— Сегодня важный день, маленький лорд!

Старая няня очень любит произносить очевидные вещи. Конечно важный, как-никак мне исполняется тринадцать лет, а значит, я начинаю путь становления. Впрочем, что она может знать о демонических традициях и путях инкубов? Она радуется и заставляет радоваться меня по другому поводу. Сегодня я официально выхожу из детской — больше не будет отдельных завтраков, обедов и ужинов, теперь только за взрослым столом. Больше никаких детских вещей: не то, чтоб у меня до этого были рюши и бантики, но теперь будет только кожа и металл. Разные виды кожи и металла. Обтягивающие штаны из мягкой оленьей кожи, кожаный китель с высоким воротом-стойкой и кожаные же сапоги, только совсем необычные, из шкурки дракона, которую те отдают добровольно во время линьки. Всё по канону. Кроме цвета. Не знаю, зачем брат решил выставить мою необычность напоказ, но все заказанные детали одежды белые, абсолютно белые, без единого пятнышка другого цвета. Даже запонки, пуговицы, уголки ворота, традиционно из металла, вот только каким-то образом замутнённого, отливающего тусклым, каким-то молочным блеском. Если я прав в своих догадках по поводу металла, то даже не хочу знать, сколько всё это стоило. Впрочем, жена брата богата, йелли Ингольда может себе позволить побаловать меня. Или мужа.

— Да, нянюшка, важный. Сегодня Высокие лорды Севера познакомятся с Белым демоном. Они наверняка очень этого ждут.

Не могу не иронизировать над собой и над всей этой ситуацией в целом. Кому нужен этот официальный ужин? Для девочек устраивают бал, там всё понятно — это предварительные смотрины, первый показ будущего «товара», самой ходовой валюты между Домами. Но я, во-первых, мальчик, а во-вторых, очень странный мальчик, зачем мне смотрины? Все и так знают, как я выгляжу, слухами земля полнится. Неужели брат решил сбыть меня с рук? Посмотрим.

— Маленький лорд ничего не понимает. Ты отмечен Предвечными Льдами, благодаря тебе твою семью приняли в этих землях. В другое время тебя бы короновали Холодной короной, но теперь…

Да, теперь я просто выверт природы и магии. Раньше в этих землях верили в духов, этакая смесь анимизма и какой-то философии, что ли. Но Император запретил все религии кроме одной, кроме Триады — Праматерь и её сыновья, Светозарный и Коварный. И теперь старые ритуалы если и проводятся, тo в глубокой тайне и уж точно не в чертогах Цитадели, оплота имперской власти.

— Нянечка и почему на Севере всё только Ледяное, Холодное и Белое?

— Потому что это Север!

Как я уже говорил, — моя нянечка, это просто Γоспожа Очевидность. Старая она, человек, а значит, век недолог и скоро её кряхтение, ворчание и нравоучения совсем иссякнут, а позже уйдёт и она сама. Α может и наоборот, всё-таки, она очень упёртая старуха.

— Нянечка, спасибо тебе за всё, но, пожалуйста, не забывай, что меня теперь нужно звать йелла Раэль.

— Эх, да какой из тебя лорд, у тебя даже ещё бабы не было.

Да, а это, кстати, вторая часть «знаменательности» дня, которая меня, скорее всего, ожидает ночью. Тот самый путь становления — я должен взять женщину, как мужчина, как инкуб.

— Будет нянечка, всё будет…

Говорю уверено, но сам этой уверенности совершенно не чувствую. Во-первых, мне не хочется. А во-вторых… Впрочем, хватает и первой причины. Не знаю, что во мне находят все эти дамы, девочки, девушки и просто бабы, как их вежливо величает нянечка, но они уже, наверно, год как делают мне вполне прозрачные намёки, а некоторые намёками не ограничиваются. Ужас, что это делается — молодого лорда, по сути, ещё ребёнка, все пытаются зажать в тёмном углу и… а дальше согласно уровню испорченности «зажимательницы». Чаще всего просто поцеловать, иногда облапать, проверяя, что прячется в моих штанишках. Некоторые прямым текстом предлагали «пошалить», «научить плохому». Самые наглые в этом плане фрейлины йелли Ингольды. А главное, что каждая из них свято уверена, что у неё всё получится — я же мальчик, в переходном возрасте, а значит желания зашкаливают, а уж если учесть, что ещё и инкуб… С братом моим они почти все попробовали и могу заложить своего любимого Лунного, что им это понравилось, даже когда он их ел. Тем более, когда он их ел.

А у меня никак. Причём совсем никак. Не стоит и всё. Не стоит на красавиц из Высоких и Младших домов, не стоит на молоденьких девочек-нимфеток из «обслуги», которых тоннами выписывает мой брат из столицы. Не стоит на служанок, горничных, кухарок, поломоек. В общем, абзац, совершенно не стоит. Так что я не знаю, кого мне там планирует подсунуть в кровать брат, но вероятность успеха… Я бы на себя не поставил.

— Привет, Раэль.

Из задумчивости меня вывел голос Иллири. Похоже, он вошел без стука, хотя чего ему стучать в двери в своём собственном доме? Брат безупречен, как всегда: всё те же обтягивающие кожаные штаны, китель, сапоги, всё с металлическими вставками, всё абсолютно чёрное. Даже металл зачернён.

Я не смог удержаться от ироничного замечания:

— Брат, ты решил сыграть на контрасте?

Иллири рассмеялся:

— Мы много на чём будем сегодня играть, почему бы не начать с контрастов?

Он подошёл ближе, совсем близко и как-то очень осторожно протянул руку к моим волосам.

— Кто заплетал тебя?

— Няня.

Брат хмыкнул, развернул и толкнул меня к стулу, заставив сесть к себе спиной и лицом к большому напольному зеркалу.

— Нянечка у нас хорошая…

На секунду замолк, оборачиваясь к ней и дожидаясь реплики? Нo старушка видно заснула, так что он снова сосредоточил всё внимание на мне.

— …Но совершено ничего не смыслит в косах.

Я ощутил легкое натяжение в косе, пока брат расплетал её. Рядом с моей рукой на стол упал кожаный шнурок. Α потом я почувствовал его руки в своих волосах, и это было как-то так волшебно… Только в тот момент я понял, что был напряжён до головной боли, почти до тошноты. Но боль ушла, так и не проявившись до конца, напряжение растворилось и захотелось замурлыкать от его мягких движений, от того как он перебирает прядку за прядкой. Я сам не заметил, как закрыл глаза и отдался во власть его рук. Потом появилась расчёска и неторопливые, длинные движения, которыми он расчёсывал волосы, продолжая периодически касаться кожи головы, надавливал, тянул, иногда на грани боли, иногда едва ощутимо. В какой-то момент расчёска исчезла, и прикосновений стало больше, они задевали лоб, виски, основание шеи, пару раз мазнули по скулам. По спине вовсю бегали мурашки, а я плыл, совершено теряясь в этих ощущениях. Ещё не возбуждение, но где-то очень близко. И эта мысль отрезвила, заставила распахнуть глаза и уставиться на отражение брата. Он остановился, посмотрел на меня, немного приподняв бровь, и на его губах медленно проступила усмешка, а в глазах появились странные искры.

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть.

И я вновь замер под его руками. Но больше не было расслабленности, да и моё отражение в зеркале выражало далеко не безмятежность: губы ярко розовые, на скулах проступил румянец… Цветные пятна, конечно, привнесли разнообразие в уныло-белую картину, но никак не помогли успокоиться.

— И чего ты всполошился? Не переживай ты так, причёска будет шикарная.

Брат сделал вид, что не заметил моего смятения, но я видел и искры, которые никуда не ушли и кривую его губ. Бездна, почему я уставился на его губы? Какого…

— Вот и всё, смотри, какой красавчик получился!

Моё внимание вернулось к собственному отражению. Да, коса оказалась намного сложнее, чем была до этого — волосы собраны у висков в несколько кос поменьше, причудливо переплетающихся между собой, кажется даже асимметрично, а потом стекаются в единую реку за спиной. Но и та, общая коса совсем непростая, в ней видны тугие жгуты переплетённых прядей, которые как рыбы в волнах — то ныряют, то появляются вновь. Ко всему прочему, я вдруг заметил бусины, вплетенные тут и там, простые, из того самого, бело-серебряного металла и уже одно это делало их бесценными. Я нерешительно коснулся одной из них.

— Красиво…

— Это мой подарок. В честь начала Пути. Молочное серебро хорошо аккумулирует энергию и отдает, когда нужно.

Всё же молочное серебро. Значит в волосах у меня целое состояние. Как и на кителе, сапогах.

— Йелли Ингольде не стоило так тратиться.

Брат нахмурился, отступил, а потом всё же успокоился. Даже не знал, что его задевает тот, факт, что мы все, по сути, находимся на содержании его жены.

— Это не от неё. Это фамильные.

Пришёл мой черёд удивленно вскидывать бровь.

— Я думал, мы ничего не успели забрать.

— Почти ничего. Есть вещи, которые не дадутся чужаку, которые следуют за семьей сквозь века.

Εго руки оказались на моих плечах, и он склонился совсем близко ко мне, перегнулся через моё плечо и тут я их заметил. Маленькие, обсидиановые бусины в его волосах. Мельче моих металлических, у них более тусклый блеск, зато их больше, местами целые россыпи. Невольно возник вопрос.

— Α кто заплетал твою косу?

— Я сам.

— Но как?…

Брат выпрямился и вновь чарующе рассмеялся.

— Тяжко, но я привык. Вот уже тринадцать лет, как я сам заплетаю свою косу.

— Как мама…?

— Да.

— Α почему ты не научишь йелли Ингольду заплетать?

— Не хочу. Но могу научить тебя.

Прошедшее было смятение вернулось вновь. Очень уж не вовремя я вспомнил значение ритуала с волосами. Такое можно позволить только матери или жене. Там есть кое-какие скрытые смыслы и чувствительные, опасные даже точки.

Брат будто прочёл мои мысли. Вновь усмехнулся.

— Ты слишком много думаешь. Обычно всё намного проще — я не готов никого подпустить к себе со спины, может быть только тебя. Ты мой брат.

Верно, но это не то. Впрочем, он знал, чувствовал, что я предпочту принять его объяснение и закрыть эту тему.

— Нам пора.

И на этом закончился момент — таинственный, чарующий и неловкий. А нянечка всё проспала.

Ужин я запомнил плохо, что совершенно мне не свойственно, но уж больно далеко ушли мои мысли. Мне совсем не было дела до вереницы представляемых лордов и леди, как не интересовало меня и изобилие блюд и напитков, печёночный паштет есть, ну и ладно. И уж тем более не трогали пустые, застольные беседы.

Зато постоянное ощущение, что за мной наблюдают, не давало покоя, но сколько раз я не смотрел в сторону брата, сидящего во главе стола, а значит по левую руку от меня, столько раз я видел его взгляд обращённый куда угодно, но не на меня. Чаще на жену, иногда на кого-то из гостей. Йелли Ингольда, напротив, смотрела на меня часто, но это не её взгляд я ощущал. Тем более что сидели мы лицом к лицу, пусть и разделённые широким столом, так что ловить её взгляд не было ничем необычным.

Танцы я пропустил. Очевидно, огорчив этим изрядное количество дам. Но все странности этого дня меня сильно утомили, и, попросив разрешения у брата, я предпочёл уйти, сначала прогуляться на морозе по стене, а потом и в свои покои, отогреваться.

В спальне меня, конечно же, ожидал «сюрприз» — две не совсем одетые девочки-нимфетки из столичного борделя. Брат всегда выбирает себе ещё совсем юных, но уже не детей, на самой грани, но всё же её не переступая. Девочки чудо как хороши, близняшки, человечки, но с изрядной примесью эльфийской крови, так что их красота настолько близка к совершенству, насколько это вообще возможно для не высокорожденных.

Тяжкий вздох вырвался сам собой.

— Йелла Раэль желает ванную?

— Да, будьте добры.

Я надеялся на отсрочку, но близняшки оказались предусмотрительными и предупредительными до зубовного скрежета — ванная уже была наполнена, исходила паром и ароматными маслами. Так что мне оставалось только войти и раздеться.

К слову о ванной. Не знаю, да и никто не знает, кто жил в Цитадели до нас, но воду они любили и сильно. По всему замку было несколько ванных комнат, я бы даже сказал целых зал. Этакие просторные помещения с узкими окнами от пола до потолка, со стенами, покрытыми причудливой, разноцветной мозаикой, посреди которых располагался небольшой бассейн с несколькими уровнями выступов — так что можно было и сидеть, и лежать, и плавать с полным комфортом. Красавицам оставалось лишь повернуть краны, налить чего пахучего из флаконов и расслабляющая атмосфера готова. Проделали они всё это заранее, даже блюдо со сладостями и фруктами принесли, как и пару бутылок чего-то, правда, фужеры рядом не обнаружились.

— Девочки, а из чего мы пить будем?

Близняшки переглянулись, захихикали и промолчали. Решили видимо показать действием. Одна из них подняла бутылку, поднесла к губам и, позволив пролиться немного на грудь, сделала хороший такой глоток. Вернее, я подумал, что сделала глоток. А она подошла ко мне, прильнула к губам, просунула свой язычок мне в рот и перелила в меня тот самый незаконченный глоток. Пряное розовое вино немного опалило нёбо, заплясало на языке…

— Мой господин, меня зовут Ари, а сестру Ири и мы будем рады услужить Вам во всём.

Девочки, хоть и близняшки, но немного всё же отличаются: у Ари коса заплетена с пробором на левую сторону, у Ири — на правую. Быть может от напористости, или от скорости всего происходящего я позволил напоить себя как птенца ещё несколькими глотками. И Ари, и её сестре. Так что раздевали меня в четыре руки уже несколько опьяневшего, всё же южное розовое вино коварно и обманчиво в своей кажущейся лёгкости, да и выпитое ранее, за праздничным столом дало о себе знать.

Усаживался я в воду не без помощи моих соблазнительниц, и только коснувшись спиной бортика, я осознал, что совершено гол, впрочем, как и обе девочки. А прелестницы пока стояли на выступе и не спешили садиться рядом. Через мгновение я понял причину.

У дальней от двери стены, ранее скрытый клубами пара, поднимающимися над бассейном, стоял Иллири. Выражение его лица скрывала игра света и теней от многочисленных свечей, но, когда он подошёл ближе я не увидел улыбки, только всё тот же странный блеск. А потом он начал быстро раздеваться; одна из девочек, Ири, кажется, хотела было выбраться и помочь ему, но он остановил её взмахом руки. Сначала расстегнул китель, снял и сбросил его на скамью возле бассейна, потом туда же полетела и нижняя рубашка, рядом встали сапоги. Оставшись в одних штанах, он остановился, словно давая полюбоваться собой в таком виде. И мы любовались, все трое, замерли как кролики перед удавом и не могли отвести взгляд, даже я, даже когда он потянулся к поясу брюк, к завязкам. Расшнуровывал он их крайне медленно, всё это время смотря на нас. Я надеялся, что на нас, хотя был почти уверен, что только на меня. Просто знакомое ощущение чужого присутствия где-то на краю сознания. Наконец он стянул и штаны, и я снова не смог отвести взгляд, хотел и не мог. Кажется, даже протрезвел немного от этих противоречивых желаний. Брат видимо это заметил, так что кивнул с намёком Αри, и та потянулась за бутылкой, набрала полный рот и почти насилу влила всё в меня. Но утопить образ голого Иллири не смогла. Наверно, он навечно отпечатался перед глазами — высокий, снизу он казался ещё выше, даже стоя на противоположном краю бассейна, жилистый и мощный, несмотря на некоторую худощавость — стать этакого хищного кота, его же грация и самовлюбленность. Несмотря на толстую тёмную косу, никаких волос на теле, впрочем, это особенность расы — все удобства и максимальная привлекательность. Ну и олицетворение крайней степени возбуждения. О да, у него стоял и ещё как, немного подрагивал, словно в нетерпении и кажется, даже блестел на кончике смазкой.

Α самое страшное, что начал вставать и у меня. Не знаю, заметил ли это кто-то из присутствующих, но об этом знал я. И мой брат. И я знал, что он знает. В этом вся наша суть — мы чуем похоть, мы читаем чужие желания во взглядах, жестах, а самые сильные из нас напрямую, из эмоционального фона. Все инкубы и суккубы эмпаты. Некоторые из нас очень сильные эмпаты. И я, и мой брат из таких. Так что чужое желание мы чувствуем так же ясно, как звери чуют запах крови. Просто чаще всего мы можем его блокировать, не давать себе ощущать чьи-то эмоции и держать в узде свои. Но я не смог, вино ли виновато, или что другое, но я фонил возбуждением на всю округу. И брат меня читал, я это видел, но себя прочитать он не давал.

Хорошо, что Ари наклонившись и напоив меня, заслонила его, сам бы я оторвать взгляд не смог. А когда вновь посмотрел в его сторону через плечо близняшки, он уже сидел у другого края, и к нему склонялась Ири. Напоив и его, девочка отошла немного, позволив ему взглянуть на нас с Ари. Что-то очень тёмное я увидел в его зелёных глазах, что-то даже страшное. Οн же нацепил свою любимую ухмылку и бросил мне:

— Привет братец. Ну как тебе мой второй подарок?

— Ты решил меня разбаловать.

Ρозе сыграло свою роль в воспитании моей смелости.

— Тебя приятно баловать.

И всё же мне не сравниться с ним в намёках и полутонах смыслов. А брат словно потерял интерес ко мне, повернулся к Ири и приказал.

— Накорми меня.

Девочка радостно кивнула, придвинула блюдо с фруктами и сладостями ближе, схватила кусочек персика и поднесла к его губам Иллири. От резко укуса сок брызнул во все стороны, начал стекать по тонким пальцам близняшки, брат улыбнулся, сковал запястье Ири своей крепкой ладонью, удерживая оставшийся кусочек рядом. Но не он его интересовал, а сладкие пальчики блудницы. То как он их вылизывал породило вторую волну возбуждения, а если представить, что он… А он хотел, чтобы я именно это себе и представлял. В это время ладонь Ари начала блуждать по моему бедру, она всё ещё стояла одной ногой между моих коленей, в пол-оборота, так чтобы видеть и меня и парочку с противоположной стороны. Но тут она спустилась ещё немного ниже, чуть наклонилась, упершись одной рукой в край бассейна, очевидно, ей так было удобнее добираться до самого ценного. Как только ручка Ари сомкнулась на моём стволе, Иллири вновь поднял на меня глаза, уже почти совсем чёрные от того, что в них крылось.

— Ири, детка, поделись сладким с моим братом, а то он так жадно смотрит.

Ири, послушная девочка, тут же схватила ещё кусочек персика и направилась было ко мне, но брат её остановил.

— Нет, не это. Раэль любит ещё слаще. Ведь так?

Чёрт, Коварный, Бездна. Этот голос, эти слова. Член в руках Ари вырос ещё немного. Α Ири тем временем под одобрительным взглядом Иллири ухватила кусочек пахлавы и, сделав несколько шагов, поднявшись ногами на ступеньку, что заменяла мне стул, томно изогнулась, выставляя напоказ брату всё самое интересное, и протянула источающий мёд кусочек мне. И я его взял. Сначала обхватил губами её пальчики, вместе с подношением, пососал их, представляя себе уже совсем другую картинку, а потом осознание того, что эти же пальцы лизал и сосал Иллири, накатило какой-то совсем безудержной волной, так, что пришлось отстраниться, быстро прожевать и запить вязкую сладость вовремя предложенным глотком вина. Снова рот в рот. На этот раз от самой Ири.

— Ну а теперь я начинаю ревновать.

Ложь. Брат совсем не ревновал, он дразнил нас, всех нас и у него это получалось. Но Ири послушалась и вновь принялась кормить его с рук. Α Ари тем временем всё настойчивее ласкала меня, то наращивая темп, то замедляясь, в такт движением губ и языка Иллири на пальцах Ири. А потом брат ненадолго оторвался от угощения и велел:

— Ари, покажи Раэлю свой любимый фокус.

Девочка молча кивнула, очень быстро и изящно стекла между моих ног и полностью погрузила голову под воду. Для чего я понял сразу, как только её губы коснулись моего члена. Бездна! Это было нечто: первый раз я ощущал чей-то рот на этом месте, первый раз кто-то его сосал, да ещё и так жадно, периодически заглатывая его полностью, и тогда я чувствовал головкой движение её горла, и это сводило с ума. Как она умудрялась при этом не задохнуться, я не имею понятия, да она выныривала каждые несколько минут, но исправно возвращалась к начатому. Тем временем Ири продолжала кормить брата, а тот продолжал соблазнять нас всех своей порочной страстью к сокам. Пик наступил, когда мы встретились глазами, он отстранился от сладких пальчиков и прошептал одними губами «представь… меня… на её… месте».

Представил. И меня выгнуло дугой, возбуждение вмиг отключило все грани разума, руки ухватили Ари за волосы, прижимая её голову ближе, а сам я начал вбиваться ей в рот, так сильно, как только мог. Девочке повезло, что меня хватило ненадолго, иначе я бы не задумываясь, дал ей захлебнуться, лишь бы довести до конца эту агонию. А так всего несколько сильных толчков, и я бурно кончил ей в самое горло. Первый в этой жизни оргазм был настолько сокрушающим, что кажется, я даже отключился на несколько мгновений. Очнулся от громких стонов Ири, которую с упоением трахал Иллири, прислонив к бортику и заставляя царапать грудь об край при каждом толчке. Грубо, жёстко, но Ири очень даже нравилось — после произошедшего я намного чётче ощущал чужие желания и эмоции. Ο да, Ири очень нравилось! А потом меня накрыло второй волной, двойной — это брат опустил щиты и позволил почувствовать свой оргазм не только мне, но и девчонкам. Сдвоенный стон прошёл по всей купальне, Ири забилась в руках брата, а Ари без сил прильнула ко мне. Иллири тем временем питался. Я не видел его глаз, он всё ещё стоял спиной кo мне, но ощущал, как сексуальное напряжение постепенно спадает, но удовольствие от этого не исчезает, а переплавляется в нечто иное, более спокойное, но от этого не менее потрясающее. Эти всё продолжающиеся и продолжающиеся мягкие волны экстаза окончательно вырубили сознание, так что дальнейшее я вообще не помню. Для меня на этом вечер закончился.