Лорд Калтер, не отводя взгляда от гобеленов в большом зале Бранксхолма, говорил мягким, ровным голосом, который хозяин Бранксхолма находил крайне для себя неприятным.

Бранксхолм, жемчужина владений Бокклю, располагался в двенадцати милях от английской границы. Этот дом был построен менее двадцати лет назад на пепелище Бранксхолма, который неоднократно сжигали неуемные соседи. Здание было простой, грубой архитектуры, и нигде на стенах не вился плющ и не рос мох. Внутри него множество юных Бокклю проводили свои детские турниры и сражения. Дом Скоттов изобиловал детьми разных возрастов — их пронзительные вопли могли поднять и мертвого; только сами Бокклю не обращали на шум ровно никакого внимания. Пока дети дрались, а няньки и воспитатели метались взад и вперед, гомоня, как стая скворцов, сэр Уот и леди Дженет занимались своими личными делами и говорили друг с другом обо всем на свете.

Сегодня, в мрачный и холодный ноябрьский день, темой их разговора был Лаймонд. В свободном от детей пространстве, в углу большого зала, сэр Уот беспокойно ерзал в своем кресле, выставив вперед ноги, обутые в меховые caпoги. Из-под широкого камчатного халата выглядывала шерстяная ночная рубашка, а вокруг скопилось множество собак самых разных пород. Леди Дженет, вся в пуху и в ворсинках, пряла шерсть и ругалась без всякого стеснения, когда рвалась нить или муж начинал проявлять свой вспыльчивый нрав.

Стоя у стены за спиной их обоих и не отрывая глаз от потрепанных гобеленов, лорд Калтер сказал:

— Я уже понял, что вы не собираетесь мне помогать. Интересно, не вознамерились ли вы вместо того препятствовать мне?

Сэр Уот раздраженно оттолкнул огромного пса, который не замедлил вновь ткнуться мордой в его колено.

— Дружище, ну почему я целый день должен твердить одно и то же? Я вам уже сказал — я болен.

Леди Дженет заливисто расхохоталась:

— Болен! В день истребляет две камбалы, щуку, треску, кварту кларета и пирог с айвою. Ты совсем себя погубишь — больной человек, а так прожорлив. Нужно поберечься, Уот.

Бокклю рассерженно фыркнул:

— Да ведь болен-то я только для англичан — неужто же мне питаться одними гренками, полагая, что Грей из Уилтона заглядывает в печную трубу? Я вам уже сотню раз говорил. Я должен явиться к Грею и что-то пообещать. Я попросил королеву и Аррана позволить мне хоть на словах оказать Грею кой-какие услуги. До тех пор пока не получу их разрешения, я буду болеть. Черт возьми, Калтер, видели вы, что Сеймур и его милые лотианские дружки сделали с Крэнстоном в сентябре? От ублюдков Уортона, от гарнизона Лангхолма нигде не продохнуть — три недели назад они пожгли Кирккудбрайт и Ламингтон. На очереди Бранксхолм. Вот попомните мои слова, когда и вас поджарят.

Лорд Калтер отвел взгляд от гобелена. Он подошел к огню, повернулся и взглянул на Бокклю.

— Тогда оставайтесь дома, а мне дайте ваших людей и собак.

Последовало неловкое молчание. Потом Бокклю с горечью сказал:

— Вы намекаете на то, что я предпочитаю сидеть здесь на своей заднице, пока пахнет жареным? А были ли вы на последнем заседании Совета? Арран отбыл, чтобы осадить английский гарнизон на реке Тей, послы разъехались просить людей и денег у Франции и Дании. А тем временем доходят слухи, что Париж неофициально пообещал Лондону нейтралитет в том случае, если англичане уберутся из Булони. Хорошенькие дела! Здесь зима на носу. Съестных припасов маловато, через блокаду прорывается ничтожное количество судов, а половину наших людей перестреляли в Пинки. Черт бы драл вашего братца! — с чувством воскликнул Бокклю. — У меня свои проблемы.

Калтер спокойно смотрел на него, опершись рукой на каминную полку.

— Не сомневаюсь, что проблем вам хватает. Я просто думал, что вы, возможно, сочтете меня менее опасным для Уилла, чем Лаймонд. И еще я думал, что вы, как человек ответственный, возможно, сочтете необходимым пресечь перехват королевских посланцев и утечку важной информации.

— Ответственный! Да Бокклю чуть не ругаются этим словом! — вскричала леди Дженет, поднимая вокруг себя облако пуха. — Возьмите хоть Уилла, которому море по колено. А вот и его отец, который беспокоится, что безумный сын вызовет международный скандал, — но лишь потому беспокоится, что в скандале будет замешана семья Бокклю.

— Какой там к черту международный скандал! — воскликнул ее муж, покраснев до корней волос. — Пусть только Совет арестует Уилла — и парню еще повезет, если он сохранит свою дурную голову. Будь он твоим сыном, Дженет Битон, ты бы говорила иначе. И к чему такая кислая мина? — продолжал Бокклю, весь скривившись сам. — Ты что, думаешь, Лаймонд как-то особенно развратит Уилла? Полагаю, моего сына уже и без того так развратили во Франции, что дальше некуда. К тому же у него своя голова на плечах. Или тебя не Уилл беспокоит, а ты попросту хочешь видеть, как повесят этого желтоволосого дьявола? Я ведь говорил тебе, что если бы ты больше помалкивала, то и не получила бы кинжал в плечо… — В это время послышался детский визг. — Женщина, ты можешь наконец унять эту мелюзгу?! Некоторые дома, — язвительно поведал Бокклю лорду Калтеру, — разъедаются древоточцами. А Бранксхолм разрушают детские вопли.

Леди Бокклю ядовито вставила:

— И чья же это вина?

— Моя, моя, моя! — проорал сэр Уот. — Я человек необыкновенный и каждый год собираю урожай: дети у меня родятся, как ячмень в хорошее лето, и мне иногда кажется, что можно обойтись и без жены.

— Не могу сказать, что ты неправ, — съязвила леди Дженет. — Урожай ты начал собирать еще до того, как священник совершил свадебный обряд.

— А ты еще и проповедь мне читаешь?..

Супруги Бокклю затеяли шутливую семейную ссору. Ричард стоял, не двигаясь, не сводя глаз с побагровевшего лица Бокклю, и слушал этот обмен колкостями. Вдруг за дверями раздался какой-то шум, всплеск детских криков, потом появился сияющий слуга и сообщил, что прибыла леди Сибилла Калтер.

— Сибилла! — Бокклю вскочил с места, раскидывая подушки и распихивая оскорбленных собак.

Дженет, прервав очередную язвительную тираду, тоже поднялась.

— Входите и присаживайтесь.

— Ричард! — сказала леди Калтер, сняв свои меха, подойдя к камину и подставляя сыну щеку.

Ричард был сама вежливость, но некоторая настороженность в его движениях не ускользнула от взгляда леди Бокклю. Все сели. Сибилла схватила первого подвернувшегося под руку ребенка, вытерла ему пальцы и посадила к себе на колени. Потом произнесла:

— Мне нужно убежище от девчонки Херрис. Вы прекрасно выглядите, Уот. Болезнь идет вам на пользу.

Дженет быстро спросила:

— А что там натворила Агнес?

— Нам нанес визит будущий жених, — мрачно отозвалась Сибилла. — Сын Аррана. И ему был оказан не лучший прием.

— Ну и что? — сказал Бокклю. — Она под опекой короны. Арран может распорядиться ею так, как пожелает. И если он желает, чтобы его сын получил земли Херрисов, кто сможет помешать ему?

— Собственный сын, — будничным тоном проговорила леди Калтер.

— Господи Боже мой! — изумился Бокклю. — Все, что есть дурного в личике этой девчонки, с лихвой окупается ее приданым.

— Я думаю, никакое приданое не может заглушить ее визг, — возразила леди Калтер. — Особенно когда она верещит нарочно. И потом, она ждет стройного рыцаря с нежной улыбкой по имени Джек — иногда от хиромантии столько хлопот… Кстати, Дженет, мы вас ждем в Мидкалтере на следующей неделе. Мы будем слушать трактат о философском камне.

— О философском?..

— Я так и думала, что Уот забудет вам передать. — Сибилла объяснила все в подробностях. Она перечислила все свойства камня, обсудила тонкости его изготовления, а отсюда перешла к подробному рассказу о том, как лечить перемежающуюся лихорадку.

Вынужденный оставить волновавшую его тему, Ричард поднялся. Сибилла отказалась ехать с ним и приняла приглашение остаться на ночь. Ричарда никто особенно не удерживал, и он стал собираться. Леди Бокклю, тоже пребывавшая не в лучшем настроении, вышла с гостем во двор.

— У Уота язык как осиное жало; он не думает, что говорит. Черт побери — я люблю Уилла не меньше, чем собственных детей.

— Бокклю это понимает, — сказал Ричард, — и по-своему пытается защитить мальчишку. Но жестокая правда в том, что подобным образом он Уилла не защитит. Говорю вам: Лаймонд за три месяца убил все годы моей юности. Уилла Скотта он способен погубить за какую-нибудь неделю.

Ее тронул не столько смысл сказанного, сколько тон, каким были произнесены эти слова. Уважая чувства Ричарда, Дженет ничем не показала, что растрогана, зато выпалила напрямик:

— Меня не нужно убеждать. Скажу больше: я не остановлюсь ни перед чем — слышите, ни перед чем, — лишь бы разлучить Уилла с Лаймондом. — Ричард молчал. Леди Бокклю подождала немного, потом взяла его за руку и посмотрела в глаза. — Боже мой, если вас мучает совесть, я сама скажу. Я знаю, что хорошо для Бокклю. Скоро он соберется встретиться с Уиллом, а когда надумает, то предпримет все меры, чтобы вы ничего не узнали. Но я-то уж непременно расскажу вам… Эй, постойте! Постойте, выслушайте меня. Если Лаймонд погибнет, Уилла схватят и будут судить. Именно этого и боится Бокклю — но ведь только суд и убедит англичан в том, что Уилл действовал на свой страх и риск. А шотландцы не причинят вреда старшему сыну Бокклю — в особенности после приключения в Хьюме. Это подсказывает здравый смысл — и я без малейшего колебания буду действовать за спиной дурня Уота. Как, по-вашему, я права?

Ричард ответил не сразу.

— Правы, конечно. Но я — хотя мне и жаль — не могу ничего предпринимать за спиной Уота. В особенности, когда он так недвусмысленно выразил свою точку зрения. Убедите Бокклю в том, что вы мне сейчас сказали, и тогда я с радостью приму помощь от вас обоих. — Он сел в седло и посмотрел на нее. — Дженет Битон, уладьте все со своим супругом, а потом мы поговорим.

Леди Бокклю расплылась в обезоруживающей улыбке.

— Да ведь мы уже поговорили, — сказала она и, ударив рукой по крупу лошади, махнула на прощанье рукой.