Ветер чешет макушки липам, Нарушая хилую тишь, И в каком-то неистовстве диком Задирает подолы крыш. Месяц тени прохожих гложет, Желтоглазый ночной лиходей, И кричу я, прозревший кожей, Про несчастья в мире людей. Сколько раз хотел я, как ветер, В вас вдохнуть живительный слог, Но порывы и шелест в поэте В людоломне города смолк. И в любви, так всегда бывало, Виноват тот, кто меньше зряч, Ты в глаза мне отравой вливала Свой искусный жалобный плач. Я с тех пор по-другому вижу И с того совсем занемог, Безнадежнее бьется и тише Вена кровью в русый висок. Пепел виден в любом начале, Мне знаком тот закон простой: В каждом счастье – зародыш печали, И в беде – надежды росток. Ночь-карга закроет ключами Слиток солнца в звездную кладь, Не зовите сиделку с врачами, Раз в России мне умирать. Пускай, неискусный в поклоне, Не разбился в церковный пол, Богу я не совсем посторонний, Коль свирель Он во мне нашёл. И когда вдруг – шорох по липам, То не ветер льёт в зеленях, Это я в послесмертии хриплом Всё зову любивших меня.