Сие повествование не столько о неудачном походе благословенных Господом крестоносных войск на Святую Землю, сколько о вещах гораздо более печальных и ужасных, родиной коих безусловно является земля сарацин. О деяниях Дьявола и слуг его. Написано оно вашим покорным слугой, Андре де Монбаром, рыцарем Ордена Храма, лета 1149 года.

 

I

Наш отряд во время похода находился под командованием опытного маршала Эврара де Бара, опытнейшего воина, чей отец участвовал в первом крестовом походе. Его авторитет и смелость не подлежали сомнению, и нам очень повезло, что нами командовал такой человек. Сам король Франции Людовик, как и многие французские князья высказали значительное сочувствие делу Второго крестового похода. Французское войско было значительным и хорошо вооружённым, и без сомнения справилось бы с поставленными задачами, если бы этому не помешали некоторые обстоятельства.

Если бы крестоносное войско состояло из одних французов оно, несомненно, избрало бы более безопасный путь на Святую Землю, чем тот, который был выбран под влиянием германцев и особенно их глупого императора Конрада. Сей германский император сумел поссориться даже с византийским монархом, из-за чего мы месяц простояли в Константинополе.

Через Константинополь наша армия отправилась прямо в Иерусалим, так и не соединившись с немцами в Антиохии. Балдуин, король Иерусалимский, убедил тщеславного императора Конрада стать во главе огромного войска и предпринять поход против Дамаска. Это предприятие следует считать ошибочным, но мы простые солдаты рассчитывали хотя бы как следует поживиться. Но германцы двинулись в поход первыми, так и не дождавшись нас.

Наш отряд присоединился к войску германцев уже при осаде Дамаска. В отряде числилось около двухсот человек, однако, к моменту снятия осады с Дамаска, нас осталось около сотни. Тем не менее, мы ещё оставались довольно грозной силой для сарацин, когда узнали что германский император позорно бежал из-под стен и отправился обратно в Иерусалим.

Однако сарацины заключили антихристианский союз между собой, а поход крестоносцев на Дамаск оказался плохо продуманным. К тому же во время затянувшейся осады в войске распространились слухи об измене. Это не касалось братьев нашего Ордена, но и без этого общехристианское войско оказалось деморализованным.

Осада Дамаска была очень тяжёлой. Много христианских воинов полегло под его стенами, но братья нашего Ордена держались крепко. Штурмы сменялись один за другим, раскалённое солнце превращало наши доспехи в орудия пыток, а тучи мух застилали неубранные трупы. Запах гнили привлекал также и стервятников, которые подобно черным призракам кружили над нами.

Во время очередного неудачного штурма, мы неожиданно узнали, что император Конрад со своей свитой и несколькими верными рыцарями бежал в Иерусалим. Ввиду этого Эврар де Бар приказал нам не спеша отступать, ибо войско лишилось своего главнокомандующего. Под градом стрел и огромных камней, которые сарацины метали на нас со стен, мы в полном порядке отступили к лагерю и начали подсчитывать потери.

Нас осталось восемьдесят три, и маршал де Бар решил пробиваться домой, вслед сбежавшему императору. Погрузив оружие и латы на три телеги, мы двинулись в путь. Солнце жарило немилосердно и вокруг как будто всё вымерло. Даже стервятников видно не было. Неожиданно для нас вдалеке маршал разглядел деревню и решил отправиться туда, для того чтобы пополнить запасы провизии и питья. Что это была за деревня, никто не знал, но уставшие воины были бы рады отдохнуть там какое-то время. Но деревня оказалась несколько дальше, чем мы прикинули. Пройдя несколько миль, а изначально думалось, что она всего лишь в одной от нас, наш отряд наконец-то приблизился к ней.

Войдя в деревню, мы осмотрелись. Некоторые рыцари взяли в руки мечи, опасаясь засады, но опасения были напрасными. Деревня казалась необитаемой. Ветхие глиняные дома были пустыми, ибо из них не доносилось ни звука. Только ветер лениво покачивал двери в петлях, и тогда до нас доносился тихий скрип.

Маршал с рыцарями оглядел несколько домов и приказал располагаться на отдых, после этого воины стали устраиваться на ночлег. Было выбрано шесть более менее сносных строений, в которых воины и расположились. Мулы и лошади были помещены в отдельный барак. Три рыцаря в полном вооружении остались караулить снаружи. Тем временем пустынный ветер всё более усиливался. Его завывания стали похожи на вой голодного зверя, вышедшего на поиски добычи. Мне вспомнились рассказы о джиннах, неких аморфных существах живущих в пустыне. После это я провалился в сон.

 

II

Я спал крепко, но даже сквозь сон мне показалось, что я слышал чьи-то крики. Пытаясь всё-таки забыться, я заворочался, но было тщетно. Потом крики смолкли, и ненадолго наступила тишина. Внезапно донеслось ржание коней, и опять всё затихло. Тогда я открыл глаза и около получаса лежал, не двигаясь, прислушиваясь к звукам снаружи. Ветра уже не было, и начинался рассвет. Поднявшись, я с изумлением увидел, что Эврар де Бар тоже не спит и не спеша одевается. «Я слышал какие-то крики, а караульных я не вижу, может они заснули? – и поглядел на меня. Я согласно кивнул, и поднялся со своего ложа. В это время проснулся ещё один наш брат, Шарль, со своим оруженосцем, и, увидев нас, стали тоже собираться.

Через некоторое время мы вышли на улицу и отправились разыскивать караульных. Почти сразу мы увидели валяющийся на песке длинный предмет. Это был меч одного из наших рыцарей. Его самого видно не было, как и других караульных. Оруженосец Шарля зарядил тяжёлый арбалет и вскинул его наизготовку. Из других домов выскочили полусонные братья, не совсем понимая, в чём дело.

В целом никто этого не понимал, ибо от караула остался лишь один меч. Следов людей не было видно, только странные очертания на песке, которые человеческими назвать можно было весьма условно. Привязанные лошади в состоянии полнейшего смятения жались к сараю. Успокоить их стоило немалого труда. Де Бар приказал перевернуть дном всю деревню, надеясь найти хоть что-то. Он решил, что в некоторых домах могут скрываться лазутчики сарацин.

Через некоторое время, брат Теодор погоняя копьём, привел одного дряхлого лысого старика с длинной бородой. Кожа на нём была темно-коричневого цвета, а глаза со страхом перебегали с одного рыцаря на другого. Маршал заговорил с ним на сарацинском языке, который неплохо знал. Беседа их длилась довольно долго, а я всё время внимательно наблюдал за де Баром. Выражения его лица было гневное, затем он был, очевидно, чем-то озадачен, а потом, как ни странно даже чем-то обрадован. Через некоторое дело маршал прояснил нам детали разговора.

По уверениям старика, наших братьев ночью похитили какие-то твари, которые являются слугами неизвестного христианам бога. Их святилище находится милях в десяти южнее этой деревни. Обрадовался же маршал тому, что якобы в этом святилище спрятаны несметные сокровища, которыми можно поживиться.

После этого мы оживленно стали обдумывать план действий. Сокровища нам бы весьма пригодились, ибо на родину с пустыми руками было грех возвращаться. Тем более что до них рукой подать. Однако немного смущало то, что трое наших братьев пропали без следа, по-видимому, даже не успев оказать сопротивления. Но возможно они были просто застигнуты ночью врасплох, а при свете дня наш внушительный отряд должен был оказать серьезное сопротивление кому бы то ни было. К тому же в том затерянном святилище мы могли найти наших пропавших товарищей. К этому склонялось большинство братьев.

В конце концов, Эврар де Бар принял следующее решение. Двадцать человек остаются в деревне с основным имуществом, остальные с полным вооружением отправляются вместе со стариком за сокровищами. Мы попрощались с братьями, сложили основную часть вооружения на телегу и колонной по двое тронулись в путь. Четыре рыцаря в полном вооружении на лошадях прикрывали нас с флангов. Пятый всадник, сам маршал, вел на веревке проводника, этого дряхлого старика, который еле перебирал ногами по песчаной поверхности. Медленно наша колонна исчезала в пустыне на пути к неведомой цели.

Запасы воды были внушительны, и жажда нас не волновала, ведь идти то было совсем недалеко. Мы довольно бодро прошагали пару миль, потом еще примерно столько же, как вдруг задул сухой ветер. Я с беспокойством глянул на проводника. Видимо, те же мысли беспокоили и де Бара, так как он, притянув к себе старика, что-то прокричал ему. Что ответил старик, было непонятно, так как порывы ветра усилились, и песок стал слепить глаза. Мне пришлось опустить забрало на шлеме и напрячь ноги, дабы не снижать скорости ходьбы. Но она все равно снизилась, причем у всего нашего отряда. Идти становилось всё труднее. Я уже с трудом различал тёмные силуэты всадников по бокам.

Неожиданно я наткнулся на спину впереди идущего рыцаря, только теперь он стоял как вкопанный. Я тоже остановился и увидел маршала, который сам остановил нашу колонну, и теперь что-то старался нам объяснить. Наконец, по его жестикуляции я понял, что идти осталось недалеко. Колонна снова двинулась, и мне стали заметны вдалеке массивные очертания. Сначала я подумал, что это какая-то стена или часть стены, но вскоре понял, что ошибся.

 

III

Мы стояли в замешательстве перед странным сооружением. Циклопические блоки были плотно подогнаны друг к другу, и вместе они образовывали усечённую пирамиду. В нем зияло тёмное отверстие входа, обрамлённое резной аркой, с замысловатыми письменами. Насколько я понял, это был даже не сарацинский язык. Маршал его тоже не знал поэтому, не стал заострять на надписях внимание. Старика, которого мы притащили с собой, де Бар прикончил ударом меча. Меньше возни с этим полоумным. Тело его закопали недалеко от сооружения.

Маршал первый исчез в тёмном отверстии, пока мы стояли обдуваемые злым ветром пустыни. Когда он вскоре появился, то скомандовал десятерым воинам остаться и охранять вход и телегу снаружи, а сам, взяв пару мешков для предполагаемых сокровищ, повёл остальных внутрь, в пугающую неизвестность.

Внутри было не так темно, как казалось снаружи. Пахло чем-то морским или какими-то водорослями, и это пугало. Откуда в пустыне взяться такому запаху? Может, здесь был потайной ход к неведомому водоёму? Постепенно наши глаза различили где-то впереди и снизу свет от факелов, развешанных по стенам крайне неравномерно. Однако перед факелами высились чьи-то массивные фигуры.

Наши руки импульсивно схватились за мечи, но фигуры были неподвижны. Футов пятнадцать высотой, они возвышались и глядели на нас кошмарными мордами. Пародии на человеческие лица, только с сильно уменьшенными носами, огромными ртами и глазами. Статуи держали в когтистых лапах факелы и стояли по двое на каждой стороне короткого коридора. Скульптуры были выполнены очень реалистично, и мысли о том кто же послужил натурщиком для них, заставляли содрогаться от ужаса.

Но это было не самое странное. Очень странными были ступени каменной лестницы, по которой мы спускались. Высота и ширина их была непропорционально человеческим ногам. Как будто некие великаны когда-то поднимались отсюда на поверхность Земли. При этой мысли я даже остановился: слуги какого-то бога, каков же их внешний облик? Этого старик не успел нам рассказать.

Внезапно мы услышали какие-то звуки, которые заставили забыть нас обо всём остальном. Монотонный гул голосов, перемежающийся с какими-то заклинаниями, которые повторялись чьим-то громким зловещим шёпотом. Некоторые оруженосцы рефлекторно взвели арбалеты в боевое положение, а наш маршал обнажил меч. Не солгу, когда скажу, что многие наши братья испугались, ибо зловещий голос шёл, казалось, из глубин земли, и заполнял все свободное пространство: очевидно где-то глубоко под землей проводился некий обряд.

Мы переглянулись, проверяя, не послышалось ли. Но странные слова повторились, и зловещая молитва теперь сопровождала каждый наш шаг.

Наш отряд медленно спускался под пугающие звуки неведомого ритуала, и все братья-рыцари были готовы встретить затаившуюся в мрачном подземелье опасность с мечами в руках. Мы, тем временем, преодолели последние ступени и очутились в ярко освещённом зале, в котором смешались самые отвратные запахи. Запах гниения человеческой плоти переходил в болотный затхлый миазм, и вдобавок ко всему этому примешивался запах каких-то тлеющих трав, наверняка наркотического действа.

Наконец, спустившись с последней ступеньки, и мысль о том, что она предназначена явно не для человеческих ног, вновь засверлила в голове, мы оказались в огромном зале, освещённом факелами в золотых подставках. Но расположение факелов на недосягаемой для человека высоте, снова заставило моё сердце биться учащённо. Всё это таинственное сооружение было неестественно.

Но в этот момент мы все-таки увидели живых существ. Одно из них в золотом балахоне стояло на позолоченном подиуме и читало ту самую страшную молитву. Ростом оно было примерно со средневысокого человека, и я вновь подумал, для кого же высечены те громадные ступени. Я вспомнил о сокровищах, и на душе полегчало при виде золотых предметов в этом зале. Правда, надо было как-то добраться до подставок с факелами, но это проблема была решаема.

Сейчас же наш вооружённый до зубов отряд медленно продвигался к группе странного вида паломников, стоящих на коленях вокруг диковинной каменной головы, перед своим священником. Однако нас казалось, не замечали, и молитва продолжалась, наш маршал, понимавший сарацинский язык, донёс до нашего понимания богопротивный смысл следующих слов: «Слушайте и повинуйтесь, рождённые матерью. Склоните головы пред теми, кто говорит на языках Тёмного мира, ибо Мир Света проклят и порабощён ими навеки. Слушайте и повинуйтесь, рождённые матерью. Почитайте тварей углов и перекрёстков, и пусть насытит их тёплая кровь ваших детей, и пусть потомки их будут вскормлены ею и взращены ради освобождения Спящих в смоляных ямах…». Всё это он произнёс вполголоса, понемногу и сам, наполняясь страхом.

Подойдя поближе, я лучше разглядел между подиумом и группой стоящей на коленях, странный предмет. Он напоминал человекоподобную голову, стоящей на плоском постаменте. Эта голова была высотой примерно в метр и имела непонятные черты лица. Вокруг этой головы в полу было сделано нечто вроде желоба, имеющего форму круга. И тут читающий молитву наконец-то поднял голову, посмотрел в нашу сторону и, повысив голос, прохрипел нечто невообразимое, отчего наш маршал де Бар, единственный из нас, кто хоть что-то понимал из происходящего, побледнел и зашатался.

После этих слов мне показалось, что в зале резко потемнело, и стали слышны посторонние звуки. А именно: звериное рычание, доносящееся со всех сторон. А пламя факелов вдруг стало синим. Но едва я это заметил, как наш маршал скомандовал: «Атаковать эту нечисть!» и первым всадил свой меч в одного из странного вида паломников, которые надо заметить, стояли до этого на коленях без единого движения. Но крови мы не увидели. Тело треснуло как мешок с зерном и повалилось на пол.

Один арбалетчик пустил стрелу в главного колдуна, но даже я со своего расстояние увидел, что стрела как будто наткнулась на что-то твердое и упала к полам его балахона. Колдун развернулся и исчез в темной нише за подиумом. Однако остальные его прихвостни оказали яростное сопротивление. Вернее попытались оказать, смертельно ранив одного из братьев кривой саблей. Но через пару минут все были изрублены, и мы стали осматриваться в поисках вожделенных сокровищ. Посторонние звуки сразу прекратились, и наступила гнетущая тишина. И тут наш взор наткнулся на окровавленные тела наших пропавших в деревне братьев. Их искромсанные останки были укутаны в рваные плащи, и свалены как мешки с тряпьём у дальней стены. Осмотрев их, наши глаза заметили кровавые следы, ведущие к этой странной голове.

А голова была и впрямь странной. Даже непонятно человеческой или звериной. На её поверхности угадывались какие-то рисунки или иероглифы. Хотя и человеческой то если она и была, то весьма условной. Только в верхней части было что-то антропоидное, но носа как такового не было. Да и глаза были почти не видны под тяжёлыми надбровными дугами. Удлинённая форма головы полностью делала незаметными челюсти, а рот был открыт так, как будто голова застыла в беззвучном крике. Но самое ужасное было то, что желоб опоясывающий голову был полностью наполнен свежей кровью.

Кровью наших братьев… При одной этой мысли на меня нахлынула злоба. Но в этот момент с головой стало что-то происходить.

Её поверхность начала медленно темнеть, в то время как рисунки на её поверхности стали тускло мерцать. А потом. Думаю не у одного меня волосы под шлемом зашевелились от страха! Из рта это кощунственной головы раздалось подобие выдоха! Целая волна гнили и смрада обдала нас с головы до ног. И она не прекращалась! Сзади закашляли остальные братья, и хотя мне тоже не хватало воздуха, я не мог пошевелиться от святотатственного зрелища, которое происходило на моих глазах так стремительно, что я до сих пор спрашиваю себя, действительно это было? Или же ядовитые миазмы вызвали в моем голове столь кошмарную иллюзию, что мне кажется, будто это произошло на самом деле.

А произошло следующее. Пока остальные братья, будучи не в силах находиться в этом зловонном аду, стали выбегать вверх по лестнице, брат Теодор вытащив из последних сил меч, двинулся с ним наперевес к этой зловещей голове, намереваясь разделаться с этим гнусным отродьем. Я и сам бы последовал его примеру, но какое-то время стоял без движения, ибо члены мои налились свинцом. Когда он оказался рядом с головой, и рука с мечом поднялась для удара, изо рта этой чудовищной башки что-то вылетело. Или вернее выползло. И тут же меня забрызгало чем-то красным. Не сразу я понял, что стою обрызганной кровью брата Теодора, а в теле сего несчастного рыцаря торчит нечто ужасное. Какая-то змея или щупальце, вылезшее из каменной головы, и наверно захотевшее крови. Ведь не зря же она была окружена этим кровавым жёлобом.

В этот момент я понял, что не выбегу из этого смрадного подземелья, то через минуту потеряю сознание. Хотя ужас и сковывал мои члены, тем не менее, неимоверным трудом я заставил себя подняться по ступеням вверх, где зловоние было более менее сносным. Я попытался отдышаться, но внезапно услышал сверху леденящие душу крики. Волосы на голове зашевелились от ужаса, что немудрено в этом проклятом месте. Но я не имел права бояться.

С мечом готовым отразить любого врага, я бросился наверх, миновав других братьев, которые сидели на ступенях, пытаясь отдышаться от непереносимой вони. Я выбежал на верхнюю площадку, откуда и началось наше сошествие в глубины преисподней, миновав приходящих в себя товарищей, сидящих на ступенях. Оглядевшись по сторонам, я увидел забрызганные кровью силуэты статуй, как и прежде стоящих по бокам. Под ногами у меня хлюпала кровь, и… о ужас! Части тел, оторванные руки и ноги нескольких крестоносцев. Одна рука в перчатке до сих пор сжимала боевой топор, бессильно покоясь на древних плитах, из которых был сложен пол. Вокруг не было никакого движения.

 

IV

Я лихорадочно пытался сообразить, что же здесь могло произойти. Мне это плохо удавалось, ибо я стоял по щиколотку в кровавом месиве. Мысли менялись с головокружительной быстротой, но постепенно я начал улавливать кое-какие странности в окружающей обстановке. Теперь статуй было не четыре, а три! Мои глаза стали жадно в них всматриваться, пытаясь уловить намёки на причину происшедшего. И тут я начал сходить с ума. А иначе как это объяснить?! Я смотрел вверх и медленно падал в безумие!

Статуи стояли также как и раньше, только. Голова одной из них повернулась ко мне! Я сам застыл как статуя, а всё остальное случилось в мгновение ока. Мощные когтистые лапы схватили меня за плечо, и потащили вверх к кошмарной морде, лязгающей острыми клыками. Зловонное дыхание обожгло мне лицо, но в тот момент я ещё не мог пошевелиться. Онемев от ужаса, я уже начал читать молитву, готовясь встретиться со Всевышним, но оказалось, что это преждевременно.

Совершенно внезапно раздался громкий щелчок, и чудовище, державшее меня, заревело словно от боли. Оно наклонило голову, и я увидел, что из рёбер этого отродья торчит арбалетная стрела. Через секунду я грохнулся на пол, ибо чудовище отпустило меня и бросилось на арбалетчика. Несчастный стрелок, несмотря на своё безграничное мужество даже не мог сопротивляться. Он попытался перезарядить арбалет, но монстр в два шага настиг его и с хрустом оторвал ему голову.

Я лежал на полу, но уже не обессиленный. Меня охватило воодушевление, ибо я видел, как два наших брата, рыцари Гийом и Рене, бросились с оружием мне на помощь. Чудовище обернулось. Испустив громкий рык, оно бросилось на отважных рыцарей, но они были не ровня простому арбалетчику. Они ловко увернулись от богомерзкой твари, а Гийом успел, развернувшись полоснуть мечом чудовище, чуть повыше колена. Закаленная сталь глубоко проникло в отвратную плоть, и чудовище вынуждено замедлиться, повернувшись мордой к людям. Я понял, что и у меня появился шанс. Быстро поднявшись, я бросился к монстру сзади и нанес сильный удар мечом, целясь в поврежденную ногу монстра. Раздался гнилой треск, и перерубленная колоссальная нога чудовища упала на пол. Вслед на пол, не удержавшись, полетело оно само, упав на спину.

Чудовище завизжало, и попыталось оттолкнуться руками от пола. Но через секунду очередная стрела из арбалета вонзилась ему в голову и оно затихло. Появилось еще несколько арбалетчиков и рыцарей. Но отдыхать нам не пришлось. На нас двигались, свирепо рыча, ещё два оставшихся чудища. Они недоуменно глядели на своего убитого собрата и поначалу не решались броситься на нас. Однако когда в них полетели стрелы, они в бешенстве кинулись в бой.

Один из них бросился на меня, другие на арбалетчиков. Я успел упасть и ткнуть мечом в живот монстра, в то время как оно с ужасным воем проносилось надо мной. Что происходило сбоку, я не видел, ибо был поглощен собственной судьбой. Но отчаянные крики свидетельствовали о том, что кто-то из наших славных рыцарей пал смертью храбрых в схватке с этими исчадиями ада. Не успев увернуться от следующего удара, я отлетел к стене, но к счастью не выпустил меч из руки, а моя кольчуга надежно уберегла меня от когтей монстра.

Перевернувшись на бок, я вскочил, увернулся от чудовища, которое врезалось в стену. Затем быстро вскочил на ноги и вонзил свой меч чудовищу в бок и вытащил. Кровь ужасного создания ручьем хлынула на пол, но оно словно этого не замечало. Монстр бросился на меня с широко открытой пастью, и отчаянное решение созрело во мне мгновенно. Выставив вперед меч, благо он был достаточно длинный, я сам кинулся навстречу чудовищу. Уже почувствовав как его лапы меня коснулись, я услышал его яростный рев и хруст, когда мой меч вошел через пасть в голову монстр насквозь. После этого чудовище обмякло и повалилось на меня, придавив к полу огромным весом. Но и мои силы были на исходе. Лежа на окровавленном полу я смотрел в мрачные своды этого храма и думал о многом, но прежде всего о том, что Господь не покинул меня в эти ужасные мгновения.

Звуки борьбы стихли и в стороне, но кто остался жив, я не знал, так как туша мёртвой твари полностью закрыла мне обзор. Но главное было то, что мы победили. Слева раздались тяжелые шаги, и ко мне подошел Рене. Он протянул мне руку и помог мне выбраться. На правой щеке у него виднелась глубокая царапина, но лицо было мужественно и непоколебимо. Он сказал мне: «Хвала Господу мы победили!» Я согласно кивнул и стал осматриваться.

Нас осталось всего двенадцать. Семеро доблестных рыцарей и пятеро не менее мужественных арбалетчиков, выдержавших схватку с адской нечистью и очистивших этот мир от неё. Рыцарь Антуан чистил своё оружие, арбалетчики собирали стрелы, что было, несомненно, правильно: пока мы не выбрались из этого проклятого храма, полностью расслабляться было недосуг. И вдруг вспомнив о чём-то важном, я резко спросил: «А где маршал? Кто-нибудь видел де Бара?».

Воины оторвались от своих приготовлений и посмотрели на меня. Тяжёлое молчание повисло в воздухе. Но внезапно в полу почувствовалась дрожь. Она становилась всё сильнее и сильнее, и все мы удивлённо посмотрели на светлый прямоугольник хода в это странное святилище. Тяжелые створки неожиданно возникли с обоих сторон и медленно закрыли проём ведущий наружу. Мы оказались практически в темноте, не считая двух факелов, лежащих на полу и слабо горевших.

 

V

Впоследствии я не раз задавал себе вопрос: а может, стоило всё бросить тогда и бежать из этого обиталища немедленно? Но и тогда и теперь я всегда сам себе отвечаю: «Нет!» Никогда рыцарь Храма не будет бежать с поля боя, и тем более без своего командира, попавшего в беду. Наше решение было единодушным и ни о чем другом мы и не помышляли, как отыскать нашего маршала в этом проклятом подземелье, и если понадобится, убить ещё не одно исчадие ада, если таковое вновь возникнет на нашем пути. Нас было ещё не мало, наше оружие готово к бою, к тому же мы наконец-то получили возможность перевести дух, и продумать план дальнейших действий.

И так мы решили опять спуститься в тот зал, предназначенный для кощунственных церемоний, ибо собственно это был единственный путь. О других мы узнали намного позже. Полностью вооружившись, в том числе и оружием наших павших товарищей, мы колонной двинулись в мрачное подземелье. Я взял факел и пошел первым. За мной шло два арбалетчика готовые при первом постороннем движении выпустить свои смертоносные стрелы. За ними шёл рыцарь Жак Донбар, державший в руках огромный боевой топор. Остальные двигались колонной по одному, а замыкал её Рене с тремя арбалетчиками. Теперь мы были полностью готовы к отражению кого бы то ни было.

Пламя факелов слегка отсвечивало от древних стен этого нечестивого сооружения, по ходу нашего пути. Временами казалось, что мне опять слышаться странные заклинания, но уже где-то гораздо более ниже того зала, в который мы направлялись. Вот уже последние ступени были пройдены, и мы снова здесь. Высокие потолки давят сверху, и кажется, что они не так высоко. На полу лежали три тела наших товарищей, смерть одного из них Теодора я наблюдал воочию, однако, мертвых оккультистов видно не было. Кто-то вынес их мёртвые тела.

Я и раньше подозревал, что где-то в зале есть потайной ход, а теперь и вовсе в этом убедился. Пока я осматривал стены, Рене подошел к таинственному идолу и взмахнув мечом, попытался причинить ей какой-либо вред. Но к его изумлению, каменная голова не поддалась, а меч рыцаря с громким хлопком переломился пополам. Рене со страхом посмотрел на обломок меча и отбросил его в сторону. «Возьми мой – крикнул ему Донбар – я всё равно управляюсь с этим топором».

Тем временем, я подошел к месту позади странного подиума, где исчез главный колдун и стал рассматривать некий символ, вырезанный в камнях. В центре его был гладкий камень, и я надавил на него чисто интуитивно. Через мгновение рядом в стене открылся довольно большой люк, и меня обдало холодным затхлым воздухом. «Сюда!» – крикнул я остальным, не отрывая взгляда от заветного люка, боясь, что он тоже может оказаться миражом. Остальные подбежали ко мне, будучи в немалой степени удивлены. Нам оставалось только догадываться, сколько ещё загадок приготовило нам это нечестивое святилище Зла.

Наш отряд вступил в узкий коридор, предназначение которого, очевидно и состояло из того, чтобы покидать зал жертвоприношений только при крайней необходимости. Высотой он был около семи футов и примерно в четыре фута шириной. Форма была четырёхугольной, только стены были слегка скошены. Идти пришлось по одному, сохраняя между собой необходимую дистанцию в случае неожиданности. В коридоре имелись ступени, гораздо меньше тех по которым мы спускались в зал, и они вели вниз. А ещё их было меньше. Но тут произошло нечто ужасное, причём опять-таки совершенно неожиданно.

Когда наш отряд почти полностью вошёл в этот таинственный коридор, в котором, по всей видимости, ранее исчез колдун, замыкающего арбалетчика внезапно сбила с ног каменная створка и прижала к стене, медленно размазывая несчастного стрелка по стене. Арбалетчик, а звали его Жерар, отчаянно закричал, но его крик не смог перекрыть чудовищного треска, разламывающихся под действием страшной силы костей. Через минуту крики стихли, и буквально перерубленная половина человеческого тела бедного Жерара упала на пол. Нас закрыло в коридоре наглухо.

Потрясённые происшедшим мы остановились в замешательстве. В тот момент, когда наши помыслы были полностью заняты спасением из тупика, в котором наш отряд оказался столь внезапно, весь каменный коридор содрогнулся. Сотрясение было настолько сильным, что нас бросило на стену и некоторые из нас упали на пол. Ощущение того, что мы находимся в некоей чудовищной глотке неведомого существа, усилилось. Каждый из нас перекрестился, уповая на помощь Господа нашего.

Коридор меж тем сотрясала странная дрожь, когда мы двинулись вперёд, тщетно пытаясь понять, куда же лежит наш путь. Про маршала де Бара уже никто и не вспоминал. Все были уверены, что он сгинул страшной смертью в этом проклятом подземелье. Коридору казалось, не видно конца: впереди по-прежнему зияла чернота. Но тут пламя моего факела вдруг внезапно стало колебаться, и я остановился, давая факелу разгореться вновь. Как выяснилось впоследствии, это спасло мне жизнь. Меня обогнал Донбар, который решительно двинулся вперёд. Однако он опередил меня всего лишь на несколько шагов. Успел опередить, прежде чем…

Я пошёл за ним, но с изумлением и страхом увидел, как массивная фигура Донбара в своём белом плаще вдруг устремилась вниз, переворачиваясь в воздухе. Его отчаянный крик ещё долго стоял у меня в ушах, пока продолжалось падение Донбара в бездонную пропасть, внезапно разверзнувшуюся перед нами. Мы стояли на краю внезапно оборвавшегося коридора, и с ужасом взирали вниз, в чёрную бездну, поглотившую нашего товарища и едва не забравшую нас вместе с ним.

 

VI

Нам казалось, что это тупик. В который уже раз мы были в полном замешательстве. Сначала нас заперли снаружи, а теперь, когда были вынуждены искать выход через потайной путь, мы попали в ловушку вторично. Я осмотрел край загадочного каменного мешка, в котором беспомощно топтались наши доблестные рыцари, шепча молитвы.

Край был выложен полукруглыми булыжниками, обозначавшими, по всей видимости, конец пути. Пропасть под нами была и вправду бездонной: мой кинжал, брошенный вниз, исчез без единого звука. Тогда я решил пожертвовать одним из факелов и осветить пространство сверху.

Прикрепив факел к арбалетной стреле, я выстрелил вверх. Стрела прочертила огненную дугу и скрылась. Пламя высветило далеко от нас каменную кладку исполинской стены и. Какой-то предмет торчал у нас над головами, вделанный в камни. Я посветил вверх оставшимся факелом. Свет отразился от явно металлической скобы, прочно загнанной обоими концами в камень. И тут меня осенило.

Похоже, это был единственный путь к спасению. Он был трудноисполним, но, тем не менее. Я отдал факел арбалетчику, повесил свой меч на спину и ухватился двумя руками за скобу. Повиснув на пропастью, я попытался подтянуться. Это было, нелегко учитывая вес моей кольчуги и меча. Тем не менее, нащупав сапогом неровности в каменной кладке, я, приложив дополнительные усилия всё же подтянулся, и упёрся локтями в наружную поверхность каменного прохода. Ещё пара движений и я уже лежал сверху и благословлял моё чудесное спасение. Меня обдувал лёгкий ветер, а тело переполняло чувство лёгкости и избавления от неведомого. Невдалеке от меня виднелось что-то похожее на лестницу и уводящее куда-то вверх. Путь к спасению? Наконец-то…

«Ну как там» – голос брата по оружию вывел меня из упоительного блаженства. «Нормально – ответил я – давайте, сейчас помогу вам подняться». Я принял арбалет, колчан со стрелами, а потом помог арбалетчику Жаку подняться наверх. Следующим готовился лезть Рене, однако меня настойчиво стала сверлить мысль, что как-то всё легко получилось. Несмотря на погибшего в пропасти Донбара, не верилось, что нас заманили в ловушку, чтобы вот так просто потом отпустить. И тут самые худшие предчувствие самым неожиданным способом опять оправдались. Едва Жак ступил на каменную поверхность, как каменный проход опять задрожал, и вслед за этим раздался удивлённый крик брата Рене: «Смотрите! Проход опять открылся!» Мы с Жаком недоуменно переглянулись.

Но потом… О боже! Раздались хорошо знакомый нам звериный рёв, и вопли: «Господи это опять они! Их слишком много!» А затем крики, звон оружия, стоны умирающих рыцарей и рёв раненных чудовищ. Мы с Жаком были бессильны помочь нашим товарищам, на которых опять набросились ужасные твари, с коими мы уже сразились на площадке у входа. Тело какого-то рыцаря, я не смог его опознать, вывалилось и упало в пропасть. Наконец, крики стали стихать, а торжествующий рёв тварей мощно ударил по нашим перепонкам и через мгновение прекратился.

Жак и я весьма вовремя подняли наше оружие. Когтистая лапа появилась из сумрака и схватилась за край каменной кладки. Реакция моя была мгновенной, и ударом меча я отсек страшные пальцы чудовища. Однако этого было мало, чтобы его остановить, и кошмарная голова всё же появилась вслед за лапой. Но арбалет Жака был наготове и стрела, пущенная меткой рукой, отправила монстра далеко вниз, прямо в преисподнюю.

Жак перезарядил арбалет, а я решил, что пора бежать. Неизвестно, решат ли твари броситься за нами или нет. Мы побежали к видневшейся вдалеке и ведущей куда-то наверх каменной лестнице. Она словно висела в воздухе, ибо верхний её конец, которым она была прикреплена к стене, терялся где-то наверху. Наши шаги гулко отдавались по каменной кладке пока мы бежали по потолку коридора, а внизу под нами бесновались дьявольские чудовища. Но даже сквозь этот шум я расслышал молитву Жака: этот малый был ещё более истовым христианином, чем я. Лестница была уже совсем близко, и она причудливо нависала над каменным туннелем, из которого мы чудом успели выбраться, и была такой же древней, как и всё в этом проклятом Господом святилище.

Жак первым запрыгнул на неё. Он поднялся на несколько ступенек вверх, и обернулся, посмотрев на меня. Я разбежался и запрыгнул на ближайшую ступень, однако, не рассчитав силы, схватился за камень, пытаясь удержаться. Подняв глаза, я хотел позвать Жака на помощь, ибо доспехи, кольчуга и меч тянули назад, но вдруг увидел, как Жак прыгнул на меня, чуть было, не свалив в пропасть. Сам он упал в бездну без малейшего звука, и я вскоре увидел почему.

 

VII

Выше наверху сидела знакомая фигура верховного колдуна в шёлковом одеянии. Его лицо было скрыто золотой маской, а в руке он держал окровавленную кривую саблю. Я понял всё. Вот, наконец-то мы с тобой и встретились, подумал я, и силы мои удесятерились. Я резко подтянулся, опёрся коленом на ступень, а колдун с саблей бросился на меня. Его громкий зловещий шёпот оглушил меня: «Ты последний! И сейчас ты тоже умрёшь». Полы его одеяния широко распахнулись, и в ноздри мне ударила сладковатая вонь, дурманящая разум. Но, тем не менее, я сорвал со спины свой тяжёлый меч, и ударил злодея со всей силы. Мой удар свалил злодея в пропасть, а в ушах ещё долго стояли его слова. Нет, тварь, я выживу, вопреки всему и во что бы то ни стало, подумал я.

Сев на ступень, я отдышался. Теперь у меня было на это время. Весь мой плащ, бывший ранее белоснежным, превратился в грязное полотнище заляпанное кровью и грязью. Рядом со мной на ступенях валялся заряженный арбалет бедного Жака, которым он не успел воспользоваться. Наверно надо будет взять его с собой. Где-то внизу ещё раздавалось приглушенное рычание чудовищ, бесившихся в тесном коридоре в бессилии от ускользнувшей добычи. Однако сверху не доносилось ни звука, что немного успокаивало. Наконец, я перевёл дух, собрался, повесив арбалет и меч на спину, а в руки взяв по тяжёлой стреле, ибо весь колчан мне уже было не донести, и начал медленно подниматься вверх, готовый ко всему. Ступеней было на удивление много, но к счастью они были не такими высокими, как те, что вели внутрь храма.

Когда ступени закончились, я оказался буквально на перепутье. Влево, прямо и направо уходили коридоры подобные тому, в котором погибли мои братья. Само разветвление было ярко освещено факелами, в то время как сами входы в туннели терялись в кромешной тьме. Наличие факелов меня весьма обрадовало, ибо мои глаза уже отвыкли от яркого света, а горящий факел будет необходим в тёмном туннеле. Тем более он давал дополнительную уверенность в силах в дополнение к оружию.

Сбив два факела мечом, ибо просто рукой достать их было невозможно, я потушил один, и засунул его за пояс, второй оставив горящим. Неизвестно насколько длинным может быть коридор, и хватит ли одного факела до конца пути. Оставалась только одна проблема. Какой коридор выбрать для дальнейшего пути? После получаса раздумий я выбрал правый путь. Умереть за правое дело не стыдно, пусть и путь будет тоже правым.

Войдя в правый коридор, я увидел уже знакомую каменную кладку, которой были выложены стены, только она мне показалась гораздо древнее виденных до этого. На камнях иногда попадались надписи и какие-то рисунки, но рассматривать их у меня времени не было. Я чувствовал, что это моё последнее испытание, и я должен был его преодолеть в кратчайшие сроки. В небольшой фляге у меня имелся запас воды, но он был слишком мал, чтобы плутать несколько суток в каменных лабиринтах. Путь мой был слишком однообразен, и мне временами мерещились подозрительные шорохи впереди, но я упрямо шагал вперёд. Меня не смущал топот своих шагов, отдающихся от сводов туннеля. Мною овладело такое безразличие, что выбеги на меня сейчас толпа кровожадных чудовищ, я, не раздумывая бросился бы на них, но не свернул бы со своего пути.

Я шагал уже несколько часов, и ноги уже еле поднимались. Уставший организм требовал отдыха, и мне стало ясно, что дальнейшее продвижение без отдыха невозможно. И хотя сидеть в кромешной тьме было не особенно приятно, ничего другого делать не оставалось. Я снял со спины арбалет, потушил факел, и сел привалившись спиной на стену. Меня окутала тишина.

Я прикрыл глаза, пытаясь бороться со сном. Поначалу мне это удавалось, но незаметно я всё-таки провалился в забытьё. Снилось мне что-то дурное, но что именно, я потом так и не мог вспомнить.

 

VIII

Проснулся я внезапно. Мне показалось, что мой слух всё-таки уловил какой-то шорох. Мои руки рефлекторно схватились за арбалет, который по-прежнему лежал у меня на коленях. Я совершенно потерял ход времени и не знал, сколько прошло дней. Один? Два? Три? Ход моих мыслей неожиданно прервал какой-то писк. Я зажёг факел и осмотрелся.

В метрах двух от меня копошилась большая крыса, и при виде её я, как ни странно, ощутил голод. Мысль о голоде пришла спонтанно, но ничего удивительного не было: последний раз я ел в той заброшенной деревне. Неужели я умру от голода в этих каменных лабиринтах? Неужели Господь допустит это, после того как мы защищали знамя Христово от нечестивых?

По-моему я начинал уже бредить. Я поднялся, и при виде меня крыса убежала прочь. Я пошёл за ней в тщетной надежде, что она приведёт меня к выходу из этой преисподней. Казалось, коридор был бесконечен. Крысу нигде не было видно, а я всё шёл и шёл вперёд. В мои размышления вдруг закрались мысли о той таинственной голове, которой поклонялись странные служители. О мёртвом брате Теодоре, который погиб при кошмарных обстоятельствах. Что же я видел тогда?

Обо всём этом я думал, пока проходил мимо угрюмых серых стен. Изредка мне попадалось что-то вроде дверей в стенах, но что за ними скрывалось, я предпочёл не выяснять. У меня была более ясная цель: выбраться. Время текло медленно, а стены не кончались. Прошло ещё несколько часов, и усталость стала возвращаться. Голод усилился настолько, что я уже готов был накинуться на сырое мясо и съесть его, как бы это ни противоречило заповедям Божьим. Но даже крыс видно не было.

Я прислонился к стене, постепенно приходя в себя, и вдруг показалась крыса. Осторожно нюхая воздух своим длинным носом, она тревожно смотрела по сторонам. Она была довольно крупной, гораздо крупнее тех, что мне доводилось видеть в Европе. Я старался не шевелиться, чтобы подпустить её поближе. Мне пришлось совершить это богопротивное деяние.

Крыса тем временем как будто меня не замечала, и подползла на пару метров ещё ближе. И я решился: внезапно вскинув меч, бросил его в крысу, целясь в неё огромной рукояткой. По инерции я упал, слыша звон меча, стукнувшегося о камни. Медленно подняв голову, я надеялся, что поразил цель. Но меня ждало разочарование. Крыса сидела в стороне, и хихикала надо мной. Наверно у меня уже начались слуховые галлюцинации. Но, тем не менее, голод никуда не делся, и я на этот раз поднял уже арбалет и выстрелил.

Через пару минут я уже наслаждался тёплым крысиным мясом и чувствовал, что силы мои восстанавливаются. А спустя полчаса, я бодро шагал вперёд. Вперёд в никуда. Тоннель тянулся нескончаемо, правда, на этот раз на стенах стали появляться явные следы надломов и разрушений. Это немного приободрило меня, ведь возможно этот унылый коридор скоро закончится. В головы полезли недавние воспоминания о моих товарищах, погибших в схватке с подземной нечистью, о таинственных обрядах, проводившихся в этом нечестивом храме. Но меня также переполняло удовлетворение от того, что я убил этого мерзкого колдуна, разрубил и скинул в пропасть это отродье, по вине которого мы зашли в этот зловещий туннель и по вине которого я иду уже вторые или третьи сутки по этому коридору в слабой надежде выбраться из него.

Наконец, прочные каменные стены сменились почти полностью прохудившимися, на полу стали попадаться кучи песка и тревога овладела мной. Но, тем не менее, я не сбавлял ход, только оставив арбалет далеко позади, бросив его на пол, ибо тело моё сильно ослабело. Меч, я не брошу ни при каких обстоятельствах, так как это гордость настоящего и рыцаря и его честь. К тому же он моя защита при встрече с подземной нечистью: кто знает, какая ещё тварь встретиться мне во тьме. Один факел уже давно прогорел, а второй сгорел только наполовину, и возникало опасение, что скоро я останусь вообще без света.

Я прошёл крутой поворот и заметил, что стены начали заметно сужаться. И тогда я сбавил шаг: какое-то тревожное волнение охватило моё ослабевшее тело. Осторожно переступая ногами через кучи песка, я продолжал двигаться вперёд, беззвучно шепча молитвы Господу. Он должен мне помочь. Мне обязательно нужно выбраться, и рассказать о том, что случилось.

Примерно через полчаса я остановился. Вернее сказать, встал как вкопанный. Изумление моё смешалось с отчаянием. Я дошёл до конца. Только окончание моего пути было не таким, как я представлял. Меня захлёстывали обида, злость, усталость и безысходность.

Прямо передо мной, в суженном коридоре при свете догорающего факела, виднелся заваленный проход. Было заметно, что коридор начал уходить вверх к возможному выходу из него, но… Видимо стены уже не выдержали и обрушились. Отрезав туннель от внешнего мира.

Наверно я стоял целую вечность, прежде чем в бешенстве кинулся расшвыривать эти огромные камни, обломки стен и песок. Я не могу умереть просто так, и должен сражаться до конца, как истинный рыцарь Храма. Помогая себе мечом, мне удалось отодвинуть камни, и теперь я копал в песке путь на свободу. Железные перчатки мне очень в этом пригодились, а также и острие одной арбалетной стрелы, которую я взял собой. Ею я размельчал спрессованный песок и глину, копая, словно гигантский крот. Почти полностью прогоревший факел уже почти не давал света, но я продолжал трудиться не покладая рук. Я значительно продвинулся вперёд, но, сколько мне было ещё копать, не имел ни малейшего представления.

Я успел прокопать наверх метров десять, прежде чем факел погас окончательно, оставив меня в кромешной тьме. Но это меня не остановило, я чувствовал, что копать становиться легче, но внезапно передо мной возник огромный камень, и мой душевный подъём сменился отчаянием. Неужели всё зря? Я попробовал откопать этот камень, но он был слишком большой. Мои движения замедлялись, ибо силы были уже на исходе. Вскоре я прекратил копать, и устало закрыв глаза, почувствовал необходимость передохнуть. Положил голову на песок и почти сразу же потерял сознание.

 

IX

Мне снился чудесный сон. Я шёл вдоль моря. Лазурные волны нежно ласкали берег, а лёгкий бриз освежал лицо. Радостные крики чаек вселяли бодрость и веселье. Моё родовое поместье находилось недалеко от моря, и я очень любил гулять по утрам вдоль океана. Я вдыхал свежий морской воздух и наслаждался лучами восходящего солнца. А потом мне вдруг перестало хватать воздуха. Я стал задыхаться.

И вдруг очнулся. Я по-прежнему находился в промозглом подземелье. Воздух был очень спёртым и его сильно не хватало, что не мудрено, ведь заснул то прямо в норе, которую копал. В ушах до сих пор стоял шум моря, и он не утихал! Я потряс головой, прогоняя остатки сна, но море всё также шумело. И тут я понял: я добрался почти до поверхности, причём неподалёку от моря. Это мысль заставила меня вскочить, и возобновить работу. Мечом я нащупал контуры валуна, преграждавшего мне путь, и стал копать в стороне от него.

Песок упорно сопротивлялся, но дюйм за дюймом поддавался. Мои железные перчатки местами уже порвались, но вскоре мучения кончились.

Минут через пять моя рука с мечом провалилась в пустоту. В образовавшееся отверстие хлынуло солнце и свежий морской воздух, и я сразу прикрыл глаза. Сказалось длительное пребывание в этом подземелье. Моё сердце прыгало от радости, наконец-то! Вот и конец подземным каменным лабиринтам и дьявольским чудищам! Какое-то время я ещё лежал прямо в грязи, а потом стал расширять отверстие.

Подобно ожившему мертвецу, восставшему из могилы, я выбрался на поверхность, и увидел, что нахожусь на вершине небольшого холма, а передо мной во всю ширину взора простирается море. Окинув взглядом окрестности, я обрадовался ещё больше: в нескольких милях от меня чернел какой-то город. Скоро я буду среди своих, скоро я уплыву домой из этих проклятых земель, и вернусь к родным!

Но сначала решил привести себя в порядок и направился к морю. Я, должно быть, выглядел, как последний бродяга, вывалявшийся в грязи, и необходимо было срочно вымыться. Прохладное море унесло прочь усталость из моего тела, и свою одежду я также тщательно промыл: конечно, всю грязь и в особенности засохшие капли крови смыть не удалось, но теперь я хоть отдалённо напоминал рыцаря Храма.

Затем я направился к городу, раскинувшемуся милях в десяти от меня.

Солнце пекло не особо сильно и дорога не доставила мне особых затруднений. Да и какие могут быть затруднения здесь, по сравнению с тем, что я пережил в каменном подземелье!

Часа через два я уже шёл по шумным улицам Бейрута, и крики разноголосых торговцев звучали нескончаемой песнью. Я выискивал в толпе кого-нибудь из братьев-рыцарей, ибо знал, что они помогут в любой беде. Едва завидев мой белый плащ с красным крестом, сарацины почтительно расступались, но никого из братьев я по-прежнему не видел. Запах большого города уже основательно подзабытый оглушил меня. В Бейруте я был первый раз и куда идти, особо не представлял. Уповал лишь на случайную встречу со знакомыми братьями.

Солнце уже взошло высоко, и идти по раскалённым улицам становилось всё более затруднительно. Но тут неожиданно сзади раздался звук лошадиных копыт, и громкий возглас поверг меня в смятение: «Надо же, да это Монбар!»

 

Х

Через час я уже сидел с Людовиком и Шарлем, двумя братьями-рыцарями в уютной сарацинской таверне. Они были из числа тех рыцарей, что остались ждать нас в заброшенной сирийской деревне. А сейчас они наперебой расспрашивали меня о происшедшем. Они не могли понять, каким образом я смог спастись. «Мы думали, что выжил только де Бар! – сказал Людовик – а тут и ты объявился через месяц!»

Тут настала моя очередь потерять дар речи от изумления: «Маршал жив? Де Бар выжил? Как это возможно?!» Людовик растерянно сказал: «Ну, он вернулся один через два дня, после того, как вы ушли. Сказал, что остальные все погибли, он пригнал с собой телегу, в который был непонятный истукан, что-то похожее на огромную голову… (при этих словах у меня похолодело внутри) и золотые подсвечники для факелов. А на следующий день мы тронулись в путь обратно».

Мои мысли лихорадочно бегали. Что-то загадочное было в действиях маршала. Рыцари никогда не бросали друг друга на поле боя, и мы мужественно сражались, а потом искали де Бара в этих каменных лабиринтах, а он, оказывается, был уже далеко от нас. И не только телом, но и мыслями. Но что заставило его так поступить? «Мне надо срочно его увидеть!» – отрывисто бросил я.

«Но это невозможно – ответил Шарль – маршал отплыл в Европу ещё на прошлой неделе, и наверняка уже в Италии». «Помогите мне добраться до Европы, здесь есть что-то странное» – меня начали одолевать смутные подозрения. Я коротко рассказал братьям-рыцарям, что с нами стряслось в том богопротивном святилище, и какая ужасная участь постигла остальных. Рыцари пообещали как можно быстрее переправить меня в Европу. Но ближайший корабль уходил лишь через два дня, и у меня было время написать основную часть своей рукописи.

В Европу я вернулся лишь через две недели. Де Бар даже и не скрывался, видимо думал, что все остальные рыцари, отправившиеся с ним в мрачное подземелье, погибли. Я узнал также, что де Бара произвели в великие магистры Ордена и доступ к нему теперь был ограничен. Он стал сказочно богат как раз после своего возвращения, а об источниках его обогащения распространялись самые разные слухи.

Наконец, мне удалось приехать во Францию и направить бывшему маршалу письмо, в котором я извещал его о том, что нахожусь в полном здравии, что очень хотел бы его повидать и поговорить о своём участии в деятельности Ордена Храма. Ждать ответа мне пришлось недолго. Де Бар очень любезно ответил мне, что, безусловно, рад возвращению своего боевого товарища живым, и лишь только дела Ордена отвлекли его от самостоятельных розысков в отношении меня. Также сообщил мне, что лично приедет в гостиницу, где я остановился, через пару дней.

Получив такой милостивый ответ, я успокоился и стал ждать. Сытно поужинав в деревенской гостинице, я пораньше лёг спать, надеясь хорошо отдохнуть.

Однако мне не спалось. Дурные неопределенные предчувствия лезли в голову, пока я всё-таки не заснул.

Не знаю, сколько точно я проспал, но внезапно пробудился ото сна. Мне показалось, что совсем близко заржала лошадь. Я приподнялся на кровати и бросил взгляд на стул. Мой меч лежал там, и в тусклом свете словно звал меня, чтобы попасть в мои руки и окунуться снова в бой.

Неожиданно лошадь заржала уже под моим окном, и я понял, что мне не привиделось. Я осторожно выглянул в окно: около гостиницы стояло несколько лошадей с всадниками. Некоторые уже слезли с них и о чём-то беседовали с хозяином гостиницы, который встал перепуганный среди ночи, очевидно думая, что к нему вломились грабители. Но это были не грабители. Всадники были одеты в белые плащи, с хорошо знакомыми мне красными крестами. Тамплиеры! Что они здесь делают в такое время? Неужели де Бару не терпится увидеться со мной?!

Ответ на этот вопрос был неутешителен. Двое из рыцарей зарядили арбалеты и встали наизготовку напротив входа. Хозяин гостиницы что-то растерянно бормотал и указывал на моё окно. Меня разыскивали в явном нетерпении. Я понял всё: де Бар захотел избавиться от меня. От опасного свидетеля, который видел нечто такое, что запрещено смотреть смертному. И наш бравый маршал, очевидно, стал проводником каких-то тёмных сил, ведь не зря же он приволок этого проклятого идола в Европу! А я последний, кто знает правду о том, что же всё-таки произошло, там, в страшных песках богопротивной земли сарацин!

Тем временем, главный предводитель рыцарей, внимательно выслушав хозяина гостиницы, неуловимым взглядом движением воткнул в него меч и сразил наповал. Я уже держал свой меч наготове и лихорадочно размышлял, что же делать дальше. Рыцари меж тем в количестве четырех или пяти человек зашли в дом, лишь двое с арбалетами остались сторожить на улице.

Решение моё было быстрым. Решив пробиваться через улицу, я отломал ножки у прочного дубового стола, стоявшего у стены, и, прикрываясь крышкой стола как щитом, выскочил в окно, спрыгнув на крышу крыльца. Рыцари тотчас увидели меня и вскинули арбалеты. Просвистели стрелы, и одна из них пробила крышку стола и застряла в ней. Острие стрелы хищно уставилось мне в лицо, но терять времени было нельзя. Я спрыгнул на землю и увидел, как мои преследователи заряжают арбалеты снова.

В четыре прыжка настигнув их, я успел зарубить одного мечом, но другой успел выстрелить. Стрела оцарапала мне руку, и мне пришлось выпустить меч. Но в ход пошла тяжелая крышка стола и после двух ударов по шлему второй арбалетчик затих. Я поднял меч с земли и услышал громкие крики. В окне появились остальные убийцы, и у меня оставалась всего пара минут для бегства. Мечом я перерубил ноги всем лошадям кроме одной, и вскочил на неё. Шпоры заставили несчастное животное бежать во всю прыть, а преследователи остались далеко позади.

Холодная ночь поглотила меня и скрыла от преследователей. Я решил исчезнуть для всех, так как это был единственный шанс выжить. Я уехал в Испанию, так и не посетив родовое поместье, поселившись в мрачном монастыре Монсеррат, что стоит в одиночестве на высокой горе, надёжно скрытый от лишних глаз. Сменив имя, и одев монашескую рясу, я буду хранить страшную тайну Ордена. Чудовищную тайну преображения маршала Эврара де Бара из защитника в христиан в слугу Дьявола!

Молю Господа о том, чтобы моя рукопись всё же не сгинула в веках, а дошла до честных христиан. Заканчиваю сие повествование.

 

Послесловие

После того, как рыцари Храма вернулись в Европу, они достигли высот своего могущества. Сам король Франции широко пользовался услугами рыцарей и стал их должником, а римский папа даровал им самоуправление, независимое и от прелатов, и от князей. Во многом это и предопределило конец рыцарей. Их богатствам стали завидовать очень многие, в том числе и король Филипп.

В 1308 году тайным приказом командоры и маршалы Ордена были внезапно схвачены, подвергнуты пыткам и допросам, и брошены в тюрьмы. Многие были казнены, в том числе и последний великий магистр Ордена Жак де Моле. В связи с этим римскому папе Клименту пришлось упразднить Орден тамплиеров. Говорили, что одним из обвинений тамплиеров послужило их поклонение неведомому идолу в виде человеческой головы. Будто они общались с ней, стоя кругом вокруг неё, а она внимала рыцарям и даже отвечала. Легенда это или быль сказать уже невозможно.

Однако не все рыцари были пойманы или казнены, значительное их число бежало в Англию и Португалию. А виновные в падении Ордена – папа, французский король и другие были в скором времени загадочным образом умерщвлены. Сказочные богатства рыцарей ордена Храма, равно как и источники их могуществ и знаний остались не найдены. А проклятия тамплиеров передавались из поколения в поколение, давая волю зловещим домыслам и сплетням…

– Интересная рукопись, как ты считаешь?

Брат Бенджамин посмотрел на своего Мастера, который дочитал старинную рукопись и задумался о прочитанном повествовании. Вопрос был не чётким и ответ также не подразумевал однозначного толкования.

Мастер Рожер был весьма загадочной фигурой, даже для членов их братства. Высокий, с длинным лбом, одевавшийся лишь в тёмные тона, он имел очень влиятельные связи повсюду. Бенджамина приняли в братство два года назад, но к настоящему времени он достиг больших успехов, и пользовался полным доверием Мастера. Это придавало Бенджамину уверенности и даже гордости за самого себя. Мастер Рожер задумчиво смотрел в окно небоскрёба и о чем-то думал. Наконец, он задал следующий, более конкретный вопрос:

– Как ты думаешь, что в этой сказке, правда, а что нет?

Бенджамин ушёл ненадолго в мысли и опять не сразу нашёлся, что ответить Мастеру. А тот тем временем продолжил:

– Обрати внимание, что послесловие уже дописано другим человеком и гораздо позже. Почерк другой и буквы гораздо различимей. Это почти незаметно, но, тем не менее, так. Повествование местами в высшей степени удивительно, и в большинстве своём вполне похоже на правду. Но некоторые детали весьма любопытны и… фантастичны…

– Вы, наверно, имеете ввиду якобы ожившие гигантские статуи? – спросил Бенджамин.

– Отнюдь, – разочарованно протянул Мастер, и Бенджамин удивился разочарованностью Учителя – эти гигантские статуи вполне могли оказаться неизвестной расой антропоидов, либо попросту мутировавшими из-за радиации людьми, которых для устрашения взяли служителями культа. Наличие же неизвестной расы тем более вероятно, что нас отделяет от тех событий почти тысяча лет. Тем более, что в учёном мире известны захоронения гигантских останков антропоидов во многих частях Света.

Взять, к примеру, Баальбекскую террасу в Ливане. Смотря на неё, невольно возникает ощущение, что храм, к которому она примыкает, имеет нечеловеческий масштаб. Возникает вопрос: "Когда и кем было положено начало этого строительства?" Существует ряд гипотез, пытающихся объяснить данный феномен. Среди них упоминается и наличие неизвестной расы, возможно прибывшей из Космоса.

Автор апокрифической "Книги Еноха" говорит о том, что именно ангелы, спустившиеся с небес, принесли человечеству множество знаний, большинство из которых принесло ему непоправимый вред. Они же стали причиной появления исполинов – людей невероятного роста. Вспомним, что мегалитические постройки древности довольно разнообразны, и нет смысла их перечислять.

В данный момент, в качестве фантастичной детали имею в виду странную голову, которую наш средневековый рассказчик именует как живую.

Разумеется эта деталь самая необычная в его повествовании. Голова, разумеется, не может быть живой сама по себе. Легенды о странной голове имеют весьма распространённое хождение. Ведь даже в нацистском Третьем рейхе есть довольно любопытное совпадение по этому поводу.

Я же склонен рассматривать этот предмет похожий на голову, как оболочку или же временную капсулу для некоего живого организма, обитающего внутри. Что именно за организм скрывается или может скрываться внутри, нам остается только гадать.

Бенджамин не знал, что ответить. Мастеру конечно виднее, но ему самому казались скорее немыслимыми некие неведомые великаны, чем какой-то идол, пусть и в виде головы. Мастер Рожер тем временем продолжил:

– Мне известны результаты одной экспедиции. Проводилась она под эгидой Пентагона и Израиля. Разумеется, она была строго засекречена, но ты же знаешь Бенджамин, что у меня много влиятельных друзей – при этих словах Мастер слегка улыбнулся.

– Так вот, недалеко от границы Ливана, под многометровым слоем песка, были обнаружены подземные каменные лабиринты в полуразрушенном состоянии. Проникнуть в них глубоко не удалось, ибо часть ходов была завалена полностью, но, тем не менее, кое-что интересное найти удалось.

Например, остатки площади какого-то огромного помещения. Ещё любопытней были предметы, напоминающие саркофаги, только рассчитаны они были на как минимум трёхметровых людей. Ну и наконец, несколько тяжёлых мечей и шлемов, какими обычно экипировались крестоносцы. Вот вам и информация к размышлению, дорогой Бенджамин.

Видя, что Бенджамин слишком поражён сказанным, Мастер решил прекратить беседу, и закрыл за ним дверь, чтобы побыть в одиночестве. На сегодня с него достаточно лекций. Рожер прошёлся по своему просторному кабинету и поглядел в окно. Внизу под дождём спешила, вероятно, домой маленькая фигурка его верного помощника Бенджамина.

Мастер уселся в мягкое кресло и стал просматривать свои бумаги. В первом документе ему лично сообщалось из Пентагона, что Комитет штабов принял решение о военном вторжении на Ближний Восток. Рожер удовлетворённо кивнул и задумался. Потом открыл нижний ящик стола и достал толстую потёртую папку с бумагами и открыл её.

На первом листе, пожелтевшем от времени было написано: «Чёрный Орден СС, отделение «Мёртвая голова» по нем. «Toten Kopf». Рейхсфюрер СС Генрих Гимлер, главный магистр Ордена». Рожер улыбнулся и отложил папку, подумав о чём-то. Встал и подошёл к дальней стене своего кабинета. На секунду задумавшись, он нажал на самый обычный выключатель в стене. Перед ним совершенно беззвучно открылась стенная панель, обнажая тёмное пространство внутри. Он шагнул внутрь, и датчики движения зажгли тусклые фонари аварийного освещения.

Он находился в прямоугольной комнате, в центре которой возвышался двухметровый куб из стекла. Под стеклом стояло что-то массивное и тёмное. Мастер подошёл к стеклу и нажал ещё один, малозаметный выключатель. Неоновые лампы под стеклянным куполом осветили фигуру головы, похожую и на человеческую и на звериную одновременно. На её поверхности угадывались какие-то рисунки или иероглифы. Хотя и человеческой то если она и была, то весьма условно. Только в верхней части было что-то антропоидное, но носа как такового не было. Глазные отверстия были почти не видны под тяжёлыми надбровными дугами. Удлинённая форма головы полностью делала незаметными челюсти, а рот был открыт так, как будто голова застыла в беззвучном крике. Создана она была из каменного материала, своей структурой напоминающего метеорит.

Внезапно прозрачная поверхность стекла помутнела изнутри, как будто его коснулось чьё-то дыхание. Голова словно отреагировала на включённый свет. В ротовой полости идола что-то шевельнулось. Мастер Рожер широко улыбнулся и открыл стеклянную крышку куба…