Сад

Воздух свеж, душист и сладок по утрам. Нежно-серебристая роса покрывает листья. Цветы просыпаются, раскрывая яркие бутоны, словно удивляются, что вновь настало долгожданное утро, которому всегда надо радоваться. Легкие мелкие облачка, словно тюль, покрывают небо на западе, а на востоке ярко огненный шар солнца повис над землей, горизонт чист и ясен: ни деревца, ни кустика. Земля – ковер из разнотравья, который, постепенно редея и лысея, переходит в песок, там пустыня – жара, зной и сухие ветры.

На юге, западе и севере растут высокие огромные деревья и кустарники, раскинулись сады с плодами, среди которых не было ни одного гнилого. Но посреди сада возрастил Господь дерево, приятное видом и хорошее в пищу, древо жизни, а также древо познания добра и зла. Плоды райских древ служили для питания: плод древа жизни – для здравия. Плоды райских древ восполняли в теле недостаток, приводя силы в равновесие, сохраняя в нем способность жить во век и созревать для преобразования из душевного в духовное тело. Древо жизни было образованием благодатной жизни в Боге.

Древо же познания добра и зла служило средством к ощущению различия между добром и злом. Оно было совсем иным по отношению к древу жизни, и его действия были пагубны, разрушительны и смертельны для человека.

С севера на восток течет река, на юге два чистых синих озера, большое и маленькое. В них плавает мелкая птица и большие белоснежные лебеди с высокими гибкими шеями, светло-розовыми клювами и темными ласковыми глазами.

Птиц в саду было бесчисленное множество: иные были белые, как снег, другие с златовидными крыльями, другие разнообразно испещренные. Они сидели на ветвях деревьев и пели прекрасно. От их сладкого пения услаждалось сердце, и казалось, что глас их пения достигал высоты небесной. Как не радоваться всему, что их окружает?

Дышали там от четырех сторон ветры тихие и благоухающие, от их дыхания колебались сады и производили дивный шум листьями своими. Воздух был наполнен сладкими, пряными, холодновато-горькими ароматами.

Сад огражден высоким невидимым забором, у позолоченных ворот которого стоят святые Ангелы с мечами и щитами. Они охраняют сад от злых духов, которые боятся святых Ангелов. Злые духи коварны, злы и лживы. Они не подходят к вратам, а ищут отверстие в заборе, в которое можно было бы пробраться, чтобы соблазнить людей и животных. Но Ангелы, выполняя волю Отца Небесного, не подпускали темных бесов к ограде. Стоило лишь темному бесу приблизиться к вратам, чтобы заговорить с Ангелами, как он получал удар мечом и, поверженный, уползал в лес или пустыню. Там он долго зализывал раны, а придя в себя, покидал насиженное место, чтобы понаблюдать, не покинут ли светлые Ангелы своего места, не выйдут ли люди за ограду сада, в котором они обитали, наслаждаясь светом, благодатью и общением с Отцом Небесным.

Мир, в котором они существовали, боялся света, противился любви, уважал силу и могущество, жил во зле и лжи, всякое добро обращая во зло, и еще они клеветали на Отца Небесного. Они выжидали любого случая, чтобы соблазнить человека, который блаженствовал в саду, не нуждался в одежде, еде, питье, не знал ни болезней, ни смерти. У него была спокойная совесть, чистое сердце, ясный разум. Питался он плодами с деревьев, наслаждался общением с животными, которые не враждовали между собой, не поедали друг друга, сильные не трогали слабых, питались травой и растениями. Они любили и слушались человека, потому что не боялись его и были кроткими.

* * *

Адам безмятежно бродил по саду, как всегда спокойный и радостный, он, слушая пение птиц, определял по звуку, кто поет, качал головой, пытался подражать поющей птице, прикладывая ладони к губам и повторяя пение. Иногда у него получалось, и он смеялся, когда птица понимала его и отвечала. А порой пропеть, как птица, было невозможно. Он легко вздыхал и утешался тем, что он человек и устроение у него не птичье.

Сад не поражал его воображение множеством разнообразных деревьев, высоких и пышных, с длинными широкими ветвями, дающих прохладу и тень, где в жару прятались слоны, лошади, коровы и другие животные, а также низких и широких с короткими ветками, мелкой листвой, такими широкими стволами, что их не обхватило бы и четыре человека. Никто ни от кого не прятался – все были на виду. Мелкие животные бродили по саду, лежали на траве, в кустарниках, шли к озерам, пили воду, птицы бегали по земле, не ведая страха.

Мир и согласие царили между человеком и животным миром. Адам знал каждую тварь по имени. Зло уже существовало в мире, но сада оно не касалось.

Адам не заботился о пище, питаясь плодами с деревьев, ягодами и медом. Ему была дана заповедь: «Ешь плоды всякого дерева в сем саду, а плодов дерева добра и зла не ешь; ибо в день, в который ты вкусишь, смертию умрешь». Угроза смертию показывала, что человек не был смертен, потому что смерть есть лишение всего, что составляло жизнь человека. Человек имел жизнь духовную, ходил во свете лица Божия, питался словом Божиим, мог возрастать во благе духовном.

Ему были неведомы ни заботы, ни печаль, ни беды и скорби, и смерть его не касалась. Имея достаток во всем, он не испытывал скуки, уныния, пресыщения в довольстве. Сад походил на дворец, в котором человек утешался и наслаждался, будучи посредником между небом и землей. Просто он естественно наслаждался Царственной жизнью, которую даровал ему любящий Отец, создавший его по образу и подобию Своему, из праха земного, и даровал ему дух разумный, свободный, живой и бессмертный. Он не испытывал нужду ни в чем, потому что читал в Книге Жизни, которую открыл ему Отец Небесный, беседующий с Адамом во время прохлады дня. Это общение было для него самой большой радостью и первой необходимостью. Райская жизнь была состоянием особенной близости человека и его Творца.

Шатер неба бездонен, а здесь, на земле, все дышит теплом, согретый воздух ароматен и чист. Слабый ветер едва покачивает небольшие ветви деревьев. Трещат кузнечики, пташки, букашки ползают по траве и земле безмятежно, стрекозы носятся вверх-вниз, легкие бабочки яркие, как лепестки цветов, медленно летят, отыскивая нужный цветок.

Адам остановился около дерева, сорвал сочную мягкую грушу и не торопясь съел. К нему подошла тонконогая стройная косуля, наклонила голову, ее черные умные глаза смотрели на человека с любовью. Он погладил ее ласково по шершавой голове, сорвал грушу, она взяла ее влажными губами и съела. Он похлопал ее по щеке: «Хороша-то ты, хороша, жаль, что говорить не умеешь, моя милая». Она заморгала глазами, качнула головой, словно поняла его слова, повернулась и побежала.

Адам поднял голову, в листве он заметил белого пушистого кота, лежащего на толстой ветке, в тени. Он лениво смотрел на человека, не мигая, янтарными умными глазами. Кот вытянул передние лапы, изогнулся назад, будто поклонился. Осторожно стал спускаться вниз по стволу дерева. Перебрался на ветку, находящуюся на уровне лица Адама, пошел по ней, остановился, мокрым носом коснулся щеки Адама, лизнул шершавым языком, тихо промяукал, что означало «здравствуй».

– Добрый день, котик! – он погладил кота по голове, тот от удовольствия закрыл глаза. Какое испытываешь умиление, когда гладишь эту тварь по теплой круглой головке, ей хорошо и тебе, кот доволен, что общается с тобой. – Как правильно я тебя назвал, котом. А почему – и сам не знаю! Зато как верно! Другое имя тебе никак не подходит! – кот нежно проурчал, согласился. – Отец благословил все имена, которые я дал вам, животным, каждому свое, – кот терся головой о руку Адама. – Как нежно ты выражаешь свою любовь, дружок. Спасибо тебе. Нос у тебя влажный, лапы мягкие, когти острые, как иголки, а розовый твой нос сияет, как земляника. Хорош-то ты, хорош, а языка моего не знаешь, хотя все понимаешь. Зато я могу так же, как ты, мяукать! – Адам задумался, сосредоточился, затем промяукал, кот насторожился, поднял острые уши и тоже в ответ промяукал громко, отвернулся, спрыгнул на землю и засеменил по сухой песчаной дорожке, важно подняв вверх пушистый хвост.

Человек пошел за ним. Они вышли на поляну к большому пруду. У воды, наклонив голову, лев пил воду, издавая громкие шлепки языком, его пышная грива намокла и висела клочками, он выглядел смешно. Посередине пруда плавала пара белоснежных лебедей. Увидев Адама, они повернули в его сторону маленькие головки и поплыли к нему. Лев тоже повернулся в его сторону, глядел на него, не мигая, сияющими влюбленными зелеными глазами. Кот лег на траву, важно растянулся. Пахло клевером, земляникой и розами. Адам остановился около куста, вдыхая сладкий аромат роз.

Он засмотрелся на лебедей, плывущих к нему, которые величаво скользили по воде, отражаясь в ней, за ними расходились слабые разводы воды, никаких брызг. «Какие прекрасные твари вы, лебеди! – воскликнул Адам. – Как верно я назвал вас – лебеди! В этом слове отражается ваша красота! Слава Отцу, сотворившему вас! Разве можно было вас назвать голубями, собаками или котами? Такое возможно ли? Милые мои твари земные! Вы мои друзья, а я ваш господин!» – взглянул на кота, лежащего на траве, довольного и смирного, тоже белоснежного, как лебеди, сравнивая их, примеряя их название к нему. Кот словно все понял и поднялся, встал прямо, потянулся. В этот момент к Адаму подбежал лев, высунул язык и лизнул его в голову, словно причесал, сел на задние лапы и покорно смотрел на человека. «И тебе дано правильное имя! – обрадовался Адам. – Ты такой огромный, тяжелый. Ложись, дружок, я на тебе посижу!» Лев послушно лег, вытянув передние лапы. Адам сел на него, обхватив руками шею, стал трепать его по ушам и щекам. Лев закрыл от удовольствия глаза, приоткрыл рот, наслаждаясь общением с человеком.

Лебеди вышли из воды, отряхнулись и побежали к человеку, подошли с разных сторон, справа и слева, положили ему на плечи головы и блаженно застыли. Он погладил их двумя руками по длинным шеям и спинам. Кот подбежал и сел на льва сзади Адама, поднялся и положил передние лапы на плечи человека.

– И благословит всяка плоть имя святое Его, в век и в век века! – восторженно пропел Адам, подняв вверх руки. – Отец наш на Небеси и на земли, вся елика восхоте сотвори! К Тебе возведох очи мои, живущему на Небеси! Да будут уши Твои внемлющие гласу моления моего. Коль сладка гортани словеса Твоя, как меда устам моим! Воспойте Ему песнь нову, добре пойте Ему со восклицанием!

Лев издал краткий рев, лебеди, вздернув головы и раскрыв клювы, прокричали хвалу, кот промяукал, словно пропел.

– Да будут уши твои внемлющие гласу моления нашему. Возвеселимся и возрадуемся о Тебе, пою имени Твоему Вышний!

Адам поднялся, сошел со льва, кот прыгнул на землю, лебеди легли на траву. Адам с любовью посмотрел на них и который уже раз подумал: сладко мне с вами, только глаголю один и один. Никто не может из вас ответить мне человеческим голосом. Хоть бы душа какая приблизилась, чтобы можно было с ней слово молвить и соблюдать свое. Есть одна птица среди вас дивная, попугай, этот выучился моей речи, некоторые слова глаголет. Но он всего лишь повторяет заученное, ничего не понимая, мыслить не может.

– Попугай, птица! Лети ко мне! – прокричал Адам и хлопнул в ладоши, задумался, ожидая. Прошло немного времени, и он заметил зеленого большого попугая с кривым крепким клювом, летящего к нему. Попугай, как обычно, сел на плечо, наклонил голову вбок и произнес голосом Адама. – Добрый день, Адам! Рад видеть тебя! Попугай – друг, радость! Летай тварь, летай, радуйся и веселись! Слава Богу за все!

– Ты единственный говорящий друг! – Адам засмеялся, повернув голову в сторону попугая и щекой касаясь его перьев, от него пахло семечками. Попугай преданно смотрел на него черными глазами-бусинками и пропел бодро: – Блажени живущие в дому Твоем, в век века восхвалят Тя!

– Ай да птица, ай да чудесница! – Адам пожал ему лапу и подумал, как душа жаждет другой души, друга, помощника, подобного мне, он вздохнул и посмотрел в бездонное небо.

 

Ева

Когда небо было устлано звездами, а луна таинственно блестела, освещая холодным светом землю, все живые твари укладывались спать: птицы спали на деревьях, животные лежали на земле, где придется – никто никого не боялся. Все было исполнено мира, покоя, порядка во всем. Всем, живущим в саду, не было знакомо чувство страха, отчаяния, агрессии. Во всем царили совершенство и гармония, все было свято.

Когда приходила ночь, Адам ложился на мягкую теплую траву, устремляя взор на небо и благодаря Отца. Иногда какое-либо животное приближалось к нему и тоже ложилось рядом, чаще других это был кот, который любил прижиматься к чему-либо теплому, такова была его телесная потребность. Сон человека был легким и безмятежным.

Но однажды Адам заснул таким крепким сном, какого прежде никогда не испытывал. Пожалуй, он проспал несколько ночей подряд, ощутил странное чувство, словно в правом боку – он лежал на левом – образовалась пустота и возникла легкая боль. Проснувшись, он потрогал правый бок рукой: все ребра на месте, только верхнее ребро не вызывало никаких ощущений, словно там была пустота.

Он повернулся на правый бок, забыв о пустоте, и замер от чуда. Рядом лежала спящая женщина, покрытая длинными пышными волосами. У нее были длинный густые ресницы, тонкие черные брови, маленький малиновый рот, как крылья бабочки, прямой крупный нос, круглые, как ракушки, уши казались прозрачными. Кожа была матово-нежной и гладкой. Ладони с тонкими бледно-розовыми пальцами лежали у лица, ноги были слегка согнуты в коленях. Она лежала так тихо, что, казалось, почти не дышала.

Он застыл, рассматривая ее, боясь спугнуть или потревожить. Успокоившись, осторожно сел. Он знает ее имя – Ева. Она едина со мной, ощутил он. Это кость от моих костей и плоть от моей плоти. Отче, Ты сотворил ее для меня, слава Тебе! Она будет называться женою, ибо взята от мужа. И будут двое – одна плоть. Это помощница моя, созданная для меня, славно сотворенная женщина.

Пока он, изумленный и очарованный, размышлял так, Ева кротко вздохнула, ощутив дыхание жизни, открыла чистые сияющие глаза. Он глядела на Адама с любовью, он ощутил в ней родную душу и полноту жизни. Адам погладил ее по шелковым теплым волосам. Она села и тоже провела по его волосам. «Ты муж мой и Господин! – голос у нее был нежно-певучий. – И дивен в очах моих!»

И вот была сотворена восполняющая его, он и она были как одно существо единого человека.

– А ты жена моя! Нехорошо быть человеку одному, ты моя помощница. Отец дал мне тебя, как дивно! – он встал и пропел благодарение. – И благословит всякая плоть имя святое Его в век и в век века! Заутра услыши глас мой, заутра предстану Ти, и узриши мя. Отец наш на небеси и на земле, вся елика восхоте сотвори!

Ева быстро встала, взяла его за руку и пропела тоже благодарение.

«Благословляю вас, дети, владычествуйте над всеми тварями, плодитесь, наполняйте землю и владейте ею!» – услышали голос Отца с неба. Они застыли от блаженства, познав, что они – одно целое и неделимое. Подняли глаза и увидели круглое белое облачко над ними, с которого на их головы упало несколько капель. Они были наги и не стыдились. Их тела сделались легкими и прозрачными, казалось, что они могут подняться и полететь по воздуху, как птицы. Их тела покрывала бледно-розовая прозрачная пленка, которой они не замечали, видели друг друга очами духовными. Они стояли, очарованные друг другом, будучи едины и прекрасны и чувствуя одинаковое естество.

Беречь и любить друг друга было благословение. Первые люди вышли из рук Творца совершенными. Это было изначальное совершенство, означающее, что человек со всеми его силами и способностям вполне отвечает тому назначению, для которого он создан.

Придя в себя, они отправились гулять по саду. Адам показывал сад Еве, он знакомил ее с тварями, которыми они уже владели вместе. Она называла имена животных с любовью и наслаждалась общением с ними.

Первым к ним подбежал тот же белоснежный кот. Подбежав к Еве, он ласково заурчал, стал тереться о ее ноги, выражая свою любовь. Она гладила его по шелковой головке, а он урчал, от умиления закрывая желтые томные глаза.

«Блажени живущие в дому Твоем, в век веков восхвалят Тя! – пели они вместе, взявшись за руки. – Возвеселюся и возрадуюся о Тебе, пою имени Твоему, Вышний!»

Они направились к пруду, где плавала та же парочка лебедей. Посмотрев друг на друга, улыбнулись: и они теперь тоже парочка.

Вода была прозрачной и теплой. Можно было видеть разнообразные водоросли – голубые, зеленые, фиолетовые – и разнообразных рыб. Они вошли в воду и поплыли, лебеди издали наблюдали за ними.

Выйдя из воды, они увидели лошадь, щиплющую траву, а ней сидела обезьяна и ела банан. Обезьяна спрыгнула с лошади и побежала к людям. Взяла за руку Адама, они пошли в сад. В саду обезьяна вскочила на дерево, где росли бананы, сорвала несколько штук и бросила Адаму. Он поймал и половину отдал Еве.

Они села на траву и стали есть. Обезьяна сидела рядом и тоже ела. К ним подошла зебра, стала щипать траву, с интересом посматривая на них. Поев, поблагодарили Отца: «Очи всех на Тя уповают и Ты даеши нам пищу во благовремении. Слава Тебе Отче наш, слава Тебе!» Замерев, они ждали ответа, услышав тихий любимый голос, застыли, всем существом внимая каждому слову. «Благословение Мое да пребудет всегда с вами. Любите друг друга и радуйтесь свободе, дарованной вам. Только прошу, не ешьте с дерева добра и зла».

Адам и Ева упали на колени и поклонились, быстро поднялись и пропели: «И благословит всякая плоть имя святое Твое в век и в век века. Волю боящихся Его сотворит, и молитву их услышит, и спасет мя».

Все животные, застыв, слушали. Потом каждое на своем языке воспело благодарение, но рева и шума не было, а звучал радостный гимн, гармоничный и цельный.

Вознося своему Творцу славословия и хвалебные гимны, по примеру Ангелов, человек побуждал всю вселенную к прославлению Создателя мира: «Хвалите Господа с небес, хвалите Его в вышних. Хвалите Его все ангелы Его, хвалите Его все силы Его. Хвалите Его солнце и луна, хвалите Его вся звезды и свет… Хвалите Господа от земли… огонь, град, снег… горы и все холмы, древа плодоносна… цари земстии и все люди… да восхвалят имя Господне».

 

Древо

Адам и Ева, взявшись за руки, шли вдоль ограды и внимательно осматривали ее. Ограда была высокой и легкой, трудно было определить, из чего она сделана. Прежде они никогда не обращали на это внимания. Их сад охраняли ангелы с огненными мечами.

Затем они пошли к древу жизни, стали срывать плоды и есть. Это дерево было способно даровать бессмертие. Ева с любопытством взглянула на древо познания добра и зла. И вот они услышали в прохладе дня любимый голос Отца, сердце замерло: «Плодов древа познание добра и зла не ешьте. Смертию да умрете». Ева замерла: едва в ней пробудилось любопытство, как Отец тотчас сделал предупреждение, которое прозвучало твердо и грозно. Адам тоже вздрогнул и смущенно посмотрел на жену. Никогда Отец прежде не изъявлял так своей строгости. Он задумался: почему? Надо отойти от дерева подальше, если Отец запрещает. Какое им дело до древа! Смертию да умрете! Прозвучало в сердце. Адам не знал смерти! Смерть – это уничтожение их тел, если они прах и пепел, вышли из земли. И в землю уйдут. Не понятно, как можно уйти в землю? Что там? Жизнь и свет здесь. А там тьма и ночь. В земле черви. Неужели и он станет червем, может, черви съедят его тело!?

Ева, исполненная страха, прижала руки к груди и закрыла глаза. Адам впервые видел ее такой испуганной. Он погладил ее по голове.

– Успокойся, давай уйдем отсюда! – он взял ее за руку и нежно произнес, чтобы ее успокоить. – Кто может быть прекраснее тебя?! Зачем нам познание добра и зла? Мы вместе, и все прекрасно! Запрет Отца превыше всего! – он успокоился и запел. – Сохранит душа моя сведения Твоя, и возлюби я зело! – он воздел руки вверх. – Да в мире усну и почию, поя, и благославя Тя!

Ева тоже воздела руки и пропела радостно и звонко: «Всякое дыхание да хвалит Тя!»

На небе появились первые бледные звезды и луна.

– Как можно потерять бессмертие? – прошептала задумчиво Ева. – Мы с тобой между небом и землей. Душа бессмертна, и дух жизни почивает в ней! Зачем нам познание добра и зла!? Не станем об этом думать. Здесь вечная жизнь.

– Душа – чистый сосуд. Разве можно его разбить? Если разобьешь, то уже не склеишь, распадется на мелкие кусочки. Наши тела прах и пепел. Радуйся небо, радуйся тварь, радуйся человек! Небо, солнце, луна, звезды, воздух и земля служат единому человеку – Господину! Высокой чести ты удостоен! Как алмаз сияешь здесь, и нет тебе подобной твари! И бессмертна твоя душа и вечна, зато тело подвластно смерти и уничтожению! Как это вместить? – Адам опять обрел радость, забыв о древе.

Они легли под деревом на теплую душистую траву, лежали молча и смотрели на звезды. К спине Адама прижался белый кот и быстро уснул.

«Слава Тебе Отче наш, слава Тебе! – они встали на колени и запели. – Любовь Твоя сияет на всех путях моих, чудно руководя меня к свету вечности! Слава Тебе за прощальный луч заходящего солнца, за глубину Твоего разума, запечатленного во всем мире. Слава Тебе за отдых благодатного сна, который легок и тих, как светлый ветер!»

Радостные, опять легли и мгновенно уснули. Ночью к ним подошли тигр, лев, зебра и обезьяна и легли рядом.

Их сон был легкий, сладкий и благодатный. Во сне они славословили Отца, который укачивал своих любимых детей в мягкой колыбели, души их были чисты, благодатны и святы. Их величие заключалось в превосходстве их над всеми тварями, а душа их была духом, которая произошла от Отца и к Нему же должна была и вернуться в своем Первообразе.

* * *

Ева остановилась у дуба, заметив, что недалеко от дуба вырос маленький дубок. Она подошла к дереву и погладила его листву. «Как дивно! Все рождает себе подобное!»

Она взглянула на древо познания добра и зла. Каждое древо по-своему прекрасно, и это не хуже других. Яблоки желто-красные, блестят в тени листвы. Нельзя, нельзя на них смотреть.

Она вдруг очнулась: Отец знает ее мысли, срочно выкинуть их из головы, Он запретил им прикасаться к ним. Как она огорчает Отца своими ненужными размышлениями и глупым любопытством. Стражи-Ангелы стоят у врат и никого не пускают. Она посмотрела в их сторону, чтобы сомнения покинули ее.

Вскоре она забыла о древе, ушла вглубь сада. К ней подошел белый тигр, она погладила его, он лег, она села на него, ухватилась за шею, он побежал. Ева смеялась, наслаждаясь ездой. Тигр остановился около Адама, сидящего на верблюде. Он играл на свирели, которая издавала дивные, нежные звуки, обезьяна плясала, расставив широко ноги, качаясь и хлопая в ладоши. Увидев Еву, бросилась к ней, та взяла ее на руки.

Адам легко спрыгнул с верблюда и продолжал играть, пританцовывая и кружась около Евы, сидящей на тигре, обезьяна спрыгнула с рук Евы, побежала на четырех лапах за ним, тихо повизгивая от радости. Ева раскачивалась в такт мелодии и гладила тигра по морде, который, закрыв глаза, наслаждался лаской, которую ему дарила женщина. Адам взял ее за руку, она сошла с тигра. Они, держась за руки, медленно побежали, почти не касаясь земли. За ними бежали тигр и обезьяна. Из-за кустов выскочила собака, кот, косуля и присоединились к ним. Адам, играя на свирели, собирал животных. К ним присоединялись слоны, верблюды, жирафы, пантеры, тигры, быки, лани, ослы, лошади, овцы, зебры, олени и зайцы. Птицы самые разные тоже слетались. Кто-то бежал, кто-то не торопясь шел.

Люди остановились, животные окружили их, слушая музыку, ожидая того момента, когда Адам начнет называть их всех по именам.

Наконец Адам прекратил играть, сел на большой плоский камень, похожий на трибуну, затем встал на него, чтобы его могли видеть все животные. Ева села рядом, с ее стороны стояли корзины с пищей, предназначенной для животных.

Адам крикнул: «Кабан, иди вперед!» Крупный серый кабан отделился от стада и бросился к человеку. Ева бросила ему желуди, он стал, чавкая, есть. Адам продолжал выкрикивать: «Верблюд, жираф, зебра, овца!» Верблюд получил колючки, завернутые в большие листья, медведь отведал меда, завернутого в огромный лопух. Подбегая к человеку, каждое животное издавало крик, свойственный только ему, это всегда означало, что ему нравится его имя. Одарив каждого животного едой, Ева встала на камень рядом с Адамом, и они пропели: «Очи всех на Тя уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении. Отверзаеши щедрую Ты руку Твою, и исполняеши всякое животное благоволение. Вознесу Тя, Царю мой, и благословлю имя Твое в век и в век века. Коль сладка гортани моему словеса Твоя, паче меда устам моим».

Ева не удивлялась, почему Адам дал каждому животному то имя, которым его называл. Каждый зверь и птица откликались на свое имя, принимая его как должное. Как все твари прекрасны и восхитительны, забавны и веселы! Все понимают, лишь говорить не умеют.

Адам продолжал петь: «Жива будет душа моя и восхвалит Тя. Блаженны живущие в дому Твоем, во веки веков восхвалят Тя».

Люди сошли с камня и пошли на восток, где росло меньше деревьев, кустарников, а трава редела. Они шли по полю, белые голуби летели впереди людей, животные следовали за ними, обезьяна сидела на кабане или собаке, кот запрыгивал на осла, куница забралась на оленя.

Иногда вместо пищи с неба сыпалась белоснежная манна, легкая и мягкая. Она покрывала тонким слоем землю. Люди брали ее рукой и ели, а животные лизали – все ели одинаковую пищу и не ничему не удивлялись.

Адам и Ева шли впереди и славословили: «Слава Тебе, излившему миру великий покой, слава Тебе за радушие и ласку всей природы, слава Тебе за прощальный луч заходящего солнца. Слава за кротость животных, служащих нам».

Животные слушали их, воспринимая их благодарение, как вечный гимн Творцу, Создавшего все и вся, поселившего их в этом дивном саду, где все было для них и всех покрывала любовь и благословение.

Ночью все расходились по саду, наступала тишина и покой. Адам и Ева ложились спать на душистую, мягкую траву. Перед сном они стояли, взявшись за руки, и пели: «Слава Тебе излившему миру великий покой, слава за отдых благодарного сна. Слава Тебе за умиленные молитвы растроганной души. Слава Тебе за обещанное пробуждение к радости великого невечернего дня!» Пропев, они влюблено смотрели друг на друга. Адам шептал: «Как я мог быть без тебя, не понимаю и повторяю всегда, кто может быть прекраснее тебя». Ева повторяла то же самое за ним с кротостью и благодарением.

 

Древо

«Им же образом желает елень на источники водные, сице желает душа моя к Тебе, Отче! Воспойте Ему песнь нову, добре пойте Ему со восклицанием! Слава Тебе, бодрствующему надо мной день и ночь! Слава Тебе, Всесвятый Отче, заповедавший нам Твое Царство! Слава Тебе, осеняющего нас светом, сонмами Ангелов!» – тихо и проникновенно пела Ева, прогуливаясь по саду.

Два Ангела летели рядом, сопровождая ее и наслаждаясь ее пением, радуясь за человеков, которые хранили сад, питаясь плодами его, и царили в нем. Покой и тишина были в душе Евы. Ангелы смотрели на нее светлыми сияющими глазами. Они то парили над ней, как голуби, то опускались на землю и шли, едва касаясь земли. С ними не нужно было говорить. Они читали в сердце, о чем Ева думала, то и отпечатывалось в ее сердце. Через сердце они беседовали с ней.

Подойдя к древу, она перестала петь и задумалась. Чуждые ее сердцу мысли вновь посетили ее и взволновали. Прочь от древа!

Ангелы, заметив ее смятение и сомнение, овладевшие ее сердцем, смутились и оставили ее. Она удивилась, отметив впервые, что Ангелы, охраняющие врата от внешних проникновений, почему-то покинули их. А когда она вновь взглянула на древо, они удалились.

Змий выполз из густой листвы древа, поднял голову, изогнулся назад, затем вперед, покрутил головой. Прежде она не видела этого змея. Зеленый пятнистый, ласково смотрит, приоткрыл рот, выпустил узкий язык. В зеленых листьях древа таилась неведомая сила.

Он сказал жене: «Подлинно ли сказал Бог: не ешьте плодов ни с какого дерева в саду?»

Она ответила: «Нам можно есть плоды с дерев в саду, только плодов с древа, которое посреди сада, сказал Бог, не вкушайте и не прикасайтесь к нему, чтобы не умереть».

Ева замолчала и задумалась: змий говорил! Никто из животных не говорил человеческим голосом. Она забыла, что древо опасно.

И сказал змий жене: «Не умрете, напротив того, знает Бог, что в день, в который вы вкусите плода его, отверзутся очи ваши и вы будете как боги, знающие добро и зло».

Жена зачарованно слушала его. Будете как боги, знающие добро и зло. Возбужденная к любопытству и недоверчивости, она взирает на запретное дерево, как будто видит его в первый раз. И отверзлись очи, заповедь забыта.

И увидела жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела.

Она приняла змия за светлого ангела и поверила ему.

Адам в это время спал. Ева, отведав плодов, пошла к мужу. Когда он проснулся, она дала и ему откушать райского яблока, он послушно взял и ел.

И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги.

– Я проходила мимо, – оправдалась и смутилась она, покраснела и закрыла глаза.

Смертельный страх овладел ими. Ева смотрела на мужа угрюмо, мрачно и не узнавала, он стал наг и жалок, словно его подменили. – Змей сказал: не умрете, будете как боги, знающие добро и зло. Змий-искуситель очарованно взирал на меня. Свершилось, как говорил Отец! Мы не стали как «боги».

– Что мы наделали! Мы погибли! Навсегда потеряли блаженство, – прошептала Ева, прикрываясь волосами. Их нагота смущала их.

Адам с непонятным и диким любопытством рассматривал жену, она стала другая, потеряла былую свежесть и красоту. Ему стало жалко ее. Ведь она жена его, «кость от костей моих и плоть от плоти моей». Он впервые был бледен и хмур. Они оба ясно осознали, что изменились, но не совсем понимали, почему и как. Они смотрели и изучали друг на друга с подозрением и настороженностью. Ощутили в себе тление, нарушив заповедь и ослушавшись Отца, став существами преступными и виновными.

– Зачем ты подошла к змею? – Адам был раздражен, хмуро уставился в землю, затем он поднял глаза на жену, и она испугалась его тона, он застонал. – Ты во всем виновата! Мы сделались началом умирающим! – Впервые они смотрели друг на друга с недоверием.

Адам закричал: «Ты нарушила закон, ты виновата. Отец строго запретил нам брать плоды с дерева познания добра и зла. Что ты наделала?!»

– А ты зачем не остановил меня? Хотя тебя не было рядом, – оправдывалась Ева. – Как я страдаю! А ты кричишь! Ты мой Господин, – она запнулась.

– Я поверил тебе. Как я могу не доверять тебе? Мы одно тело, одна плоть, – Адам почувствовал, как страдает жена, и ему стало больно за нее. Ведь и он тоже страдал.

– Не смотри на меня, мне плохо, – Ева отвернулась. – Мы навлекли на себя праведный гнев. Отец все знает, – она закрыла лицо и тело волосами, чтобы Адам не зрел ее наготы. Ей стало стыдно.

– А ты не смотри на меня, – муж отвернулся, сел спиной к жене, ему тоже стало стыдно. Их тела так изменились, что они не могли друг на друга смотреть.

Адамом овладело отчаяние, что он скажет Отцу, как оправдается. Он все знает про них, ничего не скроешь. Они впервые испугались встречи с Отцом. «Призри на мя и помилуй мя, по суду любящих имя Твое, жива будет душа моя и восхвалит Тя», – с отчаянием подумал Адам.

Божество, ранее воспринимаемое как благая полнота жизни, теперь стало восприниматься как внешний объект и возбуждало уже в сердце не любовь, а чувство страха. Впервые он пытается скрыться от лица Отца. Захотелось спрятаться в густой траве и закрыть голову руками.

И настало то время, когда Отец вновь беседовал с ними в прохладе дня, в блаженстве, которое обычно разливалось по саду. Только блаженства они уже не ощущали, лишь стыд и отчаяние.

– Адам! – услышали они любимый ласковый голос. – Где вы? Почему вы скрываетесь от Меня?

– Голос я слышу Твой в саду, – едва шевеля губами и с трудом произнося слова, выдохнул Адам. – Я убоялся, потому что я наг, и скрылся.

– Кто тебе сказал, что ты наг? Разве ты вкусил от древа, от которого я запретил тебе вкушать?

– Жена, которую Ты дал мне, она дала мне плод с этого дерева, и я ел.

– Что ты сделала?

– Змий обольстил меня, и я ела.

– И аз на милость Твою уповах, – едва промолвил Адам – К Тебе возведох очи мои, живущему на Небеси. Уны во мне дух мой!

– Там познание добра и зла, там смертию и умрете. Нынче вы стали иными, испили яд, отравивший вас, вашу природу и все, что окружает вас. В поте лица будете добывать хлеб свой. Земля, проклятая за дела человека, оскудеет в своих дарах. Ныне жена подчинена на осуждение мужу и обречена на страдания, болезни при рождении детей. И в землю возвратитесь, от которой взяты. Ибо прах ты, и в прах возвратишься, – прозвучал приговор, отвергающий их.

Тот, Который любит их, отвернулся, изгонял их из сада, Им же возделанный, удобренный для проживания человека и всякой живой твари.

Услышав приговор, они не могли поверить, что навсегда изгнаны и не прощены. Они стояли, остолбенев от потрясения и ужаса, не зная, что делать дальше. Очнувшись, они увидели Ангелов с огненными мечами в руках, стоящих за их спинами. Они, взявшись за руки, медленно направились к воротам, широко открытыми для них, как изгнанников. Ангелы молча их сопровождали. Остановившись у ворот, Адам оглянулся с надеждой, что услышит любимый голос, будет прощен и снова вернется в сад. Но Ангелы преградили ему дорогу, скрестив мечи. Человеку был запрещен отныне вход в блаженный сад, насаженный Отцом, за преступление, ими совершенное.

Они испуганно оглянулись и вышли, еще не веря, что все кончено. Ворота медленно закрылись за ними навечно.

Оказавшись перед закрытыми навсегда воротами, они стояли, убитые горем, и рыдали. Заметив, что наги, почувствовали стыд и смущение, закрыли глаза, чтобы не смотреть друг на друга. Свет, озарявший их души, померк. Блаженство исчезло. С горечью осознали обратную сторону свободы, о которой прежде ничего не знали, а сейчас не понимали, что делать. Ослушались Отца и поплатились.

Ангелы у врат исчезли. Ограда блаженного сада пропала. Животные, населявшие сад, со страхом бросились в разные стороны. Они пробегали мимо людей, не замечая их. А люди плакали, прижавшись друг к другу. Им стало холодно, хотелось согреться. Впервые страдание потрясло их души, отчего заболели тела.

Небо вдруг потемнело, подул холодный сильный ветер. Ко всеобщему потрясению людей и животных в небе раздался гром, засверкали раздирающие небо дикие, словно мечи Ангелов, молнии. Они сверкали по всему небу и летали как стрелы, пронзая мрак ночи. А вот и земля задрожала и закачалась под ногами. Адам и Ева упали, закрыв руками голову. Пронесся ураган, вырвавший с корнем кустарники, мясистые корни огромных деревьев, образовывали огромные ямы. У края одной из них они лежали. Все живое металось, кричало, рыдало, визжало, чтобы спастись, испытывая смертельный страх и ужас.

Куда бежать, где искать пристанища, где спрятаться в беспросветной тьме и мраке? Миру пришел конец! За ослушание наступила расплата. Горе тебе, Адам, горе тебе, Ева! Блаженство, покой и тишина рая утеряны навечно!

 

Свобода

Много времени не показывалось солнце, дни стояли мрачные и прохладные, иногда моросил дождь. Муж и жена укрылись в яме, которая образовалось от вырванного с корнем дерева.

Длинные огромные корни дерева наполовину закрывали яму, можно было укрыться от дождя. Когда дождь кончался, люди приносили в яму листья и ветви, чтобы спать на них. Искали ягоды, съедобные растения, рвали плоды на деревьях.

Первые впечатления об изгнании ужаснули их: гром, молния, сотрясение земли оказались еще не концом. Они-то считали, что нареченное Отцом исполнилось – смертию да умрете.

Но когда стихия успокоилась, они долго лежали, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, бесчувственные слабые и уставшие. К своему удивлению, очнувшись после тяжелого сна, они обнаружили, что укрыты шкурами животных, но это не поразило их, они ничего не понимали. Пролежав несколько дней и осознав, что ничего не происходит и не меняется в худшую сторону – молнии не сверкают, земля не дрожит, деревья не падают, – они поднялись, сделали припоясание из древесных листьев, чтобы скрыть свою наготу, и пошли к тому месту, где прежде находился сад, надеясь найти там еду и обрести остатки блаженства и надежды. Ограда исчезла, но сад остался таким же, деревья стояли на своих местах. Но иные были вырваны с корнем, под ними образовались глубокие ямы, которые нужно было обходить. Были и сгоревшие деревья, они лежали черные, обугленные и страшные. Ничего подобного они раньше не видели и лишь ужасались. Там можно было напиться воды из озера и умыться, так как они были грязные, что они и сделали, с трудом отмывая грязь и пепел и испытывая жгучую боль от ран и ссадин. Они нарвали плодов и поели, утолив голод. На какой-то миг сквозь хмурые облака пробился легкий луч света. Они оживились: вот-вот выглянет солнце и согреет их. Но напрасно, солнце не выглянуло.

Они надеялись, что в саду обретут покой и в прохладе дня обратятся к Отцу с покаянием о помиловании. Они ослушались Отца и наказаны за это.

«К Тебе возведох очи мои, живущему на Небеси, – воззрев на небо, неуверенно выдохнул Адам и упал на колени, Ева тоже упала и зарыдала. Если бы она только знала, что их ждет, ни за что бы не подошла к древу и не послушалась змея. «На мне утвердися ярость Твоя, и вся волны Твоя навел еси на меня», – прошептал с горечью Адам, с верой, что Отец ответит. Помилования не последовало. Небо молчало.

Они набрали плодов и пошли к тому месту, где укрылись во время грозы. Заморосил дождь, и им следовало где-то спрятаться и согреться. Они укрылись шкурами и поблагодарили Отца за заботу о них, ведь они так мерзли и страдали и не знали, чего же им ждать еще более тяжкого. И все-таки надеясь на Него. «Иже низверженные исправляйя, сокрушенные исцеляй, обрати и меня к покаянию», – смиренно молвил Адам.

Дни шли один за другим, безмятежная жизнь кончилась, следовало самим заботиться о себе, искать еду, греться, обороняться от животных, которые тоже изменились, потому что люди их уже не кормили. Они не наедались и стали нападать друг на друга, чтобы насытиться, растительная пища их не удовлетворяла. Животные также испытали дикое чувство страха и стали бояться друг друга. Им пришлось тоже драться за свое существование. Людей они избегали, не подходили к ним, наблюдали за ними на расстоянии.

Они все реже и реже посещали сад, уже не было разницы между тем, что они находили в саду прежде для пропитания, и той растительностью и животным миром, среди которого они жили за оградой сада.

Отец навсегда лишил их блаженства, они сделались вечными изгнанниками.

Адам соорудил шалаш из ветвей и растений, застелил пол мхом, положил шкуры. Они обрадовались, что у них появилось жилище, где было тепло и можно было укрыться от непогоды. Адам возблагодарил Отца: «Прости, и не вмени, и сохрани душу нашу святу, и конец достоин человеколюбия Твоего, подаждь нам Твоего благоутробия велию милость. Пролию пред Ним моления мое, печаль мою пред Ним возвещу», – пел Адам кротко, а жена слушала, сложив на груди руки, и слезы лились из ее глаз.

Они собирали плоды и оставляли их в шалаше, пользуясь ими, когда шел дождь или была плохая погода. К ним прибился белый кот, когда-то живший с ними в саду. Он ходил за ними повсюду и спал с ними в шалаше. Но плодов, которые они ели, он не брал. Он стал охотиться на птиц и поедал их со страстным наслаждением. Вначале они ужасались, глядя, как он разделывается с маленькой птичкой, которая постепенно теряла силы, пока он играл с ней, а затем с наслаждением и рычанием потрошил ее внутренности.

В ясные солнечные дни у них пробуждалась вера, что Отец их простит за их смирение и они вновь обретут потерянный сад.

В такие дни они возвращались в свой сад, гуляли там и надеялись услышать голос Всевышнего для беседы. «Заутра услыши глас мой, заутра предстану Ти, и узриши мя, – молился Адам и плакал с надеждой о прощении. – Попечения изгна мя рая, и что сотворю отчаянный? Сего ради толку во врата и зову: Отче, отверзи ми покаянием и спаси мя». Ева стояла рядом и рыдала, закрыв глаза, и она каялась о содеянном. Как они провинились! Как они раскаиваются, неблагодарные! Отец навсегда оставил своих детей для познания добра и зла. Видно, напрасно они просят. Но небо молчало.

Как-то, вернувшись в свой шалаш с плодами, они обнаружили там овцу, которая не испугалась их, а спокойно лежала, словно ждала их возвращения. Они обрадовались ей: еще одна тварь желает жить с ними. И кот принял овцу радушно, он несколько раз мяукнул, выражая той свое почтение.

Дни шли за днями, месяц за месяцем, и каждый раз они ожидали нового дня без радости, душа была неспокойна. Теперь они уже делили время на вчера, сегодня и завтра. В саду такого деления не существовало, там один день был как тысяча дней. Все было пронизано любовью, которую они унаследовали. Там они всегда были молоды, здоровы, красивы и чисты. Перед ними была открыта «Книга жизни», которую они читали сердцем и разумом. Теперь «Книга жизни» закрыта навечно, ничего они в ней прочесть не смогут, потому что будут в поте лица добывать хлеб свой.

Они разочаровали Отца, не исполнили его замысел, стали наги, беззащитны и слабы. Грех вошел в них, они сделались рабами греха. Сотворенный человек пал и отравил весь мир. Нет им прощения, они потеряли образ Божий!

И что их ждет завтра? С отчаянием думали они. Вдруг опять затрясется земля, в черном небе засверкают стрелами молнии так, словно на небе идет война между Ангелами света и тьмы. А они здесь, мелкие ничтожные твари, ждут и не узнают, кто победит на небе. Изгнанные из блаженного сада, будут содрогаться от ужаса и ждать смерти, тело их потеряет опору, разум помутится. Они лишь прах и пепел, могут сгореть, как дерево, в которое ударила случайно молния. Их некому защитить.

А когда стихия наконец затихнет, тьма уйдет и наступит хмурый рассвет, они, грязные, унылые, усталые, поплетутся неизвестно куда, едва передвигая ногами, искать покоя, которого уже нигде и никогда не найдут. На них может упасть дерево, на них может напасть любое животное, покалечить или уничтожить. Земля для них сделалась темной и мрачной, где мало света, бесконечная печаль, непрестанный плач, неусыпающее воздыхание о потерянном блаженстве. Их тела, когда-то эфирные, тонкие, сделались земными, вещественными и грубыми. Грубое человеческое тело стало служить одеждою для тонкого тела – души. На глаза, уши, руки, ноги, принадлежащие душе, надеты подобные члены тела. И ничего уже не изменить! Горе вам, человеки!

Кто их защитит и пожалеет? Всевышний всегда с ними, Он не оставил их скорбеть вечно.

«Помилуй мя, яко скорблю; смятеся яростью око мое, душа моя и утроба моя, – взывал Адам с надеждой о помощи. – Тебе припадаю, вопия, недостойный: согреших и несмь возрети на высоту небесную от множества неправд моих; даруй мне слезы умиления. Не отврати лице Твое от мене».

По ночам Адам стонал от отчаяния, чувствуя, как бешено бьется сердце, кипит кровь, разум мутнеет, голова делается тяжелой. Ева успокаивала его, как могла, она только училась успокаивать мужа, хотя и самой ей было тяжело.

– Что ты натворила, жена? – уткнувшись ей в плечо, стонал Адам. – Ты погубила нас. Мы отравлены ядом свободы. Отец запретил, ты нарушила заповедь и вкусила плоды зла.

– Я виновата, Господин мой, верно, но почему ты не остановил меня? Меня прельстил говорящий змий, он лгал, а это ведь зло, оно оказалось так привлекательно, я поверила ему и поплатилась. Наши души умерли за преступление, мы наказаны. Смерть явилась во всех движениях души и в ощущениях тела. Дух, обитавший в нас, дающий бессмертие душе и телу, отступил от нас за отвержение заповеди послушания. Мы должны рассчитывать на помилование.

– Среди наших зверей не было говорящих тварей, только попугай, – соглашался успокоенный чуть-чуть Адам. – Змий нас прельстил и обманул, он позавидовал нам, нашему блаженству и целомудрию. Из-за него мы всего лишились, следует самим возделывать землю. Отец пошлет нам силы и надежду. Возведох к Тебе руце мои, душа моя, яко земля безводная. Возведох очи мои в горе, откуда же придет помощь моя? Помощь моя от Него, сотворшаго небо и землю.

* * *

Просыпаясь по утрам и выбираясь из шалаша, они всегда радовались солнцу, которое висело на горизонте точно так же, как в те времена, когда они обитали в саду. Это вселяло в них надежду о помиловании и всепрощении. Ангелы вновь оградят сад и введут их обновленными и светлыми туда снова. Как они будут послушны, если их простят!

Адам вдохновенно, смотря в небо, произносил: «Возвеси мой ум к Тебе! Возведи от пропасти погибели, яко не имам покаяния, не имам умиления, не имам слезы утешительные, возводящие чада к своему наследию». Они, упав на колени, долго и пронзительно смотрели в небо, ожидая чуда от Того, Который беседовал с ними в прохладе дня и давал пищу во благовремении.

И было одно утро, когда легкий ветерок пронесся мимо, коснувшись их сердец, и донеслось эхом: дети, дети, что вы натворили? Они затрепетали, услышав любимый голос, и на миг их осенило блаженство и любовь, в которых они прежде пребывали. Глаза их засветились, тела воскресли. Адам смотрел на Еву тем нежным кротким взором, словно видел ее впервые. Она на миг заблагоухала свежестью и первозданностью. Ее лицо сделалось светлым и неземным.

Но мгновение было кратким, все кончилось. Свет погас, Адам закрыл глаза и повернулся спиной к Еве, которая стала вновь земной, телесной и грешной. Они не святы и не чисты, а скверны, мерзки, отравлены ядом свободы. И свет не сияет на их лицах. Погибли за ослушание. Отныне их душе стало тяжело в теле, которому то жарко, то холодно, которое то болит, то страдает, ему хочется есть, пить, и его уже не удовлетворяют плоды с деревьев, а хочется пищи погрубее и тверже. Их тела уже нельзя насытить ничем, они сами не знают, чего хотят.

 

Примирение

Прошли годы. Адам и Ева перестали надеяться, что они когда-либо вернутся в сад. Нужно было выживать и самим заботиться о себе.

Адам сделал несколько шалашей. В большом они жили, в других жили овцы и хранилась всякая утварь. Овец охраняли, когда они паслись, прирученные собаки.

У них появился огонь, который следовало поддерживать, держать сухие дрова для топки в шалаше. Они могли есть горячую пищу, греться. И огонь отпугивал одичавших животных.

Они осознали: что бы с ними не происходило, Всевышний проявлял заботу о них и попечение.

И когда им было особенно трудно, они обращались к Нему. Неоднократно они теряли надежду, что погибнут и не выживут, в самые тяжелые периоды отчаяния получали просимое. И пели благодарение: «Воспойте Ему песнь нову, добре пойте Ему со восклицанием. Прости и не вмени, и сохрани душу нашу святу, и конец достоин человеколюбия Твоего, подаждь нам Твоего благоутробия велию милость. К Тебе возведох очи мои, живущему на Небеси». И какая тогда наступала услада, и тихо звучало в сердце: дети, дети, что вы натворили.

* * *

Как-то, бродя в поле и разыскивая потерявшуюся овцу, Адам приметил волка, выслеживающего его. Он насторожился, сломал от кустарника тяжелую ветку, обломал мелкие ветки, получилась увесистая палка. И вот в самый неожиданный момент, когда он нагнулся, волк набросился на него, вцепившись в ногу. Адам отбился палкой, колотя волка по голове, и, к своему удивлению, удачно засунул палку ему в пасть, тот захрипел и рухнул, корчась и извиваясь на земле.

Адам убежал, не оглядываясь.

Ева горько заплакала, когда увидела, как разодрал волк ногу мужа, как покалечил. Она тут же отыскала листья травы, останавливающие кровь и заживляющие раны, приложила и завязала волосами, вырвав несколько самых длинных.

– Я могу стать в любой момент добычей любой твари, – сделал горькое заключение Адам. – Животные давно не покорны нам, они пожирают друг друга. Многие сильнее нас. Мы оставлены на собственное попечение. Когда я бил волка, то кричал о спасении: на мне утвердися ярость Твоя, и вся волны Твоя навел еси на меня! Тварь упала бездыханная, а я, хромая, побрел к тебе. Я просил Отца о спасении, Он вмешался и помог.

– Ты ругай меня, кричи, вой, только будь всегда рядом, Господин мой, – жена сидела на коленях около мужа и плакала. – Твои раны – мои раны, твоя боль – моя боль, твои слезы – мои слезы! Я жена твоя, как я буду без тебя жить? И я тебе скажу, даже такому израненному, такому слабому, чтобы укрепить тебя: кто может быть прекраснее тебя для меня? Прости ты меня за все. Я виновата, мы страдаем вместе.

– Ты помощница моя, как же ты повинуешься мне кротко. Ты кость моя от костей моих, – продолжал растроганный муж, гладя ее по волосам. – И будут двое одной плотью. Я не могу сравнить с тобой ни одной твари. Нам должно всегда исполнять волю Отца нашего, чтобы угодить Ему. Ко Отцу всегда скорбети ми возвах и услыши мя. Аз есмь червь, а не человек. Слава Тебе, Отче, слава Тебе, не забуди убогих Твоих до конца! – покаянно попросил Адам. – И я тебе отвечу, жена. Что я буду делать без тебя, жены моей? Где наша чистота, святость, непорочность? Где свет, который просвещал наши души и разум? Все отошло в былое. Прости и ты меня, порой мою душу покрывает мрак, я ничего не вижу, хожу, как во тьме. Грех, содеянный нами, не только затворил небо, но отверз ад с его вечным мучением. И мы здесь сейчас, отверженные, постигаем азы. Все вокруг нас, ты же видишь, подверглось тлению и распаду, наша кровь отравлена. Как прекратить разложение? Меня стали порабощать страсти. И когда они меня жгут и гложут, я вспоминаю блаженства сада, неземное пение птиц, которые нас там не боялись, ласковых животных, которым я дал имена. Сколько раз Отец посылал нам манну с Неба, мы ее ели и кормили животных. Поев манны, душистой и теплой, мы много времени могли не есть. И мое сердце запечатлело твое рождение, когда я увидел тебя впервые. Как ты была прекрасна – легкая, белая, почти светящаяся, эфирная. Я дышал с тобой одним дыханием. Как ты меня дополняешь. Мы с тобой одно существо! Как неожиданно все прекрасное испарилось! Где твой свет, согревающий меня? Ничего нельзя вернуть! Все в прошлом. Но и теперь я не могу жить без тебя. Я боюсь потерять тебя. И мы умрем вместе, нельзя друг без друга. Но ты стала другая: земная, телесная. Ты заплела волосы в косу, тебе надо мыться, чтобы стать чистой, ты занимаешься грязной работой. В поте лица добываем хлеб свой. Ты всего боишься, мерзнешь, дрожишь, сколько раз обжигала руки на огне, волосы твои сгорали и вырастали вновь, немощи стали твоей и моей сутью. Но ты мне очень нужна и такая! Я могу говорить с тобой, жаловаться, болеть, кричать и петь Отцу славословия и благодарения вместе с тобой. Кто же может быть прекраснее тебя, моя любимая!?

Мы лишились славы Божией, похоже, навсегда! Мы уже не властелины природы, Книга жизни закрыта, мы не можем ее читать. Я потерял чувство тайновидения и духовидения, которыми одарил меня Отец. Благодаря им я мог все предвидеть и познать. Страдания, страх, отчаяния, боль физическая стали нашими спутниками. Мы хилые, немощные и очень слабые. Но мы верим: Отец не оставил нас, Он с нами во всех скорбях. Воздрема душа моя от уныния: утверди мя в словесах Твоих! Пролию пред Ним моления мое, печаль мою пред Ним возвещу.

– Нас ждут новые скорби, надо быть к ним готовыми, – Ева сжала крепко руку Адама и положила голову ему на плечо. – Но мы вместе их перенесем с Божией помощью. Мы всегда должны помнить и хранить воспоминания о саде, из которого мы изгнаны. Мы должны передать все о нашем саде другим. Во всем виновата я, нарушила заповедь, теперь мы расплачиваемся за все. Но наша любовь, которая в нас осталась, вынесет все, потому что Отец с нами. Пусть гремит гром, сверкает молния, дрожит земля, воет и стонет ветер. Весь мир ополчится против нас. Мы знаем свою ветхость, беспомощность, слабость, но в самые тяжелые дни Отец нас покроет своим омофором, спасет, помилует. И мы вдохнем фимиам Его благодати на нас, вспомним о блаженстве сада и воспоем: Воспойте Ему песнь нову, добре пойте Ему со восклицанием. Слава Тебе за прощальный луч заходящего солнца, слава Тебе, посылавшему нам неудачи и скорби, страданиями отрезвляющего нас от угара страстей.

– Своими силами мы не сможем возвратить утраченное блаженство, – воодушевился Адам, – в нашу душу вошла злоба и всяческая нечистота, издающая отвратительное зловоние. Мы уподобились бессмысленным скотам.

Они обнялись и заплакали, ощутив вновь обретение той любви, в которой пребывали прежде. На сердце сошли покой, тишина и блаженство. Им сделалось жаль себя, животных, весь окружающий мир, власть над которым они потеряли. В мир вошел яд разложения, все им отравлено, к чему ни прикоснись, но жизнь продолжается.

Вытерев друг другу слезы, они запели: «Им же образом желает елень на источники водные, сице желает душа моя к Тебе. Прости и не вмени, и сохрани душу нашу святу, и конец достоин человеколюбия Твоего, подаждь нам Твоего благоутробия велию милость. Помолимся лицу Твоему всем сердцем Твоим: помилуй мя по словеси Твоему».

Они пели с пребывающей в них любовью, дарованной им Отцом. Глаза их светились, душа сияла, нагота исчезла, раны зажили.

И о чудо! Они увидели животных, окружающих с кроткими взглядами и движениями, сад, заполненный плодами и чудными цветами, ощутили прохладу райского блаженства на миг. Они стояли завороженные, закрыв глаза, и кроткая улыбка промелькнула, даря воспоминания: «Слава Тебе, возвысившему любовь превыше всего земного и небесного! Даруй мне, много Тебе прегрешившему, слезы умиления!»

 

Возрождение

Их первенец лежал на шкуре лисы и темными мутными глазками смотрел на родителей. Ева лежала рядом, укрытая шкурой козы. Она была очень слаба, но довольна, что у них появилось свое дитя, продолжение их жизни, их рода и через детей они приобретут бессмертие.

Тяжело она рожала, в муках и страданиях, как было обещано, «ибо ты прах и в прах возвратишься, и в болезнях будешь рожать детей». Детей – значит, будут еще дети после этого первого. При первом рождении жена пережила совершенно новое, неизвестное ей состояние – беременность и болезненность родов.

Они давно наблюдали, как у овец, кошек, собак, птиц и прочих тварей появлялось потомство. И вот они дождались дитя с белой нежной кожей, темным пушком на голове. «Приобрела я дитя от Всевышнего, – порадовалась Ева. – Мы не одни теперь».

«Как хочется, чтобы дитя было прощено, наш грех – это наш грех, – со слабой надеждой произнес Адам, не отрывая пристального взгляда от ребенка. – Он будет жить в саду, в который нам нет доступа. Мы уже там жили, хотим, чтобы дети наши были избранниками сада. Он не будет страдать там, как мы здесь. Следует ему все рассказать о нашей блаженной жизни, о том, как мы ослушались Отца, за что и наказаны. Согрешили мы тяжко, беды и скорби посетили нас. Он пожалеет нас и поймет. Дитя будет помиловано, оно не отвечает за нас, – муж задумался. – Ева, как мы его назовем? Ты выбирай, я называю имена: Вар – зной, солнечный, Алектор – петух, Верт – сад, вертоград, Каин – приобретение…»

– Каин, Каин, – прервала жена, вытирая пот со лба. – Для нас первое дитя – приобретение – сын надежды. Он достоин лучшего существования, чем мы. Мы уже никогда не войдем в сад, а Каин с радостью войдет туда, наученный нашими скорбями.

– А ты уверена, что он будет населять сад? – засомневался Адам. – Ведь там совсем иной мир, все другое: растения, деревья, животные. Как же еще раз можно войти туда, что мы покинули навечно? Я не могу понять. Наша молитва несовершенная, наша тело стало земным и тяжелым. Как Каин вдруг изменится и очистится от первородного греха?

– Зачем ты так говоришь? Лишаешь меня надежды, не могу тебя слушать, – Ева отвернулась и заплакала. – Если мы оставлены Отцом на свое попечение, то пусть Каин вернется к блаженной жизни. Отец простит его за наши страдания. Прошу тебя, пока я слаба и не могу помогать тебе, принеси жертву за дарованное дитя. Возьми самое лучшее животное, – Ребенок сморщился и громко заплакал, Ева со страхом уставилась на него, не понимая, что нужно делать.

– Вот это голос! – засмеялся Адам. – Такой крошечный, а кричит, словно голодный или злой кот.

– И дитя наше уже страдает, если кричит, – расстроилась Ева, с трудом села, взяла ребенка на руки, Адам его поддерживал за головку. Положила его на колени и стала качать хилого, слабого и беспомощного. Груди ее набухли, отяжелели, она поднесла дитя к груди, он с жадностью стал сосать, словно этого и ждал. Родители с замиранием и тревогой смотрели на дитя, еще не зная, что с ним делать и чего он еще захочет. С ним надо учиться обращаться.

– Какой он голодный, только появился на свет, уже есть просит, – муж, как зачарованный, смотрел на младенца, стараясь отыскать сходство в чертах лица между собой и женой. – И всякая живая тварь успокаивается, когда мамка их кормит.

Ева держала с трепетом дитя, испытывая новые чувства материнства. Ей надо его кормить, он еще не сможет есть плоды, твердую пищу. Она является для него источником питания. Осознав это, она пришла в восхищение. Как чудно все устроено: она мать и кормилица! «Боже, Боже, как благодарить Тебя, – она заплакала. – Приобрела я от Тебя человека. Обратил еси плачь мой в радость мне: растерзал еси вретище мое и припоясал мя еси веселием. Яко да воспоет Тебя слава моя, и не умилюся».

Адама посетили другие мысли, ведь приобрел и он младенца мужского пола, помощника себе, когда тот вырастет, они все будут делать вместе. Они вместе будут строить жилище, ходить на охоту, возделывать землю, обороняться от зверей. Дарован ему помощник и продолжатель их рода.

С появлением ребенка жизнь изменилась, следовало заботиться о нем, учиться новому делу. Они возлагали большие надежды на первое дитя, смутно надеясь на всепрощение Божие и лучшую долю для своего первенца.

Пока он был маленьким, они баловали его и умилялись первому лепету, улыбке, ползанию, первым шагам. Они были уверены, что он станет самым близким для них человеком, послушным, кротким и ласковым.

Подрастая, Каин все больше и больше походил на отца, только взгляд у него был другим: то жестким, то лукавым, то ласковым и хитрым. В нем постепенно стали проявляться черты, которых не было у родителей: упрямство, настойчивость, коварство и злость. Если он не получал просимое или желал того, чего было нельзя, то разражался диким криком, падал на землю, дрался, даже бросался камнями. Чтобы справиться с ним, Адаму приходилось применять силу, методы были разные, он наказывал ребенка. Но дитя оказалось еще и мстительным.

– Приобрели мы младенца во грехе! – сетовал Адам после очередного наказания и усмирения ребенка. – И его поразил яд разложения. Надежда наша оказалась обманчивой, как сновидение. Нет в нем смиренномудрия, благодарения, почитания нас как родителей.

Аз же на милость Твою уповах. Не утаися кость моя от Тебе, юже сотворил еси в тайне, и состав мой в преисподнях земли, – горевал неопытный отец.

– Приобрели мы дитя сокровенное, а оно оказалось тайной для нас, – сокрушалась Ева, порой не зная, как себя вести с Каином. – На мне утвердися ярость Твоя, и вся волны Твоя навел еси на меня, – с болью обращалась она к Творцу, плача от отчаяния.

* * *

Вторым ребенком был тоже мальчик, его назвали Авель, что пар, дыхание. От второго ребенка они не ждали ничего хорошего, ни кроткого нрава, ни послушания, как от первенца Каина. Они жестоко ошиблись, предполагая найти в своем первом сыне начало избавления от постигшей кары: в нем явилось лишь начало новых, неизвестных еще страданий и горя. Вера в то, что дети будут прощены и вознаграждены, навсегда исчезла. Все получалось не так, как они хотели и мечтали.

В ожидании второго ребенка они молились, чтобы он приносил им не только разочарование и страдания, но и маленькие радости, стал их опорой. Они очень хотели, чтобы их дети сохранили в памяти их рассказы и предания о родителях, как о первых людях, царствующих в блаженном саду, который Всевышний создал для них на земле, как Он беседовал с ними в прохладе дня. Знали, как Адам назвал всех животных по именам, и о многом другом. Как Отец поселил их в саду, заботился о них и с любовью охранял от дьявольских козней. Но их ослушание довело их до изгнания, за это теперь будут расплачиваться все люди, которые будут во всем утеснены, потеряв остроту зрения и став ограниченными и немощными во всем. Они будут жить суетой земною, забыв о небе и вечной жизни души.

Их молитва была услышана, они были вознаграждены, второй сын обладал кротким тихим нравом и слушался родителей. У него были ясные, лучистые глаза и ангельская улыбка. Он был похож на мать, которая души в нем не чаяла и не скрывала этого.

Видя, что мать не скрывала своей любви к младшему брату, Каин стал ревновать Авеля, которого больше любили. Ему хотелось быть во всем первым и преуспевать, а его наказывали за непослушание и ставили в пример младшего. Для Каина наказание не являлось исправлением, он становился мстительнее и делал пакости исподтишка. Гордыня помрачала его разум, он всегда искал случай, как отомстить младшему брату. Он воровал игрушки у младшего брата, подбрасывал в его постель змею или жабу, а потом потешался, радуясь, когда Авель кричал и плакал.

Родители огорчались, не видя любви и согласия между братьями. Мать старалась вразумить Каина, он угрюмо слушал ее наставления, но не внимал им. Подрастая, он все больше и больше замыкался в себе, выполнял обязанности по хозяйству без усердия, словно делал одолжение.

Постепенно родители уделяли первым детям все меньше и меньше времени, потому что стали рождаться еще дети, отнимающие много времени и требующие заботы. Братьям приходилось помогать родителям, несмотря на взаимное несогласие и вражду.

Забот становилось все больше и больше: детей нужно было кормить, одевать, строить дополнительные шалаши, скот размножался и тоже требовал заботы и хлопот.

Авелю пришлась по душе забота о преумножении мелкого и крупного скота. Он пас и кормил скот, искал пастбища со свежей травой, принимал новорожденных ягнят и телят. Он помогал отцу шить одежду из шкур животных, стриг овец, плел корзины из древесной коры, приносил дрова, чтобы поддерживать огонь. Делал любую работу с радостью и не гордился своими трудами. Ласковые взгляды родителей были для него утешением. Родители радовались за Авеля, он ходил путями праведными пред Отцом Небесным, на нем была особая благодать. Когда он приносил жертву как дар от первородного стада, то Всевышний принимал его дар как благодарение, исполненное искренней любви. Он от всего сердца пел: «Помолихся лицу Твоему всем сердцем Твоим, помилуй мя по словеси Твоему».

Принося в жертву ягненка и проливая его кровь, поскольку ягненок был посредником, Авель словно проливал свою кровь, просил прощения за грехи: «Это моя кровь, я пред Богом прошу прощение, я сжигаю свои грехи, которые с кровью уходят в землю, в землю уйдет земное, а к Богу небесное!» Он плакал, что между ним и Каином такие тяжелые отношения, что они не понимают друг друга, что между ними нет любви, и это огорчает родителей, которые изгнаны за непослушание из вечного блаженства. А что ждет Каина, не любящего никого, кроме себя?

Его сердце впитало рассказы родителей об изгнании из блаженного сада. Ему хотелось доказать им, что и их дети могут быть послушными и жить по заповедям Небесного Отца.

Каин был физически сильнее, он возделывал землю, пахал пашню на быках. Выращивал пшеницу, овес и овощи. Он гордился своими трудами и часто высмеивал Авеля, считая его слабым и плохим работником. Авель молча выслушивал его насмешки, жалея старшего брата за недоброе сердце.

Выбор труда и занятий первых братьев зависел от различия их характеров и склонностей. Занятия еще больше разделяли их, и между ними возникло соперничество и непонимание.

Когда же Каин приносил дары от плодов земных, Всевышний не призревал на его дары, потому что они не были соединены с внутренней жертвой доброго сердца и добродетельной жизни. Он приносил жертву, не поднимая глаз. Каин не раскаивался ни в чем, не считал себя грешным, он только благодарил, что занимается любимым делом, а брата своего презирал и ненавидел за то, что Отец принимает плоды брата, а плоды Каина отвергает. Он приносил в дар не лучшие, а худшие плоды, так как его интересы находились здесь, в падшем мире. Бог отвергал их. Это были плоды земного труда и падшей человеческой природы.

Бог благосклонно принимал жертву Авеля, но отвергал приношения Каина.

И сказал Господь Каину: «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним».

По складу своего характера Каин не мог понять, чем овцы Авеля лучше в глазах Бога, чем плоды возделанной им земли. Он считал Бога несправедливым.

«И сказал Каин Авелю, брату своему: пойдем в поле. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его».

Каин был изгнан с родной земли, в те времена это наказание считалось страшным. Отправляясь в путь, он понимал, что на нем лежит печать содеянного зла. Всякий, кто встретится со мною, говорит он Богу, убьет меня. Нет, слышит он в ответ, каждый, поднявший руку на Каина, будет наказан, ибо кара состоит в том, что он в своем зле и муках обречен на тягостное бессмертие.

* * *

И родители приносили жертвоприношения, благодарили за рождение детей, хороший урожай, хорошую погоду и прочие земные утешения. Проливая кровь животных, они каялись в своих грехах и учили этому своих детей.

Они их учили петь вместе с ними славословия: «Да будут уши Твои внемлющие гласу моления нашего. Возвеселюся и возрадуюся о Тебе, Боже, пою имени Твоему, Вышний, не забуди убогих Твоих до конца. Слава Тебе, врачующему скорби и утраты целительным течением времени».

Их дети, вырастая, отделялись от родителей, жили самостоятельно, но не все хранили в сердце и памяти повествование родителей об изгнании из блаженного сада, в котором они пребывали как первочеловеки и были изгнаны за непослушание Всевышним.

Адам и Ева вначале, когда появлялись дети, лелеяли надежду, что их дети, слушая их рассказы, будут расти в послушании и благочестии, соблюдать заповеди и жить в страхе Божием. Они пытались им привить начала праведности и любви, но все их усилия были напрасны. Дети, слушая их, не слышали. Видя, что родители их живут в любви, ладу и согласии, не замечали этого. Им хотелось прожить свою жизнь, не похожую ни на чью, тем более на родителей, которые состарились и жили прекрасными мечтами и воспоминаниями юности. Иные дети и не верили им, считая, что молодость и юность – лучшее время в жизни каждого человека. А старики бредят молодостью! И они когда-нибудь состарятся и будут вспоминать лучшие дни молодости, а их дети будут их слушать и думать о своей жизни, которую каждый захочет прожить так, как ему захочется.

Их выросшие дети, оставляя родителей, больше проявляли интерес к земной жизни, работая и услаждая себя земными плодами. Среди них стали образовываться семейства, а вместе с ними стали вырабатываться новые отношения. С возрастанием семейства увеличивались потребности, для удовлетворения которых понадобился усиленный труд. Уже с первых дней нового положения, в которое люди были поставлены грехопадением, потребности оказались разнообразными: требовалось добывать пищу и одеяние.

И дети, правнуки и праправнуки приносили жертвоприношения Отцу Небесному, но ходили они по жизни путями неправедными, и это огорчало родителей. Они унаследовали упорную волю к борьбе с природой, продолжая неутомимо изыскивать новые средства для успешного ведения хозяйства. Некоторые в дальнейшем стали нарушать естественный порядок брачных отношений и ввели многоженство. Другие изобрели палатки, чтобы вести кочевую жизнь, перенося шатры и перегоняя стада с одного место на другое. Для борьбы с природой, помимо орудий для хозяйственных занятий, таких как камень, дерево, кости, стали пользоваться металлами и ковать орудия из меди и железа. Житейские заботы настолько их поглощали, что они совершенно пренебрегали интересами духовной жизни. Будучи порабощены житейской суетой и отличаясь грубым безверием, они не могли быть хранителями духовных сокровищ, которые хранили первые люди.

Если до изгнания в природе человека царила полная гармония и равновесие между душой и телом, то теперь гармония и равновесие совершенно нарушились. Наказание за неповиновение души Творцу явилось неповиновением тела душе человека. Тело не только не стало повиноваться душе, но взяло над ней верх. В падшем человеке вместо закона ума воцарился закон похоти, и жизненным началом вместо духа стала плоть, отвлекающая его от всего духовного и влекущая ко греху.

 

Ветхость

Адам и Ева прожили очень долго, как первые люди. Они перенесли много страданий и горя, сердечно раскаивались и плакали о своих грехах, молились за детей и ждали смерти. Необычное долголетие первых людей было необходимо для человечества как для скорейшего заселения земли и распространения полезных познаний, так и для сохранения чистоты первоначального богопочтения и веры. Первые люди могли передать свои знания в течение нескольких столетий родоначальникам других поколений, имевших, в свою очередь, передавать их далее в течение новых поколений. Они были крепки духом и телом, призваны были долговечным трудом вырабатывать и сохранять начала, которые легли в основу жизни последующих поколений.

Дети их разбрелись по земле и жили своей жизнью, иные стали родоначальниками своего рода, они требовали к себе почтения и гордились тем положением, которое завоевали среди своих близких, слуг и рабов. Они оставляли обильное и славное потомство, чтобы пасти стада, заботиться об умножении мелкого и крупного скота, строить города. Были у них волы, ослы, верблюды, рабы и рабыни. Как ни была прекрасна земля, люди не могли жить на ней без войн, захвата чужой земли и пленников.

Итак, человек дал место злу в своей воле и ввел его в мир. Начало зла коренится в свободе твари. Оно рождается только от свободы существа, которое его творит. С этого момента он стал находиться во власти лукавого. Оторвавшись от Бога, его природа становится неестественной. Дух должен был жить Богом, душа – духом, тело – душой. Но дух начинает паразитировать на душе, питаясь ценностями небожественными. Душа, в свою очередь, становится паразитом тела – поднимаются страсти. Человек, по природе расположенный к познанию Бога и любви к Нему, выбрал зло, потому что оно было ему подсказано. Зло в человеке, а через человека и в земном космосе, представляется, таким образом, связанным с заражением, в котором нет ничего автоматического: оно могло распространиться только с согласия человеческой воли. Человек сам согласился на это господство над собой.

Но Бог вносит, во избежание полного распада под действием зла, некий порядок в самую гущу беспорядка. Его благая воля охраняет вселенную. Его наказание воспитывает: для человека лучше смерть, то есть отлучение от древа жизни, чем подкрепление в вечности его чудовищного положения. Сама его смертность пробудит в нем раскаяние, то есть возможность новой любви. Но сохраняемая таким образом вселенная все же не является истинным миром: порядок, в котором есть место для смерти, остается порядком катастрофическим, «земля проклята для человека», и сама красота космоса становится двусмысленной.

* * *

Адам и Ева, состарившись, жили со своим прапраправнуком Укрухом, который заботился о них и хранил в памяти их рассказы. Он гордился, что ему доверили опеку над ними. У него было большое семейство, много скота и слуг. Оберегая старость первых людей, он обладал правом не участвовать в войнах, благодаря этому не воевал и его дом жил благочестиво.

Всю жизнь муж и жена провели в том месте, где когда-то находился сад. В саду сохранилась мало деревьев с того времени, когда они были оттуда изгнаны. Остался старый, древний огромный раскидистый дуб, под которым они любили сидеть в жаркие, душные дни, где их обдувал свежий ветер. Дуб был как бы прообразом древа человеческого, родоначальниками которого они являлись. Многие их дети, правнуки умерли, а они все жили и жили. Прожив слишком много, они научились смирению и никогда не роптали. Ева всегда беспрекословно подчинялась мужу, который заботился о ней и скорбел и жалел, если она скорбела или болела. Они стали единым гармоничным целым, их нельзя было отделить один от другого. С течением времени они почти не разговаривали, настолько понимали друг друга взглядом, легким движением, обменивались мыслями, не разговаривая, их отношения были чисты и возвышенны. Они за все благодарили Всевышнего: и за радости, и за несчастия, тихо пели славословия и благодарения. Когда они пели, к ним подлетали птицы, подходили животные и слушали их. «Яко узрю небеса, дела перст Твоих, луну и звезды, яко Ты основал еси. В начале Ты землю основал еси, и дела руку Твоею суть небеса. Та погибнут, Ты же пребываеши, и вся яко риза обветшают, и яко одежду свияши я, и изменятся. Не по беззакониям нашим сотворил есть нам, ниже по грехам нашим воздал есть нам». И опять они были все вместе с животными и птицами, как в давние времена, когда те были кроткими и послушными. Такие мгновения они особенно любили.

И настал день, когда они почувствовали приближение смерти и направились к любимому дубу, чтобы под его сенью вспомнить всю свою долгую и полную впечатлений жизнь.

У них было много детей, внуков, правнуков. Они вырастали, уходили, отделялись от родителей, кто-то занимался скотоводством, кто-то землепашеством. Они старались всем привить любовь к Отцу Небесному и веру в Него. Но дети, вырастая, забывали о вере и любви, они уже не воспитывали своих детей в вере. Вера стала угасать. Дети стремились к самостоятельности, жаловались родителям друг на друга, сплетничали, завидовали тем, кто лучше жил, ругались, делили что-либо между собой. Мало кто почитал родителей, Адама и Еву, которые, несмотря на бесконечные склоки и раздоры детей, любили их, старались примирить, давали мудрые советы, молились за них. Они даже забыли, что когда-то мечтали, чтобы их первые дети вернулись в сад. Это было уже невозможно!

Самым сильным потрясением для них было, когда Каин убил Авеля, их любимца, из зависти за то, что Всевышний принимал жертву Авеля, а Каина не принимал, и за то, что родители больше любили Авеля, чем Каина. Впервые они похоронили любимого сына, который был кроток, послушан и тих. Они предали его земле, из которой он пришел и в которую ушел. Они надеялись, что он станет наследником сада, а он стал первомучеником за то, что верил в Бога и молился Ему. А наследник ушел в землю, как прах. Вера в возрождение сада навсегда исчезла.

Каин ушел от родителей, гордо заявив, что не он убил брата, а какое-то свирепое животное, над которым Авель издевался. Они ему не поверили. Он сделался первым убийцей и братоубийцей. Он из зависти убил невинного брата. В него вошел сатана, он стал родоначальником сатаны.

Это было первое убийство после утраты рая. Каин стал для них чужим. Больше они его никогда не видели. Это убийство было подлинным грехопадением людей, отмеченных с тех пор «каиновой печатью». Первородный грех в роковой мере сказался на его личности.

Он и его потомки стали первыми горожанами, изобретателями техники и искусства. Он врос в землю, сделался земным человеком, укоренился на земле, вовсе забыв о небе. И все-таки он не обречен на бессмертие. Он погиб, был случайно убит своим внуком, принявшим его во время охоты за дикого зверя.

С его потомками появилась цивилизация – попытка восполнить отсутствие Бога. Люди старались забыть Бога или заменить Его, отдав себя в плен земной тяжести, или заменить Его праздником искусства. Они утешались музыкой, играли на гуслях и свирелях. Искусство для них стало молитвой, которая не доходила никуда, потому что не была обращена к Богу. Порождаемая искусством красота замыкалась сама в себе и своей магией приковывала к себе человека. Это изобретение человеческого духа дало начало культуре как культу, в котором нет Того, к Которому должен быть обращен всякий культ.

Один за другим умирали их дети, внуки, правнуки своей смертью. Они уже не всех и хоронили, те жили самостоятельно и далеко, но они горько оплакивали их жизнь, как греховную и не достойную блаженного сада.

Появлявшиеся на свет дети, рождающиеся во грехе, все дальше и дальше уходили от веры в Отца Небесного. Им было уже не интересно слушать сказку о первом блаженстве, которого они нигде не видели. Как они были циничны в своем неверии.

Но в их среде порой как жемчуг блестели преданные Адаму и Еве потомки, впитывающие каждое слово о первом блаженстве и передающие его другим немногим. Жемчужина лепилась к жемчужине, образуя бусы.

Эти представители их первобытного поколения, крепкие духом и телом, несли от начала основу жизни всех поколений, они были наделены необыкновенной долговечностью. Среди них были Сиф, Енох, Ной и другие. Они сохранили чистоту почтения веры и любви к Отцу Небесному.

Как бы то ни было, сохранился некий «остаток»: один человек и его близкие обрели милость в очах Божиих, потому что «ходили пред Отцом».

Адам славил Отца за то, что и среди рода ходили праведники, хранящие правду о них и передающие ее таким же крепким и верным патриархам.

* * *

Они сидели под древним дубом, худые, почти сухие, седые, сгорбившиеся и мудро-спокойные, вспоминали блаженный сад, и их лица снова просияли. Скоро они отойдут в землю, станут прахом земным, душа их освободится от тела, а дальше – неизвестность и смерть. Но всю жизнь они помнили о небе, которому принадлежала их душа. Они ждали возвращения туда, куда призывал их Отец. И всю жизнь они каялись, как умели, принося жертвоприношения со слезами.

Только Отец знает, что их ждет после смерти. Во всех скорбях Он был с ними и заботился о них, и порой снисходило на них блаженство для их укрепления духа.

Стало темнеть, на небе появлялись бледные звезды. Им не хотелось идти домой. Вечер был теплый и тихий.

И вдруг они вздрогнули, пораженные увиденным. Они прижались друг к другу теснее и взялись за руки. К ним приближалась та самая маленькая змея, которая их соблазнила, назвав богами, с горящими бешенством глазами, та самая, которой они поверили, что ничего не случится, если отведают яблок от древа добра и зла.

Она резко остановилась около них метрах в пятидесяти и заговорила хриплым наглым голосом: «Вы превратились в старых, древних, дряхлых людишек благодаря мне. Это я вас вывела из сада, чтобы вы потеряли блаженство, хорошо вам там жилось. Я завидовала вам, мне надо вечно скитаться и мучиться. Теперь все в этом мире будут мучиться, как я. Весь род человеческий отравлен, весь мир. Все стало смертным! И ваша жизнь завершена. Все скоро забудут о блаженном саде, который принадлежал человеку, и о вас. Человек стал прахом, он растоптан и принадлежит нам, бесам, мы управляем вами. Ваши дети – наши. Род человеческий погиб навсегда! Здесь, на земле, мы одержали победу!» – змея ликовала, что одержала победу над добром и обманула первых людей.

Ева задрожала, ощутив смертельный страх. Неужели эта змея их укусит? Что будет в таком случае дальше? Нельзя и представить, что эта мерзкая тварь сотворит с ними, но нельзя и верить ей, она лжет, ее отец – дьявол. Смерть – это великое таинство, и пора принять ее. Пора отправляться в вечность. Она пришла за ними.

Адам упал на колени, воздел руки к небу, заплакал и произнес: «Попечения жития изгна мя рая, и что сотворю отчаянный? Сего ради толку во врата и зову: Господи, Господи, отверзи ми покаянием и спаси мя. Волю боящихся Его сотворит, и молитву их услышит и спасет».

В этот момент, как молния, с неба упал Ангел с мечом и щитом и пронзил змею мечом. Она мучительно вскрикнула и, рассеченная, еще долго извивалась.

Адам и Ева потеряли дар речи. Это был конец. Змея не дотронулась до них. Ева упала первой, за ней Адам. Их сердца перестали биться одновременно.

* * *

Утром Укрух с прислугой нашли их мертвыми под старым духом. Они лежали спокойные, словно уснувшие, голова к голове, рука в руке. Их лица были чисты и святы, морщины исчезли, кожа посветлела и разгладилась.

Укрух и слуги упали на колени и горько заплакали, кто-то завыл. В этот момент Укруха посетила греховная мысль: хорошо бы его жена Марта умерла первой, а он бы женился на Огаре, такой молодой и сочной, как листья алоэ.

Адама и Еву похоронили в пещере, положили в каменный гроб.

Один из старейших их поколения, Скимен, крепкий духом и хранящий в памяти предания о них, глядел на их светлые лица с благоговением, а когда заговорил, то обращался не к стоящим людям у их гробов, а к ним, как к живым. Он торжественно и кратко сказал: «Они унесли с собой тайну человеческой любви, у которой есть вечное продолжение. Никто из нас так не был и не будет близок и верен Отцу Небесному, как они. Двоим лучше, нежели одному, потому что у них есть доброе вознаграждение в труде их. Также, если лежат двое, то тепло им. А одному как согреться? – Скимен заплакал и запел уже известные песнопения. – К Тебе возведох очи мои, живущему на Небеси. Жива будет душа моя и восхвалит зело. И да благословит всяка плоть имя святое Его, в век и в век века. Сохрани душа моя сведения Твоя, и возлюби я зело. Обратил еси плачь мой в радость мне, растерзал еси вретище мое, и припоясал мя еси веселием. Яко воспоет Тебе слава моя, и не умилюся. Помилуй мя, яко скорблю. Не отврати лице Твоего от мене».

Собравшиеся стали медленно расходиться, а Скимен продолжал петь те же песнопения, которые он слышал от первочеловеков и сохранил в памяти, чтобы кто-то крепкий духом унаследовал их и передал другим. И это будет навеки, он был уверен, как верный раб Господа Своего. Около него остался маленький Сеунч, его праправнук. Он слушал Скимена и вбирал слова песни, чтобы никогда ее не забыть, а передать другим.

Все разошлись, а он продолжал петь для умерших и для Отца Небесного, которому он служил своими немощными силами, прославлял и продолжал род человеческий как праведник, которые всегда сохраняются, как чистый ручеек, текущий в жизнь вечную.