Я сидела, разбирала травы и думала. По словам ректора выходило, что меня спас Вирт. И вот именно это я в толк взять и не могла. Я ни секунды не сомневалась, что учитель Кагг мог отдать Одолень траву. Даже эльфийская кровь звучала не так неправдоподобно, особенно если учесть болезненную щепетильность эльфов в вопросах долга, — одно дело на 2 золотых кого‑то развести, — их всегда можно отдать; и совсем другое, если чувствуешь свою вину, а ничем другим помочь не можешь. Но вот Вирт… При всех раскладах я не понимала, зачем ему понадобилось меня спасать. В то, что он мог испугаться наказания, я не верила. Да и как его могли наказать — из Академии уволить? Так ведь это Академия в нем нуждалась, а не наоборот. Ректор сам при всех не раз говорил, что слава нашей Академии гремит благодаря факультету боевой маги. И это правда, — попасть на любой магический факультет в Академии трудно, и плата за обучение тут роли не играла, а на факультет боевой магии — практически невозможно. Детей записывают, еще когда они под стол ходят, а потом ежегодно экзамены сдают на уровень магии и его развития. И исключений тут нет, из троих сыновей первого министра только двоих приняли, и, то, сколько гордости в семье было; сама видела, как они вместе с папашей Вирту руку жали и раскланивались. Так неужели, он бы не выкрутился, даже если бы меня не стало? Поэтому, я, хоть убейте, не понимала, зачем ему было нужно меня спасать. Что‑то во всей этой истории было не так, но что именно, я не понимала.

Заседание Магического Совета обычно проходило в кабинете ректора и не было каким‑то выдающимся событием, а скорее наоборот — скучным и не интересным, но, сегодня, из‑за необычности дела, которое должны были разбирать, о нем начали говорить с самого утра. Говорили все и везде — учителя в учительской, студенты в коридорах, поварята на кухне и слуги во дворе. Всех интересовало останется ли магистр Вирт в Академии и будет ли он по — прежнему деканом факультета боевой магии. Особенно остро этот вопрос стоял среди студентов его же факультета. Так называемые 'боевики' боготворили своего руководителя и готовы были за него в огонь и в воду.

Сегодняшнее заседание перенесли в одну из аудиторий на первом этаже из‑за большого количества желающих присутствовать на нем — впервые за долгое время попасть на заседании совета изъявили желание все учителя, а не только те, чьи дела разбирались; также ожидалось прибытие Мага — дознавателя из главного магического сыскного управления. И сейчас они все находились в аудитории в ожидании ректора и главного виновника 'торжества', но те опаздывали. Они что‑то обсуждали в кабинете ректора и уже довольно давно.

— Вирт, давай оставим все регалии и просто поговорим. Сейчас мы выйдем отсюда и пойдем на Совет и я совсем не хочу устраивать там показательное наказание или другое представление. Ты знаешь, как я отношусь и всегда относился к тебе, я помню тебя еще мальчиком, впервые переступившим порог Академии. Ты не можешь утверждать, что я в чем‑то ограничивал тебя. Ты был единственный маг, которому я позволил вернуться в академию после того как он ушел. Ты захотел получить второе образование на факультете боевой магии и я тоже позволил, не требуя оплаты. Это не упрек, я прекрасно понимаю, что ты уже давно вернул тот долг и даже с лихвой выплатил проценты. Просто я пытаюсь донести до тебя, что всегда был на твоей стороне, пока ты сам все не разрушил.

Вирт молча слушал, так и не сев в предложенное кресло.

— Что с тобой случилось? Ведь это не вчера началось. Учитель Кагг говорил мне о трагедии в твоей семье, но разве мы не поддержали тебя, не дали встать тебе на ноги? Откуда в тебе столько ненависти и против кого, ты ее направляешь? Что тебе сделала эта девочка. И не говори мне, что это случайность, и она просто попала под горячую руку. Я не поверю… Я помню, что ты невзлюбил ее еще в тот самый первый день, когда увидел. За что?… Неужели только потому, что она бедна и без титулованных родственников за спиной? Но ведь ты не слепой, ты же не мог не видеть, какой у нее потенциал? Я не видел такой ауры со времен, когда ты пришел к нам — она была почти равная тебе, а ты не хотел позволить ей поступить даже на факультет ведьмачества, куда берут кого попало, одна эта бездарная гномка Куног чего стоит! И это тебя не смущало. Объясни мне, что это было?..

Вирт молчал.

— Ну хорошо, оставим это, тогда расскажи, что произошло в тот день?… Что произошло такого, что заставило Мага 1 ступени, напасть на студентку?

— Ректор Янир… учитель, я… мне нет оправданий. Я действительно виноват и готов понести любое наказание.

— Еще посыпь голову пеплом. — Оборвал его ректор. — Так мне будет лучше видно, как ты раскаиваешься. Ты что не слышишь меня?! Ты чуть не убил ни в чем не повинного человека,… девушку… нашу студентку! А мямлишь, как нерадивый школьник — нет оправданий, любое наказание… Как тебя прикажешь наказывать?!!! Я даже уволить тебя не могу, — факультет боевиков развалиться! А ты мне тут голову морочишь! Мне нужно разумное объяснение! Почему ты так отреагировал не нее? И я не приму больше никаких отговорок.

— Вы правы, ректор, все началось не вчера и даже не три года назад, когда Минари пришла к нам, все началось намного раньше — пятнадцать лет назад, когда я ушел из Академии. Вы говорите учитель Кагг рассказывал Вам о трагедии моей семьи. Он не мог рассказать Вам все, потому что я никому этого не рассказывал.

Вы знаете, что пятнадцать лет назад моего брата убили и ограбили. Он сам был виноват в том, что с ним случилось и даже в большем, из‑за него наша семья разорилась и мы оказались на улице. Я помню, как Вы и учитель Кагг уговаривали меня остаться в Академии, когда я решил уйти. Говорили, что готовы помочь, но я Вам отказал. Я не мог тогда признаться, что у меня больше нет денег продолжать обучение — глупая гордость, в которой меня воспитывали, виновата в этом. Помните, накануне перед уходом, я уехал домой на каникулы?..

Я попал в самое пекло. Мой брат сошел с ума. Иначе я не знаю, как объяснить то, что случилось. За десять месяцев, прошедших со смерти отца, он спустил все наше состояние. Мой приезд совпал с концом этой драмы. Он вынес из дома все, что имело хоть какую‑то ценность, даже 'Сердце вечности' нашу знаменитую фамильную реликвию, — Вирт вынул из кармана алый алмазный перстень, вырезанный в форме сердца из цельного камня.

— Сколько я себя помню, матушка не снимала его, она сняла его только в день смерти отца, чтобы отдать Эду, который теперь должен был передать его своей невесте. Но он не собирался этого делать, у него была другая избранница… — правда тогда я еще не знал, кто это. В тот вечер он ушел из дома, прихватив кольцо. Больше мы его не видели. Когда его тело нашли, кольца при нем уже не было. Потом было следствие, которое не принесло результата, а через полгода я похоронил в общей могиле матушку и сам был близок к тому, чтобы свести счеты с жизнью… Но судьба распорядилась иначе. В тот день я узнал, кто убил брата и забрал Сердце вечности.

Я вышел на нее случайно, — увидел женщину, которая, не таясь, носила обручальный перстень матери… Ее звали Лестра. Она и ее подельник как раз собрались бежать из империи, и я не мог допустить этого. Вначале они хотели уйти морем, но в ту ночь был шторм, и они решили идти через горы. Я сумел сделать так, чтобы оказаться в нужное время в нужном месте. Им нужен был проводник через перевал, и я вызвался провести их. Я так сильно изменился за эти полгода, что меня невозможно было узнать, даже если бы у них был мой портрет. Работать магом меня никуда не взяли и, все полгода я проработал в порту грузчиком. Сами понимаете, как тяжелая работа меняет человека — от тонкого аристократично юноши ничего не осталось, я сильно вытянулся и раздался в плечах. Перед смертью матушка очень сокрушалась, что я утратил благородную тонкость кости.

Они представились мне, как брат и сестра из благородного магического семейства. К ней надо было обращаться леди Лестра, а к нему магистр Сурог. Я же стал просто проводник Вирт. По началу, я думал, что уведу их подальше в горы и там убью без всякого сожаления. Но ночью, я услышал их разговор, когда они думали, что я сплю и лежу достаточно далеко. И я понял, что все будет не так просто.

— Сурог, мальчишка очень странный, ты много видел парней его возраста, которые не смотрели бы на меня с восхищением?

— А может он того?.. Гы — гы — гы, до парней охоч?

— Ты не смейся, Сурог, я такие вещи шкурой чувствую, и мне тревожно. Он мне все время кого‑то напоминает и мне это не нравится.

— Кого?

— Если бы знать. Но я тебе точно говорю, смотри в оба, он не случайно за нами увязался.

— Тогда не надо ждать, давай прямо сейчас от него избавимся.

— А через перевал сам нас проведешь?

— А если он нас заведет куда?.. Думаешь, будет лучше?

— Давай понаблюдаем за ним. Старик говорил, что до вершины два дня идти надо. Если завтра к вечеру до вершины не дойдем, тогда и спросим с него. А пока нужно метки ставить незаметно, чтобы вернуться.

— Это ты дельно придумала, Лестра. Завтра я глаз с него не спущу.

Я понял, что мне нужно все хорошо продумать, если я хочу выйти победителем из этой игры. Я никогда не был излишне самонадеян, я понимал, что у меня есть магия, но очень мало опыта в подобных делах, а у них его с избытком. К тому же я специализировался на бытовой магии и не знал тогда боевых заклинаний. Поэтому я решил, увести их подальше в горы, уничтожая, по пути, оставленные ими вехи. Чтобы мой план удался, мне, во что бы то ни стало, нужно было завести их подальше на ледник; оттуда, даже если я проиграю и меня убьют, они сами не смогут спуститься.

Весь следующий день мы лезли по склону одной из гор, я специально выбрал один из самых крутых склонов, чтобы максимально вымотать их. Лестра все время ныла, что ей трудно, что она устала, и ей нужно отдохнуть, но я подгонял их, говоря, что до перевала нужно пройти до темноты. После короткого отдыха после обеда мы, наконец, вышли на ледник. Я осмотрелся, мне нужно было найти самый скользкий лед, какой тут только мог быть. Наконец, я определился и повел их туда. По пути магически немного изменив им подошвы, чтобы не скользили. Я вел их к тонкому перешейку между двух вершин заваленному оледеневшим снегом. Там у меня было больше шансов.

— Вирт стой! — Крикнул Сурог, когда я наконец вышел на перешеек.

— Заткнись, дурак. — Прошипела Лестра. — Чего ты орешь в горах? Лавину хочешь дозваться?

— Твою… Вирт.

Он снова позвал меня, но уже тише. Я сделал вид, что опять не услышал и молча продолжал стоять на ледяной корке. Я чувствовал, тонны снега, лежащие подо мной, и это придавало мне уверенности. В любой момент я мог приказать ему сорваться вниз и похоронить под собой этих двоих. То, что я сам погибну, уже не пугало меня.

— Не хорошо так, мальчик. — Он подбежал вплотную ко мне и ухватил меня за грудки. — Уговор был какой? Пройти перевал до вечера! А ты куда нас привел, сученок?! Солнце садится, а никакой долины не видать. Как это понимать, твою мать?!! А?

— Держи его, Сурог. — Тонко крикнула Лестра. — Не дай сбежать.

— Не вырвется… гаденышь.

— Я с самого начала говорила, что он подозрительный. И как видишь, не ошиблась. Так что ты хотел сделать,… сопляк? Надеялся нас провести?

— Надеялся. — Согласился я улыбаясь. — А разве мне это не удалось? Оглянись назад, Лестра, разве ты видишь свои красные ленточки? Ты же на них всю шаль свою извела, а где они? Ветром сдуло?

— Ах, ты гаденышь! — Кинулась она ко мне, выставив когти.

— Потише, потише, Лестра. Видишь, мальчик решил говорить. — Отгородил меня Сурог. — Он это, не подумав, ляпнул. А сейчас он одумается и все нам расскажет, да Вирт? Еще бы с ножичком под ребрами, я ведь могу этот ножичек ненароком и поглубже вогнать и провернуть там пару раз… Так что сейчас он еще раз подумает, а потом выведет нас отсюда. Да?

— Ты прав Сурог, я буду говорить, но выводить вас отсюда я не собираюсь. — Я резко вывернулся, перехватил руку Сурога и выкрутил ее, одновременно прекращая сдерживать магией скольжение их обуви.

Сурог ругнулся и упал, выпустив нож. У Лестры тоже разъехались ноги. Я отскочил подальше.

— Лестра, ты же говорила, вы с Сурогом маги, что ж ты на ногах не стоишь? Сурог, что ж ты не пульнешь в меня заклятием? — Издевался я. — А, еще вспомнил, ты Лестра, что‑то про лавины говорила, ты была права, лавины здесь бывают. Вы как раз на одной из них стоите.

— ЧТО?!!! Ах, ты, тварь! — Завизжала Лестра и попыталась подняться, но снова рухнула навзничь.

— Убью! — Рыдала Лестра. — С того света достану!

— Заткнись, дура. — Тяжело дыша шипел Сурог. Он с трудом перевернулся на живот, дотянулся до своего ножа, вогнал его в лед и с его помощью, наконец, сумел сесть.

— Вирт, мальчик, ну зачем ты так с нами? Что мы тебе сделали? А?.. Давай мириться?… Мы уже поняли, что ты Маг и мы просчитались.

— Нет, Сурог, мне с вами никогда не помириться.

— Ну зачем ты так говоришь, мы ведь с тобой даже не знакомы… Ну что ты хочешь? Может денег? Я дам тебе, бери. — Он отрезал ножом от пояса увесистый кошелек и бросил мне под ноги. — Нет? Я достану больше. А может тебе Лестра понравилась? Она возражать не будет, я уверен, не так ли, СЕСТРИЦА?

— Ну конечно. — С готовностью улыбнулась она. — Я даже рада буду, ты такой красавчик, уверена, тебе понравится.

— Не унижайся, Лестра, тебе не идет. Лучше скажи, а я тебе никого не напоминаю?

— Ты? А кого ты должен мне напоминать? Нет.

— А мне говорили, что мы с братом очень похожи.

— С братом?.. Ты — Вирт… значит… ну конечно… ты тот щенок — брат этого козла Эда. Как я сразу не поняла. За братца мстить пришел? Так он не очень, то, вашу семейку жаловал. Тебя, вот, например, терпеть не мог — черной завистью завидовал. Он мне, знаешь, что в последнюю нашу встречу предложил? — соблазнить тебя, а потом убить — отравить, а за это он мне вот что дал. — Она вытащила из‑за пазухи цепочку с перстнем. — А я, заметь, тебя не тронула.

— Вы с моим покойным братом, просто образцы морали, Лестра.

— Да я верну тебе это кольцо — я же понимаю, что это память о мамочке. Вот — она сняла с шеи цепочку и протянула ему. — Бери. Мне оно не нужно.

Я не хотел смотреть на перстень, но он невольно притягивал мой взгляд. Я не мог допустить, чтобы Сердце вечности оставалось у нее и дальше.

— Брось его мне.

— Нет — я отдам его тебе, клянусь, но не раньше, чем ты выведешь нас отсюда.

Я колебался. Я не знал что мне делать. Я не собирался выводить их в долину, но я не мог оставить им кольцо. Решение за меня принял Сурог, когда метнул в меня свой нож. Я отклонил его в воздухе, потом развернул и бросил обратно в него. Я действовал инстинктивно, но это имело самые катастрофические последствия. Нож вошел прямо ему в сердце, Сурог еще успел схватиться за ручку ножа, захрипел, упал и покатился прямо на Лестру, которая сидела у него на пути. Она завизжала и попыталась отползти, но не успела. Он зацепил ее и они оба понеслись к краю склона. Несколько секунд я слышал ее крик, а потом раздался глухой удар и наступила тишина.

Лавина так и не сошла.

Всю ночь в свете магического огня я спускался по склону к ущелью, куда они упали. Утром я, наконец, до них добрался, оба были мертвы, Лестра так и не выпустила из рук цепочку с перстнем. Я забрал его, а их завалил камнями. Потом я вернулся в Академию и сказал что, хочу продолжить образование, но на факультете боевой магии, дальше вы знаете.

Теперь что касается Минари…