Я могу перебирать волосы. Я могу держать тебя за руку. Я не слышу твоего голоса. Доктора только кормят «завтраком». Ты лежишь и смотришь невидяще. Потолок во взгляде не отражается. Я, ни жестом себя не выдавший, плачу небом, что крыши ржавятся. Я прошу тебя – встань, хорошая. И – встаёшь. И – как будто светишься. И идешь по нашему прошлому, как теплеющий южный ветер вся. Я всё жду тебя у настоящего, что расскажешь мне много доброго. Я заснул головой на ящике, с медицинской гремучей коброю, и проснусь – в полуодиночестве. Ты – цела здесь, Я – половинчатый. Где берут по матери отчество? Где-то – точно, недавно вычитал. Ты лежишь, как святая старица. Тишина от солнца – напевная. Даже в сотню лет не состарится для меня лицо, в жизни – первое, что увидел я, новорожденный, закричав не от страха – от радости. Столько было с тобою прожито, что у смерти хочу украсть тебя, вот – краду. По секунде. Капельке. Вдоху, выдоху. По движеньицу. Твой сынок все такой же маленький, хоть и скоро, дай Бог, поженится. Вот бы – чудо, чтоб чадо увидела, да на мир посмотрела заново! Я не строил из тебя идола, каждый идол падает замертво! Я могу перебирать волосы, что всегда для меня каштановы, я могу, не срывая голоса, возвращения долгожданного жаждать, ждать и молить, как будто бы без тебя этот мир – хоть в печь нести!.. На столе – букет с незабудками. Символ детства. Тебя. И вечности.