Первый этап в развитии науки о языке может быть назван этапом её зарождения. В него входит три периода – античный, средневековый и возрожденческий. В каждом из них мы выделим наиболее знаменательные события в истории западноевропейской лингвистики.

В Античности самым значительным событием в истории европейской грамматики оказалась деятельность александрийских грамматистов, среди которых наибольшую известность приобрели Дионисий Фракийский (II–I вв. до н. э.) и Аполлоний Дискол (II в. до н. э.). В их грамматиках на ведущее положение выдвинуты морфология и синтаксис. Словообразование и лексикология не получили в них статуса самостоятельных дисциплин. Некоторые словообразовательные и лексикологические проблемы решались ими в рамках морфологии. Вот почему грамматика Дионисия, как и грамматика его римского последователя Элия Доната, является подчёркнуто морфологоцентрической. Её основная часть посвящена описанию частей речи и их акциденций. Морфологические акциденции (род, число и т. п.) при этом рассматривались в одном ряду со словообразовательными. Так, к «образам» имени Дионисий относил три словообразовательные формы имён существительных – простую (Мемнон) и две сложных (Агамемнон, Агамемноид). Под «видами» имени в свою очередь он имел в виду различные группировки имён, выделяемые не только на основе морфологических, но и лексических критериев. Он включал в эти группировки омонимы, синонимы, антонимы, имена нарицательные и собственные и т. п.

В книге Дионисия Фракийского «Грамматическое искусство» выделено восемь частей речи: имя (куда входили существительные, прилагательные и числительные), глагол, причастие, артикль, местоимение, предлог, наречие и союз.

Имя определялось как «склоняемая часть речи, обозначающая тело или вещь бестелесную, например, камень, воспитание» (Даниленко В.П. Курс лекций «Общее языкознание и история языкознания». С. 149). У имён выделялись категории рода, числа и падежа. Глагол у Дионисия определялся как «беспадежная часть речи, которая может принимать времена, лица, числа и выражает действие и страдание» (там же). У глагола он выделял также пять наклонений (изъявительное, повелительное, сослагательное, желательное и неопределённое) и два вида (однократный и многократный). «Причастие, – писал Дионисий, – это слово, имеющее свойства глаголов и имён» (там же). Местоимения в свою очередь расценивались Дионисием как слова, которые употребляются вместо имён, а наречия – как «несклоняемая часть речи, которая характеризует глагол и добавляет что-либо к нему» (там же).

Аполлоний Дискол – основатель синтаксической науки в Европе. Он – автор книги «Синтаксис частей речи». Эта книга посвящена описанию сочетаемостных (валентных) свойств частей речи. В центре внимания в этом случае оказывается не предложение, а словосочетание.

Самым выдающимся событием в лингвистической жизни западноевропейского Средневековья стали трактаты о модусах обозначения. Самым известным модистом (от «модус» – способ) стал Томас Эрфуртский, который издал в начале XIV в. книгу «Спекулятивная грамматика…». В ней два раздела. Первый из них посвящен морфологии, а второй – синтаксису.

В области морфологии в первую очередь заслуживает внимания классификация частей речи, произведённая Томасом. Под все части речи он подводил три категории – субстанции, качества и отношения. Первая выражается существительными и личными местоимениями, вторая – причастиями, прилагательными и глаголами и третья – остальными частями речи.

Особенно больших успехов достигли модисты в области синтаксиса. Александрийская грамматика была морфологоцентричной. Это значит, что в её центре находилась морфология, а синтаксис был ей подчинен. Напротив, модистская грамматика приобрела синтаксоцентрическую направленность: морфология в ней как бы обслуживает синтаксис. Более того, если у Дискола в качестве основной синтаксической единицы выступало словосочетание, то у Томаса на это положение ставится предложение. Вот почему модистская грамматика является подчёркнуто синтаксоцентрической.

Синтаксоцентризм – первое отличие модистской грамматики от александрийской. Второе её отличие – ономасиологизм. Если александрийцы основали семасиологическую грамматику в Европе, то модисты – ономасиологическую. На предложение они смотрели как на процесс, совершаемый говорящим для выражения мысли.

В грамматике Томаса Эрфуртского уже намечены основные стадии синтаксической актуализации – стемматическая и линеарная. В первом случае мы имеем дело со структурным (иерархическим) состоянием предложения, а во втором – с установлением в нём порядка слов.

Томас ставил в центр предложения подлежащее (субъект, «суппозитум»), подчиняя ему сказуемое (предикат, «аппозитум»). Отсюда субъектоцентризм его взгляда на иерархию главных членов предложения. Субъектоцентризм стал достоянием традиционной грамматики. Значительно позднее в грамматической науке появляется предикатоцентризм: И. Майнер (XVIII в.), A.A. Дмитриевский (XIX в.), Л. Теньер (XX в.) стали считать, что иерархическим центром предложения является не подлежащее, а сказуемое.

Иерархия грамматических отношений в предложении демонстрировалась Томасом на примере предложения Homo albus currit bene «Белый человек бежит хорошо»:

Томас не сводил средства выражения подлежащего к именительному падежу. Подлежащее понималось им как член предложениия, указывающий на предмет мысли говорящего в процессе создания предложения. Мы привыкли думать, что оно всегда выражается именительным падежом (Сократ думает ). Модисты не сводили средства выражения подлежащего к именительному падежу и его эквивалентам. С их точки зрения, подлежащее может быть выражено не только именительным падежом, но и другими падежами: Socratis interest «Сократа интересует», Socrati accidit «Сократу принадлежит» и др. Сократ здесь повсюду – предмет мысли. Выходит, морфологическую природу подлежащего модисты понимали более широко, чем это принято в традиционной грамматике: они не сводили подлежащее к номинативу.

Томас различал два типа конструкций – интранзитивный и транзитивный. Конструкции первого типа начинаются с независимого члена предложения (Socrates currit «Сократ бежит»). Транзитивные конструкции, напротив, начинаются с зависимой конструктибилии (Lego librum «Читаю книгу»). В приведённом примере транзитивной конструкции на первом месте находится сказуемое. Оно зависит от подлежащего ego «я», которое в предложении не выражено, но подразумевается.

В эпоху Возрождения в Западной Европе происходят в области грамматической науки чрезвычайно важные события. Они были связаны с появлением первых национальных грамматик. Дело в том, что в католических странах в качестве литературного языка вплоть до эпохи Возрождения и даже позже использовалась латынь. В XVI в. литературное гражданство получают национальные западноевропейские языки – французский, немецкий, английский и др. Возникла необходимость в создании их грамматик.

Первые грамматики национальных языков в Европе были подражательными – в том смысле, что они писались по образцу греко-римских грамматик. Вот почему категории, выработанные на материале греческого и латинского языков, в них автоматически переносились на описание других языков. Такой, например, была грамматика французского языка Жака Дюбуа (Сильвиуса) (1531).

Не прошло и двадцати лет после выхода в свет «Grammaticae latinogallicae» Ж. Дюбуа, как Луи Мегрэ опубликовал свой труд по грамматике французского языка («Le trettè de la grammere francoeze»), первое издание которого вышло в 1548 г. В свою грамматику Л. Мегрэ включил орфографию, пунктуацию и морфологию. Последняя из этих дисциплин представлена у него уже с ярко выраженным критическим отношением к грамматике Ж. Дюбуа. Он указывает, что во французском языке не восемь, а девять частей речи. Кроме тех частей речи, которые выделены у Ж. Дюбуа, во французском языке – в отличие от латинского – имеются также и артикли. Пройдёт еще много десятилетий и даже веков, когда европейские грамматисты почувствуют себя освобожденными от латинской «схемы» вполне. Но уже Л. Мегрэ хорошо осознавал необходимость в таком освобождении, и он сделал в этом направлении первые шаги. Так, уже Л. Мегрэ не признавал падежа у французских имен. «… Французский язык, – писал он, – его не знает, поскольку французские имена не изменяют своих окончаний» (Даниленко В. П. Ономасиологическое направление в грамматике. 3-е изд. М., 2009. С. 172).

Учёт национальной специфики французского языка поднимается на новый уровень в «Grarmmaire» Пьера де Рамэ (Рамуса) (1515–1572). Её автор – основатель формализма в грамматической науке. Он проявляется в переоценке формальных критериев в описании грамматического строя языка и недооценке содержательных. В России он расцветёт в работах Ф.Ф. Фортунатова, А.М. Пешковского и др.

При описании частей речи Рамус сосредоточивал своё внимание на их формальных показателях. Так, имена определялись им как слова, которые имеют формальные показатели рода и числа, а глаголы – как слова, которые имеют показатели числа, времени и лица («Le verbe, c'est un mot de nombre avec temps et personnes» (там же. С. 173).

У служебных частей речи морфологические показатели отсутствуют. Рамус находит выход из этой ситуации. Он определяет их как слова без числа. Чтобы отграничить служебные слова друг от друга, он, отступая от правила, прибегает к семантическому и синтаксическому критериям в определении данных частей речи.

Л. Мегрэ и П. Рамус – французы. В XVI–XVIII вв. именно Франция будет страной-лидером в области языкознания, как, между прочим, и в философии, но это не значит, что в других странах грамматическая наука, в частности, в эпоху Возрождения, будет стоять на месте. Так, в Испании в 1587 г. выйдет в свет грамматика латинского языка Санчеса де лас Бросаса (Санкциуса) (1523–1601). Основную задачу своей грамматики, названной им «Минервой…» и вышедшей в 1587 г., он видел в анализе уже готового предложения, т. е. в членении его на слова, слов – на слоги, слогов – на звуки.

Подобно Рамусу, Санкциус стремился подходить к описанию частей речи исключительно с точки зрения наличия или отсутствия у них тех или иных морфологических показателей. В области синтаксиса он стремился следовать Аполлонию Дисколу, т. е. исследовал правильные и неправильные сочетания различных частей речи друг с другом. Но он не был бы выдающимся учёным, если бы не ушёл дальше своего греческого предшественника. Он разработал учение о двух типах синтаксических конструкций – универсальных и фигуративных. Под первыми Санкциус понимал такие синтаксические конструкции, которые встречаются во всех языках. В силу своей необходимости для любого языка они выглядят как обычные, привычные. Фигуративные же конструкции, напротив, – это необычные конструкции. К ним он относил, в частности, эллипсис и гипербат. В первом случае мы имеем дело с неполными предложениями, а во втором – с обратным порядком слов в предложении.

Сделаем вывод. Первый этап в истории языкознания – период зарождения науки о языке в Европе. В Античности зарождается семасиологическое направление в грамматике, основателями которого стали александрийские грамматисты Древней Греции – Дионисий Фракийский и Аполлоний Дискол. Основателями ономасиологического направления в европейском языкознании стали модисты во главе с Томасом Эрфуртским. В эпоху Возраждения развивалось главным образом первое из указанных направлений, в рамках которого работали Л. Мегрэ, Рамус и Санкциус.