Мне везло. Примерно через милю, когда я решил снова сесть на Дарри, лая уже не было слышно. Я подумал, что Ролан отказался от преследования, но все же не хотел рисковать. Продолжал двигаться, хоть и медленно, но осторожно, на случай если кто-нибудь еще идет за мной. Тем временем небо затянулось тучами. Похоже, будет дождь.

Наконец лес кончился и пастбища протянулись до самой реки. Они были усеяны древесными пнями, вначале совсем свежими, потом более старыми и сгнившими. Население увеличивается, и расчищается все больше и больше земли. Интересно, добрался ли уже Бабба до катера. Вряд ли: ему предстоял долгий путь.

В одном месте мне навстречу вышел бык. Он собрался напасть, и мне пришлось воспользоваться станнером. С этого места я повернул на северо-запад, чтобы попасть на дорогу, которая шла параллельно реке по этому берегу.

Вскоре я увидел вдали большой частокол, и около него много низких домишек. Город, решил я. За частоколом, по-видимому, в центре огражденной площади, виднелось большое здание с прямоугольной башней. Оно как будто из камня. Вероятно, церковь, решил я, здание, посвященное местному богу.

Тем временем на дороге появилось движение. По глубоким колеям с грохотом проезжали телеги. Гнали стада крупных животных и более мелких, их называют овцами, и они почти непрерывно издают жалобный звук. Изредка крестьянин толкал перед собой тачку, полную овощами, или шел по дороге, неся на плечах длинную палку. С палки свешивалась птица — утки и более крупные птицы, которых называют гусями. А у других висели корзины.

Проезжали и всадники, очевидно, не рыцари, хотя все вооружены. Никто не обращал на меня внимания. Их гораздо больше занимали тяжелые серые тучи, которые надвигались с запада. Вечернее солнце они уже скрыли. Я подумал, что ночь предстоит мокрая, и надеялся, что папа поторопится. А тем временем придется потерпеть. Небольшой дождь мне не повредит.

Вскоре я приблизился к первым домам у частокола. Город как будто перерос стены и выплеснулся на окружающую местность. Одни дома были из бревен, другие из кирпича. Крутые крыши покрыты вязанками длинной травы, по-видимому, чтобы отводить дождь. Скоро они покажут, на что способны: приближалась сильная гроза, сверкая молниями. Неожиданно сильно стемнело задолго до наступления вечера. Поднялся холодный ветер, гром гремел все ближе.

Дорога уходила в ворота и в город. Мне хотелось поехать туда, но я чувствовал себя неуверенно. Да и внутри папе будет трудно подобрать меня. Другая дорога шла вдоль частокола, и я свернул на нее.

Проехав по ней немного, я услышал быстро нарастающий рев. Это не гром. Начали падать мягкие, но крупные градины, и через мгновение они уже обрушились водопадом, гром сопровождал их, сверкали молнии. Гром ударил так близко, что у меня замерло сердце, а Дарри подскочил и едва не сбросил меня на землю. Я обнаружил, что скачу к ближайшему дому. Его карнизы и небольшая отдельная крыша над входом не давали никакой защиты. Ветер нагнал у стен груды градин. Я заколотил в дверь.

Ее чуть приоткрыли, в щели виден был человек средних лет с мечом в руке. Он посмотрел на меня, потом, перекрикивая гром, велел обойти дом. Я послушался. Он ждал у заднего входа в плаще с капюшоном и провел меня к сараю. Тут я достал из пасти Дарри удила, а человек тем временем сменил уздечку на недоуздок. Я снял седло. Человек протянул мне мешок, сам взял другой, и мы вытерли Дарри насухо. Закончив, он кивнул мне.

В сарае стояла еще одна лошадь, меньше ростом и старше. Выглядела она не так хорошо, как Дарри. Была и небольшая куча сена. Очевидно, у хозяина не было амбара с сеновалом, и он покупал сено по мере надобности. Он взял грубые вилы с двумя остриями и бросил немного сена в ясли, где Дарри мог его есть.

Сделав это, он опять кивнул, и мы подошли к двери сарая. До сих пор мы оба молчали, если не считать его слов в самом начале. Мы выглянули. Земля на два дюйма покрыта тающим льдом. Теперь падали твердые градины, дюймовой толщины. Они барабанили по стенам и крыше. Хозяин закрыл дверь и повернулся ко мне.

— Град скоро кончится, — сказал он и покачал головой. — Никогда такого не видел, а я ведь прожил сорок четыре лета. — Он с любопытством осмотрел меня, обратив внимание на необычный покрой брюк и ботинки, которые видны были из-под плаща. — Откуда ты и по какому делу?

— Я из далекой земли Морн Геблью, — ответил я. — В Нормандии я ищу своих родителей, а они ищут меня. Надеюсь, милосердный бог сведет нас вместе, может быть, сегодня же. — При этом я перекрестился, как делают местные жители.

Он тоже перекрестился.

— Пусть исполнится твое желание. Ты можешь заплатить за ночлег?

— Нет, сэр, — ответил я. — Но я могу переждать в сарае, а как только град кончится, двинусь дальше.

Он покачал головой.

— Не нужно. Твоя лошадь устала, а тебе нужно поесть. Если бы ты смог заплатить, я бы взял, но я все равно не выгоню тебя на улицу в такую ночь из-за одного-двух медяков. Идем. Похоже, град переходит в дождь. Немного промокнем, пока бежим к дому, но высохнем перед огнем. А жена быстро приготовит поесть.

Он распахнул дверь, и мы побежали.

Я очень проголодался и устал. Поев, мы немного посидели у огня хозяин и я, жена хозяина и его тринадцатилетняя дочь. У них был еще взрослый сын, который служил в магистрате стражником. Он придет домой в полночь.

Хозяина звали Пьер, и он владел ближайшей красильней. Я не знал, что такое красильня, но решил, что лучше не спрашивать. Вероятно, я должен это знать. Хозяева оказались хорошими, по-дружески настроенными людьми, они часто поминали доброго Иисуса и милостивую Марию — по-видимому, две главные фигуры в местной религии.

Тело мое чесалось от укусов, полученных еще в замке Ролана. Раньше я был слишком занят, чтобы замечать это. Теперь я пытался не чесаться на виду у хозяев, хотя заметил, что они тоже временами почесываются.

Вскоре мне трудно стало не уснуть, несмотря на зуд. Хозяева предложили мне лечь на мешок с сеном, но я хотел спать в сарае: там папа смог бы подобрать меня, никого не разбудив. Конечно, я не мог сказать об этом хозяевам, поэтому просто объяснил, что не хочу надолго разлучаться с лошадью. По-видимому, это прозвучало для них достаточно убедительно, потому что они не возражали.

К этому времени гроза превратилась в небольшой дождь. Хозяйка дала мне шерстяной плащ вместо одеяла, и я побежал в сарай. Уже наступала ночь, и в сарае было совершенно темно, пришлось приоткрыть дверь, чтобы было видно, куда лечь.

Я говорил себе, что, может быть, папа сейчас прямо надо мной и готовится к посадке. Но может, он как раз сейчас пьет горячий корч и гадает, как дела у нас с Арно в замке Ролана. Бабба еще не выбрался из леса. Я слишком устал, чтобы сидеть в ожидании: если понадобится, меня разбудят. Я лег, закрыл глаза, и последнее, что я помню, — одной ногой начал чесать другую.