Гидеон Сомервилл в подробностях сообщил лорду Грею Уилтону, лорду-лейтенанту Северных Территорий, о захвате скота, о нападении на его дом и о том, как было передано письмо сэра Джорджа Дугласа. Он был откровенен и рассказал обо всем, за исключением одного: он утаил имя главаря налетчиков. Гидеон ни в коем случае не хотел, чтобы его попросили войти в контакт с Лаймондом, что вполне могло случиться, если бы имя последнего стало известно лорду Грею.

Разговор Гидеона с лордом происходил в замке Уаркуорт на побережье Нортумберленда.

По политическим соображениям английскому протектору срочно требовался громкий успех хоть в чем-нибудь, и первым его побуждением было положить конец затянувшемуся бездействию на севере. Он и занялся этим, приказав лордам-смотрителям разработать план, включающий в себя, во-первых, разорение дома Бокклю, во-вторых, погром дома Дугласа, и, в-третьих, объединение сил трех приграничных марок с целью окончательного усмирения Шотландии. Последний пункт был прежде всего направлен на то, чтобы вырвать девочку-королеву из рук ее теперешних наставников и объявить невестой короля Англии. Лорды-смотрители откликнулись на это предложение и устроили встречу в замке Уаркуорт в последнюю пятницу января. Лорды-смотрители терпеть не могли друг друга, но недоверие к протектору было сильнее взаимной неприязни.

Гидеон присутствовал на этой исторической встрече вместе с лордом Уортоном, который на пути в замок провел ночь в Флоу-Вэллис. Среди собравшихся был и сэр Томас Боуэс, высокий и молчаливый человек, лорд-смотритель Средней Марки. Лорд Грей как главнокомандующий открыл заседание впечатляющим перечислением действий, предпринятых им в восточной Шотландии.

— Но теперь, — продолжал лорд Грей, — наша самая неотложная задача состоит в том, чтобы избавиться от излишнего оптимизма. Прибытие французов нанесло нам большой урон. Французский король шлет в Шотландию своих людей и деньги и обещает прислать еще больше — мы не можем закрывать на это глаза. А ваш друг Леннокс, Уортон, как полудохлый котенок, заносит лапку на Дамфрис — да и отползает за печь. Это что, военная операция?

— Граф Леннокс полагает, что он непогрешим. У меня нет полномочий разубеждать его, — сухо пояснил Уортон.

— Он не имеет никакого представления о тактике, это очевидно, — продолжал лорд Грей. — Такие горе-военачальники опасны. Я предпочитаю не иметь с ними дела. А если уж приходится, то нужно следить за каждым их шагом.

— Я, конечно, склоняюсь перед мнением знатока. Но Леннокс женат на двоюродной сестре короля, а потому не терпит, когда им помыкают.

— Будьте тактичнее, — посоветовал лорд Грей.

— Довольно затруднительно тактично сообщить благородному джентльмену о том, что он глуп, — ответил лорд Уортон и продолжил после паузы: — Я считаю, что было бы полезнее рассмотреть вопрос о том, как использовать наилучшим образом лорда Леннокса, поскольку использовать его нам все равно придется. Например, его можно послать против Дугласов…

Именно в этот момент объявили о прибытии Маргарет Дуглас, графини Леннокс.

Мег Дуглас в девичестве отличалась гордой, блистательной, львиной красотой, которую из-за своего дяди Генриха VIII она вынуждена была растрачивать понапрасну. Но за шестнадцать лет пребывания в Англии, когда она по прихоти монарха то оказывалась у ступеней трона, то чуть не всходила на эшафот, Маргарет не утратила своего великолепия.

Ее мать, Маргарет Тюдор Английская, почти за пятьдесят лет до этого была замужем за шотландским королем Иаковом, а когда ее первый муж погиб под Флодденом, осталась в Шотландии и вышла замуж за Ангуса.

Генрих теперь был мертв. Умерла и его сестра. Ангус был женат на другой женщине, и Маргарет Дуглас сделалась приманкой, которая заставила графа Леннокса расстаться с его упорными притязаниями на шотландский трон и искать счастья в Англии. Она была желанной невестой. Когда-то, когда Генрих предпринимал судорожные усилия объявить незаконными своих детей, леди Маргарет была наследницей английского трона. В ее жилах, как и в жилах лорда Леннокса, как и в жилах их детей, текла королевская кровь — и это служило достаточным основанием для того, чтобы они могли претендовать и на английский, и на шотландский престолы.

В полном блеске явилась она в Уаркуорт. Гидеон, стараясь оставаться незаметным, изучал ее. У нее были темно-пепельные волосы, резкие черты, бледная кожа, линия рта решительная и чувственная, ямочка на подбородке и проницательный взгляд. Гидеону показалось, что жестокий жизненный опыт наложил отпечаток на это лицо, отмеченное природной красотой и изяществом.

Говорила она сдержанно, но уверенно.

— Боюсь, моя семья доставила вам много неприятностей. Англичанину не просто понять, какому давлению постоянно подвергаются шотландцы.

Никто из присутствующих не сомневался, что этим визитом Маргарет преследовала далеко идущие цели. Лорд Уортон был резок.

— До вашего прихода, леди Леннокс, я откровенно высказывал свое мнение о Дугласах. Знаю, что им приходится нелегко. Но пока ваши родные не докажут нам свою дружбу, мы будем относиться к ним как к врагам. Военные операции в землях Ангуса и Друмланрига я совершил по приказу лорда-протектора. Сожалею, если лорд Грей полагает, что его дружба с сэром Джорджем поставлена под угрозу, а гарантии безопасности, данные лично им, не выполняются. Но дальше сожаления я пойти не могу.

Лорд-лейтенант разрывался между необходимостью соблюдать приличия и обуревавшим его негодованием.

— Как и любой джентльмен я привык держать свое слово, — сказал он. — Но вред причинен: Дугласы вели себя безответственно, и согласно присяге я вынужден покарать их.

Уортон в резком тоне продолжил мысль Грея:

— Я потребовал, чтобы все, кто может носить оружие, явились под мое знамя. Если вы, лорд-лейтенант, возьмете на себя второй рейд против Бокклю, то я соберу все имеющиеся силы и хорошенько потрясу Дугласов.

— Постойте, — заговорила леди Леннокс. — Грей с Уортоном прекратили свару и с изумлением уставились на нее. — Протектор сообщил мне, что намеревается предпринять новое вторжение в Шотландию под вашим командованием, лорд Грей, и центром военных действий на этот раз будет Хаддингтон, к югу от Эдинбурга. Верно?

— Протектор хочет, чтобы все три армии вторглись в Шотландию одновременно. Но это невозможно, леди Леннокс, из-за погодных условий. Совершенно невозможно. Через месяц я, вероятно, смогу пойти на Хаддингтон. А пока мы собираемся напасть на Бокклю.

— Понимаю. — Она опустила глаза на кубок с вином. — Но в этом случае бедный лорд Уортон должен будет противостоять всем силам западной Шотландии. Не лучше ли отложить операцию на неделю-другую, дождаться лучшей погоды и устроить все рейды одновременно?

В разговор вмешался Боуэс:

— Но время против нас, леди Леннокс. Французы…

— В Ла-Манше дуют те же ветры, что и в Солуэе, — возразила та. — Ни один флот не выйдет из гавани в такую погоду.

Гидеон вставил свое слово:

— Протектор требует быстрых действий против Дугласов, леди Леннокс.

— Он получит то, чего требует, — безмятежно ответствовала она. — Позвольте мне внести одно предложение. — Она обвела мужчин взглядом и улыбнулась. — Было время, когда я была Дуглас. Потом я стала более Тюдор, чем Дуглас. Теперь я в большей степени Стюарт, чем Дуглас или Тюдор. Слушайте.

Она предложила план действий, который оказался смелым, продуманным и — хотя этого Маргарет и не подчеркивала — ужасающим по своим последствиям. И в конечном счете она выказала себя более как Тюдор и Дуглас, чем как Стюарт.

Лаймонд, которого сопровождал Уилл Скотт, встретился с Джоном Максвеллом в маленьком глинобитном домике под соломенной крышей, среди заросших лесом гор, неподалеку от Торн-хилла.

Наблюдая при свете огня за разговором, Уилл обнаружил, что в обращении с Лаймондом Максвелл стал более осторожен. Он попытался было польстить ему, упомянув о проведенном в декабре рейде, но больше не повторил этой ошибки. Рассказал он и о своей встрече с Агнес Херрис.

— Все идет прекрасно. Вы были правы касательно писем. Она придумала себе некий возвышенный образ, и я ей подыгрываю. Не так уж и дурно получилось. Постараюсь не разочаровать ее.

— Каковы ваши планы относительно девушки? — спросил Лаймонд.

— Вы все правильно просчитали. Из нее выйдет прекрасная жена. И если бы у нее была возможность выбора, то я бы уже завтра стал лордом Херрисом. Но, к сожалению, дела обстоят не так. Я думаю, понадобится еще не один рейд, подобный декабрьскому, чтобы избавиться от Аррана. Он твердо намерен женить на ней своего сына, и у него есть документ, по которому Агнес обещана ему.

— Вдовствующая королева сочувствует вам, — заметил Лаймонд.

— Но Арран — правитель Шотландии.

— И как правитель должен выполнять требования французов и непрерывно преследовать врага.

— Арран не перейдет в наступление: у него нет ни мужества, ни сил.

— Да, в наступление он не перейдет. Но вскоре вынужден будет перейти к обороне. В следующем месяце готовится еще один совместный рейд из Карлайла и Берика.

— Откуда вам это известно? — спросил изумленный Максвелл.

— Шпионы. Прямой связи с Карлайлом у меня нет, — лаконично ответил Лаймонд. — Если хотите знать мое мнение, которое, несомненно, совпадает с вашим собственным, то вот как должны вы действовать. Пусть на этот раз Максвеллы открыто выступят против Уортона — это привлечет на вашу сторону вдовствующую королеву. Ей нравится Агнес, а ее французские родственники и посол Франции требуют решительного отпора англичанам. Пусть королева сама убедит Аррана отказаться от этого брака.

Последовала длительная пауза. Потом Максвелл сказал:

— На самом деле меня останавливает то, что в Карлайле держат моих заложников. Если я выступлю, их могут повесить. На что вы, несомненно, можете возразить: жизнь дешево стоит.

Лаймонд поднял светлые брови.

— Этого еще не хватало. Но я скажу вот что: сентиментальность обходится дорого. Пусть их повесят — сделка все равно хорошая.

— Я не настолько жесток, — возразил Максвелл.

— Этим, наверное, мы и различаемся… Но спасая цыплят в Карлайле, вы сожжете конюшни в Стерлинге.

— Иногда один цыпленок дороже целого табуна, — настаивал Максвелл.

— И тем не менее без лошадей далеко не уедешь — а несушки исправно несут яйца. — Лаймонд явно насмехался, и Максвелл поспешил сменить тему.

— Вы хотите и дальше писать письма для Агнес Херрис? Мы ведь договорились, что вы сможете использовать этот канал для ваших личных сообщений.

— Не нужно. Я смогу найти другой способ, если возникнет необходимость. — Он поднялся. — Я вам благодарен за сотрудничество. Мы еще можем встретиться. Например, в следующем месяце. Несмотря на вашу любовь к цыплятам.

Максвелл тоже встал. Он помедлил, сгибаясь под низкой крышей; латы его запотели от тепла.

— У меня есть новость, которая, может быть, заинтересует вас, — сказал он. — Не думаю, что мне стоит доводить ее до Эдинбурга, поскольку муж этой женщины приходится племянником…

Лицо и голос были главным оружием Лаймонда: тем и другим он пользовался вполне сознательно, с таким же самообладанием, какое лишало лицо его брата всякого выражения. Но на этот раз в синих глазах блеснуло новое чувство — и Скотт, забытый в углу, увидел это и затаил дыхание. Но чувство, так и не замеченное Максвеллом, скоро исчезло, а Максвелл продолжал:

— Леннокс и Уортон пытаются затеять новую игру. Графиню Леннокс послали на север, в Друмланриг, чтобы она попыталась до вторжения сплотить Дугласов и доказать их преданность английской короне.

Лаймонд своим обычным голосом спросил:

— Леди Маргарет Дуглас? Дочь Ангуса? Когда она прибудет?

Максвелл покачал головой и взял шляпу.

— Не знаю, но полагаю, она появится перед самым вторжением и будет ждать своего мужа. Я подумал, что вас это заинтересует. — Он обернулся в дверях, держась за косяк. — До свидания. Полагаю, наши встречи не проходят даром.

— Полагаю, что так, — сухо отозвался Лаймонд; а Максвелл, уже севший на коня, склонился к нему.

— По-латыни вы умеете вставить словцо, но французский ваш грубоват, на мой вкус. — И с улыбкой, которая редко освещала это строгое лицо, Максвелл уехал прочь.

Скотт, задержавшийся, чтобы потушить огонь, выйдя из дома, увидел, что Лаймонд уже ждет, держа за поводья лошадей. Выражение его лица было воистину ангельским.

— О вешний цвет и мерило скромности! О майский побег, полный благодати! О прекрасный Хозяин Максвелла!

— Что случилось, сэр? — спросил Скотт, беря свою лошадь.

— Cen'est rien: c'est unefemme quise noie , — сказал Лаймонд и рассмеялся. — Возлюби господина Максвелла, мой херувим; благодаря ему ты доживешь до старости. Нам нужен заложник, чтобы обменять его на Сэмюэла Харви. И глянь-ка: вот и заложник есть — мой блистательный демон, моя фальшивая королева, мое прошлое и мое будущее, моя надежда на рай и мое познание ада… Маргарет, графиня Леннокс.