Смерть в приюте

Данфорд Кэролайн

Эфимия, непризнанная внучка графа, работает экономкой у Бертрама Стэплфорда в его неудачно выбранном новом доме. Драматический провал пола на кухне возвращает ее туда, где все началось, в Стэплфорд-Холл. Спиритический сеанс грозит нарушить покой Стэплфордов, возрождая старые семейные слухи. Эфимия обнаруживает, что играет вторую скрипку. Новая любовь Бертрама, Беатрис Уилтон, предпринимает опасное расследование одного из приютов для душевнобольных. Преследуя личные цели, она бессовестно манипулирует Бертрамом. Ослепленный чувствами Бертрам не готов слушать доводы разума, поэтому Эфимия снова обращается к красавцу-дворецкому Рори за помощью. Неизвестный нападает полуночью на обитателей Стэплфорд-Холла, и ставки внезапно становятся слишком высокими. Как обычно, у Эфимии есть только ее сообразительность и защитное оружие всех добродетельных юных леди, ее крик.

Глава 1

Бедствие в Уайт-Орчардс

Мадам Аркана подняла лицо к потолку. Ее большой пурпурный тюрбан опасно соскользнул назад, когда она спросила громким сценическим шепотом штукатурку над головой: «Есть там кто-нибудь?»

Несмотря на строгие инструкции смотреть на стакан в центре стола, я тоже подняла глаза. Совсем недавно я обнаружила, что потолки являются самыми ненадежными объектами.

Уайт-Орчардс не был большим домом. Если считать Стэплфорд-Холл скромным по сравнению с тем, что моя мать называет действительно великолепными домами, то новый дом мистера Бертрама вовсе не соответствовал стандартам жилья для тех, кто чего-то стоил. И все это несмотря на жизнь в доме священника, ee мужа и моего отца, преподобного Джошиа Мартина. А после его смерти — в коттедже, который бы аккуратно вписался в бальный зал Стэплфорд-Холла и еще оставил место для вальса по периметру. Но моя мать по-прежнему цепляется за воспоминания юности в великолепном доме ее отца — графа, чье имя нельзя называть. Я никогда не видела своего дедушку. И теперь, когда я в услужении, вряд ли буду иметь эту честь.

До прошлой недели и инцидента с потолком я была экономкой в Уайт-Орчардс. Я заняла эту должность после многих неожиданных поворотов судьбы в предшествующие 14 месяцев. Выброшенная злым роком на службу в январе 1910 года (когда отец оставил мою мать, моего брата, Малыша Джо, и меня в нищете), я оказалась «на берегах» Стэплфорд-Холла в тот же день, когда там было совершено убийство. К тому времени, когда произошло второе убийство — на этот раз главы дома — я оказалась по уши запутана в этом ужасном деле. В результате я стала злейшим врагом нового лорда Стэплфорда и заключила почти неуместный союз с его младшим братом Бертрамом, лучшим представителем их семьи. Разумеется, никто не знал о моих родственниках, хотя меня считали странной для горничной.

Я только перевела дух после этих первых двух убийств и их печальных последствий, как восемь месяцев спустя произошли другие мрачные события,

Экономка, миссис Уилсон, попала в инцидент, о котором я до сих пор не могу полностью рассказать. Лишь намекну, что это было связано с веществом, исходящим из недружелюбного конца лошади, мокрых ступеней и необдуманного спуска женщины с высокой лестницы. Случай привел к моему внезапному временному продвижению — экономки лорда Стэплфорда в его охотничьих угодьях, в глуши шотландского нагорья.

Как ни трудно об этом говорить, но снова внезапная смерть встретила меня почти по прибытии в дом. На этот раз не я была подозреваемой. Мировые события затронули мой крошечный уголок Англии — или Шотландии — и почти привели к аресту нашего нового красавца-дворецкого, Рори МакЛеода.

Он был сыном зеленщика, совершенно неподходящим, чрезвычайно умным и главной причиной, по которой я приняла должность экономки в Уайт-Орчардс, когда мистер Бертрам объявил о своем намерении купить собственный дом.

Конечно, я должна была знать, что не все будет гладко. Мистер Бертрам — страстный человек, и, как и большинство пылких мужчин, он действует слишком поспешно. В свете того, что произошло впоследствии, я считаю, что покупка Уайт-Орчардс была импульсивной.

Это правда, что я бросила ему вызов, заклеймив его проживание в доме брата как аморальноe; ради возможности унаследовать Стэплфорд-Холл он подчинялся нелепым требованиям отцовского завещания. Я также попрекала его кровавыми деньгами Стэплфордов (банковскоe дело и вооружение), когда он получил недурное наследство от своего покойного крестного отца. Какой бы гневной ни была его отповедь на мои наглые слова — а они были наглыми даже для внучки графа — подозреваю, что подтолкнула его к покупке первого попавшегося дома. И я догадывалась, что он прибежит ко мне с предложением стать его экономкой.

С предложением — я знала это в глубине сердца! — которое было ошибкой принимать. Мистер Бертрам и я (признаюсь только на этих страницах) неравнодушны друг к другу. Между нами никогда не произошло ничего неприличного, ни словом, ни делом. Но я часто думала, что не будь я служанкой, мистер Бертрам мог бы выразить свои чувства более открыто — с подобающим уважением. Конечно, если бы мое настоящее имя и происхождение были подтверждены, он был бы ниже меня по положению. Я осознаю иронию ситуации, хотя не нахожу в этом ничего забавного.

А еще был Рори. Рори, у которого были все основания полагать, что мы на равных. Рори, которого я спасла от неправомерного ареста. Рори, чье быстрое мышление помогло мне распутать самые трудные головоломки, когда мистер Бертрам отказался помогать мне. Нам дали понять, хотя и каждому в отдельности, что если мы с Рори поженимся, Стэплфорды оставят супружескую пару служить. Это подразумевалось как очень любезная уступка. Длительные ухаживания или близкая дружба между прислугой были неприемлемы.

Честно говоря, мы оба были озадачены внезапной нравственностью Стэплэфордов. Как и предположением, что после нескольких недель знакомства мы поженимся. Мы решили остаться на службе, но поддерживать только отдаленное знакомство. Это было очень досадно. Мистер Бертрам уехал, а Рори был единственным человеком, с которым я могла задействовать свой интеллект. Нас естественным образом тянуло друг к другу, и я понимала, что это не годится по многим причинам. Поэтому, когда мистер Бертрам вернулся, я приняла предложение стать его экономкой в Уайт-Орчардс.

Это все окольный способ сказать, что я прыгнула со сковороды в огонь.

Уайт-Орчардс был красиво облицованным, современным и аккуратным домом. Рассветы и закаты там были великолепными. Дом был окружен яблонями, и когда весной 1911 года они покрылись белыми цветами, вид был очаровательный. Однако через несколько месяцев после нашего прибытия начались наводнения. Неожиданный ливень, прорыв какого-то котлована — и наш подвал залило водой. Я всегда рада принять вызов. И с моим небольшим персоналом мы выдержали бурю — буквально и образно. Мы высушили то, что можно было спасти, и выбросили, что не смогли. Я гордилась, что не была побеждена этой катастрофой.

Однако, когда такое же событие произошло через две недели, а затем снова, и снова — стало ясно, что нельзя обвинять неожиданные дожди или прорыв котлована. Именно в этот момент я поинтересовалась у мистера Бертрама, расспросил ли он местных жителей о доме, прежде чем купить его.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, Эфимия, — сказал он, когда я подала ему яйца с тостами на завтрак.

— Я имею в виду, сэр, вы знали, что дом может так затопить?

Мистер Бертрам пожал плечами. — Он на болотах.

— Я считаю, что инженерный подвиг осушения болот был и остается чем-то вроде чуда, — поделилась своим мнением я.

— Когда кто-то обзаводится новой собственностью, у новороженного всегда тяжело режутся зубы. Просто неудобство. — Мистер Бертрам поднял газету, чтобы показать, что разговор окончен.

— Я думаю, что это больше, чем просто неудобство, сэр. Боюсь, что в доме есть неисправность, которую нужно починить.

— Чепуха, Эфимия. Это совершенно новый дом. Восторг и диво современности. Одна сантехника — чудо.

— Впечатляюще, сэр, — согласилась я. — Но вода из труб, о которых я говорю… Боюсь, что подвал снова затоплен.

Мистер Бертрам побледнел. — Но мои вина! Все, что я заказал, отправлено в подвал.

— Боюсь, я не поместила вино в соответствии с вашими инструкциями. Я была уверена, подумав, вы увидите, что это был бы неразумный выбор.

Мы разговаривали друг с другом более формально, чем привыкли в Стэплфорд-Холле и даже в охотничьем домике в высокогорье.

Я продолжила с осторожностью. — Возможно, нам придется выехать из дома, пока идет ремонт. Запах из подвалов усилился, чувствуется на кухне, и с приближением лета, боюсь, станет еще хуже. Уверена, это антисанитарно.

Мистер Бертрам отодвинул тарелку. — Так что вы предлагаете, Эфимия? — сказал он почти по-старому.

— Что мы возвращаемся в Стэплфорд Холл, пока идет ремонт. Думаю, даже захоти вы, в нынешнем состоянии Уайт-Орчардс не продать.

— Черт возьми, Эфимия. Я не хочу продавать это место.

— Тогда вам придется его отремонтировать, сэр.

Мистер Бертрам грубо оттолкнул свой стул, царапая тонкий слой воска на полу, любовно отполированном Дженни. — Я не верю, что все так плохо.

Он встал и посмотрел на меня сердито. — Полагаю, что вы сожалеете о своем выборе работать здесь и хотите вернуться на работу в Стэплфорд.

— Если вы так думаете, сэр, вы должны считать меня дурой, — спокойно сказала я. — Какая женщина в здравом уме предпочтет должность горничной должности экономки?

— Возможно, вы находите, что в Стэплфорд-Холле есть стимулы, которые Уайт-Орчардс не может предоставить.

— Например, сухой погреб?

— Довольно! Покажите мне погреб. Если там будет больше дюйма воды, я сегодня вечером вернусь в дом моего брата.

— Конечно, сэр. — Я повернулась, чтобы уйти. — Возможно, вам стоит надеть более подходящую обувь?

Мистер Бертрам зарычал себе под нос. Он явно не верил мне. Мы вошли в погреб. Я позволила ему идти первым. Сырая, пахучая вода, которая просачивалась в его туфли ручной работы, быстро заставила его передумать. — Почему вы не сказали мне, что все так плохо, Эфимия? — воскликнул он. — Это невыносимо.

Я хотела ответить, что все это части целого. Он не поверил мне, когда я предупреждала об опасности треснутых яиц, плохого сыра с фермы Хэдвелл, количества слуг, которые нам понадобятся, и тысячи и еще одного. Владение собственным домом ударило в голову мистеру Бертраму. Всякий раз, когда я обращала его внимание на какой- либо недостаток, он воспринимал это как личный удар по своей гордости. По собственным причинам, он был полон решимости продемонстрировать свое мастерство во всем, с чем сталкивался. Конечно, прожив под крылышком своих родителей, далекий от реальности, он часто выглядел очень глупо — а потом обвинял меня.

— Должна ли я организовать отъезд? — спросила я. В отличие от своего хозяина, я многому научилась с момента нашей первой встречи. Казалось, это еще больше разозлило его.

— Мы не можем взять всех слуг в Стэплфорд!

— Нет, конечно, нет, — ответила я. — Я полагаю, что местным служащим следует разрешить вернуться домой. Хотя трудно сохранить их места, если не выплачивать им какие-то пособия.

— Это ничто по сравнению со стоимостью ремонта, — с горечью сказал Бертрам.

Я двинулась дальше. — Меррит присоединился к нам из лондонского дома.

— Ричард будет рад иметь еще одного бесплатного лакея.

— Я уверена, что Сэму, помощнику лакея, и Дженни некуда идти.

— Дженни?

— Ваша горничная.

— О, я уверен, что миссис Дейтон всегда может использовать дополнительную пару рук. — Он нахмурился. — Мы не можем взять нашу кухарку!

— Конечно нет, сэр. Уверена, она будет счастлива провести время со своим новорожденным внуком.

— Внук? — безучастно повторил мистер Бертрам.

— Ваши арендаторы, Хэйдфилдс на ферме Майл-Энд.

— Господи, Эфимия, вы моя экономка, а не моя… — Он остановился, покраснел и сглотнул. — Я имею в виду, почему вы так много знаете о моих людях? Мы едва поселились здесь.

— Должно быть, это мой опыт дочери викария, сэр, — брякнула я, не задумываясь.

— Но я думал, что ваш отец был…

— Мне лучше начать следить за подготовкой к отъезду, — ответила я и убежала.

Когда мы впервые встретились, Стэплфорды предположили, что я — дитя любви недавно умершего джентльмена, потому что я правильно говорила и умела читать. В то время было проще позволить им так думать. — Черт, — сказала я вслух, в равной мере удивляя кухонного кота и кухарку.

— Вы не должны ругаться, мисс Сент-Джон, — сказала наша повариха, миссис Твиди. — Разве хозяин еще не понял необходимости ремонта?

- Мистер Стэплфорд согласен, что дому нужен ремонт, и мы все должны покинуть это место на время работ. Местные слуги будут отпущены по домам, но им будет выплачиваться их заработная плата. Меррит, Сэм и Дженни будут сопровождать мистера Стэплфорда в Стэплфорд-Холл.

— Ну, это очень порядочно с его стороны, — констатировала миссис Твиди. — И у меня будет возможность провести время с маленьким. Но как насчет вас, моя дорогая?

Я моргнула. — Действительно, понятия не имею.

— Не будьте идиоткой, Эфимия, — сказал Бертрам, выходя из погреба. — Конечно, вы поедете со мной.

Он выбежал из комнаты. Я последовала за ним. — В самом деле, сэр, вы не должны называть меня моим христианским именем перед другими слугами. Это производит неправильное впечатление.

Мистер Бертрам повернулся на каблуках ко мне лицом. — И что это будет за впечатление, Эфимия? Помимо нелепости обращения к такой молодой девушке «миссис»…

— Многие женщины женаты в 19 лет, — рассудительно ответила я.

— Но ни у кого из них не хватило бы смелости постоянно противоречить своему хозяину. Вы жалуетесь на мои манеры…

— Я просто имела в виду, что это может показаться неприличным, учитывая изолированность поместья. А вы к тому же холостяк, сэр.

— Боже! Вы делаете это снова. Вы не позволите мне закончить предложение?

Я про себя отметила, что он только что закончил два, но придержала язык зa зубами. Мистер Бертрам тяжело вздохнул. — И вы снова правы. Я не в состоянии управлять домом самостоятельно. Мне нужна жена. Возможно, я найду ее в Стэплфорд-Холле. Со своими способностями организовать мою жизнь, вы найдете мне подходящую супругу, Эфимия?

— Я, конечно, всего лишь ваша прислуга, сэр, но так говорить со мной неприемлемо!

К этому моменту мы оба тяжело дышали, и наше раздражение привело нас к непосредственной близости.

— Эфимия, это должно прекратиться, — сказал г-н Бертрам. — Наши отношения…

Наши глаза встретились, но все, что собирался сказать мистер Бертрам дальше, было прервано внезапным появлением восьмилетнего Сэма, выскочившего из-за угла.

— Это правда, сэр, что вы везете меня в великолепный Стэплфорд-Холл? О, сэр, я отполирую иx ботинки лучше, чем кто-либо другой.

Момент разбился на тысячу кусочков.

— Большинство людей нe назвали бы Стэплфорд-Холл великолепным, Сэм, но мой старший брат спустил бы с тебя шкуру за бег по лестнице.

— О, боже, — сказал Сэм, пораженный.

— Это гораздо более формальный дом, — любезно подтвердила я. — Но пока ты остаешься под лестницой, уверена, с тобой все будет в порядке. Мистер МакЛеод, дворецкий, хороший человек.

Мистер Бертрам бросил на меня полный яда взгляд и ушел. На этот раз я не последовала за ним.

Именно в этот момент высокой личной драмы, в доме раздался громкий грохот. — Мой Бог! — я побежала на звук вместе со взволнованным Сэмом, наступающим мне на пятки.

Я влетела на кухню, вовремя остановившись, чтобы не провалиться в большую дыру в полу. — Миссис Твиди! — закричала я в ужасе.

— Я здесь, дорогая, — раздался приглушенный ответ. Затем миссис Твиди медленно поднялась по ступенькам погреба. Она была покрыта пылью.

— Приведение! — пискнул Сэм.

— Господь с тобой, Сэмми, — голос миссис Твиди дрожал. — Это просто пыль. Я проверяла, что мы можем спасти от воды, когда чертовый потолок упал мне на голову.

— Вы ранены? — переживала я.

Миссис Твиди покачала головой. — Немного испуганна. Этот потолок — не более чем пыль и штукатурка, a мы ходили по нему несколько месяцев. Все проклятое место — смертельная ловушка.

Мистер Бертрам прибыл вовремя, чтобы услышать, как миссис Твиди произносит приговор. Взгляд, который он бросил на меня, подтверждал, что он считает несчастье моей виной. В конце концов, я уговаривала его купить собственный дом. Подозреваю, в его глазах это делало меня ответственной за неудачный выбор.

Менее чем через 48 часов я завершила наши сборы к отъезду. Мистер Бертрам и я старательно избегали друг друга. Но мне случалось напороться на несколько злобных взглядов, когда я слишком стремительно входила в комнату, прежде чем он успевал выйти.

Во мне бушевали смешанные эмоции, когда мы подъезжали к Стэплфорд-Холлу. Этот дом было местом многих страданий и принадлежал человеку, который был если не воплощением зла, по крайней мере, имел черное сердце. Но именно там жили и работали мои хорошие друзья — горничная Мэри, кухарка миссис Дейтон и конечно же, Рори МакЛеод. Моя мама была бы потрясена, но я считала живших под лестницей, бесконечно превосходящими тех, кто обитал над ними. Хотя я верю, что мой отец понял бы.

Я спрыгнула с повозки, доставившей меня со станции, и направилась ко входу для слуг. Как экономка Уайт-Орчардс, я не должна была помогать с багажом. Дверь открылась, прежде чем я достигла ее, и две фигуры вышли, чтобы приветствовать меня. Я внутренне затрепетала. Вход для слуг в Стэплфорде был почти таким же широким, как наш главный вход в Уайт-Орчардс. Я забыла, насколько большим был дом.

— Разве вы не взяли с собой багаж? — спросила миссис Уилсон, прищурив черные глаза.

— Я рада, что вы поправились, миссис Уилсон. Багаж в повозке, — сказала я. — Меррит, Дженни и Сэм могут принести его. Хотя, полагаю, они будут признательны за небольшую помощь.

— Займитесь этим сами. Я не потерплю высокомерия и тщеславия в моем штате!

— Миссис Уилсон, — сказала я настолько дипломатично, насколько могла. — Я не в вашем штате. Мистер Ста-мистер Бертрам распорядился, чтобы его служащие помогали с небольшими поручениями, если они не противоречат нашим текущим обязанностям. Как старший сотрудник, я не собираюсь таскать багаж — нe более чем вы.

— Текущие обязанности! Полагаю, все догадываются, что это может быть.

— Я буду секретарем мистера Бертрама в течение нашего пребывания здесь, — сказала я сквозь стиснутые зубы. Я была так зла, что сумела не покраснеть, произнося эту ложь. На самом деле мистер Бертрам сказал, когда я уходила из дома, чтобы сесть на поезд (он ехал на автомобиле): «Помогай, как можешь, Эфимия, но не позволяй Уилсон снова превратить тебя в служанку. Это не выглядело бы хорошо для нас обоих».

Миссис Уилсон пробормотала что-то себе под нос и отвернулась. Возможно, это было «тьфу!» Или даже хуже, но я закрыла уши. Я заметила, что она шла с легкой хромотой. Она, несомненно, обвиняла меня в несчастном случае, и я попыталась найти благотворительный уголок в сердце. Я все еще искала его, когда Рори подошел и протянул мне руку.

— Очень приятно видеть тебя, Эфимия.

Я взяла его руку и улыбнулась. Эти светящиеся зеленые глаза были все такими же яркими, и светлые волосы сияли, несмотря на серые облака над головой. — Я тоже рада тебя видеть, Рори. Как дела у Мэри и других?

— Хорошо, хорошо. Мэри нервничала, как только узнала, что ты едешь, Точно длиннохвостый кот в комнате, полной кресел-качалок. Никак не может решить: ты будешь дружелюбна или начнешь воображать, раз ты теперь экономка.

— Как будто! — горячо воскликнула я. — Она мой самый дорогой друг.

— Да, я так ей и сказал, — Рори улыбнулся. — Но ты же знаешь Мэри. — Он остановился и оглянулся. — Кого вы взяли с собой? Скажи, ты не привезла свою кухарку?

Я покачала головой. — Как бы я ни любила миссис Дейтон, я бы не посмела, — сказала я. — Большинство наших сотрудников были местными. Мы отправили их по домам с оплатой, пока не отремонтируют Уайт-Орчардс. Со мной только Сэм, Дженни и Меррит. Сэм из местного приюта, немного мошенник, но благодарен за шанс, что ему дали. Пока он чистит обувь, но он умный, и он пригодится. Дженни наша горничная. Она хорошая девушка и работяга. Меррит наш старший лакей. Будь наш дом побольше, oн стал бы дворецким; он лондонец, поэтому мы его привезли тоже. Он очень хочет учиться у тебя, потому что, когда мистер Бертрам обзаведется семьей, Меррит сможет стать у него дворецким.

— У вас не было дворецкого! Эфимия, ты управляла штатом одна?

— Слуг не так много.

— Не в этом дело. Ты, молодая женщина, в глуши управляешь домом холостяка. Это неприлично.

— Рори, пожалуйста. Это был долгий путь, и я устала. Ты прекрасно знаешь, что женскому персоналу под этой крышей нужно беспокоиться гораздо больше, чем на службе у мистера Бертрама.

— Пока я дворецкий!

— Может и нет, Рори. Но ты знаешь, мистер Бертрам — благородный джентльмен.

Рори прикусил губу. — Да, хорошо. Ты взрослая женщина, и твоя жизнь — твоя собственная.

— Пожалуйста, давай не будем ссориться. Я с нетерпением ждала приезда домой и встречи со всеми вами.

— Да, хорошо, иди. Мэри и миссис Дейтон накрыли чай на кухне для тебя и ваших сотрудников. Миссис Уилсон в ярости.

Яркая, современная кухня была полна света и великолепных запахов выпечки. Миссис Дейтон, чепец сбит набок, бросилась вперед. — Хорошо, что ты вернулась, девочка! — Она крепко обняла меня. — Но ты кожа и кости. Где твоя кухарка? Мне нужно с ней поговорить.

— В Норфолке, — сказала я. — Мэри, это ты там прячешься?

Мерри застенчиво вышла вперед, и я обняла ее. — Я так по тебе скучала.

Они обе сияли, глядя на меня. — Сядь и выпей чашку чая, — велела миссис Дейтон, — и расскажи нам все. Это правда, что ваша крыша обвалилась?

— Я позабочусь о вашем персонале и багаже, — сказал Рори.

— Я отпила желанный горячий напиток и успокоилась достаточно, чтобы рассказать все в деталях Мэри и миссис Дейтон.

Значительно позже Рори вернулся на кухню. — Миссис Д, — сказал он, — другие наши гости скоро приедут, нужно, чтобы Мэри проверила спальни.

— У вас вечером прием? — воскликнула я. — Я так виновата. Я бы не занимала так много вашего времени. Миссис Уилсон не сказала ни слова.

— Она с хозяином и мисс Ричендой. Они до сих пор не выяснили между собой, чем будет этот прием, — мрачно сообщила миссис Дейтон.

— Как увлекательно! — оповестила Мэри. — Будут мадам Аркана и леди Грей.

— Это какой-то необычный наряд? — спросила я с удивлением.

Мрачное лицо Рори повеселело, и он громко рассмеялся. — Да, ты могла бы так сказать. Я уверен, что Мэри сообщит подробности позже. Ненавижу просить, Эфимия, но миссис Уилсон занята наверху, не могла бы ты пойти со мной?

— Конечно, — я поднялась, озадаченная. Рори знал свою работу намного лучше меня и был способен составить самый сложный план размещения гостей.

Рори отвел меня в небольшую комнат внизу — одну из тех комнат, которые так хорошо смотрятся в архитектурных планах, но которые трудно использовать. Посреди комнаты стоял круглый стол с множеством приставленных к нему стульев. В центре стола стоял хрустальный стакан, и полукругом были разложены маленькие карточки с буквами алфавита и словами «Да» и «Нет».

— О, нет! — воскликнула я.

— Да, я не слишком заинтересован в этом сам. Есть вещи, с которыми лучше не связываться, но мисс Риченда так приказала.

— Она сошла с ума?

Рори криво улыбнулся. — Я не должен комментировать умственные способности мисс Риченды, но если б стал, сказал бы, что это больше связано с леди Грей, чем с верой в призраков.

— Леди Грей? Здесь появился призрак? Дом не такой старый. — Я нахмурилась. — Хотя он видел больше смертей, чем положено дому. Я не верю в эти вещи, а ты?

Рори пожал плечами. — Мой отец считал, что его мать была ясновидящей. Но я думаю, что для них это скорее салонная игра, чем серьезная попытка связаться с мертвыми.

— Что думает лорд Стэплфорд?

— В настоящее время он соглашается с мисс Ричендой. Он надеется, что, если она будет довольна, то более благосклонно отнесется к ухаживаниям его друга.

— Мисс Риченда выходит замуж? Кажется, в завещании сказано, что у кого родится первый ребенок, тому достанется Стэплфорд-Холл. Конечно, я могу ошибаться в деталях.

— Правда? — спросил Рори чуть холоднее. — Я не так хорошо осведомлен о делах семьи, как ты.

Я покраснела. — Рори, нам нужно поговорить. Моя работа в Уайт-Орчардс была большой ошибкой. — Я увидела, что его лицо потемнело и быстро добавила: «О, нет, ничего такого. Просто мистер Бертрам никогда раньше не управлял домом и у него импульсивный характер. Пожалуй, ему нужна экономка с большим опытом, чем у меня».

— Но куда бы ты пошла?

— Я не знаю, — вздохнула я. — Я бы хотела вернуться сюда или, скорее, вернуться во времени к тому, что было.

— Если не считать миссис Уилсон, снова падающей с лестницы, Эфимия, я не думаю, чтобы это возможно.

— Я тоже не думаю, — сказала я с грустью.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла мисс Риченда. — Идите сюда, — позвала она через плечо. Она увидела меня и остановилась. — Ты, — бросила она резко.

— Я уже уходила, мэм, — сказала я, коротко присев в реверансе.

Женщина средних лет в огромном пурпурном тюрбане ворвалась в комнату. Множество шарфов, обвивавших ее фигуру, делали ее похожей на какого-то пухлого и чахлого майского жука, — Но, дорогая, вы не должны уходить. Я чувствую вашу ауру. — Она повернулась к Рори. — Вы, с другой стороны, должны немедленно уйти. Вы мешаете духам.

Рори сглотнул, слегка кивнул и убежал. Я подумала, что это крайне не по-мужски с его стороны.

— Вы абсолютно уверены, мадам Аркана? Это прислуга моего младшего брата, который ненадолго посетил нас. Я считаю, что мне не следует нарушать границы его территории. — Слова были достаточно милыми, но взгляд, который она бросила на меня, свалил бы лошадь.

Мадам Аркана подошла достаточно близко, чтобы можно было определить: она предпочитает сладкий херес сухому. — Ах, но она была тронута смертью.

— Отмечена смертью? — спросила Риченда, как мне показалось, с надеждой.

Мадам Аркана рассмеялась — глубокий сочный звук. Хотя я находила ее профессию отвратительной, в ней было нечто располагающее. Я заметила, что ее глаза имели своеобразный и привлекательный фиолетовый оттенок. Определенно, когда-то она была очень красивой женщиной. — Нет, нет, Риченда. Вы слишком многого хотите.

Подобная фамильярность казалась неуместной для медиума. В отдалении раздался звонок в дверь.

— Я чувствую, эта женщина была рядом со смертью — два, три, четыре раза!

Это поразило меня. Случаи смерти, связанные со Стэплфордами, были общеизвестны, но она добавила мою собственную личную утрату к общей сумме.

— Я немного знаю о чем говорю, — она мне подмигнула. Затем она повернулась к Риченде. — Видите ли, духам более комфортно среди тех, кто был как-то вовлечен в гибель других. Они становятся, если угодно, стражами ворот.

Риченда широко раскрыла глаза и вместо того, чтобы осудить эту чепуху, как сделала бы на ее месте я, прижала руки к груди и сказала: «О, мадам Аркана, поэтому я так чувствительна? Из-за папы?»

Мадам Аркана похлопала ее по руке. — Ну-ну. Не знаю, кто вам это сказал, но…

Дверь открылась, чтобы впустить знакомую и самую нежеланную фигуру. В свои 30 лет уже мясистый и одетый в вызывающий костюм, Макс Типтон ворвался в комнату. — Хеллооо! — воскликнул он. — Дорогая, ты выглядишь возвышенно.

На мгновение я подумала, что он обращается к мадам Аркане, но он схватил большую, мужеподобную руку мисс Риченды и прижал к губам. Мисс Риченда жеманно улыбнулась.

— Боже мой, Багги, постарайтесь не быть слишком отвратительным, — выдохнул очень манерный голос. — Вы заставите нас всех потерять наш обед. Скажи ему, Ричи, дорогая. Его слишком, слишком много.

В комнату вошла гибкая женщина — sashayed (небрежная и вызываююая походка, обычно с преувеличенными движениями бедер и плеч) — более правильный термин. Платиновая блондинка, она была одета богато и модно, давая всем понять, что у нее больше денег, чем кто-либо из нас когда-либо видел.

— Привет, Беатрис, — сказала мадам Аркана с улыбкой. — Я вижу, вы наконец-то напросились на мой séance.

Беатрис подошла к стулу, многозначительно посмотрела на Багги, пока он не подбежал, чтобы отодвинуть его для нее, а затем неторопливо села. — Я здесь в своем профессиональном качестве.

— Вы, конечно же, не ожидаете, что мы будем звать вас леди Грей? — поинтересовался Багги. — Я имею в виду, я уважаю вашу профессию и все такое, но на самом деле вы не имеете титула, не так ли?

— Я думала, что мы все сегодня будем использовать наши профессиональные имена. Или я была не права, Агнес? — выстрелила она в мадам Аркану.

Прозвучал гонг к переодеванию. Багги нервно рассмеялся. — Спасенные звонком, а?

— Действительно, я должна переодеться, — сказала Беатрис. — Где моя комната? — требовательно спросила она у меня.

— Извините, мисс, я не знаю. Могу узнать для вас.

— Не знаю! Какое домохозяйство ты ведешь, Ричи?

Мисс Риченда была вынуждена объяснить, кто я, добавив: «Мадам Аркана попросила ее присутствовать на séance сегодня вечером».

Беатрис пожала плечами. — Если это одна из слуг Берти, то вряд ли она нежный цветок. — Она повернулась, чтобы одарить мадам Аркан зубастой улыбкой. — Я должна отыскать кого-то еще с полезными флюидами. Я и сама чувствительна.

— Вы так хорошо это скрываете, — ответила мадам Аркана.

В этот момент я выскользнула из комнаты и пошла искать кого-то из слуг, чтобы проводить Беатрис в ее, несомненно, печально-неадекватную комнату.

Я помогала весь день, как могла, но после долгого путешествия очень хотела спать. Я не состояла официально в штате, и решила подняться наверх, как только поняла, что Мэри и миссис Д больше не нуждаются во мне. Поэтому я была несколько разочарована, когда Рори пришел, чтобы вызвать меня. — Они хотят, чтобы ты поднялась наверх к столу.

— Нет нужды выглядеть таким неодобрительным, — ответила я. — У меня нет желания присутствовать.

— Я слышал много споров об этом, но мадам Аркана была настойчива.

— Я не их персонал.

— Мистер Бертрам одобрил, — сказал Рори.

— Как! Он вовлечен в эту шараду?

— Вся семья.

— Должно быть, они сумасшедшие, — сказала я с чувством, однако последовала за Рори наверх. Он не вошел в комнату сам, но пригласил меня войти и закрыл дверь.

За столом сидели мадам Аркана, мисс Риченда, Беатрис, лорд Стэплфорд, мистер Бертрам, Макс Типтон, две незнакомые мне дамы и миссис Уилсон. У меня отвисла челюсть.

— Напротив меня, дорогая, — распорядилась мадам Аркана.

Мистер Бертрам и Беатрис поменялись местами, чтобы впустить меня. Они представляли неудачную пару. Мистер Бертрам выглядел по-овечьи застенчивым, а Беатрис — упрямой как осел.

— Теперь у нас есть два независимых представителя, с которых мы можем начать, — объявила мадам Аркана. — Поместите указательный палец левой руки в стакан в центре стола.

— Как здорово, — развлекался Багги.

— Могу ли я попросить абсолютного молчания? Никто не должен вынимать свой палец из стакана, и никто не должен сознательно перемещать его. Уверяю вас, я буду знать.

Под кончиками моих пальцев стакан дернулся и задвигался.

Глава 2

Эксперимент с Призраками

— Боже мой! — рявкнул мистер Бертрам.

Пораженный возглас моего работодателя привел меня в чувство. Мой отец оплакивал глупость тех, кто использовал спиритические доски. Кому я должна доверять сейчас: преподобному Джошии Мартинсу или мадам Аркане? Ответ был очевиден. Я слегка опустила голову, чтобы следить за стаканом в то же время наблюдая за лицами гостей. Никому больше не пришло в голову подсматривать, как Беатрис громко произносит буквы. Ее лицо было странно бледным, пот собрался над верхней губой. Крошечные колечки волос вились у нее на висках. Возможно, мужчина мог думать, что это привлекательно. Я нашла ее подозрительной.

— Х-A-Р-Р-И-С! Это что-нибудь значит для кого-нибудь? — спросила Беатрис.

Лорд Ричард буквально выл со смеху.

— Возможно, умерший родственник одного из присутствующих? — спросила мадам Аркана тихим, сдержанным шепотом.

— Надеюсь, этот человек мертв и съеден жуками, — сказал лорд Ричард, чей нос, как я теперь поняла, был румяным от выпитого виски. — Но скорее всего, он мучает какую-то другую семью.

— Сэр, если вы не возражаете, я удалюсь, — Миссис Уилсон явно чувствовала себя не в своей тарелке. — С домом такого уровня занятости мне найдется, что делать. Я стремлюсь обеспечить вас и ваших гостей адекватным сервисом.

— Багги, это вы? — спросила Риченда, и, к моему удивлению, засмеялась. — Гадкий мальчишка!

Я с удивлением перевела взгляд с Риченды на Типтона. Их глаза задерживались друг на друга совершенно неприемлимым образом — слишком скоро после обеда.

— Действительно, — возмутилась мадам Аркана. Я думала, это серьезный эксперимент, a не какой-то цирковой акт! — Она на самом деле дрожала от негодования. Верила ли она этой чепухе или раздражалась, что кто-то встревал в ее игру? Мистер Бертрам встретил мой взгляд через стол, и я поняла, что он думает о том же.

— Возможно… — начал он.

— Риченда! Контролируйте своих гостей, — потребовала Беатрис. — Я тоже думала, что это серьезный эксперимент. И так грубо обманывать мадам Аркан. — Она сделала паузу. — Хотя полагаю, это было бы интересно.

При этой декларации все участники побледнели как призраки, которых они пытались вызвать.

— Я буду прилично вести себя. Честное слово, — пообещал Багги. — Это новое развлечение для меня. Просто немного нервничаю. Воодушевлен, знаете ли? — Он засмеялся над собственной шуткой и провел пальцем по воротнику. — Я ничего не испортил, мадам А? Обещаю мое полное внимание. Слово джентльмена.

Я не была уверена, но мне показалось, что мистер Бертрам слегка фыркнул при последнем заявлении, возможно, он прочищал горло. Миссис Дейтон приготовила свою версию курицы по-французски этим вечером. Хотя я аплодирую ее кухне, даже я должна признать, что курица, к сожалению, была липкой.

Мадам Аркана, приподнявшись, оглядела сидящих за столом. Было ли это опять мое воображение, но, Беатрис, похоже, произвела самый замечательный эффект. — Если мисс Уилтон — или я должна сказать леди Грей? — желает, чтобы я продолжила…

— Более чем нетерпеливо, — сладко отозвалась Беатрис.

— Если бы вы могли еще раз сосредоточиться на стакане, — продолжила мадам Аркана.

— Действительно, лорд Ричард, я не верю, что мое присутствие необходимо, — настаивала миссис Уилсон.

— Заткнитесь, Уилсон, — вежливо отозвался лорд Стэплфорд.

Мадам Аркана снова подняла глаза к потолку, подвергая серьезной опасности свой тюрбан. — Есть ли кто-нибудь, кто желает говорить с одним из нас?

Ничего не произошло.

— Там кто-нибудь есть?

Казалось, что мы ждали эпоху, коллективное молчание сгустилось, и никто не желал сломать его. В моей левой икре начались судорги, но я не смела пошевелиться. Каким-то образом вся группа перешла от сомнений к ожиданиям. Могу это объяснить только уменьшением света и нарушением пищеварения.

Я собиралась незаметно вытянуть ногу, в противном случае рискуя внезапно забиться в агонии. Если бы я была выше и не имела таких коротких рук. Я протянула руку к стакану. Возможно, я могла бы ослабить…

Стакан дернулся под моим пальцем.

— П-О-Ч-Е-М-У-Т-Ы-Н-Е-Х-О-Т-Е-Л-А-М-Е-Н-Я-М-А-М-О-Ч-К-А.

— Почему ты не хотела меня, мамочка? — спросила Беатрис, оглядывая сидящих вокруг стола. — Кто-нибудь здесь потерял ребенка?

— Не то, чтобы я знал, — веселился лорд Ричард.

— Дики! — запротестовал Бертрам. — Здесь присутствуют дамы.

— Черт возьми, это всего лишь странное шоу.

— Если это все, лорд Ричард, — опять начала миссис Уилсон.

— Если я должен оставаться, вы должны оставаться тоже, — приказал лорд Ричард.

— Действительно, лорд Ричард, я не понимаю, как это входит в мои обязанности.

— Тише, — прервала их Беатрис. — Дух все еще может быть с нами. Стакан теплый.

— К счастью, так оно и есть, — Багги продолжал ерничать — Я думаю, что мы поймали кого-то живого!

Стакан начал медленно двигаться.

— М-А-М-М, — прочитала Беатрис.

Миссис Уилсон вскочила на ноги, швырнув стакан через стол. Свет в комнате был тусклым, но, к моему изумлению, я увидела, что она дрожит. — Это безбожно! — воскликнула она. — Я не буду в этом участвовать. — Она выбежала из комнаты.

— Боже! — повторил мистер Бертрам. — Я никогда не видел, чтобы миссис У показывала эмоции.

— Она, безусловно, казалась расстроенной, — подтвердила Беатрис. — Она и мистер Уилсон потеряли ребенка?

— Это вежливое обращение, — пояснила Риченда. — Насколько я знаю, она никогда не была замужем, не так ли, Ричард?

— Не думаю, что ее когда-либо целовали, — ответил ее нежный брат. — Не говоря уже о близости с мужчиной.

— Ричард! — одернул его Бертрам. — Ты пьян.

— Я у себя дома!

— Это спорно, — возразила Риченда.

Я соскользнула со стула. Мало того, что моя нога сильно болела, но я была прислугой достаточно долго, чтобы знать: любой слуга, который наблюдает, как его хозяева спорят, находится на пути к беде. Уже в дверях мадам Аркана догнала меня.

— Если бы вы могли указать мне направлении к небольшой гостиной? — попросила она. — После séance я всегда пью чай. Мне нужно побыть какое-то время в одиночестве, чтобы собраться.

— Конечно. Я покажу вам.

Мы пересекли черно-белый плиточный холл, наши шаги эхом отражались от мрамора, пока мы не достигли небольшого ковра с перекрученным плетением в центре. Обе на некоторое время замолчали.

— Ужасная вещь, — вынесла приговор мадам Аркана. — У бедной Риченды абсолютно нет вкуса.

Я слегка улыбнулась. Даже тот, кто любил мисс Риченду, не мог бы защитить ее вкус.

— Я знаю, вы думаете, что это все шоу, — сказала мадам Аркана, когда мы вошли в гостиную. — Но духи настоящие.

Я улыбнулась, кивнула и повернулась, чтобы уйти. Мадам Аркана поймала меня за руку. Она не оставила синяка, но захват был на удивление сильным. — Я видела, как вы смотрите. На стакан.

— Я-я не сдвигала его!

— Нет, конечно, нет, дорогая. Вы явно не одобряете такие вещи. Выглядите так, будто вас воспитывали в доме викария, поэтому мне интересно, может ли некое послание быть для вас.

— Послание? — переспросила я. Непослушные волосы на моей шее встали дыбом.

— Это был мужчина. Харрис, слуга… Небеса знают, что лорд Стэплфорд был достаточно пьян, чтобы сделать это сам, но мистер Типтон мне тоже кажется глупым молодым человеком.

— Вы имеете в виду сообщение о ребенке? — спросила я в ужасе, сосредоточившись на том, как это может относиться ко мне.

— Нет-нет. Это тоже ложь, — мадам Аркана пренебрежительно взмахнула свободной рукой. — Если люди хотят платить мне деньги, чтобы передвигать свою стеклянную посуду вокруг стола, это их личное дело. — Она отпустила меня и направилась к бисквитной тарелке. — Хотя, конечно, если это единственное, что произойдет, такое может подпортить мою репутацию. Жаль, леди Грей была здесь. Я надеялась, сегодня получится что-то интересное.

— Беатрис? Но мистер Типтон сказал, что это не настоящий титул.

Мадам Аркана опустилась в ворох шарфов. Легкая улыбка играла на ее губах. Она знала, что заинтересовала меня. — Беатрис Уилтон. Она одна из семьи газетчиков-Уилтонов. Они владеют газетным бизнессом, в отличие от тех, кто пишет для них. Беа является исключением. Они позволили ей вести небольшую колонку сплетен «Заметки леди Грей». Благодаря этому ее приглашают на все нужные приемы, чего и хотят Уилтоны. Но Беа, если я не ошибаюсь, хочет еще кое-что. Думаю, — она заговорщически наклонилась вперед и прошептала, — она хотела бы, чтобы ее считали писателем. — Мадам Аркана откинулась на спинку стула, качая головой. — Очень неприятно для семьи. Конечно, все знают писателей, но никто не хочет иметь их в семье.

— Что заставляет вас думать, что у нее есть амбиции?

— Длинные слова, дорогая. Она использует длинные слова. В ее колонке и даже за ужином. Совсем не принято.

— Но, конечно, если она пишет для газеты, она писатель, — настаивала я.

Мадам Аркана откусила огромный кусок печенья и отхлебнула чаю. — Не то же самое. Дамы любят сплетничать и любят читать в газетах сплетни о себе. Мужчины, будучи доминирующим полом — или скорее, мы позволяем им так думать — пишут о новостях. Это дает им иллюзию, что они управляют вещами. Ни одна из газет Уилтона никогда не позволила бы представителю слабого пола писать о реальных событиях.

— Понятно. — сказала я. Хотя, должно быть, было ясно, что я ничего не поняла. — В любом случае, если у вас есть все, что вам нужно…

— О да, прекрасно, — подтвердила мадам Аркана. — Ваша миссис Уилсон приготовила чай точно по моим инструкциям. Сухая старая палка, но знает свою работу. Определенно плеснула в него кое-что получше.

Я моргнула и отступила к двери.

— Послание, ах да. Эти вещи иногда доходят до меня. Особенно, когда я фокусируюсь. Даже если мои посетители действуют мне на нервы своими уловками. Пожилой человек, добрый, кто-то вроде викария. Так бы я сказала, если б на меня надавили, но не официально…

— Викарий? — Я сжала кулаки. Конечно, если она расспрашивала слуг, она могла бы услышать о том, что я выросла в приходе викария. Я была достаточно глупа, чтобы рассказать правду Рори, хотя это противоречило тому, что я сообщила Стэплфордам. У меня возникла ужасная мысль — мадам Аркана пыталась меня шантажировать?

— О, они появляются все время. Ужасно раздражает. Но я говорю им, что нет смысла проповедовать. Никто из присутствующих в комнате не прислушался к предупреждениям церкви — иначе их здесь не было бы — так почему они должны слушать священнослужителя только потому, что тот мертв… Хотя, полагаю, эти проповедники теперь лучше понимают, как загробная жизнь работает. C профессиональной точки зрения. Но, честно говоря, они никогда ничего хорошего не предлагают для моих сессий. Говорят только о потерянных кошках, пожилых родственниках и церковных крышах.

— Я здесь не работаю, — сказала я, пытаясь предотвратить любую попытку выведать у меня семейные тайны. — Я в штате мистера Бертрама. Нас затопило.

— Это объясняет, почему он болтал о поднимающихся водах, — быстро проговорила мадам Аркана.

Я начинала злиться. Женщина определенно пыталась одурачить меня. Я приложила все усилия, чтобы воспроизвести самое надменное выражение лица моей матери. — Я сильно сомневаюсь, что сообщение было для меня.

— И он считает, что вы вылитая мать, когда вот так становитесь в позу, — рассмеялась мадам Аркана.

— Он здесь?

Мадам Аркана покачала головой. — Мне трудно объяснить, особенно неверующим. Это скорее чувство человека — эмоциональное эхо — и оно остается на короткое время, прежде чем исчезнет. Но нет, я бы не сказала, что он был здесь.

— В таком случае, — сказала я, открывая дверь.

— Он просил передать вам, чтобы вы остерегались врагов. — Мадам Аркана покачала головой. — Нет, не так. Он сказал: «Берегись своих врагов». Не имеет особого смысла для меня, но, надеюсь, вы поймете. Он казался довольно взволнованным. У меня появилось предчувствие, будто должно случиться что-то очень плохое. Духи всегда пытаются напугать нас, смертных. Иногда я думаю, что это единственное удовольствие, которое они получают. — Она откинулась на подушки и закрыла глаза. — Наверное, вам не о чем беспокоиться, дорогая.

— Нет, — заверила я.

Мадам Аркана открыла один глаз. — Я имею в виду, вы ведь чувствуете это тоже, не так ли?

Я не ответила, но тихо закрыла за собой дверь. Я быстро прошла в свою комнату. Раздеваясь в темноте, я с досадой обнаружила, что меня трясет. Несчастная женщина была права. Я не могла точно определить, что это было, и конечно, не верила в духов. Но с того момента, как вошла в ворота Стэплфорд-Холла, я испытывала растущее чувство страха. Когда я задула свою свечу, и в комнате воцарилась кромешная тьма, я осознала, что страшно испугана. Мое сердце стучало как барабан.

Я добралась до своей кровати, но как ни странно, долго не могла уснуть. Должно быть, я все же задремала, когда мой сон нарушил тревожный шум. Я пробежала половину лестницы, прежде чем полностью проснулась. Мы с Рори прибыли в зал одновременно. Я яростно покраснела. Шум был настолько ужасен, я спешила и не подумала надеть халат. Моя ночная рубашка явно не подходила для невинной ночной встречи. — Ты слышал? — спросила я, пытаясь скрыть свое смущение. — У кого-то ужасные проблемы.

Рори бросил взгляд на мою ночную рубашку и отвернулся. — Эфимия, возвращайся в кровать!

В этот момент появился бегущий мистер Бертрам. Он перевел взгляд с одного из нас на другого, и его лицо потемнело от гнева. — Что вы делаете…? -

Его прервал грохот и крик, похожий на тот, который меня разбудил. — Это был не сон, — сказала я.

Звуки эхом разносились в большом зале. — Куда? — спросил мистер Бертрам, временно забыв о своем праведном гневе. Но у Рори был остреe слух, чем у любого из нас, и он уже бежал к кухне.

— Эфимия, оставайтесь здесь, — рявкнул мистер Бертрам и направился за ним.

Конечно, я не сделала ничего подобного. Явно кричала женщина, и если она оказалась в тяжелом положении, вряд ли здесь можно обойтись без поддержки другой женщины.

Я побежала по коридору. Еще один громкий крик, а затем раздался звук борьбы. Я поняла, что шум доносится из комнаты миссис Уилсон. Но зачем кому-то… У меня не было времени закончить мысль, потому что из-за угла появился человек в черном, с шарфом, обмотанным вокруг головы. Он несся изо всех сил. Я попыталась уклониться, но проходы для слуг всегда узкие. Я успела заметить единственный проблеск сверкающих голубых глаз, прежде чем меня грубо оттолкнули в сторону. Я пошатнулась, пытаясь восстановить равновесие, мои босые ноги заскользили по плитке, и я поняла, что падаю. Моя голова встретилась со стеной, и чернота охватила меня.

Я пришла в себя от звука голоса.

— Черт возьми, я держал его, — говорил Рори.

— Откуда мне было знать? — отрезал мистер Бертрам. — Я примчался, чтобы помочь вам.

— И прекрасной помощью вы оказались. Я держал его у двери, и если бы вы ее не открыли.

— Как вы смеете говорить со мной так!

— Я не в вашем штате. Из-за вас этот сумасшедший сбежал. Нет, сейчас женщина в безопасности. Если он охотился за миссис Уилсон…

— Совершенно, — сказал мистер Бертрам совсем другим тоном.

— Я думаю, это потому, что она была на первом этаже.

— Вы имеете в виду, что проникнуть наверх труднее? — предположил мистер Бертрам. — Это имеет смысл. Если только это не было…

— Кажется маловероятным, сэр, — ответил Рори. — В конце концов, в доме никого нет. — Он сделал паузу. — Кроме вашего лакея.

— Меррит? — не поверил мистер Бертрам. — Вы предполагаете?

— Я полагаю, что было бы лучше исключить его, прежде чем полиция приедет сюда и задаст тот же вопрос.

— Полиция? — тупо спросил мистер Бертрам. — Вы вызвали полицию.

— Доктор бы вызвал, если бы я этого не сделал. Так выглядит лучше.

— Но доктор был с семьей всегда! — возмутился мистер Бертрам.

— Господи, сэр, кто-то почти убил женщину!

— Правильно. Правильно, — сказал мистер Бертрам. — Вы уже разбудили моего брата?

— Я как раз собирался, сэр — как только мы узнаем, что думает доктор, и проверим, где находится ваш лакей.

— Понятно. Спасибо, — грубо поблагодарил мистер Бертрам. — Вы, кажется, подумали обо всем.

— Я стараюсь удовлетворить все запросы, сэр, — ответил Рори с заметной иронией в голосе.

Мои веки казались необычайно тяжелыми, но мне удалось их открыть. Я лежала на кушетке в библиотеке. Рори и Бертрам стояли у ревущего огня. Я отметила, что у Бертрама был большой бокал бренди в руке. Хотя, честно говоря, он, кажется, держал его, а не пил. На меня было наброшено тяжелое покрывало. Я попыталась поднять голову, и мир тревожно поплыл вокруг меня. — С ней все в порядке? — спросила я, по общему признанию, шатким голосом.

Рори сразу обернулся. — Откинь голову, девочка, — приказал он. — Доктор скоро придет тебя осмотреть.

— Честно, Эфимия, о чем вы думаете — бегаете по дому поздно ночью, едва одетая? — потребовал мистер Бертрам.

Я приложила руку к голове и почувствовала, как растет большая шишка. — Я думала, что понадоблюсь ей после всего, что… — я остановилась, запутавшись в словах.

— Это был смелый поступок, — отметил Рори. — Чертовски глупый, но смелый.

— Он сбил меня с ног, — пожаловалась я.

— Да, тебе повезло. Миссис Уилсон повезло меньше. Похоже, он пытался убить ее.

— Боже мой! — вскрикнула я в ужасе. — Кто это был? Вы его поймали?

— Он оказался слишком быстр для меня, — сообщил мистер Бертрам, — a Рори был слишком занят, унося вас наверх.

Я слабо улыбнулась Рори. Мистер Бертрам сердито посмотрел нa меня. — Спасибо, — пробормотала я.

— Какое-то мгновение я думал, что он убил тебя, — сказал Рори, — но похоже, это просто неприятный удар по голове.

— Как он убежал?

— Дверь кухни и через сад, — объяснил мистер Бертрам.

— Вы проверили, все ли находятся там, где должны быть? — прямо спросила я. (Я могу только предложить сотрясение мозга как оправдание моей грубости.)

Рори поджал губы и покачал головой.

— Но это может быть… — Здравый смысл на секунду вернулся, и я не закончила предложение.

— Вы успели его разглядеть? — спросил мистер Бертрам.

Я закрыла глаза и задумалась. — Нет, я мало что помню. Только черная фигура бежит и сбивает меня с ног. — Я открыла глаза, и мир снова стал тревожно уплывать. — Я плохо себя чувствую.

— Где этот несчастный доктор? — разволновался мистер Бертрам. — Идите и проверьте, Рори.

Когда мы остались одни, мистер Бертрам опустился на колени рядом со мной. — Я ужасно испугался, Эфимия. Вам не было дела… если только вы не были с ним, когда…

— Я была в своей комнате, — холодно возразила я. — В одиночестве.

Мистер Бертрам опустил голову. — Когда я обнаружил, что вы стоите с ним там, в ночной рубашке, и со всем этим переполохом, я не знал, что и думать.

— Вы должны знать меня лучше.

Голова мистера Бертрама опустилась чуть ниже. — Эфимия, — проговорил он, — Эфимия…

— Да, — прошептала я.

— Нет никаких шансов, что это был Меррит?

— Меррит, — сказала я ошеломленно. — С какой стати вы так думаете?

— Он новичок. Рори сказал, что полиция будет расспрашивать именно новичка в доме — либо в штате, либо среди гостей. И, видимо, он единственный.

— Да, конечно. Он прав. Но вы можете пойти и проверить, находится ли он в своей комнате? Он не может быть там и на полпути к парку одновременно.

Мистер Бертрам поднял голову, и его ясные темные глаза встретились с моими. — Это случилось несколько часов назад, Эфимия. Вы были без сознания целую вечность. Нам потребовалось время, чтобы вызвать доктора, и с тех пор он был с Уилсон. Рори прав. Кто бы ни был нападавший, он пытался убить ее, и он сделал неплохую работу. Кажется, скорая помощь увезла ее. Хотя почему доктор до сих пор не пришел осмотреть вас…

Рори вернулся, чтобы еще раз увидеть мистера Бертрама, стоящего на коленях рядом со мной. Мистер Бертрам вскочил на ноги, отряхивая брюки, и начал бушевать о докторе.

— В настоящее время он с гостьей лорда Стэплфорда — мисс Беатрис Уилтон. Похоже, у молодой женщины слабое сердце, и ее волнение из-за услышанного шума вызывает наибольшую тревогу.

Мистер Бертрам оценил взглядом мой растрепанный вид. — Но Эфимия…

— Не гость, — грубо ответил Рори, — и доктор получает приказы от самого лорда Стэплфорда.

— Клянусь богом, я разберусь с этим, — мистер Бертрам вышел из комнаты.

Лицо Рори смягчилось. Он подошел и очень нежно пощупал шишку на моем затылке. — Я разбудил Мэри, она сделает тебе холодный компресс. Я не хотел беспокоить тебя, когда ты уехала, но теперь ты снова с нами. — Он улыбнулся. — Взрослея, я видел немало потасовок. Не думаю, что тебе придется на что-тo жаловаться, кроме сильной головной боли в течение нескольких дней.

— Мир под водой, — сказала я жалобно.

— Боюсь, у тебя может быть сотрясение мозга. Но ты нормально говоришь, и ты встревожена — это хорошие признаки.

Мэри ворвалась в комнату, размахивая мокрой тряпкой. — О нет! О, Эфимия! Ты мертва?

Даже Рори слегка посмеялся над этим. — Дай-ка, девочка, — он нежно положил ткань на мою голову. Боль сразу утихла.

— О, спасибо.

— Нужно взять ведерко со льдом и продолжать смачивать ткань, по крайней мере, пока доктор не осмотрит ее, — проинструктировал Рори.

— Конечно, — сказала Мэри. — Бедняжка. Что маньяк сделал с тобой?

— Он сбил меня с ног, — сообщила я. — Мы не знаем, был ли это маньяк.

— Кто еще может быть?

— Мистер Бертрам обеспокоен, что это может быть наш лакей, Меррит. Хотя он пришел с отличными рекомендациями.

Мэри яростно покачала головой. — Это был не он.

— Ты очень уверена, — с любопытством заметил Рори.

— Мы гуляли.

— Снаружи? — спросила я.

— Ну и что? Сегодня полная луна, — оборонялась Мэри. — Мне показывали окрестности, когда мы были в горах. И я предложила показать ему место — он ведь новичок в сравнении с таким лондонцем, как я. Мы прошлись к воротам и обратно.

— Ночью? — Рори нахмурился.

— Все было прилично, — Мэри была само достоинство. — Мы оба были в пальто и все такое.

— Вы видели этого человека? — спросил Рори. — Маньяка?

— Нет, — ответила Мэри. — А должны были?

— Если вы гуляли во время нападения, а маньяк не обзавелся крыльями и не пролетел над стеной, то да, вы бы видели его. Другого выхода из парка нет.

— Должен быть, — размышляла я. — Расшатавшиеся камни, высокая ветвь, какой-то другой выход.

— У нас новый смотритель земель, и он очень хорош, — уведомил Рори.

— Но ворота были заперты, — сомневалась я.

— По воротам из кованого железа не так сложно забраться, — сказал Рори.

Мэри улыбнулась. — Это признание испорченного юноши, мистер МакЛеод? — Она заметила выражения на наших лицах. — Я не хотела быть грубой. Я пыталась немного вас развеселить. Вы выглядите так, словно увидели смерть во плоти.

— Разве ты не видишь, Мэри, — мягко сказала я. — Если он не покинул территорию, то он все еще здесь. Это может быть даже кто-то из домашних.

— О боже, — испугалась Мэри. — Они вызвали полицию?

Рори кивнул.

— Ладно, лорду Стэплфорду нужно будет кое-что объяснить, — заявила Мэри.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я.

— Разве ты не слышала? — удивилась Мэри. — Он и миссис Уилсон поссорились после этого жуткого сеанса. Ругались как молоток и щипцы, вот что я вам скажу.

Глава 3

Возвращение Сержанта Дэвиса

— Ты слышала, как лорд Стэплфорд спорил с миссис Уилсон? — безучастно повторила я.

— Она совсем потеряла голову, — охотно делилась Мэри. — Я никогда не слышала ничего подобного.

— Конечно, ты мало что услышала, — усмехнулся Рори. — Просто шла мимо, не так ли.

— Если, конечно, твои башмаки не были сняты? — предположила я.

— Теперь когда ты упомянула об этом, я думаю, что так и произошло.

— Мэри! Мисс Сент-Джон нуждается в отдыхе, а не в дурацкой ерунде.

— Давай, Мэри, это отвлечет меня от моей ноющей головы.

Мэри перевела взгляд с одного из нас на другого. Эмоции играли так отчетливо на ее открытом лице, что мне пришлось сдержать смешок. Должна ли она потворствовать своей любви к сплетням или слушаться босса? Сплетни победили, как я и знала. — Она жаловалась на сеанс. Сказала, что его отец никогда бы не подверг ее такой опасности.

— Это вряд ли удивительно, — заметил Рори. — Нехорошо было заставлять кого-либо из слуг делать подобное.

— Но она была очень зла. Миссис Уилсон не злится. Не с теми, что над лестницей. И есть еще кое-что…

Мэри сделала паузу, наслаждаясь моментом своего триумфа. — Она обвинила лорда Стэплфорда в том, что он толкнул стакан.

— Что? — рявкнул Рори. — Ты уверена?

— Она верит в призраков? — спросила я в замешательстве. — Неужели она думала, что дух пытается нам что-то сказать? — Мое сердце забилось при мысли обо всех скрытых секретах и похороненных телах, о которых у покойного лорда Стэплфорда была веская причина узнать. Неужели она думала, что он вернется, чтобы сказать правду?

— Ты, должно быть, сильно ударилась головой, — ответила Мэри. — Единственный дух, в который верит миссис У, выходит из бутылки. Нет, простофиля, она сказала, что лорд Стэплфорд подверг ее жестоким и пьяным выходкам и причинил ей боль за пределами его скудного понимания. Как ты думаешь, что она имела в виду?

— Понятия не имею, — быстро сказала я, хотя у меня внезапно возникла куча идей. — Похоже, у нее была истерика.

— Да, — согласился Рори.

— О, ты так думаешь? — спросила Мэри. — Не похоже на нее.

— Она — дама определенного возраста, — мрачно заметил Рори.

Мэри выглядела озадаченной.

— Ну, знаете, возрастные изменения, — Рори, к моему удовольствию, густо покраснел.

— Я так не думаю, Рори, — возразила я.

Мэри перевела взгляд с меня на Рори и обратно. — Вы думаете, что я идиотка, — сказала она. — И если вы собираетесь оставаться здесь, мистер МакЛеод, вы сами можете прикладывать компресс к голове Эфимии. Скорее всего, завтра у меня будет вдвое больше работы, и мне нужно выспаться.

— Мэри, — я задохнулась от такой грубости.

— Не говори мне, что ты не предпочла бы это, Эфимия, — Мэри лукаво улыбнулась. — Поправляйся скорее. — И она вышла зa дверь, прежде чем Рори обрел дар речи.

— Ну, — удивилась я, — когда я уезжала, я думала, что ты ей нравишься.

— Да, так и было.

— Что случилось?

— Ты привезла вашего лакея, Меррита, с собой.

— Ах, прошу прощения. Мне очень жаль.

— А мне нет, — сказал Рори. — Она великолепная девчонка, но не в моем вкусе. И ты знаешь позицию Стэплфордов к отношениям между иx сотрудниками.

Я старалась не выглядеть довольной, но потерпела неудачу. — Эта история с Мерритом — все случилось очень быстро, — начала я.

— Лондонское очарование, — резко сказал Рори.

— Если только он не использовал ее?

Рори широко открыл глаза и покачал головой. — Хорошо, так-так. Я понимаю, что ты имеешь ввиду. Но если он прогуливался с ней, он не может быть нашим нарушителем.

— Кажется, никто не проверил время.

— Полиция проверит.

Мы замолчали. Рори сменил ткань на моей голове. Когда он наклонился, я увидела, что эти светящиеся зеленые глаза были такими же ясными и яркими, как и прежде. — Я скучала по тебе, — выпалила я, не задумываясь.

Рори слегка отодвинулся. — И по Мэри, — быстро добавила я. — Такое чувство, что я вернулась домой.

— Да, и тут еще такие события, будто ты никогда не уезжала, мисс Неприятность, — Рори улыбнулся мне. — Но ты сделала свой выбор, Эфимия, когда перешла в Уайт-Орчардс. Это был хороший выбор. Продвижение.

— Не думаю, что у меня были другие варианты, — сказала я с грустью. — Мне там очень трудно. — Я почувствовала, как слеза скатилась по моей щеке. Я быстро смахнула ее. — Не обращай на меня внимания, Рори. Это шок или что-то в этом роде. Моя голова убивает меня.

— Надеюсь, что нет, — Рори взял меня за руку. — Мистер Бертрам хорошо к тебе относится? — Он нахмурился. — Он не… он не?

Я покачала головой и сразу пожалела об этом. — Нет, он не будет делать ничего дурного. Но у нас странные отношения. Он импульсивный. Из-за этого мне так тяжело вести его хозяйство. Я никогда не знаю от одного мгновения до следующего, что ему может понадобиться.

— Да, некоторые хозяева такие. Они понятия не имеют о работе, которую требуется для них делать.

— Он не проверил новый дом должным образом. Любой из местных жителей мог рассказать ему о наводнении. И потом он не хотел верить, что возникла проблема. Мы спорим все время.

— Спорите? — сказал Рори. — Ты не должна спорить со своим хозяином.

— Я знаю, но мы вроде как перешли к неформальным отношениям, когда его отец умер, и потом много чего произошло.

— Насколько неформальным?

— О, ради всего святого, Рори. Между нами никогда не было ничего плохого и никогда не будет. Ты можешь в это поверить?

— Вы не ведете себя как хозяин и слуга.

— Нет, не ведем, — признала я — И это большая проблема, чем я понимала. Особенно, когда нас забросило вместе в Уайт-Орчадс. Ты прав, я должна быть более уважительной. Но если бы я не высказала свое мнение, он бы еще больше обвинял меня, когда что-то пошло бы не так. Он полагается на мое мнение.

— Это, похоже, очень запутано.

— Да, — сказала я несчастным голосом. — Так и есть. Я не должна была занимать этот пост.

Рори сжал мою руку. — Неважно, девочка. Все перемелится.

— Это то, что говорила наша старая кухарка, — пробормотала я сонно. — Я не понимаю, как.

— Ваша кухарка? — удивился Рори.

— Не обращай на меня внимание, — быстро сказала я. — Этот удар по голове. Я не знаю, что говорю.

Рори пристально на меня посмотрел. — Есть что-то, что ты хотела бы мне сказать, Эфимия? — спросил он.

Я была спасена прибытием доктора. Как обычно, на нем был тот же твидовый пиджак. Я посмотрела на его изношенное лицо и сделала открытие. — Я не знаю вашего имени, — прямо сказала я.

— Д-р Симпсон, мисс Сент-Джон. Сожалею, что мы снова встретились при печальных обстоятельствах. Рори. — Он кивнул дворецкому. Доктор Симпсон подошел и сел на край кушетки рядом со мной, взял мое запястье в свои пальцы. Рори отпустил мою руку и вернулся к двери. — Да, да, оставьте нас в покое, — сказал доктор Симпсон. — Я позвоню, если мне что-нибудь понадобится.

Рори кивнул и ушел.

— Хороший, сильный пульс. Как вы себя чувствуете?

— Немного сонная и говорю глупости.

— Этого следует ожидать, — успокоил доктор. — Извините, я так долго к вам добирался, но вы сильная, разумная молодая женщина. Если бы это была Мэри, я бы больше волновался.

— Как миссис Уилсон?

— Уже добрый час, как ee увезли в больницу.

Я нахмурилась. Движение причинило боль. — Тогда почему?

— Беатрис Уилтон нуждалась в моих услугах.

— О, — сказала я.

Доктор усмехнулся и попросил меня посмотреть на его пальцы, пока он двигал ими перед моими глазами. — Сначала я думал, как и вы, но у молодой леди действительно проблемы с сердцем, и шок мог оказаться для нее самым серьезным.

— Это меня ударили по голове.

— Да, моя дорогая, но вы слуга. Будем благодарны, что Риченда не потребовала, чтобы я осмотрел ее подругу до миссис Уилсон. Бедная женщина умерла бы.

— А что я?

— Вы будете жить, — пообещал доктор Симпсон. — Я скажу им, что вам нужно быть осторожной в течение нескольких дней. — Он оглядел уютную библиотеку. — Это удобный диван?

— Удобнее, чем моя раскладушка, — сказала я иронично.

— Хорошо, я скажу им, что вас нельзя перемещать в течение нескольких дней. Это позволит вам отдохнуть. Будет справедливо дать вам неделю или больше, прежде чем вы вернетесь к нормальной жизни. Но я не могу понять, почему бы вам не выполнять легкие обязанности к концу недели.

— Спасибо.

Доктор начал собирать свою сумку. — Я оставлю вам пару укрепляющих микстур. Не то чтобы вы в них нуждались, но это поможет убедить Стэплфордов, что вам неоходим отдых.

— Она будет жить? Миссис Уилсон?

— Не знаю. Я сделал все, что мог. Мистер МакЛеод пришел к ней на выручку очень быстро, но тот, кто напал на бедную женщину, хорошо постарался.

— В прошлый раз, когда мы разговаривали, — осторожно начала я. — Вы сказали, что знаете миссис Уилсон с тех пор, как она поступила на службу.

— Хм, — сказал доктор Симпсон.

— Вы подразумевали, что она хранила какой-то секрет.

— Вы, должно быть, ошибаетесь.

— Я знаю о клятве Гиппократа, — смело заявила я.

— Вы знаете? Тогда вы самая замечательная горничная — нет, экономка, не так ли?

— Я знаю, вы не можете мне ничего рассказать.

— Тогда вам следует знать, что не стоит спрашивать.

— Кто-то пытался убить ее. Вы знаете почему?

— Удар по голове вызвал у вас бредовые идеи. Это распространенное явление. Они исчезнут к завтрашнему дню.

— Проводился спиритический сеанс сегодня вечером.

— Так я слышал, — отозвался доктор. — Суеверный бред.

— Согласна, но я думаю, что кто-то вмешивался в своих целях. Кто-то очень живой.

Доктор пожал плечами. — Игры на домашней вечеринке могут выйти из-под контроля.

— Используя таблицу, они предположили, что кто-то из присутствующих потерял ребенка. Миссис Уилсон отреагировала очень сильно.

Цвет сошел с лица доктора. — Они предположили, что у нее есть ребенок?

— Нет, — осторожно сказала я. — Не у нее конкретно, но кто-то из присутствующих потерял ребенка.

Доктор ничего не ответил.

— Я помню, когда я впервые приехала сюда, вы пытались предупредить меня об опасности сближения с семьей. Только мистер Бертрам не похож на своего отца, не так ли?

— Нет, не так, — доктор с щелчком закрыл сумку. — Я настоятельно советую вам, мисс Сент-Джон, обратить ваши мысли на более спокойные темы. Вы перенесли сильный удар по голове и шок.

Наши глаза встретились. Доктор первым отвел взгляд. Я была почти уверена, что прочитала страх на его лице. — Конечно, доктор, — согласилась я. — Мне понадобится вся моя энергия, когда мы вернемся в Уайт-Орчадс, чтобы привести дом в порядок.

Доктор коротко кивнул мне и ушел. Я повернулась, чтобы взглянуть на огонь в камине. Пока я смотрела на пламя, в моей голове начали появляться танцующие образы. Это казалось невозможным, и все же было единственным, что имело смысл. Должно быть, мое сотрясение мозга влияло на мои мысли, потому что, если я права, любой из Стэплфордов мог напасть на миссис Уилсон. Я вздохнула с облегчением: кроме мистера Бертрама. Он был с нами. Но что, если они наняли кого-то еще, чтобы сделать это? Позади меня с мягким щелчком открылась дверь. Я замерла. Стэплфорды слишком хорошо знали, насколько я искусна в том, чтобы складывать кусочки неудачных головоломок. Пока мы достигли противостояния, но что, если сегодняшние события зашли слишком далеко? Что если случайный удар, который заставил меня шататься, был намеренным? Что если я была следующей? Я наполовину села, изогнулась… и упала с дивана.

— Эфимия? — спросил Рори. — С тобой все впорядке? Я хотел проверить, нужно ли тебе что-нибудь, прежде чем пойду спать.

Он помог мне вернуться на кушетку. — Не удивлен, что ты нервничаешь.

— Хуже. Думаю, что я следующая жертва.

Рори похлопал меня по руке, когда укрывал покрывалом. — Не беспокойся. Я сам проверил, дом заперт.

— Но что, если это был один из членов семьи или кто-то, кого они наняли?

Рори подошел к камину, подбросил дров в огонь, а затем сел на маленький стул передо мной. — С чем это связано? — спросил он.

— Мэри подслушала, что говорила миссис Уилсон. Думаю, я знаю, что это значит.

— Ты имеешь в виду, что сложила два и два и получила шесть.

— Что если у нее был ребенок?

— Я следую за ходом твоих мыслей, Эфимия. Я тоже понял это. Но что если у нее был ребенок с мистером Уилсоном, которого никто не помнит, когда она была совсем молоденькой? Что если этот ребенок умер? Что если покойный лорд Стэплфорд узнал об этом, и она предположила, что его сын тоже знает? Это трагично, но дети все время умирают. В этом нет ничего странного. Возможно, это даже был не ее ребенок. К примеру, у ее сестры или даже матери был ребенок, который умер, и это вернуло плохие воспоминания.

— В карточках говорилось: «Мама не хочет меня». Это не то же самое, что ребенок, умирающий в младенчестве.

— Ты хочешь сказать, что веришь в духов?

— Конечно нет. Думаю, кто-то из присутствующих послал сообщение намеренно, чтобы создать проблемы.

— Чтобы объявить, что они собирались начать атаку на персонал сегодня вечером?

— Нет, конечно нет.

— Итак, что у тебя есть: Стэплфорды или другие злоумышленники решают нанять кого-тo, чтобы напасть на миссис Уилсон через два часа после обеда. Они сговариваются о том, чтобы доставить этого человека сюда? Это невозможно.

— Значит, ты согласен, что именно ее реакция на это сообщение привела к попытке убийства?

— О, Эфимия, я не знаю. Мне нужен отдых, и тебе тоже.

— Доктор Симпсон сказал, что у нее есть ребенок — у миссис Уилсон.

— Он никогда бы не сказал такого! — Рори был в шоке.

— Ну нет, — призналась я, — но он подразумевал.

— Это снова ты и твоя плохая арифметика.

— Тебя там не было. Доктор пытался предупредить меня раньше. Сказал, что не хочет, чтобы меня постигла та же участь.

— Эфимия, у тебя точно есть дурная склонность вызывать неприятности. Когда ты поймешь, что единственный способ быть хорошим слугой — это оставить их наверху жить их собственной жизнью? Не вмешивайся!

— Мы все божьи создания, — я процитировала моего отца. Я чувствовала, как закрываются мои глаза.

— Я иногда сомневаюсь в этом, — признался Рори и тихо закрыл за собой дверь библиотеки.

Я проснулась и обнаружила, что Мэри снова разжигает огонь. Солнечный свет проникал через окно. Я поморщилась и отвернулась. — Что бы хотелось Мо-даме на завтрак? — спросила Мэри. — Куриное крылышко и бокал шипящего?

— Шипучего, — поправила я. — А что мадемуазель хотела бы — это чашка слабого чая и кусочек тоста.

Мэри присела на корточки и посмотрела на меня. — Я могу попробовать, но миссис Дейтон рвется приготовить для тебя все перечисленное. По крайней мере, она потребует, чтобы ты выпила говяжий бульон. Считаю, что тебе понадобятся силы, чтобы говорить с полицией.

— О, они здесь?

— Местный патрульный принимал заявления вчера вечером. Но доктор Симпсон не позволил допрашивать тебя, поэтому они отправили кого-то сегодня утром специально.

— Большая честь для меня, — кисло сказала я.

— Не угодно ли, госпожа, чтобы я помогла тебе одеться после завтрака?

— Ты слишком далеко зашла в своих шутках, Мэри, — сказала я, садясь. Сразу комната начала раскачиваться. Я прижала руки к голове.

— Вот видишь, — Мэри вскочила, чтобы помочь мне лечь. — Я скажу им, что тебе не до этого. Ты, правда, вся белая. Pally-wally, сказал Рори, или что-то в этом роде. (шотл. сленг — бледный и болезненно выглядящий)

— Нет, я бы хотела покончить с этим. Если у них есть шанс найти злоумышленника, чем раньше я расскажу им — как ни мало я знаю — тем лучше.

— Напрашиваешься себе на голову, — нахмурившись, заключила Мэри.

После того, как мне удалось впихнуть в себя небольшой завтрак, и Мэри помогла мне одеться, в дверь библиотеки постучали. Вошли полицейские.

— Не может быть, сержант Дэвис! — удивленно вокликнула я. — Как приятно вас видеть. — Я покраснела. — Я не имею в виду, что обстоятельства нашей встречи радуют, но…

— Мисс Сент-Джон. — Сержант поднял стул и достал свой блокнот. Он лизнул карандаш, приготовился писать и глубоко вздохнул. — Итак, что это я слышу — вы снова общаетесь с большевиками?

— Большевики? Боже мой! — воскликнула я с гневом. — Конечно, никто не пытается снова выдать за правду эту старую теорию!

— Просто маленькая шутка, мисс. Хотя интересно, вы никогда не верили официальной версии о смерти покойного лорда Стэплфорда. Было подтверждено моим инспектором. Но вы, будучи исключительно умной молодой леди, очевидно, знаете лучше.

Я снова опустилась на подушку и попыталась собраться с мыслями. Во время нашей последней встречи я подозревала сержанта Дэвиса в том, что он проницательный, умный, хитрый, но при этом прямолинейный. Я не видела причин менять свое мнение. — Я вряд ли утверждала, что знаю лучше, чем полиция, сержант, — заверила я вежливо. — Мне очень жаль, если я произвела на вас такое впечатление.

— Просто скажите мне, что на этот раз вы не тащили трупы за ногу?

— Я не знала, что у нас есть мертвые тела, — коротко сказала я. — О нет, миссис Уилсон…? — Я не могла заставить себя закончить предложение.

— Нет, насколько мне известно, мисс. Доктор Симпсон говорит, что здесь нет никакой определенности. Как говорится, все в руках божьих.

— Бедная женщина. Мне она никогда не нравилась, — прямо сказала я, — но я не желала бы такого своему злейшему врагу. — Что-то вызвало отклик в моем сознании, но это было мимолетным и прошло через секунду. Сержант заговорил.

— Если верить тому, что утверждают леди и джентльмены, во время сеанса ничего не произошло. Разве что избыток духовного настроения. — Он засмеялся над своей шуткой, а затем внезапно остановился. — Но я думаю, что все это может быть связано. Что вы думаете, мисс Сент-Джон?

— Миссис Уилсон была очень расстроена тем, что ее включили. Она плохо отреагировала на сообщение. — Я колебалась, не зная, что сказать.

— Что-нибудь особенное?

— Сообщение о ребенке, которого мать не хочет.

Сержант Дэвис потеребил усы. Его карандаш завис над страницей. — Звучит как бочка с порохом, если когда-либо был ребенок.

— Действительно, — сказала я.

— Я хочу, чтобы вы тщательно подумали, мисс Сент-Джон — вы знаете что-нибудь об этом деликатном деле?

— Нет, — медленно сказала я. — Я ничего не знаю.

— Но вы слышали сплетни и у вас есть идеи?

Я решила, что пришло время сменить тему. — Вы не местный житель, сержант?

— Нет, мисс. Я лондонец. Женился на молодой женщине в услужении, очень похожей на вас. Она приехала из этой «части света» и хотела быть рядом со своей семьей, поэтому я перевелся сюда.

— Держу пари, вы теперь сожалеете об этом.

— Поскольку я имел удовольствие познакомиться с вами, я все больше и больше склоняюсь к такой мысли.

— Значит, вы никогда не знали миссис Уилсон, когда она была юной, и не знаете, существовал ли мистер Уилсон?

— Я считаю, что к домоправительницам обычно обращаются «миссис», если они не смехотворно молоды, мисс Сент-Джон.

Я улыбнулась в ответ на этот укол. — Доктор Симпсон, семейный доктор, сказал мне, что знал ее молодой девушкой.

— Он знал ee, мисс? Это может быть полезно, или это может снова оказаться одним из большевистских дел. Вы не можете рассказать мне что-нибудь о нападавшем? — с надеждой спросил он.

— Я могу только сказать, что он был немного ниже среднего роста, не крепкого сложения, но все же сильный. Гибкий, я полагаю. И что у него были голубые глаза.

Сержант Дэвис пристально посмотрел на меня. — Вы знаете, насколько точным это может быть?

— Я не понимаю вас, сержант.

— Могу ли я попросить вас сохранить в тайне это описание?

— Конечно, — пообещала я. — Все, что поможет полиции.

— И дайте мне слово, мисс, что вы не займетесь любительским расследованием, перевернув все с ног на голову.

— У меня нет намерения заниматься расследованием.

— Рад слышать, — сказал сержант. — Уже в третий раз вы будете вовлечены в убийства в этой семье, и это не выглядит хорошо. Люди — и я не говорю, кто — могут начать думать, что вы знаете больше, чем говорите. Что вы, выражаясь простым языком, знаете слишком много для вашего же блага.

Глава 4

У Мистера Бертрама Есть Идея

Несмотря на ревущий огонь, который развела в камине Мэри, я обнаружила, что дрожу. Сержант Дэвис закрыл тетрадь и ушел, оставив меня наедине с противоречивыми чувствами. Однако мне не суждено было получить то, что доктор Симпсон прописал. Дверь едва успела закрыться, как открылась снова, чтобы впустить мистера Бертрама. На его лице было странное выражение, которое я не могла расшифровать, и он почти на цыпочках вошел в комнату.

— У меня все в порядке, — заверила я, отрывая голову от подушки и немедленно сожалея об этом. — Или будет в порядке.

— Хорошо. Хорошо. Я рад это слышать, мисс Сент-Джон. Вы сильно потрясли нас всех.

— Что-то не так? — спросила я. — Вы играете… — я замолчала, увидев что причина необычного поведения мистера Бертрама последовала за ним в комнату.

— Боже мой, Бертрам. Это, должно быть, самая теплая комната в доме, — сказала Беатрис Уилтон. — Как мило хозяева относятся к своим слугам.

Мистер Бертрам покраснел. — Я уверен, что мисс Сент-Джон очень благодарна лорду Стэплфорду за оказанную им помощь.

— Я весьма признательна, — проинформировала я, осторожно сдвигая подушки. — Чем могу помочь? Боюсь, доктор не думает, что я смогу вернуться к своим обязанностям в течение нескольких дней.

— Мы слышали, — усмехнулась мисс Уилтон, садясь на край стула и слегка принюхиваясь.

— Мисс Уилтон — журналист, — сказал г-н Бертрам. — Она пишет колонку «Леди Грей».

— Право, Бертрам, не стоит объяснять. Я сомневаюсь, что девушка когда-либо читала газету в своей жизни. — Она наклонилась вперед, близоруко вглядываясь мне в лицо. — Она очень молода.

Я догадывалась, что между нами было всего несколько лет разницы. И я была уверена, что благодаря моему отцу я была более начитанна, чем любой обозреватель сплетен. Но вряд ли было уместно объявить об этом. Я очень вежливо улыбнулась. Мистер Бертрам, который знал эту улыбку, бросился вперед.

— Мисс Уилтон имеет журналистские мозги. Она может иметь некоторое представление о создавшейся ситуации.

— Действительно, Бертрам, можно подумать, мы собираемся обсуждать этот вопрос с девушкой. Ты ее запутаешь. — Она повернулась ко мне с улыбкой, даже более недружелюбной, чем моя. Затем подвинула свой стул немного вперед, блокируя от меня большую часть тепла. — Я хочу задать вам несколько вопросов. Урсула, не так ли?

— Эфимия.

Она махнула рукой пренебрежительно. — Не волнуйся, они будут совсем простыми. Я только прошу, чтобы ты сообщала мне факты, а не собственные идеи.

Мистер Бертрам кашлянул. — На самом деле, Беатрис, Эфимия прекрасно помогла в прошлом, когда возникли… хм, семейные трудности.

— Бертрам, ты попросил меня помочь. Доверься мне и позволь, чтобы я делала свою работу.

— Конечно, Беатрис.

Я перевела с нее взгляд на него. Конечно, он не мог увлечься этой ужасной женщиной.

— Теперь, Эфимия, не могла бы ты рассказать мне все, что знаешь о любовной связи миссис Уилсон?

— Я ничего об этом не знаю.

— Значит, ты признаешь, что у нее была связь?

— Нет, я этого не говорила.

— Эфимия проработала здесь меньше года, — сказал г-н Бертрам.

— Тише, Берти. Вы, мужчины, никогда не понимаете, сколько сплетен можно узнать у слуг. Теперь, Урсула, ты можешь сказать мне правду. Я здесь не для того, чтобы судить.

— Но, мэм, — осторожно напомнила я. — Вы просили меня сказать, знаю ли я какие-нибудь факты, а я их не знаю.

— О, я вижу, что ошиблась, — сказала Беатрис. — Ты намного умнее, чем я предполагала. — К моему ужасу, она открыла сумочку и достала несколько монет. — Сколько?

— Я получаю более чем адекватную компенсацию за свои услуги, — холодно произнесла я. — Как сказал мистер Бертрам, я очень недолго работала в Стэплфорд-Холле.

Беатрис Уилтон наклонилась вперед и коснулась моей руки. — Давай, моя дорогая, не заносись. Всем слугам не помешает заработать немного больше, чем дают им их хозяева. Неважно, насколько хозяева щедры. — Она по-девичьи звонко рассмеялась. — Я уверена, что ты что-то вспомнишь. Мистер Бертрам говорит, ты демонстрируешь почти образованность.

Я бросила на мистера Бертрама яростный взгляд. Справедливо отметить, он выглядел смущенным. Но затем, к моему удивлению, открыл рот и сказал: «Если вы знаете что-нибудь, Эфимия, вам следует рассказать мисс Уилтон. Она профессионал».

— Я устала, — ответила я, — и у меня кружится голова. Мне нужен отдых. Я не хочу ваших денег, мисс Уилтон. Я не знаю ничего, что могло бы помочь.

Беатрис не сдвинулась с места ни на дюйм, и ее лицо приобрело неприлично мрачный вид. К сожалению, она повернулась к Бертраму, молчаливо требуя помощи.

Я решила поднять ставки. — На самом деле, — сообщила я, — думаю, что меня может стошнить в любой момент.

— Боже мой! — вскрикнул Бертрам. — Мы должны немедленно уйти. Я отправлю к вам Мэри. — Он почти побежал к двери. Мисс Уилтон бросила на меня проницательный взгляд. — Я не такая брезгливая, как Бертрам, но сейчас я уступлю. — Она встала и подошла к двери. Затем остановилась, положив руку на ручку двери. — Ты можешь догадаться, моя дорогая, что несмотря нa короткий промежуток времени, твой мистер Бертрам и я обнаружили чрезвычайную совместимость. В отличие от мадам Арканы, я не могу предсказать будущее, но вполне возможно, что в твоих интересах достичь соглашения. Я понимаю, что ты была неоценима, помогая Бертраму, — она сделала паузу, словно пытаясь найти правильное слово, — бесценна, помогая Бертраму разобраться во всем.

— Он рассказал вам об этом! — ахнула я.

— Не все, но расскажет. Кажется, он необычайно привязан к тебе. А ты к нему?

— Все, что вас по-настоящему интересует — горячие новости для вашей колонки, — я не смогла скрыть свое изумление.

Мисс Уилтон подняла изящную бровь. — Я еще не решила, что меня интересует. Но читатели всегда больше интересуются последними новостями. Не стоит сгребать старый материал, когда есть новый. — Сопровождающей эти слова улыбке настолько не хватало тепла, насколько это возможно для живого существа. — Я оставлю тебя отдыхать. Мы еще поговорим позже, я уверена.

Я села и уставилась на нее, не в силах найти слова, чтобы выразить свое потрясение. Улыбка расширилась, и она ушла, осторожно и медленно закрывая за собой дверь. Я услышала, как она зовет Бертрама, чего она и хотела. Ее голос был сладким, низким, и — опасаюсь, так считал Бертрам — соблазнительным.

Дверь едва закрылась, как ворвался Рори. — Что случилось? Тебе хуже, девочка? Нужно ли снова отправить к тебе доктора?

Я откинула голову назад на подушки. — Ты осознаешь, что становишься ужасно шотландцем, когда расстраиваешься?

— Я? Акцент имеет тенденцию проскальзывать, когда я не концентрируюсь. Что это за болтовня, что ты едва не вырвала на мисс Уилтон?

— Хотела бы, — пробормотала я себе под нос. — Я в порядке, Рори. Во всяком случае, не хуже, чем была. Она и мистер Бертрам приставали ко мне с вопросами до тех пор, пока у меня не закружилась голова. Я должна была найти способ заставить их уйти.

Рори подошел и положил руку мне на лоб. — Ничуть бы не удивился, если б они снова вызвали у тебя жар, — сказал он сердито. — Я наполовину решил…

- Как, не сказать пару теплых слов этим нашим лучшим, Рори? — сказала я. — Это не похоже на тебя.

— Вот и хорошо. Судя по тому, что я слышал, всякий раз, когда ты вмешиваешься в дела Стэплфордов, это никому не идет на пользу. Но они могут отмахнуться от этого. Теперь посмотри на меня. Я не смогу получить работу где-либо еще, после того как был арестован за убийство. Даже сегодняшний полицейский смотрел на меня странно. Могу поспорить, что Стэплфорд позаботился о том, чтобы местные законники узнали о моей прошлой связи с коммунистами.

— Но твое имя было очищено, — запротестовала я.

— Это то, что я пытаюсь тебе сказать. Грязь может соскользнуть с их ухоженных, жирных спин, но она прилипает к нашим.

— Я не понимаю, почему Стэплфорд это сделал.

— Потому что он не хочет потерять меня.

— Двусмысленный комплимент?

— И он не хочет платить мне, сколько я стою.

— О, — сказала я, опустив глаза. — Я сожалею о всех вещах, в которые я вовлекла тебя в прошлый раз.

— Нет, девочка. Я здесь не для того, чтобы ругать тебя. Если бы не твоя помощь, я бы закончил свои дни, качаясь в петле. И всегда буду благодарен за это. — Он вздохнул. — Теперь, не откусывай мне голову. Просто я не хочу, чтобы это случилось с тобой. Предоставь их самим себе. Не вмешивайся на этот раз. Миссис Уилсон не была подругой ни одному из нас. Я не стал бы скрывать информацию о происшедшем, если бы что-то знал. Но не собираюсь высовывать свою шею, чтобы помочь. И я бы советовал тебе последовать моим указаниям.

— Да, — согласилась я.

— Да? — не поверил Рори. — Ты уверена, что не чувствуешь себя хуже, Эфимия? Ты раньше никогда не сдавалась без боя.

— Мистер Бертрам, похоже, получает всю необходимую помощь от мисс Уилтон.

Рори наконец снял руку с моей головы и сел рядом со мной. — Это был только вопрос времени, что он нашел кого-то своего, кто помог бы ему стать мужчиной.

— Это неправильное слово.

— Ты ревнуешь, — констатировал Рори.

Я моргнула. — Я не ревнива, — пробормотала я. — Кроме того, он был добр ко мне.

Рори покачал головой. — Зеленая, как трава в парке.

Я проигнорировала реплику. — Очень поможет она, как же. Девица практически предложила мне деньги, чтобы я продала ей сплетни. Она сделает все, чтобы заполнить свою колонку.

— Нередки случаи, когда сливки общества дают чаевые слугам, — заметил Рори. — Хотя это редко адекватные чаевые.

— Ты не понимаешь, — сказала я. — она злая. Ничто не имеет значения для нее, кроме колонки. Мистер Бертрам находится под ее влиянием. Она сказала мне, что он поведал ей все старые семейные секреты — то, что только он и я знаем, Рори, ты не поверишь! И она сказала, что если я не помогу ей с тем, что происходит сейчас, если я не дам ей немного грязи, она выкопает все старые вещи о покойном лорде Стэплфорде. Мистер Бертрам не понимает — он ягненок, которого она ведет на убой.

— Послушай, Эфимия…

— Я не придумываю это, Рори!

— Я никогда не утверждал, что ты, девочка, выдумываешь. Все, что я говорю, это — держись подальше от этого. Так же ясно, как нос на твоем лице, Беатрис Уилтон замышляет что-то дурное. Мой совет: держи рот на замке.

— Но мистер Бертрам! Он понятия не имеет.

— Ты его экономка, а не ангел-хранитель.

— Но я не могу позволить ему стать жертвой этой опасной женщины!

— Эфимия, даже если у тебя хватит наглости сказать ему, что его новая подруга — коварная интриганка, он никогда тебе не поверит.

— Да, он поверит! Мы многое пережили вместе.

— Нет, он не поверит, — мягко сказал Рори. — Независимо от того, насколько этот человек благоволит к тебе, ты всегда будешь слугой в его глазах, и слово слуги против вышестоящего никогда не будет принято. Особенно, когда речь идет об очень привлекательной молодой женщине.

— Она? — спросила я. — Я не заметила.

Рори улыбнулся. — Ты не мужчина. Прекрасная фигура у этой женщины. Жаль, она интриганка из ада, но твой мистер Бертрам должен будет выяснить это сам в свое время.

— Но…

— Она уже намекнула, что тебя могут уволить?

— Да, — сказала я с яростью. — У нее хватило наглости. Она сказала, что если мы не достигнем соглашения, она могла бы кое-то сделать. Ну, она не сказала что, но подразумевала.

— И если ты будешь жаловаться на нее, ты сыграешь прямо в ее руки. Не ставь этого человека в положение выбора между вами, Эфимия, потому что он выберет не тебя.

Я молчала.

— Ты знаешь, что я прав, не так ли?

Я вздохнула. — Да. Но что мне делать?

— Пусть они сами совершают свои ошибки. Твой мистер Бертрам импульсивный тип. Без спокойного, рационального ума рядом таким людям трудно обойтись.

— Но что, если она исполнит свою угрозу?

— Она не посмеет. Из того, что я слышал — и это только слухи, заметь — не будь у моего господина друзей на высоких постах, он не оставался бы там, где находится сегодня.

— Но в этом-то и дело. Он совершил…

Рори поднял руку, чтобы закрыть мне рот. — Подумай об этом, Эфимия. Если мой хозяин смог избежать того, чего, по слухам, он избежал, как ты думаешь, ему будет трудно раздавить колонку глупых общественных сплетен? Газета никогда не осмелится напечатать что-либо против него.

— Ты прав, — сказала я жалко. — Но это неправильно.

— Если ты спросишь меня, в их мире ничего нет правильного. Вот почему я советую оставить это дело в покое.

— Ты действительно думаешь, что если я ничего не сделаю, все это рассосется само собой.

Рори кивнул. — Поверь мне.

— Ты — единственный человек, которому я верю.

Он ухмыльнулся и быстро поцеловал меня в лоб. Затем покраснел, пробормотал что-то о своих обязанностях и ушел.

Я оставалась одна большую часть дня. Мэри заскочила с подносом еды и с большим волнением болтала о происходящем. Насколько я могла судить, ничего не произошло, и никто не знал больше, чем прошлой ночью. Должно быть, был ранний вечер, и я дремала у огня, наслаждаясь тем, что должно было стать самым ленивым днем в моей жизни, когда мистер Бертрам пришел навестить меня. Один.

— Как дела, Эфимия? — спросил он, предлагая мне стакан. — Я подумал, что херес не помешает.

— Спасибо, — сказала я, принимая со всем доступным мне изяществом то, что, очевидно, подразумевалось как мирное предложение.

— Прошу прощения за предыдущий визит. Беатрис слишком увлечена своей работой.

Я кивнула, и вспомнив разговор с Рори, держала рот на замке.

— Это может завести ее в некоторые тенистые места, как она сама призналась, — продолжил мистер Бертрам. Он стоял неловко, слегка переминаясь с ноги на ногу. — Я не верю, что она привыкла встречать слуг вашего уровня.

— Возможно, не таких образованных, — я не смогла удержаться.

Мистер Бертрам сел. — Я никогда этого не говорил. Она неправильно поняла. Я никогда не описывал вас как почти образованную. Я прокомментировал ваш интеллект, и, ну, она неправильно поняла меня.

— Это не имеет значения, сэр, — я была сама вежливость.

— Но это так. Она ужасно переживает, что вы можете cчесть себя оскорбленной. Она такая чувствительная душа. Удивительно, учитывая ту работу, которую она делает. Она говорит, что ей нужно время от времени задавать вам вопросы.

— Бедная леди, — я едва не подавивилась своим хересом.

Лицо мистера Бертрама осветилось. Его дела были плохи.

— Я знал, что вы поймете, Эфимия. Вы очень похожи. Обе независимые, сильные женщины. Конечно, у вас разное положение, но при других обстоятельствах, уверен, вы были бы хорошим журналистом.

Я попыталась принять это как комплимент и улыбнулась.

— Вы не очень много говорите.

— Мне не о чем много говорить, сэр. Честно говоря, я ничего не знаю о прошлом миссис Уилсон. Я видела, как и вы, что она была расстроена сообщением. И то, что однажды сказал мне доктор Симпсон, заставило меня задуматься. Но я ничего не знаю, — я покачала головой — Уверена, что в таких ситуациях важны факты, а не домыслы, не так ли? Кто бы ни напал на нее, имел самые серьезные намерения. Я не хотела бы каким-либо образом вводить полицию в заблуждение необоснованными историями, — я кусала губу.

Мистер Бертрам внимательно посмотрел на меня. Он точно знал, что я имела в виду. — Наш опыт, Эфимия, показал, что полиция не всегда бывает на должном уровне, верно? В прошлый раз, когда я пытался помешать вам, то едва не уготовил петлю Рори. Если бы вы не проигнорировали меня и не пошли своим путем, его не было бы с нами сегодня.

— Это были исключительные обстоятельства, — я старалась говорить спокойно. Любопытно, Бертрам очень старался использовать свои аргументы против себя же. — Кто-нибудь был обвинен в нападении на миссис Уилсон?

— Весь дом находится под подозрением. Это невыносимо!

— Не вы и не Рори. И, конечно, не дамы?

— Фигура была не особенно высокой и достаточно стройной

— Что исключает вашего брата, — сказала я с улыбкой.

— Я не думаю, что полиция серьезно отнеслась к моему описанию, — мрачно сказал г-н Бертрам. — Не то, чтобы кто-то из нас видел что-то определенное.

— Но… — я начала, затем остановилась. — Но вы и Рори стояли близко к этому человеку. Разве вы не видели цвет глаз, волос или что-то еще?

— Сержант Дэвис сказал мне, что никто не смог сообщить ему какие-либо конкретные детали.

Я нахмурилась.

— Вы знаете что-нибудь, Эфимия?

Это был момент, когда раньше я бы поделилась с мистером Бертрамом, что видела цвет глаз нападавшего. Сейчас у меня была возможность передать ему мой разговор с доктором Симпсоном. Я изо всех сил пыталась найти слова, чтобы рассказать: их семейный врач подозревал, что его отец (которого, правда, у него не было причин любить) имел ребенка от экономки.

— Видите ли, — начала я. Я сглотнула. По многим причинам — не в последнюю очередь из-за наших собственных необычных, хотя и невинных отношений — мне было трудно найти слова.

Мистер Бертрам подался вперед. — Да, Эфимия?

Предупреждения сержанта Дэвиса и Рори прозвучали в моей голове. Тем не менее я была готова сказать ему правду.

— Понимаете…

Его глаза горели от предвкушения, ожидая, что я раскрою тайну или по крайней мере, предложу первый ключ. Я колебалась. Здесь таилось так много опасности для всех нас, и я не была уверена, насколько хорошо он это понял.

— Должен ли я позвать мисс Уилтон? Это то, что она должна знать?

Я испытала серьезное искушение поделиться с ним мыслями о его новой подруге. Бог знает, мистер Бертрам и я много раз спорили, но он всегда стоял в моем углу, а я — в его. Но наши неортодоксальные отношения изменились с появлением на сцене мисс Уилтон.

Я приняла решение.

— Эфимия, вы что-нибудь знаете? Вы должны сказать мне.

— Видите ли, сэр, как я сказала мисс Уилтон, я вообще ничего не знаю.

Глава 5

Лондон Обязывает

Мистер Бертрам откинулся назад с тяжелым вздохом. — Я думал, что если бы кто-нибудь что-нибудь заметил, то это были бы вы. Полагаю, мисс Уилтон была права.

— Права?

— Она сказала, что я был глуп, возлагая столько надежд на ваши плечи.

У меня сразу же появилось сильное побуждение признаться не только в том, что я знала, но и во всем, что подозревала. Слава богу, обучение моей матери оказалось лучше, чем она когда-либо надеялась. Я удержала язык за зубами.

— Я беспокоюсь, правильно ли для нас оставаться в доме, — сказал г-н Бертрам. — Мне не нравится риск. Я думал о том, чтобы уехать на некоторое время.

— Конечно, сэр, если это то, что вы считаете нужным, — холодно ответила я. Я не привыкла считать мистера Бертрама трусом.

— Сердце мисс Уилтон может не справиться с другим шоком так скоро. А ваша печально известная тенденция вмешиваться, несомненно, подвергает вас опасности. — Мистер Бертрам встал и начал шагать. — Другого ответа нет, мне придется забрать вас обеих. Как вы думаете, вы могли бы выступить в качестве компаньонки леди, Эфимия? Вы очень молоды, но если я возьму вас с собой, это может успокоить сплетни.

Я смотрела на него, как если бы он заговорил по-китайски. — Вы не можете говорить всерьез, сэр, — наконец мне удалось выдохнуть.

— Вы полагаете, это будет выглядеть подозрительно? — Мистер Бертрам повернулся ко мне лицом, чтобы ободряюще улыбнуться. — Я все продумал. Конечно, я сообщу полиции, куда мы едем, но потребую, чтобы они держали это в секрете. И я уверен, что никто не угадает цель нашей поездки.

Мужчина почти обнимал себя от радости. — Вы были ранены в нападении, сэр? Он вас тоже ударил?

Мистер Бертрам громко засмеялся. — Нет, нет, Эфимия. Вы не единственная, кто может придумать хитрый план. Я решил помочь мисс Уилтон с ее следующей статьей.

— Ее колонкой сплетен?

Мистер Бертрам снова засмеялся. Я никогда не слышала, чтобы он так много смеялся. Я начала серьезно беспокоиться. Он сел на край дивана рядом со мной и взял меня за руку. — Я знаю, что могу вам доверять, поэтому объясню. Я уверен, что Беа не будет возражать. — Он приостановился, — Что ж, она могла бы возражать, но как только узнает вас лучше, все будет в порядке. В любом случае, нам лучше пока оставить это между собой.

Я почувствовала расстерянность. Что бы ни говорила ему мисс Уилтон, я была категорически уверена — она не рассчитывала, что он станет повторять это своему любимому слуге. Особенно не его любимой слуге-женщине. Предупреждение Рори никогда не казалось мне более уместным.

Я изо всех сил пыталась сесть. — Мистер Бертрам, вы не должны…

— Мы поможем Беа с первой статьей о журналистских расследованиях. Вы и я. С нашим острым умом и ее умением писать мы сделаем ее звездой.

— Она согласилась на это?

Ну, пока нет, но я не такой тупой, как вы думаете, Эфимия. Мы много разговаривали, и я думаю, что она недовольна своей ролью обозревателя сплетен.

— О, — сказала я. Похоже, мне больше нечего было сказать.

— Она упомянула, что у нее есть какая-то зацепка. Нечто, способное стать хорошей историей, но ей никогда не позволяли расследовать. Она сказала, что не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы, как она выразилась, бросить вызов бастионам, в которых доминировала мужская пресса. Поэтому я сразу подумал, что мы можем ей помочь.

— И ей нравится эта идея?

— Я еще не рассказал ей. Она понятия не имеет, что я задумал

— Понятно, — я быстро сглотнула. — Она понятия не имеет. Она случайно поведала человеку, которого едва знает, о своих тайных, заветных амбициях.

— Я знаю, — Бертрам вскочил на ноги. — Разве это не трогательно?

— Что именно она хочет расследовать?

— Как относятся к психически неуравновешенным в таких лечебницах.

— Как уместно.

— Я не думаю, что вы имеете в виду это слово, Эфимия. Уместно означает…

— Неважно, сэр. Вы считаете, что она примет мою помощь? В конце концов, я прислуга.

— Полагаю, мы скажем ей для начала, что вы будете ее компаньонкой. Я сообщаю вам, что происходит, a вы делитесь со мной вашими идеями. Это будет совсем как в старые времена.

Я не находила слов.

— Я не буду присваивать себе всю заслугу. Когда придет время, я дам ей знать, насколько вы были полезны. Но если какое-то время она будет думать, что ей помогаю только я, это сблизит нас. Эфимия, вы мне поможете, не так ли?

— Я ваша слуга, сэр, и вряд ли могу отказаться.

— Эфимия, разве я когда-нибудь просил вас сделать то, чего вы не хотели?

В этот момент я поняла, что мистер Бертрам не был, как я тщетно надеялась, застрахован от восхитительного самообмана. Он искренне верил, что его служащие обожают ему служить.

— Кроме того, — продолжал мой охваченный волнением хозяин, — это всего лишь идея. Она может не согласиться.

— Уверена, что она примет предложенную вами помощь, сэр, — ляпнула я.

— Спасибо, Эфимия. Вы не пожалеете об этом. Мы прекрасно проведем время. — И безумный человек выскочил из комнаты. Затем я сделала то, чего никогда прежде не делала в этом доме. Я позвонила в колокольчик для вызова слуг.

Через несколько минут Мэри была со мной. — С тобой все в порядке? — спросила она, задыхаясь.

Я откинулась на подушки, бездыханная и вся горя как в лихорадке. — Мне очень жаль беспокоить тебя, Мэри, но мне нужно увидеть Рори. Это срочно.

Поразмыслив, я могла бы выбрать слова более осторожно. Рори прибыл еще более задыхаясь, чем Мэрри, и с диким взглядом. — Эфимия!

— Все хорошо, — поспешила успокоить я. После того, как закончилось самое шотландское извержение, я объяснила свое затруднение с Бертрамом и мисс Уилтон.

— Да, я понимаю, почему это можно считать чрезвычайной ситуацией, — наконец признался он.

— Но что мне делать?

— Полагаю, твоя личная история — как и моя — усложнит поиск выхода из этой ситуации.

— Боюсь, что так, — неохотно согласилась я. — Меня никогда не обвиняли в убийстве, но я знаю, что указательные пальцы были направлены в мою сторону.

— Да, если ты обратила на себя внимание наверху, и если об этом при случае упоминалось в других местах…

— Мисс Риченда, — вздохнула я.

— Я не могу подтвердить или опровергнуть, но…

— Мне нужна зарплата, чтобы поддерживать мою семью.

— Тогда у тебя нет выбора, кроме как согласиться. Я бы рекомендовал ничего не видеть и не предлагать никаких идей и теорий. Будь такой тупой, как Беатрис Уилтон считает, даже если это ранит твою гордость. Это проблемная ситуация, Эфимия. И хотя у меня нет сомнений, что в отличие от леди Грей у тебя острый ум, таким как мы, не стоит впутываться в проблемные ситуации.

Он посмотрел на меня со странным выражением. Я улыбнулась. — Я не злюсь. Ты прав. Но если я должна согласиться с этим, могу ли я — могу ли я положиться на тебя?

— Конечно, девочка.

— Я имею в виду, если я увижу вещи, которые…

— Было бы трудно держать себя в руках?

— Да, и если я не смогу избежать искушения собрать все это вместе или просто попытаться…

— Делая шесть из четырех, как обычно, — сказал Рори с усмешкой.

— Я растеряна.

— Я буду здесь для тебя, девочка. Ты можешь сказать мне что угодно.

— И если ты подумаешь, что я должна пойти в полицию?

— Я скажу тебе. Если честно, я думаю, ты найдешь много гипотез и возможностей и ничего достаточно сильного, чтобы выступить в суде. Вот как выходит с теми, кто наверху.

— Я могла бы попробовать встретиться с мистером Эдвардом. Он рассказал мне, как его найти.

— Он рассказал, не так ли? Фицрой тоже?

Я покачала головой.

— Ну, это неплохо, — мрачно пробормотал Рори. — Но я сомневаюсь, что ты столкнешься с чем-то, что влияет на безопасность нации.

— Со Стэплфордами никогда не будешь уверен, — устало сказала я.

— Да, тут я с тобой согласен.

Мы расположились в автомобиле мистера Бертрама через два дня. Мисс Уилтон очень хотела ехать немедленно. Доктору Симпсону и Рори потребовались совместные усилия, чтобы задержать экспедицию хоть ненадолго. Мир все еще слегка кружился вокруг меня. Когда я вышла из маленькой двери для слуг с чемоданом в руке, мисс Уилтон встретила меня предложением занять наружное сиденье для багажа. Моему терпению пришел конец. Я была вежлива, нo надменна, и к тому моменту, когда на сцене появился Бертрам, мы уже вытаскивали шляпные булавки для дуэли. Я не считаю мистера Бертрама быстро мыслящим человеком. Он, конечно, импульсивен, но эти импульсы часто демонстрируют недостаток интеллекта, а не избыток. Однако в этом случае он меня удивил. — Но, дамы, — спокойно сообщил он, — мы не берем мою машину. Я договорился одолжить одну из машин Ричарда. Меррит будет вести, и Эфимия сядет впереди. Именно там, где горн… — Он встретился со мной взглядом. — компаньонка леди должна сидеть.

Меррит в элегантной шоферской форме ждал нас. — Я не знала, что вы умеете водить, — сказала я, когда он галантно вытянул мое сиденье.

— Как сложно это может быть? — спросил Меррит.

Должно быть, я побледнела, потому что он усмехнулся. — Не унывайте, мисс Сент-Джон. Мы хорошо проведем время вдали от гибельного места.

Я быстро оглянулась на сидящих позади нас. Между ними было прозрачное стекло.

— Они могут услышать нас, только если используют говорящую трубку, — объяснил Меррит. — Это создает иллюзию приватности.

— Для кого? — резко спросила я.

— Для всех, — сказал Меррит. — Я хотел кое-что спросить у вас, мисс Сент-Джон, и это похоже, подходящее время. О, подождите минутку, они хотят трогаться.

Я была рада обнаружить, что Меррит действительно умеет водить машину, и вскоре мы были в пути.

— Я думал о своей позиции и поговорил с мистером МакЛеодом. Он готов меня обучить, и я вижу ряд преимуществ в переводе в Стэплфорд-Холл.

— Правда? — невинно переспросила я. — Ряд? — У него хватило совести покраснеть.

— Но даже если бы лорд Стэплфорд был рад принять меня на работу старшим лакеем, я бы не хотел оставлять вас и мистера Бертрама.

— О, Меррит, — сказала я с грустью. — Я действительно не та, кого следует спрашивать. Так много вещей сейчас зависло в воздухе.

— Да, и если бы наш хозяин взял жену, то, возможно, он хотел бы дворецкого? Вы не будете против новой горничной в доме, не так ли, мисс Сент-Джон?

— Вы имеете в виду? — начала я. — Но вы только что встретились.

— При нашем образе жизни, мисс Сент-Джон, не следует тянуть с решениями. Мы живем по воле тех наверху, поэтому я считаю, что мы должны хватать обеими руками желаемое, когда можем.

— Это то, что вам сказал мистер МакЛеод?

— Да, он прямо так и сказал. Я задавался вопросом, откуда у него подобное разочарование. Судя по тому, что Мэри говорит, младший персонал без ума от него, поэтому у него есть возможности…

— Действительно.

— Я сказал что-то оскорбительное, мисс Сент-Джон?

— Нет, но мы подошли очень близко к этому дереву. Я думаю, вам лучше всего сосредоточиться на дороге.

— Но вы бы поговорили с хозяином о Мэри, не так ли, мэм?

— Конечно, — раздраженно сказала я. — Мэри мой самый старый друг. Я всегда сделаю все возможное, чтобы помочь. Хотя, хорошая ли вы перспектива для нее или нет, мне еще предстоит судить.

Это фактически заставило Меррита замолчать. Именно в этот момент я поняла, что никто не сказал мне, куда мы едем, и теперь мне не кого спросить.

Я могу только отнести это на сотрясение мозга, но я до конца пути погрузилась в состояние, похожее на сон. Мои глаза были открыты, но мой разум был занят самыми странными образами. Лорд Стэплфорд был аттакован своими усами во время званого обеда с покойным отцом и покойным кузеном Джорджи. Призраки расстегивали воротники рубашек и умоляли открыть окна, чтобы остыть, прежде чем вернутся в могилы. Джорджи спросил меня, видела ли я его вторые лучшие штаны. Миссис Уилсон тщетно гналась за кем-то, но упала в гигантскую бутылку и лежала там в ловушке, как гигантская муха, беспомощно бившаяся о стекло. Миссис Дейтон приготовила для Рори блюдо из мяса, которое он уронил ей на ноги. Я вмешалась, но мне сказали, что уронить мясо — лучший способ встретить супруга. И все это происходило под облаком глаз. Одна пара была ярко-синей и сверкающей, а другая неопределенного оттенка, но я знала — глаза принадлежат мистеру Фицрою, который угрожал следить за Стэплфордами. Во сне я чувствовала, он ждет, когда их дом упадет, чтобы унести какие-то запасные орудия. Я как раз пыталась объяснить Рори, что если бы он шел между балками, то не упал бы, когда осознала, что рядом говорят.

— Эфимия? — голос Бертрама.

— Мисс Сент-Джон? — Меррит.

— На самом деле, Бертрам, девушка просто спит. Давай войдем в отель. Мне холодно, — капризно говорила Беатрис Уилтон.

Постепенно мое зрение сфокусировалось на окружающих. Улица была полна шума и суеты. Высокие здания окружали меня, и воздух имел привкус сажи. Мы были в Лондоне. Я больше не чувствовала пальцы на ногах из-за холода. Моя голова гудела, я тщетно пыталась вернуться в полное бодрствование.

— Думаю, мне нужно лечь, — прошелестела я дрожащими губами.

— Конечно, — Бертрам спешил помочь мне выйти из машины.

— На самом деле, ты должен сопровождать меня! Не твою слугу!

— Меррит поставит машину, — сказал Бертрам тихим голосом.

— Это не лезет ни в какие ворота! — рассердилась мисс Уилтон.

Мы начали подниматься по небольшим ступеням. Это потребовало огромных усилий, мне пришлось сосредоточиться на каждом шаге. Без поддержки мистера Бертрама я уверена, что упала бы.

— Я скажу портье, что она — дальняя родственница, твоя компаньонка.

— Бертрам, ты не можешь делать такие вещи!

— Беатрис, именно твое журналистское усердие вытащило бедную Эфимию из постели.

— Девушка симулирует. Она наслаждается каждым моментом этого.

Я тяжело опиралась на руку мистера Бертрама и не вступала в дебаты. В конце концов он привел меня в мою комнату. Меня не отправили в помещение для слуг, но портье очень хорошо оценил мое положение и неодобрение мисс Уилтон. Меня поместили в одну из небольших комнат для бедных родственников богатых покровителей. По сравнению с моей более чем скромной комнатой в Уайт-Орчардс, номер мог считаться роскошным. Мистер Бертрам сообщил, что приказал доставить мне ужин в комнату; и я решила ни о чем не думать, чтобы быть в форме к завтрашнему дню.

— А если вам станет хуже, пообещайте мне, что позвоните доктору отеля. Я попрошу Беа проверить вас перед тем, как она пойдет спать. — Он неловко переминался с ноги на ногу. — Это было бы неправильно для меня… Она искренне заботится о вашем благополучии.

— Спасибо, — я желала от всей души, чтобы он ушел, и я могла отдохнуть у пылающего огня.

— Она одна из тех женщин, которым нелегко путешествовать.

— Понятно.

— Она ничего не имела в виду под… Уверен, когда вы узнаете ее лучше…

— Мне бы очень хотелось лечь, сэр.

— Конечно. Конечно. Все, что вам нужно, служащему у стойки регистрации велено снабдить вас… ну, чем угодно. Пожалуйста, не беспокойтесь о счете. Я чувствую, было неправильно с моей стороны привозить вас, когда вы еще так нездоровы. Я не совсем понял доктора Симпсона. Беатрис заверила меня, что говорила с ним — вы обе женщины, было бы неприлично, если бы я расспрашивал. Доктор дал понять, что вы хорошо перенесете небольшое путешествие.

Было ясно — ничто, кроме решительных действий, не сможет сдвинуть его с места. Я подошла к кровати и начала развязывать шнурки на ботинках. Мистер Бертрам бежал.

Хороший ужин, хороший ночной сон, и я была готова встретиться с ними за завтраком. Я рассчитывала на ужин в своей комнате, но позвонил клерк и сообщил, что меня ожидают внизу. Моя голова прояснилась, и я с нетерпением ждала встречи с Беа Уилтон. Я мечтала увидеть ее лицо, когда она узнает, что должна сидеть со мной за одним столом.

Когда я прибыла, она была в середине ee лекции Бертраму. Мисс Уилтон сделала единственное, что могла сделать леди в сложившейся ситуации: сидела рядом с экономкой своего потенциального жениха и игнорировала ee.

— Моральная терапия началась еще в 1790-х годах, — продолжала она. — Это довольно увлекательно и основано на многочисленных идеях квакеров. Ты знаком с ними, конечно?

— Конечно, — сказал Бертрам, сосредоточившись на своем вареном яйце. Он еще не срезал его верхушку, и демонстрировал всю нервозность человека, опасающегося, что желток разольется у него в руках — перед дамой, на которую он надеется произвести впечатление. На его месте я бы заказала яичницу-болтунью, что и сделала, остановив проходящего официанта. Он небрежно кивнул, при этом слегка фыркнув, тонко подчеркивая неуместность моего присутствия за столом. Беа прервалась, чтобы лучезарно улыбнуться ему.

— Все дело в физических упражнениях плюс выполнении обыденных, привычных вещей. Надеюсь, что пострадавшие смогут со временем вернуться в общество.

Бертрам с такой силой срезал верхушку яйца, что она свалилась на скатерть. — Боже милосердный! Ты имеешь в виду, что они их выпустят?

Беа усмехнулась. — О, не пациентов из лучших семей. Это, как правило, худшие, не так ли? Интересно, почему?

Я воздержалась от объяснений.

— Видишь ли, Бертрам, обычные люди могут быть полезны. Некоторые из этих учреждений даже продают вещи.

— Какие? — спросил Бертрам, пытаясь аристократично не обращать внимания на беспорядок, который он устроил на столе, и одновременно подавая сигнал официанту.

Беатрис пожала плечами. — Понятия не имею. Знаю лишь, что в течение долгого времени посетители были абсолютно запрещены в этих местах. Но все меняется. Ты читал какие-нибудь работы доктора Фрейда? Такие странные идеи, но довольно убедительные.

Бертрам побледнел. — Беатрис, это не подходящие книги для женщины!

— Я вполне согласна, — сказала Беатрис, спокойно откусывая кусочек тоста. — Но все в порядке, я читаю их как журналист. Не знаю точно, эксперт ли он, который оценивает компетентность обвиняемого в суде. Кажется, он предполагает, что мы все безумны, а не специально изучаем безумцев. Или, может быть, я ошибаюсь.

— Психиатрия? — рискнула спросить я.

— Формальное исследование преступного безумия, — ответ Беатрис сопровождался холодной улыбкой. Она подала сигнал официанту, который сразу подошел, и сотворенный Бертрамом беспорядок был немедленно убран. Наступила неловкая пауза.

— Значит ли это, что все преступники считаются сумасшедшими? — наконец вступил в разговор Бертрам.

Беатрис снова засмеялась. — Конечно, дорогой, нужно быть безумным, чтобы действовать преступно. Поданные империи должны гордиться подчинением ее законам.

— Это зависит от того, хватает ли им еды, — пробормотала я себе под нос.

Беатрис стрельнула в меня взглядом, и я спрятала лицо за чашкой с кофе, но не раньше, чем увидела, как шок отразился на лице Бертрама.

— Разве ты не согласен, Берти? — спросила Беатрис.

— Я никогда так не думал. — Он нервно промокнул рот, ожидая, что я выскажусь, но я не стала. — Итак, эта лечебница, которую мы посещаем сегодня, имеет какое-либо отношение к Фрейду или психиатрам?

— Полагаю, что там может быть психиатр, но меня интересует то, что общество считает безумием. Я имею в виду, кто-то слушает врачей, но на самом деле это мы сами решаем, кого отправить в эти учреждения, не так ли? Я уверена, что ты знаешь, что я имею в виду, Бертрам. Время от времени кто-то или что-то всплывает, даже в самых лучших семьях есть такие больные. Гораздо легче дать им хороший дом вдали от сплетен, которые иначе бы продолжались. На самом деле это защищает их.

Моя кофейная чашка загремела в блюдце. Беатрис повернулась ко мне и слегка кивнула. Бертрам, с другой стороны, смотрел совершенно пустым взглядом.

— Наверняка в такой старой семье как ваша были подобные случаи.

- Моя семья не очень старая, — уклонился Бертрам.

— Но это имеет значение. Особенно сейчас, когда эти гнилые немцы угрожают вторгнуться в любую минуту.

Бертрам кашлянул и расправил плечи. — Я не верю, что было какое-либо официальное объявление о вторжении.

— О, дорогой, никто не объявляет эти вещи! Они просто случаются. Кроме того, если бы ты прочитал эту книгу, ты бы знал все об этом. Каждое слово верно.

— Я не читаю романы, — сказал Бертрам. — Я также не вращаюсь в политических кругах. Моя семья не имеет ничего общего с международными делами.

Мой завтрак лежал передо мной, застывший. Я была заворожена. Я не могла сказать, был ли Бертрам заинтересован или испытывал отвращение. Зато Беатрис сказала нечто, что дало понять — по крайней мере мне — она толком ничего не знала.

— Можно многое услышать, работая в газетной индустрии.

— Конечно, — согласился Бертрам. — Когда у нас встреча с мистером Фрейдом?

— О, дорогой, мы не увидим Фрейда. Мы увидим очень хорошую, новую лечебницу с не слишком буйными пациентами. И я напишу отличную статью о том, как мы помогаем тем, кто менее удачлив.

Некоторое время спустя мы с Бертрамом ждали на ступеньках отеля, пока Беатрис надевала шляпу. Поскольку мы уже стояли там около 20 минут, я могла только заключить, что это была самая сложная шляпа. — Может быть, это действительно окажется интересным, — вдруг сказал Бертрам. — Я имею в виду, если она права, и только сумасшедшие действуют вне закона. Возможно, мы сможем поговорить с психиатром о том, как на самом деле определить безумие.

Я вздохнула. — Я думаю, что люди совершают преступления по самым обычным причинам. Любовь, зависть, жадность, голод, стремление к власти или даже гнев в отношении кажущейся несправедливости.

Бертрам кивнул. — Я знаю. Но это хорошая идея, которую можно просто высказать, не так ли? Весь этот бизнес с па…

— Сссш! — прошипела я. Беатрис появилась наверху лестницы.

— Вот ты где, Эфимия. Разве ты не слышала, как я говорила, что иду надевать шляпу? Ты действительно не знаешь своих обязанностей.

Бертрам взял ее за руку и повел в ожидавшую карету. — Она изображает твою компаньонку, а не твою горничную, — напомнил он.

— Но я подумала, что именно так она и присоединилась к твоей семье — как горничная Риченды? — Беа понизила голос. — То, что она пришла из прошлого, о котором никто из вас не говорит.

Я чувствовала, что краснею от ярости и смущения. Я понимала, что защита только откроет вопросы, на которые я не собиралась отвечать. И утешилась воображаемым ударом, которым я награждаю Беатрис, если она не прекратит меня подталкивать к этому.

— Нет, — коротко сказал Бертрам.

— Нет? — снова спросила Беатрис.

— Нет, — Бертрам твердо прекратил дальнейшие вопросы.

— О, я так рада, — сказала Беатрис с улыбкой. — Когда я услышала, что она была твоей экономкой…

Бертрам издал фыркающий звук. Беатрис похлопала его по руке. — Я не похожа на женщин, с которыми ты обычно знаком. Я журналист. Я задаю вопросы, которые другие не осмеливаются задать.

— Мне кажется, что знакомство с тобой может оказаться рискованным делом, — сделал вывод Бертрам.

— Действительно. Мои знакомые дрожат, но моим друзьям нечего бояться.

Мой разум был поражен играми, в которые играла эта женщина. Она намекнула, что любимый ребенок миссис Уилсон мог быть заперт в приюте для умалишенных. Неужели она предполагала, что флирт поможет ей раскрыть какие-либо неприятные истины о Стэпплфордах? Я только знала, что она выбрала не того человека для стратегий. Бертрам явно не понимал, о чем она говорит.

Карета остановилась, и мы все выбрались наружу. Бертрам проверил свои карманные часы. — Мы вовремя? — спросил он.

— О, дорогой, ты ведь не думал, что я дам им знать, что мы приедем, не так ли?

И с этим она направилась к большому белому дому. Бертрам и я остались стоять, в ужасе глядя ей вслед.

Глава 6

Внутри Сумасшедшего Дома

— Разве она не великолепна?

Тогда я поняла, что ошибалась по двум поводам. Во-первых, выражение лица Бертрама было скорее приятным удивлением, чем ужасом, и я слишком часто их путала. Я, как другие часто указывали мне в прошлом, позволяла моим личным чувствам и предрассудкам влиять на мое суждение.

Во-первых, ни один из комментариев Беатрис Уилтон не имел отношения к миссис Уилсон и спиритическому сеансу. Ее замыслы были куда более приземленными. Она планировала объявить безумным Ричарда Стэплфорда, чтобы обеспечить статус Бертрама как главы семьи. Даже желание стать журналистом — чем я неохотно восхищалась — было просто хобби, пока она не нашла себе мужа. Я подозревала, что хоть она и богата, от нее, как сказала бы моя мама, пахло «принтом» и «магазином». Тайна нападения миссис Уилсон осталась неразгаданной, но поведение Беатрис Уилтон было легко объяснить. Титул Стэплфордов может быть новым, и, на мой взгляд, не имеет большого значения, но для Беатрис Уилтон слово «леди» перед ее именем — вершина амбиций. Отсюда и нелепый псевдоним: леди Грей.

— Я уверена, что вы не нуждаетесь во мне здесь, сэр, — сказала я Бертраму. — Я не могу предложить никаких возможных идей о том, как лечебница работает или должна работать.

— Вы недооцениваете себя, Эфимия. Перед тем, как вы пришли к завтраку, Беатрис сообщила мне, что у нее есть подозрения об этом месте.

Подозрения? — спросила я.

— Она чувствовала, что пока не может сказать больше, но острое наблюдение является ключевым!

— Ты идешь? — позвала мисс Уилтон. Она открыла дверь, но не переступила порог — больших размеров джентльмен, стоящий перед ней, заполнял проход.

Мистер Бертрам поспешил на помощь. Очень быстро стало ясно, что экскурсии по приюту недоступны. Даже за деньги. На этот раз мистер Бертрам смутился от пошлости мисс Уилтон. Наконец, в результате разбрасывания туманных фраз о влиянии прессы, нас отвели в кабинет доктора Фрэнка и пообещали, что он скоро нас увидит. К этому моменту я покраснела от пальцев ног до макушки головы.

Когда дверь за нашим суровым конвоем закрылась, мисс Уилтон уселась на стул и сняла перчатки. — Я чувствую, что все прошло довольно хорошо.

Мистер Бертрам пробормотал что-то бессвязное. Я подошла, чтобы изучить плакат на стене.

— Действительно, Бертрам. Это не социальный визит. Пресса имеет право на получение информации, которая служит общественным интересам. Мы глаза и уши империи.

— Да, но, мисс Уилтон, Беатрис, они пытаются нас принять.

— Все особые случаи — ну, в настоящее время я не могу сказать больше — но все такие случаи были бы скрыты.

— Конечно. Конечно. Хотя, если весь здешний персонал имеет размеры нашего сопровождающего, сомневаюсь, что нам позволят что-либо увидеть сверх установленных ими пределов.

— Я могу задавать вопросы, Бертрам. Не недооценивай силу расследования.

— Но можете ли вы быть уверены в достоверности их ответов? — сказала я, не задумываясь.

— Я буду знать, — снисходительно ответила мисс Уилтон. — И тогда я смогу пойти дальше. Ты не могла бы понять.

Поскольку я ничего не могла сказать в ответ, не опустившись до ее уровня, я снова переключилась на плакат на стене. Это был вид с высоты птичьего полета, и все же способный видеть сквозь стены и крышу. Земли приюта были обширны. К моему изумлению, он больше напоминал загородный дом, чем больницу. На территории были разбросаны здания с длинными рядами отдельных жилых помещений для мужчин и женщин; и центральные здания, где, казалось, происходила какая-то семейная жизнь. Все это дополнялось привлекательными на вид хозяйственными постройками и спортивными площадками.

Мисс Уилтон подошла ко мне. — Озера нет. Я слышала, что эти места подражают роскошным домам, но без водного сооружения…

Я посмотрела на нее с удивлением.

— Моя дорогая Беатрис, я не думаю, что озеро подходило бы для приюта для душевнобольных.

Мисс Уилтон равнодушно взглянула на мистера Бертрама.

— Не думала, что приют окажется таким большим, — нарушила неловкий момент я.

— Мы считаемся маленьким учреждением, — сказал человек в дверях. Он был ниже среднего роста, аккуратно одет в твидовый деревенский костюм, в маленьких круглых очках. — Но ведь в Лондоне не всегда легко получить землю.

Мисс Уилтон обернулась. — Вы доктор Фрэнк? Это немецкое имя? Всегда держи их врасплох, — прошипела она Бертраму и мне.

— Нет, — сказал доктор на безупречном английском, — но мне часто задают этот вопрос. Коллективная паранойя вокруг немцев, охватившая население, мне кажется довольно увлекательной. Конечно, пресса, например, ваша газета, мисс Уилтон, вряд ли поможет делу.

Тouché, - подумала я, начиная симпатизировать этому маленькому человеку.

— Если вы присядете, я посмотрю, чем могу помочь.

Мисс Уилтон представила себя и Бертрама. Я была исключена как компаньонка и оставлена без имени. Затем она повторно изъявила желание совершить тур по заведению.

Доктор Фрэнк покачал головой. — Невозможно. Дни туров в Бедламе закончены. Мы предоставляем приют для наших пациентов. Мы — убежище от мира, который оказал на них столь жесткое давление. Мы не зоопарк.

— Как удобно для вас, — с сарказмом ответила мисс Уилтон. — Кто тогда наблюдает за наблюдателями?

— «Комиссия по Вопросам Невменяемости» (The Lunacy Commissioners — бывший государственный орган, учрежденный для надзора за приютами и благополучием психически больных людей в Англии и Уэльсе) может посещать нас в любое время дня и ночи без предварительной записи, — сказал доктор Фрэнк. — И они часто так делают.

Мисс Уилтон не находила слов.

Вам известен Закон о Невменяемости 1890 года? — продолжил доктор Фрэнк. — В наше современное время даже нищего трудно запереть в сумасшедший дом без освидетельствования.

— Но в стране полно приютов для умалишенных! — возразил мистер Бертрам.

— Действительно, — сказал доктор, — печальное отражение нашего времени. Но уверяю вас, каждый возможный пациент проходит самую строгую процедуру приема. Тут нет ошибок.

— Вы говорите, что в истории приютов, нежелательные члены богатых семей никогда не помещались в подобное место? — спросила мисс Уилтон.

— Можно сказать, что все наши пациенты являются нежелательными членами человеческой семьи, мисс Уилтон.

— Я не это имела в виду!

— Я знаю, и хотел бы ответить иначе, но, увы, эволюция подобных приютов прошла более чем одну неудачную фазу.

— Так это правда!

— Я могу заверить вас, что ни один современный приют не укрывает никого, кто не должен быть там.

— Но если бы кто-то был ошибочно допущен до 1890 года, он через 26 лет вряд ли мог вернуться к нормальной жизни, — отметила я.

Все головы повернулись ко мне, и мисс Уилтон нахмурилась.

— Вы совершенно правы, мисс, э-э…

— Сент-Джон.

— Мисс Сент-Джон. Вы не связаны с Сент-Джонами из Нижнего Вармингтона? Самая интересная семья.

— Кто-нибудь признается, что связан с семьей, представляющей интерес для психиатра? — парировала я.

Доктор Фрэнк моргнул за его очками. — Хорошо сказано, моя дорогая. Вы совершенно правы. Долгосрочная институционализация лишит даже самого здравомыслящего человека возможности жить во внешнем мире. Мир приюта невелик, а его мораль утешительно черно-белая.

— Значит, те, кто провели большую часть своей жизни в его стенах, изменились? — спросила я.

Доктор Фрэнк теперь открыто улыбнулся. — Вы обращаетесь к персоналу, я так понимаю? Как приятно встретить такой живой ум. Вы тоже с прессой?

— Нет, нет, — огрызнулась Беатрис. — Ответьте на вопрос.

Хорошее настроение доктора Фрэнка исчезло. — Скорее, я бы сказал, что те из нас, кто стал свидетелем удручающего разрушения человеческого духа в результате несчастья или жестокости природы, по-другому и, возможно, более щедро оценивают человеческую расу. — Он снова нахмурился. — Мы очень заботимся о тех, кто в нашем ведении. Гораздо больше, чем те, кто поместил их сюда.

— И все же, будучи психиатром, вы должны рассматривать ваших подопечных как предмет для изучения? — спросила я. — Мой отец был абсолютно убежден, что семья и церковь должны заботиться о психически больных, а не отдавать их на попечение незнакомцев.

Мистер Бертрам наградил меня странным взглядом.

Доктор Фрэнк кивнул. — Многое из того, что говорил ваш отец, верно. Но суть дела в том, что психически здоровым не хочется заботиться о психически нездоровых. Они боятся болезней ума, как будто они заразны.

— Это не правда, не так ли? — Бертрам выглядел встревоженным.

Доктор Фрэнк покачал головой. — Не в том смысле, что вы имеете в виду. — Он снова обратил свое внимание на меня. — Уверяю вас, мисс Сент-Джон, я управляю этим приютом на принципах, которые одобрил бы ваш отец. Мы обращаемся с нашими пациентами, как если бы они были частью большой семьи. Упорядоченность дня с регулярными действиями дает им чувство стабильности. Мы проводим спортивные мероприятия, и они наслаждаются легкой работой. В чувстве полезности можно найти огромное удовлетворение и здравый смысл.

— Вы — самое современное заведение, — похвалила я. — Вы используете много лекарств?

— Несколько, — ответил доктор Фрэнк. — Не так много, как хотелось бы. Главным образом при психических заболеваниях, вызванных жизненными событиями, такими как рождение ребенка. Более глубокие болезни менее вероятно излечить. Хотя мы прилагаем все усилия, чтобы облегчить бремя наших пациентов.

— Все это весьма достойно восхищения, — искренне сказал г-н Бертрам.

— А как насчет человека, который показал нам дорогу? — вмешалась мисс Уилтон. — У него не было вида нежного опекуна.

Доктор Фрэнк вздохнул. — Это приют для умалишенных. Всегда существует вероятность буйного поведения, когда ум перегружен. Еще одна причина, почему посетители не допускаются. Для их собственной безопасности.

— Если бы я хотела поместить у вас члена семьи? — неожиданно спросила мисс Уилтон.

— Вам нужно предоставить подписанное заявление о социальной и медицинской истории вместе с двумя подробными медицинскими справками, подтверждающими, что это безумный человек или идиот, лишенный разума.

— Это вряд ли сложно, — заметила мисс Уилтон.

— «Комиссия по Вопросам Невменяемости» может освободить любого пациента, если во время двух визитов с интервалом более семи дней они убеждены в их психическом здоровье, — холодно сказал доктор Фрэнк. — Система не позволяет злоупотреблений.

Мисс Уилтон поднялась. Как и я, она почувствовала, что терпение доктора Фрэнка исчерпано. — Вы были бы удивлены, доктор, что в моем мире можно купить за деньги.

И с этими словами она вылетела из комнаты. Бертрам пробормотал неловкое извинение и последовал за ней.

— Мне очень жаль. Она… — я замолчала, не в силах оправдаться.

— Она разочарована и расстроена, — сказал доктор Фрэнк. — Интеллект — проклятие женщин в наше время. Будьте осторожны, моя дорогая. У вас его больше, чем положено.

Я пожала ему руку и последовала за своими спутниками. Нас всех проводила маленькая женщина в аккуратном фартуке, которая улыбнулась со словами, как приятно иметь посетителей.

— Она? — срочно сказал Бертрам мне на ухо.

— Она носит часы медсестры, — ответила я, но я могла понять, почему он ошибся. В ее манере было что-то слишком яркое, слишком радостное. Я могла только вообразить, что такое поведение стало ежедневным положительным ритуалом перед лицом человеческих страданий.

Последнюю дверь охранял уже знакомый нам привратник. Мое первое впечатление не обмануло — он был таким же большим и угрожающим. Одно из его ушей было разбито и походило на то, что обычно называют цветной капустой, нос искривлен. Он стоял рядом с открытой дверью, и, не справившись с собой, я отшатнулась. Я была поражена, увидев, как изогнулись его губы. Ему нравилось доминировать, подавлять своим присутствием.

Мистер Бертрам подошел к нему и сунул монету. Затем он вывел нас так небрежно, как будто мы все покидали обычный флигель. Это был самый лучший ответ.

— Какое жуткое место, — сказал он, когда мы благополучно вернулись в карету. — Доктор Фрэнк явно делает все возможное, но атмосфера! Ты была очень смелой, Беатрис.

— Да, была, — подтвердила Беатрис, натягивая перчатки. — Не то чтобы я многого достигла. Там есть история, но я еще не решила, как ее заполучить.

— Ты не собираешься возвращаться? — с тревогой спросил Бертрам.

— Нет, но я думаю, что могу попытаться взять интервью у одного из этих экспертов по безумству. Как ты думаешь, они существуют? Или он нас обманул?

— Не понимаю, — недоумевала я. — Я полагала, что эта тема была предметом расследования для вас в течение некоторого времени?

— Так и есть.

— Но разве вы не проводили никаких исследований?

Губы Беатрис Уилтон почти исчезли, ее улыбка была такой тонкой. — А что бы ты предложила?

— Разве у газет нет собрания вырезок? Или даже библиотек?

— Как занятно встретить экономку, которая так хорошо информирована. Возможно, ты хотела бы подсказать мне, каким должен быть мой следующий шаг.

— Ну, я думаю, — начала я, не задумываясь. Беатрис прервала меня высоким, дразнящим смехом. — Действительно, Бертрам, эта девушка слишком много себе позволяет. Ты должен учить своих слуг лучше! И, Урсула, пожалуйста, не смей рассказывать мне о моей работе. Журналист должен следовать своим инстинктам. Как мы говорим в отрасли, хороший нос — лучшая форма атаки.

Я почувствовала, как мои брови поднялись. Мой язык жаждал комментировать, но я увидела лицо Бертрама. — Извините, если я нечаянно вас обидела, — я говорила так вежливо, как только могла, хотя слова едва не задушили меня. — Я просто хотела помочь.

Мои изысканные извинения принесли мне небрежный кивок. Остаток пути она разговаривала с Бертрамом тихим голосом. Моя помощь была явно не нужна. Когда мы прибыли в отель, мисс Уилтон повернулась ко мне. — Ты можешь взять выходной день. Твое присутствие не требуется до обеда. К сожалению, из-за этикета я не должна обедать наедине с мистером Стэплфордом, каким бы джентльменом он ни был.

Я посмотрела мимо нее на Бертрама, который с интересом разглядывал свои туфли. — Сэр? — спросила я.

— Вы с Мерритом могли бы воспользоваться этой возможностью, чтобы пообщаться. В конце концов, это Лондон, и ни один из вас не нужен, — снизошла до объяснений Беатрис.

— Пообщаться? — спросила я, предлагая одно из надменных выражений лица моей матери.

Я думала, что эта женщине хотя бы покраснеет. Но она была сделана из более прочного материала. — Уверена, тебе трудно придерживаться того же уровня, как у мистера Стэплфорд и меня. Я предполагала, что тебе понравится возможность провести время с кем-то из твоего класса.

Меррит! Мой собственный класс! Мои глаза горели так сильно, что я почти чувствовала жар. — Я получаю приказы от мистера Стэплфорда, мисс, — сказала я тихим, ровным голосом, который, если бы она знала меня лучше, заставил бы ее бежать в горы.

Бертрам вступил в разговор. — Я провожу мисс Уилтон наверх. Был бы признателен, если б вы могли подождать меня в одном из небольших салонов. Нам надо поговорить.

Я кивнула. Наконец он пришел в себя. Однако, когда он наконец присоединился ко мне в излишне розовом и вычурном зале — не то, что можно было бы ожидать в современном заведении — выражение его лица было яростным. — Какого черта, Эфимия? Мисс Уилтон глубоко огорчена вашим поведением. Ей пришлось пойти и лечь. Я послал за доктором. Вы знаете, у нее слабое сердце!

Я на мгновение запнулась, пытаясь найти слова, чтобы выразить свое возмущение подобной несправедливостью.

— Как вы смеете рассказывать ей о ее профессиональных задачах!

— Но это не имеет смысла, — наконец взорвалась я. — Она ничего не знала о Законе. Если бы она провела расследование, как с психически больными обращаются, она наверняка поняла бы, как работает приют?

— Она объяснила это! Доктор Фрэнка должен думать, что она ничего не знает, чтобы она могла его поймать.

— Поймать его в чем?

— Я не знаю, — сказал Бертрам. — Я не журналист.

— Она задавала вопросы, как можно поместить в приют члена семьи.

— Да, она распрашивала об этом. Наверняка, связано с ее подозрениями.

— Вы не думаете, что она, возможно, подразумевала кого-то конкретно?

— Нет, — ответил Бертрам. — В ее семье нет безумия. Она заверила меня в этом.

— Это не то, что я имела в виду.

— Тогда я не понимаю вас, Эфимия. — Бертрам расправил плечи и скривил губу. Все его отношение было вызовом.

Я всегда буду задаваться вопросом: если бы я тогда заговорила, могло бы все сложиться иначе? Но предупреждение Рори звучало у меня в голове. Помимо этого, я не знала, как убедить его: мисс Уилтон, несмотря на все ее богатство, была золотоискателем, а Бертрам был призом. Как и раньше случалось, я нашла убежище в полуправде. — Извините. Я обеспокоена из-за миссис Уилсон. Мы с ней никогда не были лучшими друзьями, но она в больнице, ей так плохо, а мы далеко, не зная, как у нее дела… — Я с трудом сглотнула. — Я прошу прощения, если я огорчила мисс Уилтон. Я сама не своя сейчас.

Бертрам принял блеск в моих глазах за слезы, a не гнев и разочарование, которые я подавляла. — Конечно, — Его лицо загорелось. — Иногда я забываю, что вы всего лишь женщина и не обладаете мужской силой духа, — быстро добавил он. — Я имею это в виду как комплимент. Вы самая способная молодая женщина из моих знакомых, но вы еще нездоровы и шокированы нападением той ужасной ночью.

— Моя голова болит, и я больше, чем обычно, устала, — честно сказала я.

— Я должен был сказать вам раньше. Я позвонил в Стэплфорд, и у меня есть сообщения о том, что миссис Уилсон поправляется, как и ожидалоcь. Она еще не совсем в сознании, но там дежурит полицейский. Он примет ее заявление, как только она выздоровеет. — Бертрам сделал паузу. — Я должен сказать, что весьма впечатлен эффективностью полиции.

— Им следует беспокоиться, наверняка злоумышленник не желает, чтобы она приходила в сознание, — подумала я вслух.

— Какая ужасная мысль!

— Но очень реалистичная, — сказала я с грустью.

Бертрам на мгновение задумался, а затем воскликнул: «Но это значит, что вы тоже можете быть в опасности!»

— Возможно, хотя я дала понять полиции, что не разглядела нападавшего.

— По крайней мере, мало кто знает, где вы.

— Только в Стэплфорд-Холле, — ответила я.

Неловкое молчание упало между нами. В конце концов Бертрам сказал: «Я должен вернуться, проверить, как дела у мисс Уилтон».

- Я нужна вам?

— Нет, леди будет ужинать в своей комнате, поэтому ваш эскорт сегодня не понадобится.

— Люди могут подумать, что ее компаньонка должен присутствовать при ней? — Я рискнула, хотя последнее, чего хотела, это проводить время с кем-то, кого считала лживой и фальшивой.

— Не думаю, что это разумно, — сказал Бертрам. — Ей нужен отдых, но я ценю предложение. Почему бы вам не посмотреть Лондон. Еще рано, и хотя леди не могла бы ходить по улицам в одиночку, я думаю, что многие лондонские слуги это делают.

Я улыбнулась и кивнула, хотя его речь не давала мне покоя. Я не хотела провести остаток дня в своей комнате. И я не думала, что отель любезно воспримет простую компаньонку, праздно слоняющуюся в холле. Но мысль о том, чтобы бродить одной Лондону, слишком пугала. Я колебалась, когда мой взгляд привлек внимание консьерж, который ободряюще улыбался. Он был высоким, стройным парнем, одетым в форму с достаточным количеством золотого материала, чтобы предположить его важность. Не похож на вспыльчивого посыльного. Он также был значительно старше меня. Я подошла к его столу.

— Добрый вечер, мисс, — сказал он грохочущим голосом. — Чем могу быть полезен?

— Кажется, — неловко начала я, — мои услуги компаньонки не требуются до конца дня, и моя хозяйка предложила мне посмотреть достопримечательности Лондона. Тем не менее, признаюсь, я встревожена тем, чтобы пойти одной.

Консьерж усмехнулся. — Как и должно быть, мисс. Годится для горничных бродить без сопровождения, но для такой леди как вы, это совсем другое дело. Вы с мисс Уилтон, не так ли?

— Да, — меня поразила проницательность этого человека.

— Очень милая молодая женщина, я уверен. Но думаю, что это новые деньги, и не совсем соответствует стандартам общества.

— Не могли бы вы предложить что-то заполнить время? — спросила я, становясь все более смущенной.

— Один из этих спиритуалистов читает лекцию в синем салоне, — сказал мой новый друг. — Взимается небольшая плата, но мы не продали много билетов. Я уверен, что смогу потихоньку провести вас внутрь. Учитывая, что вы гость отеля.

— Понятно. Я не уверена.

— Позвольте мне проверить мой список. Это мадам Аркана.

Мое сердце екнуло. Совпадения, бывает, случаются, но я настороженно отношусь к ним. — Да, — услышала я себя, мой голос словно доносился издалека. — Я слышала о ней. Это было бы наиболее интересно.

— Тогда лучше поспешить. Пойдемте со мной, мисс.

Он повел меня по лабиринту коридоров, некоторые, как я чувствовала, были проходами для слуг. Наконец, он открыл мне боковую дверь со словами: «Наслаждайтесь».

Я оказалась в большем, чем ожидала, салоне. Неприветливый и холодный, он напоминал пещеру. Синий салон был заполнен стульями кукурузного цвета, расположенных рядами. На возвышении сидела знакомая фигура в пурпурном тюрбане. Комната была заполнена менее чем наполовину. Я на цыпочках прошла к последнему ряду, занятому зрителями.

— О-о-о, — простонала мадам Аркана. Она либо собиралась войти в транс, либо у нее было сильное пищевое отравление. Я воспользовалась возможностью оценить аудиторию. Много девушек, одетых в простые, но респектабельные платья — я предположила, что это были горничные на выходных. Было также немало потрепанных женщин, которых я посчитала компаньонками. В первых трех рядах я не видела ничего, кроме больших шляп с перьями. Их обладательниц я отнесла к матронам, составлявшим костяк поклониц мадам Арканы. Рядом с центром стояла дрожащая женщина лет двадцати с небольшим. Изящная, но изношенная юбка, жакет, скромная прическа и лишенное макияжа лицо выдавали в ней жену викария. Я представила, как она выигрывает соревнование «яйца-и-ложки» и радостно кувыркается на праздниках типа «материнских матрасов».

— Преподобный Диптон говорит, что крыша церкви важнее, чем обновление библиотеки, — внезапно заявила мадам Аркана. — Он говорит, что праздник должен быть использован для сбора денег, чтобы защитить верующих.

— Вы уверены? — спросила женщина нервным голосом. — Только моему мужу совершенно ясно, что крыша продержится еще одну зиму, а у детей так мало книг.

Мадам Аркана открыла глаза. — Моя дорогая, я не могу комментировать мудрость духа, с которым вы просили меня связаться, а лишь передаю то, что он сказал.

— Вы имеете в виду, — голос спрашивающей выражал изумление, — что он может ошибаться? Я думала, с другой стороны…

— Давно ли паства его потеряла? — спросила мадам Аркана.

— Около шести месяцев. Зa три месяца дo принятия моим мужем прихода.

— Почитался ли он как мудрый и добрый человек, когда был жив?

— Я действительно не могу сказать, — тон женщины подразумевал, что она очень хорошо могла бы.

— Возможно, он все еще приспосабливается к более высоким вибрациям, — сказала мадам Аркана. — Некоторым духам может потребоваться время, чтобы отбросить свои мирские желания.

— Вы имеете в виду, что мы могли бы поступать, как считаем нужным?

— Была ли когда-нибудь причина, почему вы не должны?

Женщина скрутила носовой платок между пальцами. — Викариат очень темный и мрачный. Такое ощущение, что он все еще там.

— Тогда я настоятельно советую вам устроить очень веселый и занятный праздник, — предложила мадам Аркана. — Он увидит, что вы хорошо заботитесь о его прихожанах, и их веселье погасит его торжественность.

— Вы имеете в виду, вечеринку? О, какая веселая идея. — Она села чрезвычайно довольная, что ее шиллинг за входной билет был потрачен не зря. Я могла только вообразить сцену, когда она попытается все объяснить своему мужу. Надеюсь, она не настолько глупа.

— У кого-нибудь есть еще вопросы? — спросила мадам Аркана.

За этим последовал ряд вопросов о потерянных собаках и кошельках, за кого должны выйти замуж дочери, и о вероятности вторжения Германии. Я не убеждена, что мадам Аркана была в контакте с каким-либо духом, но совет покойного — или, точнее, ее — всегда был тактичным, разумным и склонным заставить спрашивающего думать самостоятельно. Я почти одобрила. Не могу сказать, что тревожило меня больше: ее обман или неспособность присутствующих прислушаться к здравому смыслу, если тот не был предложен спиритической доской. Но, как говорил мой отец, в здравом смысле нет ничего здравого.

Когда последний вопрос был задан, мадам Аркана указала на чайные тележки, которые были размещены в проходах. (Я была слишком поглощена ее игрой, чтобы заметить их прибытие).

Дорогие дамы и господа, — кивнула она единственному молодому человеку из зала, — угощайтесь. Все это входит в стоимость вашего билета, и после такого сеанса нам всем нужно пополнить свои силы. Я присоединюсь, но, — она подняла палец и улыбнулась, — больше никаких вопросов нашим духовным друзьям. По общим темам я буду рада пообщаться.

Был шум, затем аплодисменты. Сидения были спешно отброшены назад, люди устремились к торту. Я собиралась улизнуть, но особенно симпатичное миндальное печенье привлекло мое внимание и напомнило, что я не обедала. Кроме того, пирожных был переизбыток, если только у всех не было такого аппетита, как у жены молодого викария. Пока я колебалась, она отшлифовала два куска бисквита «Виктория» и пирожное с кремом.

— Вы, безусловно, должны угоститься, — сказала мадам Аркана, появляясь у меня за плечом. — У консьержа Джорджа были строгие инструкции обеспечить ваше присутствие.

— Чьи? — спросила я.

— Мои. Я хотела убедиться, что вы помните мое предупреждение.

— Берегись своих врагов, — холодно сказала я. — Полагаю, вы имеете в виду неудачный опыт миссис Уилсон. Я удивлена, что новости так быстро достигли Лондона.

Мадам Аркана улыбнулась. — До меня доходят разные слухи из многих источников. Но я хотела напомнить вам, что в послании упоминаются враги во множественном числе.

— Но у меня нет других врагов. Кроме того, мы не были врагами, я просто очень не любила ее… — я замолчала.

— Извините, я должна кое-кого проверить, — секундой позже сказала я.

Мадам Аркана передала мне макаруны. — Возьмите. Вы выглядите так, будто вам не помешает что-нибудь съесть.

Автоматически я взяла печенье, которое она мне протянула. Я все еще держала его в руке, когда прибежала, задыхаясь после нескольких неправильных поворотов, к главному входу. Я резко повернулась и направилась к главной лестнице. На ней, спускаясь, я встретила Бертрама, по его лицу струились слезы.

— О, Эфимия, — сказал он. — Она мертва.

Глава 7

В Гостях у Мистера Эдварда

Бедная миссис Уилсон. Волна вины нахлынула на меня. Я не раз хотела, чтобы ее не было в моей жизни, но никогда не желала ее смерти. И таким образом.

— Эфимия, вы слышали, что я сказал? Она мертва! — голос Бертрама сломался. Его лицо было таким же несчастным, как у Малыша Джо, когда умер его первый питомец. Бертрам был уже в двух шагах от меня на лестнице, оставляя меня с дилеммой: я едва ли могла приблизиться и успокоить его и я, конечно, не могла пройти мимо. Но даже если бы у него оставалось желание следовать за мной вниз, мы вряд ли могли бы завершить этот разговор в публичном месте.

— Мне очень жаль. Возможно, нам следует… — Я попыталась указать, что мы должны вернуться в наши комнаты.

— Но что мне делать?

— Я полагаю, что правильнее всего было бы немедленно вернуться домой.

— Но она там наверху… — Он запнулся и посмотрел наверх.

— Мой Бог! — воскликнула я. — Вы не можете… Вы не имеете в виду мисс Уилтон! Я думала, вы имеете в виду миссис Уилсон.

— Зачем мне заботиться об этой старой карге? — Бертрама сказал без милосердия, но правдиво. — Моя бедная Беатрис. Это все было слишком для нее. Я обнаружил ее только что лежащей в будуаре, она не дышит.

— Послали ли к ней доктора? — спросила я.

Бертрам покачал головой. — Она мертва.

— Не всегда просто сказать, угасла ли жизнь. — Я повернулась и побежала вниз по лестнице к консьержу.

— Алло, мисс. Вам понравилось шоу?

— Джордж, случилось что-то ужасное, — сказала я тихим голосом. — Боже мой, благородный мистер Бертрам Стэплфорд обнаружил, что мисс Уилтон неподвижна в своей комнате. Он боится, что она мертва. Вы можете отправить к ней врача немедленно?

Глаза Джорджа сверкнули острым умом. — Я сделал лучше, мисс. Доктор, за которым она послала, уже в пути.

— Доктор, за которым она… за которым она послала? — Я повернулась к Бертраму, который теперь стоял позади меня. — Я думала, что доктор уже посетил ее.

— Так она мне сказала, — ответил Бертрам.

— Наш доктор Смит. Хороший доктор, но очень занят. Если бы я понял, что это так срочно, я бы заставил его пойти немедленно. — Консьерж выглядел довольно встревоженным.

— У нее было слабое сердце, — объяснила я.

— Это могло произойти в любой момент, — сказал Бертрам. — Это одна из причин, по которой она жила так. На бегу. Она всегда знала, что ей может не хватить… — он с трудом сглотнул.

— Как трагично, сэр. Почему бы мне не найти для вас хороший тихий уголок и большой стакан чего-нибудь покрепче? Мы пошлем туда доктора сию секунду. Может быть, юная леди права — может, это всего лишь глубокий сон или что-то вроде комы.

Он отвел Бертрама прочь, позвал посыльного, чтобы тот перехватил доктора Смита, и оставил меня ждать у стойки. Он вернулся через несколько мгновений.

— Не хотите ли пройти со мной в ее комнату, мисс?

— Конечно, — сказала я. Хотя мой отец пытался защитить меня по возможности, как дочь викария я не раз видела трупы. А служа Стеэплфордам, было в какой-то степени облегчением видеть естественную смерть.

— Не думаю, что происходит что-то странное, но у нас есть протокол, которому нужно следовать при подобных обстоятельствах. Я должен спросить дежурного менеджера, но он на перерыве.

— Протокол? — встревоженно спросила я.

— Мне нужно запереть дверь. Многие из наших посетителей путешествовали и привезли некоторые неприятные вещи. Она недавно была за границей?

— Нет, не думаю. Много людей умирает в отеле?

— Все время, — консьерж подмигнул. — Место чуть менее опасно, чем больница.

— Как? О, я понимаю, что вы имеете в виду. Люди попадают в больницу, когда они больны. Но гости отеля?

— Часто пожилые леди, джентльмены-пенсионеры, и те, кто подхватили какую-то гадость. Огромное количество людей приезжает сюда, время от времени кто-то неизбежно умирает. — Он остановился у ее двери. — Вы не были близки с этой молодой леди, не так ли, мисс? Такое у меня сложилось впечатление. Я обычно хорошо разбираюсь в людях. Знаете, сколько бы раз это ни происходило на моем дежурстве, всякий раз немного пугает. Я не был неуместен, а?

Я покачала головой. — Мы не были друзьями. Мне жаль, что она умерла, но не могу сказать, что я так же сильно огорчена, как мистер Стэплфорд

— Да, я вижу, что она ему нравилась. Но как говорится, чему быть, того не миновать. — Он сунул ключ в замок. Ключ не поворачивался. — Похоже, бедная юная леди сделала за меня работу перед смертью. — Он пожал плечами. — Многие могут отдыхать только, если дверь заперта.

— Но разве мы не должны проверить, жива ли она еще?

— У вас есть медицинская подготовка, мисс?

— Нет, — я вовремя остановилась, чтобы не сказать «но у меня большой опыт с трупами»

— Тогда я сомневаюсь, что вы можете сделать что-нибудь для леди.

— Но что, если она умирает! В одиночестве?

— Мистер Стэплфорд сообщил о ее смерти, — сказал Джордж. — Для меня этого достаточно.

— Позвольте мне войти, — призывала я. — Просто чтобы быть уверенными.

Джордж решительно отказал мне. — Нет, мы не знаем, от чего она умерла. Вы не уверены, была ли она за границей, и держу пари, что вы понятия не имеете, общалась ли она с кем-то, кто был, поэтому я не могу вас впустить. Произошла трагедия, но ваша смерть только сделает это трагичным вдвойне.

— Я уверена, что вы преувеличиваете, — не сдавалась я.

— О, истории, которые я мог бы рассказать вам. Вы бы дрожали всей кожей прямо от костей.

— Но у нее было слабое сердце.

— Тем более вероятно, что она погибнет от болезни.

Я была готова вырвать у него ключ силой, но я не ожидала победы в такой битве. Ничего не поделаешь. Я спустилась обратно в салон к Бертраму.

— Конечно, если она мертва, — сказал Джордж, — мы обязательно позвоним в полицию. Но будем как можем сдержаны, и ради вас, и ради отеля.

Мое сердце опустилось в мои ботинки. Снова имя Бертрама и мое будут связаны с внезапной смертью. Удивлюсь, если полиция не утащит нас на месте. Однако я знала — любая моя просьба обойти процедуру только навлечет подозрения на наши головы, поэтому я кивнула, глубоко вздохнула и вошла, чтобы успокоить Бертрама.

Он был не так пьян, как я боялась. Графин, который Джордж щедро предоставил, стоял нетронутым на маленьком столе перед ним. В руке он держал стакан, но тот был почти полным. Он посмотрел на меня пустым, удивленным взглядом, который я видела на лицах скорбящих в приходе моего отца. Мое сердце заныло. Должно быть, он испытывал глубокие чувства к ней, несмотря на то, что они провели вместе немного времени.

— Она сказала, что доктор был. Она сказала, что он велел ей отдохнуть, и она будет в порядке. Я бы никогда не оставил ее, если бы…

Я неловко похлопала его по руке. — Без сомнения, она пыталась вас успокоить. Она не хотела, чтобы вы волновались.

— Но это не имеет смысла. Она не лгала. Она никогда не лгала мне.

Сейчас не время утверждать мои подозрения в отношении мотивов Беатрис, но я не сдержалась. — Вы были глубоко уверены друг в друге?

— Она рассказала мне все. — Бертрам, наконец, выпил глоток. — Я, конечно, не мог вернуть «комплимент». Все, что мы с тобой знаем, Эфимия! Я должен был держать ее на расстоянии вытянутой руки. С такой семьей, как моя, я не мог воспользоваться ее невиностью.

— Вы имеете в виду… Боже мой, это все меняет. Я была так глупа.

— Что меняет?

Я задумалась на мгновение. Было ли сейчас подходящее время, чтобы рассказать о моих подозрениях? Это может заставить Бертрама хуже думать обо мне, но отвлечет его. При таком коротком знакомстве, я сильно сомневалась, что они были влюблены. Хотя Бертраму, безраздумно и со страстью прыгающему в любые ситуации, вполне могло казаться, что это так. Это также может привести его к разрушительному выражению горя. Я сделала глубокий вдох. — Я думала, вы могли рассказать ей о своем брате. Из вопросов, которые она задавала, я заключила, что, возможно, вы рассматриваете попытку передать его властям. Прежде чем он причинит больше вреда, — добавила я.

— Как вы думаете, я дурак, Эфимия? Даже если Беатрис была не более чем обозреватель сплетен с амбицииями, она не смогла бы пропустить такую историю, несмотря на ее личные чувства. Печать была в ее крови.

— Но она намекнула мне, что знает.

— Конечно, она намекнула. Журналисты всегда намекают, что знают больше, чем знают. Замечательно эффективно, чтобы развязать людям языки.

— О, — сказала я. Когда он увлекался одной из своих страстей, мне было легко забыть, что Бертрам знал гораздо больше о мире, чем я. Но время от времени он напоминал мне с шокирующим эффектом. Также хорошо, что Бертрам теперь выглядел намного более настороженным. Он опустил свой стакан.

— Но ее вопросы в приюте. Как будто она пыталась спровоцировать их.

— Я не знаю всей истории. Она только сказала мне, что у нее сильные подозрения. Что ей будет безопаснее со мной, пока она будет заниматься расследованием.

— Она делала заметки?

— Конечно, она делала! Молодец, Эфимия! Они в ее комнате. — oн встал.

— Ее комната заперта.

— Но у меня есть ключ, — Бертрам с триумфом вытащил его из кармана.

— Уберите, — резко сказала я, опуская его руку.

— Боюсь, у вас сложилось неправильное впечатление, — пояснил Бертрам. — Понимаете, у Беатрис был паталогический страх пожаров в отелях. Она закрывала свою комнату лишь перед сном. Хотела, чтобы у меня был ключ на случай, если что-нибудь случится. Заставила меня пообещать, что спасу ее. — Он сглотнул и потянулся к своему бокалу.

Холод охватил меня. — Но ее комната была заперта. Она бы заперла еe, если бы отдыхала, не так ли?

— Нет, — ответил Бертрам. — Только на ночь.

— Другой доктор, — начала я.

— Вы думаете, что он был? — спросил Бертрам.

— Я начинаю опасаться.

— Господи! Не могу в это поверить. Я знаю, у нас был необычный опыт, но не каждая смерть должна быть убийством, Эфимия. Некоторые люди умирают естественной смертью.

Бертрам вручил мне свой стакан, и я сделала глоток огненной жидкости. Я слегка задохнулась. — Нам дьявольски не повезло.

— Боюсь, полиция согласится с вами.

Мы сидели в тишине несколько минут. — Я должен связаться с ее семьей, наконец заговорил Бертрам. — Не представляю, что скажу им.

— Я бы советовала поговорить с ее отцом, — сказала я. — Ее мать будет убита горем. Семья знает о ее сердечном заболевании, естественно, они будут ее ее оплакивать, но это не будет совершенно неожиданным.

— А как насчет наших подозрений?

— Не стоит ничего говорить, пока мы не узнаем.

Бертрам побледнел. — А похороны?

— Ее семья захочет взять это на себя.

— Я предложу любую помощь, какая в моей власти, — сказал Бертрам.

— Конечно.

Его лицо вытянулось. — Но я понятия не имею, что я могу сделать.

Я сделала большой глоток, вернула стакан Бертраму и встала. — Но я знаю. Я собираюсь увидеться с мистером Эдвардом.

— Как?

— Он дал мне адрес в Лондоне на случай, если мне понадобится с ним связаться.

— Но, Эфимия, это вряд ли касается безопасности королевства!

— Я не знаю, что произошло в действительности. Но он мне сказал, если что-то плохое снова случится в Стэплфорд-Холле, им будет интересно узнать об этом.

— Но смерть Беатрис не имеет ничего общего с нападением на миссис Уилсон.

— Разве нет?

- Как это может быть?

— Я не знаю, но у меня есть чувство.

— Эфимия, вы не можете идти к этому человеку с чувством! Вы понимаете, насколько он важен?

— Я не знаю, кто он, — призналась я. — Но я думаю, что нам нужна его помощь.

Мы спорили некоторое время. Потом вернулся консьерж, чтобы сказать, что доктор прибыл, и теперь они обсуждали, следует ли открывать комнату до прибытия полиции. Доктор считал, что должны, а Джордж не соглашался. — Мой менеджер все еще на перерыве, сэр. Так что это немного неловко. Я думал, что вы, возможно, самый подходящий человек, чтобы разобраться с этим?

С неохотой Бертрам ушел с ними. Его прощальным выстрелом по мне было: «И никуда не уходите, Эфимия!»

Конечно, я дождалась, пока они уйдут, прежде чем отправиться в свою комнату и взять пальто.

Я показала таксисту записку с адресом, который мистер Эдвард дал мне, и была удивлена, когда очень скоро мы остановились возле большого здания. Казалось, что оно состоит из офисов и квартир и никак не похоже на правительственное здание. Я поднималась по грязной лестнице все более и более уверенная, что надо мной подшутили. Когда я добралась до нужного этажа, передо мной оказалась дверь с табличкой частного детективного агентства. Мистер Эдвард сменил работу? Однако я уже зашла так далеко. Я постучала в дверь и вошла. За столом сидела элегантная молодая женщина. Она живо подняла голову и улыбнулась. — Чем могу помочь?

— Боюсь, мне дали неправильный адрес, — сказала я. — Я искала мистера Эдварда.

— Ваше имя?

Я немного поколебалась, а затем назвала свое настоящее имя. Фицрой знал его, и я была совершенно уверена, что он поделился секретом с мистером Эдвардом. Молодая женщина снова улыбнулась мне и полезла в стол. Она достала планшет с закрепленными на нем листами бумаги и провела пальцем по списку имен. — Ах, вот и вы. Это срочно?

— Честно говоря, я не знаю. Произошло одно серьезное нападение, возможно, потенциальное убийство, и еще одна молодая женщина умерла сегодня, но это могло быть связано с естественными причинами.

- Был ли кто-нибудь из этих людей значимой персоной?

Я подавила желание возразить, что любая человеческая жизнь имеет значение. — Одна из них экономка в Стэплфорд-Холле, а другая — дочь семьи Уилтонов.

Молодая женщина кивнула. — Думаю, этого достаточно. Прошу вас следовать за мной. — Она встала и открыла дверь слева. Мы вошли в короткий коридор без окон, которые вел к другой двери. Она открыла ее и провела меня в маленькую комнату со столом и двумя стульями. Грязноe окно было зарешеченным. — Мистер Эдвард скоро будет с вами, — сказала она и закрыла за собой дверь. Я с облегчением отметила, что не услышала поворота ключа.

Я подошла к окну и попыталась выглянуть наружу, но окно было слишком грязным. Я посидела некоторое время, но обнаружила, что не могу спокойно находиться на месте. Поэтому я ходила и обдумывала, что буду говорить. К тому времени, как мистер Эдвард вошел в комнату, я убедила себя, что это глупая затея, но привела факты в порядок.

Он выглядел почти так же, как в горах. Не было никакой причины, почему он должен был измениться. Однако в этой странной и потертой обстановке я ожидала, что он будет другим. Но он оставался мужчиной средних лет, с мягким и непритязательным лицом, за исключением пары чрезвычайно густых бровей. На нем был очень хорошо сидящий, но недорогой коричневый костюм. Его голос, когда он заговорил, не утратил своей властности.

— Мисс Мартинс, я слышал, вас снова беспокоят неудобные трупы.

— Пока только один труп, мистер Эдвард. Судьба другой жертвы висит на волоске. Но я совсем не уверена, что это представляет для вас интерес. Если вы действительно тот, — я беспомощно огляделась — кем вы были раньше.

Мистер Эдвард усмехнулся. — Вы, мисс Мартинс, должны знать, что внешность может быть обманчива. Присаживайтесь и скажите мне, почему эта конкретная загадка не заинтересует бюро.

Я привела факты в порядок и подробно пересказала, стараясь не упускать деталей, так как не была уверена, что важно, а что нет.

— Значит, вы уверены, что сообщение о потерянном ребенке расстроило миссис Уилсон?

— Возможно, я делаю неправильные выводы из того, что сказал доктор Симпсон, но у меня сложилось впечатление, что в прошлом миссис Уилсон был какой-то секрет. Его предупреждение о том, что история не должна повториться, подтверждает мое предположение

— Вы знаете, относится ли довольно эксцентричное завещание покойного лорда Стэплфорда ко всем его детям или только к законным наследникам?

— Понятия не имею, — удивленно сказала я.

- Из опыта знаю, большинство мужчин повторяют свои ошибки.

— Вы имеете в виду, что могут быть другие дети?

— Это аспект, который стоит рассмотреть.

— Слишком смело предположить, что мисс Уилтон могла толкнуть стакан? — спросила я.

— Она была амбициозной молодой леди. Мы знали о ее деятельности некоторое время.

— Вы имеете в виду, она была иностранной шпионкой? — я задохнулась.

Мистер Эдвард расхохотался. — Мне очень нравится ваша компания, мисс Мартинс. — Он достал платок и промокнул один глаз. — Нет. Просто в своих попытках стать известным журналистом, а не просто светским колумнистом, она задавала много неуклюжих вопросов о многих сложных предметах. Видите ли, большинство значительных женщин стремились появиться в ее колонке, конечно благосклонно отмеченными. А большинство значительных женщин…

— Замужем за значительными мужчинами, — закончила я за него.

— Я собирался ее завербовать, — сказал мистер Эдвард. — У нее была прекрасная информационная сеть. Однако, как оказалось, ее характер и здоровье делали ее непригодной для нашей работы.

Я моргнула при слове «наша», удивляясь как по-королевски это звучало.

— Приют, в который она вас отвезла, один из лучших в стране. Доктора Фрэнка очень уважают.

— Я не вижу связи, — начала я.

— Но это именно так, мисс Мартинс. Все дело в связях.

— Мисс Уилтон вела записи.

— Я заберу их у местной полиции. Что касается этого второго доктора. Была ли она, по-вашему, женщиной, которая солгала бы про доктора, чтобы поклонник оставил ее в покое?

— Нет, она была из тех женщин, которые наслаждались вниманием.

— Может быть, нет, если она чувствовала себя очень плохо? — предложил Эдвард неодобрительно хмурясь.

— Сэр, у меня голова идет кругом. Я не вижу, как все это связано.

— Я тоже. Но я вижу некоторые направления для расследования.

— Значит, вы думаете, стоит расследовать?

— Если есть хоть малейший шанс получить контроль над Ричардом Стэплфордом, стоит попробовать.

— Что вы имеете в виду под контролем,?

— Я имею в виду то, что имею в виду, мисс Мартинс. Этот человек чертовски непредсказуем во многих отношениях, и теперь он член парламента, у которого еще больше возможностей причинить вред.

— Что я должна делать?

— Вернитесь в отель и будьте готовы получить мои инструкции.

— Ваши инструкции?

— Должны ли мы сказать, мои предложения? В конце концов, вы пришли ко мне за помощью.

— Но я думала, что вы…

— Займусь этим? Как вы сказали, моя дорогая, доказательства крайне скудны. Возможно, я смогу дать вам несколько советов, когда ознакомлюсь с материалами, но боюсь, что решение этой головоломки будет зависеть от вас и Бертрама Стэплфорда.

— Но он будет занят с похоронами. Семья. Он не мог бы вероятно…

Мистер Эдвард поднялся. — Тогда вам нужно будет найти кого-то еще в помощники. Всего хорошего, мисс Мартинс. Я передам вашему дедушке привет от вас и наилучшие пожелания.

— Я бы предпочла, чтобы вы этого не делали, — сказала я.

Мистер Эдвард слегка улыбнулся и открыл мне дверь. — В свое время я дам вам знать о себе.

Молодая женщина на стойке регистрации попрощалась со мной, как будто я просто зашла надеть пальто. Я спустилась по темной и грязной лестнице, размышляя о том, во что я влипла.

Я вернулась в отель и нашла Бертрама в ужасном состоянии. — Родители Беа за границей, ее братья или находятся в деревне, или занимаются бизнесом, который нельзя оставить. Не уверен, как это получилось, нo в итоге они попросили, чтобы я начал организацию похорон. Эфимия, я понятия не имею, что делать! Я позвонил Ричарду и попросил его прислать мне в помощь сотрудников, но они будут здесь лишь через пару дней.

Я сняла перчатки и бросила их на стол. — Тогда вам повезло, что я здесь, сэр, потому что у меня большой опыт организации похорон.

— Эфимия, вы чудо.

— Кого посылает лорд Ричард? — спросила я, размышляя, как трудно будет держать под контролем Мэри и Меррита в сложившихся обстоятельствах.

— Рори МакЛеода. Видимо, он очень хотел помочь. — Бертрам пристально посмотрел на меня. — Я не могу сказать, почему.

Глава 8

Чай с Дворецким

Следующие четыре дня исчезли во множестве дел и договоренностей. К счастью, это не дало Бертраму никакой возможности узнать, выполнила ли я свой план навестить мистера Эдварда. Когда я вернулась в отель, я нашла его беседующим с местной полицией. Затем я встретила его за завтраком. Он был поглощен проблемами, связанными с организацией похорон, и, казалось, забыл наш предыдущий разговор. Все его внимание было обращено на соблюдение правил и приличий.

Рори прибыл рано утром на следующий день, но я не увиделась с ним сразу, потому что была занята поиском подходящего места (в этом и других вопросах, связанных с Лондоном, консьерж мог дать мне отличный совет). Затем я рассылала уведомления о похоронах. Я получала постоянные и требовательные телеграммы от Уилтонов, которые изо всех сил спешили в Лондон, продираясь через Европу. Эти сообщения были, естественно, адресованы Бертраму, и так же естественно он передавал их мне, чтобы я занималась ими

Впервые я смогла доказать себе, что более чем компетентна, чтобы быть личным секретарем. Быть экономкой вполне сходная задача. Просто вместо того, чтобы справляться с засолочным кризисом и починкой белья, я занималась административными проблемами. Лавина противоречивых требований от разных родственников привела в действие мои дипломатические таланты и мои навыки планирования. Я находила это совершенно захватывающим. Несколько раз я ловила себя на том, что чувствую себя виноватой, наслаждаясь этим — наслаждаться организацией похорон по меньшей мере неуместно.

Бертрам наклонился над моим заваленным бумагами столом. — Я не верю, что даже Риченда могла бы все организовать лучше. Так прискорбно, что она заболела, и это бремя легло на ваши плечи. Но вы великолепно справляетесь. Можно даже сказать, что вы рожденны для этой роли.

Он имел в виду комплимент, поэтому я не сказала, что его сводная сестра не могла бы наполовину так хорошо справиться. Извинения Риченды за то, что она не приехала, начались с того, что ее лошадь заболела. Потом это было затянувшееся пребывание в гостях Багги Типтона, требующее eе присутствия. Наконец, когда все остальное потерпело неудачу, она объявила сильную головную боль, которая, по ее мнению, могла перерасти тo ли в лихорадку, тo ли в озноб. Думаю, даже Ричард чувствовал, что она ведет себя неприлично. Поэтому он сделал почти беспрецедентный шаг, оставив Стэплфорд-Холл и без экономки, и без дворецкого, когда отправил Рори к нам.

Перед тем как уйти, Бертрам коснулся моего плеча. — Рад, что вы не осуществили ваш вчерашний план. Мы оба были потрясены и огорчены, нет причин беспокоить сами знаете кого. Местные власти вполне удовлетворены.

Конечно, я должна была сказать ему правду тогда. Единственное оправдание — мой разум был всецело занят решением, куда посадить графиню X, необдуманно принявшую вежливое приглашение на поминальную службу. Если бы он потребовал объяснений позже, я бы сказала, что заботы о приличиях поглотили мое внимание.

Незадолго до обеда меня потревожили в комнате, отведенной мне под рабочий кабинет. — Здравствуй, Эфимия, — голос Рори звучал с мягким акцентом. Он небрежно прислонился к дверному проему, не похожий на чопорного дворецкого в Стэплфорд-Холле. — Так вот, где ты прячешься. Разве ты не знаешь, сколько еще предстоит сделать, девочка?

Возмущенная реплика возникла у меня на губах, но я увидела смешинку в его глазах. Я встала и подошла пожать ему руку. — Рада тебя видеть, Рори.

Рори посмотрел на мой стол. — Ты сама всем занимаешься? — спросил он.

— Мистер Бертрам почти постоянно ездит с Мерритом, контролируя организацию похорон и навещая людей.

Но ты занимаешься всеми формальностями, планированием и отвечаешь на письма и телеграммы?

Я не ответила.

— Я прав? Этот человек заставляет тебя работать как собаку.

— Оставь, Рори. Он охвачен горем.

— Чувством вины скорее. Он знал женщину пять минут, поэтому я не могу поверить, что его сердце разбито. Но он, безусловно не должен был поощрять ее в этом расследовании.

— Ты знаешь об этом?

— Ее младший брат живет недалеко от Стэплфорда. Он подошел и громко высказал свое возмущение лорду Стэплфорду.

— Ни он, ни его жена не были достаточно обеспокоены, чтобы принять участие в устройстве похорон, — ответила я.

— Более того, Ричард платит за все. Очевидно, мисс Уилтон отказали в желании ее сердца не потому, что она была женщиной, как ей хотелось думать. Семья чувствовала, что ни ее интеллект, ни выносливость не соответствуют задаче, которая окажется для нее невыносимым бременем.

— Конечно, женщины — слабый пол, — бросила я, скривив губы.

— Эфимия, они были правы. Женщина умерла.

— Врач отеля утверждает, что при состоянии ее сердца, она могла умереть в любой момент. Бертрам сказал, она знала это и хотела максимально использовать отведенное ей время.

— Да, хорошо, я понимаю. Как понимаю и то, что ее семья хотела защитить ее.

— Давай-ка сядь и выпей чаю. Я позвоню, чтоб принесли

Рори вошел и устроился в удобном кресле. — Тебе нравится этим заниматься, не так ли?

— Я признаю, что это подходит мне больше, чем ведение домашнего хозяйства, но и последнее улучшается.

Рори ухмыльнулся.

— Да, правда.

— Когда дом не падает тебе на голову!

- Ах, это! Сейчас кажется, все это в тысяче миль. К тому времени, когда мы вернемся, ремонт должен быть закончен.

Лицо Рори потемнело.

Я добавила быстро. — Как они справятся без тебя?

— Понятия не имею, — сказал Рори. — Я оставил обширные инструкции, но, скорее всего, мисс Риченда будет отдавать ежедневные приказы отдельным сотрудникам.

— Вот будет хаос!

— Она не так неспособна, как позволяет людям думать. Она управляла приютом для падших женщин в Лондоне.

— Я думала, что она только интересовалась.

Рори покачал головой. — Нет, она явно была очень вовлечена. Завещание отца и жадное стремление получить Стэплфорд-Холл все изменили.

— Тебе она не очень нравится?

— Она одна из моих работодателей. Моя симпатии или антипатии неуместны.

— Я виделась с мистером Эдвардом, — сообщила я, пытаясь отвлечь Рори от нашего обычного яблока раздора. Это не дало желаемого эффекта.

— Ты что! — прогремел Рори.

— Поскольку явилась полиция, и мы оказались вовлечены в еще одну странную смерть, я подумала, что должна заручиться его советом. Он дал мне свои инструкции.

— Странная смерть?

— Были разговоры о том, что неизвестный доктор посетил Беатрис до того, как доктор отеля прибыл. Бертрам думает, что мисс Уилтон просто пыталась его успокоить. Но есть какая-то связь между нашим визитом в приют для душевнобольных, спиритическим сеансом и нападением на миссис Уилсон. Я подумала, что за этим может что-то быть. Он сказал… — Я замолчала.

— Да, я полагаю, было мудро разыскать его. У тебя редкая способность попадать в неприятности. Надеюсь, мистер Эдвард сказал тебе, что беспокоиться не о чем?

— На самом деле он сказал, что посмотрит дело и свяжется со мной.

— Как?

— Он сказал, что у него нехватка персонала, чтобы расследовать это, и что мне придется взять дело в свои руки. Если я смогу найти кого-то, кто помогал бы мне.

— О нет. Ни за что, Эфимия. В прошлый раз, когда мы впутались в подобное, нас чуть не застрелили, и мы оказались свидетелями казни человека. Это не то, что я хочу пережить снова.

- Я не уверена, что у меня есть выбор. Я более-менее согласилась.

— Эфимия! — взорвался Рори.

К счастью, я была спасена прибытием чайного подноса. Человеку пусть и простого происхождения, нo c аристократизмом в душе, трудно злиться рядом с чайным подносом. И уж конечно, не дворецкому: на подносе стоял хороший фарфор, не забывайте.

— Так что за историю ты сочинила на этот раз? — спросил Рори.

— У меня ее нет, — не стала скрывать я. — У меня есть только обрывки и кусочки. Странная реакция миссис Уилсон на сеансе. Ее спор с лордом Ричардом, нападение на нее. Мисс Уилтон, ee решительное преследование Бертрама. Ее интерес к приюту, который я сначала приняла за надежду отправить лорда Ричарда в тюрьму. Но Бертрам уверяет меня, что он не разболтал ей никаких семейных секретов, хотя она намекала мне, что рассказал. Заявление мисс Уилтон, что у нее был доктор, когда доктор отеля находился на другом краю города.

— Хм, это не много. Миссис Уилсон была — и надеюсь есть — старой, пуританской каргой, и, полагаю, была просто шокирована упоминанием о дите любви. Лорд Ричард был в плохом настроении в ту ночь. Я слышал, как он спорил с Типтоном. Типтон даже покинул Холл на несколько дней, пока Риченда не убедила его вернуться. Нападавший, скорее всего, был случайным грабителем. И что касается смерти мисс Уилтон — она трагична, но не неожиданна. Я не сомневаюсь, она придумала визит доктора, чтобы успокоить мистера Бертрама. Он может быть раздражающе настойчивым.

Я проигнорировала этот последний комментарий. — Когда Типтон покинул Холл? Немедленно?

— Нет, — медленно сказал Рори. — Разногласия затянулись. Это было немного позже.

— Был ли он в Холле в день смерти мисс Уилтон?

Рори задумался на мгновение. — Нет. — Он засмеялся. — Ты, конечно, не предполагаешь, что он приехал в Лондон и что? Напугал мисс Уилтон до смерти? Я знаю, что его чувство моды оставляет желать лучшего, но…

— Рори, сейчас не время для шуток!

— Зачем ему это делать?

— Мисс Уилтон подбиралась к Бертраму. Он мог опасаться, что она доставит Бертрама к алтарю до того, как он уговорит на брак Риченду. Первый, кто создаст семью…

— Это не выдерживает никакой критики.

— Нет, — я была не согласна.

— Боже! — вздохнул Рори.

— Какого цвета глаза у Типтона?

— Понятия не имею. Почему ты спрашиваешь? Ты задаешь самые необычные вопросы.

— Я видела глаза нападавшего на меня.

— Тогда ты должна сообщить полиции!

— Я сообщила, — ответила я. — Сержант Дэвис посоветовал мне держать эту информацию при себе, пока расследование продолжается.

— Он думает, что ты в опасности? — Рори пришел в ужас.

— Думаю, да. Вот почему я хотела уехать в Лондон с мистером Бертрамом. Но боюсь, что опасность последовала за нами.

— У мисс Уилтон была записная книжка? — спросил Рори с проницательностью, которая показалась мне весьма стимулирующей.

— Да. Я сказала мистеру Эдварду об этом, но по-моему, местная полиция забрала ее.

— А мистер Бертрам понятия не имел, что она расследует?

Я покачала головой.

— Так куда мы поедем отсюда? — спросил Рори.

— Куда бы мистер Эдвард не отправил нас, — ответила я.

— Где бы это ни было, — мрачно пробормотал Рори, но мне было приятно слышать, что он не исправил местоимение. Это было негласное соглашение о помощи. Но я понимала, что он никогда не позволит мне действовать в одиночку. Выходит, я была такой же манипулирующей, как и мисс Уилтон.

Я получила ответ раньше, чем ожидала. Телеграмма прибыла на следующее утро от AE. Она говорила: Следует посетить _____ Приют в округе _______. Покойный советник СС и постоянный донор. Отмечено в семейных бумагах. AE

В ней не было никаких упоминаний о записной книжке мисс Уилтон. Я вздохнула. Как именно я должна путешествовать на такое дальнее расстояние? У меня не было выбора, кроме как показать телеграмму мистеру Бертраму. В то же время я боялась, что в его нынешнем настроении он запретит мне ехать. Это еще больше затруднит поездку. Я решила обратиться за советом к Рори.

— Есть только один способ, которым мы можем сделать это, Эфимия, — сказал он, бросая взгляд на газету. — Мы должны взять автомобиль.

— Но Бертрам?

— Ты не сказала ему?

Я покачала головой. — Я рассказала ему о своем намерении посетить мистера Эдварда, но он думает, что это было вызвано моим естественным шоком и огорчением при обнаружении еще одного трупа.

Похоже, он не знает тебя так хорошо, как ему кажется? — с некоторым самодовольством отметил Рори.

— Он занят другими делами, но не настолько, чтобы мы могли конфисковать его автомобиль. Когда он проводит в нем большую часть дня?

— Он примет участие в похоронном кортеже, не так ли?

— Мы не можем! Не тогда!

— Они никогда не заметят, находишься ты в задней части церкви или нет, — сказал Рори. — Ты, конечно, не получишь никакой благодарности за всю работу, которую сделала.

— Но я должна отдать дань уважения!

— Тебе даже не нравилась женщина.

— Тем более, — упрямо возразила я. — Я сожалею, что не была добрее.

— Посмотри на это с другой стороны: ты чтишь ее память, продолжая ее линию расследования.

— Но я не знаю, была ли это ее линия расследования!

— Если мистер Эдвард советует нам поехать туда, можешь быть уверена, приют как-то связан с этим делом. Это не может быть совпадением.

— Мерриту придется вести машину. Что мы ему скажем?

— Оставь это мне, — заявил Рори.

Мне совсем не понравился наш план, и несколько раз я почти решалась рассказать обо всем мистеру Бертраму. Но при каждом нашем разговоре, что случалось далеко не часто, он был озабочен и опечален. Я, в свою очередь, была неоправданно вспыльчива из-за чувства вины. Короче говоря, наши отношения — какими бы они ни были — складывалиссь не лучшим образом. День похорон неумолимо приближался, и я знала, что не смогу предупредить его в такой короткий срок. Я не могла не заметить отсутствие Рори в моем кабинете.

В полдень, перед поминальной службой мисс Беатрис Уилтон и нашим последующим тайным приключением, Рори снова появился с чайным подносом.

— У меня есть кое-что рассказать, и я думаю, что тебе понадобится печенье, — сказал он, поставив поднос в середине моих бумаг на столе.

— Рори!

— Не говори мне, что твоя работа еще не выполнена?

— У тебя пугающе усилился шотландский акцент. В чем дело?

— У меня мелькнула мысль, как узнать, где находился Типтон. Не знаю, известно ли тебе, но в городе есть несколько клубов для слуг-мужчин. Мне удалось отследить, к какому принадлежит камердинер Типтона. И после достаточного количества пинт я смог извлечь из него некоторую информацию. Кажется, Типтон отправил его обратно в город, когда узнал о похоронах.

— Рори, ты чудо.

— Да, — согласился Рори, наливая чай. — Это было несложно. Человек буквально ненавидит своего хозяина и готов часами стонать о нем. Я старался не задавать слишком прямые вопросы, поэтому получил много бесполезных сведений о тщеславии Типтона и его слабостях.

— Это может пригодиться. Все, что дает нам ключ к пониманию его поведения.

— Было много болтовни, как Типтон пришел в свою комнату и кричал о том, насколько несправедлив к нему мир. Как никто не оценил то, что он сделал для них. Мало деталей. Много ярости против лорда Стэплфорда.

— Он никогда не скажет ему в лицо! Что за трус.

— Не забывай, что он спорил с ним в ночь нападения на миссис Уилсон. Хотя из того, что сказал камердинер, это кажется очень нехарактерным.

— Как если бы Типтон дошел до предела?

Рори кивнул. — Более того, известно, что он бросает вещи в камердинера, когда в гневе. Типично для труса. Ударить кого-то, кто не может дать сдачи.

— Был ли камердинер ранен? — спросила я в ужасе.

— Нет, он сказал, что все слуги Типтона знают, что им нужно быть осторожными, когда он в дурном настроении. Обычно это щетка для волос или стакан. Маленькие вещи, которые лежат под рукой. Слуги следят, чтобы его квартира была очень аккуратной.

— Понятно, — задумчиво сказала я. — Человек, который может наброситься в ярости, но не боец.

— Но это еще не все. Оказывается, Типтон был в городе в день смерти мисс Уилтон. Камердинер говорит, что Типтон был в паршивом настроении, не хотел ехать, как будто это вообще было не его идеей. Все происходило в ужасной спешке. Это очень поразило слуг. Типтон был в Лондоне всего два месяца назад, между 12-м и 19-м, и клялся, что ненавидит это место и никогда не вернется. Угадай, где он остановился?

— Здесь.

— Верно, — сказал Рори.

— Мы в самом деле предполагаем, что Типтон мог быть убийцей? — спросила я.

— Слабые люди могут удивить, когда их толкают достаточно сильно, но я не считаю, что это он.

— Ты случайно не помнишь, какого цвета у него глаза?

— Ах, Эфимия, редко можно заметить чей-либо цвет глаз. Это одна из тех вещей, которые видишь все время, но не обращаешь внимания. — Он отвернулся. — Какого цвета у меня глаза?

— Почему ты спрашиваешь? Зеленые, — удивилась я Как будто кто-то мог пропустить его странно светящиеся и привлекательные глаза. — А у меня?

— Серые, — грубо ответил он.

Я почувствовала, что краснею. — Полагаю, мы были в компании друг друга гораздо чаще, чем с мистером Типтоном.

— Полагаю, что так, — сказал Рори.

— Я не могу поверить, что Типтон убийца. Кроме того, какая у него была бы причина?

— Типтон, — медленно произнес Рори, — очень большая пешка лорда Стэплфорда.

— Риченда.

— Да, может быть. Скоро она станет богатой женщиной.

— Разве она уже не богата?

Рори поморщился. — Я не люблю распространять сплетни.

— Что ты слышал? Это может быть важно.

— Ты знаешь, что покойный лорд Стэплфорд остановил очень странное условие в своем завещании?

Я нетерпеливо кивнула. — Мы прошли это.

— Да, что касается Стэплфорд-Холла и земель. Имущество Стэплфордов гораздо больше.

— Конечно, — сказала я, чувствуя себя очень глупо. — Инвестиции в банки и вооружение.

— Я не совсем понимаю, что это такое, но я знаю, что оба брата получили свою долю после смерти отца.

Холодная дрожь прокатилась по моей спине — вот как Бертрам купил Уайт-Орчардс! После всех его протестов против кровавых денег!

— Однако, — продолжил Рори, — мисс Риченда, будучи женщиной, должна подождать, пока не достигнет подходящего возраста. То есть этой осенью. До тех пор ее деньги находятся в доверительном управлении брата. Но если она выйдет замуж, наследство перейдет непосредственно под контроль ее мужа.

— Что! — я удивленно ахнула.

— Это нормальный образ жизни, Эфимия.

— Но это ужасно! Как ты узнал?

— Мэри слышала, как она бушевала об этом.

— И сказала тебе?

— Ты знаешь, мы с Мэри ладим. Я говорил тебе, мне казалось, что она хотела большего. Вот почему я был очень рад, когда на сцене появился Меррит. Она прекрасная девушка, но не в моем вкусе. Кроме того, это непрофессионально.

— Конечно, нет, — холодно обронила я. — Нам, слугам, не разрешают жить самостоятельно, не говоря уже о взаимоотношениях.

— Хотела бы ты романтических отношений? — спросил Рори.

— Я надеюсь однажды выйти замуж и иметь свою семью, — я старалась говорить как можно более ровно.

— Я учту это, — сказал Рори.

Я почувствовала, что краснею от головы до пальцев ног.

Глава 9

Секрет Стэплфорда

— Простите, сэр, — мягко сказала я. — Я не думаю, что это правильно.

— Прекрасно. Делайте, как вам угодно. — Бертрам повернулся на каблуках и быстро отошел, не оглядываясь назад.

Рори появился рядом со мной. — Я слышал, как человек просил тебя сопровождать его на похоронах? Он с ума сошел! Ты слуга, не ровня ему.

Я кивнула. У меня в горле был слишком большой ком, чтобы говорить.

— Я не думаю, что он смотрит на это таким образом.

— Ну, он должен, — сердито сказал Рори.

— Мне это нравится в нем, — я говорила так же сердито.

— Боже мой, Эфимия! Разве ты не видишь? Все подумают, что ты его любовница! И кроме явно плохих манер — привезти любовницу на похороны своей невесты — это разрушит вашу репутацию на всю жизнь!

— Его любовница? — ахнула я.

— Я раньше принадлежал к коммунистической партии, и я бы не стал делать такого в его положении. Ты постоянно напрашиваешься на неприятности, когда ты рядом с этим человеком. Он ни о чем не думает.

Я склонила голову. — Я считаю, что ты был прав, когда советовал мне не принимать должность в Уайт-Орчардс.

— Да, — подтвердил Рори кисло. — Теперь, когда господа уехали, давай займемся намеченным на сегодня.

Меррит ждал нас в машине. Рори открыл дверь и помог мне усесться. Он постучал по стеклу, и Меррит поехал, не сказав ни слова.

— Я сказал ему, куда мы едем, — проинформировал Рори, — но не почему. Он не будет задавать никаких вопросов.

Всем мужчинам нравится казаться загадочными, поэтому я больше не спрашивала. Я предпочла не думать о том, что Рори втянул в «браконьерство» одного из моих сотрудников. Судя по тому, как светилось лицо Меррита при упоминании Мэри, я подозревала, что он способен на многое ради нее. Лучше, конечно, было бы для Мэри перейти в Уайт-Орчадс. Но хотела ли я действительно иметь своего старого друга и коллегу у себя в подчинении? Я размышляла над этим какое-то время, когда Рори, который был в равной степени погружен в свои мысли, внезапно спросил: «Ты подумала, что мы будем делать, когда доберемся туда?»

— Нет, — Осознание этого факта заставило меня чувствовать себя очень глупо. — Я надеялась, что все решится само собой.

— Не похоже на тебя, — отметил Рори, не без доброжелательности.

— Когда вещи происходили раньше, все было быстро, опасно и зачастую при абсолютной темноте.

Рори улыбнулся. — Это один из способов описать наше приключение в горах.

— Происходит нечто большее, — тихо сказала я. — Когда злоумышленник сбил меня с ног, это было как в старые добрые времена. Когда бедная мисс Уилтон умерла, все ощущалось иначе. Мы не знаем, было ли в ее кончине что-то гнусное, но у меня возникает ноющее чувство: что-то не так.

— Насколько обычно точны твои чувства? — спросил Рори, все еще улыбаясь.

— Мои инстинкты часто бывают верными, но мои предположения, основанные на них, иногда ошибочны.

— Это очень честно.

Я вздохнула. — Я знаю, ты не хочешь слышать, Рори, но я не могу не чувствовать, что за всем этим мне видится рука Ричарда Стэплфорда. Он стал в моих глазах темным монстром, и мне кажется, я вижу его тень повсюду.

— Разве это немного не мелодраматично? Я признаю, что он не симпатичный человек, но он кажется мне не хуже большинства хозяев.

— Он работает в сфере вооружений и банковского дела и был воспитан на кровавые деньги. У него нет угрызений совести, и недавно он стал членом парламента.

— Как удачно, — пробормотал Рори.

— Мистер Бертрам и я подозреваем, что он убил своего собственного отца. — Итак, это было сказано. Я ждала, что Рори возразит. Он не стал.

— У нас были веские основания верить этому. Достаточно доказательств, чтобы убедить полицейского инспектора арестовать его.

— Так почему же он не в тюрьме?

— Когда я говорю доказательства, я имею в виду, что у нас были кусочки головоломки. Мы предоставили убедительные аргументы, что он совершил это преступление. И тот факт, что Риченда и он похитили меня и заперли в шкафу, добавили уверенности. Однако, когда дело было рассмотрено, полиция решила, что для судебного преследования недостаточно доказательств.

— Они заперли тебя в шкафу?

— Да.

— Они, вероятно, знают, что ты веришь в их виновность?

— Я не думаю, что Риченда знает или заботится о том, что случилось с ее отцом, но она верна своему брату-близнецу.

— Ради бога, если хотя бы половина из этого является правдой, почему ты не оставила Стэплфордов?

— Я ушла в Уайт-Орчардс.

— Значит, ты не веришь, что твой Бертрам каким-то образом причастен к смерти отца?

— Мы вместе пытались доказать вину его брата.

— Ты ведь понимаешь, что это было бы неудобно для него?

— Полагаю, ты прав, все дело в наследстве, — ровно сказала я. — Это и деньги, которые Ричард надеется заработать в случае войны.

— Должна быть война? — Рори был ошеломлен.

— Я полагаю, что большая часть интереса мистера Эдварда связана со страхом, что Ричард будет вкладывать средства и продавать оружие не той стороне. Немцам. В этом, думаю, он ошибается. Я подозреваю, что Ричард предпочитает Германскую империю нашей по философским причинам, но он будет более чем счастлив поставлять оружие обеим.

— Я дворецкий, — сказал Рори. — Это вне моей компетенции, и должно быть за пределами твоей. С какой стати ты не удрала от Стаплэфордов как можно дальше?

— Мне намекнули, — осторожно поведала я, — что любая поездка, которую я совершу, может закончиться стремительно и плохо.

— Ты имеешь в виду, что Ричард может устроить твое убийство?

— Если какие-либо из наших предположений верны, вероятно, глупо было бы недооценивать такую возможность.

— Тогда почему… — Рори сделал паузу. — Это невероятно. Думаешь, он хотел бы держать тебя рядом, чтобы присматривать за тобой?

— Было бы слишком неудобно убивать меня на пороге своего дома. Число смертей, окружающих Стэплфорд, уже привлекло повышенное внимание. Их друзья могут хранить молчание лишь до определенного предела.

Рори с силой провел рукой по волосам, взъерошив свои элегантные белокурые локоны. — Это все немного густо, — сказал он, ошеломленный.

— Я должна была рассказать тебе все это раньше, но боялась, — я передумала говорить «оттолкнуть тебя» и сказала: «подвергать тебя опасности».

— Эта поездка может быть опасна?

— Если лорд Ричард узнает об этом, полагаю, может.

— Если мы что-то обнаружим, это, несомненно, подвергнет нас опасности. — Он многозначительно кивнул на Меррита на шоферском сиденьи. — Сколько Мэри знает?

— Ничего.

- Очень мудро.

Рори замолчал. Извинения казались плохой компенсацией за опасность, в которую я его вовлекла, поэтому я тоже промолчала. Он заговорил только через много миль: «Что мы надеемся найти в этом месте?»

Я показала ему телеграмму. — Ты все еще думаешь, что покойный лорд Стэплфорд и миссис Уилсон имели ребенка, не так ли?

— Доктор Симпсон подразумевал это.

— Но какое это имеет значение? — спросил Рори.

— Социальный позор для члена парламента? — предложила я версию.

— Скандал, связанный с любовной жизнью его отца, может больше повредить его деловым интересам, чем факт, что он подозревается в убийстве?

— Я никогда не понимала политику, но думаю, что так и есть.

Рори снова потер голову. — Возможно, ты права. Хотя думаю, есть одна возможность, которую ты упускаешь.

— Что именно?

— Что если лорд Стэплфорд был женат на миссис Уилсон?

— Тогда у него не было бы причин отправлять ребенка в приют.

— Какая женщина останется с мужчиной, который это сделал? — спросил Рори.

— Возможно, ребенок действительно сумасшедший.

— А ты уверена, что миссис Уилсон никогда никому не говорила об этом? Миссис Дейтон, как старейший сотрудник, может кое-что знать.

— Она никогда не говорила мне ни слова, правда я тогда едва начала там работать.

— Ты права, нам придется импровизировать, — задумался Рори. — Я предлагаю, чтобы мы притворялись, что мы брат и сестра, делаем запросы личного, семейного характера.

— Ты имеешь в виду, что у нас есть кто-то в семье, кого мы хотим запереть в сумасшедший дом?

— Точно.

— Возможно, наш отец знал покойного лорда Стэплфорда?

— И посоветовал нам приехать сюда, — закончил Рори. Мы оба глубоко вздохнули, когда автомобиль проехал через ворота приюта.

Подъездная дорога не сильно отличалась от любой другой, ведущей к солидному загородному дому. Само здание, видневшееся сквозь деревья, не было современным, но радовало глаз. Меррит открыл дверь Рори, а потом подал мне руку. Я все еще осматривала множество фронтонов, обширные газоны — действительно, какой масштаб! — когда звук детского смеха достиг моего слуха. Я повернулась к Рори с удивлением. — Разве ты не видела знак, — прошептал он мне на ухо, — когда мы въехали? Это приют для детей.

— Как кто-нибудь может быть таким жестоким? — горячо воскликнула я.

Рори сильно сжал мою руку. Дверь наверху широкой каменной лестницы открылась, и женщина средних лет в аккуратном черном платье направилась к нам.

Она улыбнулась в приветствии и протянула руку. — Вы родственники лорда Стэплфорда, не так ли? — спросила она.

— Да, — сказал Рори, прежде чем я смогла ему помешать. — Родственники.

— Приятно познакомиться. Я миссис Мейсон, сестра-хозяйка. Если вы хотите, я могла бы попросить одного из медицинских работников показать вам приют. Но думаю, что для ваших целей менее формальный подход будет лучше. И, конечно, я очень хорошо знаю всех своих подопечных.

— Дети в приюте, — воскликнула я, уже не в состоянии сдерживаться. — Это трагично.

Миссис Мейсон слегка приостановилась. — Мы делаем все возможное, чтобы подарить им счастливое детство. Я часто думаю, что им лучше, чем всем тем, кто живет на улице. Они не могли бы справиться с жизнью в большом мире. Нельзя ожидать, что семья справилась бы с подобными трудностями. Мне нравится думать, что мы выполняем работу Господа.

Меня изумило это заявление.

— Мне послышалась легкая шотландская картавость в вашем голосе, миссис Мейсон? — спросил Рори. — Я сам из нагорья.

Напряжение в воздухе испарилось. — Не может быть, сэр? Я не знала, что у Стэплфордов есть шотландские связи.

— Дальний родственник, — пояснил Рори учтиво. — Сопровождаю мою молодую кузину. Мы здесь на самом деле ради нее.

— О, извините, моя дорогая, — сказала миссис Мейсон. — Но это может случиться с любой матерью.

Я опустила глаза и попыталась придать себе трагичный вид. Я сделала мысленную пометку не снимать перчатки, чтобы не показать руку без кольца. Действительно, это была опасная игра. Каждая фраза все глубже погружала нас в трясину. Я была рада, что Рори не упомянул наши имена, но если Стэплфорды узнают об этом визите, наше описание будет легко распознать. Единственное, что спасло бы нас, как можно лучше пройти через визит, чтобы у миссис Мейсон не было причин связываться с настоящей семьей.

— Так мне часто говорят, — я вернулась к своему настоящему произношению внучки графа, которой и в самом деле являюсь.

Миссис Мейсон подошла и взяла одну из моих рук в свои. — Ваш муж не приехал, моя дорогая?

— Он оставляет такие вопросы мне.

— Мужчины! — раздражено воскликнула миссис Мейсон. — Тем не менее, ваш добрый шотландский кузен с вами.

Я кивнула и попыталась вызвать слезы на глазах.

Миссис Мейсон похлопала меня по руке. — Сегодня немного холодно, но я думаю, вам понравится увидеть детей во время игры. Не могли бы мы убедить вас прогуляться, моя дорогая?

— Конечно, если вы считаете так лучше, — прошептала я.

— Таким образом вы сможете встретиться с некоторыми из моих подопечных.

Вместо того, чтобы идти через дом, миссис Мейсон провела нас вокруг большого левого крыла вниз по лесной тропинке. По мере того как мы приближались, звук смеха становился громче. Наконец, мы свернули за угол и столкнулись с четырьмя детьми в возрасте от четырех до восьми, которые играли с обручем и палкой под наблюдением молодой женщиной, тоже в черном платье. На первый взгляд, сцена не отличалось от того, что можно было увидеть в любом парке страны.

— Идите к ним, моя дорогая, — подсказала миссис Мейсон. — Они дружелюбны.

Краем глаза я увидела, как она сдерживающе положила ладонь на руку Рори. Я остановилась на небольшом расстоянии от детей, якобы их изучая, но я все еще могла слышать ее разговор с Рори. Маленькая девочка с милым, но пустым лицом неожиданно села у моих ног, увлеченная игрой со свободной лентой. Другие, казалось, не заметили, что она пропала. Я опустилась на колени рядом с ней.

— Какая красивая лента.

Ребенок засмеялся и указал на мое лицо, произнося бессвязные звуки. Это был поток счастливой болтовни. Ей было лет шесть, и она явно не могла нормально говорить. Я осторожно сняла с нее бант, и она посмотрела на меня с такой открытостью и уверенностью, что на глаза навернулись настоящие слезы.

— Оставьте ее, — говорила миссис Мэйсон Рори. — Для матерей важно, чтобы мы относились к ним как к обычным детям. Она очень молода. Я так понимаю, это младенец?

— Да, — быстро сказал Рори. — Несколько месяцев.

— И вы уже можете сказать, — сокрушалась миссис Мейсон. — Бедная леди. Но она молода. У нее будут другие.

— Я считаю, что ребенок находится в том же состоянии, что и…

— Племянница лорда Стэплфорда? — закончила миссис Мейсон.

— Это никогда не обсуждалось, понимаете, но у людей есть уши.

— Шестимесячный ребенок, недоношенный, так грустно. Очень милый характер и лицо ангела. Она выросла в действительно красивую женщину. Когда она попала к нам, врачи считали, малютка не выживет — такая крошечная. Но она выжила. Стойкая, так ее называл доктор Фрэнк, цепкое желание жить. Но самое доброе, самое нежное существо на свете. Если говорить медленно, она понимала большинство вещей. Стыдно, что мать никогда не чувствовала желания посещать ее, но многие так делают. Я все еще скучаю по ней.

— Когда она…?

— О, в 18 лет, как и все они.

— Понятно, — Рори проговорил смущенным голосом. — В 18.

— По крайней мере у нее была Алиса, чтобы уйти с ней. Она была ее лучшим другом.

— Понятно, — сказал Рори, сглатывая.

— О, они вполне способны к дружбе и привязанности. Вот почему они стали такими особыми пациентами, когда выросли.

— Вы имеете в виду, что ее перевели в другое место? — Облегчение в голосе Рори было очевидным.

— О да! Это место только для детей. Когда они вырастут, их переводят в учреждение для взрослых. Мы делаем все возможное, чтобы их разместили в самых современных приютах, основанных на подобных идеях. Забота, сострадание, физические упражнения и приятная полезность. Иногда их можно научить жить во внешнем мире, но в случае с Софи это просто невозможно. Она была в учреждении всю свою жизнь, и, кроме того, если мать не хочет ребенка, на самом деле ничего нельзя сделать. Что вы думаете?

— Я думаю, что она еще не приняла решение, — ответил Рори.

Маленькая девочка убежала к группе с обручем. Молодая женщина в черном ободряюще улыбнулась мне, но я покачала головой. Я уже начинала стыдиться нашей уловки, и невинные, счастливые крики детей заставляли меня чувствовать еще хуже. Один маленький мальчик повернулся ко мне лицом, и я отчетливо увидела разницу. У него были красивые, ясные глаза и кривая улыбка. Я отступила назад к Рори.

— Пойдемте, — пригласила миссис Мейсон. — Я покажу вам приют. Большинство наших пациентов играют или работают, поэтому мы не будем мешать. Мы делаем все возможное, чтобы не дать им почувствовать, что их проверяют.

Я улыбнулась. Это было далеко от ужасных историй о Старом Бедламе. Внутри здания все было, как мы ожидали. Длинные общежития для разнополых пациентов, детей младшего возраста и выбор одноместных комнат для пожилых людей, чьи родственники могли позволить себе пожертвования побольше и которые предпочитали жить изолированно. — Большинство из них предпочитают находиться в общежитиях, — заверила нас миссис Мейсон. Существовали большие открытые классные помещения, где дети обучались профессиям в соответствии с их способностями. Это было место, полное яркого света, простора и бодрости. Миссис Мейсон сказала нам, что их вдохновили замечательные идеи квакеров. Основной задачей приюта было заставить детей чувствовать себя частью большой, счастливой и продуктивной семьи.

— Это более идиллическое детство, чем у многих детей, — сказала я искренне.

— Вы должны иметь в виду, что сознание многих наших подопечных ограничено. То, что вам кажется нормальным, может показаться невыносимым для некоторых из них.

Я кивнула с грустью. — Но после этого?

Миссис Мейсон опустила голову. — Многие из них чувствуют щемящую боль, когда должны уходить, и я сочувствую им. Трудности ухода за отстающими в развитии взрослыми и искушения, которые их сопровождают, означают, что они нуждаются в особой заботе.

— Мы очень ценим ваше время, миссис Мейсон, — заверил Рори, наслаждаясь чашкой чая в ее офисе. — Думаю, моей кузине было бы легче, если бы мы также увидели учреждение, в которое Софи перешла.

— Конечно, я запишу вам адрес. — Миссис Мейсон написала несколько строк и передала их Рори. — И позвольте мне сказать, что мне было так жаль слышать о Софи. Она была прекрасной девочкой, но Господь часто рано забирает к себе особенных.

Моя чашка загремела в блюдце.

— О, я говорила совершенно не подумав, — извинилась миссис Мейсон. — На самом деле нет причин думать, что ваш ребенок не будет жить долго и счастливо, моя дорогая.

— В отличие от бедной Софи, — тихо сказала я.

Глава 10

Сделка Миссис Уилсон

— Я должна рассказать Бертраму, — сказала я.

Мы сидели на заднем сиденье в машине.

— Тогда нам придется рассказать ему все, что мы сделали. Он не будет счастлив, — напомнил Рори.

— Ему нужно знать, что у него была сводная сестра.

Рори взял меня за руку. — Мы не знаем наверняка, что Софи была его сестрой. — Я открыла рот, чтобы возразить, но он опередил меня. — Я согласен, у нас есть все основания для подозрения, но у нас нет никаких доказательств, не так ли?

Я посмотрела на его руку в своей. Я знала, что моя мать будет потрясена этим знакомством, но я видела на лице Рори лишь глубокое беспокойство.

— Мы можем быть в опасности, не так ли? — спросила я.

— Безусловно, мы потеряем работу, — ответил Рори. — Что касается остального — да, я согласен, что мы могли обнаружить потенциально опасную информацию о Стэплфордах. Или мы могли только подтвердить, что покойный лорд Стэплфорд позаботился надлежащим образом о своей больной племяннице.

— Но она мертва, Рори.

— Миссис Мейсон совершенно ясно дала понять, что эти несчастные как правило не живут долго.

— Я знаю, но я не могу не бояться…

— Что Ричард Стэплфорд убил ее? Но какая у него была причина?

— Скандал?

— Знаем ли мы точную формулировку завещания покойного лорда Стэплфорда?

— Берт-мистер Бертрам сказал, что первый законный наследник его детей унаследует имущество и доверительное управление им.

— Это имеет смысл только в том случае, если она оставит приют, выйдет замуж и родит ребенка. Это притянуто за уши.

— Из того, что говорила миссис Мейсон, это кажется маловероятным, — рассуждала я. — Кроме того, она нелегитимна, разве это не исключает ее?

— Зависит от того, как это было сформулировано в завещании.

— Если он не женился на миссис Уилсон, — сказала я.

— Я думаю, что мы можем исключить эту возможность, не так ли?

— Это кажется самой надуманной из всех идей, которые мы обсуждали, — согласилась я.

— Да, это странный мир, где убийство, чтобы предотвратить скандал, более вероятно, чем брак по любви, — заключил Рори.

— Я не могу представить, чтобы миссис Уилсон когда-либо была привлекательной!

— Я уверен, что она когда-то была молодой, — сказал Рори.

— Боюсь, она была просто удобна.

— Ты не слишком высокого мнения о Стэплфордах, не так ли?

— У меня нет оснований хорошо думать о каких-либо благородных семьях, что я знаю, — честно призналась я.

— А ты знаешь много таких семей? — поддразнил Рори.

Я сделала глубокий вдох. — Рори, ты кое-что обо мне не знаешь.

— Да, девочка. Я всегда подозревал, что у тебя есть один-два секрета. Но самое ли сейчас удачное время рассказать мне? У нас на тарелках достаточно того, что есть, не правда ли?

— О, я не знаю. Моя голова кружится от всего этого. Я хочу быть честной с кем-то, кому доверяю.

— Это изменит вещи между нами?

— Возможно.

— Ты не замужем за мистером Бертрамом, надеюсь?

Я громко рассмеялась. — О, нет, ничего такого ужасного!

Глаза Рори блеснули. — В таком случае, если твоя исповедь начнет еще одну долгую дискуссию, я думаю, следует оставить ee на потом. Скажешь мне после всего этого. Если ты все еще захочешь.

— Хорошо.

— Я запомню, ты хотела мне что-то рассказать, — предостерег Рори.

— Это хорошо.

— Так как ты думаешь, куда мы поедем отсюда?

— Ты прав. Нам нужно какое-то доказательство.

— Мы могли бы поехать в приют.

— Назад?

Рори показал мне адрес. — Разве ты не понимаешь, что Беатрис хотела исследовать убежище, куда отправили Софи? Миссис Мейсон упомянула доктора Фрэнка.

— Беатрис зашла в расследовании дальше, чем мы.

— Да, я нахожу, это неплохо сделано, но мы сделаем лучше.

— Надеюсь, — пробормотала я себе под нос.

Мы вернулись в Лондон ближе к вечеру. Меррит высадил нас в отеле и без слов отвез автомобиль в гараж. Я обнаружила, что его необычное отсутствие любопытства действует мне на нервы, но Рори объяснил это по-своему. — Он примерный слуга, — был его комментарий. — Не задает никаких вопросов.

Поминальная служба давно закончилась, поэтому я приготовилась к множеству вопросов от мистера Бертрама. Однако, когда я спросила о нем у консьержа, я узнала, что он еще не вернулся в отель. Я оставила распоряжение на стойке регистрации, чтобы мне позвонили, когда он вернется, и удалилась в свою комнату. Я хотела закрыть глаза только на мгновение, но путешествие оказалось на удивление утомительным. Мне снилось, что Беатрис Уилтон и я сидим в переполненной столовой. Она пытается сказать мне что-то важное, передавая чашку чая, но другие посетителей, гремящие столовыми приборами и болтающие, заглушают ее слова. Она становилась все более взволнованной. А я поглощена необходимостью объяснить, что никто никогда не пьет чай за ужином. Наконец, с выражением отчаяния, Беатрис бросила книгу на стол, заставив посуду подпрыгнуть и заставив всех в комнате замолчать.

Я проснулась от какого-то звука, не зная, было ли то, что я услышала, реальным или я все еще спала. Поднятые шторы позволяли видеть темное, ночное небо. Комната была полна теней, и у меня появилось жуткое чувство, что я не одна. Сердце громко колотилось в груди, дыхание перехватило. Усилием воли я заставила себя лежать совершенно неподвижно. Я рассуждала: злоумышленники не причинили мне вреда, полагая, что я сплю, они вполне могут уйти, оставив меня в покое. В темноте моя комната казалась сверхъестественно увеличенной. Я прищурилась, нo не могла увидеть ничего, кроме контуров мебели.

Резкий стук в дверь заставил меня выпрямиться. — Помогите, — пискнула я.

Дверь, которую я по глупости оставила незапертой, открылась. Рори стоял на пороге, и в комнату проник слабый луч света из холла.

— Здесь кто-то есть, — закричала я, вскочив с кровати и побежав к нему.

Рори включил газовую лампу. В комнате никого не было.

— Думаю, тебе приснился плохой сон, девочка, — успокаивал меня Рори.

— Я была так уверена, — сказала я смущенно.

— Сны могут быть сильными вещами, — любезно добавил он, ведя меня в комнату. Мы сидели по обе стороны от холодного камина. — Извини, что беспокою, но у меня появилась мысль, которая может помочь нам.

— Мистер Бертрам вернулся? — спросила я.

— Я не спрашивал, но думаю, что должен.

— Я оставила сообщение, чтобы мне позвонили, когда он вернется.

— Уже поздно, Эфимия. Возможно, он отменил твои инструкции.

— Полагаю, что так, но это странно.

— Это вряд ли нормальное время для звонков.

— Но что он будет делать?

Рори вздохнул. — Я не знаю. Я думаю, он был с семьей мисс Уилтон. У них много вопросов. Насколько мне известно, семья требует дознания.

— Разве они не должны это делать, прежде чем она похоронена?

— Сегодня была поминальная служба, не так ли?

— Да, — я потерла глаза. — Конечно. Время еще есть. Зачем ты хотел меня увидеть?

— Нам нужны какие-то доказательства, так или иначе, и я подумал о ком-то, кто может нам их дать?

— Кто?

— Миссис Уилсон.

— Но она в коме.

— Уже нет. До меня дошли слухи, что она поправляется. Я слышал, как доктор Симпсон говорил лорду Ричарду, что у нее были периоды ясности.

— Но тогда она может оказаться в самой страшной опасности!

Рори достал из кармана брошюру. — Я не думаю, что мы сможем снова одолжить автомобиль, но мы могли бы сесть на поезд до города, где находится больница. Через два часа отправляется молочный поезд, который доставит нас туда сегодня утром. Если бы мы сели на обратный поезд во второй половине дня, вернулись бы к вечеру. Твой мистер Бертрам может даже не заметить, что мы пропали. Мы могли бы оставить сообщение, что у нас были дела за городом.

— Ему это не понравится, — сомневалась я.

— Думаю, мы зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад, — сказал Рори. — Если мы правы, мы вернемся с доказательством, что у него есть сводная сестра. Он должен быть заинтересован в этом.

— А если мы не правы?

— Нам следует рассмотреть оба варианта, — мрачно подтвердил Рори. — Но я не думаю, что мы ошибаемся.

— Нет, я тоже, — тихо сказала я. — Хотелось бы, чтобы мы ошибались. Если мы правы, то вероятней всего, ни ее смерть, ни мисс Уилтон, не были естественными.

— Поезд отправляется через два часа. Я договорился, чтобы коляска прибыла через час. Ты будешь готова?

— Конечно. Спасибо, Рори. Не представляю, что бы я делала без тебя.

Тревожно, как быстро человек адаптируется к современной эпохе. Я обнаружила, что конная повозка, которая доставила нас на станцию, крайне неудобна. Когда Рори расплатился с водителем, зубы стучали у меня во рту из-за неровной дороги и из-за холода. Поездка через Лондон была полна тумана и теней. В другой раз я могла бы это счесть романтичным, но сегодня утром мир был полон угрозы. Мне постоянно казалось, что за нами следят. Даже терпение Рори было на грани, и он перестал успокаивать меня. Вчерашний сон застрял в моей голове.

— Почему молоко везут из Лондона в деревню? — неожиданно спросила я.

— Это не так, — сказал Рори. — Мы едем на поезде, который забирает молоко и везет Лондон.

— Который сейчас час?

— Слишком рано. Сейчас сядем на поезд, и ты попытайся уснуть.

— Не думаю, что это будет проблемой, — сказала я, зевая. — Может быть, я смогу вернуть этот сон.

Рори пробормотал что-то себе под нос, что я предпочла не слышать. Мы пробились на платформу. Это был не первый раз, когда я путешествовала на поезде, но когда мы приблизились к огромному, дымящемуся зверю, мое сердце трепетало. То, что такой огромный двигатель мог достигать высокой скорости только с помощью огня и воды, напомнило мне о силе природы. В этом новом веке мне многое нравилось, но желание человека подчинить стихию почему-то меня расстроило. Поезд фыркнул, когда мы подошли к нашему вагону. Я не могла избавиться от фантазии, что он каким-то образом осознавал наше присутствие. Рори помог мне взобраться по ступенькам мимо огромных железных колес, которые несли нас вперед. Расстояние, на которое в дни юности моего отца ушли бы сутки, мы проедем за несколько часов. Я сжалась на своем месте под одеялом, которое захватил с собой Рори, закрыла глаза. То, что я чувствовала, было чем-то большим, чем небольшая трусость, усилием изгнанная из моих мыслей. Раздалось громкое шипение, поезд тряхнуло, и мы поехали.

Беатрис Уилтон все еще кричала на меня во сне, когда мы добрались к концу нашего путешествия. Рори пришлось разбудить меня, я так устала.

— Тебе следует обратиться к врачу, — сказал он. — Похоже, у тебя не прошли последствия сотрясения мозга.

— Со мной все будет в порядке, если Беатрис заткнется, — отрезала я.

— Я думаю, что должен найти нам транспорт, — Рори скользил взглядом по опустевшей платформе. — Здесь всего лишь пара миль, поэтому я собирался предложить нам прогуляться, но ты не очень хорошо выглядишь.

Железнодорожная станция была маленькой, всего с двумя платформами, но респектабельной, с высоким потолком и стеклянными панелями. Была первоклассная женская комната ожидания, а зеленые скамейки были недавно покрашены. — Насколько это большой город? Разве мы не можем найти троллейбус или еще что-нибудь?

— Давай посмотрим, — предложил Рори.

Мы покинули вокзал. Не могу объяснить чувство свободы, которое я чувствовала, стоя там. У меня не было багажа. Я находилась в нескольких милях от семьи. Далеко от моего работодателя. Все, что у меня было — это общество Рори и чувство приключения. Я бы не возражала, если бы мне пришлось пройти пять миль.

К счастью, мне не пришлось проверять это решение. Железнодорожная станция открылась в оживленный центр города с троллейбусными остановками. Все было эффективно устроено для быстрой доставки пассажиров в любую часть города. — Я не знала, что Стэплфорд был так близко к этому мегаполису, — сказала я, когда мы садились в наш троллейбус.

— Думала, что Стэплфорды выстроят новую собственность в глуши? Этому дому меньше 50 лет.

— Полагаю, нет. Просто, когда ты там, кажется, что вокруг Стэплфорда ничего нет, кроме полей.

— Так и задумано, — сказал Рори.

Троллейбус успокаивающе мягко отошел и отвез нас в нужный район. Вскоре мы шли по дороге, ведущей к больнице. Это было большое серое здание с небольшими окнами и остроконечными шпилями. Внутри поблескивали коридоры, деревянные двери, ведущие из прохода в проход, сияли лаком. Здесь пахло карболовым мылом и другими более острыми химикатами. Мы едва вошли в здание, прежде чем на нас обрушилась женщина в накрахмаленной форме.

— До времени посещения еще 75 минут, — сказала она командным голосом.

— Извините, — сказал Рори. — Мы приехали из Лондона, чтобы увидеть пациента. Это срочный вопрос.

— Мне все равно, откуда вы, существуют правила больницы.

— Извините, сестра-хозяйка, — надавила я, — но пациент, которого мы хотим увидеть, может быть размещен по другим правилам. Ее зовут миссис Уилсон.

— Вы с полицией?

— Не совсем, но мы помогаем с некоторыми вопросами.

Сестра-хозяйка хмыкнула. — Вам надо к сержанту полиции. Прошу за мной.

Она пошла быстрым шагом, ее обувь громко стучала по полированному полу. Мы с Рори последовали за ней по ряду коридоров, пока не подошли к двери с очень скучающим на вид полицейским, сидящим на стуле.

— Посетители к миссис Уилсон, — кратко доложила сестра-хозяйка. Затем она повернулась на каблуках и оставила нас с сержантом.

— Я Эфимия Сент-Джон, а это Рори МакЛеод, мы работаем в Стэплфорд-Холле. Мы приехали из Лондона, чтобы увидеть миссис Уилсон. Это очень важно.

Сержант покачал головой. — Она не сказала ни слова. Даже чтобы идентифицировать нападающего.

— Она потеряла дар речи? — спросила я.

— Врачи так не считают. Но она молчит, как могила.

— Спросите ее, хочет ли она нас видеть, — обратился к нему Рори. — Скажите ей, что мы знаем о Софи.

— Это может иметь значение, — добавила я.

— И если она захочет нас видеть, — уговаривал Рори, — вы могли бы уйти и принести себе чашку кофе. Вы выглядите так, словно пробыли здесь всю ночь.

— И когда вы вернетесь, мы могли бы раскрыть ваше дело. Инспектор был бы рад, не так ли?

Сержант перевел взгляд с одного из нас на другого. — Я должно быть сошел с ума. Подождите здесь. — Полицейский исчез в комнате.

— Это было умно, — отметила я.

Рори криво улыбнулся. Сержант вернулся быстро. — Она увидит вас. Она побледнела, когда я упомянул эту Софи. Вам придется предоставить полный отчет после. И не слишком долго, или эта чертова сестра-хозяйка пустит мои кишки на подвязки.

Комната миссис Уилсон была одной из тех странных больничных комнат — маленькие и квадратные, но с очень высокими потолками. Стены были окрашены в цвет, потерянный где-то между унылым серым и зеленым. Простая железная кровать в центре комнаты казалась очень маленькой. Миссис Уилсон лежала среди простыней, ее лицо было почти таким же бледным, как отбеленный хлопок. Она всегда была худой, но теперь ее руки были как у скелета. На предплечьях появились пурпурные синяки, а вокруг головы была обмотана толстая желтая повязка. Темные глаза вспыхнули враждебностью. Губы сжались в тонкие линии, и когда она заговорила, голос был хриплым и грубым.

— Чего вы хотите?

В комнате был один стул, простой деревянный табурет. Рори подтянул его к кровати и встал сзади. — Нам нужно поговорить с вами о том, что происходит, — начала я.

— Почему? Что вам до этого?

Я думала о том, чтобы обратиться к ее чувству справедливости, рассказать о смерти Беатрис, о наших подозрениях в отцеубийстве и коррупции. Но каким-то образом я чувствовала, что все это будет мало значить для нее. — У вас был ребенок, не так ли?

Миссис Уилсон отвернулась от меня.

— Она была незаконнорожденной дочерью покойного лорда Стэплфорда, — продолжила я. — Родилась шестимесячной.

Она ничего не сказала, но я видела, как дрожали ее плечи. Мне ничего не оставалось, кроме как сразу открыть рану. — Вам сказали, что она умерла при рождении, но это не так.

Миссис Уилсон повернулась ко мне лицом. Ее лицо было маской ярости. — Ты лжешь!

Я покачала головой. — Я бы хотела. Думаю, что он хотел быть добрым. Доктор, доктор Симпсон, не думал, что она выживет, но она выжила. Она никогда не была вполне нормальной.

— Деформирована? — с ужасом спросила миссис Уилсон.

— Нет. Отстающая в умственном развитии. Доверчивая. Любящая.

— Люди, которые присматривали за ней в детстве, говорили о ней очень тепло, — проговорил Рори.

— Где это было? — Гнев в ее голосе исчез, теперь это был голос растерянной старухи.

— В детском учреждении за городом. Это прекрасное место.

— Вы были там?

Я кивнула.

— Она там сейчас? — Надежда была ясно написана на ее лице.

Я покачала головой.

— Конечно, сейчас она выросла, — прошептала миссис Уилсон. — Куда ее отправили?

— Мне очень жаль, — тихо сказала я.

— Так что она мертва.

— Да.

— Вам нравится мучить меня? — Ее взгляд переместился на Рори. — Я могла бы подумать на нее, но вы? Между нами ничего нет.

— Нам нужна ваша помощь, — попросил Рори.

— Мы не верим, что она умерла естественной смертью, как и ее отец, — объяснила я.

— Вы имеете в виду, что ее убили? — ахнула миссис Уилсон. — Когда?

— Мы не знаем, но думаем совсем недавно, — сказал Рори.

— Она была жива. Все это время. — глаза миссис Уилсон сфокусировались на какой-то дальней точке. — Это то, что он имел в виду? Что он не знал о ней?

— Кто не знал? — спросил Рори.

Миссис Уилсон потянулась вперед и сжала мою руку, как тисками. — Как вы думаете, это была она на сеансе?

— Я думаю, что Беатрис Уилтон толкнула стакан, — ответила я.

— Нет. Должно быть, это была она. Вы верите, не так ли? — обратилась она к Рори.

— Я не знаю, но, возможно, — сказал Рори. — У моей бабушки было ясновидение, и происходили странные вещи.

— Мы думаем, что в этом замешан Ричард Стэплфорд, — вмешалась я. — Что он убил или нанял кого-то убить сводную сестру по той же причине, по которой убил своего отца. Из-за наследства.

— Но она не претендовала на семейные деньги, — недоумевала миссис Уилсон. — Когда я была беременна, лорд Стэплфорд обещал мне, что она будет обеспечена. И вы говорите, что он сделал это. Что он проследил, чтобы за ней присматривали?

— Да, — мягко заверила я. — О ней наилучшим образом заботились.

— Это было дорого? В этом дело? Может, он больше не хотел оплачивать счета? Я не могу в это поверить. Он всегда был плохим парнем, но… — ее голос стих.

— Возможно, он боялся скандала сейчас, когда он в парламенте, — предположила я.

— Что вы имеете в виду, он не знал? — спросил Рори. — Вы имели в виду, что до сеанса он вообще о ней не знал? Что его отец никогда не говорил ему?

Миссис Уилсон прищурилась и сделала несколько глубоких вдохов. Затем она открыла глаза и с явным усилием подняла голову. Ее голос, когда она заговорила, был твердым и чистым. — Ты не знаешь, что случилось, не так ли? Ты засовываешь весла в грязь и смотришь, что всплывет на поверхность. Если бы у вас было что-нибудь на Ричарда Стэплфорда, вы бы уже отвели его в полицию. Или бы ты сама его шантажировала. У тебя много идей, но нет доказательств. Ну, у меня есть доказательства. У меня есть доказательства многих вещей. Как вы думаете, почему последний лорд Стэплфорд держал меня? Я знаю больше об этой семье, чем кто-либо. Я хранила свои записи годами. Выжидала. Ты хочешь это? Ты хочешь всего, что у меня есть? — слюна повисла у нее на губах. Она бредила как сумасшедшая, поэтому я дала единственный ответ, который могла.

— Да, — сказала я.

— Вы можете получить все, если узнаете, что случилось с моей Софи. Я не хочу историй. Я хочу факты. Если Ричард Стэплфорд убил ее, он должен был за это повешен.

Глава 11

Признание Бертраму

Миссис Уилсон отказалась добавить хоть слово. Никакие мольбы подвердить, узнала ли она нападавшего, не помогли. Потерянный ребенок был теперь ее единственной заботой. Она изложила нам свои условия помощи, и мы были вынуждены их принять.

Мы с Рори мало говорили о возвращении в Лондон. Мы оба устали, и нам пришлось спешить на поезд. Когда я сидела в вагоне, ощущая толчки колес и прислушиваясь к звуку гудящего двигателя, я начала осознавать масштабы наших невиданных нарушений. Мы украли автомобиль работодателя, хотя теперь он был возвращен, и мы отсутствовали целый день без разрешения. И что мы могли противопоставить этому? Нападение на миссис Уилсон было очень реальным, но все остальное было предположением и догадкой. По горькому опыту я знала, как на это отреагирует мистер Бертрам. Я украдкой бросила взгляд на профиль Рори. Его лицо было мрачным.

— Сожалеешь? — спросила я, и слова резко заскрежетали у меня в горле.

Его лицо слегка смягчилось. — Нет, девочка. Мы сделали то, что должны. И будь, что будет.

— Тебе не нужно было, — сказала я.

— Да, но я не мог позволить тебе делать это одной, не так ли?

Двойное бремя вины и ответственности легло на мои плечи, и к тому времени, когда мы добрались до Лондона, они давили так сильно — я боялась, что не смогу стоять прямо.

Когда мы вернулись в отель, было время предобеденного чая. Поездка на поезде оставила меня растрепанной и грязной, я не чувствовала себя готовой встретиться с мистером Бертрамом в столь неряшливом виде. Я предложила оставить на стойке регистрации для него сообщение, что мы вернулись и будем ждать его в любое удобное для него время после обеда.

— Хорошая идея, — одобрил Рори. — Он обязан злиться. Но если он злой и голодный, у нас нет шансов заставить его выслушать нас.

— Я могу увидеть его одна, — сказала я.

Рори покачал головой. — Это потребует присутствия нас обоих. Не каждый день ты говоришь мужчине, что у него есть незаконнорожденная сестра.

— Мертвая незаконнорожденная сестра, — поправила я. — Я только надеюсь, что он поверит нам.

Одна из роскоши проживания в отеле, независимо от того, насколько небольшая комната вам была предоставлена, это горячая вода когда угодно. После того, как я погрузила свое утомленное тело в ее тепло, я поняла, насколько голодна. Я позвонила портье и попросила прислать мне омлет и салат. Заодно я спросила, есть ли какое-нибудь сообщение для меня, и мне ответили, что нет.

Я почти закончила легкий и пышный омлет, достойный миссис Дейтон, когда моя дверь без стука открылась. Мистер Бертрам стоял в дверях с бутылкой вина и двумя бокалами в руке. Я приподнялась, но он отмахнулся. — Не беспокойтесь, Эфимия. Вы, очевидно, больше не работаете на меня, поэтому я принес вам бокал вина, чтобы выпить за ваши новые начинания. Должен ли я пожелать вам и мистеру МакЛеоду счастья?

Я сразу увидела, что это была не первая бутылка, которую он откупорил сегодня вечером. — Нет, ничего такого, — осторожно сказала я. — Я искренне надеюсь остаться в вашем штате. У меня есть очень важная информация для вас. Мне жаль, что я не могла довериться вам раньше, но вы были заняты похоронами бедной мисс Уилтон.

Мистер Бертрам сел напротив меня. Хотя моя комната была более чем достаточной, чтобы вместить маленький стол и два стула, а также спальную мебель, она внезапно показалась тесной. Он поставил бокалы и небрежно налил вино из открытой бутылки в оба бокала. — Где служанка научилась говорить, как вы? — спросил он. — Ричард думает, что вы высококлассная куртизанка, которая изучает новый вариант карьеры. Он надеется, что вы оставите праведный путь и вернетесь к своей истинной природе. Но я думаю, что вы девственница. Я прав?

— Боже мой, мистер Бертрам! Вы не можете задавать мне такие вопросы!

— Почему? — Он наклонился над столом, и я увидела, как его глаза блестят от выпитого. — Почему я не могу задавать вам непристойные вопросы? Вы сочли возможным украсть мой автомобиль и гонять по стране со слугами моего брата, что любой порядочный человек счел бы аморальным.

— Мы одолжили машину, но я не делала ничего аморального. Я клянусь. — я выкинула из головы, как сильно я наслаждалась рукой Рори на моей руке. По сравнению с тем, что я собиралась рассказать мистеру Бертраму, это казалось незначительным и далеким.

— Я всегда слушаю вас, не так ли? — продолжал мистер Бертрам. — До того, как вы переступили наш порог, моя семья была счастлива. Отец был жив. Кузен Джордж был жив. Наши друзья никогда не были свидетелями убийства под нашим кровом. Мы с братом и сестрой были дружелюбны. Мама разговаривала со мной. Знаете, Эфимия, с тех пор как она уехала в Брайтон, моя мать больше не общалась со мной? Она выразила мнение, что я попал в низкую компанию, которая манипулирует мной. Она имеет в виду вас.

— Я собираюсь позвонить, чтобы принесли кофе. — Я была в ярости, но сдерживалась, не желая дать мистеру Бертраму бой, которого он так явно искал. — Мне есть, что вам сказать, и было бы лучше, если бы вы были трезвым.

— Не могу дождаться, чтобы услышать. — сказал Бертрам, откидываясь на спинку стула. — Ваши рассказы достойны романа.

— О, прекратите, — я начинала злиться. — Они не так плохи.

— Собираетесь ли вы призвать Рори МакЛеода на помощь?

Я колебалась. Я очень хотела, чтобы Рори помог мне объяснить ситуацию, но боялась, что его присутствие разожжет огонь еще больше. — Нет, — я сказала. — Я думаю, что мы должны сначала уладить вопросы между нами.

— Так что же происходит в этот раз, Эфимия?

— Я подожду, пока вы выпьете свой кофе, — холодно отрезала я.

И я так и сделала. Хотя он и насмехался и произносил в мой адрес слова и комментарии, которые я не хочу вспоминать. Мой отец никогда не злоупотреблял алкоголем, но беседовал со мной о пороках употребления слишком большого количества вина. Он говорил, что это приводит несчастного человека к конфликту с самим собой и направляет его злобу наружу, нацеленную разрушить невинных. Я цеплялась за это воспоминание, а не прислушивалась к потоку мерзостей, произнесенных мистером Бертрамом. Я видела в его страданиях мужчину, сильно горевавшего о женщине, которая умерла, находясь на его попечении. Ему было вдвойне хуже, чем мне.

Я ждала, пока он не закончит свою третью чашку. К этому времени он начал хмуриться. Я надеялась, что это признак того, что он осознал, как плохо себя вел.

— Сожалею, что взяла автомобиль. Мне нужно было посетить приют в деревне. Мистер Эдвард прислал мне адрес, хотя он не сказал или, возможно, точно не знал, почему. Он только сказал мне, что ваш отец делал пожертвования этому приюту вплоть до своей смерти.

— Я подозревал, что вы проигнорировали мой приказ об Эдварде, — угрюмо сказал Бертрам. — Но зачем моему отцу такое делать?

— Это детский приют, и работающая там женщина сказала нам, что заботилась о племяннице вашего отца, Софи, до ее перевода в лондонское заведение.

— Какая племянница? Все мои кузены — мужчины.

— Приют, в который ее перевели, был целью расследования мисс Уилтон.

— Что вы сказали?

— Я надеюсь, что полиция вернула записную книжку Беатрис вам или ее семье.

— Мне ничего не дали. — Бертрам вытер лицо носовым платком. — Я фантазирую или вы предполагаете, что эта Софи может быть ребенком моего отца? И что он поместил ее в учреждение, чтобы скрыть правду?

Я покачала головой. — Она была тем, что называют «шестимесячным ребенком». Простой и ласковой, но неспособной жить в реальном мире.

— Но ее мать?

— Миссис Уилсон до недавнего времени считала, что девочка умерла при рождении.

— Боже! Неужели мой отец мог быть таким злодеем!

— Может быть, — мягко сказала я, — он ошибочно полагал, что был добр, позволяя ей поверить, что ребенка больше нет.

— Вы уверены, Эфемия, что это правда?

Я отметила, что несмотря на все разногласия между нами, он не считал, что я могу лгать или пытаться шантажировать его. — Все аккуратно встает на свои места, — продолжала я. — Думаю, что Беатрис заподозрила существование Софи и толкнула стакан, чтобы увидеть реакцию миссис Уилсон. Конечно, я не могу знать наверняка, но надеюсь, что ее записи подтвердят это.

— Но как она узнала?

— Не имею представления, но миссис Уилсон — это ее мы посетили вчера — признает, что был ребенок. Она говорит, что у нее есть несколько семейных бумаг, способных раскрыть ряд загадок, к которым мы прикоснулись. Она передаст их нам, если мы раскроем тайну того, что случилось с Софи.

— Но вам уже известно, что с ней случилось, — не понял Бертрам.

— Мне очень жаль говорить вам, — тихо сказала я, — но ваша сводная сестра недавно умерла.

— Как?

Я беспомощно покачала головой.

— О, нет, — воскликнул Бертрам. — Вы не собираетесь сказать мне, что нападение миссис Уилсон, смерть мисс Уилтон и смерть Софи связаны между собой? Вы не скажете мне, что подозреваете…?

— Убийство, — произнесла я. — Да, я боюсь, что так и есть.

Именно в этот момент Бертрам согласился вызвать Рори, и мы снова и снова перебирали все детали. Я не могу сказать, что мы продвинулись в этом вопросе, за исключением того, что заставили г-на Бертрама наконец признать: есть серьезные основания для беспокойства и необходимо провести расследование.

— Я не оправдываю ваши поступки, — сказал он, — но я признаю, что вы оба действовали в интересах семьи. — Он сосредоточил свое внимание на Рори. — Мы с Эфимией подозревали моего старшего брата в более чем одном гнусном поступке, но я не могу представить, чтобы он убивал или устраивал убийство своей сводной сестры.

— Разве это невероятнее, чем убийство собственного отца? — спросила я.

— Доказательств не было, — защищался Бертрам.

Я понимала. Когда-то, в пылу горя и страсти к справедливости, он был уверен в вине своего брата. С течением времени пыл утих, и он, как и большинство мужчин, стремился найти легкое решение.

— Вы слышали, как он спорил с миссис Уилсон в тот вечер, когда на нее было совершено нападение, — сказал Бертрам. — Возможно ли, что он не знал? Что откровение, которое Беатрис развязала, застало его врасплох? Мой отец умер внезапно. Возможно, он намеревался рассказать нам, или по крайней мере Ричарду, о Софи, но не успел.

— Вы думаете, миссис Уилсон ошибалась, считая, что он знал? — спросил Рори. — Миссис Уилсон говорила то же самое.

Бертрам нетерпеливо кивнул.

— При всем уважении, сэр, вам не кажется, что это подтолкнуло бы его к действиям?

— Но это не имеет смысла, — возразила я. — Она не будет иметь права на что-либо по завещанию, не так ли?

Бертрам покачал головой. — Не будь она умственно отсталой, возможно, но нет, вообще ничего. Единственное требование к семье было бы моральным. Конечно, Ричард, избегая нежелательной для члена парламента огласки, должен был бы заплатить ей или миссис Уилсон, Но он достаточно богат, чтобы это не имело значения.

— Беатрис хотела написать историю об этом, — напомнила я. — И она убедила вас помочь ей.

Бертрам опустил голову на руки. — Я знаю. Я знаю. Я завел ее в опасность. Моя жалкая, жалкая семья.

Рори кашлянул. — Возможно, мы все должны разойтись сейчас, сэр. Это был долгий день, и нам есть над чем подумать.

— Да, — одобрила я. — Думаю, это было бы разумно. Если бы вы могли попросить на время записную книжку Беатрис у полиции или ее семьи — у кого бы она ни была — это может прояснить ситуацию.

— Мне нужно подумать. Надеюсь, что после всего этого у меня будет повод поблагодарить вас обоих. Я согласен с тем, что вас заботили интересы справедливости.

И с этим Бертрам неуверенно вышел из комнаты.

— Ох, эти Стэплфорды, — сказал Рори. — Они заставляют меня сожалеть, что я когда-либо приехал на юг из нагорья. Я отправляюсь в постель, и ты должна сделать то же самое, девочка. Без сомнения, у тебя утром будет хороший план.

То, как он произнес «хороший», свидетельствовало — он думал, что это будет что угодно, но не хорошо. Я не могла не согласиться. Я спала бесспокойно, волнуясь о том, что принесет утро.

Я проснулась навстречу ослепительному дню с захватывающим дух синим небом, заглядывающим сквозь мои шторы. Посмотрев в окно, я увидела, как жители города бодро спешат по своим делам, которые всегда появляются в такой солнечный день. Это напомнило мне, что несмотра ни на что, мир продолжает вращаться. А также, что всего несколько дней назад мисс Уилтон смотрела бы на утреннюю суету из своей комнаты, не подозревая, что это последнеe место, где она спала, и что она никогда не увидит свой дом.

Борясь с унылым настроением, я спустилась в зал для завтраков. Бертрам уже сидел за столом. Я не была уверена в протоколе, теперь, когда Беатрис ушла. Но это было публичное место, и я выдавала себя за ее компаньонку, поэтому я села рядом с ним. Рори, конечно, как дворецкий, не смог присоединиться к нам.

Мистер Бертрам решительно срезал верхнюю часть яйца. — Я решил, каким должен быть наш следующий шаг. Мы с Эфимией посетим приют доктора Фрэнка и напрямую узнаем, что случилось с Софи. Я скажу, что только недавно узнал о ее существовании, и хочу услышать, что с ней случилось.

— Это очень прямой курс действий, — сказала я.

— На стойке регистрации мы оставим записку, в которой говорится, куда мы уехали. Вы также можете отправить сообщение Эдварду, если хотите. Я упомяну это, если ситуация покажется угрожающей. Видите, я все обдумал.

— Но если приют каким-либо образом причастен к ее смерти, что заставляет вас думать, что они это признают? — спросила я. — Мы уже встречались с доктором Фрэнком. Он прекрасно знал, кто вы, и не проявил ни малейших признаков защиты или нервозности.

— Он не позволил нам осмотреть приют, как ни настаивала Беатрис, — ответил Бертрам.

— Но я не думаю, что это разрешено сейчас, — возразила я. — Доктор сказал нам, что есть эксперты, которые проверяют их и могут нагрянуть с осмотром в любое время.

Бертрам вздохнул. — Вы очень наивны, Эфимия. Скромная взятка нужному человеку гарантирует, что приют заранее уведомлен о таких посещениях. Клерки зарабатывают очень мало денег.

— Я чувствую, что это опасно, сэр.

— Ну, я поеду после завтрака, — отрезал мистер Бертрам. — Вы можете поехать со мной или подождать в отеле, как вам угодно. Пока что вы и Рори провели все расследования. Однако это семейное дело, и я должен заняться этим лично.

Его челюсть была упрямо выдвинута. Знакомое выражение, которое я видела на его лице, когда он отказывался слушать мои предупреждения о подвале Уайт-Орчардс. — Я поеду с вами, — сказала я. — Пожалуйста, дайте мне несколько минут, чтобы подготовиться.

Я вернулась в свою комнату и схватила пальто. Затем я поспешила к регистрационной стойке. Мистера Бертрама не было видно. С помощью моего друга, консьержа, я получила от оператора нужный номер. Моя рука дрожала, когда я держала телефон. После бесконечного ожидания мне ответили.

— Могу я поговорить с миссис Мейсон, пожалуйста?

— Могу я спросить, по какому вопросу? — спросил вежливый женский голос.

— Я посетила приют два дня назад. Моя дочь, возможно, присоединится к вам. Мне бы не хотелось называть свое имя.

— Конечно, мэм.

После нескольких щелчков раздался голос миссис Мейсон. — Чем я могу помочь, моя дорогая?

— Я не могу принять окончательноe решение. Меня мучает мысль о том, что будет дальше. Когда она вырастет. Интересно, можно ли поговорить с одним из ваших подопечных, который перешел на следующий этап?

— Понятно, — миссис Мейсон колебалась. — Существует проблема конфиденциальности.

— Конечно, но вы упомянули кого-то — Эми, не так ли? Подруга Софи?

— Да, упоминала, и что же?

— Мне было интересно, находится ли она в том же приюте, в который перевели Софи.

— Я не слышала, чтобы она переехала.

— Мне хотелось бы с ней поговорить, но может быть, она слишком расстроена, чтобы увидеться со мной. Что случилось с Софи недавно?

На другом конце телефона послышалось дыхание.

— Семья не говорит об этом, — быстро добавила я. — Точно так же, я представляю, они не будут говорить о моей дочери, когда придет ее время. — Мне удалось жалобно всхлипнуть.

— Вы так любезно учитываете чувства Алисы. Алиса, а не Эми. Я не знаю, как она это воспримет. Иногда эти простые души воспринимают вопросы жизни и смерти гораздо легче, чем мы.

— Так что это случилось недавно, — догадалась я.

— Очень, — сказала миссис Мейсон. — Не хочу быть грубой, но я чувствую, что уже сказала больше, чем должна. Даю вам слово: если вы решите разместить свою дочь с нами, я позабочусь о том, чтобы ей был обеспечен самый высокий уровень заботы и внимания.

— Не сомневаюсь в этом, — искренне заверила я. — Спасибо.

Я закончила телефонный разговор и села в одно из кресел в фойе в ожидании Бертрама. Я чувствовала невероятную вину, но, по крайней мере, теперь у меня был план. Это было намного лучше, чем предлагал мистер Бертрам, но это было также намного, намного более опасно.

Глава 12

Встреча с Алисой

Основная причина, по которой мой план был настолько опасен, заключалась в том, что я никому не могла рассказать о нем. Я приветствовала мистера Бертрама с осторожной улыбкой и с уважением выслушала все его идеи, когда мы отправились в путь в наемной карете. Они были бессвязными и неубедительными. Бертрам сосредоточился на поиске какого-либо оправдания для его брата, доказательства, что тот не был вовлечен. Когда он сделал паузу, я не указала ни на один из очевидных недостатков, а вместо этого спросила: «Вы не хотели, чтобы Рори сопровождал нас?»

Бертрам нахмурился. — Полагаю, легче контактировать с доктором, если он увидит тех же людей, что и в первый раз. Я собираюсь рассказать о смерти Беатрис и посмотреть на его реакцию.

— Если он читает газеты, то наверняка знает об этом.

— Но не то, чтобы мы подозреваем убийство! — ответил Бертрам. — И не то, что мы знаем о другом докторе!

— Но у нас нет никаких доказательств этого. — в моем голосе появились плаксивые нотки.

— Я встречусь с ним лицом к лицу, — заявил Бертрам. — Вы не поймете, как это работает, Эфимия, но уверяю вас, я узнаю, виновен ли он в смерти Беатрис.

В этот момент я решила вежливо улыбнуться и кивнуть. Если я продолжу спорить, он догадается, что мне не нравится его план, и удивится, почему я еду. Я пожалела, что с нами не было Рори. Он наверняка видел бы опасность столкновения с потенциальным участником преступления на вражеской территории, вооруженными только моральным компасом. Чувство морали, даже самой сильной, как я к сожалению узнала, не может противостоять стали или безжалостной решимости. Я могла лишь пожелать, чтобы этот вопрос представлял национальный интерес, и нас сопровождал кто-то с навыками и гибким подходом к вещам, как г-н Фицрой.

У меня было много гипотез о том, что мы можем найти в приюте. Наиболее вероятным, я думала, будет обнаружить, что Ричард Стэплфорд общался с ними незадолго до смерти Софи. Маловероятно, что мы сможем связать их с доктором, который по утверждению Беатрис навестил ее до прибытия доктора отеля. Я была уверена, что этот доктор был плодом вымысла Беа, желающей облегчить беспокойство Бертрама. Я была бы довольна, если бы все дороги вели к лорду Ричарду, хотя знала, что высокие покровители и деньги могут покрывать многие преступные действия. Я также понимала, что Бертрам найдет больше подозрений, чем доказательств. Его план напоминал действия кошки среди голубей, он был целиком рассчитан на случайную ошибку или опрометчивое сообщение. Очень мало шансов. Даже успех моего собственного плана казался сомнительным. Но что еще мы могли сделать? Я совершенно не представляла, что мы можем найти.

Внешне приют не изменился, с тех пор как мы были здесь несколько дней назад. Увидев стиль загородной усадьбы детского дома, я поняла, что этот приют на самом деле был довольно маленьким. Он был прекрасно ухожен, и как я подозревала, полон пациентов из лучших слоев общества. Мистер Бертрам подошел к двери и позвонил в звонок. Я последовала за ним. Та же самая женщина, которую мы видели прежде, открыла нам дверь. Мистер Бертрам потребовал встречи с доктором Фрэнком. Она отказала. Мистер Бертрам начал повышать голос. Позади женщины появился крупный мужчина-служащий. Я не буду утверждать, что его плечи были шире двери, но близко к этому. Мистер Бертрам не уступал. Когда я испугалась, что спор может перейти к физическим действиям, я сдерживающе положила руку на локоть Бертрама.

— Пойдемте, — я говорила ясно и холодно. — Мы вернемся к членам комиссии и скажем им, что нам было отказано во входе. Они могут прийти и убедиться сами.

Мои слова подействовали как холодный душ. Мистер Бертрам открыл было рот, чтобы, как я чувствовала, отчитать меня, когда женщина у двери сказала: «Мне очень жаль, сэр. Я не поняла, что вы пришли с разрешения комиссии. Вам следовало меня предупредить. Конечно, доктор Фрэнк встретиться с вами. Я не лгала, когда сказала, что он сегодня очень занят. Боюсь, вам придется немного подождать в его офисе. Это вполне удобно и делается для вашей же безопасности».

— У вас здесь есть опасные больные? — спросил Бертрам.

— Действительно, сэр, — прорычал мужчина. — Именно поэтому мы должны быть осторожными с посетителями. Но, как говорит миссис Тернер, если у вас есть поручение от комиссии, это совсем другое дело.

Я внутренне молилась, чтобы у Бертрама хватило ума не исправлять их предположение. Он как-то странно посмотрел на меня, но позволил провести себя внутрь. Нас провели по тем же коридорам, что и раньше, в кабинет доктора Фрэнка. Наш мужской эскорт с самого начала отошел, но я была встревожена, увидев, что миссис Тернер заняла место в офисе. — Джон скажет доктору, что вы здесь, — доложила она.

— Пожалуйста, не позволяйте нам удерживать вас от ваших обязанностей, — любезно предложил Бертрам.

— Не могу оставить вас в офисе одних, — приветливая улыбка миссис Тернер имела двойное значение. Нас все еще подозревали.

Я надеялась найти в кабинете доброго доктора записи о пациентах. Судя по разочарованной ауре, которая окружала Бертрама, у него была такая же мысль. Я поднялась со своего места, слегка кашлянула и начала ходить по комнате. Я прошла мимо плаката, который видела во время прежнего визита, и убедилась, что все верно запомнила. Я походила немного дольше, становясь все более взволнованной.

— Эфимия, что-то не так? — Искренняя забота в голосе Бертрама послужила мне сигналом упасть на пол. Я только однажды в своей жизни теряла сознание и понятия не имела, как это сделать, поэтому закрыла глаза и упала. При этом моя бедная голова сильно стукнулась о пол. На мгновение меня охватили головокружение и тошнота. Мистер Бертрам помог мне сесть в кресло. Я что-то прохрипела про воду. Миссис Тернер позволила себя одурачить. Она выглядела обеспокоенной, профессионально проверяя мой неровный пульс.

— Несколько дней назад у нее было сильное сотрясение мозга, — волновался Бертрам. — Я не должен был привозить ее в Лондон.

— Действительно, сэр, — подтвердила миссис Тернер. — Я не удивлюсь, если слабость вернется снова. Это не место для молодой женщины, чувствительной и утонченной.

— Она… — начал мистер Бертрам, а затем с редким тактом остановился.

— Думаю, вам следует отвезти ее домой, сэр, извините, что осмеливаюсь вам советовать…

— Вы, вероятно, правы, — мистер Бертрам, как мне показалось, говорил с горьким отсутствием понимания.

— Воды, — прошептала я хрипло.

— Конечно, утка, — голос миссис Тернер звучал ободряюще. — Отдохните одну минутку. Я скоро вернусь.

Как только за ней закрылась дверь, я встала на ноги.

— Эфимия, вы должны отдыхать.

— Чепуха. Я сделала это специально. — Я поправила платье и подняла руку, чтобы потереть голову. — Жаль, что ошиблась и не расчитала край ковра, но с этим ничего не поделаешь. Мое зрение, кажется, вернулось в норму. — Я перевела дух, положив руку на спинку стула. — Если она вернется раньше меня, вы должны сказать, что я почувствовала потребность в свежем воздухе.

— Что? Как? Почему? — бормотал Бертрам.

— Я собираюсь найти подругу Софи, Алису. У меня нет времени на дебаты. — Бертрам схватил меня за запястье.

— Я пойду с вами. — Иногда Бертрам явно проявлял больше смелости, чем здравого смысла.

— Она будет в женском отделении, — объяснила я. — Вас сразу заметят. Если повезет, я смогу проскользнуть внутрь. Мое платье довольно простое, и меня вполне могут принять за больную.

— Нет, Эфимия. Вы не можете. Они здесь всех знают. Кроме того, вы не представляетеа, куда идти!

Я высвободила руку и указала на карту на стене, которую изучала ранее.

— Вы ее никогда не найдете, — воскликнул Бертрам. — Вы даже не знаете, как она выглядит!

- Извинитесь за меня как можно лучше, — я выскользнула за дверь.

На мгновение я боялась, что он последует за мной или откроет дверь и закричит, но он этого не сделал. Коридор был тих и пуст. Сердце колотилось в груди, мне почти хотелось, чтобы Бертрам остановил меня. Я глубоко вздохнула и направилась, как я надеялась, в сторону женских помещений. На карте, которую я изучала, были только очертания зданий, поэтому я выбрала направление, которое посчитала восточным.

К сожалению, я скоро оказалась на перекрестке. Проход позади меня был обшит деревянными панелями. Все три пути были белыми, с деревянными дверями, с промежутками по бокам. Приют внезапно превратился в больницу. Я выбрала путь, который казался самым восточным, и продолжала идти. Из-за двери, которую я прошла, раздался тихий стон. Волосы от страха встали дыбом. Я вдруг вспомнила предупреждение миссис Тернер о том, что в приюте есть опасные больные. Сдерживающее средство для посетителей или правда, я не была уверена? Я ускорила темп.

Проход закончился дверью, и я поспешила к ней, не заботясь о том, что найду на другой стороне. Это была ошибка. Мои ботинки звенели на твердом полу. Вдруг послышался шум из-за нескольких дверей. Затем раздался громкий взрыв. Я остановилась, оборачиваясь. Снова раздался шум, и я увидела, как дрожит одна из дверей. Заключенный бросил в нее что-то тяжелое. Дверь не поддалась, но я не была уверена, насколько тяжелой окажется его аттака. Мой разум вызывал отвратительные возможности того, кто или что находится за дверью. Я побежала по коридору, не заботясь о том, столкнусь ли я с миссис Тернер или с другими сотрудниками. На самом деле, я скорее надеялась.

Я сильно ударила по выходной двери, расчитывая, что она может не открыться. Удача благоприятствовала мне, дверь открылась. Внезапно я оказалась на улице под ярким солнечным светом. Я подняла руку, чтобы прикрыть глаза и огляделась. Это был разбитый на газоны сад. Я припомнила карту и поняла, что не так далека от пункта назначения, как боялась. Передо мной были два длинных здания: одно для мужчин и одно для женщин. Позже я вспомнила, что там находились рабочие здания, прачечная, водонапорная башня, трапезная и несколько других неназванных зданий, которые, несомненно, имели такие же утилитарные цели.

Сад был прекрасен. Извилистые тропинки заканчивались небольшими барельефами или беседками. Лабиринт низких живых изгородей между клумбами создавал иллюзию приватности, но позволял дежурному ясно видеть пешеходов. Я видела вдалеке двух гуляющих, приближающихся к маленькой орнаментальной колонне. Они еще не видели меня, но это был только вопрос времени. Мне было негде спрятаться. Я сделала единственное, что могла, и целенаправленно пошла к зданию, в котором, я была почти уверена, жили женщины.

Я находилась в 20 шагах от здания, когда прозвенел звонок и открылись две двери. Высыпали женщины в белых одеждах. Все они были разного возраста — от совсем юных до шатко ковыляющих при поддержке трости. Некоторые из них были аккуратными, у других были дико вьющиеся волосы, которые популярные газеты ассоциируют с безумными. Доктор Фрэнк говорил, что они верят в здоровые физические упражнения для всех пациентов. Это должно быть их ежедневной программой. По крайней мере, никто из присутствующих не казался буйным.

Тем не менее, среди них должны быть сотрудники приюта. У меня не было много времени. Я начала искать женщину, которая могла быть Алисой. Миссис Уилсон работала на покойного лорда Стэплфорда еще до его первого брака. Я не знала, когда Софи родилась, но казалось логичным, что это должно было произойти до его свадьбы, поэтому он держал это в тайне от остальной семьи. Алиса была сверстницей Софи, так что я начала искать любую женщину, которая выглядела немного старше Ричарда.

Было очень сложно сказать. Я подошла к одной женщине и осторожно спросила, не Алиса ли она. Бледно-голубые глаза смотрели мне в глаза. Она осторожно протянула руку и коснулась моих волос. — Это ты, Маргарет? — спросила она.

— Нет, не бойтесь, — сказала я. — Я друг Софи. Я ищу ее подругу Алису.

— Софи ушла, — бормотала женщина. — Они забрали ее ночью.

— Кто ее забрал? — спросила я, холодный пот стекал по моей спине.

— Как кто, мертвые. Они приходят ночью и забирают свои жертвы. — Она наклонилась ближе. Ее дыхание было странно болезненным и сладким. — У них нет лиц.

— Конечно, — сказала я, отступая, но женщина все еще крепко держала меня за волосы. — Береги свою добродетель, — предупредила она низким, грубым голосом. — Ты красивая. Все они взяты. Все они. Я была здесь с детства и видела, как они все уходят. Нет безопасности для красивых. Мой отец говорил, красота — это проклятие. Ты проклята. Проклята адом.

Слова были произнесены без гнева. Это сделало их еще более пугающими. Я осторожно освободила мои волосы от ее пальцев и отошла. Я не сводила с нее глаз, как с дикого животного, пока не освободилась. Затем быстро повернулась и ушла, не оглядываясь.

Внезапно я отчаянно захотела своего отца. Я хотела, чтобы он объяснил мне, почему Бог настолько жесток, чтобы калечить умы в здоровых телах.

Я добралась до одной из беседок. Глупый план. Мне следовало найти служащего, объяснить, что я плохо себя чувствую, и надеяться, что меня проводят назад в кабинет доктора Фрэнка.

Внутри я обнаружила служащую в синем платье, сидящую на скамейке. Когда я вошла, она подняла голову. Я увидела, что она плачет. — Могу ли я помочь? — спросила я не задумываясь.

— Помочь? — спросила женщина. Ее голос был легким и чистым. — Я не думаю, что кто-то может мне помочь.

— О, я уверена, что это не так, — я села рядом с ней. — Всегда можно что-то сделать. — Признаюсь, я произнесла это просто как банальность. Я надеялась заручиться ее поддержкой, чтобы вернуться в главное здание без суеты.

— Я уйду так же, как Софи. Бедная Софи.

— Софи? — воскликнула я.

— Мы всегда было вместе, — сказала женщина. — Она была простой душой, но у нее была прекрасная натура. Могла выполнять большинство задач, если ей ясно объяснить. Всем доверяла. Никогда никаких проблем.

— Что с ней случилось? — спросила я.

— Она умерла.

— Но как?

— Ночью. Врачи пришли в палату утром в халатах и масках и забрали ее. Она выглядела так, будто спала. Они сказали, что она подхватила что-то очень плохое, и от этого умерла.

— Подхватила что-то очень плохое? — тупо повторила я. — Разве они сказали более конкретно, что?

— Возможно, но не мне. Бедная Софи. Мы пришли сюда вместе.

— Вы Алиса? — догадалась я. — Я думала, вы работаете здесь. Вы не выглядите…

— Безумной? — спросила Алиса. — У меня припадки. — Она увидела мое выражение лица. — Меня трясет. Я не агрессивна или что-то в этом роде, но это заставляет людей неловко чувствовать во время моих приступов. И если со мной никого нет, я могу себе случайно навредить.

— Понятно, — сказала я, оглядываясь по сторонам.

— Теперь они не беспокоят меня, — продолжала Алиса. — Не с тех пор, как мне начали сниться сны.

— Сны?

— Они начались у Софи перед ее смертью, поэтому я знаю, что тоже скоро умру.

— Сны не могут убить, — доброжелательно сообщила я.

— Сны Софи сбылись. Ей снилось, что мужчина в маске приходил к ней каждую ночь. Он заставлал ее выпить лекарство, и тогда все становилось странным и запутанным, и мир начинал кружиться и шататься. Я не поверила ей. Решила, что она придумывает. Она любила сочинять истории. Но теперь я тоже вижу такие сны.

— Очевидно, Софи очень ясно рассказала вам сны, и вы их помните. Ужасно, когда умирает тот, кого любишь. Кажется, что должно быть что-то, что вы могли бы сделать. Но, увы, ничего тут не сделаешь. Она заболела и умерла. Это очень грустно, но причиной были не сны.

— Но я такая же, как она, — воскликнула Алиса, кладя руку на живот. — Они еще не заметили, потому что он не очень большой, но я вижу. Я толстею, как Софи. Она чувствовала, что-то двигалось в ней. Я не хочу, чтобы это случилось со мной. Я не хочу быть убитой чем-то, что пожирает мои внутренности.

Я очень нежно протянула руку и коснулась живота Алисы. Невозможно было ошибиться в ее состоянии. Я почувствовала, как слезы жгут мои глаза. — Моя дорогая, ничто вас не пожирает изнутри, клянусь. У вас будет ребенок.

Глава 13

Приключение в Приюте

Последствия состояния Алисы потрясли меня до глубины души. Существовала только одна возможная интерпретация ее снов и снов Софи. Было ясно, что я не могу оставить ее здесь.

— Вы должны пойти со мной, — сказала я, поднимаясь. — Я помогу вам, но мы должны идти немедленно.

— Нам не разрешено покидать сады, пока не прозвучит следующий звонок. — Замешательство было написано на лице Алисы.

— Но вы не в безопасности здесь!

Лицо Алисы сморщилось. — Я не понимаю. Это мой дом.

За ее спиной сквозь решетку я увидела безошибочно приближающуюся фигуру миссис Тернер. Рядом с ней была большая, теперь даже более угрожающая фигура Джона.

— Пожалуйста, — умоляла я. — Вы должны пойти со мной.

Алиса покачала головой. Миссис Тернер и Джон приближались. Я ломала голову. Почему Алиса не могла понять? Она не была сумасшедшей по собственному признанию. Я посмотрела в ее испуганные глаза, и поняла: я недооценила последствия того, что она провела всю свою жизнь в учреждении. Она так же неосведомлена о внешнем мире, как и о том, что происходит с ее телом. Меня поразило, что она не отреагировала на мое объявление о том, что ждет ребенка. Мое заявление не имело смысла для нее. Она была наивна, как дитя.

Я нежно взяла ее за руку. — Почему бы нам не пойти к доктору Фрэнку и не позволить ему разобраться с этим? Вы знаете доктора Фрэнка, не так ли?

Ее лицо загорелось надеждой. — О да! Он всегда добр ко мне. Доктор вылечит меня.

— Давайте тогда, — сказала я, поднимая ее на ноги. — Мы пойдем к нему сейчас, и он поможет вам. Это то, что делают врачи, не так ли?

Ее рука скользнула в мою, и она счастливо улыбнулась. Все ее заботы внезапно исчезли. Возможно, она не была умственно отсталой, но ее разум явно был так же доверчив, как у ребенка. Неудивительно, что она и Софи подружились. Но как я могла провести ее мимо миссис Тернер и Джона? Я отклонила идею игры в прятки. Она может быть инфантильной, но она не была ребенком, хотя и не способна к рациональному мышлению. Я должна была увести ее, не вызывая больше никаких страхов или подозрений.

Я выглянула за дверь беседки. Миссис Тернер торопливо шла по дорожке довольно далеко от нас. Если бы я только могла убедить Алису пройти прямо ко входу в коридор лечебницы, я уверена, что смогу вернуться обратно под защиту Бертрама. Я молилась, чтобы он не пошел искать меня. Все зависело от того, сможем ли мы добраться до него как можно скорее.

— Алиса, нам нужно идти быстрее. Вы хотите вернуться в вашу комнату, когда прозвучит звонок, не так ли?

— Я работаю в прачечной рядом.

— Ну, тогда стирка, — сказала я, пытаясь сохранять спокойствие и борясь с растущей паникой. Наблюдая за Джоном рядом с миссис Тернер, я подумала, не тот ли это мужчина, который насиловал женщин? И что он мог бы сделать со мной, если бы застал меня здесь одну? Миссис Тернер поможет мне? Сколько сотрудников было вовлечено в эти зверства? Мне показалось вероятным, что помощники-мужчины, которых вызывали для преодоления трудных ситуаций, скорее всего, подвергались искушению. — Мы должны идти прямо к доктору Фрэнку. Через эту дверь.

Алиса начала дрожать. — Это лечебные помещения. Мне не нужно лечение. У меня не было приступов в течение нескольких недель. Мне это не нужно. Мне это не нужно! — ее голос поднялся в панике.

— У вас их не будет — отчаянно пообещала я. — Это самый короткий путь к доктору Фрэнку.

— Мне не нужно лечение, — повторила Алиса. Ее глаза стали дикими.

— Никакого лечения. Вы будете со мной. Я присмотрю за вами.

Эти последние четыре слова имели замечательный эффект. Алиса перестала дрожать и посмотрела прямо на меня. — Обещаете?

— Обещаю, — поклялась я. — Давайте.

Я быстро провела ее через сад. Как и раньше, я держала голову и глаза поднятыми. Я шла так, словно имела полное право быть здесь и уводить Алису из этого места. Я действительно чувствовала, что у меня есть моральное право делать то, что я делала. Это придало мне смелости.

Мы были почти у двери, когда я услышала крик Джона. — Вот она!

Я крепко сжала руку Алисы и ворвалась в дверь. — Бежим! У доктора Фрэнка есть всего несколько минут, чтобы увидеть нас.

— Как весело — засмеялась Алиса.

Мы помчались по коридору. Из-за нашего бега заключенные в лечебных палатах снова возбудились. Раздавались стоны и вопли, которые я надеюсь больше никогда не слышать. Смех Алисы леденил душу. Мне стало интересно, была ли она такой вменяемой, как утверждала.

Мы достигли перекрестка. Я развернулась, потянув Алису вслед за собой. Она думала, что это отличная игра. Выход было нетрудно заметить — единственный обшитый панелями коридор. Я снова побежала, таща Алису, которая теперь протестовала, у нее кружилась голова. Позади нас я слышала топот бегущих ног. У меня оставались считанные минуты, чтобы добраться до офиса. Третья или четвертая дверь? Я не могла вспомнить

Я наугад выбрала дверь и ворвалась, ошеломив Бертрама и поразив доктора Фрэнка. Оба вскочили на ноги. По пятам за мной следовали миссис Тернер и Джон. Я потянула Алису за собой в центр комнаты. Я стояла там, тяжело дыша, оглядываясь на недружелюбные лица. Несколько мгновений никто ничего не говорил. Бертрам нарушил тишину.

— Эфимия, вам лучше? — спросил он.

— Эта женщина беременна. Скажите, как это может произойти в вашем приюте, доктор Фрэнк? — Я повернулась к Джону. — Или я должна спросить вам? Мужской служащий в учреждении, полном беспомощных женщин! Что вы им давали? Усыпляющий наркотик? Какое зло!

— Она упала в обморок раньше, доктор Фрэнк, — сказала миссис Тернер. — Ударилась головой об пол. В начале недели у нее было сильное сотрясение мозга.

— Это многое объясняет, — голос доктора Фрэнка был профессионально спокойным. — Присядьте, мисс Сент-Джон. Позвольте мне взглянуть на вас.

— Бертрам, — воскликнула я. — Разве вы не видите, что здесь происходит?

— Я уверен, что у Эфимии есть рациональное объяснение, доктор Фрэнк, — вступился за меня Бертрам.

— Это Алиса, Бертрам. Друг Софи. У нее и Софи были одни и те же кошмары. Их накачивали наркотиками. Какие-то люди приходили к ним. Она не понимает, что случилось. Она думает, как думала Софи, что ее что-то ест изнутри, но это ребенок.

— Моя дорогая мисс Сент-Джон, уверяю вас, что ни одна женщина в этом учреждении никогда не зачала ребенка, — сказал доктор Фрэнк.

— За исключением миссис Хатчинс, — добавила миссис Тернер, — но она замужем и работает в приюте.

— Конечно, вы, должно быть, видели ее в коридоре, — пояснил доктор Фрэнк. — что вызвало ваше заблуждение. Сядьте. Уверяю вас, такие вещи не редкость после удара по голове. Пройдет со временем.

— Возможно, мне стоит кое-что принести, — предложила миссис Тернер.

— Хорошая идея, — одобрил доктор Фрэнк. Отведите Алису обратно в ее комнату, Джон.

— Конечно, доктор. Пойдемте со мной, пожалуйста, Алиса. — Джон взял Алису за руку.

— Нет, подождите! — закричала я. Миссис Тернер подошла к шкафу в углу и, взяв ключ от цепочки на ее талии, открыла его. — Дозу, доктор?

— Что-то более быстрое, я думаю, — подсказал доктор Фрэнк. Миссис Тернер достала бутылочку и начала наполнять шприц. Доктор Фрэнк подошел ко мне. Я отступила и наткнулась на стул. — Итак, — сказал он. — Вам лучше сесть.

— Не позволяйте ему навредить мне, — крикнула я Бертраму. — Мы должны помочь Алисе и ее ребенку.

Бертрам беспомощно развел руками.

— Вы не можете позволить им сделать это со мной!

— Мне не следовало привозить вас в Лондон, — ответил Бертрам. — Это оказалось слишком трудно для вас.

— Вы должны верить мне! — воскликнула я. Джон выводил Алису из комнаты. — Алиса, — умоляла я. — Вы должны рассказать им, что с вами случилось! Вы должны сказать доктору Фрэнку.

— Все в порядке, Алиса, — успокаивал ее доктор Фрэнк. — У вас нет проблем. Наша посетительница немного растеряна. Джон отведет вас обратно в вашу комнату. Увидимся позже.

— Алиса, расскажите им о том, что у вас внутри! — умоляла я.

— Время уходить, Алиса. — Джон начал тянуть ее к двери. Алиса повернулась и посмотрела на меня. Ее лицо выражало сомнение и страх. Мое внимание было приковано к ней, поэтому я не видела миссис Тернер, пока она не зажала мою руку, как клещами. — Теперь, оставайтесь неподвижной, как хорошая девушка, — сказала она, — Вам не причинят вреда. — Шприц завис над моей кожей.

— Скажите им, что случилось с Софи!

Алиса проигнорировала мои просьбы и спокойно пошла к двери с Джоном. — Не позволяйте ей лечить меня! — крикнула я. Все мышцы спины Алисы напряглись. Джон потянул ее за руку. — Давай, Алиса, — убеждал он, но она была неподвижна. Я отдернула руку от миссис Тернер. Она склонилась надо мной, поэтому я не могла подняться.

— Мне может понадобиться небольшая помощь, доктор Фрэнк, — попросила она.

Доктор Франк положил руку Бертраму на плечо. — Я понимаю, что все это очень неприятно, но это к лучшему. Мисс Сент-Джон не в своем уме. Она не осознает, что с ней.

— Бертрам, пожалуйста!

— Вы должны быть смелым, мистер Стэплфорд. Мисс Сент-Джон нуждается в нашей помощи. Вы должены доверять мне.

— Нет, — выдохнула я, дергаясь в кресле, когда миссис Тернер снова схватила меня. — Не доверяйте ему.

— Вы переутомлены, — сказал Бертрам, отворачивая лицо.

— Алиса! — крикнула я. — Они собираются дать мне лекарство!

Я слышала о силе безумца, но никогда не видела этого. Мои слова вызвали больший эффект, чем я могла представить. Алиса вырвалась из рук Джона, одновременно толкнув его на землю. Она издала резкий крик и бросилась на миссис Тернер. Медсестра была сбита с ног. Они спускались вместе, переворачиваясь снова и снова, пока миссис Тернер не вонзила иглу в Алису, и та обмякла.

Миссис Тернер села и поправила платье. — Я принесу еще одну дозу, доктор, — сказала она, переводя дыхание. Она встала и пошла к шкафу.

Я слетела со стула. — Боже мой! Что вы наделали? Ребенок! — Я перевернула безжизненную Алису на спину.

— Прошу вас, Эфимия, не вмешивайтесь, — начал было Бертрам, но его голос затих, когда свободная одежда Алисы, плотно обвернув ее фигуру при падении, явно обрисовала вздутый живот.

— У нее опухоль, — сделал попытку объяснить доктор Фрэнк.

— Тогда разве она не должна быть в больнице? — сомневался Бертрам.

— Это терминальный случай, — сказал доктор Фрэнк. — Ничего не поделаешь. Мы пытались скрыть это от нее.

— То же самое смертельное состояние, которое унесло жизнь Софи! — воскликнула я. — Беременность, которая должна быть скрыта! Вы знаете об этом! Я думала, что ваши сотрудники насиловали без вашего ведома, но вы вовлечены!

— От чего умерла Софи? — спросил Бертрам.

— Инфаркт миокарда. Сердечный приступ с точки зрения непрофессионала. Это написано в ее свидетельстве о смерти.

— Что вы, несомненно, написали, — обвинила я. — Это вы или Джон посетили мисс Уилтон и спровоцировали сердечный приступ у нее тоже?

— Другой доктор, — голосом Бертрам был полон ужаса.

— Мой дорогой мистер Стэплфорд, не позволяйте этой бедной обманутой молодой женщине убедить вас в своих фантазиях. Возможно, вам следует уйти. Состояние мисс Сент-Джон намного хуже, чем я думал. Я считаю, что она должна быть оставлена в приюте.

— Вы не посмеете это сделать! — воскликнула я.

— У нее есть семья в городе? — спросил доктор Фрэнк у Бертрама. — Если нет, вы бы могли поручиться за нее. Я думаю, что чем раньше она получит лечение, тем больше шансов на выздоровление. Этот изначальный удар по голове, вероятно, был намного хуже, чем кто-либо думал. Ее осмотрел лондонский доктор?

— Нет, наш семейный.

— Хороший человек, я не сомневаюсь, но иногда требуется специалист, чтобы обнаружить эти вещи. Она была склонна к полетам фантазии раньше?

— Бертрам, — обратилась я к нему со слезами на глазах. — Вы меня знаете. Вы знаете, я не сумасшедшая! — Я не могла поверить, что он не защищал меня.

— Мисс Сент-Джон обладает живым и быстрым умом, — сказал Бертрам.

— Это может усугубить подобные травмы, — не отступал доктор Фрэнк.

— Бертрам, вы видите, что Алиса беременна.

— То, что вы предлагаете, немыслимо, Эфимия. У Алисы опухоль.

— Вы не можете оставить меня с ними!

Бертрам покачал головой, соглашаясь. — Нет, я не могу. Я думаю, что будет лучше, если я сразу же заберу Эфимию. Я прослежу, чтобы ей была оказана надлежащая помощь. — Он протянул мне руку. Я схватила ее.

— Мы не можем оставить Алису! Я обещала, что мы ей поможем.

— Спасибо за вашу помощь, доктор Фрэнк. Какое облегчение знать, что случилось с Софи, и что ее короткая жизнь была приятной. Вы понимаете, было шоком узнать, что она существовала. Я думаю, лучше, чтобы мы уехали сейчас.

Джон подошел к двери, блокируя наш выход.

— Боюсь, я должен настаивать, чтобы вы оставили мисс Сент-Джон под нашей опекой, — распорядился доктор Фрэнк- Это для ее же блага.

- Я не согласен, — сказал Бертрам со всем его давним упрямством. — Она под моей властью.

— Как врач, я могу заменить эту власть.

— Я уверен, что вы не будете, — воинственно сказал Бертрам.

— У меня нет выбора, — огорчился доктор Фрэнк. — Это в ее интересах. Пожалуйста, отойдите в сторону.

— Бертрам, если вы оставите меня здесь, я никогда не буду свободна, — воскликнула я, сжимая его руку. — Я знаю слишком много. Они представят все так, что я сумасшедшая. Я буду заключена на всю жизнь.

Миссис Тернер наполнила еще один шприц. — Теперь, моя дорогая, — мягко сказала она. — Все будет намного проще, если вы не будете сопротивляться.

— Я этого не допущу, — сказал Бертрам, встав между миссис Тернер и мной.

Я открыла рот, чтобы поблагодарить его. Но прежде, чем слова слетели с моих губ, Джон схватил его руку в отработанный захват.

— Отпустите меня! — яростно закричал Бертрам.

— Я очень сожалею об этом, — проговорил доктор Фрэнк. — Но семья может оказаться последней, кто видит проблему.

— Я не семья, — бушевал Бертрам. — Она моя экономка. Отпустите меня. Это возмутительно!

— Ах, — продолжил доктор Фрэнк, — и она называет вас вашим христианским именем? Неудивительно, что она воображает возможный результат блуда у других женщин. У нас есть термин для этого. Это называется проекция.

— Вы — злодей, — крикнула я. — Вам это никогда не сойдет с рук! — Игла миссис Тернер пробила мою кожу. Боль была острой и горячей. Бертрам изо всех сил пытался освободиться от хватки Джона. Медсестра толкнула поршень, и наркотик начал вливаться в меня.

— Нет! — воскликнула я. Комната поплыла в моих глазах. — Нет! Помогите! Помогите!

Мои ноги подкосились. Я осознавала, что теряю сознание. Слышался топот бегущих ног. Наверно, обслуживающий персонал. Что будет с Бертрамом? Мои веки налились свинцом. Я чувствовала, что ускользаю, и пробормотала запутанную, но искреннюю молитву о помощи.

Последнее, что я увидела, была распадающаяся на куски дверь, когда Рори ворвался в нее. Все цвета казались слишком яркими. Я больше не могла сказать, было ли это реально или сновиденьем. Я услышала свой собственный глубокий вздох. Мой разум погрузился во тьму.

Эпилог

Когда я пришла в себя, тo обнаружила, что лежу в своей постели в отеле. Моя голова пульсировала тревожно.

— Эфимия, сможете ли ты когда-нибудь простить меня? — голос Бертрама был одновременно неудобно громким и как бы раздавался на большом расстоянии.

— Нет, если у нее есть капля здравого смысла. — Шотландский акцент Рори никогда не был таким сильным. — О чем вы думали, подвергая ее такой опасности?

— Я понятия не имел, что она пытается сделать! — оправдывался Бертрам.

— И как давно вы знаете девушку? — ответил Рори. — Конечно, у нее был какой-то план в рукаве.

— Я не мог себе представить, — возразил Бертрам.

— Где Алиса? — спросила я.

— Она в больнице, — сказал Рори. — Врачи говорят, что с ней все будет в порядке, и дитя будет в порядке тоже.

— Я была права, — воскликнула я.

— Да, ты была. Хотя как ты догадалась, уму непостижимо.

— Это вышло случайно, — призналась я. — Мой план состоял в том, чтобы найти Алису и поговорить с ней о Софи. Я никогда не представляла, что там происходит.

— Конечно, нет, — негодовал Бертрам. — Это за гранью воображения. Доктор Фрэнк был очень уважаемым доктором.

— Он убил ее, не так ли? — грустно спросила я. — Софи?

— Я сомневаюсь, узнаем ли мы когда-нибудь, — ответил Бертрам. — Но он никогда больше не будет отвечать за любого пациента.

— Я надеюсь, что его отправят в приют для безумных преступников, — сказал Рори. — Я слышал, что это ужасные места. И тем не менее гораздо меньшее, чем он заслуживает.

— Как ты узнал, что придется нас спасать?

— Я говорил вам, что оставлю сообщение, куда мы уехали, — напомнил Бертрам.

— Но ты сам одолел их всех?

Бертрам фыркнул. Рори рассмеялся. — Нет, девушка. Я позвонил мистеру Эдварду. Я подозревал, он может действовать быстрее, чем полицейская служба. Оказывается, он уже искал предлог, чтобы совершить набег на это место в течение некоторого времени. Он был более чем счастлив услужить нам.

— Мы должны сообщить миссис Уилсон, что случилось с Софи.

— Все в свое время, — голос Бертрама был странно нежным.

— Что случилось? — спросила я.

— Доктор сказал, что вы должны отдохнуть, Эфимия, — мягко проговорил Бертрам. — Мы можем обсудить все это утром.

Паника пронзила меня. — Что случилось? — потребовала я.

— Известие пришло, пока тебя не было, — сообщил наконец Рори. — Она умерла от полученных травм.

— Но она поправлялась, когда мы ее видели!

Рори положил ладонь на мою руку. — О, девушка, не придумывай загадку там, где ее нет. Она была серьезно больна. Врачи сказали, что она могла умереть в любое время.

Раздался стук в дверь. — Это мой брат, — объявил Бертрам. — Я скажу ему, что вам нужно отдохнуть.

— Лорд Стэплфорд здесь?

— Он приехал на похороны. Риченда и Типтон тоже.

Дверь слегка приоткрылась. Лорд Ричард заглянул внутрь. — Интересно, могу ли я поговорить с нашей героиней, — спросил он.

— Я не уверен, что это хорошая идея, — возразил Бертрам. — Она многое пережила.

— О, я думаю, что Эфимия захочет услышать, что я скажу, — пообещал лорд Ричард. — У меня для нее есть хорошие новости.

— Что это? — спросила я.

— Если не трудно, наедине, господа.

Рори и Бертрам обменялись взволнованными взглядами.

— Все в порядке, — успокоила я.

— Мы будем снаружи, — прошептал Рори многозначительнно, проходя мимо.

Лорд Ричард закрыл за ними дверь. Он поднял стул и сел рядом с моей кроватью. — Вы вовлекаете себя в самые необычные приключения.

— Это не преднамеренно.

Лорд Ричард засмеялся. — С тех пор, как вы прибыли в Стэплфорд-Холл, наше существование заметно оживилось. Когда вы уехали в Уайт-Орчардс, жизнь, казалось, ушла из этого места.

Комплимент вызвал приятное чувство. И все же за словами я услышала подтверждение битв, в которых мы участвовали.

— Я чувствую, что оставила свою работу не выполненной, — сказала я.

— Довольно. Знаете, Эфимия, каким-то образом я чувствую себя намного безопаснее, когда вы работаете на нашу семью. Бертрам был очень плохим работодателем, таскающим вас по Лондону и заводящим в ужасные ситуации.

— Кажется, я помню несколько ужасных ситуаций в Стэплфорд-Холле, — защитила я Бертрама.

Лорд Ричард улыбнулся. — Ах, но это все осталось в прошлом, не так ли? Вам будет приятно услышать, что я укрепил замки и добавил болты к окнам. Я сомневаюсь, что любой злоумышленник когда-либо снова проникнет в мой дом.

— Я уверена, что все будут чувствовать себя безопаснее, — ровно сказал ая. — Хотя внутри дома часто больше опасностей, чем обычно себе представляют.

— На самом деле. Думаю, мы согласны, что всегда лучше следить за вещами лично?

— Конечно.

— Тогда вы поймете, почему я собираюсь вам предложить печально вакантную в настоящий момент должность экономки в Стэплфорд-Холле.

Я ахнула. Стэплфорд-Холл был в пять раз больше Уайт-Орчардс. Это было солидное поместье. Когда я поступала на службу, я мечтала стать экономкой в Стэплфорд-Холле. Я по глупости пообещала маме, что быстро получу такую должность, но никогда не думала, что мне ее предложат в результате убийства и необъяснимой смерти. На кончике моего языка повис отказ. Внезапно я вспомнила, как миссис Уилсон говорила про обличающие семью документы. Где бы она их хранила, кроме самого Холла? Я не верила, что у нее был какой-то другой дом сo времен ее девичества. Если бы я жила под его крышей, то могла бы не только наблюдать за лордом Стэплфордом, но и искать документы миссис Уилсон. Моя голова пульсировала от боли. Я закрыла глаза. Я много сражалась с лордом Ричардом и никогда не побеждала. Хочу ли я снова войти в логово льва?

— Я благодарен вам за то, что вы нашли Софи, — сказал лорд Ричард. — После этого дурацкого сеанса миссис Уилсон обвинила меня в том, что я толкнул стакан. Я понятия не имел, о чем говорила женщина. Мой отец унес этот секрет в могилу. Странно думать, что у меня есть сводная сестра, о которой я ничего не знал. Если бы ее ребенок родился, это вызвало бы много неприятностей. Я никогда не подумал бы о своем отце подобное, но разве мы когда-нибудь кого-нибудь знаем?

— Что вы имеете в виду? Как бы ее ребенок вызвал проблемы?

— Завещание моего отца оставляет поместье первому из его детей, у которого родится сын.

— Но Берт-мистер Стэплфорд сказал, что это должен быть законный ребенок.

— Должно быть, он неправильно меня понял, — удивился лорд Ричард. — Как странно. Я думал, что был максимально ясен в этом вопросе.

— Понятно, — усмехнулась я. — Так что в итоге все получилось очень хорошо для вас.

— И все может хорошо сработать и для вас, Эфимия, — сказал лорд Ричард. — На самом деле, я не людоед, как вы думаете. Видите, я даже принес вам цветы. — Он повернулся и позвал: «Багги! Принеси их!»

Дверь снова открылась, и вошел Багги Типтон с огромным букетом. — Риченда передает свои наилучшие пожелания. Мы все думаем, что вы были очень смелой.

— Спасибо, — запнулась я. Положив цветы на кровать, он улыбнулся мне. Ледяной холод нахлынул на меня. Его глаза были ярко-голубыми; того же цвета, что у напавшего на меня.

Я посмотрела мимо Типтона и увидела, что лорд Ричард внимательно следит за мной. — Спасибо. Это очень мило с вашей стороны. И да, лорд Ричард, я была бы рада принять ваше предложение.

— Я отправлю к вам моего брата, и вы можете уведомить его, — сказал лорд Ричард. — Я гарантирую, что он не будет суетиться.

Они уехали. Бертрам и Рори практически упали друг на друга, чтобы снова вломиться в комнату.

— Он предложил мне должность миссис Уилсон, — сразу сообщила я. — И я приняла.

— Вы не можете! — сказал Бертрам. — Вы мне нужны.

— Я понятия не имею, участвовал ли лорд Ричард в том, что случилось с Софи. Однако я уверена, что Типтон был человеком, который напал на миссис Уилсон, a потом на меня.

— Ты считаешь, что лорд Ричард заставил его? — спросил Рори.

— Похоже, что первый ребенок мужского пола любого из детей покойного лорда Стэплфорда — законного или нет — унаследует Стэплфорд-Холл, — поделилась информацией я.

— Он хотел заткнуть ее, — сделал вывод Рори.

— Миссис Уилсон сказала, что у нее есть бумаги в Холле, — намекнула я.

— Я могу их искать, — пообещал Рори. — Нет необходимости подвергать себя опасности.

— Но разве вы не видите: если он подозревает, что я знаю о Типтоне, я никогда не буду в безопасности. Софи не была в безопасности в приюте, а мисс Уилтон не была в безопасности здесь.

— Беатрис умерла естественной смертью, — пробормотал Бертрам.

— Если она это сделала, — ответила я, — почему никто так и не нашел ее блокноты? Все ее записи о ее расследовании исчезли, не так ли?

— Бертрам выглядел неуютно. — Я ожидаю, что они появятся. Но я согласен, что вы не должны возвращаться в Стэплфорд-Холл. Я не знаю масштабов подлости моего брата, но я бы опасался за вашу безопасность.

— У меня нет выбора! Лорд Ричард — сильный человек. Если я сбегу, он найдет меня. Если я не покажу страха, он никогда не узнает, сколько я знаю.

— Должен быть другой вариант, — размышлял Рори.

— Есть, — сказал Бертрам. Он глубоко вздохнул. — После всего, что вы сделали для меня и моей семьи, Эфимия… После всего, что ты сделала во имя справедливости и чести, мой долг защитить тебя от моего брата. — Затем, к моему изумлению, он опустился на одно колено. — Эфимия, ты невероятная, смелая и умная молодая женщина. Я восхищаюсь тобой безмерно. Выходи за меня! Как моя жена, ты будешь в безопасности. Я буду заботиться о твоей безопасности.

— Вы! — сказал Рори. — Мужчина, который позволил ей пострадать от укола в руках безумного доктора и его приспешников.

— Хорошо, что вы предлагаете делать? — спросил Бертрам в отчаянии.

— Ну, конечно же, выйти замуж за меня, — ответил Рори. — Ну что, девушка, ты выйдешь за меня?

Авторские заметки

Что будет делать Эфимия дальше?

Это неизменный вопрос. Она молодая женщина вне времени и места. Любовь ее отца к знаниям, происхождение ее матери, ее собственное отсутствие средств и семейной поддержки ставят ее в изолированное и уязвимое положение. Что делать молодой женщине такой силы духа?

Конечно, это выдумка, и я очень надеюсь, что вам понравилось читать ее так же, как мне понравилось ее писать.

Однако история Эфимии вдохновлена судьбой моей прабабушки. Она происходила из очень богатой семьи, но когда умерла ее мать, она обнаружила, что не может выносить женщину, на которой ее отец женился снова. Отношения между ними настолько ухудшились, что отец поставил ей ультиматум: либо уважай и привыкай к своей новой мачехе, либо оставь семейный дом. Никто не ожидал, что она уйдет, но она ушла. Так же, как Эфимия, она пошла в услужение. В отличие от Эфимии она нашла реальность жизни суровой и утомительной. Она заболела, но ситуацию спас молодой человек из коммерческой среды, которого она полюбила. Она вышла за него замуж, и они вместе открыли магазин табачных изделий. Ее родственники больше никогда с ней не разговаривали, но она и ее новый муж создали большую, и надеюсь, счастливую семью.

В конце моей истории ни Рори, ни Бертрам, в разной степени, как потенциальные женихи Эфимии, не порадовали бы ее мать. Вы почти можете услышать, как она говорит, что брат мужчины с новым (и очень незначительным) титулом мало чем отличается от сына зеленщика (Рори).

Современным читателям кажется странным, что женщина должна быть определена по происхождению и наследству. Тем не менее до первой мировой войны Британия была страной, определяющей людей по классу и месту. Женщины определенно были на втором месте. Беатрис Уилтон — не самый приятный из персонажей, но Бертрам признает в ней решимость идти своим собственным путем, несмотря на ее пол и здоровье. Он восхищается этим, и, возможно, если бы Эфимия не была такой ревнивой, а Беатрис не настолько снобом, они могли бы стать друзьями. Во многом они похожи.

Разница между ними заключается в том, как они относятся к другим. Беатрис Уилтон видит главный шанс и готова использовать людей для своих целей. Эфимия пробивается в мир, налаживая отношения.

Ее открытая натура, бескорыстие, чувство чести и интеллект делают ее популярной как над, так и под лестницей. Эфимия все больше и больше понимает, что в одиночку не может изменить мир. Она больше не пытается все делать сама, но просит помощи.

С каждой серией мы видим, как она теряет часть своей наивности, но не своей искры. В мире сгущающегося мрака, где жадность и преступность часто кажутся вознагражденными, Эфимия изо всех сил пытается делать то, что правильно. Криминалистика не была доступна в 1910 году, как сегодня. Преступники часто оставались нераскрытыми в то время — особенно если они происходили из высшего общества. Полицейские силы были в зачаточном состоянии, как и зарождающиеся всходы МИ-5 и МИ-6, но ведь вы догадались, кто были мистер Эдвард и мистер Фицрой во второй книге, не так ли? (МИ-5 — это британская служба безопасности, а МИ-6 — британская служба внешней разведки. Грубо говоря, MI6 — «наши» шпионы, в то время как MI5 здесь, чтобы ловить «чужих» шпионов… «MI5 / MI6» были первоначальными обозначениями, когда обе организации попали под военное министерство. «MI» означает военную разведку.)

Когда я пишу о преступлениях во времена Эфимии, я пишу столько же об отношениях, сколько и о реальных преступных действиях. Как говорит мистер Эдвард, связь — это все, и, как каждый писатель знает, отношения создают историю.

Остается большой вопрос: что будет делать Эфимия дальше?

Некоторые ответы можно найти в книге 4: «Смерть на свадьбе».

For more information about

Accent Press titles

please visit www.accentpress.co.uk

Ссылки

[1] Пожалуйста, смотрите мой дневник «Смерть в семье» для более подробной информации.

[2] Эта история рассказана в «Смерти в высокогорье».

[3] Ростом в четыре фута восемь она всегда хвасталась, что, будучи молодой девушкой, она могла одним взглядом прекратить авансы любого поклонника и что она однажды заставила плакать молодого герцога. Досадно, что она всегда отказывалась сказать мне, кто был этот герцог.

[4] Страшные истины о том, что произошло, когда я впервые поступила на службу, известны только детям Стэлфорда и мне. Смотрите мой дневник « Смерть в семье » с полными, но очень секретными подробностями.

[5] Рори чуть не линчевали гости охотничьего домика, во время стрельбы на охоте. Я помогла собрать все части головоломки, хотя это был мистер Фицрой, который «разгреб» ситуацию. Подробнее см. мой дневник « Смерть в высокогорье ».

[6] Пожалуйста, посмотрите мой дневник «Смерть в Высокогорье» , чтобы узнать об эффективном и безжалостном методе мистера Фицроя справляться с трудными ситуациями.

[7] «Смерть в Высокогорье».