Когда Тодд Лэндли снова появился в жизни Дарси, то чуть не убил ее.

Был полдень первого по-настоящему теплого дня в Северном Норфолке. Играющая всеми красками весна влекла птиц к берегу, а лондонцев прочь из города. На выходной выдалась солнечная погода. Это казалось непривычным и тревожным, как снег на Рождество. Многие тут же ринулись на побережье, чтобы провести конец недели, валяясь полуголыми на галечных пляжах, дрожа от холода и представляя себе, что они на Канарах.

Как человек, занятый в сфере общественного питания, Дарси привыкла проводить теплые деньки в кухне и, потея, готовить вкусную еду для модных вечеринок на природе, где мужчины среднего возраста хлебали «Вдову Клико» прямо из бутылок и делали вид, что танцуют под песни группы «Genesis».

Но в эти выходные все изменилось.

Еще несколько месяцев назад Дарси согласилась двадцать минут готовить перед публикой в первый день трехдневной продуктовой ярмарки, которую проводили возле дома, расположенного недалеко от ее коттеджа. Это мероприятие носило сомнительное название «Кулинарный театр», навевавшее мысли о шуме, гаме и неизбежных провалах. Этого должно было хватить, чтобы Дарси отказалась, – даже несмотря на гонорар в двести фунтов, который позволял заплатить за электричество, чего она не делала вот уже третий месяц, – но, поскольку ее уже добавили в онлайн-программу шоу и она благосклонно относилась к возможности хотя бы временно оказаться выше черты бедности, Дарси согласилась.

Она дожила до обеда, и это было чудом, поскольку ее день начался в три часа, когда позвонила ее склочная сестра Элис. Как раз накануне Дарси выпила несколько коктейлей с белым вином и содовой. Но она подозревала, что содовой в них почти не было, одно вино, поэтому столь ранний звонок сестры ее, мягко говоря, не порадовал.

Дарси откинулась на подушки, прижав трубку к щеке и закрыв глаза. Элис продолжала шипеть и плеваться на другом конце провода. Она, как обычно, начала угрожать, что продаст коттедж Дарси, – с трудом выговаривая слова по мере того, как алкоголь начинал брать свое, но ни на секунду не прекращая перечислять все обиды. В последнее время она звонила так часто, что Дарси уже ничему не удивлялась. Однако ее все еще задевало, что Элис предпочитала дождаться поздней ночи, прежде чем набрать номер сестры. Однажды Дарси предложила сестре звонить днем, но Элис возразила, что она звонит так поздно неспроста, что это как-то связано с ее проблемами с мочеиспусканием, и начала пространно рассуждать о том, какие части ее тела пострадали при беременности больше всего. Поэтому сейчас Дарси решила промолчать, решив, что не переживет еще одного рассказа об ужасах беременности и недержания мочи.

Когда Дарси начала вспоминать старые претензии сестры, которые Элис забыла упомянуть в этот раз, то решила, что, возможно, стоит отключить телефон. Ничто так не бесило сестру, как короткие гудки в трубке во время ее хорошо отрепетированного, но дурно исполненного унылого представления. Дарси положила трубку, спустилась в кухню, заварила крепкий кофе и устроилась на стуле возле плиты. Клякса, пес породы бордер-колли, тут же перебрался из своей корзины к ней на колени и закрыл глаза, согревая ей ноги в ожидании восхода солнца.

Недостаток свежего воздуха, одуряющий аромат перезрелого сыра и росы в главном шатре напомнили Дарси о том, как в детстве она просыпалась в душной палатке в детском лагере в Европе, чувствуя, что вот-вот задохнется. Плотная масса людей в мокрых от пота футболках медленно передвигалась. Насколько Дарси смогла понять, она подошла как раз в тот момент, когда люди начали потихоньку разбредаться, поняв, что сообщение, будто возле стойки с сэндвичами видели Хестона Блументаля, оказалось ложным: известного повара спутали с каким-то субъектом, который носил похожие очки. Толпа потихоньку рассасывалась, но ушлые продавцы из палаток решили воспользоваться моментом и принялись наперебой предлагать прохожим бесплатно попробовать свой товар, поэтому быстро попасть куда-то на этой ярмарке оказалось не более реальным, чем пробиться в первую фан-зону на концерте группы «One Direction».

Благодаря обрывкам фраз и музыки, доносившимся со сцены, «Кулинарный театр» найти было легко, хотя весь этот шум больше напоминал неумелую проверку звука перед концертом, чем связное представление. Звук был плохим, да и картинка от него не отставала. Парень из Саффрон Спайс Лаунж суетился возле подгоревшего королевского виндалу с креветками перед какими-то стариканами, которые подошли сразу после окончания очередного мастер-класса по кулинарии. Дарси, остановившись с блюдами азиатской кухни неподалеку, всерьез задумалась, не стоит ли все бросить и сбежать, сославшись на боль в почках или что-нибудь подобное.

И в тот момент, когда Дарси размышляла о путях к отступлению, она заметила его.

Она очень удивилась, потому что он стоял всего в паре метров от нее. Он был так близко, что, если бы она открыла рот и произнесла его имя, он наверняка бы поднял голову и посмотрел на нее.

Дарси замерла – должно быть, она ожидала, что он растворится в воздухе, – и попыталась понять, почему разум постоянно проделывает с ней подобные фокусы. Призрак этого человека преследовал ее многие недели. Иногда казалось, что она видит его краем глаза, но стоило повернуть голову, как он исчезал, словно привидение, за которым гоняются кошки. Неужели это от переутомления?

В этот момент он улыбнулся чему-то, и Дарси поняла, что он реален.

Ее он не заметил и начал удаляться, протискиваясь сквозь толпу. Красивый и высокий, он был виден издалека. Сердце Дарси забилось быстрее, и она начала пробираться следом, хотя было сложно передвигаться с рюкзаком за плечами и кучей коробок с едой в руках. Он подошел к группе людей, покупавших домашний хлеб, и заговорил с темноволосой женщиной. Маленькая светленькая девочка в желтом летнем платье радостно уцепилась за его левую руку.

Казалось, что сердце Дарси сейчас разорвется, но все равно она пыталась не потерять из виду мужчину, который как раз направился к выходу из шатра. Неожиданно толпа расступилась, и Дарси, затаив дыхание, рванулась вперед, но дорогу ей внезапно преградили три медсестры, толкавшие инвалидные коляски вдоль очереди за дизайнерским уксусом.

Дарси шумно перевела дух и запаниковала, потеряв его в толпе. Заметив ее нетерпение, медсестры попытались посторониться, но людей было слишком много и у них ничего не получилось. Они принялись извиняться, и у Дарси от смущения выступили слезы на глазах.

– Все в порядке, не беспокойтесь, не беспокойтесь, – сказала она, стыдясь своего поведения.

Дарси охватило отчаяние. Влажность в шатре стала практически непереносимой.

К моменту, когда ей удалось обойти инвалидные коляски, он уже вышел из шатра и, спускаясь по пологому склону холма, был на полпути к парковке. Ладони Дарси вспотели так, что коробки угрожали в любой момент выскользнуть у нее из рук. Тем не менее она не хотела их оставлять, почему-то считая, что к ней тут же подскочит какой-нибудь мужчина с планшетом и решительным образом попросит пройти на сцену. Дарси начала активнее работать локтями и плечами, продираясь к выходу. При этом она понимала, что производит на публику не самое приятное впечатление: какая-то женщина среднего возраста возмутилась, когда Дарси толкнула ее, а молодой отец крикнул ей вслед что-то яростное, когда она зацепила его маленького сына за руку.

– Простите, – выдохнула она, не останавливаясь. – Мне очень жаль!

Наконец Дарси выбралась из шатра и глотнула свежего воздуха. Ей тут же захотелось позвать его по имени, но волнение, охватившее ее, не давало произнести ни слова. Дарси просто неуклюже бежала за мужчиной, словно ребенок, который пытается догнать недовольного отца. Белый передник хлопал по ногам и сильно мешал.

Остановившись посредине поля, Дарси согнулась, тяжело дыша и беспомощно наблюдая, как он садится в черный «ауди». Брюнетка посадила малышку на заднее сиденье, пристегнув ее ремнем безопасности, а сама, весело рассмеявшись, села впереди – словно заметила Дарси, которая стояла на холме, потея и тяжело дыша, и решила унизить ее, показав, какая у них дружная семья, а заодно лишний раз напомнить, что Дарси суждено навсегда остаться лишь незаметным, никому не нужным зрителем.

Если она ничего сейчас не предпримет, эта женщина будет права!

Автомобиль начал сдавать назад. Дарси запаниковала, наблюдая, как он осторожно развернулся и присоединился к пробке у ворот. Подъездная дорожка, ведущая к дому, была достаточно узкой, поэтому разминуться двум машинам было невозможно. «Ауди» затормозил, задние габариты вспыхнули красным светом.

Дарси поняла, что это ее шанс. У нее было не более тридцати секунд. Поэтому она отбросила рюкзак и коробки и ринулась вниз по лужайке к месту, где подъездная дорожка делала резкий поворот. Она собиралась хотя бы запомнить номер машины или еще раз посмотреть на нее. Но когда она приблизилась к дорожке, машина как раз подъехала к воротам. Водитель нетерпеливо нажал на газ.

Он вот-вот должен был исчезнуть навсегда. Желание выбежать вперед и остановить его возникло мгновенно.

В последний момент он, должно быть, заметил ее, потому что машина, взвизгнув тормозами, остановилась. Удар был похож на резкий толчок, и Дарси очутилась на покрытой гравием дорожке. Казалось, она просто присела отдохнуть после утомительной прогулки.

Хлопнула дверца машины, послышался плач ребенка, женщина вскрикнула, и Дарси очнулась от оцепенения. В правом бедре чувствовалась острая боль. В этот момент он присел на корточки рядом, приобнял ее и спросил, все ли с ней в порядке.

Он еще не узнал ее.

– О боже! О боже!

Его жена билась в истерике и причитала, словно это ее сбило полуторатонное порождение немецкой инженерной мысли.

– Не двигайтесь! Вы в порядке? Только не двигайтесь!

Любой посторонний человек решил бы, что он совершенно спокоен, но Дарси услышала в его голосе нотки паники.

В этот момент он взглянул ей в лицо и снял солнцезащитные очки. Глаза Дарси наполнились слезами.

Очень медленно он повторил слова жены:

– О боже…

Его глаза не изменились. Они были такими же зелеными и внимательными, как и прежде. Он казался старше и увереннее, словно тот человек, каким она его знала, был лишь черновиком.

Он убрал руку и добрых пять секунд молча смотрел на нее в упор. Ноги Дарси, оценив драматичность момента, а может, просто ощутив нанесенный ущерб, начали дрожать. В кронах вишен, которые росли вдоль гравийной дорожки, стайка зябликов продолжала щебетать как ни в чем не бывало.

– Вы в порядке? Вы в порядке? Вы в порядке? – продолжала кричать его жена, но ее вопрос был скорее утверждением.

Он понурился, а Дарси прикрыла глаза ладонью. Так они и сидели рядом на дорожке, словно это было окончанием чего-то, что началось давно, какой-то драмы, завершающий аккорд которой прозвучал лишь сейчас.

Когда Дарси подняла голову, то увидела, что его жена что-то набирает пухлыми пальцами на экране айфона. С обеих сторон уже успела образоваться очередь из машин, которые осторожно объезжали неудачно стоящий «ауди». Некоторые водители считали своим долгом резко нажать на газ, вероятно, тем самым выражая недовольство неожиданной пробкой в выходной день. Другие смотрели на Дарси тем пустым взглядом, который обычно приберегают для слабоумных и мертвецки пьяных людей.

– Святой Боже, Джастин! – взвизгнула жена, заглушив всхлипывания ребенка.

Дарси посмотрела ему в глаза.

– Джастин? – прошептала она, не веря собственным ушам.

– Пожалуйста… – пробормотал он.

В его глазах был такой страх, что больше ничего не надо было говорить.

Дарси посмотрела на свои ноги. Джинсы остались целы. Никаких видимых повреждений вроде торчащих костей или вывернутых коленных чашечек не было. Она могла бы сделать вид, что сильно пострадала, но, не обращая внимания на боль, сказала как можно громче:

– Я в порядке.

Он тяжело вздохнул – то ли от облегчения, то ли от отчаяния. У его жены опять началась истерика. Она крикнула, чтобы Дарси не двигалась, велела Джастину отдать ей свой пиджак, а дочери, которая замерла от ужаса на заднем сиденье, приказала оставаться на месте и не выходить из машины.

– Не двигайся, Мэдисон! – И она снова заорала в трубку: – Он сбил человека, Шери, черт, Шери, он сбил человека!

Было не ясно, говорит она с диспетчером службы спасения, с которым успела так быстро перейти на «ты», или с подругой. В любом случае, Дарси почувствовала острую жалость к человеку на другом конце линии. Она ухватилась рукой за бампер и поднялась на ноги.

– Вы в порядке? Ногой двигать можете?

Одной рукой он аккуратно поддерживал ее спину, а другой взял за локоть, чтобы она не упала.

Дарси осторожно потрясла пострадавшей ногой и почувствовала, как напрягся Джастин, когда она поморщилась. Было очень больно.

Его жена по-прежнему стояла возле машины, опершись обеими руками о дверцу и согнувшись, словно собиралась вот-вот родить. А потом снова заголосила:

– Джастин! Джастин! О боже, Джастин!

Он обернулся и посмотрел на нее так, словно не мог понять, кто эта истеричная, полная женщина с красным лицом, огромными золотыми кольцами в ушах и серым от загара в солярии лицом.

– Иззи, – крикнул он дрогнувшим голосом, – с ней все в порядке!

Он указал на Дарси, словно она была каким-то животным, которое ее дочь, возможно, захочет погладить.

Где-то слева от «ауди» Дарси заметила одну из распорядительниц ярмарки в блестящей накидке. Она с решительным видом приближалась к ним, явно намереваясь перемахнуть через стоявшую рядом «тойоту» и ликвидировать хаос. Но невольно лишь усилила его, начав искать свидетелей случившегося, хотя большинству из них было под девяносто лет и зрение у них было плохое.

Джастин взглянул на Дарси, но не успел он открыть рот, как ее посадили в инвалидное кресло и куда-то повезли. Видно, санитар из больницы святого Иоанна, которого заставили весь день дежурить на ярмарке, одурев от скуки, решил хоть как-то развлечься. А жена Джастина все не унималась. Она продолжала выкрикивать его имя снова и снова, словно он довел ее до самого яркого в ее жизни оргазма.