Говорят, залпом пей до дна и достигнешь неба. Всех поймешь и возлюбишь братьями или сестрами. Это чистая правда, все мы с одной планеты. И ничьи слова не будут казаться острыми. Было бы легче, если бы я пьянела. И была бы душа закрытой, а не разверстою. Ameno, dori me, ameno, значит, бог с тобой. Я сжимаю в руке бокал с дождевой водою. Говорит о своей трагедии каждый выпивший. Каждый из них – один. Раньше было – двое. Каждый второй смеется над первым выбывшим. Я здесь третья, служу им немым конвоем. Будто я доктор и панацею выпишу. Ameno, dori me, ameno, значит, выдержу. Говорят, помогай другим – и себе поможешь. Я пустею от каждой исповеди рассказанной. Всё болит, и мне кажется, дальше – больше. На моём окне истории их размазаны. Я хочу им помочь хоть как-то, но эта боль же по наследству передаётся от Карамазовых. Ameno, dori me, ameno петь романсово. Но какой по счёту бокал ни опустошаю, мир вокруг меня не теряет в качестве. Все считают, что я разумная и большая. Говорят о проделках очередного мальчика. Я молча слушаю их и не обижаю, и становлюсь пустей своего бокальчика. Ameno, dori me, ameno, пишем начерно. Говори со мной о всём, о чём пожелаешь. Если хочется говорить со мной, опустелою. Я пишу тебе, почти не касаясь клавиш, содержаньем души марая страницу белую, их историй во мне хватило б на сотню кладбищ, я молчала бы, но что я с собой поделаю? Ameno, dori me, ameno, как бы пела я. А спасённые мной не служат поводырями, если лицо моё все пустей и каменней. Говори мне о чем угодно, и наполняй меня, словно комнату – мебелью, окнами и дверями. Ameno dore ameno dori me ameno. Если ты это слышишь, то я тебе доверяю. Как перед Судным днём, перед госэкзаменом, Ameno, dori me, ameno, повторяя.