- Боже, он так сексуален!
Эмма Картер выглянула через витрину «Желтофиолей» и увидела самую классную задницу из всех, которые, к ее удовольствию, когда-либо разгуливали по улице. Вышеозначенная задница была туго обтянута узкими голубыми джинсами, заставляющими не одну представительницу женского пола возносить благодарственные молитвы создателям Levi’s. Солнце играло в светло-золотистых волосах, спускавшихся на его широкие плечи, их длина вполне позволяла собрать их в короткий хвостик. Даже невзирая на довольно объемистый кожаный пиджак можно было смело сказать, что его тело, его мускулатура сформировались без поклонения богу Стероиду. И у него были самые яркие, самые ясные голубые глаза во всем штате, хотя ей не часто доводилось смотреть в них. Обычно его взгляд задерживался на ком-нибудь другом: к примеру - на тех элегантных красивых женщинах, что толпами увивались возле него. Боже, он был великолепен. Его лицо было слишком красивым, чтобы быть настоящим. Единственно, что нарушало его совершенство - небольшой шрам вдоль одной стороны его носа, почти незаметный, если не вглядываться. Когда Макс разговаривал с ней (а это случилось так много лет назад, что ей уже и не хотелось считать), Эмма не спуская глаз смотрела именно на этот шрам.
Когда самая восхитительная в мире задница завернула за угол, Эмма и Бэкки откинулись назад и разом вздохнули.
- Все, что я хочу на рождество - это кусочек от нее, - Бэкки снова вздохнула, хотя ее зеленые глаза блестели от смеха. Неукротимые каштановые кудри бешено заметались вокруг ее головы, когда она встряхнулась как мокрая собака. Бэкки была слишком худой, косточки на запястьях и лодыжках просто торчали, и если бы Эмма достоверно не знала, что она ест как лошадь, то подумала бы, что подруга страдает анорексией. Но Бэкки с рождения было суждено мучиться с таким обменом веществ, так что ей приходилось есть больше чем многие люди, чтобы просто поддерживать свой вес. У Эммы же все как раз наоборот. Лучшее, что можно сказать о ее фигуре: у Мэрилин Монро был тот же размер. Чтобы она ни делала, сбросить вес не получалось. Они друг другу не завидовали.
- А разве не кусочек Саймона Холта?
Бэкки залилась краской. Темноволосый, кареглазый, красивый как смертный грех Саймон не раз возникал в ее хмельных фантазиях. Эмма пригладила волосы.
- Что касается меня, так если бы вдруг Макс Кэннон, обвязанный бантом, оказался голым под моей елкой, - первое, что он сказал бы мне: «Привет, ты, кажется, Эдна? Не развяжешь меня? У меня сегодня свидание».
Они снова посмотрели друг на друга и захихикали, а затем вернулись к работе.
Эмма очень гордилась тем, что они с Бэкки сумели достичь. Они дружили с младших классов, и обе были «желтофиолями». Мальчишки не ухлестывали ни за кудрявой и слишком худенькой Бэкки Йегер, ни за пухлой неброской Эммой Картер. Особенно когда рядом были такие девушки как Ливия Паттерсон и Белинда Кэмпбелл - обе стройные красивые блондинки из команды поддержки.
Бэкки и Эмма решили пойти в местный колледж и специализироваться в бизнесе, в отличие от других ребят, включая Макса и Ливию, которые предпочли уехать из штата и поступать на учебу за его пределами. После окончания колледжа Эмма получила наследство от своей бабушки по материнской линии и купила на эти деньги здание, в котором сейчас размещается их магазин, «Желтофиоли».
«Желтофиоли» имел дело с той категорией людей, которые имели страсть к уникальным, единственным в своем роде, сделанным вручную художественным произведениям. Эмма обожала его. Их экстравагантный магазин предлагал вырезанные вручную часы с кукушкой, картины, старинные зеркала, маски, расписанные тарелки…, словом все, чем можно украсить стену. Идея этого бизнеса пришла в голову Бэкки и очень долго, целую ночь, поглощая буррито и попивая маргариту, она уговаривала Эмму заняться им.
Эмма приостановилась и обвела взглядом свой «салон». Антикварный ковер покрывал потрескавшиеся деревянные полы. Маленький викторианский диванчик с парчовой обивкой кремового цвета стоял посреди комнаты. Перед ним располагался роскошный кофейный столик красного дерева в стиле королевы Анны, с серебряным чайным сервизом на нем. Два викторианских стула с той же парчово-кремовой обивкой, что и на диванчике, стояли напротив него, дополняя ансамбль. Вся эта обстановка создавала уютную атмосферу для бесед, и ей часто пользовались обе женщины и их покупатели. У одной из стен находился газовый камин. На его покрытой витиеватой резьбой полке были расставлены черно-белые или тонированные сепией фотографии в серебряных рамках. На одной из них была представлена Эмма в викторианском платье с кружевами цвета слоновой кости. Черная камея украшала ее шею, волосы подобраны вверх, приветливая улыбка озаряла лицо. На другой - Бэкки, одетая, как девушка из салуна с Дикого Запада, ее непокорные кудряшки и перья шляпки торчали в разные стороны. Подол ее платья был приподнят с одной стороны, чтобы были видны черные сапоги и полосатые чулки. Ни одна из этих фотографий не выделялась на общем фоне. Обе стояли среди остальных и, если не приглядываться, можно было их и не заметить.
Прилавок из вишневого дерева и стекла украшал другую стену. Он выглядел настолько викторианским, насколько они смогли добиться этого, не лишая его функциональности. Прямо на нем стоял старинный кассовый аппарат, в отличие от спрятанного под прилавком сканера пластиковых карт.
Они постарались максимально воссоздать атмосферу ушедшей эпохи, сохранив при этом тепло и уют. Холодными октябрьскими вечерами в камине весело потрескивал огонь. Обшитые прекрасным вишневым деревом стены покрывали розовые обои в цветочек. Все это было настолько женственным, настолько милым, что обе подруги просто обожали свой магазин.
Он принадлежал им уже три года и, хотя девушки понимали, что никогда не разбогатеют на этом, они также и знали, что никогда им не быть счастливее.
Эмма вздохнула, и удовлетворенная улыбка осветила ее лицо, когда она закончила полировать старинное зеркало в позолоченной раме, висевшее за прилавком.
Жизнь прекрасна.
Жизнь доктора Макса Кэннона была невыносима. Он снова перешел через дорогу, полный решимости избежать очевидной попытки Ливии привлечь его внимание. Вот уже три месяца как Макс вернулся в свой маленький родной городок, но Ливия все никак не могла усвоить своей обесцвеченной головкой, что она ему не интересна. Черт бы ее побрал! У нее прекрасное зрение, и все же за последние три месяца она умудрилась записаться на три различные консультации! Слава Богу, его партнер Адриан был готов отвлечь на себя ее домогательства, иначе Максу пришлось бы самому принимать какие-то меры. Пока у него не появится Курана, которая с уверенностью сможет справиться с этой женщиной, Ливия будет серьезной проблемой. Намеренный хоть как-то избавиться от назойливой светловолосой барракуды, он заглянул в мастерскую своего лучшего друга и Беты, Саймона Холта.
- Привет, Макс.
- Саймон.
Уважительный кивок головой - вот и все, что получил Макс от своего Беты.
- Снова прячешься от Ливии?
Смех в голосе Саймона заставил Макса чуть ли не зарычать:
- Она меня уже достала!
- Ты еще не посоветовал ей отвалить?
Подход Саймона к этой бесцеремонной женщине начинал казаться ему привлекательным. Сама идея представить ее своей парой, вызвала у него мурашки по коже. Пума внутри него протестующее взвыл. Дьявол, ничто на свете не заставило бы его сделать ее своей Кураной.
- Нет, но я уже близок к этому.
Саймон предостерегающе кивнул в сторону окна мастерской.
- Идет.
Дверь распахнулась, и Макс стиснул зубы.
- Макс, как чудесно, что я тебя случайно встретила!
Мягкие, надушенные руки попытались обвиться вокруг его шеи. Макс стремительным движением ускользнул от нее и повернулся лицом к женщине, мучившей его со дня возвращения в Галле.
- Ливия.
Это не было приветствием: это было предупреждение.
На мгновение в ее глазах промелькнул страх, но затем она шутливо рассмеялась.
- Я просто хотела напомнить тебе о маскараде у Мари. Ты же пойдешь, не так ли?
- Да.
Ливия нахмурилась, выражение ее лица стало напряженным и расчетливым.
- Почти весь Прайд будет там.
Макс кивнул; он был Альфой и потому хорошо знал о маскараде. Отец Мари, бывший Альфа, все еще устраивал ежегодный маскарад в своем загородном доме. Этот дом был его радостью и предметом гордости, и он любил принимать в нем гостей. Его дочь, удачно вышедшая замуж за Джейми Ховарда, стала хозяйкой в доме после смерти его собственной жены около четырех лет назад. На маскараде люди развлекались вместе с Пумами, хотя первые об этом абсолютно не подозревали. Прайд делал все возможное, чтобы сделать эту ночь незабываемой для обеих рас, и Джонатан Фриделинд прекрасно с этим справлялся. Кроме того, в такой вечер свободный мужчина мог неофициально дать всем понять о своем интересе к женщине. Поэтому Ливия и носилась за ним. Если бы она смогла остаться с ним наедине на какое-то время, заставить его проявить хотя бы искорку увлеченности, - она вынудила бы его сделать ненавистное ему заявление.
- С кем ты пойдешь?
Вопрос был задан с такой обольстительной застенчивостью, что Макс едва не вздрогнул. Он подавил это в себе; нельзя было позволить ни намека на слабость.
- Пока ни с кем.
Холод в его голосе должен был заставить ее отступить, но тупая женщина приняла его за вызов.
- Правда? - ее ресницы жеманно затрепетали, Ливия протянула к нему свой наманикюренный пальчик. Когда ее кроваво-красный коготок коснулся его груди, Макс предостерегающе зарычал, а его глаза засветились золотом, поскольку его Пума велел ей держаться подальше.
С трудом дыша и покорно склонив голову, она отступила. Это была инстинктивная реакция на ту силу власти Альфы, которую сейчас источал Макс. Она окутала его невидимым облаком, заставляя всех вокруг подчиняться ему. Он редко нуждался в этом, но сегодня она зашла слишком далеко. Под звук вырывающегося из его груди рычания, Ливия медленно попятилась. А он все продолжал рычать, раздраженный сверх всякой меры ее настойчивостью, пока она наконец-таки совсем не убралась из мастерской Саймона.
- Окей, должен признать, что это было, наверное, эффектнее, чем «Пошла вон, мерзкая шлюха». Думаешь, до нее дошло?
Вот почему Саймон был его Бетой - он вздрогнул, но не шелохнулся, как не смогли бы другие Пумы. Их реакция на то, как Макс выражал свою власть, была схожей с реакцией Ливии.
К тому же, он был одним из немногих людей, кому Макс безоговорочно доверял. Случись с ним что - Альфой стал бы Саймон.
Макс смешно фыркнул и обернулся, чтобы ответить на вопрос друга, когда зазвонил телефон. Все еще ухмыляясь, его Бета нажал кнопку громкой связи.
- Алло?
- Саймон? - медлительный голос на другом конце провода произнес имя Саймона с такой поразительной властностью, что у Макса брови на лоб полезли. Он ждал, что Саймон поставит женщину на место.
Саймон закатил глаза:
- Привет, Эмма.
Макс в удивлении моргнул. Эмма? Эмма Картер?
- Почему до сих пор не готов витраж с изображением Мадонны? Преподобный отец Гластон начинает беспокоиться.
Макс снова моргнул. Этот сексуальный голос принадлежал Эмме?
- Меня…отвлекли, - сказал Саймон и бросил мимолетный взгляд на Макса. Это он отвлекал друга. Будучи Бетой, Саймон принимал большое участие в делах Прайда, но Эмма об этом знать не могла.
- Пожалуйста, будь любезен, отправь своего отвлекателя домой, чтобы ты смог без помех закончить витраж преподобного.
От тона ее голоса брови Макса снова полезли на лоб. А от реакции Беты просто челюсть отвисла.
- Эмма, - голос Саймона почти скулил, - я работаю тут день и ночь. Дай мне передохнуть!
Эмма?!? Пухленькая маленькая желтофиоль Эмма?
- И кто это там тебя так напрягает, Саймон Холт?
Эмма, которая не могла смотреть в его глаза, произносит двусмысленности?
- Никто, черт возьми! Я работал над…над другими делами, - и снова Саймон украдкой бросил взгляд на Макса.
Эмма? Эмма заставляла его Бету трястись как осенний лист?
- Ладно, возьми свои дела под контроль и закончи витраж для преподобного отца, хорошо?
Непочтительная властность в ее голосе возбудила его интерес. Перед его мысленным взором промелькнула темноволосая девочка в выпускном платье цвета заходящего солнца.
- Тьфу, Эмма! - вздохнул Саймон, облокотившись о верстак. - А Бэкки где?
В голосе Саймона едва ощутимо слышалась мольба. Макс ждал, пока снова услышит голос Эммы.
- Ну нет, даже не думай, что если тебе удастся задобрить Бэкки, ты сможешь отделаться от необходимости доделать этот витраж сегодня. Знаю я твои штучки, приятель.
Саймон поморщился. Член Макса судорожно дернулся.
Эмма?
Хм. Эмма.
- Хорошо, хорошо. Я закончу этот проклятый витраж сегодня. Что-нибудь еще, Маленький Генерал? - плечи Саймона вздрагивали от смеха, но голос был наполнен уважением. Макс нахмурился; ему не понравилось теплая симпатия, звучавшая в голосе его друга.
- М-м. Мы с Бэкки собираемся на маскарад. Просто решила, что тебе было бы интересно знать.
Эмма будет на маскараде? Ему вдруг до смерти захотелось ее увидеть. Как она изменилась? Неужели она настолько же сексуальна, как и ее голос?
- О, да, - промурлыкал Саймон, чем снова заставил Макса нахмуриться. Короткая хищная улыбка заставила его глаза протестующее вспыхнуть золотом, когда собственническая волна поднялась внутри него. Обладательница этого голоса принадлежала ему .
- Хм. Увидимся? С витражом?
- Обещаю. Пока, Эмма.
- До скорого, Саймон.
Он повесил трубку, но сексуальная улыбка все еще оставалась на его лице. Когда он обернулся, Макс уже взял себя в руки и смотрел на Саймона, просто вздернув бровь.
Тот вспыхнул:
- Что?
- Когда ты собираешься доставить это стекло?
Саймон, прикидывая, осмотрел витраж, которому недоставало нескольких последних штрихов.
- Наверное, сразу после обеда. А что?
- Я с тобой поеду, - заулыбался Макс.
Саймон выпрямился и, смутившись, слегка нахмурился.
- Зачем? Я думал, у тебя есть другие дела.
- Я хочу кое-что проверить, - к удивлению Саймона улыбка Макса стала еще шире.
- Старик, я не уверен, что ты захочешь туда пойти.
Улыбка Макса исчезла.
- Это почему?
- Потому что этот магазин известен тем, что каждый холостяк теряет всю свою силу, как только переступает его порог.
- Да?
- Он розовый. И весь в побрякушках. И в кружевах. И розовый.
Макс расхохотался так, что Саймон вздрогнул.
- Ничего, если твоя мужественность с этим справилась, то и моя не пропадет.
Макс наблюдал за тем, как его друг работает над витражом, а мыслями снова вернулся к Эмме.
Он не видел ее уже восемь лет. Ей было семнадцать, она заканчивала школу и на выпускном балу была такая улыбающаяся и смеющаяся, какой он редко ее видел. Она была невероятна в своем платье - единственном в своем роде, цвета мягкого осеннего заката, без бретелек, с глубоким вырезом, заканчивающимся сердечком и с расширяющейся колоколом юбкой. Ему было очень трудно не смотреть на нее, но он был с Ливией, а Макс по натуре не был изменником. К тому времени как он расстался с Ливией, настала пора поступать в колледж. Он получил докторскую степень в оптометрии, закончил интернатуру, ординатуру, а на летних каникулах учился у Джонатана как руководить Прайдом. И между всем этим Эмма была быстро забыта. Его отъезд из штата и поступление в колледж были верным решением, и он был рад, что Джонатан согласился с ним. А сейчас, став компаньонами с Адрианом и после официального ухода на пенсию Джонатана, он мог, наконец, начать искать свою Курану. И у него было ощущение, что он знает, кого хотел бы видеть рядом.
Она была такой трогательно-невинной тогда: немного полноватая, но с великолепными формами. Именно эта невинность и Ливия удержали его вдали от нее.
Сейчас она уже не казалась такой невинной, и Ливии на горизонте тоже не было.
Определенно, настало время познакомиться поближе с маленькой мисс Эммой.
Эмма наблюдала, как блестящий красный пикап Саймона парковался у «Желтофиолей». Она усмехнулась, зная, что Бэкки спряталась от Саймона в служебном помещении. Ведь он был единственным во всем мире человеком, при встрече с которым Бекки теряла дар речи. Но у Эммы по какой-то странной причине, - вроде как через ощущение собственного биополя, что ли, - никогда не возникало проблем в общении с красавчиком Саймоном, она с легкостью могла болтать с ним о чем угодно и непринужденно смеяться.
На глазах Эммы Саймон выпрыгнул из кабины грузовика. Пассажирская дверь тоже открылась, и из машины выбрался знакомый высокий улыбающийся блондин. Его свободно лежащие волосы разлетались на холодном осеннем ветру.
Эмма пришла в ужас. О, нет! Только не он! Девушка глубоко вздохнула, чтобы сдержать волнение. Она больше не скромная девочка-подросток, которую он когда-то знал. Теперь она взрослая женщина, владелица собственного магазина. И она сможет справиться с Максом Кэнноном.
Он засмеялся каким-то словам Саймона, и руки девушки затряслись. Она снова сделала глубокий вдох и выдох, отчаянно стараясь удержать трепещущее сердце.
Мужчины вытащили витраж из кузова грузовика и осторожно поднесли к дверям магазина. Эмма поспешила открыть ее, и тут появился священник.
Преподобный Гластон улыбнулся обоим мужчинам.
- Здравствуйте, Саймон, Макс. Это и есть витраж для церкви?
Эмма улыбнулась ему. Это был лысеющий добродушный седовласый мужчина с живыми улыбчивыми глазами. При нем Эмма всегда чувствовала себя спокойно и уютно, и надеялась, что сейчас это поможет ей справиться с его присутствием.
- Конечно, Отец. Давайте зайдем внутрь, чтобы я мог показать его вам.
Глубокий голос Саймона эхом отозвался в ее теле, послав по нему легкую дрожь. Если бы она не была настолько одержима обворожительным блондином, стоящим сейчас за его спиной, то давно закрутила бы с Саймоном. Хотя, принимая во внимание то, как Бэкки всегда на него реагировала…
- Бэкки? Ты не могла бы мне помочь? - крикнула Эмма, стараясь скрыть усмешку при виде того, как Саймон, не отрываясь, смотрит на отделенное шторой пространство, которое вело в их офис.
Окей, может я и не приударила бы за Саймоном.
Она слышала, как Бэкки бормочет ругательства, топая в комнату. Ни на миг не отрывая от нее взгляда, Саймон вместе с Максом внес витраж в магазин. Его темные карие глаза наполнились теплом, когда Бэкки хмуро посмотрела на него и отступила назад.
- Бэкки? - подозвала ее Эмма, махнув рукой. С притворной жизнерадостностью Бэкки улыбнулась ей и присоединилась, поддерживая стекло.
- Эмма? - Она повернулась к Саймону, который сейчас смотрел на нее. - Ты же помнишь Макса?
Да, если бы он был из тех, кого легко забыть , подумала Эмма.
Макс шагнул вперед.
- Привет, Эмма.
Она взглянула в лицо, являвшееся ей в каждой из самых интимных ее фантазий, и тут же перевела глаза на тот самый шрам у носа.
- Привет, Макс.
Он прокашлялся, в этом звуке слышалось радостное удивление. Снова взглянув на него, она увидела, что он внимательно смотрит на нее, приподняв одну бровь. Эмма опустила глаза и заметила протянутую ей руку. Она взяла ее, натянуто улыбаясь, и дважды пожала, прежде чем бросить, словно горячую картошку.
От этого мимолетного прикосновения ее сердце заметалось, и она повернулась к Саймону - меньшему из двух зол.
- Ну что, Саймон, ты готов продемонстрировать свой шедевр? - Она очень искренно улыбнулась ему - Саймон действительно ей нравился. Его работы были изысканными. Но вдобавок он обладал таким потрясающим чувством юмора, какого она не встречала больше ни у кого. В нем она как бы обрела брата, - удовольствие, которого ей никогда не удалось испытать, будучи единственным ребенком.
Он вскинул бровь, усмехаясь ей.
- Да, Маленький Генерал. Прямо сейчас, Маленький Генерал.
Подбоченившись, она свирепо посмотрела на него. По его лицу было видно, что это не произвело должного впечатления.
- Саймон, сейчас!
За ее спиной, посмеиваясь, закашлялся преподобный отец. Саймон лишь закатил глаза и начал распечатывать витраж.
Когда, наконец, он предстал перед ними, Эмма была поражена. Бесспорно, это одна из лучших работ Саймона. Вокруг сидящей Мадонны мягко развевались голубые одежды. С легкой улыбкой Моны Лизы она смотрела на темноволосого младенца, которого бережно и нежно держала на руках. Мадонна была прекрасна, но это была не классическая красота. Доброта и кротость в ее лице, столь очевидная любовь к рожденному ею ребенку, придавали ей особую неповторимость. Саймону удалось запечатлеть ту самую улыбку, с которой молодая мать взирает на свое новорожденное дитя, и которая преображает даже самое обычное лицо, заставляя его сиять.
- Боже мой, Саймон. Она великолепна, - выдохнул Макс за ее спиной.
- Спасибо, - ответил Саймон, даже не взглянув на витраж - его глаза были прикованы к Бэкки. Она не отрываясь, с чем-то сродни благоговейному трепету, смотрела на Мадонну. - Бэкки?
Бэкки перевела взгляд с Мадонны на него. То благоговение, которое было написано у нее на лице, казалось, ошеломило Саймона, заставив его судорожно вздохнуть.
Эмма почувствовала, что Макс за ее спиной слегка пошевелился. Когда же он положил руку ей на бедро, она чуть из кожи не выпрыгнула.
- Прекрасно! - захлопала в ладоши Эмма, подальше отодвигаясь от опасного жара мужчины, стоящего рядом, и подошла к священнику. Неудивительно, что Бэкки, придя в себя, тоже отказалась встречаться глазами с Саймоном.
- Что вы думаете об этом, преподобный отец? - произнесла она тоном заправского продавца, на этот раз не стесняясь использовать его перед посетителями.
Медленная улыбка, расцветающая на лице преподобного, была тем самым ответом, которого она ждала.
Дьявол! подумал Макс, наблюдая в действии маленькую динамо-машину, которую напоминала ему Эмма. Какого черта мне было не притормозить здесь пораньше? Да, это правда, он был занят налаживанием своей практики, но не думайте, что он не нашел бы времени, чтобы заскочить на минутку. Будьте уверены.
Когда Макс выходил из машины, он не ожидал большего. Как-никак, а немногие женщины могли похвастать голосом, который был у Эммы. Эта легкая хрипотца, будто она всю ночь провела, издавая стоны в мужских руках, неотступно преследовала его в воображении. Она могла придать своему голосу такую властность, что его Бета был готов вприпрыжку исполнять ее поручения. И это кое о чем говорило его Пуме. Максу стало интересно: - а в постели она тоже стремится лидировать? Да, это настоящий вызов ему. Максу нравилось подчинять себе сильных женщин и доводить их до дрожи, умоляя его о наслаждении.
Ее прямые темно-каштановые волосы были собраны в хвост, который свободно спускался между лопаток. Большие карие глаза, подчеркнутые искусным макияжем, выделялись на лице. На губах мерцал бледно-розовый блеск. Ее черты не обладали классической красотой, но их одушевленность притягивала Макса, как ни что иное.
А ее тело…
Черт возьми, ее тело …
Ее макушка едва доходила до его плеча, обычно это его не привлекало, но в Эмме как раз это пробудило в нем защитный инстинкт, о котором он в себе даже не подозревал. У нее была самая сладкая кругленькая попка, затянутая в узкие черные джинсы, и самые роскошные груди, колыхание которых под ажурной розовой кофточкой Макс был удостоен наблюдать. Своей узкой талией, бедрами, за которые мужчина мог бы ухватиться и не отпускать всю оставшуюся жизнь, всеми своими мягкими изгибами и женственной силой, она напоминала ему кинозвезду с журнальной обложки из прошлых лет. Засмеявшись над какими-то словами Саймона, она обернулась - одновременно чувственная и невинная. И…Макс пропал.
Святый Боже! Мать твою… Черт.
Эмма. Да, маленькая Эмма Картер, безусловно, выросла.
Его руки горели желанием снова дотронуться до нее. Воспоминания о том мимолетном прикосновении, что она позволила ему, лишь усилило его аппетит. Ему страстно хотелось сорвать эту кофточку с ее тела и насладиться ее грудью. Хотелось услышать ее стоны, когда он будет стягивать джинсы с этих потрясающих, аппетитных ножек, ее тихие вскрики, когда он будет упиваться ее истекающими соками.
И она кричала бы его имя, кончая.
Он привязал бы ее к своей постели, истязая до исступленного экстаза, а потом начал бы все сначала. Он перегнул бы ее через подлокотник своего дивана и вонзался бы в нее сзади снова и снова, пока она не начнет умолять его кончить. Он укусил бы ее за плечо и пометил как свою, чтобы все знали об этом. Мысль скользнуть своим членом в эту обольстительную задницу едва не заставила его кончить прямо посреди ее магазина.
Когда она, шутливо смеясь, обняла Саймона, он чуть не вцепился в горло Беты.
Моя!
Только Саймон заметил особый, мерцающий золотом, блеск его глаз, услышал низкое, урчащее рычание, доносящееся из его горла, пока он не смог остановить себя. Глубоко вздохнув, Макс отвернулся, отчаянно стараясь взять себя в руки.
Ему говорили, что узнает свою пару, как только встретит ее. Сейчас он понял, что они имели в виду. Когда он разговаривал с Эммой, тогда еще девочкой-подростком, он почувствовал искорку чего-то , но не отнесся к этому серьезно. Просто юношеская похоть. Теперь он знал, чем была та искорка, и был готов надрать собственную задницу. Далеко не всем Пумам удавалось найти свою пару, и мысль, что он не только нашел ее, но и сбежал, черт, - да попросту забыл ее, наполняла его желчью.
Он заставил себя осматривать ее магазин, избегая взглядом смеющуюся группу вокруг Мадонны, вместо того чтобы подойти туда, набраться храбрости и увезти ее куда-нибудь в укромное местечко.
Она хорошо поработала. Отпечаток личностей Эммы и ее подруги проявлялся во всем, создавая атмосферу, в которой они обе были как дома. Он мог представить, как женщины стекаются в их магазин к ужасу и изумлению своих мужчин. Подойдя к камину, Макс заметил на полке серебряную рамку. Такую рамку его мать захотела бы в подарок ко дню рождения. Что-то в фотографии привлекло его внимание. Он наклонился вперед, стараясь понять, почему эта викторианская леди кажется ему такой знакомой, как вдруг маленькая ручка коснулась его руки.
- У вас с Саймоном все в порядке?
От этого хрипловатого голоса и ее мягкого прикосновения его член снова чуть не вырвался из джинсов. Он посмотрел в ее лицо и не увидел в нем ничего, кроме беспокойства. Прежде чем она отстранилась, он накрыл ее руку своей и притянул женщину к себе. Он был до смешного доволен, когда она не попыталась отойти от него.
- Между нами все хорошо.
… Пока он держит свои лапы подальше от тебя.
Она обернулась, посмотрела на стоящих рядом людей и закусила губу.
- Можно тебя на минуточку?
Ее голос звучал неуверенно и робко, совсем не так, как она разговаривала с Саймоном и со священником, но выражение ее лица умоляло сказать «да». Неистовой волной в нем поднялось желание защитить ее. И сжав руку Эммы, он кивнул.
Макс позволил ей отвести их в сторону, где было тихо, и они могли поговорить, оставаясь на виду. Она неуверенно подняла на него взгляд и тут же перевела его на этот чертов шрам.
- Хм-м, ты не знаешь, как Саймон относится к Бэкки?
Мельком взглянув на него, Эмма опустила глаза. Ее щеки залило румянцем, и она снова прикусила губу.
Он глубоко вздохнул, стараясь справиться с собственническим инстинктом, зверем ревевшим в нем.
- Понятия не имею.
- Черт, - тихо пробормотала она.
Он чуть ли не улыбнулся, настолько очевидна была ее досада, но собственнический монстр внутри него не мог смириться с ее возможным интересом к его лучшему другу.
- Он тебе не подходит, - он почувствовал, как сгустки его властной энергии бесконтрольно истекают из него, стараясь заставить ее признать правильность его слов.
Впервые за то время, что он был в магазине, Эмма открыто посмотрела в его лицо. Он знал, что выглядит дикарем, даже, наверное, ревнивым ослом, но ничего не мог с этим поделать. Малышка Эмма сводила его с ума.
Ничуть не испугавшись, она рассмеялась над ним.
- Да не мне, идиот.
Его глаза удивленно расширились, когда она повернулась к группе людей, стоявших рядом с Мадонной.
- Бэкки. Она еще со школы зациклилась на нем, но не может открыться, да и он тоже никогда не выказывал интереса, - она снова глянула на него, - до недавних пор. Вот я и хотела спросить: раз ты его лучший друг, может, ты знаешь, каковы его чувства.
В ее глазах заиграл бесенок, и он почувствовал, как напряглось все его тело.
- Что ты задумала? - он надвинулся на нее и постепенно вытеснил в угол, надежно заслонив собой от толпы позади них. Его энергия снова была под контролем, но она вызвала в нем любопытство.
Эмма нетерпеливо выдохнула и посмотрела на него. Она стала смелее, но на место робости пришло раздражение, которое он не привык видеть в женских глазах.
- Мы с Бэкки собираемся на ежегодный маскарад. Мистер Фриделинд пригласил нас впервые. Я надеюсь, что смогу подтолкнуть Саймона и Бэкки в нужном направлении, но если она не интересна Саймону, то я не хочу смутить или огорчить ее, - она подняла к нему вздернутый подбородок, ожидая его ответ. - Ну, так как?
Макс обернулся и посмотрел на друга. По тому, как Саймон вдыхал воздух вокруг Бекки, Макс мог сказать, что она ему очень интересна. Он посмотрел на Эмму, которая нетерпеливо постукивала ногой.
- Да.
Облегчение осветило ее лицо, и она расслабилась, будто он сбросил тяжелый груз с ее плеч.
- Слава Богу. Они будут идеальной парой.
- С чего бы тебе так говорить? - по-настоящему заинтригованный, он наблюдал, как Эмма на мгновение задумалась.
- Саймон знает, что может заполучить любую женщину, стоит только щелкнуть пальцами, но Бэкки бежит от него всякий раз, едва он приближается. С ней он ни в чем не уверен. Ему скучно с теми, кто падает в его объятия, и он довольно быстро сваливает от них. Но он не в состоянии предугадать, что может выкинуть Бэкки, так что она не даст ему заскучать. А еще, Бэкки любит его работу и понимает, сколько времени и глубокой преданности своему делу требуется, чтобы сотворить те удивительные вещи, которые делает Саймон. Так что она не станет негодовать на него за это, когда он будет возвращаться с работы домой. Она все время бросала бы ему вызов, держала его в постоянном напряжении, а он бы холил и лелеял ее так, как она того заслуживает. Никто до сих пор не любил ее по-настоящему и не показывал ей, чего она стоит. - Эмма снова сосредоточилась на нем с веселым, и в тоже время мстительным выражением лица. - Но если он причинит ей боль, я ему яйца по кусочку грейпфрутовой ложкой отковыряю.
Эта резкая перемена настроения - от мечтательного к мстительному - заставила Макса усмехнуться, особенно когда его собственные яйца подтянулись при мысли о нарисованной ею картинке. Хотя, глядя на то, как Саймон себя вел, беспокоиться ей было не о чем.
- Напомнишь мне не злить тебя?
- Ну что ты! Я не из тех, кого следует бояться.
Она поманила его пальчиком, и он услужливо наклонился, вдыхая аромат ее розовых духов.
- У Бэкки в колледже была подруга, так она научила ее кастрировать козлов, - доверительно прошептала она ему на ухо.
Макс выпрямился, в изумлении глядя на Бэкки, и отступил от маленького, невинного на вид чертенка, который мрачно кивал ему.
Он откинул голову назад и расхохотался так, как не смеялся уже многие месяцы.
Все еще улыбаясь, Макс забрался в грузовик Саймона.
- Что там, черт возьми, Эмма сказала тебе, чтобы заставить тебя так смеяться? - недовольным тоном спросил Саймон.
- Уверен, что ничего для тебя интересного, - покачал головой Макс.
- Мне судить, - огрызнулся в ответ Саймон.
Макс предупреждающе рыкнул на своего Бету, которому хватило такта хотя бы выглядеть виноватым.
- Извини.
- Не хочешь рассказать мне, о чем вы там говорили?
Макс не спрашивал, и Саймон знал это. Он вздохнул.
- Бэкки. Она не разговаривает со мной, едва смотрит на меня и убегает из комнаты, как только я туда захожу. Черт, если бы она могла это устроить, - уверен, она выскакивала бы из нее еще до того, как я войду!
- Значит, Эмма тебя не интересует?
В ответном взгляде Саймона была смесь откровенного изумления и ужаса, так что Макс расслабился, а его страхи по поводу чувств друга к Эмме рассеялись. Это был взгляд, которым ответил бы брат на вопрос, не находит ли он свою сестру сексуальной.
- Эмма хочет свести вас двоих. Я решил проверить, нужно ли это тебе, прежде чем начать помогать ей.
- Дружище, если вы с Эммой убедите Бэкки дать мне шанс, я буду благодарен вам всю оставшуюся жизнь, - Саймон помотал головой и ожесточенно нахмурился. - Я понятия не имею, что такого я сделал, чтобы настолько отвратить ее от меня, но если мне вскоре что-то не представится, - я потеряю ее. - Саймон выглядел совершенно несчастным. - Я почти уверен: это моя пара.
Макс мысленно потер руки в предвкушении.
- Посмотрим, что тут можно сделать.
Он проигнорировал косой взгляд Саймона, ленивая улыбка Беты была слишком близка к самодовольной ухмылке.
- Эмма определенно выросла в очень привлекательную женщину, так ведь?
Макс изо всех сил старался, но не смог спрятать улыбку.
- Да.
Саймон одобряюще кивнул.
- Она была бы превосходной Кураной.
Макс улыбнулся. Мысль, что Эмма станет его Кураной, будет править с ним рука об руку, соединится с ним до скончания дней как его пара и супруга - была чрезвычайно привлекательной. Не имея привычки тратить время попусту, когда он хотел добиться чего-нибудь, Макс начал обдумывать план завоевания их женщин.