На мгновение все, кто был в музыкальном салоне, замерли, потом невесть откуда возник Эрни Пайпер. Упав на колени, он вернул стакан в вертикальное положение и принялся салфеткой собирать с пола вылившуюся жидкость.
— Руки, Пайпер! — прорвался голос Алека сквозь поднявшийся гвалт. — Осторожно! И постарайся не вдыхать. Майор Браун, мистер Левич, встаньте у дверей, пожалуйста. Из дома никому не выходить. Дамы и господа, полиция. Попрошу всех покинуть помещение.
Роджер Абернати без сил плюхнулся на банкетку, Мюриэл бросилась к нему. Бледная Оливия, вся дрожа, в одиночестве стояла у рояля, хрупкая и беззащитная. Дэйзи поспешила к ней, однако ее опередил Эрик Кокрейн:
— Дорогая!
Оливия отстранила его.
— Не глупи, Эрик, — тихо сказала она дрожащим голосом. — Ты себя погубишь.
— Мне плевать. Бедняжка!
Обессиленно всхлипывая, она упала к нему в объятия.
— Пайпер, цианид? — Алек вернулся, выпроводив всех из музыкального салона и закрыв двери.
— Запах есть, сэр. Я довольно много собрал.
— Молодец. Найди на кухне что-нибудь с крышкой и сразу в лабораторию, пусть стакан и на отпечатки проверят. Возьми мою машину. Мисс Дэлримпл, приглядывайте за дверьми на террасу. Кокрейн, еще выходы в доме есть? Хорошо. Где телефон?
— В передней, под лестницей, — ответил Эрик Кокрейн, по-прежнему прижимаясь щекой к гладким черным волосам Оливии. — Мисс Дэлримпл, могу я попросить вас налить бренди для Оливии? Вообще, нам всем не помешает выпить по глотку.
Оливия подняла голову:
— С Роджером все хорошо?
— Да, вполне, — заверила ее Мюриэл.
Идя за бренди, Дэйзи перехватила Алека в холле.
— Миссис Кокрейн? — прошептала она.
— Возможно, — мрачно ответил тот. — Изображает невозмутимость перед гостями. А у самой в глазах отчаяние. Сейчас вернусь.
Едва щеки Роджера и Оливии снова порозовели, как Алек уже вернулся.
— Сюда едет сержант с подкреплением, — объявил Алек. — Все это время он ждал в участке неподалеку на случай, если что-нибудь произойдет, хотя такого точно никто не ожидал. Я пока опрошу присутствующих. Мисс Блейз, ваше выступление не оговаривалось заранее? Чья это была идея?
— Мистера Уэстли, то есть преподобного Уэстли.
— Да, это отец предложил, — подтвердила Мюриэл.
— А он не говорил что-то вроде «такой-то или такая-то просит вас спеть»?
— Нет, — подумав, ответила Оливия. — Если я правильно помню, он сказал: «Вы ведь певица, мисс Блейз? Меццо-сопрано, как Беттина…»… нет, «как Элизабет».
— Как вам показалось, он узнал об этом от кого-то?
— Да, пожалуй.
Побледнев, Эрик Кокрейн сказал:
— Я представил Оливию нескольким гостям, сообщив, что она будет исполнять партию меццо-сопрано на повторном концерте.
Алек кивнул.
— Мистер Уэстли сможет сказать, кто подсказал викарию… и не советовал ли тот человек попросить мисс Блейз спеть.
Теперь Оливия успокаивала Кокрейна, не выпускавшего ее руку. Все уже поняли, куда клонит Алек.
— Погодите-ка! — встрепенулась Оливия. — В первый раз я увидела мистера Уэстли в доме Роджера. Может, тогда меня и представили ему как певицу, сейчас уже не припомню.
— А могли заодно сообщить, что она — ваша ученица, Абернати? — с надеждой услышать отрицательный ответ спросил Кокрейн.
— Скорее всего, именно так, — мягко ответил Роджер.
— Мисс Блейз, вы просили воду? — сменил тему Алек.
— Нет.
— Кто-нибудь знает, как стакан оказался на рояле?
Кто пробормотал «нет», кто покачал головой.
— Видел кто-нибудь этот стакан до того, как мисс Блейз предложили спеть?
Никто не мог поручиться, что тогда стакана на рояле не было.
— Мисс Блейз, мистер Абернати, вернитесь к роялю, пожалуйста. И бокал бренди с собой захватите. Салфетка так лежала?
— Вроде да, — сказала Оливия. — Я ее не трогала.
— Поставьте на нее бокал. Теперь встаньте, как тогда, возьмите бокал и поднесите к губам.
Рука Оливии с пустым бокалом прошла чуть выше уровня груди Роджера, почти у того под носом.
— Вот почему мистер Абернати почувствовал запах, — с удовлетворением констатировал Алек. — А вы, получается, нечувствительны к запаху цианида, мисс Блейз?
— Похоже, что так. Раньше как-то не было случая проверить. Но, мистер Флетчер, не ошибка ли все это? Может, Роджер вспомнил тот злополучный бокал, и ему показалось?
— Нет, констебль Пайпер тоже почувствовал запах. Еще остается вероятность, что пахло не цианидом, а чем-то другим. Надеюсь, скоро будем знать точно. Материала достаточно. Мистер Кокрейн, я хотел бы побеседовать с вами наедине. Остальных попрошу остаться здесь.
Кокрейн уставился на него в ужасе:
— Вы же не думаете, что она… что этот человек снова попытается… убить Оливию?
— Вряд ли, сэр, но одну ее лучше не оставлять.
— Она пойдет со мной, — твердо заявил дирижер. — Нет ничего такого, чего ей нельзя слышать.
Алек уступил, и они ушли.
— Мистер Флетчер считает, что это миссис Кокрейн? — обратилась Мюриэл к Дэйзи. Роджер сел за рояль и принялся что-то бесцельно наигрывать.
— Кокрейн тоже так считает. По крайней мере, боится, что это она.
— Жаль мне его… хоть он мне и не очень симпатичен. Дэйзи, значит ли это, что убийца Бетси — миссис Кокрейн?
— Не обязательно, — осторожно ответила Дэйзи.
Мюриэл поежилась:
— Жутко становится, как подумаешь, что где-то тут расхаживают двое убийц!
— Да уж. — Дэйзи невольно огляделась. Они были одни, разумеется, не считая Роджера. Крадущихся по террасе зловещих фигур тоже не наблюдалось. Интересно, что она, по мнению Алека, должна сделать, если мимо пробежит убийца? Оглушить его или ее пюпитром? Или скрутить с помощью Роджера?
Тот тихо наигрывал что-то грустное. За последние несколько дней он резко состарился, им все сильнее овладевало безразличие. Его глубоко взволновали гнусные инсинуации газетчиков в адрес Якова Левича, потом пение Оливии и покушение на ее жизнь. Теперь же он вновь скатывался в апатию, играл все тише и медленнее, потом руки на клавишах замерли, а голова безвольно поникла.
— Мюриэл, я хочу домой, — тихо сказал Роджер, с видимым усилием поднимая голову. — Как думаете, Дэйзи, старший инспектор нас отпустит?
— Пока не стоит его отрывать. С минуты на минуту придет сержант Тринг, постарайтесь продержаться.
— Роджер, сядьте в кресло, там удобнее, — забеспокоилась Мюриэл. — Вам плохо?
— Нет, просто устал. — Он пересел в кожаное кресло и, по настоянию Мюриэл, отпил еще бренди из бокала.
Через несколько минут вернулись Алек с Кокрейном, Оливией и констеблем из участка, который тут же занял пост у дверей на террасу.
— Да, можете уехать, — разрешил Алек Мюриэл. — Позже я еще поговорю с вами обоими. Мисс Дэлримпл, проводите мисс Блейз домой, иначе мне придется вызвать женщину-полицейского.
— Не нужно, я поеду. — Дэйзи так обрадовалась перспективе пообщаться с Оливией, что почти не рассердилась на приказной тон.
— Благодарю вас. Там запретесь и будете ждать дальнейших указаний.
— Я сам отвезу мисс Блейз домой, — предложил Эрик Кокрейн с крайне несчастным видом.
— Извините, сэр, вы нужны здесь. У вас дома есть телефон, мисс Блейз?
Оливия покачала головой. Она все еще была бледна, но уже полностью овладела собой. Хотя они с Кокрейном стояли на отдалении друг от друга, между ними чувствовалась почти зримая связь.
— Тогда пришлю кого-нибудь, — решил Алек. — Такси я уже вызвал. Вот деньги на дорогу, за счет Скотленд-Ярда. — Он протянул Дэйзи десять шиллингов.
— Может, нам завезти Мюриэл и Роджера? Кэб со службы останется мистеру и миссис Уэстли.
Алек испытующе посмотрел на Мюриэл и Роджера, потом кивнул:
— Хорошо. Мне нужно побеседовать с викарием и миссис Уэстли до того, как они уедут.
Когда объявили, что такси подано, Алек задержал Дэйзи за руку и тихо произнес:
— Поужинаете со мной завтра?
— Да…
— Боюсь, спокойно посидеть нам не дадут, — усмехнулся он. — Разве только убийца к тому времени найдется. И кстати, если вы свободны в субботу, Белинда и моя матушка ждут вас на чай. Обещаю присутствовать, даже если придется отключить телефон!
— На чай? В субботу? — Внутри у Дэйзи неожиданно похолодело. «Не дури», — велела она сама себе. — Передавайте им, что я польщена и буду с нетерпением ждать встречи.
— Хорошо. Белинда будет в восторге. А сейчас ступайте. И не волнуйтесь, вряд ли мисс Блейз сейчас что-то угрожает.
Нагоняя остальных, Дэйзи думала вовсе не об Оливии, а о том, будет ли в восторге или хотя бы рада миссис Флетчер — про нее Алек ничего не сказал.
Полицейские вывели их из дома через кухню, где за столом в компании взволнованных служанок уже сидел Том Тринг с чашкой чая. Он привстал, приветствуя дам, и едва заметно, как прежде Эрни, подмигнул Дэйзи. В черной паре вместо костюма дикой клетчатой расцветки он выглядел гораздо представительнее — не продавец подержанных автомобилей, а владелец похоронного бюро.
Оливия настояла, чтобы Роджер сел на самое удобное место, а сама примостилась на откидном сиденье. Дэйзи назвала водителю адрес на Малберри-плейс, и они тронулись с места.
— Оливия, дорогая, — начал Роджер, — простите меня, пожалуйста.
— Что вы, я не против сидеть здесь, я вообще хотела пойти пешком или на автобусе доехать.
— Нет-нет, я имею в виду ужасное потрясение, которое вы пережили. Я чувствую себя виноватым.
— Боже мой, Роджер, почему? Я вам жизнью обязана!
— Ну, я… — с оторопелым видом начал Роджер. — Что, если это была ложная тревога, как вы и говорили?
— Я так сказала только из-за Эрика. — Оливия посерьезнела: — Кто еще может желать мне смерти, кроме его жены? А ему даже подумать о таком жутко.
— Если это и вправду сделала миссис Кокрейн, то идею ей подсказало то, что… случилось с Беттиной.
Дамы переглянулись. Было бы слишком жестоко напоминать ему сейчас, что миссис Кокрейн могла покушаться на Беттину из тех же соображений, что и на Оливию.
— Тогда, — сказала Дэйзи, — вы тут совершенно ни при чем, Роджер. Оливия права, она обязана вам жизнью, а если это была ложная тревога, то надо радоваться, что вы были настороже, а не ждали, когда она упадет замертво.
— Да, само собой, — подтвердила Оливия.
Такси остановилось, и Роджер с Мюриэл вышли; теперь Мюриэл предстояло успокаивать его в одиночку. Оливия назвала водителю свой адрес и пересела к Дэйзи.
— Спасибо, что поехали со мной. Меньше всего мне сейчас нужно присутствие какой-нибудь мрачной надзирательницы. А ваш друг из полиции приятный малый.
— Спасибо. Кстати, он сказал, что вряд ли вам сейчас что-то угрожает.
— Лучше перестраховаться. Посидим, выпьем чаю. Очень хочу чаю!
— Сказать по правде, я умираю с голоду. Я как раз собиралась поесть, когда вы начали петь.
— У меня есть колбаски и гренки.
— Шикарно! Только не подумайте, что я совсем уж глуха к искусству. Пели вы совершенно божественно, все были в восхищении! Не передать, как я жду повторного концерта.
— Мне представился огромный шанс, — вздохнула Оливия. — Только вот какой ценой. Бедный Роджер! Бедный Эрик!
— А могу я спросить вас, что Алек хотел узнать у миссис Кокрейн?
— Есть ли в доме цианид. Эрик не очень разбирается в домашнем хозяйстве, но вспомнил, что прошлым летом велся разговор о средстве от насекомых — на чердаке было осиное гнездо.
— Боже мой!
— Потом мистер Флетчер опять спросил, знала ли Урсула о нас с Эриком до прошлого воскресенья или, может, подозревала Беттину, ну, все такое. А Эрик убеждал его, что она ни за что не сорвала бы ему выступление, даже если что-то подозревала. Но кто еще мог так сильно меня ненавидеть?
— Да, все указывает на миссис Кокрейн.
— Эрик мучается ужасным чувством вины. Мистер Флетчер безукоризненно вежлив со всеми, и все же понятно — он тоже считает, что все из-за Эрика. Вам Эрик не нравится, так ведь?
— Боже мой, неужели заметно? — ужаснулась Дэйзи.
— Только тем, кому он дорог, — заверила ее Оливия. — Да, он слаб и уже разочаровывал меня прежде. Все мы не идеальны. Я безумно его люблю и ничего не могу с этим поделать.
В полумраке салона было видно, что Оливия закусила губу, чтобы не заплакать. Дэйзи взяла бедняжку за руку.
— Вот и Роджер так, — сказала она с сочувствием. — Как бы ужасно ни вела себя Беттина, он не переставал ее любить.
Оливия протяжно вздохнула. Такси подрулило к дому. Дэйзи расплатилась с водителем, дав ему щедрые чаевые «от Скотленд-Ярда». Они с Оливией молча поднялись наверх, и, только когда дверь за ними закрылась, Оливия вновь заговорила:
— Для Эрика было бы лучше, если бы Роджер не выбил стакан у меня из рук.
— Чушь! Алек все равно поймал бы миссис Кокрейн, ей бы вынесли смертный приговор, а утешить Эрика было бы некому. Хотя, пожалуй, то, что вы остались живы, несколько усложняет дело.
— Вот и я о том же. — Оливия взяла с горелки чайник и ушла налить воды. Дэйзи быстренько сунула скотленд-ярдовский шиллинг в счетчик. Монетка, звякнув, провалилась внутрь. Вернувшаяся Оливия улыбнулась:
— Сержант Тринг сделал то же самое, когда полиция сюда приезжала. Он думал, я не узнаю, но я слышала, как звякнула монетка. Спасибо.
— Подарок от Скотленд-Ярда, — торжественно сказала Дэйзи. — А сержант Тринг, наверное, свои личные деньги бросил — их к служебным расходам не отнесешь. Славный он, Том Тринг, тоже мой друг.
Оливия посмотрела на нее с любопытством:
— А у вас довольно свободные взгляды. Я встречала несколько дам, к которым приходилось обращаться «достопочтенная», так там надменности было хоть отбавляй.
— Просто я такая, мне интересны люди, многие заговаривают со мной сами, а если человек тебе симпатичен, что же теперь, не общаться с ним только потому, что он не твоего круга? Я так не могу. Моя подруга Люси — о, она ведь делала ваш портрет! — всегда меня за это ругает, хотя у самой только дедушка граф. Можно подумать, от титулов люди как-то меняются!
— Кстати, — сказала Оливия, продолжая готовить еду, — как вы думаете, что делать Эрику, если Урсулу обвинят в попытке убийства? Если он будет ее защищать, скажут, что не хочет лишиться денег, а если подаст на развод — что бросает жену в беде.
— Сейчас уже поздно беспокоиться о том, кто что скажет, — заметила Дэйзи. — Не забудьте наколоть колбаски, а то потрескаются. Нарезать хлеб?
— Да, пожалуйста. А я зажгу огонь. Эту горелку пока разогреешь, чтоб гренки поджарить, час пройдет! То есть вы хотите сказать, что об этом следовало думать до того, как поддаться обаянию Эрика? — К Оливии вернулся ироничный тон, несмотря на щекотливую тему разговора. — Вы правы, конечно, раскаиваться поздно. Следовало подумать и об Урсуле. Наверняка она не любит Эрика, он ей нужен только для того, чтобы получить титул.
— Но ведь можно ревновать и без любви, не находите? Вряд ли Беттине понравилось бы, если бы Роджер стал ей изменять, хотя казалось, что ей наплевать.
— Ей на всех было наплевать, кроме себя. Но будет как-то уж слишком, если окажется, что Урсула убила ее по ошибке, из-за нас с Эриком.
Дэйзи оставалось только согласиться, втайне думая, что положение Оливии и Кокрейна еще хуже, если на свободе разгуливает не один убийца, а два. Вот бы знать, как там дела у Алека в доме Кокрейнов.
— Да, шеф, это цианид, которым хотели отравить. — Том Тринг неслышно пересек музыкальный салон и подошел к столу, за которым сидел Алек. — Жестянка с остатками нашлась на верхней полке в садовом сарайчике, и на ней отчетливо написано «яд» и череп с костями нарисован. Эх, как же я в прошлый-то раз не нашел, когда насчет шофера приходил!
— Мы тогда серьезно не рассматривали ни хозяина, ни хозяйку в качестве убийц миссис Абернати. — Алек нахмурился. — Да я и сейчас не то чтобы уверен. Миссис Кокрейн сама работает в саду?
— Так, ковыряется помаленьку, цветочки собирает, розы обрезает. В общем, если бы ей вздумалось поковыряться еще и в сарае, никто бы не удивился. Важнее другое, шеф. Кто-то прям-таки любовно оставил отпечатки пальцев: и сбоку-то они тебе, и на крышке. Банка пыльная и ржавая, так что «пальчики» хорошо видны. Я уже велел парнишке из участка отнести ее в отдел дактилоскопии.
— Хорошо.
— Загвоздка в том, что садовник по средам не приходит. Может, банку брали крыс травить.
— Садовника потом можно найти. Еще что-нибудь срочное есть?
— Только то, что обе служанки божатся, мол, никаких-де стаканов на рояль не ставили.
Алек кивнул.
— А мне удалось узнать, что это миссис Кокрейн надоумила викария, чтобы тот попросил мисс Блейз спеть.
— Вот как, значит, — произнес Том.
— Ладно, помоги мне с допросом свидетелей, иначе просидим тут до ночи, а хозяева уже нервничают. Комната большая, я уйду в один конец, ты — в другой. Спрашивай, знакомы ли они были с мисс Блейз и про бокал: когда появился на рояле, кто поставил, кто подходил… ну, все такое, очевидное.
— Хорошо, шеф.
— Потом говори, что в случае необходимости свяжемся с ними снова, и пусть уходят. Хорошо, кстати, что ты в черном. Хоть вид респектабельный.
— Мне и говорить шибко культурно надо?
— Хотя бы слова не коверкай.
— А я и не коверкаю, — сказал Том обиженно, хотя сам ухмылялся в роскошные усы.
Алек велел констеблю, дежурившему у дверей столовой, присылать гостей по двое. Первыми вошли Говеры. Офицер сопроводил Гилберта Говера к Трингу, а его жену — к Алеку.
Рыхлотелая, едва причесанная, с лицом землистого оттенка, миссис Говер заметно нервничала, что было объяснимо, учитывая их прошлый разговор. Сейчас некогда было спрашивать ее о нитроглицерине или искать подтверждения догадке, что покушение на мисс Блейз — инсценировка, устроенная для отвода глаз, а не вторая попытка прикончить жертву. Да и рано еще об этом судить — не принесли заключения ни от сэра Бернарда, ни из лаборатории.
Алек открыл было рот, чтобы спросить о стакане, однако миссис Говер его опередила.
— Гилберт даже знаком не был с мисс Блейз, господин старший инспектор, — сказала она с нервической решимостью.
С другого конца комнаты до них донесся громкий голос ее супруга — тенор убеждал сержанта в том же самом.
— У нас нет причин полагать, что ваш муж был как-то связан с мисс Блейз, — заверил ее Алек.
Миссис Говер на удивление быстро сообразила, что к чему.
— Боже мой, так, значит, это с ней… Я сказала Урсуле, что полиция не считает Эрика Кокрейна любовником Беттины, но клянусь, не говорила, что есть какая-то другая женщина, и, конечно, не называла мисс Блейз. Я не знала! Это Урсула?..
— Мы пока не знаем точно, что произошло, — твердо сказал Алек и перешел к вопросам о стакане.
Ничего полезного не выяснилось.
К ним слегка нетвердой походкой приблизился Гилберт Говер.
— Вы всё, господин старший и-инспектор? По-пойдем домой, дорогая. — Он взял жену под руку, и они ушли.
— Надрался, — резюмировал Том. — Клянется, что порвал с мисс Делакоста и вообще больше ни шагу на сторону.
Следующие двое подошли и ушли, потом еще. Стало казаться, что миссис Кокрейн, намеренно оставленная напоследок, подойдет к Алеку раньше, чем он получит известия от Пайпера. Но вот в дверях показалась голова констебля, дежурившего в холле.
— Вас к телефону, господин старший инспектор.
Алек извинился перед тучным господином в золотом пенсне, который вот уже в который раз клятвенно уверял инспектора, что никакого стакана на рояле не было, разве только он не заметил. «Уж куда было заметить», — размышлял Алек по дороге в холл: три комнаты, полно народу и практически у каждого в руке по бокалу.
Звонил Эрни Пайпер:
— Отчет из лаборатории, шеф. Ох и радовались же они, что материала на этот раз много.
— Благодаря тебе, Эрни. Цианид?
— Столько, что хватило бы слона убить, если стакан был полным.
Алек отвел глаза от слоновьей ноги с зонтами, но наткнулся на остекленевший взгляд лисьего чучела, поэтому в конце концов повернулся ко всем спиной.
— А что на стакане?
— Отпечатки мисс Блейз, шеф, чистенькие, захочешь — не ошибешься. Это потому, что стакан перед ней вытирали. Но… сейчас, шеф. — В трубке послышалось бормотание, потом снова взволнованный голос Эрика: — А жестянка-то, Тринг прислал которую, с отпечатками. Вытереть бокал вытерли, да не до конца — один отпечаток остался. — Констебль выдержал театральную паузу: — Он совпадает с теми, что на жестянке, а принадлежат они миссис Кокрейн.