Китайский фонарик в ночи над Марсовым полем мирно летел, пожара не предвещая. Я тебе заплетала косу. Ты был доволен. Ты учил меня обращаться с семью вещами: речью, мужчиной, влюблённостью, силой воли, вниманием зала, прощением и прощаньем. Я собиралась с тобой запустить такой же китайский фонарик с письмом тому, кто создал нас, но горелка в мешке отсутствовала. Похоже, огня между нами быть не могло как данность. Ты взял меня прямо там. Трава прорастала в кожу. Я никогда так глупо не попадалась. Я ничему тебя не учила, юности кроме, жаркой, смешной, слегка совершеннолетней. Если б мы даже были единой крови, мы бы любили друг друга, плюя на сплетни с башни, где занимались большой любовью. Но мы, увы, действительно канули в лете, хоть и была эта ваша Лета довольно мелкой, как ров Инженерного замка, откуда Павел смотрел и знал, что мой фонарик – подделка, как знал и день, когда ты меня оставил. С небесного потолка крошилась побелка. А себя через Лету ты все-таки переправил. И Павел смеется еще сотню лет из окон над теми, кому бессильно желает боли. Смех прорастает сквозь мой меланжевый кокон, и я согреваться не буду ни алкоголем, ни чуждыми мне телами, смотря, как на адрес Бога китайский фонарик летит над Марсовым полем. Не мой китайский фонарик над Марсовым полем.