Пока Ольга вела очередной, четвертый урок, ей три раза пытались дозвониться незнакомые люди. Причем кто-то набирал номер повторно. Пришлось потратить перемену на общение с абонентами. Тот, кто звонил дважды, желал посмотреть гараж, и притом сегодня, хоть сейчас. Ольга быстро договорилась на три часа дня, и затем набрала остальные номера. Конечно, она ждала звонка от Сергея (чей телефон, естественно, записала в память своего аппарата), но то были не те люди. Один из абонентов, звонивших ей, почему-то не взял трубку, другим же оказалась сотрудница полиции, та самая — маленькая и рыженькая. Отрекомендовавшись Светланой Третьяковой, девушка-полицейская весьма настойчиво предложила Ольге встретиться. В любом удобном месте и в любое удобное время (в рамках разумного, естественно).

Точиловой совсем не хотелось звать сотрудника полиции к себе домой. Идти в управление — того меньше. Но соглашаться на посиделки в кафе казалось странным… а именно это предложила Третьякова. Ладно, решила Ольга. Хуже не будет. И они договорились встретиться в два часа на территории фуд-корта в ближайшем торговом центре.

До двух часов Ольга вполне успевала забежать домой. Что ей было нужно, так это конденсатор. После памятной поездки в автобусе она решила не прибегать к искусственной телепатии без веских на то причин (все-таки очень тяжело слушать истинные мысли человеческих существ), но к встрече с представителем власти надо было подготовиться основательно. Как назло, конденсатор Точилова найти не сумела, несмотря на то, что (вроде бы) отлично помнила, куда его запрятала. Но он не обнаружился ни в столе, ни в комоде — ни под нижним бельем, ни среди «игрушек», да и на «свалке» старых вещей в шкафу тоже не нашлось так нужного сейчас предмета. А время шло. В магазин радиотехники Ольга уже не успевала, а опаздывать не хотелось. Кроме того, в три часа ее будут ждать у гаража, а ближе к вечеру должен позвонить Сережа.

Пришлось идти на рандеву «безоружной». Пока Точилова шла по улице, у нее было время подумать… и решить, что ничего опасного от этой встречи ждать не придется. А если полицейские поставят вдруг цель сделать ей какую-нибудь неприятность, тут и конденсатор не поможет. Понятно, что любого человека, даже самого законопослушного, внезапные приглашения на беседы от сотрудников полиции вряд ли приводят в восторг… Но, с другой стороны, а с какой стати полицейские вообще должны что-то иметь против Ольги?

Долго гадать не пришлось. Точилова выбрала место за одним из столиков между «Шоколадницей» и «Русскими блинами», неподалеку от небольшой компании молодых людей, возможно, студентов, которые вели себя тихо, уткнувшись в смартфоны и планшеты. Достала телефон и принялась оглядывать проходящих мимо посетителей торгового центра в поисках характерной униформы.

— … К вам можно? — послышался высокий девичий голос.

Ольга повернула голову в сторону вопрошающей, и испытала легкий шок: перед ней стояла симпатичная рыжеволосая девушка в зеленом платье с талией под грудь и высоко открывающем ноги — пусть не длинные, но довольно красивые.

— Здравствуйте, — продолжила Светлана.

Ольга ответила тем же и постаралась улыбнуться — но улыбка вышла немного натянутой. Светлана села напротив, всем своим видом излучая благожелательность и радушие.

— Не догадались бы, что я из полиции? — полуутвердительно поинтересовалась Третьякова.

— Да, — честно сказала Ольга. — Красивое платье. Оно вам идет больше, чем форма.

— Спасибо, — произнесла Светлана с улыбкой, но тут же стала серьезной. — Ольга Викторовна… Я, в общем-то, к вам по делу.

— Я могу догадаться. Спрашивайте, это ваша работа.

— Это действительно так. Но я гарантирую: все, о чем мы сейчас поговорим, в оперативную разработку не пойдет…

«Ага. Считай, что я тебе поверила», — подумала Ольга.

— Хорошо, я слушаю, — сказала она вместо этого.

— Я довольно плотно занимаюсь сейчас делом об убийствах девушек… Вообще-то не должна была, но наше руководство обязало почти весь оперативный состав так или иначе подключиться к этой теме. Случай-то вопиющий. Вы знаете, на что я обратила внимание?

— На что же?

— На тип жертв. Они очень похожи друг на друга.

— Ну, я этого не могла знать…

— Конечно. Но это знаю я. Обе девушки — Елена Соколова и Анжела Власова — темные шатенки, почти брюнетки. Обе довольно высокие, ростом порядка метр семьдесят плюс-минус. Стройные, с длинными ногами, и с интересной фигурой — так называемой «песочные часы». Для вас, да и ни для кого, уже не секрет, как именно были убиты девушки. Маньяк — фетишист женских животов. И животы у обеих жертв тоже одинаковые — при всей тонкости талии не плоские, а слегка округлые, мягкой формы. Вам ничего не напоминает это описание?

— А что оно должно мне напоминать?

— Это ваш тип. Цвет волос, рост, особенности фигуры.

— Так… — Точилова немного растерялась. Подобного развития беседы с сотрудницей полиции она не ожидала. — И даже если это правда, то каким образом я…

Ольга замялась, чувствуя себя не в своей тарелке. А Третьякова была очень серьезной, девушка смотрела на Ольгу внимательно и как-то даже требовательно. Но чего она требует?!

— Вы в опасности, Оль… га Викторовна, — произнесла Светлана, немного запнувшись. — Я обязана предупредить вас об этом. Неофициально, конечно.

— Обязаны? — сглотнув, повторила Ольга.

— Да, — негромко выдохнула Светлана, сделав быстрое, почти незаметное движение своей рукой по направлению к руке Ольги, лежащей на столике. Возможно, решила жестом подтвердить серьезность своих слов, но в последний момент сдержала порыв, посчитав его неуместным.

— Вы знаете… Мягко говоря, я озадачена, — произнесла Точилова, и опять не погрешила против истины. — Вы мне хотите что-то посоветовать?

— Вы живете одна, — утвердительно сказала Третьякова. — И уже по этой причине находитесь в группе риска. Рядом с вами, как я понимаю, далеко не всегда есть хоть какие-то люди, не говоря уже о близких… Потом — я знаю — у вас имеется гараж недалеко от того пустыря, где произошли убийства. Мы там однажды проезжали, и видели, как вы там ходили. Одна.

— Поймите, Светлана… — Ольга сделала паузу, но Третьякова не стала заполнять ее, называя свое отчество. — Я, как вы понимаете, взрослая женщина. И потому вполне адекватно могу оценивать риск… Если таковой имеется. Да, и к тому же — есть одно существенное отличие между мной и теми… девушками.

— Какое? — негромко спросила Светлана.

— Возраст же, — веско проговорила Ольга. — Насколько я знаю, то жертвами были студентки колледжа. А я… — Точилова сделала одновременный жест руками, рисуя в воздухе абстрактные полукружья. — Давно вышла из студенческого возраста.

— Было еще одно убийство, — сказала Светлана. — Месяц или чуть больше тому назад. Труп нашли поздно, по нему уже мало что можно было понять. Бродячие собаки хорошо постарались… Наше местное начальство сильно подозревает, что это дело рук того же маньяка, но по ряду причин не продвигает эту идею «наверх». Улики только косвенные — обрывки скотча, например. И то не на трупе, а чуть поодаль. Скоро разобрались, чей он — одной одинокой работницы с фабрики спортинвентаря. Та женщина тоже была высокой темной шатенкой с теми же параметрами фигуры, что и у Соколовой и Власовой. Но в отличие от них она была постарше — ей исполнилось двадцать семь лет. То есть, можно сделать вывод, что убийца выбирает не только студенток. К тому же… — Третьякова пристально посмотрела на свою собеседницу — взгляните на себя, вы ведь выглядите достаточно юно… Если рядом с вами поставить какую-нибудь девицу с массой вредных привычек, то еще неизвестно, кто будет казаться моложе.

У Точиловой голова шла кругом. Что происходит? Почему к ней стали проявлять столько внимания, в том числе и те, от кого она подобного участия не ждет?

— А скажите, Света, — сказала она, чтобы хоть что-то спросить. — Вы уже смогли определить… ДНК убийцы?

— Этого я не могу вам сказать, — произнесла Третьякова. — Тайна следствия. Я и так рассказала вам много того, что и не обязана была говорить. По службе, во всяком случае.

— Но вы мне это сказали, — произнесла Ольга. — Зачем?

— Что значит «зачем»? Во-первых, у полиции, если хотите знать, в порядке вещей предупреждать возможные преступления. Тот самый случай.

Прозвучало это несколько фальшиво, хотя (как ни странно) довольно убедительно.

— Ну а во-вторых?

— Думаю, я действительно достаточно вам сказала, — проговорила Светлана после короткой паузы.

Неловкое молчание нарушила Ольга.

— Света, — сказала она. — А вы в курсе, кто такой Корнила?

— Корнила? Наслышана. Илья Корнилов. Та еще фигура. Несколько раз был под следствием, но до суда дело так и не дошло… Где вы про него узнали?

— Он убил женщину. Два года назад. Забил ногами до смерти.

— Подождите… Вы это серьезно? Откуда вы это можете знать?

— Об этом знают в нашем районе все. Кроме полицейских, видимо.

— Это серьезное заявление…

— Никакого заявления не было. У нас с вами неофициальная беседа, верно? Я даже не знаю, имеет ли он отношение к этим девушкам, но… Вам же поручено прорабатывать все версии?

— Я вас поняла, — серьезно сказала Третьякова. — Думаю, надо будет заняться этим парнем.

— Хотела еще вот о чем у вас спросить… Что такое «двадцатка»?

— «Двадцатка»?.. Так, послушайте, а про нее разве тоже весь район знает? Это же, так сказать, информация для служебного пользования, если уж на то пошло…

— На этой «двадцатке» обитает некий Алексей. Он убил свою приятельницу. Выбросил с балкона шестого этажа. Подумайте, такой тип ведь и выпотрошить женщину заживо может, не так ли?

— Ну, «обитает» — это звучит странно, но если вы знаете, значит, все не так просто. Не думаю, что вы берете информацию из воздуха, верно?

«Знала бы ты, откуда я беру информацию…» — подумала Ольга, и спросила:

— Так вы займетесь этими отморозками? Обещаете?

— А ведь пообещаю, — произнесла Светлана, вставая. — Ольга, вы знаете много опасного. Еще и поэтому будьте осторожны. Пожалуйста, прошу вас… Всего вам доброго.

Ольга, не находя слов для банального прощания или столь же банальной благодарности, в некоторой растерянности просто подняла ладонь в воздух. Светлана развернулась и быстро пошла прочь. Точилова смотрела ей вслед, пока девушка-полицейская не смешалась с толпой у лестницы, ведущей на нижний этаж торгового центра.

* * *

Покупателем гаража оказался знакомый тип, чернявый и молодой — лет двадцати с небольшим. Хотя, как сказать «знакомый» — до этого момента Точилова его видела только один раз, да и то со спины, когда делала ревизию своего гаража. Веселого спаниеля, который радостно подпрыгивал, гремя карабином поводка, она и то рассмотрела тогда лучше.

— Меня зовут Саша, — по-простому представился парень. — Я уже видел ваш гараж снаружи. Не могу сказать, что я в восторге… Но давайте вскроем и посмотрим его изнутри.

Несмотря на предостережения Светы Третьяковой, Ольга не видела никакой опасности в беседе у своего гаража с незнакомцем один на один. Право, даже на ту встречу с Сергеем она была готова принять больше мер предосторожности. Быть может, ее бдительность притупило присутствие веселой и доброй собаки (на этот счет Третьякова, возможно, прочитала бы ей отдельную лекцию), но покупатель оказался ничем не страшнее своего пса. Саша непрерывно балагурил, остроумно шутил, делал осторожные комплименты и, видимо, подобным своим поведением легко уговорил Ольгу «подвинуться» по цене — она даже не расстроилась из-за некоторой денежной потери, будучи теперь уверенной в том, что вряд ли бы нашла в скором времени покупателя на гараж с не самым удобным заездом… Несмотря на кажущееся легкомыслие, этот Саша, кроме хорошего торга, настоял на подписании толкового договора купли-продажи. Ольгу немного смутило, что в документе были указаны только ее данные как продавца, данные же покупателя Саша обещал вписать позднее. Но пачка наличных денег в его руке, что во времена электронных расчетов имеет дополнительную ценность, оказалась действенным аргументом, и Ольга разом увеличила свои сбережения до суммы, достаточной для выкупа доли в квартире, да еще с небольшим запасом.

После фитнеса Ольга направилась домой, на всякий случай прикупив бутылку полусладкого. Сергей почему-то не звонил, но Точилова не переживала — времени было еще только шесть часов, а он иной раз заканчивал работу и в семь.

(Сегодня мог бы и пораньше освободиться, если уж на то пошло, да и позвонить уже несколько раз…)

В семь часов Ольга решила, что ждать у этого странного моря погоды дольше нет смысла, и набрала номер сама. И не поверила своим ушам, услышав механическое «абонент не отвечает или временно недоступен».

Что это значит?! Сергей решил над ней глупо подшутить? Нагло посмеяться? Негодованию Ольги не было предела: она чуть не швырнула ни в чем не повинный телефон в стену комнаты, но в последний момент остановила руку и задумалась. А что, если Сергей попал в беду? А она как идиотка, готова начать крушить все вокруг себя?

Нет, надо выяснить! Время, конечно, уже позднее, но вдруг…

В офисе фирмы, занимавшейся различным обслуживанием мелких предприятий и организаций, включая и школу, трубку взяли быстро.

— Вам какой электрик нужен? Семенов или Кнехт? — поинтересовалась сотрудница компании гулким, словно доносящимся из железной бочки, голосом.

— Сергей который… Вениаминович, — вспомнила Ольга.

— А, Кнехт… Так, вы знаете, его сегодня на работе не было. И завтра не будет. И, возможно, еще какое-то время. Так что если у вас незакрытый вопрос, могу переадресовать заявку Семенову…

— Простите… А что с ним? — встревожилась Ольга. — Он не заболел?

— Теперь вы простите. Как я могу к вам обращаться? Вы его родственница?

— Нет… Но у меня действительно незакрытый вопрос…

(чистая правда!)

и он сам сказал, чтобы я обратилась именно к нему. Только он знает, какие материалы нужны для окончания ремонта…

— Тогда это будет трудно, — с сочувствием в голосе, может быть, даже искренним, прогудела женщина. — В принципе, можно было бы попросить Семенова дозвониться до Кнехта, они бы друг друга поняли, но по какой-то причине у Кнехта недоступен телефон, уже проверили…

— А домашнего у него нет?

— Дело в том, что он… Послушайте все-таки доброго совета. Времени восьмой час вечера, если у вас не аварийная ситуация, мы вам вряд ли чем-то поможем. Если аварийная, то обращаться надо не к нам. Позвоните завтра, свяжем вас с Семеновым, возможно, он и без звонка Кнехту что-то поймет.

Ольга поняла, что здесь ее проблему вряд ли решат. И уж точно не дадут домашний телефон и адрес Сергея, с которым — теперь она была почти в этом уверена — случилось что-то нехорошее. Но что?

Сев за компьютер, Ольга принялась прочесывать социальные сети. Сергея она быстро нашла в «Одноклассниках». Его страница была почти неживой — он ничего не выкладывал, друзей не подтягивал, словом, этакий сетевой «бирюк». Просто обозначил себя, что есть на свете такой Сергей Кнехт, и все на этом. Примерно так же, как и сама Точилова обозначила себя «ВКонтакте» — номинативно, скромно и без указания способов связи.

…Вечер опускался, словно какое-то мифическое чудовище, распространяя свои холодные и темные щупальца — его высасывающая пустота причиняла почти физическую боль. Таких кошмарных часов Ольга не помнила давно, хотя, казалось бы что такого — очередной одинокий вечер в пустой квартире, где уже несколько месяцев не слышно грубоватого мужского смеха и тихого шепота в постели, похожего на мурлыканье большого кота. Ольга скучала даже по раскатистому храпу в четыре утра! Она смотрела невидящим взглядом в сгущающиеся за окном сумерки и не знала, что делать. Не хотелось ничего — ни ужинать, ни пить кофе, ни принимать душ… Даже открывать заветный ящик комода — и то не было ни малейшего желания, несмотря на ту пустоту, которая вползла снаружи, заполнила ее изнутри и начала потихоньку поедать. Хотелось только одного — упасть на пол и завыть, словно волчица.

…Компьютер Ольга выключила, перед тем, как лечь спать. Возможно, кто-то ей что-то писал, но желания общаться, неважно с кем, у нее не было. Единственное, что она сделала (кроме выключения компьютера), так это выпила два бокала вина. Подобных вещей Ольга себе обычно не позволяла, но случай, в общем, соответствовал такому решению. По крайней мере, уснуть она смогла, несмотря даже на доносящиеся из соседней квартиры звуки, очень похожие на шум от вечеринки клуба свингеров. И утром никто из учителей или учеников не смог заподозрить того, что Ольга Викторовна накануне пережила довольно жуткий вечер в своей жизни.

Точилова пришла на работу раньше обычного. Пока здание школы не заполнил гомон суетливых учащихся, Ольга закрылась в своей классной комнате и принялась снимать доску. Она знала, что это будет весьма сложное и тяжелое дело, и потому приготовилась к нему основательно. Сбросив туфли, встала на стул, подцепила длинной отверткой левое «ухо» доски и, осторожно отведя от стены, поставила ее нижний край на предварительно придвинутый стол… Теперь добраться до провода, заизолированного Сергеем, оказалось довольно просто — вот он, этот жгут, обмотанный синей лентой. Так, надо надеть резиновые перчатки, взять нож и потихоньку размотать, расковырять конец торчащего из стены провода…

Несмотря на предпринятые меры предосторожности, Точилова (уже заканчивая работу) случайно зацепилась перчаткой то ли за скрытый в стенке или классной доске гвоздик, то ли за острый конец медной жилы провода. Скорее второе, потому что ощутила удар током — довольно чувствительный. Квант электричества прошел по кисти руки и растворился в предплечье, заставив его некоторое время трепетать мелкой неприятной дрожью.

Ольга повесила доску обратно, растащила мебель по местам, спрятала в шкаф инструменты и отряхнула одежду. Затем вышла из класса и решительно направилась в кабинет завхоза.

Хозяйственной частью заведовала пожилая женщина, когда-то работавшая пожарным инспектором на заводе стальных конструкций. Начиная с ней разговор, Ольга заранее страшилась узнать про себя много интересного, но этого не случилось. Требуя срочно электрика, она услышала ушами согласие вызвать специалиста немедленно, а внутренний слух ничего, кроме банального подтверждения необходимости решить вопрос, не воспринял. И то хорошо. Впереди еще работа с классом, первый урок литературы как раз с ее одиннадцатым «Б», вот это будет интереснее…

Электричество действовало как всегда. Ольга слышала уже привычные проявления реакции на ее внешность — нескромные, искренние, похотливые и сентиментальные. Яркие фантазии — как сравнительно чистые, так и грязноватые (чулки прилагались). Но она уже начала учиться. Учиться поменьше рефлексировать на подобные вызовы, понимая, что все эти сексуальные посылы — нормальное проявление человеческих отношений. В конце концов Ольга сама ничем не лучше своих учеников, и если бы любой попавшийся на ее пути привлекательный мужчина мог слышать ее мысли, то понял бы, что его воспринимают первым делом в качестве годного (или не очень) кандидата на предмет переспать.

(Ну почему Тим никак не может понять, что это — глупость?)

Вдруг чья-то резкая, «громкая» мысль пронзила Ольге голову. Она бросила быстрый взгляд на свой класс. Так. Со второй парты ее поедает глазами Максим Снежков, но это же не он про себя так думает… А на него смотрит… Инна Воробьева, главная готесса одиннадцатого «Б». Конечно, как она раньше не догадалась! Ну что ж, привет, Sister Orchard! А вот и Снежков — его слышно вполне отчетливо:

(С ней я готов на все, что она только ни захочет — любые прихоти, любые изыски… она не услышит от меня слова «нет»; готов принять ее доминирующей во всем, согласен даже на перемену ролей…)

С ума сойти, до чего доходят мальчишки в своих фантазиях!.. Но теперь все встало на свои места. И память словно выдвинула нужный ящик, достала необходимый документ, открыла правильный файл. Действительно, это именно они — Снежков и Воробьева — в двадцатых числах августа пересеклись с ней на пляже Бирюзового озера. Ольга теперь вспомнила все, включая и то, как эти юноша и девушка пялились на нее, когда она выходила из воды, и она действительно ведь подумала, а не ученики ли ее это пришли загорать одновременно с ней? Вот только в том «сочинении» Воробьева дала полета своей фантазии, неужели Ольга действительно разглядывала парня так, как она это описывала?

Память тут же нарисовала картинку: полулежащий паренек в кремового цвета плавках, которые достаточно тесные, чтобы дать представление о размере того, что в них прячется. Тут же вспомнился и взгляд Инны из-под темных очков — негодующий, недоуменный. Точилова даже прикусила губу — а ведь если рассмотреть ситуацию со стороны ревнивой девушки, то все это могло выглядеть и так, будто наглая красивая учительница без стеснения строит глазки ее парню!

— … Так, что тут у нас произошло? Здравствуйте всем!

В классную комнату вошел незнакомый немолодой мужчина — грузный, усатый, с хитрым выражением на одутловатой физиономии любителя крепких напитков. Позади шла заведующая хозяйством.

(Ишь ты, какие красотки тут у нас детям разумное, доброе, вечное несут!..)

— Здравствуйте, — деловито обратилась к вошедшему Ольга. — Вы, вероятно, вместо Кнехта? Он тут на днях искал утечку тока, если я правильно поняла…

— Бьет? — поинтересовался электрик.

(Кнехт был здесь? Как же он такую стрекозу пропустил? Или я чего-то не понимаю?..)

— Бьет, — ответила Ольга.

— Сейчас разберемся, — сказал Семенов (наверняка это он и есть, решила Ольга. Как показало будущее, она не ошиблась).

— Это быстро? — спросила завхоз.

— Думаю, да. Если вы мне поможете, — ответил электрик.

Женщина с готовностью поспешила на помощь. Ученики молча смотрели на легкое развлечение (комментируя его мысленно, и не сказать, что вполне пристойно!), но Снежков думал исключительно об Ольге… И Ольга вдруг поняла, что ей нравится слушать то, что происходит в мозгу этого подростка. Даже как-то приятно становится, чем дальше, тем сильнее проникаешься его примитивным, но искренним чувством…

(Нет, Серега все-таки с ней не познакомился. Иначе бы не свалил. Значит, он не на нее намекал. И не просто так резко исчез из города, когда ему позвонили… Выходит, он намекал на ту, другую, с кем в той командировке пересекся! К кому же этот бабник с сорванной резьбой еще мог так внезапно метнуться?..)

Эта непроизнесенная фраза прощелкала в мозгу Ольги словно древняя механическая пишущая машинка — та самая, что хлестко стучит железными литерами по бумаге, пробивая ее временами насквозь, и звенит звоночком при переходе на следующую строку. Сердце сжало, когда она поняла, что Сергей, по-видимому, выбирал, с кем ему провести время. И выбрал, как оказалось, не ее. Теперь ясно, почему он не позвонил, и почему телефон его недоступен… Случись что иное, пусть даже ему действительно понадобилось срочно уехать, любая причина, кроме этой, не стала помехой, чтобы позвонить. Чтобы попросить прощения и объяснить, какая стряслась проблема. А так получается, он не просто ее кинул на полдороге, но еще и поступил по-свински. Да, это жизнь, мы все порой кого-то бросаем, и нас кто-то бросает, но зачем прятаться? Ведь лучше сказать честно: «Оля, извини, но нам нет смысла продолжать отношения» Так было бы по крайней мере понятно. Пусть не очень приятно (чертовски неприятно!), но ей не пришлось бы вчера провести столь мерзкий вечер, терзаясь неизвестностью! Может она сделала что-то не то, но в любом случае такого не заслужила, это уж точно.

— Ну вот, в принципе все готово, — произнес Семенов. — Странно, что Кнехт не доделал как надо, на него это не похоже.

(Наверное, он больше на тебя внимание обращал, а ты на него — не особенно…)

— Спасибо, — произнесла Точилова. — Буду надеяться, что больше подобного не случится.

— Да, не должно бы, — согласился электрик. — Всего доброго. И удачи.

(И мужика хорошего — видно, что голодная, скоро на людей бросаться начнешь…)

* * *

Приобретение привело его в восторг. Конечно, пришлось включить способности провинциального актера и представить дело так, будто есть какие-то претензии… Но сделка состоялась, и все произошло именно как он и планировал. Вроде бы и сам не при делах остался, а получил как раз то, о чем давно мечтал… Сюда, думал он, можно почти в любое время притащить девушку и оставить ее здесь хоть до четырех утра… Что еще нужно срочно приобрести?.. Дверь простую, с проемом — это обязательно… Что еще? Отопитель поставить. Керамический, на газу. Еще можно подумать про дополнительную звукоизоляцию… про теплоизоляцию — зима-то хоть и не близко, но в конце сентября уже все равно будет очень холодно, и даже может выпасть снег… Осталось подготовить основное помещение, где бы он мог время от времени делать с девушками то, без чего просто невозможно обойтись. Что туда нужно? Ну, мешков пять негашеной извести… Для начала. Работы будет много, но зато можно будет обрабатывать девок при ярком свете ламп, что куда лучше, чем под фонариком, работающим на треть мощности!.. Он даже прикрыл глаза, вспоминая теплые, мягкие, податливые женские животики — лучшее, что есть в этом мире. Аж зубы заскрипели — так ему захотелось прямо сейчас найти рослую, красивую брюнетку, так похожую на самую первую, кого он выпотрошил в наказание… Но где сейчас такую найдешь? — с легкой тоской подумал он. Есть, конечно, очень похожие молодые женщины, но их не так много, да и не факт, что удастся поймать именно такую… Да, зима не близко, но наступит она все равно скоро. И как тогда под шапками, пальто, шубами и пуховиками удастся распознать тот, едва ли единственный тип женщины, который в состоянии доставить ему полное, всеобъемлющее, удовлетворение? Можно, конечно, обойтись другим типом фигуры, другим цветом волос, но все это будет не то, не то, не то…

* * *

Ольгу отпустило быстро, на ее счастье. Несмотря на то, что мысли Снежкова были приятны и возбуждающи, сейчас они летели, что называется, не ко времени и не к месту. Эротические посылы со второй парты входили в резонанс с мыслями Точиловой, и вызывали у нее такие образы и фантазии, что она сама от себя приходила в легкий и сладкий ужас… К тому же соответствующий «ментальный» шум класса в целом, пусть даже не всегда эротический и далеко не всегда направленный именно на нее, сильно мешал сосредоточиться на работе. Так что она едва не вздохнула с облегчением, когда поняла, что спровоцированная ударом тока сверхчувствительность ушла наконец. Вздох она подавила — еще не хватало, чтобы на него кто-то обратил внимание. Проявлению посторонних эмоций не место в середине урока… Как и мыслям о том, что же натворил Сергей, куда и зачем он скрылся.

Но этому дню суждено было и дальше идти под знаком экстрасенсорики. Если занятия с другими классами прошли более-менее сносно, и Ольга сумела привести свои мысли в порядок, то последний урок русского языка с ее одиннадцатым «Б», принес неожиданный сюрприз. На предыдущем занятии внезапно сломалась указка. Обычный пластиковый «стек», которым чаще пользуются на уроках естественных наук, неожиданно вышел из строя, переломившись в руке одного десятиклассника — дюжего Савичева. Ольга позвонила завхозу, а пока суд да дело, нашла в шкафу допотопную тяжелую указку из настоящего черного эбонита — возможно, еще советских времен. Она пролежала у доски почти весь урок без дела, и только за несколько минут до звонка Точилова взялась за нее, чтобы провести по таблице примеров простых неосложненных предложений, дабы подчеркнуть важность сегодняшнего материала. Затем машинально протерла рукоятку указки чистой тряпкой из мягкой шерстяной ткани. Послышался легкий электростатический треск, острые искры едва заметно укололи кожу на внешней части ладони… и этого было достаточно, чтобы Ольге в голову опять посыпались чужие мысли. К счастью, до звонка уже оставались считанные секунды.

(Я люблю тебя, Ольга…)

Но Пушкину подобное и не снилось. Точилова в какой-то миг поняла, что дальнейшее сопротивление бесполезно. Бабочки бились так, что шум их крылышек, наверное, слышала вся школа. Сердце гулко стучало. Внутренние мышцы бедер непроизвольно сокращались.

— Снежков, — произнесла Точилова, — обращаясь к Максиму, который уже намеревался выйти через дверь в коридор. — Задержись ненадолго, пожалуйста.

Ученик повиновался. Дождавшись, когда все остальные покинут класс, Ольга подошла чуть ближе.

— Тим, — негромко произнесла она, — обращаясь к Максиму.

Максим резко остановился, словно налетел на препятствие. Не веря своим ушам (или глазам), уставился на учительницу:

— Что? Что вы сказали?

— Я к тебе обращаюсь, — совершенно учительским тоном проговорила Ольга. Вернись назад, не стой у двери.

— Вы знаете, как меня называли только…

(Только Воробьева, кого я почти что трахнул этим летом, или некоторые девушки, с кем я хотя бы целовался…)

— Я много чего знаю, — произнесла Точилова, подумав о «сочинении» Инны. — Но сейчас речь не об этом. Мне бы хотелось поговорить о твоей успеваемости… Закрой дверь и подойди ближе.

Максим повиновался. Его мысли были слышны плохо — наверное, эбонитовая указка своим слабым разрядом провоцировала Ольгины способности хуже, чем конденсатор, не говоря о бытовом напряжении или — страшно подумать — молнии. Но было ясно, что он не сбежит. Потому что крепко сидел на крючке.

— Ты знаешь, — сказала Точилова, — у класса сейчас очень хорошие показатели по обоим предметам. Нам всем надо, чтобы такая динамика продолжалась и дальше. Но вот ты… — Учительница строго посмотрела прямо в глаза Максима, большие карие глаза. В них так легко и сладко было тонуть… — Ты тянешь класс назад. По сравнению с предыдущим годом ты стал сдавать. Оценки твои явно ниже твоих возможностей. Ты согласен с этим?

(В общем, да, но что я могу с собой поделать…)

— Я вижу, что на уроках ты думаешь о чем-то другом, но никак не о материале, которого очень много, и который надо очень быстро запоминать и усваивать. При этом ты смотришь на меня и слушаешь мои слова внимательно, не отвлекаешься. Но что-то рассеивает твое внимание.

(Не что, а кто… И ты ни за что не догадаешься!..)

— Все же я попробую догадаться… — Точилова увидела на лице Снежкова что-то похожее на испуг. — Я поняла, что ты слушаешь не то, о чем я рассказываю, ты просто слушаешь меня. При этом пропускаешь слова мимо ушей. У меня что-то не так с голосом? С манерой изложения? Нет, и я это знаю. Складывается впечатление, что если я начну нести всякий вздор, то это заметит весь класс, кроме тебя.

(Ольга… Твой голос… Твоя походка… Твои движения…)

— Вот видишь, значит, я права. — Точилова помолчала и сменила тон на более доверительный. — Я настоятельно советую тебе поработать над внимательностью. Старайся думать не о человеке, кто пытается до тебя что-то донести, а о той информации, которую ты должен понять и уяснить.

(Ничего не понимаю… Она как будто видит меня насквозь!..)

— Да, я вижу, — Ольга изобразила легкую рассерженность, — что мои слова и сейчас до тебя плохо доходят. Видимо, нет смысла о чем-то говорить, что называется, «на бегу», верно? Да и в голове у тебя только то, о чем болтают девочки. О том, что они видели в магазине.

(Это Алинка рассказала всем про чулки!.. А Инна ответила, что она даже не удивляется…)

— Да, Ерохина с Воробьевой, верно… Послушай… Может быть, я лезу не в свое дело, но это не в Воробьевой ли дело? Она сердится на тебя. Возможно, вспоминает какие-то недавние моменты. Но при чем тут я?

(Да как это «при чем»?.. Инна мне открыто заявила, что я влюбился в Ольгу — а это правда, и ее это бесит… И еще она уверяет, что Ольга слишком уж пристально смотрит на меня… Еще с момента той встречи на пляже. А что, если так оно и есть?..)

Беседа вышла за рамки возможного общения между учителем и учеником. А у Снежкова начала сбиваться «программа» — Ольга отлично это видела и слышала. Надо остановиться, прекратить немедленно, но это нужно было сделать хотя бы минуту назад. А сейчас Точилова прошла точку невозврата, и ей оставалось двигаться только вперед. Неважно, чем закончится этот разговор, но остановиться она уже не могла. Ответное чувство к Снежкову захватило всю ее существо полностью, не давая опомниться и не позволяя думать о возможных последствиях. Со стороны это выглядело, словно строгая преподавательница распекает нерадивого школяра, да так, что у самой порозовело лицо и сбилось дыхание.

— Наверное, Воробьева права, — покачала головой Точилова. — Наверное, со всех точек зрения.

(Не может быть, чтобы она намекала на это..! Да, я хочу ее… Она это видит? Может быть. Но как можно даже думать о том, что она хочет меня?..)

— Ты верно понимаешь, на что я намекаю. Нам надо подумать об индивидуальных занятиях. Как ты считаешь? — Ольга опять сменила тон, только уже на заговорщицкий, почти интимный.

(О чем это она? О том, что я сейчас думаю, так что ли? Но этого не может быть, это невозможно, это уже слишком для того, чтобы быть правдой…)

— Нет ничего невозможного. Тебе действительно нужно позаниматься по… особой, скажем так, программе. Иначе ты и впредь на уроках будешь думать сам знаешь о чем, и это чем дальше, тем сильнее будет сказываться на твоей успеваемости. И уж поверь моему опыту, если человек так или иначе избавляется от своей навязчивой идеи, то у него в голове появляется порядок. А в твоей сейчас хаос. И я знаю, как помочь тебе от него избавиться. В общем, так. Жду тебя сегодня вечером, часов в семь. Возьми с собой все, что нужно для занятий. Учебник обязательно. Держи его в руке.

(Наверное, если это все так, она думает о безопасности. Чтобы все думали, что я действительно иду заниматься по предмету…)

— Все будет безопасно.

Мальчишка сделал последнюю попытку остановить свою вселенную от медленного сползания в мир грез и сказок для взрослых.

— Ольга Викторовна, а вы уверены, что это действительно… ну… нужно?

— Максим… Тим. Я знаю одно. Если ты откажешься сейчас от моего предложения, то у тебя больше не будет такой возможности. Мало того, что ты сейчас останешься со своими проблемами один на один… Но еще, когда-нибудь, может быть даже, через несколько лет, ты вспомнишь о нашем разговоре. И поймешь тогда, какую ошибку совершил. Но, я думаю, ты ее не совершишь. Иди.

— Ольга Викторовна…

— Иди. Просто иди. Ничего не надо говорить. Все уже сказано.