Стынут в мраморе и бронзе имена показненной молодой мужицкой силы вдоль дороги, где протопала война, обелисков да крестов нагородила.

Место боя переместилось. Уводя танки от дюн, разведчики отходили в глубь острова. Горело уже три танка, но и разведчиков осталось всего одиннадцать. Последними отступали Захарчук и Карпенко. Случайная, наугад в темноту, пулеметная очередь прошила приподнявшегося Захарчука. Карпенко обернулся на звук, бросился к упавшему. — Опять симулируешь, москаль, — он принялся теребить неподвижное тело. — Захар, чего ты? Захарушка!.. Поняв, что Захарчук мертв, Карпенко впал в ярость. Забывшись, вскочил и принялся бессмысленно ошлепывать себя в поисках несуществующей гранаты.

Новая очередь сломала пополам самого Карпенко. Теперь разведчиков осталось девять. Траулер причалил к берегу неподалеку от валуна, подле которого застыла баронесса Эссен. Она жадно вглядывалась в сбегавших по трапу солдат. Завидев среди них офицера, подбежала к нему.

— Herr Offizier! Mit Ihnen muss…

— Wo sind die Kinder? — перебил ее Ранке.

— Ganz nahe . — Баронесса указала направление. Очередной взрыв снаряда заставил ее втянуть голову в плечи. — Sie kommen zurecht. Wir wurden beschossen…

— Ich weiß! Fünf Männer, um Kinder bringen zu helfen. Zehn stehen Wache

Он подозвал капитана:

— Hoffentlich, Ihre Kiste besteht die Kinder .

Торвальдсон ткнул в разрывы:

— Wenn Panzer zum Ufer kommen, schaffen wir es nicht, abzulanden .

Ранке кивнул.

— Frau, die Zeit drängt , — обратился он к баронессе. — Das Schiff fährt nach Dänemark. Wir können Sie und Kinder an Bord nehmen. Wenn Sie bereit sind, schiffen Sie sich ein. Вevorzugen Sie doch nicht unter Sovjietischen Gewalt bleiben, oder?

Баронесса, оглянувшись на полыхающий замок, покачала головой:

— Aber was fangen wir in Dänemark an? Ein ganz fremdes Land .

— Das ist Ihre Sache . — Ранке, более не отвлекаясь, сбежал на берег.

— Wenn Sie wünschen, kann man nach Spanien fahren , — услужливо подсказал Торвальдсон.

— Nach Spanien? — радостно вскинулась баронесса. — Es wäre wunderschön. Ich habe dort einflussreiche Freunde .

— Also, alles ist ganz einfach. Sonnabends fährt von Malmo nach Lissabon ein Schiff, via spanische Hafen La Coruсa, es führt neutrale schwedische Flagge. Der Kapitän ist mein Kamerad, und für mässige Bezahlung…

— Ich lasse es an Dankbarkeitsbeweisen nicht fehlen! — Она спохватилась. — Sagen Sie bitte, wo ist main…

Но Торвальдсон успел отойти.

— Zwanzig Männer mit mir. Die Panzerfauste zum Gefecht! — донесся голос Ранке. — Wolf, Einladen ist ihre Pflicht!

— Jawohl! — услышала баронесса над ухом. Лейтенант Вольф сбежал по трапу. Баронесса ухватила его за рукав:

— Entschuldigen Sie, mit ihnen muss mein Hofmeister sein .

Она сглотнула:

— Hat er doch geschwommen? Wenn Sie selbst hier sind .

— Ah, der Alte? — Вольф, занятый своими мыслями, неохотно отвлекся. — Ja, Sie dürfen kommen. Man hat ihn auf dem Decke gelegt .

Баронесса, шагнувшая к трапу, остановилась:

— Was heißt «gelegt»? Ist er schlecht daran?

— Schon nicht. — Вольф наконец разглядел страх на лице старухи. Придал лицу скорбное выражение. — Er ist von der überkühlung gestorben. Das Herz! Gnädige Frau, Entschuldigen Sie, bitte .

Побелевшая баронесса осела на землю.

Арташов, лежа на траве, озабоченно вглядывался вдаль. Ночь — их защитница — начинала преобразовываться в рассвет. Из темноты выскочил Сашка, упал рядом.

— А Будник?! По тяжелому Сашкиному молчанию Арташов всё понял. Чтобы не зарычать, ухватил зубами траву.

— Чуть не в упор подползли, — прохрипел Сашка. — Совсем уж собрались в рост встать, чтоб окликнуть. И тут голос разобрали…

— Ну?! — яростно поторопил Арташов.

— Особист, — ответил на незаданный вопрос Сашка. — Распоряжался, чтоб перестрелять власовских недобитков до одного. Поняли? Власовцы мы для них. Как говорится, — переговоры невозможны!

Арташов, в бессильной ярости, уткнулся лбом в землю: — Сам выпустил, раззява!.. Сашка спохватился:

— Не вините себя, товарищ капитан! Кто ж мог представить, что эта гнида такую подлянку завернет! Это бы и Гитлер не додумался.

Арташов, прикусив губу, приподнялся: — Как с патронами? — Почитай, у всех кончились. — Раздай оставшиеся бутылки. Задача — подползать в темноте к танкам. Кому повезет — жечь! — А вы, товарищ капитан? — Я по Гулькову душу, — Арташов скрежетнул зубами. — Только бы на расстояние броска выйти. А уж там на лету порву. — Обижаете, — Сашка прижал его к земле. — Вернулся бы я пустым. Петро эту гниду прямо из кустов очередью подшил. Следом, правда, самого. Арташов застонал. Невдалеке разорвался очередной пущенный наугад снаряд. Арташов вновь застонал, — уже иначе.

— Что?! — Сашка чутко бросился к командиру. Из темноты подскочил Мухаметшин.

— Товарища капитана! Опять танка ближе ползет! Надо бы еще отойти…Что с капитаной? Убит?!

Сашка облегченно приподнялся над лежащим.

— Кажись, только контузило!.. Эй, кто рядом? — приглушенно позвал он.

Из темноты выскочили двое.

— Оттащите командира в дюны к валуну! Головой отвечаете, — скомандовал Сашка. — Остальные — разобрать бутыли! Укрываясь за малейшими бугорками, разведчики поползли навстречу смерти.

Выстрел справа заставил всех замереть. Один из танков загорелся. Бойцы переглянулись, — все, кто выжил, были на на виду друг у друга. Еще выстрел.

— Видать, в штабе прознали и прислали помощь, — радостно предположил кто-то. — Ишь как складно молотят.

— Грамотно подобрались. Сбоку, со стороны моря, — оценил другой. — Танк сбоку, как голая девка, — бери — не хочу. — Откуда со стороны моря нашим взяться? — Сашка недоверчиво оттопырил нижнюю губу. Вслушался.

— Как будто фаусты, — озадаченно определил он. — Фашист, да? Десант, да? — Мухаметшин поежился.

Новое попадание зажгло еще один танк. На глазах оторопелых разведчиков один за другим разгорались танковые факелы.

Спустя пять минут выстрелы прекратились. Затем— короткие автоматные очереди, и — тишина. Танкового батальона майора Гаврилова больше не существовало.

— И что мы получили на выходе? — Сашка озадаченно оглядел остальных. — Хотя бы живы, — неуверенно ответил Ипатов. — Пока живы! — зло оборвал Сашка. — Потому что во взаимодействии с фашистским десантом положили советский танковый батальон!

— Но они сами напали! — запротестовал перепуганный Ипатов. — И фашистов мы не приглашали. Случайно всё получилось!

Сашка нахмурился. — Это ты у расстрельной стенки объяснишь!.. Черт, туда ж капитана понесли. Не хватало еще, чтоб они к фрицам в зубы угодили. Все за мной!

Разведчики нагнали своих у самого побережья. Арташов лежал на плащ-палатке. Двое сопровождавших, укрывшись за чахлыми кустиками, вглядывались в происходящее на берегу. Дети с баронессой были уже на судне. Лишь Маша металась по берегу возле охраны. По трапу сбежала Невельская. — Маша, ступай на судно, — поторопила она. — Я без него не уеду! — огрызнулась та. — Господи, девочка! Да их там всех наверняка… Прости, родная. Но — что уж теперь? — Без него не уеду, — упрямо повторила Маша.

— Похоже, готовятся к отплытию, — сообщил один из разведчиков. — Эх, патронов малёк! Захватили бы на ура! — Если бы бабушке то, что у дедушки, она б сама была дедушкой, — пробурчал Сашка, прикидывая, как подать знак Маше. Внезапная команда ««Hände hoch!»» подбросила разведчиков с земли. Группа Ранке, вернувшаяся с поля боя, подобралась с тыла. Победители, окруженные побежденными, спина к спине ощетинились бесполезным оружием. — Hände hoch! — нетерпеливо повторил Ранке. — Может, тебе еще и спинку почесать? — Сашка дотянулся до финки в голенище. Бдительный Ранке приготовился дать отмашку. — Nicht schissen! — Маша метнулась к ним. Прорвалась через строй немцев, увидела Сашку. — Где?! — Жив! — Сашка отступил. При виде Арташова на плащ-палатке Маша упала на колени. Озадаченный Ранке выставил ладонь. — Meine Herren! Schissen Sie nicht! — подоспевшая Невельская кинулась к гауптману. — Sie haben unsere Kinder gerettet… Тут же, по-русски: — Не стреляйте! Это они вас выручили. Они сейчас уплывут и больше никогда не вернутся. Вновь умоляюще обратилась к Ранке: — Sie hindern daran nicht, uns davonzufahren! Ранке, поколебавшись, сделал знак опустить оружие. Опустили бесполезные автоматы и разведчики. С борта сбежал Торвальдсон. — Herr Kapitän! — на ходу закричал он. — Begreifen Sie doch! Wir haben keine Zeit — Einschiffen! — по приказу гауптмана солдаты двинулись к траулеру. — Frau, beeilen Sie sich! — Машенька, — Невельская потеребила Машу за плечо. Та подняла залитое слезами лицо: — Я без него не уеду. Невельская вопросительно посмотрела на Торвальдсона. — Schiffet sich ein! Jetzt ist es schon ganz egal. Wenn nur schneller , — замахал тот руками. Показал на разведчиков. — Diese auch? — В самом деле, — спохватилась Маша. — Вам же нельзя оставаться. Подскочила к Торвальдсону: — Sie dürfen nicht hier bleiben. Man wird sie erschießen . Датчанин усмехнулся — Möchten Sie, daß sovjietische Soldaten bei Alliirten in Gefangenschaft gerieten? Sie werden schon morgen zurück übergegeben . — Kann man wirklich nichts zu tun? — Невельская умоляюще сложила руки. Торвальдсон, все мысли которого крутились вокруг отплытия, готов был на всё, чтоб его ускорить. — Es sei denn, daß sie mit Ihnen zusammen bis zum Spanien fahren. Selbstverstandlich, muß man draufzahlen…

— Wunderschön! Маша бросилась к разведчикам. Захлебываясь от спешки, передала предложение Торвальдсона.

— Мальчики! У вас все равно нет другого выхода. Здесь вас расстреляют свои же. А там новая жизнь! Начнем все вместе. Вы, я, ваш капитан. Ну же?!

Разведчики переглянулись, без слов поняли друг друга.

Сашка хмыкнул:

— Бог с вами, Маша, радость наша! Где мы, и где заграница? — Но ведь это же смерть для вас!.. — Авось, — Сашка жестом остановил ее. — Капитана сбереги.

С судна нетерпеливо посигналили. Двое солдат, по знаку Ранке, подхватили плащ-палатку с Арташовым.

Растерявшаяся Маша наспех перецеловала разведчиков и, зареванная, последней взбежала по трапу.

— Leinen los und ein! — тотчас подал команду Торвальдсон.

От заведенного мотора судно встряхнуло. Потревоженный Арташов со стоном открыл глаза. Увидел над собой темное небо. В следующее мгновение небо от него отгородили счастливые Машины глаза.

— Очнулся! — пробормотала она.

— Где мы? — Это корабль. И мы с тобой на нем, — невнятно объяснила Маша. Арташов принялся озираться и увидел себя на палубе среди фашистских солдат.

Разом вспотев, вжался спиной в борт и судорожно принялся шарить по бедру в поисках пистолета. Увы! Кобура оказалась пуста. Немцы поглядывали на него со снисходительной насмешкой.

— Женечка, успокойся! — перепуганная Маша с силой прижалась к нему. — Это не враги. Они не тронут тебя. Они сами пленные.

— Они с оружием!

— Они плывут в плен. А мы с тобой — в Испанию.

— Ку-да?!! — очумевший Арташов попытался подняться. — Где мои ребята? — Погибли. — Все?! — Все, — стараясь выглядеть твердой, подтвердила Маша. Ноги под Арташовым подкосились. Маша едва успела смягчить падение.

— Только не волнуйся! Я тебе всё объясню, — заторопилась она. — Всё объясню, и ты поймешь. Потом примиришься, и всё образуется.

По палубе с совершенно подавленным видом прогуливалась баронесса Эссен.

Поднявшаяся из трюма Невельская подошла к ней:

— Девочек укладывают. Кажется, успокоились.

— Он же был таким крепким, — в голосе баронессы проступила безысходность.

Невельская, утешая, приобняла подругу.

— Знаешь, Лидушка, я тебе прежде не рассказывала, — растроганная баронесса грустно улыбнулась. — Тогда на балу, когда они подошли вдвоем, мне ведь сперва Сережа приглянулся. Но показалось, что больно дерзко смотрит. Вот и решила помучить, — отдала танец другому. А он больше не подошел. — А сама не могла? — Невельская укоризненно покачала головой. — Ведь он-то тебя любил! Потому и нашел нас здесь. Потому и себя на этом проклятом острове похоронил. Хоть знаешь, что он в Париж не уехал, чтоб подле тебя быть? — Конечно, знаю. Он же мне трижды предлагал замуж.

— И ты отказала?! — изумленно вскричала Невельская.

— Теперь бы согласилась, — баронесса горько пожала плечами.

— Теперь уж поздно! — зло рубанула Невельская. — Господи! Ну где твоя справедливость? Да если б ты такой любовью не эту гордячку твердокаменную, а меня наградил, не то что замуж не задумываясь, невенчанной бы за ним поползла.

Она спохватилась, заметив, что своими словами причиняет боль подруге. Взгляд ее упал на Машу, склонившуюся над Арташовым: — Дай Бог, хоть у этих детей состоится.

— Женечка, любимый! — Маша, обхватив голову Арташова, жадно вглядывалась в измученное лицо. — Все, что случилось, — горько. Но это судьба. Только вдумайся. Ведь через всю войну сохранила нас друг для друга. В таком водовороте, когда миллионы кругом гибли, дважды свела. Будто магнитами стянула. Теперь уж навсегда. Конечно, поначалу на чужбине трудно придется. Может, всю жизнь будем тосковать. Да наверняка будем. Но разве был выбор? Там — смерть, здесь — жизнь. Главное, что вместе. Пусть где-то. Но вместе. Ведь нас только двое на земле осталось. Ни моих, ни твоих. Знаешь, я готова поверить, что Бог есть, раз он всё так для нас устроил. Ведь так? Так?! Ответь!

Арташов, думающий о своем, вскрикнул в отчаянии. — Неужто хотя бы один не выжил?! — Нет, — Маша невольно отвела взгляд. В голосе ее Арташову послышалась фальшь. Он заерзал. — Хочу встать.

— Но тебе нельзя двигаться!

— Помоги! — упрямо потребовал он. Опираясь спиной на опору, поднялся.

В занимающемся рассвете ему открылся удаляющийся остров, знакомый валун и семь стоящих на нем фигур, среди которых Арташову почудился Сашка.

Не веря себе, протер рукавом слезящиеся глаза. Всмотрелся:

— Мои. Это же мои!

С молчаливым вопросом обернулся к потерянной Маше.

— Женечка! Не думай, — заторопилась она. — Им тоже предлагали. Но они сами захотели остаться. Сами! И они же велели мне сберечь тебя. Я не обманываю… Haltet ihn!

Арташов, размахивая для равновесия руками, устремился к борту. Несколько солдат бросились наперерез. Повалили на палубу. Завязалась борьба.

— Abstellen! — повелительный голос Ранке заставил солдат отступиться.

Арташов поднялся, с ненавистью вгляделся в фашистского офицера.

Ранке осмотрел пошатывающегося врага, прикинул расстояние до острова. — Du wirst nicht den Ufer erreichen , — определил он. Арташов, натужно дыша, презрительно смолчал. — Kannst du rudern? Арташов недоверчиво кивнул. — Kapitän! — Ранке помахал Торвальдсону. — Streichen Sie und geben Sie Befehl Boot aufs Wasser!

— Sie dürfen es nicht! — опамятовшая Маша бросилась к Ранке. — Was tun Sie? Er hat doch eine Quetschung bekommen. Она обхватила за талию Арташова, готового, казалось, рухнуть.

В отчаянии разыскала взглядом баронессу и Невельскую:

— Этого же нельзя! Скажите хоть вы!

Баронесса подошла к Ранке, решительным жестом ухватила под локоть, увлекла в сторону: — Gnädiger Herr! Dieser Mann ist ihr Verlobter. Jetzt kann er nicht sich selbst gegenüber verantwortlich sein. Sie sehen doch seinen Zustand. Er hat einen Schock bekommen. Später wird er selbst dafür Dank sagen. Helfen Sie bitte, ihn in Sicherheit bringen. Glauben Sie, ich kann Dank wissen. Ich habe in Spanien einflußreiche Freunde. Sie dürfen mit uns fahren. Ранке отстранился. — Gnädige Frau, zum Teufel mit Spanien! Ich gehe in Gefangenschaft mit meinen Soldaten .

— Wollen Sie wirklich diese Liebespaar trennen?

— Das ist doch sein eigene Wahl , — заметив, что лодка спущена, Ранке шагнул к борту. — Das wird für Ihn tödlich! — в отчаянии выкрикнула подбежавшая Невельская. Ранке обернулся. — Und wer sagt, daß uns ein besseres Schicksal erwartet? — мрачно процедил он. Во взгляде его проступила такая бездонная тоска, что Невельская умолкла.

Ранке поторапливающе поглядел на Арташова.

— Не-ет! — Маша обхватила Арташова за шею. — Не пущу! Женечка, очнись же! Это безумие. Этого не может быть! Ведь для чего-то всё было! Пожалуйста, не надо!.. Или раз так, — я с тобой. Чтоб до конца!

Арташов облизнул губы. — Маша, у меня мало сил, — еле слышно прошептал он. — Боюсь не дотянуть. Прости!.. Haltet sie . Маша, придерживаемая солдатами, в ужасе отступила. Арташов подошел к борту, перевалился. Нащупал ногой лестницу. Попытался перехватить руку, но промахнулся. Закачался, рискуя сорваться в воду. Ранке успел поймать его ладонь. Притянул. На мгновение глаза двух капитанов оказались совсем близко. Что-то они увидели каждый в другом, что заставило пожать руки. Арташов бросил прощальный взгляд на Машу. Но та, совершенно потрясенная, бессильно рыдала на груди у Невельской. Времени не оставалось, — солнечный диск, наливаясь силой, уже начал отрываться от Балтийской волны. Арташов принялся спускаться.

Помашу тебе рукой

И не стану ждать ответа.

Берег тает за кормой.

Рвётся песня. Не допета.

Там, где высится скала,

Обрывается дорога.

Для любви земля мала.

Может, свидимся У Бога.

К О Н Е Ц