«Здравствуйте! Я получил Ваше второе письмо. Большое Вам, Агнета, спасибо, за столь откровенное описание побочных эффектов, потому что они, во-первых, доказывают ряд моментов, изложенных в моем первом сообщении, во-вторых, опровергают догадки, которые не являются верными. И за то, что Вы рассказали о X-факторе. Я мог только догадываться, что им оказался близкий разряд молнии, заставивший Вас на какое-то время потерять сознание. Это уже само по себе удивительно, что Вам повезло выжить после воздействия тока чудовищной силы на Ваше тело, но подобные случаи уже имели место быть в мире, они подробно описаны, и зачастую после встречи с высокой энергией люди очень сильно меняются.

Что с Вами и произошло.

Теперь я постараюсь ответить на Ваши вопросы, касающиеся, в том числе, и Ваших деликатных особенностей. Для этого нужно перейти к той области знания, которая еще совсем недавно носила ярлык «антинаучной», поскольку не умещалась в рамки голого материализма и эмпирики (а сейчас ее опять пытаются сделать парией, но уже по иным причинам, хотя и сходным).

Ни одно действие человеческого организма не может быть совершено без затраты энергии. С самого момента зачатия энергия необходима для того, чтобы плод рос и развивался. С рождения и на протяжении всей жизни человеку энергия нужна буквально ДЛЯ ВСЕГО.

Ответственность за снабжение тела необходимым запасом энергии лежит на чем? — верно, все на том же гипоталамусе. Энергия, которую использует организм, не возникает из ниоткуда, и не может распределяться хаотично. Так вот, эта первичная энергия, заставляющая функционировать наши органы и железы — суть та самая неуловимая космическая сила, что является основой жизни и активности в нашей Вселенной.

Гипоталамические структуры очень чувствительны к электромагнитным волнам особого типа (спиновым), ответственным за перенос информации от ее источников к получателям. Гипоталамус является уникальным «инструментом» непосредственного (без посредничества моторной коры головного мозга) перекодирования таких электромагнитных импульсов в биохимические регуляторные факторы. Именно гипоталамус ответственен, в частности, за человеческие биологические «часы». Медицине известны многочисленные случаи специфических «сбоев» работы гипоталамуса, когда человек стремительно стареет или, напротив, остается внешне ребенком до зрелости.

К сожалению, человек, будучи биологической «конструкцией», неспособен напрямую поглощать грубую космическую энергию «высокого напряжения». Этими способностями обладают лишь немногочисленные уникальные люди, сумевшие получить полный контроль над своим телом — отдельные тибетские монахи и индийские йоги, достигшие высочайших ступеней посвящения. По некоторым данным, их жизнь находится в перманентной опасности, потому что спецслужбы таких людей раньше часто похищали в своих целях (в последнее же время их просто истребляют). Обычный человек поддерживает свои жизненные силы путем приема пищи, а сложнейшие процессы ее усвоения, на уровне, близком к чистой энергии, контролируются все тем же гипоталамусом.

Также могу с уверенностью сказать, что у людей с увеличенным гипоталамусом обычно наблюдается повышенное либидо, что в сочетании с высоким интеллектом и презрением к навязанным «традициям» и «условностям» зачастую приводит к различного вида сексуальным изыскам. Речь, конечно, идет не об адептах духовных практик, а об «обычных», если так можно сказать, людях. Те же, кто целенаправленно движется по пути совершенствования, напротив, отказываются от плотских желаний или жестко ограничивают себя. (Есть, конечно, исключения вроде приверженцев тантры, но о них мы говорить не будем). Иными словами, чем более человек восприимчив к спиновым волнам энергии, тем более ярки и разнообразны его эротические переживания и фантазии. Со всеми вытекающими последствиями. Подобный факт, как Вы сами понимаете, был весьма неудобен для принятия нашим обществом примерно до девяносто первого года, и становится весьма неудобным в наши дни, потому что сейчас идеология у нас стремительно меняется и притом отнюдь не в сторону торжества науки и знаний.

И еще один момент: на фоне общественного регресса (инспирированного, как я полагаю, искусственно) наши исследования в этом направлении чем дальше, тем больше становятся для кого-то «неугодными». Давлению со стороны в последнее время подвергается как весь наш институт в целом (отказы в финансировании ряда программ, трудности с приглашением зарубежных специалистов), так и отдельные сотрудники. При этом, судя по всему, похожая проблема имеет место не только у нас, но и в других странах, в последнее время включая даже сравнительно благополучную Европу. А в некоторых регионах Азии, где еще недавно аналогичные исследования проводились с явного одобрения властей, подобные работы в одночасье стали даже не вполне безопасными (я имею в виду убийство Пракаша Сингха в Индии, исчезновение Измира Фаруха в Иране, арест Джаранаха Сурны в Малайзии — а ведь они все ученые с мировым именем!) Как это связано с общим ростом реакционных и деструктивных явлений в мире, я не готов ответить. Но негативная тенденция есть. И побороть ее мы можем только лишь чем? Правильно — успешными исследованиями и всеобъемлющими доказательствами нашей правоты.

Я думаю, что Вы знаете про так называемый «эффект Кирлиан». В нем нет ничего мистического, тем более — религиозного. Но снимки того, что в просторечии называют «аурой» дают специалистам много интересной информации о состоянии человека. Хотел бы попросить Вас сделать такие снимки, может быть, они дадут мне возможность узнать о ваших психосоматических особенностях еще до того, как мы сможем встретиться (повторяю, если Вы этого пожелаете). К сожалению, в России далеко не в каждом городе есть оборудование для получения адекватных снимков по методу Кирлиан, нет и грамотных специалистов. Зато самозванцев с сомнительной аппаратурой хватает в каждой второй частной клинике и в каждом первом «центре духовных практик» — ни в коем случае не обращайтесь к ним! Если бы Вы сказали мне, где проживаете (или какой ближайший крупный город находится рядом с Вами), то я бы мог дать Вам контакты моих знакомых или сотрудников, кто сможет сделать снимки Вашей «ауры». Разумеется, Вам это не будет стоить ни одного рубля, тогда как дилетанты и шарлатаны берут не менее ста долларов за самый примитивный «тест».

Уважаемая Агнета, я еще раз прошу Вас серьезно подумать над моей основной просьбой. В случае Вашего положительного решения мы можем, например, организовать Вам поездку в Москву и комфортное проживание в столице на весь срок, необходимый для проведения исследований. В добрый час!

Искренне Ваш

д. м.н., проф. Виноделов А. А.»

* * *

— Ольга, можно вас побеспокоить?

Точилова даже не сбавила шаг. Господи, как он ей надоел! Чернявый Саша между тем настаивал:

— Да послушайте меня, я же по делу!

— По какому еще «делу»?

— У нас с вами недозаполненный договор на гараж остался…

— Я же отдала ваш экземпляр.

— Мой экземпляр — мои проблемы. У вас на руках документ без данных покупателя, помните?

— Помню. И что? Деньги я уже потратила!

— Да не, дело не в этом! — Саша добродушно рассмеялся. Ольга посмотрела на молодого человека с удивлением. Симпатичный он парень, вообще-то. Но почему-то у нее на него «не стоит», как говорят мужчины.

— Ну в чем же тогда?

— Вынужден сознаться. Я не сразу вписал себя в договор, потому что… Ну, скажем так, решил обезопаситься от проблем с налоговой. Потом, рассчитался я наличкой, а сейчас это дело не особо приветствуется…

Что-то было не так в этих путаных объяснениях, но Ольга не находила в них и криминала (если не считать за таковой лавирование вокруг налоговой инспекции). Понятно, что сейчас все люди живут как витязи на распутье. Направо пойдешь — налог уплатишь, налево пойдешь — штраф взыщут… Прямо пойдешь — о камень долбанешься.

— И какой мне прок от ваших откровений?

— А то, что проблемы с налоговой могут быть у вас.

— Это какие?

— Гараж-то вы продали? Продали.

— Он не был оформлен в собственность!

— Зато факт купли-продажи отмечен у председателя кооператива. Это пока еще так делается, по временному варианту. Скоро вообще запретят продавать недвигу, которая не оформлена в собственность. Даже если это дровяной сарай.

— Все равно пока не понимаю…

— Вы получили доход от продажи гаража, — терпеливо начал объяснять Саша. — Раз получили доход, будьте добры уплатить НДФЛ.

— Ну, знаю. Уплачу. Не впервые.

— А обоснование дохода как укажете? От кого деньги получили? В документе стоят прочерки. Вы же прочерки в декларации не поставите. Это не правонарушение, но у вас не примут отчетность и затюкают.

Ольга задумалась. Теперь это больше походило на правду.

— Так, и что нам делать?

— Да ничего особенного. Дайте мне договор, я его подпишу, внесу туда нужные данные и верну вам. Очень просто.

— Мутно как-то все у вас… Ладно. Когда мы это сможем сделать?

— Да хоть сейчас.

— У меня не так много времени.

— Мы быстро провернем.

— Но мне же еще до дому надо дойти.

— Вы вроде недалеко живете…

— Хорошо. Тогда стойте тут и ждите, — недовольно сказала Ольга.

— Что — прямо здесь, на улице?

— Можете криво… Вон, через дорогу сбербанк, пойдите туда, посидите. Мы же все равно не на улице будем бумагами размахивать, верно?.. К себе я вас приглашать не намерена.

— Да я не напрашиваюсь, — протянул Саша. — Послушайте, у меня же тут машина рядом. Садитесь, я вас довезу до дома.

И молодой человек указал рукой в сторону потасканного «ниссана эксперта». Белого цвета. Машина стояла у обочины дороги с уже довольно плотным в это время (три часа дня) движением, осеннее солнце еще пригревало многочисленных прохожих, будучи сравнительно высоко. Но Ольге почему-то совсем не хотелось даже среди бела дня и на виду у людей садиться к этому парню в машину. Не хотелось — и все тут.

— Идите в банк, — произнесла она, намеренно «проглотив» последний звук в слове «банк». — И ждите меня там. Я приду через пятнадцать минут. Мне действительно не нужно далеко идти.

Если Саша и был расстроен, то не стал подавать вида. Ольга спокойно направилась домой, намереваясь поскорее решить эту тему с договором. Она скоро оказалась у подъезда, поднялась в квартиру, отыскала нужный документ… Вышла обратно на площадку, закрыв дверь, направилась к выходу. На посещение квартиры у нее ушло минуты две, от силы три.

Возле подъезда, в парковочном «кармане» стоял зеленый мотоцикл «урал» без люльки с весело сверкающими на солнышке хромированными деталями. На прекрасно сохранившийся с имперских времен раритет уважительно поглядывали все проходящие мимо люди мужского пола независимо от возраста. Сам же владелец «урала», одетый, как полагается — то есть, в кожаную косуху, спортивные штаны с тремя полосками и белые кроссовки — сидел на скамейке, покуривая и пялясь на подходившую Ольгу.

— О, ты уже здесь? Здравствуй. Чего не позвонил?

— Привет, сестра. Да собирался уже… Я ведь только что подъехал. Дай, думаю, посижу, покурю… А ты убегаешь куда-то?

— Да, ненадолго. Здесь, рядом с одним человеком встреча. Это минут на пять.

Ольга сделала шаг прочь, но вдруг остановилась.

— Толь, а тебе же по возрасту права еще не могли выдать. Как ты по городу ездишь? Если тебя остановят, то ведь пиши пропало.

— Как это без прав? — искренне удивился Толик. — Я с правами езжу, там три категории открыты. И с доками на байк. Только они все на Костяна выписаны, а у нас с ним все по чесноку. Когда ему этот байк понадобится, если какие-то дела порешать надо съездить, он всегда может прийти и взять его у меня. А если мне надо в город, я с его доками без палева езжу. Фотки у нас похожи, вот он и решил промутить это дело, а оно мне тоже удобно.

Ольга уже слышала про этого Костю от тети Веры; по ее словам, то был настоящий бандит, по которому уже не первый год плачет тюрьма.

— Так по документам он же владелец твоего мотоцикла! И в любой момент забрать его у тебя может насовсем.

Толя опять удивился:

— Так это не по понятиям будет… Мы же по-пацански с ним на берегу договорились обо всем.

— А если этому Костяну права понадобятся?

— Так я ему их отдам, когда вернусь.

— А как же ты у себя дома на мотоцикле гоняешь?

— Как все. Кому там права нужны? Мусора и так все про всех знают.

Ольга покачала головой, слегка поражаясь провинциальной простоте бытия, и сказала:

— Ладно, подожди меня немного, я скоро вернусь… Чаем угощу.

— Угости, — осклабился Толя.

Ольга ответила похожей гримаской и двинулась на встречу с Сашей.

А тот уже подогнал машину чуть ближе и сидел сейчас в ней — нужен ему этот сбербанк… Поняв, что от нахождения в автомобиле отвертеться не удастся, Ольга приняла приглашение, которое заключалось в раскрытой изнутри передней пассажирской двери. Она села в автомобиль и протянула Саше бумагу.

— Пишите.

Саша с готовностью положил себе на колени жесткую папку, вынул ручку…

— Блин, — с досадой произнес он.

— Что-то опять не так? — недовольно спросила Ольга.

— Я свои паспортные не помню, — сказал Саша.

И солгал — Ольга эту ложь услышала совершенно отчетливо.

— Ну, тогда в другой раз. — Точилова требовательно протянула руку за договором.

— Да подождите минутку… Я заскочу на почту, у меня там тетка работает, она точно мои данные знает.

— Мне тоже туда тащиться?

— Посидите в машине. Я сейчас, это быстро…

Ольга и моргнуть не успела, как Саша выскочил из «ниссана» и шустро запрыгал по щербатым ступенькам отделения связи. Ну и тип!

Прошло пять минут. В двери почты входили одни люди, выходили другие. Вот знакомая девушка, кажется, минувшего года выпуска в зауженных брючках сбежала со ступенек… От нечего делать Ольга начала разглядывать салон автомобиля. Футбольный мячик под зеркалом заднего вида… Пачка сигарет на консоли… Образки православных святых на торпеде… Запел телефон. Ольга взяла трубку — ага, это Толик.

— Я слушаю тебя, — произнесла Точилова.

— А ты где, Оль? А то я уже не чаю хочу, а уж извини, чего-то совсем обратного…

— Намек поняла. Но ты прости, небольшая заминка. Я сижу в машине возле нашей почты, мы тут бумаги оформляем.

— Не насчет хаты?

— Нет, другая тема.

— Ясно. Может, мне подойти?

— Ну, если только меня долго не будет…

— Ладно. Потерплю еще пять минут.

Толику пришлось терпеть не пять минут, а почти десять, так как Саше понадобилось времени раза в два больше. Наконец он появился в дверях почты и начал вприпрыжку спускаться с крыльца, помахивая договором — на этот раз уж наверняка подписанным. Он открыл дверь, сел в машину и широко улыбнулся белоснежными зубами:

— Готово.

— Давайте.

Но тут он сделал неуловимо быстрое движение, и бумага оказалась где-то в дверном кармане.

— Может быть, хватит дурью маяться? — с досадой спросила Точилова.

— Возьмите, вот же он.

Тянуться к двери через сидящего Сашу и прикасаться к нему не хотелось. Да еще руль мешает… Ольга дернула ручку своей двери… Но та не открылась. Саша сидел, ухмыляясь. Уже не сказать, что добродушно.

— Открой дверь, — ведьминым голосом произнесла Ольга.

— Она открыта.

— У тебя центральный замок. Ты его заблокировал. Нажми кнопку.

— А ты сама нажми.

— Чего ты задумал?

— Оля, ну ты же умная девушка.

— Какая я тебе «девушка», конь ты в пальто! Быстро отдал мне договор и открыл дверь.

— Сама возьми, я ведь уже предлагал…

И в знак своей лояльности даже двинул сиденье чуть назад. Ольга молча потянулась к карману водительской двери (для этого ей пришлось почти что лечь на колени к Саше и коснуться его спиной… В тот же миг ощутила ласковые ладони на своей груди, прикрытой тонкой блузкой и лифчиком (плащ она давно расстегнула). Дергаться и вообще делать резкие движения было ни к чему. Ольга спокойно взяла документ из кармана, и ей еще хватило хладнокровия нажать кнопку разблокировки — она знала, где у подобных машин находится нужный переключатель.

Теперь надо было думать, как освободиться от навязчивых объятий и не удариться о руль.

— Оля, ты знаешь, я в тебя влюбился… — вдруг заговорил Саша. — Еще в тот момент, когда мы впервые встретились… Даже если ты хоть что сейчас сделаешь, я те минуты никогда не забуду…

«Сейчас я сделаю то, что ты точно никогда не забудешь», — подумала Точилова. Изловчившись, она переложила документ из одной руки (которая в этот момент была внизу) в другую, немного приподнялась, и… изо всех сил свободным локтем двинула Саше в грудную клетку.

Вероятно, ей было даже больнее, чем парню, который зашипел и зарычал, словно рассерженный дикий кот. Ольга, морщась от боли в локте, успела немного распрямиться, но Саша решил, что просто так добычу упускать не следует. Бормоча какую-то ахинею, он поймал Ольгины кисти рук, пока она не начала царапать ему лицо.

«Ну почему они всегда хватают за руки?» — с досадой и отвращением подумала Ольга. И вдруг со стороны водителя дверь распахнулась — кто-то дернул ее наружу.

— Э, ты че, нах, творишь, а? — послышался вопрос, полный негодования. — Ну-ка, быро отпустил ее, ска!

— Ты кто? — выдохнул Саша.

— Щас узнаешь! — ласково пообещал Толя и начал вытаскивать незадачливого ловеласа из машины.

— Толик, оставь его, — сказала Точилова. — Мы уже решили вопрос. И я выхожу.

— Точняк? — спросил Толя, остановившись.

Ольга кивнула. Заглянув в бумагу (там действительно были заполнены нужные строчки и внизу появилась размашистая подпись), сложила ее вдвое и вышла из машины. Толик между тем все еще подергивал водительскую дверь и продолжал делать внушение:

— Слышь, короче, ты понял, да? Если хоть пальцем, ска, мою сестру тронешь, нах, я тя ур-рою, падла!.. Ты че сокращаешься?! Че сокращаешься, ска, нах?!

— Толя, — негромко сказала Ольга, похлопав двоюродного брата по плечу. — Оставь этого недоноска. Он запомнит.

* * *

— Не, ну ты слушай, ведь его реально урыть надо было! — проговорил Толя. — Вот козел же, ну ты что скажешь, а?

Двоюродный брат сидел за кухонным столом и, стуча ложкой, с аппетитом поглощал борщ, собственноручно приготовленный Ольгой накануне. Она сидела с другой стороны стола и с непонятным самой себе удовольствием и даже умилением смотрела, как тот ест — она уже забыла, когда последний раз кормила у себя дома мужчину, и насколько, оказывается, это бывает приятно.

— Тольчик, спасибо тебе, солнце. Ты очень вовремя там оказался.

Толик приосанился. Мальчик, что с него взять… Но славный. В определенной степени, действительно уже мужчина.

— Вот видишь. Ты меня просила помочь разрулить одно дело, а получилось, что два…

— Второе еще не разрулено, — решила напомнить Ольга.

— Оль, я для тебя сделаю все, как ты скажешь, — серьезно произнес мальчик.

— Спасибо, малыш.

За столом повисло короткое молчание.

— А где твой… жених? — спросил Толя, видимо, углядев полупустую пачку сигарет, позабытую Сергеем на подоконнике.

— Сейчас на работе, — ответила Ольга.

— А придет скоро?

— Познакомиться с ним хочешь?

Толик потупился, на светлой коже щек проступили малиновые пятна. Ольга поднялась, подошла к нему, встала рядом.

— Толя. Ты хороший мальчик. Но ты мальчик. У тебя есть девочка?.. Да есть же, конечно… А я взрослая женщина. И у меня есть взрослый мужчина. И потом, я ведь твоя сестра, хотя бы и двоюродная. Понимаешь?

Он все понимал. И, похоже, даже был рад тому, что у него есть такая понимающая сестра. Хотя бы и двоюродная.

— И я тебя люблю, как брата. Славного младшего брата. — Ольга чуть наклонилась к нему, приобняла за плечи, нежно дернула за ухо. — А теперь скажи мне, с кем ты повстречаешься сегодня? О чем я тебя просила?

…Когда Толя ушел, Точилова еще минуту стояла в прихожей, думая о том, все ли она правильно делает. И пришла к выводу, что да, правильно. Неважно, что двоюродный брат влюблен в нее и хочет ее. И неважно, что она тоже его хочет. Потому что есть черта, которую она не станет переступать. Ни при каких обстоятельствах. Это не путь, а грязная тропинка, ведущая в тупик. Если вдруг Ольга ступит на нее, то сильно испачкает душу себе… а может быть, и кому-то еще — она это чувствовала. Впрочем, никто не запретит ей представлять в своих эротических фантазиях кого угодно, включая и этого мужчину-мальчика. Например, сегодняшним вечером. Или даже раньше — зачем тянуть время? Вечером ей и без того будет, чем заняться. И дело даже не в Сергее, хотя сегодня он придет обязательно.

Ольга сняла с себя одежду и направилась в душ.

* * *

По улице, освещаемой желтым светом фонарей по случаю быстро сгущающихся осенних сумерек, неспешно шла молодая брюнетка. Ее длинные распущенные волосы красиво спадали на плечи, но при этом частично прикрывали лицо, которое и без того толком нельзя было рассмотреть из-за очков в толстой «рамочной» оправе и цветастого шейного платка, прикрывающего подбородок. Тело женщины облегала короткая, но спускающаяся чуть ниже пояса темно-зеленая «мотоциклетная» куртка из тонкой кожи… Курточка вызывающе топорщилась на груди и плотно облегала талию, подчеркивая стройность фигуры и одновременно ее мягкие линии. На плече брюнетки висела маленькая черная сумочка, и наблюдательный человек мог бы отметить, что она довольно тяжелая. На женщину многие обращали внимание — некоторые мужчины даже поворачивали головы вслед, но на сумке вряд ли кто остановил свой взгляд. Ниже куртки бёдра обхватывала бордовая юбка, тесная и короткая, открывая нескромным взорам красивые ноги в темно-шоколадных колготках… а может, и в чулках — тут можно лишь догадываться. Несмотря на свой рост заметно больше среднего, женщина вышагивала в туфлях на высоких каблуках, хотя и далеко не на шпильках. К тому же, шла она в сторону ближайшей окраины, где заканчивался асфальт, и дорога вела через пустырь, пользующийся с недавних пор зловещей славой, а там тонкий каблук мог оказать своей владелице исключительно медвежью услугу. Конечно, никто из прохожих не сказал бы с уверенностью, куда именно направляется эта стройная красотка. Никто, кроме другой женщины — незаметной, малого роста, в темно-зеленом камуфлированном комбинезоне, ведущей свой велосипед по тротуару с противоположной стороны улицы…

Высокая брюнетка шла и слушала. Она слушала не звук моторов, не шум ветра в опадающей листве, не долетающие обрывки музыки из приоткрытых дверей кафе и магазинов. Она слушала то, что никто другой, кроме нее, не мог услышать. И думала, насколько счастливы те, кто не в состоянии слышать то, что слышит она. И насколько чудовищны в своей реальности истинные мысли членов социума, насколько грязно и опасно на самом деле пресловутое «коллективное бессознательное».

«Да чтоб ты сверзился оттуда», — посылал свое пожелание прилично одетый мужчина лет пятидесяти висящему на блестящем фасаде бизнес-центра монтажнику-альпинисту.

«Говнючка крашеная, да ты же обезьяна просто, таких как ты, еще в роддоме душить надо!» — отреагировала бабушка с добрым лицом в очках и вязаном берете на девушку с разноцветными волосами и пирсингом в нижней губе.

«Куда ж ты прешься, старая кочерга, чтоб тебя черти забрали, чего дома-то не сидится?» — спрашивал симпатичный молодой человек в наушниках ту самую бабушку в берете, которая случайно его толкнула, заглядевшись на крашеную девушку.

«Во, только что сказали — в Париже очередной теракт, около двадцати погибших. Так им и надо, зажравшимся сволочам в своей гейропе, пусть хоть все сдохнут», — комментировал новости мужчина лет тридцати в потрепанной куртке, мятых брюках и грязных ботинках.

«Эх, дать бы сейчас по газам со всей дури, и посшибать этих нищебродов, как кегли» — подумал водитель дорогой машины, стоящей на светофоре, про переходящих улицу пешеходов.

«Что это за чучело, не поймешь, парень или баба… Если парень, кастрировал бы», — помечтал пожилой мужчина с узловатой палкой в руке на предмет молодого человека с длинной челкой и в зауженных джинсах.

«Во, вырядилась, шалашовка вонючая», — обратился к ней, Ольге, молодой худощавый тип с синими от татуировок кистями рук.

«А ничего мы вчера с Вакулой эту сучку Мелиску вертолетом отжарили…»

«Ботаник — конечно, отморозок… Припугнул, что кишки ей выпустит, если Мелиска заявить вздумает — пусть считают, будто это маньяка рук дело… Она от него тогда свалила, а второй раз может и не получиться…»

Оп-па! Ольга остановилась и пристально посмотрела вслед двум молодым людям в почти одинаковой одежде — толстовках с капюшонами и синих спортивных штанах (примерно как у Толика)… Мелиска… Что-то очень знакомое… И имя редкое. Мелисса Котова? Уж не про ту ли девушку речь, которая в прошлом году школу окончила? Не особо успевающая, сравнительно проблемная, из неполной семьи. Как будто Ольга ее где-то совсем недавно видела…

Тут же в скрытой под волосами гарнитуре что-то щелкнуло, и голос Светы спросил: «Что-то серьезное услышала?»

Ольга сделала горизонтальное движение рукой, обозначающее отрицательный ответ, и пошла дальше, поправив на плече сумочку с лежащей в ней рацией. И продолжала слушать. Ее уже не удивляли и более дикие мысли, более чудовищные пожелания. Она несколько раз пообещала себе никогда не пытаться впредь подслушивать близких или хотя бы симпатичных ей людей; лучше не знать наверняка, о чем они думают, иначе, по всей видимости, дальше жить будет просто незачем…

И вдруг ее окатило теплом и светом — не жгучим пламенем, и не слепящими вспышками, а чем-то нежным, мягко обволакивающим. Оно исходило от женщины, примерно одного возраста с Ольгой, но внешне совершенно иной: низенькой, пухленькой, с одутловатым детским личиком. Она излучала любовь в чистом виде; любовь, ничем незамутненную. Ольга поняла, на что, вернее, на кого направлено это тепло — у женщины была семья — муж и двое детей, кажется, сыновья. Образы, идущие к Ольге прямо в мозг, не перекодировались в слова — таких слов просто не существовало.

Что-то похожее излучал средних лет мужчина, остановивший свой черный джип на обочине, и устремившийся куда-то поперек улицы… Дорогой костюм, галстук от Армани, аромат «Хьюго Босс»… Он думал о своей матери, к которой приехал сейчас, несмотря на дикую загруженность.

«Классный вечер сегодня… Сделаю-ка я Нинке в кои-то веки что-нибудь приятное», — прикидывал еще один тип с татуированными лапами.

«Надо же, какая красота!..» — и такое доносилось до Ольги сзади в ее адрес, когда кто-то из проходящих мимо вдруг обращал на нее внимание.

«Может, накал мизантропии в людях не столь уж велик?» — в это Ольге хотелось изо всех сил верить, но тут ее снова и снова как будто окутывало черное душное облако, тяжелое от липкой ментальной грязи…

* * *

Тем же вечером Максим Снежков возвращался домой из лицея при университете, который он более-менее регулярно посещал в надежде, что на будущий год сумеет поступить в вуз. Не потому даже, что ему так уж хотелось получить высшее образование (лучше бы сразу начать работать), а чтобы родители отстали. Настроение было неважное. Что-то не клеилось у него с противоположным полом, и в чем причина, он не мог понять, и это вызывало глухое раздражение. Конечно, фантастические вечера с Точиловой никогда не забыть… как и то, что она внезапно дала ему поворот, переключившись на этого гнусного электрика… Восстановление отношений с Инной ладилось чуть менее чем никак, особенно, если учесть ее давние подозрения, что Максим «запал» на учительницу, и потому она ревнует еще с августа, и чем дальше, тем больше. Настя из лицея сегодня намекнула, что ее интересуют парни постарше, а Иринка, с которой вроде и делить особо нечего, внезапно удалила его из всех контактов и переместила в игнор и черные списки… Про такие вещи даже друзьям ведь не расскажешь — вон Жека, обратив внимание, как он первого сентября раздевал глазами Точилову, ядовито заметил, что шансы на успех у Макса примерно такие же, как выиграть президентские выборы… Причем в Америке. А то и меньше. Знал бы он… А расскажи кому, как зажигает в постели Ольга Викторовна — не поверят ведь. Нет, в то, что она зажигает, скорее всего, поверят. Но вряд ли поверят в то, что Ольга Викторовна зажигала именно с ним, Снежковым. Посоветуют пойти провериться или еще куда…

Максим двинулся через темный сквер, где в погожие дни играют в бадминтон и бегают от инфаркта, а также гуляют с собаками (с ними не только в погожие). Вечерами тут раньше постоянно сиживали компании с пивом или чем покрепче, но в последнее время их разогнали полицейские, причем довольно жестко — как они сейчас всё делают.

— Э, иди сюда, кент, — вдруг послышался чей-то голос.

Голос был незнакомым. Обладатель его — тоже. Белобрысый парень в кожанке и гопничьих штанах сидел на скамейке, держа в зубах зажженную сигарету. Молодой, вряд ли старше Макса, а то и моложе. Но, судя по всему, отмороженный. Максиму стало немного не по себе.

— Чего надо? — спросил он, и не сказать, что особенно вежливо.

— Дисюда, говорю, — тон требования уже намекал на угрозу.

Максим оглянулся. Темная аллея казалась безлюдной. Но и гопник был в одиночестве. Правда, кто этих отморозков знает — вдруг у него в кармане чего лежит?

— Слышь, ты, сюда иди, разговор есть.

Можно было, конечно, рвануть с места в карьер по знакомому району, но — кто его знает, вдруг монстр посерьезнее караулит за деревьями в конце аллеи. А этот сопляк просто сидит тут в качестве расходного юнита первого уровня, как в играх. Приготовившись расстаться с мобильником (не далее как сегодня обсмеянным Настей за моральную и физическую устарелость оного), Максим решил подойти. Парень, вроде бы, не проявлял агрессивности сверх обычной для среднестатистического гопника.

— Ну, я подошел, — стараясь сохранять спокойствие, произнес Максим.

— Даров, братух, — уже более по-доброму сказал белоголовый гопник. — Ты в этой школе же учишься, на Сосновой? В одиннадцатом?

— В этой, — признался Максим, тщетно пытаясь вспомнить, пересекался ли он в школьных коридорах или столовой с этим парнем? А если пересекался, то по какому поводу?

— Ага. У вас там классная руководитель Ольга Викторовна, верно?

— Верно…

— Это моя сестра.

Максим с удивлением воспринял данное заявление: менее похожих друг на друга людей, чем Точилова и этот хулиган, еще поискать надо было. Хотя, конечно, всякое бывает, может сводные, или двоюродные. Они совсем необязательно похожими должны быть… Но какое этому гопнику до него, Максима, дело? Уж не сама ли Ольга нажаловалась?

— Так, понял. И при чем тут я?

Белобрысый выбросил окурок и звонко сплюнул сквозь зубы.

— Да ты садись, че стоишь столбом…

Максим сел на скамейку рядом. Гопник между тем продолжил:

— Короче, братух, дело тонкое. Ты пацан и я пацан, поэтому нам лучше меж собой перетереть, чем взрослых людей подтягивать… Короче, тема такая есть: вашу классную, которая, как я уже тебе сказал, моя сестра, кто-то из вашего же класса хочет загнобить к херам.

— Это как?

— Ну вот так. Кому-то из вас она поперек горла. Почему — я в непонятках. Если ты у нее учишься, то спорить не станешь, что она супер, даром, что училка. Я за нее урою кого хочешь, если вдруг узнаю, что ее обидели. Но я живу не в городе, и не всегда могу за ней приглядывать…

— У нее вроде мужчина есть, — сухо сказал Максим.

— Толку от него, если замута зреет прямо в классе, среди вас, — резонно заявил гопник.

— Слушай а, ты-то сам откуда все знаешь?

— Земля маленькая, братуха. У всех родственники есть. И друзья в разных местах.

— Но кто в классе на это способен?

— Девки.

— Кто именно?

— За это не в курсе. Но они что-то уже давно замутили. Либо выжидают время, либо ловят какой-то момент, когда это удобно будет сделать.

— А что именно?

— Тоже не знаю. Кто мне это сказал, тот не в теме. Просто услышал случайно. А гнобить будут сильно. Там или месть, или похуже… Ты знаешь, я не верю, что она кому-то плохое могла сделать, ну не такой она человек… А значит, тут просто кто-то кого-то не поделил, или еще что подобное. Может, на того мужчину, с кем она сейчас живет, кто-то из твоих одноклассниц запал. Это я так, чисто по-простому выдвигаю, может, и не в нем дело даже. Но все равно это неправильно, что ли… Не должны школьники пересекаться со взрослыми людьми по постельным делам, это как-то даже не по понятиям. А если уж пересеклись, но нех потом жаловаться.

Максим задумался. Если это хотя бы отдаленно похоже на правду, уж не Инка ли в центре?.. Вот ведь засада, если так… Точилова, конечно, жестко и больно обрубила с ним отношения, но — кто знает, может, она и права по-своему? Когда говорила, что у их связи нет будущего. Действительно ведь, сейчас даже немного глупо думать, что произошедшее между ними продлится всерьез и надолго. Все хорошее рано или поздно заканчивается… И чем оно приятнее, тем быстрее может закончится. Конечно, у него, Максима, внутри все ноет и саднит, но… ведь за Настькой уже принялся понемногу ухлестывать. Пока без особого успеха, хотя лиха беда начало. Так опять, получается, права Точилова, когда говорила, что у него впереди еще девчонок немеряно будет?..

— Слушай, а что я могу сделать? — спросил Снежков.

— Да мне тебя учить ли? Ну, ты же нормальный ровный пацан, я вижу… В классе со всем косяком наверняка трешься, а значит, рано или поздно просечешь, если замута начнется… И вмешаешься.

— Ладно, а почему я?

— Братух, не знаю, — ответил белобрысый. — Может, сам додумаешь?.. Ну, ладно. Я тебе все сказал, упрашивать не могу или там на жалость бить — не мое это. Просто я за свою сестру любого урою. Даже и не только потому что сестра, а вообще. В принципе… Короче, всё, братух, что я хотел тебе сказать, то и сказал… Меня Толян зовут.

— Макс.

Снежков, хоть и без особого энтузиазма, но первым протянул Толе руку, и тот с готовностью пожал ее, энергично встряхнув.