Наш северо-неверный регион охвачен тьмой перегоревших пробок. Не явится на помощь легион спецназовцев внутрь черепных коробок, они – как спичечные коробки, промокшие в болотистом кармане, того, кто нас с тобой опять обманет и не подаст ни хлеба, ни руки. Захлестывает чёрная волна по самые глаза тысячелетье. Давай, прошу, поговорим о лете. Сезоне года. Не реке без дна. Не выпускай из рук моей руки, что протяну к тебе скорей, чем ноги, что обивают мшалые пороги грозящей наводнением реки. Не вычитай! Вычитывай… меня. Я – это всё, что у меня осталось. Хватило бы там, вдалеке огня, что обращает в топливо усталость! Наш соцреалистический сюжет неумолимо движется к развязке, я больше не придумываю сказки и больше не могу молчать уже. А, нет, еще немножечко могу. Мне очень страшно за бесчеловечность. Пусть жизнью обратится слово вечность, проклюнувшись в растаявшем снегу. Держи меня, как держат автомат, и я не осекусь, как постоянно на полуслове было полупьяно. Держи меня как можно выше над волною цвета траура и угля, чтоб камень, что на сердце, лег в пращу. И мне не важно, кто ты – враг ли, друг ли, когда ты – смысл, который я ищу