Я могу перебирать волосы.
Я могу держать тебя за руку.
Я не слышу твоего голоса.
Доктора только кормят «завтраком».
Ты лежишь и смотришь невидяще.
Потолок во взгляде не отражается.
Я, ни жестом себя не выдавший,
плачу небом, что крыши ржавятся.
Я прошу тебя – встань, хорошая.
И – встаёшь. И – как будто светишься.
И идешь по нашему прошлому,
как теплеющий южный ветер вся.
Я всё жду тебя у настоящего,
что расскажешь мне много доброго.
Я заснул головой на ящике,
с медицинской гремучей коброю,
и проснусь – в полуодиночестве.
Ты – цела здесь,
Я – половинчатый.
Где берут по матери отчество?
Где-то – точно,
недавно
вычитал.
Ты лежишь, как святая старица.
Тишина от солнца – напевная.
Даже в сотню лет не состарится
для меня лицо, в жизни – первое,
что увидел я, новорожденный,
закричав не от страха – от радости.
Столько было с тобою прожито,
что у смерти хочу украсть тебя,
вот – краду. По секунде. Капельке.
Вдоху, выдоху. По движеньицу.
Твой сынок все такой же маленький,
хоть и скоро, дай Бог, поженится.
Вот бы – чудо, чтоб чадо увидела,
да на мир посмотрела заново!
Я не строил из тебя идола,
каждый идол
падает замертво!
Я могу перебирать волосы,
что всегда для меня каштановы,
я могу, не срывая голоса,
возвращения долгожданного
жаждать,
ждать
и молить, как будто бы
без тебя этот мир – хоть в печь нести!..
На столе – букет с незабудками.
Символ детства.
Тебя.
И вечности.