Дайте вторую жизнь, и все бы во мне запело, если бы я сидел в Кафе Рафаэлла, или стоял в углу, словно мебель кака́я, если бы жизнь вторую дали, мне потакая. В новой жизни не обошлось бы без джаза под крепкий кофе, я бы смотрел на тебя, веснадцатилетнюю, в профиль, сквозь пыль на стекле, на котором давно не наводят глянца, не переставая тебе, милая, удивляться. В общем, помни, дочка: за неодушевленным шкапом как за псевдонимом, может скрываться твой папа, как за любым предметом, что стар и слегка невменяем, приглядись повнимательней и отыщи меня в них. Одушевленность видь – в чём то, как будто в ком-то, может, в памяти высверком встанет мой силуэт, мой контур, и тогда ты, тоже деревенея от этой встречи, поймешь наше с тобой одно на двоих наречье.