В Сайгонском морском порту шум и оживление. Шныряют катера французского экспедиционного корпуса. Медленно передвигаются торговые суда. К пирсам пришвартовались корабли американского военно-морского флота. На многих судах — доставленные с севера вьетнамцы, насильно эвакуированные в зону, контролируемую французами. Большинство из них католики Фатзьема, Садоая, Буйтю. На их лицах усталость, беспокойство. Они бросили всё — дом, землю, семью и, слепо следуя призывам американской пропаганды, развернувшей мощную психологическую кампанию, поехали на юг, не зная, ради чего они бросают родные места и что их ждёт завтра. Многие старики и дети, не выдержав изнурительного перехода, погибли в пути.

Каждый раз, когда судно пришвартовывалось к пирсу, перед тем как пассажиры выходили на берег, команда выносила несколько носилок с тяжелобольными или умершими в пути. В эти минуты на палубе раздавался плач родных и близких. Пассажиры тащили на плечах скарб, нажитый не одним семейным поколением. Здесь же, как правило, находилось несколько американцев, с ухмылкой наблюдавших за трагедией тысяч людей.

Из громкоговорителей, установленных на пристани, время от времени неслась одна и та же фраза: «Внимание, соотечественники! При выходе на берег не забудьте получить талон. Каждый человек может получить по нему сто пиастров. Их вам дарят наши американские союзники». На пирсе крутились американские журналисты. Они снимали на киноплёнку сцену получения американских подарков.

Молодой парень, сайгонский таксист, наблюдавший эту сцену, удивлённо спросил подошедшего к нему пожилого мужчину, только что сошедшего с судна:

— Ты что, братец, и впрямь поверил, что тебя ждёт здесь независимость? Проснись, посмотри кругом.

— Эх! Как бы повернуть отсюда в обратную сторону, — невнятно пробормотал тот.

Но огромные четырёхосные грузовики военного ведомства уже подкатывали к группе собравшихся на пирсе. Рядом стояли хозяева каучуковых плантаций. Они жадно, словно дорогой товар, ощупывали прибывших оценивающим взглядом. Здесь же, пряча глаза за стёклами очков, прохаживались какие-то тёмные дельцы. Грузовики развозили прибывших в концлагеря или на плантации. Так свободные люди становились рабами. По пирсам в промокших в просоленных от пота рубахах быстро сновали кули.

В общей суматохе и шуме никто не обратил внимания на то, как к концу пирса подошёл небольшой американский катер. Внешне катер ничем особенно не отличался от других стоявших по соседству кораблей. Около него, как и около других судов, сновали кули, перетаскивавшие мешки и ящики, на которых жирным шрифтом было выведено: «Американская помощь». На катере помимо американской команды было несколько филиппинских моряков.

Катер разгрузили, с него сошли все кули. Команда занялась большой приборкой корабля. В это время на пирс прибыла легковая машина. Из неё вышли два американца в штатском. Один из них был полковник Лэнсдейл: белые брюки, белая сорочка, спокойное энергичное лицо. Рядом с ним — майор Томас: серые тергалевые брюки, белая сорочка. Они подошли к катеру и поднялись на палубу. Командир и его помощник замерли в приветствии. Лэнсдейл и Томас ответили взмахом руки.

— Полковник Лэнсдейл, — представил его Томас, — руководитель нашей службы безопасности в этой стране. Господин полковник, позвольте представить вам капитана второго ранга Аллена — командира корабля — и лейтенанта Эндрюса — специалиста по особо секретным операциям. О нём, господин полковник, я уже докладывал вам.

Офицеры пожали друг другу руки.

— Ну как, закончили? — спросил Лэнсдейл.

— Так точно, господин полковник, — ответил Эндрюс.

— Сколько человек?

— Разрешите доложить, двадцать один человек и два повара.

— Их кто-нибудь видел?

— Никак нет, господин полковник. — Лицо Эндрюса вытянулось в самодовольной улыбке. — Они были замаскированы под кули. Сейчас все они ожидают в трюме.

— Им можно доверять?

— Майор Томас и я подобрали самых надёжных, господин полковник. Они горят желанием служить нам.

— А на базе Кларк всё готово?

— Так точно, господин полковник. Для тренировки: этих людей на базе отведён специальный район. Там ужо находятся наши специалисты — подрывники, разведчики, радисты, диверсанты. Они дожидаются прибытия людей из Вьетнама. Майор Томас уже доложил вам программу обучения этих людей.

— Да, я познакомился с программой. Время подготовки необходимо сократить. Ранее планировалось отвести на их обучение два с половиной месяца, но теперь надо, чтобы подготовка заняла по более полутора месяцев. Время не ждёт. Мы должны максимально использовать благоприятную обстановку, пока французы ещё не полностью ушли из Северного Вьетнама. Надо внедрить наших людей туда одновременно с группой подполковника Конэна. Необходимо максимально сократить период подготовки и за счёт этого увеличить количество засылаемых групп. Сейчас главное — это количество засылаемых людей. Каждая группа должна взорвать но несколько объектов в тылу у коммунистов. И здесь не следует опасаться жертв среди исполнителей.

— Понятно.

— Теперь позвольте взглянуть на отобранных вами людей.

Эндрюс и Аллен провели Лэнсдейла и Томаса в трюм катера, в котором находились двадцать три вьетнамца, словно кули, одетые во что попало. Увидев американцев, они подскочили, будто под них подложили горячие угли. Эндрюс начал представлять их Лэнсдейлу.

— Этого пария зовут Бинь, член партии Великий Вьетнам, служил в японской армии. Хао — католик из Фатзьема, служил парашютистом у французов; за воровство и грабежи на армии отчислен. Этого парня зовут Фай, за убийства приговорён коммунистами к высшей мере наказания. Этого зовут Динь, состоял во французской разведке с тысяча девятьсот сорок шестого года.

Эндрюс кратко охарактеризовал каждого вьетнамца. У всех на счету были убийства, грабежи. Все они неоднократно предавали родину. Лэнсдейл внимательно осмотрел людей. У всех разные лица. У одного отвисшая челюсть, у другого нависший лоб, заросшие брови, у третьего вместо причёски пушок, как у утки на гузке, золотые зубы. Но все они были похожи друг на друга и на… волков: хитрые, коварные, раболепствующие, заискивающие перед своим хозяином.

— Они говорят по-английски? — спросил Лэнсдейл, удовлетворённо кивнув головой.

— Некоторые из них знают французский язык, господин полковник.

— Какие у них просьбы?

— Они просят дать им часть денег вперёд. Некоторые просили также о поездке после этой операции на отдых в Сингапур или в Японию.

— Выдайте им, майор, деньги, пообещайте, что они смогут поехать куда угодно, если выполнят задание. Ну и хватит, уведите их и приготовьте катер к выходу.

Аллен и Эндрюс проводили Лэнсдейл а и Томаса на верхнюю палубу. Там они попрощались.

Офицеры ЦРУ в штатском пошли вдоль набережной порта среди гудящей перепуганной толпы переселенцев. За их спиной раздался гудок прошедшего мимо катера.

Неожиданно Лэнсдейл слегка толкнул Томаса, показывая кивком головы вперёд. На набережной стоял Фан Тхук Динь. На боку у него на ремешке висел фотоаппарат. Он разглядывал беженцев и стоящие вдоль набережной корабли. Среди занятых, спешащих людей у него был вид человека, вышедшего на прогулку. Фан Тхук Динь также увидел американцев. Он улыбнулся и кивнул головой в знак приветствия. Подойдя к Диню, Лэнсдейл спросил:

— Господин Динь, что вы здесь поделываете?

— То же, что и вы, — ответил тот, улыбаясь.

— Мы пришли в порт, чтобы посмотреть беженцев из Северного Вьетнама, — сказал Лэнсдейл.

— Я здесь с тем же намерением, — вежливо сообщил Фан Тхук Динь.

— Вы видите, — продолжал Лэнсдейл, — как американцы заботливо помогают людям, сбежавшим от коммунистического гнёта?

— Премьер-министр Нго Динь Дьем непременно выразит вам благодарность, — заметил Динь.

Беседа не клеилась, к тому же американцы не хотели затягивать её. Прощаясь, они пожали руку Фан Тхук Диню. Когда они сели в машину и завели двигатель, Томас спросил Лэнсдейла:

— А как со списком агентов французской разведки, который Динь передал Нго Динь Дьему?

— В списке указаны все фамилии, но это не имеет значения.

— Почему же?

— В этом списке есть действительно важные для нас люди, имеющие заслуги в борьбе против коммунизма, располагающие широкой информацией. Их мы могли бы использовать. Но когда наши агенты попытались наладить с ними контакты, они все куда то исчезли, осталось лишь несколько ничего не стоящих типов, жадных, болтливых, тупых. Таких у нас и у самих много. Для эффективной борьбы против коммунистов мы должны иметь убеждённых антикоммунистов. Глубоко ненавидящих коммунизм людей. Поэтому список, который передал Фан Тхук Динь Нго Динь Дьему, можно сказать, ничего не стоит. Против некоторых фамилий в списке я поставил знак вопроса. Этих мы не успели пока проверить и не знаем, живы ли они. Если эти люди ликвидированы или арестованы Вьетконгом — это большая потеря для нас, потому что они прекрасно разбирались в здешней обстановке. Мы потеряли действительно способных помощников. Если мы не найдём преданных нам аборигенов, то встретимся в последующем с огромными трудностями.

— Господин полковник, как вы считаете, нельзя ли использовать Фан Тхук Диня?

— Это надо взвесить.

— А почему?

— Причин много. Динь — доверенный человек Нго Динь Дьема, способный, образованный, с широким кругозором. Его нельзя использовать на мелких делах, на текучке, в таких операциях, где надо действовать напролом, создавать беспорядки, как это, скажем, было в операциях, проведённых группой Бинь или группой Хао. Если и использовать Дм ни, то только в больших делах, для выполнения наших долгосрочных планов в этой стране. Но пока его лицо нам не совсем ясно. Если он предай не нам, а работает на французскую разведку или на Нго Динь Дьема, то это полбеды. Но если он работает на какую-то третью силу, например на сайгонскую интеллигенцию, а такое движение существует, то очевидно, что использовать его мы не сможем. Спим надо разобраться повнимательнее. И ещё одно важное обстоятельство: наш агент, работающий в отеле «Мажестик», доложил, что у Диня имеется список активистов Вьетминя, находящихся в зоне Сайгон — Шолон. Этот список был продан Диню агентом французской разведки.

Томас подскочил, будто кто-то подложил ему на сиденье угольков.

— Нам немедленно надо перехватить этот список, — сказал он.

Лэнсдейл изобразил на споём холодном лице постную улыбку.

— Всё это так, — сказал он. — Но вот вопрос: как достать этот документ?

Их машина чуть было не сшибла медленно переходившего улицу старика. Томас нажал на тормоз, резко отвернул и смачно выругался. Раздался свисток полицейского, но Томас, даже не повернув головы, прибавил газ и обогнал мчавшееся впереди такси. Они ехали по оживлённым улицам Сайгона, запруженным повозками. Нарушая всякие правила дорожного движения, машина мчалась к резиденции верховного.

Подъехав к воротам дворца Залонг, Томас дал сигнал. Увидев знакомый автомобиль, постовой открыл чугунные ворота. Американцы въехали на территорию дворца. Когда Томас и Лэнсдейл вышли из машины, охрана и другие дворцовые служащие, узнавшие в пассажирах американцев, застыли в немом приветствии. Американцы холодно поздоровались кивком головы и направились прямо к центральному подъезду, ведущему в рабочий кабинет Нго Динь Дьема. В кабинете в это время находились Нго Динь Дьем, Нго Динь Ню и несколько высших сайгонских чиновников. Увидев входящих американцев, чиновники поспешно вышли, и в кабинете остались лишь Нго Динь Дьем и Нго Динь Ню. На первый взгляд братья совершенно не походили друг на друга. Ню был более худым и рослым, чем Дьем. Выражение его лица говорило о присущих этому человеку хитрости и коварстве, во рту постоянно торчала сигарета, а пальцы пожелтели от табака. Вид у него был сосредоточенный, словно у хищника перед прыжком:

— Приветствую премьер-министра и политического советника, — сказал Лэнсдейл шутливым тоном. — Похоже, вы заняты великими делами. Мы не помешали?

Нго Динь Дьем протянул руку, предложил американцам сесть.

Мы как раз собирались встретиться с вами, — сказал он, — чтобы сообщить, что только что арестовали двух человек Подполковника Лана и капитана Зая. Они открыто выступили по сайгонскому радио против нас и призывали к свержению правительства.

Мы должны немедленно, прямо, в зародыше подавлять какую бы то ни было оппозицию, — добавил Нго Динь Ню.

— Тем не менее предлагаю освободить этих людей, — возразил Лэнсдейл серьёзным тоном. — И не потому, что я их защищаю. Мы всегда выступаем на вашей стороне, господни Дьем, но сейчас ещё не время для расправы с оппозицией. В данный момент нам следует собрать все силы для борьбы против коммунистов.

— Именно для этого я уже организовал политическую партию, сказал Нго Динь Ню.

— Партия — это ещё не всё, — возразил Лэнсдейл. — Если вы не отпустите арестованных, то число ваших противников возрастёт. Вы стоите ещё не прочно, поэтому ваши резкие меры могут ожесточить тех, кто ранее поддерживал французов. Вам эти люди ещё пригодятся. Они осмеливаются на такие действия, так как знают, что их поддерживают силы, с которыми вы пока ничего сделать не можете. Угроза переворота какое-то время ещё будет существовать. Мне хотелось бы сообщить вам конфиденциально: в настоящее время усиленную подготовку к свержению вас ведёт генерал Нгуен Ван Хинь. Он намерен окружить ваш дворец танками.

— Армия предала! — воскликнул Нго Динь Дьем, подскочив от неожиданности.

Нго Динь Ню крепко сжал зубами сигарету.

— И ещё, — продолжал Лэнсдейл, — только что в Канне Бао Дай встречался с Бай Вьеном. Бао Дай знает о готовящемся при помощи верных вам министров заговоре против него. Он подстрекает Бай Вьена собрать все силы и свергнуть вас. Если заговор удастся, то Вьен будет назначен премьер-министром. И в этих обстоятельствах я позволю себе спросить: видите ли вы всю меру нависшей над вами опасности?

Нго Динь Дьем сидел молча. Нго Динь Ню плотно сжимал зубами дымящуюся сигарету. Время от времени он делал глубокие затяжки. Его лицо стало ещё более жёстким, насупившимся.

Лэнсдейл и Томас, смотря на пришедших в замешательство и приобретших покорный вид братьев, казалось, наслаждались. Это был взгляд хозяина на животных, которых он кормит и которые после вспышки ярости вновь покорно прижимаются к ноге хозяина.

Некоторое время спустя Нго Динь Дьем спросил:

— Мне необходимо знать мнение американского правительства. Будьте добры, скажите, что оно думает на этот счёт?

— Я ваш старый друг, — туманно начал Лэнсдейл, не отвечая прямо на поставленный вопрос. — Я помогу вам, господин Дьем. Как я уже говорил, мы помогли вам вернуться в страну и несём ответственность перед вами. Вам следует прислушиваться к нашему мнению.

— Я с готовностью выслушаю вас.

— Пока нет необходимости в каких-либо предложениях с вашей стороны, так как у нас есть подробный план действий, продолжал Лэнсдейл самодовольно. — Прежде всего мы предотвратим переворот, подготавливаемый генералом Хинем. Он надеется на помощь подполковника Лана и капитана Зая. Посмотрим, на какой день они спланировали начало переворота, и предложим генералу О'Дэниелу пригласить этих людей совершить заграничную туристскую поездку, скажем, на Филиппины. Это мы сделаем очень деликатно, без всякого шума. С другой стороны, господин Дьем, вам нужно подготовить надёжные воинские части, на которые можно было бы полностью положиться. Посол Колин договорился со мной о том, что мы окажем вам финансовую помощь, чтобы купить некоторых высших офицеров и руководителей религиозных сект, располагающих вооружёнными силами.

Необходимо быть бдительными. Нельзя доверять даже дворцовой охране. Я направил соответствующее предложение одному моему близкому другу, находящемуся на Филиппинах, полковнику Наполеону Валериана. Он — правая рука и организатор охраны президента Максайсая. Он готов приехать сюда для организации и выучки отдельного батальона охраны вашей резиденции и для борьбы против возможных выступлений… Вы, надеюсь, довольны?

— Вы очень заботливы, — ответил Нго Динь Дьем, не скрывая удовлетворения. — Разрешите ещё раз выразить вам признательность.

Нго Динь Ню ничего не сказал. Он молча потягивал сигарету. Но лицо его размякло, затяжки табачного дыма стали короче.

— Мы затратили массу денег на переброску из Северного Вьетнама беженцев, — продолжал Лэнсдейл. — Из них многих можно отобрать для дела. Это надёжный источник пополнения вашей армии и хорошая база для создания в будущем отделений американских фирм в вашей стране.

— Мы постараемся решить вопрос с беженцами, — вступил в разговор и Нго Динь Ню.

— Хорошо, — сказал Лэнсдейл, кивнув в знак одобрения головой. — Есть ещё один вопрос. Мы намереваемся взять на себя подрывную деятельность на территории Северного Вьетнама, в районах, контролируемых Вьетконгом. В ближайшее время вы услышите о крупных взрывах, разрушениях и беспорядках. Вам же следует в первую очередь сосредоточить силы для борьбы против оппозиции в районах, находящихся под вашим контролем. Среди оппозиционеров имеются группы Бинь Суена и группы сторонников религиозных сект. Наши люди пока не смогли установить полного контроля за их деятельностью. Нет ли у вас человека, которому можно было бы поручить это дело?

— У меня есть такой человек, — медленно произнёс Нго Динь Дьем, — это Фан Тхук Динь.

— Почему вы считаете, что Фан Тхук Динь сможет осуществить это? — удивился Лэнсдейл.

— Дело в том, что раньше Фан Тхук Динь находился на службе у французов. Он хорошо знает многих агентов французской разведки. Для него не составит труда вскрыть их сеть. А эти группы нуждаются в таком человеке, как Фан Тхук Динь, — в человеке интеллигентном, имеющем хорошую военную подготовку. Он сможет быть у них советником. У них не возникнет подозрений на его счёт. Я уверен, что Динь отдаст все свои силы любому делу, которое я ему поручу.

— Ну что же, кандидатура приемлемая, — согласился Лэнсдейл после короткого размышления. Затем, как бы что-то вдруг вспомнив, спросил у Нго Динь Дьема: — У Фан Тхук Диня имеется список участников войны Сопротивления в зоне Сайгон — Шолон. Он доложил вам об этом?

— Поразительно, полковник, — удивился Нго Динь Дьем, — вы знаете буквально всё. Он передал этот список моему брату Ню.

— Да, действительно, этот список у нас, — подтвердил Нго Динь Ню. — Фан Тхук Динь передал его мне три дня назад. Вместе с Чан Ким Туеном я обсуждал план немедленного создания сети по борьбе с коммунистами. Господин Туен доложит вам об этом плане.

Лэнсдейл кивнул головой в знак согласия. Затем американцы спустились к машине. Томас включил двигатель, посмотрел вопросительно на Лэнсдейла. Тот, взглянув на часы, сказал:

— Поехали обедать. Через час я должен давать урок английского языка жёнам кабинета министров.