– Дэйзи, вы не откажетесь постенографировать для меня сегодня утром?

– Вы еще спрашиваете! Нет, вы это серьезно? – Дэйзи не верила своим ушам. И это после того, как Алек ей столько раз советовал не вмешиваться! – Или вы надеетесь, что я смогу защитить вас от леди Валерии?

– Я вполне серьезно, – отозвался Флетчер. – Это из-за молодого Парслоу и Гудмэна. С позволения сказать, я всего лишь стараюсь, чтобы их отношения оставались в тайне.

– Ох, верно. Но вам ведь необязательно рассказывать об этом Бобби, верно? Она об этом даже не догадывается, и я сказала Себастьяну, что хотя признание и благотворно для души, она будет счастливее, оставаясь в неведении.

– Посмотрим, как получится. Я ничего не обещаю – все зависит от того, насколько мисс Парслоу окажется готовой к сотрудничеству. И потом, неужели вы надеетесь, что она сама рано или поздно об этом не узнает?

– Нет, – с хитрым видом ответила Дэйзи. – Прежде всего она теперь будет жить не здесь.

Алек подавил тяжелый вздох.

– Ладно, – обреченно произнес он. – Что вы еще натворили?

– Ну, вряд ли ответственность за это лежит на мне – разве только с точки зрения ее матери. В общем, пример моей замечательной карьеры убедил Бобби в том, что жить собственным трудом еще не означает конец света. Она уже нашла себе работу – и, что еще важнее, она выходит замуж. Помните этого типа богемной внешности из «Чеширского сыра»?

– Еще бы не помнить! Я уже как раз начал подумывать, не объявить ли его в розыск, когда прибежал Петри с известием о возвращении мисс Парслоу. Ну же, давайте, выкладывайте.

Дэйзи поведала историю Бобби, оставив поэтические изыски напоследок. Алек рассмеялся.

– Боадицею или Аталанту, мне не терпится ее увидеть, – сказал он. – А что до Уилкинсона, все говорит за то, что прибытие столичной полиции осталось им незамеченным. – Он позвонил в колокольчик.

Пока Моуди приходил и уходил с поручением, Дэйзи расположилась за столом и приготовила карандаши и тетрадь, которые предусмотрительно захватил для нее Алек. Вошла Бобби – скорее Боадицея, чем Аталанта, несмотря на воскресное платье голубого шелка. Она решительным шагом подошла к Алеку и подала ему руку.

– Очень рада познакомиться, мистер Флетчер, – хрипловатым голосом произнесла она. – Дэйзи мне про вас рассказывала.

При виде выражения, появившегося на лице Алека, Дэйзи с трудом удержалась от смеха. Подозреваемые в убийстве так себя определенно не ведут. Да и сама Бобби, садясь на стул лицом к камину, издала звук, который вполне мог сойти за смешок.

– Да вы не беспокойтесь – только о том, какой вы хороший детектив. Боюсь… прошу прощения за нелицеприятный отзыв о представителях вашего ведомства, но мне кажется, что местные копы провалили матч. Знай я, что мяч отпасовали Скотленд-Ярду, все равно бы уехала, но наверняка прежде сообщила бы вам счет.

– Мисс Дальримпл объяснила мне причины вашего отсутствия, – сухо произнес Алек, – так что не будем к этому возвращаться. Кстати, она будет записывать нашу беседу.

– Шикарно. Дэйзи очень умная, вам не кажется? И эти все ее писательский штучки… Вам, наверное, хочется знать, что я делала в вечер, когда Грейс исчезла?

– Мы начнем немного раньше, мисс Парслоу. Со связи вашего брата и Грейс.

– Я об этом ничего не знала, пока он сам мне не сказал. Я не очень замечаю штуки такого рода, – извиняющимся тоном призналась Бобби. – И еще, я на пять лет его старше, вот и продолжаю думать о нем как о маленьком брате. Мне в голову не могло прийти, что его уже интересуют девушки.

Дэйзи старательно избегала встречаться с Алеком взглядом.

– Ясно. Продолжайте.

– Ну, было совершенно очевидно, что бедняга Басти попал как кур в ощип. Это даже я заметила. Я спросила его, что случилось, и он ответил, что Грейс забеременела и настаивает на браке с ним. Вы бы меня тогда с ног даже перышком сшибли. Ну, я и сказала ему, чтобы он не переживал и что я обо всем позабочусь.

– И вы бы избавились от Грейс ради него?

– Если вы об убийстве – ради Басти, может, и могла бы, – отвечала Бобби с вызовом. – Но, по правде говоря, мне такое и в голову не приходило. Эта девица его к алтарю никак не притащила бы. Он до смерти боялся, как бы об этом не узнала мамочка, поэтому я предложила ему откупиться от нее из его собственных денег. Даже предложила ему свое посредничество, потому что он не желал ее видеть. А потом пришла мама и накричала на меня, будто это я его расстроила. Ну, мне-то это было все равно, я к такому привыкла. А Басти не устоял и все выложил мамочке, а я тогда ушла – пусть они сами разбираются. И так до… – Роберта замолчала.

– До чего? – настаивал Алек.

– До того вечера. Ну, накануне их с Басти отъезда в Антиб. Басти был весь как на иголках. Грейс сказала ему, что Стэн Мосс собирается заставить ее судиться за нарушение брачного обещания, а мамочка, похоже, так ничего и не предприняла. Когда она объявила, что они уезжают на неделю раньше, мне показалось, она решила, что за время их отсутствия все уляжется само собой. Но я-то знала, что, если вмешивается Мосс, на это можно не надеяться. Поэтому я отловила маму после обеда, и у нас с ней вышел разговор.

– Во сколько?

– Где-то около десяти, наверное. Она была в библиотеке с Беном. Папа только-только ушел спать.

– И что леди Валерия вам сказала?

– Она сказала, что обо всем распорядилась, что все улажено и что игра обойдется без моего участия.

– Она не сказала вам, каковы ее распоряжения?

– Нет. Мамочка никогда и ничего не объясняет.

– И вы не догадывались, что она сделала – или собиралась сделать?

– Я решительно не могу представить себе, чтобы она собиралась стукнуть Грейс по башке! Мамочка может быть жуткой головной болью, но никак не убийцей.

– И все же вы сами сказали, что ради брата могли бы думать даже об убийстве, – не сдавался Алек. – Или вы считаете, что леди Валерию меньше заботит его благополучие?

Дэйзи оторвала взгляд от тетради и увидела, как вдруг побелело широкое лицо Бобби.

– Нет, – неуверенно произнесла она. – Но… но убийство! Я хочу сказать, это ведь не игра, правда?

Она умоляюще посмотрела на Дэйзи, которая поспешно углубилась в свою стенограмму, пока Алек не уличил ее во вмешательстве.

– Хорошо, мисс Парслоу, – произнес тот. – Не будем пока об убийстве. Но разве не удивило вас тогда то, что ваша мать по меньшей мере не уволила Грейс?

– Ну, не без этого. Мне кажется, мама в некоторой степени контролировала ее, пока та здесь работала. Конечно, ее присутствие огорчало Басти, но они в любом случае собирались уезжать. Я подумала, что в их отсутствие Стэн Мосс вряд ли станет что-то предпринимать, поэтому тоже оставила все как есть до их возвращения.

– Как долго продолжался ваш с леди Валерией разговор?

Бобби пожала плечами.

– Несколько минут. Пять или десять. С мамой ведь бесполезно спорить. Я могла бы и не пытаться. Она всегда знает, как лучше, и, как я уже сказала, никогда ничего не объясняет.

– Что вы делали после этого?

– Ну, я плотно поела, поэтому решила походить: ходьба полезна.

Дэйзи даже застонала про себя. У Бобби не только не нашлось алиби, она еще фактически созналась в том, что находилась вне дома примерно в то время, когда Грейс предположительно была убита.

– В каком направлении? – по возможности небрежно спросил Алек.

– Мимо папиной фермы и через поле к Фокс-Грин. Там много тропинок и мало деревьев, так что даже ночью хорошо видно, куда идти. А еще довольно часто из-за туч выходила луна, и у меня был с собой карманный фонарик.

– А около деревни вы не гуляли?

– Около Фокс-Грин? – искренне удивилась Бобби. – Нет, а чего там гулять? Это не деревня, а так, одно название – несколько домов всего. И потом, я хотела физических нагрузок, а не болтать с кем-то.

– Я имел в виду Окклсуич, – вздохнул Алек. – Я надеялся, вы могли заметить что-нибудь, что помогло бы нам. Во сколько вы вернулись?

– Подходя к дому, я слышала, как церковные часы бьют полночь.

– Вы не проходили мимо зимнего сада?

– Нет, только мимо фермы, как и по дороге туда… Ой, мамочки, это ведь как раз тогда, когда Грейс убили? Или закопали?

– Мы пока не знаем, мисс Парслоу. По прошествии двух месяцев трудно определить все с точностью до минуты.

– Ну, наверное. Нелегкая у вас работа, – сочувственно заметила Бобби.

Алек задал ей еще несколько вопросов и сдался.

– Спасибо за помощь, мисс Парслоу. Надеюсь, вы разрешите мне поздравить вас с новой работой и пожелать удачи и всех благ?

Она ослепительно улыбнулась ему.

– Спасибо, мистер Флетчер, это так мило с вашей стороны. А теперь вы, наверное, хотите поговорить с моим женихом?

– Он находился в этих краях тринадцатого декабря?

– Нет, он был дома, а Дербишире.

– Возможно, нам придется это проверить, хотя не думаю, чтобы до этого дошло. Теперь же мне хотелось бы поговорить с леди Валерией. Вы не знаете, где ее сейчас можно найти?

– Обычно мама проводит время между завтраком и церковью в библиотеке. Она привыкла читать тексты церковных служб, а потом всю дорогу от дома до церкви возмущается идиотами, которые отдают свои службы в печать. Я могу передать ей, что вы хотите ее видеть.

– Спасибо, не надо. Мы сами пройдем к ней.

– Тогда, пожалуйста, без меня, – жизнерадостно объявила Бобби и ушла.

– Вы ведь не думаете, что это сделала она? – спросила Дэйзи, собирая карандаши и записи.

– Нет. Не то чтобы я точно знал, что мисс Парслоу на это не способна, но она явно не настолько хитроумна, чтобы пытаться сбить меня со следа рассказами о прогулке по полям в самое неудачное время.

– Не думаю, чтобы Бобби просто гуляла. Она ходит в качестве физических упражнений. И мне кажется, она у вас все еще в списке подозреваемых, даже если вы ей верите.

– Вы хорошо усвоили мой метод, Ватсон. – Следом за ней Алек вышел из комнаты. – Это ваш последний шанс, Дэйзи, сделать выбор: вернуться или предстать пред огнедышащим драконом.

– Я не боюсь леди Валерии. Если она будет возражать – а она будет, – позвольте мне объяснить ей, почему здесь я, а не ваши полисмены. Она считает меня дерзкой нахалкой, но вы – реальная угроза, а угрозы заставляют ее держаться еще крепче.

– Пусть будет так, хотя, полагаю, она уже крепче крепкого! – Алек открыл дверь в библиотеку.

Леди Валерия сидела в виндзорском кресле у окна – зловещая фигура в синем – и хмуро пялилась в лежавшую на ее коленях книгу. При появлении Дэйзи с Алеком ее хмурый взгляд переместился на них.

– Ну, мисс Дальримпл? – холодно спросила она.

– Вы ведь помните инспектора Флетчера, леди Валерия. У него к вам несколько вопросов.

– Я уже слышала это прежде, и мой ответ будет точно таким же. Я не намерена удовлетворять ваше инквизиторское любопытство, Фризер.

– Разумеется, мэм, это ваше право, – вежливо произнес Алек, не обращая внимания на бесцеремонное обращение с его фамилией. – Однако в свете того, что я узнал со времени нашей последней встречи, мне придется просить вас проследовать со мной в полицейский участок. – Это был чистой воды блеф. Улик против нее у него имелось не больше, чем у Даннета – против Моргана.

– Того, что вы узнали! И что же вы узнали своими подковерными интригами?

А ведь блеф сработал, по крайней мере отчасти! Леди Валерия больше не пыталась отмахнуться от него.

– Я здесь, леди Валерия, затем, чтобы задавать вопросы, – сообщил Алек, – а не отвечать на них.

Потерпев неудачу с Флетчером, ее светлость принялась за Дэйзи.

– Возможно, вы, мисс Дальримпл, пронырливая полицейская агентесса в маске гостя, или же наоборот, но в любом случае мне нечего сказать из того, что касалось бы вас.

– В настоящий момент, леди Валерия, я пребываю в маске полицейской стенографистки. – Голос у Дэйзи звучал на удивление спокойно. – Мистеру Флетчеру нужна запись разговора. Никто не мешает ему позвать констебля, но, по нашему мнению, вы бы предпочли кого-то, кому уже известно все, что можно знать про Себастьяна.

Выстроенные из крепкого кирпича оборонительные укрепления ее светлости разом обрушились.

– Всё? – прошептала она.

– Всё, – безжалостно подтвердила Дэйзи.

– Я не вижу необходимости обнародовать эти сведения, – добавил Алек, стараясь говорить примирительно. Он невольно проникся жалостью к этой женщине, а еще важнее, он надеялся на то, что она перестанет видеть в нем злого демона. – Но это так: мне известно все. Мои помощники вполне надежны, однако чем меньше людей будет знать об этом…

– Так садитесь же, садитесь, дорогой, – перебила она его с наигранным нетерпением, не дожидаясь слов, которых он вовсе не собирался произносить. – Мне неудобно сидеть, задрав к вам голову. Я не знаю, что, как вам кажется, вы обнаружили. Признаю, у моего сына вышла интрижка с коварной распутницей, и по его вине она забеременела. Однако же молодые люди всегда развлекаются так беспечно…

На ходу царапая карандашом в тетради, Дэйзи скользнула в сторону и присела к длинному библиотечному столу. Леди Валерия не обращала на нее внимания.

Несмотря на старательное замалчивание наклонностей сына, она, несомненно, подозревала о них и надеялась, что беременность девушки опровергнет эти подозрения. Алек решил, что все равно не добьется правдивого ответа на вопрос, не она ли сама поощряла Грейс соблазнить Себастьяна. Поэтому, не дожидаясь, пока леди Валерия потеряет терпение, спросил ее о другом:

– Мистер Парслоу сообщил вам, что он – под давлением – обещал жениться на Грейс. Вы пообещали ему, выражаясь его словами, «разобраться с ней». Что именно вы имели в виду?

– Естественно, первой моей мыслью было уволить негодницу. К сожалению, я не могла заставить ее уехать из деревни, поскольку она заявила, что в случае, если ее уволят, ее отец обратится в прессу. Насколько я понимаю, раз вы заговорили про давление и угрозы, вы в курсе того, что Мосс обещал обратиться в суд с жалобой на нарушение брачного обещания, если Себастьян не согласится на брак.

– Обещал?

– Разумеется, он всего лишь хотел денег. Чернь ведь только деньги и интересуют.

– Я слышал, что ему гораздо больше хотелось напакостить вам, – сухо заметил Алек.

– О, я не сомневаюсь, он был бы счастлив видеть наследника Окклз-Холла женатым на распутной горничной или затаскать его по судам. Этот тип – злобный дикарь. Но я-то знаю эту породу и не сомневалась, что смогу от него откупиться.

Алека прямо-таки заворожила беззаботность, с которой та выложила вероятный мотив.

– Вы предложили Грейс деньги? – спросил он.

– Я предложила ей существенную сумму за то, чтобы она уехала. Эта низкая негодяйка приняла мое предложение, но потом вернулась и заявила, что ее отцу этого мало. Тогда я решила увезти Себастьяна отсюда без предупреждения. Во-первых, смена обстановки пошла бы ему на пользу, а во-вторых, по возвращении положение Грейс сделалось бы уже заметным, и они согласились бы на значительно меньшую сумму.

Ее логика не убедила Алека, но он не стал к ней цепляться:

– Грейс не знала, что вы уезжаете четырнадцатого?

– Должно быть, она подслушивала под дверью, когда я инструктировала мистера Гудмэна, чтобы он позвонил в агентство Кука и поменял дату. По крайней мере к такому выводу я пришла, когда узнала, что она сбежала с коммивояжером.

– А когда вы это узнали?

– Не помню точно числа. Роберта написала Себастьяну, когда мы уже приехали в Антиб. Тогда она еще не утратила связи с семьей.

– И тем не менее вы еще до отъезда дали поручение мистеру Гудмэну, чтобы тот рассчитал Грейс, если она вернется?

– Разумеется. Она выказала свою ненадежность. Нельзя спускать прислуге с рук опоздания после выходного вечера. Это дурной пример остальным. И потом, я решила, что весть о нашем отъезде лишила ее шанса выбить из меня что-либо. – В голосе леди Валерии звучало неподдельное самодовольство.

– И вас не удивило то, что она не сделала последней попытки выудить у вас деньги, узнав, что вы уезжаете?

– Трудно ждать логики от прислуги. Я была рада тому, что проблема разрешилась так просто.

– Смертью, – ровным голосом уточнил Алек.

– Мой дорогой, я ведь не знала тогда, что она мертва, – огрызнулась леди Валерия.

– Кто-то знал.

– Не из моей семьи!

– Это еще надо доказать. – Возможно, подумал он, напоминание об этом подтолкнет ее к сотрудничеству. – Будьте добры, скажите, что вы делали вечером тринадцатого?

– Вы хотите, чтобы я помнила то, что происходило два месяца назад?

– Другие помнят. Это был вечер накануне вашего отъезда во Францию. Вы укладывали вещи?

– Моя горничная укладывала. Грэг знает, что брать и куда класть, без того, чтобы над ней стояли. После обеда я была в библиотеке, давала указания мистеру Гудмэну. Потом пошла в студию. Полагаю, было около десяти: я как раз успела пожелать доброй ночи сэру Рэджинальду, а он ложится ровно в десять. Да, в десять.

– В студии находился кто-нибудь еще?

– Моя дочь Роберта. Да, помню, я еще спросила, где ее брат, а она вдруг обрушилась на меня со всякими глупостями. К сожалению, у Роберты имеется неудачная привычка думать, что она знает, как лучше, несмотря на все мои старания отучить ее от этого.

Со стороны Дэйзи донеслось сдавленное фырканье. Алек сделал вид, будто не слышал этого, но леди Валерия повернула голову в ее направлении, дабы заморозить нахалку своим арктическим взглядом. Впрочем, Дэйзи, низко склонившаяся над стенограммой, этого не заметила.

– Как долго продолжалась ваша… гм… дискуссия с мисс Парслоу, леди Валерия? – поспешно спросил Алек.

– Дискуссия! Я просто сказала ей, чтобы она не лезла не в свое дело и что я полностью контролирую ситуацию. Минуту или две, не больше.

Трудно сказать, кто – она или мисс Парслоу – оценивал время точнее, но алиби эта ссора не давала обеим.

– А потом? – не сдавался Алек.

– Я оставалась в студии. Кажется, читала до тех пор, пока не пошла спать, – не имею ни малейшего представления во сколько.

– И вы никого не видели?

– Насколько помню, никого. Нынешняя прислуга полагает себя оскорбленной, если ее заставляют работать после обеда. Хотя сейчас даже таких днем с огнем не найдешь. О, после того, как я вернулась к себе, заходил Себастьян, чтобы… чтобы пожелать доброй ночи.

Алек не видел необходимости вытягивать из нее истинные причины визита Себастьяна в комнату матери. И у леди Валерии, и у ее дочери имелось более чем достаточно времени для того, чтобы дождаться Грейс, убить ее после решающего объяснения – или вовсе без оного – и зарыть в рыхлую землю клумбы. Никто не хватился бы их дома, где и слуги, и хозяева разошлись по своим комнатам и по своим делам. Ее светлость запросто могла вернуться домой, чтобы в положенное время показаться в спальне, а потом выйти снова, чтобы довершить начатое. Вполне вероятно, только доказательств для суда от этого не прибавилось.

У обеих имелись куда более убедительные мотивы, чем у Оуэна Моргана, которого смерть Грейс, можно сказать, оглушила. В то же время весомый аргумент, который приводила Дэйзи в оправдание Моргана, точно так же оправдывал и обеих женщин: обе не могли не понимать, что тело неминуемо найдут, как только сад зацветет, если не раньше.

– Ну, – буркнула леди Валерия, – вы закончили, Флиппер? Мне надо идти и собираться в церковь.

– В настоящий момент у меня нет к вам больше вопросов, мэм. Но должен предупредить вас: в случае, если это дело не будет раскрыто до завтра, мне придется передать его ведение обратно местной полиции. Я со всей серьезностью посоветую суперинтенданту Хиггинботему назначить на него человека, менее внушаемого, чем инспектор Даннет. Впрочем, кого бы он ни назначил, тот получит протоколы и рапорты обо всем, что я обнаружил.

Леди Валерия дернулась, как от удара, – весьма впечатляющее зрелище вне зависимости от того, что послужило этому причиной: гнев, презрение или шок.

– Все?

– Абсолютно все, – подтвердил Алек. – Если вы хотите сказать что-либо еще, то можете сделать это сейчас или связаться с моим сержантом – в «Чеширском сыре» или здесь, на половине прислуги.

– Вы все еще донимаете моих слуг! – взорвалась она, опасно раскрасневшись. – Наглое хулиганье! Мне больше нечего сказать! – И, бросив уничижительный взгляд на Дэйзи, вихрем вылетела из библиотеки.

– Вряд ли она свернет мне шею прямо в церкви, – с надеждой в голосе заметила Дэйзи. – Благодарение небесам, на ленч они пригласили Филиппа. Попрошу его задержаться до обеда. А вечером запрусь у себя в комнате и отпечатаю для вас материалы. Черт, я ведь хотела с вами поговорить, но надо идти, тоже собираться в церковь.

– А мне пора в Ланкастер. – Алек коротко обрисовал перемещения Джорджа Брауна. – Мы можем задержаться там допоздна, но в случае чего Том будет поблизости. Осторожнее, Дэйзи. Все это очень забавно, но я совершил ошибку, дав ей понять, что о ее сыне знаете и вы.

– Ну, если леди Валерия предложит мне прогуляться по полям, я вежливо откажусь, – пообещала Дэйзи.

Этим ему и пришлось удовлетвориться. Переговорив с Трингом, которого уже пригласили на общий для слуг субботний ленч, они с Пайпером уселись в «Остин» и отправились в Ланкастер.

День для поездки в открытой машине выдался отличный: морозный, но солнечный. Менее живописный отрезок пути, проходивший по промышленным районам между Уоррингтоном и Престоном, сполна компенсировался хорошим асфальтом. Они задержались на ленч в придорожном пабе и въехали в Ланкастер примерно без четверти три.

Еще через несколько минут они затормозили перед гостиницей «Берега Льюна». Коммивояжер еще не прибыл. Оставив Пайпера сторожить крепость, Алек прогулялся по берегу Льюна, реки, увековеченной – если верить хозяйке гостиницы – кистью самого Тёрнера. Берега, несомненно, должны были выглядеть очень красиво в мае, когда их – опять-таки по ее словам – сплошь покрывали цветущие колокольчики.

Браун объявился только с последними лучами заката. Среднего возраста, примерно ровесник Алеку, он обладал смазливой внешностью, которую портила некоторая тучность, грозившая со временем перерасти в полноту. Стоило хозяйке указать на интересующего их субъекта, как Алек невольно втянул живот и пообещал себе не забывать делать зарядку.

Вместе с Пайпером Алек подошел к Брауну, когда тот поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы.

– Джордж Браун? Из корсетной…

– Помилуйте, старина. – Браун говорил на кокни, но заметно облагороженном. – Вовсе нет нужды сообщать об этом всему миру. Чем могу быть полезен?

Алек помахал удостоверением:

– Скотленд-Ярд. Мы бы хотели побеседовать с вами, сэр.

На мгновение на лице у Брауна появилось затравленное выражение: перед его глазами явно промелькнула вереница прошлых грехов и грешков. Впрочем, когда он заговорил, голос его звучал скорее удивленно, чем встревожено:

– Лучше уж пройдемте ко мне в номер, инспектор.

В номере Алек уселся на единственный имевшийся стул. Браун, бросив пальто на кровать, присел на нее же. А Пайпер остался стоять у двери, изготовив карандаш и блокнот.

– Скажите, сэр, вы останавливались вечером тринадцатого декабря в гостинице «Чеширский сыр» в Окклсуиче? – спросил Алек.

– В декабре? Это, должно быть, в прошлогодних тетрадях. Я не… как вы сказали, «Чеширский сыр»? – Браун побледнел. – Бог ты мой, это все та девка. Верно, начальник? Та, которую убил садовник?

– Грейс Мосс. Вас видели разговаривающим с ней в баре для постояльцев, и предполагалось, что она сбежала с вами.

– Грейс, ну да. – Кокни в его говоре стал заметнее. – Я про это в газете читал, точно, и еще сказал себе: Джорджи, это ведь та самая, что не вернулась, точно она.

– Не вернулась?

– И все решили, что она со мной отчалила, так ведь? Смех, да и только. Не то чтобы я ее не обхаживал, нет, честно. Я вам врать не стану, сэр. Я ей выложил все, как обычно, – ну, вы понимаете: друг в киношном бизнесе, а она как раз того типа, который они ищут. А она мне и говорит, что вроде как в положении, ну и… – Голос его оборвался.

– И вы сказали ей, что знаете доктора, который мог бы помочь ей с этим?

– Именно так и сказал, сэр, хотя, по чести говоря, нет у меня никого такого. – Двойной подбородок Брауна затрясся от страха. – Так ведь ее кто разве силком тянул? Она, чай, не девочка была, лет двадцать, если не больше – достаточно взрослая, чтоб знать, как оно все. Я чего думал – ну, пару дней мы с ней поразвлечемся, а потом я заплачу ей на билет к мамочке или куда она там захочет. А я тоже без подружки не останусь. Однако пошла она вещи свои собирать, да так и не вернулась. Ну а я смылся от греха. Я так рассудил: видать, ее папаша или братец моей крови жаждут.

– Вы смылись? Во сколько?

– Аккурат к закрытию. Она сказала, минут на десять отлучится, а тут уж добрых полчаса прошло, так что и ждать дальше не стоило. По правде говоря, были у меня сомнения насчет того, стоит ли связываться с брюхатой. Короче, взял я свой чемодан и покатил прямиком в Лондон. Видите ли, я туда и ехал. Но как пропустил пару стаканчиков, решил остановиться на ночь у первого же заведения с горящими огнями.

– Где?

– Помилуйте, сэр, я ж говорю, это все в прошлогодней тетради!

– Подумайте хорошенько!

Тяжело дыша, Браун даже зажмурился от умственного напряжения, потом широко открыл глаза.

– У меня же карта в тачке, сэр!

Алек послал с ним Пайпера искать карту. Рассказ Брауна звучал правдоподобно. В том, что касалось женщин, этот тип был беспринципным распутником, но не убийцей. Наверно, это «никто силком не заставлял» проверено им на бесчисленных селянках и закалилось на чуть менее бесчисленных отказах. Этот алиби найдет.

Что-то из того, что он сказал…

Тут в номер ворвался Браун, торжествующе размахивавший картой.

– Я вспомнил, инспектор! – Его приобретенный за время работы благопристойный акцент вновь вернулся. – Ньюпорт, отель «Роял Виктория». Не из тех мест, что мне по душе, но в шторм любой порт сгодится, а? Я удачно успел: у них там что-то такое было, что они до полуночи не закрывались. Вы найдете мою роспись в книге постояльцев.

Пайпер развернул карту и прикинул расстояние от Окклсуича до Ньюпорта.

– Около тридцати миль, шеф.

Тридцать миль. Браун уехал из Окклсуича, скажем, без двадцати одиннадцать и приехал в Ньюпорт за несколько минут до полуночи. По узким, незнакомым сельским дорогам, да и по шоссе потом он ехал осторожно – после всего виски, что принял…

Но даже если бы он гнал, как дьявол, то все равно не успел бы убить Грейс и закопать ее.

Алек с досадой вздохнул.

– Разумеется, мы свяжемся с «Роял Викторией», мистер Браун. Что Грейс говорила вам в тот вечер о своем положении? И в каком настроении находилась?

Однако коммивояжер не помнил о Грейс больше ничего, даже цвета ее волос. Как и подозревал Алек, для него она была лишь одной из десятков хорошеньких девиц в десятках сельских гостиниц, с которыми ему повезло в разной степени. Все, что Алеку оставалось, – это предостеречь его о возможных последствиях соблазнения несовершеннолетних ложными обещаниями.

И в остальных вопросах Браун мало ему помог. Он не запомнил практически никого из людей в баре. К моменту, когда он собрал свои сумки, завел мотор и выехал на улицу, в баре никого не осталось.

– Вот что я люблю в этих деревеньках, инспектор. Никаких тебе помех, хочешь – пей, хочешь – горничная услужливая найдется. – Он подмигнул. – Я рано начал – только так в бизнесе можно пробиться.

Алек вздохнул, поблагодарил его и попросил извещать по телефону честерскую полицию о своем местонахождении. А потом двое детективов отправились в обратный путь.

– Если его алиби подтвердится, он ведь чист, да, шеф? – спросил Пайпер.

– Угу, – буркнул Алек, вглядываясь в запотевшее ветровое стекло. – Но теперь мы знаем, что Грейс действительно хотела уехать… Черт, ничего не вижу. Наше дыхание на ветровом стекле замерзает. Придется его поднять. – Он свернул на обочину.

Чем дальше, тем становилось холоднее, да и дорожные условия ухудшились. За всем этим Алеку было не до размышлений о важности намечавшегося побега Грейс из Окклсуича. Замедляя движение на обледенелых участках дороги и остановившись на полпути пообедать, они вернулись в «Чеширский сыр» поздно, совершенно вымотанные дорогой.

Алек рассказал Тому Трингу о разговоре с Джорджем Брауном.

– Похоже, он здесь ни при чем, а, шеф? – пробормотал сержант. – Вот и я думал: откуда он взял простыню завернуть тело, чтобы хозяйка этого не заметила.

– Простыня! Боже праведный, как я мог забыть! Она ведь фигурирует и в отчете врача, и на фотографиях, а вот в рапорте Даннета о ней ни слова не говорится… хотя меня это не оправдывает.

Том тактично воздержался от согласия с последним.

– Миссис Твичел, экономка, божится, что ни одна из ее простыней не пропала, а уж кому знать, как не ей. Старший садовник, Блай, показал мне простыни Моргана, все в заплатах, и клянется, что других у того не бывало. Конечно, это все стоило бы проверить, и я сомневаюсь, чтобы Даннет эту простыню сохранил, но…

– Но я-то, черт подери, не должен был этого упускать! Так что где… Стэн Мосс! Его простыни никто не проверял, и было что-то еще… черт, я слишком устал, чтобы думать, но утром первым делом надо повидаться с Моссом, даже если для этого придется гоняться за ним по всему графству.

– Тогда марш спать, шеф, и ты, салага. – Том погнал их вверх по лестнице в спальни.

– Ладно, – сдался Алек. – Только разбуди нас пораньше.

Рухнув в постель, он заснул почти мгновенно, но проснулся еще затемно: в его мозгу пульсировали две мысли.

Первая: Грейс держала в Холле только свою рабочую одежду. Вторая: она обещала Брауну вернуться с вещами через десять минут. Надо быть совершенным, безмозглым тупицей, чтобы не сообразить сразу: из гостиницы она поспешила в кузницу, а не в Холл!

Стэн Мосс нуждался в дочери – до тех пор, пока она отдавала ему свой заработок, готовила и стирала для него, а еще исполняла его замыслы посрамить леди Викторию. Но Грейс задумала убежать…

Даже это просветление не помешало Алеку снова заснуть, но к утру у него в голове сложилась более-менее стройная картина. За завтраком (довольно торопливым) он объяснил свою логику остальным.

– В общем, притом что я не готов окончательно снять с крючка Брауна и леди Валерию, – договорил он, – все указывает на Мосса.

– Фью! – Пайпер испустил облегченный вздох, поймал на себе удивленные взгляды Алека с Томом и покраснел. – Видите ли, шеф, последнее, что вы сказали давеча, это что вам надо повидать Мосса, а мне даже сон в голову не шел при мысли, что вдруг его не окажется. Вот я поднялся и пошел в номер к мистеру Петри, и хотя он не слишком-то обрадовался, что я его разбудил, но все же меня выслушал. Он настоящий джентльмен, мистер Петри. Короче, он мне сказал, как поломать грузовик Мосса, чтобы этого не было заметно сразу и чтобы починить его не сразу получилось, а я пошел и все так и сделал.

– Это против всех правил, – с ухмылкой пожурил его Алек. – Молодец, Эрни.

– А как? – поинтересовался Том.

– Мистер Петри взял с меня слово, что я никому не расскажу, сержант, – гордо ответил Пайпер.

– Ладно, – сказал Алек. – Раз ты теперь у нас такой спец по технике, Эрни, бери-ка ты «Остин» и проверь алиби Брауна. Если там не все в порядке, сразу же звони в Ярд, пусть его задерживают, а сам возвращайся сюда. Том, мы с тобой будем брать Мосса, но сначала я пойду к нему один. Рутинные вопросы – если повезет, он не поймет, откуда ветер дует, и, как знать, может, потеряет бдительность. Мне нужно признание – или от него, или от ее светлости. Полноценных улик у нас до сих пор нет. А ты позвони в Честер и попроси прислать полицейскую машину в деревню. Только пусть раньше времени не показываются: я могу и ошибаться, и мне не улыбается выглядеть полным болваном. Да, и раз уж ты будешь им звонить, передай: пусть освободят Моргана. Звони из участка Руджа и подходите с ним к кузнице – минут через пятнадцать после того, как туда пойду я.

– Есть, шеф, – откликнулись Тринг и разочарованный Пайпер.

Алек шел по пустынной улице. Сегодня в Уитбери рыночный день, сказала хозяйка. Лавка, правда, оказалась открыта, и он очень некстати зашел в нее за табаком. Мистер Тейлор, жена которого вместе с другими уехала на рынок, завел с ним разговор, от которого он так, чтобы не обидеть собеседника, отделался лишь с огромным трудом. Потом ему пришлось зайти в расположенный рядом полицейский участок и предупредить Тома, что он задержался.

Когда Алек дошел наконец до кузницы, из-за дома доносились замысловатые ругательства. Он с трудом сдержал улыбку. Обойдя дом, инспектор увидел, как дюжий кузнец, склонившись к бензобаку своего древнего грузовичка, отсасывает его содержимое. В воздухе стоял сильный запах бензина.

Все-таки Мосс был опытным механиком, если уже успел понять, что не так с машиной. Алек успел в самый последний момент.

– Флетчер, Скотленд-Ярд. Мы уже встречались. У меня еще несколько рутинных вопросов к вам, касающихся вашей дочери.

Стен застыл, даже не повернув головы в его сторону.

– Чего? – прорычал он.

– Сколько денег вы надеялись получить от леди Валерии, угрожая ее сыну судом?

– Денег! – Тот наконец обернулся и сплюнул. – Все, чего я хотел от нее, – это клочок бумаги с разрешением поставить бензоколонку.

– А без Грейс вы не могли бы надеяться даже на это, так ведь?

Молчание.

– По вашим словам, в день ее исчезновения, вы вернулись домой поздно. Во сколько и где вы были?

– Какое вам до этого дело? У нас свободная страна.

– Где вы были и во сколько вернулись домой? – настаивал Алек.

– Ну, пропустил стакан в «Собаке и кости» в Уитбери, – буркнул кузнец. – Время не помню. Чай, не богач, часов не ношу.

– Ладно, забудем про часы. Вы вернулись как раз тогда, когда ваша дочь…

С нечленораздельным ревом Мосс повернулся к нему лицом и выпрямился в полный рост. Высоким его назвать было трудно, зато сложением он напоминал гориллу.

– Ну, я, я убил эту дрянь! – взревел он. – Ишь, собралась меня одного бросить, как мамаша ее, та еще гадина. Да только не повесить вам меня! – Мосс выхватил из ближней кучи металлолома ржавый карданный вал и, занеся его над головой, ринулся на Алека.

Алек отпрянул назад. Его нога угодила в лужу машинного масла, он поскользнулся и, беспомощно взмахнув руками, потерял равновесие. Вал со свистом устремился к его голове.