Как и половина всех жертв, с которыми им приходится сталкиваться Но Детектив понял, что имел в виду молодой полицейский Он далее мысли не допускал, что его собственная мать, которая намного старше этой уже окоченевшей женщины, могла бы так же лежать на полу в кухне. По внешнему виду трупа можно было предположить, что он пролежал здесь много часов. Дело было прохладной сентябрьской ночью, уже стемнело, 22 57 – время, когда обычно смотрят телевизор и читают книги, время приглушенных ночников, а не ярких светильников. А здесь беспощадный свет кухонной люстры освещал недопитую чашку кофе и пару надкушенных тостов. Утренняя газета была сложена и пристроена на столе так, будто ее читали за завтраком.

– Думаю, нам повезло, что не было пожара, – заметил Детектив, кивком головы указывая на плиту, на которой стояла сковорода – нетронутая яичница-глазунья с колбасой.

– Кто-то выключил плиту. И это не первая странность, с которой мы тут столкнулись, – сказал офицер.

– Дом не был заперт?

– Так точно, – ответил полицейский. – Мы приняли звонок ее дочери в 21:44. Приехали сюда, обошли вокруг дома, заглянули в окна. Ничего подозрительного. Только дойдя до кухни, мы увидели миссис Вашингтон, лежащую на полу, – Детектив выжидательно молчал, и офицер добавил: – Мы заметили ее, потому что посветили в окно фонариком. Мы решили войти, и дверь оказалась незапертой.

– Она была распахнута настежь?

В этот момент Детектив стоял в дверном проеме, а сама дверь была распахнута.

– Нет, не была.

– А вы зафиксировали в своих записях, что включили верхний свет?

Застигнутый врасплох неожиданным вопросом, офицер достал свой блокнот и, заглянув в него, ответил:

– Да, мы это записали.

Детектив хмыкнул. Иногда полезно проявлять властность и педантизм. Он кивнул и сказал уже более мягко:

– Тут стоит торт. Кажется, его испекли совсем недавно.

– В раковине нет форм для выпечки, – ответил офицер. – Да и миски для теста нет, и вообще ничего такого.

Детектив подмигнул полицейскому, который был еще очень молод: все в нем казалось свежим и отутюженным, не только форма.

– На это мог обратить внимание только любитель вылизывать миски.

Офицер весь напрягся, пытаясь понять, не потешаются ли над ним, между тем Детектив продолжал:

– Я раньше тоже обожал вылизывать миски из-под сладкого теста и крема, – а затем добавил: – Вы абсолютно правы. Если это Хейзел Вашингтон испекла торт, то, получается, она сразу же вымыла посуду и убрала ее на место.

– Что же, по-вашему, произошло? – спросил полицейский.

– Не знаю, – ответил Детектив, – я только что приехал.

– У нее на голове рана.

Детектив кивнул. Судя по всему, Хейзел Вашингтон ударили по голове слева. Там была маленькая рана, кровь в ней уже запеклась.

– Думаете, ее кто-то ударил? – спросил Детектив.

– Дверь не заперта. Плита выключена. А на голове у нее рана, – перечислил офицер. – Такое предположение вполне логично.

Детектив покивал головой, соглашаясь, и заметил:

– Крови совсем немного, не так ли? – он наклонился к жертве. – Пол не испачкан, и рана небольшая, – он осмотрел уютную комнату. – Следы борьбы незначительны: лежащая женщина, опрокинутый стул и снятая телефонная трубка.

Детектив выпрямился и еще раз осмотрелся: самая обычная комната, в которой остановилась привычная жизнь… Он заметил что-то на столешнице и спросил:

– А что это возле тостера?

– Шприц, – ответил молодой офицер, – пустой.

Детектив пересек комнату и руками в перчатках (он их надел, как только вышел из машины) осторожно поднял шприц за края, чтобы не уничтожить отпечатки пальцев, которые, возможно, присутствовали на нем.

– Хейзел Вашингтон не употребляла наркотики, – уверенно заявил Детектив, – могу поспорить, что это… – за полосатый колпачок он поднял стоявший возле шприца маленький пузырек (в такие обычно наливают лекарства) с надписью: «Инсулин».

– Я так и думал, – сказал офицер.

Детектив про себя улыбнулся и положил оба предмета на место.

– Если она страдала диабетом, чего мы не можем пока утверждать наверняка, то должна была сделать инъекцию инсулина незадолго до приема пищи.

– Они всегда так поступают? – спросил полицейский.

– По-моему, да, – ответил Детектив. Затем он немного отошел назад, словно боялся заразиться, и добавил: – Здесь на столешнице кровь.

– Думаете, она упала… – начал офицер.

– …и ударилась о стойку? – закончил его мысль Детектив. – Что ж, это вполне возможно.

Детектив посмотрел на трубку у стены, свисавшую на проводе.

– А гудков нет…

– Да, когда мы пришли, их уже не было, – сказал офицер.

– Видимо, отключили линию, – размышлял вслух Детектив. – Ведь гудки будут идти до тех пор, пока не положишь трубку.

Он оставил трубку висеть на проводе.

– Расскажите мне еще раз о ее дочери.

– Как я уже говорил, она позвонила в участок в 21.44, – начал офицер.

– Как ее зовут?

Детектив раскрыл записную книжку и приготовился записывать.

Полицейский достал блокнот и принялся листать страницы.

– Сара. Сара Оутс. О-У-Т-С. Сара Вашингтон Оутс. Ее номер… – он продиктовал цифры.

– Что она сообщила?

– Она сказала, что пыталась дозвониться до матери целый день, но постоянно было занято, – офицер махнул рукой в сторону висящей трубки, как бы давая понять, что теперь-то понятно, в чем дело. – Так как ее мать живет одна, она забеспокоилась и в конце концов позвонила в участок и попросила нас узнать, в чем дело. Сама она живет далеко, очень далеко.

В течение нескольких секунд Детектив что-то записывал, а затем спросил:

– Она сказала, сколько раз пыталась дозвониться до матери?

– Много… она звонила несколько раз, – офицер снова заглянул в свои записи, – пять раз.

– Она часто звонила матери?

– Я не знаю, – ответил полицейский.

– Известно, сколько лет жертве?

– Нет, у нас нет такой информации. Наверное, следовало спросить об этом у дочери, я не знаю, почему мы не сделали этого.

– Ничего страшного, – Детектив махнул рукой, – не беспокойтесь, я сам спрошу у нее.

Достав мобильный телефон, Детектив сделал два звонка: судмедэксперту и в передвижную криминалистическую лабораторию, распорядившись прислать специалиста по сбору вещдоков. Итак, все предварительные шаги сделаны, он убрал телефон в карман. Осталось только одно – оградить место преступления. Детектив поморщился и почесал затылок. Он не переживет, если вокруг дома несчастной женщины будет натянута желтая лента, а потом окажется, что никакого преступления не было. Когда он прибыл на место, возле полицейских автомашин уже стояла толпа зевак, привлеченных вспышками мигалок Появление ленты с надписью «Место преступления» подействует на любопытных так же, как действует на чаек рыба, которую рыбаки выбрасывают из лодки. Но, поскольку пока неизвестно, было ли здесь действительно совершено преступление, выбора нет. И Детектив обратился к офицеру:

– Думаю, нам следует оцепить дом.

Полицейский кивнул, но не сдвинулся с места. Поэтому Детектив добавил:

– Нам нужно оградить место преступления от посторонних, – а когда и после этих слов никаких движений не последовало, он сказал: – Займитесь этим, офицер. Возьмите ленту из своей машины и натяните ее по периметру дома.

– Хорошо, хорошо, – машинально ответил полицейский, потом спохватился, поняв, что это приказ. – Будет сделано! – и поспешно вышел из кухни Хейзел Вашингтон.

Если в работе с молодыми офицерами и было что-то хорошее, так это то, что ими было очень легко командовать. Правда, от этого Детектив чувствовал себя старше, но зато и опытнее (хотя и не мог цитировать на память Справочник по криминальному расследованию).

Детектив прошелся по комнате, стараясь не нарушить обстановку. Он коснулся тоста костяшками пальцев – тот был холодным. Опустив мизинец в кофе, Детектив убедился, что и кофе давно остыл. Тыльной стороной руки он тронул кофейник, тот, как и следовало ожидать, тоже оказался холодным. Колбаса, яйца, сковорода и четыре горелки – все было холодное. Даже жир на сковороде успел застыть.

Он стянул перчатки, свернул их, положил в пакет, подписал его, надел новую пару и присел на корточки возле Хейзел Вашингтон. Ее губы сильно потемнели, стали синюшными – и видимо, уже давно, решил он. Детектив отметил синюшность кожи, а также ее насыщенный багровый оттенок, свидетельствующий о том, что кровь утратила способность переносить кислород от легких к тканям. Возможно, офицер прав, подумал он. Возможно, она упала. Или умерла от удушья. Может быть, она подавилась – ведь она лежит на кухне, а на столе – недоеденный завтрак.

Детектив с трудом поднялся (опять болели колени) и достал из кармана пиджака мобильный телефон. Он открыл блокнот и отыскал телефон дочери жертвы. В Шейдитауне было около полуночи, а там, куда он звонил, было уже начало третьего утра – самое неподходящее время для столь печального известия… Жаль, что дочь Хейзел Вашингтон живет так далеко, Детектив предпочел бы поговорить с ней лично. Но их разделяли тысячи километров, и ему придется рассказать обо всем по телефону. Когда на том конце сняли трубку, Детектив представился и попросил к телефону Сару Оутс, Сару Вашингтон Оутс.

– Это я, – голос был сонным, видимо, она спала. – Что случилось?

– К сожалению, я должен сообщить вам о смерти вашей матери.

– О Боже, – пробормотала она и надолго замолчала. – Боже мой! Я боялась даже думать об этом. Этого просто не может быть. Где вы ее нашли?

Детектив рассказал, как после ее звонка полицейские отправились в дом ее матери и нашли ее на кухне без признаков жизни.

– А вы, же сказали, что вы детектив? – спросила Сара Оутс. – Что произошло такого? Зачем понадобился детектив?

– Если кто-то умирает неожиданно, – начал Детектив, – мы всегда расследуем дело и выясняем причину смерти. Мы считаем, что это… – все равно рано или поздно он должен будет сказать об этом Саре Оутс, наверное, сейчас самый подходящий момент. – Это либо самоубийство, либо убийство. Мы будем считать так до тех пор, пока не получим доказательств обратного. Мне очень жаль но я просто обязан вам об этом сказать. Вы понимаете, о чем я?

– Моя мама никогда бы не покончила с собой.

– Я в этом уверен, мэм.

Он услышал свои слова и покачал головой. Давненько он не говорил женщине «мэм».

– Значит, вы думаете, что ее убили?

– Пока я не могу ничего сказать, мы ведем расследование, – эти слова не понравились ему, и он быстро добавил: – Лично я не думаю, что ее убили, но мои предположения не имеют значения. Моя задача – установить, отчего умерла ваша мать.

– Ох. – прошептала Сара Оутс. – Боже, Боже мой…

Детектив помолчал, слушая ровное гудение холодильника и мерное тиканье кухонных часов. Когда ему показалось, что Сара немного успокоилась, он заговорил снова:

– Вы нам очень поможете, если ответите на несколько вопросов. Не возражаете, если я их задам вам прямо сейчас?

– Нет, – тихо ответила она.

Он немного подождал – вдруг она имела в виду «нет, только не сейчас».

– Спрашивайте, я готова ответить на все ваши вопросы. – выдохнула Сара.

Больше всего Детектива интересовал шприц и пузырек с инсулином, поэтому он спросил:

– Ваша мама наблюдалась у врача?

– Точнее сказать, за ней присматривает участковый врач, – уточнила Сара Оутс. – Терапевт, так он, по-моему, Называется. Кажется, неплохой.

Детектив спросил имя врача и его номер телефона, а пока она искала, выглянул в окно. Из кухни ему не было видно ни суеты на улице, ни полицейских автомобилей, ни соседей – только мигалка патрульной машины продолжала работать: белый-красный, красный-красный-белый. В этом неверном свете он различил соседний дом его покатую крышу, забор на заднем дворе и мусорные баки, стоявшие вплотную возле гаража.

– Вот, нашла, – услышал он голос Сары Оутс и принялся записывать информацию о враче, чтобы передать ее патологоанатому.

– Ее лечили от чего-то серьезного?

– Во-первых, у нее диабет, – ответила Сара Оутс, – Инсулинозависимый диабет. У нее он еще с подросткового возраста.

– Ваша мать принимает инсулин?

– Да, принимает, – сказала она. – Принимала.

– Ваша мать не страдала от депрессии?

– Вы звоните из кухни? – вопросом на вопрос ответила Сара.

– Да.

– Ну и как, похоже, что у хозяйки этой кухни депрессия?

Он огляделся; безупречно чистая раковина, свеженакрахмаленные занавески… Откуда ему знать, как должна выглядеть кухня, владелица которой пребывает в депрессии? Он сказал:

– Пожалуй, нет.

Помолчав из вежливости, он продолжил:

– Ваша мать жила здесь одна?

– Да, – подтвердила Сара Оутс, – мама живет одна, она развелась давно, я была еще маленькой. Диабет у нее обнаружили, когда ей исполнилось десять лет.

Детектив почесал затылок, не зная, что сказать. Он пробормотал:

– Думаю, это было нелегко.

– Да, – сказала Сара, – очень нелегко.

– Сколько лет было вашей матери?

– Ей 59… было 59.

– Это не возраст, – заметил он, ведь ему было не намного меньше.

– Да, не возраст, – согласилась она.

– Значит, ваша мама жила одна, у нее был диабет, – повторил Детектив. – Кто-нибудь регулярно навещал ее? Например, медсестра?

– Нет, она прекрасно справлялась сама. Ей не нужна сиделка.

– Вы хотите сказать, что к ней никто не приходил регулярно? Никто, кто мог бы прийти и уйти, и соседи не обратили бы на это внимания?

– Я никого не нанимала, это абсолютно точно.

– Хорошо, она живет одна и абсолютно самостоятельна, – резюмировал Детектив. – Это ее собственный дом?

– Нет, не ее, – ответила Сара Оутс. – Вообще-то он мой.

– Вы владелица этого дома? – Он терпеть не мог повторять вопросы, но приходилось делать это, чтобы успеть записать информацию.

– Несколько лет назад она не смогла выплатить по закладной необходимую сумму, и я купила этот дом для нее.

– Дом записан на ваше имя?

– Да.

Он понял, что Сара уже полностью проснулась.

– Кто был ее самым близким другом или родственником?

– Я конечно. Я вылечу утром, как только договорюсь на работе.

– А здесь, в Шейдитауне?

– Роза, – ответила Сара Оутс, – Роза Купер. Моя мама живет на Кантри-Роуд, дом 423, а Роза – в 587.

Он записал данные и перечитал их Саре Оутс, а затем сказал:

– Этот вопрос может показаться неуместным, но ваша мама выписывает газету?

– Всегда выписывала, и думаю, до сих пор выписывает.

– Ей доставляют газеты на дом?

– Ответ тот же. И раньше доставляли, и сейчас, вероятно, доставляют. Почему вы спрашиваете?

– Дверь не была заперта, когда прибыли полицейские Это хорошо, потому что они сразу смогли войти в дом, но это не совсем обычно. Я пытаюсь понять, почему дверь была открыта. Кто-нибудь вошел в дом, открыв дверь своим ключом, или же она вышла на крыльцо, забрала газету и забыла запереть за собой дверь? – повинуясь внезапному импульсу, он опросил: – В котором часу ваша мать обычно встает?

– Она работает три раза в неделю в окружной администрации. Обычно она встает в семь часов, иногда немного раньше.

– Вы знаете ее распорядок?

– Она считает, что утром обязательно нужно позавтракать, поэтому если не опаздывает, то готовит себе еду – яичницу с беконом или колбасой. Если спешит, пьет только кофе.

– Что еще она обычно делает по утрам?

– Читает утреннюю газету.

Да, судя по всему, у Хейзел Вашингтон было обычное утро.

Детективу пришло в голову, что он, пожалуй, злоупотребляет терпением Сары Оутс, поэтому он сказал:

– И последний вопрос: как часто вы звоните вашей матери?

– Обычно я звоню ей два-три раза в неделю. Из-за разницы во времени я, как правило, звоню рано утром, как только просыпаюсь. У меня это 6:00 иди 6:30, а у нее 9:00-9:30. Я звонила ей с утра, но услышала только короткие гудки, как будто линия занята. Я перезвонила, когда пришла на работу, и снова было занято. Я звонила между совещаниями, и опять то же самое. Я набирала номер раз пять или шесть, потом пришла домой и рассказала обо всем с мужу. Он посоветовал позвонить в полицию… То есть не вам, а в участок.

– А вы не звонили в телефонную компанию, чтобы они проверили линию? – поинтересовался Детектив.

– Я попросила мою секретаршу, – ответила Сара. – И знаете, даже при ее настойчивости это оказалось нелегким делом. Она дозвонилась к ним только вечером и ей сказали, что линия в порядке, скорее всего, телефонная трубка лежит неправильно. По крайней мере, так передала мне их ответ моя секретарша.

– Миссис Оутс, позвольте мне еще раз выразить вам соболезнования по поводу тяжелой утраты, – сказал Детектив. – И спасибо за ваше терпение, – он дал ей номера телефонов, по которым его можно найти в Шейдитауне. – Я уверен, что тело вашей матери в морге выдадут уже завтра утром.

– Вы хотите сказать, что могут и задержать?

– Да, миссис Оутс, бывает и такое.

Детектив попрощался, повесил трубку и вздохнул. Внезапно до него дошло, что судмедэксперта до сих пор нет. Детектив заступил на смену в 16:00, и пока не появилось это дело, никаких происшествий не было. Его напарник простудился и остался дома, поэтому несколько новых дел были переданы другим командам. Пока его не вызвали в дом Хейзел Вашингтон, Детектив чистил свой электронный почтовый ящик и заполнял бумаги по уже закрытым делам. Он и мысли не мог допустить, что ему придется ждать судмедэксперта, хотя прежде такое случалось. Он достал мобильный телефон, чтобы еще раз позвонить, и в этот момент появился специалист по сбору вещдоков. У него было прозвище Крот, которое он получил за внешность – небольшой рост, близко посаженные глаза и сросшиеся на переносице брови, – а также за то что работал тихо и очень энергично. Коллеги ценили и уважали его. Детектив тоже знал его и любил с ним работать.

– Я сразу же начну делать снимки, – сказал специалист по сбору вещдоков.

– Я вам не мешаю? – спросил Детектив.

– Будете мешать.

– Хорошо. Мне все равно нужно опросить соседей.

Детектив прошел по дорожке к двум полицейским, стоявшим на тротуаре. Лента с надписью «Место преступления, была натянута вокруг дома Хейзел Вашингтон, и офицеры следили, чтобы никто за нее не заходил. Мигалку на полицейском автомобиле до сих пор не выключили, соседи все так же стояли неподалеку, одетые кто во что: в халатах, спортивных костюмах, джинсах и свитерах. Детектив обратил внимание на немолодого мужчину с трубкой в зубах, в старых вельветовых брюках и тапочках. Он держался поодаль и ни с кем из соседей не разговаривал. Детектив представился, спросил у мужчины его имя и адрес (оказалось, что его дом как раз напротив) на случай, если нужно будет поговорить с ним еще раз. Неожиданно для себя Детектив задал вопрос, который совсем не собирался задавать:

– Вы знаете, что тут произошло?

– Я-то? – переспросил мужчина, вынимая трубку изо рта. – Я думал, вы знаете. А я ничего не знаю. Но я слышал, что Хейзел неожиданно умерла.

Детектив промолчал, а мужчина между тем продолжал:

– Я слышал, что вы приехали, потому что вам позвонила ее дочь. Она беспокоилась, ее дочь, она живет за тысячи километров отсюда. Я слышал, что вы приехали, и оказалось, дверь в кухню не заперта.

– А вы хорошо знаете Хейзел?

– Хейзел и я растили здесь вместе детей, – ответил мужчина. – Я, моя жена и трое наших детей жили в доме напротив, а Хейзел со своей единственной дочерью жила в этом доме.

– Вы хорошие друзья? – Детектив хотел установить, мог ли кто-то чужой войти в дом и получить доступ к лекарствам жертвы, хороший друг должен знать это.

– Я вдовец, а Хейзел была разведена все то время, что я ее знаю, – сказал мужчина. – Иногда мы вместе проводили время. Завтра собирались вдвоем отметить мой день рождения.

– Завтра ваш день рождения? Поздравляю, – сказал Детектив. – Бьюсь об заклад, вам исполняется 55.

Мужчина улыбнулся:

– Вы мне льстите. Мне 70, а завтра уже будет 71.

Детектив покачал головой и заявил, что в это трудно поверить, после чего возобновил расспросы:

– Насколько мне известно, Хейзел Вашингтон никто регулярно не посещал, не так ли?

Мужчина утвердительно кивнул:

– И у этой женщины никогда не было никаких врагов.

– Она не была в депрессии?

– Даже если и была, то хорошо это скрывала.

– А сегодня утром вы не видели никого, кто входил бы или выходил из ее дома?

– Нет, не видел, – сделав затяжку, он добавил: – Она собиралась испечь для меня торт.

– Правда?

– На мой день рождения, я уже говорил, она собиралась испечь торт, а я должен был приготовить праздничный обед.

На какое-то мгновение Детективу показалось, что мужчина сейчас заплачет, поэтому он немного помолчал, а потом спросил.

– Вы выписываете газету?

Мужчина кивнул.

– Ее доставляют ежедневно Любезный молодой человек каждое утро оставляет ее на моем крыльце.

– В какое время это обычно происходит?

– Рано утром, около 5.30.

– А во сколько доставили газеты сегодня утром?

– Насколько я знаю, в обычное время, – ответил мужчина. – Я выхожу где-то в 6.00, чтобы забрать свою газету.

Детектив записал, поблагодарил мужчину, но, прежде чем попрощаться, задал последний вопрос.

– Вы знаете Розу, Розу Купер?

– Знаю – ответил мужчина, – но она живет не здесь, а где-то в пятисотых номерах Она, наверное, и не знает о том что случилось.

Детектив подумал, что его собеседник и Роза Купер могли бы сейчас поддержать друг друга, но решил, что не имеет права вмешиваться в чужую жизнь. Он ободряюще подмигнул мужчине, улыбнулся и отправился беседовать с другими соседями. Ответы всех, с кем Детектив успел поговорить, были одинаковы. Газеты доставлялись каждое утро примерно в 5.30, у Хейзел Вашингтон не было врагов, и никто не навещал ее регулярно. Ее никогда не видели в скверном настроении, она со всеми держалась ровно, а репутация у нее была столь же безупречная, как и все в ее доме. Она и вправду любила хорошо поесть и пекла вкуснейшие торты. Кое-что новое смогла сообщить лишь миссис Грант, высокая, полная женщина. Она вместе с Хейзел Вашингтон пела в хоре.

– У этой женщины был голос как крылья, – заявила миссис Грант. – Ее не было на вчерашней репетиции Если бы она не появилась и в четверг, мы бы точно забеспокоились. Впрочем, к тому времени все было бы уже известно. У нее перед дверью накопилась бы куча газет. Мы вчера очень огорчились, что она не пришла на репетицию. Дело в том, что после пения мы устраиваем маленькое чаепитие и по очереди приносим сладости. Вчера она обещала принести свой знаменитый шоколадный торт.

Пока Детектив разговаривал с любопытными, приехал судмедэксперт, тот, который напоминал Детективу сельского врача. Они вместе отправились в дом, где специалист по сбору вещдоков неторопливо занимался своим делом – осторожно заворачивал, подписывал и упаковывал мелкие предметы, бывшие свидетелями последнего утра Хейзел Вашингтон Судмедэксперт присел на корточки возле тела жертвы и сообщил Детективу свое предварительное заключение.

– Ну, во-первых, посмотрите на цвет кожи с синюшно-багровым оттенком. Это свидетельствует либо об асфиксии, либо о сердечном приступе. Мы не сможем точно определить, пока не будет проведено вскрытие. Так как жертва находится на кухне, можно предположить, что она подавилась и задохнулась, – он кивнул на еду на столе и сковороде. – Во-вторых, она здесь лежит уже достаточно долго – точнее, 12–18 часов. Могу сказать, что никто ее не передвигал, – он показал на шею трупа, части кистей, не касавшиеся пола, и участок за лодыжками. – Как можно заметить, произошел отток крови, кожа обесцветилась, причем однородно, – судмедэксперт слегка пожал плечами, подчеркивая, что в данный момент ничего нельзя сказать наверняка. – Кровь свернулась, и если я надавлю на кожу, – он это сделал, – ничего не изменится, – махнув рукой, он подозвал Детектива. – Во время вскрытия вы сможете лучше рассмотреть, но даже сейчас видно, что те участки, где тело касается пола, обесцвечены по-другому. Они светлее, поскольку под действием давления кровь переместилась.

– А что вы можете мне рассказать о диабете? Об инсулине?

– Скорее всего, она приняла лекарство перед едой, как это обычно делают диабетики. Им нужен инсулин для поддержания уровня сахара в крови, без инсулина она не смогла бы переварить пищу. Это все, что я могу сказать.

– А как насчет… Как же это называется? Инсулиновый шок?

– Об этом лучше спросить у патологоанатома.

– А не могло случиться так, что она неправильно определила дозу – ввела либо слишком мало, либо слишком много инсулина?

– Опять-таки, это вопрос к патологоанатому и к работникам криминалистической лаборатории – они должны сделать анализ содержимого бутылочки и шприца.

– Вот в этом-то и проблема, – сказал Детектив. – Мне представляется наиболее вероятной версия, что она что-то ела и поперхнулась. Исходя из того, что яичница и торт остались нетронутыми, можно предположить, что она ела тост. Думаю, именно это и обнаружит патологоанатом. Но получается, что она подавилась и при этом успела выключить плиту?

– Она могла жевать и ходить по кухне, – предположил судмедэксперт. – Возможно, она подошла к плите и выключила горелку. Может быть, при этом кусок попал ей не в то горло, она подавилась и попыталась позвонить 911.

– Конечно, могло быть и так, – согласился Детектив.

– Есть другие идеи?

– Возможно, ее что-то испугало, и от испуга она подавилась, – сказал Детектив. – Например, внезапно зазвонил телефон.

– Мне нужно будет обработать поверхности порошком для снятия отпечатков пальцев? – прервал их вопрос специалиста по сбору вещественных доказательств.

– Конечно, – ответил Детектив. – Я не уверен, что нам удастся исключить отпечатки кого бы то ни было. У нас нет подозреваемых, чьи отпечатки пальцев можно отделить от отпечатков пальцев людей, вхожих в дом. Но в любом случае отпечатки надо снять.

– Я подумал, – сказал специалист, – когда сниму отпечатки пальцев на телефоне, вы сможете нажать кнопку повтора и увидеть последний номер, который она набирала. Если это 911, то все понятно.

– И тогда будет ясно, что она поперхнулась не из-за того, что вздрогнула от звонка, или оттого, что поспешила снять трубку, – согласился Детектив.

Детектив заранее дал патологоанатому номер телефона лечащего врача Хейзел Вашингтон. Очевидно, звонок патологоанатома из городского бюро судмедэкспертизы произвел впечатление на доктора, и он охотно ответил на все вопросы, касающиеся истории болезни своей пациентки и назначенного ей лечения. В своем блокноте патологоанатом записала «невропатия» и «контроль», а потом, положив трубку, объяснила, что у Хейзел Вашингтон время от времени немели ноги.

– Иногда у нее были проблемы с поддержанием уровня сахара в крови, – заметила патологоанатом. – Поэтому ей так часто звонила дочь. А в остальном, можно сказать, Хейзел Вашингтон повезло. В ее возрасте состояние здоровья могло быть намного хуже, – она повернулась к трупу. – Давайте начинать.

Патологоанатом повернула тело и показала Детективу места вдавливания на теле жертвы – эти бесцветные участки (места соприкосновения тела с полом) свидетельствовали о положении тела. Она также обнаружила кусочек тоста в горле жертвы, как и предполагали судмедэксперт и специалист по сбору вещдоков. Патологоанатом провела экспресс-анализ на уровень сахара в крови погибшей и не нашла ничего необычного. Содержание сахара в крови было незначительным. Вероятно, Хейзел Вашингтон приняла инсулин, но не ела. Смерть могла вызвать инсулиновый шок, но не наоборот: инсулиновый шок не был причиной смерти женщины.

Результаты анализа на определение группы крови и принадлежности найденных отпечатков пальцев были получены примерно через полтора дня. Кровь на кухонной стойке принадлежала жертве, и в этом не было ничего удивительного. Необычным было то, что все отпечатки, обнаруженные на кухне, принадлежали Хейзел Вашингтон, детектив предполагал, что будут найдены, по крайней мере, еще чьи-то отпечатки пальцев – например, Розы Купер или даже Сары Оутс, но их не обнаружили Очевидно, Хейзел ежедневно убирала на кухне. Детектив подумал, что, может, это и чересчур, но депрессия тут ни при чем.

Токсикологический отчет и результаты анализа химических веществ поступили к Детективу примерно через две недели. В крови жертвы не было обнаружено остатков яда или других химических соединений, а в бутылочке и шприце был только инсулин. В еде тоже не было обнаружено отравляющих веществ – ни в кофе, ни в тостах, ни в торте, ни в яичнице с колбасой.

Он написал полный доклад о проведенном расследовании и простой отчет о смерти: Хейзел Вашингтон умерла от удушья (асфиксии), последовавшего после того, как она подавилась двумя кусочками тоста. Детектив не узнал, брала ли Сара Оутс копию его доклада, он с ней не виделся. Сара договорилась в бюро ритуальных услуг, чтобы его служащие забрали тело из морга, но сама так и не позвонила Детективу. Иногда он проезжал мимо дома Хейзел Вашингтон – просто из любопытства, ведь не будь он любопытным, он бы не был детективом. Однажды он увидел соседа, живущего в доме напротив, и остановился с ним поболтать.

– Дом? – переспросил мужчина, вынимая трубку изо рта. – я слышал, что Сара не может заставить себя продать дом матери, но мне она ничего об этом не говорила.