By Лонг внимательно рассматривал фотографию. Изучив всё, что попало в ноле зрения объектива фотоаппарата, он передал её Чан Маю. Показав пальцем на двух запечатлённых на снимке американцев, шагающих по пристани Сайгона, By Лонг сказал:

— Это и есть наши противники. Этот высокий — Лэнсдейл. Другой, пониже, в цветастой рубахе, — Томас. «Мы смогли одержать победу в борьбе против французской разведки. Нового противника мы пока знаем слабо. Наша задача состоит в том, чтобы изучить его самым тщательным образом. Его нельзя недооценивать. У американцев много денег, огромное количество новейших технических средств. Они ведут подрывную деятельность во всём мире и могут широко использовать у нас опыт, накопленный ими в других странах. Борьба сил, борьба умов наверняка будет острой, трудной, ожесточённой.

На другой фотографии было морское судно. Фотограф оказался искусным. Ему удалось заснять судно так, что был хорошо виден бортовой номер. Покапав эту фотографию, By Лонг сказал:

— Как докладывает Икс тридцать, на этот катер следует обратить особое внимание. Зачем, с какой целью два видных сотрудника американской разведки оказались на этом судне? — By Лонг замолчал и задумался. Так уж повелось у него. Он всегда искал ниточку связи одного факта с другим, пытался установить логику взаимоотношений между ними и событиями. Вот и сейчас он, как бы размышляя вслух, тщательно взвешивал все имеющиеся данные: — Если судить по информации, полученной от Икс тридцать, то этот катер совершает рейсы Сайгон — Хайфон, Сайгон — Филиппины. Хайфон — это место перегруппировки французского экспедиционного корпуса, город, в который стекаются религиозные фанатики, тёмные, забитые элементы, все, кто бежит от меча революции, кто готов на всё в угоду нашему противнику. В то же время Хайфон — место, откуда противник засылает к нам диверсантов, шпионов, откуда он ведёт подрывную психологическую ной ну. Филиппины — это большая военная база США на Тихом океане. В то же время это место, где американцы проводят подготовку отрядов особого назначения. Итак, катер совершает рейсы Сайгон — Хайфон, Сайгон — Филиппины. Его посещают два видных сотрудника ЦРУ… Какая здесь взаимосвязь? Как ты считаешь, эти факты связаны между собой? Каково твоё мнение?

Чан Май не спешил с ответом. Он спросил By Лонга:

— А ты читал донесение нашей группы из Сайгонского порта?

— Да, конечно. Донесение тоже имеет отношение к этому катеру. Товарищи из нашей группы в порту сообщают, что там появились подозрительные на вид грузчики, которых ранее в порту не наблюдали. Они поднялись на один из кораблей, и с тех пор их никто более не видел. Если сопоставить все имеющиеся у нас данные, то получится довольно ясная картина. В предварительном порядке мы можем заключить, что ЦРУ ведёт тайную подготовку агентов для осуществления каких-то тёмных замыслов против только что освободившегося Северного Вьетнама. Необходимо немедленно направить в центр фотоплёнку, полученную от Икс-тридцать, а также докладную пашей подпольной группы, работающей в порту Сайгон.

После того как Чан Май вышел из кабинета, By Лонг ещё раз внимательно просмотрел все фотографии, пытаясь обнаружить какие-нибудь дополнительные сведения. Опыт подсказывал ему, что иногда для изучения фотографии или документа их надо посмотреть несколько раз. При первом чтении или просмотре часто ускользают важные детали. А вот если пронести доскональное изучение документа, то норой можно дополнительно обнаружить весьма существенные элементы. Он внимательно разглядывал фотографию, на которой были запечатлены два американских разведчика, одетые в гражданские костюмы, прогуливающиеся в Сайгонском порту. By Лонгу снова подумалось о том, что это — новый противник. Он более жестокий, чем тот, с которым приходилось вести борьбу раньше. „Конечно, мы ещё недостаточно знаем его, но мы верим в силы народа, в опыт и знания наших товарищей. Народ стоит за нас. У противника есть много денег, новейших средств. Он хитёр, коварен, но здесь, в пашей стране, он изолирован. Он не сможет сунуть свой нос в наши ряды. Ему будут нужны вьетнамцы: информаторы, секретарши, старики, которые прибирали бы дом, водители. Эти люди станут нашими глазами и ушами. Они внесут невидимую для внешнего мира лепту в освобождение страны от агрессора. Конечно, на деньги можно купить нескольких приспешников, но нельзя завладеть душами, патриотическими чувствами вьетнамцев. При помощи самых современных средств агрессор может создать для нас много трудностей, но, используя новейшие средства, нельзя держать под контролем людей, даже тех, кто работает с ними рядом. Захватчики не смогут понять мысли и чувства вьетнамцев. Вьетнамцы — пламенные патриоты, они ненавидят агрессоров. Нельзя недооценивать противника, по американцы, как и другие иноземные агрессоры, вторгавшиеся на нашу землю, в конце концов потерпят поражение, причём поражение куда более тяжёлое“.

By Лонг улыбнулся. Это была улыбка человека, который, вступая в бой, знал, что предстоит трудное, ожесточённое, полное опасностей сражение. Но он верил в свои силы. Он верил, что придёт день и Южный Вьетнам будет освобождён, как был освобождён Северный.

Северный Вьетнам уже освобождён. Только район Хайфона в соответствии с Женевскими соглашениями временно предоставлялся французам для эвакуации частей экспедиционного корпуса. Здесь на какое-то время установилось несовместимое двоевластие. Улицы Хайфона были запружены французской солдатнёй, одетой в самые пёстрые одеянии. Солдаты были повсюду: в пагодах, в буддистских монастырях. Они разбили брезентовые палатки в скверах и садах города, на его стадионах. Они ждали, Когда придут корабли. Сколько зверств и жестокостей совершили они на рисовых полях Северного Вьетнама, покрытых бетонными дотами! Теперь весь этот сброд погромщиков оказался в маленьком городе. Нет такого пера, которое» могло бы описать бесчинства и безобразия, творимые солдатнёй экспедиционного корпуса. Многие семьи во избежание насилия отправляли своих детей в Ханой.

Вместе с экспедиционным корпусом из всех уголков Северного Вьетнама сюда стекались жулики, аферисты, проститутки, все те, у кого руки были запачканы народной кровью. Все они были не чем иным, как грудой мусора, которую вот-вот выбросят в море. Чувствуя приближение конца, они пьянствовали, дебоширили, грабили. Эту нечисть подбирали корабли, транспортные самолёты, на борту которых был изображён полосатый американский флаг. До самой последней минуты, вплоть до отправки из города, бандиты совершали преступления. Они скандалили, дрались с людьми, которые оставались в городе. И время от времени, словно ядовитые змеи, делали вылазки в Ханой.

А в это время в Ханой пришла новая жизнь, радостная, полная веры жизнь народа, ставшего хозяином своей земли. Незабываем день, когда в столицу вернулись партийные органы, правительственный совет. В тот день в городе состоялся грандиозный праздник искусств, символизирующий возрождение народа, родины. На заводах, фабриках, в учебных заведениях, учреждениях, в госпиталях целыми днями шли бурные собрания, на которых обсуждался вопрос о том, как строить новую жизнь.

Вновь ожил Ханойский вокзал. От него то и дело отходили железнодорожные составы. Они бежали по железным артериям и словно вливали свежую кровь в организм страны. Вновь забурлил жизненный поток. На вокзалах засновали рабочие в синих комбинезонах. Молодые проводницы и станционные работницы с красными повязками на рукавах следили за порядком, помогали пассажирам, объясняли им, как добраться до того или иного пункта.

Двое рабочих, молодой парень и машинист постарше, проверяли локомотив, делали последние приготовления к отправке поезда в путь. Подали вагоны. В них — матери с грудными младенцами на руках. Они беседовали с ребятишками. Время от времени поглядывали в окна. Здесь же переговаривались молодые парни и девчата, бурно обсуждая вопрос о том, на строительство какого завода или фабрики им податься. Умудрённые старцы тихо сидели на лавках, внимательно читали последний номер газеты. Здесь же хлопотали вокруг своей поклажи женщины, раскладывая вещи поудобнее. Паровоз пыхтел парами, готовый отправиться в путь. Пожилой машинист, поглядывая на часы, стёр пот со лба и крикнул молодому помощнику:

— А ну, подкинь уголька!

Парень со всего маха кинул здоровенную глыбу в пасть топки. Затем ещё, ещё… Вдруг рука его дрогнула. Он резко остановил размах. Что это? Чёрный блестящий кусок антрацита, такой же, как и все другие. Он собрался бросить его в топку, но что-то остановило его. Старик крикнул:

— Поживее, поторапливайся! Скоро отправлять поезд.

Парень положил уголь на пол.

— Папаша, а ну глянь. Какой-то странный кусок, а? — Что ещё там? Подумаешь, ну чуть поменьше, чем другие, ну и что? — недовольно проворчал машинист.

— Да ты посмотри. Это что-то другое, да и на вес легче.

Машинист стёр пот со лба, шагнул к парню.

— А ну, дай взгляну. — Чёрными от угля руками он повертел кусок, переданный ему подручным. Наклонившись, стал прослушивать его, осторожно перекидывая с руки на руку. Лицо его посуровело. Кивнув головой, он произнёс: — И впрямь какой-то странный кусок. С ним надо быть поосторожней. — Он вспомнил слова начальника депо, который, призывая к бдительности, говорил, что, хотя противник и вынужден был уйти из Северного Вьетнама, он по-прежнему стремится сорвать мирное строительство. Машинист вспомнил также, что всего неделю назад жители, проживающие рядом с бензохранилищем Залам, задержали двух подозрительных типов, шнырявших рядом с хранилищами. Их, как выяснилось, разыскивала милиция. Милиционерам удалось обнаружить взрывчатку, при помощи которой те намеревались взорвать хранилище. Поговаривали, что этих молодчиков подготовили американцы на каком-то острове, расположенном и Тихом океане. Подумав немного, машинист сказал парню: — Надо задержать поезд. Если и запоздаем немного, ничего страшного. Ведь в наших руках судьбы сотен людей. Вот что, сбегай-ка с этим куском побыстрее к начальнику депо, пусть он вызовет милицию.

Помощник машиниста, вымыв наскоро руки, схватил подозрительный кусок угля, побежал в депо. Тем временем машинист внимательно осмотрел весь локомотив. Он хорошо знал и любил этот паровоз, потому что своими руками спас его от угона французами и, когда пришла народная власть, сам лично передал паровоз в руки революционных органов. Для пожилого машиниста этот паровоз был частичкой его самого. А теперь враги хотели уничтожить эту машину его собственными руками. Ну что ж, он всё сделает, чтобы врагам не удался этот грязный коварный замысел, он ничего не побоится.

Через несколько минут помощник машиниста в сопровождении нескольких милиционеров вернулся к паровозу. Те внимательно осмотрели необычный кусок угля. Это была мощная мина, замаскированная под антрацит. Милиционеры при помощи машиниста и его помощника внимательно осмотрели весь уголь в бункере поезда, прошли по всему составу. Ничего не подозревавшие пассажиры провожали проходивших милиционеров весёлыми взглядами.

Через несколько минут раздался громкий гудок паровоза и поезд тронулся в дальний путь. Машинист, натянув поглубже кепку, внимательно глядел на рельсы, на мелькавшие мимо дома, мосты, на бескрайние поля созревающего риса, на проплывавшие по голубому небу высокие облака. На его лице сияла улыбка. Взрывы, которых так ждал противник, наконец раздались, но раздались на юге страны, там, куда ступила нога американских агрессоров.