Дорота.

Трудная тема. Сложная.

Как началось ваше знакомство? Ты подошел к ней? Она к тебе?

Все не так просто.

А как тогда?

Польский шоу-бизнес не очень широкий круг людей. Все друг друга знают. В какой-то момент до меня стали доходить слухи, что Дода допытывается, кто такой этот Нергал.

Откуда она узнала, что этот Нергал существует?

Увидела меня в программе Кубы Воеводского. Уже позже мне об этом рассказала. Я произвел на нее впечатление и запомнился.

А ты знал, кто «эта Дода»?

Для меня она была просто девушкой из глянцевых журналов, но без негативных ассоциаций. Может, даже немного меня интриговала. Не скажу, что я следил за ее карьерой, но иногда интересовался, что происходит в ее жизни.

Но ты не насмехался над ней?

Может, чуть-чуть. Даже если и шутил, то по-доброму.

«Издалека у Польши лицо Доды и братьев Качиньских».

Это мои слова. Так я сказал в одном из интервью. Много лет назад.

И это была критика польской музыки.

Так и есть. Но обрати внимание на то, что с журналистом я разговаривал до того, как познакомился с Доротой. Ее сценический образ и репертуар в то время были немного скучными. Она испытала сильные метаморфозы со времени своих музыкальных начинаний. И она знает об этом. Я тоже, смотря на фотографии прошлых лет, в основном тихонько усмехаюсь.

О чем ты подумал, когда узнал, что эта девушка из журналов ищет встречи с тобой?

Появилось два чувства: удивление и заинтересованность. За несколько дней до этого я читал интервью с Доротой в журнале Pani. Это было действительно хорошее интервью, а чувственная фотосессия подстегнула мое любопытство. Хотя я не думал об этом намеренно.

Нергал и Gus G. из группы Оззи Осборна на музыкальной　 ярмарке Musikmessg во Франкфурте. 　

А дальше?

Дорота не отступала. Мы как раз были всей группой на Musikmesse во Франкфурте, самой крупной музыкальной ярмарке Европы. Во время очередной затяжной вечеринки у меня зазвонил телефон… Это был знакомый виджей с MTV. Он довольно красочно начал рассказывать, что сегодня виделся с Додой, а она просто выпрашивала мой номер телефона. «Ну, раз ты так заинтересована, то я сделаю свой ход», — подумал я тогда. И узнал ее номер. Написал сообщение, она — мне, так все и началось.

Вы встретились?

В первый раз встретились в Гданьске. Мы только закончили записывать Evangelion. Дорота была девушкой из совершенно другого мира, что меня только подстрекало, добавляло ситуации пикантности. Мы встретились вечером, около десяти часов, а на такси в отель я отвез ее около шести утра. На следующий день мы договорились пообедать в баре Przystań в Сопоте. Я спал часов шесть, наверное. Меня разбудил телефонный звонок; поднимаю и слышу голос Дороты: «Так что, мы на рыбалку идем?» Она была обезоруживающей.

Между вами возникла химия?

И химия, и другие встречи. В Лондоне, где мы сводили альбом, еще в Варшаве. И, наверное, тогда все и началось. Я впервые увидел этих странных существ, носящихся с фотоаппаратами. Папарацци. Раньше я жил в коконе, существовал только в мире метала и абсолютно не знал о такой касте. Естественно, я знал, что существуют Fakt или Super Express, но не заглядывал в эти издания, да и зачем? Даже и не подозревал, что существует целая куча этих «пудельков», «крендельков», «сплетниц» и других похожих порталов.

Серьезно?

Честное слово. Я сижу с девушкой, у нас свидание, а тут какие-то люди выскакивают с фотоаппаратами и втихаря нас фотографируют. Это был шок.

Втихаря?

Я никогда не подозревал Дороту в том, что она сдавала нас папарацци. Хотя сомнения все равно есть. Сейчас я знаю, что если ты действительно захочешь с кем-то встретиться вдали от папарацци, то сможешь. Хотя для чего мне теперь эти уловки? Это уже неважно.

Когда ты почувствовал себя новым обитателем мира «крендельков»?

Я не знал, что все закончится такой бурей. Понимал, что если нас сфотографировали, то эти фото где-то да появятся. Но не думал, что это станет известно на всю Польшу. То, что произошло дальше, раздавило меня полностью… Я позвонил нескольким своим приятелям и парням из группы, чтобы предупредить, что то, что появится в прессе и в Интернете, может их удивить.

Они знали о твоем свидании с Додой?

Я не спрашиваю у них разрешения, если хочу встретиться с девушкой.

Как они отреагировали?

Смешно. Самым коротким разговор был с Патриком, нашим вторым гитаристом. Всего три слова: «Гонишь! Не верю!» И положил трубку. Я пожал плечами и звонил дальше. Орион на минуту онемел, а потом выдал исконно польское: «Курва!» В конце концов я дозвонился до Збышека. Он слушал, не перебивал, а когда я закончил и ждал такую же реакцию, как у Патрика, он сказал: «Охренительно! Вот это веселая ситуация!» Я не чувствовал негативных эмоций. Их удивляло не то, что я могу появиться на страницах желтой прессы, но то, что я встречаюсь с Додой.

НА ПРИЦЕЛЕ

На следующий день не было ощущения, что на тебя все смотрят?

Нет. Я привык к тому, что кто-то может меня узнать, ведь я выступаю на сцене. Просто ситуация была другой, но очень похожей.

Ваших фотографий появлялось все больше.

Мы с ужасом за этим наблюдали.

Такая жизнь.

Много фотографий было сделано по договоренности?

Ни одной. Я никогда не опускался до того, чтобы договариваться о «случайных» снимках. Я знаю, что это широко распространенная практика у разных звезд и «звездулек», но не пачкаю себя такими вещами. Не ищу славы любой ценой. Папарацци, охотники за знаменитостями, наглые фанаты и таблоиды — это налог, который платят за признание. Мне было на него плевать.

А на различных мероприятиях разве нет договоренностей?

Это другая ситуация. Встречи и фотографии — часть программы. В этом случае, если надо, пусть снимают. В других — я всегда от них убегал. Я чувствую, что эта среда эволюционирует. Не обязательно в правильном направлении. До того как я узнал, как это все работает, был знаком с несколькими папарацци. Это были обычные парни, мне случалось перекинуться с ними парой словечек. Хотя, наверное, я никогда не чувствовал к ним приязни. Если ты решаешься на работу, которая состоит в том, чтобы следить и подглядывать за другими, то, должно быть, есть в тебе что-то ненормальное. Так же, как и я не стану отлавливать бродячих псов, нормальный человек не станет папарацци.

Но и блэк-метал музыкантом тоже.

И это факт.

Как патологический блэкер сосуществовал с патологическими папарацци?

Один парень производил впечатление относительно нормального. Когда я выходил из дома, за огурцами ли, или туалетной бумагой, он здоровался и спрашивал о здоровье. При этом не был особенно нахальным. Просто старался быть приветливым. Как-то раз мы с Доротой выходили из бара, а он стоял и щелкал нас. Мы вышли погулять, поэтому были без машины, сбежать не могли. Он сфотографировал нас, а потом предложил подбросить. Довез до самого дома.

Оказалось, он давнишний фанат метала. В какой-то момент он указал на меня и спросил у Дороты: «А ты знаешь, что он ездил в тур со Slayer?». А она ему: А кто это — Slayer?»

И это не была договоренность?

Нет. Это был уникальный случай. Так вот, эти люди изменились. В худшую сторону. Чем больше мы пытались избежать с ними встречи, тем больше: ни пытались нас сфотографировать. Сначала было легко от них сбегать, потому что большинство из них ездило ну жутких развалюхах. Но когда: дни не могли нас достать, появлялись другие. Да хотя бы ребята в черном BMW. Они выглядели как мафия. И атаковали группой, а не поодиночке. Их всегда было человека три-четыре. Один выходил из машины, прихватив камеру, другой стоял в стороне, на случай, если я нападу на первого или мы с Доротой пойдем в разные стороны. Еще двое ждали в машине на случай, если мы попробуем сбежать.

Это были люди из определенного издательства?

Может быть. Но я думаю, что дело здесь совсем в другом. Их единственный босс — бабло. Делаешь фотографии и продаешь тому, кто больше заплатит.

Жил себе спокойно в своей пещерке, был известен по всему миру, на хлеб тебе хватало… Для чего тебе это было нужно?

Я не просил об этом. Просто хотел встречаться с понравившейся девушкой. И всё. На первых свиданиях я не подозревал, что забираюсь вглубь осиного гнезда.

А если бы знал, сделал бы этот шаг?

Кронос из Venom, один из моих кумиров, на вопрос о том, что бы он хотел изменить в своей жизни, с присущей ему деликатностью ответил: «Да ни хрена!» Вынимая кирпичи из здания, ты рискуешь, потому что нет гарантии, что, даже если только один вытащишь, здание не развалится. У меня нет уверенности, что маленькое изменение, даже принятие другого решения в какой-либо ситуации, не сделает так, что, вместо того чтобы давать интервью, я буду сидеть на диване со старой толстой женой и нянчить избалованных детей. Конечно, Кронос выразил это по-другому, но смысл один и тот же. Я хорошо это запомнил. И я тоже так думаю. Ценю даже самые паршивые события, которые случаются.

Что ты имеешь в виду, говоря о паршивых событиях?

Болезнь, например. В какой-то момент у моих друзей и знакомых появились домыслы, что моя болезнь стала результатом того, что со мной происходило в последние несколько месяцев. Отношения, иногда очень бурные, медийные атаки, переезд в Варшаву, новая среда. Все это не проходило спокойно и требовало много нервов. Мой организм не выдержал, а результатом стал рак. Я не комментировал этого. И сейчас не задумываюсь.

СРАЖЕНИЯ

Почему ты переехал в Варшаву?

Хотел быть рядом с любимым человеком.

Твоя бывшая девушка, Зуза, тоже жила в столице.

Ситуация была другая, другие были обстоятельства. Тогда я не был готов к подобному шагу. Зуза охотно и часто приезжала в Гданьск. Варшава была для меня местом для встреч и веселья. Там за целый день происходило больше, чем в Гданьске за месяц. Но в то время провинциальная атмосфера Гданьска больше мне подходила. Давала возможность на отдых и восстановление сил. Жить на набережной, выходить на пробежку по пляжу — с этим сложно было расстаться.

Проходит несколько месяцев, ты знакомишься с новой девушкой и почти сразу же сбегаешь от этой гданьской идиллии? Почему?

Дорота появилась в моей жизни как раз в тот момент, когда рутина и дисциплина, которые я сам определил для себя, начали мне надоедать. Я чувствовал себя немного роботом. Я беспокойный, не могу выйти на одну дорогу и ехать по ней всю жизнь. Должна быть своя динамика. Иногда мне нужна стабильность, иногда — шаг в неизвестность. Это мой жизненный цикл. А новые отношения стали импульсом для изменений. Я собрал самые важные вещи: кое-какую одежду, несколько дисков и гитару, после чего сел в машину. И поехал в Варшаву, оставил знакомых, семью, дом — практически все.

Это ты предложил Дороте съехаться?

Я собрался с чувствами и сообщил ей, что хочу, чтобы мы жили вместе. Конечно, мы разговаривали об этом раньше, но без конкретики. Я ждал сигнала с ее стороны. Он не появился, и я сам разыграл эту партию. Она согласилась.

Музыканты Behemoth представляют платиновый DVD Evangelia Heretika. 　

А с группой ты это обсудил?

Поставил парней перед фактом.

Они были против?

Инферно с присущим ему фатализмом сразу напророчил конец света. Я его успокаивал, говорил, что не перебираюсь на другой конец земли, что всегда могу сесть в машину и через четыре часа быть в Гданьске. Говорил, что есть группы, вокалисты которых живут в Штатах, а гитаристы — в Англии, и у них все получается. Я остался при своем мнении. После переезда мы работали как раньше, может, даже лучше.

Парней не разочаровывало то, что тебя знали в каждом польском доме?

Я всегда был на передовой, а они больше в тылу. Знаешь, гитарист AC/DC, Малкольм Янг завидовал своему брату Ангусу, ведь тот всегда впереди… Я не думаю, что мы соревновались так же, каждый знал свое место. Такие характеры. Збышек, позирующий перед камерой, — это последнее, что я в состоянии представить.

А как они относились к Дороте?

У меня такое впечатление, что они видели в ней только привлекательную девушку, с которой я развлекаюсь. А если кому-то из них что-то не нравилось, то не было ни малейшего намека. Хотя есть один случай, который до сих пор мне кажется глупым. Уже после того как я начал встречаться с Доротой, мы с группой отправились в восьминедельный тур по Штатам. Отношения только начались, над ними нужно было трудиться. Поэтому много времени мы разговаривали по Интернету. Притирались друг к другу, а это означало споры, нервы и, как результат, подавленность. Я был на взводе. Часто выходил на сцену в таком состоянии, и, бывало, срывал на парнях злость. Вся группа должна была меня обходить стороной. Это было нехорошо. Как для них, так и для меня…

А фанаты? Им не мешало, что их идол встречался с поп-звездой?

Вот именно! Дорота была звездой, а не «звездулькой». Я живу согласно услышанной много лет назад максиме: «Полюбить — так королеву, проиграть — так миллион!» Друзья реагировали по-разному, хотя чаще я не встречал открытой враждебности. С юмором если только. Может, один раз получил письмо от парня, который написал, что как только увидел меня с Доротой на обложке какой-то газеты, то сразу сжег все наши альбомы. Мир метала закостенелый, а в некоторых вопросах консервативный, но я могу отметить, что хеви-метал икона Роб Хэлфорд — гей, а со мной тогда какие проблемы?

В Интернете появлялись различные комментарии.

Конечно. Кто-то критиковал меня, а кто-то им отвечал, что если бы Лемми из Motórhead переспал с Бритни Спирс, новости об этом не утихали бы месяцами. Но если говорить серьезно, я не стану такую критику принимать близко к сердцу. Большая часть фанатов Behemoth — мудрые люди. Их не волнует, с кем я встречаюсь или в каких газетах печатаются мои фотографии.

Но есть и такие, которые считают, что обложки таблоидов не место для серьезного музыканта.

Я не пляшу под чужую дудку. И речь идет не только о моей жизни. Я имею в виду и музыку. Когда я пишу, то не думаю о том, что подумают люди. Если бы я так делал, то действительно чувствовал бы себя бабой, а не мужиком.

Не ты первый покинул пещеру блэк-метала.

Я рад, что ты это признаешь.

Satyricon своим выступлением открывали Чемпионат мира по лыжным видам спорта, бывший лидер Gorgoroth покровительствует моде.

Потому что блэк-метал — это прежде всего индивидуальность. Это свобода от ограничений.

В том числе финансовых. Высокий социальный статус за счет предательства идеалов?

Эти бредни об идеалах можешь спустить в унитаз. Проследите эволюцию человечества. Мы жили в пещерах, но вышли из них. Мы шли в лес, чтобы добраться до моря. Мы хотели знать, что находится за этой водой, поэтому строили корабли. Все было подчинено расширению, потому что оно, движимое любопытством, сидит глубоко в нашей природе. Я всегда хотел двигаться дальше и дальше. Моя жизнь — отражение эволюции. Моя музыка тоже. Она основана на преодолении, выходе за рамки и постоянном развитии. Каким образом завоевание может быть подставлением задницы?

Может, направление завоевания неверное?

Behemoth — экстремальная группа, такой и останется, но почему я нс должен делать фотосессии с лучшими фотографами, которые каждый день занимаются модой? Почему наш новый клип не может сделать Патрик Уллаэус, который делает клипы Мадонне и Леди Гаге? Почему книга, над которой мы работаем, нс может быть доступна в любом магазине?

Сейчас ты кажешься раздраженным?

Может, чуть-чуть. Но эта злость подталкивает меня идти дальше. Я повторяю слова Бертрана Рассела: «Каждая великая идея вначале была богохульством». Если есть сопротивление, значит направление выбрано верно. Я хочу поделиться тем, что делаю, поэтому делюсь. Мне любопытен мир, я хочу впитать его. Я смотрю на все как маленький мальчик, с широко открытыми глазами. Иногда задаюсь вопросами, иногда почесываю затылок. Попадаю в разные ситуации. Иногда сначала делаю, а только потом думаю. Иногда обжигаюсь, в другой раз происходит что-то удивительное. Как говорит Лемми: «Pleasure is to play, it makes no difference what you say».

Нергал записывает вокал для альбома Evangelion　в студии Radio Gdańsk

Можно познавать по-разному.

Это неважно. Само познание — это ни плохо, ни хорошо. Иногда это приносит радость, иногда слезы. Иногда болезнь, иногда деньги.

Вот именно, деньги.

В моем случае речь не идет об очередном пополнении личного счета, но о ежедневном опыте. Он делает меня богаче. Мне тридцать пять лет, и я думаю, что познал довольно многое. Но у мира всегда есть что предложить. Он бесконечен.

Но в банк тоже есть что положить? На счету достаточно?

Понятно, что все относительно. Деньги — это энергия. Она мне нравится, и мне нравится, когда она у меня есть. Я могу их заработать, но никогда не считал их основной целью. В контексте всей этой медиасуеты, которая началась, когда я встречался с Доротой, вопрос о деньгах является бессмысленным. И тогда, и сейчас основным источником моего дохода была группа. Даже оказавшись среди волков, я не собирался выть по-волчьи. И не выставлял ничего напоказ. Если бы все это дерьмо было для меня важно, я бы не ездил на хонде.

Дорота не глумилась?

Глумилась, еще как. Она считала, что стыдно ездить на такой машине.

Но это же настоящая колесница Люцифера! Черная и блестящая…

Я абсолютно не понимал, в чем дело. Может, в том, что было бы неплохо иметь автомобиль, который стоил бы дороже, чем комплект резины. Я понимаю, что человеку может что-то нравиться, а что-то нет, но как это связано с тратой денег? Меня ее мнение бесило.

И на этой машине ты убегал от папарацци?

Как-то раз мы ехали через Сопот. Были пробки. Вдруг мы заметили, что за нами едет спортивный BMW. Это были именно те ребята из Варшавы. Они приехали специально, чтобы сфотографировать нас. Помню, что за рулем сидел толстяк с отвратительной ухмылкой на лице. Теоретически, их машина была гепардом, а моя — ослом. И именно тогда Дорота начала шутить: «Ты хочешь от них сбежать на этом металлоломе? Посмотри на их машину!» Я сохранял внешнее спокойствие, хотя внутри все кипело. Если бы кто-то зарисовал ту ситуацию в комиксе, то над моей головой появилась бы тучка, а в ней — черепа, бомбы, гранаты и пулемет. Я хладнокровно совершил несколько опасных маневров, сопровожденных выкриком Дороты: «Что ты вытворяешь?!». Мне удалось обойти несколько машин. Затем я свернул на небольшую улочку, потом проехал на красный и нажал на педаль газа сильнее. Все заняло не больше половины минуты. BMW уже не было. Оказалось, что от стада баранов можно убежать на «металлоломе». Если хватит смелости, осел может обойти вокруг света.

ЧУЖОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ

И как ты на этом осле въехал в столицу?

Это был зоопарк. Но я полюбил его. Варшава могла многое предложить. Чувствовалось, что это настоящий мегаполис, который без проблем может сравниться с Берлином, Москвой или Прагой. Я стал обывателем, мне это нравилось, особенно в самом начале.

Ты скучал по морскому бризу?

Многое надо было начинать с нуля. У меня не было протоптанных тропок. Я пробовал тренироваться на Мокотовском поле. Пробовал создать заменитель моего замкнутого мира, который построил в Гданьске. Тогда я понял, как для меня важен ритм жизни. Я должен был его восстановить, может даже установить заново.

Ты скучал по близким?

Очень. Сначала моя жизнь была довольно ограниченной. Я жил на планете Доды. А рядом была ее свита. Это были разные люди. Однако с большинством из них я нашел общий язык. И познакомился со многими полезными людьми. Это было хорошо, но…

Но в центре внимания была она?

Да. все вращалось вокруг нее. Я не выбирал роли в наших отношениях. Сейчас мне кажется, что это было ошибкой.

Тебе не хотелось больше независимости?

Дорота, как и я, по натуре завоеватель. Иногда в этой своей черте она бывает очень агрессивной. Она защищает свой мир. Я жил у нее полтора года и ни разу, подчеркиваю, ни разу не включил при ней ни одного диска из моей коллекции. Мою музыку я слушал только в машине и во время тренировки в наушниках. Возвращался на планету Сатаны… Я подсознательно чувствовал, что Дорота никогда не поймет моего мира. Наверное, она даже не старалась.

Ты пытался ее заинтересовать?

Она не спрашивала о моей жизни. Это я задавал вопросы. Хотел понять ее реальность.

А какой стала Дорота сегодня?

Я думаю, что она ко всему относится слишком прагматично. Она любит брать, играть, не задумываясь. Но мне бы не хотелось препарировать ее психику. Это было бы не очень красиво.

А для себя ты ее анализировал?

Я был влюблен. Меня очаровывала чувственность Дороты. В наших отношениях была химия. Все остальное оставалось на втором плане. Я просто думал, что многое со времени сгладится.

Любовь любовью, но последствия ваших отношений стали заметны и в другой плоскости. Ты стал селебрити.

Тот мир был для меня чужим. Да, я появился на нескольких вечеринках, но держал дистанцию. Меня не особенно тянуло к людям, сошедшим с глянцевых страниц. Я не хотел стать таким же, не изменил стиля в одежде, не пытался соответствовать. Не собирался скалиться на каждого и не приклеивал на лицо сверкающей улыбки.

А как другие селебрити реагировали на тебя?

Я не чувствовал себя изгнанным, выпихнутым за занавес, если ты это имеешь в виду. Те люди, в общем, оказались приятными и доброжелательными.

Зенон Дарений, папа Нергала, получает от имени сына награду, присужденную ему как молодому деятелю культуры Гданьска

Не знаю, было ли это искренне, мне кажется, ими двигало любопытство. Я был метеоритом, который внезапно упал на центральную площадь их деревеньки.

Или дикарем при дворе.

Никто не смотрел на меня сверху вниз. Ринке Руйенс, глава компании Rochstar, подошел ко мне на мероприятии, организованном по случаю открытия новой ветки на телеканале Polsat. Поздоровался, представился, и мы разговорились. Он оказался человеком без предрассудков, приятным и общительным. Впоследствии я не только принял участие в его телевизионной программе, но и подружился с этим человеком. И многими другими. И это было хорошо.

И тебе не хотелось стереть с их лиц натянутую улыбку?

Я не отношусь так к людям. Если кто-то вежливо со мной общается, стараюсь отвечать тем же. Но в моей голове мир селебрити был на втором месте. Работа группы продолжалась отлично, закончив один тур, мы отправлялись в другой. Там были мои люди и моя среда. В Варшаву я возвращался не для вечеринок, а к женщине.

А принимали тебя в этом мире как «парня Доды» или как лидера наиболее известной металлической польской группы?

Существует стереотип, что метал — это мир, о котором знают только избранные. С этими людьми я был связан и до того, как начал встречаться с Доротой. Я был знаком с Кубой Воеводским, Чеславом Мозилем, с Мацеем Маленьчуком до того, как мое лицо стало красной тряпкой на обложках таблоидов. Они знали меня, как Нергала, а не как парня Доды. Behemoth по радио не крутили, но сложно игнорировать результаты продажи наших альбомов. Как первая и единственная польская группа, мы два раза попали на обложку американского Billboard. И, в конце концов, нам вручили национальную музыкальную награду Fryderyk, a Evangelion три недели занимал первую строчку в национальном списке самых продаваемых музыкальных а льбомов! Даже гданьские чиновники присудили мне награду как молодому деятелю культуры.

Да. Но — подошла ли к тебе Эльжбета Запендовская, известный преподаватель вокала, со словами: «Пан Адам, ваш последний альбом феноменален, но в четвертой песне, на сороковой секунде, высокую ноту вы немного не дотянули». Так это выглядело?

Я не знаю, нравилась ли им моя музыка; честно говоря, меня это не особо интересовало. И комплексов у меня не было. Они видели, кто я есть. Трудно подорвать музыкальный статус моей группы.

БЛЕСТКИ

Все приятные, улыбчивые, доброжелательные… Ты правда хочешь меня убедить, что так выглядит тот мир?

У него были свои темные стороны. Он слишком искусственный, пластиковый снаружи.

А что под пластиком?

Именно что ничего. Недавно я читал известное эссе Зигмунда Баумана о современных формах коммуникации. Он назвал это словом «блестки», которые не оставляют места реальному общению. Таким был тот мир. Мелочным. Живущим под диктовку прессы, которая его освещает. На первом плане сплетни, клевета, ссоры, фотографии, сделанные втихаря…

У этой прессы есть свои цели.

Потому что скорость нашей жизни нарастает. Заметными остаются только цвет и блеск, а смысла в них все меньше. С обложки может кричать заголовок: «Измена!» Всю страницу занимает фотография. И только внизу мелким шрифтом напечатано несколько слов. Мы покупаем это, потому что такое нас притягивает, но это фастфуд. Мы проглатываем такую еду, но безо всякой пользы.

Тебя эта пестрота не привлекает?

Я иногда нахожу что-то и для себя. Бывает, что меня манит какая-то иллюзия, захватывает, как ребенка, и только по истечении некоторого времени я понимаю, как бесполезна была эта яркая птичка. Но я учусь каждый день. И сегодня я лучше распознаю эти блестки. Эту странную группу людей, которым важно указать на свое присутствие только для того, чтобы на это указать: «Внимание! Вот он я! Посмотрите! Я вымыл ноги! Шок! У меня грудь из лифчика выпала! А вот моя тачка! Мой пес курит травку!» Слишком много восклицаний! Просто херня! И речь даже не о том, что единственной ценной вещью в жизни является просмотр фильмов Бергмана и Феллини или чтение энциклопедии. Мы бы сошли с ума. Мелочи тоже важны, от прозы жизни не сбежишь. Речь идет о равновесии.

Нет ничего удивительного в том, что этого равновесия нет на глянцевых страницах…

Сегодня мир изменился. Мы покупаемся на обычные вещи, которые становятся показателем качества.

Было время, когда и меня эта иллюзия водила за нос. Но не поймите меня неправильно. Время, проведенное с Доротой, те полтора года в Варшаве, я вспоминаю с приятным чувством. Как игру, как науку, одну из самых главных в моей жизни. Меня сделали селебрити. От меня это не зависело. Я встал перед камерой, и она меня полюбила. Иногда меня это смущало, иногда веселило. Если нравится представлять, что я и дальше остаюсь героем той истории — окей. Но в какой-то момент я понял, что могу стать готовой взорваться бомбой, инородным телом, которое мешает кажущейся гармонии того гигантского реалити-шоу.

Но тем не менее ты все еще появляешься на мероприятиях «индустрии» и улыбаешься на камеру.

Если черт смешон, почему бы не посмеяться?

Sharp dressed man. На Аллее Роз в Варшаве во время съемок фильма AmbaSSada режиссера Юлиуша Махульского

Нергал и Эрик из шведской группы Watain. Эта фотография должна была оказаться на обложке журнала Terrorizer.

По независящим от музыкантов причинам на обложке появился только Нергал.