Перри Родан проснулся после сеанса гипнообучения и с удовольствием отметил, что Крэста рядом не было.

Целый час прошел в молчании. Родан прислушивался к своему мозгу. Там накопилось невероятное количество знаний, и ему стоило только мысленно сформулировать пожелание, чтобы тотчас иметь на руках ответ.

Он попытался оценить размеры этой бездны, его мозга; но она не имела границ. Она была бесконечно глубока, и как бы далеко он ни заглядывал, нигде не было преград; везде дорога вела еще дальше.

Он поднял глаза. Его взгляд упал на интерком. Он был уверен, что Тора наблюдает за ним из своей кабины, изучая его реакцию. Ее гордости вовсе не льстило, что она видела, как долго он размышляет над полученными знаниями арконидов.

Он встал. Булль недовольно заворчал, растревоженный этими звуками.

Родан не стал мешать ему. Чтобы доставить Торе беспокойство, достаточно было одного, кто казался бы невозмутимым. Он вышел и направился вдоль по коридору. Дверь в кабину Крэста была открыта. Крэст сидел на раскладном кресле и смотрел через экран интеркома в комнату Торы.

Когда Родан вошел, Крэст повернул голову.

«Ну?» — спросил он, улыбаясь и несколько озабоченно.

Родан покачал головой.

«Ничего. Я нашел ошибку!»

Крэст выпрямился.

«Ошибку?»

«Да. Я думаю, Ваши соплеменники были слишком инертными, чтобы все правильно понять».

Крэст вздрогнул. Родан взглянул на интерком и дал ему понять, что его слова предназначались для Торы.

«Интересно! — прошептал Крэст. — И что же это за ошибка?»

«Проблема воспроизводимости маршрутов гиперполетов, помните? — пояснил Родан как можно более непринужденно. — Положенное в основу дифференциальное уравнение нестабильно, кроме того, формально нерешаемо. Это дифференциальное уравнение седьмого порядка, Вы же применяете численный приближенный метод тринадцатого порядка. Таким образом, приближенный метод нестабилен по сравнению с уравнением еще в некоторой степени. В области нестабильности не возникает отклонений до больших погрешностей.

Даже в земной математике есть приближенные решения седьмого порядка для такого уравнения. Хотите, я скажу Вам, почему на Арконе совершили эту ошибку?»

Крэст был не в состоянии вымолвить ни слова.

«Потому что родственные приближенные методы чрезвычайно удобны, — продолжал Родан. — Потому что это, как мне становится ясно из других источников, будто специально предназначено для автоматических вычислительных машин, которые Вы используете. Из-за удобства никто не исследовал основного уравнения на его стабильность, и ради удобства применялись обычные методы.

Ради удобства, — добавил он не без иронии, — совершено в результате огромное количество ошибок и затрачивается невероятная энергия для того, чтобы повторять уже однажды пройденный путь.

Между тем хватило бы десятой части рассчитанной энергии!»

Ему было больно видеть, как Крэст реагировал на его пояснения. Он весь сник, качал головой и бормотал что-то нечленораздельное.

Родан старался не смотреть на телеэкран. Он знал, что Тора наблюдает за ним и может его понять. Для нее и было задумано это представление, а вовсе не для Крэста. Ошибка действительно существовала, но способ, которым он изложил ее, Родан выбрал специально для Торы. Он с удовольствием увидел бы сейчас ее лицо.

Крэст начал постепенно приходить в себя. Родан успокаивающе улыбнулся ему.

«Собственно говоря, я не хотел говорить с Вами об этом, — сказал он. — Вообще я должен быть благодарен Вам за все, что Вы сделали для нас. Вы даже не подозреваете, как мы Вам обязаны!»

Эти слова подбодрили Крэста, он только махнул рукой. Он попытался улыбнуться, но вдруг гримаса исказила его лицо.

«Послушайте, Родан, — слабо проговорил он. — Вы не того благодарите. Это мы должны быть благодарны Вам. Благодарны судьбе за то, что Вы привели нас на Вашу планету».

И он поклонился.

«Вы знаете, что никогда раньше никто не отваживался одним разом принять в себя знания десяти ступеней развития? Знаете, как долго я наблюдал за Вами, пока не удостоверился, что Вы в состоянии сделать этот шаг без опасений за Ваш разум?

Я думал, Вам понадобится несколько дней, чтобы отдохнуть от страшного шока десятиуровневого обучения. А что делаете Вы? Вы встаете, едва отключился прибор, приходите ко мне и говорите: здесь Ваши глупцы допустили ошибку!

Знаете, что это значит?» — Крэст, тяжело дыша, снова уселся в кресло.

В коридоре послышались шаги Булля. Родан слышал, как он что-то бормочет себе под нос. Он вошел в кабину.

«Послушай, шеф! — важно сказал он. — Они допустили ошибку, знаешь об этом? Когда они попытались математически воспроизвести гиперполет, они применили дифференциальное уравнение седьмого порядка. К тому же они…» Огромное напряжение Родана потонуло в страшном хохоте.

Спустя час он лодка вышла со своей орбиты вокруг Земли и взяла курс на Луну. Родан взял на себя управление, пользуясь знаниями, сообщенными ему в процессе обучения.

Реджинальд Булль исполнял обязанности второго пилота.

Крэст сидел позади них и смотрел прямо перед собой. Время от времени Родан оборачивался, чтобы взглянуть на него. Для человека его уровня умственного развития Крэсту потребовалось необычно много времени, чтобы придти в себя после шока.

Тора вошла в центральный пост управления только тогда, когда лодка взяла уже прямой курс на Луну. Родан не обернулся к ней. Он услышал ее голос:

«Эта лодка имеет автоматическое управление. Вы зря тратите Ваше время, Родан!»

Это звучало, как насмешка, и она сама злилась на себя за то, что его это не тронуло.

Булль обернулся.

«Мы знаем автоматические устройства арконидов, — ответил он спокойно. — Одно из них отлично сумело отразить налет трех земных ракет с водородными бомбами, не так ли?»

Родан не мог видеть, как реагировала на эти слова Тора. Он не услышал ее ответа, а когда Булль снова повернулся, его губы дрожали от еле сдерживаемого смеха.

Лодка имела солидный набор приборов для измерения излучения. Родан велел Буллю сделать необходимые расчеты, чтобы попасть в то место, где лежали останки крейсера.

На Луне не было радиоактивного осадка. Радиоактивность, выделенная бомбами, или улетучилась в космос, или осталась в грунте. Отсутствие атмосферы одновременно снижало опасность для тех, кто хотел приблизиться к месту взрыва.

Останки крейсера говорили о том, что ни одну из частей огромного воздушного корабля уже нельзя было использовать. Но Родан знал, что еще оставалась надежда на внутренние отсеки. Их стенки были изготовлены из определенного типа металлопластика, придающего его кристаллизационному полю твердость, превышающую представления об этом земных металлургов, и такую же температуроустойчивость. Корпусы из этого материала были защищены от любого механического воздействия и от температуры примерно в 8000 градусов Цельсия.

Однако, внешние стенки крейсера образовали спутанный клубок расплавленного и вновь застывшего материала, и если внутренние отсеки и были не повреждены, то добираться до них пришлось бы через это нагромождение высокоактивного металлопластика.

Булль сообщил: «Два микрорентгена в час!»

«На высоте пятьдесят километров, — добавил Родан. — Простой закон, а? Так что на месте нас ждет от пятидесяти до ста рентген в час, если принять во внимание размеры источника излучения».

Булль кивнул.

«Это значит: мы не можем пользоваться нашими собственными костюмами».

Родан обратился к Крэсту.

«На борту этой лодки есть костюмы для защиты от высокой степени радиации и деактивирующая установка. Нет никаких причин, чтобы не приземлиться и не осмотреть корабль».

Крэст спокойно кивнул.

Родан чрезвычайно аккуратно осуществил посадку примерно в километре от границы территории, по которой были разбросаны останки крейсера арконидов.

«Я хотел бы выйти вместе с Буллем, — сказал он. — То, что можно сделать, мы быстро сделаем. Крэст, я хотел бы, чтобы мы постоянно оставались на связи. Я больше не хочу рисковать».

Чтобы подтвердить это, он подошел к пульту управления и перевел реактор, приводящий в движение двигатель, в нулевое положение. Это давало ему гарантию, что Тора не сможет неожиданно стартовать и оставить их в этом радиоактивном пекле.

Крэст усмехнулся. Тора не шелохнулась, но в ее глазах загорелась злоба. Булль вышел, чтобы принести костюмы.

Они были гораздо эффективнее тех костюмов, которые имелись в распоряжении Родана и его друзей на «Стардасте». Правильное облачение в земные космические костюмы продолжалось под контролем свыше двадцати минут. Костюмы арконидов натягивались быстро и зажиганием сигнальной лампочки на левом запястье давали знать, что все в порядке. Не было никаких неудобных емкостей с кислородом, тяжелых радиошлемов и подпорок для шеи, давящих в затылок, когда смотришь вверх. Костюм получал кислород из запасов химикалий. Миниатюрное устройство связи — телеком — было размером с ноготь, а шлем укреплен на костюме таким образом, что не требовалось никаких подпорок.

Родан и Булль вооружились игольчатыми излучателями. Нужно было считаться с тем, что взрыв трех бомб перекрыл доступ во внутренние отсеки крейсера. Энергия игольчатых излучателей развивала в месте воспламенения температуру почти в пять тысяч градусов. Если бы перегородки внутренних отсеков нельзя было открыть обычным способом, им пришлось бы взять более мощные, но и более тяжелые приборы.

Крэст смотрел им вслед, когда они через люк один за другим выходили из лодки. Тора не интересовалась ими. Она стояла у телеэкрана, уставившись на останки своего крейсера.

«Следите за ней!» — напомнил Родан аркониду, не заботясь о том, слышит ли Тора его слова.

Они включили генераторы и медленно отправились к месту взрыва. Валявшиеся вокруг расплавленные обломки представляли собой ужасающее зрелище.

Они не разговаривали друг с другом. Только Крэст время от времени сообщал: «Все в порядке».

Родан совершил посадку у самой большой груды обломков, которую смог найти. Все говорило за то, что в этом нагромождении скрыты внутренние отсеки крейсера.

Они немедленно приступили к работе. Игольчатые излучатели по кусочкам устраняли обломки, освобождая путь. Дозиметр показывал десять рентген, а они не были снаружи еще и десяти минут. Единственное, что действовало успокаивающе, был голос Крэста.

«Все в порядке!»

Через час они врезались в груду на двадцать метров.

Родан заботился о том, чтобы обломки создавали достаточно прочное сооружение, могущее удержать внутри проход длиной в двадцать метров. Он велел Буллю остановить работу и простукивал по материалу. Прикладывая руку к тому месту, которое простучал, он пытался уловить необычную реакцию. Но не заметил ничего, кроме обыкновенной вибрации металлопластика от его стука.

Он кивнул Буллю. Работа продолжалась.

Еще через час они почувствовали дуновение. Костюмы вздыбились, и они довольно большой участок прошли, не используя излучателей.

«Теперь пятьдесят метров, — пробормотал Родан. — Скоро доберемся».

Булль громко пыхтел.

«Ну, тогда…» — проворчал он и направил луч своего оружия на следующее препятствие.

Минуту спустя он в диком восторге воскликнул:

«Здесь! Мы добрались!»

Родан посмотрел на него через плечо. Последний расплавленный кусок металлопластика освобождал кусок стены. Эта стена не подверглась влиянию взрыва, как казалось на первый взгляд.

Родан знал, что металлопластик с усиленным кристаллическим полем должен быть бирюзового цвета, и именно такого цвета была стена, открытая Буллем.

Они удвоили свои усилия, тяжело, метр за метром, освобождая стену. Крэст начал задавать вопросы, но они отвечали очень кратко.

«Здесь перегородка!» — наконец, тяжело дыша сказал Булль.

Он работал впереди Родана и первым открыл в стене узкий проход. Он шел наискось, и это означало, что внутренние отсеки изменили свое положение в результате взрыва. Им потребовалось четверть часа, чтобы полностью освободить перегородку. Родан понимал, что во время взрыва она сама закрылась и что нужен специальный код, чтобы снова открыть ее, если, конечно, механизм замка вообще еще действовал.

Он достал импульсный датчик, принесенный с лодки — тонкий, как карандаш, стержень длиной десять сантиметров, с маленьким кодирующим передатчиком внутри — и прижал его к перегородке.

Неожиданно он почувствовал, что почва под ним дрожит. Перегородка вроде бы начала двигаться. Открылась миллиметровая щель и — снова закрылась, так как перегородка не смогла преодолеть сдерживающих сил.

Родан дал Буллю знак. Перегородка была не слишком большой. Постаравшись, человек силой своих мускулов мог помочь ей открыться.

Родан вторично включил импульсный датчик. Почва снова начала вибрировать, и по правому краю перегородки появилась щель, на этот раз настолько широкая, что Булль мог просунуть туда кончики пальцев в перчатках.

Он уперся в раму перегородки и рванул ее. Родан, не переставая, направлял импульсный датчик на бирюзовый металлопластик.

Булль изменил положение и потянул снова. Наконец, препятствие было преодолено. Перегородка отъехала в сторону, освободив им узкое пространство люка.

Издалека Крэст сказал:

«Здесь все в порядке! Что у Вас?»

Родан ответил.

«Нам предстоит принять трудное решение!»

«То есть?»

«Перегородка открыта. Шлюзовой затвор, кажется, еще работает. Нам досталось с перегородкой, и если мы сейчас войдем обычным путем, может случиться, что на обратном пути мы уже не сможем открыть ее».

«Я не понимаю!»

«Я мог бы открыть второй конец шлюзового затвора, не запирая перед этим перегородку, но тогда воздух из внутреннего отсека вырвется и взорвется!»

«Это мешает Вам?»

«Нам это совсем не мешает. Но если внутри еще есть кто-то живой… что тогда?»

Они услышали, как тяжело дышит Крэст.

«Насколько это вероятно? — спросил он. — Если бы кто-то остался в живых, он бы уже давно нашел возможность связаться с нами».

Родан согласно кивнул.

Булль взял у Родана из рук импульсный датчик и пошел к другому концу шлюзового затвора.

«Здесь есть место, где я могу спрятаться, — успокаивающе сказал он. — Оставайся снаружи, шеф!»

Внутренняя перегородка действовала безупречно. Обломки задрожали, когда воздух внутреннего отсека с силой вырвался наружу. Он принес с собой облако пыли и несколько приборов, которые не были укреплены. Этот кошмар длился одну секунду. Потом все стихло, и когда Родан вошел через шлюзовое отверстие, Булль выбрался из своего укрытия.

«О, Господи! — простонал он. — Меня словно ударили пыльным мешком по голове».

Он глянул через смотровое отверстие.

Внутри было темно. Но на шлемах космических костюмов имелось осветительное устройство. Они включили его и осветили отсек.

Родан увидел, что внутри отсек пострадал от взрыва значительно меньше, чем обшивка. Сила взрыва все в отсеке перевернула вверх дном, несколько тяжелых приборов были вырваны из креплений и разбиты.

Но было множество вещей, которые еще можно было использовать. Они избегнут многих трудностей, если доставят на Землю все, что здесь находится.

Булль с любопытством оглядывался вокруг. Родан хотел крикнуть ему что-то, но в этот момент раздался дрожащий голос Крэста:

«Родан, Булль! Немедленно сюда!»

Родан остановился.

«Что случилось?»

«Быстрее! Идите же!»

Родан повернулся и бросился бежать. Булль последовал за ним. Они выключили гравитацию и передвигались, словно плывя по извилистому проходу, который сами себе проложили.

Выйдя наружу, они помчались к лодке.

Крэст стоял за внутренней перегородкой. Он дрожал, его глаза красновато светились.

«Что случилось?» — кратко спросил Родан.

«Нечто ужасное!» — выдохнул Крэст.

Родан огромными шагами добежал до центрального помещения, а Крэст старался не отставать от него.

«Тора включила гиперзонд. Это не противоречило договоренности, и я не помешал ей сделать это».

Гиперзонды служили для того, чтобы отыскивать направленный луч гиперпередатчика. Луч мог быть сфокусирован с точностью до доли сантиметра, и там, где он не проявлялся непосредственно, его нельзя было заметить. Но имелись и полностью автоматические зонды, которые зондировали заданную территорию дюйм за дюймом и находили этот гипернаправленный луч, если там таковой имелся.

Они добежали до центрального отсека. Тора стояла, прислонившись к пульту управления, повернувшись к ним лицом. На нем Родан увидел смешанную с сарказмом гордость.

Родан удостоил ее лишь беглого взгляда.

«Зонд, — взволнованно продолжал Крэст, — некоторое время бесполезно двигался снаружи, но потом вдруг нашел что-то».

«И что же он нашел?» — нетерпеливо спросил Родан.

«Сигналы нашего собственного гиперпередатчика… — Крэст отчаянно махнул рукой в сторону телеэкрана, на котором виднелся разрушенный крейсер. — Там, на корабле. Автоматические сигналы тревоги, Вы понимаете?»

Родан понял тотчас же. Даже более того: он понял, каковы будут последствия. Гиперволны передавались на любые расстояния почти мгновенно и образовывали идеальную связь времен, которую так же просто можно было исчислять тысячами световых лет, как человек ведет исчисление километрами.

Каждый гиперпередатчик имел аварийное включение, приводящее его в действие, если с кораблем, на котором он находился, что-то случалось. С этого момента передатчик непрерывно излучал определенный сигнал. Кроме того, он фокусировал передающее действие и направлял его на ближайший приемник.

Родан знал, что соответствующий приемник находился на Мире IV. Он был информирован о Мире IV. Это была холодная планета недалеко от умирающего Солнца, удаленная от него всего на восемьсот световых лет, поэтому у Империи на ней не было размещено ничего, кроме обычного наблюдательного поста роботокораблей.

Последствия легко было предвидеть. Роботокорабли приняли бы сигнал тревоги, взлетели и нацелились бы на передатчик. Они бы установили, что крейсер был уничтожен в результате обстрела бомбами, определили бы, кто это сделал, и расправились бы с ним и его окружением, насколько это было в их силах.

В данном случае тот, кто это сделал, находился на Земле, а его окружением был весь Земной шар. И без сомнения, роботокорабли были в состоянии осуществить возмездие в полной мере.

То, что гиперпередатчик в крейсере послал автоматический сигнал тревоги, не означало ничего другого, как то, что кто-то в течение сорока пяти дней, считая с того момента, когда крейсер был уничтожен, пытался сделать из Земного шара груду мусора. Но Земля была не в состоянии защититься от этой попытки.

Те единственные, кто мог бы ей помочь, сами не были едины.

Родан посмотрел на Крэста. Крэст, казалось, разгадал его мысли.

«Я включил реактор», — сказал он.

Родан кивнул.

«Стартуем как можно скорее!»