ни кишок бутафорских, ни крови со скотобоен рож, измазанных сажей, линз, где глаза-колодцы они являются тридцать первого приколоться исключительно над тобою эти парни прекрасно обходятся без косплея им хватает вот этих лиц, что у них с рожденья твои волосы и лицо станут чуть-чуть белее ты не можешь стряхнуть и пепел, не говоря уж о наважденьи ты ощущаешь себя как после самой дурацкой пьянки посвященной твоей же тризне в их руках – не тыквенные горлянки а твои же лица в разный период жизни и глаза так нестерпимо горят у каждой у тебя давно не бывает такого взгляда ты идешь вслед за ними в черную реку дважды но не получается ни утопиться, ни выпить яда протагонисты фото в старых твоих альбомах но просить их уйти – как просить у дождя и снега ты их знаешь всех поименно и полюбовно лиахи́м, римида́лв, миска́м, йалоки́н, йине́гве утром первого тебя нет ни в комнате, ни в столице ты пропала, как выдранный лист из книги говорят, на снегу у дома виднелись лица навсегда застывшие в крике