Сбежать бы с линии жизни праведной, мне отмереной.
Прижать к себе тебя, выходящую из вагона.
Я не твой принц – я беспринципный и без мерина.
Я – вор пространства,
а ты – вор времени вне закона.
Украсть бы эти пейзажи цвета надрывно-серого.
Где свет заканчивается в тумане седом залива.
Украсть бы эти пассажи грусти твои из серии
«я никогда не была счастливой».
Сорвать со стен фотографии черно-белые
квартир со всеми твоими забытыми в них ключами.
В квартирах были чужие лица, и ты так пела им,
что эти лица бы стали плачущими свечами,
но без огня; хоть бы из ничего, из воздуха.
Воск и фитиль остаются, увы, фитилем и воском.
Там, где другие льют море слез, ты проходишь
посуху.
Там, где другие решают сердцем, я чую мозгом.
Я – вор пространства, а ты – вор времени.
Соответствуй же.
Кради минуты, чтоб их затем обратить в слова.
А я сворую тебя у прочих без капли вежливости,
приговоренную без свидетелей целовать.
Кради мой возраст, что априори не верен в паспорте.
Кради безвременье, что на лбу морщиною пролегло.
И мысль неясная заухает вдруг неясытью,
когда коснувшись моей руки,
разобьешь стекло
часов подаренных, а вагон самоуничтожится,
и мы окажемся вне времени. Вне пространства.
Где ты заместо коронно-фирменного «Ну что же ты
стоишь и медлишь?»
скажешь мне третье «Здравствуй».