осталась уродливая рваная рана. Фаркуар завопил и отшвырнул ее в сторону. Она тяжело приземлилась на землю, дыхание у нее перехватило, колени и локти саднило от удара по гравию. У нее за спиной Фаркуар продолжать выть от боли, перемежая вой замысловатыми проклятиями. Она встала на четвереньки и посмотрела на обломок карандаша в руке. Пальцы ее стали какими-то непослушными. Двигалась она недостаточно быстро. Ей нужно было бежать со всех ног. Она обернулась на Фаркуара. Одна половина его лица, казалось, была разделена на две части — нижнюю, темную и влажную, и верхнюю, почти непристойно бледную. Теперь он молчал — он уже успел заглянуть внутрь экипажа.

* * *

Он засунул руку в карман своего пальто и вытащил черный револьвер. Другой рукой он достал платок, расправил его в воздухе резким движением и прижал к щеке, сморщившись от боли при прикосновении. Когда он заговорил, было слышно, что делает он это, преодолевая боль:

— Будь ты проклята… чтоб тебе гореть в аду.

— Он напал на меня, — осипшим голосом сказала мисс Темпл.

Они уставились друг на друга. Она очень осторожно подвинулась, переместила свой центр тяжести, чтобы распрямиться, подняться на ноги. Лицо у нее было мокрое, и она продолжала моргать. Она протерла глаза. Фаркуар не шелохнулся. Она встала, что потребовало от нее немалых усилий. Все тело у нее болело. Она оглядела себя. Нижнее белье на ней было разорвано и пропитано широкими алыми полосами, прилипающими к телу, — она была все равно что голая.

— Вы хотите меня застрелить? — спросила она. — Или мне придется и вас тоже убить.

Она оглянулась — неподалеку от нее лежал неровный камень размером с кулак. Она нагнулась и подняла его.

— Брось! — прошипел Фаркуар, поднимая револьвер.

— Стреляй! — ответила мисс Темпл.

Она швырнула камень ему в голову. Он вскрикнул от удивления и выстрелил. Ей обожгло щеку. Камень пролетел мимо Фаркуара и ударился в экипаж. От этого звука, почти одновременного с выстрелом, лошади дернулись вперед. Распахнутая дверца экипажа ударила Фаркуара по затылку, он потерял равновесие, его откинуло к накатывающему заднему колесу. Прежде чем мисс Темпл успела понять, что происходит, на спицу намоталась пола его пальто, его дернуло и сбило с ног. С жутким криком он упал прямо под колесо, которое проехало по его дергающемуся телу с ужасающим хрустом, а потом несколько метров его волокло следом за экипажем, пока пола пальто не оторвалась и он, перевернувшись, застыл в неестественной позе. Лошади понеслись дальше, и скоро их уже не было ни видно, ни слышно.

Мисс Темпл упала на спину и уставилась в бездонное черное небо. Ей стало холодно. Голова у нее кружилась. Она не представляла себе, сколько прошло времени. Она заставила себя шевельнуться, и ее вырвало на землю.

Прошло еще несколько секунд, и она встала на четвереньки. Ее била дрожь. Она потрогала свой висок и с удивлением поняла, что на ней нет маски. Наверно, слетела еще в экипаже. Пальцы ее нащупали царапину над ухом, оставленную пулей Фаркуара. От этого прикосновения горло ей опять свело рвотными спазмами. Царапина была липкой, от нее пахло кровью. Она никогда прежде не видела столько крови одновременно и даже не подозревала, что у крови есть запах. Она не могла себе представить, что когда-нибудь сможет забыть это. Она вытерла рот и сплюнула.

Фаркуар оставался недвижим на земле. Она поползла к нему. Тело его было скрючено, губы посинели. С трудом мисс Темпл стащила с него пальто — полы были разодраны, но его длины все еще вполне хватало, чтобы укрыться. Она нашла его пистолет, сунула его в один из карманов и пошла по дороге.

* * *

Около часа ушло у нее, чтобы добраться до Орандж-Локс. Два раза она, прихрамывая, сбегала с дороги на обочину, чтобы избежать встречи с экипажами из особняка. Она понятия не имела, кто может оказаться внутри, и желания выяснять это у нее не было. Платформа была пустой, а это давало ей надежду, что поезд еще ходит — ведь пассажиры экипажей, от которых пряталась она на дороге, куда-то исчезли. Первым ее позывом было спрятаться где-нибудь в ожидании поезда, и она притаилась в темном уголке за вокзалом. Но она сразу же стала клевать носом и, боясь пропустить поезд, если таковой появится, или быть обнаруженной врагами в таком уязвимом положении, заставила себя подняться и ждать поезд на ногах, хотя спустя какое-то время ее и стало шатать из стороны в сторону.

Прошел еще час. Больше ни одного экипажа не появилось. Она услышала свисток паровоза, прежде чем увидела свет, и поспешила к краю платформы. Ступеньки ей опустил другой кондуктор, который откровенно разглядывал ее, пока она поднималась в вагон. Она проскользнула в коридор и нагнулась, чтобы достать деньги из сапожка, потом повернулась к кондуктору (билет она потеряла вместе со своим плащом и платьем) и сунула ему в руку купюру, в два раза покрывавшую стоимость проезда. Он продолжал разглядывать ее. Не сказав ни слова, она направилась в хвост поезда.

Все купе, кроме одного, были пусты. Мисс Темпл заглянула в него и остановилась, разглядывая небритого человека с сальными черными волосами и в круглых очках темного стекла, какие носят слепые. Его не менее неопрятное пальто было из красного материала, как и его брюки и перчатки, которые он держал в одной руке — другая держала тонкую книгу. На сиденье рядом с ним на платке лежала раскрытая бритва. Он оторвал взгляд от книги. Она кивнула ему. Он кивнул в ответ. Она знала, что лицо у нее в крови, что одета она в лохмотья, но он каким-то образом догадался, что она лишь жертва случайных обстоятельств, не более того. Он улыбнулся ей едва заметной улыбкой. Она кивнула еще раз и прошла в другое купе.

Мисс Темпл дремала, держа одной рукой револьвер, пока поезд не прибыл в Строппинг, — было уже раннее утро, хотя небо оставалось беспросветным. Ей пришлось заплатить тройную плату кучеру, взявшемуся доставить ее в «Бонифаций», в стеклянную дверь которого она постучала рукоятью револьвера: «Откройте!»

Как только портье узнал ее и впустил (лица у служащих отеля, увидевших ее, были бледные, глаза широко распахнуты, рты удивленно раскрыты), она, не сказав ни слова и кутаясь в пальто, прошла прямо в свой номер. Мисс Темпл миновала закрытые двери своих горничных и своей спящей тетушки и прошла в свою комнату. Ей хватило сил, чтобы бросить пальто на пол, сорвать с себя окровавленное тряпье и нагишом — в одних зеленых сапожках — забраться в постель. Она проспала как мертвая шестнадцать часов.