Энди сидел прямо на влажном каменном полу и читал внушительных размеров книгу при свете парившей перед его носом небольшой шаровой молнии. Оторвать его от этого интеллектуального занятия не смогло бы, пожалуй, даже землетрясение, не говоря уже о гремлине Снике, то и дело высовывавшем нос из дыры в стене с вопросом: «Еще не пришел?» — и исчезавшем, не получив ответа.

— Ну наконец-то! — увидев меня, радостно заверещал маленький обжора. — Я тут чуть с голоду не умер! Яблоки принес?

— Держи! — Я вывалил перед гремлином яблоки и, не удержавшись, рассмеялся. В коротенькие ручки Сника-обжоры никак не помещалось больше двух пар яблок, но ему во что бы то ни стало нужно было взять все десять. Что он только не делал, помогал себе ногами, зубами и даже носом, но яблоки упорно раскатывались по коридору. Нам гремлин явно не доверял и, видно, не мог оставить часть своей честно заслуженной платы на наше попечение, ему хотелось забрать все сразу. В конце концов Сник отчаялся и решил позавтракать в нашем присутствии. Никто никогда не видел, как ест гремлин, вероятно, для них является верхом неприличия есть в обществе, а зрелище стоило того, чтобы на него посмотреть. Яблоки исчезали, как по волшебству, а Сник-обжора толстел прямо на глазах. После третьего яблока его фигура начала напоминать уменьшенный вариант дядюшки Готрида, а после шестого — тыкву на тоненьких ножках. Правда, шесть яблок оказались пределом возможностей маленького гремлина, и он, сыто икнув, подхватил оставшиеся яблоки и попытался протиснуться в лаз, которым я сам неоднократно пользовался в раннем детстве. Но не тут-то было, растолстевший обжора застрял, как пробка в бутылочном горлышке.

Смеяться с раной в животе всегда очень больно, поэтому, чтобы не умереть от смеха в буквальном смысле, я со всей возможной быстротой выдернул Сника из норы за отчаянно лягающие воздух ноги и, свалившись на пол рядом с Энди и бесцеремонно захлопнув поглощавшую все его внимание книгу, простонал:

— Убери это обожравшееся чудовище с глаз моих долой!

Энди щелчком отправил шаровую молнию под мрачный свод коридора, произнес для бедняги Сника монолог на языке магии, после чего тот растаял без следа вместе с оставшимися яблоками, и ехидно спросил:

— Ты вытащил меня из постели среди ночи, чтобы я избавил тебя от гремлина?

— Что-то я не заметил в Черной башне ничего даже отдаленно напоминающего постель, когда был там последний раз, — фыркнул я.

— Не последний, а единственный, — тут же поправил Энди. — И видел ты там далеко не все!

Энди был прав. В Черной башне я был единственный раз, лет в десять, и с тех пор у меня не возникало желания еще раз посетить это странное место.

Я всегда отличался патологическим любопытством, а Черная башня была самым таинственным местом в замке. Поэтому неудивительно, что я с раннего детства пытался заглянуть за ее украшенные демоническими мордами чугунные двери, открывавшиеся сами собой перед черным колдуном и не желавшие пропускать посторонних. Я не упускал случая пробраться в храм богов Хаоса и поиграть с братишкой или приятелями около входа в волшебную башню, невзирая на окружающую ее могучую магию, от которой я всегда чувствовал, мягко говоря, легкое недомогание, и на запреты старших, от которых легкое недомогание бывало у моих приятелей. Один раз мне удалось из-за спины черного колдуна увидеть несколько ступенек уходившей вверх лестницы, но старик заметил меня и пообещал непременно превратить в паука, если еще хоть раз встретит около Черной башни. На пятилетнего мальчишку такое обещание из уст самого Повелителя тьмы не могло не произвести впечатления, и до появления в ней нового жильца — Энди я обходил башню стороной. Сначала не хотелось быть пауком, потом было просто не до этого, — целыми днями я только и делал, что тренировался или дрался с орками.

Энди жил в Черной башне, и от него я узнал о ней много любопытного и совершенно непонятного. Самым странным, по моему мнению, было то, что в высокой узкой башне под самой крышей помещается целых шесть комнат, каждая размерами с мою спальню.

— Ну как тебе объяснить, Рик, — пытался втолковать мне Энди. — Ты можешь представить четвертое измерение?

— Что ты мне голову морочишь? Если вашу башню измерить, она по ширине точно будет меньше Закатной! Думаешь, я с такого расстояния размер определить не смогу?

— Нет, я не про размер. Просто у твоей Закатной башни есть длина, ширина и высота, а у Черной есть еще четвертое измерение, только снаружи его не видно, да и изнутри тоже не особенно. Смотришь — комната как комната, даже в окна выглянуть можно. Только между этими окнами есть двери, и через них можно попасть в четыре другие комнаты, а из них еще в одну.

— Они что, невидимые?

— Да нет, самые обыкновенные, просто они как будто сложены вместе. Знаешь, как страницы у книги. Если несколько страниц склеятся, то кажется, будто это одна. Но их можно разлепить, и увидишь, что на каждой написано что-то свое. Так и эти комнаты: снаружи кажется, что там только одна комната, но с помощью волшебства ее как бы разделили, и получилось шесть. Может, их даже больше, но я могу попасть только в эти.

— Я почти ничего не понял, но хочу посмотреть! — решительно заявил я. — Ты проведешь меня в Черную башню?

— Ты с ума сошел! — испугался Энди. — Да мой старик знаешь что сделает?!

— Знаю-знаю, — буркнул я. — Превратит меня в паука.

Энди весело расхохотался.

— С тобой не соскучишься! В паука! Нет, я умру! — заливался он. — Представляешь, будет ходить по замку такой мохнатый паук величиной с тебя! Или ты думаешь, старик тебя сначала уменьшит?

Мне вдруг тоже стало ужасно смешно. Я действительно даже не пытался представить, как колдун собирается осуществить свою угрозу. А Энди просто захлебывался от восторга:

— Нет, хотел бы я посмотреть, как людей превращают в пауков!

— Ты хочешь сказать, что черный колдун этого не умеет?

— Да он вообще ни одного заклинания наизусть не помнит!

— А тогда чего же мы ждем? Пошли в Черную башню. Должен же я увидеть это твое четвертое измерение!

— Может, в другой раз? Тебе-то ничего не будет, а меня старик убьет!

Другой раз настал довольно скоро, — черный колдун отправился куда-то по своим колдовским делам, по словам Энди, на несколько дней, и мой маленький приятель, набравшись храбрости, пригласил меня в гости.

Черная башня встретила меня неприветливо. Сначала она окатила меня волной магии, от которой меня, по обыкновению, замутило, потом окутала кромешной тьмой и заставила споткнуться о ступень, бывшую значительно выше остальных. В довершение всего на меня, неистово вереща, набросилась целая стая летучих мышей. Все эти мелкие невзгоды только усилили мое любопытство. Так уж устроен мир, что места, в которые лучше не совать нос, пытаются намекнуть на это, и так уж устроен я — как только становится понятно, что мне лучше не совать куда-то нос, меня подмывает тут же сунуть его именно туда.

Обогнав Энди, я взлетел по винтовой лестнице, по привычке перепрыгивая через три ступени, и оказался в круглой полутемной комнате, действительно размерами с мою спальню в Закатной башне. Комната была заставлена полками с книгами, но никаких дверей я не заметил, только четыре узких окна, сквозь которые с трудом проникал дневной свет.

Пока я оглядывался, подошел Энди.

— Ты всегда так бегаешь? — восхищенно спросил он.

— Только когда никто не видит, — честно признался я. Бегать по замку мне запрещалось. Отец считал, что будущий король должен ходить величественно, но я все равно упорно продолжал бегать.

— Ладно, пойдем, покажу тебе лабораторию! — Энди толкнул одну из книжных полок, и за ней оказалась дверь, которая, судя по окнам, должна была вывести или в никуда, или на балкон. Никаких балконов в Черной башне не было, по крайней мере видимых снаружи, и я с интересом заглянул за дверь.

За дверью оказалась комната, тоже круглая и с такими же окнами. Сквозь пелену удушливого дыма можно было разглядеть полки с целой галереей стеклянных бутылочек разной формы с разноцветным содержимым и непонятными надписями на выцветших наклейках и гирлянды из сушеных трав, грибов, ягод, мышей, насекомых и сморщенных черных огрызков невыясненного, но очень подозрительного происхождения под потолком. Посередине комнаты возвышался каменный стол, бывший одновременно чем-то вроде плиты или печи. На нем царил первозданный хаос, представлявший собой смесь битой посуды и дымящейся зеленоватой жидкости, с шипением капающей на пол и распространяющей вокруг такой едкий запах, что сова с сонными глазами, сидевшая на шесте около окна, беспрестанно чихала.

— Не обращай внимания! — Энди пренебрежительно махнул рукой. — Я тут пытался изобрести эликсир жизни, но почему-то он взорвался. Я потом приберу. Пойдем лучше посмотрим в Сферу Всевидения.

Энди открыл очередную замаскированную под полку дверь, и мы оказались в еще одной круглой комнате. Здесь полок не было, а стены от пола до потолка покрывали гобелены с изображениями каких-то невероятных чудовищ, глядевших на нас живыми глазами.

Сфера Всевидения оказалась хрустальным шаром чуть меньше человеческого черепа. Сравнивать было легко, потому что лежала она как раз в черепе, с которого кто-то предусмотрительно срезал макушку, и занимала место мозгов какого-то ныне покойного бедолаги. Все это зловещее сооружение, прикрытое шелковым полупрозрачним покрывалом, возвышалось на небольшом изящном столике.

— Кого ты хочешь увидеть? — спросил Энди, сдергивая легкий эльфийский шелк.

— Ленсенда! — не задумываясь, выпалил я.

— Смотри внимательно, сейчас увидишь!

Я уставился в шар и действительно вскоре увидел Ленсенда. Он с глупейшим выражением счастья на лице подбрасывал и ловил восторженно хохочущего годовалого младенца. Смеха слышно не было, но от этого картина не становилась менее реальной. Мне стало грустно. Ленсенд даже не вспоминает обо мне… Но Энди быстро вывел меня из уныния.

— Хочешь посмотреть, как твой любимый кузен готовит уроки? — весело спросил он.

Я подумал об Имверте и сразу увидел его в Сфере. Имверт, сидя за столом, старательно ковырял в носу.

Чего мы только не увидели в тот день: и как Карлен кормит отца с ложечки, и как толстый Готрид тайком ворует булки с кухни, и даже как молоденькая горничная, недавно нанятая для кузины Суниты, залепила пощечину Крайту, попытавшемуся зажать ее в угол… Потом мне надоело, все-таки не люблю я ни за кем подглядывать, а Энди захотелось взглянуть, что делает черный колдун.

Черный колдун поднимался по крутой винтовой лестнице. Он едва переставлял ноги и останавливался через каждые пять ступеней, чтобы передохнуть.

— И чего ковыляет, не может, что ли, сразу перенестись, как он обычно делает? — фыркнул я.

— В Черную башню нельзя переместиться, здесь, наверху, очень сильная магия, можно застрять в четвертом измерении и остаться навсегда неизвестно где. Приходится от двери всегда пешком подниматься, — принялся объяснять Энди, и вдруг до него дошло: — О боги, — выдохнул он. — Он ведь сюда идет! Что теперь будет… Нам конец! Прячься куда-нибудь!

Я никогда ни раньше, ни потом не видел Энди в такой панике. Обычно спокойный и уверенный в себе, он не знал, что делать, метался по башне, открывал какие-то потайные двери, кричал мне: «Иди сюда скорее!» — и тут же: «Нет, здесь он тебя сразу найдет!»

На какое-то мгновение я растерялся. Нельзя сказать, что я опасался, как бы черный колдун не превратил меня в паука, но единственным моим желанием было удрать из Черной башни, и побыстрее. К сожалению, я знал только один выход оттуда — винтовую лестницу, по которой поднимался колдун. А тут еще Энди, потерявший надежду найти в многочисленных комнатах место, где можно меня спрятать, схватил с полки огромную книгу и многообещающе сказал:

— Ты только не волнуйся! Сейчас я тебя куда-нибудь перемещу!

— Нет, только не это! — крикнул я и, не особенно задумываясь о последствиях, выскочил в окно.

Глупо, конечно, прыгать из окна башни высотой в три сотни локтей, но магические эксперименты Энди, так же как и встреча с черным колдуном, представлялись мне страшнее смерти. К тому же я предполагал, что Черную башню опоясывает такой же карниз, как и мою Закатную.

Карниз шириной примерно в две ладони действительно имелся, так что я не полетел вниз, а кое-как примостился на нем, свесив ноги и глядя вниз на прохаживающихся по стенам замка миниатюрных стражников.

Вскоре из-за окна до меня донесся гневный голос черного колдуна. Кажется, он отчитывал своего ученика за взрыв в лаборатории, зато, что тот пользовался без разрешения Сферой Всевидения, и еще за что-то, так и оставшееся для меня пустым набором малопонятных фраз. Странно, но из моего окна было слышно все, что говорили в любой из комнат Черной башни. Создавалось впечатление, что окна у всех этих комнат общие.

Наконец колдуну надоело распекать моего друга. Он принялся даже рассказывать ему историю Сферы Всевидения, которую я, впрочем, уже слышал от Роксанда, но все равно приключение начало казаться мне крайне забивным. Я любовался окрестностями с высоты птичьего полета, а черный колдун даже не подозревал о том, что я нахожусь от него в двух шагах и слышу каждое его слово. Все было бы превосходно, если бы не пронизывающий ветер, от которого мои пальцы, цеплявшиеся за неровные камни, совсем закоченели. Высоты я не боялся, но сидеть на узком карнизе становилось все труднее. «Еще немного, и я свалюсь», — пронеслось в голове.

Внезапно мне на выручку пришел Энди. Он, видно, догадался прочитать мои мысли. Энди подошел ближе к окну и громко сказал:

— Учитель, я придумал одно заклинание, с его помощью можно переместить в Черную башню любого человека. Можно, я покажу, как оно действует?

И Энди начал выкрикивать слова, только это были слова не заклинания, а детской считалочки, тоже, правда, абсолютно непонятные и бессмысленные. Я сразу понял, что после такого заклинания появиться в Черной башне должен именно я, и, едва Энди произнес последнее слово, со всей возможной быстротой влез в окно и вышел из-за его спины, пытаясь изобразить на лице полное недоумение.

— Где я? Как я сюда попал?

Кажется, колдун был доволен. Он даже не стал отчитывать Энди, а отвел его в сторону и проворчал, видимо Думая, что я не слышу:

— Ты делаешь успехи, Эндилорн! Даже я не смог бы проделать такое! Но в следующий раз используй для своих экспериментов не наследного принца, а кого-нибудь попроще, например орков. Их не жалко будет потом убить. А это наказание богов изволь выпроводить отсюда, и поскорее! Да, и пусть глотнет бальзама Забвения…

Никаким бальзамом Забвения Энди, естественно, меня поить не стал, но заставил поклясться, что я больше не стану совать нос в Черную башню без особой необходимости. Да, признаться, мне и самому не хотелось.

— Кстати, ты не знаешь, откуда у этого гремлина взялась такая великолепная сумка? — осведомился Энди.

— Знаю, — ухмыльнулся я, — с помойки.

— Не понимаю, кто мог выбросить такое? — возмутился Энди.

— Не иначе как черный колдун. Я как раз хотел подарить ее тебе, когда он меня заколдовал, а потом она оказалась на помойке.

— Если мой старик не понял, что эта сумка — просто сокровище, то он определенно свихнулся! Там же столько интересного! Ведь амулет, что у тебя в кармане, тоже оттуда?

— Какой амулет? Этот, что ли? — Я извлек на свет перстень Данквила и протянул Энди. — Это просто перстень моего предка.

— Не знаешь, в чем заключается его сила? — спросил он, пытаясь разобрать мелкие руны на золотом ободке. — Это, должно быть, очень мощный талисман. Я почувствовал его, как только ты вошел. И тут, по-моему, какое-то заклинание. Давай прочтем?

— Не вздумай! — Я вырвал перстень из рук маленького колдуна и поспешно сунул обратно в карман. — Еще, чего доброго, проклянешь меня по второму разу. Это же перстень Данквила!

— Откуда он у тебя?

— Из тайника Роксанда. Расскажи лучше, что такого интересного ты нашел в сумке? — перевел я разговор на более безобидную тему.

— В основном книги. Смотри, эта называется «Целебные снадобья эльфов», а эта, — Энди извлек из моей волшебной сумки увесистый том, который ни по каким параметрам не мог бы в ней поместиться, — это «Заклинания для исцеления недугов»! Слушай, а ты не ранен случайно? А то тут есть заклинание для мгновенного заживления ран. Давай на тебе попробуем! Ну пожалуйста! — принялся канючить он, увидев выражение моего лица.

— Отстань, Энди. — Тема оказалась не такая уж безобидная, и я уже начал сожалеть, что вообще связался с этим одержимым. — Я тебя не для этого хотел видеть.

Но Энди уже не слушал.

— Ну-ка покажи рану, — распорядился он, пристально глядя мне в глаза. Я почувствовал, что мое тело мне больше не принадлежит. К горлу подступила тошнота, а руки сами собой принялись покорно расстегивать куртку и разматывать бинт.

— Какого лысого демона! А ну прекрати, я только что позавтракал! — возмущенно вскрикнул я. — Ты же обещал не читать мои мысли и не колдовать надо мной, пока я не позволю! — Но было уже поздно — Энди рывком сорвал с раны последний бинт, заставив меня стиснуть зубы и временно перестать ругаться, и принялся внимательно разглядывать дыру в моей и без того изрядно потрепанной шкуре, недовольно ворча:

— Ну конечно, так я и знал! По-моему, ты считаешь себя бессмертным, если думаешь, что можешь и дальше бегать с такой раной. Ты что, не чувствуешь, что она воспалилась? Тебе же должно быть ужасно больно! Ну неужели такой большой парень не может потерпеть чуточку безобидной магии? Боюсь, завтра я уже при всем желании не смогу сделать из тебя ничего, кроме вонючего зомби, даже с помощью всех известных мне заклинаний!

Когда я был маленьким и жил в детской с Рилом и Имвертом, было ужасно забавно принести букетик цветов и сунуть их в нос моему кузену. Тот сразу начинал судорожно чихать, из его глаз текли слезы, а лицо распухало, как у орка. Со мной ничего подобного никогда не было. Зато от магии, которую мой приятель Энди называл безобидной, я чувствовал себя хуже, чем от яда, которым неоднократно, но безуспешно пытались меня отравить какие-то желающие получить награду за мою бедную голову. Поэтому я ненавидел, когда Энди пытался исцелить меня с помощью своих заклинаний. Единственный раз в жизни я сам попросил его об этом, да и то не потому, что испугался за свою жизнь, а из чисто эстетических соображений, когда получил удар, рассекший от правой брови до серьги в левом ухе мое несчастное лицо, которое до того я считал достаточно симпатичным. В остальное же время своей жизни я совершенно не ценил того замечательного факта, что у меня имеется знакомый колдун, готовый лечить меня совершенно бесплатно.

— Отстань от меня! — закричал я. — Тебе черный колдун вообще запретил проверять на мне твои дурацкие заклинания, так что оставь меня в покое! — Закричал, и стало стыдно. Ну зачем я так набросился на Энди? Он же как-никак хотел мне помочь. Уже более миролюбиво я добавил: — Если эта рана так действует тебе на нервы, можешь ее прижечь. Могу даже пообещать не драться и не сквернословить, пока ты будешь надо мной издеваться.

— Как хочешь, — пожал плечами Энди. — Можно и прижечь. Полежишь три дня в постели…

— Это уж слишком! — возмутился я. — Твой любимый учитель гоняется за мной по всему замку, а ты пытаешься уложить меня в постель!

— Как раз наоборот, я пытаюсь доказать, что тебе совсем не обязательно валяться в постели, я могу исцелить тебя прямо сейчас!

— Ладно, только давай лучше не сейчас, а завтра, — сказал я, потихоньку сдаваясь. — Сегодня не до этого, надо сматываться из замка, пока черный колдун до меня не добрался. А тебя я все равно хотел с собой взять. Ты даже не представляешь, что мы с тобой должны совершить!

— И не думай! — резко оборвал мою восторженную речь Энди. — Ты вообще соображаешь? У меня через три дня посвящение, а ты хочешь, чтобы я все бросил и ушел? Ну уж нет, извини! Ты думаешь, я зря семь лет учился?

— Ах так! — вспылил я. — Ну и корпи дальше над своими книгами, а я как-нибудь и без тебя справлюсь! Совсем не обязательно, что ты и есть тот великий маг, о котором говорится в пророчестве! И оставь в покое мою рану, она распрекрасно заживет и без всякой магии!

— Нет, не зря орки прозвали тебя Бешеным, — фыркнул Энди. — Ну что ты взбесился? Три дня подождать не можешь? Я, если хочешь знать, и сам собирался уходить, как только получу посох. Старик сказал, что я смогу уйти, когда пожелаю! А про все эти пророчества я, между прочим, и без тебя знаю. У моего старика Книга Пророчеств в тайной обсерватории лежала на самом видном месте, да еще на той странице открыта, где про Затерянный город…

— Про Затерянный город? — Я даже забыл, что только что злился.

— Ну да, про ваше проклятие. Как там?

Я, как прочел, сразу о тебе подумал. Ты же сам говорил, что сокровища тебе изрядно надоели, а от мысли о троне…

— Подожди, подожди, демон с ним, с этим троном! Ты хочешь сказать, что видел Книгу Пророчеств?

— Ну конечно, — пожал плечами Энди. — Не такая уж секретная эта обсерватория, чтобы я не смог в нее попасть. Всего-то парочка отпирающих заклинаний понадобилась да магическое зрение. В принципе я понимаю, почему старик от меня эту книгу прятал. Там предсказан день моего рождения. И еще говорится, что я могу пошатнуть мировое равновесие и что моя судьба заранее не предопределена. Думаю, из-за этого старик и взял меня в ученики.

— А про дракона там написано?

— Про дракона? Написано, ближе к концу. Только, честно говоря, я не думаю, что нам по силам его одолеть. Я даже ни одного заклинания не знаю, которое бы действовало на драконов. — Энди задумался. — Знаешь, а я, пожалуй, сходил бы с тобой в Затерянный город по дороге домой, — вдруг произнес он. — Может, там в библиотеке найдутся записи короля Данквила. В «Хрониках древних королей» написано, что он в свое время сумел победить дракона.

— По дороге домой? В Западный оплот, что ли? Зачем? — удивился я. Что потерял магистр черной магии, которым станет Энди после посвящения, в захудалой деревушке на окраине Фаргорда? — Охотников лечить, белками поцарапанных?

— Я тебе расскажу, пока ты будешь приходить в себя после моего заклинания, — хитро подмигнул Энди.

— А черный колдун придет и тебе подскажет! — опять начал злиться я. — Он меня еще не заколдовал только потому, что до сих пор не додумался взять Сферу Всевидения с собой. Вот ему и приходится каждый раз лезть на вершину Черной башни, чтобы узнать, где я нахожусь. Только мне некогда дожидаться, когда он доберется до своей Сферы. Так что прощай, друг Энди! Приятно было поболтать… Встретимся в «Сломанном мече» после твоего посвящения.

Я собрался уйти, но Энди взмахом руки потушил свою шаровую молнию, и подземелье погрузилось в кромешный мрак.

— Тьма — она и в Сфере Всевидения тьма, — донесся из темноты его голос. — Думаешь, старик разглядит тебя в том черном пятне, которое увидит в Сфере? Пока он обыщет все места Черного замка, в которых так же темно, как здесь, пройдет никак не меньше суток. Так что сиди смирно! Сейчас я тебя в два счета исцелю!

Я понял, что Энди просто так не отстанет, раз уж ему приспичило поколдовать, и со вздохом опустился обратно на влажный пол подземного коридора.

— И зачем я только эту треклятую сумку тебе принес? — ворчал я. — Лечил бы наемников. У них тоже царапин предостаточно. Вон Крайт сейчас, наверное, при смерти, его бы лучше исцелил, а я и так распрекрасно поправился бы…

— Заткнись! — не особенно любезно прикрикнул на меня Энди. — Будешь мешать — я ошибусь, и получишь вместо дырки под ребром второй нос! Хочешь второй нос, Рик?

Я прикусил язык и не раскрывал рта до конца нескончаемого заклинания. С магией лучше не шутить, а любому человеку свойственно ошибаться, даже Энди.

Книга называлась «Метаморфозы», том К-III. Энди раскопал ее под слоем вековой пыли на самой верхней полке библиотеки и сиял, как солнце над лесом. Как один из томов этого собрания сочинений древнего великого мага Келориэля Перворожденного попал в нашу библиотеку, оставалось загадкой, хотя, возможно, благодаря какому-то давнишнему заговору против короля. В книге были собраны заклинания для превращения живых существ во что-нибудь иное. Все это и называлось «метаморфозами». А том назывался «К», видимо, потому, что названия всех существ, собранные в нем, начинались с буквы «К». Там были кошки, козы, кролики и короли, почему я, собственно, и решил, что книга появилась в Черном замке из-за заговора. Роксанд рассказывал мне, будто один из моих предков избавился от своего отца, превратив его в каменную статую.

Книга была в ладонь толщиной и такая тяжелая, что Энди пришлось звать меня на помощь, чтобы снять ее с полки и отнести в Лунную башню, временно превращенную им в магическую лабораторию.

Для превращения мы выбрали маленького серого крысенка. Чего-чего, а крыс в Черном замке хватало.

— Превращай в лошадь, — посоветовал я. — Лишняя лошадь никому не помешает. — Как лошадь будет спускаться по винтовой лестнице из Лунной башни, я, естественно, даже не задумывался.

— Не-е, — виновато вздохнул Энди. — В лошадь я не смогу. Лошадь здоровенная, а крыса маленькая. Представляешь, сколько магической силы понадобится, чтобы такого крошечного крысенка превратить в такую большую лошадь. Вот если бы у меня посох был… Давай во что-нибудь поменьше.

— Ну давай в собаку.

— Собака тоже большая. Давай лучше в ласточку превращу. Представляешь, как крыса обрадуется, когда начнет летать!

Мне не было никакого дела до крысиного счастья, но посмотреть на превращение было страшно любопытно, и я с энтузиазмом принялся помогать Энди в его магических опытах. Я самоотверженно держал за хвост отчаянно визжащего крысеныша, пока Энди читал заклинание, и выпустил его только от неожиданности, когда голый крысиный хвост прямо у меня в руке начал укорачиваться и обрастать черными перьями.

Став ласточкой, крыса летать не начала. Она даже ходить разучилась. Крылья ей явно мешали, и бедная ласточка так и барахталась на полу, пытаясь ползти, опираясь на бесполезные крылья. Учить ласточек летать мне не приходилось, хотя я не раз видел, как сами ласточки учат летать собственных птенцов, выталкивая их из гнезда. Я поднял с пола бывшего крысенка и с дружелюбным родительским напутствием: «Захочешь жить, научишься!» — отправил его в свободный полет из узкого окошка под самой крышей Лунной башни.

— Ты злой и жестокий, Рик! — чуть не плача, набросился на меня Энди, увидев, как ласточка кубарем упала в темную воду Королевского озера и была тут же проглочена одной из здоровенных хищных рыб, живущих в нем и теоретически охраняющих подступы к Черному замку от умеющих плавать врагов.

— Нашел кого жалеть — крысу! — фыркнул я.

— Крыса тоже живое существо, ничуть не хуже тебя, только вреда от нее меньше! А эта крыса вообще была не крыса, а ласточка! — шмыгнул носом Энди. Похоже, он здорово обиделся за неудачное произведение своего волшебного искусства.

— Но я же просто хотел научить ее летать, — предпринял я жалкую попытку оправдаться. — Ну хочешь, я поймаю тебе десяток крыс и ты сделаешь из них целую стаю ползающих ласточек?

Энди улыбнулся сквозь слезы. Он всегда отличался хорошим воображением и, видно, представил, как это будет выглядеть.

— Нет, — сказал он. — Если уж превращать, то надо в кого-нибудь тоже на «К», чтобы потом расколдовать можно было, если плохо получится. В кого бы ее превратить… — Энди принялся листать книгу, а я не удержался и хихикнул:

— Давай в короля!

— Ага, — подхватил Энди. — А еще лучше короля — в крысу! Обязательно это сделаю, когда королем будешь ты, а пока, пожалуй, воздержусь.

Следующую крысу Энди превратил в кролика. Это была старая толстая крыса, жившая в библиотеке и любившая время от времени полакомиться книжными переплетами. Кажется, в обличье кролика она чувствовала себя превосходно, зато мой маленький приятель здорово выдохся. Меня всегда удивляло, что магия отнимает столько сил. Со стороны кажется, что в ней нет ничего особенно тяжелого, ну говорит человек непонятные слова, ну делает руками какие-то знаки, что такого. Я мог с утра до вечера руками размахивать, да не просто так, а с мечом и в тяжелых доспехах, но ничего подобного со мной никогда не было, а бедняга Энди от своего колдовства еле на ногах держался. Виду он, конечно, старался не подавать, но капельки пота на лбу, неестественную бледность и синяки под глазами скрыть было просто невозможно.

— Все, сейчас расколдую и пойду спать! — заявил он.

— Оставь так, — предложил я. — Хоть польза от этой крысы какая-то будет, а то только книги грызет.

— Что, зажарить ее хочешь, да? — набросился на меня Энди. — Только и думаешь, как убить какое-нибудь бедное животное и набить брюхо! Обойдешься! — И Энди принялся читать заклинание, превращающее кроликов в крыс.

Я не обиделся. Когда вопрос стоял об уничтожении живых существ, будь то крысы, кролики или орки, Энди со мной не церемонился. Кажется, по этому поводу он спорил даже со своим учителем, которого боялся больше смерти.

— Ладно, ладно, — усмехнулся я. — Сам потом пожалеешь, когда эта крыса вместо благодарности сожрет какую-нибудь ценную книгу. Пользовался бы случаем получить кроличью шапку, а то зимой из замка нос боишься высунуть.

Глядя, как маленький симпатичный упитанный кролик превращается в уродливую жирную крысу, я просто не мог молчать. Я так красочно описывал Энди, какую ошибку он совершает, что тот не мог сосредоточиться на своей книге и, как потом мне объяснил, что-то прочел неправильно, то ли пропустил слово, то ли посмотрел на другую страницу и сказал что-то лишнее. Что тут началось! Крыса начала расти, будто Энди действительно решил превратить ее в крупную собаку или небольшую лошадь, но, к сожалению, внешне она продолжала напоминать не этих симпатичных животных, а все ту же омерзительную крысу. В довершение всего голова крысы раздулась и лопнула, разделившись на три части, отчего та превратилась в трехголовое порождение Хаоса ростом почти с девятилетнего Энди, который благополучно потерял сознание и лежал на полу неподвижный и бездыханный, как труп.

Я пребывал в полной растерянности. Что делать: сражаться с трехголовым монстром или приводить в чувство друга, неизвестно, живого или мертвого? Исход дела решила крыса, которая и не думала нападать на меня или Энди. Ее гораздо больше волновали личные проблемы, три ее головы никак не могли договориться между собой, что им делать, и они принялись выяснять отношения, пытаясь откусить друг другу нос.

Энди привел в чувство черный колдун после того, как я поднял на ноги весь замок. Когда с кем-нибудь из моих друзей случалось несчастье, я был готов на все, лишь бы их спасти. Правда, мне это редко удавалось, но на этот раз повезло, колдун не сидел, как обычно, запершись в башне, а беседовал с отцом в его апартаментах. Он так переполошился, что даже забыл обозвать меня наказанием богов или стихийным бедствием, а стал озабоченно объяснять, что Энди, видимо, использовал какую-то запредельную магию, явно превосходящую его возможности, и теперь спасти его может только чудо, которое, впрочем, он, черный колдун, вполне способен совершить, если я согласен пожертвовать собой. Отец, который слышал весь этот разговор, тут же возмущенно заявил, что наследный принц не будет жертвовать собой из-за какого-то безродного оборванца, но я пропустил его замечание мимо ушей и с готовностью согласился на все, что угодно.

— Ничего страшного, — успокоил отца черный колдун. — От принца всего-то и потребуется, что немного крови, и несколько дней он будет ощущать легкое недомогание.

Насчет легкого недомогания колдун явно ошибался или лукавил. После того как он поколдовал надо мной с Энди в храме богов Хаоса, я три дня не мог держаться на ногах. Зато Энди целый месяц был не способен сотворить даже простой фокус с огнем на ладони, а когда он вновь обрел свой магический дар, у меня пропало всякое желание вести с ним разговоры во время колдовства.

А трехголовое существо удрало куда-то в Бездну, по крайней мере, собака Ведьма, которую я пустил по следу, потеряла его где-то в подземелье.