Утро началось рано. Еще только светало, значит, не было и пяти, когда одновременно в открытое окно моей спальни влетел магический вестник, а коммуникатор разразился бодрой мелодией. Я схватила коммуникатор.

— Лавиния? Спишь? — это был Равашаль.

— Уже нет. Что, есть новости?

— Да, и, кажется, хорошие. Как быстро ты сможешь быть в Службе?

— Минут десять дай. Только если там кофе нальешь!

— Жду, вот сегодняшний код для портала, — и он отключился, сбросив мне последовательность букв и цифр.

Вестник был от лэрда Морнэмира, и, собственно, повторял сказанное Равашалем: «есть хорошие новости, встречаемся как можно скорее в кабинете главы Службы магической безопасности».

Десяти минут мне было достаточно, чтобы умыться, натянуть штаны, рубашку и жилет и пригладить волосы. Какое счастье, что короткая стрижка не требует от меня долговременных упражнений с прической!

В бывшем кабинете Бельфора, где теперь обосновался Равашаль, уже собрались все участники расследования. Поднос с пятью большими чашками кофе и тарелкой с булочками занимал журнальный столик.

— Будет еще кто-то? — я подняла брови.

— Грунгах. Чтобы сто раз не повторять. А, вот и он!

В дверь кабинета постучали, и за спиной дежурного офицера нарисовалась внушительная фигура орка. Очень мне было интересно пронаблюдать, как встретятся он и Морнэмир. Хотя в последнее время Степь и Лес и не враждовали на официальном уровне, но никто бы не рискнул сказать, что они сотрудничают.

Однако мое любопытство никакой подпитки не получило: эти двое корректно кивнули друг другу, заняли кресла по разные стороны стола и одновременно протянули руки за кофе. Я последовала их примеру. Равашаль жестом поставил полог тишины и кивнул Морнэмиру.

— Один из пропавших детей сумел вернуться в Дубраву, — сказал тот.

Оглушительное молчание было ему ответом. Лично у меня в мозгу крутились сразу несколько мыслей: насколько он пострадал? может ли что-то рассказать? Как удалось выбраться, и значит ли это, что изолированность замка Форнаг не абсолютна? Да и в Форнаге ли он был? Самую жуткую мысль озвучил колонель Брихсдорн:

— А ты уверен, что ему не подсадили какую-нибудь стороннюю сущность?

— Проверяем, — Морнэмир потер лицо. Говоря честно, сейчас он был далек от традиционного эльфийского совершенства: красные глаза выдавали бессонную ночь, а то и не одну, волосы из длинной косы растрепались.

— Ваши ментальные техники слабы, — неожиданно сказал орк. — Мы можем помочь.

Эльф вскочил с кресла, прошелся по кабинету и, подойдя к Грунгаху, неожиданно протянул ему руку:

— Я твой должник по праву жизни. Это мой… Келеборион — мой сын.

Мысленно я выругалась. Следствие медленно, но верно превращалось в мелодраму. Сейчас еще кто-нибудь найдет пропавшую сестру, и сходство будет полным. Внесу-ка я нотку диссонанса в эти арии:

— Лэрд Морнэмир, расскажите поподробнее, как ему удалось выбраться? И вообще, по максимуму информации, пожалуйста.

— Да-да, — эльф снова сел и начал рассказывать.

Если первые пропавшие подростки сбежали из дому в поисках подвигов и приключений, то парочка, пойманная во вторую очередь, отправилась на охоту. Как именно их взяли, Келеборион не знал: просто в какой-то момент он помнил себя на залитой солнцем поляне, а в следующий миг уже открыл глаза в темноте и не мог пошевелиться, связанный заклинанием.

Темнота не была абсолютной, и через какое-то время стало понятно, что в помещении он не один. Однако товарищи по несчастью, упакованные, словно кульки, даже не шевелились. Келеборион ухитрился подползти к одному из таких кульков и разглядел лицо незнакомого ему гнома.

Постепенно путы заклинания ослабевали, и в какой-то момент юный эльф сумел пошевелить руками.

— Я думаю, я почти уверен, что на сына слабее подействовали эти заклинания благодаря толике драконьей крови, — прервал рассказ Морнэмир. — Семья моей жены не афиширует этого, но…

— Мы понимаем, — кивнул согласно Равашаль.

Я, наконец, смогла задать интересующий меня вопрос:

— Как он выбрался из замка? Вообще, это был Форнаг?

— Да, Форнаг. А вот как он выбрался, пока не понятно. Кел говорит, что он просто вышел из комнаты в сад, прошел по дорожке, отворил калитку и оказался ровно на той поляне, где был.

— Однако! Мне кажется, что в этой истории недостает довольно большого куска! Нет-нет, лэрд, — я сделала успокаивающий жест. — Ни в коей мере я не подвергаю сомнению правдивость рассказа. Но капитан Грунгах прав, ментальная проверка необходима. Хотя бы для того, чтобы понять дорогу в замок.

— Да, конечно, — Морнэмир вздохнул. — Собственно, больше информации почти и нет. Келеборион увидел в той комнате двух эльфов и гнома, привести кого-нибудь из них в чувство ему не удалось. Сейчас он в нашем посольстве, при нем целитель. Я думаю, что завтра я смогу его привести сюда для встречи с мастером ментала.

— Хорошо, — прогудел орк. — Я свяжусь с шаманом Магхаром и сообщу, когда он сможет придти.

— Передай эрхэму Магхару, что Лавиния готова быть рядом и помочь, — попросила я.

— Да, — орк поднялся. — Я должен идти. Доброго дня!

Орка проводили в полном молчании. Когда за ним захлопнулась дверь, Брихсдорн шумно выдохнул и спросил:

— А кофе есть еще?

Кофе был, и много, и дальнейшее обсуждение пошло без задержек. У Равашаля уже имелись результаты вскрытия тела Бельфора, и ничего нового там не обнаружилось.

— Внезапная коронарная смерть, — прочел Морнэмир заключение патологоанатома. — То есть, инфаркт?

— Нет, — покачал головой Равашаль. — "Внезапная коронарная смерть" — это когда инфаркта нет, но сердце почему-то в один миг перестало работать. Моментальная смерть. У него всегда было здоровое сердце.

Сильнейший сердечный приступ мгновенно убил Жака, но что именно его спровоцировало, понять мы не смогли. Вариантов, собственно, было два — некая информация, вызвавшая нервную реакцию, или внешнее воздействие. Я слабо представляю себе, какая информация могла бы довести до сердечного приступа главу Службы, безопасника со стажем больше двух сотен лет, видавшего всякое. Но и вариант внешнего воздействия вызывал сомнение — Бельфор стал архимагом тоже лет сто назад, защита на нем стояла выше всякой критики. В своих стихиях, огне и воздухе, он превосходил всех известных мне магов.

Известных мне… то есть, мы снова упираемся в неизвестного нам мага неизвестной школы.

Хорошо, предположим, что это Милош Яначек, уроженец Праги, владелец замка Форнаг. Только это приводит нас не к выводам, а к новым вопросам. Ну, например: ни в каких материалах о пражской школе я не нашла и следа упоминаний о неких ритуалах, требующих эльфийской крови. Так зачем ему похищать подростков-эльфов, зная, что искать их будут всеми силами Союза королевств? Или: как ему удалось закрыть доступ к замку? Нет, есть ряд общеизвестных охранных заклинаний (и еще несколько менее известных), позволяющих в той или иной степени закрыть доступ к объекту. Но в конечно итоге на любую формулу находится противо-формула. А Форнаг не смогли взять ни силой, ни магией. Или еще: а зачем этому магу сдалась смена правителя Галлии? Причем не в его, мага, пользу, а для некоего гипотетического младенца и его регента?

Все эти вопросы я и озвучила моим партнерам по расследованию.

— Ну, насчет ритуала я, пожалуй, почти разобрался, — откликнулся Морнэмир. — В Дубраве тоже просмотрели архивы, относящиеся ко временам магических войн. И лет пятьсот назад было дважды применено магическое оружие, способное умертвить разом армию среднего размера. Дважды с перерывом в два или три месяца, и это все. В первый раз это было войско герцога Гонзага, три драгунских полка, отправленные им для завоевания крепости Мауштвиц. Во второй раз это оружие обрушили на орков. Кланы Кровавой секиры и Черного рога, напавшие на Сафирский каганат, практически перестали существовать.

— И что оно собой представляет? — спросила я. Некоторые сомнения у меня были: оружие дважды применяли с огромной эффективностью, а я об этом даже не слышала?

— Достоверных сведений нет, так как в обоих случаях не осталось свидетелей. В первый раз — не только среди нападавших, но и в защищавшейся крепости…

— Ого! Ничего себе защита! — не удержался Брихсдорн.

— Вот именно, — сухо откликнулся Морнэмир, и продолжил, — А Сафирский каганат, как вы помните, все-таки не сумел остаться самостоятельным. Завоевавшие его тюргеши тщательно вырезали всех, кто хоть что-то представлял собой в Сафире, и сожгли архивы. Известно только, что, в отличие от случая с защитой Мауштвица, сафирцам удалось применить это оружие только и исключительно против нападающих орков, сами они не пострадали.

— Очень интересно. А почему вы связываете это загадочное оружие с похищением эльфийских подростков?

— Потому, что в наших архивах, помимо краткой информации об оружии, есть еще и подробный рассказ о поисках двадцати двух подростков из Дубравы и Серебряного леса, пропавших за три месяца до гибели войск Гонзага.

— Что-то нашли? — живо спросила я.

— Ничего. Даже останков.

— Поня-я-ятно, — протянул Равашаль. — То есть, можно предположить, что некий неизвестный нам маг-оружейник создал принципиально новое оружие…

— Оружие массового поражения, я бы сказал, — перебил его Брихсдорн.

— Да, оружие массового поражения, основанное на магии крови, скорее всего. Первое применение было неудачным, он свою разработку усовершенствовал и испробовал во второй раз, уже в Сафире.

— Настоящий ученый, — с непроницаемым лицом прокомментировал Морнэмир.

— О да! — Равашаль вскочил с кресла и заходил по кабинету, отшвыривая попадающие под ногу стулья. — Но после Сафиры прошло четыреста девяносто лет! И больше нет никакой информации об этой разработке! Более того, даже мы о ней не слышали! А, Лавиния?

— Ты прав, не слышали. Можно предположить, что этот настоящий ученый, испытав свою разработку в полевых условиях, решил исправить недочеты и как-то закрепить успех. И… что? Разочаровался? Умер?

— Скорее всего, да, умер. Иначе, я думаю, история нашего мира разворачивалась бы несколько иначе, — покачал головой Равашаль.

— Но тот, с кем мы имеем дело, не может быть его учеником, — включился в обсуждение колонель. — Все-таки прошло пятьсот лет. Конечно, маги живут долго…

— Конечно, маги живут долго, но маги не бессмертны, — продолжил его фразу Равашаль. — Любой маг помнит о законе Дюпро-Лаваля.

Брихсдорн кивнул.

Да, закон Дюпро-Лаваля, или закон работающего мага, действительно был общеизвестен. Он формулировался крайне просто, и распространялся на любого, обладающего магической силой, вне зависимости от уровня. Пока маг развивает свой талант, учится сам и учит других, идет вперед и работает над собой, он не практически стареет и не умирает. Как только останавливается, устраивается поудобнее в мягком кресле, перестает расти — годы его жизни можно исчислить по пальцам одной руки. Воистину, «праздность — это путь к старости», как сказала одна великая правительница…