Дэйзи с констеблем Пайпером уставились друг на друга.

– Так Аствик умер в тот же вечер? – переспросила Дэйзи. – Не утром?

– Я так понял, мисс. Никто не помнит, чтобы он завтракал. И вообще я слышал, будто врачи могут точно сказать, какую еду человек ел перед смертью – по содержимому его желудка.

– Бр-р! Господи, зачем Аствику понадобилось кататься на коньках в темноте? Ужасно странное занятие. Он сказал, что идет в постель, я отчетливо слышала.

Дэйзи вспомнила, как еще подумала тогда: в чью постель – свою или Аннабель? Впрочем, Пайперу об этом знать необязательно. Ах, если бы тут сейчас был Алек! Он такой рассудительный…

– Боже мой, это ведь все меняет! – воскликнула она. – Надо позвонить в полицейский участок Уинчестера и оставить шефу сообщение. Возможно, он решит вернуться сегодня же.

– Доктор Ренфру сказал, что сперва позвонил туда и все передал. Потому-то он на меня и вопил. Будто это я виноват, что шефа нигде невозможно застать.

– Несправедливо, – посочувствовала Дэйзи. – Врач говорил что-нибудь еще?

– Что-то про конфуз и холодную воду. – Пайпер с сомнением глянул в свои записи. – И геморрой?

Дэйзи напрягла мозги.

– Контузия и геморрагия? Синяки и кровотечение? – Не зря же она во время войны помогала в госпитале!

– Точно не скажу, мисс. Вроде он проводит какие-то исследования, результат будет утром. Господи, врачи говорят такими длинными и мудреными словами – ничего не сообразишь.

– Я и правда сейчас ничего не соображаю. Вот уж действительно сплошной конфуз. Зачем Аствик после ужина пошел на пруд?

– Если бы не коньки, можно было подумать, что он ходил на встречу с Пэйном. Или с другим сообщником по ограблению. Точно! Мисс, вам не кажется, что коньки – это вроде маскировки? На случай, если бы Аствика застали на пруду?

– С таким же успехом он мог сказать, что вышел подышать свежим воздухом.

– И то верно, – разочарованно признал Пайпер. – Да и никаких доказательств присутствия чужака я не нашел. Аствика прикончил кто-то из поместья. Теперь время ужалось всего до пары часов. У кого-нибудь точно есть алиби. С ходу не вспомню, у кого именно, но шефа это наверняка обрадует.

Два часа после ужина… Почти все находились в общей гостиной. Почти все. Лорд Вентуотер был один в своем кабинете. Аннабель ушла незадолго до Аствика. Если горничная не обеспечит графине алиби, ее сочтут главной подозреваемой.

– Нет! – Дэйзи с негодованием покачала головой. – Не все так просто. Сейчас рано темнеет. Любой мог прорубить дыру во льду еще до ужина, подготовить ее для Аствика на утро.

– Верно, мисс, но все равно теперь нас интересует вечер, лишь несколько часов. Мы не проверяли алиби на время перед ужином: думали, что лед прорубили ночью. Теперь кто-нибудь точно окажется чист. Если вычеркнуть из списка хотя бы двоих-троих, шеф приободрится.

В эту самую минуту упомянутый шеф действительно крайне нуждался в ободрении. Стиснув зубами трубку, он пристально вглядывался в темноту над ветровым стеклом. Фары освещали серебристые струи косого дождя, а барабанный стук капель по поднятой брезентовой крыше так и норовил заглушить рычание мотора. Крохотный автомобиль отважно рассекал грязь. Лед под ней растаять не успел, и Алеку то и дело приходилось выворачивать руль, когда на скользком участке машина шла юзом.

Зажатый на заднем сиденье Том Тринг докладывал о результатах допроса слуг:

– О ботинках Аствика ничего нового, шеф.

– Шут с ними, с ботинками. Спросим у Пэйна, не пропала ли у его хозяина пара обуви, но не думаю, что нам это поможет. Давай дальше.

– Дальше опять про ботинки. На обуви леди Вентуотер и на ее уличной одежде следов нет. Их не надевали день, а то и два. То же самое у леди Джозефины и мистера Уилфреда. Ну, по словам их слуг. Теперь остальное семейство… Эти на улицу выходили: одни – когда нашли тело, другие раньше.

– Хм, любопытно. И?

– И вот. Горничная, которая убирала у Аствика – Дилис, аккуратненькая такая девчонка, задорная, я бы не прочь…

– Избавь меня от своих восторгов, Том. Что ты от нее узнал?

– Она, значит, обычно не занимается одеждой Аствика, но Пэйна-то след простыл, вот Дилис и прибралась чуток. Пошарила по шкафам, я так думаю, – без осуждения пояснил сержант. – Удачно Аствик чемодан с камушками запер. Короче, ей показались подозрительными две вещи. Во-первых, халат Аствика был влажным. Висел он в ванной, за дверью, и Дилис забрала его в кухню просушить.

– Мужчины порой накидывают халат на мокрое тело и только потом берут полотенце, – заметил Алек. – А может, Аствик, когда выбирался из ванны, налил с себя воды на пол, а потом нечаянно уронил халат в лужу. У Аствика ведь была привычка принимать ванну по утрам, перед зарядкой. Холодную ванну, верно?

Алек затормозил: они подъехали к развилке без указателя.

– Вер… Нет-нет, тут налево, шеф! – поспешил вставить Тринг, когда Флетчер выкрутил руль вправо. – Я говорю – верно, холодную ванну.

Алек свернул налево, едва не улетев с обочины. В лицо плеснули ледяные струи.

– Вот осел! – в сердцах воскликнул он. – С жиру бесился. Что еще заметила твоя красотка-горничная?

– В постели Аствика никто не спал, – без обиняков заявил Том. – Покрывало аккуратно заправлено, на простынях ни складочки, на подушке ни вмятины.

– Похоже, он провел ночь с леди Вентуотер.

– Похоже, шеф. Камеристка ее светлости, мисс Барстоу, вечером поднялась наверх. Леди Вентуотер велела набрать ей ванну и отпустила мисс Барстоу на ночь. Потом горничная в половине десятого разнесла по постелям грелки. Больше слуги хозяйку не беспокоили.

– А граф – он ведь мог застать голубков в любую минуту! Наверное, Аствику было все равно. Он готовился дать деру в Рио и вряд ли переживал о последствиях. Стало быть, он своего добился и отомстил леди Вентуотер. Должен признать, мне ее жаль – что бы ни послужило причиной шантажа.

– Ну, его светлость их не застал, – напомнил Том. – По крайней мере, он так говорит. Если графиня кувыркалась в постели с Аствиком, то не могла одновременно рубить дыру во льду. Выходит, леди Вентуотер можно исключить.

– Не знаю, не знаю… Ее единственный свидетель мертв. Да и нет у нас доказательств того, что он был с ней. Может, Аствик всю ночь изучал прелести твоей Дилис на каком-нибудь чердаке. Так, вот столб… Проклятье, куда нас занесло?!

Сержант повернулся к забрызганному боковому стеклу, затем опустил его и высунул голову наружу.

– Алресфорд, – прочел Тринг. – Следующий поворот направо, затем прямо. Не моей Дилис, шеф. И с чего бы ей рассказывать мне про подушки-покрывала Аствика, если он провел ночь у нее?

– Аствик мог быть с любой другой служанкой, – вздохнул Алек, желая выгородить графиню.

Он свернул направо, на широкую главную улицу небольшого городка.

– Сомнительно. Я прямо уверен, что служанки тут ни при чем. Леди Джозефина права: Аствика прислуга не интересовала. Мне бы непременно разболтали, если бы было о чем, поверьте. На кухне бушует такая ревность, куда там, шеф! Нет, Аствик любил лишь дамочек из высшего света, а в Вентуотере он ухлестывал только за ее светлостью.

– Тем не менее… Доказательств того, что Аствик провел ночь в постели графини, нет. Он мог навестить леди Марджори, да и горничных исключать нельзя. Мы топчемся на месте. Не представляю, как раскрыть это дело. Разве только Пэйн выдаст какое-нибудь потрясающее откровение, но что-то не верится.

– Зато он может вывести нас на добычу по делу Флэтворда. А если и не выведет, то мы уже и так нашли камешки с других ограблений, – жизнерадостно напомнил Тринг.

– Твоя правда.

– Это же успех, шеф! Даже если Пэйн ничего не подскажет здесь. Он, может, и сам ничего не знает. Видать, замешан кто-то из семьи.

– Скорее всего. – Алек вновь помрачнел. – Если в конце концов я буду вынужден арестовать графа, меня не спасут никакие прошлые успехи. Вдруг он услышал, как его жена с Аствиком занимаются любовью? Гардеробная лорда Вентуотера рядом со спальней. Он мог рассудить так: несчастный случай с Аствиком решит все проблемы – мерзавец получит по заслугам, а граф как будто и не узнает про измену супруги.

В полицейском участке Уинчестера клевал носом тучный седой констебль, давно перешагнувший рубеж пенсионного возраста. Синий форменный пиджак буквально трещал по швам.

Стоило Алеку с Трингом появиться в участке, как у локтя констебля тут же зазвонил телефон. Здоровяк вздрогнул, распахнул глаза, поморгал при виде посетителей и с глубоким подозрением оглядел трезвонивший аппарат. Затем снял трубку с крючка и, держа ее на расстоянии вытянутой руки, повернулся к Алеку.

– Чем могу служить, сэр? – протянул он, не обращая внимания на вопли в трубке.

– Вы сначала по телефону поговорите.

– Да бог с ним, сэр. Вот те крест, их никогда не разберешь, этих, в аппарате-то. – Констебль внезапно поднес трубку к губам, рявкнул в нее: «Так точно, сэр!» – и повесил на крючок. – Ежели что важное, известят. А не то дождутся утра.

Алек сердито переглянулся с Томом. Ну и служивый! Сколько же сообщений из-за него не дошло до адресата?

– Старший инспектор Флетчер, Скотленд-Ярд.

Здоровяк с трудом слез с высокого стула и с благодушным видом отдал честь – словно одолжение сделал.

– Отставной констебль Арчер, сэр.

Арчера вызвали на службу, поскольку по требованию Алека весь наличный состав отделения занимался поиском украденных драгоценностей. Возмущаться смысла не было. Алек спросил Жиллета и услышал, что инспектор решил приостановить поиски до утра и уехал сообщить об этом ребятам.

– Он мне что-нибудь передал?

Арчер задумался.

– Припоминаю… Велел вам сказать, что сперва заглянет домой, перекусит, а уж потом вернется в участок.

– Я бы тоже не отказался от пирога с кружкой пива, шеф, – подал голос сержант.

– Пожалуй, без Жиллета лучше не начинать, это ведь он задержал Пэйна, – кивнул Алек. – Ладно, Том, давай раздобудем еды. Эх, знали бы, что так пойдет, – не спешили бы. И шикарно отужинали бы в Вентуотере.

Ужин в Вентуотер-Корте был, как всегда, прекрасен, однако Дэйзи почти не ощущала вкуса блюд. Результаты вскрытия ее обескуражили. Смерть наступила не утром, а накануне, поздно вечером. Почему Аствику взбрело в голову кататься на коньках в такое время? Глупость какая-то.

Дэйзи отчаянно мечтала с кем-нибудь это обсудить. Вот бы Алек вернулся… И правда, где он? Столь важная новость уже должна была привести его назад!

Видимо, слушать откровения Пэйна Алеку интереснее. Ну конечно! Если он вернет гостям лорда Флэтворда похищенные украшения, то получит море благодарностей. Арест же убийцы – возможно, члена графской семьи – принесет сыщику одни проблемы.

В семье лорда Вентуотера убийца. Это слово пульсировало у Дэйзи в ушах. Смещение времени на несколько часов назад каким-то образом все изменило. Теперь ей уже не верилось в трагический розыгрыш. Что Аствик делал после ужина на пруду?

Дэйзи исподтишка оглядела стол. Филипп с Фенеллой уехали, и Дэйзи осталась единственной гостьей. За исключением Джеймса, семейство было в сборе. На убийцу не походил никто. Все выглядели подавленными, даже Уилфред: присутствие полиции в доме начинало угнетать. Леди Джо, никогда не терявшая аппетита, ела будто последний раз в жизни. Аннабель была бледной и отрешенной. Когда сэр Хью попросил ее передать солонку, графиня заметно вздрогнула.

Джеймс?… Дэйзи дала волю фантазии. Итак, Джеймс прорубил лед еще до ужина и сунул Аствику поддельную записку от Аннабель: якобы та зовет его покататься при луне. Аствик, поджидая графиню, замерз, стал ездить туда-сюда… Нет, он ни за что бы не поверил в такое приглашение.

Однако Джеймс как-то все устроил. Наверняка это он!

После ужина все отправились пить кофе в общую гостиную, и Дэйзи с радостью увидела там Филиппа. Филипп выглядел несколько удрученным, но, заметив Дэйзи, оживился.

– Привет-привет, подружка! Держишься?

– Я в полном порядке, – хмуро ответила она, тут же рассердившись на него за бестактность.

– Вы ужинали, мистер Петри? – спросила Аннабель.

– Да, спасибо. Я понял, что прибуду поздно, и остановился перекусить в пути. Дороги просто ужасные.

Филипп с жаром принялся описывать, как ехал сквозь дождь и заледенелую грязь, чудом избегая кюветов и ям. Дэйзи с тревогой подумала, уж не попал ли Алек в аварию.

Кофе и алкоголь были поданы и благополучно выпиты. Леди Джо пригласила брата в партнеры в бридж против сэра Хью и Уилфреда. Редкие огорченные восклицания: «Генри, ну что же ты!» наводили на мысль о том, что граф сосредоточен вовсе не на картах. Джеффри ненавязчиво дремал, Аннабель у камина вела тихую беседу с Марджори.

– Партию в снукер? – предложил Дэйзи Филипп. – Слушай, мы сто лет вместе не играли. Помнишь, как выступали дуэтом против Жерваза? Твой брат обычно побеждал нас обоих, – расчувствовался он по дороге в бильярдную, а затем заключил: – После смерти Жерваза все стало по-другому. Так что скажешь, душа моя?

Дэйзи, которая как раз вспоминала наставления Жерваза по поводу выбора кия, рассеянно переспросила:

– Что скажу? О чем?

– О нас с тобой, голубушка. Выступим дуэтом? Соединимся узами? Составим пару?

– Ох, Филипп, ты такой милый. И настойчивый. Только я по-прежнему считаю, что мы друг другу не подходим.

– Тьфу ты пропасть! Да почему же?

Она попробовала остудить его пыл:

– Во-первых, у нас обоих нет денег. На что мы будем жить?

– Я непременно скоро разбогатею, – с неискоренимым оптимизмом заявил Филипп. – Сама подумай, невезенье не может длиться вечно. Ты вроде что-то получила от двоюродной бабушки, так? Если до свадьбы поживешь у своей матери, то скопишь денег на черный день.

– Филипп, я не стану с ней жить! Ты же ее знаешь. Матушка так и не простила кузена за то, что он унаследовал Фэр-Акрс. Она постоянно сетует, вечно обижена. Будто Эдгар специально! – Дэйзи выставила вперед руку, не дав Филиппу ничего сказать. – И да, Эдгар с Джеральдиной приглашали меня жить с ними в Фэр-Акрсе, но там я сойду с ума за две недели.

– Они довольно чопорные, – признал Филипп.

– Чопорные?! Да они погрязли в средневековье! Джеральдина считает танго развратным танцем, а помаду – дьявольской отметиной. К тому же я всегда буду для них бедной родственницей. Нет уж, спасибо! Предпочитаю зарабатывать сама и быть независимой.

– А твоя сестра? Ты ведь хорошо ладишь с Виолеттой. Они с Фробишером наверняка тебя примут.

– Я все равно буду бедной родственницей, хотя Ви с Джонни просто чудесные. Она рано вышла замуж и тем самым заслужила матушкино одобрение. При этом Виолетта всегда на моей стороне, когда матушка отчитывает меня за работу.

– Если выйдешь за меня, работать тебе не придется.

– Мне нравится зарабатывать самой, Фил. И писать нравится. Я не перестану этого делать, даже если выйду замуж. Ты этого не поймешь и все возненавидишь.

– Проклятье! Дэйзи, знаю, я – ужасный болван, но я от тебя без ума.

– Ты замечательный, Фил. Только ничего у нас не выйдет, поверь.

– Неужели ты до сих пор оплакиваешь своего уклониста?

– Не называй Майкла так! – Дэйзи вспыхнула и с трудом подавила гнев. – Видишь, мы практически во всем расходимся. Давай расходиться и дальше. Ты выставишь наконец шары или лучше я?

– А друзьями мы останемся? – с тревогой спросил Филипп, выстраивая при помощи треугольной рамки пирамиду из красных шаров.

– Конечно, дурачок. У тебя белый, ты бьешь.

Игра вышла очень миролюбивой. Дэйзи строго-настрого велела себе молчать, когда Филипп позволил ей выиграть несколько очков. Если бы она стала настаивать на честном проигрыше, Филипп по-настоящему бы расстроился.

Ночью Дэйзи лежала в постели, слушала завывания ветра и стук дождевых струй по подоконнику и обдумывала вопрос Филиппа. По-прежнему ли она оплакивает Майкла? Ей никогда его не забыть. Не забыть упоительного счастья, от которого в душе все пело: он рядом, он любит… Однако острая боль потери притупилась. Что послужило толчком к освобождению? Может быть, сочувствие Аннабель, ее уважение к Майклу – к его мужеству, его самоотдаче?…

Аннабель тоже любила презираемого обществом мужчину и тоже его потеряла. Дэйзи дала себе обещание любой ценой уберечь новую подругу от неприятностей, грядущих из-за смерти Аствика.

Размышлять над мистическим купанием в проруби не хотелось. Если начать искать ответы, ей ни за что не уснуть. Хватит строить домыслы, лучше погрузиться в приятные воспоминания о счастливых днях с Майклом…

Каким-то образом в эти воспоминания то и дело бесцеремонно вторгались темные брови и проницательные серые глаза Алека.

После беспокойной ночи, полной тревожных снов, Дэйзи наконец крепко уснула перед самым рассветом. Пробудилась она позже обычного и поспешила на завтрак. В холле констебль Пайпер разговаривал по телефону.

Не столько разговаривал, сколько слушал и лихорадочно записывал, отметила про себя Дэйзи и встала в сторонке.

Наконец Пайпер повесил трубку и взволнованно уставился в блокнот.

– Чтоб мне пусто было! – длинно выдохнул констебль. – Теперь начнется, ну и ну…

– Что случилось? – с тревогой спросила Дэйзи. – С кем вы говорили?

Он поднял голову.

– С доктором Ренфру, мисс, патологоанатомом. – Пайпера так и распирало от новостей. – В этот раз я попросил его все объяснить нормальными словами. Ну, синяки эти и кровотоки… Вы оказались правы. Рана у Аствика на лбу и синяк на подбородке…

– У него был синяк на подбородке?

Дэйзи вспомнила жуткое лицо утопленника, все в каких-то пятнах.

– Так сказал док, мисс. В общем, если Аствик рухнул в ледяную воду, то эти синяки-порезы должны быть какими-то другими. Поэтому доктор Ренфру провел еще исследования – помните, я вам вчера говорил?

– И?

– И… – Пайпер выдержал театральную паузу. – Док обнаружил в легких у Аствика мыло и соль для ванны!

– Мыло и соль… – Дэйзи рухнула на ближайший стул. – Выходит, он утонул не в пруду?

– Выходит, не в пруду, мисс.

– Аствик утонул в ванне, а потом его тело перенесли на пруд.

– Точно так и я понимаю, мисс.

– Перенесли, чтобы создать видимость несчастного случая… – Дэйзи вздрогнула и скрепя сердце продолжила: – Если бы Аствик нечаянно утонул в своей ванне, кто-нибудь его нашел бы и поднял шум, а не потащил бы мертвеца на пруд. Значит, это было убийство.