Сколько было их, в ложь одетых. Вспоминаешь, сто лет спустя. Человек сочиняет стихи о детях, потому что сам ждал дитя. Чей-то город ждёт его, как свое дитя, и поэтому он, не спросив, уедет по железным своим путям. Был другой. Он был музыкой невесомой. Ты ему готовила борщ и фарш. Обещал стать маршем от Мендельсона, а сыграл похоронный марш. Нет, живёт. По утрам целует другую сонно. У него растет сын. Не ваш. Третья всех обещала любить до гроба. Всем клялась на Библии и крови. За такой нужно было смотреть в оба, слишком многим пообещала такой любви. У нее теперь за окном Европа. У тебя из окна слишком жалкий вид. Правда новорождённым щенком пищала в клюве лжи, распростершей свои крыла. Я прощалась навеки, когда прощала за нечистой души дела. Если я ничего вам не обещала, значит, я ни в чём вам не соврала.