© Amderley Books Ltd, 2016

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2016

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2016

 

1

Когда Тодд Лэндли снова появился в жизни Дарси, то чуть не убил ее.

Был полдень первого по-настоящему теплого дня в Северном Норфолке. Играющая всеми красками весна влекла птиц к берегу, а лондонцев прочь из города. На выходной выдалась солнечная погода. Это казалось непривычным и тревожным, как снег на Рождество. Многие тут же ринулись на побережье, чтобы провести конец недели, валяясь полуголыми на галечных пляжах, дрожа от холода и представляя себе, что они на Канарах.

Как человек, занятый в сфере общественного питания, Дарси привыкла проводить теплые деньки в кухне и, потея, готовить вкусную еду для модных вечеринок на природе, где мужчины среднего возраста хлебали «Вдову Клико» прямо из бутылок и делали вид, что танцуют под песни группы «Genesis».

Но в эти выходные все изменилось.

Еще несколько месяцев назад Дарси согласилась двадцать минут готовить перед публикой в первый день трехдневной продуктовой ярмарки, которую проводили возле дома, расположенного недалеко от ее коттеджа. Это мероприятие носило сомнительное название «Кулинарный театр», навевавшее мысли о шуме, гаме и неизбежных провалах. Этого должно было хватить, чтобы Дарси отказалась, – даже несмотря на гонорар в двести фунтов, который позволял заплатить за электричество, чего она не делала вот уже третий месяц, – но, поскольку ее уже добавили в онлайн-программу шоу и она благосклонно относилась к возможности хотя бы временно оказаться выше черты бедности, Дарси согласилась.

Она дожила до обеда, и это было чудом, поскольку ее день начался в три часа, когда позвонила ее склочная сестра Элис. Как раз накануне Дарси выпила несколько коктейлей с белым вином и содовой. Но она подозревала, что содовой в них почти не было, одно вино, поэтому столь ранний звонок сестры ее, мягко говоря, не порадовал.

Дарси откинулась на подушки, прижав трубку к щеке и закрыв глаза. Элис продолжала шипеть и плеваться на другом конце провода. Она, как обычно, начала угрожать, что продаст коттедж Дарси, – с трудом выговаривая слова по мере того, как алкоголь начинал брать свое, но ни на секунду не прекращая перечислять все обиды. В последнее время она звонила так часто, что Дарси уже ничему не удивлялась. Однако ее все еще задевало, что Элис предпочитала дождаться поздней ночи, прежде чем набрать номер сестры. Однажды Дарси предложила сестре звонить днем, но Элис возразила, что она звонит так поздно неспроста, что это как-то связано с ее проблемами с мочеиспусканием, и начала пространно рассуждать о том, какие части ее тела пострадали при беременности больше всего. Поэтому сейчас Дарси решила промолчать, решив, что не переживет еще одного рассказа об ужасах беременности и недержания мочи.

Когда Дарси начала вспоминать старые претензии сестры, которые Элис забыла упомянуть в этот раз, то решила, что, возможно, стоит отключить телефон. Ничто так не бесило сестру, как короткие гудки в трубке во время ее хорошо отрепетированного, но дурно исполненного унылого представления. Дарси положила трубку, спустилась в кухню, заварила крепкий кофе и устроилась на стуле возле плиты. Клякса, пес породы бордер-колли, тут же перебрался из своей корзины к ней на колени и закрыл глаза, согревая ей ноги в ожидании восхода солнца.

Недостаток свежего воздуха, одуряющий аромат перезрелого сыра и росы в главном шатре напомнили Дарси о том, как в детстве она просыпалась в душной палатке в детском лагере в Европе, чувствуя, что вот-вот задохнется. Плотная масса людей в мокрых от пота футболках медленно передвигалась. Насколько Дарси смогла понять, она подошла как раз в тот момент, когда люди начали потихоньку разбредаться, поняв, что сообщение, будто возле стойки с сэндвичами видели Хестона Блументаля, оказалось ложным: известного повара спутали с каким-то субъектом, который носил похожие очки. Толпа потихоньку рассасывалась, но ушлые продавцы из палаток решили воспользоваться моментом и принялись наперебой предлагать прохожим бесплатно попробовать свой товар, поэтому быстро попасть куда-то на этой ярмарке оказалось не более реальным, чем пробиться в первую фан-зону на концерте группы «One Direction».

Благодаря обрывкам фраз и музыки, доносившимся со сцены, «Кулинарный театр» найти было легко, хотя весь этот шум больше напоминал неумелую проверку звука перед концертом, чем связное представление. Звук был плохим, да и картинка от него не отставала. Парень из Саффрон Спайс Лаунж суетился возле подгоревшего королевского виндалу с креветками перед какими-то стариканами, которые подошли сразу после окончания очередного мастер-класса по кулинарии. Дарси, остановившись с блюдами азиатской кухни неподалеку, всерьез задумалась, не стоит ли все бросить и сбежать, сославшись на боль в почках или что-нибудь подобное.

И в тот момент, когда Дарси размышляла о путях к отступлению, она заметила его.

Она очень удивилась, потому что он стоял всего в паре метров от нее. Он был так близко, что, если бы она открыла рот и произнесла его имя, он наверняка бы поднял голову и посмотрел на нее.

Дарси замерла – должно быть, она ожидала, что он растворится в воздухе, – и попыталась понять, почему разум постоянно проделывает с ней подобные фокусы. Призрак этого человека преследовал ее многие недели. Иногда казалось, что она видит его краем глаза, но стоило повернуть голову, как он исчезал, словно привидение, за которым гоняются кошки. Неужели это от переутомления?

В этот момент он улыбнулся чему-то, и Дарси поняла, что он реален.

Ее он не заметил и начал удаляться, протискиваясь сквозь толпу. Красивый и высокий, он был виден издалека. Сердце Дарси забилось быстрее, и она начала пробираться следом, хотя было сложно передвигаться с рюкзаком за плечами и кучей коробок с едой в руках. Он подошел к группе людей, покупавших домашний хлеб, и заговорил с темноволосой женщиной. Маленькая светленькая девочка в желтом летнем платье радостно уцепилась за его левую руку.

Казалось, что сердце Дарси сейчас разорвется, но все равно она пыталась не потерять из виду мужчину, который как раз направился к выходу из шатра. Неожиданно толпа расступилась, и Дарси, затаив дыхание, рванулась вперед, но дорогу ей внезапно преградили три медсестры, толкавшие инвалидные коляски вдоль очереди за дизайнерским уксусом.

Дарси шумно перевела дух и запаниковала, потеряв его в толпе. Заметив ее нетерпение, медсестры попытались посторониться, но людей было слишком много и у них ничего не получилось. Они принялись извиняться, и у Дарси от смущения выступили слезы на глазах.

– Все в порядке, не беспокойтесь, не беспокойтесь, – сказала она, стыдясь своего поведения.

Дарси охватило отчаяние. Влажность в шатре стала практически непереносимой.

К моменту, когда ей удалось обойти инвалидные коляски, он уже вышел из шатра и, спускаясь по пологому склону холма, был на полпути к парковке. Ладони Дарси вспотели так, что коробки угрожали в любой момент выскользнуть у нее из рук. Тем не менее она не хотела их оставлять, почему-то считая, что к ней тут же подскочит какой-нибудь мужчина с планшетом и решительным образом попросит пройти на сцену. Дарси начала активнее работать локтями и плечами, продираясь к выходу. При этом она понимала, что производит на публику не самое приятное впечатление: какая-то женщина среднего возраста возмутилась, когда Дарси толкнула ее, а молодой отец крикнул ей вслед что-то яростное, когда она зацепила его маленького сына за руку.

– Простите, – выдохнула она, не останавливаясь. – Мне очень жаль!

Наконец Дарси выбралась из шатра и глотнула свежего воздуха. Ей тут же захотелось позвать его по имени, но волнение, охватившее ее, не давало произнести ни слова. Дарси просто неуклюже бежала за мужчиной, словно ребенок, который пытается догнать недовольного отца. Белый передник хлопал по ногам и сильно мешал.

Остановившись посредине поля, Дарси согнулась, тяжело дыша и беспомощно наблюдая, как он садится в черный «ауди». Брюнетка посадила малышку на заднее сиденье, пристегнув ее ремнем безопасности, а сама, весело рассмеявшись, села впереди – словно заметила Дарси, которая стояла на холме, потея и тяжело дыша, и решила унизить ее, показав, какая у них дружная семья, а заодно лишний раз напомнить, что Дарси суждено навсегда остаться лишь незаметным, никому не нужным зрителем.

Если она ничего сейчас не предпримет, эта женщина будет права!

Автомобиль начал сдавать назад. Дарси запаниковала, наблюдая, как он осторожно развернулся и присоединился к пробке у ворот. Подъездная дорожка, ведущая к дому, была достаточно узкой, поэтому разминуться двум машинам было невозможно. «Ауди» затормозил, задние габариты вспыхнули красным светом.

Дарси поняла, что это ее шанс. У нее было не более тридцати секунд. Поэтому она отбросила рюкзак и коробки и ринулась вниз по лужайке к месту, где подъездная дорожка делала резкий поворот. Она собиралась хотя бы запомнить номер машины или еще раз посмотреть на нее. Но когда она приблизилась к дорожке, машина как раз подъехала к воротам. Водитель нетерпеливо нажал на газ.

Он вот-вот должен был исчезнуть навсегда. Желание выбежать вперед и остановить его возникло мгновенно.

В последний момент он, должно быть, заметил ее, потому что машина, взвизгнув тормозами, остановилась. Удар был похож на резкий толчок, и Дарси очутилась на покрытой гравием дорожке. Казалось, она просто присела отдохнуть после утомительной прогулки.

Хлопнула дверца машины, послышался плач ребенка, женщина вскрикнула, и Дарси очнулась от оцепенения. В правом бедре чувствовалась острая боль. В этот момент он присел на корточки рядом, приобнял ее и спросил, все ли с ней в порядке.

Он еще не узнал ее.

– О боже! О боже!

Его жена билась в истерике и причитала, словно это ее сбило полуторатонное порождение немецкой инженерной мысли.

– Не двигайтесь! Вы в порядке? Только не двигайтесь!

Любой посторонний человек решил бы, что он совершенно спокоен, но Дарси услышала в его голосе нотки паники.

В этот момент он взглянул ей в лицо и снял солнцезащитные очки. Глаза Дарси наполнились слезами.

Очень медленно он повторил слова жены:

– О боже…

Его глаза не изменились. Они были такими же зелеными и внимательными, как и прежде. Он казался старше и увереннее, словно тот человек, каким она его знала, был лишь черновиком.

Он убрал руку и добрых пять секунд молча смотрел на нее в упор. Ноги Дарси, оценив драматичность момента, а может, просто ощутив нанесенный ущерб, начали дрожать. В кронах вишен, которые росли вдоль гравийной дорожки, стайка зябликов продолжала щебетать как ни в чем не бывало.

– Вы в порядке? Вы в порядке? Вы в порядке? – продолжала кричать его жена, но ее вопрос был скорее утверждением.

Он понурился, а Дарси прикрыла глаза ладонью. Так они и сидели рядом на дорожке, словно это было окончанием чего-то, что началось давно, какой-то драмы, завершающий аккорд которой прозвучал лишь сейчас.

Когда Дарси подняла голову, то увидела, что его жена что-то набирает пухлыми пальцами на экране айфона. С обеих сторон уже успела образоваться очередь из машин, которые осторожно объезжали неудачно стоящий «ауди». Некоторые водители считали своим долгом резко нажать на газ, вероятно, тем самым выражая недовольство неожиданной пробкой в выходной день. Другие смотрели на Дарси тем пустым взглядом, который обычно приберегают для слабоумных и мертвецки пьяных людей.

– Святой Боже, Джастин! – взвизгнула жена, заглушив всхлипывания ребенка.

Дарси посмотрела ему в глаза.

– Джастин? – прошептала она, не веря собственным ушам.

– Пожалуйста… – пробормотал он.

В его глазах был такой страх, что больше ничего не надо было говорить.

Дарси посмотрела на свои ноги. Джинсы остались целы. Никаких видимых повреждений вроде торчащих костей или вывернутых коленных чашечек не было. Она могла бы сделать вид, что сильно пострадала, но, не обращая внимания на боль, сказала как можно громче:

– Я в порядке.

Он тяжело вздохнул – то ли от облегчения, то ли от отчаяния. У его жены опять началась истерика. Она крикнула, чтобы Дарси не двигалась, велела Джастину отдать ей свой пиджак, а дочери, которая замерла от ужаса на заднем сиденье, приказала оставаться на месте и не выходить из машины.

– Не двигайся, Мэдисон! – И она снова заорала в трубку: – Он сбил человека, Шери, черт, Шери, он сбил человека!

Было не ясно, говорит она с диспетчером службы спасения, с которым успела так быстро перейти на «ты», или с подругой. В любом случае, Дарси почувствовала острую жалость к человеку на другом конце линии. Она ухватилась рукой за бампер и поднялась на ноги.

– Вы в порядке? Ногой двигать можете?

Одной рукой он аккуратно поддерживал ее спину, а другой взял за локоть, чтобы она не упала.

Дарси осторожно потрясла пострадавшей ногой и почувствовала, как напрягся Джастин, когда она поморщилась. Было очень больно.

Его жена по-прежнему стояла возле машины, опершись обеими руками о дверцу и согнувшись, словно собиралась вот-вот родить. А потом снова заголосила:

– Джастин! Джастин! О боже, Джастин!

Он обернулся и посмотрел на нее так, словно не мог понять, кто эта истеричная, полная женщина с красным лицом, огромными золотыми кольцами в ушах и серым от загара в солярии лицом.

– Иззи, – крикнул он дрогнувшим голосом, – с ней все в порядке!

Он указал на Дарси, словно она была каким-то животным, которое ее дочь, возможно, захочет погладить.

Где-то слева от «ауди» Дарси заметила одну из распорядительниц ярмарки в блестящей накидке. Она с решительным видом приближалась к ним, явно намереваясь перемахнуть через стоявшую рядом «тойоту» и ликвидировать хаос. Но невольно лишь усилила его, начав искать свидетелей случившегося, хотя большинству из них было под девяносто лет и зрение у них было плохое.

Джастин взглянул на Дарси, но не успел он открыть рот, как ее посадили в инвалидное кресло и куда-то повезли. Видно, санитар из больницы святого Иоанна, которого заставили весь день дежурить на ярмарке, одурев от скуки, решил хоть как-то развлечься. А жена Джастина все не унималась. Она продолжала выкрикивать его имя снова и снова, словно он довел ее до самого яркого в ее жизни оргазма.

 

2

Весь день до вечера Дарси провела в очереди в отделении травматологии, ожидая, пока ее примет врач. Когда она наконец попала в кабинет, он быстро осмотрел ногу и сказал, что это просто ушиб. И это после того, как ей пообещали тщательное обследование! Из-за всего, что произошло, Дарси хотелось хорошенько приложиться к бутылке, но она подозревала, что это не пойдет на пользу, поскольку она приняла болеутоляющее средство. Однако Дарси все равно позвонила старой подруге Нелл, в общих чертах рассказала о том, что случилось, и предложила встретиться, выпить бутылочку мерло, спокойно пообщаться и все проанализировать. Нелл начала с того, что громко выругалась, а после расплакалась от жалости к подруге.

Местный бар «Графин» с готовой едой и вином был их излюбленным местом. У его владельца Матье, француза, переехавшего в их края из Бордо, был отменный вкус и нюх на хорошие сыры. В переоборудованном из сарая баре царил прелестный беспорядок из поставленных вверх дном дубовых бочек, шума, гама и фона из заунывных песен Лео Маржан.

Бар стал очень популярным сразу после открытия, поскольку в нем удалось воссоздать атмосферу французского села в английском пригороде. Но так было до статьи в газете «Гардиан», иронически названной «Тайный Норфолк», после которой в бар набежали дачники и разнокалиберные клерки, требуя американских вин, лучшего освещения и большего ассортимента дерьма в меню. Всего лишь неделю назад Дарси с ужасом наблюдала, как истеричная мамочка требовала апельсиновый сок с газированной водой, рыбьи палочки и спагетти для своих троих не менее истеричных малолетних отпрысков.

В тот вечер в баре яблоку негде было упасть. Внутри было тепло и немного душно, словно там что-то варили. Матье распахнул все окна, впуская вечернюю жару и звуки уличного концерта. Он приготовил столик для подруг возле окна, поставив на него бутылку с кларетом «Сент-Эмильон» и тарелку со своим лучшим камамбером.

Сев и наполнив бокалы, Дарси посмотрела через окно на покрытый гравием двор бара и вспомнила водителя «ауди», который помог ей подняться с земли всего несколько часов назад. Тогда на его лице отразились удивление и боль, словно кто-то ударил его коленом в пах. Его грусть стала болезненным напоминанием об их последней встрече. При одной мысли об этом Дарси становилось не по себе.

Отогнав неприятные мысли с помощью глотка вина, она взялась за камамбер и, вытирая пальцы, подумала, что ей стоит готовить больше блюд с мягким сыром. Она где-то читала, что он хорошо сочетается с малиной и черным перцем.

В бар вошла Нелл. Она помахала Матье и начала пробираться через толпу возле стойки. Сев за стол перед Дарси, она молча взяла свой бокал, словно его вес придавал ей уверенности.

Дарси подумала, что подруга выглядит очень хорошо. Завитки темных волос мягко спадали на плечи, а кожа слегка раскраснелась то ли от быстрой ходьбы, то ли от предвкушения небольшого возлияния. Нелл уже год пыталась забеременеть, поэтому пить ей не стоило, но она всегда была рада сделать исключение, если находился подходящий повод вроде свадьбы, дня рождения или непредвиденной аварии на дороге.

– Значит, тебя сбила машина, которая скрылась с места происшествия, – начала Нелл и замолчала, видимо ожидая, что Дарси объяснит, почему она не лежит в больнице, закованная в гипсовый панцирь и с кислородной маской на лице.

Пока что Нелл знала лишь то, что Дарси рассказала ей по телефону: что «ауди» сбил ее, но она почти не пострадала. Она не сказала, кто сидел за рулем. Такое можно было рассказать только лично.

– Ну, не совсем так, – осторожно возразила Дарси. – Сбить-то сбила, но никуда не уехала.

– Вероятно, потому что ты застряла под передним бампером, – предположила Нелл. Она взяла Дарси за руку и улыбнулась. – Боже, Дарс, ты точно в порядке?

За время, которое прошло с момента происшествия, нога Дарси приобрела ярко-фиолетовый оттенок и начала пульсировать, словно медленно умирающее животное. Однако рентгеновские снимки и безразличие, с которым врач диагностировал ушиб мягких тканей, убедили ее, что беспокоиться не о чем. Он посоветовал пойти домой и заняться самолечением, а значит, пригоршня болеутоляющих пилюль и немного вина должны были справиться с этой задачей.

– Думаю, да, – ответила она, кивая. – То есть нога болит, но могло быть и хуже.

– Должно быть, он хорошо газанул, – заявила Нелл с такой тревогой на лице, что Дарси захотелось обнять подругу.

Она покачала головой, решив, что сейчас самое время попытаться оправдать водителя.

– Нет, это все моя вина. Я выбежала на дорогу перед машиной.

– Правда? Зачем?

В голосе подруги чувствовалось недоверие. В этом не было ничего удивительного, потому что Дарси, как и большинство людей, была благоразумным человеком, который не станет бросаться под колеса почем зря.

Дарси лихорадочно пыталась придумать, как лучше сообщить неожиданную новость. Нелл тем временем продолжала строить догадки.

– Должно быть, он ехал на чем-то неподходящем?

– Например?

– На «лексусе», «БМВ», «порше»… – принялась перечислять Нелл, словно лишь определенные марки автомобилей имели право принимать участие в дорожно-транспортных происшествиях.

– Не подходящем для чего? – возмутилась Дарси.

– Для сельских дорог.

– Это была продуктовая ярмарка недалеко от трассы, – пояснила Дарси. – А ты, между прочим, водишь «мерседес», – напомнила она на случай, если Нелл забыла.

– Да, но я не сбиваю людей. Так что у него была за тачка?

Дарси улыбнулась.

– «Ауди».

Нелл покачала головой и отпила вина.

– Как типично.

– Не уверена, что я ощутила бы разницу, если бы на его месте был «форд».

По лицу Нелл было понятно, что она не согласна, но решила не возражать.

– Ты записала номер?

Дарси отпила вина и кивнула.

– Распорядитель ярмарки записала.

– Будешь подавать в суд?

– Нет, – быстро ответила Дарси и нахмурилась. – Это же всего лишь синяк.

Нелл начала что-то подозревать. Она откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на подругу.

– Почему у меня такое ощущение, что ты что-то скрываешь, Дарс?

Дарси покачала головой, разглядывая мерло, наслаждаясь его богатым цветом и тягучестью, наблюдая за тем, как на стенках бокала образуются «винные ножки». Много лет она думала, что когда говорят «винные ножки», то имеют в виду пьяного человека (наконец Матье осторожно объяснил, что она не права, тем самым избежав возможных недоразумений во время его вечеров дегустирования вина).

Дарси резко выдохнула и посмотрела подруге в глаза.

– Это строго между нами.

«Графин» был не тем местом, где посетители обращают внимание на людей за соседними столиками, но Дарси все равно подалась вперед, и теперь ее светлые волосы частично прикрывали лицо.

– Это был Тодд. Тодд Лэндли был за рулем.

– Боже!

Нелл прикрыла рот рукой. Подруги молча смотрели друг на друга, а вокруг шумели и веселились люди.

Спустя минуту Нелл, казалось, очнулась, хотя по-прежнему крепко держалась за край стола, словно опасаясь, что он убежит.

– Но это же вроде как была авария…

– Да, что-то вроде того, то есть это была моя вина. Я выбежала… я пыталась остановить его.

Нелл недоуменно уставилась на подругу.

– Что?

– Я запаниковала.

Нелл не сводила с нее пристального взгляда.

– Из-за чего?

Дарси понимала: то, что она бросилась под машину, объяснить сложно, учитывая, что она не была офицером полиции, телохранителем или каскадером.

– Он уезжал, – негромко ответила она. – Я хотела его остановить.

– И решила убить себя?

Подумав о том, чем все могло закончиться, Дарси отхлебнула вина.

– Все было не так. Я не успела ничего обдумать. Не было времени… я просто выбежала на дорогу.

– Сколько человек это видели?

– Очень много, – ответила Дарси, почувствовав, как внутри все похолодело. – Он был с женщиной и маленькой девочкой. То есть с женой. Он был с женой и дочерью.

– Святой Иисусе!

Обычно мужчина с женой и дочерью особого фурора не производит.

«А сегодня произвел», – грустно подумала Дарси, отпив еще немного вина.

– Он точно узнал тебя?

Дарси скептически покосилась на Нелл.

– Прости, – быстро добавила та.

Она молча разлила остатки вина по бокалам и, подняв пустую бутылку, посмотрела на Матье взглядом сотрудника Центра телефонного обслуживания, к которому только что поступил звонок о возможном теракте и который пытается не паниковать и побыстрее вызвать начальника.

– Так что он сказал, Дарс? Когда узнал тебя, я имею в виду.

– Немного. Почти ничего. Вокруг были люди… мы оба были в шоке. – Она заколебалась. – Но… жена назвала его Джастином.

На лице Нелл отразилось смущение, но в следующее мгновение она поняла.

– Он изменил имя, – вздохнула она. – Так он смог исчезнуть с лица планеты.

– Логично, – согласилась Дарси, откусывая кусочек сыра.

О том, что почувствовала невероятное облегчение, когда поняла, что он не мертв, она решила не упоминать.

Нелл помолчала. Одна мысль сменяла другую. Дарси не удивилась бы, если бы голова подруги начала вибрировать от столь сильного напряжения.

– Возможно, это было не случайно.

– Нет, не может быть. Я заметила машину, а потом…

Нелл покачала головой и подалась вперед.

– Нет, я имею в виду, что он оказался там неспроста. Ты сама говорила, что он тебе на каждом углу мерещится. Возможно, ты была права. Может, он следит за тобой.

Дарси решила не напоминать, что Нелл говорила, будто эти галлюцинации возникают от злоупотребления алкоголем и недостатка сна. Она просто пожала плечами.

– Возможно. Я не знаю. Я не знаю.

Нелл нахмурилась.

– Хорошо, хорошо. – В отличие от Дарси, Нелл в школе очень хорошо давалась математика. Она обычно решала проблемы, прибегая к логике. – Давай посмотрим на факты. Даже если он следил за тобой, я сомневаюсь, что он будет и дальше это делать. Если в дело вмешается полиция.

Дарси сглотнула.

– Но мне надо с ним поговорить, Нелл.

Нелл придвинулась ближе, чтобы Дарси не проигнорировала то, что она собиралась сказать.

– Нет ничего такого, что вам надо обсуждать, – с нажимом сказала она. – Серьезно, не о чем говорить. Для вас обоих было бы лучше, если бы вы никогда не встречались.

Дарси промолчала. Да и возразить ей было нечего.

– Ты знаешь, что я права, Дарси, – мягко добавила Нелл.

Возле столика материализовался Матье со второй бутылкой вина. Он аккуратно поставил ее перед Дарси и сказал:

– Прошу. – Потом сжал ее плечо и отошел.

– Так какая у него жена? – спросила Нелл, схватив бутылку и наполнив бокалы почти до краев.

– Не его тип.

– Ты не знаешь, какой тип его.

– Я знаю, что она к нему не относится, – возразила Дарси.

– Думаешь, она поняла, кто ты такая?

Дарси отрицательно покачала головой.

– Я очень в этом сомневаюсь. Она просто стояла возле машины и выкрикивала его имя. Она толком на меня ни разу не посмотрела.

– Вот беда! – подытожила Нелл, хотя это и так было очевидно.

По мере того как количество вина во второй бутылке уменьшалось, их разговор постепенно перешел на будничные темы – вроде длины тормозного пути автомобиля, сложности онлайн-календаря месячных Нелл и достоинств (или их отсутствия) вегетарианства. Заканчивая камамбер, Дарси не удивилась тому, что ей захотелось встать на сторону вредных продуктов, от которых повышается риск сердечного приступа.

Она как раз допивала последний бокал мерло, когда снова появился Матье с двумя высокими тонкими бокалами для шампанского и бутылкой «Лоран-Перрье» в ведерке со льдом. Он установил рядом маленький столик, на который поставил ведерко.

– От джентльмена у бара, – сообщил он с улыбкой, приподняв одну бровь.

Дарси резко обернулась и встретилась взглядом с Заком Фостером.

По идее, Дарси и Зак встречались, хотя делали они это довольно беспорядочно. В то время как Зак жил в Лондоне и работал посменно врачом в отделении скорой помощи, Дарси бо́льшую часть вечеров и выходные проводила за работой. Основой для долговременных отношений служат приятное общение и общие планы, чего нельзя было сказать о Заке и Дарси. Он, бывало, появлялся у нее без предупреждения и на следующее утро так же быстро исчезал. Дарси не оставалась в долгу и могла неделями не отвечать на его звонки. Поводы для ссор они тоже поделили поровну. Когда Зак – по его же словам, «испорченный, эгоистичный и состоятельный человек» – появлялся в Норфолке, то предпочитал останавливаться либо у себя в пляжном домике, либо в коттедже Дарси в зависимости от того, какие между ними в тот момент были отношения.

Кроме всего прочего, когда Дарси познакомилась с Заком, он как раз разводился со своей женой Октавией, которая, как показалось Дарси, была всем понемногу – немного дизайнером драгоценностей, немного колумнистом для журнала «Татлер», немного буйно помешанной. Дарси не была с ней знакома, лишь видела ее фотографию в бумажнике Зака, а также на его странице в Facebook. Это была высокая светловолосая женщина в кожаной широкополой шляпе, какую любила носить до замужества Кейт Миддлтон, высоких сапогах фирмы «Деберри» и с надутыми губками, над которыми явно потрудился пластический хирург.

Недавно Дарси узнала, что виновником их развода был именно Зак.

Дарси повернулась к подруге. Нелл как раз наливала шампанское в бокалы.

– Я узнала настоящую причину, почему Октавия разводится с Заком. Она отличается от той, что он мне называл, – сообщила Дарси.

– Ох… – вздохнула Нелл, словно они обсуждали местную знаменитость, а не парня Дарси. – Ну давай, удиви меня. Азартные игры? Алкоголь? Постоянные измены?

Дарси сделала паузу. Бывали времена, когда Зака можно было обвинить во всем этом.

– Она застала его в туалете культурного центра «Барбикан», где его же свояченица делала ему минет.

– Господи Иисусе! – удивилась Нелл, отпив вина.

– Да, – кивнула Дарси.

Она еще не успела обсудить этот факт с Заком, потому что узнала об этом лишь накануне вечером.

– Сестра Октавии? В «Барбикане»? – переспросила Нелл, словно была не в силах решить, что хуже.

Дарси кивнула.

– Я знаю. Большинство людей выбрали бы бар или клуб, но не Зак. Ему хотелось привнести в процесс немного искусства.

Нелл глупо хихикнула.

– Боже, бред какой-то!

На самом деле Зак нравился Нелл сильнее, чем она была готова признать. Дело в том, что он очень сильно отличался от бывшего парня Дарси, который постоянно занимался тем, что играл в видеоигры, ел пиццу и тратил деньги Дарси. В глазах Нелл то, что у Зака была хорошая работа, степень и должность консультанта, перевешивало все его недостатки. Хотя она была также очарована его обаянием, белозубой улыбкой и тем фактом, что его мать была родом из Андалусии. Благодаря последнему обстоятельству Зак, как и большинство мужчин родом из этого испанского края, был похож на французского актера Оливье Мартинеса.

Дарси познакомилась с ним на одной из тех глупых вечеринок в Фулхэме с приглашенными журналистами, где полно людей с серьезными инвестициями в недвижимость и дорогие автомобили, поэтому из угощений там были лишь дешевое кава, белое игристое вино, и соленое печенье. К полуночи они уже зажимались на лестнице, а над их головами небо освещали вспышки фейерверка. Дарси вспомнила, как про себя улыбалась в тот момент и думала, насколько все удачно получилось. У нее до сих пор не зажил шрам на спине после секса на полу.

– Честно говоря, я не понимаю, к чему эти широкие жесты, это шампанское… – Дарси отрешенно отхлебнула из бокала. – Мне хватило бы сообщения или телефонного звонка.

Нелл схватила ее за руку и крепко сжала.

– Дай ему шанс! Я хочу, чтобы ты была счастлива. Впусти в свою жизнь любовь.

Дарси прищурилась.

– Даже несмотря на то, что эта бесчувственная скотина постоянно изменяет жене?

Нелл усмехнулась, откинулась на спинку стула и положила в рот кусочек сыра.

– У всех свои недостатки.

– Да, но у него они просто ужасные.

Дарси глотнула вина.

Нелл откашлялась и незаметно кивнула в сторону Зака.

– Насколько я поняла, ты не хочешь обсуждать мистера Лэндли и то, как паршиво он водит машину, когда рядом Зак?

– Вообще-то, – пробормотала Дарси, – мистер Лэндли очень хорошо среагировал и вовремя затормозил.

– Ну вот, Зак идет сюда, – заметила Нелл, широко улыбаясь, и сквозь стиснутые зубы добавила: – так что определись.

– Конечно, нет, – быстро ответила Дарси, почувствовал легкую боль в бедре.

Ей стало дурно от одной только мысли, что Зак может обо всем этом узнать и вмешаться. Пару секунд спустя ей на плечо опустилась прохладная ладонь.

– Buenos noches, senoras.

У Зака был очень приятный испанский без противного британского акцента, какой бывает у какого-нибудь старикана, попавшего по путевке в Коста-Бланку. А еще от него приятно пахло чем-то мускусным. Наверное, «Кельвин Кляйн».

Дарси взглянула на Нелл, желая убедиться, что подруга ее поняла, но Нелл не обращала на нее внимания и глупо улыбалась Заку, лопоча что-то про его приезд из Лондона и шампанское, которое им так понравилось.

– Всегда рад стараться, – ответил Зак. – Должен сказать, что мне нравится цвет твоих волос, Нелл. Тебе идет.

По всей видимости, его похвала не показалось Нелл странной, хотя она никогда в жизни не перекрашивала волосы в другой цвет.

– Спасибо большое, – растаяла она.

Зак повернулся к Дарси, по-прежнему не убирая руку с ее плеча.

– Как тебе напиток, детка? Я знаю, что ты любишь шампанское.

Он нагнулся и поцеловал ее в макушку.

«Похоже, у него сегодня хорошее настроение», – подумала Дарси.

В последнее время Дарси все чаще сталкивалась с тем, что ей сложно угадать настроение Зака. Оно было переменчивым, как погода в марте, хотя она уже начала понимать, как оно связано с потреблением кофе. Коллеги Зака по больнице знали, что с ним лучше не разговаривать и даже не подходить к нему, пока он не выпил дежурные три чашки кофе перед началом смены. Дарси даже вывела теорию, что если рядом с больницей продают кофе, то шансы больных на выздоровление значительно возрастают.

Держа в руках бокал с красным вином, Зак, не говоря больше ни слова, сел рядом с Дарси. Почесал заросшую щетиной щеку и почувствовал, что она ему не очень рада.

– Ты давно приехал, Зак? – весело спросила Нелл.

– Сейчас же выходные. Я здесь весь уик-энд. – Наклонившись, он положил ладонь на колено Дарси и потянулся за бутылкой с шампанским. – Пузырьки, – сказал он, до краев наполняя их бокалы. – Вам обеим явно не хватает этих пузырьков.

Дарси на секунду задумалась, что бы он сказал, если бы она сейчас предложила ему отвалить вместе с этими пузырьками.

– Так о чем вы разговариваете? – спросил он, развалившись на стуле.

Посмотрев Нелл в глаза и пытаясь выкинуть Тодда Лэндли из головы, Дарси одним глотком осушила свой бокал, оставив на донышке совсем немного.

– Хорошая девочка, – пробормотал Зак и, наклонившись, перевернул бутылку вверх дном.

– Тебе будет неинтересно, – ответила Дарси. – Мы обсуждали любовь и моногамию при длительных отношениях.

В этот момент, не давая Заку возможности огрызнуться, в их диалог вмешалась Нелл, начав тараторить всякую ерунду про плодовитость, акупунктуру и состав спермы своего мужа Саймона. Дарси молчала, с удовольствием слушая подругу и пытаясь игнорировать то, как Зак время от времени сжимает ее бедро. Она была рада, что для этого он выбрал то, которое не пострадало от встречи с «ауди» Тодда Лэндли.

Когда Нелл наконец сделала паузу, Зак поднял бокал и допил вино.

– Итак, Дарс, как ты?

– А как я?

– Ну, я тебя неделю не видел. Что у тебя нового, красотка?

– Немного, – пробормотала она, на самом деле имея в виду «Я узнала все о твоей любви к минетам в культурных центрах».

Дарси отвернулась и посмотрела в окно, где в надвигающихся сумерках цветущие вишни стали темно-розового цвета. Она вспомнила Тодда и вздрогнула, но тут же выбросила его из головы.

– Поговори со мной, малышка, – шепнул Зак ей на ухо. – Ты не можешь игнорировать меня весь вечер.

Дарси подумала, что это неплохая идея, но в этот момент Нелл допила шампанское и поставила бокал на стол.

– Мне пора. Я сказала Саймону, что буду к десяти. Вот мы сейчас разговариваем, а я чувствую, что начинаю овулировать.

– Это же чудесно, – откликнулся Зак, словно Нелл заявила, что собирается покорить Эверест, но Дарси заметила, как он неодобрительно посмотрел на заставленный пустыми бокалами стол.

– Была рада повидаться, Зак, – сказала Нелл. – Проследи, чтобы Дарси добралась домой без проблем.

Зак снова сжал бедро Дарси.

– Конечно.

«Ублюдок», – неожиданно для себя подумала Дарси.

– Позвони мне завтра, – попросила Нелл.

Она встала и, стуча каблуками, пошла к выходу. От двери она послала воздушный поцелуй Матье.

– Так в чем дело, детка? – невинным голосом снова спросил Зак.

Дарси решила, что выпила достаточно, чтобы ей было все равно, если этот день закончится грандиозным скандалом. Впервые за вечер взглянув на Зака в упор, она сказала:

– Ты лгал о том, почему Октавия разводится с тобой.

– Ты намекаешь на то, что она застукала меня в туалете в Барбикане со своей сестрой?

Последовала короткая пауза, во время которой Зак сделал глоток вина. Казалось, он колебался между желанием продолжать этот цирк и пониманием того, что это невозможно и лучше рассказать обо всем начистоту. Так как Зак не любил напрягаться лишний раз, он выбрал последнее.

– Ну хорошо, хорошо, я признаю́, что был не до конца честен с тобой. Но мне было сложно сказать на первом свидании: «Привет, меня застукала жена, когда я развлекался с ее сестрой. Что ты делаешь сегодня вечером?»

– Оральный секс в культурном центре, – напомнила Дарси, – это не быстрый секс на заднем сиденье тачки. И прошло уже полгода. Ты мог рассказать мне это в любой момент.

– Полгода чего? – спросил он, пытаясь взять инициативу в свои руки. – Мы то встречались, то не встречались. Какая тебе разница, отчего рушится мой брак?

– Ну, во-первых, есть разница между хорошим парнем и неверным ублюдком.

– Дарси, – ответил он таким тоном, словно она не могла понять некую фундаментальную истину, – если бы у нас с Октавией было все хорошо, разве я оказался бы в том сортире? Наш брак был мертв задолго до случая с ее пьяной сестрой.

– Мило! Выставляешь ее шлюхой, а сам такой невинный, – пробормотала Дарси. – Ты хоть понимаешь, что выглядишь в этой ситуации хуже нее?

– Да брось ты, Дарси, – возразил Зак, явно раздраженный тем, что его действия могут иметь неприятные последствия, – до сих пор у нас с тобой едва ли все было серьезно, не так ли? Возможно, мне просто не казалось, что я должен все тебе рассказывать.

Дарси попыталась как-то разъяснить его слова.

– То есть ты хочешь сказать, что если бы я продемонстрировала бо́льшую активность в наших отношениях, то ты бы порадовал меня этими любопытными подробностями своей биографии?

Решив не отрицать и не подтверждать ее выводов, Зак попытался завершить этот разговор в форме ультиматума.

– Послушай, может, закончим на этом и займемся чем-нибудь более интересным? Потому что, если нет, то я поехал к себе. Неделя была длинная, Дарси, и я явно не в настроении сидеть тут и препираться.

Дарси хотелось ответить, что она собиралась провести этот вечер с Нелл, а не ругаться с Заком, в то время как пьяная Нелл ехала домой, возможно, навстречу лучшему сексу в своей жизни. Она вздохнула.

– Знаешь, ты прав. Мне это тоже не нужно. Давай на этом закончим.

Дарси с трудом встала и направилась к выходу, изо всех сил стараясь не покачиваться и не хромать. Это было сложно, потому что бедро болело так, словно его пропустили через мясорубку.

Но не успела она сделать и пару шагов по гравийной дорожке двора, как ее догнал Зак.

– Эй, куда это ты собралась?

– Я ухожу. Я так больше не могу.

Она высвободилась и захромала к улице, которая вела к прибрежной пустоши и ее маленькому домику.

– Дарси! – Зак снова догнал ее и схватил за руку, но на этот раз не так крепко. – Что с твоей походкой? Ты настолько пьяна?

– Все в порядке, – ответила она, поморщившись.

Она перенесла вес тела на другую ногу, но это мало помогло. На самом деле Дарси была рада, что Зак еще ничего не слышал о случае на ярмарке. Если повезет, то все престарелые свидетели вскоре об этом забудут или начнут путать с каким-нибудь происшествием из вечерних новостей.

Зак нахмурился и уставился на ее бедро, словно его глаза могли делать рентгеновские снимки.

– Подожди, с тобой что-то не так. Что случилось?

– Подвернула ногу, – соврала она. – Ничего серьезного.

– Детка, – ласково сказал Зак, – я же врач, забыла? Я вижу, когда ты врешь мне.

Это была правда. В этом заключался один из минусов свиданий с доктором. Другой минус заключался в том, что в самых неожиданных местах к нему часто приставали знакомые, желавшие получить профессиональный совет. Буквально за пару недель до этого, когда они вместе обедали, к их столику подошла подруга шафера Зака и упросила его взглянуть на прыщ, который выскочил у нее на заднице и загноился.

Зак аккуратно убрал волосы со лба Дарси. Это проявление нежности чуть не заставило ее разрыдаться от досады.

– Прекрати, Зак! – воскликнула она. – Я же сказала, что больше так не могу!

Зак явно решил, что наступил момент, когда они достаточно напились, чтобы он мог начать нести всякую чушь о том, что они созданы друг для друга, а она согласно кивать.

– Я думал о тебе всю неделю, – прошептал он, обнимая Дарси. – Когда дела идут наперекосяк, я думаю о тебе. Tú me alegras el día.

Он иногда так поступал – переключался на испанский, когда считал, что это может помочь очаровать ее. Помогало это нечасто, не чаще, чем улыбка, но сегодня Дарси особенно устала. И была благодарна, что он обнимает ее, отчего бедро болело меньше.

– Прости, что врал тебе, – сказал он, нежно положив ладонь ей на затылок и пытаясь поцеловать. – Я хочу быть с тобой, cariño.

Когда его губы нашли ее, Дарси подумала:

«Но я не уверена, что хочу быть с тобой».

 

3

Тодд

Пятница, 22 сентября 1995 года

Сначала я убедил себя, что все началось из-за того, что девочки в пятом математическом классе были, как бы это сказать, математически озабочены. Проще выразиться так, чем признать, каким идиотом я стал – чувствительным и сбитым с толку. Как раз об этом нас предупреждали на курсах по преподаванию. Там даже был дурацкий модуль на эту тему под названием «Будь в курсе» или как-то так. Теперь же, вспоминая о нем, я думаю, что его лучше было бы назвать «Да проснись же ты, черт тебя подери!».

Хотя было лишь начало осени, садист в форме истопника, которого некоторые люди называли не иначе как школьным гробокопателем, почему-то решил раскочегарить древнюю отопительную систему Хэдли Холл до максимума, создав в школе особый микроклимат, которому позавидовали бы даже в Тихуане. Поэтому в тот день к длинному списку оправданий неадекватного поведения моих учеников можно было добавить тепловой удар. Но меня это не тревожит. Мой престарелый предшественник вылетел с работы за слишком большую любовь к творческим подходам, поэтому моей задачей было все исправить.

Я был этому рад. Я любил вызовы и чувствовал себя бодро. Я был готов помочь классу получить отличные аттестаты зрелости и доказать остальным учителям, что сердитый мужчина среднего возраста с любовью к цветастому трикотажу тоже может быть хорошим учителем.

Я прекрасно понимал, что мое предпочтение одеваться на работу, как на рок-концерт, заставляло моих сверстников морщить носы. У меня были длинные темные волосы, я редко брился и никогда не заправлял рубашку в штаны. Иногда я надевал под брюки (никаких джинсов) ковбойские сапоги, что вызывало определенный ажиотаж и разговоры. Я считал, что таким образом делал им одолжение, подбрасывал тему для сплетен. Если бы не я, они бы только и обсуждали, что падающую посещаемость репетиций хора в шестом классе и немецкую школьницу, приехавшую к нам по обмену и пойманную на торговле травкой в то время, когда она должна была играть в лапту.

Несмотря на мою тягу к тяжелому труду, я явно ленился. Слишком сосредоточился на одной теме. Занимался оценками учеников, но не их поведением.

Кто-то плакал. Я это понял, когда дописывал на доске систему уравнений. Сначала меня это немного напрягло. Мы как раз занимались по программе, которая должна была закончиться экзаменами на аттестат зрелости, поэтому этот урок был очень важен.

«Ну почему нельзя взять себя в руки и успокоиться?»

Я повернулся и поискал глазами источник звука. Он находился в конце класса, где сидели ведьмы. Так я их называл про себя. Я, конечно, не собирался рассказывать об этом, сидя в учительской с чашечкой кофе и булочкой с маком. За год работы в Хэдли Холл я понял, что можно критиковать дурное поведение учеников, их пирсинг или неиспользованный потенциал, но нельзя над ними смеяться. По всей видимости, это было табу – так же, как нельзя было упоминать месячные, гормоны или обсуждать ноги школьниц.

Плачущая девочка не была одной из ведьм. Я так и знал. Она пришла к нам в школу всего несколько недель назад, и я со стыдом понял, что не могу вспомнить, как ее зовут.

– Не отвлекайтесь! – рявкнул я на остальных учеников, которые начали таращиться на плачущую девочку.

Ведьмы послушно потупились. Этот дешевый фокус должен был продемонстрировать их послушание и то, что они не имеют никакого отношения к бедняжке. Ничего нового, этот трюк давно известен всем. Я сам так поступал всего несколько лет назад и по опыту могу сказать, что он не работает.

– Что происходит?

Ведьмы начали шептаться между собой. Девочка покачала головой.

В этот момент я заметил пучок золотисто-каштановых волос на парте у нее за спиной. Одна из ведьм слишком поздно попыталась смахнуть его на пол. Я опустил взгляд на паркетный пол, где тоже лежали волосы. Добрых двадцать сантиметров волос, собранных в хвост, были срезаны длинными ножницами.

Признаюсь, поначалу я ощутил укол самолюбия. Я не мог поверить, что они настолько обнаглели, что позволили себе сотворить такое на моем уроке. Я еще мог бы понять, если бы это случилось на уроке миссис Уиттс (английская литература, учительница ходит с палочкой и почти полностью глуха). У нее на уроке можно было бы кого-нибудь убить, и она бы не заметила. Или на уроке мисс Гуч (латынь, постоянно нервничает, легко краснеет и потеет). Но я не ожидал, что они будут так себя вести на моем уроке. Оказывается, у меня под носом происходит подобное непотребство, а я не вижу! Это было очень неприятно.

Всего ведьм было пять. Четверо из них начали громко смеяться. Пятая слегка побледнела и смутилась. Возможно, этот шаг характеризует меня не с самой хорошей стороны, но я решил начать с нее. Я был вне себя от ярости, и мне хотелось узнать правду как можно быстрее. Скорее всего, мне не терпелось залечить уязвленное эго. По этой ведьме было видно, что расколоть ее не составит труда.

– Марш из класса! – велел я всем пятерым.

Они пробежали мимо меня, словно тараканы, все еще хихикая. Не хихикала только пятая ведьма. Она задержалась возле волос, но потом передумала и пошла к выходу под моим испепеляющим взглядом.

– Эми, – сказал я, обращаясь к девочке, которая оцепенело сидела рядом с пострадавшей. Казалось, ее огрели кирпичом по голове. – Отправляйтесь вместе к мистеру Мак-Кензи и ждите меня там.

И я вышел из кабинета.

Когда Эми и ее спутница прошли мимо нас к лестнице, я повернулся к ведьмам, которые выстроились вдоль стены. Короткие юбки и глупые злобные усмешки на лицах. Блондинка, самая тихая из них, все так же казалась мне легкой добычей, поэтому я завел ее в соседний, пустующий в это время кабинет и рявкнул остальным, чтобы они не двигались с места.

Когда я закрыл дверь, блондинка заморгала.

– Это не я, – быстро сказала она.

– Да брось! – прошипел я. – Тебе придется постараться, чтобы убедить меня. Я работаю учителем не первый год, поэтому всегда знаю, когда мне врут.

На самом деле это было не совсем так. Я начал заниматься преподаванием всего три года назад, но прекрасно понимал, что в глазах пятнадцатилетней девочки три года, наверное, казались целой жизнью.

– Я не хотела, чтобы она это делала. Я так и сказала. Я пыталась забрать ножницы.

Она раскрыла правую ладонь, и у меня чуть не отвалилась челюсть. Ладонь была вся в крови. Глубокая красная полоса пересекала бледную кожу. В ладони скопилась кровь, и теперь, когда девочка раскрыла ее, кровь начала капать на пол, окрашивая ковер в багровые тона.

Я не очень хорошо себя чувствую при виде крови.

– Святой Иисусе!

– Не говорите никому! – с ужасом в глазах взмолилась девочка, и я увидел, как побелело ее лицо. – Не рассказывайте никому, мистер Лэндли, пожалуйста.

– Бегом к медсестре! – велел я. – Я разберусь с остальными.

Она снова начала плакать.

– Пожалуйста, не рассказывайте…

Она прикрыла рот рукой, вероятно, инстинктивно пытаясь скрыть, что плачет, и в результате вымазала лицо кровью.

Ситуация начала выходить из-под контроля. Мне неприятно это признавать, но моей первой реакцией была паника.

– Боже… Подожди здесь, хорошо? Не двигайся.

Я вышел в коридор и направился к ведьмам.

– Ну и кто это сделал? У меня нет времени на разборки, да и у вас тоже. Должен сказать, что я очень зол, черт подери! У вас аттестат на носу. Хотите завалить экзамены?

Другие учителя никогда не ругали учеников. В этой школе такое было не принято. Родители платили по четыре тысячи фунтов в год не за то, чтобы учитель математики ругал их дочерей в сложных ситуациях.

Когда я посылал в Хэдли Холл резюме, то написал, что хорошо работаю в стрессовых ситуациях. Думаю, это стало одной из причин, по которым мистер Мак-Кензи, директор школы, взял меня на работу. Другой причиной было то, что мои длинные волосы, собранные в хвост, небритый подбородок, возраст и нежелание носить кардиганы и водить «вольво» привносили в атмосферу школы то, что он назвал «таким необходимым глотком свежего воздуха». Мак-Кензи всегда с радостью шел на подобные риски, поддерживая меня, за что я был ему очень благодарен.

Но проблема состояла в том, что я никогда прежде не сталкивался со стрессовыми ситуациями. На самом деле я даже гордился тем, что в моей жизни почти не было стрессов: никакой ответственности, никаких нервотрепок, несколько друзей, подруги нет. Такое мне нравилось. Но сейчас дело было дрянь, и я понятия не имел, что с этим делать.

Самолюбие не позволяло мне попросить о помощи. Итак, у меня на руках была девочка с незапланированной стрижкой, девочка с распоротой ладонью в соседнем кабинете и группа малолетних преступниц, с кривыми улыбками мнущихся у стены. Урок математики как-то не задался.

– Будете оставаться после уроков каждый день всю следующую неделю, – бросил я, чтобы хоть что-то сказать. – Я свяжусь с вашими родителями, будьте в этом уверены. А теперь возвращайтесь в кабинет. Не хочу слышать от вас ни слова до конца года.

Ведьмы чудесно понимали, что легко отделались. Я посмотрел налево, где за стеклянной панелью в соседнем кабинете сидела раненая девочка. Она еще не потеряла сознание, и это было хорошо. Она зажала руку и прикусила губу. Выглядела она нормально, но опять-таки, может, именно так выглядят школьницы, которые вот-вот упадут в обморок от потери крови? Меня снова охватила паника. Я сбежал по лестнице, чтобы наконец показать плачущую девочку и ее подругу Мак-Кензи. Он-то уж точно видел такое прежде. У него наверняка найдется, что сказать по этому поводу. Мы все понимали, что со мной разговаривать не о чем. У меня не было опыта и мудрости, которыми я мог бы поделиться, если это не касалось математики.

Потом я бросился назад. Подбежав к кабинету, я распахнул дверь, за которой сидела пятнадцатилетняя девочка с вымазанным кровью лицом и порезанной ладонью. Я уже начал беспокоиться, как буду объяснять все это на следующем родительском собрании.

– Пойдем к медсестре, – сказал я. – Возможно, нужно отвезти тебя в больницу. Порез глубокий.

Казалось, она полностью приняла мое решение. Она кивнула, и я помог ей встать. Взяв меня за руку, она вымазала мою ладонь кровью. Кровь была яркая, словно акварельная краска на уроке рисования в первом классе. Я мог бы наделать разных забавных отпечатков на листе формата А3 и повесить его себе на холодильник.

– Им скучно, – сказала она, посмотрев на меня.

– Что?

Я не мог отвести взгляда от ее вымазанного кровью рта. Несколько капель упало на белоснежную блузку. Она была похожа на статиста со съемочной площадки фильма ужасов. Впрочем, я тоже.

– Им скучно, поэтому они это делают. Нам всем скучно.

Она говорила, не глядя на меня.

– Скучно… – повторил я, словно этого слова не было в моем лексиконе.

«Чего же им так скучно-то?»

С неохотой девочка продолжила:

– Мы не понимаем. Совсем ничего не понимаем. Вы слишком быстро даете материал, вас интересует только Лора, а об остальных вы забываете.

Лора Маркс была звездой этого класса, единственным кандидатом на отличную оценку по математике. И все равно я не понимал! С самого начала карьеры меня постоянно хвалили. Я уже решил было рассказать ей об этом, но потом передумал. Это выглядело бы жалко. Я должен быть выше этих голословных утверждений.

– Да, вот вы… перешли к квадратным уравнениям, а мы все еще не понимаем…

– Уравнения? – упавшим голосом спросил я.

Она пожала плечами.

– Да.

Я попробовал осознать эту информацию и не смог. Поэтому прибегнул к безотказному преподавательскому приему – переключился на нее.

– Я все равно не считаю это оправданием дурного поведения. Я прав?

Она снова пожала плечами. Казалось, этим девочкам пожимание плечами могло заменить язык.

– Возможно. Я просто говорю вам то, что думаю.

Я кивнул и в этот момент заметил, что кровь сочится у нее между пальцев.

– Не сжимай ладонь в кулак, – велел я. – Пойдем к медсестре.

«Пожалуйста, не теряй сознание. Пожалуйста!»

– Знаешь, – начал я, когда мы вышли в коридор, – я веду математический кружок. После уроков по вторникам.

На нас косились редкие школьники и учителя. Кто-то даже задавал вопросы. Позже я понял, что, глядя на ее вымазанное кровью лицо и мою окровавленную руку, можно было подумать, что я ее ударил.

Девочка наморщила носик.

– Математический кружок? Это не круто, мистер Лэндли.

«Ну, хотя бы честно сказала», – улыбнулся я.

– Я знаю, что сейчас это тебе не кажется крутым, но разве не будет круто, когда ты получишь отличный аттестат и найдешь хорошую работу после университета?

– Ага, – вяло согласилась она, – но я слышала, что в математических кружках сплошной капец.

По какой-то причине я рассмеялся. Мне не хотелось спрашивать, что такое «капец», это явно не был комплимент.

– По вторникам, – повторил я, когда мы подошли к медпункту. – Только спроси у мамы разрешения.

– Я подумаю.

– По вторникам, – напомнил я.

Несколько дней спустя у нас случился разговор на стоянке возле школы. Я как раз отпирал дверцу, когда почувствовал, что кто-то стоит у меня за спиной. Когда я обернулся, то увидел ее. На этот раз она была не такая бледная, как в тот ужасный день.

– Я купила вам подарок, мистер Л.

– Подарок? – повторил я, изо всех сил стараясь, чтобы она не заметила панику в моем голосе.

«Если ученики дарят вам подарки, уделяют много внимания, ищут предлог, чтобы остаться после урока, будьте начеку».

Я почесал подбородок.

– Почему ты купила мне подарок?

Я нервно наблюдал за тем, как она роется в сумке.

«Что же она оттуда достанет, черт побери?»

– Вот. – Она с улыбкой вытянула какой-то предмет.

Это была банка диетической колы.

Должно быть, она заметила облегчение у меня на лице: не стоило паниковать из-за банки колы. Я довольно улыбнулся. Должно быть, я был даже слишком рад.

– Ух ты, спасибо! Чем я заслужил такую честь?

Она протянула мне банку, и я ее взял. Шрам от пореза ножницами все еще был отчетливо виден.

– Я хотела поблагодарить вас за то, что вы присмотрели за мной тогда. И вы так много работаете, – добавила она спокойно. Я машинально встряхнул банку. – Я подумала, что, возможно, вам захочется сделать паузу и выпить колы.

Я был так рад, что она не подарила мне кассету с любовными балладами или чашку с сердечками, что совершенно не слушал, что она говорит. Я мог бы быть прекрасным примером того, как нельзя поступать, на каких-нибудь курсах подготовки преподавателей. Я был достаточно глуп, чтобы не заметить определенные признаки, наивно предполагая, что этот случай поможет возродить ее интерес к математике.

– Мне очень приятно, но не стоит тратить на меня деньги, – заметил я. – И знаешь, эта штука вредна для зубов.

Я, как придурок, помахал банкой у нее перед носом. Девочка рассмеялась.

– Кстати, мистер Л., – сказала она, тряхнув волосами, – мама не против.

Я улыбнулся.

– Не против чего?

– Математического кружка, – ответила она, словно математика была тем единственным занятием, которым она хотела бы заняться после школы, и ей на это требуется разрешение матери. На самом деле подобное развитие событий было лишь предметом моих преподавательских фантазий. – Я буду ходить в ваш кружок.

В тот момент я не понимал, что, пригласив ее в математический кружок, запустил процесс, который уже нельзя было остановить.

 

4

Зак и Дарси обычно вели себя друг с другом вежливо, пока не начиналось утро. Так и в этот раз, когда они проснулись с тяжелым похмельем и Зак сообщил, что ему надо ехать домой на встречу с Октавией, случилась небольшая перепалка. Зак хлопнул дверью и умчался на своем «рендж ровере» в поисках кофе. По всей видимости, он провел остаток дня, тщетно прося прощения у жены, которой изменил.

Когда он ушел, Дарси приняла душ с ванильным гелем, пытаясь отогнать воспоминания о вчерашнем вечере: Зак быстро дышит, прижимая ее к матрасу; под глупое хихиканье Дарси Зак капает яичный ликер ей в пупок; Зак держит в зубах ее белье… Ну что за бред! Каждый раз, когда ей удавалось отогнать одно воспоминание, в голову тут же лезло другое.

Дарси открыла холодный кран и окатила больное бедро ледяной водой. Это, конечно, был не лед, который ей советовали прикладывать, но единственным предметом в ее морозилке в тот момент была замороженная говяжья лазанья. Дарси решила, что если она приложит ее к бедру, то вымажет ноги и диван соусом маринара.

Наконец ей удалось погасить остатки похмелья поздним обедом, состоявшим из карамелизированной цветной капусты с оливковым маслом и солью и плохо прожаренного омлета. Она жадно съела все до последнего кусочка, закусив банановым хлебом, и обменялась с Нелл несколькими текстовыми сообщениями, хотя не хотела сейчас обсуждать Зака – при одной мысли о нем ей хотелось засунуть голову в духовку.

Пока еще было тепло, Дарси проглотила несколько таблеток ибупрофена, натянула резиновые сапоги и пошла с Кляксой на пляж.

Неспешной походкой они вышли к поросшей травой пустоши, над которой на горизонте зависла хмурая туча. Дарси вдохнула соленый воздух, с удовольствием ощущая, как он струится по коже и развевает волосы.

Южный край пустоши, который примыкал к деревне, был излюбленным местом местных жителей. Дети приходили туда по утрам летом во время каникул, чтобы поиграть в грязи и, используя дешевые сеточки, купленные в ближайшем магазине, поохотиться в запрудах на гладких серебристых рыбешек. Здесь домашние собаки могли вдоволь нарезвиться, пока хозяева разговаривали о своих делах, собирая на влажной земле блестящие камешки и вымазывая лапы в глине и соли.

Как раз начинался отлив, поэтому грязь еще не успела высохнуть, а низины были наполовину залиты водой. Дарси и Клякса уверенно шли по толстому ковру из лимониума мимо зарослей садовой лебеды. Клякса пробирался своей любимой дорожкой, петляя между возвышенностями. Белые пятна на его шкуре быстро приобретали серовато-грязный оттенок. Дарси шла немного другой дорогой, стараясь, как всегда, не смотреть в сторону маленького деревянного креста возле моста.

Крест был почти полностью прикрыт лимониумом, и, чтобы его заметить, нужно было знать, где он находится. Дарси знала. Каждый раз, проходя мимо, она старательно отводила взгляд и не останавливалась.

Шум отлива усилился, а легкий бриз превратился в крепкий ветер, когда они приблизились к пляжу. Клякса выбежал на пляж и принялся носиться взад-вперед, радуясь раздолью на безлюдном берегу. Они вместе пересекли пляж и остановились возле воды. Дарси посмотрела вдаль и подумала о Тодде. Она делала так каждый день, сколько себя помнила. Потом достала теннисный мячик и бросила его в прибой. Клякса тут же бросился за ним в воду. Дарси повторила этот трюк несколько раз. Солнце начало садиться за серую тучу, зависшую на горизонте, и они повернули домой.

В дверь постучали, когда она делала Кляксе чай. Поставив миску на пол, она сполоснула руки и похромала в гостиную. Клякса путался под ногами. Несмотря на голод, ему было интересно, кто пришел.

На пороге стоял Тодд Лэндли. Он посмотрел ей в глаза впервые за семнадцать лет.

Он молчал. По-видимому, хотел сперва рассмотреть ее. И наконец выдавил из себя:

– Привет.

Дарси молча сделала шаг в сторону, впуская его в дом. У него был такой знакомый запах. Тодд был привлекательным сочетанием подкачанных мускулов и загорелой кожи. Похоже, он поднимал тяжести не только тогда, когда нужно переставить стул дома, потому что его плечи и спина стали шире с тех пор, как она их видела в последний раз. Одет он был как серфер, а не как мужчина с кризисом среднего возраста – пляжные шорты, резиновые шлепанцы и футболка, подчеркивающая загорелые бицепсы, которым явно было тесно в рукавах. Она заметила татуировки на обеих руках, которых раньше не было. Но самым поразительным изменением было то, что у него была бритая голова и лицо.

«Он почти не постарел».

Дарси закрыла дверь и повернулась к Тодду. Она попыталась что-то сказать и поняла, что в горле застрял комок и надо что-то с ним сделать, а это было сложно.

Наконец у нее получилось:

– Поверить не могу! Как ты?

Она понимала, что это такой общий вопрос и у него вряд ли получится на него ответить, но решила, что так сможет выиграть немного времени и успокоиться.

Он мягко рассмеялся и почесал затылок.

– Эх, все в трудах и заботах. – Удивительно, но его голос вообще не изменился. – Но я очень рад, что с тобой все в порядке.

Они одновременно нервно улыбнулись, словно подростки на первом свидании. Клякса, усевшийся между ними, переводил взгляд с Тодда на Дарси и обратно, словно недоумевая, что происходит между этими людьми.

– Чудно, – резюмировал Тодд, окинув взглядом гостиную: книжные полки, ломившиеся от книг, разнокалиберную мебель, пианино с открытой крышкой и книжкой с рождественскими песнями на подставке, открытой на странице с евангельским гимном «Радуйся, мир!», деревянное сердце и полку над камином, заставленную открытками, оплывшими свечами и миниатюрными стеклянными бутылочками из-под молока. – Это место тебе идет.

– Я собираю всякие безделушки, – смущенно сообщила она. – Я не очень современная.

Он отрицательно покачал головой.

– Я живу в доме, где даже диван регулярно пылесосят. Поверь мне, тут уютнее.

Дарси была польщена.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

Он немного помолчал.

– Не хочу показаться странным, но можно, чтобы в напитке был алкоголь? Мне это поможет лучше воспринимать действительность.

Дарси облегченно рассмеялась.

– Определенно. Белое вино?

– Спасибо, – ответил он таким тоном, словно она спасла его от какой-то напасти.

Попав в кухню, Дарси вспомнила, где находится холодильник, и смогла достать посуду, не уронив ее на пол. Она выбрала бокалы с тонкими ножками и огромными чашами. В один такой бокал, вероятно, поместилось бы содержимое целой бутылки, если наполнить его до краев. Открыв австралийское шардене, которое она купила только из-за овечки, изображенной на этикетке, Дарси щедро разлила его по бокалам и, прежде чем вернуться в гостиную, сделала большой глоток. Тодд сидел на диване, а Клякса с удовольствием улегся на его голые ноги. Очевидно, пес решил не двигаться с места, пока гость не захочет уйти, когда бы это ни случилось.

Протянув Тодду бокал, Дарси почувствовала, как замерло сердце. У него на руке был браслет из черной кожи, который плотно облегал загорелую кожу.

Она сглотнула.

– Ты постоянно его носишь, – спросила она, кивком указав на браслет, – или сегодня особый случай?

Проследив за ее взглядом, он помолчал, словно не зная, что ответить.

– Так и есть, – осторожно ответил он, – но я также ношу его каждый день вот уже семнадцать лет.

Дарси удивленно улыбнулась.

– И как он не развалился от старости…

Он откашлялся и, понизив голос, признался:

– По секрету, я его натираю каждый день.

Ее улыбка стала шире.

– Какой ты находчивый!

– Ты же понимаешь, у меня другого такого нет.

Они смотрели друг на друга, вспоминая минувшие события. Потом Дарси села в кресло напротив дивана, и они одновременно отпили вина, холодного и пряного, которое помогло им прийти в норму.

– Можно я скажу что-то глупое? – спросил он.

– Всегда.

Он рассмеялся.

– Что?

– Нет! Я не имела в виду, что ты всегда несешь чушь. – Дарси улыбнулась. – Я просто хотела сказать, что можешь говорить все, что хочешь. Конечно.

– Хорошо. – Он посмотрел на свои руки, которые рядом с тонкой ножкой бокала казались огромными. – Ты выглядишь именно так, как я представлял все эти годы. – Он поморщился. – Вот.

– Это не глупость, – возразила Дарси.

Тодд нахмурился.

– Тупость?

Она улыбнулась.

– Ну, как посмотреть! Какой ты меня представлял?

– О, ну брось! Нам лучше на этом остановиться. – Он покачал головой и с восхищением посмотрел на нее, как смотрел когда-то, много лет назад. – Это просто безумие. Я думал, что приду к тебе, буду вести себя серьезно, но увидел тебя и… – Он помолчал. – Как обычно.

Дарси улыбнулась.

– Но это же хорошо.

– Я не знаю, – пробормотал он.

Они ненадолго замолчали.

– Итак, что заставило тебя меня посетить? – отважилась спросить Дарси.

Он заколебался. Потом, подняв голову, улыбнулся.

– Тебе придется набраться терпения. Рассказ может затянуться. Я чувствую себя немного неловко.

Дарси улыбнулась, сделав вид, что обдумывает его слова.

– Я попытаюсь.

– Хорошо, значит… – Он потер подбородок. – Мы переехали сюда несколько недель назад, и я все это время собирался связаться с тобой. В общем, все шло хорошо, пока ты не прыгнула под колеса моей машины.

Дарси поморщилась от стыда.

– Мне очень жаль, – сказала она. – Ты, должно быть, считаешь, что я сошла с ума.

Он покачал головой.

– Я просто решил, что тебе стало скучно. Или что-то еще в этом роде, – хмыкнул он.

– Я видела тебя повсюду, – возразила Дарси. – По крайней мере, мне так казалось. В конце концов я смогла убедить себя, что ты мне мерещишься. Вероятно, до вчерашнего дня, а потом…

– Тебя можно похвалить за эффектное появление.

– Я решила убедиться наверняка, особенно после того, как оказалось, что никакого Хестона на ярмарке нет и в помине.

Он рассмеялся.

– Да, логично.

Дарси посмотрела на свои руки.

– Итак, почему же ты хотел со мной связаться?

Его улыбка слегка померкла.

– Я хотел извиниться. За все, что случилось тогда, семнадцать лет назад. Я знаю, что был не прав. Я знаю это, Дарси.

– Не глупи, – мягко возразила она. – Ты не был не прав.

– Не надо так говорить.

– Я знаю, что не надо, – ответила она. – Но я никогда не винила тебя. Никогда.

Это заявление, казалось, застало его врасплох. Он отпил вина, словно оно могло помочь думать.

– Пожалуйста, не надо быть со мной такой вежливой, – пробормотал он, не глядя на девушку. – У меня это в голове не укладывается.

– Ты ожидал, что я буду ругать тебя?

– Да, – просто ответил он, подняв глаза. – И я не думал, что если наеду на тебя на своем дорогущем рыдване, то ты начнешь относиться ко мне лучше.

Дарси улыбнулась.

– Ну, могло быть и хуже. Ты мог быть за рулем машины с полным приводом.

Он улыбнулся в ответ.

– Видишь? Ты слишком добра ко мне. Ты должна обрывать телефон службы спасения, а не сидеть здесь и улыбаться мне.

– Ну ладно. Мне интереснее общаться с тобой, а не заявлять о наезде.

Он рассмеялся.

– Ну спасибо, ты очень добра. – Пауза. – Так что в больнице сказали?

Дарси невольно дернула ногой, и та тут же заныла.

– Просто ушиб мягких тканей и припухлость. Ничего серьезного.

Она улыбнулась, чтобы он понял, что все в порядке.

Тодд провел ладонью по лысой голове, продемонстрировав развитую мускулатуру плеча.

– Прости, что позволил им увезти тебя в том кресле-каталке, – сказал он. – Я не хотел, чтобы так получилось.

Она ждала.

– Но Иззи… моя подруга… она не знает. Она не знает о моем прошлом. И дочь тоже не знает. – Он поморщился, словно это признание причиняло боль. – Я пытался избегать тебя, на самом-то деле. То есть не сразу, я хотел поехать один… Иззи такие ярмарки не по душе. Но ее урок танцев отменили, и она спутала мне все планы. – Он помолчал. – Вот так и получилось.

– Как она может не знать? – прошептала Дарси, словно опасаясь, что каким-то образом Иззи ее услышит.

– Ее не было в стране, когда все случилось. До того, как мы познакомились, она работала в Нью-Йорке. Я… так и не собрался рассказать ей.

– Боже… – Дарси смотрела в свой бокал, словно увидев в вине посторонний предмет.

– Да, я живу в своем маленьком мирке, где я наполовину нормальный человек, а наполовину псих. Если Иззи узнает… ну, тогда я точно больше никогда не увижу дочь.

– Не хочу объяснять очевидные вещи, но…

– Я не хочу говорить ей, – тут же перебил он. – Я уже несколько раз был готов все рассказать. Но это… это не для нее, если ты понимаешь, о чем я.

Это. Словно они обсуждают гангста-рэп или акты гражданского неповиновения.

– Ты не должен мне ничего объяснять, – заметила Дарси.

– Думаю, я должен тебе как минимум объяснение. Правда, у меня не очень хорошо получается…

– Все дело в вине, – сказала она. – От него бывает такой эффект.

– Мне полегчало. А я думал, что все дело во мне.

Они снова, почти синхронно, отпили из бокалов. Тодд откашлялся.

– Дарс, я слышал насчет твоей мамы. Мне очень жаль.

Дарси махнула рукой.

– Столько времени прошло. Мне уже лучше.

Он помедлил.

– Правда? Я думаю, что это не так.

Дарси не ответила, снова уставившись в свой бокал. Конечно, он прав. Просто из вежливости она всегда так отвечала людям, как будто они обсуждали день рождения или болезнь дальнего родственника.

Тодд покачал головой, словно пытаясь вспомнить какие-то события.

– Прости. Сменим тему?

Дарси благодарно посмотрела на него.

– Да, пожалуйста.

– Значит, ты теперь шеф-повар?

– Я обслуживаю банкеты и все такое. В целом, да.

– И это твой дом? – спросил он.

Тодд улыбнулся. Дарси улыбнулась в ответ. Они снова знакомились друг с другом.

– Вообще-то, это дом сестры. Но я живу здесь. Пока, по крайней мере.

– Есть вторая половинка?

Дарси усмехнулась, гадая, подходит ли Зак под такое определение.

– Нет, – ответила она.

– Верится с трудом.

– Ну, я встречаюсь с одним человеком, – призналась она, – но это не серьезно.

– Почему нет?

– Просто нет.

Он кивнул.

– Чем он зарабатывает на жизнь?

– У него другая профессия. На самом деле совершенно другая. Он врач-травматолог. Работает в Лондоне. – Она отпила вина. – Моя очередь?

– Давай.

– Готова поклясться, что в последний раз, когда я тебя видела, тебя звали иначе. – Она прищурилась и посмотрела на потолок. – Так о чем это я?

Он рассмеялся.

– Ах, это… Я просто решил сменить имя. Ты никогда так не делала?

– Не делала, – помолчав, ответила она. – Так теперь я должна звать тебя Джастином?

– Ну, как сказать… Хочешь попробовать? – Он не сводил с нее глаз.

Она сглотнула.

– Привет, Джастин. Рада с тобой познакомиться.

– Ну вот, – мягко сказал он. – Какие ощущения?

– Странно как-то. Мне нравилось имя Тодд.

– Да, мне тоже, – признался он.

Его губы искривила легкая улыбка, но Дарси подозревала, что это шутка лишь отчасти.

– Я попробую называть тебя Джастином, – с улыбкой сказала она.

– Спасибо.

– Значит, теперь ты живешь здесь? – спросила она. – В Норфолке?

– Не совсем, – возразил он. – То есть почти. Временно. Прошлым летом мы здесь провели выходные, и Иззи внезапно влюбилась в это место. Потом тут выставили на продажу дом, и она подала заявку, не сказав мне. – Он покачал головой. – И весь год пыталась убедить меня, что было бы просто замечательно переехать сюда на несколько месяцев, пока у нас ремонт.

– А потом продать его с большой прибылью?

– И выдавить местных с рынка недвижимости? Да, что-то вроде того.

Она улыбнулась.

– Послушай, вся эта претенциозная мура не была моим выбором, Дарс. – Он немного смутился. – Я бы лучше водил «гольф». Но Иззи хорошо зарабатывает и любит комфорт. Ну, ты понимаешь: «ауди», фальшивые греческие балюстрады и алебастровые львы в нагрузку к двух достроенным этажам. – Он кивнул, отпив вина. – О да.

– Похоже на какую-то безвкусную передачу про ремонт и строительство, вроде «Гранд Дизайнс».

Он заколебался.

– Пожалуй, да, но я почти уверен, что Мак-Клауд нас бы даже на порог не пустил.

Она улыбнулась.

– Какой дом вы купили?

– Фэйрвью. В конце улицы. Иззи ушла в творческий отпуск на несколько месяцев, чтобы заняться проектами.

Дарси глотнула вина.

– Я удивлена, что ты согласился вернуться.

– Я не согласился, то есть не сразу. Честно говоря, если Иззи в голову приходит какая-то идея, она не отступится, пока не добьется своего. И я понимаю, почему ей так хорошо дается работа.

Дарси не могла представить, что эта полная истеричка занимает такую серьезную должность, что ей оплачивают академический отпуск, который она тратит на строительство собственного дома.

– Чем она занимается?

– Контролем перемен. Она берет кучу денег у больших компаний и дает им советы, как усмирять недовольных сотрудников. Обычно все заканчивается бесплатными обедами и гибким графиком работы. Короче… – Он потер подбородок. – Я подумал, что уже прошло достаточно времени, чтобы я мог без риска вернуться под другим именем.

– И с лысой головой.

Он притронулся к макушке, словно забыв, что выбрит наголо.

– Ах да… И что ты думаешь?

– Ты выглядишь иначе. Но тебе идет. – Она улыбнулась. – Хотя обычно все бывает наоборот. Человек отращивает бороду…

– Да, но это так очевидно, не так ли? Все равно, что носить накладной нос.

– Или солнцезащитные очки.

Он рассмеялся, засунул руку в карман и достал солнцезащитные очки фирмы «Окли».

– Никогда с ними не расстаюсь.

– Ну, это не страшно, – заметила она. – Я уверена, что ты купил их не в лавке по продаже накладных носов.

– Нет, хотя я провожу много времени в подобных лавках. Невероятный опыт, должен признаться.

Наступила короткая пауза.

– Ну, раз ты уже здесь…

Дарси с определенным усилием встала на ноги.

– Ты словно ждала меня.

Она пересекла комнату.

– Ну, знаешь… – Дарси наклонилась и протянула руку к айподу, вставленному в док-станцию на полке над камином. – Ты ни за что не угадаешь, какая у меня записана музыка.

– Боже, боюсь даже подумать. Лайонел Ричи? Эния? Кенни Роджерс?

Она рассмеялась.

– Да, все это и кое-что еще. Поверь, тебе понравится.

Она запустила плеер. Заиграла песня Моррисси «The more you ignore me».

Джастин хмыкнул.

– Черт, Дарс, оно того стоило! – Он начал смеяться. – Блин, это действует мне на нервы.

– Правда?

Он покачал головой, не переставая смеяться.

– Я не могу поверить, что мои попытки привить тебе любовь к группе «The Smiths» увенчались успехом. А ты знаешь, что такую музыку любят старперы?

– Да ты на десять лет старше меня.

– Как такое забудешь, – ответил он, все еще улыбаясь.

Дарси было хорошо, действительно хорошо. Она пересекла комнату и снова уселась в кресло. Бокал вина, Моррисси и Тодд. Или Джастин. Ей и в голову не могло прийти, что этот человек пожалует к ней в гости. Ей хотелось, чтобы их встреча не заканчивалась как можно дольше.

– Так чем ты занимаешься, пока Иззи кует деньги?

– Я занимаюсь домашним образованием Мэдисон. – Он посмотрел ей в глаза. – Я не большой поклонник британской образовательной системы.

Дарси не решилась ничего сказать по этому поводу.

– Иззи знает, что ты сейчас здесь? – вместо этого спросила она и откинулась на спинку кресла, словно пытаясь лучше рассмотреть его.

– Вообще-то, она попросила меня приехать.

Дарси почувствовала, как внутри все похолодело.

– Она решила, что мне лучше поехать и узнать, не собираешься ли ты подавать на нас в суд или что-нибудь еще в этом роде. – Он взглянул на свой бокал. – Пожалуй, я не буду ей говорить, что мы открыли шардоне.

Дарси улыбнулась.

– Почему нет?

– Не пойми меня неправильно, но мы обычно все рассказываем друг другу. Такие вот родственные души. Вот так вот.

– Джастин, – начала она. Это имя звучало так фальшиво! – Ты становишься пьян и саркастичен.

– Ой, прости.

– Все нормально.

Она налила еще вина.

– Вообще-то, я кое-что вспомнил, – заметил он и, поерзав, засунул руку в карман. – Она хотела, чтобы я дал тебе это. – Он встал и протянул ей пачку денег. Дарси вздрогнула, когда его пальцы прикоснулись к ее ладони. – Просто… что-то вроде компенсации, – сказал он, хотя она знала, что он чувствует ее сомнения. – За то, что ты вчера не смогла доработать на ярмарке на своем месте и все прочее.

– Откуда ты знаешь, что у меня там было отдельное место?

– Иззи подписана на журнал «Норфолк». У них была статья про ярмарку в апрельском номере. Там она увидела твое имя. – Посмотрев на Дарси, он почесал подбородок. – Отличное фото для кампании по сбору пожертвований «Сохраним Британию чистой», кстати. Чудесное начинание. Какие мы грязные ублюдки, правда ведь?

Улыбнувшись, Дарси попыталась осознать услышанное.

– Честно говоря, не надо было приносить деньги, – заметила она, протягивая ему пачку.

– Пожалуйста, оставь себе, – тряхнув головой, ответил Джастин. – Если хочешь, я сам могу отмыть их для тебя.

Дарси смущенно улыбнулась, положив деньги на стол, и в этот момент ей в голову пришла одна мысль.

– Тебя ни в чем не обвиняют? – спросила она со страхом в голосе. – Я сказала, что это моя вина.

– Я знаю. Я звонил вчера в полицию. Нет, меня ни в чем не обвиняют. – Он криво усмехнулся. – По всей видимости, благодаря тебе. Спасибо, что ты не читаешь правила дорожного движения. – Джастин допил вино. – Да, это были интересные сутки.

Моррисси продолжал петь. Играла песня «First of the gang to die».

– Долить вина? – спросила Дарси.

Джастин зколебался.

– Я бы с удовольствием, Дарс… но нет, спасибо. У меня такое ощущение, что я у тебя напьюсь вдрызг и совсем забуду о времени.

«Хорошая идея».

– На самом деле, – он с неохотой посмотрел на часы, – мне уже пора.

– Наконец-то ты сделал татуировки, – заметила Дарси, когда он встал.

Он посмотрел на свои руки.

– Ага.

– Давай посмотрим. – Она встала и подошла к Тодду.

Он закатал рукава, обнажив загорелые руки, которым впору было оказаться на обложке журнала «Менс Хелс». Дарси сглотнула и постаралась сосредоточить внимание на рисунке. На его левой руке было изображено тщательно детализированное древнее дерево с какой-то надписью на ветвях. На другой руке она увидела замысловатый лабиринт в ацтекском стиле.

– Что тут написано? – спросила она, указав на слова на дереве.

Джастин опустил голову.

– Ha da passà ’а nuttata, – ответил он с акцентом. – Итальянский диалект.

– Что это значит?

Короткая пауза.

– Ночь не может длиться вечно.

Дарси сглотнула, удивившись слезам, которыми наполнились ее глаза. Она часто заморгала.

– Как мило, – выдавила она из себя.

В следующее мгновение ее больная нога подвернулась – и она рухнула на диван.

Джастин присел на корточки и схватил ее за руки.

– Дарси…

Дарси показалось, что он готов расплакаться.

Клякса выбрал момент, чтобы просунуть голову между их руками, и, радостно виляя хвостом, уткнулся влажным носом в Дарси. Джастин рассмеялся и левой рукой погладил его по голове. Другой он держал Дарси за руку.

– Он очень славный.

– Я нашла его на улице. Думаю, у него просто жизнь не заладилась. Кстати, я думаю, мне повезло: у большинства колли бывают проблемы с психикой, но Клякса почти идеален. – Она улыбнулась. – Хотя… – Она начала смеяться.

Джастин тоже улыбнулся и наклонился к девушке.

– Что? – спросил он.

Дарси вздохнула.

– Когда он ко мне попал, я думала, что он глухой.

Джастин рассмеялся.

– Что? Как так?

– Потому что он не хотел сидеть или делать то, что я говорила! Я даже отвезла его к ветеринару, чтобы проверить слух. – Дарси от смущения прикрыла лицо рукой. – Они решили, что это забавно.

Джастин пару секунд смотрел на нее, а потом протянул руку и убрал ее ладонь от лица.

– Действительно. Но именно это делает тебя такой милой.

Дарси сглотнула и посмотрела ему в глаза. В следующий момент он отстранился.

– Прости. Мне пора.

Джастин встал. Клякса посмотрел на Джастина и завилял хвостом, решив, что люди собираются на улицу.

– Можно я скажу что-то странное и глупое? – спросил Джастин, остановившись возле двери.

– Хочешь сказать, чтобы я никому не рассказывала о твоем приходе?

Он грустно улыбнулся.

– Боже, неужели я такой предсказуемый?

– Ну, в далеком прошлом…

Он поднял руку.

– Не отвечай. Я не хочу напоминаний о том, сколько мне лет.

– Не беспокойся, – ответила она, махнув рукой в сторону плеера, – я тоже уже не девочка.

Он снова рассмеялся.

– Помнишь, как ты считала, что Моррисси – это Нил Моррисси из программы «Негодники»?

Она улыбнулась.

– Нет.

– Да брось! Не смущайся.

Сказав это, он обнял ее и прижал к себе. Дарси тоже обняла его за плечи. Его тело было таким же, каким она его помнила. Добавилось немного мускулатуры, а в остальном ничего не изменилось.

– Прости, – пробормотал он где-то на уровне ее волос. – Просто скажи, чтобы я проваливал.

Она покачала головой, и они стояли, обнявшись, где-то полминуты. Потом Дарси глубоко вздохнула и отстранилась.

– Прости, – повторил он. – Очень неуместно. Видишь, ничего не меняется.

– Думаю, после всего, что случилось, мы можем позволить себе обняться. Тебе не следует чувствовать за собой вину.

– Да, ты права.

Она посмотрела на Джастина.

– Так, может, пойдем как-нибудь куда-нибудь выпьем или?..

Джастин смотрел на Дарси, словно пытаясь придумать, что ответить.

– Честно говоря, я смущен.

– Ну, если тебе станет легче, то я тоже.

Пару секунд он собирался с мыслями.

– Правильно. Мне надо ехать домой и попытаться приготовить рыбные палочки, жареную картошку и бобы для семилетней дочери.

Дарси внезапно одолело смешанное чувство досады и горя, но она быстро отогнала его, не дав окрепнуть.

– Конечно, – выдавила она из себя со слабой улыбкой.

– Ну… – сказал Джастин, глядя на Дарси. Казалось, что он пытается сдержать слезы. – Был рад снова повидать тебя.

Джастин повернулся и ушел из коттеджа и ее жизни уже во второй раз.

 

5

Во вторник утром Дарси возвращалась с прогулки с Кляксой на Холхэм-бич. Улица Лэди Энн Драйв опять напоминала вавилонское столпотворение. Она была заставлена дорогими спортивными и полноприводными автомобилями, а также вагонами для перевозки лошадей. Все они были припаркованы кое-как, потому что каждый водитель старался занять лучшее место. Это был настоящий карнавал мигающих габаритов, блестящих радиаторных решеток и сжатых кулаков. Дарси гадала, куда подевались все обычные автомобили. Возможно, их просто вынудили убраться отсюда. Между тем черные лабрадоры и дети спокойно гуляли среди деревьев рядом с дорогой, а их родители и няни, держа в руках корзины для пикника, воздушных змеев и пакеты, наслаждались солнечным светом. Это означало, что они либо пытались загореть, либо не хотели играть с детьми в фрисби, либо отгоняли ос от тармасалаты.

Подойдя к воротам в парк, Дарси на секунду заколебалась, прежде чем повернуть направо вдоль ряда хвойных деревьев, тихо шелестящих от легкого ветерка. Вдохнув знакомый тяжелый запах сосен, она мысленно перенеслась на семнадцать лет назад – ей было холодно, зубы стучали, и она очень волновалась, ожидая, пока появится машина…

Спустя двадцать минут Дарси добралась до нужного места. Она забыла, насколько это далеко, к тому же больная нога мешала идти, поэтому к моменту, как она была на месте, лоб покрылся испариной. Повесив поводок Кляксы на столбик, она остановилась, чтобы перевести дыхание, глубоко вздохнула и протянула руку к двери. И чуть не столкнулась с выходившим человеком. Им оказался седовласый мужчина в зеленой куртке птицелова. Он внимательно осмотрел ее с ног до головы.

– Несколько травников. Пара чибисов, – буркнул он.

– Спасибо, – пробормотала Дарси.

Войдя внутрь, она очутилась в темноте в полном одиночестве. Запах в садовом сарае был так знаком и навевал столько воспоминаний, что Дарси почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Она протянула руку, распахнула ставни и, вдохнув полной грудью, оглядела поросшую травой пустошь. Потом провела ладонью по деревянной лавке, на которой сидела, пробуя дерево на ощупь. Вместе со светом в сарай проникло чириканье птиц, летавших низко над травой. Было тепло.

Внезапное воспоминание заставило сердце Дарси биться быстрее. Она встала и, поднявшись на цыпочки, принялась шарить на стропилах над головой. Наконец ее пальцы нащупали что-то твердое, застрявшее в месте, где стропило соединяется с крышей. С некоторым усилием Дарси забралась на лавку, чтобы вытащить этот предмет.

В конце концов она, резко потянув, выдернула его и чуть не упала с лавки. Нога снова разболелась. Дарси схватилась за стропило, чтобы прийти в себя, и посмотрела на находку, легко умещавшуюся у нее на ладони, которую пересекал толстый белый шрам.

Это был обычный фонарик из черного пластика, который пролежал здесь почти восемнадцать лет.

Дарси криво улыбнулась и включила его, но батарейка уже давно села.

Когда она подошла к машине, то услышала, что звонит ее сотовый телефон.

– Дарси? Это Иззи, Иззи Уайт.

Последовала короткая пауза.

На какое-то мгновение Дарси решила, что Иззи представится: «Ну помните, Иззи из того инцидента на дороге?» У нее был очень приятный голос. Должно быть, таким же тоном она представляется, прежде чем потребовать вернуть деньги у какого-нибудь должника. Дарси почувствовала, как все внутри похолодело. Она тут же решила, что обязательно откажется, если Иззи предложит провести судебную экспертизу. Еще не хватало, чтобы ее обвинили в том, что она симулянтка!

После того случая на дороге они обменялись номерами телефонов, хотя и не лично. Распорядители ярмарки, оценив ситуацию, моментально согласились, что в происшествии виновата Дарси, а Иззи тут ни при чем. Они немного задержались после окончания ярмарки, чтобы убедиться, что заинтересованные лица обменялись номерами телефонов, после чего быстро собрали вещи, погрузились в машины и, забыв даже снять поварские фартуки, укатили подальше от возможных проблем.

Так Дарси получила лист бумаги, на котором было написано «Джастин Уэбб». Она оставила его на тумбочке возле кровати. Но накануне вечером, не выдержав, перечеркнула имя и написала поверх него «Тодд Лэндли».

Прищурившись от яркого солнечного света, Дарси наконец опомнилась.

– Иззи, привет. Как ты?

– Я чудесно. А ты?

«Постоянно думаю о твоем парне».

К счастью, вопрос Иззи был явно риторическим.

– Послушай, Дарси, мы наконец можем организовать новоселье. Вечеринка намечена на субботу, это уже совсем скоро, я понимаю. Не хочешь поработать у нас поваром? Джастин должен был спросить, когда заходил к тебе, но, по всей видимости, забыл.

«По всей видимости».

– Мы слышали отличные отзывы, и ты нас очень выручишь, если согласишься. Правда.

Дарси подумала, что Джастин вовсе не забыл упомянуть о предложении Иззи, а просто решил о нем не говорить, но ей так сильно хотелось снова увидеть его, что она совершенно забыла о голосе разума.

– Да, конечно.

Она поняла, что это предложение было лишь дополнением к тем деньгам, которые Иззи заставила Джастина ей предложить. Это был еще один способ задобрить ее после случившегося. Дарси подозревала, что в любых спорных вопросах Иззи старалась взять инициативу в свои руки.

– Чудно, я пришлю несколько идей, – прощебетала Иззи с облегчением. – Ох, надо бежать! У меня подгорает спагетти, а Мэдисон опаздывает на урок верховой езды. И где только ее отец прячется последние полчаса? Должно быть, поет в дýше, словно чертов Расселл Уотсон!

«Везет же тебе», – подумала Дарси.

Не то чтобы ей сильно нравился Расселл Уотсон. Просто укол зависти быстро сменила радость от того, что она, по крайней мере, скоро снова увидит Джастина.

 

6

– Не делай этого, Дарс.

Дарси пришла в гости к Нелл. У Нелл и ее мужа Саймона была квартира над четырехзвездочным отелем «Билингз», которым они владели вдвоем. Дарси немного опешила, когда увидела, что по всей комнате расставлены зажженные свечи, а из айпода звучат песни китов. В аквариуме, оказавшемся возле потухшего камина, плескалась рыба, а в воздухе стоял запах благовоний. Кто-то не поленился и даже, вспомнив девяностые, протер и включил лавовую лампу. Теперь комната напоминала магазинчик, в котором обычно торгуют кристаллами, картами таро и хлопчатобумажными юбками, вышитыми зеркальцами. Нелл нужно было всего лишь сменить кашемировую пижаму на шелковый халат в восточном стиле с поясом, и тогда она, возможно, смогла бы принимать клиентов и гадать им по руке.

Но Нелл в очках с толстой оправой и волосами, зачесанными назад и собранными в пучок, объяснила, что этот странный антураж нужен ради ее фаллопиевых труб. Дарси подозревала, что Нелл слегка истерит при мысли, что, пока они разговаривают, ее оплодотворенная яйцеклетка, возможно, уже отправилась в долгое и опасное путешествие к матке, где ей предстоит найти подходящую точку опоры и обосноваться на следующие девять месяцев.

Посочувствовав больной ноге подруги, Нелл устроила ее на диване, опустив его немного и добавив несколько подушек. Из-за этого платье Дарси постоянно задиралось, обнажая ушибленное место и заставляя Нелл морщиться: нога распухла и почернела, словно в том месте началась гангрена.

Нелл открыла бутылку шлоера, которую они выпили, заедая мандаринами и споря.

– Это всего лишь работа, – настаивала Дарси, морщась от кислого сока цитрусовых. – Я едва ли могу позволить себе отказываться от таких предложений.

В целом это было правдой, хотя Дарси ее немного приукрасила. Даже Нелл соглашалась, что финансовое положение Дарси ужасно. Она сама видела несколько писем из банка, в феврале Дарси на неделю отрезали газ, а совсем недавно несколько раз звонили из коллекторской фирмы с угрозами.

– Ну ты же отказала той безумной даме с семью собаками, – заметила Нелл.

– На то были причины.

– Тебе не кажется, что это будет выглядеть как-то странно? – Нелл сидела, закинув ногу на ногу, перед аквариумом, в котором отражалось ее недовольное лицо. – Ты в его доме с его женой и дочерью и другими людьми?

Она почесала нос и бросила в рот дольку мандарина с таким наивным видом, словно и не задавала каверзных вопросов.

– Вообще-то, они не женаты.

Нелл, казалось, задумалась.

– Ну, – наконец сказала она, – у них есть дочь. Так что не имеет значения. А что с Заком, ты ему уже сказала?

Дарси покачала головой.

– Нет. Для Зака это просто еще один мой заказ. – Она многозначительно посмотрела на подругу. – Для тебя, кстати, тоже.

Нелл прищурилась, словно пытаясь найти выход из этой запутанной ситуации.

– А для тебя?

Они всегда спорили по поводу Тодда Лэндли, поэтому в этой пикировке не было ничего удивительного. Они спорили о нем уже добрых восемнадцать лет.

– Давай поговорим о тебе, – предложила Дарси, сделав глоток.

Она представила, что это вино, что было несложно, поскольку Нелл налила его в бокалы для шампанского.

– Ну, если еще хоть один человек посоветует мне «отдаться на волю судьбы», я разобью о его голову вот эту лавовую лампу.

Дарси улыбнулась.

– Ты – и чтобы отдалась на волю судьбы? Кто это тебе такое советовал?

Просить Нелл, чтобы она перестала беспокоиться, было бессмысленно. С таким же успехом можно было попросить Кита Чегвина перестать быть идиотом. Горбатого могила исправит.

– Помнишь Клэр Бартлетт из нашей школы? – спросила Нелл, рассеянно выстраивая башенку из мандариновой кожуры у себя на колене. – Я столкнулась с ней вчера возле бассейна.

Дарси напрягла память.

– Думаю, помню. Она все еще увлекается готикой?

– Ха! Уже нет. Она занималась в воде гимнастикой в танкини. Короче говоря, она поспешила сообщить мне, что у нее тройня.

– Что такое танкини? – удивленно спросила Дарси.

– Забудь. Главное, Клэр сказала, что у нее родилась тройня благодаря йоге. Она пыталась забеременеть целых два года, потом занялась йогой, и вот…

– Трое родились сразу?

– Да! Очевидно, все дело в тонусе зоны таза, отсутствии стрессов и внутреннем балансе спокойного и отстраненного сознания. И, естественно, в очистке системы. Поэтому фрукты и… – Она неодобрительно посмотрела на бутылку. – Короче, Клэр дала мне номер своего учителя йоги. Она гуру в вопросах фертильности, а живет в Торнхэме, поэтому мы съездили к ней вчера, чтобы немного поболтать.

– Какая она? – спросила Дарси, пытаясь не подавать виду, что очень сомневается в компетенции человека без медицинского образования, который объявляет себя мировым авторитетом по внутренней механике чужой репродуктивной системы.

Нелл состроила недовольную гримасу.

– Довольно строгая, между прочим. Дала нам список правил.

– Правил?

Нелл кивнула.

– Ага. Типа нельзя пить алкоголь, вообще никакой, надо нормально питаться и серьезно относиться к йоге. И Саймону придется заниматься всем этим вместе со мной. Она даже заставила нас подписать отказ от ответственности.

– От какой ответственности? – спросила Дарси, внезапно представив разозленного Будду, окруженного слугами с опахалами из пальмовых листьев, к которому подходят бездетные парочки, и он лупит их по лицу сборником правил йоги.

– От ответственности, если мы не будем соблюдать режим и не забеременеем, – пояснила Нелл, пожав плечами, словно это было вполне логичным. – Она замечательная, Дарс. Она вернулась из Пуны, где прожила два года, и теперь преподает йогу руководству Apple по особой программе. Ее учил сам Сатьянанда Сарасвати.

Дарси впечатлила связь с Apple, но имя индийца ей ни о чем не сказало.

– Это большой человек… в мире йоги, – пояснила Нелл, махнув рукой. – Короче, она просто фантастичная. Даже если бы она не была богиней фертильности, у нее шикарное тело.

– Как и у тебя, – заметила Дарси.

Нелл была стройная и элегантная, словно балерина.

– Тебе нужно познакомиться с Раслин, – многозначительно сказала Нелл.

Дарси поморщилась.

– Она индианка?

Нелл покачала головой и нахмурилась.

– Нет, она из Клактона. Ее настоящее имя Линда.

Дарси подавила улыбку.

– О…

– Не знаю, Дарс. Мне надо что-то делать! – с отчаянием воскликнула Нелл. – Я не могу ждать еще восемь месяцев, чтобы нас поставили в очередь на экстракорпоральное оплодотворение. А Саймон заявил, что ни за что не пойдет к частникам.

Дарси полагала, что Нелл и так делает все возможное. Она считала, что постоянный стресс и попытки зачать ребенка могут кого угодно заставить пить не просыхая. Однако Нелл не позволяла себе расслабляться. Она наказывала себя, мучительно размышляя, не разрушила ли все ее планы чашка кофе в прошлый вторник или глоток светлого пива три недели назад.

– Ты всю жизнь думаешь, что иметь детей – это так же просто, как секс, – грустно сказала Нелл, смахнув с колена мандариновую кожуру. – Боже, только представь, если бы я забеременела сразу, как только мы приняли решение иметь детей, если бы все было как у нормальных людей… У нас сейчас уже был бы ребенок. Сын или дочь. Или близнецы.

Дарси посмотрела подруге в глаза.

– Да, – прошептала она. – Представляю.

Нелл отвернулась, и они замолчали, слушая щелчки и свист китовых песен.

– Саймон считает, что Раслин обойдется нам слишком дорого, – наконец нарушила молчание Нелл. – Он постоянно твердит, что я обязательно забеременею, и все лишь потому, что мои сестры чертовски плодовитые. Он говорит, что я слишком дергаюсь и пытаюсь все контролировать.

Хотя две младшие сестры Нелл (всего у нее три сестры) явно не были тупицами, никто не мог отрицать того, что они очень плодовиты. И хуже всего было то, что у обеих родились близнецы. Нелл обожала племянниц и племянников, но неожиданное обилие малышей в семье Дэвис означало, что семейные праздники и встречи должны были постепенно превратиться в источник скрытой досады и боли.

– Как ты думаешь, я правда перебарщиваю, пытаясь все контролировать? – спросила Нелл.

В окружении бокалов для шампанского и мандариновой кожуры Нелл была похожа на девочку, которой на праздник забыли купить подарок.

– Да, – твердо сказала Дарси. – Но это потому, что ты часть семейки Дэвис. Это у вас общая черта.

Это была правда, и, как она недавно узнала, единственная причина, почему отец Нелл построил новый сарай, который загадочно назвал «садовый номер», состояла в том, что он позволял удалиться туда любому мужчине во время семейных встреч Дэвисов.

– Спасибо, что выпила со мной, – грустно улыбнувшись, сказала Нелл.

– Пожалуйста. Прости, что заставила тебя выпить все шампанское в субботу. Не рассказывай Линде.

Нелл удивленно приподняла бровь.

– Ах, я думаю, мы смело можем свалить вину на Тодда Лэндли.

Наступила тяжелая пауза.

– Дарс?

– А?

– Насчет Тодда. Я знаю, что ты все равно пойдешь на его глупое новоселье. Будь осторожна, хорошо?

– Что ты имеешь в виду?

Молчание.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

 

7

Тодд

Суббота, 25 ноября 1995 года

Начался прилив.

В то время я снимал коттедж возле Холта. К коттеджу примыкала кирпичная терраса с мебелью и местом для машины. Мне это место не особенно нравилось, так как я не был фанатом популярных в семидесятые годы газовых плит и рельефных потолков. Однако хозяин дома еще не врубился в принцип экономической инфляции, к тому же ему было все равно, если его жильцы оставляли на коврах пятна. Оба этих обстоятельства были для меня значительным плюсом.

Иногда по выходным я тусовался с другими учителями. С ними было не так уж скучно. Мы равномерно делили наши часы свободы между игровой приставкой Джоша, пьянками в Бранкастере и футболом в Факенхеме. В то время я еще играл на гитаре. Мы собрали небольшую группу и играли всякие штуки вроде классического рок-н-ролла, который нравился престарелым жителям Северного Норфолка. Со временем у нас даже появилась небольшая группа фанатов.

Учитель экономики в нашей школе Соня Лэрд часто приходила, чтобы посмотреть наши выступления или поболеть за любимую футбольную команду, иногда мы вместе выпивали в пабе. В то время у меня не было девушки, а у Сони был парень, с которым она время от времени виделась в продолжение пяти лет.

Для девушки, у которой есть парень, Соня слишком много флиртовала, особенно когда была пьяна. Она могла закинуть ногу мне на колено и спросить:

– Да что же это такое?! Как получилось, что такой шикарный парень до сих пор одинок?

Я никогда не мог придумать нормального ответа на ее вопрос.

Соня очень любила моду пятидесятых: платья, закрытые спереди и с открытой спиной; пышные локоны, которые она накручивала на огромные бигуди и закрепляла лаком; очень красную губную помаду, на фоне которой ее зубы казались желтыми. Когда она сильно напивалась, то просила, чтобы я называл ее Присциллой.

– Знаешь, кем это делает тебя? – бормотала она. – Это делает тебя Королем.

Мне было все равно. Когда Соня была в таком состоянии, от меня многого не требовалось. Я просто кивал и время от времени отодвигался от ее ищущих рук. Иногда мне было даже жаль ее парня. Самое странное заключалось в том, что когда она приходила с ним, то вообще не обращала на меня внимания. Она не просто не разговаривала со мной, она смотрела на меня, как на пустое место.

Однажды в понедельник, когда мы были в учительской, я спросил, почему она не бросит своего парня, если не любит его. Конечно, вопрос я задал не прямо. Я попытался обставить все так, словно эта мысль пришла мне в голову случайно. В ответ она разрыдалась и забилась в угол, где ее пыталась утешить давешняя подруга из лаборатории. Вот такие ситуации случаются, если преподаешь в школе, где учатся только девочки. Тебе никогда не позволяют забыть, что ты находишься на женской территории, – словно Хэдли Холл был модным рестораном, а ты самонадеянным дураком, который забрел в него, не забронировав столик заранее, и теперь тебе позволили подождать, пока освободится место, за что ты должен быть чертовски благодарен.

С того дня наши отношения испортились. Соня не хотела со мной разговаривать и даже осмелилась распустить слух, что я что-то украл в школе, где работал прежде, поэтому мне пришлось уволиться оттуда из-за подозрений руководства. Мне было сложно представить, что можно было украсть в убогой общеобразовательной школе, наибольшим достижением которой годом ранее было то, что в ней отменили особый режим.

Больше всего меня раздражало то, что все это было чистейшей ложью. Более того, Соня пыталась меня убедить, что она не имеет к этим слухам отношения, хотя я легко вычислил ее. Мы немного поругались после собрания, из-за чего она подала на меня жалобу. Меня отстранили от работы на неделю. Уж не знаю, за что. Неужели за то, что я помянул имя Господа всуе? Через неделю меня позвали обратно, потому что они узнали, что Соня Лэрд – лживая корова, что и так было ясно с самого начала.

После этого я перестал с ней любезничать. Я вообще прекратил с ней общаться. Если я знал, что она собирается в тот же паб, что и я, я туда не шел. Я просто не мог находиться рядом с ней и вместо этого с удовольствием проводил вечера дома, ужиная полуфабрикатами из магазина. Это было лучше, чем сидеть в пабе и смотреть на ее самодовольную физиономию или слушать ее тупые шутки, над которыми она сама же и смеялась.

Тот субботний вечер в ноябре был как раз таким случаем. Мы впятером решили посмотреть «Золотой глаз» в Норидже, но потом Крейг сказал, что там будет Соня, поэтому я передумал идти. Меня это очень расстроило. Я не могу отнести себя к фанатам агента 007 – в отличие от моего немного странного брата Ричарда, который надевал футболку с надписью «Шпион, который меня любил» чуть ли не ежедневно, а перед премьерой в Лондоне нового фильма из Бондианы всю ночь проводил под кинотеатром в палатке, – но я все же хотел посмотреть этот фильм. Более того, днем я услышал, как Соня сказала, что Джеймс Бонд является сексистской дешевкой, рассчитанной на задротов, которые никогда в жизни не решатся выстрелить из пистолета в реальной жизни. Я как раз проходил мимо, и у меня тут же возникло острое желание подойти к ней и сказать, что я бы с радостью выстрелил из пистолета ей в лицо, если бы это помогло заткнуть ей рот. Я этого не сделал, потому что если бы кто-то услышал такое, то меня бы отстранили от работы на добрых две недели.

Итак, я был расстроен, потому что все мои друзья поехали смотреть фильм, который я ждал целый год. Это означало, что у меня есть выбор – либо поехать смотреть его в одиночку (неудачник), либо с Ричардом (то же самое). Я был уверен, что если выберу второй вариант, то весь фильм буду слушать бесконечные комментарии брата, чего мне совсем не хотелось. Черт с ним, дождусь, пока фильм выйдет на видео!

Я растянулся на диване (он шел в комплекте с домом – черная кожа, в стиле восьмидесятых, натерт до блеска), раздавил вторую бутылочку пива и начал фантазировать, что было бы неплохо, если бы Соню Лэрд застукали в кинотеатре в тот момент, когда она делала минет какому-нибудь парню.

В районе восьми кто-то позвонил в дверь. За последние два часа я не вставал с дивана, если не считать того, что поставил кассету группы «The Smiths» и открыл еще одну бутылочку пива «Стелла Артуа», – это была опасная, но безотказная комбинация.

Я решил, что это моя пожилая соседка миссис Паркер пришла покричать, что я слишком громко включаю музыку и чтобы я убирался к черту отсюда. У нас уже были подобные разговоры. Но когда я открыл дверь, то с удивлением увидел Дарси Рид, девочку из моего математического кружка.

Очень быстро на смену удивлению пришло волнение.

«Откуда она знает, черт побери, где я живу? Чего она пришла ко мне, надев джинсы и футболку с надписью “Radiohead”? И почему она такая довольная?»

– Чем я могу вам помочь? – вежливо спросил я, что было очень глупо.

Я прекрасно знал, кто передо мной. Она не была коммивояжером, который заглянул ко мне, чтобы предложить товар, и нужно было срочно перестать делать вид, что я ее не узнал.

– Мистер Лэндли, это же я, Дарси. – Она рассмеялась и тряхнула светлой шевелюрой. – Вы меня не узнали без школьной формы?

Я шлепнул себя ладонью по лбу.

– Дарси, точно. Прости. – Я вдруг понял, что у меня в руке бутылка с пивом. – Богатой будешь… – пробормотал я.

Я судорожно пытался придумать, как объяснить, чем я занимаюсь. Мне не хотелось, чтобы она подумала, будто я нелюдимый или задрот. Хотя это было очень похоже на правду. Жаль, что, идя открывать дверь, я не прихватил вместо бутылки пива гитару. И, не придумав ничего лучше, я поднял бутылку.

– Я тут немного занят.

Она посмотрела мне за спину, вероятно, надеясь увидеть каких-то модных людей, с которыми я пил. Передвинувшись немного в сторону, я откашлялся.

– Итак, Дарси, чем я могу тебе помочь?

Если бы я не выпил три бутылки пива, то сразу бы сказал, что она может найти меня в школе в понедельник и задать интересующие ее вопросы, после чего закрыл бы дверь перед ее носом. Но вместо этого я стоял, держа в руках бутылку, и ждал, пока она ответит.

К моему удивлению, она порылась в сумке и достала из нее потрепанный учебник по математике. Открыв его на странице с закладкой, она сказала:

– Я, наверное, очень глупая, но все равно не могу понять, почему х здесь равен…

В этот момент меня отвлекла проезжающая мимо машина. На пассажирском сиденье я заметил молодую девушку, которая бросила в нашу сторону быстрый взгляд. Она была очень похожа на мою любимую ученицу Лору Маркс. Я представил, что она подумала, увидев своего учителя, стоящего в дверях с бутылкой пива перед ученицей из математического кружка. Должно быть, соседи тоже прильнули к окнам и наблюдают за нами сквозь занавески. Боже! Нужно было пригласить ее внутрь, а не устраивать бесплатное шоу на улице на потеху окружающим.

– Заходи, – хмуро бросил я Дарси, пообещав себе, что быстро объясню ей правило, а потом выпровожу через заднюю дверь.

Она вошла за мной в гостиную, и я жестом предложил ей присесть на диван. В джинсах и футболке она выглядела старше, чем в школьной форме. Дарси вела себя уверенно, и ее, казалось, ничуть не смущал тот факт, что она пришла к взрослому мужчине домой в субботу вечером.

– Мне нравится ваш дом, – сказала она, что меня удивило, потому что я не мог понять, что может нравиться в этом унылом месте.

Сначала я подумал, что она смеется надо мной, но потом понял, что подросткам любой дом, который не принадлежит их родителям или друзьям родителей, кажется классным. Я не знал, как в этом смысле воспринимаются учителя математики, но подозревал, что ценят их невысоко. Похоже, мне явно начинало везти. Повернув голову в сторону магнитофона, Дарси спросила:

– Что это играет?

Я откашлялся.

– «The Smiths».

Она явно не знала, кто это.

– У них есть песня «The Queen is Dead?». Солиста зовут Моррисси, – подсказал я.

Она нахмурилась.

– Это тот парень из «Негодников»?

То, что она спутала Стивена Моррисси с Нилом Моррисси, выглядело так мило, что я решил, будто это самая забавная вещь из тех, что я слышал за год. Хотя нет. Самой забавной вещью в этом году был рассказ Джоша о том, как он сломал руку прошлым летом. Он утверждал, что причиной перелома был не любовный треугольник, как он ранее утверждал, а плохой результат, который он получил на игровом автомате, много выпитого пива и мысль, что автомат извинится, если по нему треснуть кулаком.

Я улыбнулся.

– Нет. Они похожи, но это другой человек.

Дарси улыбнулась мне в ответ.

– Ну, мне нравится. Под такую музыку можно расслабляться.

«Ладно, давай дальше, Лэндли».

– Так как ты узнала, где я живу, Дарси?

Она нахмурилась.

– Ваша машина стоит возле дома.

Я улыбнулся.

– Да, но я имел в виду, как ты узнала, что я живу в этой деревне?

– Тут как раз проезжает автобус на Норидж, мистер Лэндли, – осторожно заметила она, словно это было ужасной новостью.

Я покачал головой и сделал глоток из бутылки.

– Прости. Я немного…

– Пьян? – подсказала она, хитро улыбнувшись.

В ее глазах вспыхнули искорки.

– Нет, – уверенно ответил я, словно в моей бутылке был лимонад, а пил я только на свадьбах. Я не понимал, почему меня это беспокоит. Она, должно быть, только вернулась с прогулки в парке. – Послушай, Дарси, ты ведь знаешь, что тебе не следует здесь быть, правда?

Она нахмурилась.

– Почему нет?

– Брось, Дарси.

Девочка была не глупа, хотя с ней надо было еще хорошенько поработать по математике, поэтому я ждал, что она сама все скажет.

Она призналась даже быстрее, чем я ожидал.

– Да, я понимаю. Но вас не было во вторник в кружке, а потом мисс Уэкс заменяла вас в среду, и я подумала, что, может быть, вы уволились или что-то случилось. И я запаниковала, потому что только вы могли объяснить математику так, чтобы я поняла.

Хотя это звучало глупо, но мне было приятно. Как ни странно, где-то в глубине души я был рад, что хотя бы одна из моих учениц расстроится, если я уйду (ну, или две, если считать еще и Лору Маркс). Именно поэтому я и стал учителем – я хотел, чтобы мои бывшие ученики, добившись успеха, говорили: «Все началось с мистера Лэндли. Он был самым лучшим учителем».

Я понимал, что это неправильно и тупо. Но у каждого учителя есть своя, личная причина, почему он взялся за это дело. У меня была именно такая.

– Я не уволился, Дарси, – сказал я. – Просто на этой неделе мне надо было съездить в Саутенд на похороны.

Умер мой древний двоюродный дедушка по материнской линии. Когда я общался с другими родственниками после церемонии возле церкви, то, к своему стыду, понял, что забыл, как звали бедолагу.

Дарси обрадовалась.

– Отлично! – И тут же в ужасе добавила: – Черт! Простите. – Она прикрыла рот ладонью. – Простите.

Я улыбнулся и покачал головой.

– Все нормально. Я тебя понял.

Мне хотелось отхлебнуть пива, но я решил, что пить перед ученицей нехорошо. Это мне не понравилось, потому что я был уже в том состоянии, когда перестать пить практически невозможно. Для этого потребовалось бы огромное усилие воли, на которое я едва ли был способен.

– Хочешь выпить? – спросил я, скорее чтобы не молчать.

Клянусь, я имел в виду чай, кофе, колу или сквош. Я наивно полагал, что она не решится попросить у учителя математики бутылку пива.

– Я буду то же, что и вы.

Я удивленно уставился на нее.

– Я имел в виду что-то безалкогольное.

– Да ладно, мистер Лэндли. Я же уже здесь. Никто не узнает.

– Я не могу дать тебе алкоголь, Дарси, – ответил я.

Я знал, что пересек довольно важную черту, возможно, самую важную, когда позволил ей войти в дом в субботу вечером, но, пока в уравнении не было алкоголя – ха-ха! – не сомневался, что смогу быстренько убедить ее уйти, и все будет хорошо.

– Ладно, – сказала Дарси, ухмыльнувшись.

Прежде чем я смог ее остановить, она встала с дивана и направилась в кухню. Я услышал, как открылся холодильник.

Я остановился в дверях.

– Что ты делаешь?

Я пытался быть серьезным, но часть меня хотела расхохотаться. Дарси всегда смешно шутила у меня на уроках. Иногда мне приходилось отворачиваться, чтобы остальные не увидели, что я улыбаюсь. У нее было чувство юмора, которое редко встретишь у девочки ее возраста. А если не редко, то я просто раньше такого не встречал.

Она открыла банку с пивом и пригубила, ловя ртом пену. Она ухмылялась. Я протянул руку и сделал шаг вперед.

– Дай мне, пожалуйста.

Она подняла банку над головой.

– Попробуйте у меня забрать.

Ну, я не собирался играть в подобные игры. Тем более в полупьяном состоянии. Я покачал головой, отвернулся и, попивая пиво, направился обратно в гостиную.

– Ну уж нет.

Я сел на диван и попытался решить, что делать дальше.

«Выкинуть ее на улицу? Позвонить родителям? Или Мак-Кензи?»

Через полминуты она подошла и села рядом. Она пахла спреем для кожи, который девочки так любили передавать по классу вместо того, чтобы думать о дробях.

– Простите, – извинилась она, сделав маленький глоток из банки, что означало, что ей не жаль. – Вам нужно расслабиться, мистер Л.

Я понимал, что она не собирается протянуть мне свою банку с пивом. До меня также начало доходить, что ее не так уж сильно волновало, чему равняется х, но алкоголь мешал мне нормально соображать. Кто-то должен создать какой-нибудь препарат для подобных случаев, когда ты вот-вот потеряешь контроль над ситуацией, а тебе надо взбодриться, причем быстро. Не стоит напиваться вдрызг, когда у тебя на диване сидит пятнадцатилетняя девочка.

Я повернулся к Дарси. Она откинулась на подушки, рассыпав по ним светлые волосы и чуть развалившись. Я знал, что она сделала это не нарочно. Когда сидишь на кожаном диване, то рано или поздно начинаешь съезжать куда-то вниз.

Она смотрела прямо на меня своими огромными серыми глазами.

«Прекрати».

– Кто-нибудь знает, что ты здесь?

Она покачала головой.

– Нет.

– А мама? Сестра?

Я знал, что отца у нее не было. Точнее говоря, что он мертв. Он работал адвокатом, пока в один прекрасный день, если верить слухам, его не подкосил сердечный приступ прямо за рабочим столом. Слишком много работал. Определенно, это был худший способ уйти из жизни. Я представил, как лежу на полу в учительской, умерев от передозировки уравнениями, а Соня Лэрд, наклонившись над моим мертвым телом, еще и вгоняет острый каблук прямо мне в живот. Я вздрогнул, осознав, что Дарси начала рассказывать о своей семье.

– Мама наглоталась антидепрессантов, а сестра постоянно смотрит телевизор, – ответила она. – Они понятия не имеют, чем я занимаюсь в субботу вечером. – Она задумалась. – Как и в любой другой вечер.

Я очень хорошо понимал, что должен проявить заботу и участие. Я знал, что надо запомнить все подробности, расспросить ее, а потом заняться этим вопросом в понедельник. Но вместо этого я, эгоистичный и жалкий человек, попытался прикрыть свою спину.

– Я думаю, не стоит рассказывать кому-то о том, что ты была здесь, Дарси. Нехорошо, что ты находишься в моем доме, ты же понимаешь?

Она кивнула.

– Конечно. Я не глупая.

Я понимал, что это очень наивно с моей стороны, но теперь, когда мы обсудили главный вопрос, который меня беспокоил, я решил, что можно немного расслабиться.

– Хорошо. – Я сделал еще один глоток пива.

Дарси подняла руку и поправила волосы. Я заметил у нее на ладони шрам. Он все еще был ярко-розового цвета, хотя швы уже сняли. Я задумался, останется ли он на всю жизнь, будет ли Дарси вспоминать обо мне каждый раз, когда он попадется ей на глаза.

«Странная мысль. Ты странный. Хватит пить. Взбодрись. Выпроводи ее».

– Эй, мистер Л.! – улыбнулась Дарси. – У вас есть татуировки?

Моим первым порывом было сказать правду – что у меня нет татуировок, но я подумываю сделать. Я видел в журнале фотографию парня с набитой на спине татуировкой ворона. Но она не была однородной, это скорее образ, собранный из сотен маленьких колец. Татуировка производила сильное впечатление и выглядела очень круто.

Я откашлялся.

– Почему ты спрашиваешь?

– Мы все думали, что у вас есть тату.

В глубине души я расстроился, что не оправдал надежд учеников, хотя если бы у меня были татуировки, то, без сомнения, пришлось бы их показать, а для этого пришлось бы снять рубашку, поэтому так было даже лучше.

– Почему ты решила, что они у меня есть?

Она пожала плечами.

– Вы самый классный учитель в Хэдли. То есть у вас длинные волосы, и вы носите ковбойские сапоги. Вы похожи на Джонни Деппа. Вы всем нравитесь.

Я должен был воспользоваться моментом и сказать, что быть самым классным учителем в Хэдли Холл совсем несложно. Например, Дерек Сэерз носил длинную седую бороду, разнокалиберные потертые галстуки и зачесывал редкие волосы вперед, чтобы прикрыть лысину, с таким видом, словно считал, что эта прическа делает его на десять лет моложе. Был еще Билл Тейлор с очками в толстой оправе. Он носил карманный хронометр, который демонстративно клал на стол во время собраний, словно это были чертовы песочные часы. Однажды я даже собрался в шутку перевернуть хронометр, но потом вспомнил, что Билл в свободное время пьет в одиночку в барах и иногда любит давить своим «вольво» людей на стоянке возле супермаркета. Желание шутить сразу пропало.

Но вместо этого я ляпнул первое, что пришло в голову, – это становилось дурной привычкой, которая обострялась, когда рядом была Дарси Рид.

– Да, я учитель математики, это очень круто.

Я показал большой палец и тут же пожалел об этом.

Она снова улыбнулась с какой-то жалостью. Тогда я понял, что Дарси намного круче меня.

«Как трагично!»

– Ну да, это добавляет таинственности, мистер Л. Никто не понимает ни слова из того, что вы говорите.

Я громко рассмеялся.

– Ага, каждый учитель мечтает услышать что-нибудь подобное.

Дарси хихикнула.

– Простите! Я шучу. Нам всем нравятся ваши уроки. Разве вы не заметили, как девочки пытаются обратить на себя ваше внимание?

Я отхлебнул пива и покачал головой.

– Нет.

– Ну, – она загадочно улыбнулась и захлопала глазами, – так и есть. Мы все пытаемся. Постоянно.

Я не знал, что на это ответить.

– Поэтому если у вас нет татуировок, – продолжила она, – то, может быть, у вас есть накачанный пресс?

Пресс у меня был. А также подкачанные бицепсы. Я всегда гордился своей фигурой и был благодарен отцу за хорошие гены. Мне почти не приходилось напрягаться, чтобы поддерживать себя в форме. Время от времени я поднимал тяжести и держался подальше от чипсов.

«Святой Боже, смени тему. Смени тему!»

– Можно мне узнать кое-что? – спросил я, отхлебнул пива и положил голову на спинку дивана. Я внимательно смотрел на нее, глупо гордясь своими бицепсами. – Почему ты общаешься с этими девочками? Я имею в виду Бет, Салли и Анну.

– Вы имеете в виду с ведьмами?

Я удивленно уставился на нее.

– Что?

Она улыбнулась. Ее смешила моя попытка сделать вид, что я не понимаю, о чем речь.

– Я знаю, что вы нас так называете.

– Их, – выпалил я, – не тебя. Их! Что? Откуда ты знаешь?

– На прошлой неделе я видела запись у вас в блокноте. Вы написали «Среда: ведьмы обмениваются резиновыми ленточками. Опять».

Я глубоко вздохнул и отвернулся. Что-то было в этой девочке. Она как будто постоянно опережала меня на один шаг.

«Да, поэтому ты учитель математики, а не агент 007».

– Я имел в виду их, – пояснил я. – Не тебя. Ты мне нравишься.

Наступила короткая пауза.

– Вы мне тоже нравитесь.

Я закрыл глаза, словно так мог вернуть свои последние слова обратно.

«Идиот».

– Я имел в виду, – продолжил я, – что ты лучше этих девочек. Ты не должна опускаться до их уровня.

– Я не опускаюсь, – просто ответила она. – Я только сижу рядом с ними.

Логично. Она всегда говорила без обиняков и вела себя логично. А я был тупым идиотом, который все портил.

– Они знают, что я их так называю? – спросил я, к собственному стыду осознав, что боюсь, что мои ученицы узнают, как я их называю.

Дарси улыбнулась.

– Не волнуйтесь, мистер Л., это будет наш секрет.

Должен признаться, мне нравилось, как она меня называла. Мистер Л. Звучало круто и загадочно.

– В твоем возрасте нельзя хранить секреты, – заметил я. – И в субботу вечером тебе явно здесь не место. Ты должна веселиться с друзьями. – Я задумался. – Ну, или заниматься учебой.

– Я могла бы то же самое сказать о вас, – ответила Дарси. – Почему вы сидите дома один в субботу вечером?

Мое эго, подогретое пивом, хотело сообщить ей, что я должен был сейчас быть в кинотеатре, но планы поменялись из-за чертовой Сони Лэрд. С другой стороны, мне нравился образ задумчивого учителя математики, который долго не ложится спать, пьет пиво наедине со своими мыслями и вытворяет чудеса с калькулятором. Я решил, что у подобной личины есть определенный потенциал.

– Я, честно говоря, не ожидала застать вас дома, – призналась Дарси.

– Ну, у меня были планы на сегодня. Но не срослось.

Она улыбнулась.

– Из-за мисс Лэрд?

Я резко выпрямился и посмотрел на девочку. До меня начало доходить, что я вообще ничего не могу скрыть от окружающих. Казалось, Дарси знает обо мне все.

– Дарси… – начал я, качая головой и улыбаясь. – Иисусе…

– Что? – Она захихикала. – Мисс Лэрд пожирает вас глазами, это очень заметно. Она постоянно смотрит на вас во время собраний.

Я снова положил голову на спинку дивана, вытянул ноги и хлебнул пива.

– Правда?

– Да, я постоянно за ней наблюдаю. Она все время смотрит на вас, теребит волосы и пытается догнать вас, когда вы идете в учительскую. Она однажды даже споткнулась, пытаясь бежать на своих шпильках.

– Ну, – ответил я, радуясь, что Дарси правильно разглядела в мисс Лэрд чокнутую дамочку, которой она и была, – это не взаимно.

– Как же так?

Я пожал плечами.

– Не мой тип.

– А какой ваш тип?

«Опасная территория, мистер Лэндли. Проснись. Проснись!»

Я сделал глоток, внутренне радуясь этой маленькой победе над Соней, какой бы незначительной она ни была. Меня все еще злило то, что она со мной сделала.

– Сложный, – ответил я.

Только я сказал это, как сразу понял, что зря. Должно быть, я хотел сказать то, что всегда подозревал, что Соня пустышка, что ничего в ней нет, кроме яркой помады и румян. Да, она была больная на голову, но я был уверен, что кроме психопатических тенденций в ее голове ничего нет. Несколько раз до того, как мы поссорились, я пытался нормально поговорить с ней в пабе, но ее участие в общении ограничивалось лишь поддакиванием, после чего она обычно клала ногу мне на колено. Не хватало в ней глубины. Я сам, конечно, не океан, но и мне надо что-то глубже лужи.

И почему мне не должно хотеться сложных отношений? Я живу один в Норфолке, преподаю в женской частной школе и тусуюсь с другими учителями. Я никогда не путешествовал, не водил мотоцикл, не прыгал с парашютом, не сделал ничего выдающегося. Мои осторожные родители всегда убеждали меня поменьше рисковать. Поэтому теперь мне явно нужно было что-то сложное.

Я не имел в виду ее.

Клянусь. Я не имел в виду Дарси.

– Насколько сложный? – спросила она, и в этот момент все встало с ног на голову.

Внезапно ее рука оказалась у меня на ноге, которую Дарси начала медленно гладить. Я глядел на нее, с трудом понимая, что происходит.

Моррисси продолжал протяжно завывать из динамиков, словно умоляя меня наконец-то проснуться, черт побери!

Дарси молча смотрела на меня, ожидая реакции. Я знал, что хочу ее поцеловать, но также знал, что не хочу угодить в тюрьму. Я отодвинулся от нее и наклонился вперед, словно собираясь сотворить молитву. Волосы закрыли мое лицо, я тяжело дышал.

– Дарси… – с трудом выдавил я из себя.

Она не ответила.

Я повернулся и взглянул на нее. Она сидела выпрямившись и смотрела на меня большими серыми глазами.

– Прости. Я думаю, тебе лучше уйти. Это неправильно. Ты же понимаешь, что это неправильно, правда?

Глаза Дарси заблестели.

«Пожалуйста, не плачь. Только не плачь, умоляю!»

– Я вам не нравлюсь? – выдохнула девочка.

Казалось, она вот-вот забьется в истерике. В этот момент я с ужасом понял, что хочу ответить на вопрос, обняв ее и поцеловав, чтобы показать, как сильно она мне нравится. Осознание этого поразило с такой силой, словно меня ударил в живот боксер-тяжеловес.

«Забудь об этом, – сказал я себе. – Теоретически ситуация все еще под контролем».

Как ответственный, взрослый человек я должен был разобраться в происходящем. Я был зол на себя за то, что позволил ситуации настолько осложниться. За то, что впустил Дарси в дом, за то, что разрешил ей взять пиво и слушал ее лесть, рассуждая о «сложном».

«Во что я вляпался?»

Я должен был быстро решить эту проблему.

– Ты мне нравишься, Дарси, – твердо сказал я, – но я твой учитель, и тебе уже действительно пора. Я вызову такси.

– Вообще-то, я уезжаю, – быстро сказала она. – После Рождества мы переезжаем в Лондон, где я буду жить с тетей.

Лишь когда она быстро провела пальцем сначала под одним глазом, а потом под другим, я понял, что она плачет.

– Ох, – сказал я, – очень жаль. – Мне действительно было жаль. – Как же так?

Она запрокинула голову, тяжело дыша и пытаясь взять себя в руки.

– Моя мама, по сути, алкоголичка и сама с этим справиться не может. Ей надо находиться под присмотром где-то полгода.

– Мне очень жаль, – сказал я.

«Как трогательно, мистер Лэндли. Это серьезное дело».

– Через три недели закончится семестр, – сказала она, снова посмотрев на меня. – А потом я уеду навсегда.

Я понял, что буду скучать по ней. Еще я понял, что всегда был рад видеть ее на своих уроках. Также я понял, что был очень рад, когда она пришла в мой математический кружок. Где-то в тот же момент я осознал, что я самый настоящий придурок.

Она снова положила ладонь мне на ногу, но на этот раз я не отодвинулся.

Внезапно я подумал о Соне Лэрд. Она укоризненно грозила мне пальцем, качая головой и отпуская едкие замечания. Я мысленно показал ей средний палец.

Дарси погладила меня по бедру. Я очнулся от своих мыслей и посмотрел на нее.

– Тебе пора идти, Дарси, – прошептал я, с удивлением поняв, что вот-вот расплачусь.

«Пожалуйста, прекрати. Не останавливайся. Пожалуйста, остановись. Продолжай!»

– Хорошо, – согласилась она, нагнувшись и крепко поцеловав меня.

Я обхватил ее затылок и прижал к себе. Ее шелковистые волосы были приятны на ощупь. Мой член уже успел затвердеть. Я застонал, когда ее язык проник в мой рот.

Она умела целоваться. Должно быть, уже был опыт. Казалось, она знает, что делает. Все это не имело значения, и я это прекрасно понимал. В следующую минуту она уже лежала на диване, а я склонился над ней.

– Святой Боже… – простонал я.

Дарси протянула руку и начала расстегивать мои штаны. Это резко остудило мой пыл. Я быстро скатился с дивана и уселся на полу, моргая и тяжело дыша, словно мне только что приснился ужасный кошмар.

– Мне очень жаль, – поспешно забормотал я, словно идиот, тщетно пытаясь прикрыть стоящий член. – Мне жаль, мне очень жаль…

Голос Моррисси из динамиков казался особенно осуждающим.

«Ой, да заткнись уже, Стивен», – подумал я.

Дарси разревелась. Ее лицо было частично закрыто длинными волосами.

– Не надо извиняться. Пожалуйста. Вы хотите этого так же сильно, как и я.

– Да, но в этом-то все и дело, Дарси, правда? Мне нельзя. Я твой учитель. – В этот момент мне следовало встать и начать расхаживать по комнате, но я не хотел, чтобы она увидела, как сильно я ее хочу. – Это неправильно. Это очень, очень неправильно.

Ради всего святого! Я говорил, как Мак-Кензи, порицающий хулиганов, затоптавших цветы на клумбе.

Дарси убрала волосы с лица. Она раскраснелась.

– Мне не кажется это неправильным.

– Я отвезу тебя домой, – сказал я. – Высажу на углу возле твоего дома.

– Вы не можете, мистер Л., вы же пили.

«Устами младенца глаголет истина».

– Поверь мне, Дарси, вождение в пьяном виде ничто по сравнению с тем, что сейчас произошло.

Я понимал, что если немедленно не отвезу ее домой, то очень скоро настанет момент, когда возврата назад уже не будет. Я лучше проведу несколько месяцев в тюрьме за то, что сел за руль пьяным, чем за то, что соблазнил школьницу.

Я принялся судорожно шарить по столу в поисках ключей от машины. Там их не оказалось, поэтому я переключился на карманы. В одном из них я нашел жвачку, которую бросил Дарси.

– Вот, пожуй. Нельзя, чтобы от тебя разило алкоголем.

Это была жалкая попытка исправить проблему, которую я создавал весь вечер.

Наконец я встал и протянул ей руку. Дарси взяла меня за руку, и я тут же, прижав ее к себе, страстно поцеловал в губы. Мои руки точно приросли к ее телу. Я снова и снова засовывал язык ей в рот, словно одуревший от похоти подросток. Одну руку Дарси запустила в мои волосы, а другую – в штаны.

Я с огромным трудом отстранился от нее.

– Ну же. Мы должны это сделать, пока не поздно.

«Что за бред я несу? Уже поздно».

Пока вез Дарси домой, я мысленно пытался убедить Соню Лэрд, что это была ошибка, единичный прокол. Что я как-то смогу все исправить. Я не знал как, но понимал, что обязан это сделать.

Соню Лэрд, возникшую перед моим мысленным взором, я не убедил.

 

8

Недавно построенный район на краю деревни Карнейшн Клоуз прилегал к идиллически прекрасному, золотисто-зеленому лугу. На его краю, украшенном зарослями боярышника, между могучими платанами Дарси разглядела маленький голубой треугольник моря. Над травой в поисках насекомых низко летали стрижи. Она остановилась на минуту, чтобы насладиться пейзажем. Освещенные вечерним солнцем редкие маки, подобные красным маякам в море колышущейся травы, навевали легкую грусть.

Дома, наоборот, выглядели здесь не более к месту, чем роскошный особняк в промышленном районе. Из шести одинаковых вилл, построенных в стиле георгианской архитектуры, только в одной играла музыка, и Дарси решила, что именно там живут Джастин и Иззи.

«“Simply Red”, – подумала она. – Интересно».

Когда Дарси подъехала, Джастина нигде не было видно. Ее встретила Иззи, одетая в светло-зеленое платье-халат. Она проводила ее в кухню и удалилась смешивать джин и тоники, пока Дарси распаковывала еду. За последние несколько дней она получила от Иззи целый ураган малопонятных сообщений, которые в основном состояли из соображений и предложений по поводу меню, бо́льшую часть из которых невозможно было воплотить. Однако жизнь рядом с Элис научила Дарси не обращать внимания на причуды клиентов. Она предпочитала полагаться на собственный опыт – подобно врачу, который, размышляя над диагнозом, не слушает нервного пациента с его глупыми теориями.

Например, выяснилось, что Мэдисон страдает серьезной аллергией на арахис, однако Иззи уверяла, что, так как девочка не будет есть угощение для вечеринки, беспокоиться не о чем. Дарси провела несколько бессонных ночей, представляя, как Мэдисон тайком съедает канапе с праздничного стола, и, желая покончить с этим, составила меню, в котором не было никаких орехов. Она потратила много времени, проверяя и перепроверяя любую мелочь, чтобы быть уверенной в каждом ингредиенте.

Кухня Иззи была идеальным сочетанием металлического блеска и гранита. По сравнению с ней кухня Дарси напоминала турецкий базар. Не найдя здесь ни единой крошки, жирной бутылки с подсолнечным маслом, грязной кулинарной книги или прохудившейся пачки с овсянкой, она начала понимать, что имел в виду Джастин, когда говорил, что живет в стерильном доме.

Иззи заглянула в кухню, держа в руках два стакана с джином и тряся на ходу своей внушительной грудью. Дарси заметила, что она была уже немного пьяна, и тут же отвернулась, смутившись.

– Так как твоя нога? – спросила Иззи, склонив голову набок и заговорщицки понизив голос, словно правое бедро Дарси было проблемным ребенком с плохим поведением.

– Ах, нога?.. Все в порядке, спасибо. Тонна льда и обезболивающие помогли.

Дарси попыталась ответить таким же безразличным тоном, но поняла, что со стороны может показаться, будто она говорит с сарказмом.

Иззи вроде бы ничего не заметила. Она поморщилась и закатила глаза.

– Это был кошмар. Джастин такой невнимательный.

– Пускай не переживает, – пробормотала Дарси. – Он не виноват.

– Да, хвала Богу, – рассеянно пробормотала Иззи, громко пережевывая кусочек льда.

Дарси ждала. Она не знала, стоит ли упоминать о деньгах, которые предложил ей Джастин. Но Иззи широко улыбнулась, избавив Дарси от одной проблемы и создав новую.

– Он уже здесь. Пойдем поздороваетесь.

Она кивнула в сторону гостиной.

Дарси вздохнула и покорно поплелась следом. Когда они подошли к двойной двери, Иззи обернулась и уставилась на ноги Дарси.

– Прости, без обуви… – сказала она. – Ты же не против?

– Конечно. – Дарси разулась и пошлепала за хозяйкой в носках.

Ковер, диван, занавески и краска на стенах были ярко-белого цвета. Вокруг царила обстановка такой стерильности, что Дарси испугалась: а вдруг у нее грязные носки? Для дома, который снимают на короткий срок, этот выглядел слишком хорошо. Дарси решила, что в аренду он сдавался вместе с мебелью, но рука Иззи чувствовалась во всем, словно она прошлась по дому с волшебной палочкой, прикасаясь к мебели и стенам тут и там, пока в результате он не стал похож на иллюстрацию из модного журнала о дизайне. На блестящем, стеклянном кофейном столике в центре комнаты стояли ваза с лилиями и фотографии Иззи, Джастина и Мэдисон в серебряных рамках. Эти фотографии можно было увидеть повсюду. Они были первым и единственным свидетельством того, что в доме живет маленький ребенок. Но это не были любительские фото. Каждый снимок был сделан профессионалом. Также было заметно, что над Иззи и Мэдисон поработали стилисты, и они были похожи на модели из модного каталога. Над Джастином тоже поработали – насколько это вообще возможно с мужчиной, у которого на голове и лице полностью отсутствуют волосы. Джастин на фото улыбался так, словно у него только что был лучший в жизни секс. Контраст между тем, как он выглядел теперь, и тем, каким его помнила Дарси – похожим на Джонни Деппа! – был огромным.

Глядя на Джастина как на часть счастливой семьи, Дарси почувствовала глухую боль в животе. Она отвернулась и увидела его во плоти. Он стоял возле дивана, держа в руке банку с пивом. На нем были джинсы и голубая рубашка, которая подчеркивала ровный загар, отчего он казался еще симпатичнее, чем в тот день, когда приходил к ней. Но выражение его лица говорило о том, что он мог бы с улыбкой съесть собственную печень.

– Боже, дорогой, Мэдисон подумает, что мы такие унылые, когда подрастет! – воскликнула Иззи.

Дарси решила, что она имеет в виду музыку.

Она вытерла ладонь о передник, прежде чем пожать протянутую Джастином руку. Он посмотрел ей прямо в глаза. Прикосновение заставило Дарси задрожать.

– И снова привет, – поздоровался он. – «Simply Red». Нравится? – К счастью, он улыбался.

Дарси демонстративно задумалась.

– Хм… А у них солист тот парень из «Негодников»?

Он рассмеялся.

– Ну нет! Хорошая попытка.

– О, ты так молода! – воскликнула Иззи, отчего Дарси стало неловко.

Джастин отвернулся, потянулся к пульту управления айподом и немного уменьшил громкость.

– Я надеюсь, вы приготовили нам настоящий пир, мисс Рид.

Она кивнула. Во рту пересохло, и она отпила из стакана.

– Я пыталась.

– Мэдисон готова, дорогой? – поинтересовалась Иззи, пританцовывая под песню «Fairground». – Я уверена, Дарси с радостью познакомится с ней.

Джастин, не глядя на Дарси, покачал головой.

– Пока нет. Хэлен еще работает над ее прической.

– Ну и что же она делает? – нетерпеливо спросила Иззи, вытянув трубочку из стакана и облизав ее кончик.

Джастин пожал плечами.

– Не знаю. Косички?

– Ты можешь решить, что мы очень ленивые, – заметила Иззи, обращаясь к Дарси, – но у нас есть няня на полставки, хотя Джастин, собственно, не работает. Каждому нужно свое пространство, правда, дорогой? – Она посмотрела на Джастина, но он не успел ответить. – Мы можем себе это позволить, поэтому… – Она пожала плечами.

– Я не думаю, что Дарси надо знать подробности того, как мы воспитываем Мэдисон, – заметил Джастин.

– Нет ничего постыдного в том, чтобы иметь слуг, дорогой, – стояла на своем Иззи, словно они обсуждали его нездоровую страсть носить женскую одежду.

Дарси показалось, что Джастин на секунду закатил глаза. Она почувствовала его смущение, всю его остроту, и перевела взгляд на экран выключенного телевизора.

И именно в этот момент заметила его.

Маленькая медная статуэтка высотой где-то в пятнадцать сантиметров изображала длинноволосого гитариста с развевающимися волосами. Статуэтка стояла на отдельной полке над телевизором.

Сердце Дарси забилось быстрее. Слева от нее Иззи, немного потеряв контроль над собой, пританцовывала под музыку Мика.

Дарси никак не могла оторвать взгляд от статуэтки. Она смотрела на нее и смотрела, пока не почувствовала, что Джастин тоже перевел взгляд на фигурку гитариста. В комнате наступила тяжелая тишина, которую, по всей видимости, не заметила только Иззи.

– Значит, у вас есть все, что требуется? – спросил Джастин.

По его глазам Дарси поняла, что должна кивнуть и уйти.

Она вздохнула и улыбнулась.

– Да, конечно. – Она заколебалась. – Спасибо.

Дарси повернулась и скрылась в кухне.

Через несколько секунд появилась Иззи и плотно закрыла за собой дверь в гостиную.

– Пожалуйста, простите его, – громко сказала она. Алкоголь уже ударил ей в голову. – Он иногда бывает таким.

– Каким?

– Раздраженным.

– Наверное, я последний человек, кого он хотел бы видеть, – пробормотала Дарси, чтобы хоть что-то ответить.

– Глупости, – возразила Иззи. – Не ваша вина, что он так быстро ехал.

Два часа спустя Иззи напилась еще сильнее. Дарси видела ее через двойные двери в гостиную. Платье Иззи чуть ли не расходилось по швам, не в силах удержать ее плоть. Она сидела на диване в окружении соседок, заплетающимся языком рассуждая о проекте реконструкции. Соседки охали и ахали при виде фотографии гидроизоляции, словно хозяйка показывала им снимки новорожденного.

Дарси оперлась о стол и, размышляя о вечеринке, отхлебнула из стакана джина с лимонадом. Это был ее второй стакан за вечер. Чутье в отношении меню ее не подвело – мясные котлетки разобрали почти моментально, шоты из водки с гаспачо почти закончились. Через несколько минут Дарси собиралась убирать с тарелок канапе, заменив их лимонными пирогами и кремовыми профитролями.

И тут она снова вспомнила о медной статуэтке в гостиной.

«Должно быть, он смотрит на нее каждый день. Что он чувствует в этот момент?»

К счастью, вечеринка Иззи была не из тех, когда гости в полубессознательном состоянии забредают в кухню и пытаются помочиться в раковину. Дарси не раз работала на подобных мероприятиях. Сегодня ее прерывали всего пару раз. В первый раз кто-то заглянул в кухню в поисках апельсинового сока. Другой гость похвалил ее за отличные канапе. Дарси не видела Джастина весь вечер. Дважды ей казалось, что он наблюдает за ней, но, когда она оборачивалась, его уже не было.

В кухне появился новый посетитель – светловолосая девочка в ярко-красном платье, которое напоминало наряд какого-то диснеевского персонажа. Девочка была похожа на маленькую белокурую принцессу с красивыми зелеными глазами, которыми она с невинным любопытством смотрела на Дарси.

– Привет. Ты, должно быть, Мэдисон?

Девочка смущенно кивнула.

Дарси улыбнулась.

– Рада познакомиться с тобой.

Она присела на корточки рядом с девочкой и тут же почувствовала резкую боль в ушибленном бедре. Дарси надеялась, что девочка не узнает в ней тетю, которая устроила аварию. Она была уверена, что этот случай стал шоком для семилетнего ребенка, особенно учитывая, как Иззи кричала ей прямо в ухо, словно плохая актриса из фильма ужасов шестидесятых годов.

Дарси внимательно вгляделась в лицо Мэдисон, ища знакомые черты, и сразу увидела сходство с Джастином. У нее был такой же маленький подбородок и его глаза. У Дарси комок подкатил к горлу.

Девочка нахмурилась.

– Мне семь лет, – сообщила она. – И маме нужны котлетки.

Дарси рассмеялась.

– Мне кажется, еще немного осталось. Хочешь помочь мне их отнести?

Девочка нахмурилась, засунула большой палец в рот и отрицательно покачала головой, тряхнув кудряшками.

– Хорошо, – согласилась Дарси. – Видишь, что у меня еще тут есть.

Она указала на стол, где были расставлены готовые десерты. Потом выпрямилась, сняла со стола поднос с профитролями, для большего эффекта выложенными башенкой, и снова присела перед Мэдисон.

– Хочешь взять один с самого верха?

Девочка широко распахнула глаза и кивнула. Протянув руку, она схватила самый верхний профитроль и тут же затолкала его в рот, вымазав губы шоколадным кремом.

– Ой, да ты испачкалась! – улыбнулась Дарси, потянувшись за салфеткой.

Она присела перед девочкой и, дождавшись, когда та проглотит пирожное, аккуратно провела салфеткой по ее губам. Девочка опустила взгляд, уставилась на темное пятно на платье в том месте, куда капнул шоколадный крем, и зарыдала, тонко повизгивая.

– О боже… – пробормотала Дарси.

– Мое платье! – кричала девочка. – Ой, мое платье!

Дверь в кухню распахнулась.

– Что здесь происходит?

Это был Джастин. Он подбежал к Мэдисон и опустился перед ней на колени. Милый белый принц прибыл, чтобы спасти принцессу. В этот момент, если бы кто-то посмотрел на них со стороны, то мог бы ошибочно подумать, что они семья.

– Прости, – выдохнула Дарси, – я дала ей профитроль.

Джастин резко развернулся.

– Разве Иззи не рассказывала тебе про аллергию Мэдисон? Ей можно есть только ее еду.

Его лицо потемнело, в голосе звучала сталь.

Дарси почувствовала, как душа ушла в пятки.

«Вот черт!»

– Мне очень жаль, – прошептала она. – Я совсем забыла. Мне так жаль…

– В пирожном есть арахис? Хотя бы один?

– Нет, – быстро ответила Дарси. – Нет ни одного. Прости.

Он на нее не смотрел. Обняв дочь, которая теперь выла, словно дикий зверь, Джастин пытался ее утешить.

– Дорогая, тише. Все в порядке. Папа исправит платье.

В его голосе чувствовался упрек.

– Мне очень жаль, – повторила Дарси.

Он даже не посмотрел на нее.

– Тише, дорогая, тише.

Дарси стало неловко, и она встала.

– Кажется, Иззи хотела еще котлеток, поэтому…

– Мэдисон надо переодеть, – перебил ее Джастин, и на какое-то ужасное мгновение она подумала, что он попросит ее сделать это. – А потом нам понадобится лед.

Он все так же не смотрел на Дарси. Вой Мэдисон превратился в жалкие всхлипывания.

– Он в гараже, – добавил Джастин, наконец посмотрев на Дарси. – Отнеси котлетки Иззи, я разберусь с Мэдисон. А потом помогу тебе.

 

9

Уже почти стемнело. На улице было прохладно и сыро. Несколько гостей, которые пили и разговаривали на задней лужайке, вернулись в дом, оставив темные следы на покрывавшей траву росе и пару пустых стаканов на перилах.

Дарси ждала, пока Джастин найдет ключ и отопрет дверь.

– Чертова штуковина.

Когда они вошли в гараж, Дарси почему-то подумала о библиотеке – чистом, прохладном месте, где все ясно и упорядочено. Если вы живете с женщиной вроде Иззи, вам обязательно понадобится такое убежище. Дарси было приятны витавшие там запахи мокрого бетона и машинного масла. Они напоминали об отцовском верстаке, на котором она любила сидеть и наблюдать за тем, как отец упорно восстанавливает свой старенький «Фольксваген-Карманн-Гиа», слушая передачи «Радио 4» по маленькому приемнику «Робертс».

Возле дальней стены кто-то наставил кучу коробок с полуфабрикатами. Там были консервированные салаты, бобы и другие овощи, фрукты в сиропе, бутилированная вода «Эвиан». Дарси решила, что все это закупила Иззи, но, для какой цели, понять не могла.

Когда Джастин остановился возле «ауди» и повернулся к ней, Дарси внезапно вспомнила случай с Элис и ее мужем Яном, как они купили дом в Сербитоне и в день переезда поняли, что их машина не помещается в гараж. Минут двадцать они орали друг на друга, потом Элис забралась в «форд» и на огромной скорости уехала в сторону Портсмут-роуд, сообщив Яну по телефону, что не остановится, пока не доберется до Темзы.

Дарси решила похвалить гараж Джастина, чтобы сломать лед. Ей снова захотелось извиниться за платье Мэдисон. Ей захотелось извиниться за все.

– Не надо включать свет, – сказал он. – Не хочу, чтобы нас видели.

Она кивнула.

– Хорошо.

Наступила короткая пауза.

– И снова привет, – начал Джастин. – Прости, что так получилось с Мэдисон. Я запаниковал.

– Нет, это ты меня прости. Я не подумала… Она в порядке?

– Конечно, она просто… Мы купили платье для этой вечеринки. Она любит вечеринки, как и ее мать.

– Она красивая, – мягко заметила Дарси. – Блондинка.

– Спасибо, – поблагодарил Джастин, потерев подбородок. – Вообще-то, я не уверен, что она моя.

Дарси улыбнулась, решив, что это шутка.

– Сегодня много людей.

Ей показалось, что Джастин рад, что смог выбраться из дома.

– Да, Иззи быстро сходится с людьми. Я не знаю, как у нее это получается. Лично я не люблю подобные мероприятия. Без обид, – быстро добавил он. – Все было очень вкусно. Мне очень понравилось гаспачо. Кому нужна просто водка, если ее можно смешать с помидорами? – Он улыбнулся, чтобы показать, что шутит.

Дарси притворно нахмурилась.

– Ну, в противном случае ты бы много не выпил. Это же вечеринка все-таки.

Повисла пауза.

– Итак, – сказала Дарси, понизив голос, – что мы делаем в твоем гараже?

– Лед?

– Лед.

Пару секунд они молча стояли и смотрели друг на друга. Потом взгляд Дарси упал на спортивные тренажеры, занимавшие свободную часть гаража. Она улыбнулась.

– Что смешного? – удивленно спросил Джастин.

– Ничего, просто… – Дарси рассмеялась.

Джастин тоже засмеялся, словно это было заразно.

– Что?

Дарси поправила волосы.

– Я тут заметила, что ты… – она надула щеки и пыхтя развела руки в стороны, – поэтому хотела спросить, качаешься ли ты.

Джастин громко рассмеялся.

– Отличное начало!

– Да, это все моя утонченность.

– Да, я понимаю. – Опершись о верстак, он внимательно посмотрел на девушку. – Знаешь, ты мне вчера приснилась.

Дарси не стала многозначительно подмигивать, ожидая, что он продолжит.

– Я зашел в гостиную и увидел там тебя и Иззи. Ты ей все рассказала.

– Ты правда так считаешь? Что я все расскажу Иззи?

– Так считает мое подсознание, – поправил он. – Я бы тебя понял. У тебя достаточно причин меня ненавидеть.

– Неужели ты считаешь, что я тебя ненавижу?

Он пожал плечами.

– За семнадцать лет много чего произошло. Тогда тебе было пятнадцать. Теперь за тридцать. Взгляды меняются.

– То, что произошло между нами, не изменить.

Они немного помолчали. Дарси оперлась на здоровую ногу, ощущая, как боль постепенно уходит из ушибленного бедра.

– Как ты считаешь, что между нами произошло? Только честно.

Похоже, он ожидал, что она начнет рассуждать об обманутом доверии, об отвратительном надругательстве над чувствами.

– Мы влюбились друг в друга, – прошептала Дарси, глядя ему в глаза.

Джастин резко выдохнул, словно она ударила его кулаком в живот.

– Хорошо, – ответил он. – Ты действительно так считаешь?

– А ты нет? – расстроенно спросила Дарси.

Джастин хохотнул и уставился в пол.

– Ну да, я так думал. Но больше не уверен в этом.

– Почему? – очень тихо спросила Дарси.

Джастин снова засмеялся.

– Ну, к сожалению, это последствия нескольких лет самокопаний и походов к психиатру. И не будем забывать о гневных письмах незнакомых мне людей.

– Прости. Я думала, что наш план сработает. Правда.

– Конечно, ты так думала, – немного удивленно подтвердил он. – Тебе было пятнадцать лет.

– Прекрати повторять это, – попросила Дарси, – как попугай. Это глупости.

Джастин невесело рассмеялся.

– Глупости? Хочешь узнать, как меня называли?

– Нет, – прошептала она.

– Я монстр, – сказал он. – Я зло. Я заслуживаю смерти. Заслуживаю, чтобы меня подвергли химической кастрации. Меня нельзя подпускать к детям, мне нельзя работать с ними, нельзя быть счастливым. Я животное, клинический случай. Я опасен для общества. Меня надо запереть в тюрьме до самой смерти. Я должен все время бояться за свою жизнь. Меня надо заколоть, перерезать мне горло, отрезать гениталии. – Он посмотрел на Дарси. – Что скажешь?

Она покачала головой, смахнув слезинку со щеки.

– Если хочешь, я могу рассказать, что произошло со мной в тюрьме. Меня ждали. Хочешь об этом узнать?

Она отрицательно покачала головой. Джастин наконец взял себя в руки. В сгустившихся сумерках наступившая тишина была особенно невыносима. Лицо Джастина тонуло во тьме. Откуда-то издалека доносилась музыка, которую включала на своем айподе Иззи. Теперь это были «Maroon 5» с песней «Payphone».

– Прости, – извинился он, тряхнув головой. – Прости, Дарси. Это не твоя вина. Просто сегодня я впервые был вынужден жать руки и общаться с незнакомыми людьми, и мне страшно. Я провел почти весь вечер, прячась в детской с Мэдисон, рассказывая всем, что она не хочет выходить, что она стесняется. Неудивительно, что моя девушка считает, будто у меня проблемы с психикой. Мне пришлось сегодня выпить успокоительное, чтобы выйти к гостям.

Дарси молчала.

– Я боюсь, что, если мы с тобой будем в одной комнате, кто-то может что-то вспомнить и рассказать газетчикам. Тогда моя жизнь закончится. Иззи уйдет, я потеряю Мэдисон. Или они могут… ну, ты понимаешь. Что-то может произойти. Мне все равно, если больно сделают мне, но я люблю дочь, Дарси.

«Мне не все равно, если тебе сделают больно».

Она заколебалась.

– Я подумала… Не пойми меня неправильно, но, возможно, вам было бы лучше вернуться в Лондон.

– Мы это уже обсуждали, – ответил Джастин, – и был громкий скандал. Иззи планировала приехать сюда, чтобы проводить время с семьей. Если я вернусь, она и Мэдисон останутся здесь. Мне придется искать себе жилье. – Он помолчал. – Ей приходится мириться со многими вещами.

– Почему ты не хочешь ей рассказать? Она сможет понять. – Дарси сглотнула. – Она любит тебя.

Джастин слабо улыбнулся.

– Она любит того, кем меня считает, и это не ее вина, потому что она не знает, что Джастина Уэбба не существует. Боже, я выбрал ее, потому что она была в Америке, когда все это случилось. Мы познакомились онлайн, Дарс. Я выбрал именно ее, потому что понимал, что она ничего не слышала обо мне. Я решил встречаться с ней, потому что лгать ей было намного проще. – Он покачал головой, словно не веря самому себе. – Ты знаешь, она борется за права женщин. Иззи приходится дальней родственницей Эммелин Панкхерст. Она звонит на анонимную горячую линию операции «Тисовое дерево», помогает на выходных в кризисном центре жертв сексуального насилия. – Джастин посмотрел на Дарси. – Поверь мне, она не поймет.

Снаружи музыка стала громче. Кто-то позвал Джастина, но это была не Иззи. Хлопнула дверь. Они замерли, ожидая услышать шаги на дорожке снаружи. Но никто не пришел.

– Дарси, – сказал Джастин, немного успокоившись. – Что случилось с твоей мамой? То есть я знаю, что случилось, но я не знаю… что случилось. Понимаешь?

Она кивнула.

– Рассказывать особо нечего, – ответила она, имея в виду, что история совсем не сложная.

Джастин кивнул.

– Пожалуйста, расскажи мне. Мне надо знать.

Дарси уставилась в пол.

– Хорошо. Ну, это было вечером во вторник. Она испекла нам с Элис пастуший пирог. Мы сидели за столом в кухне, слушая Джеффа Бакли. – Дарси вздохнула. – А потом мама просто встала и вышла на улицу. – Она посмотрела на Джастина. – Мы продолжали есть.

Он ничего не сказал.

– У меня было странное ощущение… Уже было поздно и темно. Она не взяла ни машину, ни бумажник, ни пальто.

Джастин молча взял ее за руку и легко сжал. Дарси казалось, что она вот-вот расплачется.

– Вероятно, она все это запланировала. Как раз был прилив. Она взяла у друга Рэя дробовик, засунула ствол в рот и выстрелила. Мы услышали выстрел из дома. Я пошла на болото и нашла ее тело в луже. – Она покачала головой, вспоминая, как это было, этот запах и страшную тишину. – Она не была на себя похожа. Голова обезображена выстрелом… Меня поразило то, что она буквально за десять минут до этого сидела с нами в кухне. До сих пор не могу с этим смириться.

– Что ты сделала?

– Просто стояла и молчала. А потом меня вырвало прямо на туфли. После этого я зашла в лужу и вытащила ее.

– Какой ужас! – пробормотал Джастин.

Дарси долго молчала.

– Думаю, это было начало конца для меня и Элис. После этого жизнь Элис пошла наперекосяк. Она так никогда и не оправилась окончательно после самоубийства матери. Она винит меня. Хотя… – Дарси сделала паузу и посмотрела на руку, за которую ее держал Джастин. – Я рада, что маму нашла именно я, а не Элис. Не думаю, что она смогла бы справиться.

– Ну, честно говоря, – заметил Джастин, – любой бы с трудом справился в подобной ситуации.

Дарси кивнула, но она не была уверена, что полностью согласна с Джастином. Ей всегда казалось, что то, что она обнаружила маму, было формой наказания за ее прежние дела.

– Она оставила записку?

Дарси покачала головой.

– Нет. Ничего.

– Ты не знаешь почему?

– Ну, мы накануне поссорились. По поводу… – Дарси замолчала. – Не важно.

– Боже, Дарс, я виню себя! Все, что с нами произошло… должно быть, опустошило твою маму. – Его голос дрогнул, словно он боролся с какой-то внутренней болью. – Я не понимал, что сделал с тобой, пока у меня не появилась дочь. Мне было сложно смириться с этим после того, как родилась Мэдисон.

Они снова замолчали. Из дома послышался пьяный голос Иззи, зовущей Джастина.

– Мне пора, – сказал он, не отпуская руку Дарси.

– Хорошо, – ответила она. – Кстати, мне нравится твой гараж.

– Спасибо. Я бы провел экскурсию, но боюсь, что ты можешь ушибиться.

– А кто это набрал полуфабрикатов? – спросила она, кивнув в сторону ящиков. – Скоро будет конец света?

Джастин громко рассмеялся.

– Думаю, да. Говорят, грядет апокалипсис. Или вспышки на Солнце всех погубят. Спроси у Иззи, она читала такие книги.

– Я так понимаю, «Судный день для чайников» пользуется популярностью.

– Вообще-то, сейчас я фанатею от «Как спастись от глобального катаклизма». Знаешь, я вот-вот стану человеком, который хранит в гараже противогазы. Не говоря уже о сделке, которую Иззи заключила с одной подругой. Она собирается использовать старое бомбоубежище ее матери на случай Армагеддона или инопланетного вторжения.

Дарси рассмеялась.

– Но вы же здесь живете всего несколько месяцев!

– Ну, глобальные катаклизмы зацепят всех без разбора. Где бы ты ни была, Дарси, тебе нужны консервы.

– Спасибо за совет, – поблагодарила она.

Он снова сжал ее ладонь.

– Прости меня. Мне кажется, я буду извиняться перед тобой до конца жизни.

– Не стоит.

– Не надо быть со мной вежливой, Дарси. Я не уверен, что достаточно зрел для таких вещей.

Дарси, ничего не говоря, приблизилась к Джастину и, положив ладонь ему на плечо, осторожно поцеловала в губы. Он ответил на ее поцелуй и отстранился, тяжело дыша.

– Если ты хочешь знать, что я чувствовала по поводу всего, что случилось, – сказала она дрожащим от сдерживаемых чувств голосом, – то это вот так.

Дарси вышла из гаража и направилась к дому, покачиваясь, словно сломанная игрушка. Она подаст десерты, а потом тихо и незаметно исчезнет.

 

10

Тодд

Понедельник, 27 ноября 1995 года

Мое сердце глухо стучало в груди, словно кулак полицейского в дверь наркопритона, пока я шел через школьную стоянку. Воскресенье прошло без происшествий – никаких звонков, никаких поборников морали, бросающих в окна кирпичи, никаких друзей Дарси, грозно проходящих мимо дома. Я был в этом уверен, потому что целый день внимательно наблюдал за улицей, словно наемный убийца, снова и снова вспоминая события предыдущего вечера, отчаянно пытаясь убедить себя, что стоит забыть о глупом пьяном поцелуе, что через какое-то время над этим можно будет посмеяться. Правда, я не знал, кто будет над этим смеяться. Если Мак-Кензи, Соня Лэрд, мать Дарси и родительский комитет прознают о случившемся, их это едва ли повеселит. Было подозрение, что в таком случае за мной приедут серьезные ребята в машине с мигалками на крыше.

Я уверенно вошел в здание школы, готовый к любым насмешкам и нападкам, и уже придумал отговорку на случай, если мне начнут предъявлять обвинения. Я скажу, что она влюбилась в меня и все выдумала.

«Как жалко, мистер Лэндли».

Да, жалко, но необходимо. Я всегда мог извиниться и как-то загладить вину. Но как-нибудь потом. Когда она поступит в университет, например. А сейчас я думал лишь о том, чтобы минимизировать ущерб.

Но хитрый план, который казался таким удачным в воскресенье дома, когда я лежал на диване, попивая светлое пиво, теперь не придавал мне ни малейшей уверенности. А что, если она сможет описать мою гостиную? Что, если кто-то видел, как она входила в мой дом? Что, если она украла что-то из моей кухни? Какой-нибудь сувенир, который станет неопровержимым доказательством моей вины.

Какой же я идиот! У нее было столько улик.

– Доброе утро, мистер Лэндли! – Стив Роббинс крепко хлопнул меня по спине, когда я вошел в учительскую.

Я так и не собрался указать ему на эту дурацкую привычку. Как учитель информатики, Стив по непонятной причине любил носит футболку с изображением персонажей сериала «Красный карлик», джинсы и пару ярко-белых кроссовок. Он преградил мне дорогу, слегка согнув ноги в коленях, словно мы собирались бороться, что было неправдой.

– Только три слова, – сказал он, разведя руки в стороны ладонями вниз, словно собираясь перерубить голыми руками полено, как настоящий каратист. – «Золотой глаз». Чудесно.

Вдохнув запах дрянного кофе, я обвел кабинет взглядом. Похоже, никто не обратил на меня ни малейшего внимания. Даже Соня Лэрд не смотрела в мою сторону, оживленно обсуждая что-то с Карен Уэкс. Это все, что мне нужно было знать. Если бы Соня узнала, что я целовался с пятнадцатилетней девочкой, она бы караулила меня за дверью с мясницким ножом.

Облегчение, которое я почувствовал, было похоже на бокал ледяного пива после длинного жаркого рабочего дня, который я провел, объясняя дроби девочкам, едва освоившим таблицу умножения.

– Правда? – ответил я, похлопав его по плечу, и направился к чайнику.

Мне требовалась пара чашек кофе, каким бы ужасным он ни был, чтобы прожить это утро.

– Броснан не хуже Коннери. Почему ты не пришел, чувак? Тебе бы понравилось.

Я нахмурился. Стив не знал, что у меня произошло с Соней, да и излишней деликатностью он не страдал. Я решил замять тему.

– Да голова разболелась.

– Господи! Ты говоришь, как моя девушка.

Мы оба знали, что у Стива нет девушки, но в понедельник утром подобные подробности никому не интересны. Я сварил нам кофе – какой же он ужасный! – уселся на любимый стул возле окна и, не снимая любимой куртки с воротником из овечьей кожи, вытянул ноги, ожидая начала собрания. Сегодня я надел ковбойские сапоги. Не знаю зачем. Наверное, на удачу. Слева от себя я заметил Билла Тейлора. Он держал карманные часы за цепочку, раскачивая их, словно зловещий маятник.

Слушая обычную рабочую болтовню учителей, я чувствовал, что страх отступает. Пока все шло хорошо. Если я смогу продержаться до конца дня без всяких инцидентов, то, вернувшись домой, запрусь на все замки и потрачу несколько часов на то, чтобы продумать свою линию защиты. Словно меня уличили в том, что я ворую цветочные горшки у добропорядочных соседей.

Когда собрание наконец началось, стало понятно, что никто ничего не знает. В пользу этого говорило несколько фактов. Во-первых, казалось, что все сотрудники школы провели субботний вечер, поедая попкорн и наблюдая за приключениями Джеймса Бонда. Во-вторых, главным вопросом повестки дня было голосование, разрешить ли мужчинам пользоваться женским туалетом, пока в мужском идет ремонт. Дамы, естественно, не были рады такому повороту дел. О Дарси Рид никто не вспоминал. Я пытался успокоить себя тем, что, если бы кто-нибудь что-то узнал, субботний вечер тут же оказался бы в повестке дня, которой занималась мисс Гуч, а всем было известно, что у нее пунктик по поводу мытья рук.

«Черт! Надо перестать думать об этом. Надо перестать думать об этом!»

Оставалось выяснить, знает ли кто-нибудь из учениц о том, что случилось в субботу. Это было достаточно просто. Смешки, косые взгляды, хихиканье будут более чем очевидным сигналом.

Я пережил два урока математики с пятым классом и дежурство на спортплощадке без приключений. Так же гладко прошел обед, во время которого я читал про постановку шестым классом спектакля по пьесе Бертольда Брехта «Кавказский меловой круг». Потом я спокойно проверил контрольные работы (они безнадежны, просто безнадежны!).

В одном я не преуспел. Я не смог прожить этот день, не думая о Дарси Рид.

Чем меньше я волновался из-за разоблачения, тем больше думал о том, как обнимал ее и целовал.

«Я поцеловал ее. Это было приятно. Вот черт! Почему это было так приятно? А что теперь?»

– Тодд!

Я дернулся и опрокинул чашку с горячим чаем прямо себе на штаны. Как же это было больно! Я вскочил и чуть не сбил с ног Соню Лэрд, которая, как я понял, уже где-то минуту стояла рядом, пытаясь привлечь мое внимание.

– Черт… – прорычал я, чем расстроил пожилую пару библиотекарей.

Они действительно были парой и могли поразить любого отличным знанием библиотечных каталогов. Соня надула губы и подала мне бумажное полотенце.

– Прости, Тодд. Я не хотела тебя напугать.

– Чего ты хочешь? – резко спросил я.

Я не боялся показаться грубым. Кого я не боялся обидеть, так это Соню Лэрд.

– Прости, – повторила она. Мне стало интересно, за что она так извиняется. – Я просто хотела сказать… – Она понизила голос. – Я не хочу, чтобы между нами была напряженность. – Она говорила, осторожно выбирая слова, словно мы обсуждали сыпь на гениталиях (ее, не моих!). – Я знаю, что ты собирался в кино в субботу, и надеюсь, что ты не пошел туда не из-за меня.

Я удивленно уставился на нее. Неужели я пропустил уведомление о том, что ложь и клевета теперь считаются признаком дружбы?

– Ну, Соня, – ответил я, – я действительно не пошел туда из-за тебя, и да, я думаю, что отношения между нами в ближайшем будущем будут напряженными.

Она нахмурилась и посмотрела на меня так, словно раздумывала, не заколоть ли меня ножом.

– Но почему, Тодд?

Я пытался осторожно вытереть штаны, чтобы поменьше привлекать к себе внимание, но в этот момент остановился. Было странно держать руку возле гениталий, когда рядом стояла Соня.

– Потому что ты выдумала всякий бред про меня и скормила его Мак-Кензи. Я не общаюсь с лжецами.

– Я рассказала о том, что случилось, с моей точки зрения, – прошипела она, словно религиозный фанатик, пытающийся защитить Святое Писание.

– Ну, твоя точка зрения, мягко говоря, неверна.

Соня покусала губу, выдумывая аргументы в свою пользу. Не найдя никаких доводов, она решила свалить вину на меня.

– Ну, ты явно ведешь себя неразумно, Тодд.

Я рассмеялся. Я был вынужден рассмеяться, потому что ничего другого сделать не мог.

– Соня, – начал я, подавшись вперед и четко произнося каждое слово, словно мы говорили на разных языках, что, честно говоря, было правдой, – если ты придумываешь ложь о другом человеке, из-за которой ему грозит увольнение с работы, то чему ты удивляешься?

– Что? – пробормотала она.

Она была безнадежна. Тогда я решил сам ответить на свой вопрос, заодно проверив, понимает ли Соня человеческую речь.

– В таком случае этот человек не захочет дружить с тобой, – ответил я и отвернулся.

Я сидел так достаточно долго. Наконец Соня расплакалась, и в этот момент вошла Карен Уэкс, которая тут же начала угрожать, что снова пожалуется на меня Мак-Кензи. Зная Соню, я не был удивлен.

Я подавил желание отхлестать их по щекам, поднялся и вышел.

Я шел по спортивной площадке и кипел от злости, словно нефтяной магнат возле завалившейся нефтяной вышки. И резко остановился, когда услышал, что кто-то зовет меня. На этот раз это была не Соня.

– Мистер Л.!

Мое сердце забилось быстрее. Это была Дарси. Она шла ко мне в шерстяном свитере и вязаном шарфе, закинув рюкзак за спину, словно собралась идти домой.

Я заметил, что она не выглядела как человек, который хочет дать мне пощечину или рассказать об ордере на мой арест. Казалось, она очень рада видеть меня. Как ни странно, я почувствовал огромное облегчение.

– Ты же должна быть на физкультуре, – заметил я, удивившись собственной осведомленности о ее расписании.

– Я знаю, но… – Она показала мне банку с мазью от простуды. – У меня проблемы с носоглоткой.

Ее глаза сияли, а густые волосы блестели на солнце. Она улыбалась мне как человеку, который был ей небезразличен. Я был практически уверен, что если бы встретил ее через несколько лет, то увидел бы в ней свой идеал.

«Соберись, придурок!»

Я сглотнул.

– Вчера у тебя не было никаких проблем с носоглоткой.

Я не хотел, чтобы это прозвучало пошло. Честно.

Она пожала плечами и слабо улыбнулась.

– Ну, вы мой учитель, поэтому я не могу ни подтвердить это, ни опровергнуть.

Я улыбнулся в ответ. Стало ясно, что мне не стоило бояться этого разговора. Она мне сама помогала.

– Значит, я тебя не видел.

– Спасибо, мистер Л. – Теперь она должна была уйти, но не ушла.

Дарси стояла, переминаясь с ноги на ногу. Она поправила рюкзак и переложила банку с мазью из одной руки в другую.

Теперь была моя очередь.

«Возьми себя в руки, Лэндли».

– Дарси, можно тебя на пару слов? – официальным тоном спросил я, растирая замерзшие ладони.

Она кивнула.

– Наедине будет лучше всего, я думаю, – предложил я, направившись ко входу в театральную студию, подальше от спортплощадки, окруженной с трех сторон корпусами школы, из которых было видно все, что там происходит.

Когда мы подошли к стене студии, я свернул на едва заметную тропинку, которая вела в густой кустарник. Это было не самое благоразумное решение.

Через пару поворотов тропинка вывела нас к деревянной скамейке, надпись на которой гласила, что она поставлена в честь какой-то учительницы танцев: «Для Пегги, учительницы танцев 1977–1989 годов, от друзей. Ей так нравилось это место».

Я осмотрелся.

Скамейка пряталась среди кустов и выглядела сухой. Отличное место, чтобы посидеть и выяснить отношения.

– Садись, – предложил я, на ходу придумывая, как буду объяснять, почему мы здесь, если нас случайно обнаружат.

«Мы просто обсуждаем проблемы Дарси с носоглоткой».

Мы сели. Дарси положила руки на колени, терпеливо ожидая, пока я снова начну строить из себя идиота.

Несколько секунд я думал, как лучше начать, как правильнее выразить свои мысли, и наконец прошептал глубоким голосом, в котором должна была чувствоваться уверенность:

– Мы вчера совершили ошибку, Дарси.

Таким голосом мог бы говорить Леонард Коэн, заболевший ларингитом. Дарси улыбнулась, чему я был очень рад.

– Вы репетировали этот разговор? – спросила она, выдыхая облачко пара.

– Нет, – быстро возразил я, нахмурившись. – Почему ты так считаешь?

Дарси с облегчением вздохнула.

– Слава богу, потому что это глупости.

Неожиданно для себя я рассмеялся.

– Прости.

Дарси откинулась на спинку скамейки и положила ногу на ногу. Вероятно, так было теплее.

– Пустяки, – ответила она, кусая губу, словно действительно пыталась воспринимать меня всерьез. – Простите, мне не следовало смеяться.

«Как она может так легко к этому относиться? Удивительная девочка!»

– Ну, – начал я, откашлявшись и воспользовавшись еще одной попыткой не свалять дурака, – мне не следовало тебя целовать.

Я засунул руки в карманы, потому что они начали замерзать.

Дарси смущенно улыбнулась, прикрыв рот шарфом.

– Кажется, это я вас поцеловала.

«Все верно. Хотя это не важно. Не отвлекайся!»

Я покачал головой.

– Дарси, я ответил на твой поцелуй. Мне не следовало этого делать. Не знаю, о чем я только думал. Я твой учитель. Тебе не нужно было приходить в мой дом.

Дарси посерьезнела. Улыбка исчезла с ее лица. Мне тут же захотелось вернуть ее.

– Я сама пришла к вам и постучала в дверь, мистер Л. Вы не искали со мной встреч.

Еще один плюсик мне. Если Дарси не считает, что я полный засранец, значит, возможно, так и есть.

– Дело в том, – мягко сказал я, – что мы совершили ошибку, и нам следует делать вид, что ничего не было, хорошо? Очень многие люди будут в бешенстве, если узнают.

И хотя мнение Сони меня интересовало меньше всего, по какой-то причине я вспомнил именно ее.

«Чертова Соня Лэрд!»

Дарси нахмурилась, опустила глаза и принялась ковыряться в маленькой дырочке в колготках. Она дрожала от холода. Мне хотелось взять ее за руки и согреть их своим дыханием.

– Ну, я никому не скажу, – ответила она. – Но я хочу, чтобы вы знали, что тот вечер был лучшим, что произошло со мной за последний год.

Мы замерли, когда за кустами послышались шаги. Какие-то девочки прошли мимо зарослей, обсуждая мальчиков.

– Дарси, – сказал я, как только они скрылись за углом, – ты не должна так говорить. Ты молода, тебя ждет много хорошего впереди.

– Я же рассказывала, что мы переезжаем в Лондон после Рождества. – Дарси покачала головой. – Мне будет очень вас не хватать.

Она грустно смотрела на меня серыми глазами. Я вспомнил, что она рассказывала о своей матери, которой нужно будет придерживаться постельного режима целых полгода.

– С твоей мамой все будет хорошо.

– Что вы подразумеваете под словом «хорошо»? – мягко спросила Дарси.

Я прекрасно понимал, что в психических заболеваниях ничего не смыслю, но мне не хотелось, чтобы Дарси считала, будто я спрашиваю просто из вежливости. Хватало того, что все с ней так поступают. Учитель интересуется ее самочувствием, поглядывая на часы, чтобы убежать смотреть хоккейный матч или общаться с коллегами.

– Все дело в твоем отце?

Сказав это, я понял: следовало хотя бы притвориться, что я не считаю, будто ситуация настолько проста.

– Нет. – Дарси мотнула головой. – Вообще-то, мама была даже немного рада, когда папа умер. Она всегда хотела путешествовать по миру, а он хотел детей, поэтому… – Она грустно пожала плечами. – Наконец она была свободна.

«Святой Боже!»

– Кто тебе это сказал?

Она заморгала, удивленно глядя на меня.

– Она и сказала.

– Дарси… – Я не находил слов, вероятно, потому, что никогда прежде мне не приходилось искать плюсы в том, что мать рассказала детям, что рада смерти их отца. Поэтому я решил объяснить это как некое недоразумение. – Я думаю, она говорила не всерьез. Правда ведь?

– Она говорила серьезно, – возразила Дарси. – Она постоянно это повторяет.

– Наверное, это в ней говорит алкоголь.

Дарси улыбнулась.

– Когда человек пьян, он говорит то, что думает, мистер Л.

Если это правда, то я действительно немного педофил.

– Как долго она в таком состоянии? – спросил я, засунув ладони под колени и потопав ногами в попытке согреться.

– Всегда, – ответила она. – Когда нам с Элис было пять лет, она упала с лошади и подсела на обезболивающие. Потом у нее началась депрессия и она запила. Отца это очень сердило. Они почти не разговаривали… ну, вы знаете, когда он умирал. Только на похоронах она расплакалась, да и то, потому что у нее было похмелье.

Защищать мать, которую в первую очередь интересуют собственные проблемы, а не смерть мужа или страдающие дети, было сложно, поэтому я даже не пытался.

К счастью, Дарси не ждала, что я буду искать положительные моменты в поведении эгоистичных безумцев в переломные моменты их жизни.

– Я скучаю по отцу, – добавила она, – после его смерти я поняла, что надо следовать за мечтой. Я стану шеф-поваром, когда закончу школу.

Честно говоря, я был рад, что ее цели не связаны с успехами на уроках математики.

– Чудесно, – обрадовался я. – Так и сделай.

Она улыбнулась и задумалась.

– А о чем мечтаете вы, мистер Л.?

Ее вопрос застал меня врасплох. Я задумался, не видели ли меня ученики уставшим или расстроенным. Надеюсь, что нет, в противном случае я бы попал в ту же категорию, что и Дерек Сэерз с его неулыбчивым лицом и немытой лысиной.

– Ну… – Я почесал подбородок. – Мне нравится преподавать.

– Нет! – Она махнула рукой, задев мою ногу. – Я имею в виду, о чем вы мечтаете?

Я улыбнулся. Мне была даже приятна мысль, что делом всей моей жизни не является каждодневное общение с Соней Лэрд и валяние дурака со Стивом Роббинсом.

– Ну… О путешествиях, наверное. Я всегда хотел, но… – Я замолк и посмотрел на Дарси, понимая, что меньше всего ей хочется слушать нытье очередного взрослого о том, что его мечты не сбылись.

Ее глаза расширились. Она так внимательно слушала меня, что, казалось, все, что я говорил, было очень важно для нее.

Я не мог придумать ничего такого, что не бросило бы тень на мою работу в Хэдли Холл, а подставлять Мак-Кензи мне не хотелось.

– Иногда жизнь подавляет тебя, Дарси. Поэтому нужно заниматься подобными вещами, пока ты молод. Вот ты еще молода, – добавил я весело, потому что мне начало казаться, что я говорю, как мой отец, который бо́льшую часть времени только жаловался на колени и писал письма на телевидение.

– Так почему бы вам не поехать куда-нибудь летом? – предложила Дарси. Ее зубы начали стучать от холода, но, казалось, она этого не замечала. – У вас длинные каникулы. Вам ничто не мешает.

Я смотрел на нее, пытаясь понять, в какой момент мы перестали обсуждать ее мать-алкоголичку и начали говорить об отсутствии мотивации у меня.

– Куда бы вы поехали? – спросила Дарси.

– В Италию, – без колебаний ответил я. – Не такая уж экзотика, но… моя бабушка была итальянкой. Там у нас родня живет.

– И вы никогда к ним не ездили?

– Ну, на каникулы ездил в детстве. Но я всегда обещал себе поехать туда надолго, может, даже устроиться на работу учителем. Выучить язык. То есть я знаю несколько слов и фраз, но было бы чудесно знать итальянский хорошо.

Я потер ладони и подул на них, представляя итальянское тепло.

Дарси убрала со лба волосы и посмотрела мне в глаза, словно собираясь сделать какое-то признание.

– Я всегда мечтала открыть ресторанчик итальянской кухни. Ну знаете, такую маленькую тратторию.

Я улыбнулся. Это была хорошая мечта.

– Правда?

– Ага. Мистер Майклз рассказывал нам об одном чудесном местечке в Апулии. – Дарси оживилась. – Заведение устроено в пещере. У них нет вывески и меню, зал освещают свечи, а вино наливают прямо из бочки. Я имею в виду, что у них настоящие бочки.

Я улыбнулся. С одной стороны, было приятно слышать, что Бретт Майклз, завуч по иностранным языкам, не представлял хорошего места для обеда без обязательного вина из бочки. Но, с другой стороны, это немного тревожило. Мне он очень нравился, но Бретт был воплощением настоящего алкоголика.

– Ты когда-нибудь была в Италии? – спросил я.

Она покачала головой, громко стуча зубами.

– А как насчет поездки в Венецию в феврале? Мистер Майклз организовывает ее. Еще есть места.

Ученики из Хэдли Холл не ездили на экскурсии в Стоунхендж или на Адрианов Вал. Нет, они посещали Доломитовые Альпы, Барселону, Южную Африку, Стокгольм. А теперь, по всей видимости, и Венецию.

– К тому времени я уже буду в Лондоне, мистер Л., – напомнила она с грустной улыбкой.

Должно быть, я вздохнул, потому что из моего рта вырвалось облачко пара.

– Да, точно. – Я нахмурился. – Прости.

– Все в порядке, – мягко ответила она. – Все равно мама не оплатила бы поездку. А вы поедете?

Я покачал головой.

– Туда уже записалось достаточно учителей.

– Вам стоит самостоятельно поехать в Италию. Следующим летом. Найти родственников.

Я посмотрел на Дарси. Я был благодарен ей за такой оптимистический настрой. Я не понимал, где она берет для него силы. Большинство девчонок в ее ситуации уже бы попались на мелкой краже из магазина или на покупке легких наркотиков.

– Да, – ответил я, почувствовав неожиданное вдохновение. – Возможно.

Она улыбнулась. Ее губы начали потихоньку синеть от холода.

– Не забудьте прислать мне открытку.

Я почти сказал это… К собственному ужасу, в этот момент я почти сказал: «Поехали со мной».

К счастью, какой-то важный участок моего мозга вмешался и не позволил мне это произнести.

– Тебе пора домой, Дарси, – пробормотал я. – Уже холодно.

Но вместо того, чтобы кивнуть и уйти, она протянула руку и положила ее на мою ногу. Ее прикосновение было очень мягким, но я почувствовал то же, что и в субботу, – только на этот раз я не был пьян.

«Ты не пьян, Лэндли. Тогда у тебя не было оправдания, сейчас его еще меньше».

Я был удивлен тому, что мог бы это сделать трезвым.

– Дарси… – начал я, но слова не хотели идти из горла.

Я осторожно убрал ее ладонь со своей ноги, но почему-то не отпустил. Наши пальцы переплелись. Ее пальцы были немного теплее моих, которые уже заледенели. Я закрыл глаза.

– Мы должны прекратить это сейчас же, – прошептал я.

– Вы мне очень нравитесь, – вздохнула она.

Дарси протянула другую руку и положила ее мне на затылок. Меня как будто током ударило. Я попытался протестовать, но сразу понял, что это бессмысленно, поэтому просто закрыл глаза.

«Если она поцелует меня, я отвечу на поцелуй лишь для того, чтобы она знала, что тоже мне нравится… Но после этого все закончится. Не знаю, каким образом, но я сделаю так, чтобы все закончилось».

В тот момент, когда я раздумывал об этом, я почувствовал прикосновение ее губ. Они дрожали от холода. Я обнял ее и страстно поцеловал. Наши языки встретились и начали яростную борьбу друг с другом. Она закинула ногу мне на бедро, а потом и вовсе уселась на колени. Дарси была такой легкой, что я понял это лишь тогда, когда она начала тереться об меня.

Я понял, что хочу заняться с ней сексом, и эта мысль меня напугала. Я отстранился и вытер губы – и сделал это скорее автоматически, чем осознанно. Я понял, что вот-вот распла́чусь.

– Нет, это неправильно. Мы не можем этого делать.

Я дернулся, и Дарси тут же слезла с меня. Я с усилием поднялся на ноги.

– Хорошо. – Она кивнула. – Хорошо.

И разрыдалась.

Я провел рукой по волосам.

– Дарси, ты мне очень нравишься, но это зашло слишком далеко.

Она кивнула, не переставая плакать.

– Хорошо. Мне очень жаль.

Я на секунду закрыл глаза, пытаясь собраться.

– Пожалуйста, не говори так, – попросил я. – Это не твоя вина.

Дарси схватила край шарфа и вытерла рот. Этот инстинктивный жест добил меня. Я заплакал.

– Прости, Дарс, – взмолился я.

Я никогда ее так не называл, это получилось как-то само собой. Я согнулся и опустился перед ней на колени прямо в грязь – как жалкий идиот, каким я и был. Я взял ее за руки. Она пыталась перестать дрожать и плакать, но у нее не получалось. Даже сейчас, в этот момент, она была смелее меня.

– Тебе надо забыть обо мне, понимаешь? Я самый настоящий ублюдок.

Она покачала головой. Слезы текли по ее гладким щечкам и капали в грязь.

– Я не думаю, что вы такой.

– Однажды ты поймешь, что это так. Поверь мне. Однажды ты поймешь, о чем я говорю.

Дарси долго смотрела себя под ноги.

– Я ценю вашу заботу, мистер Л., – наконец сказала она, шмыгнув носом. Потом подняла голову и посмотрела на меня. – Я знаю, что я чувствую.

У нее было такое выражение лица, что я подумал, что мое сердце разорвется на части.

– Ты так думаешь, – возразил я, – но, поверь мне, это не так.

Мы больше не разговаривали. Она встала, поправила шарф и рюкзак, бросила на меня последний грустный взгляд и направилась назад через кустарник к спортплощадке и дальше к воротам.

А я остался стоять на коленях в грязи возле скамейки, не в силах сдвинуться с места. Я стоял так до темноты, дрожа от холода и отмораживая себе задницу.

 

11

В понедельник утром Дарси проснулась от громкой музыки группы «Stereophonics», которую кто-то включил внизу. Когда она спустилась, то обнаружила в кухне Зака, одетого в ее старую футболку. Он, подпевая Келли Джонсу, готовил яичницу.

Он приехал накануне поздно вечером и тут же начал к ней приставать, хотя они не виделись целую неделю. Как обычно, они напились, и она позволила ему себя очаровать. Теперь Дарси жалела об этом, потому что первым, что он пробормотал ей на ухо сегодня утром, было «Детка, у меня не было такого классного перепихона с первой брачной ночи». После этого он крепко ее поцеловал, даже не прополоскав рот.

Наблюдая, как он нарезает бекон, Дарси думала о том, что Зак – симпатичный и страстный парень. Ему несложно обратить на себя внимание аудитории, но он также вспыльчивый и властный. Кроме того, ему ничего не стоит солгать. У него не было никаких четких принципов, и он явно не знал, что означает слово «преданность». Однако то же самое можно было сказать и о Дарси.

Она едва расслышала стук в дверь, заглушаемый музыкой и маслом, шипящим на сковородке. Клякса бросился к двери, одновременно лая на незваного гостя и с интересом нюхая воздух. Дарси поставила чашку с кофе и, повозившись с замком, распахнула дверь. На пороге стоял Джастин.

В шортах и шлепанцах он был похож на серфера, однако на крыше «ауди» доски для серфинга не оказалось. Солнцезащитные очки он сдвинул на лоб, а в руке держал ключи от машины.

– Доброе утро, – поздоровался он и заколебался. С того места, где он стоял, была видна кухня, и он тут же заметил Зака у плиты. – Прости, – извинился он. – Я думал, что ты будешь…

Зак почувствовал сквозняк и посмотрел через плечо.

«Пожалуйста, оставайся в кухне! – мысленно взмолилась Дарси. – Просто не выходи».

Но Зак не пропускал возможности самоутвердиться, особенно когда дело касалось незнакомых мужчин на пороге дома его девушки. Он положил деревянную ложку и направился к двери. Остановившись у Дарси за спиной, он уперся одной рукой в косяк, а другую протянул Джастину.

– Зак Фостер.

– Джастин Уэбб.

Дарси тут же разозлилась на Зака за то, что он ведет себя, словно она и этот дом принадлежат ему.

– Джастин – мой клиент.

– Простите, – извинился Джастин. – Я не вовремя.

– Нет, нет, – твердо возразил Зак. – Все в порядке, дружище. – Он произнес слово «дружище» агрессивно-пассивным тоном. Враждующие друг с другом женщины таким же тоном говорят «золотце». – Заходи, заходи.

Зак обнял Дарси за талию и прижал к себе, позволяя Джастину пройти внутрь.

Дарси посмотрела на Джастина.

«Зак не мой парень, – хотелось сказать ей. – Я все еще сомневаюсь».

– Вообще-то, – начал Джастин, – дело пустяковое. Поговорим в другой раз.

Он повернулся и направился к выходу.

Дарси не могла позволить ему вот так уйти.

– Я быстро, – вырвавшись, бросила она Заку через плечо.

Она закрыла за собой входную дверь и поспешила за Джастином. Клякса кинулся за ней, но тут же отвлекся на запах костной муки от ее гибридной чайной розы.

Было около десяти утра. Солнце стояло уже высоко и хорошо припекало, заставив Дарси прищуриться. Джастин снова надел очки. Из открытого окна Келли Джонс советовал им хорошо провести день.

– Привет. Немного неловко получилось, – сказал Джастин, когда они остановились у края лужайки.

Дарси вспомнила чудесный поцелуй в гараже и как приятно было после него, но тут же отогнала эту мысль. Внезапно она почувствовала себя виноватой перед Иззи и Мэдисон. Потому что он больше ей не принадлежал и она не имела права его целовать.

Дарси бросила взгляд через плечо, чтобы проверить, наблюдает Зак за ними или нет. Оказалось, что он внимательно следит за ними из окна в гостиной.

– Прости, – извинилась она, – но сейчас не самый удачный момент.

Джастин кивнул.

– Ты права. Больше похоже на посещение друга в тюрьме.

Дарси мягко улыбнулась.

– Ну, мне сложно судить.

– Да, мне тоже, – весело ответил Джастин. – Даже не знаю, откуда взялось это сравнение.

Повисла короткая пауза. Дарси улыбнулась.

– Ты хотел что-то обсудить?

– Ах да, точно. – Джастин, казалось, очнулся от своих мыслей. – Прости, ты меня отвлекла. Я думал, мы поговорим, но не уверен, что втроем нам удастся нормально пообщаться.

– Тогда в другой раз?

– Иззи сегодня вечером не будет дома. Я могу позвонить тебе.

– Ты можешь даже приехать.

– Эх… – Он потер подбородок. – Не уверен, что при таком разговоре стоит присутствовать семилетнему ребенку.

– Я все время забываю, – смутилась Дарси. – Прости.

Он покачал головой, улыбнувшись, словно говоря: «Не стоит».

– Какой у тебя номер телефона? – спросил он. – У нас в доме последствиями ДТП, по-видимому, занимается только Иззи.

Дарси продиктовала свой номер, и Джастин занес в телефонную книгу.

– Как ты меня назвал? – с интересом спросила она.

– В смысле?

Она улыбнулась.

– В телефоне. Как ты подписал мой номер?

Джастин рассмеялся.

– Черт! Я и правда такой предсказуемый? – Он протянул ей телефон.

– Дейв? Ты серьезно? Дейв!

Джастин изо всех сил пытался перестать смеяться.

– Не знаю. Я долго не думал об этом. В прошлый раз, когда нам надо было держать отношения в секрете, у нас еще не было сотовых телефонов, Дарс.

Дарси сглотнула и убрала со лба непослушную прядь волос.

– Действительно, – мягко согласилась она.

Повисла пауза.

– Мне интересно, – начал Джастин, пряча телефон в карман и хмурясь, – он всегда так следит за тобой?

– Он такой человек, – тихо ответила Дарси, борясь с желанием обернуться. – Это ничего не значит.

– Прости. Я не хочу создавать тебе проблемы.

– Все в порядке, – быстро ответила Дарси. – Я беру его на себя.

Он закашлялся, незаметно кивнув в сторону дома. Дарси обернулась и увидела, что к ним идет Зак. Он явно заскучал и устал ждать.

Обняв Дарси за плечи и поцеловав ее в макушку, Зак обратился к Джастину:

– Знаете, мне ваше лицо кажется знакомым.

Дарси была поражена. Чтобы с первого взгляда узнать в Джастине Уэббе Тодда Лэндли, нужно иметь наметанный глаз судмедэксперта. Она была уверена, что такое в принципе невозможно.

«Если кто-то не сказал ему».

На черепице у них над головами ворковали несколько диких голубей, не подозревающих, какая драма разворачивается на лужайке возле дома Дарси.

– Я так не думаю, – резко ответил Джастин, копируя тон Зака.

– Правда, – настаивал Зак. – У вас определенно знакомое лицо.

– Зак, Джастину пора, – быстро вставила Дарси. – Я уверена, что ты вспомнишь потом.

– Хорошо, детка, – согласился Зак, пожав плечами. Дарси заметила, как Джастин поморщился при слове «детка». – Я уверен, мы очень скоро снова увидим Джастина. Вы же знаете, город маленький.

Дарси закатила глаза. Джастин улыбнулся и с достоинством ответил:

– С нетерпением жду встречи.

Развернувшись, он пошел к машине. Зак продолжал обнимать Дарси, когда «ауди» выехала на улицу и начала удаляться.

– Что за хрень, Зак? – громко прошептала Дарси, отгоняя назойливую муху.

– Только не говори, что ты сердишься. Что это за Джастин, черт его дери? Почему он стоял здесь так, словно это его дом?

– Я могу сказать то же самое и о тебе.

– Ну же, Дарс. Я серьезно! – Он посмотрел на нее сверху вниз. – Кто этот тип?

Его глаза пылали чувством, которое не было любовью.

– Ты мне сам скажи, – огрызнулась Дарси. Ее голос дрожал от ярости. Она сбросила руку Зака с плеча. – Ты же сказал, что его лицо тебе знакомо.

Зал недовольно хохотнул.

– Да брось, Дарс! Я видел, как он доставал телефон. Он твой тайный любовник?

Солнце жарило нещадно, и Дарси было уже плохо от жары.

– Я думаю, тебе лучше уйти, Зак.

Она развернулась и быстро пошла в прохладную тень коттеджа. Зайдя в кухню и не найдя ничего, на чем можно было бы сорвать злость, она схватила с плиты сковородку и высыпала всю еду в мусорное ведро, после чего сунула сковороду в раковину. Она хотела, чтобы Зак ушел, но у нее не было сил для скандала. Уперевшись в столешницу, Дарси попыталась успокоиться.

– Завтрак готов, кстати, – сообщил Зак, входя. – И пока мы еще не ушли от темы утаивания правды, я думаю, ты должна рассказать, что, черт возьми, случилось с твоей ногой.

Дарси не двинулась с места.

– Мы уже это обсуждали. Это пустяк.

Неужели он заметил синяк? Дарси старательно прятала его. Они даже занимались сексом в темноте, чему Зак не был особо рад.

– Правда? Тогда почему мне кажется, что твое бедро пострадало в какой-то автомобильной аварии?

– Оно выглядит хуже, чем есть на самом деле.

– Я не об этом спросил.

– Я ударилась.

– Обо что? О машину на трассе?

– Я свалилась в ручей на пустоши.

Зак презрительно рассмеялся.

– Прости, не понял. Ты ударилась или свалилась в ручей?

Дарси повернулась к Заку лицом.

– И то и другое, понятно? Я ударилась, когда падала в этот чертов ручей!

Зак помолчал, размышляя о ее не очень правдоподобной версии, прежде чем продолжить напирать.

– Очень странно, – заметил он с сарказмом, – потому что обычно подобные синяки получают в авариях на дороге.

Дарси не ответила. У нее закончились идеи.

Наступило долгое молчание.

– Просто иди домой, Зак, – в конце концов попросила она.

– Правда? Просто пойти домой?

– Да, иди домой! Я не могу разговаривать, когда ты такой.

– Я думаю, что как твой парень имею право знать, почему ты выглядишь так, словно тебя сбил грузовик!

– То есть вот так? Ты мой парень? Ты так решил?

– Ну разве я не прав?! – крикнул он. – Тогда что я здесь делаю? Joder!

Клякса медленно подошел к Дарси и уселся у ее ног, демонстрируя преданность хозяйке.

– Пожалуйста, просто уходи, – повторила она. – Ты пугаешь собаку.

Зак был так зол, что уже не думал о ноге Дарси.

– Боже, да хрен с ней, с собакой! – Он вышел в гостиную и начал подниматься по лестнице на второй этаж. – Давай закончим на этом, Дарси, хорошо? Я больше не могу так.

Дарси повалилась на диван и сжала голову руками, ожидая, пока Зак спустится и добьет ее.

Он вернулся быстрее, чем она думала.

– Кстати, если я узнаю, что этот мудак как-то связан с твоими синяками, я его убью.

Под вечер, когда солнце уже почти закатилось за горизонт, Дарси, одной рукой прижимая к бедру пакет со льдом, сделала глоток из бутылки с терновым джином, который остался с прошлой осени. Она смотрела по телевизору, как несколько женщин с перекошенными от эмоций лицами, похожих на Октавию из одноименного фильма, бродили по улицам центрального Лондона, очевидно, пытаясь продать какие-то куски пластика владельцам местных магазинов. Когда они принялись спорить о предмете, напоминающем кусок унитаза, который никто не хотел покупать, зазвонил телефон.

– Это Дейв? – спросил голос на другом конце линии.

Дарси улыбнулась.

– О, привет!

– Ты тоже смотришь этот бред? Это просто какой-то цирк!

Она рассмеялась.

– Я знаю. Но затягивает. Что это они снова пытаются продать?

– Понятия не имею. Думаю, они тоже.

Повисла короткая пауза.

– Есть мысли по поводу вечера в гараже? – осторожно спросил Джастин, словно считал, что это очень деликатная тема.

Дарси налила джина в рюмку, чтобы Джастин не услышал, как она пьет алкоголь прямо из бутылки.

– Я должна извиниться. За то, что поцеловала тебя. Обычно я так себя не веду. У тебя есть девушка и…

– Хватит, Дарс, – мягко перебил он. – Привет, это же я!

Дарси одним махом осушила рюмку.

– Что было после того, как я уехал? – спросил он. – С твоим не очень серьезным парнем, который хочет меня убить?

Дарси нахмурилась.

– Прости его. Зак… ну, ты понимаешь… легко заводится. Говорит, что думает. Он наполовину испанец.

Наступила короткая пауза.

– Не то чтобы я не любил Испанию, Дарс, – заметил Джастин, – но мне подобная логика кажется странной.

Дарси была с ним согласна. Она сама не могла понять, почему всегда объясняла их самые серьезные скандалы его испанскими корнями.

– Он уверен, что узнал меня, – добавил Джастин.

– Я уверена, что это не так. Если бы узнал, то уже сказал бы. – В этом Дарси была уверена. – Зак обычно в таких случаях не тянет.

– Ага, но он меня почти убедил.

– Да, это он может, – подтвердила она, внезапно почувствовав гордость за Зака.

Он не был виноват, что Джастин снова въехал в жизнь Дарси на своем «ауди».

– Так что теперь? Есть идеи?

– Нет, – ответила она, отхлебнув джина. – Хотя ты, наверное, спрашиваешь не того человека. Я не уверена, что знаю, как решить эту проблему.

– Я не уверен, что хочу, чтобы ты знала.

– Почему нет? – спросила она тихим голосом.

В наступившей тишине Дарси услышала, как подтаявший лед начал капать с ее бедра на пол.

Джастин тяжело вздохнул.

– Ну, скажем так, Дарс, Иззи должна вернуться с минуты на минуту, а я сейчас не могу ничего толком тебе ответить.

 

12

– У меня месячные! – выпалила Нелл, когда Дарси и Клякса приехали к ней на ужин.

Нелл, явно вернувшаяся после очередного занятия йогой, была одета в дамские шаровары и футболку с надписью «Плыви по течению». Бо́льшую часть ее волос скрывала широкая вязаная повязка. Она выглядела посвежевшей, словно после сеанса с хорошим массажистом.

– Вот черт!

Дарси обняла подругу и крепко прижала к себе. Нелл казалась слабой и нежной, словно жертва террористов, которую только что освободили из плена спецназовцы.

– Когда это уже закончится, Дарс? – всхлипнула Нелл.

Дарси не знала, но понимала, что следует поддержать подругу, вселив в нее веру. Она крепко сжала ее в объятиях.

– Нелл, ты самый сильный человек из всех, кого я знаю.

Это было правдой.

– Но я не могу справиться с самой простой задачей на свете!

– Это не самая простая задача на свете, и это не твоя вина, – прошептала Дарси ей на ухо.

Нелл покачала головой и что-то пробормотала, упомянув Раслин.

– Что? – Дарси отстранилась и посмотрела ей в лицо, которое покрылось пятнами, что обычно говорило о том, что она принимает антигистамин.

Поколебавшись, Нелл вытерла глаза краем футболки.

– Раслин говорит, что я нахожусь в состоянии стресса. Она думает, что я должна разгладить все морщинки в своей жизни и жестче следовать правилам. – Вздохнув, она попыталась улыбнуться. – А это значит, что никакой еды на вынос, поэтому… я кое-что приготовила. У тебя есть еще шанс отказаться, Дарс!

Улыбнувшись, но внутренне переживая за подругу, Дарси покачала головой и последовала за ней в кухню. Клякса побежал вперед, надеясь поподбирать крошки с пола, но Дарси знала наверняка, что их не будет. С грустью она заметила, что Нелл больше не включает лавовую лампу и запись китовых песен. Нежный запах пачули сменился непривычным ароматом вегетарианской лазаньи из духовки.

– Раслин несет чушь, Нелл, – сказала Дарси, когда они уселись на диван. – В твоей жизни нечего разглаживать. Если не считать того, что посторонние люди пытаются привить тебе комплекс вины. – Она порылась в сумке в поисках любимого средства от депрессии Нелл. – Вот держи. – Дарси протянула подруге шоколадный батончик.

Слабо улыбнувшись, Нелл покачала головой и отвела руку Дарси, выбрав киви из вазы с фруктами на столе.

– Лучше не надо. Спасибо, Дарс. Съешь сама.

– Боже… – простонала Нелл, отлепила от киви наклейку и рассеянно бросила ее на кофейный столик, создав лишний повод для ссоры с мужем. – Я думала, что беременность делает из человека эмоциональную развалину, а я ведь еще даже не забеременела. Я такое жалкое существо. – Нелл так свирепо впилась зубами в плод, что Дарси вздрогнула. – Вот посмотри на меня. Я говорю только о беременности и даже читаю чертова Рассела Брэнда.

– Кого ты читаешь? – Дарси откусила кусочек батончика, гадая, как это она пропустила момент, когда Рассел Брэнд стал специалистом по зачатию, как и по всему остальному.

Нелл достала книгу в твердой обложке и положила Дарси на колени.

– Знаешь, почему я читаю это? Чтобы напомнить себе, что значит заниматься сексом ради удовольствия. Теперь я одна из этих женщин, Дарс. Читаю о нормальном сексе, потому что у меня его нет.

Дарси была рада, что Саймон их не слышит, занимаясь делами внизу. Она улыбнулась.

– Я не уверена, что Рассел Брэнд имеет понятие о нормальном сексе.

– Не важно, – ответила Нелл, откусывая кусочек киви. Она кивнула на кремово-золотистую карточку, которая служила ей закладкой. – Ты идешь на празднование рождения Натана?

Дарси вспомнила, что эта карточка была приглашением от младшей сестры Нелл Сары и ее мужа Бена на вечеринку по случаю рождения у них третьего ребенка. На полочке над камином у нее дома валялась точно такая же карточка.

– Прости. Я совсем забыла. Когда это?

– В пятницу, но мы, наверное, поедем в четверг вечером. Мама очень хочет, чтобы ты приехала. Я думаю, у нее уже началась ломка из-за того, что она не видела тебя пару месяцев.

Дарси задумалась. В среду она получила сообщение от Джастина. Он предложил встретиться в пятницу. Он не упомянул Иззи и Мэдисон, поэтому она предполагала, что они будут вдвоем, чему была очень рада.

– Пожалуйста! – взмолилась Нелл, не понимая, почему Дарси колеблется. – Меня будут окружать люди с младенцами, которые станут разговаривать о младенцах и спрашивать, когда у меня будут свои младенцы. – Она покачала головой. – Ох, пожалуйста, Дарс, приезжай! Посмеемся над благоверным Кары.

Не глядя Нелл в глаза, Дарси пробормотала что-то о том, что ее нога все еще сильно болит, и аккуратно сложила упаковку батончика гармошкой.

Нелл закатила глаза и простонала:

– О боже! Ты собралась встретиться с Джастином, да?

Дарси напряглась.

– Я встречаюсь с ним в пятницу.

– Встречаюсь в смысле «встречаюсь»?

– Нет, – быстро возразила Дарси. – В том смысле, что я проведу с ним определенное количество времени.

Нелл презрительно фыркнула и встала, чтобы приготовить чай из малиновых листьев, который, если верить Раслин, помогает фертильной гидратации и заменяет алкоголь. Дарси решила, что подобная теория оскорбляет алкоголь. Пока Нелл возилась с фирменным чайником от Эммы Бриджуотер и чайными пакетиками, Дарси осторожно рассказала ей о Заке и Джастине, а также о его девушке. А также о новоселье, о поцелуе и об отвратительной ссоре с Заком, которая закончилась тем, что он вскочил в свой джип и укатил в сторону Западного Лондона, показав ей на прощание средний палец.

Дарси нервно потеребила край платья.

– Я боюсь, как бы Зак не слышал чего о Джастине. Ты же ничего ему не рассказывала?

– Заку? – удивилась Нелл.

– Кому угодно. Хоть даже Саймону.

Вернувшись к столику с подносом в руках, Нелл скорчила гримасу, которая могла означать отвращение или обиду.

– Не пойми меня неправильно, но я не считаю, что персона Тодда Лэндли кому-то особенно интересна.

– Но если Зак знает о нем, то кто-то ему рассказал, – настаивала Дарси. – Что, если об этом пронюхают газетчики?

Нелл нахмурилась и протянула ей чашку.

– Если он так волнуется, пусть просто вернется в Лондон, – заметила она, и Дарси почувствовала, что Нелл тщательно выбирает слова, чтобы не обидеть подругу. – Напомни мне, пожалуйста, что он здесь вообще делает.

Дарси сделала глоток. На вкус чай напоминал очень слабый горячий малиновый сок без сахара.

– Он еще не может вернуться, – ответила она. – Все сложно.

– С мистером Лэндли всегда все сложно. – Нелл неодобрительно посмотрела на Дарси и покачала головой. – Не могу поверить, что ты снова готова закрутить с ним роман после всего, что случилось.

– Все не так, как ты думаешь. Он любит Иззи. Он любит дочь.

– Я не думаю, что он любит их, если целует тебя, Дарс.

– Это я его поцеловала, – возразила Дарси, – и это было так спонтанно. Это ничего не значит.

Наступила пауза. Нелл внимательно рассматривала свой чай, а Дарси жалела, что у нее в руке не бокал с вином.

– То есть это значит, что ты не поедешь на вечеринку?

Дарси вздохнула.

– Я просто…

– Забудь, – перебила ее Нелл. – Боже, Дарс, у меня дежавю.

– Пожалуйста, только никому ничего не рассказывай, – попросила Дарси, вероятно, таким же тоном, как в прошлый раз, когда умоляла подругу сохранить ее секрет.

– Хочешь совет?

– Да, – поколебавшись, ответила Дарси, поскольку Нелл обычно выражала свои мысли по поводу Тодда с такой же деликатностью, как активист Гринпис с мегафоном на демонстрации.

– Не приближайся к нему. Теперь у него есть девушка и дочь. Даже если бы между вами ничего не произошло в прошлом, неразумно сейчас видеться с ним. Добром это не закончится.

– Ну не знаю.

– Короче, Тодд Лэндли тебе не нужен.

– Теперь его зовут Джастин, – заметила Дарси, будто желая напомнить и себе о его новой личности. – Джастин Уэбб.

Нелл состроила гримасу, словно желая сказать, что для нее он всегда будет Тоддом Лэндли.

– Твоя сестра в курсе?

Дарси покачала головой.

– Я не собираюсь Элис ничего рассказывать. Мы и так до сих пор ругаемся из-за коттеджа.

– Она действительно собирается продать его?

Дарси кивнула.

– У них с Яном проблемы с деньгами. Он купил своей любовнице «мини-купер».

Нелл закатила глаза. Выходки мужа Элис уже никого не удивляли, даже саму Элис.

– Им нужна кругленькая сумма, – добавила Дарси. – Надо заплатить налоги.

На самом деле Дарси подозревала, что сестра хочет продать коттедж, потому что ее жизнь не удалась. Она жила в Сербитоне с изменяющим ей мужем и двумя маленькими дочерями, которые постоянно трепали ей нервы, в то время как все ее друзья смогли сделать карьеру и добиться каких-то личных целей. Единственным карьерным достижением Элис было то, что она какое-то время организовывала рабочий день своего нынешнего мужа в компании по продаже канцелярских товаров. Если Элис удастся выгнать Дарси и Кляксу из их маленького пляжного коттеджа в крохотную квартиру в Кингз Линн, собственная жизнь какое-то время не будет казаться ей такой уж ужасной.

Нелл покачала головой.

– Зачем ей продавать собственный коттедж, чтобы оплатить долги, оставшиеся после интрижки мужа? Она такая тряпка!

Дарси подумала, что Элис всегда вымещала злобу не на тех людей, которые ее обижали. Она сердилась на Яна, а кричала на детей и обвиняла во всем Дарси; она сердилась на их мать, поэтому кричала на Яна и обвиняла Дарси. В конце концов, во всем всегда была виновата Дарси, к чему та уже привыкла. Она жила в подобной обстановке уже добрых семнадцать лет.

– Ты могла бы выкупить коттедж у сестры, – как всегда оптимистично предложила Нелл.

Клякса лег на ковер у ног Дарси, подставив хозяйке живот. Дарси тут же принялась гладить его ногой.

– Мне никогда не дадут ипотеку. Я даже не могу превысить лимит кредита в банке. Они тут же на меня накинутся. Боже, возможно, мне придется переехать к тебе!

Нелл отвела взгляд и откашлялась.

– Вообще-то, не думаю, что это возможно, Дарс. Не с Кляксой.

Клякса дернул ухом, услышав свое имя, и, не открывая глаз, напрягся.

– Нелл, я пошутила.

– Нет. Дело в том… – Нелл шумно выдохнула. – Раслин вчера спросила, сколько времени я провожу рядом с домашними животными.

Дарси почувствовала, как у нее внутри все холодеет.

– То есть она посоветовала мне завязать с ними. – Нелл жалобно смотрела на Дарси, взглядом умоляя ее не злиться.

– Завязать… как с сигаретами? – спросила Дарси, ощущая обиду и гадая, когда Раслин успела сделать йогу синонимом бреда.

– Прости, – извинилась Нелл.

Дарси поняла, что подруга просит ее не приводить Кляксу в гости.

Клякса открыл один миндалевидный глаз, чтобы понять, почему хозяйка перестала гладить его живот и что можно сделать, чтобы она продолжила.

– Нелл, – запротестовала она, – мне кажется, что Раслин пытается свалить всю вину на тебя. Или на меня. Или на Кляксу. Или на кого угодно, кроме себя.

– Дело не в этом. Просто это процесс… исключения.

Дарси казалось странным, что Раслин называет разные стороны жизни Нелл так, словно это токсичные побочные продукты.

– Боже, мне надо выпить.

Сказав это, Дарси почувствовала укол совести, вспомнив, как случайно заставила Нелл выпить с ней в кафе пару недель назад.

– Раслин не употребляет алкоголь уже девять лет, – торжественно заметила Нелл, словно этим фактом стоило гордиться.

– Но она – это она, – осторожно заметила Дарси. – А ты – это ты.

– У Раслин шестеро детей, – прошептала Нелл.

От растерянности у Дарси на глазах даже выступили слезы. Она сглотнула и схватила Нелл за руку, желая поддержать.

– Это дела не касается, – выдавила она из себя. – Я думаю, тебе надо прекратить ходить к этой женщине. Как можно такое говорить!

– Дарси, я сделаю все возможное, чтобы забеременеть, – ответила Нелл, заплакав. – Буквально все. Что значит стакан чертова вина, если у тебя нет своей семьи? Когда тебя окружают дети, но среди них нет твоих? Ты знаешь, как мне надоели люди, которые рассказывают, как хорошо я лажу с детьми? Они рассказывают мне, что из меня получилась бы отличная мать, Дарси. И мне приходится улыбаться и благодарить их, словно я польщена, черт их побери! – с горечью закончила Нелл.

Они смотрели друг на друга, расстроенные и беспомощные. Нелл все повторяла:

– Мне очень жаль, мне так жаль…

Дарси точно знала, за что она извиняется. Они обнялись и расплакались, вспоминая ужасное прошлое и думая о туманном будущем.

Клякса, который всегда остро чувствовал человеческую грусть, поднял голову и положил ее на колено Нелл, которая разрыдалась еще сильнее. Он не сдвинулся с места, когда она наклонилась и уткнулась лицом в его шерсть, продолжая рыдать, только время от времени косился на Дарси, желая убедиться, что все закончится хорошо. Но Дарси не была в этом уверена.

Вечером Дарси вернулась домой измученная, поэтому поднялась наверх и приняла горячую ванну, потягиваясь с закрытыми глазами и слушая группу «Coldplay», пока Клякса дремал на коврике возле двери.

Она понимала, что надо приложить к ушибу лед. Синяк на бедре почти сошел, цветом напоминая какой-то перезрелый фрукт. Как минимум, следовало приложить к нему влажный холодный компресс, но Дарси не могла себя заставить. К тому же, вместо того чтобы расслабляться в ванне, она злилась на Раслин.

Она не могла перестать думать об этой холодной женщине, которая разрушала жизни других людей своими поспешными суждениями и неквалифицированной помощью, которая заставила умную и проницательную Нелл верить всем этим глупостям, не задавая вопросов.

Дарси подумала, что из чистого любопытства могла бы закинуть ногу за голову, просто чтобы понять, что в этом интересного. Сделав это, она почувствовала, что так просто убрать ногу не получится. Ей придется вызвать пожарных, которые выбьют дверь и увезут неудавшегося акробата с гибкостью старого носорога в больницу.

В конце концов ногу удалось убрать, и Дарси погрузилась в пахнущую клубникой воду, закрыла глаза и попыталась не думать о Джастине. Что было глупо, потому что все ее мысли были только о нем.

Десять минут Дарси боролась с собой. Наконец она вытерла руки о коврик и взяла сотовый телефон.

Ты когда-нибудь пытался закинуть лодыжку за голову?

Дарси лежала неподвижно, чувствуя, как гулко бьется сердце, стараясь не думать о том, что он не захочет общаться. Через пару секунд он ответил.

В последнее время нет. Обычно такое заканчивается плохо. А ты?

Только что попробовала. Не так уж просто.

Небольшая пауза.

Ты же не застряла, верно?

Уже нет.

Интересно. Покажешь, как это делаешь? Я помню, мы договорились на пятницу, но Иззи не будет всю неделю, а Мэдисон уже спит. P.S. Я не набиваюсь, просто рассказываю.

Дарси услышала в голове голос Нелл:

«Держись от него подальше».

Она набрала ответ, отправила сообщение и закрыла глаза.

 

13

В доме было темно. Только в углу гостиной горела лампа да на подставке мигал айпод Джастина, играя какой-то блюз. В комнате витал аромат свежевыстиранного белья.

Джастин распахнул все окна, но жара еще не спала. Дарси была рада, что надела легкую тунику без рукавов и джинсы. Усевшись на краешек белоснежного дивана, она мысленно приказала себе ничего не разливать и не рассыпать. И снова удивилась тому, что нигде не было ни единого признака того, что в доме живет ребенок. Ни DVD-дисков с мультфильмами, ни фломастеров, ни отпечатков маленьких пальцев на экране айпода, ничего. Она не представляла, как Иззи справлялась с маленьким ребенком со всеми его проблемами, томатным кетчупом, цветными красками, тортом на день рождения и прочим.

Дарси посмотрела на медную фигурку на полочке над телевизором, вспомнила вечер, когда подарила ее, и улыбнулась.

– Давай покажи свой трюк.

Джастин был одет в легкие шорты и футболку. Дарси заметила, что у него даже ступни загорели.

Он положил ладонь на стенку шкафа.

– Мне воспроизвести барабанную дробь?

– Я не понимаю, о чем ты, – ответила Дарси.

– Вот как! – Джастин притворился, что расстроен, и выпрямился. – А как насчет того, чтобы я принес выпить? Возможно, это освежит твою память. Белое вино?

Она кивнула.

– Хорошо.

Когда он вышел, Дарси продолжила разглядывать гостиную. Над камином стояла ваза с огромным букетом роскошных кремово-персиковых цветов. Дарси гадала: неужели Джастин покупает Иззи такие цветы каждую неделю? Мысль об этом вызвала приступ зависти. Она быстро отвела взгляд и увидела фотографию Мэдисон.

Снимок вызвал у нее странные переживания. Она смотрела на девочку и видела Джастина. Его черты на лице Мэдисон выглядели мило и грустно одновременно.

К тому моменту, как Джастин вернулся в гостиную с двумя бокалами белого вина, Дарси уже успела взять себя в руки. Он протянул бокал и посмотрел ей в глаза.

– Знаешь, очень странно, что я могу налить тебе выпить и при этом не ощущаю угрызений совести, – заметил он, усевшись на стул возле дивана и подняв бокал. – Давай за это выпьем.

Она улыбнулась.

– Давай. Хотя я помню, что не раз угощалась самостоятельно. Честно говоря, я считаю, что ты всегда старался придерживаться буквы закона.

– Да, и потерпел полное поражение. Мой тюремный срок тому подтверждение. – Он сделал глоток. Дарси показалось, что Джастин еще не готов шутить на эту тему. – Значит, ты занимаешься йогой, или…

– О нет, не я. Нелл. – Она посмотрела на него, сделав глоток вина, которое оказалось горьким, сухим и освежающе-холодным, словно его только что достали из холодильника. – Помнишь Нелл Дэвис?

Джастин рассмеялся и провел ладонью по голове.

– Да, я помню Нелл. Как она поживает?

Дарси заколебалась. Она была уверена, что неприязнь Нелл к Джастину не имела ничего общего с ее проблемами продолжения рода.

– Хорошо. Просто немного… в общем, она серьезно занялась йогой. Они с мужем владеют «Биллингзом», отелем на холме.

– Нелл Дэвис. Помню, она не слишком тепло ко мне относилась. – Он откашлялся. – Она знает…

– Знает, – быстро подтвердила Дарси, – но я ей доверяю. Она никому не расскажет.

– Хорошо, – ответил Джастин. Он сделал большой глоток из бокала, откинулся на спинку стула и посмотрел на Дарси. – Я рад снова видеть тебя. Не в гараже.

– И я тебя. Хотя в гараже было неплохо. Насколько это вообще возможно в гараже.

Джастин сухо улыбнулся.

– Честно говоря, я не могу поверить, что ты здесь, Дарс. – Он потер лицо, словно пытаясь таким образом вернуться к реальности. – И самое странное то, что мне не надо скрывать прошлое от тебя. Знаешь почему? Потому что ты и есть мое прошлое. Ты представляешь, как это невероятно? Мне не приходится беспокоиться, что ты можешь узнать, что я сидел в тюрьме, потому что ты уже все это знаешь. Ты единственный человек в моей жизни, кто знает мое прошлое. – Горько усмехнувшись, он поднял бокал. – Вы должны быть польщены, мисс Рид.

Дарси грустно улыбнулась.

– Ну, знакомство с тобой всегда было немного привилегией. – Она сделала еще глоток и, поджав ноги, удобно устроилась в углу дивана. – Вот.

– Спасибо, – поблагодарил он серьезным тоном. – Ты не против, если я буду вспоминать эти слова ночью, когда мне будет казаться, что я конченый ублюдок?

Она кивнула.

– Конечно. Только я не думаю, что ты ублюдок.

– Перед тем как пойти спать, я целую дочь на ночь, когда она уже спит. Это помогает мне не думать о себе, как об ублюдке. – Дарси не ответила. Она ждала, а он нахмурился, глядя в бокал, словно обнаружил там какой-то посторонний предмет и пытался понять, что это такое. – У меня появилась привычка… Я люблю смотреть, как она спит, а свет ночника освещает ее лицо. В такие моменты я представляю тот день, когда она узнает, что ее отец – лжец, отсидевший за растление малолетней.

– Не самая приятная привычка, – мягко заметила Дарси, пытаясь не обращать внимания на боль, возникшую в груди.

– Я знаю. Это самое ужасное занятие на ночь. Я делаю это каждый вечер, не могу с собой справиться. Об этом не прочитаешь в книгах по воспитанию детей. Ты любишь детей машинально, что не всегда полезно для здоровья. Джина Форд такого не напишет.

Дарси отвела взгляд и посмотрела на чистый белый ковер Иззи.

«Любить машинально, – подумала она. – Да, это я могу представить».

– Это своего рода патовая ситуация, – продолжил Джастин. – Иззи и Мэдисон ничего не знают, я вру им каждый день своей жизни. Если я буду честен, то больше никогда их не увижу. – Он резко выдохнул. – Но так тому и быть. Я уже давно смирился.

Выпив вина, Дарси опустила голову на спинку дивана. Воспоминания нахлынули подобно волне.

– Помнишь тот вечер у тебя в доме, когда ты настоял на том, что отвезешь меня домой, хотя и был пьян? – улыбнулась она.

Джастин кивнул.

– Да. Я показал себя во всей красе – целýю школьницу, а потом пьяный везу ее домой. Какой джентльмен! – Он покачал головой. – До сих пор не пойму, что ты во мне нашла.

– Ты и был джентльменом, – рассмеялась Дарси. – Ты изо всех сил пытался перестать целовать меня. Это я соблазняла тебя.

– Вот этого я тоже до сих пор не пойму, – признался он, глядя на нее, словно на сложное уравнение.

– Чего именно?

– Того, что ты, кажется, считаешь меня хорошим парнем, а не похотливым монстром. – Он почесал подбородок. – Странно.

– Может быть, все дело в том, что я знаю настоящего тебя.

Из айпода зазвучала песня Бадди Гая «Slippin’ In», и Дарси на секунду закрыла глаза. Ее мать любила накачиваться алкоголем под эту песню.

– Моей маме нравилась эта песня, – пробормотала она.

Это было не самое приятное воспоминание, поскольку, напившись, мать обычно заваливалась на пол беспомощной грудой, начинала мычать что-то нечленораздельное, пускать слюни и иногда ходить под себя.

Дарси сделала еще один глоток. Вино ее немного расслабило.

– Так куда уехала Иззи? – спросила она, чтобы отогнать мысли о матери.

– В Бирмингем. Насчет каких-то финансовых услуг. Сейчас она не работает, но ей предложили шальные деньги за это дело, поэтому… – Он посмотрел на Дарси. – Короче, она пробудет там целую неделю.

В этот момент Дарси показалось, что они снова сидят в его маленьком домике возле Холта и ждут, пока кто-нибудь из них сделает первый шаг к поцелую, который перерастет в горячий секс на полу гостиной, после чего они будут курить сигареты и пить джин, смеясь над мисс Лэрд или Лорой Маркс и строя глупые планы на будущее.

Дарси посмотрела в свой бокал и даже не заметила, как с губ сорвались слова:

– Интересно, как поживает мисс Лэрд.

Прежде чем ответить, Джастин помолчал несколько секунд.

– Не очень хорошо.

Дарси молчала, ожидая, что он объяснит.

– Она мертва.

Дарси заморгала.

– Что?

– Да, погибла в автокатастрофе. Четыре года назад. В Девоне.

Сказав это, он поднес бокал к губам и сделал большой глоток, словно за упокой души мисс Лэрд.

Дарси попыталась придумать что-нибудь положительное.

– Ну хотя бы… – начала она и замолчала.

– Что «хотя бы»?

Она заколебалась.

– Нет, я чуть не ляпнула ужасную вещь.

– Дарс, эта женщина при жизни была настоящей коровой. – Он сделал еще один глоток. – Я не понимаю, как смерть могла наделить ее личность каким-либо очарованием. Продолжай, я все равно не изменю мнение об этом человеке.

Дарси колебалась.

– Я просто хотела сказать, что теперь тебе хотя бы не надо беспокоиться, что ты столкнешься с ней где-нибудь.

Наступила длинная пауза.

– Да, – пробормотал Джастин, взглянув на Дарси своими зелеными глазами. – Неожиданные встречи могут огорчить. – Он встал и протянул руку, чтобы забрать ее бокал. – Повторить?

Дарси залпом допила вино и отдала ему бокал. Джастин повернулся и пошел в кухню.

Положив голову на спинку дивана, Дарси попыталась успокоиться. Возможно, ей стоит уйти. Она уже не могла просто сидеть с ним в одной комнате. Давно забытые чувства захлестнули ее с новой силой. Она не могла забыть время, которое они проводили вместе много лет назад. Но теперь он был отцом и партнером Иззи. Он остепенился, а Дарси угрожает разрушить его жизнь.

Дарси начала уже гадать, хватит ли ей силы воли встать, попрощаться и уйти, но в этот момент вернулся Джастин с двумя полными бокалами и почти пустой бутылкой вина, и Дарси поняла, что сил ей не хватит.

Протянув бокал, Джастин сел не на стул, а на диван рядом с ней. Дарси ничего не сказала по этому поводу.

– Соня иногда писала мне письма, пока я сидел, – начал он. – Вообще-то, ничего хорошего она там не писала. Только то, что на воле меня ждут, чтобы прикончить.

Он сидел так близко, что Дарси чувствовала его запах. Он пах чем-то вкусным и знакомым. Неужели «Хьюго Босс»? Дарси несколько раз глубоко вздохнула и попыталась сосредоточиться.

– И как, ждали? – спросила она, тут же испугавшись того, что он мог ответить.

– Честно говоря, не знаю. Когда я вышел, то сразу поехал на ферму, где жила семья моей невестки, и оставался там целый год. Если бы кому-то захотелось добраться до меня, ему сперва надо было продраться через кучи коровьего дерьма, и поэтому, мне кажется, желающих не нашлось.

Дарси рассмеялась и тут же осеклась.

– Прости. Это не смешно.

Джастин улыбнулся.

– Нет, пожалуйста, пожалуйста, смейся. Я даже не предполагал, что в этой истории можно найти что-то забавное.

Дарси улыбнулась.

– Ты все еще видишься с ними?

– С Кэти и Ричардом? – Он покачал головой. – Нет. У меня есть еще двое племянников, которых я никогда не видел. – Он пожал плечами, как будто этого следовало ожидать. – Кэти и ее семья считают, что я сексуальный маньяк, который рано или поздно навредит их сыновьям, поэтому решили не подпускать меня к себе. Так спокойнее. – Он вздохнул. – И не только для них. Иззи может все узнать, поэтому… лучше я не буду с ними видеться. И с родителями. Это не очень хорошо для Мэдисон, но… – Он осекся.

Дарси погрустнела.

– Что думает Иззи?

– Она думает, что это старые семейные проблемы. Я сказал, что во всем виноват сам, и она поверила. Она никого из них никогда не видела.

Дарси опустила голову.

– Это так ужасно! Страшно даже подумать.

Джастин протянул руку и положил ее на ладонь Дарси.

– Не надо, хорошо? Это не твоя вина.

Дарси посмотрела на Джастина, с замиранием сердца чувствуя, как его пальцы прикоснулись к краю белого шрама у нее на ладони.

Он раскрыл ладонь и посмотрел на шрам.

– Я очень хорошо помню тот день. Ты тогда раскрыла ладонь, и кровь закапала на пол. Я пытался не поддаться эмоциям, но я не переношу вида крови, Дарси. – Он улыбнулся. – Боже, я так старался сохранять спокойствие, чтобы ты не заметила мою панику!

Он налил себе еще вина, словно оно могло помочь пережить последствия старой травмы.

Дарси рассмеялась.

– Ну, у тебя хорошо получилось. Я бы сама не догадалась.

– Все благодаря тебе. Ты вела себя очень спокойно.

Дарси вздохнула.

– Мне нужно признаться кое в чем.

Джастин не отпускал ее руку.

– Продолжай.

– Я сделала это нарочно.

Улыбка Джастина погасла. Дарси решила, что он отстранится, но он этого не сделал. Она боялась посмотреть ему в глаза.

– Я порезала руку своими ножницами. Я не пыталась отобрать их у Бет. Я сделала это, чтобы привлечь твое внимание.

– Вот черт! – выдохнул он. – Но зачем?

– Я не знаю. – Дарси покачала головой. Она сама не могла понять причин этого поступка. – Это было глупо. Думаю, ты мне нравился, и я хотела, чтобы ты меня заметил. Я помню, что думала, что ты можешь влюбиться в Лору Маркс. – Она снова покачала головой. – Это было глупо.

– Но теперь у тебя есть это.

Он провел пальцем по шраму.

Дарси кивнула.

– Это напоминание, чтобы я больше не делала глупостей.

Джастин уже давно должен был отпустить ее руку, но он явно не спешил, осторожно продолжая исследовать ладонь.

Огромным усилием воли Дарси убрала руку и откашлялась.

– Можно воспользоваться твоим туалетом?

Он кивнул.

– Конечно. Он под лестницей.

Она вышла в коридор, остановилась возле лестницы и посмотрела вверх.

Она хотела просто посмотреть. Но, конечно, как только она толкнула дверь в спальню Джастина и Иззи, искушение взяло верх. Дарси так мало знала о его жизни, что ей захотелось хотя бы увидеть, как он проводит первые и последние минуты каждого дня. Учитывая сильный запах ароматических смесей, витавший в воздухе, вполне возможно, что Джастин появлялся здесь, только обмотав лицо влажным полотенцем.

По общепринятым стандартам это была спальня, но Дарси подозревала, что Иззи любила называть ее «будуар». Она и была похожа на будуар – шикарный и дорогой, со всякими кисточками и бархатом. Комната напоминала декорации для фотосессии в модный журнал. На огромной кровати лежали кучи подушечек и лоскутных одеял фиолетово-бронзовых оттенков. Передняя спинка кровати представляла собой массивную конструкцию, обитую кожей. Под потолком сверкали канделябры, на стене висела плазменная панель, а пол был покрыт толстым жестким ковром фиолетового цвета. В комнате было множество зеркал, установленных под разными углами. Из-за этого спальня показалась Дарси неуютной.

Вероятно, Иззи хотела, чтобы это место казалось роскошным убежищем декадента, однако оно было больше похоже на съемочную площадку журнала «Плейбой». Комната была похожа на Иззи, но Джастину в ней нечего было делать.

Было жарко. Дарси решила открыть окно, но потом передумала. Ей не хотелось шуметь. Дарси так и подмывало броситься к комоду и начать вытягивать ящики один за другим, роясь в их вещах. Вместо этого она тяжело опустилась на край кровати. Матрас был таким толстым, что ее ноги почти не касались пола.

Оглянувшись, Дарси заметила на тумбочке возле кровати трилогию «Пятьдесят оттенков серого», и у нее в голове возникла картина, как Иззи заставляет Джастина вести себя как Кристиан Грей. Дарси быстро отвела взгляд и увидела большую фотографию в рамке на подоконнике. Это был черно-белый снимок Иззи. Она лежала в шезлонге, задрапированная в простыню, и глядела на фотографа, сладострастно приоткрыв рот. Иззи здесь выглядела почти красивой.

Это была очень личная фотография, и Дарси мгновенно поняла, что ей не место в этой комнате. Покачав головой, она собралась уходить и столкнулась в дверях с Джастином.

– Черт! – воскликнула она. – Прости.

Он оперся плечом о косяк, не давая ей пройти.

– Хорошо. У тебя, должно быть, есть причина находиться здесь, но я не могу представить, что это за причина.

Дарси пыталась прочесть эмоции на его лице. Ярость? Подозрение? Легкое любопытство? Удивление? Сложно было сказать.

– Прости, – снова извинилась она, смутившись.

– Можешь что-нибудь подправить здесь, если хочешь, – предложил Джастин, и только тогда она поняла, что он подтрунивает над ней.

– Я пришла… попрактиковать йогу.

– Ах да, – кивнул он. – Ты хотела закинуть ноги за голову.

Дарси нахмурилась.

– Да, но не обе сразу. Одной обычно хватает.

Джастину с трудом удавалось не рассмеяться.

– Я подумал, что ты, возможно, поднялась сюда из любопытства.

– С чего бы это?

Он окинул комнату взглядом и пожал плечами.

– Ты мне скажи. Хотела посмотреть на мои носки?

Дарси сделала вид, что задумалась.

– Знаешь, ты прав. У меня пунктик насчет носков.

– Каких именно? Грязных? Чем крепче запах, тем лучше?

Дарси поморщилась.

– Ах нет, они должны быть выстираны!

– Хорошо. Какое облегчение!

Он направился к комоду.

Дарси прикрыла рот рукой, пытаясь не засмеяться.

– Не надо, Джастин.

Он обернулся и швырнул ей шарик из черного хлопка.

– Вот. Мой подарок тебе спустя столько лет. Делай, что собиралась. Мне даже интересно.

Она рассмеялась и бросила носки обратно.

– Очень смешно.

– Хорошо. – Он закрыл комод. – Возможно, тебе понравится это. – Джастин пересек спальню и открыл дверцу шкафа. Порывшись в нем пару секунд, он обернулся к Дарси. – Готова?

– О боже! А должна? Я не знаю.

Он ухмыльнулся и медленно вытащил из шкафа пару ковбойских сапог.

Улыбнувшись, Дарси прикрыла рот ладонью.

– Ух ты!

– Я знаю. Это странно.

– Ты их носишь?

Он покачал головой.

– Я уже пережил ковбойский период жизни. Но… я всегда знал, что не выброшу их. Это сувенир из прошлого, напоминающий о беззаботных деньках.

Она улыбнулась, вспомнив, как он носил их в Хэдли Холл и считал себя крутым. Честно говоря, она все еще считала его крутым.

– Я не надену их сейчас. Они не пойдут к шортам.

– Все нормально. Я помню, как ты в них выглядел, словно это было вчера.

Он откашлялся и посмотрел на сапоги.

– В общем, Иззи пытается отдать их в какой-нибудь благотворительный фонд. Но я сказал, что, если она это сделает, я ее брошу.

По его тону Дарси поняла, что это не совсем шутка.

– Спасибо, что показал их мне, – поблагодарила она с улыбкой.

– Без проблем.

Наступила короткая пауза. Джастин вздохнул.

– Ладно, нам, пожалуй, пора вниз. Если сюда забредет Мэдисон, я не уверен, что смогу объяснить ее матери, что ты здесь делала.

Она кивнула.

– Хорошо.

Но никто не двинулся с места.

– Если только… – начал он.

– Если только?

Джастин не сводил с нее глаз.

– Если только я не организую тебе экскурсию. Мы можем начать с носков, а потом перейти к брюкам и галстукам. Они подобраны по цвету, как ты понимаешь, и выглядят очень симпатично.

Дарси сглотнула, глядя на Джастина.

– Я не уверена, что это хорошая идея.

– Нет?

Он сделал несколько шагов к ней. Она покачала головой.

– Ну, ты же знаешь, как я отношусь к… носкам.

– Напомни мне.

Джастин подошел вплотную, и Дарси почувствовала, что от него пахнет алкоголем. Она задумалась, не пил ли он водку, пока она находилась в спальне. Ее сердце забилось быстрее.

– Боюсь, меня нельзя оставлять наедине с ними, – прошептала она.

– С носками?

Она кивнула и сглотнула.

– С носками.

Джастин сделал вид, что задумался.

– Ну, плюс этой экскурсии в том, что у нее нет четкого графика. Мы можем начать с галстуков, если хочешь. А носки оставим на потом.

– Хорошо, – выдохнула она, – в чем подвох?

Он протянул руку и коснулся ее плеча.

– Ну, единственный минус экскурсии в том, что ее нельзя закончить раньше, нужно выдержать до конца.

– Вот как? – кивнула она. – Это может стать проблемой.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.

– Что в тебе такое есть? – спросил он в звенящей тишине спальни. – Что в тебе есть такое, от чего я не могу устоять сейчас и не смог устоять тогда?

Не дожидаясь ответа, он обнял ее и крепко поцеловал в губы.

Дарси показалось, что ее сердце вот-вот взорвется от урагана эмоций, которые она когда-то знала так хорошо. Он не ждал ее разрешения, не мешкал. Джастин засунул язык ей в рот и прижал ее к себе. Его дыхание было горячим от алкоголя. У Дарси закружилась голова.

Он сделал шаг вперед, подтолкнув Дарси к шкафу. Теперь он держал ее за плечи, страстно целуя и прижимая к дверцам.

– Это просто безумие, – пробормотал он, тяжело дыша. – Ты такая горячая.

И в этот момент где-то в доме раздался детский плач. Джастин мгновенно отстранился и прислушался. Это была Мэдисон.

– Папочка, – послышался тонкий испуганный голосок. – Папочка!

– Черт побери! – простонал он.

Они замерли, все еще обнимая друг друга и тяжело дыша, – вероятно, надеясь, что Мэдисон успокоится и снова уснет. Но плач стал громче.

Джастин принялся мерять комнату шагами, массируя себе лоб.

– Иду, дорогая! – наконец крикнул он.

Он вышел, и в коридоре послышались его тяжелые шаги.

Дарси прижалась затылком к дверце шкафа и закрыла глаза. Кровь быстро бежала по жилам, кожа покрылась по́том и горела огнем. Она попыталась успокоиться.

«Боже! Неужели я это делаю? Это невозможно!»

Они находились в спальне Иззи, в доме Иззи, а в соседней комнате не могла уснуть дочь Иззи. Поведение Дарси заслуживало всяческого порицания, но она поняла, что так сильно хочет Джастина, что умрет на месте, если в течение следующих нескольких секунд он не вернется и не поцелует ее. Она ждала и ждала. Сердце начало успокаиваться. В конце концов она подошла к кровати и присела на край, стараясь не смотреть на фотографию, с которой призывно глядела Иззи.

Дарси понимала, что должна быть рада, что все закончилось до того, как ситуация вышла из-под контроля.

«Это к лучшему… Это к лучшему…»

Спустя пару минут Джастин вернулся. Он выглядел напряженным. Он прижал палец к губам и подошел к Дарси, которая встала с кровати. Ее ноги дрожали так сильно, что она боялась упасть в любой момент.

– Мэдисон опять описалась, – шепнул он так тихо, что она едва расслышала. – Прости.

Она понимала, что он имеет в виду. Конечно, ей пора.

Они молча несколько секунд смотрели друг на друга.

– Прости, Дарси, – повторил он, но она не решилась спросить, за что он извиняется, потому что не знала, готова ли услышать ответ.

На какую-то долю секунды ей захотелось признаться, избавиться от вины, которая зудела где-то внутри. Но она не знала, как начать, а потом поняла, что он вежливо ждет, пока она уйдет. Она вымученно улыбнулась и направилась к двери.

– Подожди, – прошептал он, заставив сердце Дарси биться быстрее, и кивнул в сторону комнаты Мэдисон. – Я включу в ванной воду. Я боюсь… что она услышит тебя.

Он вышел, и через несколько секунд Дарси услышала шум бегущей из крана воды.

Она откашлялась, поправила волосы и майку. С одной стороны бюстгальтер съехал вниз. Дарси вернула его на место, и в этот момент почувствовала себя дешевкой.

За все время, что она его знала, он никогда не заставлял ее так себя чувствовать.

 

14

Тодд

Четверг, 21 декабря 1995 года

«Ну же!»

Я опять отмораживал себе яйца, стоя возле дома матери Дарси, словно какой-то маньяк-алкоголик. Мы договорились на семь часов.

«Где же она, черт побери?»

Я не знал, сколько еще смогу стоять здесь, пока кто-то что-то не заподозрит и не вызовет полицию. В таком случае мне, наверное, придется выкинуть свои документы и сказать, что я слышал, будто именно на этой улице самые красивые деревья или еще что-нибудь в этом роде.

Хлопнула дверь, и послышались быстрые шаги по дорожке. Я разглядел Дарси в темноте, лишь когда она подошла вплотную.

– Привет, – прошептала она и, привстав на цыпочки, поцеловала меня в губы. – Прости. Маме нехорошо.

К тому времени я знал уже достаточно о семейных проблемах Дарси, чтобы понимать, что речь идет не об обычной простуде.

– Она сама справится? – спросил я.

Я взял ее руку и ободряюще сжал. Хотя, пожалуй, так могла подумать Дарси. На самом деле просто мою руку прошиб адреналиновый спазм, вызванный тем, что я опять встретил ее вне школы. Да, подростком скорее был я, а не Дарси, о чем говорили неконтролируемые реакции моего организма и склонность торчать под чужими заборами, словно я пытался заработать больше денег на карманные расходы, продавая второсортные наркотики. Я прекрасно понимал, что с этим надо что-то делать, учитывая тот факт, что я был учителем математики в частной школе, а не малолетним преступником из соседнего района. Но я понятия не имел, что делать.

Дарси вздохнула.

– Ты замерз!

– Нет, я в порядке.

Держась за руки, мы быстро пошли к моему «гольфу». Я снова мысленно поблагодарил местный комитет жильцов за то, что они активно выступали против уличного освещения, предложенного городским советом прошлой весной. Темнота на улице и мощные фары моей машины означали, что у нас есть шанс уехать незамеченными.

– Я потратила кучу времени, чтобы уложить ее, – сказала Дарси. – И много диазепама.

Я постарался подавить острую вспышку негодования при мысли о том, что Дарси каждый вечер вынуждена успокаивать этот пьяный винный мешок и укладывать его спать.

– Может, тогда в другой раз? – спросил я, хотя на самом деле мне не хотелось сейчас расставаться.

Если бы Дарси решила вернуться домой, я бы расстроился. Но она остановилась и с ужасом посмотрела на меня, словно я предложил засунуть собачье дерьмо в почтовый ящик ближайшего дома.

– Нет! – воскликнула она. – В следующий раз мы сможем увидеться не раньше, чем через две недели. С ней сестра, поэтому все в порядке.

За пару дней до этого Дарси сообщила мне, что не переезжает в Лондон после Рождества. Не думаю, что я чувствовал бы большее облегчение, если бы лежал в больнице и доктор сказал, что мне больше не требуется операция на сердце. Оказалось, что сумасшедшая мать Дарси наконец решила, что не может травмировать детей и забирать их из школы, когда экзамены на носу. Вероятно, потрясение от того, что они должны были переехать в другой город всего через несколько недель, было не в счет.

Однако были и плохие новости. На следующий день Дарси отправляли в Лондон на все рождественские праздники, а это означало, что я не увижу ее до самого нового года. Однако, учитывая тот факт, что ее мать находилась почти в коматозном состоянии, я очень сомневался, что и эта поездка не сорвется.

– Ты действительно считаешь, что уедешь в Лондон завтра, хотя твоя мать в таком состоянии? – спросил я.

– Она в таком состоянии каждый вечер, – мягко ответила Дарси. Я не мог понять, как она могла так спокойно относиться к этому. – И да, все нормально. Мне нужно передохнуть. Как и Элис.

Мне лишний раз напомнили, что моей новой подружке не только пятнадцать лет, но она, к тому же, еще и заботится о матери. Этот факт еще больше укрепил мою уверенность, что я озабоченный ублюдок, привязавшийся к ранимой школьнице. Было еще одно слово, которое было хуже слова «озабоченный», намного хуже, но каждый раз, когда оно приходило на ум, я обычно был пьян и мне удавалось забыть о нем после пары глотков крепкого алкоголя.

Я снова сжал ладонь Дарси, на этот раз нежнее и аккуратнее. Она посмотрела на меня и радостно улыбнулась. Она много улыбалась, когда мы были вдвоем, что лишь усложняло мою моральную дилемму. Казалось, ее ничто не беспокоило, не волновало и не тревожило, когда мы были вместе. Она лишь улыбалась, никогда не выказывая страха.

Именно это не позволяло мне до конца поверить в то, что мы делаем что-то не то. А все потому, что у нас не было такого ощущения. Когда я рассуждал логически, то, конечно, понимал, насколько наша ситуация неправильная. Существовали законы против таких людей, как я. И написаны они были по определенным причинам. Но мои ощущения говорили об обратном.

Мы подошли к машине и забрались внутрь. Мы поцеловались, и Дарси положила руку мне на бедро.

– Не здесь, – выдохнул я, отстраняясь. – Не здесь.

Она улыбнулась и отвернулась, чтобы пристегнуться. Я старался ни в чем не нарушать закон, когда мы были вместе в машине, особенно перед Рождеством, когда полицейские чаще останавливали автомобили для рутинных проверок. Я постоянно смотрел на спидометр, а перед каждым свиданием тщательно осматривал фары и шины. Прежде чем поехать за Дарси, я даже пару раз обходил машину, чтобы убедиться, что все в порядке. Я надевал водительские очки, четко соблюдал дистанцию и строго останавливался на красный свет, не приближаясь к светофору вплотную. Я мог лишь надеяться, что Дарси понимает, почему я веду себя так осторожно, и не считает, что правила дорожного движения меня заводят или еще что-нибудь в этом роде.

Я повернулся и достал с заднего сиденья букет гвоздик. Это были белые и ярко-розовые цветы. Похожие я ей дарил два предыдущих раза, и каждый раз она улыбалась от удовольствия. Я бы заплатил в два раза больше просто ради того, чтобы увидеть улыбку на ее лице.

Я выехал за окраину города, миновав трассу, которая вела к Хэдли Холл и пляжу. К этому времени мы выучили время прилива и отлива назубок. И дело было не в любви к океанографии, а в житейской необходимости. Нам пришлось отказаться от коттеджа как места для свиданий спустя неделю после того, как мы начали встречаться, когда моя пожилая соседка миссис Паркер однажды вечером, когда я возвращался с работы, спросила меня о Дарси. Я пробормотал что-то о частных уроках, заскочил в коттедж и заперся там, всю ночь потея от паники и снова и снова репетируя речь, которую произнесу перед полицейскими. У меня на кофейном столике постоянно лежали тетради и учебники по математике, поэтому, если однажды в мою дверь постучат, я буду готов.

«Частные уроки. О боже! Простите, инспектор, я даже подумать не мог…»

Хуже того, я практиковал свою речь перед зеркалом в ванной, морща лоб и хмурясь снова и снова, пока не решил, что у меня получается разыграть подобающее сочетание шока и невинности. Как настоящий ублюдок, каким я и был, я и Дарси научил, что говорить. «Частные уроки, – повторяла она, недоуменно моргая. – Десять фунтов в час, инспектор. Мне надо было рассказать маме?»

Но даже самые страшные страхи не могли заставить меня порвать с ней. Иногда чувство вины брало верх, и я давал себе обещание, что в следующий раз, когда мы останемся наедине, я покончу с этим без лишних разговоров. Но потом я видел ее во плоти, она брала меня за руку, начинала весело щебетать и отпускать шуточки, которые я так любил, и все мои наилучшие намерения шли прахом. Я был жалким и слабым. У младенцев и то больше силы воли, чем у меня.

По радио включили одну из моих любимых песен – «Nightswimming» группы «REM». И только я хотел повернуться к Дарси и сказать, что люблю эту песню, как она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Я люблю эту песню, – мечтательно прошептала она.

Я улыбнулся в ответ.

– Да, я ее тоже люблю.

Ночью плавать можно только в тишине.

Я не уверен, что все эти люди это поймут.

Мы подъехали к стоянке на пляже, и я поставил машину недалеко от дощатого помоста и выключил фары.

– Очень холодно, – сказал я, что на самом деле было хорошо, потому что в таком случае мы наверняка были здесь одни. Немного людей решится выгуливать собаку в такую погоду. – Ты уверена, что хочешь прогуляться?

Дарси всегда хотела прогуляться. Она была большой поклонницей прогулок, даже если при этом видела все тот же знакомый уголок Северного Норфолка. Она улыбнулась и помахала мне рукой в варежке.

– Я готова. Идем.

Мы подошли к краю дощатого помоста, потом повернули налево вдоль высаженных в ряд хвойных деревьев. Как раз был прилив, и мы слышали, как где-то за деревьями вода тихо накатывается на песок. Было холодно и спокойно.

Нашим любимым местом был домик для наблюдений за птицами, притаившийся в густой сосновой роще. Из него было хорошо видно пустошь и дорогу за ней. Днем здесь часто собирались люди, чтобы понаблюдать за гусями, но с наступлением темноты место вымирало. Честно говоря, сидеть в домике было не так круто, как резвиться среди песчаных дюн, но в помещении было на несколько градусов теплее. К тому же через окно я мог следить за дорогой.

Несмотря на то что домик был неплохим вариантом, я знал, что на самом деле находиться в нем с несовершеннолетней подружкой было все равно что завалиться в мотель, где номера сдаются почасово, или уединиться в машине на придорожной стоянке. Дарси со мной не соглашалась. Она говорила, что считает это место очень романтичным.

Мне было больно слышать это, потому что так она напоминала мне, что еще слишком молода, чтобы знать, что такое настоящий роман, и не считала, что я ее порчу, когда веду в этот холодный домик у берега. Я представил, что она будет думать через десять лет. За это время она прозреет, поймет, какой я извращенец, и, скорее всего, станет меня ненавидеть. Но подобные мысли лишь заставляли меня больше ценить отведенное нам время.

Мы подошли к домику, и я толкнул дверь. Внутри было темно и тихо, чему мы были очень рады. Я поднял один из деревянных ставней и закрепил его. В домик ворвался холодный воздух, но так я хотя бы мог услышать звук мотора и заметить свет фар. Мы сели на любимую скамейку лицом друг к другу. Как обычно, я обнял Дарси и начал целовать в губы. Она дрожала то ли от холода, то ли от возбуждения.

– Подожди, подожди, – пробормотала она, отстраняясь. – Достань фонарик.

Я заколебался, но потом послушно встал на скамейку, потянулся и достал со стропил фонарик, который мы оставили там пару недель назад. Я повертел его замерзшими пальцами, пытаясь включить, и наконец наши колени осветил слабый лучик.

Дарси засунула руку в сумку, с которой нигде не расставалась. За последние несколько недель я узнал, что Дарси очень организованная девочка. Она всегда носила с собой карту, презервативы, зажигалку и пачку бумажных салфеток. Я бы не удивился, если бы она выудила из сумки чайник и банку с мясным экстрактом, чтобы приготовить нам бульончик.

Дарси обладала практичностью, которая, я был уверен, пригодится ей, когда она станет шеф-поваром. Я представил, как она работает в той маленькой апулийской траттории, о которой рассказывал Бретт, одной рукой подавая пасту, а другой вымешивая тесто для пиццы, не забывая посыпать блюда пармезаном, и все это с ослепительной улыбкой, пока ее босс вполголоса бормочет ругательства.

«Маме бы она понравилась», – подумал я.

И уже не в первый раз эта мысль огорчила меня. Вы редко занимаетесь чем-то настолько незаконным, что даже ваша мать заложила бы вас, если бы узнала. Она бы не смогла и дальше ходить в клуб вязания, если бы нас раскрыли. Как только ее подружки пронюхают о подобной истории, пиши пропало.

– Я купила тебе подарок на Рождество, – сказала Дарси, протягивая небольшой пакет, завернутый в бумагу.

Сначала я запаниковал. В прошлую субботу я купил ей серебряную цепочку в довольно известной сети ювелирных магазинов – ну что за ублюдок! – разнервничался и спрятал коробок в дешевый пластиковый пакет, который засунул в один из ящиков в кухне под меню из местного китайского ресторана и уведомление городского совета о рождественских благотворительных акциях.

«Что ей толку от украшений, придурок? Что она скажет, когда мать или любопытная сестра спросят, откуда у нее цепочка? А если она ей не понравится? Она слишком вежливая, чтобы сказать об этом».

Я взял пакет.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Не стоило.

– Мне захотелось, – ответила она, и я поверил. Дарси мягко рассмеялась. – Не надо так радоваться, мистер Л., – добавила она. – Вам может не понравиться.

Я знал, что мне понравится все, что дарит Дарси. Я развернул бумагу, на которой были изображены два помощника Санта-Клауса, целующихся под омелой, открыл картонную коробку и вынул предмет, завернутый в пузырчатый упаковочный материал.

Это была медная фигурка длинноволосого мужчины с электрогитарой в руках. Холодная, тяжелая, красивая фигурка размером с ладонь.

Когда Дарси начала ходить ко мне домой, у меня появилась сентиментальная привычка играть для нее любовные песни на акустической гитаре. Это продолжалось до случая с миссис Паркер, когда нам пришлось перенести свидания в этот домик. Везти гитару сюда казалось глупой затеей.

– Дарси… – вздохнул я, рассматривая статуэтку, словно мне только что дали какую-то награду – за то, что я самый большой в мире извращенец, например! – и теперь я ищу слова, чтобы поблагодарить за эту честь.

– Нравится? – шепнула она, от волнения сжав мою ногу. – Он похож на тебя.

– Да, нравится, – ответил я честно. – Классно!

– Нелл помогла мне выбрать ее.

Мое сердце замерло, отказываясь биться.

– Что? – выдохнул я. Дарси обещала никому не рассказывать о наших отношениях. Возможно, по глупости я ей поверил. – Что ты имеешь в виду, Дарс? Когда ты рассказала Нелл?

Я не был знаком с Нелл Дэвис. Странная иерархическая система в Хэдли Холл предполагала, что самые зажиточные школьники редко общались с самыми бедными учителями, словно так они рисковали стать глупее. Но я знал, что Нелл была лучшей подругой Дарси и что ее мать чуть ли не считала Дарси своей дочерью. Именно поэтому мысли о клане Дэвисов (у Нелл тоже были сестры) заставляли меня нервничать. Матери, даже не родные, инстинктивно защищают детей.

Дарси удивленно посмотрела на меня.

– Я ничего Нелл не рассказывала. Я никому ничего не рассказывала. Я сказала, что это для дяди.

Я не знал, есть у Дарси дядя или нет, но быстро понял, что мне все равно. Я ощутил огромное облегчение.

– Черт, прости! – извинился я, обнимая ее. – Я запаниковал. Прости.

Я подумал, что это, наверное, был первый раз, когда она купила подарок мальчику (или мужчине, если быть точным), и это было очень трогательно. Я не купил ей ничего. По крайней мере, ничего такого, о чем она не знала. Однако она все равно радостно улыбалась, довольная, что мне понравился подарок. Она не была похожа на других девочек, которые всегда ждали подарков. У меня сложилось впечатление, что если бы я принес ей потрепанный экземпляр журнала «Учеба сегодня», который по какой-то причине валялся в мужском туалете с начала семестра, она и тогда была бы в восторге.

– Я… забыл твой подарок, – сказал я, чувствуя себя первостатейным засранцем. – Он остался дома.

Она отмахнулась от моих извинений.

– Не важно. Мне все равно. Я ничего не хочу. Я хочу только тебя. Я тебя не увижу целых две недели.

Она подалась вперед и поцеловала меня.

Я тут же пообещал себе, что моим настоящим подарком Дарси будет то, что я сделаю так, чтобы она поехала с другими школьниками в Венецию в феврале. Это будет намного лучше этой дурацкой цепочки. Если бы я мог заплатить за поездку, то сделал бы это не раздумывая. Я хотел, чтобы она своими глазами увидела мир, о котором, наверное, мечтала перед сном.

Каждый ее поцелуй был ураганом страсти, но на этот раз я знал, что мы расстаемся надолго, поэтому отвечал на поцелуи с неменьшим пылом. Внезапно мы начали срывать друг с друга одежду, ломая змейки и отрывая пуговицы. Я тут же вошел в Дарси, свалив статуэтку на пол.

Это не был наш первый раз. Я успел лишить ее девственности почти три недели назад, спустя буквально неделю после того памятного вечера, когда мы в первый раз поцеловались у меня в гостиной.

Я замерзал у себя в коттедже, пока за окном бушевала метель. Отопительная система просто не справлялась со своей задачей. В конце концов я сел на стул и уставился на газовый камин, гадая, сколько пройдет времени, пока начнет выделяться угарный газ, если я запущу его. Совсем недавно сантехник моего домовладельца прилепил на газовый счетчик большую желтую бумажку, которая запрещала включать камин. Я подозревал, что этот субъект мало что понимает в подобных делах и что домовладелец просто отдал распоряжение снизить потребление газа любой ценой.

Это оказалось эффективной тактикой, потому что, когда начинает пахнуть жареным, никто не смеется над такими запретами. Я решил выпить бренди, потому что оно, как и огонь, обладало согревающими свойствами и, в качестве бонуса, если соблюдать меру, не было опасно для здоровья.

За несколько недель до этого я нашел под лестницей старую бутылку бренди, несколько сточенных отверток и кусок нейлоновой веревки. Должно быть, все это добро принадлежало домовладельцу. Сначала я решил, что не хочу, чтобы мое ДНК смешивалось с генами моего домовладельца, но вьюга и дрянные радиаторы заставили меня изменить решение. Я завернулся в старый клетчатый бабушкин плед, повернулся спиной к ненужному камину и откупорил бутылку.

Прежде чем сделать глоток, я представил вкус сладкой мести. Бренди на вкус был похож на пятновыводитель. Однако я достиг нужного эффекта.

Я был занят уничтожением собственного пищевода, отчего стало намного теплее, когда услышал стук в заднюю дверь. Первым делом я подумал о миссис Паркер. У нас недавно была небольшая пассивно-агрессивная добрососедская пикировка по поводу дерева, чьи корни проросли с моей территории под ее газон. Она любила заходить ко мне несколько раз в неделю и стучать в заднюю дверь.

На этот раз я решил пригласить ее в дом и показать газовый камин. Я подумал, что так легко продемонстрирую ей, что если она считает, будто мой домовладелец потратит хоть пенни на это дерево до начала нового тысячелетия, то так же выжила из ума, как старик, который живет ниже по улице и регулярно бегает голышом по местным дорогам.

Я натянул на плечи плед и пошел через кухню к двери. Я подумал, что если она увидит меня укутанным в плед с бутылкой бренди, то решит, что я заболел, и, возможно, отложит газонную войну, пока мне не станет лучше.

Но на моем крыльце стояла не миссис Паркер.

С тех пор как мы с Дарси целовались в лавровых кустах в прошлый понедельник, я видел ее всего один раз четыре дня спустя на уроке математики. Я пытался не смотреть на нее, но все было тщетно. Я постоянно думал о Венеции и Апулии и не спросил у Дарси домашнее задание, поняв, по тому как она нервничала, что она его не сделала.

– Дарси… – растерянно сказал я. Заметив, что она с трудом сдерживается, чтобы не рассмеяться, я добавил: – Что?

– Ты похож на бездомного!

Я опустил взгляд на бабушкин плед и бутылку бренди, которую держал в руке.

– Все не так просто… – попытался объяснить я, улыбаясь.

– Хорошо, – согласилась она, широко улыбнувшись в ответ. – Я верю вам, мистер Л.

– Идет снег, – сообщил я.

Это должно было все объяснить. Когда идет снег, не знаешь, чего ждать. Каждый день приносит что-то новое.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Волосы Дарси запорошило снегом, и она дрожала от холода. На ней даже не было пальто, только какой-то свитер и тонкие коричневые брюки, потемневшие от влаги. Картину дополняли полностью промокшие низкие серые кеды. У меня возникло острое желание содрать с себя плед и закутать Дарси, но я быстро его подавил. Я не мог ее впустить.

– Я знаю, – ответила она, посмотрев мне в глаза.

– Что ты знаешь?

– Что мне здесь быть нельзя. Я знаю, что мне нельзя сюда ходить, но я просто… – Она замолчала.

В ее голосе чувствовалось раздражение, но я не мог понять, кем она недовольна.

– Хорошо, – согласился я. – Мне, наверное, и впускать тебя нельзя.

Дарси от холода начала стучать зубами.

– Мама и сестра ссорятся. Мне просто надо было…

Она выглядела такой грустной и замерзшей, что я, уже выпив хорошую порцию бренди, решил нарушить правила, сделал шаг вперед, стащил с себя плед и закутал в него Дарси. Когда я соединил края пледа, она протянула руку, чтобы забрать их у меня, и наши глаза встретились. Я приобнял ее за плечи и впустил в дом.

Она присела на половичке, чтобы снять обувь и носки. Плед накрыл ее с головой, и в этот миг я заметил, что она накрасила ногти на ногах темно-синим лаком с блесточками. Я громко сглотнул. Было что-то очень интимное в ее голых ногах в моем доме.

– Так из-за чего они поссорились? – спросил я, когда Дарси закрыла дверь.

Сквозняк впустил в дом рой белых снежных хлопьев, которые медленно осели на моих носках, словно миниатюрные балерины.

Выпрямившись, Дарси пожала плечами, словно ей было все равно.

– Мама пытается завязать… Она разбила телевизор.

Я знал, что мать Дарси законченная алкоголичка, а сестру невозможно оторвать от экрана телевизора, поэтому неудивительно, что дело приняло подобный оборот.

Понимая, что потягивать бренди, пока Дарси рассказывает о своих невзгодах, несколько неприлично, я тихо поставил бутылку на стол у себя за спиной.

– Все в порядке, мистер Л., – быстро сказала Дарси, глядя на меня. – Вы меня не ждали.

– Да, не ждал, – нахмурился я. – Ты застала меня врасплох.

Она молчала, глядя на меня и дрожа под пледом. Я как-то растерялся, не ощущая в руке привычное горлышко бутылки. Молчание затянулось. Кому-то из нас следовало внести какое-нибудь конструктивное предложение. Я решил, что должен сделать это сам.

– Давай я как-нибудь помогу твоей маме, – предложил я.

– Да не надо, – ответила она спокойно.

– Надо, – мягко возразил я. – Я твой учитель. Я должен помочь.

– Ты уже помогаешь.

– Как? – Я не мог вспомнить ничего, кроме того что пускаю ее в дом по субботам после наступления темноты и стараюсь думать о ней только как о своей ученице.

– Ну, ты спокойный. И ты не бегаешь к Мак-Кензи, как мать Нелл.

Из-под пледа ее голос звучал глухо.

– Посиди со мной, – попросил я. – В этом месте под полом проходит труба с горячей водой. Ты согреешься.

Мы уселись на дырявый линолеум, прижавшись спинами к кухонным шкафчикам. Я обнял Дарси, и она положила голову мне на плечо. Я задумался, как что-то настолько неправильное может казаться таким естественным. Это меня почти разозлило. Словно кто-то придумывал правила, а люди, которые действительно были важны, не имели права голоса.

– Вчера вечером я думала об Италии, – пробормотала она. – Расскажи мне, на что она похожа.

Дарси дышала мне в шею, которая покрылась гусиной кожей, но не от холода. Я тогда понял, что Дарси превратилась в яркую падающую звезду на черном небе моего воображения, которой суждено было раствориться во тьме после Рождества, оставив после себя лишь светлый след.

Я посмотрел на ее макушку. Снежинки растаяли, оставив мокрые следы на ее волосах. Я решил рассказать ей все, что знаю об Италии. А знал я, что семья моей бабушки живет в Тоскане. Они занимаются торговлей алебастром и владеют раскинувшимся на холмах поместьем, заполненным оливковыми деревьями и солнечным светом. По всей видимости, на алебастре можно делать хорошие деньги, если заниматься этим с умом. Из того, что я слышал, дяди и кузены отца поступали именно так, и теперь они обедали al fresco, ели gelato и пили chianti. Почему мой отец решил после университета остаться в Англии, а не поехать в Италию, было загадкой. Я полагал, что был бы намного вежливее и умнее, если бы жил в Тоскане и зарабатывал на алебастре.

Если бы я рассказал все это Дарси, мой рассказ очень сильно напоминал бы сказку на ночь. Поэтому я только пробормотал:

– Ну… там очень жарко. Ты светленькая, легко там сгоришь. Тебе понадобится крем для загара.

Дарси решила, что это забавно.

– Я думала, ты расскажешь про вино и архитектуру, язык и историю! Теперь я вижу, почему ты стал учителем математики.

Я улыбнулся. Она была права. Я ощутил глубокое облегчение, потому что понял, что она не считает, будто я пытаюсь ее очаровать. Вероятно, итальянский кусочек моей ДНК, доставшийся от отца, куда-то исчез.

Она толкнула меня, как мне показалось, локтем, хотя под пледом было непонятно, какая именно это часть тела.

– Так почему ты стал учителем математики? – спросила она. – Почему не английского языка? Почему не выбрал другую профессию?

Я хотел сказать, что надеялся нести в мир что-то хорошее, но этот вопрос задала моя пятнадцатилетняя подружка, которая сидела, прижавшись к моей груди.

– Ну, – начал я, решив дать менее лицемерный ответ. – Вероятно, я вообразил, что преуспею в этом.

– Ты преуспел.

Я посмотрел на Дарси и улыбнулся.

– Хм… Судя по твоим оценкам, скорее наоборот.

Она улыбнулась в ответ.

– Когда я стану шеф-поваром, мне не понадобится математика, ведь так? Мне нужно только уметь готовить.

– Тебе понадобится математика, если ты откроешь собственный ресторан. Кто будет вести бухгалтерию?

– Тогда я позвоню тебе, – ответила она, улыбаясь.

Мы помолчали минуту, просто прислушиваясь к собственному дыханию. Я попытался сосредоточиться на снеге, кружившем за окном, чтобы отвлечься от мыслей о Дарси, которая крепче прижалась ко мне. Трубопровод с горячей водой, идущий под полом, начал медленно нагревать мне джинсы. Я уже хотел спросить, согрелась ли Дарси, когда она повернула ко мне голову и спросила:

– А как ваши родители, мистер Л.?

– Мои родители? – повторил я.

Она кивнула.

– Вы ладите?

Я заколебался, но мне не было нужды что-то придумывать.

– Да, вполне, – ответил я, ощущая из-за этого вину. – То есть они такие, какие есть, но мы очень близки.

– Я была бы рада с ними познакомиться, – заметила она, но это была скорее не просьба, а мысли вслух человека, который хотел бы однажды познакомиться с настоящей семьей, не состоящей полностью из психов.

– Я уверен, что ты бы им понравилась, – поспешно ответил я, потому что если бы я появился у них на пороге с девушкой вроде Дарси, то предугадать их реакцию было бы невозможно.

– У тебя есть братья или сестры? – спросила она.

– Есть один брат. Ричард.

– Какой он?

Эх, Ричард…

«Какие могут быть желания у лежебоки?»

Ричард сам признавался, что для того, чтобы быть счастливым, ему нужно немного: диван, телевизор, полное собрание фильмов о Джеймсе Бонде и небольшой круг единомышленников, с которыми он будет общаться. Он уже получил почти все, что надо, поэтому теоретически мой брат был полностью доволен.

Возможно, я относился с определенным снисхождением к тому, как Ричард решил прожить жизнь, пока он не указал мне на то, что сам я не делаю ничего такого уж особенного в жизни. В некотором смысле неудачником был я, потому что хотел стать лучше, в то время как Ричард смирился с собственной посредственностью. Это его слова, не мои.

– Вообще-то, – сказал я с улыбкой, – Ричард молодец. Он бы тебе понравился.

– Он моложе или старше тебя? – спросила Дарси.

– На два года младше.

– Повезло тебе. У Нелл тоже есть младшие сестры. Мне не нравится, что мы с Элис близнецы.

– Я думал, что иметь сестру-близнеца – это круто, – заметил я, хотя в случае с Элис в этом правиле можно сделать исключение. – Устанавливается определенная связь, не понятная другим людям.

– Это не про нас, – хмуро ответила Дарси. – Мама считает, что мы поссорились еще до рождения. Элис никогда не ладила с отцом, всегда говорила, что я его любимица. – Она покачала головой и посмотрела на меня. – Как такое может быть? Мы же близнецы.

Что-то в ее словах заставило меня подумать, что отец был для нее примером. А еще у нее была мать-алкоголичка и немного неадекватная сестра, которая с ним не ладила. Я начал замечать определенную закономерность.

– Какой он был? – осторожно спросил я.

– О, он был лучшим, – просто ответила она. – Смешной такой. Мы постоянно ржали над всякими глупостями. Он был такой веселый, не то что мама.

Она говорила, уткнувшись лицом в плед. Я видел только нос и серые глаза, словно она пряталась от кого-то или чего-то. Но этим кем-то не мог быть я, потому что она высунула из-под пледа руку и положила на мою ладонь, пытаясь затащить ее обратно под плед.

Я повернул голову и посмотрел на нее. Ее пальцы были просто ледяными. Она снова начала дрожать от холода.

– Ты опять замерзаешь, Дарси, – нахмурился я.

– Согреешь меня?

Ее слова поразили меня где-то между животом и пахом. Несколько секунд мы неподвижно сидели и молчали, тяжело дыша.

Она сделала первый шаг, поцеловав меня. Ее губы были влажными и мягкими, а еще теплыми по сравнению с ладонями. Я обнял ее обеими руками и прижал к себе, крепко зажмурившись, словно катился на самокате с крутой горки. Я почувствовал, как она сбросила плед, обняла меня за плечи и засунула язык мне в рот. Я впустил ее, тяжело дыша носом, словно животное. Мне понадобилось около двадцати секунд, чтобы взять себя в руки и отстраниться. Это было непросто.

Я так спешил сказать то, что должно было быть сказано, что даже не дождался, пока ее язык покинет мой рот.

– Дарси… если мы… если это будет продолжаться и дальше, мы не сможем повернуть назад. Ты понимаешь это, правда?

Говоря это, я почувствовал острое желание хлебнуть бренди (той токсичной гадости, что нашел под лестницей). Но я не хотел казаться парнем, который тянется к бутылке, когда начинает чесаться между ног.

Насколько я понимал, такое делают лишь два типа ребят: Неопытные и Те, Что Без Этого Не Могут. Ни одна из этих категорий мне не нравилась, поэтому я решил не трогать бутылку.

– Я не захочу повернуть назад, – пробормотала она, целуя меня в шею и давая мне возможность выговориться. – Никогда. А ты?

Я сглотнул и попытался сосредоточиться. Мой член так затвердел, что мне захотелось его коснуться.

– Я очень стараюсь, Дарси… не думать о тебе так.

– Но ты же думаешь? – спросила она, тяжело дыша мне в шею. – Думаешь так обо мне?

Признать это было сложнее, чем я думал.

– Иногда, – в конце концов согласился я, закрыв глаза и ощущая собственную вину. – Но я не хочу.

Хуже всего, что в душе я точно знал, что должно было случиться. Если можно искренне врать самому себе, то в тот момент именно это я и делал, а позже пытался убедить себя, что хотел лишь поцеловать Дарси, что я не хотел, чтобы все зашло так далеко.

Но если бы это было правдой, я бы убрал ее руку, когда она начала расстегивать молнию у меня на штанах. Я бы не засунул руку ей в трусики. Я бы не снял джинсы и не лег на Дарси. И я бы точно был обескуражен, когда она достала из кармана презерватив.

Итак, я был у нее первым. Она почти не целовалась с мальчиками до меня. И да, как учитель математики старше ее на десять лет, я знал, что этим лишь ухудшаю ситуацию.

Однако… У нас был такой страстный секс в домике, что к тому времени, как мы вышли из него, от нас буквально валил пар, а аккумулятор фонарика полностью сел. Мы оставили его на одном из стропил, а сами вернулись к машине. Мы смеялись и были очень наивными.

Не одна Дарси считала, что так будет всегда.

 

15

Дарси растянулась на траве на заднем дворике, посадив рядом с собой Кляксу. Вместе они радовались приятному теплу раннего лета. Было около девяти часов утра, старенький транзистор отца был включен на «Радио 4», Дарси держала в руке чашку с крепким черным кофе, а рядом с ней на траве стояла тарелка с домашними чуррос. Клякса, как оказалось, был большим любителем чуррос. Они ему так понравились, что он глотал их целиком.

Дарси всегда, а особенно в это время года, радовалась тому, что решила не следить за садом, позволив деревьям и кустам расти как им вздумается. Пчелы деловито гудели среди зарослей клевера. Границы участка, когда-то давно размеченные матерью, были украшены бегониями, геранью и кошачьей мятой и теперь выделялись яркими розовыми и фиолетовыми красками на фоне зеленых джунглей. Вьющиеся розы с сочными кремовыми бутонами карабкались по кирпичным стенам сада. В листве яблонь тихо ворковали голуби, Джон Хамфрис провоцировал Алекса Салмонда в программе «Сегодня», и на несколько секунд Дарси показалось, что она полностью довольна жизнью. Потом она вспомнила Джастина и помрачнела.

Во вторник она получила от него короткое сообщение:

Прости. Я скоро позвоню.

И еще одно вчера:

Сумасшедшая неделя, правда. Прости, Дарс.

Больше они не общались. Теперь она снова не понимала, что делать. Дарси не знала, забыл ли он о планах на сегодня. Ей хотелось приехать к нему или позвонить, но она не знала, когда из Бирмингема возвращается Иззи.

Иззи… Мэдисон… Днем, когда рядом не оказывалось Джастина и бокала с вином, было намного сложнее игнорировать их существование.

Дарси протянула руку и рассеянно почесала Кляксу за ухом, глядя на небо и слушая, что Алекс Салмонд рассказывает про фискальную стабильность в независимой Шотландии, что, судя по тому, как часто Джон Хамфрис его перебивал, было для него серьезным интеллектуальным вызовом. Она не услышала, как перед коттеджем остановилась машина.

Лишь когда Клякса начал волноваться, сбив ее чашку с кофе, Дарси встала и, щурясь от яркого солнца, обернулась. Джастин стоял возле задней двери. Он был в солнцезащитных очках, потертых джинсах, шлепанцах и футболке с изображением старой рекламы досок для серфинга в Малибу.

– Привет, – поздоровался он и присел на корточки, чтобы погладить Кляксу, который радостно поспешил к нему. – Привет, малыш.

Дарси смотрела на Джастина, чувствуя, как сердце быстро стучит в груди, и радуясь, что он не забыл о ней. Внезапно она поняла, что практически раздета. На ней был тонкий топик и коротенькие шортики. Бо́льшую часть правого бедра покрывал ярко-желтый отвратительный синяк.

– Привет, – ответила она.

Ее соски затвердели. Это было нехорошо.

– Подожди там, – попросила она. – Дай мне две минуты.

Войдя в дом, она надела халат, брызнула на себя немного дезодоранта и причесалась. Потом взяла кофе и вышла.

Джастин сидел на ступеньке и гладил живот Кляксы, разлегшегося на солнышке.

– Как нога? – озабоченно спросил он, когда Дарси подошла.

Она улыбнулась.

– Все в порядке. Синяк сходит, представляешь?

Кофейник был еще наполовину полон. Она налила в обе чашки и протянула одну Джастину.

– Неужели?

Он удивленно посмотрел на Дарси.

Хотя за семнадцать лет регулярного пользования рисунок почти смылся, оставив странный контур пастельных тонов, слово «Венеция» все еще было видно. Дарси кивнула и улыбнулась.

– Мой любимый кофейник. У него удобная ручка.

Джастин рассмеялся.

– Приятно слышать. Я рад, что он пригодился.

Дарси улыбнулась и села рядом с Джастином. Две ярко-синие стрекозы пролетели у них перед носом в поисках воды и места для отдыха.

– Боже, как чудесно… – произнес Джастин, вдыхая ароматы и наслаждаясь видом ее запущенного сада. – У тебя тут много чего растет.

Она улыбнулась.

– Я слишком сильно люблю пчел.

Она протянула руку, чтобы предложить чуррос Джастину, но в последний момент заметила, что тарелка пуста, а Клякса с довольным видом облизывается. Она рассмеялась.

– Я бы предложила тебе завтрак, но, похоже, Клякса только что его съел.

– Все в порядке, – с улыбкой ответил Джастин, – у меня планы на завтрак.

Дарси почувствовала легкое разочарование.

– Прости, что я такой невоспитанный, – заметил он, отхлебнув кофе, и легко толкнул Дарси локтем в плечо.

– В смысле?

– Я не позвонил. Неделя выдалась безумная.

– А… – Она толкнула его в ответ. – Не беда. С Мэдисон все в порядке?

– Да, но на этой неделе она постоянно мочилась в постель. Думаю, ей надо просто пережить этот период. – Он посмотрел на Дарси. – Прости, что так получилось тогда.

– Боже, забудь, – ответила она, покачав головой, хотя не поняла, за какую часть вечера он извинялся.

Вдалеке послышался шум работающей газонокосилки.

– Так какие планы на завтрак? – спросил он.

Дарси улыбнулась.

– Если ты все еще не потеряла настрой, мы можем что-нибудь придумать. Мэдисон по пятницам едет к Хэлен, – сообщил он. – Это наша няня. У меня свободный день.

По радио Джон Хамфрис начал потихоньку напирать на Алекса Салмонда, который в ответ лопотал что-то бессвязное. Голуби ворковали громче, словно у них были серьезные сомнения в экономических выгодах поддержки подобной кампании.

Джастин с интересом смотрел на Дарси.

– Мне кажется, или тебе действительно это не интересно?

Она рассмеялась.

– Прости, заслушалась радио. Джон Хамфрис меня отвлекает.

Джастин криво усмехнулся.

– Хорошо, что тогда, у меня, мы не смотрели телевизор.

Дарси покраснела.

– Не знаю, что на это ответить без бокала вина в руке.

С пустоши послышался собачий лай. Клякса навострил уши, но этого было недостаточно, чтобы он решил сдвинуться с нагретого места.

– Прости, – извинился Джастин. – Ты права. Давай обсудим это позже.

– Хорошая мысль.

– Хочешь съездить днем в Норидж? У меня в машине кондиционер.

– Прекрати, Джастин. Я не думаю, что справлюсь.

Они смотрели друг на друга, сидя в кафе за завтраком у подножия Элм Хилл, откуда открывался чудесный вид на извивающуюся, вымощенную булыжником улицу и шпиль собора. Солнце светило сквозь стекло, согревая их голые руки, а по радио крутили песню Джейсона Мраза. В воздухе витал острый запах итальянского кофе.

– Так когда ты побрил голову? – спросила она, тыкая вилкой в овощной салат.

В кафе яблоку негде было упасть. Матери с грудными младенцами, парочки, выбравшиеся на отдых в выходной день, писатели с лэптопами, коротающие утренние часы за ланчем. Дарси была рада, что гул голосов заглушал их разговор.

Дожевав зеленые яйца с ветчиной, Джастин вытер рот салфеткой и взял чашку с кофе.

– В тот день, когда уехал с фермы. Мне нужна была маскировка. Я ведь говорил, что накладные носы вышли из моды?

Она улыбнулась.

– Какие были ощущения?

– Тогда мне было не очень уютно. Кэти меня постригла. – Он поморщился. – Она смогла заставить меня снова почувствовать себя заключенным. – Он кивнул. – Ты стрижешься коротко. Но не так коротко, как я, слава богу.

– Тебе нравится? – спросила она, мысленно протягивая руку и прикасаясь к своей прическе.

– Да, нравится, – ответил он так, словно это было очевидно, и поставил чашку на стол. – Забавно, но в ту зиму, когда переехал в Лондон, я много смотрел на себя в зеркало, пытаясь понять, узна́ет ли меня кто-нибудь, если я выйду на улицу.

– Кто-нибудь узнал?

– Нет. А если и узнали, то никак не отреагировали. В Лондоне всем плевать друг на друга. – Он слабо улыбнулся. – Знаешь, я подумывал поехать в Италию. После фермы. Но мне нельзя было покидать страну, и к тому же я был на мели. А потом я познакомился с Иззи. Она понятия не имела, кто я такой. Впервые почти за восемь лет я мог сделать вид, что я нормальный человек. Я чувствовал себя словно ребенок, получивший классный подарок на Рождество.

Дарси проткнула вилкой кубик сладкого картофеля, внутренне готовясь затронуть очень щекотливую тему.

– Не пойми меня неправильно, – осторожно начала она, – но я удивлена, что у тебя есть ребенок.

Он в недоумении приподнял бровь, но ничего не ответил.

– Я просто имею в виду, что с детьми сложно. – Она попыталась найти подходящие слова. – Я просто не верю, что ты решил завести ребенка в той непростой ситуации, в которой был в то время. Или вообще когда-либо в жизни.

– Ну, – так же осторожно ответил он, – я не решал.

Он положил нож и вилку на пустую тарелку и откинулся на спинку стула, наблюдая за впечатлением, которое произвели его слова.

– Вот как? – пробормотала Дарси. Она положила вилку и отпила кофе, пытаясь переварить услышанное. – Значит, ты не планировал?

– Ну, Иззи принимала таблетки, когда мы познакомились. По крайней мере, так она говорила. В общем, я относился к этому достаточно легкомысленно. Я знал, что она любит детишек, но никогда не задумывался над тем, что это значит для меня как человека, который никогда их не хотел. И не успел я оглянуться…

– Ой!

– Да, такие дела. – Он нахмурился. – Тогда мне пришлось решать, собираюсь ли я быть полным засранцем и бросить ее или буду хорошим парнем и останусь?

– Значит, ты решил быть хорошим парнем.

Он прищурился.

– На самом деле сначала мне очень хотелось поступить как засранцу. Но к тому времени мы уже съехались, я не работал, и мне некуда было идти, так что… – Он покачал головой. – Я остался, девять месяцев не обращал на Иззи внимания, купил приставку для видеоигр за ее деньги и пил, не просыхая. – Он скорчил гримасу. – Это был период игры «World of Warcraft». Это было еще хуже, чем сидеть в тюрьме.

Дарси сглотнула, отгоняя неприятные мысли об Иззи.

– Значит, ты считаешь, что она сделала это нарочно? Перестала принимать таблетки?

Он кивнул.

– Ну, мы постоянно ссорились из-за этого. Я по пьяни кричал на нее, она все отрицала и начинала плакать. А я смотрел на нее, бьющуюся в истерике, с большим животом, вываливающимся из штанов, и чувствовал себя последней скотиной.

Дарси не находила слов.

– Но это была не твоя вина, – наконец выдавила она из себя.

– Ты еще не слышала самого интересного.

Она отпила кофе и приготовилась.

– Говори.

– Несколько лет назад она сильно напилась на свой день рождения и призналась, что подстроила беременность, чтобы удержать меня, потому что считала, что я выглядел немного дерганым.

– Вот дерьмо!

Дарси покачала головой и посмотрела на содержимое тарелки – остатки салата и жареного утиного яйца. Голод внезапно исчез. Ее немного тошнило.

– Она так все обставила, что во всем этом был виноват я, потому что плохо заботился о ней, – продолжил Джастин. – Короче, на следующее утро я проснулся и посмотрел на Мэдисон, сидевшую напротив меня за столом, и… Короче, скажу так: очень сложно сожалеть о чем-то, когда трехлетняя дочка берет тебя за руку, крепко сжимает ее и просит не грустить.

Где-то в углу начал реветь младенец. Дарси поморщилась.

– Вот так дела, – пробормотала она. – Ты попал в ее ловушку.

– Да, но если бы она знала правду обо мне… – Джастин нахмурился. – Она бы сказала, что моя ложь намного чудовищнее ее хитрого плана.

Дарси покачала головой.

– Ты просто слишком боишься рассказать ей. Это отличается от… – она заколебалась, – намеренной лжи.

Джастин слабо улыбнулся.

– Тебе не надо убеждать меня. Я знаю, что отношусь к этому пристрастно, но я на своей стороне.

Дарси откинулась на спинку стула в тот момент, когда мимо них к выходу прошла мать с ревущим ребенком. Она хотела попытаться успокоить его, дав подышать свежим воздухом.

– Не могу поверить, что ты остался.

– Ну, в результате все закончилось хорошо. Я получил Мэдисон, например.

Дарси допила кофе и попыталась сделать вид, что не ощущает отвращения к Иззи.

Джастин посмотрел на девушку.

– Знаешь, мне кажется, я никогда прежде не видел тебя сердитой.

– Со мной бывает. – Дарси обнаружила, что не может смотреть ему в глаза, поэтому бросила взгляд в сторону стойки. – Давай попросим чек.

Выйдя из кафе, они неспешно пошли вдоль Элм Хилл мимо Принцесс-стрит по направлению к центру.

– Но пока ты смог избежать брака, – заметила она, когда они переходили улицу возле ирландского бара «Дилейниз». У них за спиной колокола собора начали петь свою тяжелую песню.

– Это несложно. Иззи уже была замужем, и я сказал ей, что не хочу брака. То есть она могла подстроить беременность, но под венец меня не загонит.

Дарси тут же представила, как Иззи подмешивает в его хлопья наркотики и тащит в полубессознательном состоянии в загс, чтобы заключить липовый брак. Когда они подошли к началу улицы Брайдвелл-Эллей, Дарси поняла, что Джастина рядом нет. Обернувшись, она увидела, что он разговаривает с продавцом «Биг Ишью». Купив газету, он поспешил за ней.

– Мне плохо, – призналась она. – И так постоянно.

– Это дело привычки. Мы вот каждое Рождество работаем в бесплатной столовой.

Дарси покосилась на него.

– Серьезно?

Джастин рассмеялся. Они постепенно углублялись в лабиринт узких средневековых улочек, где старые здания кивали друг другу у них над головами.

– Это как традиция белой семьи. Иззи с матерью делали так каждый год. Я тоже всегда получаю козлов на день рождения. Это похоже на ритуалы какой-нибудь деревни в джунглях Буркина-Фасо.

Дарси наморщила нос, но ничего не сказала. Ей хотелось презирать Иззи, а не слушать, как Джастин расхваливает ее филантропические порывы. Они прошли мимо небольшого винного магазина и вышли на улицу Бэк-оф-Иннс, мимо магазинов «Джулс» и «Кэт Кидстон», торгующих модной одеждой и аксессуарами, после чего повернули направо на улицу Роял-Аркейд.

– Это может показаться странным, – сказал Джастин, – но когда работаешь в бесплатной столовой, начинаешь ценить разные мелочи. Становишься ближе к людям, у которых ничего нет.

Дарси посмотрела на него.

– Но Иззи этого не знает.

– Боже, нет! Она считает, что мне нравится обмениваться безделушками на день рождения.

Она рассмеялась.

– А что вы дарите Мэдисон?

– Обычные тряпки, как и в других семьях. Особенно на Рождество, когда надо убедить ее пойти с нами в бесплатную столовую. Ей семь лет, поэтому она еще не знает, что такое самопожертвование.

Они вышли на оживленную улицу Джентльменз-уолк. Было шумно и жарко. Всюду сновали туристы и страховые агенты, у которых начался обед. Люди толпами двигались от одного магазина к другому. На улице можно было увидеть собак на поводках, девочек в коротеньких шортах, раздающих рекламные листки, мальчиков на спортивных велосипедах, осторожно продвигающихся через толпу. В такой день хорошо сидеть на летней площадке кафе, или в тени деревьев на площади, или возле фонтана, опустив ноги в прохладную воду.

– Так что мы делаем теперь? – спросил Джастин, повернувшись к Дарси.

– Давай вернемся к машине, – предложила она.

Он заколебался и поморщился.

– Можно я немного поупрямлюсь и скажу, что еще не хочу ехать домой?

– Я тоже не хочу. У меня появилась безумная мысль.

Он улыбнулся.

– Отлично. У меня их давно не было.

Джастин оставил машину на стоянке отеля «Дюк Стрит Премьер Инн».

Он снял номер, заплатив наличными, и промычал администратору что-то невнятное насчет того, что позже спустится забрать багаж. Потом схватил Дарси за руку и повел по пахнущим освежителем воздуха коридорам в поисках нужного номера.

В конце концов они обнаружили его на третьем этаже. Джастин посмотрел на Дарси.

– Ты в порядке? – спросил он, потому что обоим было понятно: когда они переступят порог, назад дороги уже не будет.

Она кивнула. Джастин повернул ключ в замке и вошел. В номере было темно и тихо. Сквозь шторы проникал слабый солнечный свет, освещая плохо убранный пылесосом пол.

Они сели на край кровати. Матрас был обтянут серой грубой простыней, в шкафу висела целая гроздь разнокалиберных вешалок, а желтая бумажка, криво прилепленная на зеркало, напоминала, что здесь запрещено курить и завтраки в номера не подают. Это место было каким-то бездушным, поэтому полностью подходило для необдуманных поступков.

Джастин потянулся к чайному подносу, стоявшему рядом с раскладной полкой для багажа, и подул в белые чашечки, небрежно расставленные на нем.

– Будем пить из чашек? – спросил он.

По дороге в отель они купили бутылку вина.

Дарси хмыкнула.

– Конечно. Всегда так делаю.

Он рассмеялся.

– Ну, тебе повезло, потому что я за рулем. Так что пить будешь только ты.

Но он все равно налил и себе немного. Передав Дарси чашку, он поднял свою. Они чокнулись, и каждый сделал небольшой глоток. Вино немного степлилось. На вкус оно было приторно-сладким, а не сухим и горьковатым. Но Дарси было все равно. Она уже почувствовала, как оно ударило в голову.

– Я хочу, чтобы ты знал, что обычно я так себя не веду, – сообщила она.

И тут Джастин спросил:

– По шкале от одного до десяти, как ты считаешь, насколько очевидными были наши отношения тогда?

Дарси рассмеялась.

– Десять означает очевидные?

– Да.

– Думаю, где-то одиннадцать. И кстати, тебе не нужно выдумывать какие-то объяснения своему поведения. Привет, это же я.

Она сделала еще один глоток. Удивительно, насколько отличался вкус вина из чашки от вина из бокала. Это казалось таким неправильным. Как есть шашлык пластиковыми приборами.

– Для протокола хочу заметить, что это, наверное, мой самый дурной поступок за всю жизнь.

– То, что ты пьешь вино из чашки? Да, ты права, это похоже на преступление против культуры.

Дарси ткнула Джастина локтем в бок.

– Нет, я не это имела в виду.

– Что же ты имела в виду? – спросил он, убрав волосы с ее лица.

Дарси обвела взглядом номер. На потолке обнаружилось коричневое пятно от воды, а между лампой на тумбочке и кроватью раскинулась шикарная паутина. Здесь было грязно и неуютно. Дарси подумала, что, возможно, в подобных отелях существовали специальные номера для определенной категории постояльцев.

– То есть, – пояснила она, – я никогда прежде не останавливалась в отеле с чужим парнем.

Джастин помолчал.

– Мы можем уйти отсюда, если хочешь, – предложил он, хотя веселые искорки в его глазах говорили о том, что он так не думает.

Дарси сделала вид, что размышляет.

– Это можно будет считать самой короткой интрижкой в истории?

Он нахмурился.

– О да. Но нам лучше еще немного посидеть здесь. Не думаю, что мое эго переживет такой позор, если мы вернемся всего через… – он взглянул на часы, – четыре с половиной минуты. – Он забрал у нее чашку и поставил вместе со своей на полку у телевизора. – Возможно, мы найдем чем заняться. Ну, ты понимаешь… чтобы убить время.

– Например?

– Например, этим.

Он потянулся к ней и страстно поцеловал в губы. Дарси ответила на поцелуй, и вот они уже обнимались и ласкали друг друга, начав с того места, где остановились на днях в гараже. Или это было в предыдущем десятилетии?

Джастин решил не тратить время на прелюдии, а Дарси не возражала. Он одним быстрым движением расстегнул ее платье и стащил с себя футболку. Дарси с удивлением обнаружила, что его торс тоже покрыт татуировками, но решила обсудить это позже. Джастин был мускулистым и загорелым, просто идеальным.

Он стащил с нее платье и расстегнул бюстгальтер, а Дарси расстегнула его штаны. Джастин застонал, когда она взяла его член в руку, и быстро засунул пальцы в нее. Дарси громко выдохнула от нахлынувшего желания. Они целовались и ласкали друг друга, казалось, целую вечность. Их тела блестели от пота. Наконец Джастин опрокинул Дарси на спину и вытащил из кармана презерватив. Дарси застонала, когда он разорвал упаковку. Спустя пару секунд он вошел в нее. Джастин напрягся, снова и снова овладевая Дарси, а она закрыла глаза, полностью отдавшись ему и пребывая в каком-то забытье.

– Смотри на меня, – прошептал он, обдавая ее шею горячим дыханием. – Не закрывай глаза. Смотри на меня!

Дарси посмотрела на него. Джастин снова и снова входил в нее, приближаясь к оргазму. Наконец он кончил, выкрикнув ее имя.

Остаток дня они провели в этом странном номере, пластиковые шторы в котором плохо пропускали солнечный свет. Они разговаривали, смеялись и до изнеможения занимались сексом. Дарси допила вино, которое к тому времени стало совсем теплым и невкусным. Джастин больше не пил.

Это не было похоже на то, что у них было прежде. Они всегда очень страстно занимались сексом, но на этот раз в их близости было что-то дикое, первобытное, что с трудом поддавалось контролю. Дарси помнила, что Джастин в постели всегда был уверен в себе, но на этот раз он почти подавил ее своей волей. Ей это понравилось. Она так сильно хотела Джастина, что секс с Заком теперь казался ей чаепитием на газоне в парке.

Они убрали шторы, распахнули окно и занялись сексом возле него, а легкий ветерок щекотал их голые тела. На дороге появилось больше машин. Как обычно, по пятницам в Норидже бывали пробки. До них доносились шум колес, визг тормозов и обрывки музыки из проезжавших мимо машин с офисными работниками, спешившими домой.

– Мне не хочется сейчас это обсуждать, – пробормотал Джастин, когда они лежали, выбившись из сил, на кровати, и Дарси, опустив голову ему на грудь, водила пальцем по его разгоряченной коже, – но что бы сказал твой парень, если бы узнал об этом?

– Я бы не сказала, что у нас постоянные отношения, – призналась Дарси, хотя ей не очень хотелось говорить о Заке. – Сейчас мы в ссоре. Не общались уже две недели. Но если бы он узнал… – Она пожала плечами. – Не знаю. Разозлился бы, наверное. Он не любит, когда получается не так, как он хочет.

– Обожает все контролировать?

Она снова пожала плечами.

– Он работает в больнице. Привык быть главным.

Когда солнце стало клониться к закату, Дарси решила изучить татуировки Джастина. Та, что была набита на левую грудную мышцу, была похожа на ворону. Она была выполнена в виде сотен маленьких колец, которые в целом формировали целостную картину. Дарси она очень понравилась. Большая татуировка с этническими мотивами покрывала весь его правый бок от плеча до живота.

– Такие красивые рисунки. Мне очень нравится. – Дарси улыбнулась. – И я рада, что ты смог сохранить пресс.

Джастин приподнял голову, посмотрел на свой живот и смущенно улыбнулся.

– Спасибо. Иззи ненавидит мои тату и запрещает показывать их Мэдисон.

– Мэдисон никогда их не видела? – удивилась Дарси.

– Ну, несколько раз мельком. Но Иззи постоянно заставляет меня надевать футболку.

– Почему? Они же красивые.

«Как можно просить такого парня постоянно носить футболку?»

– Она считает, что подобное искусство дурно влияет на неокрепший детский рассудок.

Уже не в первый раз в голову Дарси пришла мысль, что Иззи не любит Джастина. А даже если и любит, то Дарси на ее месте любила бы его сильнее.

Через открытое окно доносились гудки машин и чья-та ругань.

– Хорошо, – сказала Дарси, уперев локоть в подушку. – У меня для тебя большой философский вопрос.

Джастин поерзал.

– Я воздерживаюсь от ответа.

– В воздержании отказано. И ты еще не знаешь, о чем я хочу спросить.

– Нет, знаю, – возразил он. – Ты хочешь спросить, что я буду делать, если моя пятнадцатилетняя дочь начнет спать со своим учителем математики.

Дарси улыбнулась.

– Как ты понял?

– Назовем это предчувствием.

Дарси прикусила нижнюю губу.

– Хорошо. Так как?

– Ну, во-первых, моей дочери всего семь лет, поэтому время еще есть.

– Хорошо, давай перенесемся на восемь лет вперед.

Джастин смотрел на Дарси так, словно увидел ее первый раз в жизни.

– Почему ты хочешь знать это?

– Интересно, – пробормотала она.

У нее во рту пересохло от алкоголя и обезвоживания.

– Зачем? С точки зрения социологии?

– Просто праздное любопытство. Развлеки меня.

– Хорошо. Ты правда хочешь знать?

Она кивнула, поглаживая ладонью его грудь. Наступила короткая пауза.

– Ну, – осторожно начал он, – для начала я бы переломал ему ноги. – Он заметил выражение лица Дарси и пожал плечами. – Что? Ты сама спросила.

– Ты же понимаешь, что это нелогично? Если все, что произошло между нами, было правильным, то, что ты сейчас сказал, было бы бессмысленным.

– Я никогда не говорил, что наши отношения были правильными. И никогда – что не заслуживал за них хорошую взбучку.

Она нахмурилась, отрешенно продолжая водить пальцем по его животу.

– Думаю, мой отец мог бы кое-что сказать по этому поводу. Но я все равно считаю, что ты не заслуживал тюремного срока.

Джастин откашлялся и уставился в потолок.

– Да, – наконец сказал он хрипло.

– Как там было? – прошептала она.

С улицы доносились шаги прохожих, смех, голоса. Где-то дальше по коридору хлопнула дверь. Город готовился к отдыху.

– Я не хочу вспоминать об этом, Дарс, – ответил он негромко.

– Ты говорил, что тебя там ждали. Расскажи, что произошло.

Наступило долгое молчание.

– Тебе лучше не знать, Дарс, – наконец сказал Джастин. – Поверь мне.

Дарси положила голову ему на грудь. Они молча лежали несколько минут, прислушиваясь к дыханию друг друга.

– Я много думал о тебе, пока сидел, – начал он, – и у меня была одна глупая фантазия: я представлял, что выйду, а ты будешь меня ждать. Мы вернемся ко мне в коттедж и возьмемся за старое. – Джастин усмехнулся. – Я постоянно думал об этом. Как глупо…

– А что потом? – тихо спросила Дарси.

Джастин вздохнул.

– А потом… Я не знаю. Все изменилось. Я понимал, что работать учителем мне не позволят. Вероятно, в Центре занятости спрос на таких, как я, тоже был невелик, и я начал паниковать, потому что не знал, как буду дальше жить. Я знал, что с тобой все будет в порядке, ты станешь заниматься классным делом, встретишь замечательного мужчину, поэтому… я решил, что моей фантазии пора умереть. – Он посмотрел на Дарси. – Но я не переставал думать о тебе, Дарс. Даже после того, как я познакомился с Иззи, ты всегда была со мной, в моей голове.

Она одобрительно улыбнулась.

– Я тоже постоянно о тебе думала. Я даже несколько раз писала твоим родителям. Я хотела, чтобы они рассказали мне, как ты и что делаешь.

– Серьезно?

Он протянул руку и осторожно убрал прядь волос с ее лица.

– Я думала, что ты остался жить с ними. Они мне так и не ответили.

Джастин тяжело вздохнул.

– Это меня не удивляет. Мы перестали общаться задолго до того, как меня осудили. Особенно с мамой. Она прошла через все: винила себя, ругалась с отцом, стала изгоем… Ее таки выгнали из кружка вязания крючком. Выключили свет, задернули шторы и ждали, пока она уйдет.

– Это ужасно! – возмутилась Дарси. – Мне очень жаль.

Джастин покачал головой.

– Значит, ты ничего не узнала? – догадался он.

– Ну, я подумала, что найду что-нибудь в сети, но там ничего не было. Я не знала, что ты изменил имя. Я просто решила, что ты не хотел, чтобы тебя нашли.

– Когда Соня умерла, мне даже немного полегчало, – нехотя признался он. – Словно стало легче дышать. Я начал подумывать, что, возможно, уже безопасно, можно вернуться, попробовать найти тебя. Тогда мне уже можно было ехать, куда захочу, поэтому…

– Кто тебе рассказал о смерти Сони?

– Интернет, – ответил он, криво улыбнувшись. – Я настроил на телефоне уведомления, чтобы получать все обновления от Сони. – Он покачал головой. – Должно быть, я хотел первым узнать, если она начнет преподавать в школе неподалеку, или выйдет замуж, или…

– …умрет, – мягко закончила Дарси.

Наступила короткая пауза.

– Ну да, – согласился он.

Дарси задумалась.

– Знаешь, – сказала она, глядя на Джастина, – в душе я всегда была уверена, что однажды мы снова встретимся.

– Дарси, – прошептал он, проведя рукой по ее волосам, чем заставил ее задрожать от удовольствия, – я должен тебе кое в чем признаться.

Дарси улыбнулась и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на его голосе. Она представила, что ей снова пятнадцать лет, и ее голова лежит на груди Тодда Лэндли, и он снова принадлежит ей. Что завтра у нее первым уроком математика. Что никто ни о чем не догадывается.

– Когда умерла Соня, – сказал он, – я не просто подумывал вернуться в Норфолк и найти тебя. Я на самом деле приехал за тобой.

– Что? – выдохнула Дарси, подняв голову.

– Я стоял перед дверью в твой день рождения три года назад. Я видел тебя в пабе на Новый год несколько месяцев спустя. В позапрошлом году я даже сумел постучать в твою дверь на Рождество.

– Я провела его у Элис! – воскликнула Дарси, чувствуя сильное негодование по отношению к сестре.

– А в прошлом году Иззи предложила пожить здесь, пока заканчивают наш дом, – продолжил он. – Но мысль о том, чтобы вернуться в Норфолк с ней и Мэдисон… Это отличалось от разовой поездки в одиночку. Я был в ужасе. Когда мы приехали, я решил, что ты вызовешь полицию, как только увидишь меня, и меня арестуют на глазах Иззи и Мэдисон за то, что я тебя преследую, или еще за что-нибудь…

Дарси нащупала ладонь Джастина и крепко сжала. Она чувствовала тяжесть вины, которая начала расти в ней подобно раковой опухоли. Дарси гадала, сможет ли тоже признаться ему.

Она попыталась представить, как прозвучат ее слова, когда она их произнесет. Как только она подумала об этом, ее сердце начало биться быстрее, но тут его лицо изменилось.

– Вот черт! – Джастин схватил часы, лежавшие на тумбочке. – Черт! Мэдисон… Хэлен должна была сидеть с ней только до семи часов.

Дарси приподнялась.

– А который час?

– Почти девять. Вот черт! – Он начал рыться в кармане джинсов, валявшихся на полу, в поисках телефона. – Черт, мой сел! Можно позвонить с твоего?

Дарси осталась лежать.

– Конечно. Он в сумочке.

Джастин встал, вытащил из сумочки телефон Дарси и, сев на матрас, начал вводить номер. Дарси увидела, как сжалась его татуировка, когда он поднес трубку к уху.

– Хэлен? Это Джастин. Прости. Ты… Да. Да. Прости. Да, мой телефон сел. Она в порядке? Поела? Ага, хорошо. Да, все в порядке. Я скоро вернусь. Меня задержали. Прости.

Дарси закрыла глаза.

– Да, я знаю, мне очень жаль, Хэлен. Да. Можешь подержать ее у себя еще полчаса? Да. Спасибо большое. Хорошо. Хорошо. Пока.

Он повернулся и посмотрел на Дарси. В этот момент она почувствовала себя дешевкой, лежащей голышом в дешевом номере отеля, где на тумбочке стоит недопитая бутылка с уцененным вином.

– Мне правда пора идти, – сказал Джастин таким тоном, словно эти слова причиняли ему физическую боль. – Поверить не могу, что забыл об этом. Какой я урод!

Дарси завернулась в простыню в тщетной попытке сохранить достоинство. Джастин натянул футболку, джинсы, шлепанцы и начал шарить по столу в поисках очков и ключей от машины. Севший телефон он сунул в карман.

– Дарс… – окликнул он, заставив ее вздрогнуть.

– Ах да, прости.

Она начала искать свое белье рядом с кроватью, остро ощущая необходимость принять душ и переодеться. Когда она нагнулась, то заметила какой-то предмет.

Это был кожаный браслет Джастина. В одном месте он был разорван и лежал, выделяясь темным пятном на фоне ковра странного серо-фиолетового оттенка, напоминавшего цвет оперения диких голубей. Дарси не могла поверить, что он уже столько часов валяется здесь.

– Джастин… – сказала она, подняла браслет с пола и протянула его владельцу.

Он удивленно посмотрел на браслет.

– Вот черт! – выругался он.

– Нелл сказала бы, что это дурной знак.

Улыбнувшись, он спрятал браслет в карман джинсов.

– Просто он уже истрепался, Дарс. Я починю. Не волнуйся. – Он уверенно улыбнулся ей. – Хорошо, что ты заметила. Мне могли прислать его домой в фирменном конверте.

Глаза Дарси расширились.

«О боже!»

Он рассмеялся.

– Возможно, кто-то следит за нами.

– Или предупреждает.

Наступила короткая пауза.

– Можно по-разному на это посмотреть. – Он бросил взгляд на Дарси. – Прости, Дарс, но…

– Да, прости.

Она быстро оделась, схватила сумочку, окинула взглядом номер и взяла Джастина за руку.

– Прости, что тороплю тебя, – извинился он, когда они вышли из номера и направились к выходу. – Мне кажется, я всю жизнь рассказываю, где и когда тебе следует быть.

– Это все твои учительские замашки, – улыбнулась она и сжала его руку, давая понять, что все в порядке.

Джастин посмотрел на нее, и Дарси показалось, что он вот-вот расплачется, но он отвернулся, прежде чем она смогла что-то понять.

Они вернули ключ администратору. Джастин пробормотал что-то о том, что их планы поменялись, в то время как Дарси очень внимательно изучала стенд для туристов.

 

16

Дарси начала понимать, что попытки завести ребенка во многом напоминают интрижку. Двое людей так же оказываются в постели в разное время суток, пытаясь воспользоваться подвернувшейся возможностью заняться сексом. К сожалению, Дарси не всегда помнила об этих обстоятельствах и зачастую не предупреждала о своем приезде, потому что подобный звонок показался бы формальным и странным, учитывая, что Дарси и Нелл свободно ходили друг к другу в гости с самого детства.

Итак, как обычно без предупреждения, Дарси заехала к подруге вечером в воскресенье, захватив с собой пищевые пробники, которые остались после встречи с заказчиком. Она была почти уверена, что Нелл не возьмет еду, а приготовит себе какой-нибудь коктейль из маточного молочка пчел, улучшающий фертильность, или еще что-нибудь в этом духе. Чего Дарси не ожидала, так это увидеть потную и тяжело дышащую Нелл, одетую в один только фартук. Подруга рывком открыла дверь со странным выражением лица, которое одновременно могло значить сильное нетерпение или приближение оргазма.

– Черт, прости! – выдохнула Дарси, представив, как Саймон в поварском колпаке бродит по кухне голышом и размахивает лопаткой.

Нелл с удивлением уставилась на подругу, а очнувшись, пригладила волосы и уперлась локтем в дверную раму. Она пыталась казаться спокойной, но ей это, конечно, не удалось.

– О-о, Дарси! Привет. Ты в порядке?

Дарси улыбнулась.

– Печешь?

Нелл рассмеялась.

– Черт! Я надела его, чтобы открыть дверь. Он первым попал под руку. К счастью, это ты, Дарси.

– Прости, – извинилась Дарси, прикрыв рот, чтобы не расхохотаться. На лице Нелл отразились одновременно радость и растерянность. – Я тут принесла кое-что… – Она протянула пакет подруге. – Пожевать. Потом посмотришь.

Нелл с довольной улыбкой взяла пакет.

– Спасибо, Дарс. Мы еще минутку. Посидишь внизу?

У Дарси чуть рот не открылся от удивления.

– Ты серьезно?

– Посиди в нашем спортивном баре, хорошо? Пожалуйста! – взмолилась Нелл. – Я хочу с тобой поговорить.

– О боже… Только если ты пообещаешь, что не наденешь больше этот фартук.

Дарси с неохотой пошла в спортивный бар, где заказала стакан дорогого аргентинского мальбека и села за столик недалеко от бассейна. Хотя бассейном назвать его было сложно. В этой луже можно было поплескаться после обеда, но серьезно заняться плаванием было бы невозможно. Подобные бассейны любят оборудовать у себя на территории отели и клубы здоровья. Но сегодня вечером бассейн выглядел чарующе – неподвижная гладь воды, подсвеченная изумрудными прожекторами.

За соседним столиком сидела не менее чудна́я компания женщин среднего возраста. Они выглядели так, словно это самый грустный уик-энд в их жизни. Атмосфера была настолько гнетущей, что их легко можно было бы спутать с людьми, собравшимися на поминки, если бы не розовые шарфы через плечо, ковбойские шляпы, украшенные перьями, и веселая музыка, лившаяся из-за стойки бара. В один прекрасный момент дамы даже попробовали станцевать что-то похожее на конгу, но этот порыв быстро сошел на нет, когда одна из них сбила со стола бутылку с шампанским, за что получила оплеуху от будущей невесты с рыжими волосами. Ситуация грозила вот-вот выйти из-под контроля, поэтому бармену пришлось вмешаться, прежде чем началась потасовка.

Дарси с интересом наблюдала за этими событиями, пока спустя двадцать минут к ней не спустилась Нелл. Она, к досаде Дарси, привела с собой Саймона. Это напомнило времена, когда Дарси приходила в университетскую квартиру Нелл в Лондоне и обнаруживала, что ее лучшая подруга валяется на диване с каким-то парнем с их курса. Обычно после такого открытия они втроем шли в кухню и съедали банку разогретого консервированного супа фирмы «Хайнц».

– Прости, прости… – тараторила Нелл, ставя на стол поднос с двумя стаканами и бутылкой минералки.

Дарси захотелось тут же вылить вино в стоящий рядом фикус.

– Завтра у меня начинается фертильное окно, поэтому нам надо было… Ну, ты понимаешь.

К счастью, Нелл сменила фартук на джинсы и кофту с узором в горошек. Ее волосы были растрепаны, а щеки горели румянцем.

У Саймона щеки тоже порозовели, но в его случае подобный оттенок мог быть следствием недостатка кислорода или слишком острой пищи. Он надел клетчатую рубашку и вельветовые брюки, которые так любил. У него была их целая коллекция – фиолетового, горчичного и малинового цветов. Сегодня Саймон выбрал малиновые. Но совсем забыл о волосах, которые торчали в разные стороны, словно его головой кто-то пытался подметать пол.

Кивнув Дарси, Саймон придвинул стул и сел рядом с женой.

– А-а, фертильные окна. Это так весело, не поверишь!

Он сказал это четко и громко, как рекламный лозунг, с ненатуральным американским акцентом. Потом взял стакан с водой и загрустил.

Дарси улыбнулась, подумав, что едкое чувство юмора Саймона стало одной из причин, почему Нелл за него вышла.

Нелл посмотрела на мужа и улыбнулась. Это означало, что позже она обязательно обсудит с ним это саркастическое замечание. Дарси заметила, что у Нелл впалые щеки. Она похудела с тех пор, как Дарси видела ее в последний раз, и, что самое странное, выглядела какой-то угловатой, словно слишком быстро сбросила слишком много килограммов. Хотя всему виной могло быть освещение в баре. Полированный металл и обшитые сосной стены говорили о том, что бар в основном был рассчитан на любителей гольфа и людей, которые предпочитали потягивать пиво, наблюдая за футбольным матчем на большом экране. Это место нельзя было назвать романтичным, поэтому приглушенный свет был тут ни к чему.

– Как-то неудобно, – заметила Дарси, сделав глоток из бокала. Вино было очень вкусное – сладкое и нежное, с ароматом чернослива и специй. – Можно было бы в другой раз.

– Боже, нет! – возразил Саймон, осторожно толкнув жену локтем. – В этом нет ничего особенного.

Дарси заметила, что он с большим интересом смотрит на ее бокал, словно она достала его из шляпы, и теперь он гадает, настоящий бокал или нет.

– Да ладно вам, – вмешалась Нелл. – Мы же взрослые люди.

В тот момент, когда Дарси задумалась, не предложить ли Саймону вина, поскольку он выглядел таким несчастным, ей в голову пришла мысль, что Нелл действительно очень худая.

– Ты сбросила вес? – спросила Дарси, обеспокоенная тем, что за неделю, пока они не виделись, Нелл так изменилась.

Нелл осмотрела себя, словно желая проверить слова Дарси, заметила, что неправильно застегнула блузку, и тут же это исправила.

– Думаю, это все из-за йоги. У меня очень интенсивный курс.

Дарси посмотрела на Саймона, и ей показалось, что он тоже похудел.

– А как твоя йога, Саймон? – спросила она, отчасти пытаясь отвлечь его от созерцания бокала с вином.

– Ну, Дарс, ты будешь рада узнать, что я на два сантиметра ближе к тому, чтобы прикоснуться к пальцам ног. – Он поднял руки. – Я знаю, знаю. Я молодец. Хотя для этого мне потребовалось очень много растягиваться. – Он покосился на Дарси. – Я выжат как лимон.

– Ты выжат как лимон, потому что слишком много трудишься, – возразила Нелл, не заметив сарказма мужа. – Я постоянно прошу тебя не работать на износ.

– Ну надо же отбивать космическую стоимость тренировок Раслин.

Саймон снова уставился на бокал Дарси. Нелл наклонила голову и внимательно посмотрела на мужа.

– Что значит «космическую»?

У Саймона явно не было ни сил, ни желания придумывать ответ, который бы удовлетворил Нелл, поэтому он решил не отвечать, а вместо этого со скоростью, которой позавидовал бы любой карманник, наклонился и схватил бокал Дарси, словно участвовал в каком-то алкогольном соревновании.

– Ты не против, Дарс?

Не дожидаясь ответа, Саймон начал пить, и стало понятно, что он не остановится, пока не прикончит все. Дарси и Нелл удивленно смотрели на него, не зная, что сказать. За десять секунд он выпил вино и, вытерев рот тыльной стороной ладони, поставил стакан перед Дарси.

– Прости, Дарс, – сказал он, переводя дыхание. – Но мне это было очень нужно.

– Саймон, – прошипела Нелл, – что ты творишь?

– Я не пил уже две недели, Нелл.

– Это вино Дарси!

– Я закажу тебе другой бокал, – пообещал он Дарси, которая с удивлением заметила, что ему нисколько не стыдно за то, что произошло. – Черт, хорошо-то как!

– Иисусе, ты только послушай себя! – накинулась на него Нелл. – Если бы я забеременела, то не брала бы в рот алкоголь целых девять месяцев. И не смогла бы пить чужое вино, когда мне этого захочется. Даже если бы это было принято. А так поступать не принято, если тебе интересно.

– Если бы ты забеременела, то в конце этого чертова туннеля был бы свет, – огрызнулся Саймон.

Его чувство самосохранения под действием алкоголя явно притупилось.

– Этого. Чертова. Туннеля, – медленно и четко повторила Нелл, чтобы все могли оценить выбор слов ее мужа. – Какое витиеватое описание нашего будущего сына или дочери.

Она мигнула, что означало, что Саймону надо срочно извиниться. Из соображений справедливости и здравого смысла Дарси решила вмешаться. Ей хотелось отметить, что Нелл тоже любила сравнивать процесс зачатия с туннелями, черными дырами, а иногда и с адом, поедая новую порцию сухариков после очередных месячных.

Но Саймон и Нелл, похоже, слишком часто занимались сексом, поэтому гармония, которая обычно наступает после полового акта, выветривалась у них очень быстро.

– Да хрен с ним! – воскликнул Саймон, вставая. – Пойду возьму себе филе и чипсы. Прости, Дарс, – сказал он, сжав ее плечо. – Я закажу тебе еще один бокал.

– Не надо было мне заказывать вино, – виновато заметила Дарси, как только Саймон отошел.

– Ой, я тебя умоляю! Он врет насчет алкоголя. Пару дней назад он выпил бутылку вина, наполнил ее колой и поставил обратно. Я проверяла, – с грустью в голосе сообщила Нелл, понимая, что это далеко не самое достойное поведение.

– Мы могли бы поговорить в другой раз. Я думаю, меньше всего он хотел спускаться и сидеть здесь со мной.

Нелл отрицательно покачала головой.

– Раслин постоянно напоминает мне, что я должна сохранять баланс в своей жизни. Встречаться с друзьями и все такое прочее. – Она улыбнулась. – Я очень хотела поговорить.

Дарси немного обеспокоило то, что Нелл, казалось, считала их дружбу чем-то вроде необходимой повинности, вроде ежегодного техосмотра автомобиля или регулярной стрижки газона.

– Раслин очень хочет с тобой познакомиться, – сообщила Нелл.

Женщины за соседним столиком немного оживились, когда на экране телевизора начался клип группы В-52 «Love Shack».

– Со мной? Почему? – с подозрением спросила Дарси.

Нелл удивилась ее вопросу.

– Потому что ты моя лучшая подруга. Я же говорю, у нее очень целостный подход. Дело не только в йоге.

Дарси поморщилась.

– Я так не думаю. А что, если мы не поладим?

Нелл рассмеялась.

– Конечно поладите. Раслин ладит со всеми.

Дарси считала, что это может быть правдой, если определение фразы «ладить со всеми» теперь включало также способность не ладить ни с кем.

– Ты считаешь? – Она потерла пальцем столешницу, пытаясь подыскать оптимальный способ выразить свои мысли таким образом, чтобы Нелл не подумала, будто она излучает негативную энергию или что-нибудь еще. Она прекрасно знала, что Раслин не любит, когда кто-то осмеливается высказывать независимую точку зрения. – Тебе не кажется, что Раслин закостенела в своих догмах? То есть она давит на тебя всем этим…

– Я сама на себя давлю, Дарс. Наша очередь на искусственное оплодотворение подойдет через восемь месяцев. И кто знает, сколько придется ждать после этого. И вообще, сработает ли это. Возможно, к тому времени я уже буду слишком стара, чтобы становиться матерью.

Возле Дарси материализовался официант, который поставил на стол бокал с мальбеком вместо того, что выпил Саймон.

– Комплимент от мистера Билинга, – сообщил он мягким голосом, словно объявлял о заключении мирового договора между воюющими странами.

Нелл явно не была восхищена попыткой мужа загладить вину. Она одарила официанта дежурной улыбкой, которую приберегала для проблемных постояльцев вроде группы любителей птиц, которые на прошлой неделе направили телескоп на спа-зону, хотя после утверждали, что пытались разглядеть расположенную за ней лесопосадку.

– Спасибо, Сэм.

– Мистер Билинг заказал только один бокал. – Официант смутился из-за недальновидности Саймона. – Хотите, я вам что-нибудь принесу?

Нелл покачала головой.

– Мне достаточно воды. Спасибо, Сэм.

– Так как прошла вечеринка твоего племянника? – спросила Дарси, когда Сэм ушел к бару, и сделала глоток из бокала, смакуя каждую каплю.

– Отлично, а как прошло с Тоддом Лэндли?

Дарси подалась вперед.

– Я серьезно, Нелл. Расскажи мне. Мне очень жаль, что у меня не получилось поехать. Как мама?

– Скучает по тебе, – смягчилась Нелл. – Все было очень официально. Говорили речи. Люди постоянно совали мне своих младенцев, чтобы я их держала. Думаю, так они надеялись, что я подхвачу нужные гормоны. Да, моя мама организовывает общую поездку в Испанию в августе. Она хочет, чтобы ты поехала, Дарс. Она велела передать, что у тебя нет выбора.

Дарси улыбнулась. Она тоже скучала по Кристин.

– На виллу? – спросила она, пытаясь не обращать внимания на участниц девичника, собравшихся уходить со всеми этими перьями, блестками и дешевой мишурой. Она гадала, куда они отправятся теперь. У нее мелькнула мысль, что, возможно, стоит написать сообщение Матье, чтобы он был в курсе.

Нелл кивнула, и наступила очень короткая пауза.

– Да, все поедут на виллу. Подумай об этом на досуге. Скажешь потом, что решила.

У Дарси остались теплые воспоминания об отдыхе с семьей Нелл. Это были счастливые времена, когда она могла терпеть даже младших сестер Нелл.

– Хорошо.

– Можешь прихватить с собой Зака.

– Ха!

– Я серьезно. Привези его.

– Я не уверена, что наши отношения на том уровне, когда его можно брать в семейный отпуск. – Дарси нахмурилась, водя пальцем по медной цифре «тринадцать», прикрепленной к столу. – Он не появлялся с тех пор, как мы поссорились. А уже прошло почти две недели.

Нелл покачала головой.

– Надеюсь, он возьмет себя в руки. Думаю, он был бы чудесным парнем, если бы смог сделать это.

– Нелл, это нелогично, – заметила Дарси. – Это все равно что сказать, будто Гитлер был бы классным парнем, если бы не был социопатом.

– Все равно досадно, – пробормотала Нелл. – Ну давай же, расскажи мне, как у тебя с Тоддом.

Дарси молчала, покусывая губу.

Нелл глубоко вздохнула, словно готовясь прыгнуть с очень высокого трамплина.

– Ты хочешь рассказать что-то, что меня сильно расстроит?

– Например?

– Например, что ты с ним переспала.

Дарси не ответила, и Нелл издала протяжный низкий стон. Двое гольфистов за соседним столиком недоуменно посмотрели на нее.

– Пожалуйста, Нелл, не наседай, – пробормотала Дарси, пытаясь пить вино и улыбаться гольфистам.

– Я твоя лучшая подруга, Дарси. Если ты делаешь глупость, моя задача – отругать тебя.

– Это случилось всего один раз. Мы этим не занимаемся… регулярно.

Нелл вцепилась в стакан с водой, словно он мог предоставить ей какую-то психологическую поддержку. Дарси в этом сомневалась.

– Должна ли я тебе напоминать, что у него есть жена и дочь?

– Она ему не жена, – тут же возразила Дарси.

– Это на тебя не похоже, – сказала Нелл, поставив стакан на стол и схватив Дарси за руку. Нахмурившись, она продолжила: – Ты обычно таким не занимаешься. Ты не такая.

Дарси молчала. Она не знала, как объяснить Нелл отношения Джастина и Иззи. Она хотела рассказать, что Иззи забеременела хитростью, что это не было выбором Джастина. Но каждый аргумент, который она вспоминала, звучал так, словно Джастина арестовали за вождение в пьяном виде, а Дарси пыталась убедить суд присяжных в его невиновности.

– Так что с Заком? Ты должна задуматься над тем, как много готова потерять ради Тодда Лэндли, Дарс. Ты постоянно это делаешь.

– Что?

– Ты сравниваешь каждого своего дружка, включая Зака, с ним.

– Это неправда.

– Правда. Ты всегда говоришь: «Тодд бы так не сказал… Тодд бы так не поступил… Тодд говорил…» – Она покачала головой. – Суть в том, что вы никогда не были вместе.

– Нет, были! – яростно возразила Дарси. – Зачем ты это отрицаешь, Нелл?

– Дарс, – начала Нелл, и ее лицо застыло, – ты рассказала ему?

– Нет, – ответила Дарси резче, чем ей хотелось бы. – Нет, не рассказала.

– Хорошо. – Нелл убрала руку и замолчала.

По телевизору, установленному над соседним столиком, показывали гонки «Формулы-1» в Монако. Один болид слетел с трассы и врезался в забор с рекламой компании «Водафон». Дарси внезапно вспомнила о том, что Джастин рассказал ей в среду вечером.

Она повернулась к Нелл.

– Джастин сказал, что мисс Лэрд погибла в автокатастрофе.

– О боже!

Дарси кивнула.

– Несколько лет назад.

– Это ужасно. Что он рассказал?

– Немного. Что он мог рассказать?

Нелл пожала плечами.

– Не знаю. Что-нибудь хорошее…

Дарси сделала глоток из бокала, борясь с желанием последовать примеру Саймона и осушить его залпом.

– Потому что она погибла?

Нелл терпеливо смотрела на нее.

– Так принято.

– Да, если стоишь рядом с ее семьей на похоронах, – согласилась Дарси. – В любом другом случае – зачем? Она его так поимела…

Нелл закрыла глаза, словно ожидая, пока неприязнь покинет Дарси. Когда она снова открыла глаза, то выглядела очень серьезной.

– Пожалуйста, приходи и позанимайся йогой с Раслин. Приходи завтра. Я думаю, у тебя заблокировано солнечное сплетение. Чувствуешь?

Она положила ладонь Дарси на живот.

– Э-э… – Дарси опустила голову. – Не очень.

Нелл это не смутило.

– Так придешь? Один разок. Тебе надо познакомиться с Раслин, и тогда, возможно, ты посмотришь на Тодда Лэндли под совершенно другим углом зрения.

– Я подумаю, – ответила Дарси, хотя ей казалось, что все это больше похоже на дешевый гипноз, а не на йогу, поэтому она точно не собиралась туда идти.

– То есть нет, – резюмировала Нелл.

– Возможно, – признала Дарси, поколебавшись.

Нелл одним махом допила воду – когда-то она могла выпить так полный стакан виски.

Час спустя, пожелав Нелл удачи во время очередного фертильного окна, Дарси вышла на парковку и тут же, не раздумывая, набрала номер Джастина. Но звонок переадресовался на голосовую почту.

Было уже поздно, когда он перезвонил.

– Прости, что так долго молчал. Я пытался понять, кто такой Дейв.

Дарси улыбнулась.

– Ты где?

Она устроилась на диване и, вытянув ногу, почесывала живот Кляксы, держа в руке бокал с аргентинским мальбеком. Но это вино она купила в магазине, и оно явно уступало тому, что подавали в клубе по девять фунтов за бокал.

– Я в игрушечном домике дочери. На мне резиновые сапоги и водонепроницаемый плащ, и я сижу на стульчике в виде лягушки. Я похож на садового гнома.

Дарси рассмеялась.

– О боже!

– Снаружи идет дождь. Я сижу в полной темноте. Кроме того, когда я услышал твой голос, мой член затвердел. У гномов так обычно не бывает. – Он тяжело вздохнул. – Я схватил из бара первое, что попалось под руку. Оказалось, что это пустая бутылка из-под ликера. А ты что делаешь? Я явно в худшем положении, чем ты. Я уверен.

– Итак… Я покрыта собачьей шерстью, я пью уцененное вино, которое на вкус как уцененный уксус, а сейчас пойду и разогрею замороженную лазанью, потому что в доме вообще нет еды.

– Боже, это настоящее преступление в сфере гастрономии. Откуда у тебя вино?

– Купила в магазине Бадженс. На него была большая скидка.

– Знаю такой. У них хорошее печенье.

Дарси улыбнулась.

– Я так понимаю, никакая часть тебя не сможет сейчас приехать?

Он вздохнул в трубку.

– Прости. Все мои основные части тела должны быть здесь. Думаю, даже Иззи может что-то заподозрить, если я поеду кататься в дождь в воскресенье в одиннадцать вечера. – Он помолчал. – Все равно мне так не нравится, Дарси. Я не большой фанат игры в прятки.

– Мы едва ли можем иначе.

– Я работаю над этим.

– Правда? – Сердце Дарси забилось быстрее.

– Да, и смогу продолжить, если выберусь из этого чертова домика. Дверь заело. Я думаю, что дерево разбухло от влаги.

Дарси рассмеялась.

– Хочешь, я позвоню в 9-9-9?

– Нет, я не хочу такого позора. Уж лучше гипотермия.

– А знаешь, ты, пожалуй, в худшем положении, чем я.

– Ну, на самом деле ты не права, потому что как только я… выберусь из этого… – она услышала удары по дереву, – чертова домика…

– Не буду мешать, – рассмеялась Дарси. – Похоже, тебе понадобятся обе руки.

– Ха-ха, – ответил он. – Ночь только начинается.

– Ты знаешь, так говорят друг другу люди среднего возраста в Чикаго, когда выпили слишком много сидра и им очень хочется быстрее попасть домой, чтобы посмотреть семь эпизодов сериала «Фил Спенсер: секретный агент», которые они записали ранее.

– Посмотрим, мисс Рид, – сказал Джастин. По его голосу она поняла, что он изо всех сил пытается не рассмеяться. – Напиши мне утром. – И он отключился.

Она написала ему утром, прождала весь день, но он так ничего и не ответил.

 

17

Тодд

Среда, 3 января 1996 года

Я совсем не спал. Вообще. Поэтому, когда на часах было уже три часа ночи, сдался и начал готовить крепкий черный кофе в кружке с изображением мистера Бина, которую Стив в шутку подарил мне на день рождения. Кружка была просто огромная, как ведро. Кофе у меня получился настолько крепким, что со стороны был похож на патоку.

Когда я появился в школе, меня буквально трясло. Передозировка кофеина интересным образом отразилась на моих внутренностях, поэтому, подойдя к школьным воротам, я был вынужден сделать крюк и сначала зайти в туалет в драматической студии.

Я был жалок. Я не видел свою пятнадцатилетнюю подружку уже целых двенадцать дней и чуть не наложил в штаны.

Я бы с удовольствием завалился спать в садовом сарае Дарси накануне вечером, чтобы встретиться с ней, как только она вернется из поездки с семьей в Восточный Лондон, но не сделал этого из-за письма, которое она прислала мне через два дня после отъезда. Она сообщала, что они вернутся очень поздно во вторник, потому что им еще надо посмотреть «Лебединое озеро» и так далее. Дальше я не читал, потому что первые четыре предложения вогнали меня в дикую тоску, которая всегда чувствуется острее на Рождество. От нее не спасают ни литры хереса с килограммами сырных палочек, ни бодрая мастурбация несколько раз в день. А все потому, что моя подружка еще была в том возрасте, когда ее мать решала, что она делает на Рождество. Весь остаток письма, как я узнал позже, она объясняла, что не сможет мне позвонить, потому что телефон ее тети стоит в кухне, где постоянно кто-то сидит, потому что ее тетя не хочет отапливать всю квартиру. И она точно не сможет выйти, чтобы позвонить из таксофона, потому что район Далстон, где живет тетя, кишит опасными мужчинами, готовыми накинуться на молоденьких девочек-подростков.

Я уловил иронию. Очень смешно.

Поэтому в последнюю минуту я решил провести Рождество с семьей. Ричард надумал привести домой свою новую подружку Кэти (под новой мы понимаем первую), поэтому мне нельзя было отпускать обычные шутки о его волосах или растущей талии. Также нельзя было сидеть допоздна, как у нас повелось, потягивая «Бейлис» и просматривая коллекцию фильмов о Джеймсе Бонде, обсуждая, в основном теоретически, девушек.

В последние пару месяцев я много думал о том, чтобы обсудить Дарси с Ричардом, но каждый раз, когда я был готов вот-вот затронуть эту тему, мне не хватало смелости. Я подозревал, что брат не одобрит наших отношений. Это я говорю о своем брате Ричарде, у которого ни о чем не было своего мнения, кроме разве что ухудшающегося качества телевизионных передач на Рождество и того, есть ли у интернета потенциал серьезного инвестирования (он решил, что в целом есть).

Поэтому неодобрение Ричарда будет для меня кое-что значить. Я понимал, что эта новость могла навсегда испортить наши отношения, хотя не знал почему. Я решил подождать, пока Дарси исполнится двадцать один год, и уже тогда сообщить о наших отношениях друзьям и родственникам.

Мне также казалось, что Кэти не относится к тем женщинам, которые одобряют сексуальные отношения с несовершеннолетними, а поскольку с ней Ричарду было хорошо, я решил, что сейчас не время рассказывать подобные истории.

Когда появилась Кэти, Ричард очень быстро избавился от одержимости Джеймсом Бондом. Он даже надел на праздник рубашку с длинными рукавами, застегнув ее на все пуговицы. Это так удивило маму, что она на время лишилась дара речи. Все указывало на то, что мне нельзя будет упоминать агента 007 или предлагать посмотреть какой-нибудь фильм на эту тему. Поэтому я молча уселся в углу и принялся жевать орешки, фантазируя, как буду лизать грудь моей подружки.

Наша мать оставалась на взводе весь период праздников, потому что семья Кэти была как-то связана с поместным дворянством и у них были служанки, которые убирали в их многочисленных домах. А у нас служанок не было. Поэтому всех заставляли разуваться, и каждый раз, когда Кэти шла в туалет, мама пробегала по комнатам с пылесосом. На второй день Рождества я нашел каталог «Желтые страницы» с закладкой на рекламе служанок по вызову.

Кэти бо́льшую часть времени сидела на краешке дивана. На ее лице было заметно слабое отвращение, словно мой отец только что вышел из-за пианино голышом, а мама сунула ей под нос чипсы с луком и похвалила ее прическу.

У меня сложилось впечатление, что Кэти я не понравился, потому что каждый раз, когда я пытался с ней заговорить, она игнорировала меня, сжимала ладонь Ричарда и отворачивалась. Поэтому я тут же замолкал, а Ричард начинал рассказывать, куда они планируют поехать в отпуск в следующем году и как хорошо ее отец управляется с овцами на своей ферме. Это меня раздражало, потому что я точно знал, что Ричард терпеть не может фермы, а тем более рогатый скот.

Возможно, Кэти не нравились мои длинные волосы, учитывая, что она встречалась с мужчиной, носившим короткую стрижку, хоть и плохо выполненную. Я уже давно понял, что некоторые женщины не доверяют мужчинам, у которых волосы на голове длиннее десяти сантиметров. Если проблема была только в этом, то могу сказать, что Кэти понравилось бы в Хэдли Холл. Она могла бы даже подружиться с Соней Лэрд.

Подарком Ричарда и Кэти – представьте, уже общие подарки! – мне на Рождество была коробка кубинских сигар, купленная Кэти за полцены вместе с другими вещами в международном аэропорту Гаваны «Хозе Марти» во время поездки на Кубу в июле, когда она еще не встречалась с Ричардом. Учитывая, что мы с Ричардом довольно часто любили выкурить сигару на двоих, я подумал, что это довольно странный, скороспелый подарок. Я надеялся, что подобные подарки не войдут у них в привычку. Если у тебя появилась девушка, это не повод превращаться в скучного, бездумного засранца.

Я собирался остаться и на Новый год, решив (до того, как имел неудовольствие познакомиться с ней), что Кэти будет не против отправиться в паб, чтобы пропустить несколько стаканчиков, а потом около полуночи поехать куда-нибудь. Но, по всей видимости, семья Кэти привыкла проводить Новый год с пользой для здоровья. А это не включало в себя подъем в час дня первого января с тяжелой головой. Ее родственники, должно быть, привыкли бегать по пять километров перед завтраком, пить непастеризованное молоко и заниматься спортом. Поэтому перед Новым годом я вернулся в Норфолк, остановившись по дороге возле магазина, чтобы купить восемь банок пива для себя и эгг-ног для миссис Паркер. Я никогда раньше не покупал его, но после того, как занес ей напиток, решил как-нибудь повторить это. Она приняла его с такой благодарностью и радостью, словно его принес не я, а Иисус Христос. С длинными волосами и бородой я, возможно, отдаленно был на него похож. Честно говоря, она однажды приняла молочника за Иэна Мак-Шейна.

Перед полуночью кто-то позвонил в дверь. Я как раз смотрел новогоднее шоу и допивал пятую банку пива, представляя, как Дарси веселится где-то в Ист-Энде со своими двоюродными братьями и сестрами, знакомится с богатыми мальчиками из Чизика и накачивается шампанским. Новогоднее шоу она наверняка не смотрит.

Услышав звонок в дверь, я вдруг уверился, что это она, что им пришлось уехать из Далстона, потому что ее мать выпила слишком много коктейлей и вызвала пожар, перевернув елку или что-нибудь еще в этом роде. Я подбежал к двери, резко распахнул ее…

И молча уставился на нежданную гостью. Передо мной стояла Соня Лэрд. На ней были туфли на высоких каблуках и расстегнутый плащ, под которым угадывался сексуальный костюм Санта-Клауса из какого-то дешевого материала, напоминавшего пластик.

Я был довольно пьян, поэтому у меня буквально челюсть отвисла, когда я ее увидел. Соня воспользовалась моим удивлением и проскользнула в гостиную. Я выругался и вытер подбородок краем свитера.

Было очень холодно, поэтому я захлопнул дверь, хотя мне совсем не хотелось находиться с Соней Лэрд в закрытом помещении.

– Что ты здесь делаешь, черт побери? – крикнул я от двери.

Если бы я так сильно не презирал ее, то наверняка бы счел ее наряд довольно забавным.

Соня, вместо того чтобы ответить на мой вопрос, промурлыкала:

– С Новым годом, мистер Лэндли!

И сбросила с себя плащ. Увидев ее в этом наряде, с бледными руками и ногами, которые казались почти прозрачными, с желтыми зубами и губами, накрашенными ярко-алой помадой, я почувствовал, что меня вот-вот стошнит.

– Соня… – начал я, не зная, что сказать.

Очень хотелось попросить ее свалить, но даже мне хватило мозгов оценить ее смелость стоять в таком виде перед человеком, который открыто ее презирает.

– Ну же, Тодд, – прощебетала она. – Ты один. Я одна. Давай повеселимся. Неужели ты хотел сидеть здесь в одиночестве и смотреть… – она взглянула на экран телевизора, – это глупое шоу?

Она произнесла это с дурацким шотландским акцентом, словно школьный хулиган, донимающий слабого очкарика. Мне стало неприятно.

– Соня, ты не одна, – сказал я.

Было ощущение, что я напоминаю ей об этом постоянно с того дня, как мы познакомились.

– Вообще-то, – радостно начала Соня, словно информация, которую она хотела сообщить, должна была заставить меня резко влюбиться и упасть в ее объятия, – мы с Дарреном порвали.

«Повезло Даррену», – тут же подумал я, после чего сделал глоток из банки.

– Итак… – продолжила Соня, вероятно, ожидая, что я повалю ее на диван и стащу с нее этот глупый наряд зубами.

– У меня есть девушка, Соня, – выпалил я, даже не подумав, что говорю.

Она хохотнула:

– Нет, у тебя нет девушки!

Это меня взбесило. С одной стороны, Соня, казалось, всегда хотела со мной переспать. С другой стороны, она так же последовательно пыталась выставить меня самым большим неудачником на планете.

– И откуда ты знаешь, черт возьми? – спросил я.

Соня не двинулась с места. Она стояла, покачиваясь в этих глупых туфлях на высоких каблуках. Казалось, она вот-вот упадет, стоит лишь немного подтолкнуть.

– Ну, Стив Роббинс знал бы. Это значит, что Джош знал бы. А это значит, что знал бы весь персонал школы, – парировала она.

– Это значит, что никто об этом не знает, – возразил я, что было опасно, учитывая мою ситуацию.

– Ну и где она? – спросила Соня, озираясь по сторонам, чтобы показать, насколько мои слова лишены смысла. – Сегодня Новый год, а твоей «новой подружки» нигде нет.

Она даже имела наглость показать пальцами кавычки.

В этот момент часы пробили полночь, и снаружи начали взрывать фейерверки. Мой коттедж одной стеной выходил на футбольное поле, где толпы осоловевших представителей среднего класса, держа в руках пластиковые стаканчики с подогретым в микроволновой печи вином, собрались со своими благовоспитанными детишками, чтобы поприветствовать очередные двенадцать удачных месяцев. А я у себя дома попал в заложники к женщине, которую ненавидел и на которой не было ничего, кроме пластикового белья. К тому же она имела наглость утверждать, что все это ради моего же блага.

Я был пьян и сбит с толку. Я хотел лишь одного – обнимать Дарси, а теперь даже не знал, увижу ли ее еще хоть раз.

Мне хотелось кричать от досады. Это, вероятно, объясняло то, что случилось потом.

– Чего ты от меня хочешь? – крикнул я. – Я понятия не имею, чего ты хочешь! Сначала ты ненавидишь меня, потом хочешь трахнуть! Так что? Чего ты хочешь?

Снаружи взрывались фейерверки.

– Я люблю тебя, – ответила она. – Я люблю тебя, Тодд.

Я молча уставился на нее. Такой глупости я не ожидал от нее услышать.

Я обхватил голову руками, понимая, что нужно немедленно это прекратить.

– Ну а я тебя не люблю, – ответил я. – И никогда не полюблю. Я люблю свою подружку. Я люблю ее сильнее, чем ты можешь себе представить.

В этот момент я понял, что это так: я люблю ее! Я люблю Дарси Рид! Мне захотелось сесть в ближайший поезд до Лондона и рассказать Дарси, как сильно я ее люблю. К черту ее родственников! К черту сумасшедшую мамочку и странную сестричку! Возможно, я люблю Дарси сильнее, чем все они, вместе взятые.

Соня все еще стояла передо мной, красная от стыда.

«Только это имеет смысл, – хотелось мне сказать. – Ты можешь стоять передо мной в пластиковых трусах, но краснеешь, когда я говорю, что люблю другую».

– Прости, Соня, – сказал я, хотя ей, скорее всего, было понятно, что мне совершенно не жаль.

– Не смей говорить со мной! – отрезала она и, стуча каблуками, направилась к двери. Она так спешила, что забыла на полу плащ.

– Значит, теперь я плохой? – удивленно воскликнул я. – Боже, Соня, я тебя сюда не звал…

Она замерла у двери.

– Вообще-то, ты был прав. Давай держаться друг от друга подальше.

– Я согласен, – отозвался я. Меня эта ситуация вымотала. – Поддерживаю.

Соня повернулась ко мне и бросила:

– Знаешь, Тодд, ты настоящая свинья.

Она распахнула дверь и вышла наружу, забыв, что у меня перед дверью небольшая ступенька. Поэтому оступилась и рухнула на землю, сломав себе лодыжку.

Два дня спустя начинался весенний семестр, и эта история, конечно же, разошлась по всей школе еще до обеда. Бо́льшая часть класса Дарси возвращалась с футбольного поля, где они смотрели фейерверк, когда Соня валялась на тротуаре у моей двери, крича от боли. Вся эта маленькая драма разыгралась перед хихикающими учениками Хэдли Холл и их полупьяными родителями. Лора Маркс, моя лучшая ученица, стояла в первых рядах, но не смеялась.

Когда приехали санитары, я зашел внутрь и вынес плащ Сони, чтобы прикрыть то, что осталось от ее достоинства (которого осталось немного), поэтому не смог бы утверждать, что она просто шла мимо моего дома и поскользнулась, потому что была пьяна. Позже мне пришлось выдержать продолжительный разговор с полицейскими, которые пытались заставить меня признаться, что именно я толкнул Соню со ступенек. Так бы у них появилось интересное дело, а не очередная пьяная гражданка с травмой лодыжки. Мне даже захотелось позвонить Дарси, чтобы она рассказала полицейским, как плохо Соня умеет бегать в туфлях на высоких каблуках.

Придя на работу, я провел почти час в кабинете Мак-Кензи. Ожидая, что меня ждет головомойка за то, что я запятнал репутацию школы, я погладил рубашку, собрал волосы в хвост и надел обычные туфли вместо ковбойских сапог. К счастью, все это было ни к чему. Мак-Кензи, очевидно, понимал, что Соня немного не в себе, поэтому благодаря ему я был лишен большей части дерьма, которое могло свалиться на меня в начале семестра, включая очень длинное собрание сотрудников и запуск странной образовательной лотереи для сбора средств для какой-то школы в Джибути. Учитывая, что там присутствовала Карен Уэкс со своим холодным, презрительным взглядом, я с радостью пропустил оба мероприятия.

Прошел день, прежде чем я смог поговорить с Дарси, целых семь часов скучного преподавания и тревожных мыслей. В конце концов я заметил ее, когда она проходила мимо главного зала, опустив голову. Я загородил ей дорогу, не обращая внимания на то, что нас могут увидеть вместе. Мне нужно было поговорить с ней.

– Привет, Дарси, – поздоровался я, внимательно глядя ей в глаза. – Можно тебя на пару слов по поводу твоей работы?

Я не знал, куда нам лучше пойти, чтобы нормально поговорить, поэтому просто пошел прочь. К моему облегчению, Дарси последовала за мной. Я слышал, как она мягко ступает в своих ботинках у меня за спиной. Найдя пустой класс, я зашел внутрь и закрыл за Дарси дверь. По иронии судьбы, этим классом оказалась лаборатория мисс Лэрд. Схватив несколько учебников, я разложил их на парте, чтобы сделать вид, будто мы обсуждаем какую-то задачу, если кто-то будет проходить мимо кабинета. Хотя как я, учитель математики, собирался давать импровизированный урок по экономике, я, честно говоря, не знал.

– Я знаю, что случилось, – дрожащим голосом сказала Дарси, когда я выпалил, что очень скучал по ней.

Я снова заговорил, прежде чем она успела как-то отреагировать на мои слова.

– Нет, это не так. Тебе кажется, что ты знаешь, что произошло, но это не так.

– Я давно знала, что у мисс Лэрд на тебя виды. – Она смотрела на меня странным взглядом, словно не узнавая. Это заставило меня запаниковать. – Я уже говорила тебе об этом. – Ее серые глаза наполнились слезами. Мне захотелось поцеловать ее. – Все смеются над этим.

– Да, у нее на меня виды, – поспешно согласился я. – Она приехала ко мне, Дарси, в этом глупом наряде, а я сказал, что у меня есть девушка и я ее люблю.

Это был не самый удачный момент, чтобы пустить в ход эту карту. Я это понимал, но также понимал и то, что я не врал. Я любил Дарси и хотел, чтобы она об этом знала.

– Что? – выдохнула она. – Что ты сказал?

– Я сказал, что люблю тебя, – повторил я негромким, но уверенным голосом. – Я серьезно. Я ни за что не прикоснулся бы к Соне… мисс Лэрд. Я хочу тебя. Я так по тебе скучал!

– Боже, – прошептала она и начала плакать. – О боже, я тоже по тебе скучала!

– Эй… – шепнул я. Я понимал, что обнимать ее рискованно, поэтому просто стоял перед ней с протянутой рукой. – Не плачь. Не плачь.

Дарси улыбнулась мне сквозь слезы, после чего вытерла глаза и щеки рукавом блузки.

– Я плачу, потому что счастлива, мистер Л., – сказала она и хихикнула.

Возможно, впервые за двенадцать дней я почувствовал облегчение. Я оперся о рабочий стол Сони и положил ладони на столешницу. Я не забывал регулярно поглядывать на дверь, чтобы убедиться, что за нами никто не наблюдает. Я был уверен, что видел, как Соня уехала из школы полчаса назад, но из горького опыта знал, что она умеет заставать врасплох. В этом она была похожа на газетчиков.

– Как прошло твое Рождество?

– Ты знаешь, нормально, – осторожно ответила Дарси, словно ее Рождество было гастритом и она только-только начала выздоравливать. Я был бы даже рад, если бы она сказала, что веселилась до упаду с теми богатыми мальчиками из Чизика, которые не выходили у меня из головы с того дня, как она уехала. Она вздохнула. – Мама считает, что Рождество – это отличный повод напиться.

Ну, мы все считали, что Рождество – это отличный повод напиться, но мне казалось, что мать Дарси вывела эту идею на новый уровень. Я представил не исполнение рождественских песен, а полупустую бутылку хереса и ругательства в адрес королевы, поздравляющей нацию с праздником. Я решил, что, напившись, мать Дарси едва ли спокойно сидела на диване, тупо глядя в экран телевизора. Я представил, как она воет диким голосом с перепоя у себя в спальне, ее щеки полыхают румянцем, а тушь размазана по лицу, словно она позволила внукам сделать ей макияж.

– Мне очень жаль, – сказал я.

Я говорил это искренне. Я бы с радостью привел Дарси к себе домой, представил ее родителям, позволил маме штопать ей носки, а отцу кормить ее сладкими пирожками и конфетами. Разве не так принято праздновать Рождество?

– Все нормально, – ответила Дарси. Она, как всегда, была очень прагматична. – Моя тетя знает какого-то человека из общества анонимных алкоголиков. Он пришел к нам и дал маме книгу.

– Ага, – сказал я, словно это был важный шаг к выздоровлению, а не просто повод для бывшего алкоголика чем-то занять время, чтобы не сорваться. Да и на Рождество никто такого не делает. – Возможно, это поможет.

– Я очень надеюсь, что она ею воспользуется. – Дарси нахмурилась, но в следующую секунду улыбнулась. – Есть и хорошая новость. Я поговорила с тетей. Она заплатит за мою поездку в Венецию. Я сказала сегодня об этом мистеру Майклзу.

– Ух ты! Это же чудесно, Дарс.

Я планировал дать ей денег на поездку, но еще не успел придумать, как Дарси должна будет объяснить матери недельную бесплатную экскурсию в Италию. Теперь эта проблема была решена.

– Она уже купила мне подарок, но сказала, что вместо него я могу поехать в Италию.

– Что она тебе купила? – спросил я, решив, что это должно быть что-то очень хорошее, не хуже поездки на юг.

– Поваренные книги, – ответила она. – Очень хорошие. Но я не против. Она забрала их как компенсацию.

Я подумал, что это очень хреновый поступок. Даже моя семья, со всеми ее странностями, никогда бы так не поступила. Если тетя может позволить себе выделить Дарси несколько сотен фунтов на школьную поездку, я уверен, она могла бы прожить и без этих поваренных книг. Я решил, что позже выясню, что это были за книги, и пообещал себе, что обязательно куплю их для Дарси.

– Так что с твоей сестрой? Она тоже едет в Венецию?

Дарси скорчила гримасу.

– Нет. Она ненавидит каникулы. Она начала скучать по дому на следующий день после того, как мы приехали в Далстон.

Я улыбнулся, пытаясь придумать, как объяснить ей, что неделя в гостях у тети в Восточном Лондоне сильно отличается от поездки в Венецию.

– Мне кажется, Венеция немного отличается от Далстона, Дарс.

Дарси внимательно посмотрела на меня.

– Было бы неплохо, если бы ты тоже смог поехать.

Я заколебался, но не потому, что эта мысль казалась мне самой удачной с тех пор, как утром я прослушал на собрании сорокапятиминутный отчет о модернизации спортивного зала (застрелите меня!), а потому, что уже знал, что мест для учителей больше не осталось. Почти мгновенно я почувствовал негодование, что другие учителя обратили внимание на это мероприятие, в то время как я мечтал о том, чтобы сделать из головы Сони Лэрд доску для игры в дартс.

– Венеция, – прошептала Дарси, глядя на меня большими светло-серыми глазами, которые тянули меня к себе, словно магниты. – Поехали в Венецию. Это будет прекрасно, просто идеально.

В следующий момент она подалась вперед, поднялась на цыпочки и поцеловала меня. Я ответил на поцелуй, но тут же отшатнулся, бросил быстрый взгляд на дверь и схватил ее за руку.

– Пойдем, – прошептал я. – Сюда.

Я знал, что собираюсь сделать, и не верил, что мне это сойдет с рук, но не мог остановиться. Я не мог выйти из класса. Меня влекло к Дарси.

В подсобке за кабинетом было мало места и совсем не было окон. В воздухе витал слабый аромат хлеба и корицы. Еще там было очень холодно. Дарси отступила к полкам в дальнем углу, а я закрыл за собой дверь, оставив нас в полной темноте. Я наощупь пересек комнату и схватил протянутую руку Дарси. Обняв девочку, я крепко поцеловал ее в губы. Когда она ответила на поцелуй, все страхи, мучившие меня последние две недели, тут же улетучились.

– Я тоже люблю вас, мистер Л., – простонала она, целуя меня. – О боже…

Она протянула руку и расстегнула молнию на моих брюках. Я приподнял ее и посадил на одну из металлических полок. Я услышал, как она охнула от холода металла, но это не помешало ей обвить мою талию длинными, стройными ногами. Она порылась в сумочке, потом расстегнула мой ремень, отчего брюки упали на пол. Я услышал шелест фольги, а в следующий момент она стянула с меня трусы и натянула на член кондом. Наконец я вошел в нее и кончил, как новичок, спустя каких-то тридцать секунд.

Размышляя позже об этом случае, я решил, что то, что в подсобке было темно, сыграло мне на руку. Я боялся посмотреть вниз и увидеть себя со спущенными штанами и трусами, трахающего одну из своих учениц, девочку в школьной форме. Даже в темноте, задирая ее юбку, я знал, что это стандартная юбка серого цвета; я знал, что на ней черные чулки (в то время они были писком моды среди школьниц); я знал, что на шее у нее короткий галстук (я, по идее, должен был сделать ей замечание, поскольку галстук должен был доставать почти до пупка). Да, я, конечно, помнил об извечной мужской фантазии переспать со школьницей. Но не это меня заводило. Меня заводила она сама: ее милый смех, обаяние, любовь ко мне… Я любил ее, когда она была одета в рваные джинсы и футболку с надписью «Radiohead» и когда на ней была школьная форма. Таким образом я не чувствовал себя конченым извращенцем.

Такие мысли теснились в моей голове в тот день, когда я трахал Дарси Рид в подсобке. Я думал, что наша встреча будет романтичной и восхитительной, но вместо этого в моей голове не умолкал внутренний голос, которые повторял снова и снова:

«Извращенец. Извращенец. Извращенец».

 

18

Дарси не провела всю ночь пятницы в горах, но ощущения были схожие. Когда она проснулась утром в субботу, во рту пересохло, а голова раскалывалась от боли. Где-то внизу истерично лаял Клякса, а сотовый телефон звонил не умолкая. Дарси посмотрела на часы – восемь утра. Она так устала после того, как провела весь вечер накануне в «Графине», болтая с Матье бог знает о чем, что заснула в одежде.

В конце концов Дарси сняла трубку.

– Ты где? – хриплым голосом спросила она.

– Перед твоей дверью, – ответили на другом конце.

Сестры уселись за стол в кухне. У Дарси закончился кофе «Кенко Милликано», поэтому им пришлось довольствоваться слегка затвердевшим содержимым старой банки «Меллоу Бердс». Элис, скрестившая руки на пышной груди, была явно не в духе.

– Значит, ты забыла.

– Не совсем. – Дарси поднесла чашку с кофе к губам и сделала маленький глоток. Кофе был именно таким, как она ожидала, то есть не очень вкусным.

– Вчера вечером я была на станции Кингз Линн, а тебя там не было. Пробила колесо, да?

– Я удивлена, что ты не прихватила с собой ключ.

– Я решила, что он мне не понадобится! – Подбородок Элис буквально дрожал от переполнявших ее эмоций. – Прислать тебе счет за такси и номер в отеле?

– Если хочешь, – пробормотала Дарси, – но я не в том положении, чтобы его оплачивать.

Она сложила все счета и письма с последними предупреждениями, которые обычно лежали нераспечатанными на кухонном столе, в ящик комода, когда готовила кофе. Она не хотела, чтобы Элис увидела их и начала над ней насмехаться.

– Я профинансирую твою неорганизованность позже, – огрызнулась Элис. – И чтобы ты знала, у меня был чудесный вечер с полуфабрикатами и свежими эпизодами «Ледового пути дальнобойщиков».

Дарси подумала про себя, что в любой другой ситуации ее сестра провела бы вечер ненамного лучше. В качестве знака перемирия она поставила на стол миску с домашним кокосовым печеньем. Но, чтобы подчеркнуть, что она не шутит, Элис к печенью не прикоснулась. И это при том, что она призналась, как не так давно на дне рождения съела четырнадцать пирожных за десять минут, оправдав это сомнительной формулировкой «не хотела показаться грубой».

– Честно говоря, я не люблю кокосы. Они напоминают мне о батончиках «Баунти», – фыркнула она, пожав плечами.

– А что не так с батончиками «Баунти»?

– Ха! А что с ними так? – пробормотала Элис, словно батончики «Баунти» были Эдом Милибэндом, а она гражданином, который голосовал за лейбористов, разочаровался в них и закидал министра яйцами, а теперь давал интервью газетчикам.

Дарси посмотрела на Кляксу, который активно обнюхивал левую пятку Элис, словно считал эту женщину подозрительной. Дарси была восхищена его проницательностью. Возможно, ее сестра выделяет какие-то предупредительные ароматы, как это делают, например, скунсы.

– Что ты вообще делала вчера вечером? Позволь сказать, что ты дурно выглядишь.

Элис, что обычно для человека, у которого слишком много свободного времени, была тщательно причесана и напомажена.

– Говоря «позволь сказать», ты никак не смягчаешь оскорбление, – заметила Дарси.

– Так кто этот загадочный мужчина? – громко спросила Элис, словно журналистка, вынюхивающая подробности личной жизни звезд.

– Что? – хрипло переспросила Дарси.

– Ну, я же тебя знаю. Если ты гуляла в городе, значит, с тобой был какой-то мужчина.

– Не было никакого города, – ответила Дарси. Ей очень хотелось снова оказаться в «Графине» и продолжить незатейливое общение с Матье за бутылочкой хорошего пино нуар. – И определенно не было никакого мужчины.

Как только она это сказала, в дверь постучали.

Пока Зак описывал Элис волнующие подробности своей работы, Дарси, разломив свежий круассан, потягивала из чашки теплый кофе, в котором кофеина было не больше, чем в воде из-под крана, и гадала, когда утром можно выпить немного джина, чтобы тебя не приняли за алкоголика.

– Расскажи, Элис, – попросил Зак, явно пытаясь очаровать сестру Дарси, – чем ты занимаешься?

– Боюсь, что я воспитываю двух маленьких дочерей, – ответила Элис, поморщившись, словно очень сложно целый день сидеть дома. – Это работа без выходных.

– Ух ты! – воскликнул Зак, словно это было так чудесно и никто в мире, кроме Элис, никогда прежде не рожал детей. – И сколько им лет?

– Восемь и шесть. У них сейчас непростой возраст. Такие вкусные круассаны, Зак, – добавила она, отламывая очередной кусочек, и с неодобрением поглядела на кокосовое печенье Дарси.

– Декоративное? – спросил Зак, кивнув в сторону печенья.

Дарси подавила желание спросить, зачем кому-то использовать домашнее печенье как украшение.

– Так что это за непростой возраст? – спросил Зак с улыбкой, явно полагая, что услышит безобидные истории о том, что детки боятся спать в темноте или отказываются есть морковь.

– Кусаются, – серьезным тоном ответила Элис. – Это становится серьезной проблемой.

Зак вопросительно посмотрел на Дарси. Она пожала плечами.

– Вот как? – Все, что он смог ответить.

Элис поправила пояс на джинсах, который при ближайшем рассмотрении оказался эластичной лентой.

– Нас заставили прийти в школу для разговора с директором несколько недель назад, – сообщила она. – Меня и Яна. Как будто я не могу справиться с этим вопросом сама!

«Наверное, так они и считают», – подумала Дарси, откусив кусочек круассана.

– Короче, они спросили, не рассматриваем ли мы необходимость психологического вмешательства.

– Хорошая идея, – быстро сказал Зак. – Подавить в зародыше.

Элис жеманно улыбнулась.

– Я постоянно забываю, что вы доктор.

Дарси закатила глаза.

– Вы уже обсуждали это со своим терапевтом?

– Боже, нет! – возмутилась Элис. – А что, если он вызовет социальную службу?

– Он этого не сделает, – фыркнул Зак, словно Элис сказала, что любит посещать проктолога. – Он, скорее всего, направит вас к специалисту. Что по этому поводу думает ваш муж?

– Мой муж? – повторила Элис таким тоном, словно Зак только что придумал это слово.

– Да, Ян, – подсказала Дарси.

– Ну да, мой муж… Мой муж, в основном, думает… – Элис выдохнула. – О сиськах. Мой муж думает о сиськах, сиськах, сиськах с утра до ночи!

Дарси от удивления чуть не уронила круассан. Зак поправил воротник рубашки и уставился на кухонную плиту.

– Элис, – мягко начала Дарси, – что ты такое говоришь, черт возьми?

Элис прыснула и нервно хихикнула.

– О боже, сиськи! Он может думать только о сиськах своей тупой подружки! – Она подняла руки, словно молясь у алтаря неведомого божества, желательно такого, которое карает неверных мужей. Элис тряслась от смеха и икала, раскачиваясь на стуле как безумная. Из ее рта на стол падали капли слюны и непрожеванные кусочки круассана. – О боже, ее сиськи! Такие большие сиськи. Он трахает бабу с третьим размером груди! Вот это да! – Элис ударила ладонями по столешнице, испугав Кляксу, который лежал под столом в ожидании крошек. – Я прошу прощения за то, что мои груди похожи на сдувшиеся воздушные шары, но я родила двух дочерей, поэтому они и обвисли!

Оказывается, неделей ранее выяснилось, что Ян завел роман в третий раз, но уже не с той девушкой, которой купил «мини-купер». Элис узнала об этом, когда он разговаривал во сне, повторяя снова и снова, что ему нужно спрятать бюстгальтер третьего размера в шкаф (у его предыдущей любовницы грудь была четвертого размера). Элис, одетая в ночную сорочку с изображением Снупи, с болью понимая, что ее собственная грудь обвисла почти до уровня талии, тихонько подошла к платяному шкафу и нашла в нем розовый бюстгальтер, спрятанный за корзиной с грязным бельем.

– Это была его ассистентка, – рассказывала Элис, и ее глаза наполнились слезами. – Девушка, которой я звонила тысячи раз. Девушка, которая настолько тупа, что даже не знает значения слова «конечный».

Дарси попробовала представить телефонный разговор Элис с Яном, в котором нужно было бы использовать слово «конечный».

– Джемма, – сказала Элис торжественно, словно это было ключевое слово плохого анекдота. – Он ее уволил, конечно. Я его заставила.

– Это законно? – спросила Дарси, ни в коем случае не поддерживая наполеоновские наклонности сестры.

– Конечно нет. Она угрожает иском, естественно, – ответила Элис, закатив глаза, словно с ней подобные вещи случаются чуть ли не каждый день. – Но я сказала: либо я, либо она.

Она доела круассан и стряхнула с пальцев крошки. Дарси представила, как Джемма и Элис стоят рядом. Выбор в этом случае был бы очевиден.

– Что теперь?

– Короче говоря, мне нужно продать коттедж, Дарс. Кто-то должен заплатить за эту чертову машину, отели и драгоценности от Тиффани.

– Может, Ян заплатит? – спросила Дарси, гадая, почему платить должна она.

– Боже, нет, не с его кредитом!

– Тебе хоть кредит дали… – пробормотала Дарси, вспомнив о своих неоплаченных счетах.

Элис заныла:

– Послушай, если мы не заплатим, нам всем придется туго. Нам четверым. Девочкам тоже. Они же твои племянницы. Ты этого хочешь?

Дарси очень внимательно смотрела в свою чашку, словно ясновидящий в магический шар, пытаясь представить день, когда ей не придется изо всех сил бороться с чувством ненависти к сестре. От круассана на языке остался маслянистый привкус, который напомнил ей о животном жире. Она понадеялась перебить его, выпив остатки кофе, но это было все равно что стараться отмыть сковороду после гриля холодной водой.

Несмотря на уверения сестры, Дарси знала, что решение продать коттедж было в большей степени связано с давней неприязнью Элис, чем с долгами Яна.

Зак откашлялся.

– Пожалуй, я выгуляю Кляксу.

– Отличная мысль, – поддержала Дарси.

Ей не хотелось, чтобы Зак был рядом. Она все еще не понимала, зачем он приехал.

Он встал и свистнул, подзывая собаку, а когда Клякса подбежал, направился к двери.

– Мне некуда идти, – сказала Дарси, как только Зак вышел. – И у меня проблемы с деньгами.

– Да брось! – возразила Элис, подавшись вперед и не переставая жевать круассан. – Ты встречаешься с мужчиной, у которого два дома.

Дарси недоуменно уставилась на сестру.

– Ты серьезно?

– Да. Он рассказал мне об этом, когда ты была в душе.

– Я не о двух чертовых домах, Элис! Ты действительно считаешь нормальным выгнать меня отсюда, потому что мужчина, с которым я даже не встречаюсь, имеет лишние деньги в банке?

– Ох, Дарси, ради всего святого, к чему эти драмы? Я продаю дом, а он заботится о тебе. Все просто. Ты же знаешь, что на улице не окажешься. А я могу там оказаться, если не продам этот дом.

– Элис, посмотри на меня. – Дарси наклонилась к сестре. – Следи за губами. Я не встречаюсь с Заком. Мы расстались. Он разводится с женой, потому что трахал ее сестру. Или он об этом забыл упомянуть?

Говоря это, Дарси представила, как Зак начинает активно возражать и утверждать, что он ее не трахал, что это был всего лишь минет.

Элис, казалось, сначала удивилась, потом покачала головой. Подумав немного, она, вероятно, решила, что ситуация не так плоха, как кажется, и пожала плечами.

– И что? Все разводятся. Сейчас ты выглядишь странным, если ни разу не разведен.

– Дело в том, что я даже не знаю, что он здесь делает, – сказала Дарси, решив не обращать внимания на странную логику сестры. – Я не хочу, чтобы меня заставляли встречаться с кем-то только потому, что мне негде жить! Ты понимаешь, насколько это глупо?

– Мне очень жаль, Дарси, – сказала Элис. По тому, как она это сказала, Дарси поняла, что ей совсем не жаль. – Я должна выставить коттедж на продажу. В общем… – Она вздохнула.

– О боже, что еще?

– Именно поэтому я и приехала. Я пригласила агента по недвижимости. Чтобы он оценил дом.

Дарси обхватила голову руками.

– Мне очень жаль, – повторила Элис еще более неубедительно.

Дарси посмотрела на сестру.

– Элис, я знаю, что мама оставила дом тебе, но… Пожалуйста, подумай об этом. Подумай о воспоминаниях, связанных с этим домом.

– Я удивлена, что у тебя с этим домом связаны какие-то хорошие воспоминания, – заметила Элис, начиная сердиться. – Я помню только, как сидела в этой кухне, парализованная ужасом.

– Заткнись! – крикнула Дарси.

Элис решила последовать ее совету, и несколько секунд они сидели молча. Дарси задумчиво водила пальцем по столу.

– Ты можешь дать мне немного времени, чтобы подыскать жилье? – спросила она, чувствуя стыд из-за того, что приходится унижаться перед сестрой.

– Если хочешь, можем спросить Зака, когда он вернется, – предложила Элис, явно желая достать Дарси.

– Это не смешно!

Элис вздохнула.

– Ян давно не платит по кредиту. Еще пара месяцев, и банк все равно забрал бы дом за долги.

Дарси удивленно уставилась на сестру.

– Черт! – воскликнула она.

– Как видишь, Дарси, дело не только в тебе, – добавила Элис.

– Почему ты его не бросишь, Элис? Сколько можно терпеть?

– Если бы я могла найти кого-нибудь богатого, меня бы уже и след простыл, – ответила она и посмотрела на кусок круассана, который оставила на тарелке Дарси. – Ты будешь доедать?

 

19

На следующий день Элис и Дарси пили дорогое шабли в пивном ресторане «Три моряка». Клякса дремал под столом, а Зак пошел внутрь, чтобы заказать еду. Они пропустили завтрак, и у всех немного болела голова с похмелья. Дарси предложила приготовить традиционный воскресный обед, но Элис внезапно невзлюбила мясо на кости, как и батончики «Баунти», поэтому они решили поесть в городе.

В течение нескольких часов наступила дневная жара, поэтому Элис использовала меню, чтобы обмахиваться и отгонять мух.

– Ты сегодня какая-то тихая, – заметила она. – Поздно легла?

Дарси действительно поздно легла спать, потому что ей нужно было перемыть посуду и выслушать Зака, который умолял дать ему еще один шанс. В конце концов она предложила ему спать на кровати, а себе постелила на диване. Все ее мысли были заняты Джастином, поэтому она и думать не могла о том, чтобы снова начать встречаться с Заком.

– Не совсем.

– Мы вчера хорошо провели время.

Это было так. Они действительно хорошо провели время накануне. Взяв днем напрокат лодку в Бернхем Овери Стайт, они поплыли на остров Сколт Хед, где устроили маленький пикник. Дарси взяла с собой кучу еды (салат с жареным картофелем, нарезанное мясо рака, запеченного с лимонами цыпленка, оставшегося после вечеринки, где она работала) и в последнюю минуту кинула в сумку бутылку просекко, чтобы не умереть со скуки в компании Элис.

Но все прошло нормально. Они отдыхали на дюнах, раскинувшихся между зарослями песчаного тростника, уминая приготовленную Дарси еду, пока Элис читала пассажи из субботнего выпуска газеты «Гардиан», в основном из семейной рубрики, насмехаясь над чужими подходами к воспитанию детей. Позже, вернувшись в коттедж, Дарси приготовила шикарный чили с кусочками мяса и горького шоколада. К этому времени Элис выпила почти целую бутылку пино нуар. По всей видимости, именно поэтому она вела себя тихо и не утверждала, что у нее внезапно развилась аллергия на резаные помидоры, рубленое мясо или на что-то еще.

Зак тоже вел себя на удивление хорошо, учитывая тот факт, что их последняя встреча закончилась тем, что он угрожал убить Джастина. Он упомянул о нем всего лишь раз, когда Элис читала статью из журнала «Weekend» про людей, несчастливых в браке, которые пытаются завести друзей.

– Давно ты видела этого, как его, Джастина Уэбба, детка? – промурлыкал он Дарси на ухо, обнимая ее за плечи.

Но тему развивать не стал. Должно быть, он понимал, что в противном случае получит пощечину и придется вплавь добираться до Бернхем Овери.

Дарси казалось, что Элис ладит с Заком гораздо лучше, чем она сама. Она была такой же упрямой, как и он. К тому же она не обращала внимания на его заносчивость, что было полезно, поскольку он был очень заносчив.

– Я бы не сказала, что он плохой, – пояснила позже Дарси. – Просто он утомляет. Эмоционально, – добавила она, чтобы Элис не поняла ее неверно.

Она сделала глоток шабли, у которого оказался очень странный привкус. Вино было серебристо-зеленого цвета, очень сухое и терпкое. Дарси поморщилась и поставила стакан на стол.

– Ничего удивительного. – Элис пожала плечами, проведя пальцем по запотевшей крышке винного шкафа. – Ты никогда не искала легких путей. Тебе всегда нужны были сложные отношения.

Дарси отказалась заглатывать наживку.

– Возможно, настало время перемен.

– Или тебе стоит прекратить искать идеального мужчину. Возможно, его не существует.

«Вообще-то, он существует».

– Ты хочешь, чтобы я была с Заком, чтобы тебя не так сильно мучила совесть за то, что ты выгоняешь меня на улицу, – заявила Дарси, откинувшись на спинку стула, и прищурилась, жалея, что не прихватила солнцезащитные очки.

– Меня не мучает совесть из-за этого, – возразила Элис, взяв бокал и сделав большой глоток вина.

Дарси посмотрела в сторону детской площадки, расположенной перед окнами главного зала, откуда родители, потягивая водку с тоником, могли наблюдать за своими чадами. Дети кричали от радости, постоянно толкаясь и борясь за лидерство на площадке, и напоминали разноцветных муравьев, облепивших перекладины и детские горки. Ребенок с золотистыми волосами и звонким голосом привлек внимание Дарси. Она нахмурилась и пригляделась.

«Неужели?»

– Черт! – воскликнула она.

Элис повернулась в сторону площадки.

– Что?

Дарси пожала плечами.

– Так, ничего. Мне показалось, что мальчик вот-вот упадет, но… – Она улыбнулась. – С ним все в порядке.

Повернувшись, она осмотрела соседние столики на лужайке. Джастина и Иззи не было видно. Должно быть, они сидели внутри, в главном зале. Дарси не боялась встречи с ними, просто ей не хотелось, чтобы они видели ее сестру и Зака.

Элис нахмурилась.

– Какой мальчик?

– Забудь. С ним все в порядке.

Элис передернула плечами.

– Я не разрешаю Тэбби и Сесилии играть на таких конструкциях. Слишком велика опасность заработать паралич, если свалиться на землю и неудачно приземлиться. И только этого мне сейчас не хватает, – добавила она, словно паралич был так же опасен, как сенная лихорадка.

Дарси подавила желание сказать сестре, что это эмбарго на веселье, вероятно, стало причиной того, что ее дочерям так нравится кусаться, и попыталась дать дельный совет:

– Немного опасности – не всегда плохо, Эл.

Элис громко рассмеялась.

– Самое забавное, что именно бездетные женщины обычно придумывают подобную чушь.

«Бездетные…»

Не только это слово, но и вся манера подачи были пронизаны таким презрением, что – уже не в первый раз во время обсуждения этой темы – Дарси захотелось облить сестру вином.

– Как же ты любишь затевать ссоры, Эл!

Элис сделала вид, что смотрит вдаль, хотя обзор за их столиком был ограничен кирпичной стеной и какими-то промышленными постройками.

– Разве мы ссоримся?

В этот момент очень неудачно появился Зак.

– Вот и я.

Он поставил на стол поднос и сунул в задний карман джинсов пухлый бумажник.

– Вина, Зак? – проворковала Элис, доставая бутылку из шкафа.

– Немного можно, – ответил он, усаживаясь. – Мне надо будет вернуться в Лондон.

– Ох, а ты не будешь где-нибудь в районе Сербитона? – сладким голосом спросила Элис и так зная ответ.

– Я в Кью, поэтому с радостью могу тебя подбросить, – вежливо ответил Зак.

Дарси казалось, что он изо всех сил пытается создать образ Очень Классного Парня, под которым скрывается всякое дерьмо. Она массировала виски большим и указательным пальцами, пока Элис рассказывала Заку, как проехать в Сербитон, словно он не жил в Кью и у него не было навигатора в машине.

Зак отпил немного вина.

– Ух ты! – воскликнул он. – Как вкусно!

Дарси закатила глаза.

Спустя десять минут им принесли еду.

– Ну давай, – начала Элис, запихнув в рот несколько кусочков картофеля фри, – скажи что-нибудь по-испански. – Она усмехнулась. – Уверена, тебя постоянно об этом просят.

Дарси внутренне поморщилась. Зак застенчиво улыбнулся:

– Нет, просят редко.

Больше всего на свете Зак не любил, когда его просили сказать что-нибудь по-испански. Также он терпеть не мог проповедников-мормонов и тупиц на дорогах.

Что касается Дарси, то она прекрасно знала, что ее равнодушие к языковым способностям Зака выделялось на фоне остального женского населения. Дарси подозревала, что это было одной из причин (второстепенных), почему Зак ей не подходил. Он заслуживал быть с кем-то, у кого будут дрожать коленки каждый раз, когда он скажет «Estoy enamorado de tí».

– Продолжай, – попросила Элис.

Зак откашлялся.

– Хорошо. – Он вздохнул. – «Odio tener que decirte usted es clínicamente obeso».

Даже Дарси поняла, что значат последние два слова. Не сдержавшись, она улыбнулась и опустила голову.

– Вау! – пролепетала Элис, хлопая ресницами. – Я сейчас упаду в обморок!

Она принялась обмахиваться ладонью, как женщина среднего возраста, которой показали фотографию музыканта Гэри Барлоу.

Дарси давно уже смирилась с тем, что совершенно не понимает сестру. Она положила в рот немного зажаренных овощей, кое-как засунутых в подгоревшую булочку. Овощи были невкусными, а зажаренная булочка не спасала положение. Она встала.

– Кому-нибудь еще нужна соль? Кетчуп?

Элис, которая с набитым ртом рассказывала, где лучше пересечь Темзу и попасть на шоссе А3, просто подняла руку и кивнула.

Зак, казалось, хотел что-то сказать, но внезапно передумал с видом человека, который слишком вежлив, чтобы перебивать людей, когда они разговаривают, хотя только что, не моргнув глазом, сказал Элис в лицо, что она жирная. Дарси гадала, скольких людей в своей больнице он уже успел оскорбить подобным образом.

Она направилась к барной стойке, держась поближе к стене, которая тянулась вдоль сада, чтобы Джастин и Иззи ее не заметили. Этот милый провинциальный паб с кирпичной стеной и алыми розами, украшавшими арочный вход, был прекрасен.

К счастью, стол с приправами находился сразу возле входа, недалеко от пачки меню и информационного плаката «Посетите Англию». Дарси взяла солонку и несколько соусов и уже собиралась выйти, когда у нее за спиной распахнулась дверь.

Каким-то образом Дарси поняла, что это Джастин, и обернулась. На нем была бейсболка с эмблемой команды по американскому футболу «Нью-Йорк Джетс» и зеленая футболка. Засунув руки в карманы шорт, он подошел к ней.

Стук посуды и тихий гул голосов за их спинами создавали уютную атмосферу.

– Я тебя не преследую, – сказала она. – Честно.

– Все в порядке. Говорят, я сам иногда люблю преследовать людей.

Он выглядел прекрасно. Загорелый, красивый, милый. Его бицепсы немного налились, словно он утром жал штангу в гараже. Дарси вспомнила пятницу, которую они провели вместе в отеле.

– Ты починил его, – улыбнулась Дарси, взглянув на браслет на его запястье.

Джастин опустил взгляд.

– Ах да. Ну, «починил» громко сказано. Подлатал. Я имею в виду, что склеил его суперклеем. – Он улыбнулся Дарси. – Иззи считает, что я должен выбросить его. Она явно его не любит.

– Она знает, откуда он у тебя? – не выдержала Дарси.

– Я сказал, что мне его подарил Ричард. – Он помолчал. – Это единственная причина, почему он до сих пор не попал в мусорное ведро. К счастью, она нечасто общается с Ричардом.

По его тону Дарси поняла, что беда с браслетом приключилась не в первый раз.

– Он и раньше рвался?

Джастин мягко рассмеялся и почесал подбородок.

– Да. Четырнадцать раз.

Дарси удивленно уставилась на него.

– Ты чинил его четырнадцать раз?

– Ну, я его клеил, – пояснил он. – Это получалось не всегда удачно, я часто приклеивал пальцы к столу. – Он заколебался. – Не намеренно, конечно.

«Четырнадцать раз! Он так много для тебя значит?!»

– Похоже, в пятницу ему просто не повезло, – сказала Дарси. – Я имею в виду, раз это было не впервые, значит, это не дурное знамение.

Джастин улыбнулся.

– Ну, я всегда считал, что дурные знаки переоценивают.

– Например, Нелл в это очень верит, – улыбнулась Дарси.

Повисла короткая пауза.

– Спасибо за сообщение, кстати, – поблагодарил он.

Дарси нахмурилась.

– Ну, это было важно.

– Конечно. Очень важно знать разницу между Ронни Корбеттом и Ронни О’Салливаном. Особенно если судьба сведет с последним.

Она скучала по нему и убедила себя, что одно сообщение никому не навредит, – так алкоголики считают, что полбутылочки пива в обед ни на что не влияет, когда им хочется уйти в запой на добрых три дня.

– Воскресный обед? – спросила она.

Джастин кивнул.

– Для Иззи это рай, – сообщил он. – А для меня ад.

Дарси понимала, что он имеет в виду. Обедать в подобном месте в воскресенье днем почти равнозначно тому, что валяться с перепоя на детской площадке.

Он покачал головой и рассеянно взял со стола рекламный буклетик, рассказывающий о парке приключений с динозаврами.

– Была там?

Она покачала головой.

– Прости. Я боюсь динозавров.

Джастин посмотрел на нее и рассмеялся.

– Как ты можешь их бояться? Это все равно что сказать, будто боишься встретить снежного человека. Нельзя бояться того, чего не существует.

Дарси улыбнулась и поджала губы.

– Вообще-то, снежный человек существует. Есть доказательства.

Джастин притворно нахмурился.

– Правда?

– Да. В Сибири.

– Какие доказательства? Настоящего снежного человека поймали?

Дарси задумалась.

– Нет. Были найдены следы.

– Ох, Дарси! Такое же отсутствие логики ты демонстрировала много лет назад, когда пыталась решать квадратные уравнения.

Она улыбнулась и посмотрела Джастину в глаза.

– Вообще-то, это вина моего учителя математики. От него не было никакого толку. Помню, его было очень легко отвлечь.

Мимо них пробежала официантка с огромной стопкой грязных тарелок.

– Я смотрю, ты помирилась со своим сексуальным испанцем. – Джастин кивнул в сторону летней площадки.

Не зная, что ответить, Дарси заколебалась. Это могло означать лишь то, что он прав.

– Он не совсем испанец. Только на бумаге, и то наполовину. Это не считается, – пробормотала она.

Джастин молчал, словно пытаясь расшифровать странный язык, на котором она с ним заговорила. Наконец он сдался и сменил тему.

– И твоя сестра… Боже, я не видел Элис с тех пор, как она плюнула на меня в зале суда.

Дарси вздрогнула и решила не обсуждать этот вопрос.

– Слушай, ты мне так и не рассказал, как все закончилось в тот вечер. Когда ты сидел в домике, – улыбнулась она.

– Ах да. – Он сделал вид, что судорожно пытается вспомнить. – Ну, я наконец вырвался из него, выпил парочку бутылок пива и посмотрел «Фил Спенсер: секретный агент». А ты чем занималась?

– Я не смогла заставить себя взяться за замороженную лазанью, но у меня получилось купить несколько дешевых пирожных.

Джастин улыбнулся.

– Прости, что наседаю, – начал он, – но ты сейчас встречаешься с этим человеком? Не пойми меня неправильно, я не в том положении, чтобы качать права, просто мне интересно.

– С Заком все сложно.

– То есть вы встречаетесь?

Дарси вопросительно посмотрела на него.

– Прости, – сказал он. – Я наблюдал из окна за тем, как Мэдисон играет на площадке. Так совпало, что из этого окна хорошо виден ваш столик. У меня не было выбора, кроме как смотреть на вас. Я не хотел смотреть, но не мог ничего поделать.

– Вот негодник! – воскликнула Дарси, улыбаясь, чтобы Джастин понял, что она шутит.

– Я постоянно о тебе думаю.

Наступила продолжительная пауза.

– Я не знаю, что делать с твоим заявлением, – призналась Дарси, пытаясь не расплакаться.

– Я тоже.

– Зак не… то есть он просто появляется время от времени. Это сложно.

– Дарси, это не мое дело. Ты можешь встречаться с кем хочешь. Я собираюсь вернуться за свой столик и доесть обед. Тебе советую сделать то же самое. Не обращай на меня внимания. Мне очень жаль, что я веду себя как придурок.

– Все может быть иначе, – мягко заметила она.

Он повернулся к ней спиной и от досады прикрыл лицо бейсболкой. Так он стоял несколько секунд, тяжело дыша, пока Дарси старалась не отвлекаться на огромный акварельный рисунок, на котором свора гончих рвала испуганную лису на куски.

Наконец Джастин взял себя в руки и обернулся.

– Прости. Не обращай на меня внимания. Я веду себя как засранец.

Дарси поняла, что он злится не на нее. Он злится на себя.

– Сегодня вечером Зак уезжает в Лондон… – начала она.

– Не надо, Дарси! – перебил ее Джастин. – Возвращайся к своим. Ешь, пей, флиртуй с парнями. Для того и лето. Ты этого заслуживаешь.

«Правда? – подумала она. – Ты бы сказал так, если бы знал, что я наделала?»

В ее душе начали появляться знакомые признаки грусти и стыда, но тут через переднюю дверь вошел Зак и, заметив их, резко остановился.

– И снова привет, – сказал он, кивнув Джастину. Он произнес это таким тоном, словно собирался вызвать его на бой. – Джастин Уэбб, верно?

– К сожалению, мне пора, – пробормотал Джастин.

Дарси схватила Зака за локоть и потащила к выходу.

– Не стесняйся, дружище, – добавил Зак, стряхнув руку Дарси. – Выходи на улицу и посиди с нами. Зачем прятаться внутри в такой чудесный день?

Джастин внимательно посмотрел на него.

– Спасибо, но мне уже надо уходить.

– Постой… – начал Зак, сделав шаг вперед и засунув руки в карманы. Он самодовольно улыбался, словно знал что-то, что было им неведомо. – Я все еще не могу понять, откуда тебя знаю.

Джастин сглотнул.

– Тогда, наверное, не знаешь. Простите.

Зак поднял руку.

– Подожди секунду. Я вижу, тебе не терпится уйти… но я подумал, что ты сможешь помочь мне в одном вопросе.

Дарси вздрогнула. Она представить не могла, что он собирается сказать.

– Дарси показывала тебе свой ужасный синяк на ноге?

– Зак, – вздохнула Дарси, – помолчи. Пойдем.

– Мы не настолько хорошо знаем друг друга, – ответил Джастин. – Простите, я не могу ничем помочь.

– Очень странно, – заметил Зак. – Потому что каждый раз, когда я тебя встречаю, вы о чем-то шепчетесь.

– Зак, ты ведешь себя отвратительно, – сказала Дарси.

Наступила опасная пауза.

Джастин сделал шаг в сторону Зака.

– Если у тебя есть что сказать, то выкладывай. Я здесь обедаю с семьей, поэтому у меня нет времени ходить вокруг да около.

– Но у тебя есть время, чтобы любезничать с моей девушкой.

Обвинение повисло в воздухе. Внезапно Зак замахнулся и ударил Джастина в челюсть. Дарси заметила, как какие-то люди, собиравшиеся войти в дверь, замерли от удивления. Они, должно быть, пришли, чтобы мирно пообедать в милом ресторане, и не ожидали увидеть драку еще до того, как им принесут меню.

Ответ Джастина на провокацию был скорым.

– Я быстро, – бросил он удивленной публике и нанес удар Заку в лицо.

Тот попятился через открытую дверь и рухнул на гравийную дорожку. Он намеревался встать, и Джастин подошел к нему. Дарси попыталась его удержать, но он стряхнул ее руку.

Зак прижал одну руку к лицу, а другую поднял, признавая свое поражение.

– Черт, – прошипел он, пытаясь остановить хлеставшую из носа кровь, – хорошо, хорошо.

– Хорошо? – Джастин навис над ним, потом развернулся и молча прошел в зал мимо Дарси.

Дарси уставилась на Зака. Кровь капала с его пальцев на гравий.

– Чертово животное! – выдохнул он.

– Ты сам начал, парень! – крикнул кто-то.

Вокруг них собралось несколько человек, Зака начали снимать на телефоны.

– Ага. – Зак плюнул в сторону говорившего, одной рукой прикрывая лицо. – Спасибо. Чертов придурок! Иди и жри свой обед.

Дарси, несмотря на то что была в бешенстве, наклонилась над ним и спросила:

– Ты в порядке?

– Вызови полицию.

– Мы не можем этого сделать, – возразила она, опасаясь, что эта блестящая мысль могла прийти в голову не только Заку. – Ты сам начал. Это засняли свидетели.

Ей удалось убедить Зака не вставать, пока она сбегает за Элис, которая, к счастью, не видела этой сцены, сосредоточив внимание на женщине, которая позволила своим детям бегать по ресторану в одних трусах.

К тому времени, как Дарси смогла уговорить сестру не дожидаться конца обеда, хотя Элис все-таки умудрилась допить вино до того, как они ушли, Мэдисон нигде не было видно. «Ауди» Джастина тоже исчезло с парковки. На этот раз Дарси была рада, что он уехал.

Зак отправился с Элис в Лондон после семи. Дарси провела остаток дня, стараясь заставить сестру прекратить обсуждать нос Зака, в то время как он хмуро пялился на себя в зеркало, пытаясь сменой прически отвлечь внимание от ярко-розовой отметины на лице и время от времени порываясь позвонить в полицию. От этого ему легче не стало, поэтому Зак решил восстановить пострадавшее эго, сделав вид, что он снова парень Дарси. Когда Элис начала таскать в машину свои многочисленные пакеты, болтая об агенте по недвижимости, который должен прийти во вторник, чтобы оценить коттедж, Зак обнял Дарси за плечи и шепнул на ухо:

– Я хочу, чтобы у нас все получилось, детка.

С ним было приятнее иметь дело, чем с Элис, но он сильно раздражал Дарси.

– Мне требуется время, чтобы подумать, – ответила она, отстраняясь.

Интересно, можно ли считать драку поводом для новых отношений? Зак посмотрел на нее так, словно она отказалась от серег с бриллиантами.

– Cariño! – воскликнул он раздраженно. – Это все из-за глупой ссоры с этим ублюдком в пабе?

Дарси восхитилась тем, как Зак пытается замять этот неприятный случай, словно они с Джастином просто поспорили за кружечкой пива.

– Нет, – ответила она, покачав головой. – Но сейчас тебе лучше уйти.

Она отодвинулась, не желая больше это обсуждать.

Как только Зак понял, что Дарси не поцелует его на прощание, он пожал плечами и вышел во двор, чтобы подождать Элис.

Хотя Зак практически догадался, откуда у нее синяк на ноге, Дарси была уверена, что об аварии ему никто не рассказывал. Сдержанность не была сильной стороной Зака. Если бы он узнал об этом, то тут же позвонил бы в полицию, желая крови Джастина, как поступил Ян прошлым летом, когда какие-то подростки попытались проехаться на велосипедах рядом с его дорогим «Фордом-Мондео».

Наконец Элис обняла Дарси, которая заметила, что сестра перед отъездом по-новому причесалась, сменила кофточку и брызнула на себя духами.

– Послушай, – начала Дарси, когда Элис послала ей пару воздушных поцелуев, – Зак ничего не знает.

– Хм… – Элис отстранилась. – Что ты имеешь в виду?

– О прошлом. Нашем прошлом. Моем прошлом. Он ничего не знает, и я хочу, чтобы не узнал.

Она не могла допустить, чтобы он все понял о Джастине.

Элис смахнула со лба непослушную прядь.

– Ну, я не собираюсь ему рассказывать. Мне вся эта история вообще не нравится, честно говоря.

Дарси сглотнула и посмотрела на Кляксу, который нервно терся у ее ног.

– А ну-ка, – сказала Элис, – рассказывай сейчас же, пока он на улице, быстро. Кто такой этот Джастин Уэбб, и почему они дрались?

По всей видимости, Зак по причине, связанной с самолюбием, ничего не рассказал Элис про Джастина. Впрочем, Дарси не собиралась восполнять пробелы истории в этом вопросе.

– Да никто он, – ответила Дарси. – Я не знаю. Да и кто знает? – выпалила она первое, что пришло в голову.

Элис вздохнула.

– Ну хорошо! – протянула она, словно была уверена, что ее сестра не в себе, что, с точки зрения Дарси, было даже забавно. – Не забудь насчет агента во вторник. Это очень важно.

– Спасибо, что напомнила.

– Ничего личного, – бросила Элис.

Дарси решила, что подобным враньем кормят друг друга банкиры, когда увольняют коллег ради повышения.

Элис повернулась, собираясь выйти. Дарси выудила из заднего кармана пачку визиток.

– Послушай, если кому-то понадобятся мои услуги… Я могу приехать, куда нужно.

Элис с сомнением посмотрела на визитки.

– Без обид, Дарси, но я обычно советую свою подругу из Чигвелла. Она, как говорится, классический повар.

– Правда? – пробормотала Дарси, запихивая карточки снова в карман и пытаясь не чувствовать себя униженной. – В смысле?

– Ничего особенного, но она готовит все популярные блюда. У нее получаются отличные пирожки с мясом.

В полночь раздался звонок.

Сначала Дарси услышала лишь сильный шум ветра. Потом послышался голос:

– Дарси, хочешь искупаться? Вода очень теплая.

Она уселась на кровати с глухо стучащим сердцем.

– В море, – продолжил он. – Это напоминает мне… Как называется эта песня?

– «Nightswimming», – подсказала она слабым голосом.

– Да! Точно. Забыл, как называлась группа. – Дарси услышала шум прибоя. – «UB40».

– «REM», – поправила она.

– Точно! «REM». Веселые засранцы.

– Джастин, – прошептала она, – где ты?

– Ну, я был недалеко от тебя. Но там меня уже нет. Чертовы наносы!

– Я сейчас буду, – пообещала она и повесила трубку.

Дарси взяла с собой Кляксу. Она никогда не выходила на пустошь после наступления темноты без собаки. К счастью, стояла полная луна, поэтому фонарик был не нужен. Она все равно не хотела его брать, опасаясь, что какой-нибудь зоркий сосед заметит луч света и вызовет полицию.

Начинался прилив, поэтому у них было мало времени. Она подсчитала, что не больше часа. В этот вечер как раз ожидался сильный прилив, который должен был залить всю соленую низменность, а также мелкие ручьи.

Дарси, как только отошла достаточно далеко от линии жилых построек, возле которых рос кермек, начала громко выкрикивать его имя, внезапно испугавшись, что он пришел сюда, чтобы совершить какую-нибудь глупость. Она набрала его номер, потом снова и снова, но Джастин не брал трубку.

Низменности уже начали заполняться морской водой. Дарси перешла самую глубокую из них по мостику, а дальше пришлось брести по колено в воде, держа в руке телефон, чтобы не намочить. И все это время она пыталась отогнать воспоминания о последнем случае, когда пришлось вытаскивать человека из воды.

Несмотря на теплую погоду начала лета и безоблачное небо, вода была достаточно холодной. Дарси, вдыхая запахи соли и грязи, дрожала от холода, а ее сердце гулко стучало от страха и лошадиной порции адреналина в крови. Клякса не отставал от хозяйки, радуясь возможности побегать по знакомым местам и побарахтаться в воде.

Чтобы не застрять, Дарси старалась идти быстро, но ее туфли намокли и отяжелели. И хотя бедро уже не ныло, от напряжения начали болеть ноги.

К моменту, как Дарси услышала, что Джастин зовет ее, она уже промокла насквозь и покрылась липкой черной глиной. Влажная одежда плотно облегала тело, и она была рада, что предусмотрительно надела шорты и футболку, а не джинсы и кофточку.

Зубы ее громко стучали, пока она мысленно репетировала речь:

«Так люди умирают здесь, Джастин. Они застревают в грязи, а когда наступает прилив, не могут убежать. И тонут. Особенно, если пьяны».

Последние пару сотен метров Дарси уже видела его размытый силуэт. Он пересек дюны и теперь топтался в низине. Серебристый свет луны отражался от поверхности воды, уровень которой был пока не выше колена, но начинался прибой и дул сильный ветер.

– Джастин!

Он повернулся к Дарси.

Клякса спешил за хозяйкой, разбрызгивая во все стороны воду, словно лошадь на продуваемом ветрами ирландском побережье.

Она была так рада видеть его, что совсем забыла про свой гнев, и протянула руку, чтобы помочь ему выбраться на сухой берег.

– Джастин, начинается прибой. Все низины уже под водой. Пойдем, нам пора.

Он не двинулся с места. Несколько секунд они стояли, молча глядя друг на друга. Клякса устроился между ними, словно сидеть по грудь в воде в час ночи было для него вполне нормально. Он даже попытался махать хвостом, но мешала вода.

– Я думал, будет теплее, – наконец сказал Джастин.

Он дрожал от холода. Дарси заметила темно-лиловый синяк на его левой щеке, оставленный кулаком Зака.

– Что ты здесь делаешь, черт побери? – спросила она шепотом.

Джастин задумался.

– Я хочу чувствовать себя живым, а не ходячим мертвецом. Ты меня понимаешь?

Дарси понимала, но ей не хотелось сейчас это обсуждать.

– Если ты искал новых ощущений, то нужно было пройти по канату, ограбить банк или сбить еще кого-нибудь на дороге, а не приходить сюда во время прилива.

Джастин улыбнулся и выудил из кармана джинсов фляжку. Протянув ее Дарси, он сказал:

– Мне кажется, ты не откажешься от рома.

Холодный ветер кусал их кожу, словно дикий пес. Казалось, он прилетел к берегам Англии с гор Скандинавии и не собирался оставлять их в покое. Дрожащая от холода Дарси не обратила внимания на флягу.

– Джастин, здесь опасно. Сегодня очень большой прилив. Пожалуйста, пойдем со мной.

Она протянула ему руку.

– Я подумал, что мы можем немного поиграть с опасностью, – сказал он, словно не услышав ее слов, и, откупорив флягу, сделал глоток. – Помнишь… как раньше.

– Если нас увидят здесь вместе, Иззи обо всем догадается, – ответила она. – Ты этого хочешь?

Вода была уже выше колен. Клякса мудро оценил ситуацию и вернулся на дюны.

Несколько секунд Джастин скептически смотрел на Дарси, словно был мертвецки пьян, а она пыталась отговорить его петь в караоке.

– Кстати, я не уверен, что конфликт с твоим парнем закончится добром, – заметил он. – То есть, что мне не придется снова бить его по лицу.

– Он не мой парень, – поправила она.

– Где он сейчас?

– В Кью. Он уехал в Лондон.

– Он там живет? В Кью?

Она кивнула.

Джастин задумался.

– Это достаточно близко к Чизвику, чтобы я расстроился, – сказал он.

– Между вами Темза и несколько кварталов, – возразила Дарси. – Я сомневаюсь, что вы столкнетесь на улице.

– Ему может не повезти, – мрачно заметил Джастин.

– С лицом все в порядке?

– С чем?

– С лицом. Куда он тебя ударил.

– Ах, это… – Он подвигал нижней челюстью. – В этом особенность рома, Дарси. Бо́льшая часть важных нервных окончаний отключается. Если выпить достаточно.

– Что сказала Иззи?

– Я сказал ей, что зацепил головой подвесную корзину. Знаешь, такие кованые корзины с цветами.

Он покачал головой.

– Она тебе поверила?

– Да, но были последствия. Мне пришлось сделать крюк, чтобы не ехать мимо того места, где я якобы ударился головой. Иначе Иззи засудила бы хозяина заведения. – Он поморщился и сделал еще один глоток из фляги. – Можно я расскажу тебе секрет?

– Ладно. Ты ведь можешь рассказывать, пока мы будем идти?

Он задумался.

– Да, хорошо.

Они направились к дюнам. Ноги Дарси занемели от холода, но она по-прежнему чувствовала силу прилива, который тянул и тянул ее за ноги. Она не сводила глаз с мерцающих огоньков домов, разбросанных по всему побережью, и белого хвоста Кляксы, который вел их домой.

– Итак? – спросила она, чувствуя, что Джастин отвлекся. Он шел в нескольких шагах сзади, поэтому Дарси обернулась и подождала его. – В чем секрет?

– Иззи хочет еще одного ребенка, – сказал Джастин, подойдя к ней.

Она уставилась на него, чувствуя, как внутри все сжимается от страха, словно улитка, которую посыпали солью.

– Вот как… – выдавила она из себя. – Что ж, поздравляю.

Он нахмурился.

– Нет, Дарси, не надо… не надо меня поздравлять. Я не это имел в виду.

Она отвернулась, представив Иззи и Джастина в Чизвике рядом с детской кроваткой, в которой лежит розовый младенец, окруженный букетами цветов, воздушными шарами и глупыми открытками с поздравлениями. Вода поднялась еще выше, и Дарси снова двинулась к дюнам.

– Я сказал тебе это, потому что это должны были быть мы, Дарс! – крикнул он сдавленным голосом. – Мы должны были пожениться, завести ребенка, у нас должна была быть идеальная жизнь!

Внезапно печаль и боль сдавили горло как удавкой. У Дарси закружилась голова, и она с трудом устояла на ногах.

– Так у вас с Иззи такая жизнь? – спросила она, повернувшись к Джастину. – Идеальная?

– Конечно нет! Иначе с чего бы я сейчас стоял здесь посреди ночи? Я подскажу тебе: у меня не идеальная семья, Дарс!

– Ты сам должен решить эту проблему, – ответила она. – Я не могу ничем помочь.

Она повернулась и пошла дальше – по крайней мере, попробовала пойти. Она была удивлена, что у них до сих пор целы ноги, учитывая, какая неровная там земля.

– Ты можешь сказать мне, что чувствуешь.

Он догнал ее, обнял за талию и повернул к себе лицом. Дарси расплакалась.

– Ты знаешь, что я чувствую, Джастин. Я чувствую то же, что чувствовала последние семнадцать лет. – Она покачала головой. – Жаль, что ты рассказал мне о ребенке.

Джастин застонал от досады.

– Я хотел, чтобы ты услышала это от меня, а не от Иззи. И не говори про ребенка так, словно он уже есть.

Дарси опустила голову, пытаясь проглотить комок, подступивший к горлу.

– Да брось! Мы же об Иззи говорим. Самой целеустремленной женщине со времен…

– Да, да, я знаю, – пробормотал он, – Жанны Д’Арк и Боудикки.

Наступила пауза.

– Вообще-то, – пробормотала она, – я хотела сказать Бейонсе.

Джастин рассмеялся так, словно это была самая забавная шутка, которую он слышал, за целый год.

Пройдя еще несколько шагов, они вышли к дюнам, и Дарси с удивлением заметила, что на Джастине надеты его ковбойские сапоги.

– Ты же их испортишь, – с грустью заметила она.

– Нет, – возразил он таким же печальным голосом. – Они выживут.

– Так чего ты хочешь? – спросила она, когда они наконец оказались на возвышенности, которая обозначала границу соляного болота. Их ноги царапала острая трава. – Ты хочешь еще одного ребенка?

– С тех пор, как сбил тебя на машине, не хочу, – мягко ответил он, помолчав. – Наверное, это звучит странно.

Она покачала головой.

– Нет, странно звучит «Я не помню разницу между “REM” и “UB40”».

Он рассмеялся.

– Ты права. Боже, этого нельзя простить! – Он схватил ее за руку и развернул к себе. – Хорошо, Дарси, так вот… Я рискую выставить себя еще большим засранцем, чем есть, но мне хочется сделать широкий жест.

Она ждала.

– Я думаю, что риск невелик, – добавил он. – Я уже далеко зашел.

Она кивнула.

– Да, сегодня ты превзошел себя.

– Ладно, забудем об этом. Ты готова?

Дарси слабо улыбнулась и пожала плечами.

– Как всегда.

Он ухмыльнулся и сунул руку в задний карман джинсов.

– Закрой глаза. Дай мне руку.

– Что?

Дарси рассмеялась, но все равно протянула руку. И почувствовала, как Джастин положил ей на ладонь какой-то предмет. Когда она открыла глаза, то увидела маленькую серую коробочку. Она выглядела потертой и полностью промокла.

– Что это?

– Узнаешь, когда откроешь.

Она открыла коробочку. На шелковой подушечке лежала серебряная цепочка с единственной жемчужиной в центре. Она выглядела старой.

– Очень красиво, – прошептала она и посмотрела на Джастина, ожидая объяснений. – С ней связана какая-то история?

Он выдохнул, словно готовясь сделать серьезное заявление, отошел на пару шагов и повернулся к Дарси.

– Хорошо, буду краток. Я купил ее тебе на Рождество девяносто пятого года и собирался подарить в домике, но не смог. Я подумал, что ты будешь считать меня дешевкой.

Дарси удивленно уставилась на него. Она наконец перестала дрожать от холода.

– Поэтому я сохранил ее. Я хранил ее все это время, потому что считал, что однажды… у меня получится подарить ее тебе.

Дрожа, он достал из коробочки цепочку, наклонился и защелкнул замочек на шее Дарси. Она потрогала цепочку, и Джастин обнял ее за плечи.

– Как она выглядит? – спросила она.

Он улыбнулся и пожал плечами.

– Так, как я и предполагал. – Он обнял Дарси и прошептал: – Кстати, мне очень жаль, что она из сети «H. Samuel». Спустя семнадцать лет ты заслуживаешь чего-то лучшего.

Дарси крепко обняла его.

– Оно того стоило. Честно! Это самый лучший подарок в моей жизни.

– Дарси, будь серьезнее, – сказал он, отстранившись, и посмотрел ей в глаза. – Неужели ты никогда не получала лучшего подарка? Это всего лишь дешевенькая цепочка, которую тебе подарили посреди затопленной морской водой прибрежной низменности.

Она поняла, что он шутит.

– Да.

– Тогда, мне кажется, тебе надо найти нового парня, – заметил он.

Дарси улыбнулась и подумала, что Джастин прав.

 

20

Тодд

Среда, 21 февраля 1996 года

Итак, моя красивая девушка должна была поехать в Венецию через неделю после Дня святого Валентина, а мне очень хотелось быть с ней. Но, вероятно, для этого мне нужно было бы купить билет на самолет и преследовать ее группу по городу на гондоле.

Как оказалось, сломанная лодыжка сексуальной Санты пришлась очень кстати.

Соня была в списке учителей, которые тоже ехали в Венецию, но спустя пару недель после того случая Мак-Кензи попросил меня поехать вместо нее. Для этого он нашел три причины. Во-первых, Соня вела себя так, словно потеряла все конечности в страшной автокатастрофе, поэтому стало очевидно, что такого человека нельзя назначать ответственным за группу. Во-вторых, я немного знал итальянский язык. В-третьих, я ладил с Бреттом Майклзом, который организовал поездку. Мы подружились на почве общей нелюбви к дешевому растворимому кофе, к Карен Уэкс (которая тоже ехала в Венецию) и к различным глупым неписаным законам школы – вроде того, что предписывал не носить бороду. Бретт однажды спросил Карен, не нужна ли ей помощь с удалением растительности с лица. На это она ответила тем, что опрокинула тарелку с горячим супом ему на голову. Пока заживал ожог, Бретт не брился. Тогда-то между нами и началось небольшое состязание по поводу того, кто отрастит бо́льшую бороду, пока у кого-нибудь не сдадут нервы и он не пойдет жаловаться Мак-Кензи. Пока что нашим рекордом были две недели, и я победил. В качестве приза Бретт купил мне ящик пива.

Бретту нужен был еще один мужчина в этой поездке, и я был готов. Внезапно, за три дня до отъезда, в школу пришла Соня с письмом от терапевта, что она полностью здорова. Бретт вспылил и чуть не ударил ее. Мы даже повздорили в кабинете Мак-Кензи. Соня лила крокодильи слезы, а Бретт горячился.

В результате было принято решение, что Соня тоже поедет в Венецию. Все мы знали, что на самом деле она эмоционально нестабильна. Ей и преподавать-то было нельзя, не то что ехать в заграничную поездку со школьниками.

Когда мы вышли из кабинета, Бретт дал мне «пять». Мы также «забыли» придержать дверь для Сони, когда выходили от Мак-Кензи. Итак, линии фронта были обозначены. С одной стороны я с Майклзом, с другой – Лэрд и Уэкс.

Наши с Бреттом иллюзии развеялись, как только самолет приземлился в аэропорту в Тревизо. Мы поняли, что оказались вдали от школы с двадцатью девочками-подростками, которые собирались флиртовать с местными мужчинами. Я был в такой панике, что первые сутки почти не замечал Дарси, не говоря уже о том, чтобы помнить о нашем плане провести немного времени вдвоем. Она собиралась выйти из спальни в туалет в одиннадцать вечера в воскресенье. В это время я должен был как раз идти по коридору после обхода. Мы хотели закрыться в каком-нибудь укромном уголке. Идеально!

На второй день экскурсии мы осмотрели площадь Сан-Марко, а также забрались на кампанилу собора святого Марка. Дарси заявила, что боится высоты и хочет остаться внизу на площади. Я удивленно посмотрел на нее и ляпнул как идиот:

– Серьезно? Ты такого никогда не говорила.

Я тут же попытался придумать что-нибудь и быстро добавил, обращаясь к Бретту, что перед отлетом опрашивал девочек, чтобы выяснить, есть ли у кого-нибудь фобии. Я чуть не выдал нас. Чуть.

В Венеции Дарси бо́льшую часть времени проводила с Нелл Дэвис. К счастью, все ведьмы остались дома. Должно быть, они проводили время в торговых центрах, кафе и забегаловках.

Нелл Дэвис отличалась тем, что, как мне казалось, постоянно за всеми наблюдала: за Дарси, мной, гондольерами за работой… В этом смысле она мало отличалась от Сони. Куда бы я ни повернул голову, меня преследовало ощущение, что она повернулась в ту сторону на тридцать секунд раньше и уже ждет меня.

После того как я публично заявил о том, что не знал о боязни высоты своей девушки (я подчеркнул, что это не потеря пространственной ориентации), я понял, что она хочет мне сказать лишь тогда, когда все уже собрались подниматься на кампанилу. Но к тому моменту было уже поздно.

– Я останусь с тобой, Дарси, – громко заявила Соня. – На костылях я наверх не поднимусь. Ты иди, Нелл. Дарси здесь со мной, и все будет в порядке.

Она повернулась и спокойно улыбнулась мне. Только это была не настоящая улыбка, а ужасная гримаса, которой обычно жена одаривает мужа, когда приглашает соседей в гости, зная, что он трахал одну из соседок у нее за спиной. Этим взглядом она хотела сказать мне: «Я знаю. Я знаю о вас двоих. И займусь сначала ею».

Я запаниковал. Должно быть, это было заметно.

– Я тоже могу остаться, – выпалил я, обращаясь к Бретту. – Разведаю местные кафе.

– Нет, Лэндли, – возразил Бретт. – Ты пойдешь наверх со мной.

Оказалось, что в башне есть лифт, и Соня могла спокойно пойти с нами. Это лишь усилило мои подозрения и панику. В общем, все время, что я провел наверху, глядя на Венецию, тогда как должен был пересчитывать школьниц и показывать им остров Джудекка и собор Санта-Мария-делла-Салюте, я думал лишь о том, что Дарси говорит Соне. Наверху было очень холодно, но я потел, будто на дворе стояло лето. Я постоянно смотрел вниз, как идиот, желая разглядеть их на площади. Конечно же, я их не увидел.

Бретт заказал на час дня всем столики в дрянном туристическом ресторанчике возле моста Риальто, который нашел в путеводителе. Мы сидели на летней площадке, на которой, к счастью, были установлены обогреватели. Девочки устроились за тремя столиками ближе к мосту, а я, Соня, Карен и Бретт – возле ресторана.

Мы сидели в верхней одежде, пытаясь любоваться красотами Венеции в один из самых промозглых дней в году. Сидя в своей любимой джинсовой куртке с мохнатым воротником, я жалел, что у меня в коле нет хоть немного рома. Мне сложно было находиться рядом с Соней, а тем более передавать через столик напитки и салфетки, в любой момент ожидая, что она при всех заявит, какой я гадкий извращенец.

В конце концов у меня лопнуло терпение. Я с громким скрежетом отодвинул стул, надеясь привлечь внимание Дарси, и неразборчиво буркнул Бретту, что мне надо в туалет. Он как раз спорил с Карен по поводу того, как правильно произносить слово «Chiesa». Карен была уверена, что его надо произносить с тяжелым английским акцентом.

Я уверенно двинулся к ресторану, словно пьяница, заметивший кабак. Зайдя в холодное фойе, я встретил радушного официанта, который попытался тут же подыскать для меня столик. Я начал ходить взад-вперед, пытаясь не обращать внимания на музыку, урывками доносившуюся из дешевых колонок.

Пару минут спустя подошла Дарси.

– Привет, – вздохнула она, улыбнувшись мне. – Тебе хорошо?

Она протянула руку, затянутую в перчатку, но я покачал головой. Я действительно был похож на алкоголика, который обнаружил, что кабак закрыт. Я переминался с ноги на ногу, отчасти чтобы согреться, а отчасти потому, что был готов наложить в штаны от страха.

– Что тебе сказала мисс Лэрд?

Дарси растерялась.

– О чем?

Моя паника усилилась. Если Соня Лэрд заметит, что меня и Дарси нет за столиками, она тут же прибежит сюда, а сломанная лодыжка чудесным образом исцелится.

– Я имею в виду, о чем вы говорили, пока мы были наверху? Быстрее, Дарс, думай!

– Она просто… разговаривала со мной.

Впервые Дарси меня рассердила. Я боролся с желанием схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.

– О чем?

Видимо, моя паника передалась Дарси. Она залепетала:

– Я не знаю… О маме, о Рождестве, есть ли у меня парень…

– Святой Иисусе! – Я провел рукой по волосам. Они были влажные от холода. Меня буквально трясло. Я готов был схватить бутылку с оливковым маслом с ближайшего столика и швырнуть ее на пол от ужаса. – Что именно она говорила?

Глаза Дарси расширились от ужаса.

– Она просто болтала про итальянских мужчин, пользующихся дурной репутацией. Я сказала, что мне это не интересно, а она спросила: почему, неужели у меня уже есть парень?

Соня свято чтила условности, это знали все. Даже Карен любила время от времени подшучивать над ней по этому поводу. У нее был брелок с надписью «Учитель – не твой друг», и она отправляла девочек к медсестре, если видела, что они плачут. Я знал наверняка, что Соня ни за что не стала бы расспрашивать Дарси, если бы не знала, что это может дать ей какие-то козыри против меня.

Тяжело дыша, я прижался спиной к стене и задумался. Дарси положила ладонь на мою руку. Ее лицо порозовело от холода.

– Не надо, – пробормотал я, осторожно отстранившись. – Я думаю, что мисс Лэрд знает о нас.

Дарси невинно посмотрела на меня и возразила:

– Нет. Она просто спрашивала меня…

– Поверь мне, Дарси, – отрезал я, – я знаю мисс Лэрд. Она знает.

– Но откуда? – выдохнула Дарси, сделав шаг назад и оглядевшись по сторонам, словно за полистиреновыми фигурками папы римского могли прятаться клоны Сони.

Я хотел, чтобы она помолчала, чтобы дала мне время подумать, но мне надо было знать, что ей сказала Соня.

– Что ты ответила, когда она спросила тебя об этом, Дарс? О парне?

Дарси казалась такой расстроенной, что на секунду мне показалось, будто она может расплакаться.

– Я сказала, что у меня нет парня.

– А она?

– Что я могу рассказать ей все, – очень тихим голосом ответила Дарси.

«Вот черт!»

Я зажмурился и попытался сосредоточиться. Открыв глаза, я посмотрел на фальшивые фрески в золотых пластиковых рамах на противоположной стене, представляя довольную рожу Сони.

Потом выпрямился и несколько раз глубоко вдохнул.

– Хорошо, Дарс. Слушай меня. Мисс Лэрд знает что-то. Она точно знает, что что-то нечисто.

Дарси кивнула. Ей явно не нравился безумный параноик мистер Л., и она решила больше не провоцировать его возражениями.

– Я считаю, что до конца поездки нам лучше не общаться.

Я заметил, что она расстроилась, и это разбило мое сердце. Она была так рада, когда я рассказал ей, что тоже лечу в Венецию. Как идиот я без устали нес всякий романтический бред о том, как прекрасна Италия.

– И если она будет еще задавать вопросы, то я хочу, чтобы ты сказала, что она ведет себя некорректно. Хорошо? – Я не ждал, пока она ответит. – Дарси, хорошо?

– Хорошо. – Она быстро закивала головой. – Она ведет себя некорректно.

– То же самое касается Карен. Мисс Уэкс. Хорошо? Некорректно. Вы ведете себя некорректно. Хорошо?

Она кивнула.

– Хорошо. А почему и мисс Уэкс?

– Потому что мисс Уэкс – хитрая сучка.

Я больше не пытался вести себя профессионально. К черту профессионализм! Я уже решил, что в конце семестра уволюсь. Я хотел быть с Дарси, и только так я мог этого добиться. Пока что нам нужно было сделать так, чтобы нас не поймали до начала июля. Или до сентября. В сентябре ей исполнялось шестнадцать лет. Это меняло все.

– Ты в порядке? – спросила она.

Вероятно, со стороны казалось, что мне нужна срочная помощь психолога.

– Просто не разговаривай с ними, – повторил я резче, чем хотел.

Сказав это, я вышел из ресторана и направился к нашему столику, освещенный яркими лучами зимнего солнца. Прикрывая глаза ладонью и делая вид, что восхищаюсь красотой моста, я размышлял над тем, что со мной делает Соня. Всего за один день я превратился в человека, который шепчет на ухо школьнице: «Никому ни слова, это наш маленький секрет».

Меня чуть не стошнило при мысли о том, какой я дерганый извращенец. Когда я вернулся на свое место, Соня внимательно посмотрела на меня. Я чувствовал тяжелый взгляд, которым она буравила меня сквозь солнцезащитные очки.

– Расскажи, где здесь туалет, Тодд, – громким голосом, чтобы все услышали, попросила она, как только я сел. – Я сейчас лопну.

Я бы с радостью отвесил ей оплеуху, но вместо этого смущенно улыбнулся и ответил:

– Прости, не знаю. Я ходил туда пофлиртовать с официанткой.

– Ха! – воскликнул Бретт, ударив ладонью по столу и заставив стаканы звякнуть. – Я так и знал, черт подери!

«Правда?» – подумал я, расстроившись, что Бретт такого невысокого мнения обо мне.

Краем глаза я заметил, как Дарси села за столик рядом с Нелл.

– Бретт, – прошипела Карен, – пожалуйста, следи за своим языком. Это школьная экскурсия.

Словно кто-то из нас мог забыть об этом! Ни при каких других обстоятельствах я бы не сидел за одним столиком в кафе с Соней Лэрд и Карен Уэкс в одном из самых романтичных мест в мире.

– Ох, успокойся уже! – огрызнулся Бретт.

– Я думала, – обращаясь ко мне, заметила Соня холодным, словно лед, голосом, – что у тебя есть девушка, которую ты любишь.

Бретт громко хмыкнул. Если бы у него во рту была кола, он бы заляпал ею кремовое пальто Сони.

– Что? У Лэндли нет девушки. У него все еще хуже, чем у меня.

Я удивленно взглянул на Соню.

– Я не помню, чтобы говорил это. Когда я это сказал, Соня?

Соня покраснела, ведь мы оба вспомнили вечер, когда она стояла в моей гостиной, одетая в костюм Сексуального Санты, на высоких каблуках и говорила, что любит меня. Я снисходительно посмотрел на нее.

Бретт повернулся ко мне и спросил:

– Ну что? Ты взял ее номер?

Я задумался, прикидывая, как эффективнее разозлить Соню. В конце концов я как бы по ошибке взял ее стакан с напитком, осушил его и ответил:

– Нет. Я передумал. У нее слишком маленькие сиськи.

И я внимательно посмотрел на грудь Сони. Бретт весело расхохотался. Он так громко смеялся, что я удивился, как его не хватил удар.

Даже Карен Уэкс позволила себе грустно улыбнуться. Соня сидела с каменным лицом. Пока я смеялся, меня посетило ужасное ощущение, что я зашел, как говорила моя мать, слишком далеко.

После этого случая Соня со мной не разговаривала до конца поездки. Я хотел сказать, что ей не стоит беспокоиться, потому что в сентябре я уволюсь и она сможет спокойно портить жизнь другому придурку, но ничего не сказал. Я покорно позволил Карен руководить группой, чем она воспользовалась, водя нас по городу со своим планшетом и зонтом. По вечерам я мастурбировал в душе, а потом выпивал чуть больше вина, чем мне хотелось, грустно глядя на Дарси, словно жалкий извращенец, в которого я превратился.

В конце концов, когда наступил пятый вечер нашего пребывания в Венеции, я почувствовал, что снова готов рисковать. Возможно, храбрости мне добавило то, что Соня все это время вела себя очень тихо. Когда Дарси выходила из ресторана отеля, я кивнул ей, и она задержалась у закрытой лавки с подарками, делая вид, что разглядывает что-то внутри. Я схватил распечатку нашего туристического маршрута на следующий день и поспешил к ней.

– Ты взяла себе экземпляр? – громко спросил я, размахивая листком в воздухе.

К счастью, Дарси заранее спрятала свой экземпляр маршрута в карман. Она явно чувствовала мое отчаяние.

– Я буду у главного входа в полночь, – шепнула она, выхватив листок из моей руки, и спокойно отправилась вслед за Нелл.

Около пяти минут мы шли молча, засунув руки в карманы, и смотрели прямо перед собой, словно агенты разведки на задании. Полуночная Венеция в феврале была на удивление тихим и темным местом. Единственными звуками были шаги редких прохожих и хлюпанье воды в каналах.

– Сюда, – шепнул я, когда мы вышли на пустынную площадь.

На площадь выходили окна нескольких домов, поэтому я схватил Дарси за руку и затащил в первую же попавшуюся арку, надеясь, что в ближайшие десять минут нас никто не потревожит.

– Мы недолго, – шепнул я. – Если нас обоих хватятся, это будет конец.

Решив, что это сигнал к действию, Дарси начала жадно меня целовать.

– Не беспокойся, – выдохнула она. – Перед выходом я добавила диазепам в водку Нелл.

Я с трудом отстранился от нее. Учитель во мне изо всех сил вопил: «Водка? Что вы там делали с водкой?»

– О чем ты говоришь, черт побери?

Я наклонился и поцеловал ее.

«Прекрати, Лэндли! Мы должны убедиться, что Нелл Дэвис не умерла от этого коктейля в своем номере».

– Он действует как снотворное. – Дарси быстро заморгала. – Я взяла немного у мамы перед отъездом. Я решила, что он может пригодиться.

«Иисусе!»

Я знал, что Дарси умная девочка, но не догадывался, что она может решиться усыплять подруг, подмешивая им в выпивку мускульный релаксант.

– Дарс, это очень опасно.

Дарси нахмурилась.

– Не опасно. Моя мама, сколько я себя помню, принимает его каждый день.

«О боже, она считает это нормальным!»

– Дарси, в этом-то все и дело, – возразил я, – организм твоей мамы привык к нему. А организм Нелл нет.

Она покачала головой, словно я не понимал элементарных вещей.

– Мы с Элис тоже его принимали. – Она пожала плечами. – И с нами ничего не случилось.

Я замолчал, потому что мне показалось, что я вот-вот попаду в мир, в котором живет моя девушка и куда мне совсем не хочется попадать. Я превратился в эгоистичного мудака. Мне очень хотелось поцеловать ее и, возможно, трахнуть в этой самой арке. Если бы я продолжил размышлять о том, почему моя подружка пытается имитировать поведение психически нездоровых взрослых людей, я бы, наверное, никогда больше не смог к ней прикоснуться.

– Она выглядела нормально, когда ты уходила?

Дарси пожала плечами.

– Да, она тихонько сопела. А мистер Майклз?

Мы с Бреттом провели бо́льшую часть вечера, потягивая местное пиво «Перони». К тому времени, как я на цыпочках вышел из номера, он негромко похрапывал, лежа на спине с открытым ртом. Я рисковал лишь тогда, когда проходил мимо соседнего номера, опасаясь, что Соня постоянно караулит возле двери. К счастью, она не вышла в коридор, чтобы наброситься на меня. Я постоял в конце коридора добрых три-четыре минуты, опасаясь, что она может пойти следом. Но этого не случилось. По всей видимости, пока нам везло.

– Все отлично, – ответил я.

Дарси захихикала.

– Значит, все в порядке. – Она снова поцеловала меня. – Расскажи мне, как сильно ты любишь Италию.

– Я ужасно люблю Италию, – ответил я.

– Мы должны переехать сюда, – шепнула она мне на ухо. – Ты и я, вместе. Мы должны переехать сюда вместе.

Впоследствии я часто думал, почему поступил так. Возможно, все дело было в том, что она намекнула на наше общее будущее. Возможно, мне казалось, что мы сможем постоянно заниматься этим и нас не поймают. Возможно, именно поэтому я решил поднять ставки. А может, я просто был пьян. Как бы там ни было, я почувствовал острое желание рискнуть больше, чем следовало, потому что что-то в этом доставляло мне удовольствие, которого я был лишен всю свою жизнь.

– Снимай одежду, – велел я.

Дарси удивленно заморгала, вздрогнув при мысли, что придется раздеться посреди улицы в феврале.

– Что? – выдохнула она.

– Нас никто не видит. Раздевайся.

Она доверяла мне, и это было ужасно. Она верила, что я не сделаю ничего такого, что могло бы причинить ей страдание или унизить. Я с болью подумал, что она, вероятно, сделала бы все, о чем бы я ни попросил.

– Давай же, – сказал я нетерпеливо. Должно быть, она поняла по выражению моего лица, что я не шучу, потому что начала медленно расстегивать пальто. – Черт! – Я ударил головой о кирпичную стену.

Я пытался убедить себя, что это нормально, что Дарси тоже пьяна, что она пила водку и, наверное, принимала диазепам весь вечер.

Дарси уронила пальто на землю, сбросила туфли, сняла носки и резко вздохнула, ступив босиком на холодные камни мостовой.

– Быстрее! – прорычал я нетерпеливо.

Я был готов кончить в любую минуту, ожидание причиняло почти физическую боль. Дарси улыбнулась и, расстегнув джинсы, нагнулась, чтобы стянуть их. Я завороженно смотрел на ее черное белье, пока она снимала с себя свитер. В конце концов она осталась стоять передо мной в одних трусиках и бюстгальтере, с которыми резко контрастировала белая кожа и золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Меня неудержимо влекло к ней, но я не мог сдвинуться с места от восхищения. Дарси смущенно сделала шаг ко мне.

– Сними лифчик, – суровым голосом велел я.

Дрожащими руками она расстегнула бюстгальтер и уронила его на кучу одежды у ног. Я заставил ее стоять вот так передо мной целых полминуты, любуясь набухшими от холода сосками. Она начала дрожать, как мне показалось, из-за холода, но когда я прикоснулся к ней, то понял, что она дрожит от желания.

Вспоминая ту ночь, я думаю, что именно тогда у меня появилось ощущение, что за нами наблюдают. Но я как-то смог убедить себя, что все это паранойя. Я понимал, что, если стану отвлекаться, момент будет упущен.

Мы трахались несколько минут, пока я не кончил, снова и снова шепча ей в волосы:

– Мне очень жаль, мне очень жаль, мне очень жаль…

Прежде чем мы вернулись в свои номера, я подарил ей кружку с надписью «Венеция», купленную в сувенирной лавке в отеле.

Дарси почти разбила мое сердце, потому что приняла кружку так, словно это был самый лучший подарок в ее жизни.

Словно…

 

21

– Ох… – Иззи с интересом потрогала обтянутую кашемиром подушку песочного цвета, которая стоила семьдесят пять фунтов, и, казалось, не обращала внимания на ценник. – Дарси, посмотри, какая прелестная вещица! – Она прикусила нижнюю губу. – Знаешь, возможно, мне придется это сделать.

Иззи явно покупала вещи импульсивно и пыталась представить это как небольшую, но милую слабость. Дарси поняла, что это было удобным способом оправдать то, что она потратила на три подушки больше, чем другие тратят в месяц на продукты. Она гадала, был ли это тот самый рефлекс, который заставил Иззи выкинуть контрацептив в мусорное ведро и сделать Джастина отцом вопреки его желаниям.

Дарси гадала, как это – ходить по магазину и покупать все, что пожелаешь, не задумываясь о коммунальных платежах или лимите на карточке. Она заметила, что Иззи вообще не обращает внимания на цены. Так любил себя вести Зак. Он бродил по супермаркету с одной лишь корзиной для покупок и карманами, набитыми пятидесятифунтовыми купюрами, и брал все, что хотел, даже если за кусочек мяса, бутылку шипучки или что-то, отдаленно похожее на мусс или пате, просили более ста фунтов.

Они приехали в деревню Бернхем Маркет и теперь методично обходили все магазинчики в центре. Точнее говоря, их обходила Иззи, а Дарси лишь плелась за ней. Это было четвертое приглашение с тех пор, как Дарси работала на новоселье Иззи, и первое, которое Дарси приняла. Вероятно, Иззи остро нуждалась в подруге. С прошлого воскресенья Дарси лишь изредка обменивалась сообщениями с Джастином, поэтому в конце концов любопытство взяло верх, хотя у нее едва хватало денег, чтобы купить себе сэндвич.

Конечно, неправильно было притворяться подругой Иззи, когда всего пару недель назад у нее был дикий секс с Джастином в отеле, но Дарси казалось, что иначе и не могло произойти. Словно ее подхватил прилив их старых отношений, а теперь медленно и неумолимо затаскивал обратно в море. Дарси считала, что сопротивление лишь ускорит этот процесс.

Дарси тяжело тащилась за Иззи, нагруженная ее покупками: двумя тяжелыми рамками для фото и экземпляром книги Терри Джонса «Никобобинус» в твердой обложке, которую Иззи купила для Мэдисон. Иззи несла шляпку, которую приобрела в странной маленькой лавке, и набор сыров в подарочной упаковке из гастрономического бутика, где Дарси пришлось испытать танталовы муки, пока она стояла рядом с Иззи, которая с жадностью политика, получившего компромат на соперника, живо изучала хамон, свежие французские сыры и еще теплую фокаччу.

– Как обстоят дела с вашим домом? – спросила она Иззи, которая, когда они двинулись к выходу из магазина, тут же отвлеклась на витрину со шляпками.

Дарси казалось, что это самый отвратительный магазин из всех, что она посещала.

Иззи поморщилась.

– Ну, там начали сносить внутренние перегородки, поэтому через несколько дней мы получим либо что-то изысканное, либо кучу битого кирпича.

Дарси захотелось едко пошутить, но она быстренько передумала, потому что без Джастина шутка не казалась бы смешной.

Иззи продолжала:

– Сзади мы сделаем пристройку. Сад в два раза больше, чем нам нужно, поэтому мы решили увеличить дом в южном и северном направлениях. Соседи уже ненавидят нас, – сообщила она, словно Дарси знала, какие эмоции вызывает решение перестроить свой второй особняк.

Внимательно изучая вешалку со шляпками, словно это было какое-то экзотическое животное, Иззи весело рассмеялась.

– На днях они даже затеяли ссору с моим строителем. На это я просто сказала, что он знает, что надо делать.

– И что же он сделал? – спросила Дарси.

Иззи хохотнула.

– Он взял отбойный молоток, пошел к границе нашего участка и начал долбить какую-то бетонную плиту. К концу дня соседи были готовы продать свой дом.

– Круто, – отозвалась Дарси, пытаясь отогнать постоянно преследовавшую ее мысль о том, что Джастин нашел в этой женщине.

Они вышли наружу, где чуть не столкнулись с каким-то семейством, проходившим мимо. Извиняясь, Дарси заметила, что мать его очень похожа на ее спутницу.

Стояла чудесная погода, солнце нагревало тротуары и стены домов. Дарси было даже жарко. Ряд кирпичных домов в георгианском стиле, кое-где окрашенных в пастельные тона, сегодня, освещенный полуденным солнцем, выглядел особенно живописно. Бернхем Маркет был тем местом, где жители спокойно выставляли горшки с цветами на тротуар, не опасаясь, что их украдут или разобьют, где не было больших и шумных супермаркетов, где дети кормили уток крошками, а не швыряли в них всякий мусор.

– Так, – сказала Иззи, – теперь надо найти винный магазин. Хочу купить Джастину бургундского. В последнее время он как-то странно себя ведет.

Дарси отвернулась, делая вид, что с интересом рассматривает стены домов, пока они шли по улице к винному магазину.

– Да? Он в порядке? – промямлила она, чувствуя себя конченой сукой.

Иззи фыркнула.

– Да, если считать «в порядке» то, что он ночью катается где-то на машине или приходит домой, как сделал это на прошлых выходных, в два ночи, весь в грязи и промокший до нитки. – Она покачала головой. – Говорит, что гулял по пляжу и попал в прилив. Да еще в своих ковбойских сапогах, представь только!

Дарси вздохнула и начала бормотать что-то о том, что вода иногда прибывает очень быстро и нужно быть очень осторожным, чтобы тебя не увлекло приливом, но Иззи не обращала на нее внимания.

– Он просто одержим этими чертовыми сапогами. Ну кто сейчас такие носит? Уже ведь не девяностые. Как только появится возможность, отдам их на благотворительность. Они все равно испорчены.

«Если ты это сделаешь, он тебя бросит. Он сам так сказал, когда поцеловал меня в твоей спальне».

Подождав, пока на улице не будет машин, они перешли на другую сторону.

– Знаешь, – призналась Иззи, – он выглядит каким-то… рассеянным. Словно в оцепенении. На прошлой неделе, например, он зацепился за подвесную корзину и заработал ужасный синяк на пол-лица. Да, а до этого я обнаружила его спящим в игрушечном домике Мэдисон. Я думаю, нам надо сходить к специалисту. – Когда они подошли к винному магазину, она повернулась к Дарси и хитро улыбнулась, словно они собирались этот магазин ограбить. – Мы с Джастином собираемся завести второго ребенка, – сообщила она заговорщицки.

Дарси подумала, что в некотором смысле она воровка. Она попыталась изобразить удивление, но это получилось не очень убедительно, хотя она и практиковалась утром перед зеркалом.

– Поздравляю, – хрипло сказала она.

К счастью, Иззи не обратила внимания на реакцию Дарси. Она радостно улыбнулась, словно кто-то помахал шоколадкой у нее перед носом.

– Это прекрасно, не так ли? Я так хочу родить Мэдисон братика или сестричку! – Она открыла дверь в магазин, заставив звякнуть маленькие колокольчики, висевшие у входа. – Я же не молодею. Хотя моя мама родила меня в сорок пять и ничего страшного не случилось.

Не в силах говорить, Дарси промычала что-то в ответ, соглашаясь с Иззи, хотя на самом деле считала иначе. После залитой солнцем улицы зал магазина, казалось, был погружен в полумрак. Уличный шум здесь почти не был слышен. В воздухе витал легкий запах плесени. Дарси решила, что для винного магазина это только плюс. Буквально неделей ранее она зашла в другой винный магазин, в котором пахло освежителем воздуха, что ее немного разочаровало. Магазин напоминал библиотеку из-за стеллажей до самого потолка, подробных каталогов товаров и наличия консультанта, чей профессионализм не вызывал сомнений.

– Итак… – начала Иззи, направляясь к стеллажу с французскими винами. – План таков: бутылочка хорошего красного вина, стейк, а на десерт шоколадное суфле, – сообщила она, загибая пальцы. – Потом, зная Джастина, можно будет добавить стаканчик пива. Беспроигрышный вариант обольщения. Работает всегда.

Дарси вздохнула, стараясь не думать об отеле, где обольщение приняло форму бутылки дешевого белого вина, выпитого в спешке из дешевой белой чашки на таком же дешевом белом матрасе. Она не могла представить себя на месте Иззи, сидящей перед Джастином за шикарным столом при свете свеч. В конце концов они бы наверняка начали хохотать над чем-то глупым, но, возможно, именно в этом и состояла разница между похотью и серьезным чувством. Подумав так, она ощутила острый укол ревности.

Иззи изучала вина разлива 2007 года, а Дарси пока разглядывала свои ногти и думала, когда лучше сделать маникюр.

– В четверг у него был день рождения, – сказала Иззи. – Я подумала, что можно было бы и начать осуществление плана. Но потом он сделал то, что всегда делает на свой день рождения.

У Дарси закружилась голова, и она оперлась о ближайшую полку, чтобы не упасть. День рождения Джастина, шестое июня, всегда напоминал ей об одном из худших дней в ее жизни.

– Что же он сделал? – спросила она.

Иззи фыркнула.

– Напился пива, начал смотреть документальный фильм про природу и отключился. Причем фильм был о снежном человеке. Ужас!

Она поморщилась, словно интерес к снежному человеку обычно проявляют люди, которые держат в баках для рыбы змей, а по выходным реконструируют битву при Гастингсе.

– Йети, – слабым голосом поправила ее Дарси.

Она тоже смотрела этот фильм в тот вечер. Потом она написала ему сообщение, поздравив с днем рождения, но он не ответил.

– Да, точно. – Иззи покачала головой. – Бедняжка Мэдисон! Я думаю, она рассчитывала, что мы пойдем в боулинг или еще куда. Пришлось сказать ей, что папочке нездоровится. – Она закатила глаза. – Ты заметила, что у мужчин есть пунктик насчет старения? Они готовы полностью отрицать его. А нам, женщинам, надо просто жить. – Она громко рассмеялась. – Можешь себе представить, что бы случилось, если бы я прикладывалась к бутылке всякий раз, когда задумывалась об очередной морщинке?

Дарси пыталась не смотреть на загорелое лицо Иззи и не думать о большой бутылке джина, такой огромной, что одного взгляда на нее было достаточно, чтобы вызвать цирроз печени.

Она понимала, что нехорошо пользоваться слабостью Иззи, которая любила рассказывать про свою личную жизнь всем подряд. В то же время она не могла удержаться.

– Значит… он рад? Насчет ребенка? – с невинным видом спросила она, разглядывая этикетки бутылок.

Дарси уже слышала мнение Джастина по поводу второго ребенка, но ей хотелось услышать мнение Иззи.

Иззи фыркнула и замотала головой, словно лошадь.

– Я бы не сказала, что он именно «рад». Разве мужчины бывают рады подобным вещам? Но я не устаю говорить ему, что Мэдисон обучается дома, а постоянное одиночество может вызвать у нее определенные социопатические тенденции.

Дарси не совсем поняла, почему Иззи так считает, поскольку была уверена, что Джастин не запирает Мэдисон в шкафу на восемь часов каждый день с кусочком хлеба и учебником по математике. Вдобавок она не могла представить, как социопатические тенденции могут проявиться в возрасте Мэдисон. Дарси решила, что Иззи все это выдумала, поскольку Мэдисон была дочерью Джастина, который был не бо́льшим социопатом, чем ведущий телевизионной передачи для детей.

Дарси поняла, что желание Иззи завести еще одного ребенка связано со скукой, отсутствием самоконтроля или какими-то другими причинами, не имеющими отношения к логике. Однако эта мысль не принесла ей облегчения.

Иззи брала с полки бутылки и рассматривала их, словно помидоры на рынке.

– Когда я была беременна Мэдисон, Джастин очень нервничал. Мужчины все такие. Я думаю, он решил, что если проводить время, играя в видеоигры, и не разговаривать со мной, то все проблемы исчезнут. – Она закатила глаза, словно ее удивляла подобная реакция на навязанное отцовство. – На этот раз я не позволю ему так себя вести! Буду лежать и требовать, чтобы он приносил мне мороженое и поправлял подушки.

Иззи счастливо вздохнула, словно заставлять мужчину становиться отцом было ее любимым занятием.

– А как у тебя дела с доктором? С Заком. Планируете создавать семью?

– О боже, нет! – ответила Дарси, отвлекшись от фантазий, в которых она хватала бутылку вина и разбивала ее о довольное лицо Иззи. – Сейчас у меня все сложно.

Этим Дарси хотела сказать, что влюблена в ее парня, хотя для ее жизни в целом это описание тоже подходило. Она рассказала Иззи, что Элис хочет продать ее дом, теперь ожидаемо переоцененный агентом по недвижимости, который собирался посетить ее еще три раза на следующей неделе. События разворачивались слишком быстро.

Слева от них замер продавец-консультант, который ждал, пока они закончат болтать и купят что-нибудь. Было обеденное время, и ему, вероятно, хотелось закрыть магазин, включить классическую музыку и откупорить бутылочку божоле.

Иззи продолжала рассматривать бутылку, а Дарси решила отвлечься, поскольку искушение купить хорошую бутылку дорогого австралийского пино нуар было слишком велико.

– Так ты уже что-то придумала? – спросила Иззи. – Я имею в виду, ты подыскала себе жилье?

Дарси нахмурилась.

– Пока нет. Все еще рассматриваю варианты.

Иззи удивленно уставилась на нее.

– Значит, у тебя нет плана? Ты не знаешь, где будешь жить?

Дарси поняла, что Иззи подобная мысль кажется невозможной. Еще бы, такая женщина, как она, которая складирует в гараже полуфабрикаты на случай наводнения или ядерной войны, которая, по ее же собственному признанию, держит в бардачке пять типов тампонов, такое понять не сможет.

Она пожала плечами.

– Я что-нибудь придумаю.

Иззи покачала головой:

– Нет, нет, нет, нет и нет! Ты будешь жить у нас.

Дарси издала какой-то нечленораздельный звук.

– Что?

– Ты переедешь к нам с Джастином и поживешь у нас, пока что-нибудь не придумаешь. У нас четыре спальни, полно места.

Дарси покачала головой.

– Мне приятно, но…

Иззи махнула рукой, чем одновременно заставила Дарси замолчать и подозвала продавца-консультанта. Очевидно, она остановила выбор на своем любимом инструменте обольщения – красном бургундском вине по пятьдесят фунтов за бутылку. Дарси не знала, как она пришла к этому решению, но была рада, что Иззи не спросила у нее совета, какое вино выбрать для сопровождения постельной части обольщения.

«Уцененное болгарское вино из супермаркета сработало на отлично. Так, прекрати, прекрати!»

– Я возьму вот это, – сказала Иззи.

– Очень хорошо, – пробормотал продавец, взяв у Иззи из рук бутылку, чтобы упаковать.

Он явно был рад, что эти женщины наконец выбрали товар и теперь можно спокойно закрыться на обед.

– Я настаиваю, – продолжила Иззи, поворачиваясь к Дарси со снисходительной улыбкой. – Мы с радостью примем тебя. Ты сможешь не спешить, все взвесить.

«Для этого уже поздно».

– Я уверена, что в этом не будет нужды, – ответила Дарси, надеясь, что Иззи не посчитает ее неблагодарной. – Но все равно спасибо за предложение.

– Кстати, мне очень нравится твоя цепочка, – заметила Иззи, когда они наконец вышли из магазина и направились, на чем настояла Иззи, в ближайший ресторан на обед. – Она новая?

Дарси вздрогнула и смущенно коснулась украшения рукой.

– Спасибо. Нет, довольно старая. Это подарок.

Иззи улыбнулась.

– Ну, кто бы ее ни подарил, у него отличный вкус.

 

22

Проведя вечер за прослушиванием собрания лучших работ групп «REM» и «UB40» и потреблением джина с тоником, на следующее утро Дарси проснулась с тяжелой головой. Ей остро хотелось кофеина, пирожного и Нелл. Поэтому она ей позвонила.

Они встретились в деревне Клей в кафе, расположенном рядом с заповедником, и сели возле окна, откуда открывался прекрасный вид на луга – огромное зеленое латаное одеяло, которое протянулось от дороги до дамбы и берега моря.

На Нелл была ярко-синяя туника, перетянутая тонким поясом, который лишь подчеркивал тот факт, что у нее не осталось никакой талии. Она выглядела уставшей, словно человек, который целый месяц работал в магазине в ночную смену, забывал принимать душ и питался одними чизбургерами и колой.

Дарси поставила на стол два блюдца с пирожными и многозначительно придвинула одно из них к Нелл.

– Все в порядке?

Стоически не обращая внимания на пирожное, Нелл пила травяной чай и яблочный сок. Она покачала головой.

– Как-то все печально. У меня осталось пять дней, но я не беременна, я чувствую это.

Дарси овладело знакомое чувство уныния, но она отрицательно замотала головой, пытаясь поддержать подругу.

– Ты этого не знаешь.

– Я знаю. Все признаки налицо. Вот вам и визуализация.

– Визуализация? – Дарси вонзила вилку в пирожное, наслаждаясь чудным запахом капучино, который ей только что принес официант.

Нелл кивнула.

– Раслин рекомендует практиковать визуализацию во время випарита карани. Это такая поза в йоге, – пояснила она, пытаясь на пальцах описать, как это работает. – Ты ставишь ноги вот так, а потом представляешь, как плод прикрепляется к матке.

Дарси замерла с куском пирожного во рту, ей тут же перехотелось глотать его. Она не могла понять, откуда у Нелл столько доверия к женщине, чьи изобретательные рекомендации по оплодотворению не только до сих пор не дали результатов, но и не были научно обоснованы.

Похоже, Нелл почувствовала, о чем думает Дарси, и решила пояснить:

– Мы с Саймоном вчера после сессии познакомились с другой клиенткой, которая сказала, что визуализация у нее сработала. Теперь она гордая мать двоих детей. А знаешь ту женщину, которая ведет местные новости… как же ее зовут… такая сонная вечно.

Дарси покачала головой и наконец проглотила кусок, позволив приятному вкусу отвлечь ее от тягостных мыслей. Сахар, попавший в кровеносную систему, был очень кстати.

– Короче, – продолжила Нелл, отмахнувшись от любых возражений подруги, – она занималась визуализацией на работе, то есть когда читала шестичасовые новости.

Дарси подумала, что, наверное, именно поэтому она и выглядит такой сонной.

– А потом что? – спросила она.

Нелл пожала плечами.

– Погода?

Дарси рассмеялась.

– Нет! Я имею в виду, она забеременела?

– В течение полутора месяцев, – подтвердила Нелл с уверенностью торгового представителя фармацевтической компании, расхваливающего достоинства амфетаминов, замаскированных под таблетки для похудения.

Словно повеселев от собственных слов, она чуть не откусила кусочек пирожного, но в последний момент передумала и допила яблочный сок.

– Кстати, пирожное тебе, – сказала Дарси на случай, если Нелл требовалось напоминание. – Ты выглядишь так, словно продолжаешь терять вес.

– Мне нужно сбросить еще три килограмма. Тогда у меня будет оптимальный для зачатия вес.

– Какие три килограмма, Нелл! – в ужасе воскликнула Дарси. – Ты разве толстая? – Она придвинула блюдце к подруге. – Пожалуйста, поешь.

– Подожди, – ответила Нелл, не обращая внимания на увещевания Дарси. – Хочу тебе кое-что рассказать. Я купила для Эбби на день рождения сессию йоги с Раслин…

Дарси решила, что это смелый поступок, учитывая резко негативное отношение сестры Нелл ко всему, что она считает чушью, нью-эйдж, либо и тем и другим. Она толковала эти термины довольно широко, поэтому относилась с подозрением ко всему органическому. Когда Нелл подарила ей на прошлый день рождения билеты на фестиваль «Latitude Festival», она разозлилась и тут же продала их на eBay. Дарси подумала, что Эбби воспримет Раслин с таким же скепсисом, с каким восприняла фестиваль.

– В общем, мы пошли к ней вчера, – продолжила Нелл. – Раслин поняла, что Эбби любит все контролировать, и сказала ей об этом. Эбби обиделась и сбежала.

– Нелл! – с упреком в голосе воскликнула Дарси.

Все знали, что Эбби принимает происходящее слишком близко к сердцу, но даже Дарси поняла, почему она так отреагировала на слова женщины, которую видела впервые.

– Что? – запротестовала Нелл. – Но она же такая и есть!

– Да, но у тебя была вся жизнь, чтобы прийти к такому выводу. А Раслин видит ее в первый раз.

– Ну, это лишь показывает, как хорошо она чувствует людей, – возразила Нелл.

– Это показывает, что она нетерпимая, – предположила Дарси, проглотив еще один кусочек пирожного. – В чем она выиграет, если спровоцирует разлад в твоей семье? – Внезапно ей в голову пришла тревожная мысль. – Если только она не состоит в какой-нибудь секте.

Нелл упорно не хотела заглатывать наживку.

– Кстати, она все еще хочет встретиться с тобой.

– Ха!

– Я серьезно, Дарси.

– Страшно подумать, что она скажет обо мне, – пробормотала Дарси, жуя пирожное.

– Ты понравишься Раслин, – настаивала Нелл.

Дарси до сих пор не слышала, чтобы Раслин кто-то нравился. Она смахнула с подбородка несколько крошек и ответила:

– Ну, я ем пирожное, и это ей не понравится.

– Иногда можно, – возразила Нелл, демонстрируя явное непонимание ситуации.

– Напомни, пожалуйста, зачем она хочет со мной встретиться.

– Я же говорила, это часть комплексного подхода. Очень важно, чтобы она познакомилась с каждым клиентом как можно ближе.

Дарси посмотрела в окно на прохожих и любителей птиц, бродивших по лугу, гадая, когда понятие «комплексный подход» начало включать настраивание Нелл против семьи и друзей. Понимая, что у нее нет сил спорить по этому поводу, она решила промолчать.

– Вкусно? – спросила Нелл, кивнув в сторону пустого блюдца Дарси.

– У меня похмелье, – призналась Дарси, с тоской поглядывая на нетронутую порцию Нелл.

В конце концов она отвела взгляд от пирожного, решив противиться искушению из принципа.

– «Графин»?

Дарси покачала головой.

– Гостиная, – ответила она. – Джин и музыка девяностых.

Нелл помрачнела.

– Ах, джин… Это была вечеринка для одного?

– Да, – твердо ответила Дарси. – В качестве бонуса мне даже не надо было вышвыривать себя на улицу в два ночи.

– Кстати, о вышвыривании на улицу… – Нелл нахмурилась. – Как у тебя дела с Элис?

Дарси держала подругу в курсе истории с продажей коттеджа, но для них все равно стало шоком то, что на лужайке Дарси появилась табличка с надписью «Продается». Накануне, накачавшись джином, Дарси захотелось выбежать на улицу и пнуть злополучную табличку, но потом она подумала, что тогда придется оплатить установку новой, и вместо этого сделала громче музыку.

– Элис все еще опирается на свою бессмысленную теорию, что меня можно лишить крыши над головой, потому что у Зака есть деньги, – сообщила Дарси, потягивая капучино.

За окном к горизонту потянулась стая чаек, издалека похожая на белые воздушные шары на фоне нежно-голубого неба.

Нелл поставила на стол чашку.

– Итак, по шкале от одного до десяти, насколько плохи дела? Финансово, я имею в виду.

– Один – это сколько?

Нелл задумалась.

– Ты богачка.

Дарси поморщилась.

– Хорошо. А десять?

Теперь настало время морщиться Нелл.

– Допустим, ты на улице.

– Тогда у меня девять, – пробормотала Дарси с каменным лицом. – Я чувствую, что скоро начну распродавать имущество.

Нелл умудрилась одновременно улыбнуться и нахмуриться.

– Почему ты мне не рассказала? Мы бы дали тебе денег.

– У меня есть несколько идей, – ответила Дарси, имея в виду Джастина. – И спасибо, но у меня уже столько кредиторов, что, если среди них окажешься еще и ты, у меня лопнет голова.

– Это будет не долг, а подарок. Тебе не надо будет отдавать нам деньги, глупая. Как дела с работой?

Дарси заколебалась.

– У тебя в отеле есть вакансии?

Нелл удивленно уставилась на подругу.

– Серьезно? Все так плохо?

– Я работаю почти в ноль, но все изменится, когда я съеду и буду вынуждена платить ренту.

– Ты же знаешь, что можешь пожить у нас, – сказала Нелл. – Просто нужно будет подыскать временный приют для Кляксы. Разве это плохой вариант? – мягко спросила она.

– Да, – ответила Дарси, представив, как Кляксу уводит на поводке, чтобы покрасить его шкуру в фиолетовый цвет, какая-нибудь особа, которая наверняка окажется клиенткой Раслин. – Плохой вариант.

Нелл придвинулась ближе к Дарси, когда за соседний столик уселись две старушки.

– Так как дела с Тоддом или как его там теперь зовут? – внезапно спросила она, повернув голову и посмотрев в сторону луга. – Ты снова с ним встречалась?

С прошлых выходных, когда Джастин подарил ей цепочку, они обменялись лишь парой сообщений. Дарси не хотелось пересказывать Нелл их содержание.

– Я вчера ходила по магазинам с Иззи, – вместо этого призналась она.

Нелл была удивлена.

– Ого!

Дарси наморщила нос.

– Я знаю, это странно. Не понимаю, зачем я это сделала.

– Проверяла соперницу? – предположила Нелл.

По ее удивленному лицу Дарси не могла понять, считает Нелл подобное поведение нормальным или таковым, которое требует профессиональной оценки.

– Думаю, да. Я знаю, что это ужасно. Но она меня пригласила, и я не смогла отказаться.

– Ты же знаешь, что все может плохо закончиться, – мягко заметила Нелл. – Дарси, я серьезно. Тебе надо прекратить это, и немедленно!

Дарси посмотрела на море, блестевшее на солнце.

– Я не хочу думать о том, как это закончится, – призналась она.

– Ты знаешь, что, что бы ни случилось, я никогда не смогу простить его за то, через что он заставил тебя пройти, Дарс. Даже если у вас все получится, что дальше? Что будет с Иззи и его дочерью?

Это очень напоминало эмоциональный шантаж. Дарси не могла вспомнить, когда они решили кидать друг другу угрозы, завуалированные под слова поддержки.

– Так о чем вы говорили? Я надеюсь, ты не упоминала, что спишь с ее мужем?

Дарси смутилась и опустила взгляд на блюдце, которое ни в чем ее не обвиняло.

– Прости, – пробормотала Нелл, не дождавшись ответа.

– Ты знаешь, – начала Дарси, решив, что сможет защититься с помощью фактов, – Иззи обманом навязала Джастину отцовство. Она сказала ему, что принимает противозачаточные таблетки, а сама не принимала. Но он поступил правильно, не отказался от нее.

– Он так сказал?

– Да, он так сказал. А теперь она планирует повторить этот трюк.

– Какой трюк?

– Забеременеть. Она собирается снова перестать принимать таблетки. По всей видимости, мнение Джастина ее не особенно волнует.

– Прости, – сказала Нелл, – но это его сперма. Мне не очень хочется обсуждать то, кого и как будет оплодотворять Тодд Лэндли…

– Хватит! – перебила ее Дарси. – Ты ошибаешься на его счет, – сказала она после короткой паузы. – На самом деле он хороший парень.

– Хм… И хорошие парни обычно спят со школьницами и изменяют женам?

– Можешь говорить тише? – прошептала Дарси, заметив, что старушек за соседним столиком очень заинтересовал их разговор.

– А ты не думала, – негромко продолжила Нелл, – что с Заком все было бы проще?

– Под «проще» ты подразумеваешь «лучше»?

– Ну да. Разве проще не значит лучше?

Дарси подумала, что, вероятно, подобные вопросы задает Раслин, когда ее клиенты стоят на голове. Она мысленно сравнила Зака и Джастина.

– Нет, – решила она. – Я так не считаю.

Кафе начало наполняться посетителями, пришедшими пообедать. Группы нетерпеливых пенсионеров топтались возле входа, готовые ринуться на освободившиеся места. Полуденное солнце начало припекать сквозь стекло. Дарси было душно и неуютно, хотелось выйти на свежий воздух.

Нелл кивнула на цепочку на ее груди:

– Новая?

Дарси нахмурилась.

– Что?

– Цепочка.

Дарси сглотнула.

– А-а, нет. Это… – Внезапно ей перехотелось делиться с Нелл этой историей. – Нашла дома.

Нелл положила руку на ладонь Дарси.

– Не злись на меня, Дарс. Я просто пытаюсь заботиться о тебе, честно. Потому что не хочу, чтобы тебя снова обидели.

– Если меня кто-то и обидит, то этим человеком будет не Джастин.

– Нет?

Дарси покачала головой и допила кофе.

– Нет. Этим человеком будет Зак.

 

23

Тодд

Пятница, 31 мая 1996 года

Был вечер последней пятницы второго семестра, и Дарси сидела у меня в гостиной. Одного этого факта было достаточно, чтобы я разволновался, учитывая, что мой коттедж стал для нас запретным местом с тех пор, как миссис Паркер поинтересовалась, кто эта молодая особа, что приходит ко мне.

Но последние несколько дней Дарси все же заглядывала ко мне, поскольку миссис Паркер уехала из Норфолка на остров Мэн к дочери и зятю. О да! Мне был дан зеленый свет.

Момент был подобран отлично, поскольку после Венеции меня преследовало ощущение, что за нами постоянно кто-то наблюдает. В машине, на пляже… Я не мог отделаться от этого ощущения. Как раз на прошлой неделе мы сидели вечером в машине возле гавани Блэкни. Мы целовались и смеялись над Лоурэнсом Луэлином Боэуном, чье второе имя, как узнала Дарси, было Родерик. Словно мало было того, что он носил такую глупую челку. В этот момент у меня возникло ощущение, что за нами наблюдают. Я представил, что если обернусь, то увижу человека, глядящего на нас сквозь стекло. Я заколебался, боясь оглянуться. Конечно, когда я повернулся, там никого не было.

Итак, в этот вечер, к счастью, я был окружен четырьмя относительно крепкими стенами. Я бы даже чувствовал себя расслабленно, если бы не занимался заданием директора, которое состояло в надевании обложек с эмблемой нашей школы на все учебники по математике.

Per aspera ad astra.

Через тернии к звездам.

Дарси, держа в руке стакан с вином, лежала на моем диване. Из магнитолы доносился голос Моррисси, и я успел позаботиться о том, чтобы все занавески в доме были плотно задернуты.

Раньше меня мучила совесть, что я позволяю Дарси пить, когда мы вместе, но теперь все зашло так далеко, что совесть меня уже не мучила. Меня в наших отношениях уже ничто не тревожило.

– Ну же, – сказала она игривым тоном, – если ты не поставишь мне пятерку, я никогда ее не получу.

Я посмотрел на ее тетрадь. Она была безнадежна. У нее была логика девочки, которая не посетила ни одного урока алгебры в жизни, не говоря уже о том, чтобы спать с учителем математики.

– Ты права, – ответил я, покачав головой и поставив ей единицу. – Ты никогда ее не получишь.

Она вскрикнула от притворного возмущения и швырнула в меня подушкой, но промахнулась и сбила со стола наполненную водой банку из-под варенья с гвоздиками, которые я ей подарил.

Банка не пострадала, но на ковре образовалась лужа, которая быстро впитывалась. Мне было все равно. Дарси в принципе не могла меня разозлить. У меня такого с девушкой никогда прежде не было. Она была идеальной – терпеливой, милой, веселой, заботливой. Я не знал, умеет ли она ссориться, потому что мы никогда всерьез не спорили. Мы чудесно проводили время вместе.

Именно по этой причине я пока не рассказал ей о своем плане уйти из Хэдли Холл в конце учебного года. Я не хотел пугать ее, раскачивать лодку, подвергать наши отношения риску и создавать другие проблемы, о которых читал в бульварной прессе. Дела шли хорошо, и мне не хотелось ничего менять.

Но мне нужно было сообщить о своем решении директору заранее. Поэтому я собирался встретиться с Мак-Кензи в понедельник. Я уже написал заявление об уходе. Оно лежало в моей сумке в запечатанном конверте.

Дарси тут же начала паниковать из-за мокрого ковра, словно это было плохое знамение, что нашим отношениям скоро придет конец. Я заметил, что она очень серьезно относится к таким вещам, как приметы и судьба. Я думаю, причиной этого было влияние либо ее матери, либо толстой сестры, либо этой странной учительницы по религиозному обучению, которая постоянно повторяла, что она агностик.

Дарси сбегала в кухню за тряпкой, опустилась на колени и принялась упорно тереть мокрое пятно.

– Останется след.

– Дарси, я все равно снимаю это жилье, – заметил я, пытаясь привлечь ее внимание. – Серьезно, перестань. Этот ковер лежит здесь с семидесятых годов. – Между тем Моррисси сообщил мистеру Шэнкли, что, честно говоря, он хочет войти в историю музыки. – Дарс, нам надо поговорить.

Она повернулась ко мне.

– Мне уже не нравится.

– Все в порядке. Но я не знаю, как ты воспримешь мои слова.

Она сглотнула.

– Хорошо.

– Я хочу быть твоим парнем… нормальным парнем.

Она удивленно заморгала.

– Но ведь ты уже мой парень.

– Нет, я хочу, чтобы это было официально. Я хочу перестать прятаться, оглядываться и паниковать каждый раз, когда звонит телефон.

Она смотрела на меня, вероятно, вспоминая о редких приступах моего параноидального поведения.

– Но мы не можем этого сделать. До тех пор, пока мне не исполнится шестнадцать лет, и даже тогда…

– Я ухожу, – сказал я, перебив ее. – Я увольняюсь из Хэдли. Я написал заявление и утром в понедельник собираюсь поговорить с Мак-Кензи.

Дарси удивленно смотрела на меня.

– Что? – выдохнула она.

– Я уже давно думаю об этом, Дарс. Я хочу быть с тобой.

– Но ты же любишь преподавать! – Мне показалось, что она вот-вот расплачется, но не от радости. Это меня немного смутило. – Ты не можешь бросить любимую работу из-за меня. Что ты будешь делать?

– Ну, – осторожно начал я, – я думал о том, что ты сказала в Венеции. Возможно, когда тебе исполнится шестнадцать лет, мы сможем переехать в Италию. Я могу подыскать работу в баре или начать преподавать. Или заняться этим самым алебастром.

У Дарси от удивления рот приоткрылся.

– Этим самым чем?

Возможно, переезд в Италию был утопией, возможно, нет. Но где бы я ни оказался после Хэдли, я знал, что не буду скучать по школе с ее дурацкими правилами и дрянным кофе, на вкус и вид похожим на гудрон, который соскребли с проезжей части и запихнули в кофеварку. Я не буду скучать по бесконечным перепалкам с Карен Уэкс по поводу того, кто и где должен сидеть во время собраний. Я не буду скучать по тетрадям, судя по содержимому которых школьницы не слышали ни слова из того, что я им рассказывал. И я точно не буду скучать по тому чувству паники, которое обычно охватывало меня, когда я видел, что Мак-Кензи идет в мою сторону. Каждый раз мне казалось, что он припрет меня к стенке и скажет: «Я знаю твой маленький секрет, ах ты, чертов извращенец!»

Два-три раза в неделю мне снился этот кошмар, после которого я просыпался весь в поту. Иногда мне даже снилось, что Мак-Кензи стоит возле моей машины, наблюдая за мной и Дарси.

Я совсем недавно попал в мир образования. Я никогда не брал академический отпуск, не напивался за границей и не делал никаких ужасных вещей, из-за которых работа превращается в кошмар, но ты при этом можешь вести себя как засранец, потому что все вокруг понимают, насколько ты пропащий человек, и даже сочувствуют тебе. Небольшая часть меня очень хотела беспокоиться о банковском счете и способности оплачивать ренту, брать у людей деньги взаймы и спускать их на выпивку и травку. Где-то на задворках сознания все это казалось мне эдаким романтичным декадансом.

Я был готов жить полной жизнью. Я был готов отделаться от холодного взгляда Сони Лэрд, который преследовал меня повсюду. Я был почти уверен, что она следит за нами.

Я был готов бросить все это.

После Венеции я всячески старался избегать встреч с Соней. Я заходил в учительскую, только если был уверен, что ее там нет. Я выучил ее расписание, чтобы избегать случайных встреч в коридоре. Несколько раз она пыталась разговорить Дарси после уроков, пускаясь в бессмысленные рассуждения о профессионализме Делии Смит или Мэри Берри, но Дарси, которая была намного умнее Сони, всегда находила предлог, будь то месячные или мигрень, чтобы уйти. Пока что это срабатывало.

Другая причина моего желания уволиться жила недалеко от моего дома. Нелл Дэвис. Она догадалась о наших с Дарси отношениях через несколько недель после Венеции. Это меня не удивило, ведь даже Соня смогла сложить два и два и начала что-то подозревать. Но неизбежность не обязательно исключает присутствие страха. Если вы соглашаетесь спуститься с горы на веревке ради сбора денег на благое дело, это не значит, что вы не можете наложить в штаны от страха во время инструктажа по технике безопасности.

Единственной причиной, почему я, вопя от ужаса, до сих пор не сбежал куда глаза глядят, было то, что Дарси смогла убедить меня: Нелл не проговорится. Все знали, что Нелл не любит сплетничать. Когда она не была с Дарси, то обычно ходила по своим делам, а не хихикала с другими девочками. Я узнал, что у нее отличные оценки. Она никогда не прогуливала уроки и никогда не создавала учителям проблем. Когда я встречал ее в коридоре, она обычно отводила взгляд, что казалось мне хорошим знаком. Я подумал, что если бы она могла что-то изменить, то вернулась бы во времени назад и постаралась не обращать внимания на то, что навело ее на мысль о моем романе с Дарси. Кроме того, Дарси чуть ли не жила в доме Дэвисов. Девочки были как сестры. Предательство – как угроза домашней гармонии – полностью исключалось.

Но теперь, по-видимому, они сильно поссорились. Ситуация была настолько плоха, что мать Нелл вся в слезах пришла к Дарси домой, умоляя сказать, в чем проблема. Дарси ответила, что они поссорились из-за одолженной одежды.

Когда я спросил, почему они поссорились, Дарси сказала, что Нелл не одобряет того, что мы проводим вместе так много времени. Лично мне нравилось проводить с Дарси все свободное время, и я знал, что ей тоже. Поэтому мысли о том, что думают окружающие о нас, причиняли мне все бо́льшую боль. Фразу «это не то, что вы подумали» любят все ублюдки в мире, но она прекрасно описывала нашу ситуацию.

Однако Нелл не рассказала матери о нас, ответив, чтобы она спросила у Дарси. Это обстоятельство казалось мне обнадеживающим. Нелл, вероятно, не планировала в ближайшее время обратиться в полицию. А это означало, что пока что мы были в безопасности. Но надолго ли? Возможно, именно Нелл Дэвис была человеком, который наблюдал за нами.

Дарси все еще сидела на полу с мокрой тряпкой в руке. Она сунула гвоздики обратно в пустую банку, и теперь они выглядели жалко, словно декорация из школьной пьесы.

Я присел рядом, держа ее за руку, и продолжил:

– Ты могла бы поработать в ресторане, а потом, через пару лет, мы вернулись бы сюда и открыли тратторию. Мы бы закупали за границей бочки с вином и привозили их сюда. Мы были бы свободны, как птицы, Дарс.

– Но я не могу бросить маму.

Дарси погрустнела, в ее глазах появилась тоска.

Хотя мать Дарси не вызывала во мне большой симпатии, я понимал, что это ее плоть и кровь.

– Мы могли бы приезжать к ней.

– А как же экзамены? – тихо спросила она. – Отец очень хотел, чтобы я получила отличный аттестат и поступила в университет. Это была его мечта.

Я знал, что это слова ее матери, того самого человека, который с утра не может встать с постели без порции джина; того самого человека, который из-за опьянения частенько ходит под себя; того самого человека, который лично показал дочерям, как добавлять в водку диазепам, чтобы быстрее вырубиться.

Я бы не решился признать это, поскольку это звучало бы нелепо и некрасиво с моей стороны, но иногда, когда я сильно напивался, мне начинало казаться, что Дарси было бы лучше жить со мной, ее учителем математики, чем оставаться в одном доме с собственной матерью, чье психическое здоровье ухудшалось с каждым днем.

– Твой отец хотел бы, чтобы ты была счастлива, – серьезно сказал я. Я был уверен, что прав. Какой отец хотел бы иначе? В этом смысле то, что он был мертв, мало что меняло. – А университет… Возможно, это не для тебя. Как насчет кулинарной академии? В Италии есть подобные заведения.

Да, они действительно там были. В последние несколько дней я изучал соответствующие материалы, часами просиживая в библиотеке.

– Ты правда считаешь, что я могла бы этим заниматься? – Она заколебалась.

Всегда, когда мы затрагивали тему ее матери, Дарси ощущала определенную неуверенность.

– Да, – твердо ответил я. И знал, что не лгу. Если в мире существовала девочка, которая могла добиться успеха в жизни, то ею была именно Дарси. – Дарс, ты хочешь это сделать? Потому что, если хочешь, то так мы и поступим. Это будет прекрасно.

Она молча смотрела на меня.

– Да! – наконец выдохнула она. – Давайте так и поступим, мистер Л. Давайте уедем в Италию!

После этого мы просто смотрели друг на друга, дыша в унисон и размышляя о значимости принятого нами решения. Казалось, мы вот-вот спрыгнем с высокого утеса, не зная, что нас ждет внизу.

Очнувшись, Дарси вздохнула.

– Пора идти. Я сказала маме, что вернусь к десяти.

Она принялась оглядываться по сторонам в поисках своих вещей. В этот момент я кое-что вспомнил.

– Чуть не забыл.

– Что?

– Прости, что так долго, но… – Я сунул руку под стол и протянул ей бумажный пакет. – Я записал их названия на бумажку, но потом потерял ее. А на прошлой неделе нашел в кармане.

Дарси удивленно смотрела на пакет.

– Что это?

– Открой.

Там оказались три книги: «Зимняя коллекция Делии Смит», «Поваренная книга Ривер Кафе» и, возможно, самая толковая – «Страсть к макаронам» Антонио Карлуччио.

– Это те книги, которые у тебя забрала тетя.

Дарси смотрела на них дольше, чем я ожидал. На секунду мне показалось, что она думает, как объяснить мне, что кто-то уже успел заменить их. Но когда она наконец посмотрела на меня, в ее глазах стояли слезы.

– Почему ты сделал это для меня?

– Потому что люблю тебя, – ответил я, что было чистой правдой.

Она поцеловала меня в губы, вымазав щеку слезами.

– Спасибо тебе. Мне они очень нравятся. Я люблю тебя, мистер Л.

– Зови меня Тодд, – пробормотал я, целуя ее так страстно, как никогда прежде. – Зови меня Тодд.

Я посадил ее на стол, заваленный тетрадями, и мы занялись сексом – таким страстным и жестким, какого у нас еще не было.

Несколько часов спустя я неожиданно проснулся.

За окном было темно и тихо. Я не понимал, что меня заставило так резко очнуться от сна. Мне не снился кошмар, я не думал о Мак-Кензи, Соне Лэрд или членах национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми, пытавшихся поджечь мой дом. Но в доме стояла такая звенящая тишина, что мне стало не по себе.

Я решил спуститься и выпить воды, потому что именно так поступал в школе, когда девочки начинали биться в истерике из-за мальчиков, месячных или оценок. Это помогало мне прочистить мозги.

Когда я зашел в гостиную и начал пробираться в сторону кухни, снова появилось странное ощущение, что за мной наблюдают. Я резко обернулся, желая доказать себе, что бояться нечего, и чуть не рухнул на пол от страха.

Соня Лэрд сидела на моем диване, словно жуткая восковая фигура.

– О боже!

Она ничего не сказала, продолжая сидеть без движения. Лишь ее губы слабо шевелились, словно она находила забавным то, что я от страха прижался к стене.

– Что происходит, Соня? – Я удивился, как быстро мой страх превратился в ярость. – Как ты попала сюда, черт побери?!

– Это Норфолк, Тодд, – ответила она, закатив глаза. – Никто не запирает двери.

Мне хотелось сказать ей, что так происходит, потому что местные жители не знают о существовании рыжеволосой бестии вроде Сони, которая бродит по району и пытается открыть каждую дверь. В такой ситуации лучше запираться на все засовы.

– Классные трусы, – заметила она, кивнув в сторону моего паха.

По какой-то причине ее слова взбесили меня даже больше, чем сам факт присутствия в моей гостиной.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – крикнул я. – Отвечай, или я вызову полицию!

Соня рассмеялась, словно я произнес какую-то забавную шутку. Это меня не особенно удивило, учитывая, что у нее мозгов было как у амебы на транквилизаторах. Она медленно подняла длинный указательный палец и поднесла его к губам. Я представил, как эти пальцы царапают кожу и выковыривают глаза. Это были злые пальцы.

– Тихо. Я не думаю, что ты действительно хочешь вызывать полицию. Не так ли?

Я понял, что она все знает. Даже у Сони не хватило бы смелости ворваться в мой дом посреди ночи без веских улик, которые она готова была швырнуть мне в лицо.

Ей удалось привлечь мое внимание. Сложив руки на груди, она смотрела на меня с довольной улыбкой. Наверное, так улыбался я, когда шутил по поводу ее груди в Венеции.

– Так-так, мистер Лэндли. Какой вы обаятельный, трахаете школьницу… – Она кивнула на пустую бутылку от вина и бокалы на кофейном столике. – И поите ее алкоголем. Зачем? Она не хочет трахаться, когда трезвая?

– Заткнись, Соня! – прорычал я, еле сдерживаясь, чтобы не подбежать и не заехать кулаком по ее самодовольной физиономии.

– А то что?

Я не хотел сразу ей угрожать. Сначала мне хотелось услышать, что она скажет.

– Скажи, чего ты хочешь, – невозмутимо сказал я.

Мне нужно было казаться спокойным, словно меня эта ситуация совершенно не тревожит.

– Я следила за вами. – Она вздохнула, тряхнула головой и закинула ногу на ногу. – За тобой и Дарси Рид. Везде.

Наступила тяжелая тишина.

Я ни на секунду не усомнился в ее словах. Я много недель чувствовал, что за нами кто-то наблюдает. Теперь я знал, кто это был.

– Точно. – Соня улыбнулась, и я понял, что она давно ждала этого момента. – Я следила за вами, и у меня есть фотографии.

Она нагнулась и достала из красной сумочки, стоявшей у ее ног, небольшой фотоаппарат-мыльницу.

У меня внутри все сжалось. Я сделал шаг к ней и протянул руку.

– Отдай его мне! – прорычал я.

Соня рассмеялась.

– Как грубо! Разве вас не учили вежливости, мистер Лэндли?

Было очевидно, что Соня не послушается меня, а если я начну орать, может совершить какую-то глупость. Однако мне надо было быстро решить эту проблему, а потом выставить ее из дома и подумать.

– Соня, – дрожащим голосом начал я, словно она держала в руке направленный на меня револьвер, – отдай мне его. Сейчас же.

Она улыбнулась.

– Или что?

– Поверь мне, тебе лучше не знать.

Соня смерила меня презрительным взглядом.

– Если ты прикоснешься ко мне, – ответила она, – я позову на помощь.

В этом я не сомневался. Я слышал, как она поет, и, хотя у нее не было голоса, ее легким позавидовал бы любой ныряльщик.

– Поэтому, если не хочешь, чтобы полиция узнала, чем ты занимаешься, Тодд, – продолжила она, – стой там, где стоишь.

Я вдруг понял, что она будет меня шантажировать. Она собиралась использовать эти фотографии, чтобы получить все, что захочет.

Конечно, зачем бы еще она их делала?

В подобной ситуации мне оставалось лишь делать хорошую мину при плохой игре до тех пор, пока не появится возможность выкрутиться.

Честно говоря, такая перспектива меня не особенно радовала, но выбирать не приходилось. Соня застала меня врасплох, о чем говорил хотя бы тот факт, что я стоял перед ней в одних трусах.

– Хорошо, ты победила. – Я даже хлопнул несколько раз в ладоши. – Так какого черта тебе нужно?

Соня снова улыбнулась.

– Ну вот, – промурлыкала она, – теперь ты начал задавать вопросы.

– Хватит ходить вокруг да около, – прошептал я дрожащим голосом.

Я лелеял слабую надежду, что она захочет денег, поэтому попытался вспомнить, сколько у меня сбережений. Я собирался внести их на депозит в банк или вложиться в тратторию, но с радостью бы потратил их на то, чтобы избавиться от Сони.

Но Соня не хотела денег. Поправив волосы, она улыбнулась мне.

– Разве вы не помните, мистер Лэндли? Я ведь уже говорила вам. Я хочу, чтобы вы вели себя вежливо.

Я сглотнул. Соне явно не нужны были мои деньги. Меня шантажировали в моей собственной гостиной, в то время как я стоял в одних трусах и ничего не мог сделать!

– Что?

– Я хочу, чтобы ты сказал, что тебе жаль, – четко выговаривая каждое слово, ответила Соня. – Ты скажешь, что тебе очень жаль, что все эти месяцы ты относился ко мне, как к дерьму. Ты извинишься за то, что не обращал на меня внимания и выставлял идиоткой при своих друзьях-идиотах. Ты будешь просить у меня прощения за то, что смотрел на меня каждый день, как на отбросы.

«Но ты же именно такая и есть, Соня. Ты хуже самой вонючей кучи дерьма!»

Я ничего не ответил. Я вспотел. Мне хотелось прекратить все это и перестать играть в ее игру, но я понимал, что так просто это не закончится.

На секунду мне захотелось накинуться на нее и отобрать фотоаппарат, но потом я вспомнил, какой у нее громкий голос, который будет особенно хорошо слышен в Северном Норфолке, где местные жители очень любят тишину, и я, к собственному стыду, решил этого не делать.

– Да-да, – Соня крепко держала фотоаппарат в руках, – скажи, что тебе жаль, и получишь пленку.

Я представил, что мне хотелось сказать на самом деле. Я бы начал с того, что вежливо поинтересовался, все ли у нее в порядке с головой. Затем я подбросил бы ей несколько фактов: именно она без всякой причины пустила глупый и отвратительный слух, что меня якобы выгнали с прошлой работы; именно она считала нормальным отчаянно флиртовать с другим мужчиной, хотя у нее был парень, а потом злиться на него за то, что ее флирт не достиг цели; именно она пришла ко мне домой, одетая как проститутка, в одном белье, стилизованном под костюм Санта-Клауса, и потребовала, чтобы я ее соблазнил. Мысль о том, чтобы извиняться перед этой женщиной, казалась мне отвратительной. Но когда я посмотрел на фотоаппарат в ее руках, то понял, что выбора у меня нет.

«Если она хочет только извинений, забудь о гордости и сделай это. Подумай о Дарси. Сделай это!»

Я сделал над собой усилие и произнес:

– Мне очень жаль.

У меня было ощущение, будто я пытаюсь запихнуть в себя какую-то отвратительную пищу вроде недожаренного яйца или свежих моллюсков. Я сказал это высоким голосом, который очень мало был похож на мой, но Соня, вероятно, этого не заметила. Она выглядела довольной.

– Правда? – спросила она, скрестив руки на груди и наслаждаясь каждой секундой. – Насколько вам жаль, мистер Лэндли?

Мне следовало догадаться, что так просто это не закончится. Одних слов будет недостаточно, чтобы удовлетворить Соню и заставить ее покинуть мой дом. Но я все равно цеплялся за надежду, что если буду ей подыгрывать, то смогу заполучить фотоаппарат и одержать верх. Я всегда мог насыпать соли в ее утренний чай, спустить шины в обед, случайно подставить ножку, когда она будет возвращаться с уроков. Я мог начать продолжительную кампанию по отмщению, потенциал которой был безграничен. В этом я пытался себя уверить.

– Мне очень жаль, – повторил я.

– Правда?

Я кивнул. Во рту у меня пересохло.

«Хорошо, ты получила, что хотела. Теперь давай сюда этот чертов фотоаппарат!»

Покачав головой, Соня поцокала языком. Мне захотелось заехать ей в челюсть.

– Ты должен будешь показать мне, насколько тебе жаль. Слов недостаточно.

У меня внутри все похолодело.

– Что?

Она снова улыбнулась и медленно произнесла, смакуя каждое слово:

– Опускайся на свои чертовы колени и моли о прощении.

Я удивленно уставился на нее. Я не мог поверить, что она говорит серьезно. Я не собирался этого делать.

– Ну же, Соня, – прорычал я, с трудом сдерживая ярость, – ты получила, что хотела.

– О нет, еще нет, мистер Лэндли. – Она хохотнула. – Не волнуйся, никто не смотрит! Или ты хочешь, чтобы к утру понедельника твои сексуальные утехи с ребенком стали достоянием общественности?

Она с улыбкой помахала фотоаппаратом.

– Если нет, то быстро опускайся на колени.

Она встала и, скрестив руки на груди, выжидающе посмотрела на меня.

Мне стыдно это признать, но я послушался. Я опустился на колени в собственной гостиной и три раза умолял ее простить меня за то, что не обращал на нее внимания, говорил, какая она красивая, а она стояла надо мной и фотографировала мой позор.

Это длилось не более минуты, но мне казалось, что прошло несколько дней. Когда она наконец позволила мне подняться, у меня закружилась голова, я вспотел и начал задыхаться.

«Соберись, ты, жалкий кусок дерьма!»

– Отдай фотоаппарат, – пробормотал я, протянув руку и не глядя ей в глаза.

Стараясь хотя бы внутри сохранить чувство собственного достоинства, я попытался вспомнить все, что собирался с ней сделать, когда приду в школу в понедельник.

«Шины, соль… Что там еще было?»

Соня звонко рассмеялась, лишив меня надежды разобраться с этой ситуацией здесь и сейчас.

– Ох, Тодд, – ответила она, демонстративно пряча фотоаппарат в сумочку. – Ты же не думал, что я тебе вот так легко его отдам, правда?

И тут я понял, что свалял дурака. Понимание этого обрушилось на меня словно лавина. Я попытался сосредоточиться. Мне захотелось схватить ее за волосы и впечатать лицом в стену.

– Соня, – негромко сказал я, – ты получила то, что хотела. Теперь отдай мне этот чертов фотоаппарат!

Я не мог позволить ей так просто уйти. Я даже протянул руку в надежде получить то, что она обещала.

– Ну уж нет, мистер Лэндли. – Она похлопала ладонью по сумочке, а потом, явно чувствуя мою панику и опасаясь, что я решусь на что-то необдуманное, начала пятиться к двери. – Это останется у меня. На случай, если ты снова решишь вести себя со мной как засранец. – Ее глаза сверкнули, когда она представила, что сможет вечно держать меня на крючке. – Спасибо за представление. – Она рассмеялась. – Это было бесподобно.

Она помахала мне рукой и вышла.

Я снова опустился на колени и закрыл лицо руками. Меня тошнило.

Я понял, что это конец. Я понял, что на этом все закончится.

 

24

Зак любил приходить без приглашения, что Дарси находила возмутительным или очаровательным – в зависимости от ситуации. Когда-то их обрывочные, фрагментарные отношения нравились Дарси, но тот давний трепет давно сменился усталостью. Она решила, что годы, проведенные в травматологическом отделении, в постоянной спешке, наполненной нервотрепками и диагнозами, которые Заку приходилось сообщать пациентам, научили его не обращать внимания на то, как его в целом воспринимают окружающие. Его не трогали ни чужие эмоции, ни чужие слезы. Со временем он научился сосредотачиваться на цели, не обращая внимания на последствия, что было плюсом для работы в больнице, но минусом для долгосрочных отношений с женщиной.

Был вечер субботы. На прошлой неделе с Атлантики через Волверхэмптон прилетел легкий дождик, который с тех пор пытался распылить немного влаги над городом. Дарси работала в снятой маленькой пристройке у «Графина», готовя котлеты из трески для вечеринки, которая должна была состояться на следующий день. Услышав шорох шин по асфальту, она замерла и, быстро сняв виниловые перчатки, ополоснула руки, надеясь, что приехал Джастин.

Через стеклянную дверь был виден лишь большой букет цветов. Потом из-за фиолетовой хризантемы появилась физиономия Зака.

Дарси приуныла. Это был не Джастин. По той или иной причине – Иззи или Мэдисон – она не видела его с ночи на пустоши и очень скучала.

Дарси открыла дверь.

– Разве бывают хризантемы такого цвета? – единственное, что смогла спросить она.

Она убрала со лба непослушную прядь волос и почувствовала легкое раздражение, понимая, что Зак ожидал от нее восхищения этим широким жестом. Дарси заметила, что в букете не было ни одной гвоздики.

Зак подошел и протянул ей букет, вымазав фартук желтой пыльцой. Возможно, он сделал это намеренно. Дарси удивилась, что цветы почти не пахнут.

– Пожалуйста, – сказал он, подойдя к раковине и сгрузив в нее цветы с такой поспешностью, словно был биржевым маклером, который умудрился втиснуть в расписанный по минутам график посещение похорон дальнего родственника. Потом посмотрел на экран айпода Дарси. – Ок, теперь все понятно.

Дарси слушала Ани Дифранко, самую нелюбимую исполнительницу Зака – в основном, потому что она интересовалась политикой и защищала феминизм, а Заку не нравилось ни то ни другое.

– Что понятно?

– Ты ведешь себя как суфражистка.

Дарси вздохнула.

– Ничего подобного. Я просто занята.

Зак провел ладонью по волосам. Это означало, что он пытается сохранять спокойствие.

– Какое облегчение! Поскольку я только что приехал, то, думаю, даже ты, Дарс, не сможешь разозлиться на меня всего через секунду после того, как я переступил порог.

Он многозначительно взглянул на наручные часы, облокотился на стол и посмотрел на Дарси.

– Ну, через десять минут смогу, – пробормотала она, не глядя на него.

Внезапно Дарси почувствовала себя неуютно в заляпанном фартуке с сеткой на волосах. Она попыталась забыть те случаи, когда Зак приезжал без предупреждения и они занимались сексом на столе, а однажды даже на доске, на которой она раскатывала тесто для яблочного пирога. Зак нашел очень забавным тот факт, что на следующее утро из ее трусиков продолжала сыпаться мука. Дарси расстроилась, что они испортили тесто. Один раз они это делали в холодильной камере. Дарси считала, что подобные вещи не лучше эротического удушения. Она так сильно боялась, что они не смогут открыть дверь камеры изнутри и медленно умрут от гипотермии, что не получила от процесса никакого удовольствия. Тот вечер закончился тем, что Зак умчался прочь по трассе А10, включив Эминема на всю громкость и крича в трубку, что она стала какой-то отстраненной с ним.

– Должен признаться, ты выглядишь прекрасно, – заявил он. – Немногие девушки в таком наряде могут выглядеть настолько чудесно.

Дарси попыталась улыбнуться, но ей это далось с трудом.

– Мне нужно закончить рыбные котлеты.

– Хм… А я-то думаю, что за запах такой. – Зак скривился, пожал плечами и подошел к холодильнику. – Есть вино?

Он с надеждой заглянул внутрь, словно ожидая обнаружить там вход в магический мир двойников Кэти Прайс, пива «Карлсберг» и богатой жизни.

– Прости, – извинилась она. – Есть только херес «Амонтильядо».

– А в нем есть алкоголь?

Она выразительно помолчала.

– Да, Зак. Это же херес.

– Тогда пойдет. – Зак подошел к шкафу, стоявшему возле плиты, на который кивнула Дарси, открыл его и достал бутылку хереса. Он зубами вытащил пробку и выплюнул ее в раковину, а затем закинул голову и сделал большой глоток, словно пил апельсиновый сок из пакета. – О-о, детка… – выдохнул он, тяжело дыша.

Дарси не была уверена, что он имеет в виду ее, а не херес.

– Так что ты здесь делаешь, Зак? – Дарси достала свежую пару перчаток и продолжила работу.

Сама смесь для котлет была простой – соленая треска, картофель и немного белого хлеба, но изюминкой блюда был горячий соус. Скатывая небольшие шарики, липкие и влажные, словно мокрая глина, Дарси понимала, что это не очень сложный процесс, однако сегодняшний клиент настаивал на том, чтобы все котлетки были одинаковыми. Он уже давно страдал от синдрома навязчивых состояний и недавно даже вернул заказ в ресторан «Гордон Рэмзи», потому что еда на тарелке не была разложена симметрично. И это при том, что он заранее позвонил и обсудил все подробности заказа!

– О боже, детка, давай не будем заниматься этим сейчас, – фыркнул Зак. – У тебя пальцы в рыбе, а из алкоголя только вино для кулинарии. Это нельзя назвать романтическим рецептом, правда?

– Это херес, – поправила его Дарси. – И ты только за этим приехал? За романтикой?

Ей хотелось сказать, чтобы он больше не беспокоился, что ему лучше поехать домой в Кью и ждать, пока появится женщина вроде Элис, для которой единственной целью в жизни были дом с семью спальнями, быстрая машина и карточка с безлимитным кредитом.

Зак внимательно посмотрел на Дарси.

– Ну, ты все еще моя девушка, и мы не общались целых две недели, поэтому… конечно.

Дарси нахмурилась.

– Именно, Зак. Мы не виделись целых две недели. Мы ссоримся. Наши мнения расходятся почти по всем вопросам.

Он кивнул и добавил:

– Не уверен, что мне нравится то, к чему ты клонишь.

Дарси скатала шарик из фарша и расплющила его о разделочную доску, покрытую тонким слоем органической белой муки. И хотя это шло вразрез с ее принципами, она поняла, что придется достать нож для резки теста. Сама мысль об этом заставила ее поморщиться. Она глубоко вздохнула, насыпала еще немного муки и продолжила заниматься котлетками, используя нож.

«Вся красота пропадает из-за этого ножа», – подумала она.

Они молчали несколько секунд, слушая музыку Ани:

Я сказала, почему ты не идешь домой.

Просто оставь меня в покое.

Я еще одна потерянная женщина.

– Мне кажется странным, – начала Дарси, осторожно откладывая котлету в сторону и набирая следующую порцию фарша из миски, – что ты называешь меня своей девушкой, словно это было решением, которое ты принял.

– Возможно, так и есть. Возможно, настало время одному из нас принять чертово решение. – Зак отошел от холодильника, все еще сжимая бутылку с хересом, словно пил его с полудня. – Неужели нельзя оставить это до утра?

– Ну уж нет.

– Хорошо, – согласился он. – Я вернусь позже и заберу тебя.

Она заколебалась.

– Куда мы поедем?

– В дом на пляже. Я хочу смотреть на тебя за ужином.

Он очень отличался от Джастина, который подарил ей цепочку спустя семнадцать лет, потому что опасался показаться дешевкой. Зак всегда был таким. Должно быть, он запланировал шампанское и свечи. И устрицы. А может, даже омара.

Дарси согласилась встретиться позже по одной причине – она хотела покончить с ним. Она собиралась раз и навсегда порвать с этим милым врачом.

– Надеюсь, тебе нравится омар.

Сбросив шлепанцы, Дарси вошла в прохладную прихожую дома Зака. Пахло ванильным маслом и мускусом. Эти приятные запахи напоминали Дарси о матери и косметике, которой она пользовалась, и очень резко контрастировали с таким человеком, как Зак. Вокруг были расставлены цветы, освещение приглушено. Дарси показалось, что она забрела в свадебный салон или дорогой отель. Она бы не удивилась, если бы из-за угла вышел дворецкий и предложил ей прохладительный напиток. Или протянул новые шлепанцы.

– Начнем с устриц, – сказал Зак.

«Ну конечно».

– Здесь обратная планировка, – сообщил он, поднимаясь по стеклянной лестнице. – Спальни на первом этаже, а гостиная на втором. Оттуда лучше вид.

Дарси всего раз была в таком пляжном доме, и тогда она была пьяна. В стельку. Она почти ничего не помнила.

Она пошла за Заком наверх, подозревая, что ее ступни, все еще влажные после жаркого дня, вероятно, оставляют на полу некрасивые следы.

Экстерьер этого дома, приютившегося сразу за песчаными дюнами и выходившего окнами на пляж, в модных журналах по дизайну назвали бы архитектурным триумфом, в то время как местные жители считали его бельмом на глазу. В нем сочетались стекло и сталь, и снаружи он очень напоминал склад. Преимуществом его расположения на пляже были окна, выходящие на океан, что соседей совсем не успокаивало. Но внутри дом был красив. Он был заполнен четкими линиями, приглушенными цветами и роскошными текстурами. В доме были низкие потолки, и он казался очень уютным, что удивило Дарси, которая ожидала столкнуться со сквозняками, острыми углами и акрами холодных полов.

Просторная гостиная наверху впечатлила Дарси. Дальняя стена была полностью сделана из стекла. Эту панель можно было легко сдвинуть в сторону и очутиться на обшитом дубом балконе, откуда открывался чудный вид на побережье Северного Норфолка. В тот вечер на горизонте пылал кроваво-красный закат под мерный плеск волн у берега. Обстановка была просто идеальной.

Зак решил устроить обед на балконе. Стол был накрыт белоснежной скатертью, на которой стояли хрустальная посуда, красные розы, подсвечник и бутылка шампанского в ведерке со льдом.

Дарси растерялась. Ей хотелось высказать все немедленно и покончить с этим, но прежде, чем она успела открыть рот, Зак прошептал:

– Садись, красавица.

Он придвинул огромный, выложенный подушками стул из ротанга светло-шоколадного цвета, который лучше бы смотрелся в каком-нибудь пляжном клубе в Марбелье. В нем свободно могли поместиться два человека. Усевшись, Дарси инстинктивно поджала под себя ноги.

Море приобрело нежно-розовый оттенок, а по небу плыли обрывки облаков, словно кто-то бездумно расшвырял их в разные стороны.

Зак включил айпод. Дарси хватило нескольких секунд, чтобы узнать джаз. Она почувствовала взгляд Зака, наблюдавшего за ее реакцией.

– Кристиан Скотт, – угадала она.

– Я вспомнил, что он тебе нравится, – проворковал Зак, словно обычно обращал внимание на подобные вещи.

Достав из ведерка бутылку с шампанским, он вытащил пробку и наполнил бокалы.

Дарси кивнула. Она действительно упоминала о том, что ей нравится этот трубач, когда они познакомились на модной вечеринке в Фулхэме. Там включали одну попсу, а Дарси хотелось душевной музыки. Ей казалось, что тогда Зак не обратил внимания на ее пьяное возмущение по этому поводу, и теперь она очень удивилась, что это было не так.

Он поднял бокал и замер, ожидая, что она сделает то же.

– За нас, – предложил он.

Дарси заколебалась, но Зак протянул бокал и чокнулся с ней, поэтому она решила не возражать и сделала глоток. Шампанское оказалось сухим и вкусным. Золотистый напиток приятно холодил желудок.

Дарси чувствовала на себе пристальный взгляд Зака. Легкий морской ветерок шевелил ее волосы.

– Ты так загорела, – заметил он. – Загар тебе к лицу.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Она хотела сказать, что его нос уже выглядит лучше, но заметила следы маскирующего карандаша и решила, что Зак может обидеться.

– И платье у тебя красивое. Ты в нем просто неотразима!

Дарси специально выбрала платье, которое, как она считала, не должно было понравиться Заку – легкий наряд кричащей расцветки со сложной геометрией. К счастью, оно прикрывало большое коричневое пятно, оставшееся на бедре. Дарси подозревала, что оно останется навсегда, словно еще одно, наряду с белым шрамом на ладони, напоминание о Джастине. Ей нравилось, как платье подчеркивает загар, но обычно подобный наряд заставлял Зака морщиться. Так обычно морщатся люди в ночных клубах, когда танцующие девушки «светят» своими трусиками.

Не зная, с чего начать разговор об их отношениях, Дарси посмотрела на свои ладони и взяла бокал.

– Послушай, Зак, все это… музыка, и шампанское, и…

– Тебе не нравится? – с улыбкой спросил он, словно это было невозможно.

– Ну, – осторожно ответила она, – просто в последнее время я подумала, что…

– Погоди, – перебил он ее, сунул руку в карман и достал телефон. – Я хочу тебе показать вот это.

Он нажал на экран несколько раз и протянул аппарат Дарси.

На экране был альбом с фотографиями из учетной записи Октавии в Фейсбуке. Там в основном были ее фотографии в бикини на фоне разных ландшафтов – плавательных бассейнов, баров, пальмовых деревьев. У нее оказалось прекрасное загорелое тело без капли жира. На нескольких фотографиях она обнималась с загорелым мужчиной, который был чем-то похож на Зака.

– Хорошо, – сказала Дарси, возвращая ему телефон.

Октавия не вызывала в ней чувства ревности, но это не означало, что ей очень хотелось просматривать ее фотоальбомы.

– Это доказательство, – сказал Зак, – если тебе оно нужно, что она покинула мою жизнь навсегда. Этого парня на фотографиях зовут Эдвард Рэндалл. Тот самый из «Рэндалл Ойл», крупной нефтегазовой корпорации.

Дарси покачала головой.

– Я не в курсе того, что происходит в мире углеводородов.

Зак не улыбнулся.

– Достаточно сказать, что эта компания является серьезным игроком в разработке месторождения в Атабаске.

Насколько Дарси знала Октавию, парень из нефтяного бизнеса должен был быть ей в самый раз.

– Я имею в виду, – добавил Зак со вздохом, который больше был похож на раздражение, чем на тоску по бывшей жене, – что Октавии больше нет. Совсем нет. На прошлой неделе курьер забрал ее последние вещи.

– Мне очень жаль, – сказала Дарси, потому что, что бы ни говорил Зак об их браке, где-то глубоко внутри ему наверняка было грустно.

Но он этого не показывал.

– Не жалей. – Он нахмурился, словно эта тема его расстроила. – Меньше всего мне сейчас хочется жалеть об этом. – Он поставил бокал на стол. Свет от горящих свечей отражался в его глазах. – Я хочу, чтобы мы начали все сначала, детка. – Он выдохнул, словно готовясь сказать какую-то провокационную вещь. – Я хочу, чтобы ты переехала ко мне в Лондон. Чтобы ты жила со мной.

Дарси удивленно уставилась на него.

– Ты серьезно?

– Да, серьезно, – ответил он, будто время разговоров закончилось и теперь в его романтическом арсенале остались лишь серьезные поступки. – Я хочу, чтобы ты жила со мной в Кью. Мне надоело, что ты здесь, а я там, и мы бегаем туда-сюда.

Дарси подумала, что беганье туда-сюда подразумевало лишь их географическое расположение. Неужели он забыл об их частых ссорах, отсутствии уважения друг к другу, о неспособности прожить вместе два дня подряд без того, чтобы понять, насколько они не подходят друг другу?

Дарси отвернулась, посмотрела на море и, чтобы выиграть немного времени, сделала еще один глоток шампанского. Напиток ее слегка взбодрил. Солнце потихоньку садилось в море, окрашивая его в розовые и оранжевые тона, словно кто-то разлил на воду масляные краски.

Зак истолковал ее молчание по-своему.

– Мне нет смысла переезжать в Норфолк, Дарс. Подумай об этом.

Она мысленно согласилась, что он прав.

– Элис рассказала мне, что продает дом. Тебе все равно придется искать жилье. Это отличная возможность взять новый старт.

«Чертова Элис!»

В последние несколько дней Дарси безуспешно пыталась не думать о грядущем выселении, отвлекаясь от невеселых мыслей с помощью джина, музыки «Portishead» и маленьких фигурок, олицетворявших Элис, которые она сворачивала из фольги, а потом давила ладонями.

– Послушай, моя работа здесь, – ответила она. – Я не могу просто так взять и переехать в Лондон, даже если бы хотела. И вообще, Зак, дело в том, что…

Он снисходительно улыбнулся и поднял руку.

– Дарси, не пойми меня неправильно, но это Норфолк. Не мегаполис, а обычная дыра, в которой приятно провести выходные.

– Помнится, мы это уже обсуждали, Зак, но именно места, в которых приятно провести выходные, не уничтожают местную экономику.

Зак безмятежно улыбнулся, словно разработал сложную фискальную стратегию, которая легко уничтожила бы аргументацию Дарси.

– Слушай, переезжай ко мне. Я найду тебе работу в TW9, и всего за неделю ты утроишь свой доход.

– Не говори почтовыми адресами, Зак. Пожалуйста. Они ничего не значат для людей, которые не живут в Лондоне, и очень бесят.

Она сделала маленький глоток из бокала и постаралась успокоиться. Почему он ее так раздражает?

– Хорошо, – согласился он с улыбкой, словно ее ярость каким-то волшебным образом показалась ему очень милой. – Тогда в Западном Лондоне. Я отвезу тебя в Западный Лондон, и ты там заработаешь себе состояние. Это для тебя что-то значит?

Дарси на минуту представила, как она обслуживает вечеринки адвокатов ведущих юридических фирм в пятиэтажных, а не двухэтажных домах, с канделябрами, а не с настольными лампами. Она представила, что сможет расплатиться со всеми долгами, сменить замороженную лазанью на дорогие салаты, заходить в «Старбакс» выпить чашечку кофе без необходимости платить за нее пригоршней мелочи. А потом она подумала о Джастине и тут же поняла, что маленькая фантазия Зака ей совсем не нужна.

– Ну, – ответила она, глядя на свой бокал и прислушиваясь к звукам музыки, – я думаю, что ты делаешь предложение, исходя из неверных предпосылок. Мне кажется, ты предлагаешь мне жить вместе, потому что меня скоро выкинут на улицу. И, возможно, потому что две недели назад ты подвозил мою сестру и она вложила эту мысль в твою голову.

– Глупости, – тут же ответил он. – Я предлагаю это, потому что люблю тебя.

Он уже говорил ей это прежде, но никогда в такой обстановке, сидя за столом в почти трезвом состоянии. К тому же на этот раз впечатление от его слов не должно было смазаться сексом или обильными возлияниями. Дарси посмотрела на Зака и почувствовала разочарование, словно он взял важные слова и выжал из них весь смысл. Она не верила, что он любит ее. Зак был человеком, который влюблялся в идеи. Он представлял себя звездой своей же собственной сложной телевизионной драмы. Благодаря этому ему удавалось спокойно воспринимать ежедневные ужасы травматологического отделения, а также изменять Октавии. Остальные люди были для него обычными статистами со своими незначительными, эпизодическими ролями. Он, Зак, был звездой шоу, и если по сценарию в этот теплый июньский вечер можно было сказать, что он ее любит, то почему бы и нет?

На мир опускались сумерки. Море тихонько шумело, медленно засыпая.

– Знаешь, твоя сестра считает, что ты влюблена в меня до беспамятства, – заметил Зак, таким образом подсказывая, что она должна это подтвердить. – Так она мне сказала.

Дарси заморгала.

– Зак, это может прозвучать немного грубо, но Элис себе на уме. Так было всегда. Она, должно быть, решила, что, если я перееду к тебе, она станет богаче.

– Финансово?

– Нет, духовно! Конечно, финансово. Элис думает только о деньгах.

Подул легкий ветерок, и руки Дарси покрылись гусиной кожей.

– Я думал, ты хочешь, чтобы я взял на себя определенные обязательства, – продолжил Зак. – Это всегда было твоей самой большой проблемой – я и Октавия, и люблю ли я ее все еще.

«Да, так и было. Пока не появился Джастин».

Подавив желание произнести это вслух, Дарси сделала глоток из бокала.

– Мы бы отлично жили вместе, Дарси. Если хочешь, я могу на время перестать заниматься медициной. Я все равно собирался это сделать. Боже, тебе даже не придется работать, если ты этого захочешь!

– А как же Клякса? – спросила она.

Дарси не воспринимала слова Зака всерьез, но понимала, что ей нужно придумать еще один аргумент в пользу того, что предложение Зака не имеет никакого смысла.

– А что с ним? Возьмем его с собой.

– Нет, он не сможет жить в городе. Он же колли, а не ши-тцу.

Зак нахмурился.

– Какая разница?

Дарси удивленно посмотрел на него.

– Ты и правда не понимаешь?

– Да, не понимаю. – Он пожал плечами и налил себе еще шампанского. – Скажем так, я в собаках разбираюсь так же хорошо, как ты в углеводородах.

– Понятно.

Зак выжидающе смотрел на нее.

Дарси вздохнула.

– Клякса не поместится в моей сумочке. Ему каждый день нужны длительные прогулки по пересеченной местности. Лондон не вариант.

У Зака было такое выражение лица, словно она заговорила с ним на иврите.

– Кью – это не совсем Лондон, Дарси. Это практически деревня. Все лучшие парки находятся к югу от реки. Кляксе там понравится.

Дарси представила, как в сеть выкладывают видео, в котором Клякса вырывается и начинает преследовать оленя где-нибудь рядом с Ричмондом.

Она улыбнулась.

– Ладно, Зак…

– Это значит, что ты переедешь ко мне? – тут же спросил он.

– Нет, – твердо ответила Дарси.

Он улыбнулся, словно она согласилась, и наполнил ее бокал.

– Мы сможем все обсудить, детка. – Он поставил бутылку в ведерко и ухмыльнулся. Почему-то он считал, что ему удастся убедить Дарси. – Проголодалась?

Дарси было неудобно отказываться, но при одной мысли об устрицах и омаре ее начинало тошнить. Возможно, потому что она пила алкоголь на пустой желудок, возможно, потому что эти блюда казались ей кулинарным эквивалентом красного сексуального белья, за которое он ждал благодарности.

– Устрицы готовы. Внизу ждет повар, чтобы приготовить омара.

Дарси удивленно уставилась на Зака.

– Серьезно. Он здесь?

– Да, серьезно. А что? Я решил, что тебе понравится, что за тобой ухаживают.

Дарси смутилась.

– Кто он? – быстро спросила она.

– Повар?

– Да. Он местный? Я его знаю?

«Пожалуйста, скажи, что он не местный!»

– Нет, он из Лондона. Товарищ моего знакомого. Я плачу ему целое состояние.

Облегчение от того, что это не был местный конкурент, быстро сменилось смущением.

– Где он?

– Я же говорю, он внизу. Сидит в игровой комнате и развлекается.

– Ух ты!

За время работы поваром Дарси несколько раз просили делать странные вещи – одеться как королева из рода Тюдоров, разговаривать по-французски с помощью заготовленных фраз, готовить стейк для пары убежденных вегетарианцев, которые двенадцать лет не касались мяса, – но никогда не запирали в чужой гостиной с видеоигрой, чтобы она ждала, пока ее позовут.

– Понятно. – Зак схватил телефон. – Позвонить, чтобы он поднялся сюда?

– Давай начнем с устриц, – предложила она, надеясь оттянуть неизбежное.

Дарси начала понимать, что не следовало сюда приходить, что, согласившись на ужин с Заком, она дала ему неоправданную надежду.

– Хорошо. Жди здесь. – Зак поставил бокал и исчез.

Дарси откинулась на спинку стула, сделала большой глоток шампанского и попыталась расслабиться под приятную музыку Кристиана Скотта.

– Так вот что я хотел сказать… – начал Зак, вернувшись с белым фарфоровым подносом, на котором на куче льда лежали кусочки лимона и устрицы в раковинах. Он отодвинул подсвечник в сторону, чтобы поставить поднос на стол. Рядом он поставил кубок для ополаскивания рук, в котором плавал бутон алой розы, и сел за стол. – Я наконец вспомнил, откуда знаю твоего друга Джастина Уэбба.

Сердце Дарси замерло. Зак наклонился и взял с подноса устрицу. Несколько кусочков льда скатились с горки на пол и разбились. Он не обратил на это внимания, поднес раковину к губам и высосал содержимое, после чего бросил ее на тарелку.

– Давай, – взглянув на Дарси, сказал он, – ешь.

Она помедлила.

– Давай же.

Зак нахмурился. Дарси неохотно взяла с подноса раковину и высосала из нее устрицу. Она не почувствовала никакого вкуса, лишь холодную липкость моллюска, и сделала глоток шампанского.

– Хорошая девочка, – пробормотал Зак, похлопав ее по колену под столом. – Итак, о чем это я? Ах да, мистер Уэбб… Наш загадочный человек с тяжелыми кулаками. – Дарси отодвинулась. Зак подался вперед и улыбнулся, словно ему нравилось причинять ей неудобства. – Боже, детка, ты вся дрожишь и покраснела. Прекрати.

Наступила ночь, море совсем утихло. Дарси отвернулась от Зака, пытаясь не обращать внимания на его внимательный взгляд.

– Не называй меня так, Зак, – прошептала она.

Он хохотнул, съел еще одну устрицу и швырнул раковину на тарелку.

– Итак, этот Джастин… Ты знаешь, Дарси, меня неотступно преследовала мысль, что я его знаю. Но я не мог понять откуда. Его лицо казалось таким знакомым.

Дарси напряглась.

– На днях у меня был пациент… – Зак сделал глоток из бокала и причмокнул губами. – Он пытался наложить на себя руки. За пять минут проглотил несколько пакетиков обезболивающего и запил все это водкой.

Дарси не спросила, получилось ли у бедняги покончить с собой. Она подозревала, что это всего лишь вступление.

– Вероятно, жена увидела на его лэптопе какие-то сомнительные фотографии.

Дарси вздрогнула, словно он поймал ее в тиски и теперь потихоньку закручивает винт.

– Это были в основном детские фотографии, – добавил он. – Она вызвала полицию.

– К чему ты клонишь, Зак? – тихо спросила Дарси.

Ей внезапно стало очень холодно, словно вместе с его историей с моря прилетел морозный северный ветер.

– После этого случая у меня в голове что-то клацнуло. – Он взял салфетку и вытер рот. – Как-то это было связано с этим идиотом Джастином Уэббом. Правда, удивительно?

Дарси промолчала.

– Три года назад, когда я работал в другой больнице, мне пришлось заниматься попыткой суицида. Очень похожий случай. Таблетки. Водка. Передумал в последний момент. Пустая трата нашего времени и сил. – Он глотнул шампанского и посмотрел на Дарси. – Короче, я попросил коллегу проверить его карточку. Воскресенье, шестое июня 2010 года. Угадай, как его звали.

Дарси почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Это была дата сорокового дня рождения Джастина.

Зак нахмурился.

– Его звали Джастин Уэбб.

Дарси посмотрела в свой бокал. Она вдруг подумала, что они с Заком никогда прежде не пили шампанское, чтобы отпраздновать что-то.

– Не стоило делать этого, Зак, – выдавила она из себя.

Она говорила так тихо, что он, должно быть, не услышал.

– У меня эта мысль застряла в голове, понимаешь? Потому что он постоянно повторял женское имя, снова и снова. Одна из медсестер спросила, о ком он постоянно твердит. Знаешь, что он ответил?

Дарси покачала головой. Она готова была провалиться сквозь землю от стыда.

– Он сказал, что это имя девочки, над которой он надругался, почти ребенка. И еще он сказал, что больше не может жить с этим. – Зак откинулся на спинку стула. – Он отсидел, Дарси. Твой друг – отсидевший насильник!

Дарси замерла.

– На следующий день этот идиот не мог вспомнить ничего из того, что бормотал накануне. Но я вспомнил. – Зак, нехорошо улыбнувшись, подался вперед. – Вот так-то. Этот парень, который постоянно трется возле тебя, отсидевший педофил. – Он постучал пальцем по столу, чтобы подчеркнуть важность своих слов. – Он сам в этом признался. Как тебе это нравится?

Наконец Дарси позволила себе выдохнуть.

– Ну? – Зак ждал ее ответа.

Дарси пробормотала что-то бессвязное.

– Он был так жалок, Дарси! Я серьезно. Подонок что-то мямлил, плакал и размазывал сопли. Он пытался скрыть это от своей подружки, представляешь?

У Зака покраснело лицо. Такое бывало, когда он начинал рассуждать о религиозных фанатиках или о людях, с которыми ходил в школу и у которых теперь было больше денег, чем у него.

– Она там тоже была? – шепотом спросила Дарси. – Его девушка.

– Не было. У них был грандиозный скандал, после которого она свалила с ребенком. Он запретил нам звонить ей. Запретил вообще кому бы то ни было звонить. Он был такой жалкий… – Зак покачал головой и сделал еще глоток шампанского, пытаясь успокоиться. Поставив бокал на стол, он уставился на Дарси пристальным взглядом. – Знаешь, у меня возникла безумная теория насчет тебя и его. – Дарси замерла. – Я подумал, что у вас была интрижка. Один или несколько раз перепихнулись, что-то вроде этого.

«Дыши, дыши…»

Он помолчал.

– Если бы это было правдой… Ох! Ты бы чувствовала себя сейчас грязной, правда? Это было бы… отвратительно, верно?

– Хватит, Зак, – наконец смогла произнести Дарси.

Он поднял руки, словно защищаясь.

– Что? Я просто забочусь о тебе, детка.

– Может, сменим тему?

Его глаза сузились.

– Вообще-то, Дарси, ты должна быть благодарна мне, что я спас тебя от такого человека.

– Остановись, Зак. Я серьезно.

Наступила пауза.

– Хорошо, Дарс, – ответил он, – сменим тему, если ты обещаешь больше не видеться с ним. – Он отпил из бокала. – И я хочу тебе кое-что пообещать. Если он снова приблизится к тебе, я позабочусь о том, чтобы ему переломали ноги и все узнали его маленький грязный секрет. Договорились?

Дарси закрыла глаза, сдерживая слезы.

– И, Дарс, ты должна серьезно рассмотреть предложение переехать ко мне.

Она сглотнула, не в силах говорить, не в силах смотреть на Зака.

– Или что?

Он наклонился и взял еще одну устрицу с подноса, лед на котором начал таять. Если у Дарси когда-то и были иллюзии насчет Зака, то теперь они развеялись окончательно. Он действительно был самым настоящим засранцем.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты долго думала над этим решением. Ну же, детка, ешь.

Где-то около полуночи Зак начал целовать Дарси, но спустя пару секунд она отодвинулась от него. Прикосновения его губ вызывали у нее чувство, похожее на ненависть. Воняло устрицами. От Зака пахло петрушкой и чесноком.

Он ждал объяснений, готовый пустить в ход припасенные угрозы. Дарси понимала, что следует быть очень осторожной.

– Мне нужно время, чтобы подумать, – медленно ответила она. – О Лондоне. Я думаю, что хочу это сделать… просто… мне надо знать наверняка. Дай мне несколько дней.

Хотя Зак уже обнимал ее за талию, даже он не был настолько животным, чтобы заставлять Дарси лечь с ним в постель. Хотя бы в этом она могла ему доверять.

Зак переваривал услышанное. Большего он сделать пока не мог.

– Хорошо, – ответил он. – Я завтра должен быть на работе. Но я вернусь в пятницу. И ты сможешь мне сказать, что решила. – Он пристально посмотрел на Дарси. – Хотя я уверен, что знаю твой ответ, детка. Я приготовлю шампанское.

Спустя двадцать минут она забралась в такси и закрыла глаза, не желая смотреть на Зака, стоявшего возле дома и наблюдавшего, как отъезжает автомобиль.

«Мне надо предупредить его. Мне надо предупредить Джастина…»

 

25

Они сидели в «ауди» возле запертых ворот Хэдли Холл. Джастин молча свернул с дороги и повел машину вдоль обсаженной тополями аллеи, остановившись лишь у ворот.

Per aspera ad astra.

Через тернии к звездам.

– Не уверен, что знаю, зачем мы здесь, – признался он, словно машина привезла их сюда по собственной воле.

– Думаю, это все подсознание.

– Похоже. – Он потер подбородок, посмотрел на Дарси и улыбнулся. Синяк от кулака Зака почти прошел, остался лишь небольшой желтоватый след. – Хотя, должен признаться, я надеялся, что ты остановишь меня и не позволишь совершить такой необдуманный поступок, как приехать на место преступления вместе с тобой.

Она рассмеялась.

– Прости. Я плохо знаю географию.

Дарси никак не могла решиться рассказать ему о том, что случилось в доме на пляже. Через несколько дней должен был вернуться Зак и, стуча пальцем по циферблату «Ролекса», потребовать от нее ответа.

Дарси понимала, что для Джастина паника была не абстрактным переживанием, а чем-то, что давно стало частью его натуры. Если бы она рассказала ему сейчас о Заке, он тут же умчался бы в Лондон вместе с женой, дочерью и одноразовым телефоном. Дарси не была уверена, что может так легко с ним расстаться.

Вероятно, именно поэтому ей было настолько сложно рассказать ему о разговоре с Заком. Слова вертелись на языке, словно рыбьи кости, которые она никак не могла выплюнуть.

– Тяжело было выбраться? – спросила она, имея в виду Иззи.

– Не очень, – ответил он. – Пришлось сделать вид, что я очень хочу пива определенного сорта.

Он устало пожал плечами. Похоже, обман дался ему тяжело. Он взял ее за руку. Последние две недели они лишь время от времени обменивались сообщениями и созванивались, поэтому его прикосновение вызвало у Дарси фонтан эмоций.

Она посмотрела на освещенный корпус школы, импозантный пример викторианской архитектуры, построенный на прекрасном зеленом лугу. В юности красоту и пышность этого здания Дарси оценить не могла. На фоне темного неба оно напоминало корабль, плывущий по неспокойному морю.

– Как красиво… – сказала Дарси.

– Да. Кофе, кстати, был там мерзким.

Дарси рассмеялась.

– Вот это ты хорошо запомнил, да?

– Вообще-то, нет. – Джастин взглянул на нее. – Но я сомневаюсь, что ты тогда обращала внимание на архитектуру этого здания.

– Точно.

Наступила короткая пауза.

– Давай войдем, – предложила она.

Джастин внимательно посмотрел на нее.

– Что? Мне показалось, или ты только что предложила туда пойти?

Дарси рассмеялась.

– Так и есть. Давай, будет весело!

– Весело, как когда страдаешь от похмелья, или весело, как когда изучаешь ногти на ногах в поисках грибка?

Дарси задумалась.

– Мы сможем вспомнить старые деньки.

– Ох, Дарси, ты и шутишь!

Она открыла дверцу и вышла в теплую тишину ночи. Освещенное здание школы, расположившейся на лугу, напоминало дворец, и несколько лет назад даже шли разговоры о том, чтобы на выходных проводить здесь свадебные церемонии, что дало бы школе дополнительные деньги. Но попечительский совет испугался, что это может испортить репутацию заведения и отпугнуть иностранные школы, которые посылали в Хэдли Холл учащихся по обмену, поэтому очень скоро эту тему замяли.

Дарси оглянулась.

– Ты идешь?

– Я могу и здесь посидеть. Это работа для одного человека, как мне кажется.

– Ты не считаешь, что это подсознание привело тебя сюда?

– Если и так, то не для того, чтобы мы вломились в школу.

– Мы не будем заходить в здание. Просто погуляем по территории.

– Тут охрана круглые сутки, везде камеры. Я не хочу снова за решетку, Дарс. Мне и в первый раз не очень понравилось.

Дарси задумалась.

– Хорошо. Можно тогда я пойду? Я недолго. Просто… хочу осмотреться.

– Конечно. Я пока послушаю радио.

Она улыбнулась, мягко прикрыла дверцу и направилась к низкой кирпичной стене, выстроенной по периметру школы. Тут и там стояли таблички, предупреждавшие о запрете проникновения на ее территорию и угрожавшие судебным преследованием. Наверное, их установили, чтобы отпугнуть бывших учениц и опозоренных учителей, которым могло взбрести в голову приехать сюда поностальгировать.

Дарси перелезла через стену и пошла вправо вдоль луга, трава на котором была скошена лентами, повторяющими направление подъездной дорожки. Дарси старалась держаться подальше от школы, чтобы на нее не попал ни один из лучей подсветки здания.

Где-то позади хлопнула дверца машины. Через несколько секунд Джастин оказался рядом и схватил ее за руку.

– О, привет! – повернувшись, улыбнулась она. – Что ты там слушал?

– Читали книгу в прямом эфире. «Под стеклянным колпаком». Мне не очень понравилось.

– Ну, завтра, возможно, для баланса будут читать «Иствикских ведьм».

Он непонимающе посмотрел на Дарси.

– Джон Апдайк, – пояснила она. – Он отличается от Сильвии Плат.

– Хорошо, послушаю. – Джастин пошел рядом. – Хочу, чтобы ты знала, что эта затея меня тревожит. В последнее время я стараюсь избегать риска.

Дарси задумалась.

– То есть ты не куришь, ешь фрукты и не занимаешься уголовно наказуемыми делами?

– Именно.

– Тогда это может быть единственной опасной затеей, в которой ты поучаствуешь в этом году.

– Ловлю тебя на слове. Хотя я уже вижу закономерность.

– Какую?

– Когда меня ловят на нарушении закона, ты всегда оказываешься общим знаменателем.

Дарси рассмеялась.

– Как мило! Немного математической терминологии, чтобы прийти в себя после прослушивания произведения Плат. Теперь тебе лучше?

Джастин ухмыльнулся.

– Да, намного, спасибо. – Они прошли еще несколько метров. – Я хотел сказать тебе, что на днях видел Нелл. Выглядит так же. Хотя немного похудела.

– Ты хотел с ней поговорить? – обеспокоенно спросила Дарси.

– Нет. Мы были в супермаркете, я открыл холодильник с десертами и смотрел в него, пока она не ушла.

Дарси улыбнулась.

– Ловко придумано.

Они подошли к дальней стене школы, справа от которой располагалось еще несколько зданий. Рядом находилась просторная стоянка, посыпанная щебнем. Когда-то Дарси каждый день внимательно осматривала стоянку в поисках машины Тодда и очень сильно расстраивалась, если не находила.

Джастин схватил ее за руку и повел по заасфальтированной дорожке, которая пересекала стоянку.

– Мы же не хотим шуметь, – шепнул он.

Прошла еще минута, и они оказались у задней стены школы, за которой находились теннисные корты, а слева – спортивная площадка, вокруг которой расположились мастерские, театр и музыкальные классы. Справа была драматическая студия, окруженная густыми кустами, как и восемнадцать лет назад.

– Ух ты! – воскликнул Джастин. – Очень странно снова оказаться здесь.

– Да, точно, – выдохнула Дарси. – Я представляю, как ты ходил здесь в ковбойских сапогах…

– А Соня Лэрд капала мне на мозги.

– И заставлял всех девушек падать в обморок от восхищения.

Наступила пауза. Они подошли к студии. Стояла полная тишина, даже ветер замер в листве деревьев.

Дарси посмотрела на кусты.

– Пойдем туда.

– Куда?

– В наше секретное место, – напомнила она и пошла вдоль стены студии.

Хотя тропинка еще оставалась, различить ее было сложно. Трава очень сильно разрослась, и приходилось сквозь нее продираться. Наконец они подошли к полностью утонувшей в траве деревянной скамейке, покрытой зеленым мхом и серо-синим лишайником.

Джастин сломал несколько веток, чтобы можно было сесть.

– Бедная Пегги, – сказал он, читая надпись на бронзовой табличке, потемневшей от времени и дождей. – Ей так нравилось это место, но теперь отсюда видно еще меньше, чем прежде. И она совсем не следит за собой.

Дарси хихикнула.

– По крайней мере, мы сможем составить ей компанию.

– Я думаю, кроме нас здесь никто не был. Слушай, надо почитать о ней, ведь теперь есть Википедия. Кем была Пегги? Какое преступление против танцев она совершила, что заставило ее найти пристанище в этих кустах?

– Любовный треугольник Хэдли Холл?

Джастин сделал вид, что разозлился.

– Не Хэдли! Только не в Хэдли!

Они сели на лавку, вдыхая запах почвы и зеленых листьев. Подняв голову, Дарси увидела пригоршню звезд, разбросанных по темному небу.

– Когда мы в последний раз здесь сидели, ты пытался отделаться от меня, насколько я помню, – заметила Дарси, глядя на небо.

– Да, еще до того, как все началось. У меня была подготовлена речь и все такое.

Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что он говорил.

– Кажется, ты тогда начал с того, что сказал, будто субботний вечер был ошибкой.

Дарси попыталась говорить, подражая его голосу, и Джастин рассмеялся.

– Уверен, что я не мог сказать такую банальность.

– Нет, мог. Помню, я долго смеялась, когда ты это сказал.

– Похоже на правду. – Он улыбнулся.

Наступила короткая пауза.

«Я должна ему рассказать. Я должна предупредить его насчет Зака».

Дарси нахмурилась.

– Послушай, Джастин, мне нужно кое-что тебе сказать.

Он внимательно посмотрел на Дарси.

– Ты хочешь сказать, что у тебя герпес или что нам больше не стоит встречаться?

Она улыбнулась.

– А что ты предпочитаешь?

– Герпес, – тут же ответил он. – Определенно герпес. Продолжай, пожалуйста. Удиви меня какой-нибудь неожиданностью.

– Зак предложил мне переехать к нему в Лондон, – ответила Дарси, раздумывая, как сказать то, что она обязана была сказать.

Он кивнул.

– Иззи рассказала мне, что твоя сестра продает дом. Да, и что она предложила тебе пожить у нас, пока ты не подыщешь жилье. – Он поморщился. – Должен сказать, что я чуть со стула не рухнул от удивления. Не пойми меня неправильно, Дарс. Я очень хотел бы жить с тобой, но…

Дарси улыбнулась.

– Не паникуй. Я отказалась. Вежливо, конечно.

Джастин благодарно улыбнулся.

– Так что ты ответила Заку насчет переезда в Лондон?

Дарси колебалась. Где-то вдалеке проехала машина, и этот звук показался ей приятным. Он как бы напоминал: никто не знает, что они здесь. За ними никто не наблюдает. Мысль об этом заставляла Дарси ликовать.

Джастин поднял голову, посмотрел на россыпь звезд на небе и решил не дожидаться ответа.

– Слушай, я понимаю, что у меня нет права так говорить, но я очень надеюсь, что ты отказалась.

– Переехать жить к нему?

– Переехать к нему. И даже думать об этом.

Дарси ждала, что он продолжит. Она гадала, в какой момент сможет его прервать.

– Он не кажется мне хорошим парнем. Я понимаю, что это говорит такой человек, как я, поэтому ты можешь рассмеяться и не заморачиваться по поводу моих слов, но…

– Я буду заморачиваться, – ответила она. – То есть, ну, ты понял.

Он похлопал ее по плечу.

– Послушай, Дарс, я уверен, что он нормальный, но я не думаю, что тебе стоит быть с кем-то, кто просто нормальный, кто сойдет лишь потому, что у него есть дом, а у тебя его нет. Я думаю, что ты должна быть с тем, кто искренне тебя любит.

«С тем, кто искренне меня любит… С тобой?»

Дарси очень хотелось задать Джастину этот вопрос, но она этого не сделала, потому что где-то глубоко в душе боялась того, что он ответит. Вместо этого она сказала:

– Ну, я всегда считала, что принципы – это хорошо при условии, что ты можешь позволить себе им следовать.

«Он шантажирует меня, Джастин!»

Джастин покачал головой.

– Хорошо, все это бред. И чтобы уберечь твое достоинство, я говорю, что в этом случае ты можешь их себе позволить. Я готов лично пойти и купить каких-нибудь приятных принципов для тебя. Предоставь это мне. Я подумаю над этим.

Дарси решила попробовать зайти с другой стороны.

– Джастин, ты никогда не чувствовал себя… на краю? Когда хочется все бросить… и начать сначала.

Он нахмурился.

– Что?

– Нет, я не о себе. Я просто гадала, не было ли у тебя такого… – Она замолчала, надеясь, что он решится рассказать ей о передозировке именно сейчас. И тогда она смогла бы рассказать ему про Зака.

– Ты думаешь о своей матери?

– Что? Нет.

Она редко позволяла себе думать о матери.

– Когда мы приехали сюда, на тебя навалились какие-то воспоминания?

– Нет, – ответила она. – Дело не в этом.

Откуда-то сзади из-за забора послышалось тихое уханье неясыти.

– Я виню себя, – тихо признался он. – За то, что случилось с твоей мамой.

Дарси сглотнула.

– Не надо, – ответила она. – Ты же знаешь, какой она была.

– Но то, что мы сделали, должно быть, стало последней каплей.

Возможно, он был прав, но никто не мог винить его в этом. Перед тем как покончить с собой, ее мать так глубоко увязла в алкоголе и порожденных им страхах, что назад дороги уже не было.

– Я думаю, она хотела уйти, – сказала Дарси и почувствовала, как к горлу подступил тугой комок. – Она искала причину, Джастин. Она устала…

Снова заухала неясыть.

– От чего?

Все было просто.

– От жизни.

Джастин посмотрел на свои руки и нахмурился.

– Почему ты постоянно пытаешься меня утешить, Дарс?

– Разве лучше было бы, если бы я пыталась тебя расстроить?

– Мне не было бы лучше, но, возможно, это помогло бы тебе. Попробуй как-нибудь.

– Боже, зачем? – негромко спросила она. – Я люблю тебя.

Повисла долгая пауза. Когда Джастин нарушил молчание, то говорил очень медленно, осторожно подбирая слова, словно ходил босиком по битому стеклу.

– Нам нужно разобраться с этим, верно?

«Я должна рассказать тебе о Заке. Просто позволь мне подобрать подходящие слова!»

Вместо этого Дарси слабо улыбнулась.

– Есть идеи?

– Нет. А у тебя?

Она покачала головой.

– Ни одной.

– Отлично. Хорошее начало.

– Это да, – согласилась она, – если под «хорошим» ты понимаешь «хуже некуда».

Она снова улыбнулась, и Джастин благодарно посмотрел на нее. Дарси представила, что они вместе, и задумалась, возможно ли такое.

– Может быть, если я поеду домой и подумаю об этом, и ты поедешь домой и подумаешь об этом, – сказал он, – мы сможем придумать что-то, что не обречено на провал с самого начала.

Дарси опустила голову.

– В чем этот провал может выразиться?

– Пострадает кто-то из нас.

Наступила короткая пауза.

– Думаю, это нам уже не грозит, – заметила она.

Джастин притворился рассерженным.

– Ну, Дарс, я вообще-то пытался подойти к вопросу с оптимистическим настроем, но ты вольна игнорировать это. Как хочешь. Можешь даже послать меня, если тебе станет легче.

Он взял ее за руку и сжал, давая понять, что шутит.

– Прости, – сказала она, положив голову ему на плечо. – Сила привычки.

– В этом я с тобой заодно. Добро пожаловать в мир крайнего пессимизма! Между прочим, знай, что я в нем самый главный.

– Ну, – ответила она спустя пару секунд, – возможно, это поможет. – Она засунула руку в карман. – У меня для тебя подарок ко дню рождения.

– Спасибо, но не думаю, что он будет лучше предыдущего твоего подарка, – мягко заметил он. Джастин посмотрел на небольшую коробочку, которую протянула Дарси, и улыбнулся, словно снова был ее учителем, а она сдавала ему выполненное задание по тригонометрии. – Постой. Это же компакт-диск. Тогда это может мне понравиться. В твоей музыкальной коллекции есть настоящие сокровища. В частности, Леона Льюис и Джеймс Блант.

Дарси улыбнулась. Джастин развернул подарок и радостно засмеялся.

– «Лучшие песни “UB40”». Спасибо, Дарс. – Он помахал диском. – Это то, что я всегда хотел. Смогу поставить на одну полку с Нене Черри и «Genesis».

– Ну, мне показалось, что ты плохо знаком с их работами, поэтому…

Он кивнул.

– Это недопустимо. Потому что это классика.

– Да, классика.

Он протянул руку и погладил Дарси по голове.

– Кстати, спасибо за сообщение на день рождения. Прости, что не ответил. Я отмечаю дни рождения, напиваясь в хлам. – Он криво усмехнулся. – К счастью, Иззи считает, что я патологически боюсь среднего возраста, поэтому не дарит мне открыток, где упоминается восхождение на холм или пересчет свечей. Хорошо, что она не знает правду.

С грустью подумав о сороковом дне рождения Джастина и о том, как Зак смеялся над тем, что его привезли в отделение интенсивной терапии с лицом, покрытым рвотными массами с остатками непереваренного парацетамола, Дарси решила, что готова рассказать про Зака. А после она, возможно, не сможет остановиться и признается во всем. Покончит с этим. Наконец сможет поговорить о чувстве вины, которое не давало ей покоя с тех пор, как он сбил ее.

Но только она начала говорить, как Джастин, похоже, не заметив этого, сказал:

– Мне уже пора. В это время суток дольше находиться в магазине нельзя, это будет выглядеть подозрительно.

Дарси кивнула, но внутри у нее все сжалось.

– Особенно с лишайником на футболке, – добавила она.

Он потянул край футболки и посмотрел на ярко-зеленое пятно на плече.

– Не уверен, что смогу объяснить это Иззи. В нашем магазине не так много лишайников. – Он повернулся к Дарси. – Слушай, у меня идея.

Дарси ждала.

– Мы можем сделать для Пегги кое-что хорошее. Спустя столько-то лет.

Они подхватили скамейку и потащили ее по влажной траве к росшим невдалеке тополям, собираясь установить в таком месте, откуда открывался бы вид на здание школы и луг, а не на лавровый куст, как прежде.

Не пройдя и полпути, они услышали голоса, а потом быстрые шаги, словно кто-то пытался их догнать. Сверкнул луч фонарика. Джастин и Дарси опустили скамейку на землю и обернулись. К ним на удивление быстро бежали два тучных охранника.

– Вот черт! – выдохнул Джастин. – Беги!

Они оставили скамейку и побежали прочь. Место, где они ее бросили, тоже было очень хорошее – посредине луга рядом с главной подъездной дорожкой. По крайней мере, теперь она будет пользоваться большей популярностью у гостей школы.

Джастин бежал быстро, но и Дарси, к своему удивлению, не отставала от него – должно быть, хорошую форму ей обеспечивали ежедневные прогулки по лугам с Кляксой, который любил побегать.

Охранники начали отставать.

– Давай, давай, давай! – закричал Джастин, когда стало понятно, что их не догонят.

Он засмеялся и сбавил шаг. Дарси тоже засмеялась, потому что это уже не имело значения, ведь они приближались к забору.

Первым перелез Джастин. Тяжело дыша, он повернулся и протянул ей руку, ярко-зеленую от лишайника.

– Давай же, Дэйли Томпсон.

Дарси рассмеялась и схватила его за руку. Оказавшись по другую сторону забора, она, тяжело дыша, оглянулась через плечо.

– Черт, они бегут сюда!

Она наклонилась, уперев руки в колени, пытаясь прийти в себя после четырехсотметровой пробежки.

– Конечно, – ответил он, отпирая машину. – Для них это единственное развлечение за год.

Когда Джастин довез Дарси до дома, она повернулась к нему и сказала:

– Мне надо тебе кое-что рассказать.

Он нахмурился.

– Что случилось?

«Просто скажи ему. Скажи ему прямо сейчас!»

– Это насчет твоих ковбойских сапог, – прошептала она. – Иззи хочет отдать их на благотворительность.

«Хрен с ним!»

– О-о, опять… – Он поморщился. – Да кто за них вообще станет платить? Я же разбил их тогда.

Неожиданно для себя Дарси улыбнулась.

– Я думаю, она хочет отдать их безвозмездно, а не устраивать аукцион.

Джастин рассмеялся.

– Точно. Спасибо за предупреждение. Я спрячу их подальше. Возможно, закину на чердак, где уже пылится гитара.

– Они развалились?

Он грустно покачал головой.

– Частично. Но, честно говоря, они мне нравятся и такими, а тот случай добавил еще одну страницу к их истории.

У него зазвонил телефон. Он посмотрел на экран.

– Потом перезвоню.

«Хорошо, ну хватит уже! Давай выкладывай! Время заканчивается».

– Джастин, мне очень нужно кое-что тебе сказать. Я все время пытаюсь сделать это, но постоянно что-то мешает…

Он забеспокоился.

– Что случилось?

Телефон умолк. Дарси набрала воздуха, чтобы начать, и в этот момент телефон зазвонил снова.

– Прости, – сказал он, нахмурившись. – Наверное, надо ответить. Иззи обычно не звонит дважды. Если она не дозванивается сразу, то предпочитает не звонить снова, а отрезать мне яйца позже. – Он нажал на экран. – Алло?

С того места, где сидела Дарси, был слышен возбужденный голос Иззи, которая что-то быстро говорила в трубку.

– Я был в магазине, – ответил Джастин. В его голосе чувствовалось напряжение. – Телефон остался в машине.

Иззи продолжала что-то говорить. Дарси заметила, как Джастин застыл.

– Хорошо, где ты?

Иззи что-то ответила.

– Ясно, Иззи, – перебил он. – Я понял. Просто скажи, где ты находишься!

Иззи что-то крикнула и замолчала. Джастин отключился и повернулся к Дарси, глядя куда-то сквозь нее.

– Мэдисон съела арахис. Это серьезно. Мне надо ехать.

Дарси сидела на кровати. С одной стороны на постели лежала бутылка водки, а с другой, уперев холодный нос ей в руку, Клякса. Снаружи начался дождь. Размеренная дробь дождевых капель по стеклу вместе с небольшой порцией алкоголя заставили Дарси впасть в некое подобие транса.

Наступил час ночи, а Джастин так и не позвонил. Дарси понимала, что звонить ему слишком рискованно, хотя она и записана в его телефоне под именем Дейв. Оставалось ждать, пока он сам свяжется с ней. Дарси одолевало чувство вины. Пока они тащили скамейку по лужайке возле Хэдли Холл, семилетняя дочь Джастина, возможно, находилась при смерти.

Поэтому она позвонила Нелл. Дарси понимала, что будить подругу, которая очень внимательно следит за режимом, посреди ночи – не самая лучшая мысль, но ей срочно нужна была поддержка.

Нелл сняла трубку почти сразу, и Дарси поняла, что что-то не так.

– Нелл? Ты в порядке?

– У меня… начались месячные.

По голосу было понятно, что она плакала. Глядя на заляпанное дождем окно, Дарси гадала, что можно ответить на это.

– У меня была задержка два дня… и я подумала…

– Ох, Нелл… – прошептала Дарси, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

Она представляла радость подруги, то, как она боялась пошевелиться или глубоко дышать, чтобы не разрушить будущее, которого так хотела. Когда начались месячные, ею овладела смертная тоска.

– Я уже начинаю думать… что этого никогда не случится.

– Нет, Нелл, – возразила Дарси, – ты же знаешь, что у тебя еще куча вариантов…

– Не надо, Дарси! – отрезала Нелл. – Не надо говорить мне о пробирках, приемных детях или о том, чтобы Саймон трахнул другую женщину и она выполнила работу, которая предназначается мне, хорошо?

– Хорошо, – быстро ответила Дарси, – не буду, обещаю.

Наступила долгая пауза, во время которой обе пытались успокоиться.

– Так почему ты не спишь и еле ворочаешь языком в такое время? – спросила Нелл.

Дарси не хотелось рассказывать подруге об ультиматуме Зака, а потом выслушивать ее практичные советы, суть которых обязательно свелась бы к тому, что Джастину следует убраться обратно в Лондон. А Зак внезапно станет меньшим засранцем, чем всем казалось поначалу. Вместо этого она рассказала о Мэдисон. Как ни странно, Нелл слушала, не пытаясь критиковать Джастина. Они обсудили несколько вариантов развития событий: с Мэдисон все в порядке, у Мэдисон поврежден мозг, Мэдисон мертва… В итоге они решили, что с девочкой все должно быть хорошо, потому что Иззи везде носила с собой ампулы с эпинефрином, словно неуравновешенный подросток, который таскает в кармане выкидной нож.

– Дарси, я могу тебя кое о чем спросить?

– Конечно.

– Что будет, когда Тодд и Иззи закончат ремонт в своем доме?

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, ты серьезно считаешь, что он бросит ее и останется с тобой? Ты правда думаешь, что он спокойно позволит ей укатить в Лондон с его дочерью?

– Возможно, – с сомнением пробормотала Дарси, прижимая к себе бутылку с водкой.

Она не задумывалась об этом. Она просто хотела Джастина и старалась не думать о других людях, которые могли хотеть его не меньше. Клякса потянулся во сне и зевнул.

– Да ну, Дарс, – настаивала Нелл, – я имею в виду, что даже ты знаешь, что вероятность этого… скажем так, стремится к нулю.

Дарси хотелось спросить Нелл, на основании каких данных та вывела эту цифру, но она не стала этого делать, попытавшись еще раз все объяснить.

– Я не думаю, что он действительно любит Иззи, – сказала она. – Я думаю, что он любит меня.

– Правда? – спросила Нелл полным скепсиса голосом, словно Элис, посетившая венчание в церкви.

– Ну, – начала Дарси, делая маленький глоток из бутылки и наслаждаясь тем, как приятно водка обжигает язык, – он сказал, что нам надо решить этот вопрос.

– О, в таком случае сомнений нет!

– Я хочу, чтобы ты прекратила ненавидеть его. Он хороший парень, Нелл.

– Да, просто замечательный. Он доказал это тогда и доказывает снова.

– Мы все сваляли дурака в той или иной степени, – пробормотала Дарси заплетающимся языком. – Покажи мне идеального человека, и я скажу, что… – Она замолчала.

– Что?

– Что он не существует, – ответила она.

Наступила пауза. Дарси подозревала, что Нелл подумала о Раслин, которая вела здоровый образ жизни, могла стоять на одной руке сколько угодно времени и не потребляла никакой твердой пищи, за исключением разве что тушеной китайской капусты. Этот человек подошел к идеалу ближе всех.

– По шкале от одного до десяти, насколько ты сейчас пьяна? – осторожно спросила Нелл.

Обычно она улыбалась, когда задавала Дарси такие вопросы, но сейчас у нее был очень серьезный голос.

– Что представляют собой крайние значения?

– Единица – ты совершенно трезвая. Десятка – тебе необходимо промывание желудка.

«Какая ирония!»

Дарси задумалась.

– Твердая пятерка.

Нелл вздохнула, что в мире йоги, вероятно, означало раздражение.

– Итак, скажи мне, Дарси, если Джастин – такой классный, идеальный парень, почему ты чувствуешь необходимость напиться?

Дарси протянула руку и погладила Кляксу по уху. У собаки была теплая, гладкая голова.

– Я не чувствую необходимости напиться.

Конечно, это была ложь. Дарси напилась, и никогда прежде она не ощущала такой острой необходимости в этом. Но она не знала, что стало причиной – угрозы Зака или случай с Мэдисон. Сейчас она была не в состоянии найти ответ на этот вопрос.

– Да неужели? – удивилась Нелл. – Значит, это контролируемое и обдуманное потребление алкоголя? Скажи, Дарс, что ты пьешь? Какое-то вкусное охлажденное розовое вино? Крюшон? Просекко?

Пауза.

– Водку.

«А чего таиться?»

– Из бокала? Со льдом и долькой лимона? Или с тоником?

Она заколебалась.

– Да. Ты все точно описала.

Нелл вздохнула.

– Хорошо, Дарс. Я приеду завтра, часов в девять утра. Мне надо с тобой кое-что обсудить.

– Что? – Дарси смутилась. Их разговоры обычно касались только двух тем – репродуктивной системы и Джастина. – Ты возьмешь с собой Саймона?

– Нет, – ответила Нелл, – но я прихвачу кофе.

Дарси хмуро уставилась на бутылку, содержимое которой быстро уменьшалось.

– Мне он понадобится, если ты приедешь к девяти. Если что, дверь откроет Клякса.

Услышав свое имя, пес открыл один миндалевидный глаз и тут же закрыл его.

– Больше не пей, хорошо? – мягко попросила Нелл. – Ложись спать, Дарс. Тодд Лэндли того не стоит.

– Вот тут ты ошибаешься. Потому что я думаю, что стоит.

 

26

Тодд

Воскресенье, 2 июня 1996 года

Мы сбежали с места преступления по серой трассе А3, направляясь в Портсмут, такой же серый и унылый, как эта трасса. Я хорошо это знал, потому что бывал там на экскурсии до того, как начал работать в частной школе. Стеклоочистители работали на полную мощность. Я никогда не видел подобной грозы.

После того как Соня посетила меня, у нас не осталось выбора, кроме как бежать куда глаза глядят. Боже, Соня Лэрд стала нашим дамокловым мечом! Начинался прилив, и нам необходимо было принимать быстрые решения, чтобы не утонуть.

– Черт побери… – повторяла Дарси. Она ерзала на месте, словно по ошибке съела лишнюю дозу крэка и только сейчас это поняла. Она не умолкала ни на секунду. – Черт побери…

– Ты ругаешься из-за дождя или потому, что передумала?

Я должен был задать этот вопрос, потому что мы только что миновали указатель на паром. Я до последнего это откладывал. Мысль о том, чтобы повернуть назад и поехать сквозь дождь в Норфолк, где нас ждала Соня, меня, честно говоря, угнетала, но если бы этого захотела Дарси, то я бы не возражал.

Я не рассказал ей все подробности той ужасной ночи. И был уверен, что уже не расскажу. Я лишь пробормотал что-то про фотографии и шантаж. Я не хотел рассказывать ей, как стоял в одних трусах на коленях и просил у Сони прощения. После этого она начала бы презирать меня, я был в этом уверен.

К моему облегчению, Дарси схватила меня за руку.

– Я ругаюсь, когда возбуждена, мистер Л. – Она повернулась ко мне. Выражение ее лица, то, как она смотрела на меня, я мог описать только одним словом – любовь. – Ты знаешь это.

«Да, я знаю».

Она была права, конечно. Дарси всегда была права.

– А дождь классный, – добавила она, чтобы я не забывал, что рядом сидит пятнадцатилетняя девочка.

Именно Дарси подала идею уехать. Конечно, как только Соня вышла из моего дома в ту ночь и, к сожалению, не сломала по дороге лодыжку, мне пришла в голову мысль немедленно свалить в тосканское поместье моей бабушки. Но я очень боялся предложить это Дарси, потому что такое решение бросило бы на нас тень, втоптало наши отношения в грязь. Одно дело переехать в Италию, когда ей исполнится шестнадцать, и совсем другое – прорываться через международные границы, когда она еще несовершеннолетняя. Со стороны это было бы похоже на то, что я принуждаю Дарси быть со мной.

Но я хорошо знал Соню, чтобы понимать, что у нас нет выбора. Она едва ли смогла бы удержать язык за зубами и не показать никому фотографии дольше сорока восьми часов. Судя по тому, что полицейские не ввалились в мою гостиную на следующее утро, она хотела дождаться понедельника, чтобы вызвать полицию прямо в школу, где на меня надели бы наручники перед родителями, сотрудниками и учениками, включая саму Соню и Дарси. Это был ее шанс показать, что она победила, и помахать ручкой на прощание, прежде чем меня увезут в полицейский участок и обвинят во всех смертных грехах.

Поэтому, когда Дарси осторожно предложила поехать на семейную виллу Нелл, затерянную в горах Пикос-де-Эуропа в Испании, я понял, что на самом деле ни ей, ни мне нет дела до ее аттестата. Такого облегчения я не испытывал с того дня, как мой отец не заметил, что я случайно подрочил в его крем для бритья.

Имея выбор, я бы, конечно, отправился в Италию. Но я понимал, что не видел родню уже очень долго и было бы довольно дерзко появиться у них на пороге под руку с девочкой-подростком и полицией на хвосте. К тому же нас, похоже, ждало готовое убежище в Испании. Дарси убедила меня, что Дэвисы не собираются туда до Рождества, а значит, поместье пустовало и само просилось, чтобы в нем поселились.

– Мне только нужно будет взять ключ, – возбужденно сообщила она.

Поначалу мне хотелось отвергнуть ее чудесный план.

– Но ты не можешь рассказать Нелл, куда мы поедем. Мы не можем рисковать.

– Нам и не придется, – возразила она. – Я знаю, где они держат ключ.

Я размышлял над этим добрых четырнадцать минут, меряя шагами гостиную, словно у меня сломался телевизор и оставалось гадать, кто выиграл кубок мира. В конце концов я согласился и разрешил ей сходить к Нелл и взять ключ. Она кивнула и улыбнулась. Дарси была само спокойствие, в то время как я нервничал и суетился, словно утка, за которой гонится собака.

Она вернулась час спустя, зажав в кулаке заветный ключ.

– Как прошло?

– Я сказала, что пришла извиниться. За нашу ссору.

– Так просто? – спросил я, потому что мне так не казалось.

– Ну, она заставила меня пообещать серьезно подумать о том, чтобы порвать с тобой.

Я удивленно посмотрел на Дарси.

Она ухмыльнулась.

– И я подумала. Серьезно подумала. – Сказав это, она положила ключ мне на ладонь. – Давайте поедем в Испанию, мистер Л.

То, что мы украли ключ от чужого поместья, чтобы вдвоем нарушать закон, меня немного напрягало, но я знал, что у нас нет времени, чтобы думать об этом.

– Ты знаешь, там есть винный погреб, – сообщила мне Дарси.

Она провела все прошлое лето в поместье вместе с семьей Дэвисов. Это придавало мне уверенности, что мы, по крайней мере, не едем на поиски выдуманной бревенчатой хижины, затерянной в глубине сказочного леса. И это несмотря на то, что накануне Дарси нарисовала карту местности, которая не была похожа не только на Европу, но вообще на планету Земля.

– Вино к ним попало вместе с виллой, – пояснила она, – но они не пьют алкоголь.

Как по мне, кучка трезвенников, сидящих на набитом вином погребе, была не лучше пенсионеров, чьи сбережения аккуратно упрятаны под матрас. В этом чувствовалось какое-то самодовольство, умиление от накопленных богатств. Если бы кто-то отнял у них все это, его даже можно было бы понять и простить. У меня было ощущение, что в жизни начинается период, когда слово «законопослушный» будет ассоциироваться со мной не более чем слово «трезвенник».

Дарси нашла в бардачке кассету группы «Teenage Fanclub» и теперь двигала коленями в такт музыке, пытаясь снять нервное напряжение. Ритмично стучащие по лобовому стеклу дождевые капли в сочетании с музыкой отвлекали меня от мыслей о нашей ситуации.

В данный момент я внимательно следил за тремя вещами – дорогой впереди (автомобили, полицейские заграждения, грузовики), объездами (полицейские засады) и зеркалом заднего вида (преследующие нас полицейские автомобили). Все это, как ни странно, помогло мне избавиться от напряжения прошлой ночи, когда я вскакивал с постели каждый раз, когда мимо коттеджа проезжала машина. Учитывая, что окна моей спальни выходили на довольно оживленную трассу, это происходило довольно часто, поэтому в конце концов я сдался и пошлепал в трусах в кухню, где занялся поглощением прошлогоднего рождественского подарка – дорогого виски, который я не трогал, потому что не люблю настолько крепкие напитки, и кубинских сигар, которые Кэти купила в аэропорту в Гаване. Почему бы и нет? Кто знает, когда я смогу вернуться сюда, если мне вообще было суждено снова попасть в Норфолк. И я определенно не хотел, чтобы на испанской таможне меня задержали, потому что я вез в своей спортивной сумке столько алкогольных и табачных продуктов. Я достал какую-то кассету с рождественской музыкой и так и сидел в темноте с сигарой в зубах и стаканом виски в руке, слушая группу «Wizzard» и радуясь, что Дарси не видит, каким жалким я могу быть, если меня прижать к стенке. Думаю, где-то в глубине души я тихо прощался со своим маленьким коттеджем, своей жизнью и, возможно, своей свободой.

Пока что нам везло и нас никто не пытался остановить, но я не мог заставить себя расслабиться, приберегая подобную роскошь для Испании. Пока мы не попали в поместье, избежав посещения местного полицейского участка, мне нужно было сосредоточиться на дороге.

Я повернул голову и несколько секунд смотрел на Дарси. Она уставилась в окно и подпевала, ужасно фальшивя. Еще у нее была новая стрижка. За это она могла сказать спасибо своему криворукому парню и паре тупых ножниц. Я чуть ли не плакал, когда стриг ее. Когда я закончил, Дарси собрала волосы и затолкала их в пакет, мимоходом заметив, что челка получилась немного неровной, словно ее каждый день подвергали подобным издевательствам. Опять-таки, мать Дарси была человеком, который однажды выпил стакан отбеливателя, потому что закончилась водка, поэтому неровная челка не могла вывести ее из равновесия.

Мне пришла в голову мысль сделать то же самое – возможно, побрить голову и впервые с шестнадцати лет полностью выбрить лицо, но что-то меня остановило. Не страх, а то, что, возможно, мне пригодится эта маскировка когда-нибудь в будущем.

Сбор вещей заключался в том, что я покидал наобум выбранную одежду в сумку и вытер влажной тряпкой все поверхности, к которым могла прикасаться Дарси, словно начинающий вор на тренировке. Работая тряпкой, я очень надеялся, что мне никогда не придется совершать какое-нибудь тяжкое преступление, потому что я не смогу нормально замести следы.

Подумав, я бросил в сумку медную статуэтку, а также цепочку, которую купил для Дарси, но так и не решился ей подарить. Возможно, с помощью доброй порции солнечного света, отдыха и контрабандного вина я наконец наберусь смелости и сделаю это.

А может, поступлю иначе и куплю ей кольцо.

От этой мысли у меня внутри все похолодело.

В конце концов я решил не брать гитару, повесив ее на стену в гостиной. Потому что не мог представить себя сидящим под сенью лимонного дерева и меланхолично перебирающим струны, пока моя девушка сидит рядом и недовольно смотрит на меня.

 

27

– Как голова? – спросила Нелл у Дарси, сидя за кухонным столом в ее коттедже.

На ней была голубая майка и белые брюки для занятий йогой. В руках она держала чашку с малиновым чаем и выглядела еще более изможденной, чем Дарси.

– Отлично, спасибо, – соврала Дарси, потягивая горячий кофе на вынос, который принесла Нелл, и обжигая язык.

Нелл намеренно не использовала никаких искусственных стимуляторов и отказалась от куска домашнего пирога, испеченного Дарси, пояснив, что молочные продукты и кофе вызывают у нее воспаление кишечника и мешают принимать позу голубя в йоге.

Решив, что поза голубя, должно быть, помогает ей очищать яичники, Дарси не настаивала и активно взялась за пирог, чувствуя, как похмелье потихоньку отступает.

– Как дела у Мэдисон? – спросила Нелл.

Джастин еще ничего не сообщил Дарси, поэтому она не знала, жива ли девочка. Она покачала головой и тут же пожалела об этом.

– Понятия не имею, – с трудом ответила она. – Он не звонил.

Нелл гладила голову Кляксы, словно ее что-то беспокоило. Ее коже явно требовался увлажнитель, а волосы выглядели так, словно их давно не мыли шампунем. Она стала еще худее, чем обычно, отчего нос и уши выглядели больше. Хотя Дарси не считала себя экспертом в подобных вещах, выступающие кости и угловатое лицо едва ли могли ассоциироваться с беременностью, и это ее беспокоило.

– Ты в порядке? – спросила она, на что Нелл, если бы подумала, прежде чем открыть рот, должна была дать отрицательный ответ.

Ничего со вчера не изменилось. Нелл все так же не была беременна.

Когда Нелл ничего не ответила и даже не посмотрела на подругу, Дарси попробовала заполнить неловкую паузу, шумно жуя пирог и запивая его кофе. Но так она добилась лишь того, что заглушила тиканье часов. Нелл обычно не любила долгие паузы, поэтому Дарси взволновало то, как спокойно она воспринимает их продолжительное молчание.

– Нелл? – Дарси засунула руку под стол и похлопала подругу по ноге, удивившись тому, какая она худая.

Нога больше напоминала костлявую руку пожилой женщины. Нелл подняла голову и посмотрела на Дарси.

– Хорошо… – Она шумно вздохнула. – Вчера, когда… я поняла, что не беременна, у нас с Раслин произошел разговор по душам.

– О чем? – спросила Дарси, и по какой-то причине ей показалось, что Нелл ответит «о тебе».

– О тебе.

Дарси почувствовала, как внутри все сжалось. То, что Нелл обсуждала ее с Раслин, возмущало до глубины души.

– Раслин считает, что что-то не дает мне зачать. – Это не было новостью. Это было прелюдией к чему-то большему, о чем Нелл хотела сказать Дарси. – В йоге, направленной на зачатие, очень важна правда и честность, Дарс. – Подняв голову, она заметила напряженное выражение лица Дарси, которое мешало наладить с ней визуальный контакт. – Послушай, я кое-что держала в себе и не рассказывала тебе. В общем, Раслин считает, что это может быть причиной того, почему я не могу забеременеть. Возможно, она права. Она попросила меня прийти сегодня к тебе и обсудить это.

Нелл говорила как посредник, приехавший на важные переговоры и имеющий в своем распоряжении очень весомые аргументы, с которыми Дарси обязательно нужно будет согласиться. Больше всего раздражало то, что Нелл, казалось, разрешила Раслин думать головой вместо нее, словно старая дама, которая с радостью отдала сбережения мошенникам, предлагавшим заасфальтировать подъездную дорожку к ее дому.

Дарси решила, как только закончится этот разговор, заехать в отель и сообщить Саймону, что Раслин втягивает его жену в какую-то секту.

Но потом лицо Нелл напряглось, и у Дарси появилось неприятное ощущение, что ей не понравится то, что она скажет. Она сделала глоток кофе и приготовилась.

Повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь глубоким дыханием Кляксы и свистом ветра в трубе.

– Это была я, – сказала Нелл. – Я позвонила в полицию в 1996 году. Я донесла на тебя и Тодда в понедельник утром. Это была не мисс Лэрд, это была я. Я позвонила в полицию.

Дарси рассмеялась.

– Что за чушь, Нелл?!

Нелл посмотрела на нее, и обе поняли, что если сейчас Нелл не возьмет свои слова обратно, то назад дороги не будет. Но она покачала головой.

– Это не чушь.

Молчание. До Дарси начал доходить смысл слов подруги, этих ужасных слов, которые жгли ее как каленым железом. Она встряхнулась, пытаясь прийти в себя.

– Что?

Нелл начала плакать. Слезы заструились по впадинам, где раньше были щеки.

– Мне очень жаль, Дарс. Но я была так зла, и я так его ненавидела…

– Постой. Постой! Ты позвонила в полицию и донесла на нас? Не мисс Лэрд? А ты?

– Да, – прошептала она. – Это был анонимный звонок. Никто не узнал, что это была я. – Она заколебалась. – Я видела, как ты взяла ключи от виллы, Дарс.

Дарси удивленно уставилась на нее.

– Значит, они нашли нас, потому что ты позвонила в полицию и сказала, где искать?

– Я не сказала, где именно искать. Я просто сказала, что вы в горах. Поэтому им понадобилось несколько дней, чтобы найти вас.

Клякса, по всей видимости, заметил изменение в их настроении. Он встал с того места, где сидел рядом с Нелл, подошел к Дарси и тяжело опустился на пол у ее ног. У него была приятная, теплая шерсть, которая отвлекала Дарси от того, что говорила Нелл.

– Если бы не я, – тихонько добавила Нелл, – это сделал бы кто-нибудь другой. Ты с ума сошла, если думаешь, что вас оставили бы в покое.

Дарси не была в этом уверена, учитывая, что вилла Дэвисов находилась среди гор, которые окружали другие горы. Преследователям пришлось бы постараться, чтобы найти их.

– Мы были очень молодые и глупые, – осторожно продолжила Нелл, вытирая слезы. – Я не знала, что делала.

– Почему? – Теперь и Дарси начала плакать, не веря собственным ушам. – Просто скажи, зачем ты это сделала?

– Я его ненавидела, – просто ответила Нелл, и, казалось, она ничуть этого не стыдится. – Мы с тобой были как сестры, Дарс, до того, как появился Тодд. А потом ты променяла меня на него, и я его за это возненавидела.

Дарси удивленно уставилась на подругу, потому что до сих пор не услышала ничего, что могло бы оправдать Нелл.

– Моя мама относилась к тебе, как к дочери, Дарс, но ты все равно врала ей и крала у нее.

– Ты с ума сошла?! – не выдержала Дарси. – О чем ты говоришь?

Глаза Нелл горели яростью.

– Моя мама пришла к тебе, когда мы поссорились. Помнишь? Она спросила, из-за чего мы поссорились.

– Господи, Нелл… – пробормотала Дарси, потирая пальцами виски и не зная, воспринимать все это всерьез или списать на то, что Нелл потеряла связь с реальностью.

– И ты рассказала ей какую-то чушь про одежду, – воскликнула Нелл, – а несколько недель спустя ты пришла в наш дом и украла ключи от виллы! Мама была в ужасе, Дарс. Она столько сделала для тебя, а ты чуть не втянула ее в историю. Я знаю, что за всем этим стоит Тодд. Да, если хочешь знать, он заслужил, чтобы его бросили за решетку. И поэтому я позвонила в полицию.

– Все было не так, – сказала Дарси, чувствуя, как внутри нарастает ярость. – Он не такой! Это было мое предложение, Нелл, это я предложила взять чертов ключ!

Нелл пожала плечами. Слова Дарси не произвели на нее не малейшего впечатления.

– Чья бы это ни была идея, Тодд Лэндли изменил тебя, Дарс. Ты была моей лучшей подругой, но он превратил тебя в человека, которого я не узнавала.

Дарси непонимающе смотрела на нее. Складывалось впечатление, что Нелл пытается вылить на нее старые обиды вкупе с идеями, которые почерпнула у Раслин. Дарси было сложно следить за нитью ее рассуждений. Ей хотелось отвлечься, погладив Кляксу по голове, но потом она снова вспомнила, что сделала Нелл.

– Почему ты решила рассказать мне об этом именно сейчас? Почему не рассказала тогда, вместо того чтобы все эти годы притворяться моей подругой? Ведь все, что случилось, было твоей виной.

Дарси запнулась, прикусила губу, пытаясь прекратить плакать, и почувствовала вкус крови на языке.

– То, что случилось, не было моей виной, – возразила Нелл.

У нее был спокойный голос, лишенный всяких эмоций. Она не пыталась оправдываться.

– Если бы ты не позвонила в полицию, они бы не нашли нас и все было бы хорошо, – ответила Дарси, понимая, что придется все подробно объяснить Нелл. – Тодд не попал бы в тюрьму. Мы бы, возможно, до сих были вместе. Моя мать могла бы быть жива сегодня. А мой… наш…

Не в силах договорить, Дарси замолчала, с ненавистью глядя на Нелл, у которой на лице появилось выражение, какое обычно бывало у Элис, когда кто-то, кого она не знала, начинал обвинять ее в безответственном отношении к детям.

– Он все это сделал, Дарси. Не я, а он.

– Значит, вот так? – спросила Дарси, понимая, что спорить с Нелл бессмысленно. – Теперь, когда ты рассказала мне все это, ты уберешься обратно в Торнхэм и будешь стоять на голове, радуясь, что на тебе нет вины? Очень продуманно!

Нелл вздохнула.

– Раслин предупреждала, что ты, возможно, не примешь мою правду, Дарси, но я все равно должна была дать ее тебе. Это все, что я могу сделать.

– Я очень ценю твою заботу и то, как ты затолкала свою правду мне в глотку, Нелл. Досадно только, что теперь мне хочется блевать.

Нелл посмотрела в свою чашку с остывающим малиновым чаем.

– Что дальше? Теперь ты забеременеешь? – Дарси щелкнула пальцами. – Вот так просто?

– Ну, – начала Нелл, которая, казалось, была немного удивлена, что Дарси столь бесцеремонно решила впутать в этот разговор ее проблему с зачатием, – конечно, я надеюсь на это.

Дарси сглотнула.

– Почему ты не поступила как все нормальные люди, Нелл? Почему не взяла отпуск, чтобы расслабиться хоть немного? Не поехала на курорт? В конце концов результат мог бы быть таким же. Но я ведь ничего в этом не понимаю, да?

Нелл молчала всего несколько секунд.

– Конечно, ты понимаешь, Дарси! – вдруг выкрикнула она. – Конечно, ты в этом прекрасно разбираешься. Для кого мы сейчас ломаем комедию? – спросила она, обведя рукой пустую кухню.

То, что она имела в виду, было таким грубым и неожиданным, что Дарси показалось, будто ее ударили физически, словно Нелл выхватила нож и по самую рукоятку загнала ей в живот.

А Нелл принялась выкрикивать свои обвинения:

– Это несправедливо, Дарси! Ты знаешь, как мне сложно месяц за месяцем жить с этим, смотреть тебе в глаза и не обращать внимания на слона в углу? Ты решилась уничтожить то, чего я хочу больше всего на свете. Вот скажи мне, Дарси, разве это справедливо? СКАЖИ МНЕ, ЭТО СПРАВЕДЛИВО?!

Нелл замолчала, тяжело дыша. Ее лицо покраснело от негодования, словно у ребенка, охваченного истерикой.

Дарси была так удивлена ее реакцией, что не сразу нашла, что ответить.

– Я думаю, что перестала верить в справедливость уже очень давно, Нелл.

До шестнадцатого дня рождения Дарси оставалось три дня. На Лондон опустился неожиданный в это время года холод. Она вместе с матерью и под присмотром намного более трезвой тети ехала в клинику на окраине города. Когда они прибыли туда, Дарси попыталась сбежать, но ее грубо остановили, что со стороны должно было выглядеть так, будто ее аккуратно убедили остаться. После этого ее закрыли в комнате и какое-то время убеждали, что у нее нет выбора. Убеждали несколько человек, тщательно и эффективно промывая ей мозги. Она плакала, ей хотелось, чтобы Тодд пришел за ней, но в это время он сидел в тюремной камере.

Когда все закончилось, к ее кровати подошла тетя, держа в руках пакет с обветренным виноградом, словно Дарси поправлялась после желудочного гриппа. Виноград выглядел жалко, но она не нашла в себе сил сказать об этом тете, которая отчеканила:

– Ты никогда ни с кем не должна обсуждать это.

Потом ее выписали из клиники, и тетя молча отвезла ее домой.

Однако Дарси обсуждала это кое с кем. Был вечер накануне того дня, когда мать Дарси решила застрелиться. Мать напилась и устроила скандал из-за Тодда. В конце концов Дарси оказалась с ножом в руках, и Элис, истерично крича в трубку, попыталась вызвать полицию. Однако полицейские не спешили приезжать на вызов, что, вероятно, было связано с футбольным матчем, который как раз шел по телевизору.

– Раслин сказала, что я должна честно рассказать тебе, что чувствую, – пояснила Нелл. – А я чувствую, что… возможно, ты не тот человек, который должен помогать мне.

– Ты рассказала ей? – воскликнула Дарси. – Ты рассказала Линде про Тодда и аборт?

Нелл удивленно уставилась на нее, словно ей и в голову не приходило, что подобный поступок является предательством.

– Я должна была рассказать ей, Дарс. Мы с тобой никогда не обсуждаем это, а меня каждый день убивает то, что ты решилась уничтожить то, чего я хочу больше всего! Меня это разрывает изнутри!

– Это разрывает тебя изнутри… – монотонно произнесла Дарси.

– Да, – дрожащим голосом подтвердила Нелл, заметив выражение ее лица. – Разрывает, – негромко добавила она.

Дарси кивнула.

– А знаешь, что меня разрывает изнутри?

Нелл ничего не ответила и закрыла глаза ладонью, приготовившись к тому, что хотела сказать Дарси.

– Меня разрывает то, – продолжила Дарси срывающимся голосом, пытаясь не разрыдаться, – что каждое девятнадцатое марта наступает день, когда я должна была бы праздновать день рождения. Что сейчас у меня был бы шестнадцатилетний ребенок, сын или дочь. Я тебе не говорила, что иногда думаю о том, как бы он выглядел. Был бы он такого же роста, как Тодд, имел бы такой же цвет глаз, как у него, занимался бы спортом или унаследовал его глупое чувство юмора? Я представляю, как бы выглядела его улыбка. Представляю, как обнимала бы его. – Дарси посмотрела на Нелл широко открытыми глазами. – Но знаешь, что реально причиняет мне боль? То, что у него есть живая, единокровная сестра. Мэдисон должна была быть нашим с Тоддом ребенком. – Сидящая напротив Нелл закрыла лицо руками, и обе расплакались. – Хуже всего то, что я знаю, что этот мальчик или девочка существует только в моем воображении по моей вине. Это не вина Тодда, это моя вина. Я должна была быть сильнее в тот день. Была моя очередь бороться.

Нелл покачала головой, не в силах что-либо ответить.

– Я должна была родить ребенка. Это был ребенок Тодда. Он любил меня и полюбил бы малыша, и если бы он знал, что происходит, то заставил бы меня бороться, но… я этого не сделала. Ты хочешь знать, что такое вина, Нелл? Проснуться утром в клинике – вот это вина. Видеть, как ты снова и снова не можешь забеременеть, – вот это вина. Смотреть Джастину в глаза и знать, что я сделала без его ведома, – вот это вина.

Наступила звенящая тишина. Казалось, она будет длиться вечно, и ни одна из них никогда больше не сможет произнести ни слова.

Наконец Нелл выдавила из себя:

– Я знаю, что они прессовали тебя после Испании. Я понимаю, что у тебя, наверное, не было выбора. Я просто хочу сказать, что иногда мне сложно общаться с тобой…

– Знаешь что? Мне тоже иногда сложно с тобой общаться. Мне сложно держать тебя за руку и слушать, как отчаянно ты хочешь забеременеть, и молиться, чтобы у тебя все получилось, при этом не желая эгоистично себе того же. Мне сложно слушать, как Иззи расписывает, какой хороший отец Джастин, и что она хочет нарожать ему еще целую кучу детей. Но хуже всего, когда я смотрю ему в глаза и думаю, что бы он сказал, если бы узнал правду.

– Возможно, стоит рассказать ему, – прошептала Нелл. – Тебе необходимо двигаться дальше, Дарс. Ты живешь в прошлом.

Дарси покачала головой.

– Я люблю его, Нелл. Я всегда его любила. Если я расскажу ему сейчас, спустя столько лет, это убьет его. И убьет меня.

Нелл непонимающе смотрела на нее, и Дарси попыталась объяснить:

– Разве ты не понимаешь, Нелл? Мы с Тоддом должны были быть вместе! Так было задумано! Но ты, моя мать и тетя, вы забрали все это у нас, хотя именно вы, по идее, любили меня больше всего!

Нелл поморщилась, словно попробовала точку зрения Дарси на вкус и она ей не понравилась.

– Я не верю, что ты обвиняешь меня! Что ты до сих пор не видишь, каков Тодд Лэндли на самом деле!

– А какой он? – взорвалась Дарси. – Что он мне плохого сделал, Нелл? Давай, я хочу знать!

Они посмотрели друг другу в глаза, и Нелл опустила взгляд, уставившись на правую руку Дарси.

– Ну, – начала она, – например, из-за него у тебя появился этот ужасный шрам.

Дарси шумно сглотнула. Она была бы меньше поражена, если бы Нелл плюнула ей в лицо.

– Ох… – только и смогла произнести она.

Наступила пауза.

– Ты же сама спросила… – пробормотала Нелл, ерзая на стуле.

Не сказав больше ни слова, Дарси встала, подошла к входной двери и распахнула ее настежь.

Все случилось очень быстро, в течение нескольких секунд. Если бы у Дарси не была такая тяжелая голова в этот день, она бы среагировала быстрее.

Какая-то кошка помчалась по лужайке к дороге. Клякса выскочил в открытую дверь и погнался за ней.

Кошка добралась до противоположной обочины, а Клякса нет.

 

28

– Готовы?

Дарси коротко кивнула. Она стояла в белой комнате без окон, в которой пахло антисептиком и собачьими галетами. Она гладила разорванные уши Кляксы, снова и снова массируя пальцами его голову. Ему уже вкололи успокоительное. Его дыхание было затруднено, словно он спал на коврике у камина в холодную зимнюю ночь, закрыв глаза и чутко прислушиваясь к тому, что делает хозяйка, готовый завилять хвостом, если она назовет его имя или встанет, чтобы налить себе чаю.

– Он не знает, что происходит, – мягко пояснил ветеринар. – Обещаю, он просто спокойно уснет.

Дарси попыталась вспомнить, когда в последний раз смотрела в доверчивые карие глаза своего четвероногого друга. Неужели это было в кухне, когда он бросил Нелл и улегся у ее ног?

Она слабо улыбнулась, вспомнив, как учила его давать лапу, переворачиваться на спину, приносить любимую игрушку – потрепанный старый пластиковый обруч, который, по идее, был похож на пончик. Она подумала о десятках километров, которые они прошли бок о бок, о вечерах, проведенных на диване за просмотром телешоу «Человек и его собака», о том, как он лизал ее руку и тыкался холодным влажным носом, как бы желая напомнить, что всегда будет рядом.

Дарси где-то читала, что, когда собака умирает, хозяину лучше вести себя так, словно ничего не происходит, что завтра, как обычно, наступит новый день, который начнется с длинной прогулки, за которой последуют завтрак и сон на лужайке. Дарси гадала, приходилось ли автору этих строк оказываться в подобной ситуации, когда пытаешься не дрожать, гладя теплую спинку преданного друга в последний раз.

Она кивнула, и ветеринар сделал укол. Дарси закрыла глаза. Она продолжала гладить уши Кляксы, надеясь, что он чувствует ее присутствие.

Когда она снова открыла глаза, то увидела, как его лапы немного напряглись, а грудь сделала последний усталый вдох. В следующую секунду пес замер.

Дарси наклонилась и зарылась лицом в его шерсть, вдыхая знакомый запах.

– Я люблю тебя, – прошептала она сквозь слезы. – Будь хорошим мальчиком, ладно?

 

29

– Джастин!

– Дарси? Что случилось?

Она едва могла говорить.

– Как Мэдисон? – спросила она.

Джастин вздохнул.

– Хорошо. Иззи запаниковала. У нее согнулась игла. Но она быстро сообразила дать Мэдисон бенадрил, слава богу. Она провела всю ночь в больнице, но сейчас ей уже лучше.

– Это чудесно, – сказала Дарси и запнулась.

Слезы покатились по щекам, но сегодня ей уже некого было обнять. Место на полу, где любил лежать Клякса, теперь пустовало.

– Дарс, что случилось?

– Кляксу сбила машина.

Джастин молчал, вероятно, ожидая, что она скажет, что все обошлось.

– Сегодня утром его усыпили.

– О боже… – выдохнул он и сдавленным голосом добавил: – Дарс, мне очень жаль.

– Он был со мной каждый день, – прошептала Дарси. Боль стала буквально осязаемой. – Я не знаю, что теперь делать. – Ей хотелось взять его за руку. – Ты можешь приехать?

Повисла длинная пауза.

– Я не могу бросить Мэдисон. – Джастин говорил медленно, словно разрываясь между ней и дочерью. – Мне очень жаль, Дарс. Но я не могу ее бросить, не сегодня.

Дарси почувствовала, как внутри у нее поднимается черная волна боли и горечи. Она едва могла говорить.

– Завтра? – предложил он. – Я позвоню тебе.

Представив, как Зак разбивает гвоздодером коленные чашечки Джастина, она выдавила из себя:

– Джастин, мне надо тебе кое-что рассказать…

– Черт… – вздохнул он. – Меня ищет Иззи. Я позвоню тебе завтра.

– Я люблю тебя, – сказала она, но было слишком поздно.

Короткие гудки в трубке обрушились на Дарси, словно холодный, промозглый ливень.

 

30

Тодд

Четверг, 6 июня 1996 года

Как только мы приехали в Сантандер, я принял сознательное решение забыть прошлую жизнь. Теперь мы стали, по сути, беженцами. Тодда Лэндли больше не было, по крайней мере в обозримом будущем. Вместо того чтобы размышлять над этим фактом, мне хотелось попытаться стать совершенно другим человеком, начать жизнь с нового листа. Конечно, подобная концепция могла прийтись по душе только человеку, которому не нравилась его жизнь. Я задумался над этим, и единственное, что я очень хотел в себе изменить, не считая ступней и склонности часто мигать, когда устану, было то, что я мог спать с пятнадцатилетней школьницей. Но в ближайшем будущем я не собирался этого менять.

Как оказалось, в горах можно было очень быстро забыть обо всем. Компактный, когда-то побеленный домик находился не в самом лучшем состоянии, но рассыпаться тоже не собирался. Мы не боялись открывать шкаф, ожидая увидеть внутри муравейник, или спускать воду в туалете, рискуя засорить трубу. Рядом не было никаких соседей. Вилла располагалась на крутом зеленом склоне шикарной горы. Бо́льшую часть времени тишину этого идиллического уголка нарушало лишь хлопанье крыльев птиц, пролетавших высоко в голубом испанском небе.

Каждое утро на востоке вставало жаркое солнце, заставляя цитрусовые деревья в саду источать приятные ароматы. Дарси срывала крупные желтые лимоны, из которых мы вручную давили сок, добавляя кусочки сахара из пакета, который нашли в кухне. Напиток был таким кислым, что у меня язык сворачивался в трубочку, но он все равно был намного лучше любого покупного лимонада.

И, конечно, в первый же вечер мы наведались в винный погреб. При свете фонарика вытягивая бутылки из покрытых пылью ниш и протирая этикетки, мы делали вид, что внимательно изучаем и оцениваем их качество, но в конце концов решили, что нам не важно, какое вино в этих бутылках, потому что в отсутствие сомелье вино всегда остается вином.

– Они бы все равно никогда не притронулись к вину. Сомневаюсь, что они вообще знают, что хранится в этом подвале, – заметила Дарси.

Я тоже был сторонником этой теории, хотя сидящий во мне учитель возмущался и хотел заметить, что это все равно что вытряхивать мелочь из детских копилок, оправдывая себя тем, что малыши ведь не знают, сколько там монет.

В течение следующих нескольких дней, поскольку мы занимались лишь тем, что загорали, кожа Дарси приобрела красивый шоколадный оттенок, а волосы немного посветлели. Когда мы лежали, держась за руки и потягивая из стаканов лимонад, я смотрел на нее и думал, как мне повезло, что я повстречал ее, хотя это и случилось на моем уроке математике, по которой она должна была получить единицу. С тех пор как мы приехали в Испанию, она разговаривала больше, чем когда-либо прежде: о своей будущей итальянской траттории; о том, что, когда мы вернемся в Англию, она хочет организовать матери нормальное лечение; о том, что такое число «пи», и не думаю ли я, что Моррисси асексуален. А я закрывал глаза и просто слушал ее, думая, что если я больше никогда не вернусь в Англию, то не сильно расстроюсь.

На вилле не было телефона. Газеты туда тоже никто не заносил, а я не собирался их покупать. Дарси иногда вслух задавалась вопросом, что происходит дома, и много раз говорила, что волнуется за маму. Честно говоря, я придерживался мнения, что то, что ее собственная дочь сбежала из страны, должно было стать для матери явным намеком, что пора завязывать с мускульными релаксантами и джином вместо овсянки на завтрак. Я пытался убедить Дарси, что нам нужно подождать недельку, пока утихнет шумиха вокруг нашего побега. После этого мы могли бы подумать о том, чтобы передать ей сообщение, хотя я сомневался, что мать Дарси сможет оторваться от телевизора и обратить на него внимание.

Я прекрасно понимал, что глупо считать себя неуязвимыми. Периодически перед моим мысленным взором возникал отец, который вещал, что гордыня приводит к падению, и так далее, и тому подобное. Но по мере того, как проходили минуты, часы и дни, а на дороге не появлялись испанские полицейские, во мне росло убеждение, что нас не поймают. Возможно, мы действительно могли бы отсидеться здесь до сентября, когда Дарси исполнится шестнадцать лет, питаясь домашним лимонадом, макаронами и чужим вином.

Время от времени я думал о том, что сейчас происходит в Хэдли Холл. Я представлял выражение лица Сони, когда она узнает, что я спутал ее планы сдать меня полиции, как она будет жаловаться Карен, доставать Мак-Кензи и Национальный союз учителей, но никто из них не сможет ничего сделать, потому что мы находились в глубине испанских гор и никто об этом не знал.

Никто, если не считать испанскую полицию, Интерпол, погранслужбу и посольство Великобритании в Мадриде.

В тот день я услышал шорох шин на усыпанной камнями дороге. Местные полицейские поступили мудро, не включив сирену, которую в горах было бы слышно на много километров вокруг. По иронии судьбы они нашли нас в мой день рождения. Мы праздновали его, греясь на солнце, допивая остатки лимонада и попутно пытаясь набраться храбрости выбраться в ближайшее кафе, чтобы поесть паэльи.

Да уж, поели паэльи.

И спустя много лет я прекрасно помнил, как Дарси выглядела в тот день. Она лежала на спине в розовом бикини и коротких шортах, не забыв надеть солнцезащитные очки. С определенной долей грусти я понял, что тогда она выглядела как ребенок, впервые попавший на каникулы за границу, из-за чего в глазах полицейских я, должно быть, был законченным педофилом.

– Дарс… – сказал я мягко, сжав ее руку.

До того как все было кончено, я не раз задумывался, как отреагирую, если нас схватят власти. Я решил, что, скорее всего, наложу в штаны и, крича от ужаса, брошусь прочь, чтобы покончить жизнь самоубийством, спрыгнув с ближайшего утеса. В тот момент, когда я понял, что нас нашли, я был приятно удивлен тем, что совершенно спокоен. Это было странное спокойствие. Должно быть, я тогда просто перегрелся на солнце. У меня даже пульс не ускорился.

Я нагнулся к Дарси и обнял ее в последний раз.

– Я люблю тебя, – прошептал я.

Она поняла, что произошло, и начала плакать.

– Нет… – только и ответила она, шмыгая носом. – Нет…

Через пять секунд начался ад. Полицейские выпрыгивали из машин, пытаясь загнать меня в угол, словно я был тигром, сбежавшим из зоопарка. Они направили на меня баллончики с газом и пистолеты, крича что-то по-испански и по-английски, пытаясь привлечь внимание Дарси, чтобы она пошла к их машинам, словно я держал ее за шею, приставив к голове пистолет. То, что она ни в какую не хотела от меня отходить, похоже, их немного озадачило. Я бы не удивился, если бы они достали лассо, чтобы покончить с этим.

Что характерно, Дарси использовала эти последние секунды, чтобы поцеловать меня и сунуть что-то мне в руку. Это был подарок на мой день рождения – браслет из черной кожи. Она, должно быть, купила его по дороге на пути к нашему маленькому идеальному убежищу, когда мы останавливались, чтобы заправиться.

Не успел я нацепить его на запястье, как меня тут же заковали в наручники.

Меня грубо затолкали на заднее сиденье полицейской машины. Наручники больно терли запястья. Я повернулся, чтобы посмотреть на Дарси, которую обнимала за плечи женщина-полицейский. Ее заставили надеть странную голубую рубашку, чтобы прикрыть бикини, словно я был мафиози, который заставлял ее ходить в полуголом виде.

Она плакала так сильно, что глаза покраснели от слез. Когда полицейский автомобиль двинулся с места, у нее началась истерика. Ее красивую загорелую кожу освещали мигалки полицейских, которые готовы были сообщить всему миру о поимке педофила.

Мне было все равно. Я крикнул:

– Я люблю тебя, Дарс!

Я подумал, не повторить ли это по-испански, но понял, что полицейские не будут ждать, пока я составлю грамматически правильную фразу на их языке. Эти полицейские были похожи на стражей правопорядка из научно-фантастического фильма: в высоких сапогах, в бронежилетах и со слабым пониманием прав человека.

Дарси так сильно рыдала, что не могла произнести ни слова.

– Жди меня, хорошо?

Но прежде чем она успела ответить, полицейский захлопнул дверцу машины, сильно ударив меня по голове. Было очень больно. Мой наивный мыльный пузырь счастья лопнул.

В полицейском участке в Сантандере меня сильно избили. Когда мой бесполезный адвокат соизволил встретиться со мной, я попытался показать ему следы побоев и спросил, можно ли написать по этому поводу жалобу. Но Каспер Джонс посмотрел мне в глаза и ответил:

– Вы шутите? Вы растлевали ребенка. Вам повезло, что они не отрезали вам член.

 

31

В сообщении, которое пришло на телефон Дарси, было написано:

Счастливой пятницы тебе, детка! Мне купить два ящика пива для вечеринки по поводу твоего переезда в Лондон или три?

Дарси положила голову на подушку и закрыла глаза.

«Можешь купить хоть пятьдесят ящиков пива и засунуть их все себе в задницу!»

Она понятия не имела, что делать с Заком, но точно знала, что не собирается переезжать в монстровидное строение с семью спальнями и стоящим рядом джипом, с уборщицей, которую все называли служанкой, с самоочищающимся стеклом вместо потолков и почти полным отсутствием стен, как в заводском цехе. Она скорее пойдет и утопится в море, чем будет праздновать вынужденный переезд с помощью дорогого шампанского, деликатесов и кучки озабоченных ублюдков, многих из которых зовут Глен, преуспевших на продажах фармацевтических препаратов. Эти придурки до сих пор считают, что состояние легкого опьянения является достаточным оправданием, чтобы шлепать по заднице проходящих мимо женщин.

Наконец ее время закончилось, но она знала, что будет делать. Она будет драться. И она будет драться за Джастина.

Дарси решила поехать купить апельсиновый сок и обезболивающее. Подавив желание снять с вешалки поводок Кляксы и подозвать его, она распахнула дверь и увидела на пороге Джастина. Сначала, судя по его изможденному лицу, она подумала, что он простоял там всю ночь, но он сказал, что только-только подошел и постучал в дверь. Это было странно, потому что Дарси стука не слышала.

Джастин вел себя очень странно – нервничал, был напряжен. Он стоял и тер подбородок, стараясь не смотреть на Дарси. Он был какой-то зажатый.

Но при этом он был, как всегда, очень мил: высокий, загорелый, добрый. От него чуть слышно пахло детским шампунем. Это был аромат детства, безопасности и счастья.

Но время у них заканчивалось, и Дарси прекрасно это понимала.

Стоя посреди комнаты и почти касаясь головой стропил, Джастин посмотрел на Дарси. Лицо у него было такое грустное, что она чуть не расплакалась.

– Мне очень жаль Кляксу, Дарс.

От одного упоминания пса Дарси стало не по себе.

– Не надо, – попросила она, опасаясь, что, если они начнут обсуждать гибель собаки, расплачется и уже не сможет остановиться. – Я не могу говорить о нем. Не могу, прости…

– Все в порядке, – сказал он, но к ней не подошел. – Мне очень жаль. Нам не обязательно это обсуждать.

Они стояли так пару минут, глядя друг на друга. Казалось, Джастин хочет что-то сказать, но не находит слов.

Потом Дарси вспомнила.

– Я нашла кое-что, что может тебе понравиться, – сказала она, с трудом сдерживая слезы.

Она подошла к полке над камином и, развернув вырезку из газеты, протянула ее Джастину.

Он посмотрел Дарси в глаза, неуверенно улыбнулся и начал читать:

– Неоспоримые доказательства существования снежного человека. На конференции в Кемерово, Россия, впервые за последние пятьдесят лет собрались со всего мира исследователи снежного человека. Во время экспедиции к Азасской пещере они собрали неоспоримые доказательства существования снежного человека в горах Шория.

Джастин сглотнул, и на секунду Дарси показалось, что он вот-вот расплачется.

– Ух ты, немного научной базы для твоей странной теории о снежном человеке. – Он снова пробежал статью глазами, словно оценивая ее смехотворность. – Ну, мне больше всего нравится заголовок «Последние новости из мира снежного человека». – Он слабо улыбнулся. – Словно еще кто-то, кроме тебя, ждет новостей по этому поводу, Дарс. – Он перевернул листок. – А дата?

Короткая пауза.

– Статье три года. – Дарси улыбнулась.

Джастин удивленно посмотрел на нее.

– Интересно. Получается, они все еще проверяют свои неопровержимые доказательства?

– Ты такой хороший математик… – с улыбкой заметила Дарси. – Все знают, что снежный человек существует. Пока что ты единственный, кто это отрицает.

– Я не уверен, что это так, ну да ладно. Спасибо, Дарс. Ты всегда умела поднять мне настроение.

Джастин аккуратно сложил вырезку и сунул в карман.

Внезапно он замер.

– Ты в порядке? – спросила Дарси. – Ты какой-то…

Его улыбка потускнела, а потом и вовсе исчезла.

– Вообще-то, нет, Дарс. Мне надо кое-что тебе сказать.

Она сглотнула.

«Боже, а ведь мне тоже надо кое-что тебе рассказать. Что-то, что я должна была рассказать тебе шестнадцать лет назад».

Но она никак не могла заставить себя произнести это, поэтому только слабо улыбнулась и кивнула.

– Ты хочешь сказать, что у тебя герпес или что нам больше не стоит встречаться?

Наступила долгая пауза. Наконец он вздохнул и медленно ответил:

– Нам больше не стоит встречаться.

Дарси удивленно уставилась на него. Она никак не ожидала, что Джастин это скажет. Она считала, что он выберет третий вариант. Каким бы он ни был.

– Что? – слабым голосом спросила она, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

– Иззи беременна.

Дарси быстро заморгала, не веря собственным ушам. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

– О-о… – только и смогла произнести она.

Если бы он выхватил биту и ударил Дарси в живот, это бы не так сильно ее потрясло.

– Поэтому на следующей неделе мы переезжаем в Лондон.

«Она что? Ты что? Когда? Что?»

Он закрыл глаза, не в силах выдержать ее взгляда.

– То, что случилось с Мэдисон, помогло мне понять, как сильно я люблю ее, Дарси.

«Он имеет в виду Мэдисон или Иззи?»

– Ты имеешь в виду Мэдисон или Иззи?

Он ответил не сразу, заставив ее ждать ответа, который должен был с легкостью дать.

– Конечно обеих, – в конце концов ответил он. – Я очень люблю их обеих.

– А-а, точно… – отозвалась Дарси, пытаясь переварить эту неожиданную новость. – Прости, что спросила. Должно быть, я что-то не так поняла.

Джастин сгорбился, словно у него совершенно не осталось сил.

– То, что с нами происходило, Дарс… это просто фантазия. Это все ненастоящее.

По ее щекам покатились жгучие слезы.

– Что? Джастин, я тебе не верю! – Она сделала шаг вперед и схватила его за руку. Рука была холодной и безвольной, словно его на самом деле не существовало. – Послушай… я могу переехать в Лондон, – быстро заговорила она, отчаянно пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. – Я могу переехать в Лондон, а там посмотрим, что делать дальше. Ты просто напуган и паникуешь…

Она посмотрела ему в глаза, и Джастин медленно покачал головой. Дарси почувствовала такое отчаяние, которого никогда прежде не испытывала. Даже в Испании. Даже с матерью. Даже когда гладила умирающего Кляксу и молча прощалась с ним.

Она опустила взгляд и заметила, что на его запястье нет браслета.

– Ты снял браслет, – с грустью заметила она. И добавила: – Он порвался?

Джастин сглотнул и ничего не ответил. Дарси решила, что он снял его из уважения к беременной Иззи.

И почувствовала, что это конец.

– Ты можешь выбрать меня! – с отчаянной надеждой воскликнула она, сжав его руку.

Джастин покачал головой.

– Нет. Не могу.

Казалось, ему больно говорить, словно кто-то с силой сжал его горло.

Дарси смотрела ему в глаза, надеясь, что еще не поздно спасти его от жизни в полузабытьи, которая, по всей видимости, вот-вот должна была начаться.

– Все не должно так закончиться, Джастин.

– Я думаю, – ответил он, чуть ли не перебивая ее, – что ты обязана найти себе хорошего парня.

«Пожалуйста, не надо!»

– Кого-то, кто даст тебе то, что тебе нужно. Пожалуйста, обещай мне это. Если больше не о чем говорить, просто скажи, что ты найдешь себе действительно хорошего парня.

Она улыбнулась.

– Мне кажется, я его уже нашла, – ответила она.

Как ни странно, он не понял намека.

– Ты имеешь в виду Зака? – спросил он дрогнувшим голосом. – Да, возможно, у вас все получится. Переезжай в Кью.

Дарси не верила собственным ушам.

– На днях ты говорил, что я должна быть с человеком, который действительно любит меня.

Джастин сглотнул.

– Должно быть, я в нем ошибся. Он же врач. Разве он может быть плохим человеком? Подумай об этом.

У Дарси начала кружиться голова.

– Пожалуйста, не надо! Ты только делаешь хуже. Что удивительно, потому что я не думала, что может быть хуже.

Он смотрел ей в глаза и, казалось, готов был воткнуть нож себе в грудь.

– Разве тебе никто не говорил, Дарси? Я просто ублюдок. Ублюдком был, ублюдком и остался.

Дарси разрыдалась. Но вместо того, чтобы обнять, Джастин обошел ее и направился к входной двери, на долю секунды коснувшись рукой плеча Дарси, словно они были дальними родственниками, собравшимися по какому-то печальному поводу, или сотрудниками, расстающимися после оживленной вечеринки.

Джастин ушел.

Через несколько секунд Дарси услышала, как отъехал его автомобиль. Она неподвижно стояла посреди гостиной, словно у нее на глазах кто-то прострелил себе голову из дробовика.

Эффект был тот же, поскольку ей очень захотелось нагнуться и вывалить содержимое желудка себе на туфли.

 

32

Джастин

Четверг, 20 июня 2013 года

Есть одна особенность у врачей, работающих в травматологии. Они точно знают, в каком месте пережать вам шею, чтобы вы начали задыхаться. Они также знают, куда лучше пинать, чтобы осталось как можно меньше следов избиения.

Я никогда прежде не видел его друзей, поэтому решил, что они из Лондона. Это было забавно, потому что они были похожи на людей, которые учились в Итоне и любят в свободное время посещать скачки в Аскоте. Хотя били они, как парни из пригорода.

В любом случае, после того как меня чуть не задушили и не забили до смерти (так они заставили меня признаться, что я сбил Дарси), Зак бросил меня на диван в своем странном пляжном доме и заставил слово в слово повторить текст, который приготовил для меня. Он явно любил продумывать все детали, включая выдуманную беременность Иззи.

Он смог заставить меня поверить, что у меня нет выбора, пригрозив обвинением в сексуальных домогательствах. Вероятно, у него был друг в больнице святой Елизаветы, который с радостью бы подтвердил, что у него появились «подозрения», когда он увидел, как я веду себя с дочерью после того, как у нее случился анафилактический шок вечером в понедельник. Удивительно, как быстро он все узнал.

– Очень мило, – пробормотал я, когда он мне об этом рассказал.

– Не будь мудаком, Джастин, – отозвался Зак, словно мы ругались из-за места на парковке и я вел себя неадекватно. Говоря это, он ударил меня несколько раз в живот. – У всех есть свои недостатки, правда же? Ты любишь приставать к детям. Я очень злюсь, когда не могу добиться того, чего хочу.

– Ага, – выдавил я из себя, начиная подозревать, что у меня не все ребра целы. – Я уже понял.

Честно говоря, я был рад, что он называет меня Джастином. Это казалось мне маленькой победой. Он возомнил себя чертовым Коломбо, но не потрудился копнуть глубже, удовлетворившись тем, что лежало на поверхности.

Оказалось, что мы с Заком встречались прежде, а именно в отделении скорой помощи в больнице Кингз Колледж, где я, вероятно, в промежутках между рвотными позывами разболтал о своей отсидке. Зак утверждал, что запомнил мое лицо, что мне не понравилось, потому что его лицо я тоже не мог забыть, за исключением тех моментов, когда напивался вдрызг. К счастью, наша встреча в больнице случилась задолго до того, как Дарси имела несчастье познакомиться с ним в Фулхэме, поэтому ее имя – а потому и мое настоящее имя! – ему ни о чем не говорило.

Это грело мне душу, когда меня отвезли на окраину и выкинули из машины словно мешок картошки. У нас с Дарси всегда будет наше прошлое, и никто, даже доктор Зак Фостер, не сможет его у нас отобрать.

Мне просто требовалось время подумать. Я был уверен, что смогу во всем разобраться. Я всегда считал себя немного пессимистом, но, когда дело касалось Дарси Рид, вел себя как неисправимый оптимист.

Пока, чтобы выиграть время, мне придется следовать плану Зака. Это неприятно, но я выдержу.

Как он и сказал, я пойду к ней сейчас.

 

33

Отказавшись от идеи поехать за обезболивающим, Дарси решила создать собственное болеутоляющее средство, смешав старые запасы диазепама с недавно купленным джином, – так человек, страдающий агорафобией, готовит ужин из кускуса и бульонного кубика.

Сообщение от Элис, что нашелся покупатель на коттедж, только ускорило падение в алкогольное забытье, но как только Дарси там оказалась, ее начали мучить сильные боли в желудке. Подозревая, что это последствия смешивания токсинов в больших количествах, Дарси подумала было позвонить Нелл, но тут же вспомнила о Кляксе, Джастине и ребенке. Ей стало еще хуже.

Возможно, ей стоило пойти на пляж и выбросить что-нибудь в море. Например, цепочку Джастина. Или ошейник Кляксы. Или ту глупую чашку из Венеции, которую давно следовало хорошенько отмыть. Прилив уже начался.

«Иззи беременна… Иззи беременна…»

– Что? – спросил мужской голос.

Она определенно узнала этот высокомерный тон. Она была уверена, что где-то уже его слышала. Возможно, когда пыталась разговаривать по-испански и не могла правильно спрягать глаголы… Потом Дарси поняла, что не заметила, как сняла трубку.

Ее рука дрожала, словно в телефоне включился виброзвонок. Она даже не слышала, как он звонил.

– А-а, привет, – сказала она, проглотив слезы, и невидящими глазами уставилась на безделушки на полке над камином, те самые, которые так понравились Джастину, когда он первый раз пришел к ней. Когда это было? Она никак не могла вспомнить. И с чего это Зак ей звонит? Она понимала, что бубнит что-то невразумительное, словно бродяга на лавке в парке. – У меня болит живот, – грустным голосом сообщила она.

После этого Дарси опустила голову, уронила телефон, и ее стошнило прямо в колени.

– Никуда не уходи, детка. Я уже еду.

Зак ждал, пока ему привезут чименею из кованого железа, которая, по идее, должна была добавить изюминку в его лишенный жизни сад. Поэтому он настоял на том, чтобы Дарси поехала с ним в пляжный дом, чтобы он не пропустил доставку и потом не пришлось платить двести фунтов и забирать печь самостоятельно.

Он привез с собой специальный гигиенический пакет, который прикрепил к ее шее, прежде чем помочь забраться в машину. Дарси чувствовала острое желание броситься к дороге, но что-то в поведении Зака, в том, как он помогал ей садиться в машину, пока она закатывала глаза и производила ртом странные звуки, заставило ее отказаться от этой мысли.

В комплекте с гигиеническим пакетом шла кулиска и усиленная горловина, но это не помешало Заку затормозить и вынести Дарси из машины сразу, как только она снова начала тяжело дышать. Он явно очень трепетно относился к машине, опасаясь, что рвотные пары могут испортить кожаный салон его джипа, словно водитель такси, который, привезя родственников усопшего на кладбище, начинает бодро выгонять пассажиров из машины, если кто-то из них просит приоткрыть окно.

Когда Дарси перестало тошнить, она разревелась прямо на обочине, освещаемая аварийными габаритами джипа, что лишь усугубляло ее унижение от всей этой ситуации. Она начала рассказывать Заку о Кляксе, но потом поняла, что плачет громче, чем разговаривает, и замолчала, но была не в силах перестать лить слезы, не говоря уже о том, чтобы подняться на ноги.

К тому времени, как Зак поднял ее, вытер рот и запихнул обратно в машину, прицепив к шее свежий пакет, Дарси начала думать, что, с другой стороны, хуже уже быть не может.

Склонившись над ведром, Дарси мечтала, чтобы Зак прекратил читать ей лекцию о слизистой оболочке желудка и медленном отказе внутренних органов, а лучше бы подержал волосы, пока ее тошнит. Два часа назад они выяснили, что она приняла недостаточно токсинов, чтобы причинить себе серьезный вред. Дарси убедила Зака, что не пыталась вызвать передозировку, а просто хотела заглушить боль.

– Черт… – простонала она, чувствуя, как стены вокруг ходят ходуном. Лекция Зака ей ничуть не помогла. – Черт…

– И откуда у тебя вообще столько диазепама?

«Моя мать выстрелила себе в лицо, и я обнаружила ее труп, – хотелось ей ответить. – Когда такое случается, тебе выдают пожизненную порцию успокоительного».

– Оставь меня в покое, – пробормотала она, опустив голову, чтобы выплюнуть очередную порцию рвоты, и жалея, что Зак не брокер и не продавец автомобилей, а чертов врач.

Зак замолчал, по всей видимости, решив, что она вот-вот раскается в том, что сделала с собой.

– Послушай, я обычно такого не советую, но думаю, что ты могла бы выпить кофе. Он бы тебя взбодрил. Ты выглядишь изможденной.

Одного упоминания о чем-то таком ужасном, как свежий кофе, было достаточно, чтобы Дарси снова стошнило. Тяжело дыша, она подумала, что это очень похоже на утренний токсикоз беременных, и ей стало еще хуже.

Зак издал странный звук, словно в парке незнакомый мужчина показал ему гениталии.

– Ох, Дарси, это ужасно!

– Ты можешь не стоять и не смотреть, – выдохнула она, выплюнув сгусток желудочного сока, и, протянув руку, принялась шарить по дивану в поисках салфеток.

– Я должен присматривать за тобой, – пояснил он. – Если я отпущу тебя в ванную, ты, возможно, уже не выйдешь оттуда.

К горлу подступила очередная порция горькой желчи. В голове стучало так, будто мозг пытался вырваться из нее, словно он бил по внутренним стенкам черепа, стараясь что-то ей сказать.

– Именно поэтому мы едем в Лондон, Дарс, – сказал Зак. – Тебе нужно привести себя в порядок. Только посмотри на себя, ты же в ужасном состоянии!

Он вел себя так нагло, словно сам приготовил коктейль из джина и диазепама, который она выпила.

Пытаясь не вспоминать о том, как Зак подзуживал ее из-за Джастина, и борясь с желанием спросить, почему он купил здесь дом, если считает это место ужасным, Дарси сосредоточилась на том, чтобы не попасть мимо ведра. Наконец ей стало легче, и она уселась на пол, дрожа и задыхаясь. Она обнимала ведро, как прежде обнимала Кляксу. Дарси снова начала плакать, но ей все еще было слишком плохо, чтобы думать о псе. Она чувствовала, что скучает по нему и хочет погладить его, а не смотреть на самодовольную рожу Зака.

Почувствовав, что Дарси не расположена к разговору, Зак свалил в кухню, где принялся возиться со своей модной кофе-машиной.

– Я знаю хорошего перевозчика, – крикнул он оттуда, – он сможет перевезти твои вещи в целости и сохранности! И даже не повредит пианино.

У Зака была привычка рассматривать обычные услуги как потенциально выгодные маркетинговые начинания. В этом он был похож на многих бизнесменов.

Не успела Дарси ответить, как из кухни послышался шум, словно кто-то уронил на пол мешок с кофейными зернами.

– Черт… – услышала она. Потом громче: – Да черт тебя возьми!

Что-то заставило Дарси встать и добрести до кухни. Она увидела, что Зак замер, подняв одну ногу, словно кот, пытающийся выбраться из лужи. Он каким-то образом умудрился рассыпать по полу целый пакет замороженных бобов.

Это было странно. Бобы явно какое-то время размораживались, потому что Зак уже успел раздавить несколько штук и вымазать ими дорогие носки.

Подняв голову, он заметил Дарси и поморщился.

– Уходи, Дарс, – резко бросил он. – Я приберу.

Она кивнула.

– Что ты собирался делать с ними?

Зак помедлил.

– Я хотел приготовить суп.

– Суп?

– Да, бобовый суп.

Зак не был поваром и едва ли мог разогреть суп, не говоря уже о том, чтобы его приготовить. Он также почти ничего не держал в холодильнике, если не считать основных ингредиентов для домашнего супа.

Все это было бессмысленно.

– Зачем тебе суп? – спросила она, нахмурившись.

– Чтобы есть! Уходи, Дарс. – Сказав это, он протянул руку, схватил влажное кухонное полотенце и швырнул его в раковину, будто спеша скрыть что-то. – Дарси, пожалуйста, пойди посиди, пока я здесь приберу, – сказал он, словно она была младенцем, который рассыпал печенье по полу.

Дарси вернулась в гостиную и села на диван, слушая, как Зак пытается смести бобы, ругаясь и стуча ведром, словно в этом была виновата уборщица. Дарси не понимала, чего вдруг он решил приготовить суп, и надеялась, что, когда придет в себя, разберется в том, что, собственно говоря, происходит.

Она откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Через десять минут из кухни вышел Зак, держа в руках чашку с кофе. Носков на нем не было. Дарси взяла чашку, хотя кофе ей хотелось еще меньше, чем прежде. Она заметила, что костяшки пальцев у него красные.

Она хотела спросить, что это он ударил, но сдержалась. Ее мозг потихоньку возвращался в норму, дергаясь и замирая, словно автомобиль, который ведет Элис.

Зак присел на край кофейного столика, наблюдая за тем, как Дарси пытается пить кофе, и ожидая от нее похвалы. Как и думала Дарси, от кофе ей стало хуже, и она решила позже незаметно для Зака полить им какой-нибудь цветок.

– Ты сделала верный выбор, любимая, – сказал он, внимательно глядя на нее.

Дарси понимала, что он имеет в виду не кофе. Она решила не повторять, что просто у нее не было выбора, потому что Элис уже продала коттедж, а Зак пригрозил переломать Джастину ноги. Развязка была ожидаема для любого, кто понимал, как работает шантаж.

Но, как обычно, проще было дать понять Заку, что он выиграл.

Он довольно улыбнулся.

– Тебе надо поспать. Утром поедем в Лондон. На следующей неделе мой знакомый заберет твои вещи.

Он положил ладонь ей на колено, и она инстинктивно отдернула ногу.

Наступило напряженное молчание.

– Тебе надо принять душ, – сказал Зак. – От тебя не очень приятно пахнет.

Он встал и вышел – вероятно, чтобы принести ей полотенце или, если хотел быть более убедительным, зеркало. И тут Дарси заметила на полу возле ноги какой-то предмет.

Он лежал на полу, частично скрытый краем дивана. Она нагнулась и подобрала его.

Это был браслет Джастина, разорванный в том месте, где его когда-то уже клеили.

Сжав браслет в руке, Дарси вспомнила красные костяшки Зака и то, как люди используют замороженные бобы. Ее тут же вновь затошнило.

На этот раз она постаралась не попасть в ведро, оставив ярко-желтое пятно на дорогом, изготовленном под заказ ковре кремового цвета от Люка Ирвина.

Дарси испытала большое удовлетворение, наблюдая, как Зак на четвереньках ползает по ковру и, ругаясь по-испански, вытирает туалетной бумагой ее рвоту, отчего его костяшки стали оранжевого цвета. Он прижимал плечом телефон к уху, разговаривая с людьми из сервиса по чистке ковров, которые сказали, что смогут подъехать не раньше понедельника и чтобы он ни в коем случае не пытался оттереть пятно.

На следующее утро Дарси приняла душ, выпила кофе и почувствовала себя намного лучше. Чименея стояла на заднем дворе и выглядела очень странно. Уборщица пообещала найти все бобы до того, как они сгниют, поэтому они начали собираться к отъезду в Лондон. Дарси в последний раз вдохнула запах соленого воздуха.

– Так для нас будет лучше всего, – сказал Зак, когда они направились к ожидавшему их джипу.

Дарси улыбнулась ему.

– Я уверена, что ты прав.

Он нагнулся и чмокнул ее в щеку.

– Детка, я всегда прав.

Он распахнул дверцу, и она забралась внутрь.

Браслет Джастина лежал у нее в кармане. Она также удалила сообщение, которое послала накануне вечером. В нем было всего несколько слов: «Я знаю, что случилось. У меня есть план. Дейв».

Зак включил музыку, и они поехали в Лондон.

 

34

Джастин

Суббота, 2 декабря 2017 года

Двадцать два года назад во время метели одна девушка постучала в мою дверь и попросила ее впустить. А теперь я вернулся в Северный Норфолк, чтобы сделать то же самое.

И снова, как много лет назад, шел снег.

Я слышал о классной небольшой итальянской траттории, которая открылась на побережье и получила восторженные отзывы. Все сходились во мнении, что шеф-повар в этом заведении отличный. Я очень хотел посетить эту тратторию и проверить это лично.

«Маленькая траттория» прилегала вплотную к французскому кафе «Графин». Судя по картинкам из интернета, в траттории была уютная, приятная обстановка. Маленькие столики стояли близко друг от друга, а полумрак добавлял месту загадочности. Траттория считалась особенным заведением, и столик в ней нужно было заказывать заранее. В такой вечер, как сегодня, в ней, вероятно, яблоку будет негде упасть.

Но когда я подошел ко входу и с замиранием сердца остановился, оказалось, что в траттории царит странная тишина. Везде горел свет, но… Я заглянул в зал через стекло.

И в этот момент кто-то резко открыл дверь. Я споткнулся и ввалился внутрь, схватившись за ручку двери, чтобы не упасть и не разбить голову. Дверь протащила меня до самой стены. Со стороны я, наверное, был похож на человека, который учится кататься на водных лыжах.

– О боже! Простите! Вы в порядке?

Передо мной стоял молоденький официант. У него было прыщавое лицо и высокий голос.

– Да, – ответил я, выпрямившись и откашлявшись, словно я всегда так захожу в помещение, потому что прохожу пробы на участие в боевике. – Я в порядке.

– Простите, что так получилось, – снова извинился официант, с невозмутимым видом протягивая мне меню, словно это не он только что чуть не убил меня. – У нас сегодня только пять столиков заказаны.

Я отряхнул воротник шерстяного пальто, рассыпав по полу немного снега.

– Снегопад, – заметил я, вытирая ноги о половичок.

– Ага, – согласился официант. – Садитесь, где хотите. У нас очень тихо.

Он оказался прав. В зале даже не играла сентиментальная псевдоитальянская музыка, которая хоть как-то могла нарушить тишину. Лично мне это казалось плюсом, потому что в настоящих тратториях шум обычно создавали клиенты. Сегодняшний вечер, однако, очевидно, был исключением. Единственным звуком, проникавшим в зал, было капанье тающего снега где-то снаружи.

Несмотря на странную тишину, само заведение производило прекрасное впечатление. Это был переделанный одноэтажный сарай, в котором сохранились все его особенности, включая толстые потолочные балки. На столах были постелены скатерти в красно-белую клетку, стекло поблескивало в свете зажженных свечей, и я с радостью увидел за стойкой бара стену, уставленную винными бутылками. Я улыбнулся, подняв воображаемый тост в честь Бретта, и посмотрел на официанта.

– Вообще-то, – начал я, испытывая легкое волнение, – я надеялся повидать Дарси Рид.

– Вот как? – ответил официант озадаченно. – Боюсь, сегодня ее не будет.

Моя надежда померкла.

– А-а, хорошо.

– Вы с ней договаривались?

Я покачал головой.

– Нет, я хотел сделать сюрприз. – И тут мне в голову пришла одна мысль. – Вы не знаете, она сейчас дома?

– Простите, сэр, но я не могу дать вам ее домашний адрес, – серьезным тоном ответил официант, словно я был похож на какого-то бандита.

– Все в порядке, не волнуйтесь, – сказал я, возвращая ему меню, потому что собрался уходить. – У меня есть ее адрес.

– Раз уж вы здесь, не хотите ли купить немного соуса аррабиата? – спросил официант, все еще надеясь продать мне что-нибудь.

– Э-э, нет, – ответил я, – спасибо.

– Может, аперитив? Антипасто?

– No, grazie. Sei stato molto utile, – пробормотал я, надеясь, что теперь он заткнется. Так и случилось. Но потом мне в голову пришла неплохая мысль. – Вообще-то, – сказал я, – я возьму бутылку шампанского.

Он принес мне бутылку за сорок пять фунтов. Я дал ему банкноту в пятьдесят фунтов и сказал, что сдачи не надо. Я не знал, хорошее это шампанское или нет, но пробка была закрыта золотистой фольгой, а на этикетке было написано «Игристое». Как по мне, этого достаточно для подобного случая.

Я поднял воротник и вышел на улицу, прижимая бутылку к груди, чтобы не разбить, если вдруг поскользнусь на льду. Примерно через десять минут я подошел к коттеджу Дарси.

Кое-что я уже знал. Мы обменялись несколькими сообщениями после того, как мы с Иззи уехали в Лондон. Перед Рождеством она написала мне письмо. Ее план, как оказалось, предполагал выжидать, пока не случится неизбежное. И оно таки произошло. Дарси надоела Заку, и он бросил ее, уехав в Солт-Лейк-Сити с какой-то медсестрой, с которой познакомился в социальной сети для романтических знакомств. Все это произошло спустя несколько месяцев после их переезда в Лондон. Дарси собрала вещи и уехала назад в Норфолк, сняв свой же коттедж у инвестора, который купил его у ее сестры.

Дарси приложила к письму мой браслет. Она нашла его под диваном в доме Зака после того, как он и его дружки меня там избили. Так она поняла, что он сделал.

Я тут же написал ей, сообщив то, что, как я надеялся, она уже знала – что Иззи не беременна, что я люблю Дарси и всегда любил и что лишь угрозы Зака не позволили мне рассказать ей все это тогда в коттедже.

По иронии судьбы, именно ложная беременность Иззи заставила ее бросить меня семь месяцев назад. Мое место занял некто по имени Генри, хотя все его звали Хеннерс. Он занимал серьезную должность в одной аудиторской фирме и был единственным человеком, чьи собственные волосы со стороны выглядели как парик. Вероятно, когда он познакомился с Иззи, то очень хотел детей. Его первая жена, увы, оказалась неспособна подарить ему ребенка из-за хронической фригидности. Иззи, естественно, решила, что это большой плюс. Хеннерс въехал в наш дом в Чизвике, а я переехал в общежитие в Уэмбли, где ютились люди из разных уголков Европы. Генри времени зря не терял, и сейчас Иззи уже на пятом месяце беременности. У нее будут близнецы. К счастью, Мэдисон рада этому факту больше, чем все мы, вместе взятые.

Генри был нормальным парнем, хотя и носил парусиновые туфли по выходным и покупал рубашки в магазинах Чарльза Тирвитта. Он уговорил меня позволить ему заплатить за обучение Мэдисон в частной школе в Хэмптоне. Сейчас у нее заканчивается первый семестр. Ей там хорошо и очень нравится, я это вижу.

Генри сделал еще один широкий жест – позволил мне пойти вместо него на первое родительское собрание Мэдисон. Это было довольно весело. Наверное, потому, что в последний раз, когда я посещал родительское собрание, я очень старался воспринимать происходящее всерьез, после того как мы с Джошем в учительской Хэдли Холл напились пива, которое он смог пронести мимо Мак-Кензи. Теперь у меня была другая роль. Меня распирала гордость каждый раз, когда я смотрел на Мэдисон в школьной форме, раскрасневшуюся после игры в хоккей, или когда она улыбалась мне после своего первого урока игры на флейте.

Теперь, когда Мэдисон пошла в школу, мне пришлось найти работу, потому что я должен был платить аренду. Я устроился в доставку цветов. Работа была нормальная, потому что люди обычно рады, когда им неожиданно приносят букет цветов. Иногда, прежде чем расписаться за доставку, они читали прикрепленные к букету карточки, и тогда я узнавал их истории. Мне очень нравилось слушать. Это была лучшая часть моей работы.

В Уэмбли было неплохо. Он находился на том же берегу реки, на котором жила Мэдисон, и я также много узнал об Андорре от моего нового соседа Винсента, с которым мы часто пили пиво и который не возражал, если я по пьяни называл его Винни.

В коттедже Дарси было темно, но на первом этаже горел свет, поэтому я смог заглянуть в окно. Все осталось таким же, каким я видел его в последний раз, когда был здесь, включая гирлянды над камином, которые освещали стену, словно довольные маленькие червячки.

Никого не было видно, но машина Дарси стояла возле коттеджа. Она была дома.

Мне нужно было пять минут, чтобы собраться с мыслями, потому что меня трясло, но не от холода. Я смахнул снег с низкой ограды напротив и сел. Мои джинсы тут же промокли, но я решил, что, как только окажусь в доме, встану спиной к камину, что должно ускорить процесс высыхания.

Я готовился к этому моменту много месяцев. Я впервые приехал в Норфолк с тех пор, как мы с Иззи уехали в Лондон более четырех лет назад. Я хотел дать Дарси время прийти в себя и, после того как Зак бросил ее, возможно, познакомиться с кем-то особенным. Я решил быть с Иззи до тех пор, пока Мэдисон не исполнится шестнадцать лет, но потом Хеннерс въехал в нашу жизнь на своем «Порше-Кайенн», что меня немного выбило из колеи. Потому что у меня внезапно появилась возможность задуматься о том, что, может быть, наступает наше время.

Я никогда бы не смог найти никого, похожего на Дарси. В этом я был уверен. Я полюбил ее с самого начала и буду любить всегда. Я понимал, что до конца жизни она будет в моем сердце.

С нашей первой встречи у меня дома у меня возникло к ней очень простое чувство, которое общество почему-то старалось при любой возможности усложнить.

Я использовал лэптоп Винни и узнал, что Дарси не поменяла фамилию. Я также не нашел среди отзывов на кулинарных сайтах никаких упоминаний о том, что у нее есть парень. Поэтому, когда вопрос с Иззи был решен и моя жизнь вошла в спокойное русло, я решил поехать в Норфолк.

У меня не было никакого плана. Я просто собирался постучать в дверь. С Дарси мне никогда не нужен был план.

Сердце глухо билось в груди, во рту пересохло, и я опасался, что когда открою рот, то из-за волнения заговорю фальцетом. Но потом я представил выражение ее лица, как только она увидит меня на пороге с бутылкой шампанского, и улыбнулся.

«Вот оно».

Я пересек улицу и направился к подъездной дорожке. Когда я подошел к двери, то мельком глянул в окно гостиной, и то, что я увидел, заставило меня резко остановиться. Я поскользнулся и чуть не упал.

В гостиной кто-то был. Не Дарси. Это был какой-то парень.

Он был среднего роста и плотного телосложения, со светлыми волосами, которые давно надо было подстричь, и красноватыми щеками, какие бывают у мужчины, когда он входит в дом с мороза. Я был ошеломлен и решил сыграть в старую игру «что он сделает, если сбить его с ног». Я подумал, что в такой ситуации он бы немного расстроился, отряхнул брюки и извинился за то, чего не начинал.

Я громко вздохнул. Значит, она нашла его. Она нашла своего Хорошего Парня.

Шел снег. Поднялся сильный ветер, и я начал замерзать. Я понимал, что надо либо постучать в дверь, либо уйти, но не мог сдвинуться с места. Я просто стоял в темноте и смотрел.

И в этот момент у него за спиной появилась она. Я с силой сжал бутылку, глядя, как она обняла его за талию и поцеловала в шею. Он обернулся и поцеловал ее в лоб. В этот момент Дарси была похожа на ангела. Ее светлые волосы, волнами ниспадавшие на плечи, мерцали на свету. Я в миллионный раз подумал, что она очень красивая. Она была именно такой, какой я ее помнил.

Я медленно перешел улицу и сел на ограду, даже не стряхнув с нее снег. Открыв бутылку, я поднял кисло-сладкий тост в честь Дарси. Я переживал за Дарси, но понимал, что этот парень тоже за нее переживает, и именно он сейчас в гостиной, а не я.

Я улыбался, вспоминая наши лучшие моменты и потягивая шампанское из бутылки. Не знаю, как долго я там сидел. Должно быть, достаточно долго, потому что, когда я наполовину осушил бутылку и начал ощущать первые признаки обморожения, в доме Дарси открылась дверь.

На пороге появился тот парень. На нем было пальто, перчатки и шляпа. В карман он сунул что-то похожее на бумажник. Посмотрев на часы, я понял, что кафе должно вот-вот закрыться на ночь. Должно быть, он хотел успеть купить вина.

– Красное или белое? – крикнул он, повернувшись к двери.

– Удиви меня, – тихонько прошептал я.

– Удиви меня, – услышал я ее голос.

Я улыбнулся и допил остатки шампанского. Парень завернул за угол, направляясь к «Графину».

Минут через десять он вернется. Сейчас или никогда.

Сейчас.

Или никогда.

Я снова заглянул в гостиную через окно. Дарси стояла спиной к камину, обняв себя руками, вероятно, пытаясь согреться. Она повернулась к окну, мечтательно глядя в темноту за стеклом и улыбаясь. Я представил, как ее парень неспешно шагает по дороге, насвистывая что-то и радуясь жизни.

В этот момент Дарси посмотрела, как мне показалось, прямо на меня – тень прошлого, молча наблюдавшую за ней из тьмы.

Я покачал головой, отряхнул снег с плеч и выпрямился.