Сбежать бы с линии жизни праведной, мне отмереной. Прижать к себе тебя, выходящую из вагона. Я не твой принц – я беспринципный и без мерина. Я – вор пространства, а ты – вор времени вне закона. Украсть бы эти пейзажи цвета надрывно-серого. Где свет заканчивается в тумане седом залива. Украсть бы эти пассажи грусти твои из серии «я никогда не была счастливой». Сорвать со стен фотографии черно-белые квартир со всеми твоими забытыми в них ключами. В квартирах были чужие лица, и ты так пела им, что эти лица бы стали плачущими свечами, но без огня; хоть бы из ничего, из воздуха. Воск и фитиль остаются, увы, фитилем и воском. Там, где другие льют море слез, ты проходишь посуху. Там, где другие решают сердцем, я чую мозгом. Я – вор пространства, а ты – вор времени. Соответствуй же. Кради минуты, чтоб их затем обратить в слова. А я сворую тебя у прочих без капли вежливости, приговоренную без свидетелей целовать. Кради мой возраст, что априори не верен в паспорте. Кради безвременье, что на лбу морщиною пролегло. И мысль неясная заухает вдруг неясытью, когда коснувшись моей руки, разобьешь стекло часов подаренных, а вагон самоуничтожится, и мы окажемся вне времени. Вне пространства. Где ты заместо коронно-фирменного «Ну что же ты стоишь и медлишь?» скажешь мне третье «Здравствуй».