Основная причина, по которой мой план был настолько опасен, заключалась в том, что я никому не могла рассказать о нем. Я приветствовала мистера Бертрама с осторожной улыбкой и с уважением выслушала все его идеи, когда мы отправились в путь в наемной карете. Они были бессвязными и неубедительными. Бертрам сосредоточился на поиске какого-либо оправдания для его брата, доказательства, что тот не был вовлечен. Когда он сделал паузу, я не указала ни на один из очевидных недостатков, а вместо этого спросила: «Вы не хотели, чтобы Рори сопровождал нас?»

Бертрам нахмурился. — Полагаю, легче контактировать с доктором, если он увидит тех же людей, что и в первый раз. Я собираюсь рассказать о смерти Беатрис и посмотреть на его реакцию.

— Если он читает газеты, то наверняка знает об этом.

— Но не то, чтобы мы подозреваем убийство! — ответил Бертрам. — И не то, что мы знаем о другом докторе!

— Но у нас нет никаких доказательств этого. — в моем голосе появились плаксивые нотки.

— Я встречусь с ним лицом к лицу, — заявил Бертрам. — Вы не поймете, как это работает, Эфимия, но уверяю вас, я узнаю, виновен ли он в смерти Беатрис.

В этот момент я решила вежливо улыбнуться и кивнуть. Если я продолжу спорить, он догадается, что мне не нравится его план, и удивится, почему я еду. Я пожалела, что с нами не было Рори. Он наверняка видел бы опасность столкновения с потенциальным участником преступления на вражеской территории, вооруженными только моральным компасом. Чувство морали, даже самой сильной, как я к сожалению узнала, не может противостоять стали или безжалостной решимости. Я могла лишь пожелать, чтобы этот вопрос представлял национальный интерес, и нас сопровождал кто-то с навыками и гибким подходом к вещам, как г-н Фицрой.

У меня было много гипотез о том, что мы можем найти в приюте. Наиболее вероятным, я думала, будет обнаружить, что Ричард Стэплфорд общался с ними незадолго до смерти Софи. Маловероятно, что мы сможем связать их с доктором, который по утверждению Беатрис навестил ее до прибытия доктора отеля. Я была уверена, что этот доктор был плодом вымысла Беа, желающей облегчить беспокойство Бертрама. Я была бы довольна, если бы все дороги вели к лорду Ричарду, хотя знала, что высокие покровители и деньги могут покрывать многие преступные действия. Я также понимала, что Бертрам найдет больше подозрений, чем доказательств. Его план напоминал действия кошки среди голубей, он был целиком рассчитан на случайную ошибку или опрометчивое сообщение. Очень мало шансов. Даже успех моего собственного плана казался сомнительным. Но что еще мы могли сделать? Я совершенно не представляла, что мы можем найти.

Внешне приют не изменился, с тех пор как мы были здесь несколько дней назад. Увидев стиль загородной усадьбы детского дома, я поняла, что этот приют на самом деле был довольно маленьким. Он был прекрасно ухожен, и как я подозревала, полон пациентов из лучших слоев общества. Мистер Бертрам подошел к двери и позвонил в звонок. Я последовала за ним. Та же самая женщина, которую мы видели прежде, открыла нам дверь. Мистер Бертрам потребовал встречи с доктором Фрэнком. Она отказала. Мистер Бертрам начал повышать голос. Позади женщины появился крупный мужчина-служащий. Я не буду утверждать, что его плечи были шире двери, но близко к этому. Мистер Бертрам не уступал. Когда я испугалась, что спор может перейти к физическим действиям, я сдерживающе положила руку на локоть Бертрама.

— Пойдемте, — я говорила ясно и холодно. — Мы вернемся к членам комиссии и скажем им, что нам было отказано во входе. Они могут прийти и убедиться сами.

Мои слова подействовали как холодный душ. Мистер Бертрам открыл было рот, чтобы, как я чувствовала, отчитать меня, когда женщина у двери сказала: «Мне очень жаль, сэр. Я не поняла, что вы пришли с разрешения комиссии. Вам следовало меня предупредить. Конечно, доктор Фрэнк встретиться с вами. Я не лгала, когда сказала, что он сегодня очень занят. Боюсь, вам придется немного подождать в его офисе. Это вполне удобно и делается для вашей же безопасности».

— У вас здесь есть опасные больные? — спросил Бертрам.

— Действительно, сэр, — прорычал мужчина. — Именно поэтому мы должны быть осторожными с посетителями. Но, как говорит миссис Тернер, если у вас есть поручение от комиссии, это совсем другое дело.

Я внутренне молилась, чтобы у Бертрама хватило ума не исправлять их предположение. Он как-то странно посмотрел на меня, но позволил провести себя внутрь. Нас провели по тем же коридорам, что и раньше, в кабинет доктора Фрэнка. Наш мужской эскорт с самого начала отошел, но я была встревожена, увидев, что миссис Тернер заняла место в офисе. — Джон скажет доктору, что вы здесь, — доложила она.

— Пожалуйста, не позволяйте нам удерживать вас от ваших обязанностей, — любезно предложил Бертрам.

— Не могу оставить вас в офисе одних, — приветливая улыбка миссис Тернер имела двойное значение. Нас все еще подозревали.

Я надеялась найти в кабинете доброго доктора записи о пациентах. Судя по разочарованной ауре, которая окружала Бертрама, у него была такая же мысль. Я поднялась со своего места, слегка кашлянула и начала ходить по комнате. Я прошла мимо плаката, который видела во время прежнего визита, и убедилась, что все верно запомнила. Я походила немного дольше, становясь все более взволнованной.

— Эфимия, что-то не так? — Искренняя забота в голосе Бертрама послужила мне сигналом упасть на пол. Я только однажды в своей жизни теряла сознание и понятия не имела, как это сделать, поэтому закрыла глаза и упала. При этом моя бедная голова сильно стукнулась о пол. На мгновение меня охватили головокружение и тошнота. Мистер Бертрам помог мне сесть в кресло. Я что-то прохрипела про воду. Миссис Тернер позволила себя одурачить. Она выглядела обеспокоенной, профессионально проверяя мой неровный пульс.

— Несколько дней назад у нее было сильное сотрясение мозга, — волновался Бертрам. — Я не должен был привозить ее в Лондон.

— Действительно, сэр, — подтвердила миссис Тернер. — Я не удивлюсь, если слабость вернется снова. Это не место для молодой женщины, чувствительной и утонченной.

— Она… — начал мистер Бертрам, а затем с редким тактом остановился.

— Думаю, вам следует отвезти ее домой, сэр, извините, что осмеливаюсь вам советовать…

— Вы, вероятно, правы, — мистер Бертрам, как мне показалось, говорил с горьким отсутствием понимания.

— Воды, — прошептала я хрипло.

— Конечно, утка, — голос миссис Тернер звучал ободряюще. — Отдохните одну минутку. Я скоро вернусь.

Как только за ней закрылась дверь, я встала на ноги.

— Эфимия, вы должны отдыхать.

— Чепуха. Я сделала это специально. — Я поправила платье и подняла руку, чтобы потереть голову. — Жаль, что ошиблась и не расчитала край ковра, но с этим ничего не поделаешь. Мое зрение, кажется, вернулось в норму. — Я перевела дух, положив руку на спинку стула. — Если она вернется раньше меня, вы должны сказать, что я почувствовала потребность в свежем воздухе.

— Что? Как? Почему? — бормотал Бертрам.

— Я собираюсь найти подругу Софи, Алису. У меня нет времени на дебаты. — Бертрам схватил меня за запястье.

— Я пойду с вами. — Иногда Бертрам явно проявлял больше смелости, чем здравого смысла.

— Она будет в женском отделении, — объяснила я. — Вас сразу заметят. Если повезет, я смогу проскользнуть внутрь. Мое платье довольно простое, и меня вполне могут принять за больную.

— Нет, Эфимия. Вы не можете. Они здесь всех знают. Кроме того, вы не представляетеа, куда идти!

Я высвободила руку и указала на карту на стене, которую изучала ранее.

— Вы ее никогда не найдете, — воскликнул Бертрам. — Вы даже не знаете, как она выглядит!

- Извинитесь за меня как можно лучше, — я выскользнула за дверь.

На мгновение я боялась, что он последует за мной или откроет дверь и закричит, но он этого не сделал. Коридор был тих и пуст. Сердце колотилось в груди, мне почти хотелось, чтобы Бертрам остановил меня. Я глубоко вздохнула и направилась, как я надеялась, в сторону женских помещений. На карте, которую я изучала, были только очертания зданий, поэтому я выбрала направление, которое посчитала восточным.

К сожалению, я скоро оказалась на перекрестке. Проход позади меня был обшит деревянными панелями. Все три пути были белыми, с деревянными дверями, с промежутками по бокам. Приют внезапно превратился в больницу. Я выбрала путь, который казался самым восточным, и продолжала идти. Из-за двери, которую я прошла, раздался тихий стон. Волосы от страха встали дыбом. Я вдруг вспомнила предупреждение миссис Тернер о том, что в приюте есть опасные больные. Сдерживающее средство для посетителей или правда, я не была уверена? Я ускорила темп.

Проход закончился дверью, и я поспешила к ней, не заботясь о том, что найду на другой стороне. Это была ошибка. Мои ботинки звенели на твердом полу. Вдруг послышался шум из-за нескольких дверей. Затем раздался громкий взрыв. Я остановилась, оборачиваясь. Снова раздался шум, и я увидела, как дрожит одна из дверей. Заключенный бросил в нее что-то тяжелое. Дверь не поддалась, но я не была уверена, насколько тяжелой окажется его аттака. Мой разум вызывал отвратительные возможности того, кто или что находится за дверью. Я побежала по коридору, не заботясь о том, столкнусь ли я с миссис Тернер или с другими сотрудниками. На самом деле, я скорее надеялась.

Я сильно ударила по выходной двери, расчитывая, что она может не открыться. Удача благоприятствовала мне, дверь открылась. Внезапно я оказалась на улице под ярким солнечным светом. Я подняла руку, чтобы прикрыть глаза и огляделась. Это был разбитый на газоны сад. Я припомнила карту и поняла, что не так далека от пункта назначения, как боялась. Передо мной были два длинных здания: одно для мужчин и одно для женщин. Позже я вспомнила, что там находились рабочие здания, прачечная, водонапорная башня, трапезная и несколько других неназванных зданий, которые, несомненно, имели такие же утилитарные цели.

Сад был прекрасен. Извилистые тропинки заканчивались небольшими барельефами или беседками. Лабиринт низких живых изгородей между клумбами создавал иллюзию приватности, но позволял дежурному ясно видеть пешеходов. Я видела вдалеке двух гуляющих, приближающихся к маленькой орнаментальной колонне. Они еще не видели меня, но это был только вопрос времени. Мне было негде спрятаться. Я сделала единственное, что могла, и целенаправленно пошла к зданию, в котором, я была почти уверена, жили женщины.

Я находилась в 20 шагах от здания, когда прозвенел звонок и открылись две двери. Высыпали женщины в белых одеждах. Все они были разного возраста — от совсем юных до шатко ковыляющих при поддержке трости. Некоторые из них были аккуратными, у других были дико вьющиеся волосы, которые популярные газеты ассоциируют с безумными. Доктор Фрэнк говорил, что они верят в здоровые физические упражнения для всех пациентов. Это должно быть их ежедневной программой. По крайней мере, никто из присутствующих не казался буйным.

Тем не менее, среди них должны быть сотрудники приюта. У меня не было много времени. Я начала искать женщину, которая могла быть Алисой. Миссис Уилсон работала на покойного лорда Стэплфорда еще до его первого брака. Я не знала, когда Софи родилась, но казалось логичным, что это должно было произойти до его свадьбы, поэтому он держал это в тайне от остальной семьи. Алиса была сверстницей Софи, так что я начала искать любую женщину, которая выглядела немного старше Ричарда.

Было очень сложно сказать. Я подошла к одной женщине и осторожно спросила, не Алиса ли она. Бледно-голубые глаза смотрели мне в глаза. Она осторожно протянула руку и коснулась моих волос. — Это ты, Маргарет? — спросила она.

— Нет, не бойтесь, — сказала я. — Я друг Софи. Я ищу ее подругу Алису.

— Софи ушла, — бормотала женщина. — Они забрали ее ночью.

— Кто ее забрал? — спросила я, холодный пот стекал по моей спине.

— Как кто, мертвые. Они приходят ночью и забирают свои жертвы. — Она наклонилась ближе. Ее дыхание было странно болезненным и сладким. — У них нет лиц.

— Конечно, — сказала я, отступая, но женщина все еще крепко держала меня за волосы. — Береги свою добродетель, — предупредила она низким, грубым голосом. — Ты красивая. Все они взяты. Все они. Я была здесь с детства и видела, как они все уходят. Нет безопасности для красивых. Мой отец говорил, красота — это проклятие. Ты проклята. Проклята адом.

Слова были произнесены без гнева. Это сделало их еще более пугающими. Я осторожно освободила мои волосы от ее пальцев и отошла. Я не сводила с нее глаз, как с дикого животного, пока не освободилась. Затем быстро повернулась и ушла, не оглядываясь.

Внезапно я отчаянно захотела своего отца. Я хотела, чтобы он объяснил мне, почему Бог настолько жесток, чтобы калечить умы в здоровых телах.

Я добралась до одной из беседок. Глупый план. Мне следовало найти служащего, объяснить, что я плохо себя чувствую, и надеяться, что меня проводят назад в кабинет доктора Фрэнка.

Внутри я обнаружила служащую в синем платье, сидящую на скамейке. Когда я вошла, она подняла голову. Я увидела, что она плачет. — Могу ли я помочь? — спросила я не задумываясь.

— Помочь? — спросила женщина. Ее голос был легким и чистым. — Я не думаю, что кто-то может мне помочь.

— О, я уверена, что это не так, — я села рядом с ней. — Всегда можно что-то сделать. — Признаюсь, я произнесла это просто как банальность. Я надеялась заручиться ее поддержкой, чтобы вернуться в главное здание без суеты.

— Я уйду так же, как Софи. Бедная Софи.

— Софи? — воскликнула я.

— Мы всегда было вместе, — сказала женщина. — Она была простой душой, но у нее была прекрасная натура. Могла выполнять большинство задач, если ей ясно объяснить. Всем доверяла. Никогда никаких проблем.

— Что с ней случилось? — спросила я.

— Она умерла.

— Но как?

— Ночью. Врачи пришли в палату утром в халатах и масках и забрали ее. Она выглядела так, будто спала. Они сказали, что она подхватила что-то очень плохое, и от этого умерла.

— Подхватила что-то очень плохое? — тупо повторила я. — Разве они сказали более конкретно, что?

— Возможно, но не мне. Бедная Софи. Мы пришли сюда вместе.

— Вы Алиса? — догадалась я. — Я думала, вы работаете здесь. Вы не выглядите…

— Безумной? — спросила Алиса. — У меня припадки. — Она увидела мое выражение лица. — Меня трясет. Я не агрессивна или что-то в этом роде, но это заставляет людей неловко чувствовать во время моих приступов. И если со мной никого нет, я могу себе случайно навредить.

— Понятно, — сказала я, оглядываясь по сторонам.

— Теперь они не беспокоят меня, — продолжала Алиса. — Не с тех пор, как мне начали сниться сны.

— Сны?

— Они начались у Софи перед ее смертью, поэтому я знаю, что тоже скоро умру.

— Сны не могут убить, — доброжелательно сообщила я.

— Сны Софи сбылись. Ей снилось, что мужчина в маске приходил к ней каждую ночь. Он заставлал ее выпить лекарство, и тогда все становилось странным и запутанным, и мир начинал кружиться и шататься. Я не поверила ей. Решила, что она придумывает. Она любила сочинять истории. Но теперь я тоже вижу такие сны.

— Очевидно, Софи очень ясно рассказала вам сны, и вы их помните. Ужасно, когда умирает тот, кого любишь. Кажется, что должно быть что-то, что вы могли бы сделать. Но, увы, ничего тут не сделаешь. Она заболела и умерла. Это очень грустно, но причиной были не сны.

— Но я такая же, как она, — воскликнула Алиса, кладя руку на живот. — Они еще не заметили, потому что он не очень большой, но я вижу. Я толстею, как Софи. Она чувствовала, что-то двигалось в ней. Я не хочу, чтобы это случилось со мной. Я не хочу быть убитой чем-то, что пожирает мои внутренности.

Я очень нежно протянула руку и коснулась живота Алисы. Невозможно было ошибиться в ее состоянии. Я почувствовала, как слезы жгут мои глаза. — Моя дорогая, ничто вас не пожирает изнутри, клянусь. У вас будет ребенок.