5.1. Стратегия формирования российского потенциала «мягкой силы»

Представляется очевидным, что каждое исследование в сфере истории международных отношений и внешней политики должно в конечном счете основываться на извлечении ценных уроков и, следовательно, формировании стратегии практического использования результатов работы для принятия оперативных, эффективных и сбалансированных решений в современной внешней политике России.

Одним из ключевых факторов обеспечения национальной безопасности России, сохранения ее государственного суверенитета, территориальной целостности, консолидации общества, создания условий для успешного решения внутренних проблем и, соответственно, возникновения возможности для ведения государством активной внешней политики предстает необходимость формирования собственного потенциала «мягкой силы».

Безусловно, приоритетным для Российской Федерации направлением развития этого сегмента международного влияния и внешнеполитической стратегии государства в целом остается «игра» на территории постсоветского пространства.

Непреложное условие эффективности работы на этом «треке» – формирование ресурсов российской «мягкой силы» внутри зарубежных государств в виде консолидации и организационного оформления деятельности русской (русскоязычной) диаспоры. Здесь нельзя не отметить конструктивные практические шаги в администрировании и организационном оформлении этой сферы общественной деятельности со стороны МИД России, исправно выполняющего возложенную на него миссию по улучшению взаимодействия с соотечественниками за рубежом. Российские диппредставительства помогают консолидации диаспоры и ее организаций, что привело к созданию глобального Координационного совета и координационных советов в большинстве российских общин в различных странах. Проводятся ежегодные Всемирные конференции соотечественников, работает госпрограмма по оказанию содействия добровольному переселению в Россию, Правительственная комиссия по делам соотечественников за рубежом, Институт диаспоры и интеграции (Институт стран СНГ). В 2007 г. указом президента России В.В. Путина учрежден фонд «Русский мир», который эффективно развивает свою полезную работу. 24 июля 2010 г. президент России Д.А. Медведев подписал новый закон о соотечественниках.

Однако при всем понимании значимости и последовательности таких шагов российской дипломатии и общественности, реализованных на этом поле за последнее десятилетие, стоит отметить, что они едва ли покрывают и треть потребностей России в дальнейшем укреплении и расширении возможностей «мягкого» воздействия по периметру границ.

В этой связи одним из ключевых условий поступательного укрепления авторитета России на постсоветском пространстве является обеспечение и углубление российского культурного присутствия за рубежом. Безусловным приоритетом здесь остается сохранение и укрепление русскоязычного пространства вдоль границ Российской Федерации на основе добровольного приятия народами дружественных и братских республик факта общности многовековой истории, общего настоящего и будущего, основанного на экономической, политической и культурной взаимозависимости соседствующих государств.

Речь идет о планомерной и трудной работе по сохранению роли русского языка как средства межнационального общения мультикультурной общности народов постсоветского пространства и дальнейших шагах по популяризации и расширению изучения русского языка в зонах стратегических интересов России.

К сожалению, нынешнее состояние дел в этой сфере пока не внушает оптимизма. Продолжающееся с 1990-х гг. сокращение числа русских школ обостряет ситуацию с продвижением российского образования на русском языке. Число владеющих русским языком в ближнем зарубежье, включая страны Балтии, сократилось с 1990-х гг. вдвое. Не владеют русским языком 8 млн человек на Украине и 1 млн в Грузии. Вместо 20 тыс. русскоязычных школ на постсоветском пространстве действует около 7 тыс.; число детей, обучающихся на русском языке, сократилось более чем на 2 млн человек – до 3,1 млн. В Таджикистане с 1991 по 2001 г. число школ с русским языком обучения сократилось втрое – с 90 до 29, а смешанных – на треть. Количество часов преподавания русского языка и литературы стремительно уменьшается в Казахстане. В Узбекистане количество часов, отведенное на преподавание русского языка, сократилось до 170 (в 7–11-х классах). Сокращаются часы преподавания в Киргизии.

Потребность в открытии новых русских школ остается неудовлетворенной. За исключением единичных случаев открытия русских школ в местах прохождения службы российскими военными постоянный механизм открытия школ до сих пор не выработан.

Известно, что для поддержки образования на русском языке в рамках СНГ нескольким вузам России придан статус базовой организации по образованию. В некоторых государствах Содружества открывались совместные российско-национальные вузы. В 2008 г. по инициативе РУДН при содействии Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества государств – участников СНГ был создан Сетевой университет СНГ.

Несмотря на предпринимаемые шаги, в том числе по развитию дистанционных обучающих программ на базе филиалов российских вузов в СНГ, большинство этих российских учебных заведений, особенно в центральноазиатских республиках, по-прежнему страдает от недостатка финансовых вложений в материально-техническую часть учебного процесса (снабжение учебно-методической литературой на русском языке, мультимедийными средствами обучения и т. д.). В них практически отсутствуют приглашенные из России лекторы, в то время как американцы, например, действуя в духе своих традиций, успешно создают систему работы через вузы в СНГ, активно привлекая преподавателей из США. При этом имеющие финансовые (грантовые) возможности местные студенты предпочитают уехать на учебу в США, европейские и другие страны.

Камнем преткновения становятся подходы некоторых государств, демонстрирующих избирательность, когда они соглашаются на одни проекты и отказываются от участия в других. Часто это связано с готовностью развивать двусторонние связи, но при этом воздерживаться от участия в гуманитарных проектах всего Содружества.

Безусловно, существенным препятствием для развития русского языка на постсоветском пространстве является политизация этого вопроса элитами государств региона, влияние уровня и характера двусторонних отношений с Россией на эффективность продвижения этой тематики, использование данного вопроса для торга по другим пунктам двусторонней повестки дня. Но все это должно служить хорошим стимулом для более активной и качественной работы.

Отмечая несомненно позитивный, но не столь масштабный просветительский эффект от работы российских культурных центров, действий Минобрнауки России и Россотрудничества по реализации международной части федеральной целевой программы «Русский язык» (на 2006–2010 гг., на 2011–2015 гг.), приходится констатировать, что практическая польза этих шагов для населения пока не вполне очевидна. По-прежнему нет системности в преподавании русского языка (постоянно действующих курсов). Курсы единичны, и не все могут себе позволить их оплачивать, а региональные элиты зачастую далеки от желания обеспечить соответствующую господдержку. Хотя стремление изучать русский язык в странах СНГ есть. Особенно тянутся к его изучению граждане Таджикистана, Армении, Молдавии и Киргизии, что в первую очередь обусловлено экономической ориентацией этих государств на Россию. В этой связи нельзя не усиливать меры по активизации работы существующих и учреждению новых русских культурных центров за рубежом.

Что касается популяризации русского языка в дальнем зарубежье, то в этом плане показательным стало выступление президента России Д.А. Медведева (на встрече с выпускниками советских и российских вузов 31 октября 2010 г. в ходе официального визита во Вьетнам), в котором он акцентировал внимание на необходимости создания новых информационных возможностей и технологий для изучения русского языка. При этом глава государства подчеркнул, что не нужно бояться тратить на это деньги, так как «в конечном счете эффект от работы с представителями иностранных государств, которые владеют русским языком, гораздо выше… и это должен быть один из приоритетов работы… Нужно стараться распространять современный опыт, продвигать современные методики преподавания русского языка во всем мире». Если это иллюстрация тенденции к сознательному и активному возвращению таких инструментов в арсенал внешней политики России, то такие подвижки внушают осторожный оптимизм.

В плане развития культурно-гуманитарного сотрудничества как одного из приоритетных направлений аккумуляции «мягкой силы» России на постсоветском пространстве наряду с уже действующими по линии Межгосударственного фонда гуманитарного сотрудничества СНГ проектами стоит усилить акцент на увеличение количества экспозиций из лучших музеев России за рубежом, организацию гастролей российских театральных коллективов, представителей оперной сцены, балета, классической музыки, вокала и т. д. – всего того, что традиционно формирует всемирно известный образ русской культуры.

В этом аспекте отдельный и крайне значимый сегмент российской публичной дипломатии и «мягкой силы» в целом – формирование внешней культурной стратегии России, развитие внешней культурной политики и культурной дипломатии.

Почти десять лет назад в российском внешнеполитическом ведомстве разработан концептуальный документ под названием «Основные направления работы МИД России по развитию культурных связей с зарубежными странами», так называемая концепция внешней культурной политики – инструмента достижения внешнеполитических целей государства посредством развития международного культурного сотрудничества. Сейчас нужно обратить внимание на необходимость актуализации этого документа, дополнить и развить эти программные установки, приведя их в соответствие с вызовами времени.

Имеет смысл развивать подкрепленные как государственным финансированием, так и внебюджетными источниками усилия в двух основных плоскостях:

• высокая культура и высокое искусство как визитная карточка России в мире и основная статья ее культурного экспорта (масштабная активизация экспонирования за рубежом произведений российских мастеров классического искусства и его современных форм, содействие увеличению числа гастролей российских коллективов, ускорению динамики культурных обменов и т. д.);

• развитие производства и экспорта отечественных продуктов массовой культуры, но не в пошло-шаблонном варианте воспроизведения и копирования западных аналогов различных направлений современной музыки, танцевального искусства и т. д., а путем культивации собственного эксклюзивного стиля на основе всех имеющихся форматов и высокопрофессионального исполнения своих наработок в каждой из ниш поп-культуры и субкультурных движений, а также тех исконно отечественных музыкальных направлений, которые никак нельзя отнести к универсальной массовой культуре (народная песня, романс, различные течения в современной российской фолк-музыке и т. д.).

В этом контексте детального анализа отдельного внимания требует тема современного отечественного кинематографа, повышения его доли в прокате на российском рынке и наращивания экспортного потенциала прежде всего на постсоветском пространстве, особенно в сегменте «умного» концептуального кино и высокобюджетных блокбастеров на военно-историческую тематику. Кстати, с точки зрения подачи материала – освещения исторических событий в выигрышном для себя ракурсе, идеологической «заправки» и подхода к кино как политическому инструменту – опыт голливудских кинематографистов вполне мог бы служить хорошим примером для наших кинопроизводителей.

Следующим в перечне основных факторов, обусловливающих успех «мягких» инструментов внешнего воздействия государства и его умения расположить к себе международное сообщество, является упоминавшаяся возможность дать высшее образование иностранным студентам в своих вузах. Выпускники вузов возвращаются к себе на родину, где часть из них со временем занимают руководящие посты. Рассматривая в качестве модели опыт США, стоит напомнить о десятилетиями отработанной крайне результативной системе формирования лояльно или дружественно настроенных по отношению к Соединенным Штатам политических и бизнес-элит в странах, студенты из которых в свое время получили образование в американских вузах в рамках международных образовательных программ. Как упоминалось ранее, выпускниками таких программ являются более 200 настоящих и бывших премьер-министров и президентов. Среди них Т. Блэр, М. Тэтчер, Г. Шредер, М. Саакашвили, В. Ющенко. 80 членов правительства Саудовской Аравии получили образование в США, 75 членов парламента Кении обучались в американских университетах и т. д.

В этом контексте не стоило бы игнорировать систему успешно выполнявших свои задачи упомянутых институтов – советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами во главе с центральной организацией – Союзом СОД. Нечто подобное в измененной форме могло бы очень пригодиться сейчас.

В связи с этим возникает резонный вопрос: не пришло ли время нашему государству наряду с восстановлением внутренней силы, преодолев тяжелый период политико-экономической и социальной «ломки», обратить внимание на имеющийся под рукой колоссальный по своим возможностям инструмент формирования платформы для реализации долгосрочных политических и экономических интересов России, особенно в Азии, Африке и Латинской Америке? Не стоит ли с этой целью вернуться к комплексной государственной поддержке вузов России, ведущих активное обучение иностранцев предполагающей хотя бы частичное финансирование из госбюджета (по примеру субсидирования подобных программ в США и других странах), а также предусмотреть возможные альтернативные источники финансирования?

Образовательные программы представляются эффективным механизмом долгосрочного действия. Между тем в российской публичной дипломатии подобные механизмы практически отсутствуют. В Россию приезжает гораздо меньше студентов и преподавателей университетов, а представителей США и Западной Европы среди них еще меньше. У нас образование на английском языке практически не ведется, а русский язык, несмотря на все усилия, распространен только в среде русских эмигрантов и в республиках бывшего СССР.

У студентов должна быть возможность получать российские гранты, приезжать учиться в Россию, а у исследователей России должна быть возможность посещать страну и принимать участие в конференциях. Нужно активизировать межгосударственные культурно-образовательные программы по обмену в отношении прежде всего республик СНГ, особенно в части стажировок по обучению русскому языку и открытия новых учреждений и курсов русского языка в ближнем и дальнем зарубежье.

Отдельного внимания заслуживает вопрос о развитии публичной дипломатии как самостоятельного и действенного сегмента государственной политики и разработки долгосрочной информационно-пропагандистской стратегии по формированию позитивного облика России в мире. Для усиления «мягкой силы» России необходимо создание системы публичной дипломатии, которая сочетала бы традиционные взгляды и новые маркетинговые подходы в целях достижения как краткосрочного, так и долгосрочного эффекта воздействия на зарубежную аудиторию. Россия должна научиться продуцировать образы.

Конечно, очевиден технологический диспаритет медиа-арсеналов не в нашу пользу. Это красноречиво продемонстрировал пример информационной войны вокруг событий в Южной Осетии в августе 2008 г. Кроме того, не большую эффективность показали и привлекавшиеся по госзаказу иностранные пиар-агентства, в частности, компания «Кетчум», с которой администрация президента России в 2006 г. подписала контракт с целью обеспечения положительного информационного фона в период российского председательства в «Группе восьми» в 2006 г.

Вместе с тем, используя имеющиеся наработки и международные контакты в сфере глобального пиара, имеет смысл прибегнуть к финансовым возможностям российского крупного бизнеса не столько для того, чтобы «залить» конкурентов деньгами, проложив «зеленый коридор» отдельным российским СМИ (тем более это вряд ли будет продуктивно и жизнеспособно, особенно в долгосрочной перспективе, имея в виду финансово-политическую мощь таких великанов, как CNN), сколько для более агрессивной «игры» в сфере информационной и развлекательной телевизионной индустрии на поле «команды соперника». Результатом таких шагов могло бы стать появление новых информационно-новостных (наряду с Russia Today), а также научно-популярных, спортивных и развлекательных телеканалов и радиостанций, вещающих на иностранных языках на зарубежную аудиторию. Существующих информационных ресурсов крайне недостаточно.

Не менее пристального внимания заслуживает и развитие кириллического сегмента в Интернете, а также распространение и популяризация англоязычного контента отечественных сетевых ресурсов. Нельзя пренебрегать и полезностью популярного ныне феномена блогосферы как эффективной дискуссионной площадки, а также тренажера для «обкатки» шагов в сфере публичной дипломатии на неправительственном уровне.

Создание системы собственных международных СМИ – это важный, но всего лишь первый этап. Чтобы создавать привлекательную для мировой общественности «картинку», государству требуется структура, которая координировала бы все направления публичной дипломатии, культурной дипломатии, внешней культурной политики, пропаганды, а также отвечала за подготовку кадров и участвовала в формировании внешней политики.

В современной России такого государственного органа не существует, соответственно нет механизма межведомственной (межкорпоративной) координации усилий в этом направлении. Управление российской публичной дипломатией происходит на уровне высшего руководства страны через пресс-службу и внешнеполитическое структурное подразделение в администрации президента и аппарате правительства России. «Несмотря на некоторые достоинства, у подобной структуры есть и очевидные недостатки: во-первых, в силу количества обязанностей занимающим эти должности сложно руководить публичной дипломатией систематически, на повседневной основе. Во-вторых, вся организация носит строго вертикальный характер, что затрудняет проявление инициативы снизу и усложняет горизонтальную кооперацию».

Образование в России структуры наподобие яркого примера из истории Америки – Информационного агентства США (ЮСИА) – могло бы сохранить нынешнюю вовлеченность высшего руководства в публичную дипломатию, а также обеспечило бы более эффективную обратную связь при поступлении большего объема информации «снизу» из негосударственных сфер. Помимо прочих задач такое ведомство могло бы участвовать в подготовке кадров для российской публичной дипломатии, так как в стране сегодня нет профессиональных специалистов в данной области, – и это один из существенных пробелов в системе формирования отечественного потенциала «мягкой силы».

Отдельного внимания, несомненно, заслуживает конфессиональный аспект как мощный созидательный фронт работы религиозных учреждений, представляющих основные исповедуемые населением России конфессии. В этом плане обоснованно привлекает внимание активная деятельность Русской православной церкви как мощного государственного пропагандистского ресурса, который при поддержке «сверху» становится все более влиятельным политическим институтом. В этой связи важно отметить эффективность работы РПЦ на внешнеполитическом направлении, ее содействие реализации государственных задач в разных сферах международной деятельности и укреплению потенциала российской «мягкой силы» в мире.

Еще одним действенным путем борьбы с «черным пиаром», часто политизированным и искусственным формированием негативного имиджа России за рубежом, должно служить развитие сферы туристических услуг как за счет государственных вложений и создания комфортных условий для работы туристического бизнеса, так и на средства частных инвесторов, расширяющих спектр программ по привлечению иностранных туристов в Россию. При этом понятную заинтересованность должны проявлять администрации регионов, на территории которых находятся места, пригодные для развития международного туризма.

Нельзя не затронуть еще один жизненно важный для государства аспект: «мягкая сила» – это привлекательная сила, а привлекательный образ страны автоматически содействует формированию комфортного инвестиционного климата и очевидно способствует развитию национальной экономики. В этом контексте любопытной видится идея клонирования курса России на модернизацию и инновационное развитие экономики применительно к развитию взаимодействия в этих сферах с государствами – участниками СНГ.

Россотрудничество подготовило межгосударственную целевую программу инновационного сотрудничества для стран СНГ до 2020 г., принятую главами правительств СНГ в октябре 2011 г. Хотя инициатива пока вызывает немало обоснованных вопросов и может остаться протокольно-декларативным документом, сам факт движения в этом направлении представляется попыткой формирования имиджа России как инновационного передовика-лидера в СНГ. Поддержка и развитие подобных инновационных наукоемких проектов – неоспоримый вклад в укрепление компонентов «мягкой», даже скорее «умной» силы России.

Особо важное и чувствительное направление работы России, прежде всего на пространстве СНГ, – противодействие активной деятельности США (в том числе в их стремлении к реализации проектов на территории государств СНГ в стиле «арабской весны»). Прежде всего это касается многоуровневого блокирования возможности для реализации проектов политтехнологического «конструирования» враждебных к России режимов по периметру ее границ, организации «бархатных революций», финансирования антироссийских акций со стороны государств постсоветского пространства и т. д.

Безусловно, основой, создающей возможность системного и организованного использования Россией «мягких» инструментов для реализации внешнеполитических задач, служит финансово-экономический потенциал страны. Успех стратегического развития данного сегмента внешней политики зависит от возможностей как федерального бюджета, так и государственной политики по привлечению крупного бизнеса к финансированию долгосрочных проектов, имеющих эффект отложенного политического действия.

В данном случае нельзя не упомянуть о принципиально значимой теме, без которой формирование и реализация «дорожной карты» по комплектованию национальных арсеналов «мягкой силы» и обеспечению культурной безопасности России немыслимы. Это проблема преодоления спроектированной и управляемой извне многоуровневой разобщенности русского, белорусского и украинского народов как представителей единого этноса. Полагаем, что исторические, этнографические, лингвистические и иные доводы в подтверждение тезиса об этническом родстве и единстве излишни.

Остается напомнить, что поддержание политической, экономической и даже культурной междоусобицы трех составляющих единого народа – основной козырь и стратегическая задача групп влияния на Западе, оказывающих воздействие на процесс принятия и содержание внешнеполитических решений во многих государствах постсоветского пространства, содействующих финансированию «цветных революций», определяющих политическую риторику руководства этих стран.

Однако не только объемы финансового могущества государства определяют возможность обеспечения и постоянного обновления и пополнения арсеналов «мягкой силы», хотя наличие денег, конечно, имеет принципиальное значение. Здесь важен факт осознания элитой существования проблемы, необходимости демонстрации политической воли и реализации конкретных шагов по ее воплощению, так как эта сфера напрямую влияет на международный имидж государства, состояние национальной безопасности и обороноспособности России. Наряду с движением «сверху» и сильным административным воздействием особую актуальность и значимость для решения поставленной задачи приобретает опора на формирующиеся институты гражданского общества.

Основным мерилом социального развития страны и ориентиром для власти должна служить правовая защищенность граждан, дающая встречный импульс «снизу» как сигнал готовности общества по итогам конкретных действий истеблишмента поверить в возможность построения социального государства, а вместе с тем и в наличие условий для дальнейшего формирования отечественного потенциала «мягкой силы».

На этом фоне обнажается отсутствие механизма координации публичной дипломатии государства с неправительственными организациями и деловыми кругами. Совместные программы российских и западных НПО, а также НПО и бизнеса могут стать самостоятельным и действенным направлением публичной дипломатии России.

Грамотную внешнюю культурную политику и собственную стратегию национальной культурной безопасности способно создать только сильное государство, умеющее эффективно решать внутренние проблемы, параллельно воспроизводя привлекательные образы.

Эффективная политика в области «мягкой силы» – дорогой продукт, требующий помимо финансирования продуманного использования совокупного потенциала российской нации и ответов на фундаментальные внутренние вопросы политической, социально-экономической и культурной действительности нашей страны.

 

5.2. К концепции национальной культурной безопасности России

Одним из ключевых факторов, необходимых для сохранения государственного суверенитета, территориальной целостности страны, консолидации общества, создания условий для успешного решения внутренних проблем и, соответственно, возникновения возможности для ведения государством активной внешней политики, является формирование собственной стратегии обеспечения национальной культурной безопасности как условия для эффективного наращивания потенциалов «мягкой силы».

Для аргументации этого тезиса представляется целесообразным изложить концептуальную основу – своего рода опорные точки такой стратегии.

1. Окончательное оформление государственной идеологии на основе осознания незыблемого единства многовековой мультикультурной общности народов, населяющих Россию. Это краеугольный камень поступательного движения российской политической элиты по пути формирования новой государственной идеологии, которая до сих пор находится в процессе кристаллизации. Отсутствие документально оформленной официальной государственной идеологической платформы обусловлено рядом сложностей, не в последнюю очередь заключающихся в проблемах выстраивания государственной национальной политики. Прежде всего эти трудности связаны со сложной структурой межэтнического, межконфессионального и межкультурного общения на территории современной России, а также с наличием субъектов Федерации, потенциально нестабильных по целому ряду параметров (военная, политическая, социальная, экономическая, духовно-культурная безопасность) и способных дестабилизировать обстановку в отдельном регионе и стране в целом.

На этом фоне явно просматривается усиливающееся политическое влияние Русской православной церкви как идеологического инструмента, призванного сыграть роль объединяющего и умиротворяющего социальные противоречия начала.

2. Требуется сделать акцент в государственной политике на нравственное оздоровление населения России, уделяя пристальное внимание этнокультурной специфике отдельных народов, населяющих страну, но при этом по меньшей мере не обходя вниманием психологические, политические, экономические, культурные, морально-нравственные, религиозные и прочие особенности, потребности и устои титульной нации – русского народа, составляющего более 80 % населения страны, с пониманием относясь к его заботам о сохранении своей культурной идентичности.

Двигаясь от частного к общему, приходим к следующему базовому тезису – политическое, социально-экономическое укрепление государственности может быть достигнуто только путем особого внимания государства к этнокультурному компоненту своей внутренней политики, а это означает естественную, добровольную и «мягкую» консолидацию многочисленных братских народов вокруг стержневой русской культуры как системообразующего компонента этнокультурной карты современной России и ключевого элемента российской культурной идентичности.

3. Следует усовершенствовать стратегию государственной национальной политики. Сформировать реально работающий специализированный федеральный орган исполнительной власти по делам национальностей.

4. Требуется взвешенно регулировать государственную миграционную политику в сторону планомерного разумного сокращения квот на ввоз иностранной низкоквалифицированной рабочей силы.

5. Духовное оздоровление народа, пробуждение его исторической памяти, акцентированное внимание (в том числе на государственном уровне) к правдивой истории нашей страны. Это, естественно, касается предотвращения попыток искажения истории, субъективных и политически ангажированных ее трактовок, ревизии исторических фактов, включая отрицание роли Советского Союза и его великого народа как победителя во Второй мировой войне, героизации нацизма и т. д.

Во многом реанимация исторической памяти связана с возрождением общественного интереса к исконным началам, истокам цивилизации – евразийской, индоевропейской (индоарийской) общности народов, многотысячелетней истории нашей земли, истории пранарода, праязыка и к верованиям далеких предков.

Неслучайно в настоящее время наблюдается массовый интерес (а с ним и всплеск научно-публицистической мысли) к истокам формирования древнеславянского, древнерусского мировоззрения – ведической культуре. Как в советское время, так и сейчас продолжает появляться немало академических научно аргументированных трудов по этой теме.

Знание величия и древности своей истории, осознание глубинной взаимосвязи между поколениями являет собой источник колоссальной силы, коллективной энергии, чего так опасаются потенциальные и реальные противники развития государства Российского и что могло бы стать неотъемлемым компонентом не только «мягкой мощи» России и арсенала ее внешнеполитических инструментов, но и консолидации общества и укрепления государственности в целом.

В этой связи целесообразно разработать и утвердить Министерством образования и науки РФ новые обязательные учебные пособия по отечественной истории для средней и высшей школы, комплексно, компетентно и объективно освещающие историю России с древнейших времен до наших дней. При этом необходимо утвердить перечень обязательных для обучения пособий в школах и вузах по каждой дисциплине, дабы преодолеть хаос на рынке учебных пособий, зачастую сомнительного научно-фактологического содержания.

Используя имеющиеся государственные медийные ресурсы, требуется доносить (особенно до молодого поколения россиян) информацию о древней истории земель, на которых расположена современная Российская Федерация.

6. Поддерживая укрепление и развитие упомянутых тенденций, необходимо последовательно препятствовать зачастую сознательному, заказному, целенаправленному искажению добрых идей изучения родной традиции на уровне культурно-исторических клубов, этнографических кружков, фольклорных коллективов и научных исследований, искусственному облачению их в радикальные формы и неоправданному смешиванию с экстремистскими течениями ультраправого толка.

7. Что касается радикальных движений, то необходимо всемерно и последовательно бороться с ними, искореняя экстремистскую идеологию в любой ее форме, какой бы стороной она ни порождалась: будь то радикальные ответвления или проявления в виде разного рода псевдорелигиозных учений и тоталитарных сект. Последние вообще предмет отдельного изучения, особенно в контексте новейшей истории России, когда после развала СССР и до возрождения политического могущества РПЦ всяческие, в том числе западные, секты и течения в христианском вероучении стали пытаться заполнить образовавшийся на постсоветском пространстве духовный вакуум.

8. Действуя в русле одного из основных приоритетов внешней политики России, стоит еще больше акцентировать усилия российской дипломатии на укреплении роли русского языка как средства межнационального общения мультикультурной общности народов не только российского и постсоветского пространства, но и принимать меры по популяризации и расширению изучения русского языка в зонах стратегических интересов России. Безусловным приоритетом остается сохранение и укрепление русскоязычного пространства по периметру границ Российской Федерации на основе добровольного принятия народами дружественных и братских республик факта общности многовековой истории, общего настоящего и будущего, основанного на экономической, политической и культурной взаимозависимости соседствующих государств.

9. Полномасштабное государственное финансирование и реализация программ по массовому привлечению граждан к занятиям физкультурой и спортом, здоровому образу жизни, обеспечение постоянного информационно-пропагандистского сопровождения государственной политики в этой сфере, включающего антиалкогольную, антитабачную, антинаркотическую пропаганду, несмотря на ожидаемое противодействие влиятельных лоббистских группировок.

Информация, передаваемая через СМИ, должна отражать реальную клиническую картину процессов, происходящих в организме человека под воздействием вышеупомянутых веществ и последствий их употребления. Кроме того, необходимо всемерно содействовать увеличению доли наружной и телевизионной социальной рекламы и телепрограмм на отечественных телеканалах, а также других средств информационно-пропагандистского сопровождения государственной кампании по борьбе с алкоголизацией, наркотизацией нации и курением.

Для успешного осуществления таких программ требуется активное государственное участие, выраженное в том числе в принятии законодательной базы и утверждении механизма контроля за ее применением в отношении возрастного ценза для продажи спиртосодержащей продукции (запрет на продажу алкоголя лицам младше 21 года); сокращении рынка так называемой дешевой алкогольной продукции и популярных в некоторых молодежных кругах суррогатных алкогольных коктейлей; ощутимом повышении цен на любой вид алкогольной продукции; разработке комплекса решительных мер по ликвидации неизбежно возникающего в этих условиях рынка контрафактного алкоголя; отраслевой переориентации части в избытке находящихся на территории России спиртзаводов и т. д. При этом все перечисленные, а также любые другие не упомянутые здесь меры неизбежно соприкасаются с проблемой занятости населения, особенно на селе, – это отдельное направление деятельности государственной социальной, аграрной, хозяйственно-экономической политики, отраслевых национальных проектов и иных госпрограмм.

10. Активизация всесторонней работы государства и общественных организаций по целенаправленному поступательному выправлению кризисной демографической ситуации в стране и связанное с этим восстановление стержневых нравственных социальных ориентиров.

П. Бьюкенен пишет о нас: «С уровнем рождаемости 1,35 Россия к 2015 году потеряет 33 млн человек из своих 147 млн… Число детей младше 15 лет сократится к тому же сроку с 26 до 16 млн, а количество пожилых людей возрастет с нынешних 18 до 28 млн человек». По данным статистки, на 2000 г. «население России сократилось до 145 млн человек, прогноз на 2016 г. дает цифру в 123 млн человек». В этом контексте напрашивается параллель с пресловутой Доктриной (или Планом) Даллеса, существование которой так и не доказано, но в которой, согласно имеющемуся тексту, излагается четкая программа, в том числе по управляемому демографическому коллапсу СССР.

Выступая со своим первым посланием Федеральному собранию 8 июля 2000 г., Президент РФ В.В. Путин заявил: «Нас, граждан России, из года в год становится все меньше и меньше. Уже несколько лет численность населения страны в среднем ежегодно уменьшается на 750 тыс. человек. И если верить прогнозам, а прогнозы основаны на реальной работе людей, которые в этом разбираются, этому посвятили всю свою жизнь, уже через 15 лет россиян может стать меньше на 22 млн человек. Я прошу вдуматься в эту цифру: седьмая часть населения страны. Если нынешняя тенденция сохранится, выживаемость нации окажется под угрозой. Нам реально грозит стать дряхлеющей нацией. Сегодня демографическая ситуация – одна из тревожных».

За прошедшие годы произошли существенные подвижки в решении этой проблемы, были сделаны конкретные действенные шаги по борьбе с демографическим кризисом. Россия побила рекорд по рождаемости за период современной истории. За 2014 г. в стране родились 1 млн 947 тыс. детей. Третий год подряд в России рождаемость сохраняется на уровне 1,9 млн детей. Кроме того, второй год подряд зафиксирован прирост населения – 33 тыс. человек в год. Однако наряду с постепенно выстраивающимся и «доводящимся до ума» механизмом господдержки рождаемости с помощью так называемого материнского капитала (за рождение второго ребенка) принципиально важно реализовать комплекс мер, включающий культурно-просветительскую работу в средних и высших образовательных учреждениях, активную пропаганду через СМИ, программную миссионерскую деятельность духовенства РПЦ и других конфессий, направленных на регенерацию нравственной опоры общества и его стрежня – традиционной культуры, подчеркивающих психологическую, социальную, физиологическую естественность и привлекательность традиционного семейного уклада (вопреки укоренившимся в сознании современной молодежи стандартам индивидуализма, карьеризма, культа развлечений, стремления жить для себя, феминизма, полигамии в межполовых отношениях, сексуальной распущенности и т. д.). Особенно важно направить законодательные усилия государства в отношении законности абортов на фоне того, что «две из трех беременностей (в России) завершаются абортами». По словам Бьюкенена, «русская женщина в среднем делает от 2,5 до 4 абортов, а уровень смертности в России сегодня на 70 % превышает уровень рождаемости».

Несмотря на отдельные шаги в решении этой проблемы, озвучиваемые на официальном уровне, решить ее возможно лишь комплексными целенаправленными усилиями одновременно в различных сферах государственной политики: от совершенствования миграционного регулирования до активного содействия созданию рабочих мест (особенно в деревне и малых городах) как при помощи стимулирования частных инвестиций в создание и развитие производства, так и при помощи бюджетного финансирования, конечной целью чего является преодоление депрессии в регионах и ее социальных последствий.

11. Как мы уже говорили, отдельный важный блок вопросов представляет разработка долгосрочной информационно-пропагандистской стратегии по формированию позитивного облика России в мире. Пристального внимания заслуживает и развитие кириллического сегмента в Интернете, а также распространение и популяризация англоязычного контента отечественных сетевых ресурсов.

На этом фоне не только не теряется, но постоянно возрастает актуальность проблемы обеспечения информационной безопасности граждан (прежде всего детей) как в киберпространстве, так и на теле-, видеоэкране, что предполагает ужесточение мер по фильтрации, блокировке, борьбе с распространением деструктивных материалов, наносящих ущерб психике.

12. Что касается формирования внешней культурной политики России и развития культурной дипломатии нашей страны на современном этапе, то здесь, как уже упоминалось, имеет смысл развивать усилия в двух основных плоскостях:

• высокая культура и высокая искусство – визитная карточка России и основная статья культурного экспорта;

• развитие производства и экспорта отечественных продуктов массовой культуры.

13. Одним из ключевых факторов, обусловливающих успех «мягких» инструментов внешнего воздействия государства и его умения расположить к себе международное сообщество, является вышеупомянутая возможность дать качественное высшее образование иностранным студентам.

Подводя краткий итог и принимая во внимание богатую историю соприкосновений СССР-России и США на исследуемом «поле», необходимо обратить внимание на практическую значимость изучаемой проблемы с точки зрения обеспечения национальной безопасности и реализации внешней политики России.

 

5.3. Политическая агентура США как инструмент демонтажа режимов

Практика намеренного инспирирования иностранными государствами внутренних проблем в неугодных государствах с целью последующего извлечения геополитических дивидендов, вероятно, использовалась на протяжении всего развития международных отношений. Однако методы постоянно менялись, совершенствовались с появлением новых технологий и средств. Трансформацию элементов оказания воздействия на государства отметил еще в начале XX в. один из знаменитых немецких разведчиков В. Николаи, который помимо техники, промышленности и науки выделил использование внутригосударственных проблем как потенциального инструмента для скрытого проникновения внешней управляющей силы: «Во внутренней жизни государств появились новые социальные проблемы, ставшие для разведки как объектами осведомления, так и объектами влияния».

Ключевой рубеж в эволюции методов и средств осуществления диверсионно-подрывной деятельности против неугодных режимов приходится на период послевоенного блокового противостояния, который больше известен как холодная война. Наибольшего успеха в деле реализации подрывных технологий удалось добиться именно западным акторам, прежде всего США.

Распад СССР стал крупнейшей геополитической катастрофой века и был вызван не только имевшими место определенными негативными экономическими предпосылками, но и конкретными действиями изнутри, которые заранее планировались и реализовывались внешней управляющей силой. Согласно разработанным и планомерно реализуемым планам США по ослаблению и децентрализации Советского Союза, особая роль отводилась политической агентуре на местах.

Очевидно, что наработанные Западом механизмы демонтажа политических режимов сегодня пытаются на практике осуществить и в отношении России, что требует осмысления и выработки инструментов эффективного противодействия. Внешнее давление и создание точек нестабильности внутри тех или иных государств перестает быть лишь внутренней угрозой и несет негативный заряд и серьезные угрозы для всей глобальной безопасности. В подтверждение обоснованности такого тезиса следует привести цитату начальника Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерала армии В.В. Герасимова: «Конфликты внутри государств перестают быть исключительно внутренними и все больше приобретают международный характер. В процесс разрешения внутригосударственных противоречий в различных формах осуществляется активное вмешательство извне, от “цветных революций” до вооруженного вторжения». Также в его выступлении подчеркивалось, что сегодня именно Вашингтон как держава, позиционирующая себя в качестве единственного актора, устанавливающего глобальные правила игры на мировой арене, стремится достичь далеко идущих военно-политических целей.

При реализации Белым домом внешнеполитических задач определенная роль отводится поддержке политической агентуры, выступающей в роли проводников американского влияния на местах: «Активно задействуется широкий арсенал проверенных на практике средств, включая применение санкций, оказание гуманитарной, финансовой и военно-технической помощи прозападным оппозиционным силам».

Таким образом, следует констатировать изменения в военно-политической стратегии Запада, которые характеризуются высоким уровнем действий, направленных на лишение страны-мишени возможностей к сопротивлению за счет подрывных акций изнутри при отсутствии крупномасштабного применения военной силы. На этом фоне следует привести слова советника президента РФ С.Ю. Глазьева о том, что в современном мире войны ведутся с опорой на «мягкосиловые» технологии, которые позволяют внешней управляющей силе эффективно обеспечивать контроль путем создания и управления нестабильностью внутри государств-мишеней: «Расчет делается на дестабилизацию внутреннего состояния страны-жертвы посредством поражения ее общественного сознания подрывными идеями, ухудшения социально-экономического положения, выращивания разнообразных оппозиционных сил, подкупа продуктивной элиты с целью ослабления институтов государственной власти и свержения легитимного руководства с последующей передачей власти марионеточному правительству».

Деятельность внешних акторов по созданию и использованию политических сил влияния традиционно находилась в ведении специальных государственных служб. Сегодня крайне актуально провести комплексный анализ внедренных на Западе теоретических наработок в политологическом и историческом научно-экспертном поле.

В США детальная программа по низложению правящих режимов с их последующей заменой лояльными Вашингтону и западному антисоветскому блоку фигурами получила свое воплощение в связи с послевоенными планами администрации президента Г. Трумэна по разложению советского строя изнутри. Это произошло в связи с изменением расстановки сил на мировой арене после кровопролитного периода Второй мировой войны. Вследствие того, что советский народ нанес сокрушительное поражение фашизму и смог за сравнительно небольшой период времени добиться серьезного успеха в области военно-технического обеспечения, Запад был не способен сокрушить СССР путем открытой вооруженной борьбы. Именно поэтому была выбрана тактика скрытого, тайного противостояния, которое должно было подорвать страну изнутри, существенно ослабить геополитические возможности союзников Москвы по социалистическому блоку и редуцировать влияние Москвы на мировой арене.

Основной нормативно-правовой базис для ведения подрывной работы за рубежом закладывался в США на протяжении 1947–1949 гг., во времена активной реорганизации системы разведывательных служб американского государства.

В этот период были приняты ключевые документы – Закон о национальной безопасности (1947) и Закон о ЦРУ (1949). Работа на данном направлении в основном была возложена на ЦРУ и специально созданную в 1948 г. в его рамках Службу политической координации, призванную обеспечивать проведение тайных операций (covert actions) за пределами США.

В 1947 г. в президентской директиве Трумэна СНБ 4/А (1947) г. при осуществлении специальных тайных операций ЦРУ поручается ведение масштабной психологической войны, которая включала в себя «политические акции с привлечением… предателей и поддержку политических партий».

Важно отметить, что начиная с самых истоков формирования принципов тайных операций американские стратеги фактически пошли по пути нарушения общепризнанных норм международного права. В юридические основы подрывной деятельности ими целенаправленно закладывались особые подходы, позволяющие максимально закамуфлировать прямую вовлеченность в события, происходящие далеко за пределами их территориальной юрисдикции. Так, например, даже само определение тайной операции, прописанное в директиве СНБ № 10/2 от 18 июня 1948 г., формулируется особым образом: «Тайная операция подразумевает собой деятельность, которая планируется и осуществляется таким образом, что любая ответственность США за нее не являлась явной, и в случае раскрытия которой США могли бы во всеуслышание отказаться от ответственности за нее».

В работе под названием «Вымысел исключен. Записки начальника нелегальной разведки» Ю.И. Дроздов – руководитель управления «С» ПГУ КГБ СССР – анализирует успехи тайных операций и указывает на выстроенную внешней управляющей силой в лице США по всему миру сеть политической агентуры влияния. Он приводит высказывание бывшего директора ЦРУ адмирала С. Тернера (1977–1981), который, говоря о необходимости реализации акций скрытого влияния за рубежом, обращался к истокам первоначальной концепции, демонстрируя ее значимость: «Это термин, объясняющий наши усилия повлиять на ход событий в иностранных государствах без демонстрации нашей роли (причастности)». Определенную правопреемственность можно наблюдать сегодня. В Законе о полномочиях разведки на 1991 г. «тайная операция» определяется как акция (или акции) правительства США, осуществляемая в целях оказания влияния на политическое, экономическое или военное положение за пределами территории Соединенных Штатов в том случае, когда необходимо, чтобы не была видима или не была признана публично причастность правительства США к подобным акциям и поддержке такой деятельности.

Примечательно, что современные технологии демонтажа политических режимов с привлечением к участию граждан страны-мишени (политической агентуры) уже давно находились в поле зрения американского истеблишмента. У. Фулбрайт говорил: «Нация, признающая мораль и право закона, не может разрешать своим солдатам открыто свергать правительства других стран, но она может… оказывать тайную помощь национальным элементам внутри иностранных государств с целью свержения неугодных нам правительств». Более лаконично и четко эту мысль сформулировали в стратегии штаба психологической и политической войны США. В одной из секретных директив предписывалось: «Необходимо создавать и обострять в лагере противника нестабильную ситуацию, используя все средства пропаганды и приемы психологической войны». Далее идут прагматичные задачи по мобилизации внутренней протестной силы, которые можно увидеть в арсенале внешнеполитических подходов Белого дома и сегодня: «Экономические, моральные и прочие неурядицы надо беспощадно выставлять напоказ и на этой основе побуждать население к пассивному сопротивлению и саботажу».

Еще одним концептуальным источником послевоенной политики в отношении СССР является известная американская директива СНБ-68 (NSC-68) от 7 апреля 1950 г. В ней рассматривались внешнеполитические шаги в отношении СССР с указанием подрывных действий, запланированных на длительную перспективу: «Помимо утверждения наших ценностей наша политика и действия должны быть направлены на то, чтобы вызвать коренные изменения в характере советской системы, срыв планов Кремля, – это первый и важнейший шаг к этим изменениям. Совершенно очевидно, что это обойдется дешевле и будет более эффективно, если изменения явятся результатом действия внутренних сил советского общества».

Среди ключевых инструментов осуществления директивы по разложению СССР стратегами из Белого дома указана поддержка и стимулирование политической агентуры изнутри, что являлось составной частью психологической войны, ведущейся в рамках тайных операций. В своей книге советский историк Н. Яковлев указывает на один из пунктов, полностью подтверждающий вышеприведенный тезис: «Нам нужно вести открытую психологическую войну с целью вызвать массовое предательство в отношении Советов и разрушить иные замыслы Кремля. Усилить позитивные и своевременные меры и операции тайными средствами в области экономической, политической и психологической войны с целью вызвать и поддержать волнения и восстания в избранных стратегически важных странах-сателлитах».

Следует сказать, что в США политические агенты, оказывающие многоуровневое воздействие на систему государства, обозначались специальным термином «нетрадиционные источники». По свидетельствам советских специалистов в области противодействия такой деятельности, «нетрадиционные источники – доверительные контакты американской разведки (которая выступает и от имени госдепартамента). В сущности, тем, кто идет на эти контакты, и не надо знать, что они имеют дело с ЦРУ, необязательно быть абсолютно послушными хозяевам марионетками: действуя в угоду американским целям, они могут преследовать и собственные интересы». Именно создание таких политических проводников американского влияния согласно планам США должно было обеспечить разложение СССР изнутри, что сокращало издержки Вашингтона в сравнении с прямым военным нападением: «Задача агентов влияния в зависимости от занимаемого положения состояла в том, чтобы скрыть истинные цели холодной войны (в данном случае речь идет о ней), притупить к ним внимание, обеспечить защиту выступающих против строя в случаях их разоблачения, оправдать разрушительные процессы, дестабилизировать обстановку в стране, инспирировать критику “против” социалистической системы».

В данном контексте следует упомянуть о том, что концепция действий США по приобретению и использованию политической агентуры, глубоко действующей во внутреннем пространстве государства, имеет свою особую терминологию и относится к политическим операциям (political-action operation). Их проведение прямо упоминает в своих работах бывший разведчик ЦРУ Ф. Эйджи, который еще в 1975 г. раскрыл систему работы с политической агентурой: «Для того чтобы развивать отношения с потенциальными агентами политических операций, большинство резидентур имеют продолжительные программы по развитию отношений с местными политиками от оппозиции, а также из правительственных партий». В дальнейшем, когда внешняя управляющая сила оценит имеющийся в политической среде контакт как соответствующий поставленным целям, начинается выделение финансовой поддержки на политическую кампанию или на продвижение политической группы или партии.

Исходя из приведенной выше информации, следует подробнее раскрыть систему осуществления внешней управляющей силой деструктивных технологий при помощи внутренней политической агентуры.

Механизм реализации специфических государственных задач внешнего агентурного проникновения в страну-мишень при помощи местного населения и тех лиц, которые имеют возможности осуществлять воздействие, на протяжении истории является одним из основных звеньев оперативной деятельности международных акторов.

Отправной точкой реализации американцами подрывной работы изнутри в том или ином государстве мира зачастую становился электоральный цикл или события, связанные с изменениями во внутриполитической жизни. В свое время подобную схему подробно раскрыл бывший разведчик ЦРУ Ф. Эйджи: «ЦРУ проводит операции перед выборами, которыми охватываются целые политические партии и финансируются кандидаты. Эти операции, на которые расходуются многие миллионы долларов, включают широкие пропагандистские кампании, создание механизмов финансирования (часто под крышей американских бизнесменов), запугивание оппозиции, устройство провокаций и распространение слухов, прямой подкуп избирателей».

Начало осуществления тайных операций путем использования протестного потенциала из числа заранее подготовленной политической агентуры на местах было положено в Италии в 1948 г. С учетом международных реалий и поставленных в Белом доме глобальных целей на американские спецслужбы возлагалась задача не допустить в результате выборов прихода к власти коммунистов, которые к тому времени имели достаточно сильные позиции внутри страны.

ЦРУ приняло активное участие в организации антикоммунистической сети во главе с проамериканским кандидатом де Гаспери. Вашингтон за несколько лет до выборов в Италии с декабря 1945 г. по ноябрь 1947 г. оперативными усилиями руководителя специальных операций Дж. Энглтона заранее подготовил необходимые каналы вмешательства, «через которые ЦРУ имело возможность быстро и эффективно оказывать поддержку де Гаспери на итальянских выборах». США активно способствовали формированию альянса антикоммунистических партий, что позволило христианским демократам де Гаспери перед выборами закрепиться в политическом пространстве и в итоге одержать победу. Известный американский исследователь спецслужб США Т. Вейнер в одной из своих работ приводит данные о том, что в те годы по каналам ЦРУ итальянским политикам доставляли крупные денежные суммы, исчисляющиеся миллионами долларов.

Впоследствии «итальянская модель» применялась во множестве государств и приводила к замене нелояльных Вашингтону правительств и государственных лидеров на необходимых ставленников. Примеры успешной реализации таких действий только в 1950-е гг.: Иран (1953), Гватемала (1954), Индонезия (1957). Несмотря на тот факт, что в ряде случаев для достижения целей ЦРУ опиралось на поддержку и использование военных или радикальных боевых формирований, роль политической агентуры также имела место.

В частности, по данным бывшего директора ЦРУ, «к 1953 г. тайные операции пропагандистского, политического и военного характера проводились в 48 странах, то есть более чем в половине стран – членов ООН в то время». Значительный масштаб подрывной деятельности подтверждается американскими источниками, в которых отмечено, что в бюджете ЦРУ на 1953 финансовый год на проведение тайных операций предусматривалось выделение 75 % от всех ассигнований.

Несмотря на широкую географию применения тайных операций, Вашингтон в соответствии с поставленными задачами направлял основные усилия на подготовку политической агентуры в Советском Союзе и странах социалистического блока.

На Пленуме ЦК КПСС 27 апреля 1973 г. Ю. В. Андропов в своем выступлении рассказал о ведущейся работе по разложению советского строя, а также изложил актуальные планы ЦРУ по подготовке и выстраиванию консолидированной сети политической агентуры: «На первоначальном этапе предусматривается установление контактов с разного рода недовольными лицами в Советском Союзе и создание из них нелегальных групп. На последующем этапе намечается консолидировать такие группы и превратить их в “организацию сопротивления”, то есть в действующую оппозицию». Такие понятия, как «свобода» и «демократия», были выдвинуты США в качестве лозунгов для групп влияния изнутри для того, чтобы камуфлировать присутствие внешней управляющей силы. Как докладывалось в одной из аналитических записок советских спецслужб середины 1980-х гг., западные разведки целенаправленно шли по пути создания «демократического движения» в СССР, чтобы с его помощью реализовывать программные установки по свержению советского строя: «“Демократическое движение” – выражение, использовавшееся специальными службами противника и зарубежными антисоветскими центрами в акциях идеологической диверсии в 1965–1977 гг. для создания видимости наличия в нашей стране оппозиционного течения и склонения отдельных лиц к активным враждебным действиям».

Исследовательский интерес представляет еще один важный документ – «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан», который Ю.В. Андропов 24 января 1977 г. направил в ЦК КПСС. В нем более подробно раскрывался механизм выстраивания взаимодействия между внешней управляющей силой в лице США и политической агентурой внутри, которую предписывалось приобретать на местах с последующим продвижением в жизненно важные сферы управления советским государством. Целесообразно выделить следующий отрывок: «Руководство американской разведки планирует целенаправленно и настойчиво, не считаясь с затратами, вести поиск лиц, способных по своим личным и деловым качествам в перспективе занять административные должности в аппарате управления и выполнять сформулированные противником задачи». Основной расчет, по мнению советских аналитиков, делался на то, что осуществляемая программа «будет способствовать качественным изменениям в различных сферах жизни нашего общества, и прежде всего в экономике, что приведет в конечном счете к принятию Советским Союзом многих западных идеалов».

Приход в 1981 г. к власти в США новой администрации под руководством Р. Рейгана и неформально объявленный «крестовый поход против коммунизма» еще больше увеличили интенсивность подрывных операций в отношении Кремля.

Одним из важных доктринальных источников того времени становится директива Совета национальной безопасности № 75 (NSDD-75), которая продолжает конфронтационную логику в русле подрыва Советского Союза и его союзников изнутри. Отечественные аналитики вновь констатировали, что основное внимание отводилось компоненту политической агентуры, действующей в интересах внешней управляющей силы: «Глaвнaя стaвкa делaлaсь нa создaние и консолидaцию “внутренних оппозиционных сил”, которые при поддержке извне должны добивaться зaхвaтa влaсти и политической переориентaции своих стрaн нa Зaпaд».

Можно констатировать, что усилия США по изменению советской системы изнутри нашли свое конечное воплощение и поспособствовали дезинтеграционным процессам, которые закончились распадом страны.

Однако несмотря на то, что «империя зла», угрожающая американским интересам, прекратила свое существование, а ее правопреемница Российская Федерация приняла новые правила игры, Запад не пошел на то, чтобы занять дружественную позицию и развивать отношения на взаимовыгодной и равноправной основе.

Разрушение биполярной системы, напротив, привело к серьезному изменению геополитической конъюнктуры, которая характеризовалась усилением всепроникающего внешнего воздействия. Переходный период, открытость страны миру несли новые оперативные возможности иностранным акторам, стремящимся нарастить объемы влияния на внутриполитическую ситуацию, о чем писал бывший начальник внешней разведки ПГУ КГБ СССР Л.В. Шебаршин: «…возросли масштабы вмешательства, воздействия на наши внутренние дела из-за рубежа… Создаются своего рода лобби, группы и слои влияния, которые невольно, а зачастую вольно выступают в качестве проводников чужих интересов в нашей стране».

Современная технология «цветных революций» с привлечением протестного потенциала того или иного государства, как и тайные операции периода холодной войны, предусматривает использование внешних механизмов управления и поддержку политической агентуры через разветвленную сеть «мягкосилового» влияния (в особенности по линии зарубежных НПО и НКО). Высока роль внешней управляющей силы, которая заблаговременно готовит политическую агентуру на местах и следит за тем, чтобы программа реализации деструктивных технологий не отклонялась от задаваемого ею курса. В дальнейшем при успешной реализации своих планов она получает непосредственный контроль над новым прозападным режимом.

Наличие подобных планов и их конкретную реализацию следует трактовать как геополитическую данность, программируемую западными политтехнологами, которые не отошли от конфронтационных сценариев холодной войны и перенесли прежние наработки в практическую плоскость современных международных отношений. В частности, министр обороны России генерал армии С. Шойгу в своем выступлении на Московской конференции по международной безопасности раскрыл этот тезис, сказав, что «социально-экономические и политические проблемы отдельных государств используются для замены национально ориентированных правительств режимами, которые контролируются из-за рубежа. Они, в свою очередь, обеспечивают своим покровителям беспрепятственный доступ к ресурсам этих государств». В современной военной доктрине РФ выделены некоторые характерные признаки технологии демонтажа политических режимов государств, то есть применения внешними акторами «политических, экономических, информационных и иных мер невоенного характера, реализуемых с широким использованием протестного потенциала населения и сил специальных операций». Деятельность акторов и движений, которые получают финансирование из-за рубежа и непосредственным образом исполняют роль проводников иностранного влияния, определена в качестве характерной черты современных конфликтов и обозначена в документе как «использование финансируемых и управляемых извне политических сил, общественных движений».

Текущие стремления Запада реализовать в России смену режима все чаще вынуждают обращаться к таким специфическим терминам, как «политическая агентура», «диверсии» и «провокации». Эти составляющие традиционно выступали в качестве основных компонентов стратегии, направленной на расшатывание ситуации, подрыв влияния, устранение от власти неугодных лиц, и сыграли одну из ключевых ролей в реализации западных технологий демонтажа политических режимов государств постсоветского пространства, осуществляемых с привлечением действий, анонсируемых как исключительно «ненасильственные» (nonviolent actions).

В связи с эволюцией принципов внешнего влияния в сторону «мягкосиловых» методов с задействованием потенциала политической агентуры назрела острая необходимость нового осмысления этого явления в научно-исследовательской среде.

Политическая агентура – это выстроенная сетецентричным образом работа политических агентов влияния внутри страны, которые при осуществлении своей деятельности оказывают многоуровневое воздействие на внутригосударственный административно-управленческий аппарат, органы, формирующие общественное мнение (СМИ, соцсети, блогосфера), или общественные группы, отдельных граждан государства в интересах и для достижения целей, преследуемых внешней управляющей силой (иностранным актором).

В определениях отечественных специалистов в области противодействия деструктивной деятельности западных специальных служб лицо, продвигающее интересы иностранной державы, традиционно именовалось агентом влияния. «Обычно такой агент связан с политическими или экономическими кругами соответствующей страны, с ее средствами массовой информации или влиятельными общественными организациями. Эти агенты тщательно оберегаются разведкой». Специалисты в области исследований технологий демонтажа политических режимов указывают на то, что в современных реалиях сохраняется актуальность привлечения внешней силой политических агентов. Профессор МГИМО Е.Г. Пономарева выделяет действия агентуры изнутри в качестве одного из важных факторов при реализации смены режима: «Успех “цветных революций” на 80 % зависит от человеческого фактора. Чем больше в рядах заговорщиков имеется профессионалов, чем больше своих людей в стане противника (информаторов, «фигур влияния», сообщников), тем выше их шансы на успех».

Система выстраивания политической агентуры сводится к установлению связей между лицами на местах и внешней силой, которая будет осуществлять управление и оказывать разностороннюю поддержку в случае необходимости. В качестве первых, как правило, выступают люди, относящиеся к государственной элите, те, кто имеет возможность оказывать воздействие на общественное мнение, и так называемые лидеры протеста, зачастую выступающие в качестве основных проводников идей и подходов, сформулированных западными политтехнологами, даже несмотря на тот факт, что они могут не поддерживаться большинством населения страны, что видно на примере отсутствия высокого уровня поддержки несистемной оппозиции в РФ. Таким образом, к реальной политической агентуре можно отнести узкую группу лиц из числа местного населения, а также связанных с ней граждан других государств, которые выступают в роли тайных и открытых агентов. Они оказывают постоянное воздействие на внутриполитическую жизнь страны, будучи посвященными в работу внешней управляющей силы, и тесно координируют с ней свои шаги.

Важно указать, что сам факт наличия политической агентуры в том или ином государстве, находящейся под покровительством внешней силы, не позволит в полной мере реализовать технологию демонтажа неугодного политического режима. Отсюда появляется необходимость в привлечении широких народных масс.

На ряде примеров можно увидеть, как те или иные демонстрации, шествия, пикеты, митинги, вызванные справедливыми социально-экономическими, политическими запросами со стороны населения, становились средством обкатки деструктивных технологий: искусным образом «лидерами протеста» осуществлялся перевод социальных, экономических требований (реформы, повышение зарплаты) в политическую плоскость (отставка правительства и президента). В результате объективные претензии людей использовались в узкокорыстных целях внешней управляющей силой, которая применяет этот механизм в качестве инструмента психологической борьбы.

В начале 1950-х гг. США сформулировали необходимость увеличения поддержки американских лозунгов среди советского народа. В частности, предлагалось выставлять положение дел так, что «американцы проводят различие между советским народом и его правительством». Таким образом, во главу угла ставилась задача в рамках ведения психологических операций усиливать разобщенность в отношениях по линии народ – государственная власть, что является одной из ключевых и очень важных задач для оппозиции при реализации государственного переворота. В ЦРУ деятельности на данном направлении уделяли серьезное внимание. В рассекреченном в 1976 г. документе «План психологического наступления (СССР)», который был подготовлен американской разведкой еще в апреле 1951 г., указывается: «Нужно расширить разрыв, существующий между советским народом и его правителями. При определении этих целей и задач, безусловно, предполагается указать советскому народу на то, что существующему режиму есть альтернатива». Конкретными инструментами реализации заданного сценария по плану выступали как раз внутриполитические агенты влияния: «При ведении психологической войны нужно искать решение внутри СССР, то есть упорно пытаться обнаруживать и организовывать врагов существующего там строя на месте и их руками попытаться вести борьбу в целях его свержения».

Таким образом, помимо самой политической агентуры внешняя управляющая сила также получает возможность оказывать многоуровневое воздействие на внутриполитические процессы государства. Она камуфлирует реальную степень своего влияния путем использования аффилированных политических агентов, которые влекут за собой народные массы, обеспечивая видимость «мягкосиловых» практик «ненасильственных действий», «демократического», «народного» протеста, который внешняя управляющая сила впоследствии на определенной стадии будет активно поддерживать.

Отечественный дипломат С.И. Илларионов в своей работе «Стратегия и тактика политических диверсантов», рассматривающей подрывную работу западных политтехнологов и США по подготовке и привлечению политических диверсантов, также определяет важность наличия «народного протеста» как фактора, способствующего реализации технологий внешней управляющей силы: «Для достижения целей внешней экспансии предлагается использование новейшей тактики, в основе которой организация “мощного внутреннего сопротивления”, создание видимости “собственных усилий народа”».

Данная технология своими корнями уходит в методические пособия, разработанные американским специалистом по «ненасильственной борьбе» Дж. Шарпом и его коллегами из специальных служб США, которые использовались политической агентурой при подготовке «цветных революций» в ряде государств. Без участия «народа», без привлечения его потенциала внешними силами и лидерами протеста сложно успешно реализовать технологии демонтажа политических режимов. Для этой цели, по мнению Дж. Шарпа, необходимо выполнить следующие задачи: «Укрепить в угнетенном населении решимость, уверенность в себе и способность к сопротивлению; укрепить независимые социальные группы и институты угнетенного народа; создать мощное внутреннее сопротивление; подготовить разумный стратегический план и умело претворить его в жизнь».

Именно поэтому внешней управляющей силе так важно поддерживать лидеров оппозиции, способствовать их активным действиям по расширению сети своих сторонников из простых граждан страны. Солидаризируясь с позицией и тезисами, диктуемыми внешней управляющей силой, а также спекулируя на существующих в государстве объективных проблемах для увеличения своего влияния в народных массах, политическая агентура выступает в качестве инструмента влияния изнутри, что позволяет внешней управляющей силе использовать простых граждан страны в своих целях.

Рассмотрев основные подходы использования политической агентуры в странах-мишенях в разрезе внешнеполитической деятельности США и их реализацию на практике, нужно констатировать, что в настоящее время их применение как никогда актуально и с высокой долей вероятности будет использоваться в дальнейшем по отношению к нашей стране.

На современном этапе развития международных отношений Российской Федерации жизненно необходимо быть сплоченным государством, которое в состоянии ответить на внешние и внутренние вызовы и обеспечить стабильное развитие и процветание российского общества. Как никогда актуальны слова начальника 5-го управления КГБ СССР, а затем заместителя председателя КГБ СССР Ф.Д. Бобкова, подчеркивающие важность укрепления государственных механизмов и консолидации гражданских потенциалов «мягкой силы» России: «При крепости строя и сплоченности общества такие атрибуты войны, как предательство, агентура влияния, действия спецслужб, не ведут к поражению».

Для того чтобы избежать вовлечения российского общества в западные деструктивные сценарии, необходимо отдавать себе отчет в губительности действий, направленных на осуществление государственного переворота. Как никогда актуальна стратегическая работа по формированию неприятия у граждан нашей страны подрывных идей и ценностей, закамуфлированных под демократические требования и гражданские свободы. Как говорил китайский философ Лао-Цзы: «Наводить порядок надо тогда, когда еще нет смуты».

 

5.4. Роль политической агентуры в подрыве культурной гегемонии государств

Итальянский философ, политический деятель, руководитель итальянской коммунистической партии Антонио Грамши в 1920-х гг., находясь в тюрьме (с 1926 по 1937 г.), писал заметки о механизмах организации общества, науки, культуры и т. д., которые впоследствии получили название «Тюремные тетради». В них Грамши анализировал и дополнял идеи марксизма, используя опыт Великой октябрьской революции 1917 г. и фашистского движения в Италии. Была создана новая теория реализации революции, учение о культурной гегемонии, которая предусматривала бескровный характер смены господствующей власти. На основе этой теории в современном мире на практике реализуются многие проекты по демонтажу политических режимов, или, другими словами, «цветные революции» и государственные перевороты. Новая революционная теория Грамши была актуальна не только для обществ индустриального типа того времени, но и для информационного общества, которое преобладает в наши дни. В основе упомянутой теории лежит не захват власти насильственным способом, когда представители революционной молодежи становятся жертвами во имя каких-либо призрачных идей, а борьба за их умы, за их мировоззрение и ментальность. Это борьба носит неспешный и планомерный характер. Однако эффективность такой стратегии подтверждается наглядными результатами, которые становятся необратимыми для общества и государства. А. Грамши был убежден, что государство и его диктатура внутри общества опираются на культурное ядро. Под культурным ядром итальянский философ подразумевал совокупность общественных достижений, включающих науку, искусство, организацию общественной и государственной жизни, традиции, обычаи и нравы, сформировавшиеся в обществе за определенный временной период. Культурное ядро – это комплекс мировоззренческих представлений о добре и зле, человеке и окружающем мире, отвратительном и прекрасном, традициях и предрассудках. До тех пор пока культурное ядро цельно и стабильно, угроза для существующей власти отсутствует. Однако подрыв культурного ядра становится фундаментом для реализации революционных событий.

Стратегия и тактика революций старого типа в корне отличается от стратегии и тактики революции, разработанной А. Грамши. Подрыв культурной гегемонии в его представлении – это революция нового типа, революция следующего поколения. В ее основе лежит не столкновение классов, по Марксу, а постепенное и планомерное изменение общественного мнения и народных настроений, которое проецируется на сознание отдельно взятого человека. Такой тип революции не предусматривает применения насилия, поэтому и подавить такую революцию насилием невозможно. Революция, по Марксу, опирается на классы; революция, по Грамши, в своей основе опирается на индивидуума, его культуру и мировоззрение. А изменение государственного строя и всей политической структуры реализуется на последнем этапе. Подрыв культурной гегемонии в понимании А. Грамши – это постоянно действующий механизм, который с помощью выявления и использования в качестве инструмента форматирования общественного осознания трудностей и проблем в стране производит в умах людей переворот, но переворот не сиюминутный, а тотальный и непрерывный. В инструментарий такой революции входят книги, спектакли, статьи, радиопередачи, кинофильмы и множество других культурно-информационных механизмов, которые способны коренным образом «переформатировать» сознание отдельно взятого человека. При этом основным объектом культурной агрессии должно стать мировоззрение обычного человека, среднего обывателя, его повседневные мысли и суждения. А. Грамши был убежден, что политическую власть можно захватить только при условии предварительного захвата власти культурной. Государство поддается процессам эрозии и в итоге рушится из-за утраты культурного диктата над населением. Захвату власти и осуществлению революции «сверху» должна предшествовать культурная революция «снизу», тогда власть достанется революционерам без применения насилия и без особых усилий.

Форматирование и конечное изменение культурного ядра напрямую связано с контролем над средствами массовой информации. Кинофильмы и радиопередачи, газеты и журналы, а также театры, школы и университеты должны постепенно превращаться в инструменты реализации культурной революции. Однако для возникновения революционной ситуации нужна не только интеллектуальная агрессия, но и реальные действия, которые спровоцируют народ на осуществление сначала протестных акций, а потом на применение силовых и насильственных методов для захвата власти. Во внешнеполитических подходах США такая деятельность реализовывалась через скрытые механизмы спецслужб. ЦРУ выстраивало целую сеть «мягкосилового» влияния из иностранных граждан: «Эти люди обеспечивали ЦРУ прямой доступ к большому количеству газет и периодических изданий, десяткам пресс-служб и информационных агентств, радиостанций и телеканалов, коммерческих издательств книжной литературы, а также другим иностранным СМИ». Основной социальной группой, которая может стать локомотивом революции, Грамши считал интеллигенцию. Это наиболее слабая часть общества, которая подвержена внешнему давлению. При этом интеллигенция играет в обществе ключевую роль, именно интеллигенция конструирует общественные нормы и установки, потому что ее главная функция не интеллектуальный труд, а организация общества. Высшая прослойка интеллигенции, состоящая из теоретиков и идеологов, конструирует идеи и смыслы, остальная часть распространяет эти идеи и смыслы среди населения. А. Грамши пишет: «Интеллигенты служат “приказчиками” господствующей группы, используемыми для осуществления функций, подчиненных задачам социальной гегемонии и политического управления». В.И. Ленин также рассматривал интеллигенцию как слабое и неблагонадежное звено общества, а его соратник Л.Д. Троцкий поддерживал идею высылки интеллигенции за границу: «Мы будем вынуждены расстрелять их по законам военного времени. Вот почему мы предпочитаем сейчас в спокойный период выслать их заблаговременно».

Интеллигенция является подлинно революционным классом в большинстве современных государств. В ней заключен главный источник оппозиции к правительству. Интеллигенция формирует культурные и политические установки и ценности. Она разрабатывает и пропагандирует доктрины новой культуры, руководит и направляет процесс революции на всех ее этапах. Крейн Бриттон в своей книге «Анатомия революции» пишет, что признаком «существенно нестабильного общества является внезапное появление множества интеллектуалов». Именно такая интеллигенция создает систему воспитания новых поколений с раннего детства и во всех жизненных проявлениях. Подобная программа проводится на всех уровнях власти с помощью СМИ (телевидения, радио, газет и журналов), с участием авторитетных ученых, поэтов, артистов. СМИ – это осадные орудия в культурной революции. Успех обеспечивается полной блокадой той части интеллигенции, которая не согласна с программой. Революция, призванная подорвать культурную гегемонию, охватывает все сферы жизни государства – экономику, политику, идеологию, образование, спорт и т. д. В ходе такой революции используются все средства воздействия на людей – радио, телевидение, спецслужбы, различного рода конгрессы, религиозные и общественные организации. Используются любые поводы, любые болевые точки государства, любые человеческие слабости, национальные разногласия, религиозные противоречия, социально-экономические проблемы.

Кто способен проводить такие революции? Страны, обладающие огромной экономической, идеологической и политической мощью, достаточной, чтобы мирным путем заставить другие государства сделать то, что необходимо. После разрушительной Второй мировой войны именно США вышли наиболее окрепшей державой как в экономическом, так и в военно-политическом смысле, взяв курс на наращивание культурной гегемонии. Однако коммунистическое влияние, которое распространилось по разным уголкам мира, в том числе и среди европейской интеллигенции, не позволяло Вашингтону в полной мере осуществить задуманное. С целью ослабления роли Москвы был предпринят ряд шагов по созданию через специальные службы целой сетевой структуры влияния на интеллигенцию западных государств. В июне 1950 г. в Берлине открылся Конгресс за свободу в области культуры, который профинансировали США. На нем собрались 118 интеллектуалов из 20 стран мира. Главной целью для спонсора и основного организатора мероприятия являлось стремление повлиять на позиции интеллигенции левых взглядов. Посредством выстраивания постоянно функционирующей организации в виде Конгресса за свободу в области культуры ЦРУ, в частности отдел по работе с международными организациями, добивалось бы поставленных задач: «Этот отдел был создан в 1950 г. для координации скрытых операций в области культуры и образования в зарубежных странах, и его возглавлял Томас Браден. Директор ЦРУ А. Даллес поставил перед ним задачу по формированию лояльных в отношении США европейских интеллектуалов».

В дальнейшем программы, нацеленные на проникновение в европейскую элиту, расширялись, что находило отражение в увеличении уровня американского воздействия на государства, в том числе на выработку политических решений, таких как постепенные интеграционные процессы западных государств.

В отношении СССР и стран социалистического блока были также выработаны специфические методы распространения культурного влияния. В конце 1950-х гг. СНБ США принимает решение о поддержке демократических настроений в восточноевропейских государствах через распространение пропаганды: «Информационные программы были направлены на создание групп диссидентов, способных подорвать влияние правящей прокоммунистической элиты и спровоцировать восстание».

Таким образом, мы подходим к тому, что для возникновения революции необходим кризис. Подрыв культурной гегемонии не может возникнуть раньше, чем созреют объективные предпосылки. Культурный кризис проявляется прежде всего в том, что становится невозможным сохранить общество как единое и слаженное целое. Особенность кризисной ситуации заключается в том, что перед обществом встает не одна проблема, а огромное количество внутренних проблем и внешних трудностей. Они могут быть вызваны результатом различных экономических, культурных, социальных процессов, воздействующих на механизмы развития общества и сферу государственного управления. Трудности могут быть связаны не только с военной угрозой, но и с международными отношениями, а также с необходимостью противостоять внешним угрозам, внезапным финансовым и экономическим кризисам. В начале 1950-х гг. подобная логика борьбы все больше приобретает реальные очертания во внешнеполитических подходах США. В частности, в директиве СНБ-68 указывалось: «Нам нужно вести открытую психологическую войну с целью вызвать массовое предательство в отношении Советов и разрушать иные замыслы Кремля. Усилить позитивные и своевременные меры и операции тайными средствами в области экономической, политической и психологической войны с целью вызвать и поддержать волнения и восстания в избранных стратегически важных странах-сателлитах».

В каждом конкретном случае соотношение внутренних и внешних факторов может меняться. Условно революцию, основанную на подрыве культурной гегемонии, можно разделить на два этапа:

• первый этап – это захват культурной и политической власти в государстве. В современном мире культурная революция вначале происходит как совокупность сравнительно мелких преобразований внутри государственного аппарата, причем на высшем уровне (революция «сверху»). Если при этом возникает какая-либо борьба, она не выходит за рамки государственного аппарата. Мероприятия, в совокупности осуществлявшие культурную революцию, постепенно спускаются сверху в низшие инстанции и охватывают всю систему власти;

• на втором этапе происходит полное разрушение того культурного пласта, на котором держится «старое» государство (религия, образование, культура, идеология, семья и т. д.).

Практически любая революция начинается как революция политическая, и смена власти ограничивается рамками существующей элиты. Однако революция в результате подрыва культурной гегемонии отличается тем, что захват власти проводится целенаправленным внедрением культреволюционеров в органы власти, формирующие культурные и идеологические установки населения. Эта операция называется молекулярной агрессией в ядро культуры. В современных высокоразвитых демократических государствах завоевать политическую власть можно лишь путем достижения культурной гегемонии с помощью руководимой интеллектуалами революционной перестройки общественного сознания. Суть такой революции заключается в захвате культуры, лишь затем она переносит действие на политику. Любая форма правления, не укорененная в культуре государства, обречена на исчезновение. Кто влияет на культуру – тот является властителем дум и в конечном счете определяет политику государства. В подтверждение данного тезиса стоит привести слова из выступления председателя КГБ Ю.В. Андропова на одном из пленумов ЦК КПСС в 1973 г. (он цитировал сотрудника американской разведки, одного из руководителей Комитета «Радио “Свобода”»): «Мы не в состоянии захватить Кремль, но мы можем воспитать людей, которые могут это сделать, и подготовить условия, при которых это станет возможным».

Элита (неважно – культурная или политическая) составляет культурное ядро общества. Без настоящей правящей элиты управление страной невозможно. Лишенное настоящей элиты общество, государство или политическое движение обречено на провал. Без элиты, без ядра невозможна реализация любого дела или замысла. Политическая элита выбирает президентов и монархов, она же их и убирает, без нее не принимается ни одно важное государственное решение. Элита не только формирует, но и выражает вкусы и интересы масс. Историк А. Тойнби в своих работах приходит к выводу, что глубокие преобразования начинаются благодаря усилиям небольшой части общества, которую он назвал творческим меньшинством. По его мнению, задача творческого меньшинства заключается именно в том, чтобы «убедить нетворческую массу в необходимости изменений и повести ее за собой». Основная задача революции на первом этапе – определить, кто является элитой в том или ином обществе, кто составляет ее культурное ядро.

Бытующее в массовом сознании представление о том, что в демократических условиях широкие народные массы могут осуществлять властные функции и в полной мере участвовать в политическом процессе, глубоко ошибочно. На практике все ограничивается их участием в выборах или в протестных акциях, которые являются лишь последствием тех или иных договоренностей или отсутствия компромисса внутри государственной элиты. Элиты во многих случаях определяют лицо любого общества, поскольку именно они формируют цели и перспективы его развития. Но самая главная функция элиты – определять культуру и идеологию общества. Элита делает это путем принятия стратегических решений с использованием ресурсов государственной власти для их реализации.

Для понимания процессов реализации подрыва культурной гегемонии (культурной революции) обратимся к термину «политическая агентура». Использование противником специальных агентов, оказывающих воздействие на политику внутри государства, находило свое отражение в раннюю эпоху становления государств и в последующие исторические периоды. В XVII в. японский философ Огю Сорай говорил: «Когда местные жители не получают от противника (то есть от своих властей) чинов и жалованья, чувство долга у них очень слабое. Если обласкать их своими милостями, они, привлеченные этими милостями, расскажут о слабых и сильных местах противника. Низменных из них можно прельстить деньгами и драгоценностями; другим можно внушить, что они и есть те самые правители, которые в случае, если они будут у власти, станут полезны для народа».

Очень часто для нужд культурной революции необходима политическая агентура, которая способна выполнить программу по разрушению культуры, образования и традиционных ценностей государства. Именно политическая агентура исполняет роль основных агентов реформирования общества для реализации институционального сдвига. Представители политической агентуры претворяют в жизнь один из главных этапов культурной революции – крушение культурного пласта, на котором держится государство. Такая политическая агентура была во времена перестройки СССР. Именно благодаря ей удалось в кратчайшие сроки поменять идеологию, моральные и этические ценности советского народа. В понимании политической агентуры морально все, что соответствует интересам внешней управляющей силы, а все, что эти интересы ставит под сомнение, – аморально и незаконно.

Проникновение политической агентуры в органы государственной власти может осуществляться по нескольким направлениям (в зависимости от политической и социально-экономической конъюнктуры):

• во-первых, это мирный способ проникновения, например, в парламент государства. Для этой цели внешняя управляющая сила финансирует специально созданные политические партии;

• во-вторых, осуществляется скрытое финансирование перспективных государственных чиновников и политических лидеров;

• в крайнем случае – в качестве последнего инструмента – используется реализация сценариев «цветных революций».

Как известно, в конце 1980-х гг. в Советском Союзе произошла культурная революция «сверху». Были изменены государственный политический строй, идеология, культура. Эффективность разрушения во многом определялась тем, что партийно-государственная элита СССР выступала уже в союзе с противниками государства, так как получала от них большие интеллектуальные, культурные и технические ресурсы.

Западные стратеги и политтехнологи холодной войны отдавали себе отчет в том, что основу главного противника на мировой арене – советского государства – составляет его партийный аппарат. Продвижением этой идеи внутри истеблишмента США активно занимался один из авторов внешнеполитической американской доктрины сдерживания Дж. Кеннан. В одном из своих донесений он отмечал: «В России партия стала крупнейшим, а в настоящий момент и высшим аппаратом диктаторского администрирования, превратившись в то же время в источник эмоционального вдохновения. Поэтому внутренняя крепость и постоянство движения не могут рассматриваться как гарантированные».

Именно поэтому разложение внутригосударственной системы управления СССР стало одной из основных задач Вашингтона на будущие десятилетия. Изучив доскональную структуру КПСС, характер отношений между сотрудниками, их психологию, способ отбора и т. д., западные планировщики пришли к выводу, что разрушить советское общество можно только «сверху» – путем разрушения партийного аппарата. Причем начать это разрушение необходимо с самого высшего уровня.

Касаясь вопросов экспорта культурных революций в виде «цветных сценариев» или государственных переворотов, важно отметить несколько условий. Культурная революция – достаточно длительный процесс. Воплощением данной революции занимается политическая агентура, наделенная определенными привилегиями. При этом в реализации культурной революции принимает участие несколько поколений. При долговременной стратегической комбинации политическая агентура, участвующая в культурной революции, разделяется на актуальную (играющую отведенную роль на текущем этапе) и перспективную (ту, которая придет ей на смену). Лица, выполняющие подобные функции, получают определенную подготовку и продолжают дело предшествующих групп по тем же правилам.

Для успешного проведения революции «сверху» важно, чтобы политические структуры государства были подвержены различным влияниям внутри общества – политическим и неполитическим. Тогда они будут подвержены и влиянию извне. В этом случае, по мнению С. Хантингтона, «в них легко проникают агенты влияния, группы и идеи из других политических систем».

В некоторых случаях режим может быть свергнут путем просачивания в страну нескольких агентов и небольшого количества оружия. Либо свержение может произойти в результате обмена несколькими словами и несколькими тысячами долларов между иностранным послом и горсткой недовольных полковников.

Внедрение политической агентуры в органы власти возможно только тогда, когда неустойчивы политические структуры государства. Политическая агентура в зависимости от ситуации вербуется и внедряется в ткань государственных институтов, но этот процесс происходит постепенно. В разных ситуациях на это уходит от нескольких месяцев до нескольких лет. Внешняя управляющая сила только в самых крайних случаях идет на грубый прямой подкуп своей будущей политической агентуры. Политическая агентура постепенно и планомерно взращивается, получая крупные гонорары за книги в зарубежных издательствах, чтение лекций, ведение политической деятельности, осуществление научно-экспертных разработок и т. д. В результате ей прививаются необходимые ценности, которым в дальнейшем необходимо строго соответствовать. Обычно Соединенные Штаты Америки следуют традиционной схеме и находят в стране оппозицию или перспективных политических лидеров. Политическая агентура проходит обучение, в дальнейшем получает финансирование от внешней управляющей силы и содействие в продвижении в органы государственной власти, опираясь на политическое и финансово-экономическое влияние своего патрона. Происходит погружение в западную культурно-политическую парадигму, солидаризация с деструктивными внешними тезисами, которые не воспринимаются агентурой влияния как губительные для отечества. По мнению директора РИСИ генерал-лейтенанта в отставке Л. Решетникова, «реальных агентов влияния серьезного уровня в мире не так много, как принято считать. Принятие или непринятие серьезных стратегических решений не в интересах своей страны в основном инициируется, скажем так, идейными агентами. Это те наши чиновники, которые оказались в отечественном высокопоставленном кресле, но душой они на Западе». И уже затем они осуществляют культурные, политические и социально-экономические преобразования в государстве – жертве культурной агрессии.

Общеизвестный факт: после распада Советского Союза множество способных, одаренных и талантливых молодых людей из Российской Федерации и стран СНГ отправились в Европу и США для повышения квалификации в области политологии, международных отношений, социологии и множества других наук. Сегодня эти эксперты, прошедшие стажировку на Западе, формируют основное ядро гуманитарного научно-экспертного сообщества, а многие даже заняли ведущие места в бизнесе, политике и культуре. В итоге взращенная политическая агентура поддерживает или осуществляет государственный переворот, реализуя на практике один из множества сценариев «цветных революций».

Одним из основных приоритетов в работе американской разведки является формирование условий для «мягкосилового» воздействия США на внутриполитическую ситуацию в России. Поставленные задачи решаются при помощи привлечения возможностей тех управленцев, которые имеют доступ в высокие кабинеты и механизмы влияния на общественное мнение. После крушения Советского Союза американцы активно продвигали лозунг «Поддержим молодую демократию!» с целью привлечения новых кадров из числа столичных и региональных российских политических элит в свои программы повышения квалификационного уровня. «По приглашениям в США побывали многие руководители. Позже стало известно, что не без участия спецслужб был составлен список и график выезда лидеров политических партий, высших военных чиновников, известных ученых и общественных деятелей РФ в Соединенные Штаты Америки для чтения лекций или под другими благовидными предлогами». За отдельные аспекты проведения подобных мероприятий отвечало разведывательное ведомство в Лэнгли. Финансовые проводки шли через различные неправительственные фонды, поэтому денежных затрат для приглашенных россиян не предусматривалось. Наоборот, существовала система поощрений, выраженная гонорарами за проделанную в США работу.

Доктор исторических наук, доцент кафедры американских исследований СПбГУ Н. Цветкова пишет, что «для влияния на реформы в государственном управлении России правительство США особую роль отводило программе по развитию российского руководства (Russian Leadership Development). Ежегодно правительство США отбирало 1600–1700 российских граждан, представляющих политическую элиту государства. В 2000 г. 92 представителя Государственной Думы и 14 членов Федерального Собрания, а также 97 мэров и вице-губернаторов российских городов обучались навыкам политического лоббирования. Программа фокусировалась на обучении молодых (до 38 лет) подающих надежды представителей федеральных и региональных органов власти. Во время обучения в США российские участники программы проживали в домах представителей Конгресса США». Обучение бизнесменов и политиков демократического толка взяла на себя Программа Э. Маски, названная в честь одного из госсекретарей США Эдмунда Маски, который инициировал данную программу. На конкурсной основе сотрудники Информационного агентства выбирали талантливых русских студентов (около 400 человек в год), специализировавшихся, как правило, в области бизнеса, юриспруденции и местного самоуправления. Идея программы заключается в том, чтобы ускорить карьерный рост перспективных российских студентов в области менеджмента, журналистики, юриспруденции и др. Результаты анкетирования участников Программы Э. Маски, прошедших обучение в США в 1992–1996 гг., показывают, что в 2002–2003 гг. около половины ее выпускников занимали ключевые посты в российской финансовой и банковской системе, 80 % имели коммерческие связи с американскими компаниями, 60 % были заинтересованы в дальнейшем реформировании России и больше половины активно участвовали в политическом развитии страны.

Самой известной программой развития бизнеса в России является Программа САБИТ Министерства торговли США (Special American Business Internship Training). Программа ежегодно собирает около 300 менеджеров российских компаний и специалистов в области маркетинга для обучения в американских фирмах. В настоящее время правительство США заинтересовано в бизнесменах, компании которых специализируются в области программного обеспечения, биотехнологий и нефтяной и газовой промышленности. По оценкам американского правительства, программа является очень эффективной, поскольку способствует заключению коммерческих сделок и увеличивает экспорт американской продукции в Россию. Например, американская строительная компания в Нью-Джерси, участвуя в данной правительственной программе, увеличила свой доход от экспорта в Россию с 5 до 10 млн долларов. Компания «Дженерал Моторс» открыла свое представительство в Красноярске также благодаря российскому участнику программы.

Программа США по улучшению управления (Good Governance Program) предусматривает обучение российских предпринимателей в сфере этики бизнеса. Данная программа широко распространена на Дальнем Востоке, а также в Нижнем Новгороде, Челябинске и Омске. Для организации семинаров на территории России правительство США предоставило грант двум российским НКО, которые проводят тренинги для управляющих российскими компаниями в указанных городах. Ежегодно около 800 российских предпринимателей, менеджеров среднего и высшего звена, фермеров, банкиров, бухгалтеров участвуют в программе Госдепартамента по увеличению производительности (Productivity Enhancement Program). Программа охватывает ведущие промышленные центры России (Воронеж, Владивосток, Волгоград, Санкт-Петербург, Екатеринбург и Ростов) и отбирает представителей из каждого сектора промышленного производства.

По оценкам некоторых российских экспертов, за такие «стажировки» Россия расплачивается в некоторых случаях протекционистскими по отношению к Америке государственными решениями, «которые принимают прошедшие обучение в Штатах руководители».

По мнению доцента Уральского института управления А.А. Федоровских, интеллектуальная и политическая элита должна отстаивать национальные интересы государства. Стратегическим фактором, обеспечивающим сохранение российской государственности и субъектности в международных отношениях, становится доминирование российского государства в культуре и образовании, а «раскол элит, особенно политической элиты, – это необходимое условие успешной реализации государственного переворота в формате “цветных революций”. Следовательно, требования к элитным группам и внутриэлитные правила поведения должны быть следующими: преданность государственным интересам, лояльность как главный принцип корпоративной культуры, разрешение любых споров и конфликтов только мирным путем и в рамках негласных правил, направленных на сохранение устойчивого и стабильного развития государства».

Культурно-информационные технологии, которые используются для подрыва культурной гегемонии, в отличие от арсенала средств для ведения традиционной военной агрессии, направлены на капитуляцию ментальной сферы народов, их самосознания и культурно-цивилизационной матрицы. Борьба за преобладание над культурным пространством велась во все времена, но современное когнитивное оружие способно без привлечения больших ресурсов и издержек осуществить культурную агрессию против самых сильных и развитых государств. Страна – жертва культурной агрессии – в силу мягкого и седативного воздействия, оказываемого в течение долгого времени, теряет иммунитет и не замечает последствий деструктивных технологий. Разрушение социокультурной идентичности, девальвация морально-нравственных устоев и ценностей становятся фундаментом для реализации государственного переворота. По словам профессора РАНХиГС О. Митрошенкова, «безболезненность восприятия информационной агрессии массовым сознанием достигается тем, что она преподносится как восхождение по пути прогресса, как цивилизационная замена архаично отсталого социума более развитым, стоящим на более высокой ступени. Особенность информационного воздействия состоит в том, что в результате элита страны-жертвы передает контроль над стратегически важными ресурсами агрессору совершенно добровольно, поскольку это шаг воспринимается как прогрессивное движение вперед, овладение “новым мышлением”, укрепление основ демократии, обеспечение прав человека, построение правового государства и т. д.».

Советский Союз был разрушен, хотя на тот момент не участвовал в глобальной и разрушительной войне, вместо этого был осуществлен подрыв культурной гегемонии. Михаил Горбачев и его политика гласности стали инструментами культурной агрессии внешней управляющей силы, к которой не было готово не только советское общество, но также партийная верхушка и государственно-номенклатурная элита. У советских людей отсутствовал иммунитет к массированному и управляемому извне информационному воздействию.

На фоне стоящих перед Россией угроз как никогда актуальна работа по формированию неприятия у граждан нашей страны подрывных идей и ценностей, закамуфлированных под демократические требования и гражданские свободы. Сохранение культурной гегемонии российского государства необходимо для устойчивого и эффективного развития российского общества, государственных институтов, эффективной реализации внешней и внутренней политики, основанной на национальных интересах Российской Федерации.