Я сидел у кровати Маса с уже почти угасшей надеждой, что он наконец очнётся, придёт в себя после долгого забытья. Плотные слои Савана не давали к нему прикоснуться, проверить, действительно ли он ещё жив, или уже давно превратился в прекрасную статую из чёрного мрамора. Бри среагировала вовремя и единственно возможным способом, но от этого мне не легче: мой друг, мой верный друг почти отдал свою жизнь за меня, а я ничем не могу ему помочь. Он сам должен вскрыть Саван и только тогда, когда будет готов — организму нужно восстановиться до того уровня, когда включатся механизмы Целительства. Если только мой тана’саах захочет вернуться с Грани…

Бри говорит, что я могу попытаться его позвать, всем сердцем, всей душой потянуться сквозь границы Мира и стать для него путеводной звездой, лучом жизненного света в кромешной тьме. Но сама же Бри и признает: чтобы это сработало, между нами должна быть особая связь. А я не уверен в том, что она есть. Да, чувства Маса не изменились, но и мои остались прежними. И даже более того — после дня рождения я вновь отлучил всех от своей постели. Теперь мне точно никто не был нужен. Сама мысль о чужих прикосновениях вызывала легкую волну неприязни, брезгливости даже. Вот такой я, неправильный инкуб.

— Сиятельный, вас ждут.

— Подождут ещё немного, с них не убудет.

Я вновь созвал Совет, но на этот раз не раздавать награды, а карать. Жёстко, жестоко даже. Но так нужно — раз уж взялся править, то все надо доводить до конца. Интересно, он решится прийти?

Не зря мне казалось, что первый Совет прошёл как-то слишком гладко, что где-то кроется подвох. Ничего сложного, просто все противники затаились, предпочли промолчать, сделать вид, что они смирились, а потом, поднабрав сил и наглости, ударили со всей дури.

Это был просто очередной визит и даже не первый в Золотой Город, что расположился на юго-западе Северного Предела. Вотчина Милфейсов. Οдин из основных узлов не только наземного, но и воздушного торгового пути, банковская столица Мира, сияющая, богатая, суетливая и поражающая воображение своими контрастами. Устроенный по образу и подобию Элисвиэля, Золотой так же состоял из трёх концентрических кругов: центральный, Верхний город или Круг Монет, Торговый город и Нижний. Третий круг был самым большим и условно поделён на ещё три части: Пограничный квартал — склады, приёмные терминалы для портальных грузов, воздушный порт, таможенные службы и прочее, Трущобы — где обитали самые бедные жители города, пристанище нищих, попрошаек, воров и прочего сброда, ну и Наёмничий квартал. Ещё один город в городе, маленькая столица всех наёмников этой части Мира и главенствовали там Свизрены.

Вопреки рекомендациям Милфейсов, мы воспользовались городским порталом, а не тем, что был расположен вблизи дворца в Кругу Монет. Мне захотелось увидеть не только парадную часть города, но и ту, что обычно спрятана от глаз высоких. Уверенный в себе и своей охране, я решил пройтись по всем трём частям Нижнего города.

Пограничный особо не удивил — огромные помещения складов, множество стоянок для торговых караванов и дилижансов, недорогие гостиницы и кабаки, конторы стряпчих, таможенных брокеров, всевозможных писарей и прочих канцелярских крыс. Помню, что мне ещё подумалось, что, пожалуй, стоит обратить внимание на административную машину, действующую в Пределе, что, возможно, она чересчур забюрократизирована и есть смысл её упростить — уж больно много всяких служб «опекают» торговлю и перевозку грузов, а значит и кормится с неё, что не может не влиять на цены. В общем, я взирал на всё вокруг не с праздным любопытством туриста, но с внимательностью рачительного хозяина.

А потому район Трущоб меня просто потряс. Οн начинался как-тo очень резко, без предупреждения — вот добротные здания при воздушном терминале, а вот лачуги, ютящиеся среди гор мусора. В Приграничном витали разные ароматы — бумага, лошади, пантеры и топливо дирижаблей, специи и готовящаяся нехитрая еда. В Трущобах царила чудовищная вонь нечистот. И опять же, граница пролегала сразу за терминалом, так что запах сбивал с ног неожиданно. Он неотступно следовал за нами сквозь узкие и грязные улочки, с потрескавшейся штукатуркой и покосившимися ставнями, дверьми, давно не знавшими свежей краски. В отличие от шумного Пограничного, здесь разумные встречались намного реже, а если кто и попадался на пути, то старался как можно быстрее скрыться в соседнем проулке и ни в коем разе не отсвечивать. Золотой город? Как-то он больше смахивал на помойку, которой явно не хватает золотарей. Но попутчики точно не смогли бы оценить игру слов, так что своё мнение я предпочёл придержать.

Из-за узких улочек процессию пришлось растянуть, так что возле меня оказался только Мас, а Бри ехала позади и, судя по моим ощущениям, пыталась просверлить дырку в затылке. Естественно, что она была категорически против таких изменений в маршруте, но смирилась и не стала поднимать бунт на корабле в присутствии остальной свиты. На что я и рассчитывал, когда объявил о своей идее уже у самого портала. Благо лошадей нам удалось без труда взять напрокат в Пограничном, так что мы хотя бы ехали, а не шли пешком. И всё же мне показалось, что Бри облегчённо выдохнула, когда мы наконец покинули мрачные Трущобы и выехали в Наёмничий.

И опять запахи и картинка сменились резко и почти контрастно. Вместо лачуг нас тут же окружили солидные каменные строения казарм, сторожевых башен, между которыми тут и там виднелись тренировочные площадки, конюшни, опять склады и прочее, прочее, прочее. Отчетливо запахло металлом, стряпнёй и пивом. Но вопреки ожиданиям, кабаков и таверн в квартале почти не было. Кроме тех, что держало несколько бывших наемников. Об этом мне поведал новый член моей охраны, Мастер Миши Свизрен, племянник Мастера Тито Свизрена, Главы Дома.

Он появился у нас совсем недавно, пришел порталом, предварительно оповестив о своём визите. По прибытию вручил письмо от Тито Свизрена, который в скупых, рубленных фразах извинился за свое поведение на Совете, за то, что не сразу решился принять участие во всех моих задумках, но поразмыслив, смог оценить их дальновидность и очевидную направленность на благо Севера, а потому желает исправиться и шлет своего племянника в качестве знака доброй воли и готовности служить верой и правдой. Мастер Миши, как и Тито, был выдающимся мечником и уверенно входил в сотню лучших бойцов Империи, так что это было очень лестно, заиметь такого охранника. Это меня и подкупило и вопреки предостережению Бри, которой Миши чем-то сильно не понравился, как и нескольким замечаниям Маса, которому Свизрен тоже пришёлся не по душе, я всё же взял человека в свиту и охрану. И предвкушал своё появление у Милфейсов и их вытянутые рожи, когда они увидят его среди моих сопровождающих.

Я был уверен в своём решении, тем более, что мне показалось, что я всё предусмотрел — Мастер Миши принёс личную клятву крови, а значит не мог причинить мне никакого вреда. Я был абсолютно спокоен за свою спину. Как оказалось, зря.

Мы заехали в крепость Свизренов буквально на несколько минут — только поздороваться с её хозяином, раз уж проезжали мимо. Но Мастер Тито всё же преподнес нам по кружке доброго пива, заявив, что мы не можем его не попробовать, мол, его только сварили и оно ещё совсем живое. Пиво действительно оказалось чудо каким хорошим, хоть и с лишней, на мой взгляд горчинкой, но густой аромат солода и хмеля сполна её компенсировал.

От Свизренов мы свернули в сторону Торгового города, нам нужно было просто пересечь его, и мы бы выехали аккурат у парадных ворот дворца Милфейсов. Но мы совершенно не учли тот факт, что воскресный день кроме прочего означает и традиционную ярмарку в преддверии начала весеннего сезона. Торговцы распродавали зимние товары по бросовым ценам, освобождая на складах место под новые завозы, да готовясь к смене ассортимента. Всем желающим продать и купить не хватало места на огороженной Базарной площади, так что лавочки и поводы вытекали на близлежащие улицы словно речка из берегов в дождливую весну.

Нам пришлось сильно замедлиться, да и двигаться единой группой не получалось, Бри и Мас по-прежнему держались как можно ближе, вот только остальные охранники, кроме Мастера Миши оказались немного в стороне. А потом случилось это — арбалетный болт просвистел совсем рядом с моим ухом, отклоненный быстро выставленным Щитом, благо Бри успела вовремя. В тот же миг вокруг нас море разумных всколыхнулось, дрогнуло и взорвалось целой бурей стали: арбалетные болты посыпались сплошным дождём, выкосившим часть охраны и прохожих в считанные секунды. Второго залпа не последовало — дроу из Тузрифов избежали гибели и очень быстро сняли арбалетчиков, но оголили спину отряда, чем и воспользовались убийцы. Сразу с десяток попытались прорваться ко мне, но натолкнулись на Оуссзинге и плотно увязли в их рядах. Мне показалось, что угроза почти устранена, когда Щит вокруг меня вдруг рассыпался угасающими искрами. Заказчик не стал полагаться на одно лишь оружие, хоть и заговорённое, очевидно, что среди нападающих был и маг, при этом сильный и умелый. Следующее заклинание отклонил Мас, мне ещё не хватало навыков и опыта, чтобы плести формулы с нужной скоростью, а вот ударить наобум чем-то тяжёлым я вполне мог, но опасался — не зная где точно засел противник, я мог случайно положить кучу невинных, но его так и не достать. Мне очень не хотелось отвечать перед своей совестью за лишние смерти, так что кивком головы я отослал Бри, пусть она разберется с магом. Меня же прикроет Мас и оставшийся рядом Мастер Миши.

Οчередная попытка прорыва через Оуссзинге почти захлебнулась, когда в горло, точно под челюсть с левой стороны мне вонзился нож.

Я не помню боли, лишь безмерное удивление — как? Кто? А потом небо и земля завертелись, закружились, и я вдруг осознал себя под копытами лошади. Рядом со мной лежал Мас, и рука его сжимала окровавленный кинжал. Вот только не он был убийцей… Это я знал точно, как и то, что мой тана’саах умирает, стремительно лишаясь крови и силы — через рану на шее и через огромную пробоину в ауре. Быстрый взгляд на кинжал подтвердил опасения — его лезвие было густо обвито формулами, что медленно таяли, выполнив своё предназначение.

— Брииии!

Οтчаянный зов тут же дал результат, Тень материализовалась рядом, моментально оценила ситуацию и склонилась над Масом. Я же обернулся к тому месту, где стоял Свизрен. Наёмника там не было, но зато высилась неопрятная и крайне неаппетитная куча костей и мяса. Кто-то из Алеанате явно перестарался с заклинанием Пут… Вместо того, чтобы обездвижить убийцу, они разрезали и его и лошадь на маленькие кусочки. Крэшшш и все преисподние Коварного…

Потом мы долго пытались понять, что же именно произошло, как Мастер Миши смог обойти клятву, а то, что это именно его рука нанесла удар, не было никаких сомнений. Αлеанате столь неосторожно устранивший наемника получил хороший такой втык от начальника Северного Дозора, но разве это могло помочь? Разве это могло вернуть Маса?

Владыка, которого не было в этот раз с нами на выезде, ибо из Лабиринта доложили о каких-то странных возмущениях, попытался было снять Саван, но первые же осторожные движения так плохо отразились на внутренних потоках Маса, что Бри его буквально отшвырнула от постели тана’саах, под страхом смерти запретив к нему прикасаться, потому как это могло только навредить. Может быть, если бы Наставник был с нами на выезде, то прежде чем Бри накинула Саван он и смог бы что-то сделать, но сейчас уже было слишком поздно.

Оставалось только ждать и надеяться. Ну и гневаться. Что я и изволил делать, придя на Совет.

Молча окинул взором собравшихся, пытаясь поймать их взгляды и передать всю силу своего недовольства. Свизрен не пришел. Его место рядом с Мастером Кирмиль пустовало. Ну что же, тем самым он признал свою вину. Как будто и без этого у меня было мало доказательств…

— Владыка Малаголил, расскажите собранию, что именно вы обнаружили в останках Мастера Миши?

Некромант усмехнулся, но встать не потрудился, отвечая со своего места:

— Ничего хорошего. В его крови был универсальный блокатор.

— То есть, на него не действовала магия?

— Всё верно. Прямые воздействия были невозможны, только косвенные.

— Как же так получилось, что его разрезало Путами?

Владыка всё так же ехидно улыбаясь произнёс:

— Действие блокатора закончилось. И, Сиятельный, я знаю, что у вас есть повод злиться, но не на Алеанате. Свизрен умер бы и без Пут, ему дали лошадиную дозу, она полностью блокировала взаимодействие с нитями, позволив ему совершить задуманное, но и убила на откате. Так что с Путами или без, но его допросить не получилось бы.

— Что с посмертным допросом?

Ухмылка дроу стала ещё шире:

— Εго провели.

Вот оно. Наш спектакль, мол, я срываюсь на Владыке, был разыгран не зря. Усыпив бдительность заговорщиков, нам удалось спровоцировать их на реакцию — ведь они-то знали, что на Свизрене есть Печать Тишины, а значит, некромантскому допросу он не подвластен. Вот и вздрогнули двое. Трое. Хотя я думал только на двоих. Плохо.

— Сиятельный, его действительно провели.

Теперь настал мой черед удивляться. Смотрю нa Αлеанате, но тот лишь кивает, подтверждая сказанное:

— Мы обошли Печать.

— Что? Этого не может быть!

Как ни странно, но эти слова произнес Наставник.

— Может, мой старый друг, может. Οдин из нас поплатился за это силой и жизнью, но чего не сделаешь ради торжества справедливости.

И вновь море убийственной иронии. И странный взгляд на Владыку Тайзена.

— И что же вы узнали?

Мой вопрос возвращает мне внимание всего Совета, да и Некроманта. Тот немного подумав, встал из-за стола, обошел сидящих по широкой дуге и положил лист бумаги передо мной. На нём четыре имени. Читаю их с замиранием сердца, а во рту горький привкус. Как же гадко… Поднимаю взгляд на Алеанате и замечаю в его глазах тень сочувствия:

— Вам решать.

Мне решать. Озвучить или нет. Назвать все имена или нет.

— Владыка Малаголил, вы уверены?

— Да, допрос запротоколирован и магически засвидетельствован. Более того, почивший Некромант Возвращен в качестве лича, сильный был, упертый. Так что если вы пожелаете, то он будет свидетельствовать на суде.

Если пожелаю и дам ход делу. Три имени из списка меня ничуть не беспокоят, но четвертое… Показываю на него пальцев и смотрю на Некроманта.

— Οн? В центре паутины. Причины неизвестны, но информацию о вас и вашей защите дал именно он. Как и собрал всех вместе. Правда, к первым двум покушениям не имеет никакого отношения.

Бездна. Твэрх наз рахмиз! Вот же нашси!

— А как же клятва?

— Ему ли не знать, как обойти любую клятву?

И то верно. Кому, как ни эксперту по внутренним потокам и нитям, знать, что и как правильно заблокировать в собственной ауре, чтобы не дать сработать клятве крови. И потомков у него нет, значит, ничем не рискует.

— Кстати, блокиратор тоже его рук дело. Характерный почерк удалось установить по остаткам в пиве.

— В пиве? Но его подносили всем?!

Вопрос задан Оуссзинге, но ответил Алеанате всё так же мне:

— В его кружке была нужная доза, в ваших, скорее всего, ничего. Любой маг сразу бы почувствовал неладное, эликсир должен был сработать с первых глотков.

— Но сразу не напали, надеясь отвести подозрения…

— Уверенные в том, что вы умрете, и никто не будет копать слишком глубоко. Но даже если и будет, то ничего не найдёт.

— Им не повезло.

Дроу кивнул:

— Они вас, да и нас, недооценили. Ну и никто не знал про клятву Йелла Маслаунима. Кстати, восхищён — отличное решение и великолепное применение подарка Ллос. Надо будет взять вашу идею на вооружение.

Как ни странно, но в похвале иронии не было, Малаголил действительно считал, что я поступил очень правильно, дальновидно, расчетливо. Незаслуженная похвала. Лавры должны достаться Масу. Лишь бы он выжил…

— Итак, что вы решили?

Смотрю на листок, где чёрным по белому стелется вязь очередного предательства. Разве есть выбор? Разве такое прощают?

Поднимаю взгляд на высокое собрание, но не смотрю на них, а сквозь. И так же, в пустоту, произношу:

— Вы всё слышали. Я всё знаю. У вас последний шанс — встаньте сами, признайте свою вину, и я позволю вам уйти за Грань достойно. От моей или вашей руки, на выбор.

Молчание было мне ответом. Краем сознания отмечаю перемещение своей Тени. Знаю, что она заглянула мне через плечо и прочитала имена и теперь решает, кто из них опасней всего, за чьей спиной ей появиться. Что тут решать? Ответ очевиден. Но тут внезапная мысль заставляет остановиться — он единственный из всего Совета знал о клятве Маса. Именно он. В чем тогда смысл?

Смотрю на Владыку Тайзена, и он не опускает глаза, его взор прям, уверен и в нём нет и намека на чувство вины.

— Владыка?

— Ты же знаешь, что я знал. Да и клятву крови на самом деле не обойти, только блокиратор и мог бы сработать, но умирать я не намерен. Этого выкормыша Ллос было недостать, уж я пытался, и не один раз…

Даже так? Почему же Мас мне ни о чём не сказал?

— Он постоянно ходил под Бездновым Щитом, да не на Тьме, а на Хаосе, так что пробить его не было никаких шансов. Яды для таких как он, просто пикантная приправа, так что оставалось только одно. Лишить его жизни через тебя. Я точно знал, что ты не пострадаешь, что одну твою смерть он заберёт, а на вторую Мастеру Миши не хватило бы времени. Οткат убил бы его после первой же попытки. Что и произошло.

— Остальные знали?

Владыка зло улыбнулся:

— Конечно, нет. Они всерьез решили, что я пошел против тебя.

— Чем вы это обосновали?

— Правдой. Лабиринт. Влияние Хаоса на тебя. Вот только я знаю, что во всём повинен этот дроу и Ллос, что без его пагубного влияния ты не станешь больше заигрывать с этой силой. Остальным же я сказал, что ты представляешь угрозу.

— Понятно.

На самом деле мне было ничего непонятно. Как, когда дворф из преданного моего вассала стал врагом? Что послужило причиной? Ответ пришёл сразу — ритуал на берегу моря, перемены, что произошли во мне. Инициация Вауу. Возмущения в Лабиринте. Не только я сделал свои выводы, но и Владыка. Вот только я решил просто поберечься, не спешить и не форсировать события, а Владыка задумал устранить угрозу на корню. Ну, или так ему показалось. Я отчётливо помню его взгляд, когда он осознал истинный возраст и могущество Маса — в тот памятный день, когда дроу признался, что его Наставником был некий Владыка Налим. Может быть в этом дело? Что так испугало Владыку Тайзена? Α ведь именно страх сыграл злую шутку с Наставником. Страх, за всякой подлостью всегда стоит страх.

— Я буду свидетельствовать против остальных. И свою вину признаю.

Киваю и вновь оглядываю остальных:

— Ну, кто ещё желает признаться? Кто дорожит своими потомками?

— Ваши угрозы ничего не значат, вы не посмеете!

Наконец-то, наконец-то не выдержали нервы ещё у одного заговорщика. Милфейс поднялся со своего места:

— Я ухожу, это не Совет, а какой-то театр и спектакль в нём дают преотвратный…

— Сидеть!

Я даже так могу? О как! Мой голос ударил по смеску тяжёлой дубиной, повалил обратно в высокое кресло, сила, заключенная в нём, пригнула ниже головы всех сидящих. Α я частично опустил внутренние щиты и позволил эмоциям излиться полноводной рекой — гнев, разочарование, боль, снова гнев, много, очень много гнева. На них, за их глупость, страх и подлость, на себя, за недальновидность и излишнюю самоуверенность.

Мастер Элурив сдавлено вскрикнул и повалился головой на стол. Потерял сознание. Немудрено, его направление дара делает психику слишком чувствительной. В отличии от Мастера Ямира, который и бровью не повёл, лишь немного вздрогнул. У Старого Медведя кровь пошла носом, но он так же прямо смотрел на меня. Да, к предательству он был не причастен. Клятва ли сохранила, или он изначально не был с ними? Узнаем. Теперь узнаем. Мастер Наудер покачнулся, но всё же удержал равновесие, а вот Хазнадум… Мастер Дарир прикрыл глаза, чтобы скрыть их выражение от меня, но я-то знаю, в этом состоянии полу транса мне ведомы его чувства. Обреченность, страх, сожаление. Наконец, он не выдержал давления и встал:

— Я виновен. Прошу смерти без разбирательств и без последствий. Право Севера.

— Право Севера…

Не все произнесли ритуальные слова, но и без двух-трех голосов этого было достаточно.

— Принимаю. Ты умрешь на закате, Безымянный.

За спиной дворфа тут же возникло несколько Αлеанате, воин нахмурился, но позволил себя увести прочь.

— Мастер Наудер, я лишаю Хазнадумов права заседать в Совете сроком на десять лет. Его голос переходит к Вауу, как к пострадавшей стороне.

— Да, Сиятельный, вы в своём праве. В Подгорном Хазнадумам будет объявлена опала. Сроком на сто лет. Дворфы не терпят предателей.

Серьёзно. За сто лет опалы Высокий Дом Хазнадум многое потеряет, и, в первую очередь, своё влияние и деньги — никто не станет с ними торговать или сотрудничать, а значит для них настанут тяжелые времена.

— Благодарю вас, Мастер. Ну что же, в одном вы, йелла Мирвиэль правы — этот спектакль пора прекращать. Раз вы не собираетесь сознаваться, то вместе со Свизренами будете преданы суду и мечу.

Дружный вздох удивления и шока прокатился по присутствующим. Очнувшийся было эльф, решил, что без сознания ему безопасней и вновь положил голову на стол. Вот только аккуратность, c которой он это проделал выдавала его притворство. Всеблагая, ещё один трус. Мельчают, мельчают северяне…

— Вы не посмеете! Император…

— Что Император? Думаете, он вас защитит? Сомневаюсь. Дела Севера он доверил мне. А значит и сорняки выкорчевывать тоже мне. Да и вы всё прекрасно расслышали — СУДУ и мечу. Вас, Милфейс будут судить, раз уж вы столь любезно явились на Совет, а вот Свизрены… На Мастера Тито уже объявлена охота, его Дом исключён из Совета, а голос также переходит ко мне. Свизрены будут лишены статуса Старшего Дома и подвергнуты опале до конца времен. Мастер Наудер, вы говорите, что дворфы не терпят предательства? А Вауу не терпят трусости. Οсобенно от тех, кто кичится своей смелостью. Кто-то хочет сказать слово в защиту?

Милфейс сидел бледный и подавленный. Мастер Кирмиль хмурилась, но молчала. Луженная Глотка качал головой, но не вмешивался. А Мастер Марсикх и вовсе одобрительно кивал. Алеанате, до этого стоявший за моей спиной решил подытожить:

— Высокий Дом Алеанате подтверждает решение Сиятельного, думаю, как и все присутствующие. Увидимся на Имперском Суде. Йелли Раэль, вы позволите переговорить с Владыкой Тайзеном наедине?

Наверное, стоит отказать ему в этом, но Наставник кивает головой, соглашаясь. Если он так решил…

— Хорошо.

— Благодарю, Сиятельный.

— На этом объявляю Совет оконченным.

Я знаю, зачем им эта встреча с глазу на глаз — Владыка Малаголил решил предложить Наставнику «последнюю милость». Почему-то я не сомневаюсь, что дворф её примет. После произошедшего, да и слов Главы Первого Дома Тагра, ему ничего другого не остаётся. Одно дело, когда ты подвергаешься гонению за сомнительные эксперименты и совсем, совсем другое, если ты участвовал в заговоре против законного правителя. Особенно на Севере. Εсли Владыка Тайзен не уйдёт сам, то опале могут подвергнуть и Мьёрнов, а так… Так есть вероятность, что Мастер Наудер примет сказанное Наставником и не станет наказывать весь Дом за неоднозначный поступок одного своего представителя.

Йелла Мирвиэлю скорее всего грозит смерть, а судьба Дома будет зависеть от того, насколько сильной будет признана его вина — если докажут намеренье не только убить лично меня, но и свергнуть власть Вауу, вот тогда Милфейсам не поздоровится, в обратном случае у них есть шанс отделяться лишь штрафом и повинностями в пользу Вауу. А вот Свизрены получат полной мерой. Зря, ох зря, Мастер Тито не пришёл. Теперь пострадает весь Дом, все его представители. Многим просто не жить. Думаю, Мастер Кирмиль лично займётся устранением своего бывшего любовника. Такие поступки противоречат негласному кодексу наемников, так что Свизрен кругом неправ.

Что до Хазнадума… Своей смертью он выкупит честь Дома и смоет позор своего поступка, вот только почему-то мне кажется, что все это последняя подлянка с его стороны. Или проверка. По Праву Севера смертный приговор должен привести в исполнение лично Герцог, ну или Младший Герцог, раз уж Иллири нет на месте. И я не могу ни отказаться, ни передать эту ношу кому-то другому.

Крэшшш… Ещё одно табу, которое этот Мир заставляет нарушить…

Запрет на убийство зашит глубоко в нашем сознании. Пожалуй, это одно из основных «не», которое мы учим с самого раннего детства. Да и дети, даже в своих самых жестоких порывах, они редко стремятся именно убить. Причинить боль? Да. Познать границы дозволенного? Безусловно. Но не убить, не прекратить игру насовсем. Но вот если хоть раз преступить эту границу, если хоть раз отнять жизнь у другого существа, даже случайно… Душа меняется необратимо. В чём-то она становится свободней, избавившись от ещё одного ограничения, но и темнее, гораздо темнее. И в следующий раз чужая смерть уже не кажется чем-то невозможным, а если случится вновь отнять жизнь, то убийство может стать излюбленным выходом из затруднительной ситуации. Или чем-то вроде спорта…

Мне предстоит убить. Пусть это называется казнью, но от этого ничуть не легче. Лишить жизни не просто живое существо, но разумное. Н-да… И я ещё что-то говорил про дроу? Вот мне и выпал мрачный шанс «потренироваться» …

Внутренний двор Цитадели был заполнен разумными, как и окружающие стены, и дозорные башни. Ничто так не притягивает, как вид чужой смерти. Почти как заглянуть в Бездну. Главное, чтобы она не взглянула в ответ. Вновь вспомнились дроу. Может быть, правы они и в чужой смерти нет ничего запретного, коль скоро она вершится во имя какого-то высшего смысла? Вот я уже ищу себе оправдание…

Но Хазнадум же сам попросил, значит, принял свою судьбу? И я всего лишь её орудие? Даже не знаю, что хуже — убийца или слепое орудие судьбы. Крэшшш. Пэхи всем моим моральным принципам.

Я посмотрел в глаза коленопреклонённого дворфа, пытаясь отыскать в них ответ на морально-этическую дилемму. И внезапно нашёл. Коленопреклонённый. Море, песок, Мас. Мас. Внезапно всё встало на свои места. Смерть за смерть. И пусть моя прошла рядом, лишь едва коснувшись острым крылом, но Безносая всё ещё бродит вокруг моего тана’саах. Моего. А передо мной один из тех, кто попытался отнять то, что принадлежит мне. Мас назвал меня своим Владетелем, значит, только у меня есть право забрать его дыхание. Никто другой не смеет причинить ему зла. А они посмели. А я тана’ле, и это моя обязанность покарать нечестивцев. Пошедших не только против воли своего властителя, но против воли старых Богов. Я не орудие судьбы, но карающая длань Льдов.

Копье Льда соткалось само, потребовалось лишь незначительное усилие и капля воли, чтобы оно вонзилось точно в сердце предателя, а потом стремительно растаяло, вымывая кровь и жизнь из тела дворфа. В последний свой миг Мастер Дарир взглянул глаза в глаза, и не было в том взоре упрека, обиды или боли. Только принятие и одобрение. Его убийством я заслужил его же уважение. Север такой Север…