Товарищ By Лонг, начальник особого отдела провинции Читхьен, положил папки с досье на стол и спросил сидящего перед ним командира спецотряда города Хюэ — Чан Мая:

— На имя кого просит Ван Ань пропуск в освобождённую зону?

— Позвольте доложить, она просит разрешения посетить Ле May Тханя, своего жениха.

— Доложите поподробнее о Ван Ань.

Чан Май открыл полевую сумку, достал блокнот, поискал данные, о которых спрашивал By Лонг, и сказал:

— По имеющимся материалам установлено следующее. Ван Ань, двадцать пять лет, дочь чиновника прокуратуры Као Суан Тхо, который был крупным чиновником марионеточного королевского двора в Хюэ. Проживал в частной вилле. Был тестю связан с французами. У него имелась своя агентура. Она наблюдала за населением местных сёл и деревень. На его счету тяжёлые преступления перед борцами за независимость и свободу. Он выдавал французам даже чиновников королевского двора, если они проявляли какие-либо симпатии к народу. За эти услуги французы хорошо платили ему. Он располагал огромными суммами денег, был владельцем крупных земельных участков. Перед началом Августовской революции, в тысяча девятьсот сорок пятом году, французы намеревались назначить его губернатором провинции. Он рьяно боролся против революционного движения.

Однажды он приказал солдатам стрелять в мирную демонстрацию. Солдаты отказались выполнить его приказ и разбежались по домам. Као Суан Тхо был арестован и приговорён к смертной казни. Вдова Тхо отдала Ван Ань на воспитание младшему брату Као Суан Тхо — Као Суан Дангу. Он был судебным секретарём. Спустя некоторое время вдова Као Суан Тхо тоже умерла. С тех пор Ван Ань проживает в доме своего дяди. Данг тоже прислуживал колонизаторам. За заслуги старшего брата, за верность империалистам он был назначен губернатором провинции. Однако Данг мечтает подняться по служебной лестнице ещё выше. Он — частый гость в доме Нгуен Де — начальника канцелярии Бао Дая. Одержим желанием стать министром или заместителем министра марионеточного правительства. Взяв Ван Ань на воспитание, он преследовал свои корыстные цели. Спекулируя на заслугах отца Ван Ань перед колонизаторами, он всячески добивался «их расположения к себе. Хотя Данг считался её кормильцем, учёба Ван Ань — сначала в Хюэ, а затем в Париже — полностью оплачивалась французами. Ван Ань об этом, видимо, не знает, потому что все личные бумаги Као Суан Тхо находится у его младшего брата и он не афиширует своих связей с французами.

Что касается Ван Ань, то она чрезвычайно замкнута. Во время учёбы в Хюэ избегала студенческих компаний. Тогда она повстречалась с Ле May Тханем и полюбила его. Когда Тхань перешёл в нашу зону, она уехала во францию. По имеющимся сведениям, проживая во Франции, она занималась учёбой и не была замешана в какой-либо иной деятельности. Переехав в Кембридж, она часто посещала американский информационный центр, где брала литературу для чтения. Летом этого года, перед возвращением на родину, по рекомендации американского информационного центра в Англии она ездила на полтора месяца в Америку, якобы для изучения страны.

Об этой поездке Ван Ань в США никто из её близких не знает. Вернувшись на родину, она несколько раз помещала американский информационный центр в Сайгоне. Полагаю, что Ван Ань во время пребывания в Англии могла быть завербована иностранной разведкой. Посещения ею американского информационного центра в Сайгоне вряд ли вызваны интересом к литературе. Весьма вероятно, что она получала там инструкции. На эту мысль наводит также и тот факт, что американские агенты, как правило, держат связь с разведцентром не через своего посла, а через группу журналистов и работников информационного центра.

Товарищ By Лонг внимательно слушал Чан Мая, рассматривая его молодое лицо, покрытое лёгким, ещё не тронутым бритвой пушком. Время от времени он хмурил брови, записывал какие-то мысли.

— Ну что же, — сказал By Лонг, — картина ясна: Ван Ань завербована иностранной разведкой. Собранные вами материалы и их анализ полностью совпадают с теми сведениями, которые получены от товарища Икс-тридцать. Что касается вашего сообщения о просьбе Ван Ань посетить нашу зону, то Икс-тридцать также заблаговременно сообщил об этом. Но нам ещё не ясна до конца цель, с которой она намерена приехать. А то, что она запросила разрешение на въезд в нашу зону, свидетельствует, что она намерена вступить в какую-то игру. Ван Ань попросилась открыто. Она не стала переходить в нашу зону тайно. Она знает, что у нас налажен чёткий контроль и её тайный переход может принести ей серьёзные осложнения. И ещё. Если Ван Ань пошла бы на встречу с Ле May Тханем тайно, то это вызвало бы у нас серьёзные подозрения в отношении Тханя. Её открытая просьба, предполагает она, введёт нас в заблуждение, заставит предположить, что её приезд — ординарный случай, каких сотни тысяч. Если мы не разрешим ей приехать, то она воспользуется этим и будет говорить, что мы запрещаем свободу переезда, рушим семейные узы, возводим железный занавес, как любят утверждать наши противники. Более того, мы покажем, что знаем, кто она на самом деле, и спугнём Ле May Тханя.

Чан Май посмотрел на начальника. У того в последнее время прибавилось седины на висках. Ему приходится на протяжении долгого времени вести борьбу с очень коварным и опытным противником. Противник может оказаться везде. Его надо поймать и обезвредить. Тот, кто занимается обезвреживанием противника, должен ежедневно, ежечасно размышлять, сравнивать, сопоставлять, анализировать, обобщать, разрабатывать гипотезы, планы. Такие люди седеют уже к сорока годам. Он ещё раз посмотрел на начальника. Каждый раз, когда By Лонг погружается в размышления, его лицо суровеет, стареет. Но стоит ему улыбнуться, как он сразу преображается, становится молодым, жизнерадостным. В его чёрных глазах появляются искорки. „Эта работа очень старит человека, — подумал Чан Май. — Но нужно, как By Лонг, быть оптимистом. Это очень трудно, но это качество революционера“.

Поскольку By Лонг вернулся к вопросу о Ле May Тхане, Чан Май спросил:

— Ты определился в отношении Ле May Тханя?

— Вопрос о Ле May Тхане совершенно очевиден. Его настоящее имя Ле Хунг. Его отец, Ле Хоанг, известный больше как Нги Хоанг, кофейный плантатор в Контуме. Он имеет также большие участки земли в Куангнгае. Ле May Тхань — его второй сын. В период оккупации страны японцами он вступил в Великовьетнамскую национал-социалистическую партию. После капитуляции Японии пытался бежать из страны. Хунг взял себе имя Ле May Тханя, затаился. Стал преподавателем школы в Кхайдине. Он блестящий оратор, поэтому ему удалось увлечь за собой часть учащихся. В тысяча девятьсот пятьдесят первом году он установил контакт с нами, бросил преподавание, отказался от всех связей со своими бывшими друзьями, перешёл в освобождённую зону и просил разрешения примять участие в войне Сопротивления.

Мы приняли его с открытым сердцем. В соответствии с его желанием он был направлен на работу в органы просвещения. Прошедшие два года он активно работал, показал большие способности. Много ездит. Проявляет заботу о сослуживцах. На работе ему доверяют. Изучая его личное дело, я обратил внимание на то, что он скрыл своё членство в партии Великий Вьетнам и полагает, что нам этот факт из его биографии не известен. В то же время из его учреждения нам сообщили, что во время частых командировок он встречается со многими людьми, в том числе и с политически неустойчивыми. Всё это требует внимательного изучения. Определённый период мы не могли сделать какого-либо заключения о нём, так как в контакты с агентами французской разведки он не вступал. Как докладывает Икс-тридцать, Ле May Тхань был направлен к нам Нго Динь Дьемом…

Мы продолжаем наблюдать за его деятельностью, с тем чтобы иметь более конкретные улики, от которых он не смог бы отказаться; мы устанавливаем также его сообщников. Нам надо внимательно изучить цели встречи Ван Ань с Ле May Тханем. Вполне возможно, что в данном случае произойдёт не встреча двух любящих, а установление контакта между агентами.

— Товарищи из административного комитета провинции спрашивают: следует ли давать разрешение Ван Ань на въезд в нашу зону? Что им ответить? — спросил Чан Май.

— Надо разрешить Ван Ань встретиться с Ле May Тханем, — решительно сказал By Лонг. — Сделаем вид, будто у нас нет никаких компрометирующих данных на Тханя. Давайте поступим следующим образом. Я сообщу административному комитету о нашем мнении, предложу товарищам дать Ван Ань разрешение на посещение Тханя. Что касается нашего товарища, который будет работах!» в том же учреждении, где в настоящее время работает Ле May Тхань, то он, сохраняя в полной тайне информацию о предстоящем приезде Ван Ань, предложит отделу, в котором работает Тхань, срочно выехать в другое место, подальше от расположения учреждения. Неделю спустя мы разрешим Ван Ань посетить это учреждение. Наш товарищ попросит руководителей учреждения получше принять её. Затем поступим следующим образом…

— Боже, какая красивая луна! — воскликнула Ван Ань, посмотрев на небо.

Девушка стояла неподвижно. Рядом с пей был Тхань. В безбрежном тёмно-синем небе красовалась луна, огромная, круглая. Она проливала ровный серебристый свет на всю землю. Деревья в лунном свете были словно прозрачные. Лёгкое дуновение ветра приводило листья в движение, и тени от них становились на какой-то миг длиннее. Затем опять воцарялось спокойствие, и лунный свет снова ровно ложился на все предметы.

— Все эти годы я провела в городе и никогда не задумывалась над тем, что лунный свет может быть таким прекрасным, — мечтательно прошептала Ван Ань. — Ты видишь эту красоту? — спросила она.

— Знаешь, — ответил Тхань, — я уже привык и не обращаю внимания на всё это. Знаю только, что когда нет луны, то здесь очень худо, так как приходится пробираться в темноте. Когда же ночи лунные, то жизнь здесь намного легче.

Они прошли по пустоши и вышли на широкое, залитое лунным светом поле. Белый свет падал на их волосы и плечи.

Ван Ань обратилась в административный комитет провинции Тхыатхиен с письменной просьбой разрешить ей посетить Ле May Тханя. Это письмо она передала торговке, которая часто ходила в зону, контролируемую Вьетминем, и попросила вручить его кому-нибудь в административном комитете. Получив разрешение на посещение, Ван Ань стала готовиться в дорогу. Она сшила тёмно-синюю блузку, чёрные брюки, сделала простую причёску, которую обычно носили крестьянки. И однажды поздно вечером, когда умолкли петухи, она в сопровождении высланного к ней партизана тронулась в путь.

Дорога то поднималась вверх, то круто сбегала вниз. Небо затянуло облаками. Пожалуй, ни разу в жизни ей не приходилось так тяжело. Думая о предстоящей встрече с Ле May Тханем, она старалась поспевать за идущим впереди партизаном. Он шёл ритмичным, широким шагом, иногда останавливался, ожидая девушку. Несколько раз Ван Ань чуть было не падала, но ни разу не издала ни единого звука. Вдали, в районе города, раздавались автоматные очереди. Далёкие холмы время от времени освещались заревом пушечных залпов. Вблизи деревень их встречали неожиданно появлявшиеся из темноты партизаны, они показывали им документы, и те опять исчезали, В одном месте мимо них прошла группа человек в десять, с винтовками и гранатами. Они пересекли дорогу, словно тени. Вокруг ни лая собак, ни крика ночной птицы. Тревога и беспокойство охватывали Ван Ань всё больше и больше.

Около трёх часов утра Ван Ань подошла к освобождённому району Зыонгхоа. На сторожевой заставе её встретили представители милиции. Любопытство не давало покоя Ван Ань. Так вот они, люди Сопротивления! Вот они, коммунисты! Это люди, уничтожившие колониальное господство французов. Это люди, о которых французская печать, газеты других стран, каждый по своему, толкуют вкривь и вкось. Это люди, которые для неё являются врагами… Ван Ань внимательно посмотрела на первого встретившегося ей солдата Вьетконга. Все они были одеты в хлопчатобумажные костюмы. Лица обветренные, загорелые. И радостные. Это удивило её. Милиционеры привели Ван Ань отдохнуть в небольшую гостиницу и сообщили о её приходе Ле May Тханю.

Ле May Тхань пришёл около девяти часов утра. Они встретились в tip не мной отделения милиции. Пожалуй, слово «приёмная» не подходит для описания места их встречи. Это была небольшая хижина, сплетённая из бамбука и листьев. В комнате — портрет Хо Ши Мина. Деревянный стол, стулья, небольшой чайный сервиз, термос с горячей водой. Обстановка простая, но повсюду чистота.

— Боже, это ты! — удивлённо воскликнул Ле May Тхань, когда увидел Ван Ань.

— Тхань! — взволнованно ответила она, окинув его взглядом с ног до головы. Он осунулся, сильно загорел, стал очень подвижным. В коричневом хлопчатобумажном костюме, с резиновыми сандалиями на ногах, он походил на солдата вьетнамской Народной армии.

Ле May Тхань проводил Ван Ань в отдел, в котором работал.

Сотрудники Тханя встретили её тепло. Они кивали ей головой в знак приветствия, будто здоровались со знакомым человеком. Они уговорили Тханя взять на этот день отпуск, чтобы встретить Ban Ань как следует, приготовили для девушки место отдыха, предлагали ей остаться на несколько дней. Все предположения и догадки, которые она строила перед приходом сюда, рухнули. Она приходила в замешательство, когда её спрашивали о самочувствии, о здоровье её семьи. Вопреки её предположению и даже уверенности в том, что работники Вьетминя — безграмотные люди, она убедилась в их глубокой компетентности во многих вопросах. Среди этих людей Ле May Тхань уже не казался ей выдающимся интеллектуалом. Конечно, она ни на час не забывала, что это её враги, и ею овладевал страх. Страх перед врагом намного более сильным, чем она предполагала.

Целый день они были вынуждены принимать то одного, то другого сослуживца Тханя, и хотя было много такого, о чём им хотелось поговорить без свидетелей, осуществить это намерение не удавалось. После ужина Ле May Тхань и Ван Ань остались наконец вдвоём. Они вышли погулять, и единственным свидетелем их встречи и беседы теперь была лишь щедро светящая луна. Они шли в серебристом свете, словно в тумане. Деревня осталась далеко позади. Тишина кругом стала ещё более ощутимой. Ле May Тхань шёл молча, размышляя над чем-то. Сердце Ван Ань всё более наполнялось трепетным чувством. Да и какое девичье сердце не затрепещет рядом с любимым человеком!

— Ты не удивился, что я пришла сюда повидаться с Тобой? — спросила она.

— Думал, что ты ещё во Франции, — ответил Тхань. — Я не предполагал, что ты вернёшься на родину, пока я по эту сторону фронта!

— Люди встречаются далее по ту сторону горизонта, если любят друг друга.

— Спасибо, родная. Я буду достоин твоей любви.

— Всё это время я очень скучала о тебе. Ты знаешь, я обиделась, что ты ничего не сказал мне перед тем, как уйти сюда, и даже не захотел попрощаться.

— Ты должна меня понять. Я очень торопился. Была связь, и я должен был немедленно уйти. К тому же я встал на сторону сопротивления и боялся, что ты не одобришь моего поступка… Извини.

Некоторое время Ван Ань молчала. Она шла рядом с Ле May Тханем. Луна поднималась всё выше.

— Теперь я знаю, — сказала она, — знаю всё, что произошло. Я с тобой, и это главное. Нас не разделяет ни время, ни пространство. Я люблю тебя, как и прежде, и хочу всегда быть с тобой. Как только я вернулась в страну, я сразу же решила разыскать тебя.

— Я тоже очень люблю тебя. Если бы я вновь не встретил тебя, то в моей жизни никогда не было бы счастья. Но ты же знаешь, я принадлежу движению Сопротивления, а ты наверняка не сможешь остаться здесь…

— Ты прав, — согласилась Ван Ань. — Я не могу перейти на эту сторону. Здесь всё мне не по душе. И образ жизни, и манера думать, и люди здесь такие далёкие и непонятные дли меня. Да и могу ли я забыть, что все они враги моей семьи. Тхань, возвращайся со мной в Хюэ. Мы любим друг друга. Мы не можем ждать, когда пройдёт молодость. Ты должен вернуться вместе со мной. Здесь очень трудная жизнь. Посмотри, как ты похудел здесь. Возвращайся. Мы поженимся, мой дядя обеспечит тебя работой. Ты займёшь пост, достойный твоего таланта. Если ты не захочешь остаться в стране, мы уедем за границу. Мы будем счастливы.

— Ты хочешь, чтобы я шёл за французами, — нахмурился Ле May Тхань. — Нет. Я не могу вернуться туда. Французы в конце концов проиграют войну. Я очень люблю тебя, но я не могу ради любви предать свои идеалы. Если ты действительно любишь меня, то ты должна дождаться, когда я выполню свой долг. Этот день придёт скоро. И тогда мы действительно будем счастливы.

— Ты знаком с Фан Тхук Динем? — спросила Ван Ань после глубокого вздоха.

Ле May Тхань удивлённо и испытующе посмотрел в лицо Ван Аль, В её глазах отражался лунный свет.

— Почему ты меня спрашиваешь об этом? — поинтересовался он в свою очередь.

— Я кое-что вспомнила.

— Что вспомнила? — насторожился Ле May Тхань.

— Я вспомнила об этом, когда ты сказал: «Я выполню свой долг». И всё же ответь мне: знаком ли ты с Фан Тхук Динем?

— Зачем ты задаёшь мне этот вопрос? — спросил он медленно, как бы размышляя.

— Перед тем как прийти сюда, я видела Фан Тхук Диня, — сказала, испытующе посмотрев на него, Ван Ань. — Он заявил, что знаком с тобой, и просил передать, что старые друзья, проживающие у горы Нгыбинь, передают тебе привет и интересуются, закончил ли ты дело.

— Да, Фан Тхук Динь — мой очень близкий друг, — радостно оживился Ле May Тхань, — Как он поживает? Что делает?

— Он недавно защитил диссертацию и вернулся на родину. Пока он не занял никакого поста в правительстве Бао Дан. Он сказал, что намерен побывать в нескольких странах для дополнительного изучения юриспруденции.

— Передай ему мою глубокую признательность за то, что он не забыл обо мне. Скажи, что я никогда не откажусь от того дела, которому служу. Успех этого великого дела в руках решительных людей. Вскоре я выполню свою задачу. — Как бы спохватившись, Тхань умолк, однако, поняв, что Ван Ань больше ни о чём не спрашивает его, добавил: — Я очень рад, что Фан Тхук Динь передал мне привет.