Брайан, агент по найму, откидывается на спинку кресла и утыкается взглядом в ноутбук. Вчера вечером после долгих и мучительных раздумий, трезво оценив свои шансы заключить сделку века за семь дней, я позвонила ему домой, ион согласился экстренно встретиться со мной сегодня за завтраком. Так что попытаемся подложить соломки.

Однако встреча обернулась полным провалом. Я-то думала, что столь солидная фирма по найму будет мне рада и потому можно рассчитывать по крайней мере на завтрак, а не просто на чашку растворимого кофе. Причем даже не в ресторане: Брайан привел меня в полутемный офис с голыми стенами, без единой, пусть самой скромненькой картинки. На маленьком столике в углу помещается телефон — и ничего для оживления интерьера. Он звонит секретарше и говорит, что если важный мистер такой-то явится раньше срока, его следует проводить в комнату Моне.

— А это чья комната? — заинтересованно спрашиваю я, пытаясь поудобнее устроиться на жестком стуле. Может, какого другого художника? Современного? Вроде Трейси Эмин…

— Это? — Брайан обводит взглядом помещение. — Да это просто бывшая кладовка. Итак. Как там поживает Крис? Сто лет его не видел, но думаю, этого можно и не говорить, да? Ха-ха. — Он хохочет как гиена. — А Манфред? Для немца он очень даже симпатичный. В большой степени англичанин, если ты понимаешь, о чем я. Он очень… как бы это сказать… — Он делает паузу, подыскивая нужное слово.

— Дерганый? — предлагаю я. — Склизкий?

— Я думаю, нехорошо с твоей стороны так говорить, Трикси. — Брайан кидает на меня укоризненный взгляд. — Особенно учитывая, как он недавно отзывался о тебе.

— Серьезно? — Я заинтригована. Милый душка Манфред. — И как же он отзывался обо мне?

— Не знаю, стоит ли пересказывать. — Брайан еще сильнее откидывается в кресле и глядит на свое отражение в зеркале. — Ладно. Только не говори ему. (Я согласно киваю.) Он сказал, что ты заслужила все, что получила. И что усилия, которые ты прилагала в последние несколько лет, скоро будут отмечены банком — и об этом вот-вот объявят. — Он улыбается. — Вот так-то.

Мило с его стороны, не правда ли? Так ты получаешь повышение? И пришла ко мне, чтобы поднять свой жизненный тонус?

Я смотрю на него, не в силах вымолвить слова. Манфред знает. Все в банке знают. Все ждут не дождутся, когда меня вышвырнут вон. И убеждены, что я это заслужила. Я пытаюсь взять себя в руки и про себя отмечаю: никогда больше не приглашать Манфреда. И никогда больше с ним не общаться.

— Не совсем так. — Я чуть замялась. — Я пришла, чтобы поговорить о своей дальнейшей карьере. Выяснить, возможно ли перейти на работу в другой банк. Проверить, как там вообще… Я хочу сказать: не стоит слишком долго оставаться на одном месте. От этого люди часто становятся нудными. — Стоит посмотреть на Манфреда, и станет ясно, что я права…

— Ах вот как. Боюсь, это несколько неожиданно. Если бы я заранее знал о причинах твоего визита, то сразу сказал бы, что в нем нет необходимости, — мямлит Брайан. — Никаких вакансий для тебя нет.

— Как, совсем? Я надеялась, что твое агентство найдет несколько вариантов, для которых я бы идеально подошла… — Мог бы осчастливить другие банки тем, что Трикси Трейдер согласится на них работать. — Кстати, однажды меня премировали за заключение сделки. У меня хорошая репутация.

— Да, конечно… — Брайан приобретает обеспокоенный вид и смотрит на часы. — Но, к сожалению, твоя репутация — как бы это сказать помягче — не вдохновляет работодателей. Говорят, ты стала… — пауза, — лениться. Говорят, ты работаешь спустя рукава и с тобой тяжело общаться… Ну, так говорят… (Надо думать, говорят люди вроде тебя, Брайан. Ходячие карикатуры!) А что касается премии за сделку: да, это было грандиозное мероприятие. Новый финансовый рынок. Немногие компании хотят работать с албанским леком. Я признаю, что у тебя есть хватка…

— Слушай, Брайан. Ты мой агент. Так работай. — Возможно, стоило сказать это как-нибудь помягче. — Предоставь мне шанс. Дай мне возможность показать людям, на что я способна.

— Я не могу, — слабо протестует он.

— Можешь. — Я ободряюще улыбаюсь.

— Прости, Трикси. Правда не могу.

— Но почему? — взрываюсь я. — Почему?

— Потому что теперь мы работаем на ваш банк. Подбираем вам штат. С нашей стороны будет по меньшей мере неэтично изымать оттуда сотрудников. Недавно я устроил в ваш банк одного ирландского парня… как бишь его? — Он потирает лоб, стимулируя память.

— Да! Киаран. Киаран Райан. Не знакома?..

— Иначе сказать, мне ты помочь не можешь?

— Именно так. Прости. Поверить не могу!

— Может, тогда хотя бы порекомендуешь кого-нибудь?

— Мне очень жаль, но они все скажут тебе то же самое. Если только ты не снизишь свои запросы, боюсь, тебе будет непросто отыскать работу в Сити. — Брайан тяжко вздыхает. Он явно выбрал не ту профессию: в нем пропадает трагический актер. — А теперь я прошу меня извинить. Через пять минут придет следующий клиент, мне нужно подготовиться. — Он поднимается и протягивает мне руку. Я машинально пожимаю ее, а потом выхожу вон. Началась моя последняя неделя в Сити.

На работу я безнадежно опоздала, но какая, в сущности, разница? Кажется, это никого уже не волнует. Бладхаунд поглощен телефонной беседой, впрочем, он кивает мне и шепчет: «Привет». Я усаживаюсь на место. Кажется, на рынках сегодня спокойно: в офисном зале тишина. Никто не бегает, не вопит и не устраивает телефонных истерик.

Бладхаунд кладет трубку и обращается ко мне:

— Лили звонила тебе три раза. — Он протягивает несколько записок. — Она сказала, что это срочно, а вчера вечером ты не отвечала на ее звонки. — Бладхаунд глядит на меня с укоризной.

— Я знаю, знаю. В Теско специальное предложение. Три упаковки мочалок по цене двух.

Перезвони ей. Скажи, что я уже истратила все свои деньги на большую банку джема и не могу позволить себе мочалки. Вперед.

Бладхаунд, опасливо косясь на меня, все же замечает, что слишком жестоко насмехаться над невинными чудачествами Лили.

— Это ведь никому не приносит вреда. Она старается быть полезной. Да, кстати, Джулия тоже звонила. Она за тебя беспокоится.

— Ладно, уймись. Я ей позвоню. Может, вытащу ее на ланч. — Я тянусь к телефону.

— Постой, — говорит Бладхаунд. — Ее сейчас нет не месте.

— О?

— Она сказала, что должна отлучиться. Звонила, когда… Это с ней я разговаривал, когда ты пришла.

— Так что же ты не дал мне трубку?

— Потому что… — Он колеблется. Лицо его приобретает задумчивое выражение, а глаза бегают, будто Бладхаунд изыскивает способ быстрой ретирады. Я смотрю, не отрываясь, ион начинает краснеть. — Потому что она звонила не тебе.

— Да ну? Кому же она звонила? — Дурашка. Кому еще она могла звонить в этом Богом проклятом месте?

— Мне.

— Хотела узнать насчет меня?

— Нет. — Снова пауза. — Насчет меня. Как я себя чувствую после вчерашнего.

— Что-что?

Со стороны отдела валют доносятся крики. Что-то насчет стремительного падения йены. Но мне не до того.

— Вчера у нас было третье свидание.

— Ты шутишь? — Я пристально смотрю на него. Третье свидание? Третье свидание — это рубеж, когда надо либо остановиться, либо…

— Нет. — Такое короткое словечко. Удивительно, как больно порой оно может ранить. Удивительно, как точно порой оно умеет находить цель… Джулия, моя лучшая подруга, встречается с моим коллегой! Моя жизнь катится в пропасть, а эта парочка думает о своих сердечных делах! — Мы не знали, как бы тебе сказать, — прибавляет он.

Хм. Теперь понятно, почему она так защищала его, когда мы в последний раз сидели у Джо. И могу поклясться: именно с ним она была в «Мет-баре», когда я не смогла прийти. И почему все всегда обрушивается разом?

— Что ж, поздравляю. И время отлично выбрали. Просто прекрасно. Огромное вам спасибо. — Я отворачиваюсь к компьютеру.

Йена падает быстрее, чем уровень жидкости в бутылке «Крюга» во время ланча. Вот она, ирония судьбы! Сколько суеты, нервов, страхов было вокруг сделки с доктором Норико — а теперь получается, что она все равно не смогла бы осуществиться. Когда йена ведет себе подобным образом, математика просто перестает работать. Вот она, высшая справедливость — так, кажется, говорится? Бладхаунд некоторое время молча взирает на меня, а потом тихонечко говорит, что меня искал Киаран. Хотел поговорить… Хочет поговорить — пусть пойдет на какой-нибудь чат. Ау меня осталась всего неделя, чтобы сохранить работу…

Прошло два часа. Я по-прежнему бессмысленно пялюсь в свой компьютер, когда звонит внутренний телефон и из вестибюля мне сообщают, что внизу ожидает миссис Лили Смит. Какого дьявола ей здесь делать?

Я отвечаю, что буду через пять минут, однако служительница уверяет, что можно не торопиться: Лили как раз объясняет ей, как свести с конторки грязные следы пальцев.

Четыре минуты спустя я прохожу мимо охраны и спускаюсь в вестибюль. Там стоит Лили и трактует уже о цветочном оформлении.

— Не люблю я чересчур экзотических, — указывает она на роскошные цветы в стеклянных вазах по обе стороны стойки, услаждая глаз великолепием золота и пурпура. — Нет. Дайте мне старую добрую гвоздику и хризантемы, вот что я вам скажу. Замечательные цветы. И стоят долго. Я купила розовые гвоздики аж неделю назад, и они до сих пор свеженькие… — Она замолкает, увидев меня, но потом все же решается добавить самое главное. — И всего девяносто девять за десяток. — А потом неодобрительно мотает головой на «экзотику».

Далее Лили смахивает воображаемую пылинку со своего черного пальто. Лучшего пальто. Купленного у «Маркса и Спенсера» в те времена, когда еще умели шить одежду. Не то, что сейчас. На руках у нее черные перчатки — подарок от меня на Рождество, — а на плече сумочка. Она словно выставила между нами барьер. Она нервничает. Никогда раньше Лили не приходила в банк, да еще так неожиданно.

— Трикси. — Она робко улыбается.

— Привет, — непринужденно отзываюсь я. — Что ты здесь делаешь? — Что-то не так. Не с Лили, ас банком. Могу поклясться: что-то переменилось… Потом до меня доходит: где-то играет музыка… Музыка?! В банке? Это же не ресторан, черт возьми. Я оборачиваюсь к служительнице. — Что это там играет?

Она вертит головой и прислушивается. Негромкие звуки плывут по фойе, отражаясь от стен и мраморного пола. Это похоже на… на «Зеленые рукава». А потом я замечаю тележку мороженщика, припаркованную возле входа. Музыка привлекает потенциальных покупателей. Я подхожу к двери, чтобы рассмотреть получше. Служащие окрестных банков терпеливо стоят в очереди за мороженым. Я вижу среди них Кейт.

Возвращаюсь к Лили.

— Извини, — говорю я. — Никогда в жизни не видела в Сити тележку мороженщика. Нас перепутали со школой… Впрочем, может, и не перепутали, если посмотреть, какая очередь выстроилась. Банковские служащие недалеко от школьников ушли. — И я возвращаюсь к главной теме. — Так что ты здесь делаешь?

Лили нерешительно переминается с ноги на ногу. Пальто распахивается. На ней нет передника. И вообще, если вдуматься, с Лили тоже что-то не так… Я пристально рассматриваю ее.

— Ты накрасилась. — Я просто удивлена своим открытием, но почему-то это звучит как обвинение.

Щеки Лили заливаются румянцем, иона бормочет, что это была старая косметика, которая мне уже вряд ли когда понадобится. Бедолага. Разве ж надо оправдываться! Я замахала руками, давая понять, что я вовсе не против, я только приветствую, и вдруг замечаю еще кое-что. У нее на левой руке. На безымянном пальце поблескивает колечко с рубинами и бриллиантом. Оно прекрасно гармонирует с ее маникюром… Что? Маникюр? У Лили? Когда это Лили красила ногти? Она ведь всегда говорила, что если бы Господь Бог желал, чтобы мы делали маникюр, он создал бы нас с красными ногтями. Хотя это глупости: далеко не каждой женщине подходит красный лак. Я пытаюсь осмыслить происходящее. Что-то не так, и дело даже не в маникюре. У Лили на пальце кольцо. Обручальное.

— У тебя обручальное кольцо. Почему?

Она нервно хихикает, потом роется в сумочке и извлекает воки-токи.

— Ромео. Ромео. Заходи, — говорит она.

— Я тебя слышу, Джульетта, — доносится ответ. Фоном по-прежнему звучат «Зеленые рукава».

— Сама судьба вмешалась в нашу жизнь, Трикси. (Так. Она слишком много времени проводит у телевизора.) Входи же, Ромео. Джульетта ждет.

— Десять. Десять, — говорит кто-то.

Это еще что такое?

Я вскидываю глаза. В дверях стоит Кейт, в руке у нее большой пломбир. За ней по пятам, как за Гаммельнским крысоловом, идут коллеги. Они возвращаются с ланча, пытаясь прикинуть сумму оставшейся наличности и убедиться, что их не обсчитали при покупке бутылки «Шардонне». Я замечаю в толпе Киарана. Он выглядит подавленным, хотя, возможно, это просто игра воображения.

Кейт видит нас, машет рукой и подходит.

— Привет, Трикси. — Кейт улыбается. Если она и знает, что происходило в моей жизни в последние дни, то тщательно это скрывает. Кейт весела и дружелюбна, как всегда. — И Лили! — восклицает она так, словно они знакомы уже лет сто. — Отлично выглядишь. И ты была права, — прибавляет Кейт, слегка понизив голос, — этот отбеливатель творит чудеса… Какая прелесть: мороженщик в Сити!

Лили что-то отвечает, но я уже не слушаю. Я смотрю на Киарана. Лили выдвигается вперед и, проследив за мои взглядом, машет рукой и ему тоже. Предательница.

— Привет. Рада тебя видеть, — говорит она, когда Киаран подходит ближе.

Он пожимает ей руку и кивает мне, не поднимая глаз. Я делаю вид, что не заметила. Кажется, Кейт заподозрила неладное, но прежде чем она успевает пошевельнуться, я слышу возглас:

— Я здесь, Лили… Где она?

Я оборачиваюсь и вижу высокого мужчину в белом комбинезоне и белой шапке. Он идет прямо к нам. На нагрудном кармане у него красуется бейджик с надписью: «Сладкое наслаждение Ларри». Кейт начинает поглощать свой пломбир с удвоенной скоростью, возможно рассчитывая, что он прихватил с собой еще какие-нибудь образцы своей продукции. Киаран вообще остолбенел, явно не зная, что предпринять. Новая сотрудница, с которой Сэм недавно так мило болтал, тоже вернулась с ланча. И остановилась посмотреть представление. Шпион в нашем стане.

— Ого! — говорит Ларри. — Я и не знал, что здесь столько народу. — Он улыбается Лили и берет ее руку в свою.

— Трикси, — говорит Лили, оборачиваясь ко мне, — познакомься с Ларри — моим будущим мужем. При этих словах Ларри целует ее в щечку. — Ларри, — продолжает она, — познакомься с Трикси — твоей будущей падчерицей.

Кейт громко вздыхает, а потом накидывается на меня, обвиняя в том, что я до сих пор молчала. Киаран молчит несколько секунд, а потом поздравляет Лили и направляется к лифтам. Возможно, теперь он счастлив, что у нас с ним ничего не вышло… Только представьте себе! Встречаться с падчерицей мороженщика!

Ну а я? Я молчу. Я смотрю, как моя матушка чуть не прыгает от восторга, сжимая руку своего жениха. И меня переполняет стыд. Но — впервые за мою сознательную жизнь — не за нее. За себя… Само собой, когда Ларри стискивает меня в объятиях, я, как могу, изображаю сердечные поздравления. А потом, бормоча что-то насчет срочной работы, клятвенно обещаю, что непременно приду в«Олд Парз Хед», что в Ислингтоне — отпраздновать. А потом иду клифтам…