Риен 

Я рассекал мозг, отделяя внешний слой. Опускаясь к клауструму в нижнюю часть коры головного мозга. Прямо в центр мозга. На самом деле, просто удивительно как наши тела пытаются защитить нас от смерти.

Использую небольшой скальп, чтобы отделить маленький изогнутый кусочек ткани мозга. Нежно-нежно я опустил центр сознания Боба на металлический хирургический стол. Это был прекрасный экземпляр — ткань тонкая и безупречная, как и любая другая, с которой я сталкивался. Я улыбнулся.

Наверное, Боб был типичным бизнесменом Лос-Анджелеса. Лживее трехдолларовой купюры. Его костюм был дешевой подделкой Армани. Я даже не мог отправить вместе с ним мусор вниз в мусоросжигатель. Но он, должно быть, связался не с теми людьми.

Ты попадешь ко мне, только если свяжешься с неправильными людьми.

Небольшая часть мозга отправилась в баночку с формальдегидом. Я взял тело Боба и отправил его в мусоросжигатель, хирургическая занавесь последовала за ним. Вы, наверное, думаете, что запах горелой человеческой плоти ужасен, но гораздо хуже запах горелой полимерной пленки. Я поджег, истончающие аромат ванили свечи и вернулся к работе над трофеем.

Мозговая ткань была готова, и я, надев перчатки, вытащил ее из формальдегида. Следующий шаг был сложнее. Я положил ткань в ванночку с ацетоном и сунул ее в морозилку. Ацетон высосет все органические вещества, заменив их собой. Для этого потребуется время, но у меня были и другие дела.

Что-то вроде очистки крови.

Песня, играющая на стерео, перешла в более быстрый ритм, и я подстроился под музыку, вытащив совершенно новую швабру из шкафа. Отбеливатель, вода и хорошая уборка. Запах хлорки, смешанный с ванилью. Стерильно, но по-домашнему. Такое сочетание мне понравилось. Швабра растерла кровь по плитке, потом впитала ее. Три подхода с ведром — и плитка была вымыта девственно-чисто.

Четыре часа до готовности.

Я взял ткань из ванночки с ацетоном. Он застыл, а извилины навечно зафиксировались в том положении, в котором они были, когда умер Боб. Последний шаг. Я перенес ее в другую ванночку, заполненную эпоксидной смолой. Та же штуковина, которой вы бы покрыли свои деревянные полы, будь такими же богатыми, как и мои клиенты. Ацетон занимал место мозга, а эпоксидная смола займет место ацетона. И когда это будет сделано, у нас будет маленькая пластмассовая копия мозга. Ну, части мозга. Важной части. Фрэнсис Крик, женщина, которая помогла обнаружить ДНК, сказала, что клауструм был как «дирижер координационной группы игроков в оркестре». Мне это понравилось.

Так понравилось, что я собрал таких семьдесят две штуки.

Сара 

Мужчина закрыл окошко между нами и водителем. После, вытащил пакет из аптеки и протянул его мне. Голубые контактные линзы.

— Вставь их, — я сделала, как он просил. Сердце заколотилось. Тысяча долларов? Моргнула, и глазные капли потекли по моим щекам. Окна были затонированы.

Связано ли это с извращением? Не знаю, справлюсь ли я, если вдруг окажется, что Роджер подставил меня человеку, который хотел нанять проститутку.

— Поправь макияж, — сказал мужчина, вручая мне зеркальце. — И убери все свои вещи в эту сумку.

— Хорошо, но может Вы все же, пожалуйста, скажете мне, что здесь происходит? — машина отъехала от обочины и срулила вниз с Ван–Несс Авеню.

— Прости за всю эту скрытность, — ответил мужчина. — Меня зовут Гэри Стидхилл.

— А я Сара Эверетт, — представилась я, протягивая руку для рукопожатия. Он не принял ее.

— Нет, — говорит он. — Сегодня ты не Сара.

— Нет?

— Сегодня ты — Миссис Сьюзен Стидхилл.

Я с трудом моргнула. Мужчина смотрел на меня в ожидании того, что я скажу.

— Так, это что–то вроде сексуальных ролевых игр? — спросила я. — Потому что мне сказали...

— Нет-нет, ничего подобного, – ответил мужчина.

— Тогда что?

Он откинулся назад на своем месте и выдохнул.

— Ты слышала мое имя раньше?

— Гэри Стидхилл? Прости, но нет. Ты из Paramount?

— Я бизнесмен.

— Ох. Ох, – на этот раз его имя промелькнуло в голове большими жирными буквами. — Стидхилл Тех. Это Ваша компания?

— Да. — Он гордо ухмыльнулся. — Видишь, ты слышала мое имя.

— А как ты оказался в кино-бизнесе?

— Нет. Это не так. Вот, — ах. — Контракт, — сказал он, доставая лист бумаги. — Прежде, чем я скажу что-нибудь еще, я бы хотел, чтобы вы согласились с условиями секретности. Вы не можете никому рассказать об этой роли.

Гэри вынул свой бумажник и начал высчитывать свежие стодолларовые банкноты. А я, просмотрев контракт, поставила подпись внизу под своим именем.

— Хорошо, — сказала, следя за наличными деньгами. — Что теперь?

— Сейчас. Это половина обговоренной суммы. Остальное получишь в конце дня.

Мои глаза почти вылезли из орбит, увидев, как небрежно он щелкнул пятьюстами долларов передо мной.

— Отлично, — подвела я, убрав деньги вместе со всеми своими вещами в сумку. — Что дальше?

— Дальше, мне нужно, чтобы ты притворялась моей женой.

— Сьюзен Стидхилл. Хорошо... Кстати, зачем?

Гэри прочистил горло в руку и выглянул в тонированное окно.

— Это долгая история, — ответил он. — И помни, ты обязана хранить тайну.

— Умереть мне на этом месте, — сказала я, прикладывая палец к губам.

— Моя жена и я... достаточно публичные люди. У нас совместный бизнес. Но недавно мы поссорились. И я, конечно, не могу позволить подробностям наших отношений стать общедоступными.

— Конечно.

— И сегодня у меня запланировано небольшое хирургическое вмешательство, — продолжил он, беспокойно ерзая на сидении.

— Хирургическое?

— Не слишком крупное. Я пользуюсь услугами удаления родинок или мелкой подтяжки лица. Сьюзен должна была быть там для... ну ты понимаешь, из-за обязательств. Она мое медицинское доверенное лицо. И поскольку они подвергают меня общему наркозу, она должна быть там, на случай, если что-то пойдет не так, как задумывалось.

— И Ваша жена не может быть здесь, потому что...

— Мы не, — уф, — не разговариваем не данный момент, — отвечает Гэри, и его кожа возле воротника слегка окрашивается в красный.

— Ссоритесь.

— Если можно так выразиться.

— Из-за чего? — Я хотела узнать, что же такое стряслось, что свело Сьюзен с ума.

— Нет никакой, — уф, — необходимости тебе об этом знать.

— Я хочу понять своего персонажа, Мистер Стидхилл, — отвечаю твердо.

— Да. Конечно, ты хочешь. Ну, я взял ее на пирс Санта-Моники на нашу годовщину. Туда, где мы познакомились, понимаешь. И она поменяла свои планы в отношении нашего — нашего — отпуска. Не хотела делать то же, что и я.

— Хм, — муж Сьюзен слегка любил покомандовать. Сьюзен же была упрямицей. Ладно, думаю, я могу сделать это.

— Я не смог убедить ее, а она рассердилась. И мы поссорились, — он отвел взгляд, очевидно смущаясь говорить на эту тему.

— Просто замечательно. Ладно. А вы не могли не делать этого хотя бы до процедуры?

— Она такая упрямая, — сказал Мистер Стидхилл, расстроенно насупившись. — Я не могу перенести процедуру; и мы всегда попадаем к одному и тому же парню. Вот я и подумал, что сумею нанять кого-то похожего на Сьюзен, чтобы прийти туда вместе.

— Разве вы не можете взять другого человека в качестве вашего медицинского... кого? — спросила я. — То есть, не поймите меня превратно, я хочу участвовать в этом. Просто... что, если что-то пойдет не так во время операции?

— Конечно, все пройдет, как надо, — быстро произнес он. — Это стандартная процедура. Все, что тебе нужно будет сделать — это сидеть в приемной, пока операция не будет завершена, после чего мы вместе уедем. Но я не хочу, чтобы кто-то узнал, что у меня и моей жены есть кое-какие трудности. Особенно личный хирург... я слышал ужасные истории, просачивающиеся из медицинского штата.

— Легче всего просто сделать вид, что между вами двумя все хорошо.

— Точно. Но не прекрасно, между нами нет прекрасных отношений, но...

— Нормальные.

— Да. Нормальные, — его взгляд, как я понимаю, наполняется облегчением. И я вроде все понимаю, но, кажется, мне стоит понять еще больше, чтобы получить свои деньги за роль голливудской жены. — Думаешь, справишься с этим?

— Абсолютно, — отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал, как звучит голос уверенного в себе актера. — Расскажите мне побольше о Сьюзен.

Риен 

Я бросаю используемые скальпели, пинцеты и ретракторы в чан с антисептиком, с целью простерилизовать их. Установка для сжигания отходов ревет, смешивая собственный грохот с музыкой, играющей наверху. Вылавливаю пару щипцов из чана, используя их, чтобы вынуть клауструм из смолы. Мой маленький пластиковый фрагмент мозга. И кладу его в нагреватель, чтобы его исправить. Выпекание в течение получаса при четырехстах градусах, или же до получения хрустящей и изысканной корочки.

Начал проигрываться последний альбом, и я понял, что до прихода моего следующего клиента осталось всего пару часов. Я огляделся, убеждаясь в том, что все пребывает в чистоте. Белая плитка. Новые хирургические простыни и простыни на операционный стол. Проверка, проверка, проверка. Я помылся. Оделся. Сжег свою старую одежду в мусоросжигателе. И отправился проверять мозг Боба.

Вынув мозговую ткань из духовки, я щелкнул ее пальцем, проверяя на прочность. Сделано. Сейчас она выглядела, как розово–серая использованная салфетка Клинекс и была готова отправиться к остальным.

Я нырнул через дверь в приемную, с белой плиткой и кожаными креслами. Приемная скрывалась в задней части моего дома, в которую можно было добраться через проулок. Я невероятно скрытный пластический хирург. Вершина осмотрительности.

Я взял последние выпуски «Читательский Обзор» и «Лучшие дома и сады» из почты, разложив их на журнальном столике. А после взял маленькую пластиковую мозговую ткань Боба и положил ее в стеклянный глобус. Наклонил голову и всмотрелся во всю эту массу мозговых тканей, прижавшихся друг к другу. Переговаривающихся между собой.

Слово claustrum означает — сокрытый. Думаю, это уместно, учитывая, что мои тайные трофеи находятся в самом центре приемной, притворяясь современным искусством. Я передвигаю фрагмент Боба немного налево, так, чтобы он примкнул к стакану. Таким образом, вы можете наблюдать главную извилину внешней стороны его мозга. Да, так намного лучше.

Все это огромная работа, но люди думают, что это всего лишь крошечные сгустки пластмассы. Какой позор.

Смотрю на часы. Уже скоро.

Сара 

— Так какая у меня мотивация?

— Мотивация?

У меня было всего несколько часов, чтобы подготовиться к роли. Мы разговаривали в задней части автомобиля, и я делала кое-какие пометки насчет Сьюзен.

Отчасти, вполне действенный метод — вживаться в роль. Когда ты изображаешь персонажа, ты не просто ведешь себя, как этот персонаж. Ты и есть он. Я спрашивала Гэри о каждой мелочи, связанной с его женой, которую, как я думала, он должен знать. О любимом блюде, любимом телешоу и о любимых домашних питомцах из детства. Неудивительно, что Гэри многого не знает о своей жене. Неудивительно, что их отношения на тормозах. Но все же я приложила все усилия, к тому, что имела.

— Ну знаешь, моя мотивация. Желание.

— Желание?

— Гэри, я не могу стать Сьюзен, если не знаю, чего она хочет. Что ее мотивирует? Какие у нее цели? Мои цели? Может, я хочу быть хорошей женой?

Гэри фыркнул. Ладно, минус один.

— Мне нужно что-то, с чем я могу поработать, — говорю я.

— Отлично, как насчет этого? Твоя мотивация — это высосать все деньги из бизнеса и спустить их на педикюр и старинную мебель, в то время как твой муж загибается на работе. Твоя цель состоит в том, чтобы флиртовать с каждым официантом и чистильщиком бассейнов, а ночью, когда я наталкиваюсь на вас, делать вид, что не понимаешь, о чем я. А твое желание — это обладать тем, что у тебя и так уже есть: любящей семьей, домиком на холме и хорошей карьерой, учитывая твое холодное, полное ненависти и злобы сердце, в которое ты не впускаешь никого больше. Ты — поганая жена и поганый деловой партнер. Ты та, кто воткнет нож в спину ближнему, как только он отвернется.

Вау. Думаю, Гэри и Сьюзен на самом деле, противостояли друг другу.

— Ладно, тогда, — говорю я, делая вид, что записываю. — Поняла. Несчастливый брак, делать вид, что все хорошо.

— Тупая сука, — кипит Гэри, наблюдая за пешеходами на Голливудском Бульваре.

— Могу я спросить кое о чем? — спрашиваю я, надеясь сменить тему. — Об операции?

— Что?

— Ты сказал, что я буду медицинским доверенным лицом, если что–то пойдет не так, как надо. Так, что бы ты хотел, чтобы я сделала, если что–то пойдет не так?

— Все пройдет, как надо.

— Да, но что если? Ты хотел бы, ну знаешь, жизнеобеспечение? Или...

— Конечно, я хочу жизнеобеспечение! — ответил Гэри. — Рискованные меры, работы. Не позволяй им тянуть резину. Деньги не проблема. Но все пройдет, как надо. Поверь мне.

— Хорошо, конечно. Давайте о чем-нибудь другом, — произношу я. — Думаю, я справлюсь.

— Хорошо, — сказал Гэри, глядя на часы. Солнце уже было готово сесть в смог Лос-Анджелеской долины. — Уже скоро.

Он наклонился вперед и опустил ширму.

— Доставь нас в операционную, — говорит он. — Мы готовы.