Мистер Бертрам откинулся назад с тяжелым вздохом. — Я думал, что если бы кто-нибудь что-нибудь заметил, то это были бы вы. Полагаю, мисс Уилтон была права.

— Права?

— Она сказала, что я был глуп, возлагая столько надежд на ваши плечи.

У меня сразу же появилось сильное побуждение признаться не только в том, что я знала, но и во всем, что подозревала. Слава богу, обучение моей матери оказалось лучше, чем она когда-либо надеялась. Я удержала язык за зубами.

— Я беспокоюсь, правильно ли для нас оставаться в доме, — сказал г-н Бертрам. — Мне не нравится риск. Я думал о том, чтобы уехать на некоторое время.

— Конечно, сэр, если это то, что вы считаете нужным, — холодно ответила я. Я не привыкла считать мистера Бертрама трусом.

— Сердце мисс Уилтон может не справиться с другим шоком так скоро. А ваша печально известная тенденция вмешиваться, несомненно, подвергает вас опасности. — Мистер Бертрам встал и начал шагать. — Другого ответа нет, мне придется забрать вас обеих. Как вы думаете, вы могли бы выступить в качестве компаньонки леди, Эфимия? Вы очень молоды, но если я возьму вас с собой, это может успокоить сплетни.

Я смотрела на него, как если бы он заговорил по-китайски. — Вы не можете говорить всерьез, сэр, — наконец мне удалось выдохнуть.

— Вы полагаете, это будет выглядеть подозрительно? — Мистер Бертрам повернулся ко мне лицом, чтобы ободряюще улыбнуться. — Я все продумал. Конечно, я сообщу полиции, куда мы едем, но потребую, чтобы они держали это в секрете. И я уверен, что никто не угадает цель нашей поездки.

Мужчина почти обнимал себя от радости. — Вы были ранены в нападении, сэр? Он вас тоже ударил?

Мистер Бертрам громко засмеялся. — Нет, нет, Эфимия. Вы не единственная, кто может придумать хитрый план. Я решил помочь мисс Уилтон с ее следующей статьей.

— Ее колонкой сплетен?

Мистер Бертрам снова засмеялся. Я никогда не слышала, чтобы он так много смеялся. Я начала серьезно беспокоиться. Он сел на край дивана рядом со мной и взял меня за руку. — Я знаю, что могу вам доверять, поэтому объясню. Я уверен, что Беа не будет возражать. — Он приостановился, — Что ж, она могла бы возражать, но как только узнает вас лучше, все будет в порядке. В любом случае, нам лучше пока оставить это между собой.

Я почувствовала расстерянность. Что бы ни говорила ему мисс Уилтон, я была категорически уверена — она не рассчитывала, что он станет повторять это своему любимому слуге. Особенно не его любимой слуге-женщине. Предупреждение Рори никогда не казалось мне более уместным.

Я изо всех сил пыталась сесть. — Мистер Бертрам, вы не должны…

— Мы поможем Беа с первой статьей о журналистских расследованиях. Вы и я. С нашим острым умом и ее умением писать мы сделаем ее звездой.

— Она согласилась на это?

Ну, пока нет, но я не такой тупой, как вы думаете, Эфимия. Мы много разговаривали, и я думаю, что она недовольна своей ролью обозревателя сплетен.

— О, — сказала я. Похоже, мне больше нечего было сказать.

— Она упомянула, что у нее есть какая-то зацепка. Нечто, способное стать хорошей историей, но ей никогда не позволяли расследовать. Она сказала, что не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы, как она выразилась, бросить вызов бастионам, в которых доминировала мужская пресса. Поэтому я сразу подумал, что мы можем ей помочь.

— И ей нравится эта идея?

— Я еще не рассказал ей. Она понятия не имеет, что я задумал

— Понятно, — я быстро сглотнула. — Она понятия не имеет. Она случайно поведала человеку, которого едва знает, о своих тайных, заветных амбициях.

— Я знаю, — Бертрам вскочил на ноги. — Разве это не трогательно?

— Что именно она хочет расследовать?

— Как относятся к психически неуравновешенным в таких лечебницах.

— Как уместно.

— Я не думаю, что вы имеете в виду это слово, Эфимия. Уместно означает…

— Неважно, сэр. Вы считаете, что она примет мою помощь? В конце концов, я прислуга.

— Полагаю, мы скажем ей для начала, что вы будете ее компаньонкой. Я сообщаю вам, что происходит, a вы делитесь со мной вашими идеями. Это будет совсем как в старые времена.

Я не находила слов.

— Я не буду присваивать себе всю заслугу. Когда придет время, я дам ей знать, насколько вы были полезны. Но если какое-то время она будет думать, что ей помогаю только я, это сблизит нас. Эфимия, вы мне поможете, не так ли?

— Я ваша слуга, сэр, и вряд ли могу отказаться.

— Эфимия, разве я когда-нибудь просил вас сделать то, чего вы не хотели?

В этот момент я поняла, что мистер Бертрам не был, как я тщетно надеялась, застрахован от восхитительного самообмана. Он искренне верил, что его служащие обожают ему служить.

— Кроме того, — продолжал мой охваченный волнением хозяин, — это всего лишь идея. Она может не согласиться.

— Уверена, что она примет предложенную вами помощь, сэр, — ляпнула я.

— Спасибо, Эфимия. Вы не пожалеете об этом. Мы прекрасно проведем время. — И безумный человек выскочил из комнаты. Затем я сделала то, чего никогда прежде не делала в этом доме. Я позвонила в колокольчик для вызова слуг.

Через несколько минут Мэри была со мной. — С тобой все в порядке? — спросила она, задыхаясь.

Я откинулась на подушки, бездыханная и вся горя как в лихорадке. — Мне очень жаль беспокоить тебя, Мэри, но мне нужно увидеть Рори. Это срочно.

Поразмыслив, я могла бы выбрать слова более осторожно. Рори прибыл еще более задыхаясь, чем Мэрри, и с диким взглядом. — Эфимия!

— Все хорошо, — поспешила успокоить я. После того, как закончилось самое шотландское извержение, я объяснила свое затруднение с Бертрамом и мисс Уилтон.

— Да, я понимаю, почему это можно считать чрезвычайной ситуацией, — наконец признался он.

— Но что мне делать?

— Полагаю, твоя личная история — как и моя — усложнит поиск выхода из этой ситуации.

— Боюсь, что так, — неохотно согласилась я. — Меня никогда не обвиняли в убийстве, но я знаю, что указательные пальцы были направлены в мою сторону.

— Да, если ты обратила на себя внимание наверху, и если об этом при случае упоминалось в других местах…

— Мисс Риченда, — вздохнула я.

— Я не могу подтвердить или опровергнуть, но…

— Мне нужна зарплата, чтобы поддерживать мою семью.

— Тогда у тебя нет выбора, кроме как согласиться. Я бы рекомендовал ничего не видеть и не предлагать никаких идей и теорий. Будь такой тупой, как Беатрис Уилтон считает, даже если это ранит твою гордость. Это проблемная ситуация, Эфимия. И хотя у меня нет сомнений, что в отличие от леди Грей у тебя острый ум, таким как мы, не стоит впутываться в проблемные ситуации.

Он посмотрел на меня со странным выражением. Я улыбнулась. — Я не злюсь. Ты прав. Но если я должна согласиться с этим, могу ли я — могу ли я положиться на тебя?

— Конечно, девочка.

— Я имею в виду, если я увижу вещи, которые…

— Было бы трудно держать себя в руках?

— Да, и если я не смогу избежать искушения собрать все это вместе или просто попытаться…

— Делая шесть из четырех, как обычно, — сказал Рори с усмешкой.

— Я растеряна.

— Я буду здесь для тебя, девочка. Ты можешь сказать мне что угодно.

— И если ты подумаешь, что я должна пойти в полицию?

— Я скажу тебе. Если честно, я думаю, ты найдешь много гипотез и возможностей и ничего достаточно сильного, чтобы выступить в суде. Вот как выходит с теми, кто наверху.

— Я могла бы попробовать встретиться с мистером Эдвардом. Он рассказал мне, как его найти.

— Он рассказал, не так ли? Фицрой тоже?

Я покачала головой.

— Ну, это неплохо, — мрачно пробормотал Рори. — Но я сомневаюсь, что ты столкнешься с чем-то, что влияет на безопасность нации.

— Со Стэплфордами никогда не будешь уверен, — устало сказала я.

— Да, тут я с тобой согласен.

Мы расположились в автомобиле мистера Бертрама через два дня. Мисс Уилтон очень хотела ехать немедленно. Доктору Симпсону и Рори потребовались совместные усилия, чтобы задержать экспедицию хоть ненадолго. Мир все еще слегка кружился вокруг меня. Когда я вышла из маленькой двери для слуг с чемоданом в руке, мисс Уилтон встретила меня предложением занять наружное сиденье для багажа. Моему терпению пришел конец. Я была вежлива, нo надменна, и к тому моменту, когда на сцене появился Бертрам, мы уже вытаскивали шляпные булавки для дуэли. Я не считаю мистера Бертрама быстро мыслящим человеком. Он, конечно, импульсивен, но эти импульсы часто демонстрируют недостаток интеллекта, а не избыток. Однако в этом случае он меня удивил. — Но, дамы, — спокойно сообщил он, — мы не берем мою машину. Я договорился одолжить одну из машин Ричарда. Меррит будет вести, и Эфимия сядет впереди. Именно там, где горн… — Он встретился со мной взглядом. — компаньонка леди должна сидеть.

Меррит в элегантной шоферской форме ждал нас. — Я не знала, что вы умеете водить, — сказала я, когда он галантно вытянул мое сиденье.

— Как сложно это может быть? — спросил Меррит.

Должно быть, я побледнела, потому что он усмехнулся. — Не унывайте, мисс Сент-Джон. Мы хорошо проведем время вдали от гибельного места.

Я быстро оглянулась на сидящих позади нас. Между ними было прозрачное стекло.

— Они могут услышать нас, только если используют говорящую трубку, — объяснил Меррит. — Это создает иллюзию приватности.

— Для кого? — резко спросила я.

— Для всех, — сказал Меррит. — Я хотел кое-что спросить у вас, мисс Сент-Джон, и это похоже, подходящее время. О, подождите минутку, они хотят трогаться.

Я была рада обнаружить, что Меррит действительно умеет водить машину, и вскоре мы были в пути.

— Я думал о своей позиции и поговорил с мистером МакЛеодом. Он готов меня обучить, и я вижу ряд преимуществ в переводе в Стэплфорд-Холл.

— Правда? — невинно переспросила я. — Ряд? — У него хватило совести покраснеть.

— Но даже если бы лорд Стэплфорд был рад принять меня на работу старшим лакеем, я бы не хотел оставлять вас и мистера Бертрама.

— О, Меррит, — сказала я с грустью. — Я действительно не та, кого следует спрашивать. Так много вещей сейчас зависло в воздухе.

— Да, и если бы наш хозяин взял жену, то, возможно, он хотел бы дворецкого? Вы не будете против новой горничной в доме, не так ли, мисс Сент-Джон?

— Вы имеете в виду? — начала я. — Но вы только что встретились.

— При нашем образе жизни, мисс Сент-Джон, не следует тянуть с решениями. Мы живем по воле тех наверху, поэтому я считаю, что мы должны хватать обеими руками желаемое, когда можем.

— Это то, что вам сказал мистер МакЛеод?

— Да, он прямо так и сказал. Я задавался вопросом, откуда у него подобное разочарование. Судя по тому, что Мэри говорит, младший персонал без ума от него, поэтому у него есть возможности…

— Действительно.

— Я сказал что-то оскорбительное, мисс Сент-Джон?

— Нет, но мы подошли очень близко к этому дереву. Я думаю, вам лучше всего сосредоточиться на дороге.

— Но вы бы поговорили с хозяином о Мэри, не так ли, мэм?

— Конечно, — раздраженно сказала я. — Мэри мой самый старый друг. Я всегда сделаю все возможное, чтобы помочь. Хотя, хорошая ли вы перспектива для нее или нет, мне еще предстоит судить.

Это фактически заставило Меррита замолчать. Именно в этот момент я поняла, что никто не сказал мне, куда мы едем, и теперь мне не кого спросить.

Я могу только отнести это на сотрясение мозга, но я до конца пути погрузилась в состояние, похожее на сон. Мои глаза были открыты, но мой разум был занят самыми странными образами. Лорд Стэплфорд был аттакован своими усами во время званого обеда с покойным отцом и покойным кузеном Джорджи. Призраки расстегивали воротники рубашек и умоляли открыть окна, чтобы остыть, прежде чем вернутся в могилы. Джорджи спросил меня, видела ли я его вторые лучшие штаны. Миссис Уилсон тщетно гналась за кем-то, но упала в гигантскую бутылку и лежала там в ловушке, как гигантская муха, беспомощно бившаяся о стекло. Миссис Дейтон приготовила для Рори блюдо из мяса, которое он уронил ей на ноги. Я вмешалась, но мне сказали, что уронить мясо — лучший способ встретить супруга. И все это происходило под облаком глаз. Одна пара была ярко-синей и сверкающей, а другая неопределенного оттенка, но я знала — глаза принадлежат мистеру Фицрою, который угрожал следить за Стэплфордами. Во сне я чувствовала, он ждет, когда их дом упадет, чтобы унести какие-то запасные орудия. Я как раз пыталась объяснить Рори, что если бы он шел между балками, то не упал бы, когда осознала, что рядом говорят.

— Эфимия? — голос Бертрама.

— Мисс Сент-Джон? — Меррит.

— На самом деле, Бертрам, девушка просто спит. Давай войдем в отель. Мне холодно, — капризно говорила Беатрис Уилтон.

Постепенно мое зрение сфокусировалось на окружающих. Улица была полна шума и суеты. Высокие здания окружали меня, и воздух имел привкус сажи. Мы были в Лондоне. Я больше не чувствовала пальцы на ногах из-за холода. Моя голова гудела, я тщетно пыталась вернуться в полное бодрствование.

— Думаю, мне нужно лечь, — прошелестела я дрожащими губами.

— Конечно, — Бертрам спешил помочь мне выйти из машины.

— На самом деле, ты должен сопровождать меня! Не твою слугу!

— Меррит поставит машину, — сказал Бертрам тихим голосом.

— Это не лезет ни в какие ворота! — рассердилась мисс Уилтон.

Мы начали подниматься по небольшим ступеням. Это потребовало огромных усилий, мне пришлось сосредоточиться на каждом шаге. Без поддержки мистера Бертрама я уверена, что упала бы.

— Я скажу портье, что она — дальняя родственница, твоя компаньонка.

— Бертрам, ты не можешь делать такие вещи!

— Беатрис, именно твое журналистское усердие вытащило бедную Эфимию из постели.

— Девушка симулирует. Она наслаждается каждым моментом этого.

Я тяжело опиралась на руку мистера Бертрама и не вступала в дебаты. В конце концов он привел меня в мою комнату. Меня не отправили в помещение для слуг, но портье очень хорошо оценил мое положение и неодобрение мисс Уилтон. Меня поместили в одну из небольших комнат для бедных родственников богатых покровителей. По сравнению с моей более чем скромной комнатой в Уайт-Орчардс, номер мог считаться роскошным. Мистер Бертрам сообщил, что приказал доставить мне ужин в комнату; и я решила ни о чем не думать, чтобы быть в форме к завтрашнему дню.

— А если вам станет хуже, пообещайте мне, что позвоните доктору отеля. Я попрошу Беа проверить вас перед тем, как она пойдет спать. — Он неловко переминался с ноги на ногу. — Это было бы неправильно для меня… Она искренне заботится о вашем благополучии.

— Спасибо, — я желала от всей души, чтобы он ушел, и я могла отдохнуть у пылающего огня.

— Она одна из тех женщин, которым нелегко путешествовать.

— Понятно.

— Она ничего не имела в виду под… Уверен, когда вы узнаете ее лучше…

— Мне бы очень хотелось лечь, сэр.

— Конечно. Конечно. Все, что вам нужно, служащему у стойки регистрации велено снабдить вас… ну, чем угодно. Пожалуйста, не беспокойтесь о счете. Я чувствую, было неправильно с моей стороны привозить вас, когда вы еще так нездоровы. Я не совсем понял доктора Симпсона. Беатрис заверила меня, что говорила с ним — вы обе женщины, было бы неприлично, если бы я расспрашивал. Доктор дал понять, что вы хорошо перенесете небольшое путешествие.

Было ясно — ничто, кроме решительных действий, не сможет сдвинуть его с места. Я подошла к кровати и начала развязывать шнурки на ботинках. Мистер Бертрам бежал.

Хороший ужин, хороший ночной сон, и я была готова встретиться с ними за завтраком. Я рассчитывала на ужин в своей комнате, но позвонил клерк и сообщил, что меня ожидают внизу. Моя голова прояснилась, и я с нетерпением ждала встречи с Беа Уилтон. Я мечтала увидеть ее лицо, когда она узнает, что должна сидеть со мной за одним столом.

Когда я прибыла, она была в середине ee лекции Бертраму. Мисс Уилтон сделала единственное, что могла сделать леди в сложившейся ситуации: сидела рядом с экономкой своего потенциального жениха и игнорировала ee.

— Моральная терапия началась еще в 1790-х годах, — продолжала она. — Это довольно увлекательно и основано на многочисленных идеях квакеров. Ты знаком с ними, конечно?

— Конечно, — сказал Бертрам, сосредоточившись на своем вареном яйце. Он еще не срезал его верхушку, и демонстрировал всю нервозность человека, опасающегося, что желток разольется у него в руках — перед дамой, на которую он надеется произвести впечатление. На его месте я бы заказала яичницу-болтунью, что и сделала, остановив проходящего официанта. Он небрежно кивнул, при этом слегка фыркнув, тонко подчеркивая неуместность моего присутствия за столом. Беа прервалась, чтобы лучезарно улыбнуться ему.

— Все дело в физических упражнениях плюс выполнении обыденных, привычных вещей. Надеюсь, что пострадавшие смогут со временем вернуться в общество.

Бертрам с такой силой срезал верхушку яйца, что она свалилась на скатерть. — Боже милосердный! Ты имеешь в виду, что они их выпустят?

Беа усмехнулась. — О, не пациентов из лучших семей. Это, как правило, худшие, не так ли? Интересно, почему?

Я воздержалась от объяснений.

— Видишь ли, Бертрам, обычные люди могут быть полезны. Некоторые из этих учреждений даже продают вещи.

— Какие? — спросил Бертрам, пытаясь аристократично не обращать внимания на беспорядок, который он устроил на столе, и одновременно подавая сигнал официанту.

Беатрис пожала плечами. — Понятия не имею. Знаю лишь, что в течение долгого времени посетители были абсолютно запрещены в этих местах. Но все меняется. Ты читал какие-нибудь работы доктора Фрейда? Такие странные идеи, но довольно убедительные.

Бертрам побледнел. — Беатрис, это не подходящие книги для женщины!

— Я вполне согласна, — сказала Беатрис, спокойно откусывая кусочек тоста. — Но все в порядке, я читаю их как журналист. Не знаю точно, эксперт ли он, который оценивает компетентность обвиняемого в суде. Кажется, он предполагает, что мы все безумны, а не специально изучаем безумцев. Или, может быть, я ошибаюсь.

— Психиатрия? — рискнула спросить я.

— Формальное исследование преступного безумия, — ответ Беатрис сопровождался холодной улыбкой. Она подала сигнал официанту, который сразу подошел, и сотворенный Бертрамом беспорядок был немедленно убран. Наступила неловкая пауза.

— Значит ли это, что все преступники считаются сумасшедшими? — наконец вступил в разговор Бертрам.

Беатрис снова засмеялась. — Конечно, дорогой, нужно быть безумным, чтобы действовать преступно. Поданные империи должны гордиться подчинением ее законам.

— Это зависит от того, хватает ли им еды, — пробормотала я себе под нос.

Беатрис стрельнула в меня взглядом, и я спрятала лицо за чашкой с кофе, но не раньше, чем увидела, как шок отразился на лице Бертрама.

— Разве ты не согласен, Берти? — спросила Беатрис.

— Я никогда так не думал. — Он нервно промокнул рот, ожидая, что я выскажусь, но я не стала. — Итак, эта лечебница, которую мы посещаем сегодня, имеет какое-либо отношение к Фрейду или психиатрам?

— Полагаю, что там может быть психиатр, но меня интересует то, что общество считает безумием. Я имею в виду, кто-то слушает врачей, но на самом деле это мы сами решаем, кого отправить в эти учреждения, не так ли? Я уверена, что ты знаешь, что я имею в виду, Бертрам. Время от времени кто-то или что-то всплывает, даже в самых лучших семьях есть такие больные. Гораздо легче дать им хороший дом вдали от сплетен, которые иначе бы продолжались. На самом деле это защищает их.

Моя кофейная чашка загремела в блюдце. Беатрис повернулась ко мне и слегка кивнула. Бертрам, с другой стороны, смотрел совершенно пустым взглядом.

— Наверняка в такой старой семье как ваша были подобные случаи.

- Моя семья не очень старая, — уклонился Бертрам.

— Но это имеет значение. Особенно сейчас, когда эти гнилые немцы угрожают вторгнуться в любую минуту.

Бертрам кашлянул и расправил плечи. — Я не верю, что было какое-либо официальное объявление о вторжении.

— О, дорогой, никто не объявляет эти вещи! Они просто случаются. Кроме того, если бы ты прочитал эту книгу, ты бы знал все об этом. Каждое слово верно.

— Я не читаю романы, — сказал Бертрам. — Я также не вращаюсь в политических кругах. Моя семья не имеет ничего общего с международными делами.

Мой завтрак лежал передо мной, застывший. Я была заворожена. Я не могла сказать, был ли Бертрам заинтересован или испытывал отвращение. Зато Беатрис сказала нечто, что дало понять — по крайней мере мне — она толком ничего не знала.

— Можно многое услышать, работая в газетной индустрии.

— Конечно, — согласился Бертрам. — Когда у нас встреча с мистером Фрейдом?

— О, дорогой, мы не увидим Фрейда. Мы увидим очень хорошую, новую лечебницу с не слишком буйными пациентами. И я напишу отличную статью о том, как мы помогаем тем, кто менее удачлив.

Некоторое время спустя мы с Бертрамом ждали на ступеньках отеля, пока Беатрис надевала шляпу. Поскольку мы уже стояли там около 20 минут, я могла только заключить, что это была самая сложная шляпа. — Может быть, это действительно окажется интересным, — вдруг сказал Бертрам. — Я имею в виду, если она права, и только сумасшедшие действуют вне закона. Возможно, мы сможем поговорить с психиатром о том, как на самом деле определить безумие.

Я вздохнула. — Я думаю, что люди совершают преступления по самым обычным причинам. Любовь, зависть, жадность, голод, стремление к власти или даже гнев в отношении кажущейся несправедливости.

Бертрам кивнул. — Я знаю. Но это хорошая идея, которую можно просто высказать, не так ли? Весь этот бизнес с па…

— Сссш! — прошипела я. Беатрис появилась наверху лестницы.

— Вот ты где, Эфимия. Разве ты не слышала, как я говорила, что иду надевать шляпу? Ты действительно не знаешь своих обязанностей.

Бертрам взял ее за руку и повел в ожидавшую карету. — Она изображает твою компаньонку, а не твою горничную, — напомнил он.

— Но я подумала, что именно так она и присоединилась к твоей семье — как горничная Риченды? — Беа понизила голос. — То, что она пришла из прошлого, о котором никто из вас не говорит.

Я чувствовала, что краснею от ярости и смущения. Я понимала, что защита только откроет вопросы, на которые я не собиралась отвечать. И утешилась воображаемым ударом, которым я награждаю Беатрис, если она не прекратит меня подталкивать к этому.

— Нет, — коротко сказал Бертрам.

— Нет? — снова спросила Беатрис.

— Нет, — Бертрам твердо прекратил дальнейшие вопросы.

— О, я так рада, — сказала Беатрис с улыбкой. — Когда я услышала, что она была твоей экономкой…

Бертрам издал фыркающий звук. Беатрис похлопала его по руке. — Я не похожа на женщин, с которыми ты обычно знаком. Я журналист. Я задаю вопросы, которые другие не осмеливаются задать.

— Мне кажется, что знакомство с тобой может оказаться рискованным делом, — сделал вывод Бертрам.

— Действительно. Мои знакомые дрожат, но моим друзьям нечего бояться.

Мой разум был поражен играми, в которые играла эта женщина. Она намекнула, что любимый ребенок миссис Уилсон мог быть заперт в приюте для умалишенных. Неужели она предполагала, что флирт поможет ей раскрыть какие-либо неприятные истины о Стэпплфордах? Я только знала, что она выбрала не того человека для стратегий. Бертрам явно не понимал, о чем она говорит.

Карета остановилась, и мы все выбрались наружу. Бертрам проверил свои карманные часы. — Мы вовремя? — спросил он.

— О, дорогой, ты ведь не думал, что я дам им знать, что мы приедем, не так ли?

И с этим она направилась к большому белому дому. Бертрам и я остались стоять, в ужасе глядя ей вслед.